Автор: Psoj_i_Sysoj

Ad Dracones. Глава 8. На распутье – Útkereszteződésben (Уткерестезёдэйшбен)

Предыдущая глава

Ирчи

Утро принесло нам мало радости. Проснувшись, я первым делом потрогал лоб Феньо — горячий и липкий от пота. Верек уже сидел рядом на корточках, явно крепко призадумавшись — рука так и застыла на подбородке.

Я пошёл разводить костёр, рассудив, что так или иначе, а подкрепить силы после ночного бдения всем нам не повредит. По всему было ясно, что Верек дожидается слова Нерацу, чтобы принять окончательное решение, куда нам идти: вперёд или назад. Несмотря на вчерашнее заявление Верека, что-то мне подсказывало, что, если изложить твердынцу всё как оно есть, без прикрас, то он сам решит, что подниматься на перевал вторично — себе дороже, так что лучше уж зазимовать по эту сторону гор, а потом, как сойдут снега, ваш покорный слуга готов вновь вести вас на повторный приступ. Так же вышло, когда хозяйка Алма настояла на том, чтобы обсудить с твердынцем присутствие других попутчиков — сдаётся мне, они просто-напросто боятся лишний раз с ним заговаривать, хотя на поверку этот господин не такой уж недосягаемый…

читать дальшеПотому-то, когда Инанна, Вистан и Эгир расселись вокруг костра, я не мог ничего им толком сказать, лишь расплывчато бросил:

— Вы же понимаете, что, если с одним из путников происходит несчастье — в особенности в такой маленькой группе, как наша — то это всё меняет…

— Иными словами, нам придётся возвратиться в Вёрёшвар? — догадался Эгир, бросив многозначительный взгляд на своего господина. — А других путей в Паннонию сейчас не предвидится?

— Да как вам сказать… — Я принялся хворостиной вычерчивать линии на притоптанной земле. — Конечно, ещё есть южная дорога, но это большой крюк; как бы то ни было, чтобы выйти на неё, для начала нужно вернуться в Вёрёшвар.

— А хорошо ли тебе знакома южная дорога? — тут же поинтересовался Эгир. — Не промышляют ли на ней разбойники?

Я хотел было заверить, что даже подыщу им надёжных попутчиков, как тут заговорил господин Вистан:

— Полагаю, что нам нет нужды возвращаться в Вёрёшвар. — Его голос прозвучал куда твёрже обычного — если прежде на ум приходил сердобольный старик, по доброте душевной просвещающий и наставляющий молодёжь, то теперь жёсткие нотки вызывали в памяти моего собственного наставника — сведущего и справедливого, но порой не в меру сурового старика Чабу.

— Но Феньо… — заикнулся было я, однако тотчас словно проглотил язык — и не только потому, что он перебил меня не терпящим возражений тоном:

— Вы возвращайтесь вместе с госпожой Инанной, а мы преодолеем перевал вдвоём с Эгиром, — но и оттого, что его звенящий от напряжения голос зазвучал совершенно по-юношески, и, встретившись с его устремлённым из-под капюшона взглядом, я внезапно прозрел: да никакой он не старик! Чрезмерно бледное и исхудавшее лицо в обрамлении седых косм было молодым — разумеется, куда старше меня с Феньо, но явно помладше Верека. От подобного и впрямь немудрено утратить дар речи, так что он без помех продолжил: — То, что мы освобождаем тебя от твоих обязанностей, ни в коей мере не умаляет услуг, которые ты нам уже оказал, так что задаток, разумеется, останется тебе.

— Помилуйте, господин! — вырвалось у Эгира. — Ведь подобный переход и с проводником… — Он сдержался, прервав себя на полуслове.

— Ты знаешь моё мнение, — отрезал Вистан, и теперь его голос обрёл прямо-таки приказной тон, так что слуга, который был его чуть ли не втрое старше, сник, словно одёрнутый мальчишка. Вслед за этим воцарилось молчание, а мне показалось, что я расслышал и недосказанное: «В противном случае ты можешь возвращаться, а я дальше пойду один». Вот тебе и старикан — а хозяин Анте ещё беспокоился, как бы он не задержал нас в дороге!

