EricMackay4 читателя тэги

Сергей Антонов
Банкроты и ростовщики Российской империи: долг, собственность и право во времена Толстого и Достоевского

Как известно, в дореформенную эпоху большинство русских подданных не имело доступа к банковскому кредиту. Это компенсировалось широчайшим распространением системы кредита частного, особенностям существования которой в последние дореформенные годы и посвящена эта книга. В целом, весьма ценная работа, много интересных наблюдений.

скрытый текстЧастный кредит
скрытый текст
Профессиональные ростовщики составляли лишь небольшую часть заимодавцев. Государство теоретически осуждало ростовщичество, однако практически, не желая ограничивать частный кредит, существенных запретов в этой сфере не вводило. Главным ограничением была максимальная процентная ставка - запрещалось брать с должников более 6% годовых (запрет отменен в 1879 году и вновь введен в 1893 году, но уже на уровне 12%), однако этот запрет легко обходился легальными способами. Ростовщики обычно тщательно соблюдали все юридические формальности и привлечь ростовщика к уголовной ответственности можно было лишь в двух случаях - если он сам признавался в ростовщической деятельности или имелись минимум два свидетеля готовые дать соответствующие показания против ростовщика. И то и другое случалось очень редко. В итоге, основным способом борьбы с ростовщичеством оставалась внесудебная административная ссылка. К ней прибегали в случаях когда на ростовщика подавались жалобы - обычно несколькими людьми, но иногда и единственным, но влиятельным.
Собственно уголовные санкции против ростовщиков были весьма скромными - после 1786 года они ограничивались лишь штрафом в размере процентов взятых сверх нормы. Уложение о наказаниях 1845 года утроило сумму штрафа, для нарушителей-рецидивистов введя краткосрочное тюремное заключение (при этом без утраты сословных и гражданских прав). Должники ростовщика при этом не освобождались от уплаты долга - с процентами не выше законных.
Состав ростовщиков был весьма разношерстным. Так, в списке петербургских ростовщиков составленном жандармами в 1867 году (всего 81 человек) 38% (23 человека) составляли женщины; 82% ростовщиков были старше 28 и моложе 51 года (средний возраст 39 лет) и лишь троим было больше 60-ти; из 64 человек, чье вероисповедание было указано, 39 были православными, 12 протестантами, 8 евреями, четверо - католиками и один - старообрядцем; социальный статус также был крайне разнообразен - дворяне, купцы, отставные чиновники, офицеры и унтер-офицеры и проч. С должников петербургские ростовщики брали от 5 до 12 (чаще всего - 10) процентов в месяц. Нередко заемщикам предлагался «льготный период» (в ходе которого видимо не начислялись проценты на проценты), длительность его сильно колебалась - он мог составлять и всего месяц и быть бессрочным.

Как отмечает автор, масштабы частного кредитования в России серьезно недооцениваются - обычно опираются на цифру полученную еще авторами «Военно-статистического обозрения Российской империи» для Воронежской губернии 1859 года (объем частной задолженности местного дворянства равнялся будто бы лишь 17% от суммы его задолженности государству, т. е. видимо казенным банкам). По мнению автора объемы частного кредитования были примерно равны или даже превосходили государственное. При этом обе кредитные системы были тесно связаны - получаемые в казенных банках под относительно низкие проценты займы нередко также раздавались в долг заимодавцами, под уже более высокий процент.

Наиболее распространенными разновидностями долговых обязательств являлись заемные письма, закладные и векселя.
Существовало две разновидности заемных писем - крепостные и домовые. Крепостные заемные письма заверялись свидетелями и регистрировались в губернских и уездных судах, что давало заимодавцу дополнительные юридические гарантии. Домовые письма свидетелей и регистрации не требовали, однако подлежали заверению у нотариуса (в течении недели после выдачи).
Закладные крепости использовались при оформлении займов под залог недвижимости - сельской или городской, они также регистрировались в судах.
Вексельное обращение в дореформенное время ограничивалось государством. Первый русский Вексельный устав 1729 года разрешал использование векселей лицам любых сословий, однако позднее правительство ограничило их использование только торговыми кругами - желая оградить крестьян и дворян от чрезмерной задолженности. В 1761 годам было запрещено выписывать векселя крестьянам, павловский Устав о банкротах (1800 год) распространил этот запрет и на дворян. В итоге, до 1862 года право пользования векселями сохраняли гильдейские купцы, дворяне состоявшие в купеческих гильдиях, иностранные купцы, крестьяне имеющие торговые свидетельства и некоторые категории мещан. В декабре 1862 года векселями было разрешено пользоваться любым лицам - кроме духовенства, нижних чинов армии и крестьян не имевших торговых свидетельств или частной земельной собственности. В 1875 году векселями разрешили пользоваться нижним чинам, а в 1906 году - и всем крестьянам.

О соотношении разных типов займов можно отчасти судить по собранным автором (как сам он указывает - неполным) данным. Так, крепостных заемных писем за 1850 год в Московской губернской судебной палате было зарегистрировано на 930 тыс. рублей, за 1852 год - на 1 118 тыс., за 1854 - на 636 тыс. и за 1864 - почти на 607 тыс. рублей. Домовых заемных писем (видимо в Москве) за 1850 год было оформлено почти на 219 тыс. рублей.
Закладных на сельскую недвижимость в Московской губернской судебной палате за 1862 год зарегистрировано на 1 899 тыс. руб., на городскую недвижимость - почти на 1 159 тыс. руб. в 1850 году и почти на 519 тыс. руб. в 1855 году.
Векселей только казенный Коммерческий банк в 1853 году дисконтировал на 25,8 млн серебряных рублей, в 1859 году - на 47,7 млн рублей.

Помимо указанных заемных писем, закладных и векселей долговые обязательства могли существовать и в других формах - сохранных расписок, неформальных расписок разного рода и устных договоренностей.
Сохранная расписка формально фиксировала передачу заимодавцем денег «на хранение» заемщику - в форме договора об аренде движимого имущества. Эту форму займа широко использовали профессиональные ростовщики, а также владельцы ломбардов. Ежегодный объем займов выдаваемых таким образом только петербургскими лицензированными («гласными») ломбардами на начало 1870-х оценивается примерно в 3 млн рублей.
Объемы неформального кредитования оценить невозможно, однако известно, что оно было чрезвычайно распространено - в дореформенные времена едва ли не большая часть долговых сделок в купеческой среде заключалась в устной форме.

Главным центром частного кредитования была Москва, за ней в предреформенные годы шли Петербург, Одесса, Варшава и Бердичев*.

Как отмечает автор, сфера частного кредитования отличалось большой социальной неоднородностью - взаймы брали и у лиц своего круга и у выше- и у нижестоящих. Так, многие дворяне брали в долг даже у собственных крепостных. Аналогичной была картина и в части выдачи кредитов. Диверсификация кредитных связей была характерна для всех слоев общества - от аристократов до мещан и крестьян.
Получение займа внутри родственного или социального круга позволяло надеяться на более щадящие условия и более снисходительное отношение в случае неплатежеспособности, однако могло сопрягаться с ограничением личной независимости.

Русское законодательство ограничивало доступ к кредиту ряда категорий лиц, прежде всего, несовершеннолетних. Лица моложе 17 лет не могли брать в долг, лицам в возрасте 17 - 21 года разрешалось брать в долг лишь с согласия опекуна. На практике молодые люди нередко пытались обмануть кредиторов, выдав себя за совершеннолетних. Суд при рассмотрении таких дел всегда аннулировал долговую сделку - даже в случае сознательного обмана кредитора заемщиком. Только в 1860-х годах Сенат несколько модифицировал соответствующие нормы законодательства - несовершеннолетний выписавший долговое обязательство, подтвердив свой возраст незаконным путем, обязан был теперь выплачивать компенсацию кредитору. Сенат разрешил также суду требовать от совершеннолетних лиц уплаты долгов сделанных до наступления совершеннолетия - если они их признавали.
В целом же, наилучшим выходом для кредитора в подобной ситуации была подача жалобы в полицию, в надежде, что угроза уголовного преследования за обман заимодавца заставит должника расплатиться.

Имущество совершеннолетних расточителей могло защищаться от кредиторов с помощью наложения опеки - на само имущество или на личность расточителя. Это обычно устраивало кредиторов, поскольку их шансы вернуть долг существенно возрастали.

Процедура банкротства была официально введена в империи Уставом о банкротах (1800 год), модифицированым в 1832 году и, с небольшими изменениями, действовавшим до 1917-го. Банкротом признавалось лицо неспособное «сполна» заплатить свои долги. Банкротство могло быть «нечаянным» (в силу обстоятельств не зависящих от воли должника), «неосторожным» (в силу его собственных ошибок) и «злонамеренным». Нечаянный банкрот после реализации имеющегося имущества освобождался от уплаты оставшегося долга. Неосторожный банкрот был обязан погасить всю задолженность. Злонамеренный банкрот, помимо полного погашения задолженности, привлекался еще и к уголовной ответственности.
На практике и определение формы банкротства и судьба долгов банкрота в значительной степени зависели от взаимоотношений последнего с кредиторами и часто были предметом переговоров и торга. Кредиторы в целом стремились прежде всего к возврату хотя бы части долга и преимущество теоретически имели банкроты демонстрировавшие готовность к сотрудничеству с заимодавцами. Однако нередко кредиторы готовы были договариваться и со злонамеренными банкротами - если видели возможность вернуть свои деньги.

Родственные связи играли важнейшую роль в системе частного кредита, являясь, в то же время, питательной средой для разнообразных конфликтов. К родственникам зачастую в первую очередь обращались за ссудой. Так, судя по судебным реестрам заемных писем и закладных в середине XIX века от 8 до 14% соответствующих сделок заключалось между близкими родственниками. Фактически доля таких сделок была вероятно еще выше, поскольку значительная их часть оформлялась без регистрации в судах (домовые заемные письма и проч.).
Внутрисемейные займы использовались также при распределении наследства - лица, согласно закону (или обычаю) не имевшие прав на получение наследства, могли использовать полученные долговые обязательства чтобы затребовать свою долю. Подобный способ использовался, например, для перевода собственности на дальних родственников или других лиц, включение которых в число официальных наследников было по каким-то причинам неудобно.
Родители иногда использовали задолженность детей для контроля за ними после достижения совершеннолетия или выхода замуж (выходящая замуж дочь, например, давала долговое обязательство отцу).

Помимо простой помощи при уплате задолженности родственные связи позволяли использовать также различные стратегии сохранения имущества. Так, родственники могли укрывать собственность неплатежеспособного лица от кредиторов. Этому особенно способствовала существовавшая в империи система раздельного владения имуществом в браке - супруги отвечали по своим долгам только собственным имуществом. Так, Устав о банкротах 1800 года разрешал кредиторам накладывать арест на имущество жены лишь в том случае, если она вела деловые операции вместе с мужем.
[Согласно мнению Государственного совета от 5 августа 1846 года «О мерах против злонамеренной передачи имений между супругами»] имущество супруги несостоятельного должника оставалось неприкосновенным. К соответствующему имуществу относились приданое, собственность полученная от родителей или иных лиц по наследству, дарственным и проч., нажитая самой супругой, а также и подаренная мужем (не менее чем за 10 лет до его несостоятельности). От супруги при этом требовались доказательства принадлежности соответствующего имущества (документы, показания свидетелей). Помимо этого, за супругой сохранялись женская одежда, половина мебели, столовых приборов, лошадей и экипажей. Супруга также допускалась к участию в процедуре банкротства - если средства ссуженные ею мужу были приобретены одним из вышеуказанных способов.

Для борьбы за сохранение семейной собственности использовались внутрисемейные займы (зачастую фиктивные, однако официально зарегистрированные в судах) - это позволяло родственникам должника входить в состав конкурсных управлений решавших судьбу банкротов.
В некоторых случаях родители ограждали часть своего имущества от кредиторов путем передачи его детям и внукам - в качестве приданого или выделения наследника. Семейная собственность могла защищаться и с помощью разнообразных превентивных мер (опека, завещание и проч.) воспрещавших переход имущества в собственность членов семьи, уязвимых для кредиторов.

Помимо семейных и личных связей в частном кредитовании широко использовались услуги разнообразных посредников (в просторечии - сводчиков), сводивших незнакомых друг с другом заемщиков и заимодавцев. Сводчик обычно нанимался заемщиком и присутствовал на предварительных переговорах и при оформлении долгового документа, возможно выступая и в качестве поручителя. Состав сводчиков был крайне разнообразен и включал представителей всех слоев населения. Сводчики использовались не только для получения частного кредита, но и при кредитовании в казенных банках (по крайней мере в Московской сохранной казне). Богатые заемщики могли наделять соответствующими полномочиями собственных управляющих, давая им карт-бланш на получение займов от своего имени (с указанием максимальной величины кредитов).

* Автор отмечает также неформальное территориальное размежевание сфер деятельности крупнейших казенных банков. Петербургская сохранная казна обслуживала Петербургскую, Новгородскую и Псковскую губернии, Белоруссию и Литву и Правобережную Малороссию; Московская сохранная казна - оставшиеся губернии Центра, Севера, Юга и Поволжья, Новороссию и Левобережную Малороссию.

Полиция, адвокатура, суды
скрытый текст
Участие полиции во взыскании долгов сводилось к трем основным действиям - полиция описывала имущество несостоятельного должника, изымавшееся в порядке уплаты долга; полиция арестовывала должника не имевшего имущества или скрывавшего таковое - он отправлялся в долговую тюрьму, где содержался под стражей за счет кредитора; полиция передавала дело в соответствующий суд - если должник заявлял что его долг уже погашен или долговое обязательство подделано.
Вмешательство администрации, прежде всего губернаторов, в рассмотрение долговых вопросов было достаточно скромным и ограничивалось в основном неформальными каналами - напрямую в судебный процесс она почти никогда не вмешивалась. Как отмечает автор, это объяснялось не особенным законопослушанием русских администраторов, а самой организацией бюрократической системы, с разделением сфер ответственности и проч.
Влияние коррупции на ход соответствующих дел автор также считает преувеличенным.
В целом, по его мнению, связи, политическое влияние и коррупция хотя и оказывали заметное влияние на рассмотрение долговых дел, однако влияние это отнюдь не являлось определяющим и вовсе не гарантировало успешного исхода подобных дел даже для самых значительных лиц.

Организованной адвокатуры на большей части территории империи в дореформенное время не существовало. Организованная адвокатура немецкого образца имелась только в западных губерниях (Царство Польское, Прибалтика). Помимо этого небольшая официальная корпорация адвокатов (присяжных стряпчих) существовала при коммерческих (арбитражных) судах.
При отсутствии организованной адвокатуры в империи существовала обширная прослойка лиц оказывающих юридические услуги своим нанимателям и официально именовавшихся поверенными (в просторечии - стряпчими). Состав поверенных был крайне разнообразен - теоретически в качестве юридического представителя могло выступать любое совершеннолетнее лицо, не лишенное законом или судом такого права. В качестве поверенных могли выступать и гражданские чиновники - за исключением служащих Сената и судебных установлений рассматривающих конкретное дело. В качестве поверенных нередко выступали и женщины - обычно близкие родственницы доверителей.
Помимо юридического представительства поверенные, даже те из них кто специализировался на судебных делах, нередко ради заработка брались и за иное посредничество разного рода - сделки по купле - продаже и т. д.
В целом, среди поверенных занятых в основном судебными делами преобладали действующие и отставные государственные служащие (нередко имевшие весьма низкий официальный статус). Верхушку этой категории лиц составляли профессиональные юристы с высшим образованием (в пореформенные времена многие из них сделались присяжными поверенными - элитой организованной адвокатуры). На нижнем конце шкалы располагались мелкие стряпчие сомнительной репутации (часто - выгнанные со службы чиновники и служители) занимавшиеся составлением разнообразных юридических документов для неграмотного «темного люда». В Москве «биржа» подобных стряпчих располагалась около здания губернских присутственных мест на Воскресенской площади, а сами они были известны в народе как «аблакаты от Иверской» (по соседней часовне). Деятельность подобных «аблакатов» продолжалась и в пореформенные годы.

