Фанатский треп4 читателя тэги
Автор: RonaVorona
#Клинический случай искать «Клинический случай» по всему сайту с другими тэгами
Вечерний звон
Итак, фик номер два. Сам процесс прикольный, конечно. Сидишь, ломаешь голову над элементарной фразой. Одно название чего стоит. Вот Afternoon delight - как его перевести? Ни один вариант с т.з. дилетанта не кажется адекватным. Либо слишком приторно, либо как-то старорежимно. Автор, ты все равно не узнаешь про мой позор.
LittleSister - второй по плодовитости шиппер на АО3. Нравится ее стиль, читается живо для иностранца (т.е., меня), несмотря на привычку временами писать имена с маленькой буквы. Есть одно «но». Даже два. Первое: практически все ее творческое наследие с нцой. И хотя это канон (ладно, в сериале по факту R), вполне очевидно, что задача мне вообще не по зубам. И технически, и по настрою – порвет же на сотню воронят в процессе, как бы тупо или инфантильно это ни было. Второе: почти половина фичков – МШ/ЛК. И в принципе, могу понять, откуда ноги растут. Шин со многими партнерами, вне зависимости от пола, очень сильно химичит, на площадке и за ее пределами))). Мне всегда нравится смотреть на позитивные фоточки, слушать/читать интервью и умиляться, что у актеров были хорошие отношения и взаимопонимание. Но это актеры, а то - персонажи.Две большие разницы. Барьер непреодолим, к счастью или к сожалению.
Короче, вот он, кажется, единственный текст LittleSister с рейтингом G. Фик совсем крошечный, милая постканонная флаффная зарисовка, очень легко представить это вживую, мне нравится. Такие вещи, думаю, тоннами пишут в других фандомах, но МоS настолько суров... Секс, тлен, драма и все такое. Хотя в каноне вполне себе присутствует и юмор.
Вступление длиннее, чем сам текст)). У кого-то слишком много свободного времени.
Afternoon delight (На исходе дня)
Автор: LittleSister
Ссылка на оригинал
скрытый текстПоследние лучи солнечного света озаряют кабинет Джинни. Она стоит у окна, заканчивая просматривать бумаги, прежде чем отправиться к Биллу и напомнить ему, что пора идти домой.
День выдался скучный, они мало разговаривали, пациентов почти не было, как и причин поспорить, всего лишь совместный обед и пара незначительных фраз, касание плеч время от времени, брошенные украдкой взгляды, общее и мимолетное смущение.
Но в окончании дня что-то есть, это особое время, когда углы смягчаются, веки тяжелеют, воцаряется тишина.
Вирджиния смотрит на Билла, все звуки приглушены стеклянными перегородками: он пощипывает переносицу, сдвигает очки, чтобы протереть усталые глаза, явно борясь с искушением закруглиться уже на сегодня, усилием воли возвращая собранность и концентрацию. Она наблюдает, как его волосы выбиваются из аккуратной прически, горло колеблется при глубоком вздохе, губы блестят после того, как он облизывает их. Предзакатное сияние озаряет его величавой красотой – правда, впечатление разбивается вдребезги, едва Билл нечаянно смахивает локтем стопку бумаг на пол, – и грудь Джинни до краев наполняется светом, теплом и любовью, такой искренней, что щеки болят от еле сдерживаемой улыбки.
Она заходит к нему в кабинет, поднимает с пола разрозненные листы и присаживается на корточки, чтобы помочь. Билл не подает виду, что замечает ее присутствие, но его дыхание немного учащается, прежде чем он улыбается ей, устало и застенчиво.
Она поднимает с пола последнюю бумагу и осторожно опускается на колени, положив руки на его бедра. Джинни побуждает Билла повернуться к ней вместе с креслом и расставить ноги, чтобы она могла обосноваться между ними поближе к телу.
Билл заправляет прядь волос ей за ухо и берет левую руку Вирджинии в свои, два пальца смыкаются вокруг тонкого кольца, которое он попутно ласкает взглядом, сердце бьется громко и ровно в ответ на прикосновение Джинни к его бедру.
Оба смотрят на тонкую полосу, которая связывает их вместе, воплощенную золотую связь, которую они всегда чувствовали и осязали, просто никогда не видели.
Билл привлекает ее для поцелуя, чувствует, как рука Вирджинии сжимает его ногу чуть выше колена, закрывает глаза и пробует ее губы на вкус.
Прошел всего месяц, а впереди ждала целая жизнь.
З.Ы. Изначально я просто не нашла подходящего момента для капса или гифки, а потом пришло в голову, что это неплохой способ хоть как-то разнообразить «летающие головы». Рисовать что-то сюжетно-настроенческое все же поинтересней. Правда, насчет того, что сцену легко визуализировать, я погорячилась, да. Сразу бросается в глаза, что фигуры людей – не мой конек. С другой стороны, это тоже определенный вызов :).
LittleSister - второй по плодовитости шиппер на АО3. Нравится ее стиль, читается живо для иностранца (т.е., меня), несмотря на привычку временами писать имена с маленькой буквы. Есть одно «но». Даже два. Первое: практически все ее творческое наследие с нцой. И хотя это канон (ладно, в сериале по факту R), вполне очевидно, что задача мне вообще не по зубам. И технически, и по настрою – порвет же на сотню воронят в процессе, как бы тупо или инфантильно это ни было. Второе: почти половина фичков – МШ/ЛК. И в принципе, могу понять, откуда ноги растут. Шин со многими партнерами, вне зависимости от пола, очень сильно химичит, на площадке и за ее пределами))). Мне всегда нравится смотреть на позитивные фоточки, слушать/читать интервью и умиляться, что у актеров были хорошие отношения и взаимопонимание. Но это актеры, а то - персонажи.
Короче, вот он, кажется, единственный текст LittleSister с рейтингом G. Фик совсем крошечный, милая постканонная флаффная зарисовка, очень легко представить это вживую, мне нравится. Такие вещи, думаю, тоннами пишут в других фандомах, но МоS настолько суров... Секс, тлен, драма и все такое. Хотя в каноне вполне себе присутствует и юмор.
Вступление длиннее, чем сам текст)). У кого-то слишком много свободного времени.
Afternoon delight (На исходе дня)
Автор: LittleSister
Ссылка на оригинал
скрытый текстПоследние лучи солнечного света озаряют кабинет Джинни. Она стоит у окна, заканчивая просматривать бумаги, прежде чем отправиться к Биллу и напомнить ему, что пора идти домой.
День выдался скучный, они мало разговаривали, пациентов почти не было, как и причин поспорить, всего лишь совместный обед и пара незначительных фраз, касание плеч время от времени, брошенные украдкой взгляды, общее и мимолетное смущение.
Но в окончании дня что-то есть, это особое время, когда углы смягчаются, веки тяжелеют, воцаряется тишина.
Вирджиния смотрит на Билла, все звуки приглушены стеклянными перегородками: он пощипывает переносицу, сдвигает очки, чтобы протереть усталые глаза, явно борясь с искушением закруглиться уже на сегодня, усилием воли возвращая собранность и концентрацию. Она наблюдает, как его волосы выбиваются из аккуратной прически, горло колеблется при глубоком вздохе, губы блестят после того, как он облизывает их. Предзакатное сияние озаряет его величавой красотой – правда, впечатление разбивается вдребезги, едва Билл нечаянно смахивает локтем стопку бумаг на пол, – и грудь Джинни до краев наполняется светом, теплом и любовью, такой искренней, что щеки болят от еле сдерживаемой улыбки.
Она заходит к нему в кабинет, поднимает с пола разрозненные листы и присаживается на корточки, чтобы помочь. Билл не подает виду, что замечает ее присутствие, но его дыхание немного учащается, прежде чем он улыбается ей, устало и застенчиво.
Она поднимает с пола последнюю бумагу и осторожно опускается на колени, положив руки на его бедра. Джинни побуждает Билла повернуться к ней вместе с креслом и расставить ноги, чтобы она могла обосноваться между ними поближе к телу.
Билл заправляет прядь волос ей за ухо и берет левую руку Вирджинии в свои, два пальца смыкаются вокруг тонкого кольца, которое он попутно ласкает взглядом, сердце бьется громко и ровно в ответ на прикосновение Джинни к его бедру.
Оба смотрят на тонкую полосу, которая связывает их вместе, воплощенную золотую связь, которую они всегда чувствовали и осязали, просто никогда не видели.
Билл привлекает ее для поцелуя, чувствует, как рука Вирджинии сжимает его ногу чуть выше колена, закрывает глаза и пробует ее губы на вкус.
Прошел всего месяц, а впереди ждала целая жизнь.
З.Ы. Изначально я просто не нашла подходящего момента для капса или гифки, а потом пришло в голову, что это неплохой способ хоть как-то разнообразить «летающие головы». Рисовать что-то сюжетно-настроенческое все же поинтересней. Правда, насчет того, что сцену легко визуализировать, я погорячилась, да. Сразу бросается в глаза, что фигуры людей – не мой конек. С другой стороны, это тоже определенный вызов :).
+1 в более теплых тонах
скрытый текст
Фотография в журнале
Дописала :). Возможно, еще чего-то довычитаю потом.
Юмор, флафф, драма, романтика, игры с каноном второго сезона. Там была такая грустновато-ржачная линия со съемками для телевидения, что у меня трансформировалось в съемки для журнала (привет пресловутым фотосессиям, лол). Ну и сон Билла переделала в соответствии с собственным фаноном, да.
Либби и детей Джинни здесь не предполагалось даже за кадром.
Необъективное мнение Вирджиния с Биллом – типичная парочка трудоголиков, для которых семья всегда будет болтаться где-то на задворках. Это не делает их монстрами, но что есть, то есть. В сериале - раздолье для пострадашек, отягощает персонажей чувством вины, дает простор для разного рода смешных, неловких и грустных ситуаций. По-своему интересны отношения Либби и Джинни, например, эта их полудружба)))). Но положа руку на сердце – как злобный и ревнивый шиппер я терпеть ненавижу треугольники, даже при наличии вполне реалистичных предпосылок («в то суровое время…»), а уж когда начинают гнать откровенное мыло – совсем кисло. Это первая причина.
Вторая: Либби слишком милая девочка, чтобы мариноваться столько времени с чуваком, которому она глубоко параллельна, причем с самого начала. Да, нету там шансов, и никогда не было. Когда обоим стукнет 50, они догонят, что надо было давным-давно развестись. И кто-то даже усматривает в этом хеппи-энд для Либби, типа она наконец-то отряхнула прах и зажила полной жизнью, самостоятельная, гордая и независимая. Но лично я – нет. Тупо убитые годы. Билл с Джинни и то были счастливей, несмотря на страждання- метання. Они-то делали что хотели, при всей упоротости и общей токсичности отношений (мой «любимый» размер, ахаха). Ради бога, пусть Либби станет независимой или найдет себе нормального любящего человека, но не в предпенсионном возрасте, желательно))). Дети Джинни тоже не заслуживают матери, которой совершенно не нужны. Авторы пытались чего-то мутить с неоднозначностью, зачем-то навесили на нее третьего, типа второй шанс. Но кроме сиюминутного эффекта милоты в кадре, как по мне, результат тот же)))).
Ну и третья причина: отп-шечка – такие тараканистые граждане, что и без отягчающих обстоятельств будут выносить друг другу мозг при каждой удобной возможности. У них семейные обстоятельства всю жизнь служили просто буфером и поводом друг друга уязвить. Лишь бы нихрена не делать, не усложнять и не запятнать. Мыжученые, мы выше этого. Ханжи недорезанные. Вот пусть и жрут этот кактус вдвоем, не отравляя атмосферу нормальным людям. Гспд, я так их люблю, це капець
На самом деле, для юмористического и флаффного по сути фичка этот вот потокбреда сознания вообще не имеет значения. Скорее, просто установка перед написанием, и все. Истина в глазах смотрящего)).
Юмор, флафф, драма, романтика, игры с каноном второго сезона. Там была такая грустновато-ржачная линия со съемками для телевидения, что у меня трансформировалось в съемки для журнала (привет пресловутым фотосессиям, лол). Ну и сон Билла переделала в соответствии с собственным фаноном, да.
Либби и детей Джинни здесь не предполагалось даже за кадром.
Необъективное мнение Вирджиния с Биллом – типичная парочка трудоголиков, для которых семья всегда будет болтаться где-то на задворках. Это не делает их монстрами, но что есть, то есть. В сериале - раздолье для пострадашек, отягощает персонажей чувством вины, дает простор для разного рода смешных, неловких и грустных ситуаций. По-своему интересны отношения Либби и Джинни, например, эта их полудружба)))). Но положа руку на сердце – как злобный и ревнивый шиппер я терпеть ненавижу треугольники, даже при наличии вполне реалистичных предпосылок («в то суровое время…»), а уж когда начинают гнать откровенное мыло – совсем кисло. Это первая причина.
Вторая: Либби слишком милая девочка, чтобы мариноваться столько времени с чуваком, которому она глубоко параллельна, причем с самого начала. Да, нету там шансов, и никогда не было. Когда обоим стукнет 50, они догонят, что надо было давным-давно развестись. И кто-то даже усматривает в этом хеппи-энд для Либби, типа она наконец-то отряхнула прах и зажила полной жизнью, самостоятельная, гордая и независимая. Но лично я – нет. Тупо убитые годы. Билл с Джинни и то были счастливей, несмотря на страждання- метання. Они-то делали что хотели, при всей упоротости и общей токсичности отношений (мой «любимый» размер, ахаха). Ради бога, пусть Либби станет независимой или найдет себе нормального любящего человека, но не в предпенсионном возрасте, желательно))). Дети Джинни тоже не заслуживают матери, которой совершенно не нужны. Авторы пытались чего-то мутить с неоднозначностью, зачем-то навесили на нее третьего, типа второй шанс. Но кроме сиюминутного эффекта милоты в кадре, как по мне, результат тот же)))).
