Что почитать: свежие записи из разных блогов

Записи с тэгом #Англия из разных блогов

Арабелла, блог «Архив»

Средневековый манор

VFL.RU - ваш фотохостинг

скрытый текстVFL.RU - ваш фотохостинг

VFL.RU - ваш фотохостинг

VFL.RU - ваш фотохостинг

VFL.RU - ваш фотохостинг


Эконом (steward) -Распоряжается вашим поместьем.
Бейлиф - приказчик, помощник стюарда.

Арабелла, блог «Старый замок»

По следам Айвенго... 1

Не секрет, что многие места, описанные в романе, вымышленные, хотя их местоположение на карте можно определить хотя бы приблизительно.

А вот замок Conisborough Castle (Конисбро Касл), послуживший прообразом замка Конигсбург (Coningsburgh), владению благородного Ательстана - вполне реальный.

coni

Находится в южном Йоркшире, между Ротерхемом и Донкастером. Если точнее, в 7,5 милях (12 км) к северо-востоку от Ротерхема.
Не так уж и далеко, если считать. что поместье Седрика лежит примерно в тех же краях.

И примерно столько же - 7 миль (11 км), от Ротерхема до Шеффилда (куда по указке Вамбы едва не отправились незваные гости).

скрытый текст***

Аббатство Св. Марии в Жерво (Jervaulx Abbey) - местожительство веселого приора Эймера, тоже реально.

the-long-wall-at-jervaulx

Но приору и храмовнику с их слугами добираться до Ротерхема пришлось гораздо дольше - ни много ни мало, ок. 80 миль (128 км), если только они не ехали через Йорк.

Jervaulx Abbey - одно из крупнейших цистерцианских аббатств Йоркшира, посвященное Св. Марии в 1156 г.
Топоним Жерво впервые засвидетельствован в 1145 году, где он фигурирует как Жорваль (Jorvalle), т.е. долина (реки) Уре.

***

Burton upon Trent - Бертон на Тренте, "монастырь Св. Витольда, под началом гостеприимного аббата Вальтеофа", в 9,5 милях (ок. 16 км) от Ашби, в Дербишире. А также первая остановка Седрика и Ко на пути домой в Ротервуд. От Ротерхема до Бертона - 53 мили (85 км).

L
Увы, только гравюра...

Правда, монастырь был посвящен совсем другому святому... Бенедиктинское аббатство Бертон было основано в 1002 г. эрлом Мерсии Вулфриком Спотом, считавшимся потомком короля Альфреда. Статус аббатства был официально подтвержден в 1004, когда король Этельред даровал ему хартию свободы. Первоначально аббатство было записано как монастырь Св. Бенедикта и всех святых в королевских хартиях 1008 и 1012 гг, и появилось в Книге Страшного Суда как аббатство Св. Марии лишь в 1086 г. Его посвящение Св. Модвене фактически произошло лишь в 12 в. Позже в состав аббатства вошла часовня Св. Марии.

И монастырский эль, который так нахваливал Ательстан, родич и сосед Седрика, тоже не выдумка автора. В средневековый период вода из местных колодцев использовалась монахами для приготовления эля. Качество родниковой воды, проходящей через гипсовые (меловые) пласты, обеспечивало жесткую воду, богатую сульфатами магния и кальция, которая идеально подходила для пивоварения. В 1200 г. Король Джон предоставил городу рыночную хартию, что способствовало развитию аббатства и города.

**
VFL.RU - ваш фотохостинг
А вот информации о Святом Витольде, коего герои поминают весьма часто, я сколько не искала, не нашла. Что интересно, он упоминается лишь у трех авторов: у Вальтера Скотта в "Айвенго", у Говарда Пила - автора сборника рассказов о Робин Гуде, и Шекспира - в "Короле Лире" и "Принце Джоне".
Единственное, что о нем пишут, что он защитник от зла в целом.

Saint Withold - in Christian tradition, defender against harms / The saint , of whom оnly this is known , was apparently a protector from harms in general.

Есть предположение, что это одно из написаний St. Vitalis (Св. Виталиса), или St. Swithune (Св. Свитуна / Суизуна)...
Но Виталис - "итальянский" святой, тогда как Свитун - англо-саксонский... Но так или иначе, ясности нет.

***
Knight Templar and Knight Hospitaller
he Knights Templar and Knights Hospitaller

Прецептории тамплиеров тоже имелись в Йоркшире, и даже не одна: Temple Newsam, (истор. Temple Newsham), Temple Cowton, Faxfleet Preceptory, Westerdale, Foulbridge, Wetherby and Weedley.

А также Temple Hirst, руины которого, возможно, и послужили прообразом прецептории Темплстоу (Templestowe).
Расположен на дороге между Йорком и Донкастером - в 22 милях / 36 км к северу от Донкастера, или столько же к югу от Йорка.
Тамплиеры получили Темпл-хирст от Ральфа и Уильяма Гастингсов в 1152 г, и предположительно в 1155 г. дар был подтвержден Генри де Лейси. Сама же прецептория была основана, по видимому, в 1160, когда Robert Pirou был назван прецептором Темпл-хирста.

***

А еще я нашла вот такую прелесть (картинка очень большая).


Арабелла, блог «Архив»

Определитель святых

Зачем святым атрибуты

К позднему Средневековью множество европейских святых обзавелись индивидуальными атрибутами. Словно гербы, они позволяли идентифицировать своих владельцев в длинных рядах заступников, которые выстраивались вокруг порталов готических соборов или смотрели на прихожан с золоченых алтарных образов. Атрибуты заменяли подписи (или дополняли их), и не просто помогали узнать святого, а напоминали об обстоятельствах его мученической смерти, главных чудесах, целительской специализации или духовных дарах. Это были не просто подписи, а своего рода визитные карточки, представлявшие святого зрителю.

скрытый текстПри этом атрибуты никогда не распределялись централизованно и не фиксировались в каких-либо кодексах (наподобие гербовников). Они варьировались от страны к стране; у одного святого могло быть множество разных атрибутов, а одни и те же атрибуты (книги, лилии, звезды, не говоря уже об орудиях пыток) принадлежали разным святым. Это была живая система, где легенды приводили к появлению новых символов, а символы порой порождали легенды, призванные объяснить, что они означают и как появились.

Само собой, не нужно думать, что, изображая того или иного святого, средневековые мастера обязательно вручали ему атрибут (в одних регионах или мастерских такие «визитные карточки» применялись почти повсеместно, другие использовали их лишь время от времени), или что без помощи атрибутов святых было не отличить. Не менее, а то и более значимыми оставались различия в чертах лица, прическах (например, святого Павла привыкли представлять с лысиной), одеждах (святой Иоанн Креститель часто облачен в шкуры) и т. д. Да и подписи — под или над фигурами, на нимбах, на свитках и т. п. — со счета списывать не стоит. Однако хотя атрибуты и не были единственным опознавательным знаком святых, в позднее Средневековье они были одним из важных инструментов, помогавших сориентироваться в разветвленной церковной иконографии.

