Что почитать: свежие записи из разных блогов

Записи с тэгом #книги из разных блогов

EricMackay, блог «EricMackay»

* * *

А. Лобин
Пушки первых Романовых: русская артиллерия 1619–1676 годов

Автор остается верен прежнему... хаотическому, скажем так, стилю. Есть интересное, особенно по Алексею Михайловичу.

скрытый текст
Михаил Федорович
скрытый текст
Компетенция Пушкарского приказа в описываемый период то сужалась, то расширялась. К началу XVII века приказ ведал городовым делом во всех городах (кроме поволжских и сибирских, до 1672 года ведавшихся Казанским дворцом и Сибирским приказом). С 1637 года городовое дело в городах Северо-Запада России (Новгород, Псков и окрестности) ведалось Новгородской четвертью. В части прочих городов городовое дело оказалось в руках Разряда и Устюжской четверти. На 1629 год Пушкарский приказ ведал 83 городами, на 1637 год - 64, на 1647 год, по неполным данным - примерно 100 городами. Города не находящиеся в ведении приказа снабжались артиллерией по запросу.

Восстановленный Пушечный двор возобновил работу в 1616 году, однако производил в основном орудия малых и средних калибров. В 1616 году была отлита 23-фунтовая пищаль «Ахиллес», затем отливка тяжелых орудий вновь прервалась и ненадолго возобновилась лишь в конце 1620-х. В 1627 году здесь, под руководством Андрея Чохова, были отлиты две новые проломные пищали - 30-фунтовый «Кречет» и 40-фунтовый (пудовый) «Волк» (уже третий по счету). Сведений о производстве в 1620 - начале 1630-х других тяжелых орудий, как пищалей, так и мортир, не имеется.
В начале 1630-х русское правительство начинает покупать тяжелые орудия (12 - 55 фунтов) в Голландии. Большая часть этих орудий отливалась голландскими литейщиками по заказу русских властей. Так, в 1630 году известный литейщик Элиас Трип через Томаса де Свана («торгового человека голландской земли Томаса Романова Свана») подрядился отлить для русского правительства 12 орудий и уже в том же году изготовил в Амстердаме 10 из них. В 1633 году упомянутый де Сван подрядился поставить в Россию 72 орудия и т. д.
Таким образом, к началу Смоленской войны русская осадная артиллерия состояла из сохранившихся к этому времени орудий произведенных в конце XVI - начале XVII века, трех проломных пищалей отлитых при царе Михаиле и некоторого числа успевших доехать до России голландских орудий.

Основу производства Пушечного двора в начале царствования царя Михаила составляли более актуальные орудия средних и малых калибров. [Продолжали массово производиться «полуторные» пищали, в основном «большие» 6-фунтовые]. «Малые» (3-фунтовые, весом до 25 пудов и длиной ствола чуть больше 4 аршин / 285-290 см) и «средние» (4-фунтовые, весом от 33 пудов и длиной ствола св. 4 аршин / от 290 см) полуторные пищали производились видимо в небольшом количестве.
[С 1617 года массово производились также полковые пушки «русково литья» (калибр 1,5 и 2 фунта, вес 8-9 пудов, длина ствола аршин и 10 вершков / ок. 115 см), использовавшиеся и в качестве крепостных орудий, а также тюфяки. В провинции (Устюжна, Тула) массово делались малокалиберные кованые железные орудия - затинные пищали и, вероятно, фальконеты].

image host

2-фунтовая пищаль «русково литья».
1640-е годы. Мастер Тимофей Феоктистов. Калибр 2 гривенки / фунта (63 мм). Длина 1 аршин 10 вершков (без винограда - 118 см, с виноградом - 130 см). Масса - 10 пудов 24 фунта (173,5 кг). ГИМ (фото мои, этикетка гимовская).