Ну и третья причина: отп-шечка – такие тараканистые граждане, что и без отягчающих обстоятельств будут выносить друг другу мозг при каждой удобной возможности. У них семейные обстоятельства всю жизнь служили просто буфером и поводом друг друга уязвить. Лишь бы нихрена не делать, не усложнять и не запятнать. Мыжученые, мы выше этого. Ханжи недорезанные. Вот пусть и жрут этот кактус вдвоем, не отравляя атмосферу нормальным людям. Гспд, я так их люблю, це капець
На самом деле, для юмористического и флаффного по сути фичка этот вот поток
Фотография в журнале
-Дорогие мои, не могли бы вы встать чу-у-уточку ближе друг к другу? Левее… Нет, правее. Теперь возьмитесь за руки. Хм-м-м, быть может, стоит присесть на кушеточку и обмотаться проводами? Будет пикантненько.
- А может, вообще прилечь?
Вирджиния ощутимо двинула его локтем в бок, обдав удушающим запахом лака для волос, и лучезарно улыбнулась фотографу:
- Римус, идея просто замечательная. Но, увы, невыполнимая. Один из пациентов недавно расколотил зеркало в смотровой. Пока его не заменят, интерьер для съемок не самый подходящий.
- О, как жаль! Весьма наслышан и давно мечтаю побывать в этом загадочном кабинетике. Надеюсь, при следующей встрече устроите мне ознакомительную прогулочку... Доктор Мастерс, отойдите от окошка, вы заслоняете даму! Лучше приобнимите ее сзади, читательницам это понравится… Нет, продолжайте держаться за руки! Вы не должны довлеть, необходимо создать эффектик уюта и защищенности.
- Молодой человек, в этой нелепой позе я почти наверняка вывихну даме руку.
Однако Вирджиния все же выдвинулась вперед, презирая риск и вновь окатывая Билла волной убийственных ароматов, от которых у него моментально закружилась голова и защипало в носу.
- Так нормально?
- Великолепненько. А теперь, может, улыбнетесь? Вовсе не больно, уверяю вас, и полезно для здоровья… Вирджиния, это я доктору. Вы, как всегда, очаровательны!
- Да неужели…
- Простите, Билл. Вы что-то сказали?
- Он говорит, что улыбается, - нежно проворковала Джинни, бросая через плечо выразительный взгляд, в котором явственно читалось: «Ну, потерпи каких-то жалких полчаса! Ради науки. А?»
Если честно, Билл уже вытерпел целый час, проявив чудеса выдержки и самообладания. Именно столько времени понадобилось девушке-гримеру, чтобы вылепить образ мужественный и романтичный, попутно замаскировав на его интересненькой физиономии мелкие, но множественные недочетики. Да, уменьшительно-ласкательный жаргон они с фотографом, похоже, делили на двоих. Как и любовь к дурацкой болтовне. А еще у девушки было труднопроизносимое имя, которое вылетело у Билла из головы почти сразу же после начала экзекуции.
Эту юную особу представили ему как умудренного профессионала с пятилетним опытом работы в Голливуде и блестящими рекомендациями. Когда процедура наконец-то закончилась, уважение и сочувствие доктора к актерскому ремеслу резко возросли. У него самого в этой сфере опыта не было никакого, но преследовала неотвязная мысль, что на деле матерый профессионал гримировал трупы в моргах. Ведь мало кто из живых людей вынесет подобную пытку.
Билл чувствовал себя старомодным сооружением, которое покрыли толстым слоем розовой штукатурки, заколотили прежние окна-двери и поверх намалевали новые. А он оказался заперт внутри этой чуждой оболочки, задыхаясь и проклиная идиотскую идею сфотографироваться вместе с Вирджинией для обложки «Страстных домохозяек». Черт бы их побрал, но это единственный журнал, который согласился напечатать хвалебную статью об исследовании! В серьезных медицинских изданиях публиковать «порнографию» по-прежнему отказывались наотрез. Очутиться непризнанными гениями среди ослов от науки было, конечно, по-своему лестно. А с другой стороны, вожделенную Нобелевскую премию не станут вручать неудачникам…
Минут пять Билл таращился на постороннее отражение в зеркале, отчаянно заставляя себя верить, что игра стоит свеч. Но потом он вышел в коридор и столкнулся с Бетти.
- Оу! Ух! Это вы, док… А вы, однако… Э-э-э, здорово похорошели!
Прямая по натуре, как доска, за годы работы секретарем у них в клинике мисс Димелло слегка пообтесалась, научилась такту и обходительности. Врала, не краснея и глядя прямо в лицо. На ее собственном в этот момент отражался первобытный ужас.
Впрочем, Вирджиния при виде неотразимого партнера не моргнула и глазом. Билл подозревал, что просто не получилось из-за длинных загнутых накладных ресниц, которые веером обрамляли агрессивно-лиловые веки. Сверкающие после укладки волосы казались кукольными, и вся она выглядела гладкой и отшлифованной, словно пластмассовой. Мастерс не испугался просто потому, что уже примерно представлял, чего ждать. И все же внутренний инстинкт поначалу не позволил ему приблизиться и спокойно взять ее за руку, чтобы изобразить милую пару, завлекая страстных домохозяек на страницу номер двадцать четыре. Билл опасался, любое неловкое прикосновение пробьет в лакированном фасаде зияющую брешь.
Но едва этот неприятный тип начал заигрывать с Джинни, все сомнения отпали сами собой. А если вдруг и штукатурка посыплется – он был готов мужественно прикрывать коллегу во всех стратегически важных местах.
- Улыбается? – усомнился фотограф. – По-моему, прямо сейчас доктор Мастерс жаждет кого-то расчленить. Хватит обниматься, вы задушите это прелестное существо. Вирджиния, отпустите его руку и отойдите еще немножечко на всякий случай. И повернитесь вполоборотика. О, да, этот загадочный взгляд! Чудесненько!
«Прямо читает мои мысли насчет кое-кого», - подумал Билл кровожадно.
- Может, вы все-таки для начала расскажете нам, чего хотите добиться своими хаотичными указаниями? – спросил он вслух и недобро осклабился, насколько позволял грим, сковавший челюсти подобно цементу. – То влево, то вправо. То подойдите, то отойдите. Вы вообще фотографировать умеете? У вас есть внятный план?
- Внятные планчики для канцелярских крыс, а я – человек искусства, - надменно заявила творческая личность, очевидно, задетая подобным недоверием. – Я улавливаю истинную натуру модели и дальше действую по наитию, отражая внутреннюю суть человечка. Вот вы, например, доктор Мастерс, не обижайтесь, если на фотографии будете выглядеть слегка… угрюменьким.
- Я так выгляжу, потому что на мне тонна косметики! – возмутился Билл.
- Что я могу сказать, есть лица, которые уже ничем не исправить…
Ошеломленный и взбешенный подобной наглостью, Мастерс ринулся было вперед и едва не сшиб с ног Джинни, которая вовремя преградила ему путь и впилась в плечо железной хваткой. Свежий маникюр грозил оставить отметины даже сквозь два слоя плотной ткани, однажды они специально проверяли.
- Знаете, я вас очень хорошо понимаю! – обратилась она фотографу самым проникновенным тоном, который использовала при общении с пациентами, страдающими импотенцией. – В моде точные науки, цифры, графики… Мир материален, и так естественно стремиться понять его природу. Но истинная гармония, искра, вдохновение – без всего этого голые цифры ничто, пустая статистика. Постичь подлинную магию мироздания способны лишь избранные, а обидеть художника может каждый.
Доктор покосился на нее, испытывая сложную гамму эмоций, но все же предпочел сдержаться. В конце концов, они сами пригласили этих клоунов. Терпение, Билл. Еще немного терпения…
- Я знал, только вы меня и поймете! – пылко воскликнул фотограф. – Прочел это в ваших прекрасных глазках, Вирджиния.
- О, не преувеличивайте, Римус. Ведь наверняка у такого талантливого и симпатичного юноши очень много поклонниц? Девушки любят фотографироваться. Вы уже встретили свою музу? Кахихохия показалась мне весьма утонченным созданьицем.
Человек искусства неожиданно густо покраснел и судорожно попытался прикрыться камерой «Истмен Кодак».
- Само совершенство… - промямлил он. – Что ж, вернемся к нашим баранчикам?
- Просто умничка.
- Драгоценненькие, ну примите уже хоть какую-нибудь позочку, я вас потом отретуширую…
- И красоточка.
- Докторчики мои дорогие, докторишки... Докторюлечки…
- А разговорчики! Заслушаешься…
- Хватит!! – завопил Римус не своим голосом, бессильно роняя фотоаппарат на стол и закрывая лицо руками. – Я больше не в состоянии! У-у-у, проклятые су-у-у… ффиксочки…
* * *
- Может, перестанешь злиться уже?
- Я не злюсь. У меня просто слов нет после сегодняшнего представления!
Билл осушил второй стакан виски, тут же налив себе еще. На ободке по-прежнему виднелись пугающие следы помады, хотя после тщательного умывания он для верности пару раз протер лицо медицинским спиртом.
- Послушай, ну я должна была разрядить обстановку, иначе вы бы точно подрались, - заметила Вирджиния.
Вот всегда она так: сначала провоцирует, а потом делает вид, будто совершенно здесь ни при чем. Словно это у него, Билла, навязчивая идея какая-то.
Мастерс был уверен, что Джинни заранее подготовилась к встрече, собрав информацию и о фотографе, и о гримерше. Сделала быстрые пометки в блокноте, как всегда при работе с рядовыми пациентами, выделяя красным карандашом проблемные вопросы. Внимание к деталям было незаменимым качеством в их работе, доктор высоко его ценил и поощрял. Интересно, ведет ли она какой-нибудь секретный журнал о нем, Билле, помимо их общих записей? Ни за что ведь не признается… С другой стороны, у него до сих пор хранилась подпольная пленка с откровениями бывшего мужа миссис Джонсон об их бурной семейной жизни. Одинокими вечерами, когда Вирджиния болела или была занята, пропуская сессии, Билл включал эту запись и парочку других в качестве маленькой компенсации за разочарование.
Он подумал, что уже почти готов посочувствовать этому несносному Римусу… Хотя нет, вряд ли.
- А вот нечего было флиртовать с ним, - буркнул Мастерс, выражая наболевшее.
- Шутишь?.. Да он младше меня раза в полтора! - засмеялась Джинни.
- Когда это тебя останавливало, интересно?
Кажется, не стоило этого говорить, и третий стакан был уже лишним, наверное. Денек выдался нервный, что поделаешь.
- Я ухожу домой, - резко сказала Вирджиния, вставая с дивана.
Билл в последний момент поймал ее за локоть, неуклюже опрокидывая на себя, и пахучие бездны разверзлись перед ним с удвоенной силой. Похоже, единственным верным средством избавиться от этого кошмара было прохождение полной санобработки.
Прочихавшись от души, Мастерс опять налил себе выпить, но передумал, потому что Джинни, воспользовавшись его аллергическим приступом, отползла на край дивана и захватила единственную подушку, на которую тут же и улеглась. Блаженно вытянув ноги поверх его колен, эта ужасная женщина и не думала раскаиваться в грехах и просить прощения за устроенный сегодня балаган.
- Ты же с самого начала знала, что из себя представляют эти мошенники, - заявил доктор обвиняющим тоном. – И ничего не сказала мне!
- Вообще-то, никто не мешал тебе самому навести справки, - возразила Джинни, потягиваясь. – И никакие они не мошенники, между прочим. Ты видел фотографии? То есть, я тоже не видела еще. Но Лестер звонил и сказал, что едва не упал в обморок от зависти.
- Ты специально его провоцировала, - сказал Мастерс упрямо. - Это было чертовски непрофессионально, если хочешь знать.
- Честное слово, не подозревала, что все настолько запущено! При сильном волнении недуг заметней проявляется, я подумала: клин клином... Ты видел, как ему тяжело в общении с девушками? И не только. Ну, кто станет воспринимать всерьез парня, который так странно разговаривает? Разве что Кахихохия, бедняжка. Безумно в него влюблена, даже переняла манеру изъясняться, но Римус уверен, что над ним изощренно издеваются. Короче говоря, страдают в итоге оба.
- Какая драма, - пробормотал Билл, задумчиво массируя ее колено, которое зловеще померцывало в полумраке даже сквозь нейлоновый чулок. Ему страшно хотелось прямо сейчас взять и запихнуть Вирджинию под душ, да и себя заодно. Но доктор прекрасно понимал, что на этом беседа и закончится, а у него еще оставалось достаточно невысказанных претензий.
- Мы обязаны им помочь! – сказала Джинни твердо.
- С какой стати? Предупреждаю тебя сразу, лечение этих субъектов не в нашей компетенции. Мы исследуем сексуальные отклонения, а не психические.
- Знала, что ты это скажешь, поэтому заранее собрала досье на обоих. Вот, насладись на сон грядущий. Целый вагон отклонений. Но важна ведь первопричина, так мы выяснили?
И Вирджиния с победоносной улыбкой протянула ему довольно внушительную папку, поразительно кстати оказавшуюся рядом на журнальном столике.
Билл уже давно понял, что сопротивление бесполезно, и спорил с ней исключительно из мстительной вредности.
– И когда только успела провести прием?- проворчал доктор, включая торшер и водружая на нос очки.
- Всего лишь обычная болтовня и наблюдения, никаких приемов, - ответила она с невинным видом.
- Иногда ты меня действительно пугаешь, Джин… Так, ну что тут? Мать растила мальчика одна… в детстве играл на школьной сцене задние ноги лошади… в классе его дразнили и обзывали Братцем Кроликом… Пока не вижу ничего необычного.