История атрибутов

Хотя изображения святых стали почитать еще в поздней Античности, в течение долгих веков они обходились без индивидуальных атрибутов и идентифицировались с помощью подписей. Раньше всего в иконографии появились атрибуты, которые ассоциировались не с конкретными святыми, а с типами святости — с апостолами, мучениками, исповедниками и т. д. Мучеников изображали с пальмовой ветвью, символом духовной победы, и/или в короне, которая олицетворяла их небесную награду; апостолов, евангелистов, учителей церкви, основателей монашеских орденов и прочих церковных интеллектуалов — с книгой; дев — с лилией, символизировавшей их чистоту. Основатели церквей и монастырей часто держали в руках их миниатюрные копии. Кроме того, даже на изображениях Царствия Небесного святые, выстроившиеся вокруг Творца, сохраняли атрибуты своего земного достоинства. Святых пап можно было узнать по их тиаре; епископов — по митре и посоху; диаконов — по далматику и т. д. (позже появилось также различение святых монахов по цветам их ряс: бенедиктинцы изображались в черной, цистерцианцы — в белой, францисканцы — в коричневой, подпоясанной веревкой, и т. д.).

Если не считать древних символов евангелистов, ключей святого Петра, агнца святой Агнессы и еще нескольких знаков, индивидуальные атрибуты возникли в западной иконографии намного позже — в XII веке, а действительно охватили весь культ святых в XIII–XV веках. Историки долго считали, что они появились в XIII веке в скульптурном убранстве великих готических соборов Франции — Шартра, Амьена и др. — и требовались, чтобы идентифицировать огромные фигуры святых в ситуации, когда подписи оказывались неудобны (их было плохо видно, а большая часть прихожан были неграмотны). Однако на самом деле личные атрибуты святых стали использоваться чуть раньше, и не только в архитектуре, но и на миниатюрах молитвенников и псалтирей.

Как в монументальной скульптуре, так и на страницах рукописей верующий (особенно не столь подкованный в духовных делах или вовсе невежественный мирянин) должен был легко узнавать своих небесных заступников и отличать защитников утопающих от целителей, покровителей узников — от патронов ремесел. Чем сложнее и разветвленней становился культ святых и чем больше Церковь стремилась охватить своей проповедью массы мирян, тем дидактичней было церковное искусство и тем большую роль в иконографии святых получали их атрибуты.

Среди них были предметы или фигуры, напоминавшие важные эпизоды из жития святого (башня, в которой была заточена святая Варвара, или фонарь святой Гудулы, который пытался потушить дьявол); инструменты мучений (раскаленные решетки, ножи, клещи) или органы, которые им подвергались (глаза святой Луции, груди святой Агаты, голова святого Дионисия); враги, которых святой поверг, или люди, которых он облагодетельствовал или исцелил; фигуры-«омонимы», созвучные имени святого (агнец святой Агнессы) и многое другое. Порой атрибуты изображались в натуральную величину (олень, стоящий рядом со святым Евстафием или разбитое пыточное колесо у ног святой Екатерины), порой — крошечными, словно игрушки.

В XV веке фламандские художники (Ян Ван Эйк, Робер Кампен и др.), изображая небесных патронов, стали все чаще «маскировать» их атрибуты, преподнося их не как условный знак, а как часть пейзажа или интерьера. Башня святой Варвары оказывалась не у нее в руках, а где-то вдали, на круче; лилия, символизировавшая чистоту и девство Богоматери, ставилась в вазу и т. д. Атрибуты, не исчезая, получали реалистичное (порой — бытовое) обоснование.


Подробно и с картинками здесь

Шано, блог «Ономастикон»

* * *

Самые популярные имена

 

Топ-10 английских мужских имен начала XIII века:

 

1. Уильям (William)

2. Джон (John)

3. Ричард (Richard)

4. Роберт (Robert)

5. Генри (Henry)

6. Ральф (Ralph)

7. Томас (Thomas)

8. Уолтер (Walter)

9. Роджер (Roger)

10. Хью (Hugh)

 

Топ-10 английских женских имен начала XIII века:

 

1. Алиса (Alice)

2. Матильда (Matilda)

3. Агнес (Agnes)

4. Маргарет (Margaret)

5. Джоан (Joan)

6. Изабелла (Isabella)

7. Эмма (Emma)

8. Беатрис (Beatrice)

9. Мейбл (Mabel)

10. Сесилия (Cecilia) http://www.infox.ru/science/past/2011/04/27/most_common_names.phtml

Арабелла, блог «Старый замок»

Соколиная охота в средние века

Никто точно не знает, где и когда люди начали использовать обученных хищников для охоты за пищей, но теория говорит, что он, вероятно, появился у кочевников в азиатских степях около 2000-1600 гг. до н. э., откуда он распространился на восток в Китай и на запад в Аравию, Персию и Европу. Первое упоминание о том, что люди использовали хищных птиц для охоты, относится к ассирийскому барельефу, датированному началом VII века до н. э.

скрытый текстСчитается, что с ростом торговли соколиная охота достигла Средиземноморья около 400 г. н. э., где пожилой автор рассказал о своем юношеском желании иметь “быструю собаку и великолепного ястреба”.
Германские племена освоили ее примерно в шестом веке н. э., а к 875 г. н. э. он стал широко известен в Западной Европе и саксонской Англии.
Первым задокументированным английским сокольничим был саксонский король Кента Этельберт II (умер в 762 году), за которым в IX веке последовали Альфред Великий и Ательстан.

Существует несколько письменных источников о соколиной охоте в период до Средневековья, но уже около 1000 года стали появляться большие объемы искусства и литературы. Помимо того, что они были охотничьими птицами, соколы были символами власти, силы и превосходства и нашли свое место в гербе, знаменах и гобеленах. Знаменитый Гобелен Байе является одним из наиболее хорошо сохранившихся современных источников. Первые 10-15 метров вышивки посвящены соколиной охоте Гарольда Годвинсона.

Ограничения на охоту во времена англо-саксов еще не были сформированы. Каждый мог выдрессировать сокола и охотиться с ним на еще не
обжитых пространствах британских островов. Но с приходом норманнов, когда земля стала все больше попадать в частные владения, правила соколиной охоты стали регламентироваться. Для простолюдинов они ужесточились. Именно тогда охота стала сферой интересов правящих классов. Ей обучались с детства. Более того, сыновья дворян, не освоивших в должной мере этого искусства, могли прослыть невеждами, а их образование считалось неполным. Среди королей она и вовсе была частью этикета.

Конечно, высшее дворянство не тратило свое время на обучение птиц самостоятельно. У них часто были десятки сокольничих, нанятых в различных местах, чтобы обучать и поддерживать их здоровье. Такие наемные сокольничие сопровождали своих хозяев как в дипломатических миссиях, так и в военных кампаниях, кратких и продолжительных, местных и иностранных, независимо от уровня неудобств и расходов.

