Автор: Виэль Эзис
Книга Аэссы. Право на жизнь. Глава 1. Часть 2
Глава 1.1
Глава 1.2 - вы тут
Глава 1.3
Глава 1.4
Глава 1. Дорога в один конец
Вторая часть главы.
читатьПрошло около получаса, прежде чем в отдалении послышались голоса, искажённые до неузнаваемости кривыми стенами пещеры. Лирэй подобрался и замер, обратившись в слух. Но ничего разобрать не успел – голоса смолкли, будто идущие почуяли разведчика, хотя на самом деле, скорее всего, проявили осторожность на случай засады у выхода.
Тары шли без факелов, их выдавали только тихие шорохи, которые легко было принять за естественные звуки. Главное, чтобы им в голову не пришло проверить нишу, где укрылся разведчик. Или посадить сюда часового. Лирэй явственно представил, как над краем его укрытия выныривает свирепая рожа – то-то тар удивится, что его место занято! Но для разведчика это плохо кончится, несмотря на удобное для обороны положение, поэтому иверин продолжал напряжённо вслушиваться, на всякий случай сжимая кинжал, и только через несколько минут позволил себе расслабиться, поняв, что обошлось. С досадой вытер об одежду вспотевшие ладони. Не стали тары обыскивать нишу – или не знали о ней, или не опасались засады из единственного воина. Лирэй рискнул выглянуть из своего укрытия, но никого не увидел. Значит, тары ушли разбойничать, а часовых по обыкновению выставили снаружи. Ничего, когда-нибудь айны во главе с ирром Гиремом до них доберутся, перебьют всех до единого и избавят Инмери от этой напасти! Ещё во время Большой войны нужно было всех перебить, жаль, предки не справились.
Правда, самому Лирэю сражаться с ними не очень-то хотелось. Подземные крысы, конечно, предпочитают в бой с инмерийцами не ввязываться, но если всё-таки вынуждены драться, то дерутся отчаянно. В ту первую свою стычку с тарами он думал, что они, застигнутые врасплох, в панике и ужасе от инмерийцев побегут. Вместо этого тары побежали на инмерийцев, а один, особенно свирепый и огромный, – прямо на Лирэя, который от неожиданности растерялся, и тогда тар одним ловким ударом вышиб у него из руки меч, притом с такой силой, что вывихнул запястье, и айн, оставшись практически безоружным, упал на землю, прикрываясь щитом, а тарский воин со злобной перекошенной рожей надвигался с таким видом, будто собирался Лирэя снести и растоптать. Всё это заняло считанные мгновения, но пережитый страх и обидное чувство беспомощности надолго отпечатались в его памяти. Его спас кто-то из своих – ударил тара мечом и вроде бы ранил или даже убил, потому что разбойник куда-то исчез. В той схватке инмерийцы потеряли двоих убитыми, и ещё один иверин умер позже из-за яда, которым тары смазывали оружие. Нескольких вражеских воинов удалось зарубить, но остальные всё равно сбежали. Лирэю было невероятно стыдно за эту дурацкую растерянность, а уж как смотрел на него отец, когда ему рассказали...
Хорошо, что сегодня сражаться с тарами Лирэю не только не нужно, но и совершенно нежелательно. Предстоящее многочасовое ожидание, конечно, не радовало, но вступать в бой с превосходящими силами противника совсем не хотелось. Впрочем, летняя ночь коротка. Тары скоро вернутся.
Возбуждение, вызванное близкой опасностью, быстро схлынуло, и иверина, несмотря на сырость и холод, одолела сонливость. Снаружи окончательно стемнело, поэтому в пещере царил непроглядный мрак, даже вытянутой перед собой руки не разглядеть. Лирэй ёрзал на жёстком сиденье, крутил головой, тёр слипающиеся веки и изо всех сил стискивал рукоять кинжала.