Взыскание долгов еще в XVIII веке во многом осуществлялось традиционными методами. Так, правеж был отменен только в 1718 году - заменен отправкой на галеры или государственные работы. Продолжало существовать и закабаление за долги, с 1736 года именовавшееся «партикуляром».
К концу века все большее распространение получает тюремное заключение за долги, упорядоченное павловским Уставом о банкротах (1800 год). Устав запрещал подвергать аресту должников располагавших собственностью достаточной для покрытия задолженности, а также офицеров, чиновников и лиц занимавших выборные должности. Аресту могли подвергаться должники не способные расплатиться и не имевшие собственности, а также несостоятельные должники, проходившие через процедуру банкротства (в случае признания его неосторожным). Помимо этого, арест разрешался в качестве «обеспечения» предъявленного должнику гражданского иска - если тот не мог предъявить собственность достаточную для покрытия суммы иска или представить поручителя. Максимальная продолжительность ареста ограничивалась 5 годами, отбывший полный срок должник не освобождался от уплаты долга и должен был выплатить его в случае обретения какой-либо собственности.
Содержание арестованных за долги возлагалось на кредиторов. В соответствии с мнением Государственного совета от 18 ноября 1828 года сумма выделяемая кредитором на содержание должника должна была в 1,5 раза превышать казенное содержание уголовного преступника. Плата с кредиторов взималась помесячно. Должников за которых кредиторы не платили через неделю выпускали на свободу и их нельзя было вновь арестовать за тот же долг.
В 1864 году новый Устав гражданского судопроизводства существенно ограничил практику ареста за долги - запрещался арест за долг не превышающий 100 руб., арест несовершеннолетних и глубоких стариков (старше 70 лет), беременных и недавно родивших, духовных лиц, единственных кормильцев и пр. Были ограничены сроки ареста - максимальный (до 5 лет) сохранялся лишь для очень крупных долгов (более 100 тыс. руб), срок ареста по наиболее распространенным суммам задолженности (от 100 до 2 000 руб.) ограничивался 6 месяцами. Кроме того, теперь после отсидки долг заемщика аннулировался.
В 1879 году арест за долги и вовсе был отменен - за исключением некоторых случаев банкротства (при долге более 1500 руб.) и в случае вексельных исков. Помимо этого, после 1879 года он сохранялся также в регионах где еще не были введены новые судебные установления, предусмотренные реформой 1864 года.

Арест должников производился по требованию кредиторов. Последние, в целом, нечасто прибегали к подобной мере. Арест использовался в качестве способа давления на заемщиков имевших возможность, но не желавших платить, для получения кредитором хотя бы морального удовлетворения, а также в надежде на получение с должника хоть каких-нибудь денег. В последнем случае кредиторы рассчитывали в первую очередь на выкуп - в России существовала давняя традиция выкупа должников за счет пожертвований частных лиц.
Выкуп производился на Пасху и Рождество, а также по случаю каких-либо государственных торжеств (коронация и пр.). Деньги жертвовались разнообразными частными лицами (включая членов императорской фамилии) индивидуально или коллективно, сам выкуп производился официальными лицами (обычно представителями местных комитетов императорского Попечительного о тюрьмах общества), проводившими переговоры с кредиторами. Выкупались прежде всего лица «порядочные» и «хорошего поведения», жертвы разнообразных несчастных обстоятельств. Выкуп обычно покрывал лишь часть долга - на 1826 год, например, примерно 20%.
Традиция выкупа нередко использовалась нечистыми на руку личностями в целях собственного обогащения. Так, в 1856 году в московской долговой тюрьме оказалось сразу 400 должников (при обычной норме в 100 - 150 чел.) и по оценкам наблюдателей примерно половина из них была посажена подложно - в расчете на получение выкупа по случаю коронации Александра II.

Число арестованных содержавшихся непосредственно в долговых тюрьмах было относительно невелико. Так, в петербургской долговой тюрьме на 1862 год содержалось 564 человека. 442 из них было в том же году освобождено - 131 выкуплен, 280 вышло из-за отказа кредиторов от претензий или платы за содержание, 31 вышел после уплаты долга.
В московской долговой тюрьме на 1808 год сидело 60 человек, на 1817-й - 125, на 1830-й - 316 (в т. ч. 35 женщин), на 1850-й - 322, на 1862-й - 96 (все выкуплены) и т. д.
Однако, по крайней мере, в Москве, помимо долговой тюрьмы значительное число арестованных по частным долгам или недоимкам (казенным?) сидело по полицейским частям, на 1850 год - 573 чел., на 1861-й - 97 чел и т. д. Помимо этого, некоторое число должников сидело и в Московском работном доме - за неуплату казенных налогов: 49 чел. на 1850 год, 185 чел. на 1861-й и т. д.

В Москве должников с конца XVIII века держали в Бутырке, с начала XIX века - в т. н. Временной тюрьме в здании губернских присутственных мест на Воскресенской площади (позднее на этом месте было построено здание Московской думы). В 1882 году долговая тюрьма (в просторечии - Яма) была закрыта и позднее должников держали в арестном доме оборудованном в здании бывшей ткацкой фабрики Титовых (Титовский проезд на Якиманке), а затем в полицейском доме Пречистенской части.
При содержании в тюрьме должников формально полагалось разделять на сословные группы, однако фактически эта норма игнорировалась и их размещали видимо в зависимости от благосостояния или размера долга. Режим содержания был существенно мягче уголовной тюрьмы - арестованные носили собственную одежду, получали продукты с воли, их могли навещать родственники (в Москве приходя прямо в камеры) и т. д.

После екатерининской губернской реформы и до судебной реформы 1864 года судебные учреждения первой инстанции в империи были представлены сословными уездными судами (уголовные и гражданские дела дворян, а с 1801 года - и государственных крестьян), городскими магистратами (дела купцов и мещан) и надворными судами в столицах (для чиновников и офицеров не подпадающих под юрисдикцию местных уездных судов и разночинцев).
Судами второй инстанции являлись всесословные губернские палаты гражданского и уголовного суда. Помимо них на уровне губернии имелись специализированные коммерческие (арбитражные), сиротские (дела несовершеннолетних, опека и проч.), совестные (споры родителей и детей, преступления малолетних и проч.) словесные (словесные обращения по гражданским и торговым делам) суды.
Высшей аппеляционной инстанцией был Правительствующий Сенат.
Созданное Николаем I Третье отделение С. Е. И. В. судебными полномочиями не обладало, однако, помимо политических дел занималось и особо важными уголовными и разбирало споры частных лиц по некоторым имущественным и семейным делам.
Упомянутые губернские совестные суды были учреждены в 1775 году екатерининским Учреждением для управления губерний, по образцу соответствующих английских (equity court). В них разбирались гражданские и уголовные дела с участием несовершеннолетних или невменяемых лиц и тяжбы между родителями и детьми (но не между супругами).

На 1858 год в судах всех уровней рассматривалось (включая незакрытые) почти полмиллиона дел - 251 568 уголовных и 232 864 гражданских, в т. ч. 137 950 уголовных и 143 194 гражданских в судах первой инстанции; 62 407 уголовных и 108 866 гражданских - в губернских палатах (+ 1 639 в совестных судах и 4 219 в коммерческих); 3 643 уголовных и 17 449 гражданских - в Сенате (+ 66 и 404 соответственно - совместными заседаниями департаментов). Помимо этого, 26 дел (и уголовных и гражданских) рассматривалось в Государственном совете и еще 2 328 уголовных и 2 589 гражданских - в Министерстве юстиции (?).

В губернских палатах имущественными делами занимались два департамента - в одном разбирались тяжбы связанные с земельными владениями и наследованием, в другом - иски по контрактам и долгам. Помимо этого при палатах имелась крепостная экспедиция выполнявшая функции нотариата и фиксировавшая сделки купли-продажи, заемные документы и прочие частные соглашения.

Как отмечает автор, негативное представление о дореформенных судах во многом сформировано русскими авторами пореформеной эпохи, использовавшими старую судебную систему как фон для демонстрации достижений судебной реформы 1864 года.
Так, критикуемое сословное разделение судов первой инстанции во многом подрывалось существовавшей судебной практикой - дела в которых фигурировали представители разных сословий обычно рассматривались совместными заседаниями соответствующих учреждений (например уездного суда и городского магистрата). Предполагаемая малокомпетентность судов первой инстанции компенсировалась усилиями куда более профессиональных губернских палат - они фактически пересматривали приговоры по большинству уголовных дел (кроме самых мелких правонарушений), а также и по большинству гражданских - апелляция разрешалась (и почти всегда подавалась) по тяжбам на сумму более 30 руб.

Дорефоренный гражданский судебный процесс начинался в тот момент когда истец обращался с прошением в соответствующий суд первой инстанции или когда должник опротестовывал полицейскую процедуру взыскания долга. Иск подавался в суд в юрисдикции которого находилось сословие ответчика - в местности где он проживал или имел собственность (если по гражданскому делу проходило несколько ответчиков, проживавших в разных уездах губернии или в нескольких губерниях дело передавалось в палату гражданского суда той губернии «где совершились действия» приведшие к подаче исков).
Если должник не опротестовывал полицейское взыскание долга, соответствующая процедура продолжалась и после передачи дела в суд. В силу этого он должен был «обеспечить» иск, внеся залог в размере суммы служившей предметом тяжбы или сев под арест.
После открытия дела стороны предъявляли свои доказательства и отвечали на взаимные претензии - обмениваясь письменными прошениями (закон разрешал и упрощенную устную процедуру рассмотрения - «суд по форме», однако ею почти никогда не пользовались). Теоретически допускалось два «тура» обмена прошениями - первый (в течении месяца) и второй (от двух до шести месяцев), однако это правило игнорировалось уже в XVIII веке и число туров могло доходить до нескольких десятков. Допускались также промежуточные («частные») апелляционные жалобы (на нарушение порядка судопроизводства, медленное рассмотрение дела и проч.). Суд также мог делать собственные запросы - требовать предъявления документов на которые ссылались тяжущие, доказательств родства с покойным (в делах о наследстве) и проч.

Подобная «письменная» процедура позволяла сторонам контролировать темп рассмотрения дела и (при желании) максимально его затянуть. В то же время она позволяла успешно судиться даже людям со скромными средствами, связами и образованием, позволяя им участвовать в процессе даже дистанционно.

Обмен прошениями завершался когда «все доказательства от спорящих между собой будут представлены», после чего подача дополнительных прошений уже не разрешалась. Секретарь суда составлял резюме всех прошений («записку»), проверявшееся (и, при необходимости, дополнявшееся) и заверявшееся сторонами и список законоположений применимых к данному делу.
Подготовленное дело докладывалось суду на заседании, на котором могли присутствовать стороны (или их поверенные) - давая при необходимости устные пояснения (если замечали какое-то упущение) и иные лица.

Состязательность, в современном понимании, в ходе процесса отсутствовала и решение принималось в основном на основании представленных письменных «формальных» доказательств. Использование письменных доказательств способствовало росту популярности почерковедческой экспертизы (для выявления поддельных подписей и проч.). До середины XIX века она производилась в основном путем опроса судебных служителей (в основном судебных секретарей), причем число опрошенных могло составлять от нескольких человек до пары сотен. Начиная с 1860-х годов более популярной сделалась экспертиза с участием учителей каллиграфии и рисования (обычно четырех - пяти).

После слушаний по делу судьи записывали свое решение («резолюцию») в журнале суда, заверяя его подписями. После этого «записка» и «резолюция» объединялись в официальном протоколе, также подписываемом судьями.
Тяжущиеся стороны получали письменное извещение с предписанием явиться в суд в определенный день - дабы ознакомиться с решением суда и указать удовлетворены ли они им или намерены подать апелляцию.
Решение суда считалось вступившим в силу с момента подписания официального протокола. В делах по которым не полагалось апелляций или соответствующая сторона не успевала этого сделать в указанный законом срок это именовалось «окончательной законной силой».
В решении суда указывались также способы его возможного исполнения. Исполнение решения суда возлагалось на соответствующее полицейское учреждение, куда оно и передавалось.

Александр Можаев
Великий посад Москвы: подлинная история Китай-города

Книга очень хорошая. Первая часть - общий очерк развития Китай-города, вторая - описание примерно 70 сохранившихся и несохранившихся каменных палат этой части Москвы. Масса иллюстраций, фото, планов, рисунков, цветная карта-вкладыш. Недостатки есть, но в целом, небольшие - слегка дефектная схема (см. ниже), знаменитый Андрей Щелкалов внезапно обозван боярином и т. п.

скрытый текстК северу от Никольской
Небольшой, но важный сегмент Китай-города, дворы которого тесно прижаты к крепостной стене. В XVI веке в начале Никольской улицы (за Ветошным рядом) существовал еще один Гостиный двор, в Греческом монастыре проживали ученые греки, а рядом с монастырем селились голландские купцы... Застройку ее нечетной строны образовывали Заиконоспасский и Николо-Греческий монастыри, несколько частных владений и ряд административно-производственных учреждений, к концу XVII столетия украшенных великолепными зданиями Печатного, Монетного [дворов] и Главной аптеки. У проезда к Троицким воротам Китай-города, от которых брала начало... Рождественка... стояла древняя церковь Троицы в Полях. Среди частных владений XVII века выделялся роскошный дворя князя Воротынского с трехэтажными каменными палатами.

От Никольской до Ильинки
Наиболее просторный сегмент Китай-города, центром которого является древний Богоявленский монастырь... Кроме него важную [градообразующую] роль играли линия богатых усадеб на четной стороне Никольской... и линия монастырских и митрополичьих подворий на нечетной стороне Ильинки... Несмотря на наличие ряда больших и богатых усадеб, мы обладаем незначительной информацией о ранней застройке этой части посада. Если взглянуть на самые крупные из владений XVII века, то оказывается, что подрядных записей на строительство не сохранилось, детальных описаний дворов нет либо они неизвестны...

Между Ильинкой и Варваркой
Уникальный характер района... определялся присутствием двух важнейших городских объектов - Гостиного и Посольского дворов. В кварталах за ними в XVII веке сосредоточилось множество богатых купеческих усадеб, застройка которых стала сменяться на каменную в средине столетия. Как и на северной стороне Ильинки, частные дворы чередовались с монастырскими подворьями... К началу XVIII века подавляющее большинство владений имели каменные дома, а некоторые... и второстепенные каменные постройки... Уцелели единственные купеческие палаты Казакова [ранее считались палатами Симона Ушакова], по большинству прочих объектов нет никакой графической информации. Странно представить, что на территории несостоявшегося заповедника теперь находится самая унылая часть Китай-города... что не снесено, то спрятано за воротами режимных кварталов.

К югу от Варварки
Этот обширный сектор [включал] небольшой комплекс... казенных построек на Москворецкой улице (Мытный двор и Таможня), в основном сохранившуюся линию из палат и храмов на четной стороне Варварки и польностью утраченное Зарядье... В центральной части Зарядья выделялись несколько богатых старых усадеб... На прилегающих склонах холма и в низине под стеною размещалось огромное количество мелких дворов, которые стали объединяться и застраиваться каменными домами лишь на рубеже XVII - XVIII вв...
История застройки южной стороны Варварки изучена достаточно полно, а по Зарядью мы располагаем лишь несколькими подрядными записями на строительство и данными натурных и археологических исследований, срочно проведенных перед сносом района, начатого в 1941 году и продолженного в 1960-е.

***

Помещенная в книге схема слегка дефектная (во втором издании вроде бы исправлено). Сбой в нумерации - №49 правильно обозначены палаты Покровского подворья на нынешнем Васильевском спуске и затем еще раз, неправильно, Мытный двор в Зарядье. Соответственно, начиная с Мытного двора к номеру на схеме надо прибавлять единицу (только к номерам 49-64).

Ниже исправленная схема и список, из телеграм-канала автора.

Схема расположения каменных строений Китай-города в первой четверти XVIII столетия: гражданские и монастырские палаты, храмы, постройки на территории Торга

В адресном списке второго издания скорректирован адрес Вологодского подворья (№22). Было - Б. Черкасский переулок, 13. Стало - Б. Черкасский переулок, 15.