Сближение со Швецией в начале 1630-х годов привело к появлению в производственной программе Пушечного двора орудий нового типа - скандинавы оказались готовы поделиться технологиями.
В 1630 году прибывший из Швеции пушечный мастер Юлиус Коет (валлонец Жиллем Койе, в России - «немчин Елисей Коет») начал делать на Пушечном дворе кожаные пушки шведского образца (тонкостенный бронзовый ствол в кожаном кожухе, позволявший стрелять только картечью, калибр 1-3 фунта, вес 3-4 пуда).
Как и в Швеции, новинка не прижилась - из-за плохой теплопроводимости ствол орудия часто разрывался. Из 104 сделанных Коетом пушек испытания пережили всего 32 орудия. Позднее они видимо были распределены по крепостям - встречаются в описях артиллерии Переяславля-Рязанского (1646 год, 2 шт.), Смоленска (1671 год, 1 шт.), Пскова (1696 год, 5 шт.).
Вместо кожаных пушек в 1631 году тот же Коет начал делать на Пушечном дворе другие пушки шведского типа - аналог известных regementsstycke (калибр 3-4 фунта, вес 8 пудов, длина - 1,5 аршина / ок. 100 см). К августу 1632 года к походу было готово 116 таких орудий, составивших артиллерию полков нового строя (по 1 пушке на роту). Все они были потеряны под Смоленском.

Крупнейшим военным мероприятием царствования стала осада Смоленска в 1632 - 1634 годах. Армию Шеина сопровождал внушительный наряд включавший 158 орудий, обслуживаемых 184 московскими пушкарями.
Большой наряд состоял из 26 стволов - 19 пищалей, в т. ч. 12 русских (70-фунтовый «Инрог», 55-фунтовый «Пасынок», 40-фунтовый «Волк», 30-фунтовый «Кречет», 23-фунтовый «Ахиллес», 16-фунтовая «Грановитая», 14-фунтовый «Коваль», 13-фунтовая «Гладкая», 12-фунтовые «Стрела», «Вепрь» и «Гладкая», 10-фунтовая «Гладкая») и 7 безымянных голландских (по одной 26- и 20-фунтовой и 5 13-фунтовых) и 7 крупнокалиберных мортир (2 6-пудовых, 4 4-пудовых и одной 2-пудовой).
Имелось также 16 пищалей среднего калибра - 2 8-фунтовых, 2 6-фунтовых, 6 4-фунтовых и 6 3-фунтовых.
Полковой наряд состоял из 116 коротких 3-фунтовых пушек шведского образца.
Все это богатство было потеряно под Смоленском.

В ходе Смоленской войны на Пушечном дворе было отлито несколько новых осадных орудий. В 1632? году был отлит 50-фунтовый «Троил»* на войну из-за доделок уже не попавший. В 1634 году были отлиты сразу четыре крупнокалиберных пищали - 35-фунтовый «Аспид», 18-фунтовые «Барс» и «Грановитая» и 15-фунтовый «Соловей»**. Помимо этого было изготовлено какое-то число мортир, так, известны 2 2-пудовые мортиры отлитые в 1633 году. В 1636 году немецким мастером Гансом Фальком были отлиты две 15-фунтовые пищали «Лев» («Левик») - обе позднее потеряны под Нарвой.
Основным способом пополнения осадной артиллерии сделались, однако, зарубежные закупки. В 1634 - 1636 годах в Голландии были произведены новые крупные заказы осадных орудий. Купленные «галанки» составили основу русского осадного парка и были в большом количестве распределены по крепостям. Всего в 1630-х годах в Россию было ввезено не менее 50 голландских орудий калибром от 13 до 58 фунтов.