Но в конце концов ладонь соскользнула, расслабилась, и иверина, как в болото, затянуло в полуявь-полусон, дурной и мутный. Лирэю привиделось, что он стоит на поле боя, заваленном трупами таров, под хмурым, затянутым низкими тучами небом. Отрезанную голову одного из врагов Лирэй брезгливо, на вытянутой руке, держал за волосы, грязные и спутанные. Может быть, голову того самого вожака, которого так хотел убить ирр Гирем. Правда, Лирэй предпочёл бы, чтобы это оказалась какая-нибудь другая голова, потому что Ирр-Эбенхему могло и не понравиться, что кто-то добрался до его врага раньше него. Впрочем, ни ирра Гирема, ни других инмерийцев вокруг не наблюдалось, и никто не спешил ни хвалить, ни ругать юного айна. Да и радости от победы он отчего-то не чувствовал, а испытывал, скорее, лёгкую растерянность и непонимание, что делать дальше. Страха тоже не было – во всяком случае, до того момента, как отрезанная голова повернулась к Лирэю, и чёрные недобрые глаза уставились на него в упор. Иверин заорал, отшвырнул от себя трофей и проснулся.
И с ужасом понял, что заснул и мог проспать появление таров. После такого позора останется только удавиться на собственном ремне...
Но темнота ещё не рассеялась, а значит, до рассвета есть время. Одно хорошо – после мерзкого сна спать расхотелось начисто. Сердце колотилось как бешеное, и кошмарный образ ожившей головы с чересчур живым для мёртвого тара взглядом так и стоял перед глазами, не желая рассеиваться. Что ж, какое место, такие и сны...
Лирэй запоздало сообразил, что его вопль мог долететь до ушей часового, но повезло – то ли его не услышали, то ли не обратили внимания.
Иверин прождал ещё, наверное, не меньше часа, прежде чем темнота начала понемногу рассеиваться. Вдалеке послышались шаги и голоса, и иверин испытал облегчение: всё-таки не проспал.
Голоса тем временем приближались. Тары разговаривали на искажённом, но более-менее узнаваемом тэриинском. Отчего они не говорили на своём, Лирэй не знал и никогда прежде не задумывался. Сам он неплохо знал тэриинский, этот язык входил в число дисциплин, которые преподавали айнам Ирр-Орлессана, поэтому мог разобрать тарскую речь, но ничего, кроме отвращения, она не вызывала. Они переговаривались грубыми хриплыми голосами, смаковали подробности удачного налёта, при этом гоготали как гуси и похрюкивали как свиньи, словно мимо проходил не боевой отряд, а скотный двор. И пахло от них соответствующе. Впрочем, запах исходил, скорее, от добычи: судя по разговорам, они вломились на чьё-то подворье и унесли оттуда всю живность. Лирэй брезгливо поморщился: чего ещё ожидать от разбойников? Уж не айнской учтивости и вежливости. Ничего, пусть веселятся, думая, что им удалось ускользнуть незамеченными, в то время как им всего лишь позволили уйти.
Кремень чиркнул по огниву, и потолок озарился пляшущими отблесками, тени от сталагмитов вытянулись и угрожающе закачались. По счастью, даже тары не видели в полной темноте, иначе никто из иверинов не смог бы за ними проследить. Лирэй выждал, пока свет и голоса отдалились, и только тогда начал спускаться, осторожно и медленно. Стронутый его движением камешек дробно простучал по полу, и иверин замер с бешено колотящимся сердцем. Услышали или нет? Но шаги и голоса продолжали отдаляться, свет факела скрылся за поворотом, и очертания стен едва-едва проступали во мраке. Следовало торопиться!
Лирэй поспешил за укользающим пятном света. Запнулся, мысленно выругавшись, ножны глухо стукнули о некстати подвернувшийся выступ. Будь идущие впереди менее беспечны, то услышали бы. Но они не ожидали подвоха, громко смеялись и болтали без умолку. Юный айн неодобрительно поджал губы: ни отец, ни любой другой ирлес в своём войске такого беспорядка бы не потерпел и быстро вбил бы в пустые головы представления о дисциплине.
