Свежие записи из блогов Железный Пёс

Сегодня родился первый Апостол. Оправдывая своё сходство с гусеницами, ползущие по коридорам существа начали своё преображение. Шесть из них приближаются друг к другу вплотную и сплетаются щупальцами в тугой узел. Затем они, опираясь воронкообразными присосками один на другого, начинают медленно подниматься на задний конец тела, пока не оказываются плотно прижаты брюхом к своим соседям. Так они и замирают.

Похожее на жидкое стекло вещество поднимается по их животам, просачивается сквозь узел, свитый из щупалец, стекает по спинам и бокам вниз до самого пола. Оно покрывает их, вмуровывает в цельную стеклянную каплю, мерцающую золотистыми искорками.

Только радужные светящиеся шарики на прозрачных стебельках остаются снаружи стеклянной оболочки. Они набухают, растут, готовы лопнуть. Шарики разрываются и тонкие яркие струйки света растекаются по капле стекла. Они вьются, как сверкающие радужные змейки, сливаются со стеклом, растворяются в нём, окрашивая прозрачную оболочку в тысячи цветов и оттенков. В конечном итоге, бесчисленные цвета смешиваются в единственный молочно-белый и капля застывает посреди коридора, похожая на яйцо с блуждающими по нему золотистыми искорками.

Созрев, капля начинает плавится. Она растекается белоснежной лужей, что, в свою очередь, начинает собираться обратно, но уже в совсем иную форму. Форму человека.

Человеческая форма сначала становится на колени. Затем она медленно распрямляется и встаёт на ноги. Её телосложение неотличимо от человеческого. Более того, эта форма в точности повторяет меня, за исключением того, что словно бы вылеплена из белого прозрачного фарфора. Под его поверхностью видны непрерывно вращающиеся накладывающиеся друг на друга спирали разноцветных нитей, поверх которых пляшут всполохи золотого света.

Я всматриваюсь в белоснежную фарфоровую маску своего лица напротив, пытаясь уловить некий намёк на человечность, но безуспешно. Маска смотрит на меня. Под ней водоворот многоцветных нитей. Другая подвижная часть её – глаза. Две красочные космические туманности, бурлящие ураганами вселенской мощи, с тремя вращающимися чёрными зрачками.

Я поднимаю правую руку в приветственном жесте. Человеческая форма – тоже. Я вопросительно наклоняю голову. Форма повторяет моё движение. После этого она начинает двигаться самостоятельно.

Человеческая форма раскидывает руки в стороны, словно стремясь обнять весь мир, и выгибается назад. Я вновь чувствую давление и изнутри, и снаружи. Нити выбрасываются из отверстий в моей коже, тянутся к покрывающим всё вокруг калейдоскопическим фрактальным узорам, сплетаются с ними. Они натягиваются, придавая и обездвиживая меня в той же позе, которую приняла форма передо мной.

Космические туманности в глазах человеческой формы извергаются наружу. Их неземное сияние обволакивает нас обоих, уносит за пределы земного мира. Остаются только сияние Вселенной и вращающиеся с бешеной скоростью два трио сближающихся зрачков.

Столб в вертикальной инкубаторной трубе распался на мириады отдельных многоцветных жгутов, осевших на стены исполинским пёстрым занавесом, ниспадающим к центру трубы, где оно сходится в одной точке, куда теперь, как мне кажется, сходится всё сущее – сидящей скрестив ноги фигуре Хозяина Зала Плесени. Теперь это новый Зал. Зал всегда там, где его Хозяин.

Оставшиеся от столба ниспадающие жгуты покрыты густым сплетением стекловидных волокон, натянутых неторопливыми, но упорными гигантскими гусеницами. Они погружаются в тело Хозяина, оплетают головокружительное хитросплетение его нитей. Бегущие по ним золотые искры сияют во тьме Зала, сначала повторяя путь каждой из нитей Хозяина, заставляя его исполинскую фигуру сверкать, будто сотканную из миллиона крошечных солнц, затем разбегаются в стороны, восходят выше, уносятся сложными спиралями к исчезающему во тьме потолку.