- Ты дальше почитай. Мать была маньячкой-кролиководом, заставляла ребенка учить наизусть сказки дядюшки Римуса и пересказывать ей по сто раз. Нет, истории сами по себе хороши, но согласись, это ужасно! С тех пор мальчик ненавидит кроликов и терновые кусты.
- Меня в свое время именно кролики вдохновили заняться исследованием, - протянул Билл мечтательно.
- А я их терпеть не могла, как и всю нашу ферму... Ладно, кролики еще куда ни шло, а выйди на улицу – этими терновыми кустами засажена половина Сент-Луиса.
- Понятно, - пробормотал Мастерс, листая досье. – Полагаю, Кахи… хохию тоже изводили какими-нибудь Мумми-троллями? Судя по имени, мать с отцом не слишком ее любили… Ага, родилась в Уэльсе. В пятнадцать лет сбежала из дома, желая стать свободной художницей. Работала в морге… Ха! Так и думал!
- Я знала, что тебе понравится.
Билл подавил улыбку.
- Если причины их проблем кроются в детстве, настолько глубоко копать не имеет смысла. Нам важно ведь не перестроить сложившуюся личность, а создать условия, чтобы они открылись друг другу, правильно? Подумаешь, кто-то смешно разговаривает. В сексе это не главное. Нужно просто разработать индивидуальную терапию.
- Согласна, - кивнула Джинни с самым серьезным видом. – Обычно мы даже поощряем пары к вербальному контакту. Но бывают случаи, когда лишние слова только вредят.
* * *
На некоторое время в комнате воцарилась тишина.
Мастерс устало потер переносицу и отложил папку в сторону, искоса поглядывая на Вирджинию. Она дышала глубоко и ровно, похоже, находясь на полпути в царство Морфея. Джинни вообще была способна уснуть где угодно: в автобусе, в лифте, на конференции. Один раз это произошло прямо в лаборатории, когда Билл на секунду жутко испугался, что оргазм способен убивать.
Не удержавшись от искушения, доктор легонько пощекотал доверчиво подставленную ляжку, и в ответ его молча лягнули. Мимо цели, но тоже ощутимо.
- Но все-таки, почему ты ничего не сказала мне? Зачем эти шпионские игры?
- Ты бы не захотел связываться, Билл, а для исследования нужна хорошая фотография в журнале по умеренной цене. "Голливуд" нам не по карману, к сожалению. Ну и милые они, разве нет?
С этим Билл готов был поспорить.
- Нет.
Вирджиния шумно вздохнула, убрала ноги с его колен и уселась рядом, положив голову Мастерсу на плечо.
- Если не хочешь ими заниматься, тогда я сама…
- Нет, я про журнал. Глупая затея с самого начала.
- Это респектабельное издание! - заявила Джинни.
- «Страстные домохозяйки»? Не смеши.
- Ну, раньше они назывались «Домашний очаг», а потом сменили обложку – и продажи моментально выросли вдвое. Вон, у Бетти спроси, если не веришь мне, тираж почти как у «Плейбоя». Хотя, конечно, росту популярности помогли странички с рекламой нижнего белья. Особенно мужского.
- Не сомневаюсь. И не желаю иметь ко всему этому никакого отношения.
Ему даже не нужно было поворачивать голову, Мастерс отчетливо представлял, как Вирджиния закатывает глаза.
- О боже, Билл, какой же ты все-таки сноб! Невозможный просто. При таком подходе к делу нас ждет провал, как бы мы ни старались и сколько бы людей ни вылечили!
Вирджиния с досадой отстранилась и скрестила руки на груди, как бы давая понять, что настал ее черед обижаться.
- Думаешь, во мне нет искры, вдохновения и чего там еще, гармонии? Я – тот самый любитель пустой статистики, неспособный постичь подлинную магию мироздания?
Она уставилась на него в изумлении.
- О чем ты?
- Всего лишь повторяю твои собственные слова. Сказанные сегодня утром нашему гостю.
- Ах, это! Забудь, – небрежно махнула рукой Джинни. – Я просто импровизировала и заговаривала мальчику зубы, отражая то, что он хотел услышать. Все мужчины это лю…
Вирджиния осеклась на полуслове, сообразив по его стремительно помрачневшей физиономии, что вот Билл, например, вряд ли жаждал услышать именно это. Тем более, от нее.
Повисла неловкая пауза, спасательный круг для желающих перевести разговор на менее скользкую тему.
- И со мной ты поступаешь так же? – спросил Мастерс вкрадчиво, утопая в пучине с концами. – Говоришь то, что я хочу слышать? Ведь все это любят, правда?
- Прекрати, - сказала Вирджиния, начиная раздражаться не на шутку. – Ты – не все. Иначе мы бы не спорили до полуночи… Я просто не понимаю иногда, почему ты злишься на ровном месте из-за ерунды, которая не имеет никакого значения!
- А что имеет?
Она смотрела на него во все глаза, внезапно сбитая с толку этим неожиданным допросом.
- Ну... ты, - выпалила Вирджиния и, прежде чем он успел открыть рот, поспешно добавила: - Наша работа здесь, это исследование. Я никогда не думала, что именно оно станет смыслом всей жизни, сам понимаешь. Но именно ты вдохновил меня и воодушевил, с первой встречи… Твоя прочувствованную речь, что-то про ханжеских бандитов… Или троглодитов? Не поручусь, но звучало интригующе. Я, конечно, всегда испытывала к сексу неподдельный интерес, но подозреваю, что если бы ты вещал не о нем, а о несварении желудка, тоже воспламенил бы кого угодно. Есть в тебе искра, будь уверен, иногда спасает исключительно холодный душ.
- Джинни.
- А вообще, тебе не кажется несправедливым, что я одна должна петь хвалебные оды великому доктору Мастерсу и превозносить его неоспоримые таланты? У меня, правда, по-прежнему не имеется ученой степени…
- Джин…
- И да, я знаю, выразить истинные чувства для тебя проще всего на бумаге. Помнишь ту великолепную характеристику, которую ты состряпал для меня? «Миссис Джонсон – совершенно незаменимый сотрудник. Без миссис Джонсон я бы не справился». Храню ее под подушкой много лет и перечитываю в минуты скорби.
Билл закусил губу, разрываясь между желанием поцеловать ее и хорошенько придушить. Он понимал, что Джинни просто шутит, отчаянно пытаясь как-то сгладить возникшее между ними напряжение. "Сказать ему то, что он хотел услышать". Если бы доктор сам знал, чего ждет, наверное, было бы проще. Или наоборот?
* * *
Порой Мастерс видел во сне момент собственного триумфа.
Солнечный весенний день, высокое синее небо, карманы пиджака доверху набиты мятными леденцами - объедайся, сколько влезет.
Кадиллак, начищенный до блеска, везет его куда-то сквозь толпу обывателей, обильно разбавленную белыми халатами. Здесь и его бывшие коллеги, и студенты, и светила современной медицины, которые рассыпаются перед Биллом в извинениях и благодарят за неоценимый вклад в науку. Старина Бертон со слезами на глазах твердит ему вслед: «Я всегда верил в тебя, мой мальчик!» Билл хочет остановиться и справиться у него, где Вирджиния, но Скалли уже исчезает за поворотом.
Немного дальше по курсу на тротуаре активно пресмыкается и бьется в конвульсиях раскаяния ректор Вашингтонского университета Фицхью, громогласно признавая свое интеллектуальное ничтожество. А рядом из кустов жалко подвывает автор гнусной статейки, опорочившей гениальное исследование... Билл хочет задержаться, чтобы плюнуть ему на лысину за себя и Джинни. Это же сон, здесь можно и не такое! Но бездушный автомобиль увозит его все дальше и дальше.
Теперь он в плотном кольце ликующих испытуемых, которые славят его за то, что помог человечеству смочь, и обещают по этому поводу воздвигнуть памятник на центральной площади. В виде Улисса. Билл польщен, хоть и слегка растерян. Должно быть, потому что большинство счастливых пациентов разгуливает по городу нагишом. Еще они передают пламенный привет Вирджинии, а Билл понятия не имеет, куда она подевалась. Это начинает серьезно беспокоить.
Билл оглядывается по сторонам - и вдруг видит ее совсем близко, на соседнем сиденье. Может быть, она всегда была там? Кажется, Билл собирается спросить об этом, но Джинни мягко улыбается и явно хочет сказать кое-что поважнее...
Здесь Мастерс просыпался. Всегда.
Мир цифр и фактов не так уж и плох, в сущности. Они, по крайней мере, просты и понятны.
Цифры никогда не врут.
* * *
- Мы напишем книгу, - сказал Билл негромко, словно самому себе.
- С картинками? - он был почти уверен, что Джинни давно уснула.
- Картинками, данными, выводами…
- Сенсационными открытиями, - пробормотала она, зевая.
- Я не шучу.
- Я тоже. Где мы найдем издателя-самоубийцу?
- Это неважно! – вскричал он с неожиданной страстью, отчего Вирджиния содрогнулась и приглушенно икнула. – Это наше… исследование. Наше, можно сказать, детище! Мы годами собирали все это, структурировали, анализировали. Не спали ночами, сутками, неделями!! Осталось только придать ему законченную форму. Ты говорила, что я слишком увлекаюсь методологией? Ну, так и быть, подберем какие-нибудь более примитив… упрощенные выражения для широкого круга недале… обычных читателей. Наши открытия должны жить и служить людям. Жить, а не пылиться на полке в какой-нибудь университетской библиотеке! Но шинковать их на части для несерьезных и скабрезных заметок, продавать по кускам, словно стейки в закусочной – это… Пусть мы не издадим книгу сейчас, пусть мы умрем в безвестности, но через сто, через тысячу лет просвещенные потомки… Я, мы, ты и я… Вместе с тобой…
Билл смутился и умолк, понимая, что его заплетающийся язык несет уже полнейшую околесицу. Вирджиния имела полное право посмеяться над этим бредом, хоть она и не смеялась. Что по-своему было еще хуже.
Доктор заставил себя взглянуть на нее.
Вирджиния смотрела не него широко распахнутыми глазами, блестящими от наплыва чувств или, вероятнее всего, запоздалого аллергического приступа.
- Ты не перестаешь удивлять меня, Билл, - прошептала она в гробовой тишине.
Перед мысленным взором доктора Мастерса вновь промелькнул красный карандаш, споро порхающий над блокнотом.
«Сегодня Билл меня удивил. Избыток алкоголя делает мужчин сентиментальными…»
Он поскорее смахнул наваждение, потому что Вирджиния уже шарила под диваном в поисках туфель. Из любой неловкой ситуации она обычно выходила двумя способами. Первый из них Мастерс люто ненавидел.
Доктор протянул руку и коснулся ее налакированных волос, которые от долгого лежания встали дыбом на голове. Но это было совершенно неважно.
- У тебя слишком жесткий диван, Билл.
И это тоже.
- Ортопедический. Когда это тебя останавливало, интересно?
Джинни фыркнула, оценив неуклюжую попытку пошутить, но перестала ускользать от него, ведь второй способ не отвечать на странноватые вопросы, честно говоря, был гораздо лучше первого.
- Твоя аллергия уже прошла? Если снова начнешь чихать…
- К яду, который регулярно принимаешь маленькими порциями, постепенно привыкаешь. Так что вдруг тебе вздумается повторить фотосессию…
- Нет уж, лучше книга. Пускай и через тысячу лет!
Она тихо рассмеялась, и тут Билл не выдержал и наконец-то поцеловал ее.
- А может, вообще прилечь?
Вирджиния ощутимо двинула его локтем в бок, обдав удушающим запахом лака для волос, и лучезарно улыбнулась фотографу:
- Римус, идея просто замечательная. Но, увы, невыполнимая. Один из пациентов недавно расколотил зеркало в смотровой. Пока его не заменят, интерьер для съемок не самый подходящий.
- О, как жаль! Весьма наслышан и давно мечтаю побывать в этом загадочном кабинетике. Надеюсь, при следующей встрече устроите мне ознакомительную прогулочку... Доктор Мастерс, отойдите от окошка, вы заслоняете даму! Лучше приобнимите ее сзади, читательницам это понравится… Нет, продолжайте держаться за руки! Вы не должны довлеть, необходимо создать эффектик уюта и защищенности.
- Молодой человек, в этой нелепой позе я почти наверняка вывихну даме руку.
Однако Вирджиния все же выдвинулась вперед, презирая риск и вновь окатывая Билла волной убийственных ароматов, от которых у него моментально закружилась голова и защипало в носу.
- Так нормально?
- Великолепненько. А теперь, может, улыбнетесь? Вовсе не больно, уверяю вас, и полезно для здоровья… Вирджиния, это я доктору. Вы, как всегда, очаровательны!
- Да неужели…
- Простите, Билл. Вы что-то сказали?
- Он говорит, что улыбается, - нежно проворковала Джинни, бросая через плечо выразительный взгляд, в котором явственно читалось: «Ну, потерпи каких-то жалких полчаса! Ради науки. А?»
Если честно, Билл уже вытерпел целый час, проявив чудеса выдержки и самообладания. Именно столько времени понадобилось девушке-гримеру, чтобы вылепить образ мужественный и романтичный, попутно замаскировав на его интересненькой физиономии мелкие, но множественные недочетики. Да, уменьшительно-ласкательный жаргон они с фотографом, похоже, делили на двоих. Как и любовь к дурацкой болтовне. А еще у девушки было труднопроизносимое имя, которое вылетело у Билла из головы почти сразу же после начала экзекуции.