Пик интереса к соколиной охоте пришелся на период с 500 по 1600 год. Он стал строго регламентированным, почитаемым и популярным видом
развлечения почти среди всех социальных классов Европы. В Западной Европе и Великобритании соколиная охота вышла за рамки королевской забавы или была вынужденной практикой.
Вместо этого ее популярность стала тем, что социологи назвали бы "модой" или "прихотью", превратившись в символ статуса в средневековом обществе. От этого развлечения не оставалось в стороне и духовенство. Папа Лев X был страстным сокольничим охотником, который часто ездил на охоту со своими птицами. В некоторых религиозных орденах птиц брали даже на богослужения, так что монахини (из тех, кто редко появлялся без сокола на запястье), получали за это выговор от епископов, которые жаловались что подобная блажь мешает проводить литургию.

До Нормандского завоевания для соколиной охоты использовали в основном, местные виды ловчих птиц, но после 1066 года в Англию были ввезены другие, — такие, как кречет и новый подвид сапсана, и в течение следующих шести столетий популярность соколиной охоты неуклонно
росла. Вскоре почти все, от булочника до короля, стали держать соколов.
Средний горожанин, как правило, держал птиц попроще, менее приспособленных для охоты, таких как перепелятники и тетеревятники.
Птиц оберегали, выменивали на драгоценности, а любимчики заносились на фамильный герб.

"Длиннокрылые ястребы", или, точнее, соколы, такие как кречеты и сапсаны, были привилегией знати, потому как лучше подходили для соколиной охоты, и казались средневековому англичанину более благородными, чем другие виды.

В своде правил Book of Saint Albans (or Boke of Seynt Albans) - "Книга о соколах, охоте и владении оружием" (и-ва Сент-Олбанс), напечатанной в 1486 г., были определены отдельные виды птиц, которые предназначались для того или иного сословия. Первая классификация пернатых хищников появилась в Шотландии.

Так, королю полагалось охотиться с кречетом, принцу - с сапсаном, простолюдины не могли иметь птицу "дороже", чем пустельга.

Король: Gyr falcon - кречет (самец и самка)
Принц: Peregrine Falcon - сапсан (самка)
Герцог: Rock Falcon (subspecies of Peregrine) - скальный сокол (подвид сапсана)
Граф: Tiercel Peregrine Falcon (male) - сапсан (самец)
Барон: Bastarde Hawk - канюк
Рыцарь: Saker - балобан
Оруженосец, сквайр: Lanner - средиземноморский сокол (использовались преимущественно во Франции и Испании).
Леди: Female Merlin - дербник (самка)
Йомен: Goshawk or Hobby - ястреб-тетеревятник или чеглок
Священник: Female Sparrow hawk - ястреб-перепелятник (самка)
Младшие клирики: Male Sparrow hawk - ястреб-перепелятник (самец)
Простолюдины, пажи, слуги, дети: Kestrel - пустельга

Короли - сокольничие

Альфред Великий написал трактат о соколиной охоте.
Карл Великий считал, что все дворяне должны быть обучены искусству соколиной охоты.
Короли Ричард ЛС и Филипп-Август - брали своих птиц с собой в крестовый поход.

Человеком, которого многие считали величайшим любителем соколиной охоты всех времен, был
Фридрих II Гогенштауфен, император Священной Римской империи, король Сицилии и Иерусалима. Его книга "De Art Venandi Cum Avibus" (Искусство охоты с соколами), на написание которой ушло более 30 лет, была одной из первых научных работ по анатомии птиц, сделав его одним из основоположников орнитологии. Он также ввел арабский обычай надевать на соколов капюшоны, чтобы они были спокойны во время тренировок. Однажды он проиграл важную военную кампанию, потому что решил пойти на охоту вместо того, чтобы продолжать осаду крепости.

Ричард III создал первый в Британии питомник, где разводили и продавали лучших ловчих птиц.
Правда, позже Генрих VIII превратил его детище в конюшни, поскольку больше всего любил верховую езду.

Мария Шотландская, заключенная под стражу в замке Татбери, выходила за ворота тюрьмы лишь по особому поводу. Ей было позволено вместе с
сэром Ральфом Садлером несколько часов поохотиться со своими любимыми мерлинами. Это продолжалось до тех пор, пока Елизавета I не отменила для пленницы последнюю королевскую забаву.

Соколы настолько высоко ценились, что порой стоили больше, чем их вес в золоте, — когда использовались вместо монет в качестве выкупа.
Так, во время одного из крестовых походов в конце XIV века, Османский Султан Баязид захватил в плен сына Филиппа Смелого, герцога Бургундского. Отказавшись от предложенного выкупа в 200 000 золотых дукатов, султан пожелал и получил двенадцать белых кречетов, и украшенную драгоценными камнями перчатку от французского короля Карла VI.

Птицы также использовались как подношения мира. В 1276 году король Норвегии послал Эдуарду I восемь серых и трех белых кречетов в знак мира. Спустя триста лет, в 1552 году, царь Иван IV и королева Мария I обменялись кречетом и парой львов после того, как Россия и Англия установили дипломатические отношения.

Соколы были настолько важны в Англии, что там были созданы первые законы, направленные на защиту хищных птиц. Наказания за причинение вреда соколам часто были очень строгими. Во всех обществах, где была популярна соколиная охота, причинение вреда птицам, их гнездам, яйцам, только что вылупившимся птенцам рассматривалось как преступление, с соответствующими наказаниями.

Наказание за похищение обученных птиц также было суровым. В 14 веке епископ Илийский за кражу своих соколов, оставленных в церкви монастыря, отлучил воров от церкви.

Лучшими птицами считались соколы из Скандинавии. Окраска кречета варьировалась от серого в Скандинавии, особенно в Норвегии, до более светлого оттенка в Исландии и почти белого с черными отметинами в Гренландии. Соколы из Исландии и Гренландии отправлялись в королевские конюшни Норвегии и Дании, а оттуда их продавали торговой компании в Любеке на севере Германии, а затем переправляли через Альпы в Венецию, а оттуда в Александрию, Багдад и Константинополь.

Исландский Кречет уже в 1100-1220 годах экспортировался ко дворам Европы. Доставлять соколов домой из Исландии было довольно хлопотно, и людям приходилось преодолевать несколько сотен километров по примитивным дорогам. Многие птицы погибали во время этих долгих странствий, несмотря на самый лучший уход. Кроме того, на корабле должно было быть достаточно еды для соколов на обратном пути. Счет показывает, что 10 Соколов в течение 3 месяцев съедают 200 килограммов мяса, которое должно было быть постным и самого лучшего качества.

Соколов также отлавливали на открытых болотах Валкенсварда, в Голландии, где каждый год миллионы перелетных птиц останавливались на своем пути на юг, сопровождаемые соколами. Все средние века соколов ловили и обучали здесь для знати Европы.