Проход тем временем вывернул в странный круглый тоннель, явно нерукотворный, но и непохожий на естественные пещеры, как раз такого неудобного для боя размера, что если бы Лирэю вздумалось в полную силу замахнуться мечом, то его остриё чиркнуло бы по потолку или стене. Складывалось ощущение, что здесь когда-то прополз огромный дождевой червь, прогрызая путь сквозь камень. Однако задумываться о происхождении подземной дороги было некогда: тоннель раздвоился, и Лирэй мысленно отметил первую развилку. Впереди наверняка встретятся и другие, и следовало запомнить их все. К счастью, на память иверин не жаловался.
Тоннель плавно уходил вниз, воздух становился влажным и спёртым, но оставался всё таким же холодным: лето никогда не заглядывало в эти края. На круглых стенках появились густые бородки мха и ещё какая-то странная висячая растительность, похожая на развешенную как попало ветошь, а пол стал мягче – как утоптанная, влажная после дождя лесная тропа. Порой откуда-то доносилось журчание и неясные далёкие шумы, словно сами горные недра вздыхали и ворочались, придавленные непосильной тяжестью. Один раз тары свернули из тоннеля в удивительную пещеру, заросшую белёсой травой и полную отвратительных стрекочущих насекомых размером с крупную бабочку, которые роились в воздухе. Они не кусались, но Лирэю стоило больших усилий молча терпеть прикосновения прозрачных крыльев.
Иверин едва поспевал за тарами. Они-то шли при свете факела, а Лирэй отчаянно вглядывался во мрак и то и дело запинался. В конце концов он плюнул на осторожность и прибавил шагу, но тут тары перестали галдеть, и пришлось снова ступать аккуратно. И как бы Лирэй ни старался, он постепенно отставал.
Свет факела становился всё слабее, и за очередным поворотом Лирэй наткнулся на развилку, причём наткнулся буквально, лбом, - и понял, что остался в полной темноте и не знает, куда дальше идти. От досады хотелось стукнуть кулаком по стене. Неужели упустил?!
Иверин отчаянно напряг слух, пытаясь уловить далёкие звуки. Что-то послышалось справа – то ли шаги, то ли эхо, то ли просто пещеры вздохнули. Лирэй достал из заплечного мешка факел, всё равно тары его уже не увидят. Вспыхнувший огонь высветил на стене нарисованный углём знак. Иверин воспрял духом, уверенно поспешил по правому тоннелю – и чудом успел отпрыгнуть, когда перед ним посыпались камни. Ловушка! Так вот куда пропадают разведчики! Проморгавшись от пыли, Лирэй осмотрел всё вокруг и нашёл то, что искал, - обрывок тонкой нити, которую он неосторожно задел.
Тут Лирэй сообразил, что грохот обвала мог донестись до ушей таров, и поспешно затушил факел. Напряжённо прислушался, в любой миг ожидая услышать топот шагов и громкие окрики. И ведь не убежать и не спрятаться: с факелом не скрыться, а без него не побегаешь. Издалека то и дело доносились какие-то шорохи, всякий раз заставляя иверина тревожно замереть. Но тары, похоже, ушли далеко, и это было одновременно и хорошо, и плохо.
Зато тьма навалилась со всех сторон душным тяжёлым одеялом, и Лирэй вдруг с полной ясностью осознал, что находится совершенно один посреди вечной тьмы огромного подгорного лабиринта, который незримо и неспешно стягивал вокруг своей добычи кольца страха. К горлу подступила паника, и осторожность отошла на второй план. Иверин лихорадочно нашарил кремень и огниво, и с третьего раза сумел вновь зажечь факел дрожащими пальцами. Сразу стало немного легче – огонь осветил бурые с зеленоватыми прожилками стены на несколько шагов вокруг, и темнота разочарованно отступила. Впрочем, недалеко. Лирэй торопливо воспроизвёл в памяти весь пройденный путь и убедился, что хорошо помнит последовательность поворотов.
Но что делать дальше? Он ведь уже безнадёжно отстал от отряда...
Иверин беспомощно огляделся. В узкой каменной кишке ему было здорово не по себе, даже хуже, чем ночью в лесу. Там хотя бы знаешь, что через несколько часов рассветёт. Здешняя же тьма жадно облизывалась на факел, словно напоминая, что она вечна, а огонь рано или поздно погаснет.