Эту юную особу представили ему как умудренного профессионала с пятилетним опытом работы в Голливуде и блестящими рекомендациями. Когда процедура наконец-то закончилась, уважение и сочувствие доктора к актерскому ремеслу резко возросли. У него самого в этой сфере опыта не было никакого, но преследовала неотвязная мысль, что на деле матерый профессионал гримировал трупы в моргах. Ведь мало кто из живых людей вынесет подобную пытку.
Билл чувствовал себя старомодным сооружением, которое покрыли толстым слоем розовой штукатурки, заколотили прежние окна-двери и поверх намалевали новые. А он оказался заперт внутри этой чуждой оболочки, задыхаясь и проклиная идиотскую идею сфотографироваться вместе с Вирджинией для обложки «Страстных домохозяек». Черт бы их побрал, но это единственный журнал, который согласился напечатать хвалебную статью об исследовании! В серьезных медицинских изданиях публиковать «порнографию» по-прежнему отказывались наотрез. Очутиться непризнанными гениями среди ослов от науки было, конечно, по-своему лестно. А с другой стороны, вожделенную Нобелевскую премию не станут вручать неудачникам…
Минут пять Билл таращился на постороннее отражение в зеркале, отчаянно заставляя себя верить, что игра стоит свеч. Но потом он вышел в коридор и столкнулся с Бетти.
- Оу! Ух! Это вы, док… А вы, однако… Э-э-э, здорово похорошели!
Прямая по натуре, как доска, за годы работы секретарем у них в клинике мисс Димелло слегка пообтесалась, научилась такту и обходительности. Врала, не краснея и глядя прямо в лицо. На ее собственном в этот момент отражался первобытный ужас.
Впрочем, Вирджиния при виде неотразимого партнера не моргнула и глазом. Билл подозревал, что просто не получилось из-за длинных загнутых накладных ресниц, которые веером обрамляли агрессивно-лиловые веки. Сверкающие после укладки волосы казались кукольными, и вся она выглядела гладкой и отшлифованной, словно пластмассовой. Мастерс не испугался просто потому, что уже примерно представлял, чего ждать. И все же внутренний инстинкт поначалу не позволил ему приблизиться и спокойно взять ее за руку, чтобы изобразить милую пару, завлекая страстных домохозяек на страницу номер двадцать четыре. Билл опасался, любое неловкое прикосновение пробьет в лакированном фасаде зияющую брешь.
Но едва этот неприятный тип начал заигрывать с Джинни, все сомнения отпали сами собой. А если вдруг и штукатурка посыплется – он был готов мужественно прикрывать коллегу во всех стратегически важных местах.
- Улыбается? – усомнился фотограф. – По-моему, прямо сейчас доктор Мастерс жаждет кого-то расчленить. Хватит обниматься, вы задушите это прелестное существо. Вирджиния, отпустите его руку и отойдите еще немножечко на всякий случай. И повернитесь вполоборотика. О, да, этот загадочный взгляд! Чудесненько!
«Прямо читает мои мысли насчет кое-кого», - подумал Билл кровожадно.
- Может, вы все-таки для начала расскажете нам, чего хотите добиться своими хаотичными указаниями? – спросил он вслух и недобро осклабился, насколько позволял грим, сковавший челюсти подобно цементу. – То влево, то вправо. То подойдите, то отойдите. Вы вообще фотографировать умеете? У вас есть внятный план?
- Внятные планчики для канцелярских крыс, а я – человек искусства, - надменно заявила творческая личность, очевидно, задетая подобным недоверием. – Я улавливаю истинную натуру модели и дальше действую по наитию, отражая внутреннюю суть человечка. Вот вы, например, доктор Мастерс, не обижайтесь, если на фотографии будете выглядеть слегка… угрюменьким.
- Я так выгляжу, потому что на мне тонна косметики! – возмутился Билл.
- Что я могу сказать, есть лица, которые уже ничем не исправить…
Ошеломленный и взбешенный подобной наглостью, Мастерс ринулся было вперед и едва не сшиб с ног Джинни, которая вовремя преградила ему путь и впилась в плечо железной хваткой. Свежий маникюр грозил оставить отметины даже сквозь два слоя плотной ткани, однажды они специально проверяли.
- Знаете, я вас очень хорошо понимаю! – обратилась она фотографу самым проникновенным тоном, который использовала при общении с пациентами, страдающими импотенцией. – В моде точные науки, цифры, графики… Мир материален, и так естественно стремиться понять его природу. Но истинная гармония, искра, вдохновение – без всего этого голые цифры ничто, пустая статистика. Постичь подлинную магию мироздания способны лишь избранные, а обидеть художника может каждый.
Доктор покосился на нее, испытывая сложную гамму эмоций, но все же предпочел сдержаться. В конце концов, они сами пригласили этих клоунов. Терпение, Билл. Еще немного терпения…
- Я знал, только вы меня и поймете! – пылко воскликнул фотограф. – Прочел это в ваших прекрасных глазках, Вирджиния.
- О, не преувеличивайте, Римус. Ведь наверняка у такого талантливого и симпатичного юноши очень много поклонниц? Девушки любят фотографироваться. Вы уже встретили свою музу? Кахихохия показалась мне весьма утонченным созданьицем.
Человек искусства неожиданно густо покраснел и судорожно попытался прикрыться камерой «Истмен Кодак».
- Само совершенство… - промямлил он. – Что ж, вернемся к нашим баранчикам?
- Просто умничка.
- Драгоценненькие, ну примите уже хоть какую-нибудь позочку, я вас потом отретуширую…
- И красоточка.
- Докторчики мои дорогие, докторишки... Докторюлечки…
- А разговорчики! Заслушаешься…
- Хватит!! – завопил Римус не своим голосом, бессильно роняя фотоаппарат на стол и закрывая лицо руками. – Я больше не в состоянии! У-у-у, проклятые су-у-у… ффиксочки…
* * *
- Может, перестанешь злиться уже?
- Я не злюсь. У меня просто слов нет после сегодняшнего представления!
Билл осушил второй стакан виски, тут же налив себе еще. На ободке по-прежнему виднелись пугающие следы помады, хотя после тщательного умывания он для верности пару раз протер лицо медицинским спиртом.
- Послушай, ну я должна была разрядить обстановку, иначе вы бы точно подрались, - заметила Вирджиния.
Вот всегда она так: сначала провоцирует, а потом делает вид, будто совершенно здесь ни при чем. Словно это у него, Билла, навязчивая идея какая-то.
Мастерс был уверен, что Джинни заранее подготовилась к встрече, собрав информацию и о фотографе, и о гримерше. Сделала быстрые пометки в блокноте, как всегда при работе с рядовыми пациентами, выделяя красным карандашом проблемные вопросы. Внимание к деталям было незаменимым качеством в их работе, доктор высоко его ценил и поощрял. Интересно, ведет ли она какой-нибудь секретный журнал о нем, Билле, помимо их общих записей? Ни за что ведь не признается… С другой стороны, у него до сих пор хранилась подпольная пленка с откровениями бывшего мужа миссис Джонсон об их бурной семейной жизни. Одинокими вечерами, когда Вирджиния болела или была занята, пропуская сессии, Билл включал эту запись и парочку других в качестве маленькой компенсации за разочарование.
Он подумал, что уже почти готов посочувствовать этому несносному Римусу… Хотя нет, вряд ли.
- А вот нечего было флиртовать с ним, - буркнул Мастерс, выражая наболевшее.
- Шутишь?.. Да он младше меня раза в полтора! - засмеялась Джинни.
- Когда это тебя останавливало, интересно?
Кажется, не стоило этого говорить, и третий стакан был уже лишним, наверное. Денек выдался нервный, что поделаешь.
- Я ухожу домой, - резко сказала Вирджиния, вставая с дивана.
Билл в последний момент поймал ее за локоть, неуклюже опрокидывая на себя, и пахучие бездны разверзлись перед ним с удвоенной силой. Похоже, единственным верным средством избавиться от этого кошмара было прохождение полной санобработки.
Прочихавшись от души, Мастерс опять налил себе выпить, но передумал, потому что Джинни, воспользовавшись его аллергическим приступом, отползла на край дивана и захватила единственную подушку, на которую тут же и улеглась. Блаженно вытянув ноги поверх его колен, эта ужасная женщина и не думала раскаиваться в грехах и просить прощения за устроенный сегодня балаган.
- Ты же с самого начала знала, что из себя представляют эти мошенники, - заявил доктор обвиняющим тоном. – И ничего не сказала мне!
- Вообще-то, никто не мешал тебе самому навести справки, - возразила Джинни, потягиваясь. – И никакие они не мошенники, между прочим. Ты видел фотографии? То есть, я тоже не видела еще. Но Лестер звонил и сказал, что едва не упал в обморок от зависти.
- Ты специально его провоцировала, - сказал Мастерс упрямо. - Это было чертовски непрофессионально, если хочешь знать.
- Честное слово, не подозревала, что все настолько запущено! При сильном волнении недуг заметней проявляется, я подумала: клин клином... Ты видел, как ему тяжело в общении с девушками? И не только. Ну, кто станет воспринимать всерьез парня, который так странно разговаривает? Разве что Кахихохия, бедняжка. Безумно в него влюблена, даже переняла манеру изъясняться, но Римус уверен, что над ним изощренно издеваются. Короче говоря, страдают в итоге оба.
- Какая драма, - пробормотал Билл, задумчиво массируя ее колено, которое зловеще померцывало в полумраке даже сквозь нейлоновый чулок. Ему страшно хотелось прямо сейчас взять и запихнуть Вирджинию под душ, да и себя заодно. Но доктор прекрасно понимал, что на этом беседа и закончится, а у него еще оставалось достаточно невысказанных претензий.
- Мы обязаны им помочь! – сказала Джинни твердо.
- С какой стати? Предупреждаю тебя сразу, лечение этих субъектов не в нашей компетенции. Мы исследуем сексуальные отклонения, а не психические.
- Знала, что ты это скажешь, поэтому заранее собрала досье на обоих. Вот, насладись на сон грядущий. Целый вагон отклонений. Но важна ведь первопричина, так мы выяснили?
И Вирджиния с победоносной улыбкой протянула ему довольно внушительную папку, поразительно кстати оказавшуюся рядом на журнальном столике.
Билл уже давно понял, что сопротивление бесполезно, и спорил с ней исключительно из мстительной вредности.
– И когда только успела провести прием?- проворчал доктор, включая торшер и водружая на нос очки.
- Всего лишь обычная болтовня и наблюдения, никаких приемов, - ответила она с невинным видом.
- Иногда ты меня действительно пугаешь, Джин… Так, ну что тут? Мать растила мальчика одна… в детстве играл на школьной сцене задние ноги лошади… в классе его дразнили и обзывали Братцем Кроликом… Пока не вижу ничего необычного.
- Ты дальше почитай. Мать была маньячкой-кролиководом, заставляла ребенка учить наизусть сказки дядюшки Римуса и пересказывать ей по сто раз. Нет, истории сами по себе хороши, но согласись, это ужасно! С тех пор мальчик ненавидит кроликов и терновые кусты.
- Меня в свое время именно кролики вдохновили заняться исследованием, - протянул Билл мечтательно.
- А я их терпеть не могла, как и всю нашу ферму... Ладно, кролики еще куда ни шло, а выйди на улицу – этими терновыми кустами засажена половина Сент-Луиса.
- Понятно, - пробормотал Мастерс, листая досье. – Полагаю, Кахи… хохию тоже изводили какими-нибудь Мумми-троллями? Судя по имени, мать с отцом не слишком ее любили… Ага, родилась в Уэльсе. В пятнадцать лет сбежала из дома, желая стать свободной художницей. Работала в морге… Ха! Так и думал!
- Я знала, что тебе понравится.
Билл подавил улыбку.
- Если причины их проблем кроются в детстве, настолько глубоко копать не имеет смысла. Нам важно ведь не перестроить сложившуюся личность, а создать условия, чтобы они открылись друг другу, правильно? Подумаешь, кто-то смешно разговаривает. В сексе это не главное. Нужно просто разработать индивидуальную терапию.
- Согласна, - кивнула Джинни с самым серьезным видом. – Обычно мы даже поощряем пары к вербальному контакту. Но бывают случаи, когда лишние слова только вредят.
* * *
На некоторое время в комнате воцарилась тишина.
Мастерс устало потер переносицу и отложил папку в сторону, искоса поглядывая на Вирджинию. Она дышала глубоко и ровно, похоже, находясь на полпути в царство Морфея. Джинни вообще была способна уснуть где угодно: в автобусе, в лифте, на конференции. Один раз это произошло прямо в лаборатории, когда Билл на секунду жутко испугался, что оргазм способен убивать.
Не удержавшись от искушения, доктор легонько пощекотал доверчиво подставленную ляжку, и в ответ его молча лягнули. Мимо цели, но тоже ощутимо.
- Но все-таки, почему ты ничего не сказала мне? Зачем эти шпионские игры?
- Ты бы не захотел связываться, Билл, а для исследования нужна хорошая фотография в журнале по умеренной цене. "Голливуд" нам не по карману, к сожалению. Ну и милые они, разве нет?
С этим Билл готов был поспорить.
- Нет.
Вирджиния шумно вздохнула, убрала ноги с его колен и уселась рядом, положив голову Мастерсу на плечо.
- Если не хочешь ими заниматься, тогда я сама…
- Нет, я про журнал. Глупая затея с самого начала.
- Это респектабельное издание! - заявила Джинни.
- «Страстные домохозяйки»? Не смеши.
- Ну, раньше они назывались «Домашний очаг», а потом сменили обложку – и продажи моментально выросли вдвое. Вон, у Бетти спроси, если не веришь мне, тираж почти как у «Плейбоя». Хотя, конечно, росту популярности помогли странички с рекламой нижнего белья. Особенно мужского.
- Не сомневаюсь. И не желаю иметь ко всему этому никакого отношения.