Адресный список каменных гражданских построек Китай-города конца XV — начала XVIII столетий

1.Земский приказ и Аптека. Красная площадь, 1.
1.1. Земский приказ. Начало 1660-х (?). Снесен к 1700 г.
1.2. Главная Аптека (Ратуша). 1701 – 1710. Снесена в 1874 г.
2. Монетный двор. Проезд Воскресенских ворот, 5, с. 2. 1696 – 1702 гг.
3. Заиконоспасский монастырь. Никольская, 7 – 9.
3.1. Школьная палата (Коллегиум). 1685 г. Снесен в 1819 г.
3.2. Братский корпус. До 1712, 1720 г.
3.3. Собор Спаса Нерукотворенного Образа. До 1564, 1660, перестроен в 1719 г.
4. Николо-Греческий монастырь. Никольская, 11.
4.1. Кельи. До 1695, 1718 г.
4.2. Собор Николая Чудотворца. XVIв., полностью перестроен в 1718 г. Снесен в 1930-е гг.
5. Печатный двор. Никольская, 15.
5.1. Большая (Книгохранительная) палата. До 1535, 1560-е, 1679 г.
5.2. Приказные и Школьные (Немецкие) палаты. 1642, 1645, 1657, 1683 г. Снесены в 1810 г.
6. Палаты Воротынского (Шереметева). Никольская, 17. До 1679, уличные флигели 1700-х гг. Снесены в 1779 г.
7. Палаты Хованских. Никольская, 23. XVII в.
8. Палаты Голицына (Хворостининых). Никольская, 4. До 1626 г., XVII в. Перестроены в 1876 г.
9. Палаты Казанского подворья. Ветошный переулок, 11. XVII в. Перестроены до 1874 г. Полностью снесены в 2022 г.
10. Богоявленский монастырь. Богоявленский проезд, 2/6.
10.1. Архиерейский корпус. XVIв., 1700 г.
10.2. Братский корпус. К. XVII в.
10.3. Собор Богоявления Господня. 1340 – 1342 г., трапезная XV в. Полностью перестроен в 1690-е гг.
10.4. Церковь Рождества Иоанна Предтечи над Святыми воротами. После 1672 г. Снесена в 1905 г.
11. Палаты Певческой слободы. Богоявленский переулок, 8. 1688 г. Снесены в 1860-е гг. и в 2022 г.
12. Новгородское подворье. Ильинка, 3 / 8.
12.1. Митрополичьи палаты и кельи. До1657, 1677 г. Снесены в 1860-е гг., сохранившаяся западная стена с 2003 г. на новом месте.
12.2. Палаты у ворот подворья. До 1626, 1670-е гг. Снесены в 1788 и 1999 гг.
12.3. Церковь Илии Пророка (что в Торгу). 1519 – 1520 гг., к. XVII в.
12.4. Церковь Никиты епископа Новгородского. 1580-е гг. Снесена в н. XVIII в.
13. Палаты Троицкого подворья. Ильинка, 5. До 1626 г. Снесены в 1790-х гг.
14. Иосифо-Волоцкое подворье. Биржевая площадь.
14.1. Кельи. До 1737 г. Снесены в 1782 г.
14.2. Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. 1566 г., пристройки XVII в. Снесена в 1782 и в 2017 гг.
15. Палаты Годунова-Шеина. Ильинка, 9. До 1626 г. Снесены в к. XVIII в.
16. Воскресенское подворье. Ильинка, 11.
16.1. Поварня до 1680, кельи 1712 г. Снесены в к. XVIII в.
16.2. Церковь Воскресения Христова (что в Панех). Ранее 1567, перестроенав 1690-е гг. Снесена не позже 1914 г.
17. Усадьба Салтыковых. Никольская, 8 / 1.
17.1. Палаты Салтыковых. Никольская, 8 / 1.XVII в. Снесены и перестроены в XIX в.
17.2. Постройки Каменного и Судного приказов. 1670-е гг. Снесены в 1701 г.
18. Палаты Одоевских. Б. Черкасский переулок, 4. 1680-е гг. Снесены после 1737 г.
19. Палаты Измайлова. Никольская, 12.1690-е (?), 2-я четв. XVIII в. Снесены в 1870 г.
20. Палаты при Владимирской церкви. Никольская, 14 (Лубянская площадь). К. XVII в.(?). Снесены в 1934 г.
21. Палаты Черкасского. Б. Черкасский переулок, 11. XVII в. Снесены или перестроены в XIX в.
22. Вологодское подворье. Б. Черкасский переулок, 15.
22.1. Кельи. До 1666 г. Снесены или перестроены после 1764 г.
22.2. Церковь Стефана Пермского. До 1690 г. Снесена после 1764 г.
23. Палаты Мышецкого. Новая площадь, 10. До 1676 г. Снесены не позже 1882 г.
24. Палаты Соковнина. Ильинка, 23. 1720 г. Снесены не позже 1909 г.
25. Старый Гостиный двор. Варварка, 3.
25.1. Купецкая палата. До 1626 г. Снесена в к. XVIII в.
25.2. Ворота, амбары и лавки. 1638 – 1643 гг. Снесены в к. XVIII в.
26. Новый Гостиный двор. Ильинка, 4.1661 – 1665, 1673 г. Снесен в к. XVIII в.
27. Палаты Шляковского (Сибирский приказ). Рыбный переулок, 2. Ок. 1645 г. Снесены в к. XVIII в.
28. Ростовское подворье. Варварка, 3.
28.1. Архиерейские палаты и кельи. 1670-е, 1699 г. Снесены в н. XIX в.
28.2. Церковь Леонтия Ростовского. XVII в. Снесена в н. XIX в.
29. Греческий двор. Рыбный переулок, 6 / 1.1672 г. Снесен в XIX в.
30. Посольский двор. Ильинка, 8 – 10. До 1626, 1673 г. Снесен в к. XVIII в.
31. Палаты Панкратьева. Рыбный переулок, 3. XVII в. Снесены в 1830-е гг.
32. Иверское подворье. Никольский переулок, 6.
32.1. Кельи (бывшие палаты Назария Чистого). До 1648 г. Снесены в 1761 г.
32.2. Церковь Пресвятой Богородицы Иверской. 1655 г. Снесена в 1761 г.
33. Прилуцкое подворье. Варварка, 5.
33.1. Кельи. До 1722 г. Снесеныв 1780-е гг.
33.2. Церковь Иоанна Предтечи (на Пяти Углах). До 1626 г. Снесена в 1780-е гг.
34. Палаты Твердиковых. Никольский переулок, 6. До 1660 г. Снесены до 1870 г.
35. Палаты Булгаковых. Никольский переулок, 10. До 1630 г. Снесены или перестроены в XIX в.
36. Палаты Юдиных. Никольский переулок, 3. До 1626, сер. XVIIв., 1667 г. Снесены в 1960-х или ранее.
37. Палаты Шустова (Кантемира). Никольский переулок, 9, с. 1. Палаты во дворе, по улице и каменная конюшня. До 1686, 1711 г. Снесены к н. ХХ в.
38. Пафнутие-Боровское подворье. Никольский переулок, 7.
38.1. Кельи. 1680-е гг. В 1968 г. перемещены во двор дома 12 в Ипатьевском переулке.
38.2. Церковь Пафнутия преподобного.1640, 1686 г. Снесена в н. XIX в.
39. Палаты Патрикеевых (Соловецкое подворье). Ипатьевский переулок, 10. До 1647 г. Снесены в 1960-х или ранее.
40. Палаты Казакова. Ипатьевский переулок,12. Палаты и флигель 3-й четв. XVII в.
41. Ипатьевское подворье. Ипатьевский переулок, 3. До 1595 г. Снесено или перестроено в XIX в.
42. Палаты Филатьева. Ипатьевский переулок, 5. XVII в. Снесены в н. ХХ в. или ранее.
43. Палаты Строганова. Старая площадь, 6. До 1669 г. Снесены ранее ХХ в.
44. Палаты Сибирских царевичей. Ипатьевский переулок, 9. XVII в. Снесены в к. XVIII в. и в 1964 г.
45. Палаты Никитникова. Старая площадь,8 / 5. Палаты и флигель, до 1651 г. Снесены в н. ХХ в. или ранее.
46. Палаты Шорина. Никитников переулок,10 / 4. До 1657 г. Снесены в XIX в.
47. Таможня (Старая Тиунская палата). Васильевский спуск. До ср. XVII в., 1680 г. Снесена в XIX в.
48. Новая Тиунская палата (Берг-коллегия).Васильевский спуск. 1691 г., н. XVIII в. Снесена в 1798 г.
49. Палаты Покровского подворья. Васильевский спуск. 1683 г. Снесено в XIX в.
50. Мытный двор. Угол Москворецкой улицы и Мокринского переулка. XVIIв., после 1712 г. Снесен в 1941 г.
51. Денежный (Купецкий) двор. Варварка,между домами 2 и 4. XVI в. Снесен в 1950-е или ранее.
52. Старый Английский двор (палаты Бобрищева). Варварка, 4. К. XV — н. XVI вв., 1571, 1630-е гг.
53. Благовещенское подворье. Елецкий переулок, 5 / 6.
53.1. Кельи. 1678, 1702 г. Снесены в 1790 и в 1956 г.
53.2. Церковь Жен Мироносиц (Благовещения Пресвятой Богородицы). 1566, 1678 – 1680 гг. Снесена к 1790 г.
54. Романов двор и Знаменский монастырь. Варварка, 8 – 10.
54.1. Нижние палаты Романовых. XVIв.,после 1668 г. Снесены в 1769 г. или позже.
54.2. Верхние палаты Романовых. Конец XV — начало XVI в., 1674 г.
54.3. Братский корпус Знаменского монастыря. 1676 г.
54.4. Прочие постройки: сушильня (до1658, снесена в 1783 г.); кельи «позадиигуменских» (до 1676, 1684 г. , снесены в XIX в.); кельи на углу Псковскогои Знаменского переулков (1686, снесены в 1783 г.); кельи по сторонам Святых ворот (1680-е гг., снесены с 1780-х по н. XIX в.).
54.5. Собор Иконы Божией Матери Знамения. 1679 – 1684 гг. (на месте церкви Афанасия Афонского 1630 г.).
54.6. Церковь Благовещения ПресвятойБогородицы (Знамения Божией Матери на Романовом дворе). Ранее 1615 г. Снесена в к. XVIII в.
55. Палаты Орефьевых. Кривой переулок,3 (?). До 1686 г. Снесены в 1941 г. или ранее.
56. Палаты Вяземского. Елецкий (Б. Знаменский) переулок, 10 / 4. До 1712 г. Снесены в XIX в.
57. Палаты в усадьбе Климова, по улице и во дворе. Ершов переулок, 2 / 13. 1-я пол. XVIII в. Снесены в 1941 г.
58. Палаты Сулешова и Кравкова. Мокринский переулок, 7. Палаты во дворе (Сулешова). XVI в. Снесены в н. XVII в. Палаты по улице (Кравкова). 1701 г. Снесены в 1941 г.
59. Палаты Гавренева (Белгородское подворье). Мокринский переулок, 11. До 1676 г. Снесены в XIX в.
60. Палаты в доме Федотова. Мокринскийпереулок, 10. Конец XVII в. Снесены в 1941 г.
61. Палаты Горохова. Псковский переулок,5 (?). XVII в., 1714 г. Снесены в XIX в.
62. Палаты Коровинского. Кривой переулок,4. До 1657 г. Снесены в XIX в.
63. Смоленское подворье. Варварка, 14, угол Кривого переулка. Ранее 1739 г. Снесено в XIX в.
64. Вознесенское подворье. Кривой переулок, 3. 1726 г. Снесено ок. 1760 г.
65. Палаты Еремеева. Кривой переулок, 11. Н. XVIII в. Снесены в 1960-х.
66. Палата на Канцелярском дворе. Без точного адреса. XVIIв., н. XVIII в. Снесена после 1758 г.
67. Верхние торговые ряды. 1595 – 1599 гг. XVII – XVIII вв. Снесены в 1888 г.
68. Средние торговые ряды. 1595 – 1599 гг. XVII – XVIII вв. Снесены в 1893 г.
69. Спасский раскат. 1636 г. Снесен в 1786 г.
70. Никольский раскат. 1688 г. Снесен в к. XVII в.
71. Кофейная палата (библиотека Киприанова). 1705 г. Снесена в н. XIX в.
72. Лавки у Покровского собора XVII –XVIII вв. Снесены в XIX в.
73. Исходное положение Лобного места.1599 г. Перемещено в 1786 г.
74. Каменные харчевни за Нижними рядами. До 1712 г. Снесены в к. XVIII в.
75. Собор Покрова Пресвятой Богородицы,что на Рву. 1555 – 1561 гг., пристройки 1588 г.,XVII в.
76. Собор иконы Божией Матери Казанскаяна Красной площади. 1635 г. Снесен в 1936, воссоздан в 1990–1993 гг.
77. Церковь Троицы Живоначальной, что в Полях. 1565 г. Снесена в 1934 г.
78. Успения Пресвятой Богородицы на Никольском Крестце. 1647, 1691 г. Северный придел (церковь Спаса Нерукотворного) снесен в 1768 г.
79. Жен Мироносиц на Никольском Крестце. 1647 г. Снесена в 1808 г.
80. Знамения Пресвятой Богородицы в доме князей Одоевских. 1690 г. Снесена в 1737 г.
81. Иконы Божией Матери Владимирскаяу Владимирских ворот. 1691 – 1694 гг. Снесена в 1934 г.
82. Макария Желтоводского на Калязинском подворье. 1692 г. Снесена после 1778 г.
83. Знамения Пресвятой Богородицы в доме князей Черкасских. 1708 г. Снесена после 1788 г.
84. Иоанна Богослова, что под Вязом. До1626, 1658 г., полностью перестроена после 1825 г.
85. Армянская церковь на дворе Б. Шабалова. 1740 г. Снесена после 1742 г.
86. Космы и Дамиана Римских, что в СтарыхПанех. После 1564, с приделом 1631, полностью перестроена в 1803 г. Северный придел Иоанна Златоуста 1641 г.
87. Воскресения Христова на дворе Шеина. Ранее 1723 г. (XVI в.?). Снесена в 1737 г.
88. Николая Чудотворца Большой Крест.1680 – 1688, северный придел ранее 1626 , 1697 г. Снесена в 1934 г.
89. Введения Пресвятой Богородицы воХрам Златоверхая. 1514 г. Снесена в 1790 г.
90. Дмитрия Солунского на Посольском дворе. Между 1564 и 1626. Снесена в 1790 г.
91. Параскевы Пятницы у Гостиного двора.Не позже 1696 г. Снесена в 1865 г.
92. Воскресения Христова в Булгакове. Ранее 1626 г. Снесена в 1791 г.
93. Ипатия, епископа Гангрского. 1652 г. Полностью перестроена в 1755, снесена в 1966 г.
94. Николая Чудотворца Красный Звон. Ранее 1561 г., колокольня 1691 г. Полностью перестроена в 1854 г.
95. Троицы Живоначальной, что в Никитниках. 1630-е гг.
96. Рождества Иоанна Предтечи на Варварке. XVIIв., полностью перестроена в 1741 г.
97. Дмитрия Солунского на Золотой Фабрике. 1711 г. Снесена в 1835 г.
98. Спаса Смоленского. Начало XVI в. Снесена в к. XVIII в.
99. Николая Чудотворца Москворецкого.1651, полностью перестроена в 1832 г. Снесена в 1936 г.
100. Варвары Великомученицы на Варварке.1514 г., перестроена в 1796 – 1804 гг.
101. Максима Блаженного на Варварке. 1568, полностью перестроена в 1698 г.
102. Георгия Победоносца, что на Псковской горе. XV в. (?), 1658 г.
103. Николая Чудотворца Мокрого. Середина XVII в., полностью перестроена в 1695 – 1697 гг. Снесена в 1941 г.
104. Николая Чудотворца (Ирины Мученицы) в Углу. 1629 г. Снесена в 1781 г.
105. Анны Праведной Зачатия, что в Углу.

Мы же обратимся к относительно ранней истории места, когда деревянная застройка домовладений постепенно сменялась капитальной, каменной. На Великом посаде этот процесс начинается почти одновременно с Кремлем, на рубеже XV - XVI веков, а ближе к концу XVII века каменным здесь становится не только подавляющее большинство жилых домов, но и отдельные надворные постройки.