Наверное, следовало повернуть назад и доложить о ловушках. Ирр Гирем будет рад получить эту информацию. Но тогда Ирр-Орлессан не принесёт карту пути до тарского логова, тогда придётся признать, что он не справился, упустил таров. Отец скажет – струсил. И будет прав, потому что Лирэю действительно было страшно.
Иверин с тоской посмотрел вперёд. Надо идти. Нельзя подвести отца.
Знак на стене наверняка отмечает дорогу к тарскому убежищу, а ловушка защищает от незваных гостей. Лирэю оно представлялось в виде уродливой чёрной крепости из камня, выстроенной в огромной пещере. Крепость эта окутана призрачным светом, и на ней кишат тёмные силуэты, словно муравьи в гигантском муравейнике, и к воротам ведёт широкая чёрная дорога. Иверин посмотрит, запомнит, а потом пойдёт назад.
Оставалось лишь дойти.
Он осторожно перебрался через груду камней, которыми его едва не завалило, и мысленно содрогнулся, представив себя погребённым под ней, с переломанными костями, умирающим долго и мучительно.
Теперь он шёл медленно и чуть ли не носом в пол – во-первых, торопиться некуда, а во-вторых, не хотелось угодить в ещё одну ловушку. Факел чадил и потрескивал, всё время чудились какие-то шорохи за спиной, будто кто-то крался следом, и иверин то и дело испуганно оглядывался. Тоннель начал понемногу подниматься, изредка вихляя из стороны в сторону, один раз тускло сверкнула полоса какого-то вкрапления, то ли руды, то ли драгоценной жилы.
Вторая ловушка встретилась через пару сотен шагов, и на этот раз иверин приметил и натянутую поперёк прохода нить, и верёвочную сеть, удерживающую под потолком груду камней. Аккуратно перешагнул через нить, а дальше, не выдержав, сорвался на бег, чтобы поскорее миновать опасный участок. Сердце снова колотилось, иверин сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
За поворотом открылась развилка, даже две. Тоннель раздваивался и вдобавок одним своим отвилком вливался в обширную пещеру. Лирэй поднял факел повыше, но даже потолка её не разглядел. Здесь пол оказался посуше и потвёрже, и следы на нём не отпечатывались. Не обнаружив никаких подсказок, иверин наугад свернул в левый тоннель, не забыв повторить предыдущую последовательность поворотов и добавив к ней новый, но его всё больше охватывало отчаяние. Здравый смысл и интуиция в один голос требовали повернуть назад, но мысль о возвращении казалась совершенно невыносимой.
«Я не могу вернуться ни с чем», - прошептал Ирр-Орлессан вслух, будто пытаясь убедить сам себя. И побрёл вперёд, внутренне сжимаясь от предчувствия неумолимо надвигающейся беды.
Тоннель снова вильнул, на этот раз в сторону и вверх, будто обходя препятствие. Лирэй был готов поклясться, что ни на что не наступил и ничего не задел, но раздался звук, похожий на пение спускаемой тетивы, иверин инстинктивно шарахнулся в сторону, ощутил резкую боль в плече, выхватил меч, но сражаться было не с кем: всего лишь ещё одна ловушка. Иверин опустил меч и перевёл взгляд на своё плечо: в нём торчала длинная стальная игла. Ему повезло: игла пробила доспех, но воткнулась неглубоко, так что Лирэй легко её выдернул, а потом наскоро перевязал рану.
Затянув узел, он поднялся, но вдруг пошатнулся и схватился за стену. В голове противно зазвенело, как будто он ею ударился. Иверин сделал несколько шагов, не удержался на ногах и опустился на колени, тоннель двоился и плыл перед глазами, тело отказывалось повиноваться. Лирэй наконец сообразил, что с ним, и весь ужас его положения начал постепенно до него доходить. Дорога назад показалась бесконечно, непреодолимо длинной.
Факел выпал из ослабевшей руки, угодил в лужу, зашипел и потух. Тьма жадно и торжествующе облизнулась, заполучив наконец желанную добычу. Мокрый и холодный пол коснулся щеки, пальцы бессильно разжались.
Он знал, что не справится. С самого начала – знал.