Ему даже не нужно было поворачивать голову, Мастерс отчетливо представлял, как Вирджиния закатывает глаза.
- О боже, Билл, какой же ты все-таки сноб! Невозможный просто. При таком подходе к делу нас ждет провал, как бы мы ни старались и сколько бы людей ни вылечили!
Вирджиния с досадой отстранилась и скрестила руки на груди, как бы давая понять, что настал ее черед обижаться.
- Думаешь, во мне нет искры, вдохновения и чего там еще, гармонии? Я – тот самый любитель пустой статистики, неспособный постичь подлинную магию мироздания?
Она уставилась на него в изумлении.
- О чем ты?
- Всего лишь повторяю твои собственные слова. Сказанные сегодня утром нашему гостю.
- Ах, это! Забудь, – небрежно махнула рукой Джинни. – Я просто импровизировала и заговаривала мальчику зубы, отражая то, что он хотел услышать. Все мужчины это лю…
Вирджиния осеклась на полуслове, сообразив по его стремительно помрачневшей физиономии, что вот Билл, например, вряд ли жаждал услышать именно это. Тем более, от нее.
Повисла неловкая пауза, спасательный круг для желающих перевести разговор на менее скользкую тему.
- И со мной ты поступаешь так же? – спросил Мастерс вкрадчиво, утопая в пучине с концами. – Говоришь то, что я хочу слышать? Ведь все это любят, правда?
- Прекрати, - сказала Вирджиния, начиная раздражаться не на шутку. – Ты – не все. Иначе мы бы не спорили до полуночи… Я просто не понимаю иногда, почему ты злишься на ровном месте из-за ерунды, которая не имеет никакого значения!
- А что имеет?
Она смотрела на него во все глаза, внезапно сбитая с толку этим неожиданным допросом.
- Ну... ты, - выпалила Вирджиния и, прежде чем он успел открыть рот, поспешно добавила: - Наша работа здесь, это исследование. Я никогда не думала, что именно оно станет смыслом всей жизни, сам понимаешь. Но именно ты вдохновил меня и воодушевил, с первой встречи… Твоя прочувствованную речь, что-то про ханжеских бандитов… Или троглодитов? Не поручусь, но звучало интригующе. Я, конечно, всегда испытывала к сексу неподдельный интерес, но подозреваю, что если бы ты вещал не о нем, а о несварении желудка, тоже воспламенил бы кого угодно. Есть в тебе искра, будь уверен, иногда спасает исключительно холодный душ.
- Джинни.
- А вообще, тебе не кажется несправедливым, что я одна должна петь хвалебные оды великому доктору Мастерсу и превозносить его неоспоримые таланты? У меня, правда, по-прежнему не имеется ученой степени…
- Джин…
- И да, я знаю, выразить истинные чувства для тебя проще всего на бумаге. Помнишь ту великолепную характеристику, которую ты состряпал для меня? «Миссис Джонсон – совершенно незаменимый сотрудник. Без миссис Джонсон я бы не справился». Храню ее под подушкой много лет и перечитываю в минуты скорби.
Билл закусил губу, разрываясь между желанием поцеловать ее и хорошенько придушить. Он понимал, что Джинни просто шутит, отчаянно пытаясь как-то сгладить возникшее между ними напряжение. "Сказать ему то, что он хотел услышать". Если бы доктор сам знал, чего ждет, наверное, было бы проще. Или наоборот?
* * *
Порой Мастерс видел во сне момент собственного триумфа.
Солнечный весенний день, высокое синее небо, карманы пиджака доверху набиты мятными леденцами - объедайся, сколько влезет.
Кадиллак, начищенный до блеска, везет его куда-то сквозь толпу обывателей, обильно разбавленную белыми халатами. Здесь и его бывшие коллеги, и студенты, и светила современной медицины, которые рассыпаются перед Биллом в извинениях и благодарят за неоценимый вклад в науку. Старина Бертон со слезами на глазах твердит ему вслед: «Я всегда верил в тебя, мой мальчик!» Билл хочет остановиться и справиться у него, где Вирджиния, но Скалли уже исчезает за поворотом.
Немного дальше по курсу на тротуаре активно пресмыкается и бьется в конвульсиях раскаяния ректор Вашингтонского университета Фицхью, громогласно признавая свое интеллектуальное ничтожество. А рядом из кустов жалко подвывает автор гнусной статейки, опорочившей гениальное исследование... Билл хочет задержаться, чтобы плюнуть ему на лысину за себя и Джинни. Это же сон, здесь можно и не такое! Но бездушный автомобиль увозит его все дальше и дальше.
Теперь он в плотном кольце ликующих испытуемых, которые славят его за то, что помог человечеству смочь, и обещают по этому поводу воздвигнуть памятник на центральной площади. В виде Улисса. Билл польщен, хоть и слегка растерян. Должно быть, потому что большинство счастливых пациентов разгуливает по городу нагишом. Еще они передают пламенный привет Вирджинии, а Билл понятия не имеет, куда она подевалась. Это начинает серьезно беспокоить.
Билл оглядывается по сторонам - и вдруг видит ее совсем близко, на соседнем сиденье. Может быть, она всегда была там? Кажется, Билл собирается спросить об этом, но Джинни мягко улыбается и явно хочет сказать кое-что поважнее...
Здесь Мастерс просыпался. Всегда.
Мир цифр и фактов не так уж и плох, в сущности. Они, по крайней мере, просты и понятны.
Цифры никогда не врут.
* * *
- Мы напишем книгу, - сказал Билл негромко, словно самому себе.
- С картинками? - он был почти уверен, что Джинни давно уснула.
- Картинками, данными, выводами…
- Сенсационными открытиями, - пробормотала она, зевая.
- Я не шучу.
- Я тоже. Где мы найдем издателя-самоубийцу?
- Это неважно! – вскричал он с неожиданной страстью, отчего Вирджиния содрогнулась и приглушенно икнула. – Это наше… исследование. Наше, можно сказать, детище! Мы годами собирали все это, структурировали, анализировали. Не спали ночами, сутками, неделями!! Осталось только придать ему законченную форму. Ты говорила, что я слишком увлекаюсь методологией? Ну, так и быть, подберем какие-нибудь более примитив… упрощенные выражения для широкого круга недале… обычных читателей. Наши открытия должны жить и служить людям. Жить, а не пылиться на полке в какой-нибудь университетской библиотеке! Но шинковать их на части для несерьезных и скабрезных заметок, продавать по кускам, словно стейки в закусочной – это… Пусть мы не издадим книгу сейчас, пусть мы умрем в безвестности, но через сто, через тысячу лет просвещенные потомки… Я, мы, ты и я… Вместе с тобой…
Билл смутился и умолк, понимая, что его заплетающийся язык несет уже полнейшую околесицу. Вирджиния имела полное право посмеяться над этим бредом, хоть она и не смеялась. Что по-своему было еще хуже.
Доктор заставил себя взглянуть на нее.
Вирджиния смотрела не него широко распахнутыми глазами, блестящими от наплыва чувств или, вероятнее всего, запоздалого аллергического приступа.
- Ты не перестаешь удивлять меня, Билл, - прошептала она в гробовой тишине.
Перед мысленным взором доктора Мастерса вновь промелькнул красный карандаш, споро порхающий над блокнотом.
«Сегодня Билл меня удивил. Избыток алкоголя делает мужчин сентиментальными…»
Он поскорее смахнул наваждение, потому что Вирджиния уже шарила под диваном в поисках туфель. Из любой неловкой ситуации она обычно выходила двумя способами. Первый из них Мастерс люто ненавидел.
Доктор протянул руку и коснулся ее налакированных волос, которые от долгого лежания встали дыбом на голове. Но это было совершенно неважно.
- У тебя слишком жесткий диван, Билл.
И это тоже.
- Ортопедический. Когда это тебя останавливало, интересно?
Джинни фыркнула, оценив неуклюжую попытку пошутить, но перестала ускользать от него, ведь второй способ не отвечать на странноватые вопросы, честно говоря, был гораздо лучше первого.
- Твоя аллергия уже прошла? Если снова начнешь чихать…
- К яду, который регулярно принимаешь маленькими порциями, постепенно привыкаешь. Так что вдруг тебе вздумается повторить фотосессию…
- Нет уж, лучше книга. Пускай и через тысячу лет!
Она тихо рассмеялась, и тут Билл не выдержал и наконец-то поцеловал ее.
*Отползти и выпить противоядие*
Ради науки
По сути вольный рифмованный пересказ первого сезона, так что особого креатива тут нет. Не знаю, зачем это мне понадобилось, тем более, что пришлось писать неделю)))). Жанр, как всегда в таких случаях, смешанный. Я бы очень хотела в чистый стеб, но юмор не клеится уже давно, рука не поднимается, лол.
И все равно рада, что хоть что-то как-то написала, есть чувство некоторого освобождения. Дальше можно продолжать рисовать или клепать гифочки. Может быть. Никогда не знаю заранее :).
Ради науки (монстропоэма)
Часть 1Тяжел путь новаторов. Будет и был.
Ура – не сдающим позиций!
Жил как-то в Америке юноша Билл,
Большого ума и амбиций.
Он думал: прогресс медицины растет
И движется к новым победам.
Изучен скелет, сердце, кровь, пищевод,
А секс до сих пор неизведан.
Воспело искусство на разный манер
Приемы нехитрого акта,
Но взгляда с позиции чисел и мер
В науке не принято как-то.
Повсюду табу, а ведь только возьмись –
Не счесть гениальных открытий!
И Билла настигла счастливая мысль:
Заняться проблемой соитий.
Он эксперимент проводил на кролях,
Пока был восторженно-юным,
Позднее разжиться на главных ролях
Мечтал человеком разумным.
А как подступиться? Ведь грянет скандал.
Приличий известна граница!
Замшелый наставник его убеждал
Забыть этот вздор и жениться.
Но мозг обсессивный упорней в разы,
Влеком невозделанной грядкой.
Женившись, Билл в целом освоил азы,
А суть оставалась загадкой…
Часть 2***
Года промелькнули. Читатель, прости
Длину и занудство зачина.
Из Билла-милахи возрос по пути
Довольно солидный мужчина.
Лицо кирпичом, уважаемый врач.
Для света хирурги – что боги.
И пробило время глобальных задач
(Бредовых, по мнению многих).
Приличные дамы вскричали бы: «Фу!»
Коллеги подавно, чего там,
Презрели б сидение в тесном шкафу
Борделя с дежурным блокнотом.
И эта одна из главнейших причин
Неверных топтаний героя.
Работа не клеилась. Он был один,
А в сексе, как правило, двое.
Тут впору бы вспомнить: а как там жена,
Задавшись извечным вопросом,
Но в этот момент появилась Она –
Второй элемент судьбоносный.
У каждого скрытый особый талант,
Досталась бы нужная карта.
Вирджиния Д. недоучкой была
И клубной певицей когда-то.
Пыталась в мужей и детей пару раз
(Ну, для полноты впечатлений),
Но ум беспокойный в быту не горазд
И жаждет иных приключений.
Вирджиния, поиском знаний горя -
Хоть по медицине, к примеру, -
Придя на вакансию секретаря,
Бесстрашно шагнула к барьеру.
Билл думал в те годы, что выбора нет
Меж дамой развратной и кроткой,
Но Джинни к нему ворвалась в кабинет
Уверенной легкой походкой,
Занятную тему ловя на лету
С изрядным житейским цинизмом,
Покуда наш доктор в холодном поту
Бросал ей нешуточный вызов.
От ложных теорий - скорее на свет
Важнейшего таинства жизни!
Практический опыт содержит ответ,
Что кроется там, в организме,
Какие процессы бушуют в крови
И чреслах людей ежечасно...
А Джинни сказала, что секс от любви
Всегда отделяла прекрасно.
Хотя, если честно, была смущена,
Проект привлекал отчего-то...
Два брака – с лихвою, решила она.
Пора углубиться в работу!
Часть 3***
Наука приветствует пыл и задор,
Наука – не пища для сплетни.
Вот так, заключив деловой договор,
Явился дуэт многолетний,
Из подлинных знаний и странных идей,
Смыкая занудство и шалость…
Подопытных было за сотню людей,
А истина все не рождалась.
Поток новых данных, без первопричин,
Блокировал доступ к вершине.
К тому же, бессовестный медик один
Взял моду заигрывать с Джинни.
Пора бы познать изнутри все пути -
Билл понял практически сразу.
Ведь эксперимент на себе провести
Отважный ученый обязан!
Слегка опасаясь, что скажет она,
Серьезно поведал об этом.
Пускай ассистент не была влюблена,
Однако, болея проектом,
Раскинув умом, согласилась вполне
С такой постановкой конкретной
(Некстати напомнив о бедной жене
На периферии сюжетной).
Реакции тела в закон облекать
Ученые жаждали страстно.
А лодке семейной нельзя протекать!
На том порешили согласно.
Капризная воссияла звезда
Над ними и медполигоном.
На первых порах не везет никогда,
Блины получаются комом.
Но тронулся в путь – не пугайся, иди,
Неважно, что было вначале.
Тем больше открытий ждало впереди!
Коллеги предмет изучали,
Друг друга бодря. Джинни скользкий разбор
Вела деликатно и мудро.
А Биллу расширить былой кругозор
Весьма помогла Камасутра.
Все факты из первых... ну, скажем, из рук
Они добывали усердно.
И труд окупался, и замкнутый круг
Раздался чуть шире, наверно.
Бесстрастные опыты вряд ли соврут,
И трудно указывать числам.
Но цифры и графики ожили вдруг,
Наполнившись истинным смыслом.
Доклад эпохальный ковался вдвоем,
Стремясь к завершающей фазе.
