* * *

В работе писателя есть довольно сложный момент. Обычно писатель-то как раз в состоянии выразить словами практически все что угодно. Поэтому он и писатель.

И герои у писателя тоже, вслед за своим творцом, в состоянии поговорить на любую тему. Пишутся опусы, где герои сладостно, многостранично объясняются в разных чувствах: «я тебя люблю, но...», «я с ним рассталась, но...» И есть, да, определенного склада читатель, которого хлебом не корми, дай погрузиться в эти словесные потоки. Каждому косому взгляду дается особое наименование, каждому пожатию плеч – специфическое истолкование. Все названо поименно.

И... Как часто бывает в тех случаях, когда автор сказал все, - читателю в книге делать нечего. За него вся работа уже проделана автором и его болтливыми героями. Пассивное же участие – это фактически не участие, это посидел «на краю чужого гнезда» и свалил без всякого для себя толку.

Самые сильные, самые острые эмоции у читателя вызывает недосказанность. Когда остается пространство – дофантазировать, представить себе во всей полноте: что там, за полузадернутой шторой?

Высший пилотаж – суметь передать полноту чувств, скрывающуюся за той самой «великой немотой любви», в которой «погибают» люди. Искусство говорить «я тебя люблю», говоря о совершенно посторонних вещах. (Я беру объяснение в любви как самое трудное и наиболее часто поражаемое немотой явление). В «Странной миссис Сэвидж» главная героиня объясняет, какими способами можно сказать «я тебя люблю»: например, элементарное «возьмите зонт, на улице дождь» может скрывать в себе бездны заботы и нежности. «А когда мой будущий муж, увидев меня верхом, воскликнул: черт побери, вы прекрасно держитесь в седле! – я поняла, что он меня любит». У Берна в «Играх, в которые играют люди» (или в «Людях, которые играют в игры») описан этот феномен: говоря об одном, на самом деле говорить о другом.

Но Берн говорит о психологических играх, отчасти сознательных, а мы часто имеем дело именно с немотой, с неумением прибегнуть к слову. А ведь «назвать по имени – значит, понять», «назвать по имени – значит, властвовать», «не названное по имени – не существует».

Беспомощное стояние на границе света и тьмы, названного по имени и неназываемого, - это состояние великой немоты бывает невыразимо трудно передать словами.

Не назвать чувство – «он влюбился», не передать физическое состояние героя, вызванного чувством, - «его сердце забилось, потому что он влюбился», - а показать читателю это странное, страшное, невыразимое состояние великой немоты через сцену, перенасыщенную контекстом, - вот это бывает здорово.

Выразить словом – бессловесность.

В кино это, конечно, гораздо проще. В текстах это удается куда реже.

И вот теперь еще один вопрос, последний на сегодня: что происходит, когда человек пишет фанфик.

Я понимаю: великая немота героев пронзила сердце читателя (зрителя). Рука потянулась к клавиатуре – проговорить недосказанное, выплеснуть собственные эмоции, вскипевшие в ответ на эмоции героев. И вот уже льются бесконечные диалоги – невыясненное облекается в слова, утаенное выступает на свет.

полностью - здесь http://krupaspb.ru/forum/index.php?topic=46.msg15059#msg15059