Такая картина не очень соответствует принятому стереотипу: когда мы говорим о допетровской Москве, то представляем себе деревянный город, среди избушек которого кое-где поднимаются каменные палаты, стоящие в глубине просторных домовладений. Это справедливо для Китай-города начала и для Белого города конца XVII столетия. Но к 1690-м годам Китай-город настолько плотно застраивается кирпичными зданиями, что они начинают формировать красные линии, а на Певческой улице даже образуют сплошной фронт с арочными проездами во дворы.

Н. Б. Голикова

Привилегированные купеческие корпорации России, XVI - первой четверти XVIII в. Том I.

Предполагалось приобрести недописанный второй том (чего не случилось - см. историю с научным издательством) поэтому перечитал первый. Работа чрезвычайно полезная, автор проделала колоссальный труд, выявив персональный состав корпораций гостей и гостиной сотни и собрав массу сведений о конкретных семействах и лицах, часть из которых приводится в тексте.
Есть небольшие дефекты в табличках, графиках и тексте. Используемые временные интервалы также выглядят неоптимальными - в случае с гостями механически разделяются, скажем, царствования Бориса, Алексей Михайловича и Петра, а с гостиной сотней - Алексея Михайловича, что сказывается и на статистических данных.

скрытый текстГости
скрытый текст
XVI век

Точное время образования корпорации гостей неизвестно, однако первые жалованные грамоты, выделившие их из состава торгового населения посада, были определенно даны в царствование Ивана Грозного - об этом упоминает последующее челобитье самих гостей (1648 год). Первую жалованную грамоту гости получили вероятно при Елене Глинской (1535 год?). Позднее, в 1540-х годах, она могла быть подтверждена или дана снова, уже более широкому кругу лиц - не только московским гостям, но и гостям из других городов. В статье о наказаниях за бесчестье Судебника 1550 года «гости большие» и их жены уже фигурируют в качестве особой группы.

Основу новосозданной корпорации составили вероятно наиболее видные купцы торговавшие с Востоком (сурожане) и Западом (суконники). Известно, что уже в XV веке из числа сурожан выделились наиболее видные торговцы, связанные с поставками восточных товаров великокняжескому двору. Позднее их связи с двором закрепились выполнением различных поручений великого князя. Видные сурожане стали использоваться и в качестве советников, хорошо знавших обстановку на Востоке. Уже при Иване III подобные лица именовались «гостями великого князя». Вероятно таким же образом развивались отношения двора и с суконниками.
Те же видные сурожане и суконники одновременно составляли круг наиболее влиятельных лиц посада, занимая разнообразные выборные должности и, в этом качестве, выступая в роли исполнителей правительственных поручений посадскому населению. Местом жительства их была не только Москва, но и другие крупные торговые центры (Новгород, Псков, Коломна, Муром, Тверь, Вологда и пр.). В целом, как считает автор, официальное выделение гостей в особую сословную категорию фактически лишь закрепило уже сложившееся положение.

Персональный состав корпорации в XVI веке устанавливается с большим трудом - точных сведений в источниках сохранилось очень мало. К тому же, гостями в просторечии и даже в официальных документах еще очень долго (как минимум до 1570-х годов) по привычке называли не только членов соответствующей корпорации, но и просто крупных купцов.
Автор выявила 70 человек получивших чин гостя в XVI веке (включая трех человек имевших его предположительно) и представлявших 51 фамилию.
Помимо столицы гости жили в Новгороде (Корюковы, Сырковы, Таракановы, Ямские), Пскове (Алексей Сем. Хозин, Иголкины), Коломне (Сухобоковы, Петровы), Вологде (Яков Аникеев), Ярославле (Никита Никитников), Казани (Иван Шухнов), Сольвычегодске (Аника Строганов), в Поморье.

Гости играли довольно заметную роль в жизни страны. Так, в Земском соборе 1566 года, обсуждавшем вопрос о перемирии с Литвой, участвовало 12 гостей (видимо только московских). В Земском соборе 1598 года, избравшем Бориса на царство, участвовал уже 21 гость (тоже видимо одни москвичи).
Гость Федор Ногай (по прозвищу Голубь) в 1586 году возглавил московских торговых людей выступивших вместе с Шуйскими против Годунова, за что в 1587 году лишился головы.
Московский гость Алексей Алексеевич Хозников в 1567 году ведал таможней в Нижнем Новгороде, в 1569-м был послан с подарками (100 пушек, 300 пищалей) к персидскому шаху. Его двоюродный брат, псковский гость Алексей Семенович Хозин, в 1593/94 году руководил Псковским денежным двором.
Московский гость Степан Твердиков в 1567/68 году ездил по поручению Ивана Грозного в Англию - для закупки драгоценных камней и проч.
Гость Трифон Коробейников в 1582 и 1593 годах совершил по поручению правительства два больших путешествия на христианский Восток, доставив денежные подарки местным православным иерархам и оставив известное литературное описание своей первой поездки.
Псковский гость Юрий Афанасьевич Иголкин в 1599 году по поручению Годунова вел переговоры с рижанами о переходе в русское подданство. И т. д.
Не менее четырех гостей было казнено - трое при Иване Грозном и один - при Федоре Ивановиче (см. выше).

Процесс оформления корпорации гостей в качестве особой сословной группы, по мнению автора, в целом завершился на рубеже 1580 - 1590-х годов. Федор Иванович подтвердил жалованную грамоту корпорации гостей.
Борис Годунов видимо не питал большого доверия к корпорации, представители которой были тесно связаны с его политическими противниками (см. Федор Ногай), хотя и пытался укрепить свои позиции среди гостей за счет активного пополнения корпорации новыми, лояльными к нему, членами. [Судя по приводимым автором табличкам непосредственно в царствование Бориса чин гостя могло получить до 26 человек]. Жалованную грамоту корпорации Борис подтвердить не захотел. Политика его в целом также вряд ли могла обеспечить царю симпатии крупного купечества - Борис покровительствовал иноземным купцам, в годы голода принимал меры по ограничению спекуляции хлебом (в текстах указов против спекуляции в качестве возможных злодеев прямо указывались московские и иногородние гости) и т. д.

Первая половина XVII века

Автор, надо сказать, механически разделила шестнадцатое и семнадцатое столетия, отчего царствование Бориса и связанная с ним статистика попали и туда и сюда.
О царствовании Бориса в целом см. выше. В первые годы XVII века отношение царя к гостям видимо еще ухудшилось - корпорация почти перестала пополняться, чин гостя в 1601 - 1604 годах получило всего 5 человек, все иногородние (двое новгородцев, двое псковичей и один костромитянин).

Самозванец в отношении гостей ничем себя проявить не успел, а отношение самих гостей к нему было видимо весьма разнообразным. Часть московских «торговых людей», включая, вероятно, и гостей, участвовала в обоих заговорах Шуйского против Самозванца.
При Василии Шуйском отношение правительства к гостям резко улучшилось. Новый царь издавна имел тесные связи с московскими «торговыми мужиками». Вскоре после воцарения он подтвердил жалованную грамоту корпорации гостей. Возобновился процесс пополнения корпорации новыми членами. Всего за время царствования Василия Шуйского чин гостя получило 20 человек, включая сразу четырех Строгановых (Андрей и Петр Семеновичи, Никита Григорьевич и Максим Яковлевич). Один из новоявленных гостей, Михаил Степанович Смывалов был даже назначен на должность казначея, что видимо вызвало недовольство боярства - позднее этот факт упоминался как негативный прецедент.
Многие гости, в свою очередь, активно поддерживали правительство Шуйского. Так, Строгановы только в марте - июле 1608 года передали ему не менее 5 - 6 тыс. рублей, а в октябре и декабре того же года отправили в Москву два отряда ратных людей, снаряженных за собственный счет. Псковские гости (всего 7 человек) неизменно поддерживали правительство, за что двое из них (Семен Великий и Емельян Титов) в 1608 - 1609 годах подверглись арестам и пыткам, а еще один, упоминавшийся Алексей Хозин, в 1610 году был убит.
Вяземский (позднее московский) гость Григорий Шорин ездил в Смоленск и осведомлял тамошнего воеводу М. Шеина об обстановке в стране и т. д.
После падения царя Василия и до воцарения Михаила новых пожалований в чин гостя не производилось. Всего в 1600 - 1612 годах в стране теоретически имелось не менее 41 гостя (16 получивших чин в XVI веке, 5 пожалованных в последние годы правления Бориса и 20 - при царе Василии).

К 1613 году численность корпорации существенно сократилась - автору удалось выявить не более 21 ее члена. Сокращение произошло частью из-за естественных причин, частью из-за прочих - двое гостей (М. С. Булгаков и К. Скробовицкий) сделались дьяками, Строгановы, получившие звание именитых людей, также фактически выбыли из корпорации, некоторые ее члены погибли (А. Хозин).

После разорения столицы в 1611 году всякая хозяйственная деятельность в ней прекратилась, уцелевшие торговые люди, включая гостей, перебрались в другие города. Уехавшие осели в Ярославле, Костроме, Вологде, Нижнем Новгороде, Казани и других городах.

Правительство Михаила Федоровича почти сразу же начало принимать меры по восстановлению столицы и купеческих корпораций. Так, в начале 1613 года, еще до приезда новоизбранного царя в столицу, состоялся приговор Боярской думы потребовавший чтобы «гости, и торговые, и всякие жилецкие люди москвичи», что «в московское разоренье разбежались с Москвы по городам» ехали «с женами и с детьми и со всеми животы» жить обратно в столицу.
Начали производиться и новые пожалования, при этом теперь от получивших чин гостя иногородних требовали переезда в Москву. Поначалу это требование было довольно категоричным - городовым воеводам предписывалось собирать по пожалованным поручные записи, отсрочки давались на короткие сроки и т. д. Тем не менее, гости перебирались в Москву неохотно. Часть разными способами саботировала переезд, другие, обзаведясь формально дворами в столице, продолжали фактически жить по городам. Полного сосредоточения гостей в Москве в итоге добиться так и не удалось. Со временем, после восстановления хозяйственной жизни в столице, правительство перестало настаивать на переезде гостей. Оставшихся в провинции гостей передали из ведения Казенного приказа в ведение четвертей и местных воевод. В приказной практике они именовались «новгородскими», «псковскими», «вологодскими», «костромскими» и прочими гостями.

В 1613 - 1615 годах чин гостя получило не менее 11 человек, а в 1613 - 1630 годах - не менее 31 человека. Почти половину пожалованных составляли посадские люди - 14 человек (к ним можно добавить также близкого по статусу закладчика Ярославского Спасского монастыря). По пять человек из них представляли Москву и Ярославль, двое - Калугу и по одному - Новгород и Вязьму.
Предпочтение явно отдавалось отличившимся в освободительной борьбе. Так, новгородец Иван Харламов, как отмечалось в жалованной грамоте, «будучи у свейских немец... в Колывани... как свейский Густав Адольф король пошол... подо Псков... про королевский поход и сколько с ним ратных людей писал во Псков ко псковским гостем, и людей своих во Псков с теми вестьми посылал». Ярославцы Григорий Никитников, Василий и Третьяк Лыткины показали себя твердыми противниками воров, содействовали организации местных ополчений, финансировали Второе ополчение (Никитников внес 500 руб., Лыткины - 350) и т. д.
Другую половину пожалованных составляли члены семей прежних гостей - сыновья, внуки, братья и другие родственники, большей частью бывшие членами гостиной сотни. В некоторых случаях чин давался по челобитью - в 1614 году была удовлетворена просьба сына убитого псковского гостя Алексея Хозина Микулы (видимо учли заслуги покойного отца и вес семьи в городе). В 1625 году, тоже видимо по челобитной, получил чин сын Надеи Светешникова Семен (в грамоте прямо указывалось, что он жалуется за заслуги отца) и т. д.

К 1631 году в живых не осталось уже ни одного гостя получившего чин в XVI веке. Помимо естественной убыли численность корпорации сокращалась и по другим причинам - трое гостей (Михаил Смывалов, Андрей Котов и Гаврила Облезов) в 1620-х сделались дьяками.
В 1630-х годах численность корпорации продолжила сокращаться, естественные причины, как и раньше, дополнялись прочими - двое гостей были переведены в дьяки (Назарий Чистый и Алмаз Иванов), один - обратно в гостиную сотню (Третьяк Лыткин). Новых пожалований при этом, несмотря на настойчивые просьбы самих гостей, по каким-то причинам почти не производилось - за все 1630-е годы было пожаловано всего 5 человек (двое из которых, упомянутые Назарий Чистый и его племянник Алмаз Иванов, вскоре были переведены в дьяки). В результате, к 1640 году численность корпорации сократилась до уровня Смутного времени - 15 человек.
В 1640-х годах правительство активизировалось - в гости жаловать стали чаще, всего за десятилетие было пожаловано 22 человека. Полностью компенсировать потери, впрочем, не удалось, тем более что корпорация продолжала терять старых членов. Так, гость Данила Панкратьев был вскоре после пожалования переведен в дьяки, упоминавшийся выше сын А. Хозина Микула был, как и отец, убит псковичами (1650 год) и т. д.

Всего в 1631 - 1650 годах звание гостя получило 26 или 27 человек (факт существования гостя Степана Гавриловича Стоянова вызывает сомнения). Основным источником пополнения корпорации в это время сделалась гостиная сотня - 21 человек (77,8%) был взят оттуда. Из общего числа переведенных из гостиной сотни 13 человек являлись родственниками прежних гостей, прочие до зачисления в гостиную сотню были посадскими или черносошными крестьянами.
Непосредственно из посада в гости попало 6 человек (четверо новгородцев, псковитянин и ярославец).
Гостиная сотня, таким образом, постепенно становилась почти обязательной ступенью для попадания в гости - даже для родни прежних гостей.
Основным мотивом пожалования в этот период становится успешная служба, принесшая прибыль казне. Так, Федор Веневитов был в 1646 году пожалован в гости за целый ряд успешных служб: на корабельной пристани в Архангельске, у кабацкого сбора в Казани, трехлетнюю службу на казенном икряном промысле в Астрахани, семилетнюю службу по доставке хлеба в Астрахань и основание соляных варниц в Старой Руссе. Данила Панкратов в 1642 году получил звание за то, что «был в Сибирском приказе у соболиные оценки всякой мяхкой рухледи и в окладчиках пятинного сбору» и за службы его брата, дьяка Григория. И т. д.

Общая численность корпорации в 1613 - 1650 годах заметно колебалась, составляя от 15 до 35 человек. На 1613 год имелось всего 15 гостей. Усилиями правительства Михаила Федоровича численность корпорации вскоре была заметно увеличена и в 1614 - 1620 годах достигала уже 26 - 29 человек. Максимума число гостей достигло в 1625 году - 35 человек. Позднее оно постепенно сокращалось и к 1640 году достигло уровня 1613 года - 15 человек. Пожалования 1640-х позволили улучшить положение - на 1650 год имелось уже 25 гостей.



Автор приводит также любопытный эпизод, демонстрирующий разницу в статусе московских и иногородних гостей. Новгородские гости братья Иван и Семен Ивановичи Стояновы в 1650 году просили выдать им новую жалованную грамоту, взамен похищенной воровскими людьми в ходе городского восстания [в тексте почему-то псковского]. При этом братья просили дать им грамоту «против московских гостей», а не «против новгородских». После некоторых колебаний (сохранился черновик грамоты, эти колебания отразивший) Москва дала им новую грамоту, содержавшую компромиссный вариант - Стояновым, с одной стороны, предписывалось «жить в Новегороде по-прежнему» и «платить как прежние новгороцкие гости платили и в службе бывали», но, при этом, «службы служить по нашему указу». Таким образом, Стояновы, оставшись «новгородскими гостями», были видимо освобождены от выполнения указаний местных воевод.

В конце 1640-х изменился порядок выдачи личных жалованных грамот гостям. После получения корпорацией новой жалованной грамоты в 1648 году выдача персональных грамот с перечислением дарованных льгот видимо потеряла обязательность. Грамоты теперь выдавались только по специальным просьбам со стороны гостей и между пожалованием и выдачей грамоты могло пройти достаточно много времени (несколько лет) - ранее пожалование и выдачу грамоты разделяли несколько недель или месяцев.