Они дополняли друг друга во всем,
Сливаясь в научном экстазе.
И с каждою сессией к истине вновь
Чуть ближе на шаг становились.
Но кто б заикнулся, что это - любовь,
Они бы весьма оскорбились!
Часть 4***
Увы, был прекрасный закрытый мирок
Ошибочно принят как данность.
Шагая за лабораторный порог,
Они попадали в реальность,
Где мысли и чувства не столь высоки
И неотделимы от тела,
И по коридорам снуют шепотки
О пошлой природе их дела.
Народ без идейного транса и шор
Терзала сомнений оскома,
Что Джинни для Билла - как равный партнер,
Хотя до сих пор без диплома…
И можно плевать на коллег и клише,
Вопросы родных и подавно,
Но в сумрачной неискушенной душе
Билл чувствовал: что-то неладно.
К партнерше суровое сердце врача
Влекла непонятная сила.
Он, сутками с Джинни в больнице торча,
Был счастлив. И это страшило.
Ведь четкие правила общей игры
Наукой скрепило, как лаком.
Он хворь что есть мочи скрывал до поры,
Прикрывшись сомнительным браком.
В работе, конечно, был умницей Билл.
В общении с дамой – не очень.
И денег однажды ей вдруг отвалил
За все их бессонные ночи.
Гром грянул с небес (объясним, но не ждан),
И судя по гневному виду,
Не рад был партнер, убегая в туман
И горько глотая обиду.
Неверие в романтический дым
Запалу ничуть не вредило.
Она-то, их дело считая своим,
Идеей на равных платила.
И так гармонично сплетая тела,
Текли сессионные будни…
Но, мысля технически, Джинни была –
Всего лишь наемный сотрудник.
Из тех волонтеров, что в поисках мзды
Становятся звеньями плана.
Всего лишь одна из обширной орды
Подопытных и безымянных…
В такие мгновения разум, скорбя,
На время лишается власти.
И Джинни рыдала, хотя про себя
Слегка удивлялась отчасти.
Начальник – не друг, так с чего этот Билл
Душевный нарушил герметик?
А мимо некстати как раз проходил
Давешний докучливый медик…
Часть 5***
Скотина, конечно, предательский Билл,
Но ум оживет, как проспится,
С вопросом: зачем он ее оскорбил?
Хотел обозначить границы?
И вздыбившись на подозрений волне
Да парочке поводов малость,
Вирджиния Билла приперла стене,
Пронзая позорную слабость.
Ведь сам лицемерно наукой бряцал,
Считая эмоции мелью!
Но тот не сдавался и все отрицал.
Напарница хлопнула дверью.
В романах уместен подобный накал,
Размолвки влюбленных полезны.
Но бедный ученый себя ощущал
За шаг до ужаснейшей бездны.
К финалу был близок заветный проект,
Оформить, представить публично…
Но Биллу казался пустым кабинет
И тихим весьма непривычно.
Терзаем какой-то невнятной виной,
Тоской истомившись кромешной,
Он даже пытался продолжить с женой,
Но вышло не очень, конечно.
Снаружи бревнище и трепет на дне –
Вот так попадают в ловушку.
Билл грезил о ней, отвернувшись к стене,
Вгрызаясь ночами в подушку.
На лабораторный глядел инвентарь,
Об эксперименте вздыхая.
(Кто мог бы подумать, что нудный сухарь –
Такая натура лихая).
Часть 6***
Ну что же, пока там страдает без сна
Печальный обиженный гений,
Наверное, спросим: а как там она,
Бесстрастный предмет вожделений?
Конечно, легко наезжать на других,
Но, выкроив честности мерку,
На непогрешимость мечтаний своих
Она не прошла бы проверку.
Ползли бесконечные тусклые дни
Без лабораторного долга,
С наукою врозь оставались они,
Казалось, мучительно долго.
Но что означало стесненье в груди?
Обиду, тоску по работе?
Влюбленностей было хоть реку пруди,
Любовь - не подсчеты в блокноте!
И Джинни решила, что снять этот пресс
Безумных невнятных томлений
Поможет здоровый безоблачный секс,
На фоне простых отношений.
Чтоб сломанное поскорее срослось,
Отвлечься, покуда не поздно.
Желающих долго искать не пришлось,
Бдил юноша-медик серьезно.
Но вряд ли счастливый партнер был бы рад
Узнать, что порою ночною
Ей снится чужой сексуальный халат,
А часто – и все остальное.
Что самой ужасной из многих потерь,
Наверно, была не работа.
Что проще намного убраться за дверь,
Чем выгнать из сердца кого-то…
Часть 7***
Мужайся, читатель! Подкрался финал,
Герои почти отстрадали.
Доклад эпохальный изведал провал,
А Билла с работы прогнали.
Он мучился долго и с выбором слов,
И с фильмом, представленным взгляду,
Но ханжеский мир был совсем не готов
Узреть неприкрытую правду.
Столкнула непризнанных гениев прочь
Тупая толпа с карусели.
Билл вышел из клиники в хмурую ночь,
Без шляпы, портфеля и цели.
В традициях жанра был послан судьбой
Дождище довольно эффектный.
И ноги вдруг двинули сами собой
Знакомой дорогой запретной.
Куда отщепенца звезда повлекла,
Особо гадать и не надо.
Конечно же, дама еще не спала,
Листая страницы доклада.
Злодеи научный багаж отобрать
Пытались по полной программе,
Вирджинии чудом досталась тетрадь
С работой под их именами,
Которые Билл (душу грело, что сам)
Таки разместил на обложке.
Но зря он теперь в дополнение к снам
Являлся в плаксивом окошке…
Стук в двери напомнил, что это не сон,
От гостя пахнуло трагично.
Впервые, наверно, сердца в унисон
Забились вне рамок больничных.
Билл молвил:
- Я не пожелаю врагу
Подобные адские муки.
Вирджиния! Жить без тебя не могу!
А впрочем, еще – без науки…
И все равно рада, что хоть что-то как-то написала, есть чувство некоторого освобождения. Дальше можно продолжать рисовать или клепать гифочки. Может быть. Никогда не знаю заранее :).
Ради науки (монстропоэма)
Часть 1Тяжел путь новаторов. Будет и был.
Ура – не сдающим позиций!
Жил как-то в Америке юноша Билл,
Большого ума и амбиций.
Он думал: прогресс медицины растет
И движется к новым победам.
Изучен скелет, сердце, кровь, пищевод,
А секс до сих пор неизведан.
Воспело искусство на разный манер
Приемы нехитрого акта,
Но взгляда с позиции чисел и мер
В науке не принято как-то.
Повсюду табу, а ведь только возьмись –
Не счесть гениальных открытий!
И Билла настигла счастливая мысль:
Заняться проблемой соитий.
Он эксперимент проводил на кролях,
Пока был восторженно-юным,
Позднее разжиться на главных ролях
Мечтал человеком разумным.
А как подступиться? Ведь грянет скандал.
Приличий известна граница!
Замшелый наставник его убеждал
Забыть этот вздор и жениться.
Но мозг обсессивный упорней в разы,
Влеком невозделанной грядкой.
Женившись, Билл в целом освоил азы,
А суть оставалась загадкой…
Часть 2***
Года промелькнули. Читатель, прости
Длину и занудство зачина.
Из Билла-милахи возрос по пути
Довольно солидный мужчина.
Лицо кирпичом, уважаемый врач.
Для света хирурги – что боги.
И пробило время глобальных задач
(Бредовых, по мнению многих).
Приличные дамы вскричали бы: «Фу!»
Коллеги подавно, чего там,
Презрели б сидение в тесном шкафу
Борделя с дежурным блокнотом.
И эта одна из главнейших причин
Неверных топтаний героя.
Работа не клеилась. Он был один,
А в сексе, как правило, двое.
Тут впору бы вспомнить: а как там жена,
Задавшись извечным вопросом,
Но в этот момент появилась Она –
Второй элемент судьбоносный.
У каждого скрытый особый талант,
Досталась бы нужная карта.
Вирджиния Д. недоучкой была
И клубной певицей когда-то.
Пыталась в мужей и детей пару раз
(Ну, для полноты впечатлений),
Но ум беспокойный в быту не горазд
И жаждет иных приключений.
Вирджиния, поиском знаний горя -
Хоть по медицине, к примеру, -
Придя на вакансию секретаря,
Бесстрашно шагнула к барьеру.
Билл думал в те годы, что выбора нет
Меж дамой развратной и кроткой,
Но Джинни к нему ворвалась в кабинет
Уверенной легкой походкой,
Занятную тему ловя на лету
С изрядным житейским цинизмом,
Покуда наш доктор в холодном поту
Бросал ей нешуточный вызов.
От ложных теорий - скорее на свет
Важнейшего таинства жизни!
Практический опыт содержит ответ,
Что кроется там, в организме,
Какие процессы бушуют в крови
И чреслах людей ежечасно...
А Джинни сказала, что секс от любви
Всегда отделяла прекрасно.
Хотя, если честно, была смущена,
Проект привлекал отчего-то...
Два брака – с лихвою, решила она.
Пора углубиться в работу!
Часть 3***
Наука приветствует пыл и задор,
Наука – не пища для сплетни.
Вот так, заключив деловой договор,
Явился дуэт многолетний,
Из подлинных знаний и странных идей,
Смыкая занудство и шалость…
Подопытных было за сотню людей,
А истина все не рождалась.
Поток новых данных, без первопричин,
Блокировал доступ к вершине.
К тому же, бессовестный медик один
Взял моду заигрывать с Джинни.
Пора бы познать изнутри все пути -
Билл понял практически сразу.
Ведь эксперимент на себе провести
Отважный ученый обязан!
Слегка опасаясь, что скажет она,
Серьезно поведал об этом.
Пускай ассистент не была влюблена,
Однако, болея проектом,
Раскинув умом, согласилась вполне
С такой постановкой конкретной
(Некстати напомнив о бедной жене
На периферии сюжетной).
Реакции тела в закон облекать
Ученые жаждали страстно.
А лодке семейной нельзя протекать!
На том порешили согласно.
Капризная воссияла звезда
Над ними и медполигоном.
На первых порах не везет никогда,
Блины получаются комом.
Но тронулся в путь – не пугайся, иди,
Неважно, что было вначале.
Тем больше открытий ждало впереди!
Коллеги предмет изучали,
Друг друга бодря. Джинни скользкий разбор
Вела деликатно и мудро.
А Биллу расширить былой кругозор
Весьма помогла Камасутра.
Все факты из первых... ну, скажем, из рук
Они добывали усердно.
И труд окупался, и замкнутый круг
Раздался чуть шире, наверно.
Бесстрастные опыты вряд ли соврут,
И трудно указывать числам.
Но цифры и графики ожили вдруг,
Наполнившись истинным смыслом.
Доклад эпохальный ковался вдвоем,
Стремясь к завершающей фазе.
Они дополняли друг друга во всем,
Сливаясь в научном экстазе.
И с каждою сессией к истине вновь
Чуть ближе на шаг становились.
Но кто б заикнулся, что это - любовь,
Они бы весьма оскорбились!
Часть 4***
Увы, был прекрасный закрытый мирок
Ошибочно принят как данность.
Шагая за лабораторный порог,
Они попадали в реальность,
Где мысли и чувства не столь высоки
И неотделимы от тела,
И по коридорам снуют шепотки
О пошлой природе их дела.
Народ без идейного транса и шор
Терзала сомнений оскома,
Что Джинни для Билла - как равный партнер,
Хотя до сих пор без диплома…
И можно плевать на коллег и клише,
Вопросы родных и подавно,
Но в сумрачной неискушенной душе
Билл чувствовал: что-то неладно.
К партнерше суровое сердце врача
Влекла непонятная сила.
Он, сутками с Джинни в больнице торча,
Был счастлив. И это страшило.
Ведь четкие правила общей игры
Наукой скрепило, как лаком.
Он хворь что есть мочи скрывал до поры,
Прикрывшись сомнительным браком.
В работе, конечно, был умницей Билл.
В общении с дамой – не очень.
И денег однажды ей вдруг отвалил
За все их бессонные ночи.
Гром грянул с небес (объясним, но не ждан),
И судя по гневному виду,
Не рад был партнер, убегая в туман
И горько глотая обиду.
Неверие в романтический дым
Запалу ничуть не вредило.
Она-то, их дело считая своим,
Идеей на равных платила.
И так гармонично сплетая тела,
Текли сессионные будни…
Но, мысля технически, Джинни была –
Всего лишь наемный сотрудник.
Из тех волонтеров, что в поисках мзды
Становятся звеньями плана.
Всего лишь одна из обширной орды
Подопытных и безымянных…
В такие мгновения разум, скорбя,
На время лишается власти.
И Джинни рыдала, хотя про себя
Слегка удивлялась отчасти.
Начальник – не друг, так с чего этот Билл
Душевный нарушил герметик?
А мимо некстати как раз проходил
Давешний докучливый медик…
Часть 5***
Скотина, конечно, предательский Билл,
Но ум оживет, как проспится,
С вопросом: зачем он ее оскорбил?
Хотел обозначить границы?
И вздыбившись на подозрений волне
Да парочке поводов малость,
Вирджиния Билла приперла стене,
Пронзая позорную слабость.
Ведь сам лицемерно наукой бряцал,
Считая эмоции мелью!
Но тот не сдавался и все отрицал.
Напарница хлопнула дверью.
В романах уместен подобный накал,
Размолвки влюбленных полезны.
Но бедный ученый себя ощущал
За шаг до ужаснейшей бездны.
К финалу был близок заветный проект,
Оформить, представить публично…
Но Биллу казался пустым кабинет
И тихим весьма непривычно.
Терзаем какой-то невнятной виной,
Тоской истомившись кромешной,
Он даже пытался продолжить с женой,
Но вышло не очень, конечно.