«Отец, помоги мне... Пожалуйста...»
Глава 1.2 - вы тут
Глава 1.3
Глава 1.4
Глава 1. Дорога в один конец
Вторая часть главы.
читатьПрошло около получаса, прежде чем в отдалении послышались голоса, искажённые до неузнаваемости кривыми стенами пещеры. Лирэй подобрался и замер, обратившись в слух. Но ничего разобрать не успел – голоса смолкли, будто идущие почуяли разведчика, хотя на самом деле, скорее всего, проявили осторожность на случай засады у выхода.
Тары шли без факелов, их выдавали только тихие шорохи, которые легко было принять за естественные звуки. Главное, чтобы им в голову не пришло проверить нишу, где укрылся разведчик. Или посадить сюда часового. Лирэй явственно представил, как над краем его укрытия выныривает свирепая рожа – то-то тар удивится, что его место занято! Но для разведчика это плохо кончится, несмотря на удобное для обороны положение, поэтому иверин продолжал напряжённо вслушиваться, на всякий случай сжимая кинжал, и только через несколько минут позволил себе расслабиться, поняв, что обошлось. С досадой вытер об одежду вспотевшие ладони. Не стали тары обыскивать нишу – или не знали о ней, или не опасались засады из единственного воина. Лирэй рискнул выглянуть из своего укрытия, но никого не увидел. Значит, тары ушли разбойничать, а часовых по обыкновению выставили снаружи. Ничего, когда-нибудь айны во главе с ирром Гиремом до них доберутся, перебьют всех до единого и избавят Инмери от этой напасти! Ещё во время Большой войны нужно было всех перебить, жаль, предки не справились.
Правда, самому Лирэю сражаться с ними не очень-то хотелось. Подземные крысы, конечно, предпочитают в бой с инмерийцами не ввязываться, но если всё-таки вынуждены драться, то дерутся отчаянно. В ту первую свою стычку с тарами он думал, что они, застигнутые врасплох, в панике и ужасе от инмерийцев побегут. Вместо этого тары побежали на инмерийцев, а один, особенно свирепый и огромный, – прямо на Лирэя, который от неожиданности растерялся, и тогда тар одним ловким ударом вышиб у него из руки меч, притом с такой силой, что вывихнул запястье, и айн, оставшись практически безоружным, упал на землю, прикрываясь щитом, а тарский воин со злобной перекошенной рожей надвигался с таким видом, будто собирался Лирэя снести и растоптать. Всё это заняло считанные мгновения, но пережитый страх и обидное чувство беспомощности надолго отпечатались в его памяти. Его спас кто-то из своих – ударил тара мечом и вроде бы ранил или даже убил, потому что разбойник куда-то исчез. В той схватке инмерийцы потеряли двоих убитыми, и ещё один иверин умер позже из-за яда, которым тары смазывали оружие. Нескольких вражеских воинов удалось зарубить, но остальные всё равно сбежали. Лирэю было невероятно стыдно за эту дурацкую растерянность, а уж как смотрел на него отец, когда ему рассказали...
Хорошо, что сегодня сражаться с тарами Лирэю не только не нужно, но и совершенно нежелательно. Предстоящее многочасовое ожидание, конечно, не радовало, но вступать в бой с превосходящими силами противника совсем не хотелось. Впрочем, летняя ночь коротка. Тары скоро вернутся.
Возбуждение, вызванное близкой опасностью, быстро схлынуло, и иверина, несмотря на сырость и холод, одолела сонливость. Снаружи окончательно стемнело, поэтому в пещере царил непроглядный мрак, даже вытянутой перед собой руки не разглядеть. Лирэй ёрзал на жёстком сиденье, крутил головой, тёр слипающиеся веки и изо всех сил стискивал рукоять кинжала.