Осенью рыцари и сокольничие со дворов всех феодальных лордов и королей собирались на оживленные средневековые аукционы, торгуясь друг с другом за лучшую из пойманных в тот год птиц. Деревня обладала монополией на рынке соколиной охоты вплоть до смерти последнего из знаменитой семьи Молленов сокольничих в 1937 году, что фактически привело к остановке Соколиного бизнеса в Европе. Любопытно, что на английских пустошах птицы могли быть пойманы с такой же легкостью, но никто не верил, что это возможно, и не пытался это сделать.

Соколиная охота была дорогой. В дополнение к первоначальной высокой цене, поддержание здоровья птицы тоже обходилось недешево. Также им требовалось сложное жилье, просторная клетка / вольер, известная как мьюз; насест, обитый толстой, мягкой ворсистой тканью (использовались вадмаль или фриз); кроме того, необходимые аксессуары, такие как капюшоны, ремни, колокольчики, и приманки, с которыми птицы были обучены. Поскольку птицам позволялось съесть лишь несколько лучших кусочков добычи, захваченной во время охоты, сокольничие были обязаны ежедневно кормить птиц сбалансированным кормом.

А стоили птицы и правда, дорого.

Так, в англо-саксонской Англии

Peregrin falcon - сапсан, оценивался в 1 фунт (372 гр.серебра), примерно столько же, сколько и хорошая лошадь.
Sparrow hawk - перепелятник - 24 денье / пенса (37 г серебра), примерно как две овцы.

(c) Ян Мортимер (Путеводитель по Средневековой Англии)

В описи имущества богатого купца, в 1383 г., значится:
Два ястреба (Hawk) и один "благородный" сокол - Falcon (genle) - 10 фунтов за всех.

Даже если считать, что цена ястреба к тому времени возросла, и птица оценивалась лишь вдвое дешевле сокола, в любом случае, обученный сапсан стоил уже около 5 фунтов. Т.е, стоимость 3 лошадей, или заработок умелого ремесленника или торговца за 8 месяцев.

(c) Robin S. Oggins "Kings and their hawks. Falconry in Medieval England":

Кречет оценивался в 8 ф. 13 ш. 4 п.;, но из 23 зарегистрированных оплат за кречетов семь стоили 5 фунтов или больше, а еще восемь около двух и больше.
Самой высокой зафиксированной ценой во время правления Генриха II, - 12 ф. 6ш. 8п., за четырех кречетов, посланных в подарок Барбароссе. Два белых кречета были куплены за 4 ф. 13 ш. 8 д., в то время как семь других оценивались в 1 ф. каждый, а два сокола (сапсана) были куплены за 26 ш. 8п., и 33 ш. 4.п. соответственно.
Цены на ястребов варьировались от 12 ш. до 2 ф. 13 ш. 4 п.
Самой высокой ценой, уплаченной за тетеревятника, было 10 ф.

(К слову, в 1242 году, 20 фунтов были ежегодным минимальным доходом с фригольда, при котором человека могли обязать стать рыцарем).

Скорость - это сильная сторона сокола. Если бы хищные птицы были самолетами, то орлы, канюки, коршуны были бы планерами, а соколы - реактивными самолетами. Оценки максимальной скорости пикирования сокола достигают 273 миль в час (440 км/ч), основанные на анализе видеозаписей полного вертикального пикирования птицы, сделанных военно-морской исследовательской лабораторией в Англии во время Второй мировой войны. Большинство биологов, однако, оценивают максимальную скорость сокола в 150-200 миль в час ( 240-320 км/ч), что все еще быстрее, чем любого другого животного на земле.

Арабелла, блог «Старый замок»

Средневековые паломнические маршруты в Европе

m3QygHxgeT0
(превью)

Via Francigena - Дорога франков — вторая по популярности после пути св. Иакова паломническая дорога средневековой Европы. По ней жители Англии и Франции следовали в Рим, а итальянцы — на север, в Кентербери. При движении в северном направлении она называлась дорогой франков (лат. Via Francigena), а при движении на юг — дорогой римлян (лат. Via Romea).

скрытый текстПервые свидетельства о существовании паломнического пути из Италии во Францию и обратно (Iter Francorum) датируются 870-ми годами. В конце X века по этой дороге проследовал из Кентербери в Рим архиепископ Сигерих Серьёзный, оставивший описание своего маршрута.

В классическом варианте дорога проходила через Витербо, Сиену, Лукку, Луниджиану, Павию, Иврею, Большой Сен-Бернар, Лозанну, Безансон, Реймс, Аррас, Теруанн и Кале, однако не исключались и другие маршруты.

Via Hierosolymitana, или Iter Hierosolymitanum - путь в Иерусалим.

Via Teutonica - дорога в Рим через тевтонские (германские) земли

Via Ungaresca - через Венгрию

Valico montano - горный перевал

Cammino di Santiago - Путь Святого Иакова

Самый важный участок пути начинается на юге Франции, идет через Пиренеи (через перевалы Ронсеваль или Сомпорт).
Сходящиеся к перевалам маршруты на территории Франции:

Тулузская дорога (Via Tolosana) — начиналась на востоке и шла через Сен-Жиль, Сен-Гильем-ле-Дезер и Тулузу.
Поденская (Via Podensis) — почти параллельна предыдущей, начиналась в Ле-Пюи и проходила через Конк и Муасак.
Лиможская (Via Lemovicensis) — начиналась в Везле, проходила через Лимож и Перигё и соединялась с Поденской в Ронсенвале.
Турская (Via Turonensis) — шла от Ла-Манша, через Тур, Пуатье, Сент и Бордо.

Арабелла, блог «Старый замок»

Котики...

Есть любопытнейшая книга Кетлин Уокер-Мейкл «Средневековые коты», которая рассказывает об их изображении в средневековых манускриптах.

Оказывается, котиков любили уже тогда и изображали очень часто, причем не только в бестиариях, т.е. в книгах о животных, где изображения котов не просто уместны, а необходимы, но и в текстах богословских, литургических и романтических. Иногда такие изображения не преследуют никакой цели, кроме развлечения читателя. Иногда они несут аллегорическую нагрузку – кот, играющий с мышью, символизирует Врага, играющего с человеческой душой.

Коты изображались как в естественном виде - охотящимися на мышей и змей, играющих с нитками или шипящих на собак, так и в шуточном - мыши используют котов как коней или штурмуют кошачьи замки. И даже в "очеловеченном" виде - с луком, или читающим проповеди или играющим на музыкальных инструментах.

 

VFL.RU - ваш фотохостинг VFL.RU - ваш фотохостинг VFL.RU - ваш фотохостинг VFL.RU - ваш фотохостинг VFL.RU - ваш фотохостинг VFL.RU - ваш фотохостинг

 

 

Шано, блог «Ономастикон»

* * *

Лондон принадлежит к числу тех немногих мировых столиц, жители которых не знают, что означает название их города.