Снаружи бревнище и трепет на дне –
Вот так попадают в ловушку.
Билл грезил о ней, отвернувшись к стене,
Вгрызаясь ночами в подушку.
На лабораторный глядел инвентарь,
Об эксперименте вздыхая.
(Кто мог бы подумать, что нудный сухарь –
Такая натура лихая).
Часть 6***
Ну что же, пока там страдает без сна
Печальный обиженный гений,
Наверное, спросим: а как там она,
Бесстрастный предмет вожделений?
Конечно, легко наезжать на других,
Но, выкроив честности мерку,
На непогрешимость мечтаний своих
Она не прошла бы проверку.
Ползли бесконечные тусклые дни
Без лабораторного долга,
С наукою врозь оставались они,
Казалось, мучительно долго.
Но что означало стесненье в груди?
Обиду, тоску по работе?
Влюбленностей было хоть реку пруди,
Любовь - не подсчеты в блокноте!
И Джинни решила, что снять этот пресс
Безумных невнятных томлений
Поможет здоровый безоблачный секс,
На фоне простых отношений.
Чтоб сломанное поскорее срослось,
Отвлечься, покуда не поздно.
Желающих долго искать не пришлось,
Бдил юноша-медик серьезно.
Но вряд ли счастливый партнер был бы рад
Узнать, что порою ночною
Ей снится чужой сексуальный халат,
А часто – и все остальное.
Что самой ужасной из многих потерь,
Наверно, была не работа.
Что проще намного убраться за дверь,
Чем выгнать из сердца кого-то…
Часть 7***
Мужайся, читатель! Подкрался финал,
Герои почти отстрадали.
Доклад эпохальный изведал провал,
А Билла с работы прогнали.
Он мучился долго и с выбором слов,
И с фильмом, представленным взгляду,
Но ханжеский мир был совсем не готов
Узреть неприкрытую правду.
Столкнула непризнанных гениев прочь
Тупая толпа с карусели.
Билл вышел из клиники в хмурую ночь,
Без шляпы, портфеля и цели.
В традициях жанра был послан судьбой
Дождище довольно эффектный.
И ноги вдруг двинули сами собой
Знакомой дорогой запретной.
Куда отщепенца звезда повлекла,
Особо гадать и не надо.
Конечно же, дама еще не спала,
Листая страницы доклада.
Злодеи научный багаж отобрать
Пытались по полной программе,
Вирджинии чудом досталась тетрадь
С работой под их именами,
Которые Билл (душу грело, что сам)
Таки разместил на обложке.
Но зря он теперь в дополнение к снам
Являлся в плаксивом окошке…
Стук в двери напомнил, что это не сон,
От гостя пахнуло трагично.
Впервые, наверно, сердца в унисон
Забились вне рамок больничных.
Билл молвил:
- Я не пожелаю врагу
Подобные адские муки.
Вирджиния! Жить без тебя не могу!
А впрочем, еще – без науки…
Гифкоспам #2
There's оne thing I can't live without. It's you.
Who do you think you are?
скрытый текст
скрытый текст
I quit.
скрытый текст
Only you-u-u-u It's you.
скрытый текст
скрытый текст
скрытый текст
скрытый текст
Айм софт... *Лежит в соплях и слюнях*
Клинический случай #2
Я установила новый фикбучный рекорд :)
МаскиМаски *
МаскиМаски *
- Ваши персональные данные мы зашифруем.
- И спрячем их в секретном хранилище, отдельно от всего архива.
- Таким образом, невозможно будет определить личность человека, сообщившего информацию о себе в ходе исследования.
- Это абсолютно конфиденциально.
* * *
- О, привет, аноним! – хорошенькая белокурая буфетчица радостно помахала практиканту кафедры педиатрии, который прогуливался в уютном скверике Медицинского кампуса под руку с молодой женой, наслаждаясь первыми лучами коварного мартовского солнца.
Юноша замер, покраснел до корней волос, буркнул что-то неразборчивое и как можно скорее устремился прочь, едва не сбив с ног седенького заведующего кафедрой хирургии. Увлекаемая на буксире супруга с любопытством озиралась на буфетчицу, а с ближайшей скамейки за этой неловкой сценой наблюдали доктор Мастерс и миссис Джонсон, которые тоже в кои-то веки покинули стены родного университета и вышли подышать свежим воздухом. Почти как все нормальные люди.
Вечером в лаборатории состоялось внеочередное заседание, посвященное тревожному происшествию.
- Исключите эту Салли, как ее там, номер Ф-35-198, из исследования! – раздраженно сказал доктор. – Возмутительное пренебрежение правилами. Мы ведь по три раза повторяем на собеседовании, что анонимность нужно сохранять.
- А почему это именно ее исключить? – возразила миссис Джонсон. – Согласно записям, наш М-58 указал в анкете, что не женат, хотя кого это чудо пыталось обмануть, я не представляю. Вот пусть и получает скалкой по голове.
- При чем тут анкета, Вирджиния? Мы не полиция нравов, и участники не обязаны перед нами отчитываться за свой моральный облик. А вот девушка грубо нарушила договор и…
- Думаете, это первый такой случай, Билл? – усмехнулась Джинни. – Готова поспорить, что многие наши подопытные продолжают общение вне клиники. Возьмите хотя бы Остина и Джейн!
Вы не можете запретить им это делать, сами понимаете.
- Очень жаль! – вздохнул Мастерс. - Потому что после парочки громких семейных скандалов, со скалкой или без, эксперимент благополучно закроют. Несмотря на то, что к нам ходит уже добрая половина преподавательского состава, пылая неугасимым энтузиазмом.
- Что же удивляться тогда? Анонимность остается только на бумаге, если все друг друга и так знают!
Какое-то время Билл сосредоточенно молчал, расхаживая по кабинету.
- Придумал. Мы будем одевать на них маски, - в конце концов, заявил он.
- Блестящая идея, – кивнула Джинни. – Уже заранее представляю себе картину!
- Отлично, - просиял доктор. - Я могу рассчитывать на вашу помощь?
- Э-э-э…
- Только не говорите, что не умеете шить!
- Как вам сказать… У меня было два варианта: устроиться на курсы кройки и шитья или выучить анатомию.
- Еще никогда вы так не ошибались, Вирджиния, – укоризненно покачал головой Билл.
- Ну ладно, я не думаю, что соорудить маски будет настолько сложно! - сказала она с решительным видом, и доктор в очередной раз доверился всегдашней предприимчивости своей помощницы.
* * *
В ожидании партнерши, испытуемый номер Т-35-259 нервно теребил край наволочки с кривоватыми прорезями для глаз, которую на него только что нахлобучили заботливые руки миссис Джонсон.
- Билл, вы что, хрюкнули? – сердито прошипела Вирджиния, стоя перед смотровым окном с планшетом наготове.
Ну, она в самом деле сделала все, что могла! У Либби явно вышло бы лучше, но почему-то попросить помощи профессионала «извне» им обоим было неловко.
- Кто, я? Вам показалось, - ответил доктор, всеми силами стараясь казаться невозмутимым. Оставалось гадать, какова будет реакция второй участницы эксперимента. Судя по тому, что проблем с облачением не возникло, нервы у дамы должны быть крепкие.
Скрипнула дверь – и в лабораторию вплыло пухленькое создание, которое из-за невысокого роста, округлых форм и наволочки очень сильно смахивало на дружелюбное привидение по имени Каспер.
- Добрый вечер! – звонким голоском пропела толстушка. – Я тут новенькая! Меня зовут аноним, очень приятно познакомиться.
В первую секунду партнер остолбенел, во все глаза глядя на «привидение». А потом сорвал наволочку с головы и трагически воскликнул:
- Так вот значит как, да?! Вот это и есть посиделки у подруг, Мэдди?
- Не хуже твоей рыбалки, милый, - проворковала дама, ничуть не смутившись. – Что ты вдруг распереживался? Это может быть вредно для эксперимента, меня доктор Джонсон предупреждала. Раз уж мы оба здесь, давай внесем бесценный вклад в науку!
И она распахнула объятия навстречу своему рассерженному визави. Немного помедлив, номер Т-35-259 зачем-то натянул наволочку обратно и неуверенно шагнул к ней.
Наблюдатели за стеклом уныло переглянулись.
- Как вариант, можно запретить им говорить, - задумчиво пробормотал Мастерс.
- Или ну эти маски в болото, - с мрачным видом сказала Вирджиния.
- Нет, в самом деле, выглядят они чудесно...
И Билл уже неприкрыто ухмыльнулся.
- Очень рада, что вам нравятся, - ответила миссис Джонсон. – Видите ли, меня вчера обуяло вдохновение, и масок я настригла штук сто!
*Судя по книге Томаса Майера, в реальности Мастерс и Джонсон действительно использовали наволочки с прорезями для глаз, бумажные пакеты, а мама Билла даже любезно сшила для исследования шелковые маски. Прямо жаль, что этого не было в шоу, лол.
З.Ы. На фоне происходящего тема масок приобретает дополнительный зловещий подтекст)))
.- И спрячем их в секретном хранилище, отдельно от всего архива.
- Таким образом, невозможно будет определить личность человека, сообщившего информацию о себе в ходе исследования.
- Это абсолютно конфиденциально.
* * *
- О, привет, аноним! – хорошенькая белокурая буфетчица радостно помахала практиканту кафедры педиатрии, который прогуливался в уютном скверике Медицинского кампуса под руку с молодой женой, наслаждаясь первыми лучами коварного мартовского солнца.
Юноша замер, покраснел до корней волос, буркнул что-то неразборчивое и как можно скорее устремился прочь, едва не сбив с ног седенького заведующего кафедрой хирургии. Увлекаемая на буксире супруга с любопытством озиралась на буфетчицу, а с ближайшей скамейки за этой неловкой сценой наблюдали доктор Мастерс и миссис Джонсон, которые тоже в кои-то веки покинули стены родного университета и вышли подышать свежим воздухом. Почти как все нормальные люди.
Вечером в лаборатории состоялось внеочередное заседание, посвященное тревожному происшествию.
- Исключите эту Салли, как ее там, номер Ф-35-198, из исследования! – раздраженно сказал доктор. – Возмутительное пренебрежение правилами. Мы ведь по три раза повторяем на собеседовании, что анонимность нужно сохранять.
- А почему это именно ее исключить? – возразила миссис Джонсон. – Согласно записям, наш М-58 указал в анкете, что не женат, хотя кого это чудо пыталось обмануть, я не представляю. Вот пусть и получает скалкой по голове.
- При чем тут анкета, Вирджиния? Мы не полиция нравов, и участники не обязаны перед нами отчитываться за свой моральный облик. А вот девушка грубо нарушила договор и…
- Думаете, это первый такой случай, Билл? – усмехнулась Джинни. – Готова поспорить, что многие наши подопытные продолжают общение вне клиники. Возьмите хотя бы Остина и Джейн!
Вы не можете запретить им это делать, сами понимаете.
- Очень жаль! – вздохнул Мастерс. - Потому что после парочки громких семейных скандалов, со скалкой или без, эксперимент благополучно закроют. Несмотря на то, что к нам ходит уже добрая половина преподавательского состава, пылая неугасимым энтузиазмом.
- Что же удивляться тогда? Анонимность остается только на бумаге, если все друг друга и так знают!
Какое-то время Билл сосредоточенно молчал, расхаживая по кабинету.
- Придумал. Мы будем одевать на них маски, - в конце концов, заявил он.
- Блестящая идея, – кивнула Джинни. – Уже заранее представляю себе картину!
- Отлично, - просиял доктор. - Я могу рассчитывать на вашу помощь?
- Э-э-э…
- Только не говорите, что не умеете шить!
- Как вам сказать… У меня было два варианта: устроиться на курсы кройки и шитья или выучить анатомию.
- Еще никогда вы так не ошибались, Вирджиния, – укоризненно покачал головой Билл.
- Ну ладно, я не думаю, что соорудить маски будет настолько сложно! - сказала она с решительным видом, и доктор в очередной раз доверился всегдашней предприимчивости своей помощницы.
* * *
В ожидании партнерши, испытуемый номер Т-35-259 нервно теребил край наволочки с кривоватыми прорезями для глаз, которую на него только что нахлобучили заботливые руки миссис Джонсон.
- Билл, вы что, хрюкнули? – сердито прошипела Вирджиния, стоя перед смотровым окном с планшетом наготове.
Ну, она в самом деле сделала все, что могла! У Либби явно вышло бы лучше, но почему-то попросить помощи профессионала «извне» им обоим было неловко.
- Кто, я? Вам показалось, - ответил доктор, всеми силами стараясь казаться невозмутимым. Оставалось гадать, какова будет реакция второй участницы эксперимента. Судя по тому, что проблем с облачением не возникло, нервы у дамы должны быть крепкие.
Скрипнула дверь – и в лабораторию вплыло пухленькое создание, которое из-за невысокого роста, округлых форм и наволочки очень сильно смахивало на дружелюбное привидение по имени Каспер.
- Добрый вечер! – звонким голоском пропела толстушка. – Я тут новенькая! Меня зовут аноним, очень приятно познакомиться.
В первую секунду партнер остолбенел, во все глаза глядя на «привидение». А потом сорвал наволочку с головы и трагически воскликнул:
- Так вот значит как, да?! Вот это и есть посиделки у подруг, Мэдди?
- Не хуже твоей рыбалки, милый, - проворковала дама, ничуть не смутившись. – Что ты вдруг распереживался? Это может быть вредно для эксперимента, меня доктор Джонсон предупреждала. Раз уж мы оба здесь, давай внесем бесценный вклад в науку!
И она распахнула объятия навстречу своему рассерженному визави. Немного помедлив, номер Т-35-259 зачем-то натянул наволочку обратно и неуверенно шагнул к ней.