Основной продукцией Пушечного двора после Смоленской войны вновь сделались орудия среднего и малого калибра. Производство полуторных 6-фунтовых пищалей продолжалось (хотя видимо уже и в небольшом количестве) до 1648 года, когда было отлито два последних орудия этого типа.
Выпуск пушек шведского образца после окончания Смоленской войны и смерти Юлиуса Коета (1634 год) прекратился и Пушечный двор вернулся к выпуску орудий «русково литья», временно прерванному? шведскими экспериментами.
Со второй половины 1630-х годов, параллельно с пушками «русково литья» начинают массово выпускаться полковые орудия нового типа - однотипные 2-, 3- и 4-фунтовые (длина ствола 2 аршина «бес чети» (ок. 130 см), вес около 9-11 пудов). Только в 1638 - 1641 годах на Пушечном дворе было отлито 210 орудий этого типа (53 2-фунтовых, 30 3-фунтовых, 34 4-фунтовых + 93 ствола калибр которых точно неизвестен). Большая их часть также шла не в полки, а в крепости, в основном на юге России. На изготовление каждой такой пушки требовалось, в среднем, 15,5 пудов меди и ок. 1,57 пуда олова.

image host

2-фунтовая пищаль длиной два аршина без чети.
1640-е годы. Калибр 2 гривенки / фунта (63,5 мм). Длина 2 аршина без чети (без винограда - 133,5 см, с виноградом - 145 см). Масса - 6 пудов 24 фунта (108 кг). ГИМ.


Главным литейщиком Пушечного двора, сменившим умершего Коэта, в 1635 году становится выходец из Нюрнберга Ганс Фальк, известный и опытный специалист. Долгое господство русских мастеров на Пушечном дворе в 1630-х годах, таким образом, заканчивается - после смерти Чохова главную скрипку вновь начинают играть приглашенные иноземные специалисты, сначала Коет, затем Фальк.
На 1645 год на Пушечном дворе числилось 6 литейщиков - Иван (Ганс) Фальк, Григорий Наумов, Алексей Якимов, Михаил Иванов, Давыд Кондратьев, Николай Баранов и 33 их ученика (от 3 до 8 у каждого мастера). Наумов и Якимов были учениками Андрея Чохова, Кондратьев и Баранов - Кондратия Михайлова, а Иванов - упомянутого А. Якимова.

В 1641 - 1643 годах Пушечный двор был реконструирован - устроены новые амбары и литейная, водяная мельница и проч. На время реконструкции производство видимо пытались перенести в другие места. Так, известный Христофор Рыльский был послан в Ливны и делал там какие-то пушечки и органки, позднее привезя их в Москву. В Костроме некий А. Комаев взялся лить пищали по присланным образцам, но не преуспел - «те его пищали худы, не против образца».

* Автор Григорий Наумов. К этому времени имелся еще один, более ранний, 60-фунтовый «Троил», отлитый в 1590 году А. Чоховым.
** Пищали с такими названиями также отливались неоднократно. «Барс», «Грановитая» и «Соловей» отлитые в 1634 году были потеряны под Нарвой. Калибр этих орудий в тексте не указывается и приведен по другой работе автора - Великанов В.С. Лобин А.Н. Русская артиллерия в Нарвском походе 1700 г. В следующей главе сам автор приводит другие значения.


Алексей Михайлович
скрытый текст
Царь Алексей проявлял большой интерес к военному делу и, в частности, к артиллерии, в артиллерийской области интересуясь прежде всего мортирами и снарядами к ним, а также разного рода новинками.
Крупнокалиберных пищалей в новое царствование по-прежнему практически не делали, лишь в последние годы правления Алексея Михайловича было изготовлено два больших орудия.
В 1669 году Харитон Иванов отлил 50-фунтовую пищаль «Кречет» весом почти в 582 пуда. В 1670 году Мартьян Осипов отлил на Пушечном дворе огромную 70-фунтовую пищаль «Единорог» (длина ствола 10 аршин = 7,1 метр, вес - 779 пудов = 12 467 кг, калибр - 220 мм).
Имеются также сведения о работах по отливке в 1651 году большой пищали «Юнак», однако в описях она не встречается - видимо так и не была закончена.
Состав проломных пищалей пополнялся в основном за счет новых закупок в Голландии, где в 1660-х годах делались новые заказы, а также трофеев.
При этом Пушечный двор в значительных количествах лил осадные мортиры, в основном 2- и 3-пудовые (всего было отлито не менее нескольких десятков стволов). Крупнейшая из них была отлита к походу 1654 года - вес орудия достигал 87 пудов, а калибр - 3 пудов 25 фунтов.
К концу царствования наметилось снижение веса производимых мортир - при сохранении той же длины ствола они «похудели» примерно на 30%. Так, 2-пудовые мортиры отлитые в 1650-х годах весили примерно 36 пудов, а отлитые в конце 1660-х - примерно 22,5 - 25 пудов. Вес 3-пудовых мортир снизился с 70 до 45,5 - 55 пудов.