Вторая половина XVII века

В третьей четверти XVII века существенных перемен в положении корпорации не произошло. Основным источником ее пополнения оставалась гостиная сотня - 44 человека из 60 (73,3%)*, однако при необходимости правительство жаловало и представителей других сословных групп. Так, 8 человек (3,4%) попало в корпорацию из посада - среди них были известный Аверкий Степанович Кириллов (1659 год), посадский Садовой слободы, позднее думный дьяк и владелец знаменитых палат, и кадашевец Григорий Шустов; один - из суконной сотни (Василий Шиловцев). Впервые были пожалованы перешедшие в русское подданство иноземцы - в 1650/51 году гостем стал известный Андрей Виниус, в 1672 году - Томас Кельдерман.
Из 44 представителей гостиной сотни 18 были москвичами и 26 иногородними. 26 из них были родственниками прежних гостей. С учетом родственников прежних гостей из других групп (двое посадских и один суконной сотни) общее их число достигало 29 человек (48,3% пожалованных). Из этих 29 человек 16 были сыновьями гостей, семеро - братьями, остальные - более дальними родственниками, в т. ч. и не кровными (свояк).
Как отмечает автор, правительство при пожаловании в гости руководствовалось прежде всего служебными качествами кандидата, умением «великому государю радеть и прибыль чинить» и родственные связи с прежними гостями не гарантировали попадания в корпорацию - общее число лиц мужского пола в семьях гостей значительно превышало число пожалований. Так, в клане Сверчковых из 11 мужчин четырех поколений, гостями стали трое, причем из второго поколения никто пожалован не был. В семье Облезовых из 9 мужчин гостем стал лишь внучатый племянник первого гостя, Г. Облезова и т. д.
Некоторым гостям, впрочем, удавалось, пользуясь связями, протащить в корпорацию родственников (как правило, сыновей) не имевших никаких собственных заслуг. Так, упомянутый Аверкий Кириллов, сам пробывший в гостях всего 7 лет, в 1666 году добился пожалования для своего сына Якова. Влиятельный Василий Шорин протащил в корпорацию своих сыновей и внука и т. д.

После 1651 году продолжало действовать 24 гостя получивших звание ранее, к ним в третьей четверти века добавилось 60 новопожалованных, всего, таким образом в этот период какое-то время действовало 84 гостя. В 1650-х годах было пожаловано 20 человек, в 1660-х интенсивность пожалований снизилась (11 человек), в первой половине 1670-х было пожаловано еще четверо. К середине 1670-х внезапно выяснилось, что оставшихся гостей (многие из которых, к тому же, в силу возраста к службе были уже не годны) не хватает для несения необходимых служб и, для исправления положения, в 1674 - 1675 годах в гости было пожаловано сразу 24 человека, из них 18 в 1675-м.

Естественная убыль членов корпорации в 1650-х годах была усугублена чумой (в 1654 году от нее умерли сразу три гостя) и традиционно дополнялась переводами в иные группы - Д. Г. Панкратьев в 1654 году был переведен в дьяки, А. Д. Виниус в 1665/66 - в переводчики Посольского приказа.
Численность корпорации на протяжении третьей четверти века в целом поддерживалась на уровне в 25 - 30 человек, несколько просев в начале 1650-х (21 чел. = чума) и резко увеличившись в середине 1670-х (54 человека на 1675 год).




В последней четверти XVII века общая численность корпорации сохранялась примерно на том же уровне. Автор приводит следующие сведения по числу действовавших на протяжении века гостей:

1600 - 1630 годы — 73 (17 пожалованных ранее и 56 вновь пожалованных)
1631 - 1650 годы — 55 (28 и 27)
1631 - 1650 годы — 84 (24 и 60)
1631 - 1650 годы — 85 (46 и 39)

Сохранение высокой численности корпорации объяснялось прежде всего значительным числом гостей «перешедших» из предыдущего периода (46 человек). Общее же число новых пожалований ощутимо сократилось (39 человек). Большая часть новых пожалований пришлась на правления Федора и Софьи - 29 за 1676 - 1689 годы. Пик их пришелся на 1678 (6 пожалований) и 1685 - 1687 (15 пожалований) годы. При Нарышкиных и в первые годы правления Петра (1690 - 1699 годы) было пожаловано всего 10 человек (из них 6 - в 1696 году), причем в 1697 - 1699 годах пожалований не было вовсе.

Основным источником пополнения корпорации оставалась гостиная сотня - 27 из 39 человек (69,2%). Далее шел посад - 9 человек (23,1%), один новый гость был из дворцовых крестьян, двое (будущий дьяк и известный заводчик Кузьма Семенович Борин и Яков Лабозный) были переведены в гости после роспуска суконной сотни при царе Федоре. Родственниками прежних гостей были 18 человек - 17 членов гостиной сотни и дворцовый крестьянин (один из Шустовых, ранее живший в Дединове).
К прежним традиционным местам обитания гостей добавились сибирский Енисейск (Иван Ушаков), Путивль (Василий Курдюмов), Симбирск (Яков Бабушкин), Астрахань (Василий Горезин).
Появился также первый выходец из служилого сословия - упомянутый житель Путивля Василий Вонифатьевич Курдюмов был изначально служилым по прибору (пушкарем) и нажил капитал торговлей с малороссийскими городами.
Еще один гость, Иван Исаев, был уроженцем белорусской Дубровны, был угнан в плен в 1655 году, 16 лет жил в холопах, в 1673 году приписался к Мещанской слободе и впоследствии сделался богатым и влиятельным купцом (в 1699 году избран одним из четырех бурмистров в Бурмистерскую палату).
Из гостей взятых из посада нужно отметить прежде всего кадашевца** Кодрата (в приказных документах обычно обзывался Кондратом) Марковича Добрынина, строителя прекрасной церкви Воскресения Христова в Кадашах и Николо-Толмачевской церкви в Толмачевской слободе.

Численность корпорации в последней четверти века держалась обычно на уровне 46 - 49 человек, периодически подскакивая за счет массовых пожалований (1678 год - 54 чел.). Активные пожалования при Софье (см. выше) позволили корпорации достичь пика численности в 1687 году (61 чел.). Позднее численность гостей постепенно сокращалась и к 1699 году их имелось 46 человек.



* Сословная принадлежность еще 5 человек (8,3%) неизвестна, что может ощутимо менять процентное соотношение.
** Среди новопожалованных гостей в этот период вообще много кадашевцев и связанных с Кадашами людей.

Первая четверть XVIII века

Положение корпорации гостей начало быстро ухудшаться уже в первые годы самостоятельного правления Петра. Последний, по каким-то причинам, не питал к гостям симпатий и фактически взял курс на ликвидацию корпорации - как и во многих других случаях, явочным порядком. Корпорация перестала пополняться новыми членами и постепенно прекратила существование по естественным причинам (официально ликвидирована только в 1728 году - см. ниже).

Как отмечалась выше, новыми членами корпорация гостей перестала пополняться уже с 1697 года. К 1699-му в ее рядах оставалось 46 человек, но, как отмечалось в поданой в том же году челобитной корпорации, 10 из них служить уже не могли по возрасту и состоянию здоровья (четверо были уже отставлены от службы). Корпорация просила пополнить ее новыми членами, по традиции прилагая список подходящих кандидатов. Челобитная была однако отвергнута, корпорация почти не пополнялась и позднее - после 1697 года звание гостя получило всего 3 человека (по одному в 1702, 1705 и 1710 годах). В итоге, общая численность корпорации сократилась с 41 человека в 1700 году до 10 в 1722 - 1725 годах.

Положение корпорации ухудшалось и по другим направлениям. Петровское правительство фактически игнорировало ее привилегии при назначениях на хозяйственные посты. Налоговые преимущества гостей также фактически потеряли значение - старые грамоты не ограждали от новых налогов, постоянно вводимых петровскими птенцами. Разрушение приказной системы и гибель старого царского, а также и патриаршего дворов привели к разрушению сложившейся системы связей. И т. д.



Качество петровского реформаторского администрирования иллюстрирует история с Бурмистерской палатой. В рамках разразившейся в 1699 году городской реформы гостям, гостиной сотне и всем московским слободам и сотням было предписано избрать бурмистров в Бурмистерскую палату (позднее Ратуша). Гости и гостиная сотня успели избрать по 4 бурмистра, однако Петр потребовал избрания по одному бурмистру от корпораций и московских сотен / слобод - всего 12 человек. Выполнить это требование оказалось невозможно, поскольку в Москве только крупных слобод / сотен имелось больше 20. В итоге, с согласия Разрядного приказа, было избрано 35 человек - по четыре от гостей и гостиной сотни и по одному от крупнейших слобод / сотен (позднее, впрочем, петровские дуболомы все же сократили их число до 12, помимо прочего в отставку заставили уйти трех из четырех представителей гостей).

***

Всего за время существования корпорации гостей ее членами были 255 человек, представлявшие 136 фамилий. 83 семьи были представлены одним гостем, 53 семьи дали корпорации от 2 до 10 гостей.
10 гостями была представлена одна семья (Юрьевы / Петровы), 6 гостями - три семьи (Булгаковы, Юдины, Чистые / Алмазовы / Ерофеевы), 5 гостями - семь семей (Строгановы, Таракановы, Гурьевы / Назарьевы, Шорины, Панкратьевы, Шустовы, Чирьевы), 4 гостями - семь семей (Котовы, Твердиковы, Фалелеевы, Хозины / Хозниковы, Сверчковы, Стояновы, Климшины), 3 гостями - одиннадцать семей (Никитниковы, Сырковы, Васильевы / Антоновы, Судовщиковы, Веневитовы, Микляевы, Семенниковы, Филатьевы, Шиловцевы, Добрынины, Лабозные). Еще 24 семьи были представлены в корпорации двумя гостями.

Длительное время (от 3 до 6 поколений семьи) в составе корпорации оставалось всего 11 семей из 53. Рекордсменами здесь были Юрьевы / Петровы остававшиеся в корпорации на протяжении 6 поколений (150 лет). Четырьмя поколениями были представлены семьи Таракановых, Юдиных, Чистых / Алмазовых / Ерофеевых и Шориных. Тремя поколениями (не всегда последовательными) семьи Булгаковых, Никитниковых, Гурьевых / Назарьевых, Сверчковых, Панкратьевых, Добрыниных. 31 семья была представлены двумя поколениями, 11 семей только одним.



Гостиная сотня
скрытый текст
XVI - первая половина XVII века

Точное время образования гостиной сотни также неизвестно. Согласно упоминавшейся уже совместной челобитной гостей и гостиной сотни поданной в 1648 году, первую жалованную грамоту гостиная сотня, как и корпорация гостей, получила при Иване Грозном. На Земском соборе 1566 года представителей гостиной сотни еще не было - присутствовали только гости и «торговые люди москвичи» и «смоляне». Не знает гостиной сотни и писцовая книга Казани 1565/66 - 1567/68 годов, фиксировавшая, помимо прочего, торговых людей-переведенцев из других городов. Таким образом, гостиная сотня была видимо образована где-то между 1567/68 годом и мартом 1584-го (смерть Ивана IV).
Формировалась она изначально только из жителей столицы - как «коренных» москвичей, так и недавних переведенцев из других городов (Новгорода, Пскова, Смоленска и проч.) и состав ее оказался весьма разношерстным - помимо торговых людей (не только крупных, но и средних и мелких), в состав корпорации было включено много ремесленников. Пестрый состав корпорации предопределил ее разделение на три статьи - «лутчих», «середних» и «молодчих» людей. Это деление было подтверждено жалованной грамотой 1648 года, подтвердившей и ранее установленные штрафы за бесчестье - 25, 15 и 10 рублей соответственно.
Записанные в гостиную сотню оставались жить в своих слободах / сотнях на положении беломестцев.
Ориентировочная численность корпорации на конец XVI века известна только по позднему сообщению (1649 год) - примерно 320 человек. Автору удалось выявить 65 человек входивших в состав гостиной сотни во второй половине XVI века, не менее 28 из них являлись ремесленниками, а один был площадным подьячим. Старостой сотни на 1598 год являлся Сильвестр Онаньин.

Борис Годунов к гостиной сотне относился заметно лучше чем к гостям и в начале XVII века, в ходе известного «посадского строения» 1600 - 1602 годов, был проведен ряд мероприятий по укреплению ее положения. Была проведена чистка сотни - отчислено 56 человек (примерно 60% из них составляли ремесленники, в силу своего положения малопригодные к государевым службам)*, переведенных большей частью в московский посад (частично - в суконную сотню).
В то же время сотня получила новое пополнение - всего было набрано (с учетом родственников тяглецов) 125 человек. 66 человек было взято из московских черных слобод (49 тяглецов + их родственники), не менее 24 человек - из казенных и дворцовых, 3 человека из Патриаршей слободы, 2 крестьянина из подмосковного Красного села. Помимо этого, набор производился и в выросших за городскими воротами слободках, еще не имевших официального статуса и названий - отсюда взяли 35 человек: «из-за Арбатских ворот» - 25, «из-за Тверских» - 4, «из-за Сретенских» - 7. Среди набраных в этих слободках были и иногородние купцы, державшие в них дворы.
С этого же времени? в состав гостиной сотни стали изредка включать иногородних торговых людей [видимо помимо тех, что держали дворы в безымянных слободках, тут у автора неясно]. Таким образом в Москву попал, например, печально известный коллаборационист Федор Андронов, видный торговый человек из Погорелого городища [в районе тверского Зубцова].

При Василии Шуйском никаких принципиальных изменений в положении гостиной сотни не произошло. Были подтверждены жалованные грамоты царей Ивана и Федора [прямого указания у автора нет, но видимо Борис не подтверждал и грамоту гостиной сотни], пополнение корпорации производилось путем эпизодических индивидуальных пожалований. Упомянутый Федор Андронов при царе Василии сделался казначеем.

После разорения столицы в Смуту уцелевшие члены гостиной сотни, как и гости, рассеялись по городам. Как и случае с гостями правительство Михаила Федоровича принимало меры по возрату в столицу членов гостиной сотни - воеводам предписывалось отыскивать их и возвращать в Москву. В 1613 году была подтверждена жалованная грамота корпорации. Отдельным ее членам давались также персональные жалованные грамоты с дополнительными льготами. Несмотря на все это многие члены гостиной сотни от возвращения в столицу уклонялись и дабы ускорить ее восстановление власти периодически жаловали новых торговых людей из других городов, сопровождая пожалования указами о переезде в столицу.

Всего автором выявлено 228 человек (из 168 фамилий) входивших в состав гостиной сотни в 1600 - 1620 годах - включая пожалования царей Бориса и Василия и первых лет царствования Михаила Федоровича. 20 из них были ремесленниками, остальные торговыми людьми. Трое (Родион Котов, Иван Сверчков, Григорий Шорин) за тот же период были переведены в корпорацию гостей (еще пятеро стали гостями в 1620-х), один - в дьяки (Булгак Милованов).
В первые годы правления царя Михаила гостиная сотня пополнялась путем индивидуальных пожалований, в основном за счет московского посада. В редких случаях в нее зачислялись видные торговые люди иных городов. В гостиную сотню начали также записывать родственников торговых людей записанных в корпорацию гостей и наследников умерших членов самой гостиной сотни.

В 1620-х годах практика зачисления в гостиную сотню родственников гостей и наследников членов гостиной сотни стала общим правилом, членство в гостиной сотне сделалось фактически наследственным и пополняться она стала не только за счет внешних источников, но и естественным путем.
Помимо этого, в 1620-х правительство стало прибегать к массовым наборам в гостиную сотню, зачисляя в нее большие группы торговых людей из Москвы и других городов (Казань, Кострома, Великий Устюг, Сольвычегодск и проч.). Подобные наборы производились в 1621, 1624/25, 1627/28 и 1629/30 годах. Пожалованные в сотню иногородние должны были переселяться в Москву, но на практике нередко сохраняли дворы и лавки на прежних местах, создавая, тем самым, основу для будущих конфликтов.
Начали жаловаться в гостиную сотню и торговые крестьяне, поначалу только черносошные из северных уездов.
Часть новопожалованных иногородних членов сотни уклонялась от переселения в столицу, переселялась формально, пожив в Москве возвращалась обратно и т. д. В итоге, как и в случае с гостями, правительство со временем перестало настаивать на переезде членов гостиной сотни в столицу и ее «ответвления» появились и в других городах. Большая часть членов корпорации (примерно 89%) однако продолжала проживать в Москве.
Всего в 1620-х годах в гостиную сотню было пожаловано как минимум 248 человек из 165 фамилий. Родственники членов гостиной сотни составляли 40,2% (97 человек из 65 фамилий); родственники гостей - 8,4% (21 человек из 15 фамилий); посадские люди разных городов - 44,2% (112 человек из 79 фамилий); торговые крестьяне - 7,2% (18 человек из 5 фамилий). С учетом родственников общее число вновь пожалованных было выше - не менее 284 человек.
Из числа пожалованных прежде в 1620-х годах продолжали действовать 67 человек, а с учетом детей пожалованных прежде возможно 83 или даже 93 человека. Всего, таким образом, за 1620-е годы через гостиную сотню прошел минимум 351 (284 + 67) человек, а возможно даже от 434 до 444 человек [так у автора, как она получила две последние цифры неясно].