 

 

 

Проблема эта довольно любопытна. В научных изданиях и на Интернет-сайтах можно прочитать самые разнообразные толкования названия английской столицы. Начнем с самых фантастических. Кое-кто, например, считает, что топоним «Лондон» происходит от названия кельтского племени лондинов. Загвоздка, однако в том, что о существовании такого племени наука ничего не знает.

 

Осетины расскажут вам, что название Лондону дали их предки аланы, и означает оно по-осетински «тихая вода» (тихий Дон, так сказать). Аланы действительно хорошо погуляли по Европе во время Великого переселения народов, вот только случилось это спустя 4 века после основания Лондона.

 

Теперь от филологической экзотики перейдем к тем версиям, которые претендуют на строгую научность. Их, собственно, три.

 

Первая из них связывает древнеримское название Лондона — Лондиниум – с личным латинским именем Лондин («неистовый»;). Стало быть, Лондон — это «город Лондина» (возможно, по имени римского военачальника, впервые разбившего на этом месте лагерь).

 

Сторонники второй версии производят топоним от латинского слова Lond (Лонд), что означает «Дикое (заросшее лесом) место».

 

И, наконец, многие ученые отстаивают кельтское происхождение названия Лондона. Однако и среди них нет согласия. Одни думают, что оно образовалось от кельтского Lon dun «укрепление на возвышенности», другие — от Lin Dun — «крепость на реке».

 

Договориться между собой ученым мужам мешает недостаток археологических материалов, из-за чего до сих пор нельзя сказать с полной уверенностью, кто же основал Лондон — римляне или кельты.

 

Такой вот загадочный городишко. http://sergeytsvetkov.livejournal.com/566884.html

Арабелла, блог «Архив»

Бытовая алхимия в средние века

Немного из истории перегонных кубов

Дистилляция (она же перегонка) - процесс, при котором жидкость испаряется при нагревании, и образовавшийся пар конденсируется на холодной части сосуда, называемой холодильником. Состав конденсата определяется температурой кипения веществ, входящих в состав сырья, что позволяет отделять более летучие соединения от менее летучих.

скрытый текстСпособ крайне прост и потому известен очень давно - первые глиняные сосуды, которые предположительно могли бы применяться для дистилляции, появляются еще в Междуречье (находка в городище Тепе-Гавра, 3500 лет до н.э.). Находка представляет собой широкий круглодонный сосуд с желобом по верхнему краю. Однако, стоит признать, далеко не все исследователи соглашаются с интерпретацией этой глиняной чаши как части перегонного куба.

В Средние века и Новое время дистилляционные кубы в основном изготавливались из стекла; существуют также упоминания о дистилляторах, сделанных из олова и серебра. В археологии металлические предметы, правда, не сохранились - скорее всего, были переделаны еще своими хозяевами в что-то более им нужное. А вот глиняные сосуды обнаруживаются хоть и реже стеклянных, но все же довольно часто. Что интересно, их находят не в алхимических лабораториях или аптекарских лавках, а в замках, винокурнях и богатых домах. Изготовить простейший перегонный куб из глины не составляет особой сложности, но при этом аламбик весьма полезная в хозяйстве вещь - это и перегонка алкоголя, и получение эфирных масел, в том числе их водной суспензии (гидролатов).

Глиняные перегонные кубы состоят из двух частей - базы, в которой вода (или спиртосодержащее сырье) нагревается, и непосредственно аламбика, на внутренней части которого собирается дистиллят.Самая старая находка подобного типа в Европе была обнаружена в Базеле и датируется второй половиной XIII века. Она представляет собой широкий глиняный сосуд-базу, по верхней кромке которой проходил желоб. При нагревании дистиллят конденсировался на куполообразной крышке, стекал в упомянутый желоб и собирался через специальный носик - трубку, соединенную с желобом.

VFL.RU - ваш фотохостинг

Недостаток такого устройства в том, что носик и желоб находятся в "горячей" зоне, то есть, нагреваются вместе с базой, и потому значительная часть дистиллята теряется. Чуть позже технология была усовершенствована, и носик с желобом переехал непосредственно на аламбик.

Аламбики вполне успешно могут применяться для перегонки алкоголя — эксперименты с подобного рода устройствами показали возможность получать дистиллят с концентрацией этилового спирта до 22%.

Еще одно крайне важное и древнее применение процесса дистилляции - это получение гидролатов, или ароматных вод. К примеру, гидролат розы, розовая вода (ottre de rose), известен по персидским источникам еще с IX века. В Европе популярность ароматных вод (в первую очередь в медицине) связана с именем известного врача алхимика Арнольда из Виллановы.

Гидролаты представляют собой раствор эфирных масел в дистиллированной воде, получаемый путем паровой дистилляции - перегонки эфирных масел вместе с водяным паром. Иногда, для увеличения концентрации эфирных масел, проводили повторную дистилляцию (когобацию). Гидролат можно получить из практически любого сырья, содержащего эфирные масла - розы, розмарина, гвоздики, лимона, если упомянуть только самые распространенные.

В ходе процесса важно, чтобы сырье не оказывалось в кипящей воде, иначе при длительном нагревании входящие в состав эфирные масла разрушаются, и качество воды заметно снижается. Для этого в современных аппаратах для паровой дистилляции существуют специальные решетки, на которое выкладывают сырье. Мы же использовали льняную ткань, которая неплохо фиксируется за счет веса аламбика. При этом, гидролаты достаточно стойкие и хорошо хранятся в прохладном месте. Но им требуется время, до недели и больше, чтобы набрать силу - например, гидролат розы поначалу имеет неприятный "варёный" запах, который затем полностью исчезает.

Применение ароматных вод не ограничивалось парфюмерией и изготовлением косметических средств. Множество лечебных средств изготавливались на основе гидролатов, ароматные воды входили в состав кулинарных рецептов.

Вероятно, способы перегонки в домашнем хозяйстве и алхимии развивалось параллельно. В алхимическом искусстве дистилляция являлась ключевым процессом, олицетворявшим высвобождение подвижной эссенции из телесного заключения, и конденсации ее в очищенном, сконцентрированном виде. В то же время, перегонка широко применялась в обыденной жизни, и, хотя и обладала неким магическим ореолом, служила сугубо мирским целям.

VFL.RU - ваш фотохостинг



Получение ароматных вод.

Ароматные воды, или гидролаты, с самого начала их открытия (а первые сообщения о розовой воде, появляется в арабских источниках еще в девятом веке), широко применялись и в медицине, и в кулинарии, и в косметологии.

Гидролаты представляют собой растворенные в дистиллированной воде эфирные масла растений, главный способ получения - паровая дистилляция. И сегодня мы посмотрим, как это выглядит вживую.

скрытый текстИтак, для начала нам нужно измельчить сырье - пусть это будут сушеные листья лаванды. Состав гидролата, полученного из сухого и свежего сырья, различается, но в данный момент это не имеет значения.