Я стою перед ним, заворожённый танцем сверкающих вокруг звёзд.

Их свет выхватывает из темноты красочные переливы фрактальных узоров на стенах Зала. Отблески многоцветных волокон занавеса, в которых превратился распавшийся столб в центре, накладываются на узоры трепещущим фоном.

Неким непостижимым образом танец звёзд и цветов вокруг резонирует глубоко внутри моего разума и что-то меняется. Моё сознание словно выходит наружу и присоединяется к танцу бесконечных форм света.

В центре кружения звёзд и галактик всегда стоит фигура Хозяина. Свет входит и выходит из него, определяя его форму, определяя его значение. Мы кружим среди сплетений его нитей и связей – я и звёзды.

Мой спинной мозг пылает жаром тысяч галактик. Я чувствую, как он выжигает мои мысли и мою плоть. Я помню, как мне снились драконы, спящие внутри чёрных дыр. Когда-то они родились в пламени сверхновых, но вскоре нашли отдохновение в неподвижности за горизонтом событий. Теперь эти сны вытекают через мои глаза, обрастают действительностью, так же как мелкие древесные побеги, наращивают на себя кору. Драконы пробуждаются и пламя в их глазах распаляет звёзды.

Они заполонили коридоры, комнаты; ползут по стенам, потолку, по полу. Пробираются в щели и дыры между этажами, стискивая во много раз свои бесформенные склизкие тела.

Они похожи на огромных гусениц, бледно серых, грузных, медлительных. Тела их будто бурлят изнутри перекатывающимися буграми, заполненными светящимся золотом. Будто россыпь крошечных солнц, сверкающие золотистые зёрнышки всплывают к поверхности их тел и снова скрываются в тёмной глубине.

Передний конец туши существа открывается неровным тёмным провалом, похожим на след от взрыва. Оттуда, непрестанно извиваясь тянется пучок тонких длинных щупалец. Они ощупывают пространство вокруг, шарят по окружающим поверхностям, ищут что-то известное только им. Передвигаются они, опираясь на подвижные присоски, похожи на большие воронки в нижней части их обрюзгшего тела. Их причудливые волнообразные движения позволяют передвигаться повсюду, будто то пол или же потолок.

По всему телу у них растут длинные прозрачные стебельки, увенчанные шариками, заполненными радужным вихрем сияющего света. Меж стебельков они покрыты выпученными глазами, устремившими неподвижный ледяной взгляд во все стороны разом. Эти глаза не похожи на человечески или глаза любого другого животного. Три вращающихся зрачка висят в цветастом облаке космической туманности, будто трио чёрных дыр, танцующих друг вокруг друга в спиральном танце близящегося вселенского катаклизма.

Несколько их них поначалу заинтересовались моей персоной, решив изучить меня поближе. Их щупальца покрыли мою голову, оплели тело. Некоторые погрузились в мою плоть, будто пальцы в мягкую гончарную глину. Они ощупывали органы, гладили спинной мозг, пробовали на вкус кровь и лимфатическую жидкость. Затем они отпустили меня, не оставив ни следа от вторжения в моё тело. После этого они уползли прочь по своим делам и ни одно из них больше не обращало на меня никакого внимания.

Спустя некоторое время наблюдений за поведением этих неземных гусениц мне удалось заметить, что порой они начинают выделять нижней частью своего тела густую стекловидную жидкость, при засыхании превращающуюся в некий новый особый тип волокон, не похожий ни на один из оплетающий теперь всё вокруг. Эти волокна, в отличии от прочих, прямые и упругие, прозрачные, как лёд и светятся в темноте холодным сине-зелёным светом, а внутри их мчатся куда-то золотистые крапинки.