В этот момент из палатки наконец показались Нерацу с Вереком — по всему было видно, что у них тоже состоялся нелёгкий разговор. Присев на корточки перед костром, Верек со вздохом огласил своё решение:

— Я отвезу Феньо в Вёрёшвар и вернусь. Мне придётся забрать одного мула. — Видно было, как нелегко ему это далось: он был настолько поглощён собственными переживаниями, что попросту не обратил внимания на наше напряжённое молчание. Я первым разрядил его, подав голос:

— Вот и славно — налегке ты быстро нас нагонишь, да и мы пойдём не торопясь.

Мне показалось, что это решение не слишком устроило господина Вистана, хотя, казалось бы, что могло быть для него лучше? Однако тогда меня куда больше занимало настроение Верека: в ушах словно наяву зазвучали слова хозяина Анте: «И ни в коем случае не оставляйте господина Нерацу одного: кто-то из вас всегда должен быть при нем».

— А пока тебя нет, я позабочусь обо всём в лучшем виде, — заверил я Верека, силясь вложить в эту фразу значение: «…и с твердынца глаз не спущу, будь покоен!» — что-то подсказывало мне, что Нерацу не слишком обрадовался бы, произнеси я это вслух. — Ну а пока давайте, наконец, поедим, — предложил я как можно более жизнерадостным тоном, — перед долгой дорогой не помешает подкрепиться.

***

Наконец-то Феньо, невзирая на его причитания, что он скорее сдохнет здесь, чем cдвинется с места, удалось погрузить на мула, и Верек, взяв того под уздцы, решительно, но осторожно повёл его прочь, обратно по той самой тропе, по которой мы поднимались вчера. Глядя на его широкую удаляющуюся спину, я невольно ощутил лёгкую растерянность, словно вернулся тот день, когда впервые взялся вести обоз через перевал, один, без начальников и помощников. Быстро совладав с этим чувством, я обвёл глазами свою изрядно поредевшую группу — одного твердынца и трёх людей — и как можно решительнее объявил:

— Хоть торопиться нам особенно некуда, если выйдем в скором времени, то сможем заночевать в местечке погостеприимнее этого.

Во время сборов отсутствие Верека — и даже Феньо — ощущалось с новой силой: бóльшую часть работы пришлось взять на себя нам с Эгиром. Хотя твердынец тоже подсоблял по мере сил, по правде, то, что он держался на виду и не предъявлял никаких требований, было лучшей помощью с его стороны. Вообще, насколько я успел понять, главной ошибкой в обращении с ним Верека и ему подобных было то, что они слишком часто интересовались его мнением: если его ни о чём не спрашивать, то он являет собой смиреннейшего из членов отряда. Не знаю уж, как он выскажется обо мне по прибытии, но, по правде, меня это мало волнует: все последствия, как ни крути, разгребать семье Феньо, которая всё это и затеяла.

По счастью, снеговая туча решила дать нам передышку, так что, несмотря на пасмурную погоду, с неба ничего не сыпало. Тропа оставалась скользкой и влажной, а оставшийся в одиночестве мул тащил повозку с видимым усилием, но, поскольку основной подъем на этом участке пути мы уже преодолели, то особых трудностей не возникало. Продвижение, разумеется, замедлилось, но на то и был расчёт — в противном случае Вереку довелось бы нагнать нас лишь по ту сторону перевала.

То ли из-за нависающих над головой туч, то ли из-за повисшей между моими спутниками недосказанности — мне казалось, про себя Вистан с Эгиром так и продолжают прерванный Вереком спор — день тянулся довольно-таки безрадостно. Чрезмерно перегружать оставшегося в одиночестве мула мы не хотели, а потому все, помимо Вистана, топали на своих двоих, размазывая грязь по сапогам. Тайком поглядывая на единственного ездока, я волей-неволей задавался вопросом: каково это, быть настолько перекорёженным в его года? Конечно, быть хромым горбатым дедом само по себе не сахар, но ходить таким с молодости… об этом даже подумать страшно. Немудрено, что он решил посвятить свою жизнь наукам — что ещё остаётся при подобном недуге? Озадачивало другое — то, что господин Вистан сносился с людьми, даже совершенно ему чуждыми, без малейшего стеснения, хотя калеки зачастую держатся угрюмо и нелюдимо, словно возлагая вину за своё несчастье на других, здоровых; казалось, он настолько сжился со своим положением, что и сам едва замечает свои отличия от прочих, хоть каждый шаг даётся ему с трудом.