Полученные материал выкладываем на чистую льняную тряпочку. Сырье не должно кипятиться в воде - от этого состав меняется, терпеновые соединения (которые и составляют основу эфирных масел) деградируют, и на выходе мы получим что-то невразумительное.

В базу наливаем воду. Ее предпочтительнее налить уже горячей, потому что нагреть ее в глиняном сосуде дело долгое и муторное.

И кстати, может возникнуть вопрос, а точно ли вот эта глиняная бандура использовалась для получения именно гидролатов - ведь такой штуке можно найти множество применений. Например, на стенках найденных в одном из средневековых монастырей в Англии были обнаружены следы мышьяка и ртути - свидетельство того, что их использовали для приготовления каких-то лекарственных препаратов. Или их могли применять для получения неорганических кислот - известны подобные способы получения азотной и серной кислоты.

Ответ на этот вопрос есть. В манускрипте XIV века представлены известные на тот момент варианты аламбиков с подписью, для чего они чаще всего применялись. Похожий вариант как раз и применялся для дистилляции ароматных вод. Вот он:

VFL.RU - ваш фотохостинг
Kurzmann P. Ein Manuskript mit Zeichungen und Benennungen alchemistische Geräte aus dem 14. Jahrhundert

Но мы возвращаемся к нашему процессу. Сырье выложено на тряпочку, тряпочка аккуратно уложена сверху базы и сверху накрыто аламбиком. Готово!

Следующая стадия - перегонка. Ставить непосредственно в огонь глиняную базу страшновато, но испытания с углями показали, что получается вполне достойно.

Но все же, чаще в этой цели использовалась либо водяная баня, либо нагретый песок.

VFL.RU - ваш фотохостинг VFL.RU - ваш фотохостинг VFL.RU - ваш фотохостинг VFL.RU - ваш фотохостинг

В сборнике рецептов начала XVII века, например, при приготовлении Aqua Imperialis (представляет собой продукт водяной перегонки более 10 видов компонентов - цедры лимона, апельсина, корней ириса, лаванды, розы и прочая, прочая) - подчеркнуто, что дистиллировать необходимо именно на бане, а не в песке. Видимо, песок давал более высокую температуру, что негативно сказывалось на конечном результате.

В качестве приемника использовались специальные сосуды с узким горлышком. В идеале, место соединения должно быть герметично замазано лутом - смесью глиной с песком, для того, чтобы не терять ценный продукт. Но я не использую, и в процессе дистилляции на кухне стоит душистый аромат.

Выход гидролата не очень большой. Я проверяю каждые минут пятнадцать-двадцать, есть ли еще запах от сырья, если его уже нет - то сырье необходимо заменить. И из одной такой итерации получается примерно миллилитров 100-200 жидкости.

Полученный гидролат может иметь вид мутной жидкости, на дне которой, после стояния, собираются видимые капли масла (особенно это заметно при получении гидролата гвоздики (специи, не цветов). Но в большинстве случаев - это прозрачная, или чуть мутная жидкость с ярко выраженным запахом.

Гидролаты должны настояться. Обычно, чтобы набрать полный запах, им нужно несколько дней. Хранятся долго, при низкой температуре.Например, в книге о дистилляции весьма известного Иеронима Бруншвейга (Heironymus Brunschweig, Liber de arte distillandi, дата публикации - 1500 год) сказано, что розовая вода может храниться несколько лет, но при этом ее свойства меняются. Первый год она имеет свойства холодные, затем два-три года - горячие, затем - снова холодные.

Исходники
Здесь и Здесь

Арабелла, блог «Старый замок»

Женщины в средневековом Лондоне

Взято Отсюда

Если мы хотим уяснить себе юридическое положение жительниц средневекового Лондона, нужно представить в целом жизнь женщин в рамках средневекового законодательства. Вольности и обычаи Лондона, даровавшие определенные привилегии живущим в городе мужчинам, сходным образом раздвигали границы закона применительно к женщинам. С точки зрения общего права первой половины XIII века, мужчина и женщина, вступив в брак, становились «едина плоть» - не в том смысле, что семейная чета представляла собой как бы «составного» человека, а в том, что юридически жена сливалась с мужем. Она принимала его имя и переставала быть отдельным юридическим лицом, разумеется, с некоторыми вариациями, в зависимости от того, шла ли речь о недвижимом или движимом имуществе. Английское законодательство по очевидным причинам больше волновала недвижимость (земля), чем движимое имущество, поскольку земля была основным источником богатства и статуса. Жена не могла предъявлять притязаний на земельные владения супруга при его жизни, однако закон гарантировал ей «вдовью долю» - треть мужних владений, которую она получала в пожизненное пользование.