Но в конце концов ладонь соскользнула, расслабилась, и иверина, как в болото, затянуло в полуявь-полусон, дурной и мутный. Лирэю привиделось, что он стоит на поле боя, заваленном трупами таров, под хмурым, затянутым низкими тучами небом. Отрезанную голову одного из врагов Лирэй брезгливо, на вытянутой руке, держал за волосы, грязные и спутанные. Может быть, голову того самого вожака, которого так хотел убить ирр Гирем. Правда, Лирэй предпочёл бы, чтобы это оказалась какая-нибудь другая голова, потому что Ирр-Эбенхему могло и не понравиться, что кто-то добрался до его врага раньше него. Впрочем, ни ирра Гирема, ни других инмерийцев вокруг не наблюдалось, и никто не спешил ни хвалить, ни ругать юного айна. Да и радости от победы он отчего-то не чувствовал, а испытывал, скорее, лёгкую растерянность и непонимание, что делать дальше. Страха тоже не было – во всяком случае, до того момента, как отрезанная голова повернулась к Лирэю, и чёрные недобрые глаза уставились на него в упор. Иверин заорал, отшвырнул от себя трофей и проснулся.
И с ужасом понял, что заснул и мог проспать появление таров. После такого позора останется только удавиться на собственном ремне...
Но темнота ещё не рассеялась, а значит, до рассвета есть время. Одно хорошо – после мерзкого сна спать расхотелось начисто. Сердце колотилось как бешеное, и кошмарный образ ожившей головы с чересчур живым для мёртвого тара взглядом так и стоял перед глазами, не желая рассеиваться. Что ж, какое место, такие и сны...
Лирэй запоздало сообразил, что его вопль мог долететь до ушей часового, но повезло – то ли его не услышали, то ли не обратили внимания.
Иверин прождал ещё, наверное, не меньше часа, прежде чем темнота начала понемногу рассеиваться. Вдалеке послышались шаги и голоса, и иверин испытал облегчение: всё-таки не проспал.
Голоса тем временем приближались. Тары разговаривали на искажённом, но более-менее узнаваемом тэриинском. Отчего они не говорили на своём, Лирэй не знал и никогда прежде не задумывался. Сам он неплохо знал тэриинский, этот язык входил в число дисциплин, которые преподавали айнам Ирр-Орлессана, поэтому мог разобрать тарскую речь, но ничего, кроме отвращения, она не вызывала. Они переговаривались грубыми хриплыми голосами, смаковали подробности удачного налёта, при этом гоготали как гуси и похрюкивали как свиньи, словно мимо проходил не боевой отряд, а скотный двор. И пахло от них соответствующе. Впрочем, запах исходил, скорее, от добычи: судя по разговорам, они вломились на чьё-то подворье и унесли оттуда всю живность. Лирэй брезгливо поморщился: чего ещё ожидать от разбойников? Уж не айнской учтивости и вежливости. Ничего, пусть веселятся, думая, что им удалось ускользнуть незамеченными, в то время как им всего лишь позволили уйти.
Кремень чиркнул по огниву, и потолок озарился пляшущими отблесками, тени от сталагмитов вытянулись и угрожающе закачались. По счастью, даже тары не видели в полной темноте, иначе никто из иверинов не смог бы за ними проследить. Лирэй выждал, пока свет и голоса отдалились, и только тогда начал спускаться, осторожно и медленно. Стронутый его движением камешек дробно простучал по полу, и иверин замер с бешено колотящимся сердцем. Услышали или нет? Но шаги и голоса продолжали отдаляться, свет факела скрылся за поворотом, и очертания стен едва-едва проступали во мраке. Следовало торопиться!
Лирэй поспешил за укользающим пятном света. Запнулся, мысленно выругавшись, ножны глухо стукнули о некстати подвернувшийся выступ. Будь идущие впереди менее беспечны, то услышали бы. Но они не ожидали подвоха, громко смеялись и болтали без умолку. Юный айн неодобрительно поджал губы: ни отец, ни любой другой ирлес в своём войске такого беспорядка бы не потерпел и быстро вбил бы в пустые головы представления о дисциплине.
Проход тем временем вывернул в странный круглый тоннель, явно нерукотворный, но и непохожий на естественные пещеры, как раз такого неудобного для боя размера, что если бы Лирэю вздумалось в полную силу замахнуться мечом, то его остриё чиркнуло бы по потолку или стене. Складывалось ощущение, что здесь когда-то прополз огромный дождевой червь, прогрызая путь сквозь камень. Однако задумываться о происхождении подземной дороги было некогда: тоннель раздвоился, и Лирэй мысленно отметил первую развилку. Впереди наверняка встретятся и другие, и следовало запомнить их все. К счастью, на память иверин не жаловался.
