Архив Шано (публикации за 24 марта 2019)5 читателей тэги
* * *
Оригинал взят у в о друзьях-товарищах
Множество авторов (и друзей, и врагов) писали о дисциплине и спаянности испанской пехоты, проявлявшихся и в боях, и в перенесении труднейших условий службы. Откуда же брались эти качества, задолго до появления в армиях систематической муштры? И дисциплина была не только в присутствии офицеров, но даже и во время мятежей - когда терции не признавали ни офицеров, ни генералов, ни Папу римского.
Франсуа де Ла Ну провел в плену у испанцев 5 лет и имел возможность присмотреться. Опытный военачальник времени не терял и старался понять, в чем сила противника, где секрет испанской стойкости и боевого духа. В написанных в плену «Политических и военных речах» (1587) он посвящает этому целую главу «Об использовании камарад, которые очень поощряются в испанской пехоте.»
Камарада - по-испански «товарищ». Это слово перешло во многие европейские языки, после приобрело и политический смысл. А буквально это «соседи по комнате» (от camara -"комната"). Из-за маленького жалованья и постоянных его задержек солдаты часто испытывали нужду и голод. И жившие в одной комнате образовывали коммуну: вскладчину покупали продукты на общий котел, защищали друг друга в боях и трактирных драках. Если была возможность, даже одевались похоже. Другой важной функцией этих коммун была забота о воле погибших: солдаты в завещании указывали членов своих камарад как душеприказчиков.
* * *
Про городок из таких модулей я читала в Науке и жизни в каком-то 70м, что ли, году.
Оригинал взят у в Антарктическая станция Halley VI
Плюсом конструкции является эффективная защита от снежных бурь и заносов.
* * *
Оригинал взят у в Камелии
Удивительно, что цветут камелии зимой (несмотря на то, что происходят из северного полушария), в состоянии покоя.
Вот несколько фотографий из поездки в Чарльстон
* * *
Оригинал взят у в Билингвальность
В какой ситуации на каком языке они говорили? Оказывается, Толстой, у которого по тексту иногда встречаются страницы французского текста делал это осознанно. Смена языка имела смысл и в некоторых случаях значила очень много.
Вот еще некоторые факты:
***
Служебные письма к государю и высшим сановникам предписано было писать по-русски, на языке государственной службы. Французский в письме к государю выступал как знак неофициальности обращения, обращения к царю как к частному лицу.
***
Бенкендорф, всегда писавший служебные письма по-русски, однажды, желая дать Вяземскому частный совет, инспирировал французское письмо. Французский был необходим, чтобы подчеркнуть неофициальность предписания.
***
При общении людей, стоявших на разных ступенях социальной или служебной лестницы, французский, переключая общение в иную систему отношений, где русская табель о рангах не играла никакой роли, — был знаком интимности. При общении равных по рангу, наоборот, интимным было обращение по-русски — на неэтикетном языке.
***
Рассуждению о русской политике французский язык давал внешнюю, чужую точку зрения, смягчавшую любую вольность <...> Французский язык сопровождал типовые роли, и ему позволено было многое — ласковые обращения, комплименты, любезности, дерзости и упреки, так же, как и политические вольности, звучали как общее место, безжизненное клише, безличный штамп — и ни к чему не обязывали.
***
Русский язык оставался языком индивидуальных ролей. И если невесте Пушкин и Вяземский писали по-французски (отношения с невестой подчинялись в начале XIX века строжайшим нормам этикета), то жене — интимные письма — по-русски. По-французски писали к родным (выступавшим в этом случае как носители социальной функции) письма, продиктованные долгом и приличием, по-русски — личные письма к близким людям.
***
Там еще много интересного. Смена языка общения в разговоре позволяла обозначать изменение позиции. Так, переход на французский в частном разговоре мог обозначать обиду говорящего. Так, как если бы мы вдруг подчеркнуто перешли на Вы.
Много такого, о чем мы просто не догадываемся. Но, если держать в голове этот нюанс, то какие-то вещи, в русской литературе становятся понятнее.
Целиком тут: «О двуязычной переписке пушкинской эпохи», И. А. Паперно