30-40-е годы XVII века в русских городах стали временем ожесточенной борьбы городских посадов с беломестцами. Последние, размножившиеся после Смуты, разоряли посады не только недобросовестной конкуренцией, но и оттягиванием все новых тяглецов, скупкой посадских дворов и проч. Правительство в этой ситуации вынуждено было маневрировать, пытаясь снизить накал недовольства посадов, не ущемляя в то же время интересов привилегированных корпораций и влиятельных владельцев белых слобод.
Ряд указов выпущенных в 1620 - 1640-х годах (1621, 1627, 1629, 1634, 1642/43 годы) ограничивал переход тяглых дворов и мест в руки беломестцев, принимались также меры по розыску и возращению в посады закладчиков. Гостиную сотню и гостей все эти меры затрагивали ограниченно.
В апреле 1645 года последовал правительственный указ уже прямо затрагивающий гостиную сотню - ее членам сохранившим дворы и лавки на тяглых землях предписывалось вносить за них все посадские платежи. Вновь приобретенные владения на тяглых землях указано было отписывать на государя безденежно.
Для посадов основным противником были беломестцы, гостиная сотня, оттягивавшая с них сравнительно небольшое число людей, была противником второстепенным. Однако, со временем, посадские вспомнили и о ней. Поданная 19 июня 1637 года челобитная Конюшенных слобод просила вернуть им 30 тяглецов забранных ранее в гостиную и суконную сотни. Челобитная была проигнорирована, однако стала примером для аналогичных просьб.
Указ 1647 года о массовом наборе в гостиную сотню вызвал протест посадов Вологды и Мурома. Напуганное Соляным бунтом (июль 1648 года) правительство в итоге предпочло уступить - указом от 27 июля 1648-го тяглецов было предписано вернуть обратно. Воспользовалась моментом и московская Кадашевская слобода подав челобитную о возврате забранных в 1644 году 24 семей. Кадашевцы при этом ссылались на льготную грамоту Михаила Федоровича освобождавшую их от служб с гостями и гостиной сотней. Правительство уступило и здесь - указом от 2 октября 1648 года тяглецы были возвращены в слободу. Пример кадашевцев вдохновил другие московские слободы и, в итоге, все семьи забранные в гостиную сотню в 1643, 1644 и 1647 годах были возвращены назад. Некоторые члены гостиной сотни в сложившейся обстановке предпочли сами вернуться на посад.
В ходе последовавшей вскоре ликвидации белых слобод и очередного посадского строения часть членов гостиной сотни понесла и ощутимые материальные потери лишившись дворов, торговых мест, варниц и проч. на посадской земле, а также работников из числа закладчиков и беглых посадских. Так, у солепромышленника Томилы Елисеева в 1648 году отписали 256 работников, у Климентия Патокина - 2 двора, 20 лавок, 2 лавочных места и пр., у Федора Горбова - двор, 17 лавок, лавочное место, амбар и пр. И т. д.
Сама гостиная сотня, впрочем, не собиралась мириться со сложившимся положением и в январе 1649 года подала челобитную прося восполнить ее потери в людях, в том числе и за счет возврата отписанных кадашевцев. Всего корпорация претендовала на 130 тяглецов - 62 из москвовского посада (в т. ч. 33 кадашевцев и 18 Садовой слободы), 41 бывшего беломестца патриарших слобод и проч. С учетом членов семей тяглецов гостиная сотня желала получить не менее 216 человек. Это намерение встретило активное сопротивление черных слобод и рассмотрение вопроса надолго затянулось (тем более что на часть тяглецов претендовала и суконная сотня). Решения по конкретным тяглецам неоднократно менялись - они то передавались гостиной сотне, то возвращались обратно. В итоге корпорации удалось получить лишь какую-то часть запрошенных кандидатов. Аналогичная картина после июля 1648 года наблюдалась и при пополнении корпорации иногородними тяглецами - местные посады активно сопротивлялись, тяглецов писали то туда, то сюда и в гостиную сотню в итоге попала лишь часть кандидатов.

Из-за сложившейся в городах обстановки в 1630-х годах правительство отказалось от проведения массовых наборов в гостиную сотню. После 1630 года производились только индивидуальные пожалования, которые однако были несколько расширены - в корпорацию часто зачислялись не только сам пожалованный, но и все члены его семьи ведущие с ним общее хозяйство (братья, сыновья, племянники).
Опасаясь трогать посады правительство обратило внимание на другие источники пополнения - в гостиную сотню продолжали записывать черносошных крестьян, а в 1634 - 1635 годах был произведен массовый набор крестьян патриарших и монастырских (взято 44 семьи). Впрочем, не желая обижать патриарха и монастыри, этих крестьян официально приписали к гостиной сотне временно (до 1639 года, позднее срок был продлен еще на несколько лет).
В 1640-х к практике массовых наборов было вернулись - в 1643 году в гостиную сотню взяли 12 семей из Конюшенных слобод, в 1644-м - 24 семьи из Кадашевской слободы, в 1647 году - 104 семьи из московского и иных посадов. Однако результаты этих наборов уже в 1648 году были аннулированы, а взятые в гостиную сотню возвращены в посад (см. выше).
В итоге численность корпорации к концу 1640-х заметно снизилась. К марту 1647 года по подсчетам Казенного приказа в ней имелось (без учета временно приписанных патриарших / монастырских крестьян) всего 197 мужчин (фактически видимо несколько больше).
В целом, на протяжении 1630 - 1640-х годов в состав гостиной сотни было включено 395 человек. Естественный прирост дал корпорации 191 члена (из 81 семьи), из новых семей было взято 204 человека (126 фамилий) - включая видимо тех кого позднее вернули обратно. Большая часть последних была взята из посадов - московского и иногородних, часть из торговых крестьян, несколько человек - из суконной сотни.
Общее число действовавших членов торговой сотни было выше - в 1630-х годах действовало 240 человек из числа ранее пожалованных, в 1640-х - 255.
Всего в первой половине XVII века в гостиную сотню пожалован был 871 человек, во вторую половину века из этого числа перешло 232 человека.

* Определенное число ремесленников, впрочем, оставалось в гостиной сотне и позднее.

50 - 80-е годы XVII века

После ликвидации белых слобод в 1649 году спокойствие в городах было более-менее восстановлено. Однако в 1650 - 1660-х годах на гостиную сотню обрушились новые беды. В 1654 году Москва тяжело пострадала от эпидемии чумы. Начавшаяся в том же году затяжная война с Польшей привела к к усилению обложения (сборы десятой и пятой деньги и даточных), введению государственной монополии на продажу ряда товаров, дополнившихся вскоре еще и провальной денежной реформой. Все это не способствовало благополучному развитию корпорации.
Как уже отмечалось, из ранее пожалованных во вторую половину века перешло 232 члена гостиной сотни, 93 из них действовало и в 1660-х годах. В 1650 - 1660-х годах к ранее пожалованным добавилось еще 220 человек из 153 фамилий. Естественный прирост дал гостиной сотне 104 новых члена (из 70 фамилий). Еще 116 человек (из 83 фамилий) были набраны на стороне.
К массовым наборам в оставшиеся годы царствования Алексея Михайловича правительство прибегать опасалось и все пожалования производились в индивидуальном порядке. В отдельных случаях торговых людей зачисляли в гостиную сотню по собственной просьбе. Однако, как отмечает автор, многие зажиточные посадские, насмотревшись на ужасы городских восстаний середины века, предпочитали не высовываться и оставаться в посаде, избегая зачисления в гостиную сотню.
Основную массу набранных в гостиную сотню в эти десятилетия составляли посадские люди, большей частью москвичи. Помимо них в гостиную сотню зачислялись посадские Ярославля, Нижнего Новгорода, Новгорода, Казани, Костромы, Калуги, Хлынова и проч. На переезде новопожалованных в столицу власти не настаивали и те перебирались в Москву только по собственному желанию.
Приток в гостиную сотню торговых крестьян сократился - из-за введения крепостного права, но не прекратился вовсе. В корпорацию было взято также несколько членов суконной сотни и даже один архиерейский сын боярский. Осип Палицын, бывший членом двора вологодского митрополита Маркела, женился на дочери тотемского солепромышленника Семена Харламова и, видимо на этой почве, сам увлекся солеварением и где-то между 1655/56 и 1669 годами был записан в гостиную сотню.
В целом, как отмечает автор, качество пополнения 1650 - 1660-х годов было невысоким - торговых людей соответствующих высоким стандартам (1-я статья корпорации) среди него имелось немного.

К середине 1670-х количественный и качественный состав гостиной сотни оставлял желать лучшего и правительство Федора Алексеевича приняло ряд мер по укреплению положения корпорации.
Была возрождена практика массовых наборов - в Кадашевской слободе в 1676 году взяли от 7 до 56 человек, а в 1680 году - еще 12, в Казенной слободе в 1677 - 1680 годах забрали 30 тяглецов. Впервые набор затронул и недавно созданную привилегированную Мещанскую слободу - в 1676 - 1678 годах здесь взяли в гостиную сотню 20 человек. В прочих московских слободах массовых наборов не производили, ограничиваясь индивидуальными пожалованиями.
В других городах массовых наборов также не было (брали одного-двух, иногда трех-четырех человек), однако число городов в которых производились индивидуальные пожалования существенно возросло - среди пожалованных были жители Архангельска, Арзамаса, Вологды, Ельца, Енисейска, Казани, Калуги, Каргополя, Касимова, Каширы, Костромы, Мурома, Мезени, Нижнего Ногорода, Острогожска, Переславля Рязанского, Пскова, Путивля, Серпухова, Симбирска, Смоленска, Свияжска, Соликамска, Тулы, Хлынова, Чебоксар, Ярославля и проч.
Впервые набор был распространен и на приборных служилых людей - в 1676 году было разрешено брать в гостиную сотню пушкарей и воротников южных и юго-западных городов (где посада, как известно, почти не было, а торгово-промышленная деятельность велась в основном приборными людьми). Первые наборы были проведены в Коломне, Путивле, Рыльске и Серпухове. В Коломне в 1678 году в гостиную сотню взяли не менее 6 пушкарей из трех семей, в Рыльске, в 1678 - 1679 годах, в гостиную сотню взяли 9 пушкарей с родственниками (всего не менее 21 человека)*, нескольких человек взяли также в Серпухове и Путивле**.
Помимо этого, в царствование Федора Алексеевича была распущена суконная сотня, а лучшие ее представители включены в состав сотни гостиной. Точное время и детали этого процесса неизвестны.
[При Софье, насколько можно понять, производились индивидуальные пожалования посадских и приборных людей].
Всего в 1670 - 1690 годах в состав гостиной сотни вошел 431 человек. За счет естественного прироста она получила 105 человек из 60 фамилий. Внешние источники дали не менее 326 человек (220 фамилий). Не менее 70 человек было взято из посадов провинциальных городов, более 70 человек - из числа приборных Коломны, Серпухова, Рыльска и Путивля и не менее 47 человек - из распущенной суконной сотни.
В составе гостиной сотни впервые появились этнические поляки (Степан Жигульский из Шклова, с двумя сыновьями), евреи (Матвей Евреинов / Матюшка Григорьев / Матюшка Жидок и др.) и прочие уроженцы Белоруссии - за счет набранных в Мещанской слободе.
Численность гостиной сотни в 1670 - 1680-х существенно возросла, а состав ее в значительной мере обновился. Однако общий качественный уровень корпорации не вырос, а скорее даже понизился - большая часть новых членов пополнила 2-ю и 3-ю статью гостиной сотни.

* Наборы продолжались здесь и позднее и к 1690 году число взятых в гостиную сотню в Рыльске достигло 29 человек (для сравнения, в местном посаде было всего 22 тяглеца).
** К 1696 году в гостиной сотне числилось 14 бывших путивльских пушкарей, с родственниками - 24.

Петровское правление

В 1690-х годах гостиная сотня продолжала пополняться за счет естественного прироста и индивидуальных пожалований. Всего в состав корпорации вошел 281 человек - 139 (81 фамилия) за счет естественного прироста и 142 (94 фамилии) - за счет новых пожалований.
Основным источником пополнения оставался посад разных городов. Продолжали набираться и приборные (пушкари), здесь к прежним городам добавились Брянск и Севск. Встречались и представители других сословных групп - в Переславле-Рязанском в гостиную сотню взяли троих рыбных ловцов дворцовой Выползовой слободы (фактически давно бывших торговыми людьми), в Москве - троих записных обжигальщиков-кирпичников, владевших кирпичными сараями. Несмотря на протесты патриарха Адриана в гостиную сотню были переведены также двое патриарших торговых крестьян.

К гостиной сотне, в отличии от корпорации гостей, петровское правительство особой неприязни видимо не питало и она продолжала пополняться на протяжении всего петровского правления. Однако разнообразные преобразования (введение новых налогов, городская реформа 1699 года и проч.) негативно сказывались и на ней. Резко усилился процесс миграции членов сотни, в основном второй и третьей статей - одни пытались, хотя бы временно, ускользнуть из под контроля властей, избежав назначения на службы и уплаты новых налогов, другие искали более благоприятные условия для ведения дел. Ряд членов корпорации отказался от ведения отъезжего торга, ограничиваясь местной торговлей. Усилилось социальное расслоение внутри самой гостиной сотни - ряд первостатейных членов корпорации существенно расширил свои операции, тогда как другие не в силах были платить и минимального оклада.

О состоянии московской части гостиной сотни можно отчасти судить по окладным книгам 1710 и 1713 годов и переписной книге 1725 года.
Согласно окладной книге денежного сбора с гостей и гостиной сотни 1710 года в столице имелось 212 членов гостиной сотни (с родственниками - не менее 266 человек). Из этих 212 человек 13,2% (28 человек) платили оклады от 20 до 60 рублей; 26,4% (56 человек) - оклады от 10 до 18 рублей; 60,4% (128 человек) - оклады от 25 копеек до 8 рублей. Восемь человек назначенные оклады (от 5 до 50 руб.) платить оказались не в состоянии и они были снижены (недостающие деньги разложены на других членов сотни).
Окладная книга 1713 года (сбора десятой деньги на покрытие расходов турецкой войны) фиксировала ухудшение материального положения членов сотни - 28 (или даже 29) человек оказались неспособны заплатить десятую деньгу. Помимо этого книга 1713 года зафиксировала общую убыль членов корпорации за несколько прошедших лет: в 1705 - 1713 годах по разным причинам выбыло 94 человека - 74 умерло и 20 перешли в иные чины (5 постриглись, 5 попали в солдаты и т. д.).
Переписная книга 1725 года зафиксировала членов сотни выбывших со времени I ревизии - всего 109 человек (86 умерло, 9 отданы в солдаты, 1 сослан на каторгу, 13 пропали без вести).
Таким образом, только по сведениям приводимым в книгах 1713 и 1725 годов корпорация потеряла в 1705 - 1725 годах не менее 203 человек.

Летом 1714 года был издан указ об обязательном переселении в Петербург торговых людей и ремесленников. От Москвы потребовали 90 купцов и 90 ремесленников. Гостиная сотня поначалу делегировала семерых своих членов, позднее добавив еще нескольких человек (всего 11?). Члены корпорации, впрочем, на болота ехать не желали и от переселения всячески уклонялись - проверка, проведенная в 1718 году, выяснила, что в Петербурге реально живут лишь три члена гостиной сотни, еще двое завели здесь дворы, но в них не живут, а шестеро до Петербурга не доехали вовсе. Спасая положение гостиная сотня экстренно записала в свои ряды нескольких бывших тяглецов московских слобод живших в Петербурге.