Тоннель плавно уходил вниз, воздух становился влажным и спёртым, но оставался всё таким же холодным: лето никогда не заглядывало в эти края. На круглых стенках появились густые бородки мха и ещё какая-то странная висячая растительность, похожая на развешенную как попало ветошь, а пол стал мягче – как утоптанная, влажная после дождя лесная тропа. Порой откуда-то доносилось журчание и неясные далёкие шумы, словно сами горные недра вздыхали и ворочались, придавленные непосильной тяжестью. Один раз тары свернули из тоннеля в удивительную пещеру, заросшую белёсой травой и полную отвратительных стрекочущих насекомых размером с крупную бабочку, которые роились в воздухе. Они не кусались, но Лирэю стоило больших усилий молча терпеть прикосновения прозрачных крыльев.
Иверин едва поспевал за тарами. Они-то шли при свете факела, а Лирэй отчаянно вглядывался во мрак и то и дело запинался. В конце концов он плюнул на осторожность и прибавил шагу, но тут тары перестали галдеть, и пришлось снова ступать аккуратно. И как бы Лирэй ни старался, он постепенно отставал.
Свет факела становился всё слабее, и за очередным поворотом Лирэй наткнулся на развилку, причём наткнулся буквально, лбом, - и понял, что остался в полной темноте и не знает, куда дальше идти. От досады хотелось стукнуть кулаком по стене. Неужели упустил?!
Иверин отчаянно напряг слух, пытаясь уловить далёкие звуки. Что-то послышалось справа – то ли шаги, то ли эхо, то ли просто пещеры вздохнули. Лирэй достал из заплечного мешка факел, всё равно тары его уже не увидят. Вспыхнувший огонь высветил на стене нарисованный углём знак. Иверин воспрял духом, уверенно поспешил по правому тоннелю – и чудом успел отпрыгнуть, когда перед ним посыпались камни. Ловушка! Так вот куда пропадают разведчики! Проморгавшись от пыли, Лирэй осмотрел всё вокруг и нашёл то, что искал, - обрывок тонкой нити, которую он неосторожно задел.
Тут Лирэй сообразил, что грохот обвала мог донестись до ушей таров, и поспешно затушил факел. Напряжённо прислушался, в любой миг ожидая услышать топот шагов и громкие окрики. И ведь не убежать и не спрятаться: с факелом не скрыться, а без него не побегаешь. Издалека то и дело доносились какие-то шорохи, всякий раз заставляя иверина тревожно замереть. Но тары, похоже, ушли далеко, и это было одновременно и хорошо, и плохо.
Зато тьма навалилась со всех сторон душным тяжёлым одеялом, и Лирэй вдруг с полной ясностью осознал, что находится совершенно один посреди вечной тьмы огромного подгорного лабиринта, который незримо и неспешно стягивал вокруг своей добычи кольца страха. К горлу подступила паника, и осторожность отошла на второй план. Иверин лихорадочно нашарил кремень и огниво, и с третьего раза сумел вновь зажечь факел дрожащими пальцами. Сразу стало немного легче – огонь осветил бурые с зеленоватыми прожилками стены на несколько шагов вокруг, и темнота разочарованно отступила. Впрочем, недалеко. Лирэй торопливо воспроизвёл в памяти весь пройденный путь и убедился, что хорошо помнит последовательность поворотов.
Но что делать дальше? Он ведь уже безнадёжно отстал от отряда...
Иверин беспомощно огляделся. В узкой каменной кишке ему было здорово не по себе, даже хуже, чем ночью в лесу. Там хотя бы знаешь, что через несколько часов рассветёт. Здешняя же тьма жадно облизывалась на факел, словно напоминая, что она вечна, а огонь рано или поздно погаснет.