скрытый текстВ XIV-XV вв. развилась другая практика: перед заключением брака родители жениха и невесты нередко сообща приобретали недвижимость, которую передавали в совместное владение молодой чете. Эта земля должна была достаться женщине в случае смерти мужа, вместо вдовьей доли, а затем перейти к детям. Вдова, в свою очередь, могла отказаться и потребовать традиционную вдовью долю. Кроме того, у женщины могли быть свои земельные владения, доставшиеся ей в приданое от родителей или по наследству. Теоретически муж не мог распоряжаться недвижимым имуществом жены без ее согласия, хотя на практике такое случалось нередко. Таким образом, закон давал женщине некоторую свободу действий: она не могла действовать независимо от мужа и не имела власти над его владениями, однако могла после его смерти потребовать треть. В отношении своих владений она сохраняла, как минимум, право вето и вновь получала полный контроль над ними, если становилась вдовой.
Но в отношении движимого имущества положение замужней женщины было довольно безрадостно. Закон считал разные домашние пожитки слишком малоценными и непрочными, чтобы уделять им особое внимание (что в случае зажиточных купеческих или ремесленных семей, конечно, было несправедливо). После заключения брака все движимое имущество жены переходило мужу, который мог распоряжаться им, как вздумается, а равно и вещами, которые доставались жене в браке (например, по наследству от родственников).
Но даже если муж имел право свободно распоряжаться семейным имуществом при жизни, после его смерти все оно делилось на три части: одна треть отходила вдове, другая детям, а третью надлежало употребить по воле завещателя, обычно во спасение души. Если детей не было, вдова получала половину имущества. Этот обычай (legitim) существовал в Англии до начала XV века, хотя и с разными оговорками.
Отразилось это и в практике составления завещаний: учитывая все вышесказанное, завещательница могла распорядиться своим имуществом лишь с согласия мужа. Вопрос, можно ли считать завещания жен законными, время от времени поднимался; постановление 1261 года гласило, что всякий, кто поощряет замужнюю женщину составить завещание, должен быть отлучен от церкви. Светские юристы, вероятно, имели свою точку зрения. Однако к XVI веку общепринятой нормой стало то, что завещания замужних женщин имели силу лишь в том случае, если были одобрены мужьями.
Несмотря на преобладающую концепцию «единства в браке», в одном случае закон все-таки признавал за женщиной полную независимость от мужа. Она имела право действовать в одиночку, если ее супруг постоянно проживал в другом месте, например приняв монашество или навсегда покинув королевство. В таких случаях закон позволял женщине заключать контракты и распоряжаться своими землями так, как если бы ее муж умер, хотя в глазах церкви она оставалась замужней. Закон был вынужден подчиниться здравому смыслу: когда речь шла о преступлении, муж и жена не считались «единой плотью», и невиновный не отвечал за виновного. По крайней мере, в этом английские законы признавали супругов двумя разными людьми.
Жительницы Лондона не имели права голоса в том, что касалось земельных владений их супругов. Однако лондонские законы недвусмысленно гласили, что муж не вправе отчуждать землю, которая находится в совместном владении супругов, если только жена открыто и добровольно не даст своего согласия. Это согласие надлежало официально зафиксировать в суде. Что любопытно, мэр и олдермены отстаивали право женщин сохранять совместно нажитое имущество после смерти мужа и распоряжаться им по собственному желанию (а в одном случае даже вопреки посмертной воле супруга!).
В Лондоне, как и в других местах, движимое имущество замужней женщины считалось принадлежащим супругу, во всяком случае теоретически. Но поскольку домашняя утварь составляла изрядную часть семейных активов, городской обычай (кутюм) подробно оговаривал природу и масштабы экономической власти мужа. Если у жены до вступления в брак были долги, они становились ответственностью супруга; если замужняя женщина становилась жертвой вора или грабителя, пара подавала совместный судебный иск, тем самым как бы подтверждая ущерб, причиненный жене. Так, Мод Рикмансуорт подала в суд на Джеффри – золотых дел мастера, который, по ее словам, похитил из ее дома в Смитфилде ценную утварь.
Мод особо подчеркнула, что имеет право подать в суд на Джеффри самостоятельно, поскольку на момент совершения кражи еще была не замужем. И наоборот: если в преступлении обвиняли жену, официальный иск подавался против мужа и жены как единого целого. Как в случае с завещаниями, для дачи показаний требовалось согласие мужа. Однако женщине предстояло самой отвечать перед судом, если ее супруг не являлся. Таким образом, хотя личность жены и ее имущество считались принадлежащими мужу, так что ущерб, причиненный жене, рассматривался как ущерб, причиненный ее супругу, тем не менее, женщина могла представать перед городским судом как истица и ответчица, даже если официально иск предъявлялся семейной паре в целом.


часть 2

Хотя может показаться, что права замужней женщины в Лондоне значительно ограничивались – в той мере, в какой городской обычай следовал общему праву – тем не менее, очевидно, что женщина, вступившая в брак с лондонским фрименом (полноправным горожанином), разделяла с ним привилегии, которые давал ему этот статус.

скрытый текстТак, в 1454 году некто Вильям Батайль в награду за долгую военную службу получил права гражданства, так что его жена могла открыть лавочку и заняться мелочной торговлей – эта привилегия принадлежала только фрименам. Замужние жительницы Лондона частенько имели собственное дело, а также принимали подростков в обучение ремеслу. Хотя договор с учеником заключался от имени мужа и жены сообща, в нем подчеркивалось, что ученик будет обучаться ремеслу жены. Женщины могли обучать не только девочек, но и мальчиков: так, Мод Пикот отдала своего сына в ученье на девять лет к Роберту Сэмпсону, сапожнику, и его жене Изабель, портнихе, чтобы тот обучался ремеслу Изабель.
Замужняя женщина в Лондоне имела возможность заниматься своим ремеслом самостоятельно (в таком случае она именовалась femme sole). Эта практика восходит, вероятно, к началу тринадцатого века, а 40-е годы четырнадцатого столетия получает исчерпывающее описание: «Если женщина, имеющая мужа, занимается в городе своим ремеслом, в каковое муж не вмешивается, такой женщину надлежит считать самостоятельной во всем, что касается ее ремесла». Городские законы оговаривали рамки экономической независимости для femme sole: она могла снять мастерскую, лавку или дом в городе и сама должна была вносить арендную плату (в случае неуплаты, именно она лично, а не ее муж, отвечала перед судом). «Как если бы она была не замужем», она вела счета и отвечала на все претензии, касающиеся ее предприятия, пусть даже в официальных документах неизбежно фигурировало имя мужа. К примеру, в 1444 году некто Джон Лоуэлл подал в суд на Эдварда Фрэнка и его жену Кэтрин, торговавшую пивом, требуя вернуть десять шиллингов и десять пенсов, которые, по его словам, она задолжала ему за четыре бочонка пива. Кэтрин отрицала свою вину и получила день на то, чтобы найти поручителей – то есть, определенное число мужчин и/или женщин, которые под присягой подтвердили бы ее невиновность.
Хотя в качестве лондонских femme sole порой упоминаются вдовы, складывается впечатление, что в основном на этот статус претендовали замужние женщины, в подавляющем большинстве – владелицы мелких мастерских, вышивальщицы, ткачихи, торговки, пивоварши. Замужняя женщина, избравшая путь femme sole, пользовалась определенной финансовой независимостью и вела дело на собственный страх и риск – арендовала мастерскую, зарабатывала деньги (или влезала в долги), платила налоги, обучала подмастерьев, нанимала слуг. С вероятностью, такая женщина выступала деловым партнером своего супруга, а их брак представлял собой союз экономически равных сторон. Кроме того, дополнительным преимуществом могла быть возможность в тяжелые времена «перекинуть» деньги или товар от одного партнера другому, избежав разорения.
Для вдов перспективы тоже были неплохими. Вдовья доля в Лондоне, как и повсюду в Англии, состояла из двух частей: во-первых, вдова имела право на так называемую «свободную скамью» (free bench), то есть часть дома, в котором они с мужем проживали на момент его смерти. В 1314 году «свободная скамья» некоей Элис, вдовы Джона Харроу, состояла из «зала», «хозяйской спальни» и погреба; кроме того, она имела право на совместное пользование кухней, конюшней, уборной и двором (да, все это оговаривалось в документах!). Однако семьдесят лет спустя другая вдова, Кристина Кленч, получила не часть дома мужа, а целый дом. После эпидемии чумы Лондон стал меньше страдать от перенаселения, что позволяло щедрее обеспечивать вдов. Кроме того, по обычаю вдова получала не просто помещение, но также и меблировку. Иными словами, лондонский обычай был великодушнее феодальной традиции, которая гарантировала вдове лишь сорок дней пребывания в доме покойного мужа.
Во-вторых, во вдовью долю входила треть (а в случае бездетности - половина) мужней недвижимости, с которой вдова могла получать пожизненный доход. Впрочем, регулярно вставал вопрос, вправе ли женщина пользоваться своей вдовьей долей безусловно или только в том случае, если она не выйдет замуж вторично. В XIV веке лондонские законы гласили, что вдова, выйдя замуж, теряет «свободную скамью», однако сохраняет за собой долю недвижимости первого мужа и доход с нее.
Таким образом, жительница Лондона могла, овдовев, получить и дом мужа, и его предприятие. Возможно, по экономическим причинам городские власти порой склонны были толковать этот закон в пользу женщины – если она была способна продолжить дело мужа. Так, в 1369 году Люси, вдова и вторая жена Генри Бретфорда, получила половину его имущества, поскольку детей у них не было – даже несмотря на то, что у Бретфорда были дети от первого брака.
Иными словами, лондонские вдовы находились в довольно выгодном положении. Им был гарантирован пожизненный доход с недвижимости покойного супруга, и они могли жить в прежнем доме и пользоваться мастерской либо лавкой вплоть до нового замужества – а если женщина предпочитала больше не выходить замуж, дом и предприятие были к ее услугам пожизненно. И если недвижимость после ее смерти должна была вернуться к наследникам мужа (и об этом надлежало помнить), то движимым имуществом, всякой ценной утварью и деньгами, которые ей доставались, она могла распоряжаться как угодно. В том числе, вдова была вправе составить завещание, ни у кого не спрашивая согласия, и никакие правила ее в этом не ограничивали.