За первую четверть XVIII века в состав гостиной сотни вошло 914 человек. Большую часть пополнения дал естественный прирост - 566 человек из 208 фамилий. Не менее 324 человек из них (57,2%) были взяты в гостиную сотню в первое десятилетие XVIII века.
Со стороны было взято в гостиную сотню 348 человек из 177 фамилий. Большую часть пополнения, как и прежде, дали посады и местные корпорации пушкарей. Из периферийных городов наибольшее число новых членов дали Симбирск, Серпухов и Переславль-Рязанский.
В целом, за 1691 - 1725 годы в состав гостиной сотни вошло 1 195 человек - 705 за счет естественного прироста и 490 - со стороны. Из числа ранее пожалованных в 1690-е годы перешло не менее 227 человек, повышая общее число действовавших в петровское правление членов гостиной сотни до 1 422 человек.
За все время существования гостиной сотни (XVI - начало XVIII века) в ней состояло не менее 2 781 человека.

Несмотря на активное пополнение состояние корпорации со временем все более ухудшалось, а процессы внутреннего распада усилиливались. Конец ее существованию фактически положили вторая городская реформа и введение подушной подати. Регламент Главного магистрата (январь 1721 года) ввел систему купеческих гильдий, по которым следовало расписать членов гостиной сотни, а уплата подушной подати фактически уравняла членов сотни с прочим податным населением.
Гостиная сотня, впрочем, пыталась сопротивляться нововведениям - часть ее членов отказывалась платить подушную и т. д. Однако 30 июня 1728 года Сенат специальным указом подтвердил фактическую ликвидацию корпораций гостей и гостиной сотни - «гостям и гостиной сотне во всех городах быть в подушном окладе, и в службах с прочими посадскими наряду и верстаться между собой по богатству обще, а не особо».

Суконная сотня
скрытый текст
Точное время создания суконной сотни неизвестно (конец XVI века). Очень мало известно и о ее истории. С корпорацией гостей и гостиной сотней она была связана слабо, большой служебной ценности не представляла, численность ее также видимо была невелика. Члены суконной чаще всего несли малозначительные службы в мелких населенных пунктах - вместе с посадскими людьми. Корпорация, как и гостиная сотня, делилась на три статьи, со штрафами за бесчестье в 15, 10 и 5 рублей соответственно. Таким образом, первая статья суконной сотни приравнивалась ко второй гостиной, а вторая - к третьей статье гостиной. Бесчестье третьей статьи приравнивалось к бесчестью молодших посадских людей (у лучших и середних посадских - 7 и 6 рублей соответственно)*.
Помимо Москвы (ко второй половине 1670-х св. 100 человек), члены суконной сотни имелись и в ряде провинциальных городов - Переславле Рязанском (на 1676 год - 10 членов и 14 их взрослых «детей»), Хлынове, Соликамске, Ярославле, Вологде.
Во второй половине XVII века суконная сотня по своему служебному потенциалу не отличалась от рядовых московских слобод, существенно уступая богатым (Кадашевской, Садовой) и не представляла уже особого интереса для правительства.
Ликвидирована сотня была видимо в царствование Федора Алексеевича, однако ни точное время, ни детали процесса ликвидации также неизвестны.

* [По Судебнику 1550 года посадским полагалось за бесчестье от 1 до 5 рублей, а членам суконной сотни те же 15, 10 и 5 руб. Штрафы за бесчестье посадских были повышены Соборным уложением - до 7, 6 и 5 руб., а для суконной сотни остались теми же. Таким образом, статус членов суконной сотни изначально был выше чем у посадских и понизился уже во второй половине XVII века. См. - Флоря Б. Н. Оценки возмещения за оскорбление дворянской "чести" и "чести" представителей других сословий в памятниках русского законодательства XVI-XVII в. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики, № 4 (70), 2017]

[За четверть века прошедших со времени издания книги Голиковой сведений о суконной сотне прибавилось мало.

Староста суконной сотни (Третьяк Герасимов сын Косаткин) участвовал в Земском соборе 1598 года, соответственно, при Федоре Ивановиче она уже существовала и, по мнению В. Б. Перхавко, при нем же и была создана.

Согласно жалованной грамоте, полученной старостой суконной сотни Данилой Чуевым в июне 1625 года (взамен старой, сгоревшей в Смуту), членам сотни даровалось право «с черными сотнями никаких дел не делать, и питье про себя держать безвыимочно, и стояльщиков во дворех не ставить, и избы им топить вольно, и подвод у них по ямом и на дороге не имать; и на реках перевозу и на мостех мостовщины и проезжего мыта не имать; а кто их чем обесчестит, а по суду доищутца, и лутчим людем безчестья по пятинадцати рублев, середним по десяти рублев, молотчим по пяти рублев». Размер штрафов за бесчестье был подтвержден указом мая 1645 года и Соборным уложением 1649 года.
Помимо перечисленного члены сотни освобождались от местного воеводского суда. В отличие от гостей и членов гостиной сотни, торговым людям суконной сотни не разрешалось в любое время пользоваться домашними банями («топить мыльни») и свободно ездить за границу.
Алексей Михайлович в 1671 году «пожаловал Суконные сотни торговых людей, где им лучится в отъезде быти самим, или их детям и племянником, и людем их: и бояря наши и воеводы и дьяки и всякие приказные люди ни в чем их не судят; а кому будет в чем до них дело, и их судят на Москве наши бояря, или кому мы великий государь укажем; а где они станут на ком искать, или кому отвечать, в котором Приказе нибудь, а по суду дойдет до крестного целования, и им самим лутчим и середним людям, и их братье и детям креста не целовати, а целовати крест людем их, а молодчим людем крест целовати самим; и с черными сотнями никаких им дел не делати и не тянути ни в чем».

Пожалованные в суконную сотню, как и в случае с гостиной, также вероятно какое-то время переводились в Москву, так, в 1630 году по царскому указу было «велено взять из Чердыни к Москве на житея, в Суконную сотню, посадских людей Ортемья Могильникова с братьями да Федора Свирепова с братьею», однако часть из них от переезда уклонялась - приказной документ от июля 1632 года упоминает членов сотни живущих в Галиче, Свияжске, Сольвычегодске, Дединове и Чердыни.
Основным занятием членов сотни были мелкая торговля и ремесло - годовой оклад их на 1632 год составлял от полуденьги до 13 копеек.

На 1649 год в суконной сотне числилось, по мнению Перхавко, 116 человек [Н. Б. Голикова считала соответствующий окладный список очень неполным в отношении гостей, так что и на счет полноты списка членов суконной сотни нет никакой уверенности]. Челобитную декабря 1653 года, направленную против английской Московской компании, подписало 163 члена сотни.

Мнение Н. Б. Голиковой о ликвидации суконной сотни при Федоре Алексеевиче В. Б. Перхавко не разделяет, приводя сведения о ее существовании и в более позднее время. Так, ответ царей Ивана и Петра на июньскую челобитную 1682 года, поданую стрельцами, гостями, гостиными сотнями и пр., был обращен к «гостям и Гостиные и Суконных сотен, и дворцовых и конюшенных и иных черных слобод посацким людем».
Далее Перхавко, с одной стороны, сообщает, «что после 1682 г. упоминания о [суконной сотне] исчезают из источников», но, с другой - сам же и приводит такие упоминания:
- в «письме» от 7 февраля 1695 года из Приказа Большой казны в Казенный приказ предписывалось «гостям и Гостиной и Суконной сотен и черных слобод людем вместо десятой деньги» поставлять суда и судовые припасы для Азовского похода;
- грамота из Новгородского приказа воеводе Нижнего Новгорода Павлу Федоровичу Леонтьеву об уравнении члена Гостиной сотни Ивана Устинова и крестьянина Печерского монастыря Макара Павлова сына Конищева в платеже налогов за тяглые дворы с нижегородскими посадскими людьми указывала «…так ж впредь и иным
беломесцом Гостиной и Суконной сотен, а дворцовых сел крестьяном и монастырским крестьяном же в Нижнем у посацких людей дворов и лавок, и анбаров покупать и в оклад имать никому не велели».

В целом, по его мнению: «суконная сотня перестала пополняться новыми членами и постепенно захирела... отсутствие упоминаний о ней в документах городской реформы начала 1699 г. позволяет сделать предположение об ее окончательном отмирании между 1696 и 1698 гг... наиболее зажиточные ее представители оказались в составе Гостиной сотни, а малоимущих включили в черные посадские общины».

См. - В. Б. Перхавко. Из истории Суконной сотни: истоки, состав, статус и занятия // Торговля, купечество и таможенное дело в России в XVI–XIX вв.]

В конце ноября попытался приобрести книгу в интернет-магазине научного издательства «Альянс-Архео». Заполнил форму на сайте - «с вами свяжутся» - и дальше ни слуху, ни духу. На третий рабочий (и пятый календарный) день написал им на почту. На третий день мне недовольно ответили - «остались считанные экземпляры, подберём экземпляр без брака - напишем» (о такой мелочи, как извинения за задержку, например - прошла уже почти неделя с момента заказа, речи конечно не шло, научное издательство же, не быдло какое с озона). Ну и с тех всё подбирают - две с лишним недели уже.

Сам я их, конечно, больше беспокоить не стал, и впредь не буду никогда. Книжка, между тем, как ни в чем не бывало, продолжает продаваться в интернет-магазине издательства. Продается, к слову, уже одиннадцатый год. И теперь даже понятно почему.

Биография Ивана Исаева складывалась гораздо сложнее. Родом он был из города Дубровны и в 1655 году, в начале русско-польской войны, попал в плен к ее участнику М. В. Жидовинову и был вывезен им в Москву. Жил он во дворе Жидовиновых сначала у Матвея, а затем у его брата Ивана, вплоть до смерти последнего в 1671 году, когда тот был убит в Симбирске. Таким образом, И. Исаев являлся человеком зависимым более 16-ти лет.
В опросе тяглецов Мещанской слободы при переписи 1676 года... о своих занятиях в 1672 - 1675 годах он не сообщает, но, видимо, имел какие-то возможности и навыки, которые позволили ему осуществлять самостоятельные торговые операции.
В 1673 году он пришел жить в Мещанскую слободу, причем был принят в ее состав без обычной поручной записи. В 1676 году Иван Исаев имел в Мещанской слободе двор..., где жил с сыновьями и торговал в Шелковом ряду. В том же году он нес службу «на мещанских кружечных дворах у питейной продажи и и кружечного сбора», причем был не простым целовальником, а головой. Должность была весьма выгодной и, несомненно, позволила ему приобрести влияние в слободских кругах, и увеличить свой капитал.
скрытый текстЧерез два года, в 1678 году, он был взят в гостиную сотню... В 1685 - 1691 годах... продолжая оставаться в гостиной сотне, не раз упоминался... как поставщик шелка, серебра, золота и... других товаров царской казне... Его торговые операции вышли далеко за пределы Москвы и включали... Астрахань и Архангельск, Новгород, Брянск... Гостем И. Исаев стал не прозднее 1693 года. Деятельность его в составе купеческого «корабельного кумпанства», а затем выбор одним из четырех бурмистров в 1699 году во вновь создаваемую Бурмистерскую палату говорят, что он, несмотря на... пожилые годы был тогда еще достаточно бодр, энергичен и влиятелен.

...Наиболее удачно сложились судьбы сыновей и внуков гостя Ивана Исаева. Его старший сын Илья, познакомившийся в Архангельске с Петром... сумел понравиться царю и после взятия Риги... получил назначение в президенты Рижского магистрата. После смерти отца, он продолжая службу, сохранил единое хозяйство с братом Семеном и развернул вместе с ним активную торговую деятельность... В 1720 году Илья Исаев получил... назначение в «товарищи» к президенту Главного магистрата Ю. Ю. Трубецкому, а после отставки [того] в 1732 году, занял его место... В 1731 - 1733 годах он был вице-президентом Коммерц-коллегии. Служба его завершилась в 1737 году, а через несколько лет он был пожалован чином действительного статского советника... [дающего]... потомственное дворянство.
Из сыновей Семена Иван... в 40-х годах XVIII века... стал президентом Главного магистрата, а в 1763 году был пожалован чином надворного советника, что... дало ему право на личное дворянство. Сыновья Ивана... вышли из купечества в военную службу, где дослужились: Алексей до полковника, в Яков до бригадира.
Н. Б. Голикова «Привилегированные купеческие корпорации России, XVI - первая четверть XVIII в.»

Miron Kosowski / Мирон Косовский

Chorągwie wołoskie w wojsku koronnym w II poł. XVII wieku / Волошские хоругви в коронной армии во второй половине XVII века

Ну так себе.

скрытый текстНебольшие формирования волохов появлялись на польской службе уже в XVI веке, однако после реформ Батория и вплоть до середины следующего столетия коронная армия особой нужды в них не испытывала - задачи легкой конницы решались другими формированиями (казаками, лисовчиками и пр.). Волохи же служили в основном в частных армиях «украинских» магнатов. Так, у Николая Потоцкого в 1637 году имелась надворная волошская рота / хоругвь, использовавшаяся в боях с восставшими запорожцами Павлюка и организованная по традиционному для польской национальной конницы «товарищескому» приниципу.
В составе кварцяного войска на 1648 год имелось 2 волошских хоругви (50 и 60 «коней»). Обе они были разбиты в битве под Корсунем и не восстанавливались. В 1648 - 1649 годах на коронной? службе фиксируются 2 новых волошских хоругви: хоругвь каштеляна краковского - в период безкоролевья после смерти короля Владислава и частная рота Иеронима Синявского, принятая на казенное содержание и участвовавшая в обороне Збаража в 1649 году.
В значительном количестве волохи (наряду с татарами и рейтарами) появляются на коронной службе после катастрофического поражения польской армии под Батогами. Этому способствовали два фактора - необходимость быстро восстановить конницу, пусть и за счет менее ценных формирований и финансовые проблемы «украинских» магнатов, чьи возможности по содержанию частных армий после утраты «украинских» латифундий резко сократились.
В 1652 году в коронной армии имелось имелось уже 9 волошских хоругвей (1 040 ставок). Позднее число волошских хоругвей держалось примерно на том же уровне - около десятка (1000 - 1200 коней). В начале 1660-х большая часть волошских хоругвей примкнула к антикоролевской конфедерации и в 1663 году почти все они (кроме одной) были распущены или переформированы в казацкие. Основу легкой конницы после этого долгое время составляли сохранившие лояльность королю татарские хоругви.
После массовой измены татар, перебежавших к туркам под Каменцом в 1672 году, волохи восстановили и укрепили свои позиции, сделавшись основой легкой коронной конницы вплоть до конца века. Уже в 1673 году в коронной армии вновь имелось 9 волошских хоругвей (660 коней), а к концу столетия число волошских подразделений превышало уже два десятка.

Расходы на содержание легкой конницы были относительно невысоки - солдаты волошских и татарских хоругвей на протяжении всей второй половины XVII века получали 31 злотый в квартал (124 в год). Гусары до 1654 года - 41 злотый, позднее - 51 злотый (204 в год), казаки / панцерные - до 1654 года 31 злотый, позднее - 41 злотый в квартал (164 в год). Драгуны до 1677 года получали по 224 злотых в год, позднее - по 144 злотых, солдаты немецкой пехоты до 1677 года по 184, позднее - по 144 злотых в год, польской - до 1690 года по 184, позднее - по 144 злотых.
В 1673 году новоприборным волохам дополнительно давали по 100 злотых на коня (гусарам - по 200, панцерным - по 120 злотых), в 1683 году новоприборные получали по 69 злотых и 4 злотых на копье.
Помимо жалованья-жолда волохи, как конница «народного авторамента», получали еще и гиберну («зимнее» содержание). В идеале она должна была равняться годовому жалованью, но почти никогда такого размера не достигала. В 1672 - 1676 годах в «национальной» коннице обычно давалось по 100 злотых на коня. В 1690 году был установлен фиксированный размер гиберны, на уровне чуть ниже жолда - для легкой конницы по 104 злотых (при жолде в 124 злотых), панцерных - в 144 (164), гусар - в 184 (204) злотых.
Помимо жолда и гиберны коронные войска периодически получали еще и особые выплаты - донативы. И в этом случае волохи обычно выступали в качестве бедных родственников - так, в 1652 году им не дали вообще ничего (как «чужеземцам»), а в 1673 году, после Хотина, дали всего по 9,5 злотых на коня (меньше чем драгунам, получившим по 10-12 злотых).
Общая доля расходов на волошские хоругви в коронных компутах в 1652 - 1660 годах составляла от 2 до 4,2%, в 1673 - 1695 годах - от 2,7 до 6,1%. Максимума (и в абсолютных цифрах тоже) она достигла в 1683 году - 6,1% (333 104 злотых).
Жалованье волохов, чем дальше тем меньше, соответствовало экономическим реалиям. Так, цена овса в Польше в 1655 - 1686 годах выросла более чем вдвое, мяса в 1651 - 1699 года - почти в пять раз, в то время как размер жолда легкой конницы оставался неизменным. При этом, в силу главным образом, специфического внутреннего устройства Речи Посполитой, даже это скромное жалованье часто не выплачивалось, что вынуждало солдат компенсировать свои расходы за счет местного населения.