На ночлег мы встали рано — ещё даже не начало темнеть, а палатка и костёр уже были на своих местах.

— Как думаешь, когда Верек и Феньо доберутся до Вёрёшвара? — спросила Инанна явно из простой любезности, но я с готовностью за это ухватился, словоохотливо поведав, что, скорее всего, они будут там уже на следующий день, а потом, переночевав в городе, Верек двинется в обратный путь и при благоприятном стечении обстоятельств уже через день нас нагонит. Пусть я и сам был не слишком в этом уверен — мало ли что случается в дороге — возражать мне, впрочем, тоже никто не пожелал, и беседа, немного попетляв вокруг да около, вскоре зачахла, так что ко сну все также засобирались раньше обычного.

***

Забравшись во внезапно ставшую чересчур просторной палатку, я впервые остался один на один с твердынцем, и от этого мне отчего-то стало не по себе. Чтобы совладать с этой смутной тревогой, я тотчас напомнил себе, сколько раз мне приходилось делить ночлег как с кучей народу, ютясь с ними на одной постели, так и с одним-единственным соседом, и среди них каких только не попадалось, но странное чувство не проходило. Видимо, причиной было то, что я по-прежнему не мог решить для себя, кем я его считаю — человеком или нет? Чтобы избавиться от этих навязчивых мыслей, из-за которых сам себя начинаешь считать чокнутым, я изрёк в темноту:

— Спасибо вам, господин Нерацу, за помощь с Феньо. — Я произнёс это как можно тише, надеясь, что он уже спит и попросту не отзовётся; однако из темноты послышалось суховатое:

— Не стоит благодарности.

На этом, казалось бы, можно было считать разговор оконченным, но я зачем-то прибавил:

— Ведь мы не сможем с вами расплатиться, да и нужна ли вам наша благодарность?

Сбоку раздался еле слышный шорох — словно он повернулся на бок, чтобы уставиться на меня в темноте так же, как когда осматривал Феньо. Спустя какое-то время он вновь заговорил:

— Тебе-то в этом какой прок? Ведь ты им не родня.

Отчего-то в этом вопросе мне послышался вызов, но я решил не принимать его на свой счёт: не хватало ещё сесть в лужу из-за того, что я ни бельмеса не понимаю в том, что у них принято, а что нет, и потому я ответил как можно спокойнее:

— Его семья даёт мне кров зимой, и, кроме того, мы друзья. — Вопрос о том, знает ли он, что это вообще такое, я почёл за нужное придержать.

Вновь воцарилось молчание, как я думал, окончательное, ан нет:

— Тебе нравится твоё дело?

Вопрос прозвучал столь неожиданно, что я переспросил:

— Ремесло проводника? Да, нравится, и мне кажется, что у меня неплохо выходит.

— Так же и у меня с врачеванием.

— Тогда подобное пристрастие нам только на руку, — неуклюже пошутил я. Любопытство побуждало меня спросить, часто ли ему доводилось этим заниматься, и вообще, в чём он видит своё будущее дело? Но ответ и так был очевиден — чем обычно занимаются господа? Охоты, пиры, ристалища, судилища, праздники… Браки, союзы, войны — вполне хватит, чтобы не маяться со скуки. Похоже, его запас любопытства также истощился, во всяком случае, голоса он не подавал, так что я плавно и незаметно скатился в сон, словно сугроб, съезжающий с крыши.


Следующая глава
2

Комментарии

"..я внезапно прозрел: да никакой он не старик!" — опачки! :)
Спасибо большое!

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)