Наблюдатели за стеклом уныло переглянулись.
- Как вариант, можно запретить им говорить, - задумчиво пробормотал Мастерс.
- Или ну эти маски в болото, - с мрачным видом сказала Вирджиния.
- Нет, в самом деле, выглядят они чудесно...
И Билл уже неприкрыто ухмыльнулся.
- Очень рада, что вам нравятся, - ответила миссис Джонсон. – Видите ли, меня вчера обуяло вдохновение, и масок я настригла штук сто!
*Судя по книге Томаса Майера, в реальности Мастерс и Джонсон действительно использовали наволочки с прорезями для глаз, бумажные пакеты, а мама Билла даже любезно сшила для исследования шелковые маски. Прямо жаль, что этого не было в шоу, лол.
З.Ы. На фоне происходящего тема масок приобретает дополнительный зловещий подтекст)))
Клинический случай. #1
Все-таки успела еще фичок написать :). Хочу мини-серию флаффных драбблов. Еще пара-тройка сюжетов есть. Но вот этот, например, вообще пошел не по плану, хотя и мелкий, лол. Даже здесь никогда не знаешь наперед, что выйдет.
Секундомер
Секундомер
Секундомер
У Билла пропал секундомер. Совершенно внезапно. Вот вчера только был, а сегодня раз – и нету!
- Где вы его видели в последний раз? – деловито спросила миссис Джонсон прямо с порога, чтобы не дать Мастерсу времени возмутиться еще и опозданием научного сотрудника на целых три часа, двадцать минут и сорок восемь секунд.
Обычно Джинни была очень пунктуальна. Чаще всего. Если ей не мешали чрезвычайные обстоятельства вроде поломки автобуса, ветрянки у детей, свадьбы няни, пожара, наводнения, нашествия инопланетян… Или очередного явления бывшего мужа, например. Зная Билла, версия с инопланетянами была наиболее безопасным оправданием.
- В последний раз? – переспросил доктор свирепо. – Там же, где и вы! Хотя у вас, похоже, такая насыщенная жизнь, что вчерашний день и не вспомнить. Могли бы вообще не приходить. Сегодняшнее исследование в любом случае отменяется.
Повернувшись к ней спиной, он демонстративно уставился в окно, дрожа от негодования.
Конечно же, Билл злился. В первую очередь, на себя, потому что никогда не страдал рассеянностью, а сегодня впервые не мог вспомнить, куда умудрился засунуть прибор, которым пользовался ежедневно. Что дальше? Забытый скальпель у кого-нибудь в животе? Мило!.. И где ее носило целых полдня, интересно? А еще этот молокосос Итан Хаас, кажется, на второй смене… Очень подозрительно.
- За раковиной тоже не обнаружено, доктор Мастерс, - отчиталась Джейн ледяным тоном, появляясь в дверях. – Зато я нашла квитанцию из прачечной в кармане вашего пальто. Ту самую, в пропаже которой вы обвиняли меня сегодня утром!
Она швырнула мятую бумажку на стол и гордо удалилась, явно изо всех сил сдерживаясь, чтобы не хлопнуть дверью.
- А Джейн тут при чем? – проговорила Вирджиния с укоризной, хотя и догадывалась, что подливает масла в огонь.
Билл вздохнул и обернулся, усилием воли придав себе привычный строгий и слегка отстраненный вид.
- Она берет мои вещи. Перекладывает их без спроса.
- Билл, она ваш секретарь.
- И? Это дает ей право устраивать хаос? Вон еще и в карманах начала рыться… А теперь и подслушивать, словно ревнивая женщина.
- Хаос! – Джейн опять восстала на пороге кабинета, пылая возмущением. – Я прочла книгу об организации рабочего места, к вашему сведению. Между прочим, написанную женщиной!
- Очень рад за вас, мисс Мартин, - ответил Билл. – Это книга посоветовала куда-то спрятать все скрепки, так что я ни одной не вижу? Может, если хорошо поискать, и секундомер найдется?
- Джейн, вернись в приемную, пожалуйста, - Вирджиния плотно закрыла за ней дверь. – Ну, знаете, Билл, вы перегибаете палку! Да она просто героиня, что все это терпит.
- Может, потому что другие начальники еще хуже?
Миссис Джонсон уставилась на него в изумлении.
- Ах, так? И кто тут подслушивает?
На самом деле, вообразить себе доктора Мастерса в роли шпиона было настолько трудно, что Вирджиния невольно рассмеялась.
- Просто случайно проходил мимо, - слегка покраснел Билл. – И зачем вы наврали Джейн, будто я не люблю сэндвичи с майонезом?
- Хм-м... - промычала она. – Вроде бы наукой не доказано, хотя на самом деле, майонез вреден для здоровья. И фигуры.
- С каких пор вас волнует…
- В данный момент меня волнует Джейн, – перебила Вирджиния, чувствуя, что сама неумолимо начинает краснеть. – Нужно сразу же извиниться перед ней. Поймите, Билл, вам никогда не найти хорошего секретаря с подобным отношением!
Он посмотрел на нее, как показалось миссис Джонсон, довольно скептически.
- С подобными секретарями я как-нибудь и сам справлюсь, - проворчал Мастерс.
- Хорошо, - кивнула она терпеливо. Этим особенным тоном Джинни обычно говорила с Генри, который сначала капризничал и требовал купить ему последнюю модель бэтмобиля, но в итоге соглашался на лишнюю пачку комиксов. – Хорошо. Вам нужен ваш ненагля… ваш секундомер. Я понимаю. Сейчас мы вместе возьмем и…
- Мне нужны вы, - пробормотал Билл тихо и опустил глаза.
Вирджиния стояла перед ним, не зная, что сказать. Сделаться незаменимой изначально было ее целью, но в такие моменты она чувствовала себя неловко и… непрофессионально. Пожалуй, наиболее точное слово.
- Кхм… Значит, купим новый? Или вы собираетесь вести счет про себя?
- На самом деле, я нашел его полчаса назад.
- Что? Где?!
- Где и предполагалось, под матрасом в лаборатории. Обычно я ношу секундомер в кармане. Но тогда, по понятным причинам, у меня карманов не оказалось.
- И поэтому вы все утро терроризировали Джейн? – воскликнула Вирджиния. - Билл!
- Она была так увлечена генеральной уборкой, что не хотелось ее отвлекать, - сказал доктор с раздражающе безмятежным видом.
- А потом? - взглянула на него миссис Джонсон исподлобья.
- Ждал, когда в вас проснется совесть. Или память. Как-то рановато для склероза, Вирджиния! А ведь вы тоже там были.
- Позор на мои седины, - проговорила она, не зная, расхохотаться или треснуть его по голове пресс-папье.
Но, по крайней мере, к доктору вернулось расположение духа. Вон, даже разулыбался, довольный своим потрясающим остроумием.
- Знаете, что? Сегодня вы будете вести счет, ладно? А я – записывать.
И Билл торжественно, будто некий символ высшего доверия и атрибут всевластия, вручил миссис Джонсон пресловутый секундомер. Видимо, по чистой случайности нажав на кнопку. Джинни поймала себя на том, что завороженно следит за стрелкой, пока Мастерс безмолвно держит ее руки в своих...
А потом он резко отпустил и ретировался к окну, где принялся с подчеркнутым вниманием изучать весенний пейзаж.
«Черт побери! - подумала Вирджиния, переводя дыхание. – Почему мне гораздо проще понять его в лаборатории, а все остальное время такое чувство, словно пришествие инопланетян состоялось?»
У Билла пропал секундомер. Совершенно внезапно. Вот вчера только был, а сегодня раз – и нету!
- Где вы его видели в последний раз? – деловито спросила миссис Джонсон прямо с порога, чтобы не дать Мастерсу времени возмутиться еще и опозданием научного сотрудника на целых три часа, двадцать минут и сорок восемь секунд.
Обычно Джинни была очень пунктуальна. Чаще всего. Если ей не мешали чрезвычайные обстоятельства вроде поломки автобуса, ветрянки у детей, свадьбы няни, пожара, наводнения, нашествия инопланетян… Или очередного явления бывшего мужа, например. Зная Билла, версия с инопланетянами была наиболее безопасным оправданием.
- В последний раз? – переспросил доктор свирепо. – Там же, где и вы! Хотя у вас, похоже, такая насыщенная жизнь, что вчерашний день и не вспомнить. Могли бы вообще не приходить. Сегодняшнее исследование в любом случае отменяется.
Повернувшись к ней спиной, он демонстративно уставился в окно, дрожа от негодования.
Конечно же, Билл злился. В первую очередь, на себя, потому что никогда не страдал рассеянностью, а сегодня впервые не мог вспомнить, куда умудрился засунуть прибор, которым пользовался ежедневно. Что дальше? Забытый скальпель у кого-нибудь в животе? Мило!.. И где ее носило целых полдня, интересно? А еще этот молокосос Итан Хаас, кажется, на второй смене… Очень подозрительно.
- За раковиной тоже не обнаружено, доктор Мастерс, - отчиталась Джейн ледяным тоном, появляясь в дверях. – Зато я нашла квитанцию из прачечной в кармане вашего пальто. Ту самую, в пропаже которой вы обвиняли меня сегодня утром!
Она швырнула мятую бумажку на стол и гордо удалилась, явно изо всех сил сдерживаясь, чтобы не хлопнуть дверью.
- А Джейн тут при чем? – проговорила Вирджиния с укоризной, хотя и догадывалась, что подливает масла в огонь.
Билл вздохнул и обернулся, усилием воли придав себе привычный строгий и слегка отстраненный вид.
- Она берет мои вещи. Перекладывает их без спроса.
- Билл, она ваш секретарь.
- И? Это дает ей право устраивать хаос? Вон еще и в карманах начала рыться… А теперь и подслушивать, словно ревнивая женщина.
- Хаос! – Джейн опять восстала на пороге кабинета, пылая возмущением. – Я прочла книгу об организации рабочего места, к вашему сведению. Между прочим, написанную женщиной!
- Очень рад за вас, мисс Мартин, - ответил Билл. – Это книга посоветовала куда-то спрятать все скрепки, так что я ни одной не вижу? Может, если хорошо поискать, и секундомер найдется?
- Джейн, вернись в приемную, пожалуйста, - Вирджиния плотно закрыла за ней дверь. – Ну, знаете, Билл, вы перегибаете палку! Да она просто героиня, что все это терпит.
- Может, потому что другие начальники еще хуже?
Миссис Джонсон уставилась на него в изумлении.
- Ах, так? И кто тут подслушивает?
На самом деле, вообразить себе доктора Мастерса в роли шпиона было настолько трудно, что Вирджиния невольно рассмеялась.
- Просто случайно проходил мимо, - слегка покраснел Билл. – И зачем вы наврали Джейн, будто я не люблю сэндвичи с майонезом?
- Хм-м... - промычала она. – Вроде бы наукой не доказано, хотя на самом деле, майонез вреден для здоровья. И фигуры.
- С каких пор вас волнует…
- В данный момент меня волнует Джейн, – перебила Вирджиния, чувствуя, что сама неумолимо начинает краснеть. – Нужно сразу же извиниться перед ней. Поймите, Билл, вам никогда не найти хорошего секретаря с подобным отношением!
Он посмотрел на нее, как показалось миссис Джонсон, довольно скептически.
- С подобными секретарями я как-нибудь и сам справлюсь, - проворчал Мастерс.
- Хорошо, - кивнула она терпеливо. Этим особенным тоном Джинни обычно говорила с Генри, который сначала капризничал и требовал купить ему последнюю модель бэтмобиля, но в итоге соглашался на лишнюю пачку комиксов. – Хорошо. Вам нужен ваш ненагля… ваш секундомер. Я понимаю. Сейчас мы вместе возьмем и…
- Мне нужны вы, - пробормотал Билл тихо и опустил глаза.
Вирджиния стояла перед ним, не зная, что сказать. Сделаться незаменимой изначально было ее целью, но в такие моменты она чувствовала себя неловко и… непрофессионально. Пожалуй, наиболее точное слово.
- Кхм… Значит, купим новый? Или вы собираетесь вести счет про себя?
- На самом деле, я нашел его полчаса назад.
- Что? Где?!
- Где и предполагалось, под матрасом в лаборатории. Обычно я ношу секундомер в кармане. Но тогда, по понятным причинам, у меня карманов не оказалось.
- И поэтому вы все утро терроризировали Джейн? – воскликнула Вирджиния. - Билл!
- Она была так увлечена генеральной уборкой, что не хотелось ее отвлекать, - сказал доктор с раздражающе безмятежным видом.
- А потом? - взглянула на него миссис Джонсон исподлобья.
- Ждал, когда в вас проснется совесть. Или память. Как-то рановато для склероза, Вирджиния! А ведь вы тоже там были.
- Позор на мои седины, - проговорила она, не зная, расхохотаться или треснуть его по голове пресс-папье.
Но, по крайней мере, к доктору вернулось расположение духа. Вон, даже разулыбался, довольный своим потрясающим остроумием.
- Знаете, что? Сегодня вы будете вести счет, ладно? А я – записывать.
И Билл торжественно, будто некий символ высшего доверия и атрибут всевластия, вручил миссис Джонсон пресловутый секундомер. Видимо, по чистой случайности нажав на кнопку. Джинни поймала себя на том, что завороженно следит за стрелкой, пока Мастерс безмолвно держит ее руки в своих...
А потом он резко отпустил и ретировался к окну, где принялся с подчеркнутым вниманием изучать весенний пейзаж.
«Черт побери! - подумала Вирджиния, переводя дыхание. – Почему мне гораздо проще понять его в лаборатории, а все остальное время такое чувство, словно пришествие инопланетян состоялось?»