Наверное, следовало повернуть назад и доложить о ловушках. Ирр Гирем будет рад получить эту информацию. Но тогда Ирр-Орлессан не принесёт карту пути до тарского логова, тогда придётся признать, что он не справился, упустил таров. Отец скажет – струсил. И будет прав, потому что Лирэю действительно было страшно.
Иверин с тоской посмотрел вперёд. Надо идти. Нельзя подвести отца.
Знак на стене наверняка отмечает дорогу к тарскому убежищу, а ловушка защищает от незваных гостей. Лирэю оно представлялось в виде уродливой чёрной крепости из камня, выстроенной в огромной пещере. Крепость эта окутана призрачным светом, и на ней кишат тёмные силуэты, словно муравьи в гигантском муравейнике, и к воротам ведёт широкая чёрная дорога. Иверин посмотрит, запомнит, а потом пойдёт назад.
Оставалось лишь дойти.
Он осторожно перебрался через груду камней, которыми его едва не завалило, и мысленно содрогнулся, представив себя погребённым под ней, с переломанными костями, умирающим долго и мучительно.
Теперь он шёл медленно и чуть ли не носом в пол – во-первых, торопиться некуда, а во-вторых, не хотелось угодить в ещё одну ловушку. Факел чадил и потрескивал, всё время чудились какие-то шорохи за спиной, будто кто-то крался следом, и иверин то и дело испуганно оглядывался. Тоннель начал понемногу подниматься, изредка вихляя из стороны в сторону, один раз тускло сверкнула полоса какого-то вкрапления, то ли руды, то ли драгоценной жилы.
Вторая ловушка встретилась через пару сотен шагов, и на этот раз иверин приметил и натянутую поперёк прохода нить, и верёвочную сеть, удерживающую под потолком груду камней. Аккуратно перешагнул через нить, а дальше, не выдержав, сорвался на бег, чтобы поскорее миновать опасный участок. Сердце снова колотилось, иверин сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
За поворотом открылась развилка, даже две. Тоннель раздваивался и вдобавок одним своим отвилком вливался в обширную пещеру. Лирэй поднял факел повыше, но даже потолка её не разглядел. Здесь пол оказался посуше и потвёрже, и следы на нём не отпечатывались. Не обнаружив никаких подсказок, иверин наугад свернул в левый тоннель, не забыв повторить предыдущую последовательность поворотов и добавив к ней новый, но его всё больше охватывало отчаяние. Здравый смысл и интуиция в один голос требовали повернуть назад, но мысль о возвращении казалась совершенно невыносимой.
«Я не могу вернуться ни с чем», - прошептал Ирр-Орлессан вслух, будто пытаясь убедить сам себя. И побрёл вперёд, внутренне сжимаясь от предчувствия неумолимо надвигающейся беды.
Тоннель снова вильнул, на этот раз в сторону и вверх, будто обходя препятствие. Лирэй был готов поклясться, что ни на что не наступил и ничего не задел, но раздался звук, похожий на пение спускаемой тетивы, иверин инстинктивно шарахнулся в сторону, ощутил резкую боль в плече, выхватил меч, но сражаться было не с кем: всего лишь ещё одна ловушка. Иверин опустил меч и перевёл взгляд на своё плечо: в нём торчала длинная стальная игла. Ему повезло: игла пробила доспех, но воткнулась неглубоко, так что Лирэй легко её выдернул, а потом наскоро перевязал рану.
Затянув узел, он поднялся, но вдруг пошатнулся и схватился за стену. В голове противно зазвенело, как будто он ею ударился. Иверин сделал несколько шагов, не удержался на ногах и опустился на колени, тоннель двоился и плыл перед глазами, тело отказывалось повиноваться. Лирэй наконец сообразил, что с ним, и весь ужас его положения начал постепенно до него доходить. Дорога назад показалась бесконечно, непреодолимо длинной.
Факел выпал из ослабевшей руки, угодил в лужу, зашипел и потух. Тьма жадно и торжествующе облизнулась, заполучив наконец желанную добычу. Мокрый и холодный пол коснулся щеки, пальцы бессильно разжались.
Он знал, что не справится. С самого начала – знал.
«Отец, помоги мне... Пожалуйста...»
Поделиться в соцсетях
2
Комментарии