Национальный состав волошских хоругвей можно отчасти представить по сохранившимся спискам хоругвей.
На 1653 - 1655 годы (число хоругвей от 2 до 7) 25 - 36% «товарищей» волошских хоругвей (о национальном составе почтовых не известно ничего) имели польские фамилии, от 8 до 20% были видимо русского происхождения и от 32 до 48% - волошского. Прочих (татар, немцев и др.) имелось от 0,5 до 4%. Происхождение многих (от 1 до 17,5%, в зависимости от года) установить невозможно.
На 1656 - 1657 годы (списки 3 - 6 хоругвей), товарищей-поляков имелось от 37,5 до 56%, русских - от 8 до 10,5%, волохов - от 27 до 38%, прочих - 1-1,5%, неустановленных - 7 - 16%.
На 1659 - 1661 годы (3 - 5 хоругвей), товарищей-поляков имелось от 49 до 68%, русских - от 6 до 8%, волохов - от 16 до 28%, прочих: 0,5 - 1%, неустановленных: 7 - 16%.
На 1674 - 1676 годы (5 - 8 хоругвей), товарищей-поляков имелось от 55 до 74%, русских - от 6 до 11,5%, волохов - от 17,7 до 30%, прочих: от 0 до 0,5%, неустановленных: 2 - 5%.

В целом, как видно, волошские хоругви имели весьма разношерстный национальный состав, среди которого преобладали три национальные группы - поляки, русские / русины и и волохи. При этом доля собственно волохов со временем падала, а доля поляков все время росла и волошские хоругви все более «полонизировались».

В социальном плане хоругви состояли большей частью из простолюдинов, дворяне преобладали разве что среди офицеров - ротмистров и поручиков, да и те были большей частью из мелкой мазовецкой и подляшкой шляхты.

Текучесть кадров в волошских хоругвях была весьма высокой. Автор приводит сведения по 2 хоругвям - Юрицы Радановича и Францишека Дзевановского, сохранившиеся соответственно за 25 и 23 квартала службы (годы не указываются).
В хоругви Радановича 53% товарищей (64 чел.) служили от 1 до 5 кварталов, 5% (6 чел.) от 5 до 10 кварталов, 24% (29 чел.) от 11 до 15 кварталов, 7% (9 чел.) от 15 до 20 кварталов и 11% (13 чел.) - больше 21 квартала.
В хоругви Дзевановского 60% товарищей (109 чел.) служили от 1 до 5 кварталов, 27% (48 чел.) от 5 до 10 кварталов, 8% (15 чел.) от 11 до 15 кварталов, 3,5% (6 чел.) от 15 до 20 кварталов и 1,5% (3 чел.) - больше 21 квартала.
Таким образом, больше половины товарищей служило не более 5 кварталов (15 месяцев), а более 21 квартала (5 лет) служили немногие.

Офицерский состав хоругвей включал командира - ротмистра и его заместителя - поручика. Хорунжий / знаменосец офицером не считался, хотя иногда и мог командовать хоругвью при отсутствии последних. Ротмистром / владельцем-организатором хоругви могло быть некое значимое лицо, лично подразделением не командовавшее, в этом случае функции ротмистра (с соответствующей доплатой) исполнял поручик.
Офицерское жалованье платилось, как и в прочих случаях, за счет «слепых почтов», число которых зависело от численности подразделения. Так, на 50-конную хоругвь полагалось 6 ставок для ротмистра, на 100-конную - 12 ставок, на 150-конную - 18 ставок.
При средней численности почта ротмистра в 10 коней (1645 - 1661 годы), он по мнению автора, мог получать св. 2 840 злотых в год: 10 ставок по 124 злотых (1240) + гиберна (1240) + по 1 злотому «кухонного» за каждого коня в хоругви.
При средней численности почта ротмистра в 8 коней (1673 - 1696 годы), он по мнению автора, мог получать (на 1690 год) св. 1 824 злотых в год: 992 злотых жолда + 832 злотых гиберны + по 1 злотому «кухонного» за каждого коня в хоругви.
Поручик получал жалованье за счет своих слепых почтов (здесь автор никаких цифр не приводит), а в случае исполнения обязанностей ротмистра также и часть слепых почтов последнего. Хорунжий обычно имел на один слепой почт меньше поручика, но нередко и столько же.
Владельцы гусарских / панцерных хоругвей часто доплачивали офицерам из своих средств, однако офицерам волошских хоругвей обычно не так везло на хозяев.

Большая часть офицеров была представителями польской шляхты. Из примерно 120 ротмистров второй половины XVII века 99 были поляками и шляхтичами. Более половины из них вероятно были представителями юго-восточных регионов Речи Посполитой, 17 выходцами из Мазовии и Подляшья, 6 - из Краковского, 5 - из Бельского и 4 из Люблинского воеводств. Семь ротмистров были выходцами из Литвы. Выходцы из Королевской Пруссии среди ротмистров не встречались, а из Великой Польши встречались спорадически. При Собеском номинальными ротмистрами нескольких волошских хоругвей были оба коронных гетмана.
Среди ротмистров имелось также значительное число представителей иных народов - немцы, турки, грек, выходцы из малороссийского казачества и пр. К выходцам из дунайских земель автор относит 11 ротмистров [в число последних, впрочем, включены персонажи звавшиеся Петром и Федором Дрозденко, Василием Синицей и Гордицей Савиновым, судя по именам - типичные румыны]. Часть ротмистров иностранного / инородческого происхождения была со временем нобилитирована.
О национальном составе поручиков волошских хоругвей известно немного, вероятно он примерно соответствовал национальному составу ротмистров.

[О структуре волошских хоругвей автор отдельно не пишет, хотя в тексте есть несколько примеров их организации. Она была типичной для конных подразделений «народного авторамента» - ротмистр, поручик и хорунжий со своими почтами и почты «товарищей».
Так, хоругвь некоего пана Богуша, сформированная во Львове, на 1 апреля 1656 года включала почты ротмистра (9 коней), поручика (3 коня) и хорунжего (3 коня) и 38 почтов товарищей (25 по 2 коня и 13 по одному), всего (вместе со слепыми почтами) - 78 коней.
Хоругвь некоего пана Цибульского на II квартал 1655 года включала 49 товарищей - 10 3-конных почтов, 16 2-конных и 23 товарища без почтов, всего (без офицеров) - 85 коней (49 товарищей, 36 почтовых).
На III квартал 1655 года та же хоругвь включала 48 товарищей - 25 2-конных почтов и 23 товарища без почтов, всего (без офицеров) - 73 коня (48 товарищей, 25 почтовых).
В целом, для волошских хоругвей были видимо характерны небольшие почты в 2 коня, 3-конные встречались редко, 4-конные - очень редко. Значительная часть товарищей вообще служила без почтовых - в одно лицо].

О вооружении, снаряжении, лошадях волошских хоругвей известно немного. Доспехов волохи в подавляющем большинстве не носили, вооружались луками и карабинами (под которыми подразумевалось пестрое разноцветье ружей разных типов), пистолетами и саблями, а после 1676 года - и короткими копьями. Конский состав качеством уступал и гусарскому и казацкому, использовались в основном недорогие кони ценой в 30-40 злотых, к концу XVII века - все больше татарские.

На протяжении второй половины XVII века (исключая 1663 - 1672 годы, см. выше) волошские подразделения участвовали практически во всех военных операциях коронной армии, появляясь даже в таких далеких местах как Дания (куда ходили с дивизией Чарнецкого). Решаемые ими задачи были типичными для легкой конницы - разведка, преследование противника, разорение местности фуражировка и т. д. После 1673 года список задач расширился - волошским хоругви прикрывали соединения армии от нападений татар, сопровождали обозы и королевских гонцов и пр. Вооружение копьями позволяло им теперь действовать более эффективно в ближнем бою с татарами. Дополнительную огневую поддержку волохам обеспечивали часто придававшиеся им драгуны. Помимо этого, польское командование, в рамках общих тенденций, настаивало и на усилении огнестрельного вооружения самих волошских хоругвей.
После 1691 года поляки фактически отказались от активных операций на турецком фронте, ограничиваясь блокадой Каменца. В новых условиях волошские хоругви продолжали вести разведку, обеспечивали связь между блокирующими Каменец гарнизонами, сопровождали перемещающуюся между укреплениями пехоту и т. д.

Далее автор приводит несколько примеров участия волошских хоругвей в сражениях / кампаниях против турок и татар.

В сражении подо Львовом (Лесеницами) 24 августа 1675 года 3 волошских хоругви, под общим командованием некоего Будзинского, удачно атаковали углубившихся в расположение польских сил татар, способствовав их разгрому.

В первом походе Я. Собеского в Молдавию / Буковину (1686 год) участвовала 21 волошская хоругвь. Большая часть хоругвей была включена в состав сводных «легких» конных полков (легкая конница + панцерные). Шесть «гетманских» хоругвей (по три Яблоновского и Потоцкого) действовали самостоятельно. Волошские хоругви обеспечивали сосредоточение войск, вели разведку, охраняли коммуникации (в качестве этапных частей), прикрывали основные силы от нападений татар.
Пытаясь вовлечь татар в правильное сражение Собеский выслал впереди основных сил большой отряд Ржевуского, включавший и волошские хоругви. Отряд был атакован значительными силами татар и едва избежал разгрома (волошские хоругви понесли значительные потери), однако в целом на приманку Собеского татары не купились и в сражение с подошедшими основными силами вступать не стали.
Турки и татары также успешно нарушали коммуникации Собеского - малочисленные волошские хоругви размещенные, к тому же, на большом расстоянии друг от друга (ок. 100 км), этому помешать не могли. Одна из «этапных» волошских хоругвей (некоего Голинского) на рубеже августа-сентября была разгромлена под Степановцами вышедшими из Каменца турками и татарами-липками (перебежчиками из коронной армии).
Экспедиция Собеского, в итоге, закончилась полной неудачей.

В сентябре 1698 году, пока готовящаяся к большому походу в Молдавию армия новоизбранного короля Августа Сильного не спеша собирала силы, Волынь подверглась нападению татарской орды Каплан-Гирея. Гетман польный Феликс Потоцкий с частью сил коронной армии попытался разбить Каплан-Гирея, но сам подвергся нападению под Подгайцами. В первый день боя (8 сентября) небольшой отряд Потоцкого (гусарская, 4 панцерных, 6 волошских хоругвей, рота аркебузиров / рейтар и небольшой пехотный полк) с большим трудом отбил массированную атаку татар. Значительную роль в этом сыграли защищавшие проходы по дамбам волошские хоругви, составлявшие примерно треть отряда Потоцкого (4 из 6 хоругвей были гетманские - самого Потоцкого).
Получив подкрепление Потоцкий на следующий день не без труда заставил татар отступить. Волошские хоругви во второй фазе сражения самостоятельной роли уже не играли - видимо были включены в состав сводных эскадронов польской конницы.

Неустойчивость фамилй приводила к тому, что они могли изменяться и существовать в рамках одной семьи в самых разных вариантах. Так, отец носил одну фамилию, дети - другую, внуки возвращались к фамилии деда или брали отцовскую. Если кто-то в семье получал персональное прозвище, оно часто вытесняло прежнюю фамилию и передавалось последующим поколениям. Бывало и так, что один из братьев брал новый вариант фамилии, а другой оставлял старый или употреблялся и тот, и другой варианты.
Подобные явления встречались довольно часто как среди гостей, так и членов гостиной сотни, причем повсеместно. Ярославские гости Лузины, например, взяли свою фамилию от отца Остафия, получившего прозвище «Луза», тогда как их дед именовался Лютовым. Новгородские гости Микляевы - по деду, иногда назывались Никифоровыми - по отцу. Сыновья черносошного крестьянина Федота Гусельникова предпочли стать Федотовыми, хотя в отдельных случаях пользовались и старой фамилией. В семье Чистых четверо гостей: Иван и три его сына Назар, Иван и Аникей были Чистыми, сын Ивана Ивановича Ерофей, по прозвищу Алмаз, превратился в Ерофея Иванова или Алмаза Иванова, а его сыновья иногда именовались Ерофеевыми, а иногда Алмазовыми.
скрытый текст
...Вязьмичи, слывшие там Дьяконовыми и Антоновыми, после переезда в Москву и пожалования в гости начали именоваться по своему отцу Васильевыми, а сыновья и внуки Матвея васильевича Васильева вернулись к фамилии Антоновы. В разветвленной семье бывших черносошных крестьян Усовых, после того как один из ее членов получил прозвище Грудца, каждый из его потомков, вошедших в гостиную сотню использовал три варианта фамилии: Усов, Усов-Грудцын или Грудцын. Лишь в четвертом поколении одна ветвь стала отдавать предпочтение фамилии Усовы, а другая Грудцыны... Из гостей Хозниковых один брат, живший в Москве, сохранил эту фамилию, а другой, обитавший в Пскове, и его дети приняли вариант Хозины...

Одной из особенностей ономастики являлось существование и параллельное употребление имен, полученных при крещении, и сложившихся в просторечии прозвищ... Так, один из самых крупных гостей первой половины XVII в. Епифаний Андреевич Светешников, за очень редким исключением, фигурировал в документах как Надея Светешников, а его сын Семен носил отчество Надеевич. Братья Константин и Тимофей Судовщиковы именовались соответственно Смирным и Третьяком, а сын Константина Демьян, по прозвищу Герман, встречался в разных источниках то как Герман Смирнович, то как Демьян Смирнович... Гость Софроний Федорович Тараканов был гораздо известнее как Томило Тараканов, а сын гостя Меньшого Семеновича Булгакова Никита, член гостиной сотни, как правило, именовался Рудельфом Булгаковым...

Другой особенностью ономастики было употребление разных вариантов одного и того же имени, например: Вонифатий - Нифантий - Нифонт или Евстафий - Остафий... Практиковалась также замена одного имени другим из-за... созвучия. Так, Савелия могли именовать Саввой, Маркела - Марком, Андрея - Андрианом и наоборот...

Из затрудняющих... учет осложнений... следует отметить обычай давать родовые имена, из-за чего в таких семьях встречались лица, у которых были не только одинаковые имена, но и отчества. В семье Сверчковых было например два Ивана Матвеевича, в семье Чистых три Ивана Ивановича - дед, сын и внук. Среди Климшиных насчитывалось два Ивана и четыре Василия, причем трое последних с одинаковыми отчествами...
Такое же положение складывалось в семьях и тогда, когда братья получали одинаковые имена при крещении. В таких случаях к их именам могли даваться пояснения «Большой» или «Меньшой»... В огромном клане Рюминых, например, были «Большой» и «Меньшой»... Семены, Дмитрии и Филиппы... Встречались и варианты, когда дополнение к имени давалось только одному из братьев. Так, из двух Васильев Климшиных старший брат именовался только Василием, а младший - Василием Меньшим.
К двоюродным братьям подобные пояснения не применялись и поэтому их можно было различить только по отчеству. Среди Юдиных, где в двух ветвях насчитывалось семь Иванов, прозвища Большой и Меньшой получили только два родных брата. В семье Чечкиных четверых Иванов можно было распознать, только зная имена их отцов...

Особенности употребления имен, сохранившиеся и в первой четверти XVIII века, породили ошибку, когда самый богатый московский купец гостиной сотни Матвей Григорьевич Евреинов, именовавшийся и Матвеем Григорьевым, принимался за двух разных людей.
Н. Б. Голикова «Привилегированные купеческие корпорации России, XVI - первая четверть XVIII в.»