Часть 3

В XIII-XIV веках мужчина мог стать полноправным гражданином Лондона (фрименом) тремя способами – отбыв ученичество у лондонского мастера; получив права гражданства по наследству; или купив так называемую «свободу». Известно, что девушки регулярно поступали в обучение в Лондоне и должным образом заключали договор, однако, если изучить списки людей, получивших «свободу» через ученичество, мы, как ни странно, не найдем там женщин.

скрытый текстВозможно, причина заключается в том, что усилия по приобретению гражданства не оправдывали тех привилегий, которые город давал женщине. Она не участвовала в политической жизни, а получить экономические преимущества (то есть, возможность держать лавку или мастерскую) могла просто через брак с фрименом.
Редко встречается и наследственное получение женщинами гражданских прав. Так, некая Элис Брайднелл была допущена в гильдию драпировщиков (и, следовательно, сделалась free woman of London) по уплате ею двадцати шиллингов, на том основании, что ее прапрадедушка был драпировщиком. Но это, судя по всему, исключительный случай.
Есть упоминания о женщинах, купивших себе «свободу» - вероятно, они, не будучи вдовами лондонских фрименов, желали воспользоваться экономическими преимуществами вольного города. Однако таких упоминаний весьма немного: среди 2000 людей, купивших себе права гражданства в 1437-1497 годах, женщин только три. Иными словами, основным способом получить «свободу» для женщин был брак; большинство женщин, обозначенных в городских документах как free women of London – это жены и вдовы лондонских фрименов. В 1465 году городской суд подтвердил «старинный обычай», согласно которому каждая женщина, вышедшая за фримена, не теряла прав гражданства и после смерти супруга, если оставалась вдовой (иными словами, она не могла передать гражданство новому мужу, если бы тот оказался не фрименом).
Интересно, что вдове лондонского фримена не просто позволялось продолжить дело мужа, но, некоторым образом, от нее этого ожидали. Городской экономический цикл должен был продолжаться без перебоев. Именно по этой причине лондонский обычай отдавал вдове дом покойного мужа (целиком или частично) не на сорок дней, а вплоть до вступления в новый брак.
Давая женщине эту привилегию, лондонские власти предполагали, что вдова будет вести хозяйство и продолжит обучать подмастерьев покойного супруга. Если вдова не справлялась с этой задачей, недовольный подмастерье мог пожаловаться мэру. В 1429 году Джон Хэчер сообщил суду, что, когда его хозяин, торговец скобяными изделиями, умер, вдова отказалась содержать его и учить, «так что он пришел в отчаяние». Если женщина не желала продолжать дело мужа, ей следовало договориться о передаче подмастерья другому мастеру, чтобы тот мог завершить свое обучение, согласно договору. Но большинство вдов не бросали дело мужа и заботились об учениках. Так, из тысячи подмастерьев, окончивших обучение в 1551-53 гг., пятьдесят человек, то есть пять процентов, были представлены городским властям вдовами своих покойных хозяев.

Что можно сказать о незамужних женщинах и среднем возрасте вступления в брак в ремесленной среде? Известно, что в Лондоне обучалось ремеслу немало девушек. Продолжительность обучения составляла 7-9 лет и исключала возможность брака в это время. Девочек редко отдавали в учение раньше десяти-двенадцати лет, поэтому можно предположить, что в Лондоне XIII-XIV веков было много девушек-учениц в возрасте до 20 лет, которые по завершении обучения, вероятно, в большинстве своем выходили замуж. К сожалению, мы не знаем, были ли замужем те женщины, чье семейное положение никак не обозначено в лондонских документах; о более или менее достоверной статистике здесь говорить трудно. Если судить по городам Северной Англии в целом - незамужние женщины из этого сословия, в основном мелкие торговки, жили, как правило, небогато и зачастую зависели от благорасположения родственников (если были не одиноки). Большинство женщин все-таки предпочитало искать стабильности в браке.

Опытная мастерица - вдова или жена фримена - могла жить богато, и ее возможности и перспективы не так уж сильно отличались от мужских. К примеру, некая Элис Клейвер, в 1483 году поставила 12 кип шелка и золотой парчи для коронационных облачений Ричарда III, кружева из лилового шелка и золотую нить для отделки коронационных мантий, а также белый шелк и золотое кружево для мантии королевы Анны. В число домочадцев Элис входили ее ученица, Кэтрин Клейвер (вероятно, родственница), мальчики-подмастерья (которых, возможно, обучал ее муж), двое слуг, а также двое маленьких сирот, мальчик и девочка, которых она приняла на воспитание из милости. Однако в XVI столетии ситуация начала меняться. В 1570 году гильдия драпировщиков не позволила мистеру Колверли и его жене взять на обучение девушку, «поскольку ничего подобного ранее не делалось». Этот случай дает понять, что к концу XVI века девушки-ученицы (в отличие, вероятно, от прислуги) стали редкостью. Это подтверждается и списками лондонских подмастерьев 1570-1640 гг.: среди 8000 поступивших в обучение нет ни одной женщины.

Взлет экономического потенциала женщин в английских городах был вызван последствиями чумы, когда женщинам пришлось занять опустевшие места на производстве. Однако к XVI веку демографический подъем окончательно снял проблему нехватки рабочей силы – напротив, предложение стало превышать спрос. По этой причине женщины оказались вытеснены с рынка квалифицированной рабочей силы. Разумеется, они продолжали заниматься разными ремеслами, но их положение было менее официальным и более зависимым, чем у подмастерьев. Кроме того, зажиточные купцы и торговцы все чаще переходили в сословие джентри, а жене джентльмена, хотя бы мелкого, не подобало работать в мастерской, обучать подмастерьев или торговать.

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)