В Государевом походе 1654 года и осаде Смоленска участвовало 40 пищалей Большого наряда - 34 «голанки» (2 58-фунтовых, 2 55-фунтовых, 6 50-фунтовых и 6 47-фунтовых), 6 русских пищалей (чоховский 60-фунтовый«Троил» и отлитые при царе Михаиле 35-фунтовый «Аспид», 25-фунтовый «Соловей», 20-фунтовый «Барс», 16-фунтовая «Грановитая», 15-фунтовый «Левик»)* и 6 тяжелых мортир.
По опыту Смоленска состав Большого наряда был признан чрезмерно громоздким и в походе на Вильну в 1655 году участвовали лишь 22 крупнокалиберных пищали и 8 мортир.
В 1656 году в походе на Ригу в состав Большого наряда входили 22 крупнокалиберных пищали - 6 русских (тех же, что и под Смоленском) и 16 голландских (2 58-фунтовых, 2 55-фунтовых, 6 50-фунтовых и 6 47-фунтовых) и уже 11 тяжелых мортир.
Число используемых проломных пищалей, таким образом, сократилось, а число тяжелых мортир, напротив, росло от похода к походу.

Позднее в рамках Большого наряда оформилось отдельное формирование почти целиком вооружавшееся голландскими осадными орудиями - «Большой голландский наряд». В марте 1673 года, указом царя Алексея, велено было «для государского походу по турским вестям» отправить в Путивль «Большой галанский наряд» в составе 25 орудий: 6 30-фунтовых, 4 25-фунтовых, одной 20-фунтовой, одной 12-фунтовой, 7 8-фунтовых и 5 6-фунтовых голландских пищалей и 28-фунтовой пищали «Перо» (трофейная быховская).
К ноябрю 1676 года «Большой государев и голландский наряд», хранившийся в «пушечном болшом анбаре» позади иконного ряда Китай-города, включал 83 пищали.

После 1656 года крупнокалиберные пищали в походах практически не участвовали и при осадах полковая артиллерия обычно усиливалась тяжелыми мортирами. Так, в армии кн. А. Н. Трубецкого, осаждавшей в 1659 году Конотоп, имелось 38 полковых и 10-12 скорострельных пушек и 3 тяжелых мортиры - 2 3-пудовые и гигантская 12?-пудовая мортира, отлитая при Самозванце в 1605 году. Последняя из-за огромного веса была брошена при отступлении и захвачена казаками, позднее вернувшими ее русским властям.

Мортиры, огневые возможности которых существенно возросли за счет массового использования разрывных снарядов - гранат и бомб, в это время вообще стали использоваться гораздо шире чем раньше. Помимо тяжелых 2- и 3-пудовых осадных мортир русская армия широко использовала пудовые мортиры, весом в 16-20 пудов, придававшиеся солдатским полкам, в незначительных количествах (по описям 1670-х известно не более 5-10 единиц) использовались также полупудовые мортиры.

В части производства орудий среднего и малого калибров произошли определенные изменения. Выпуск 6-фунтовых полуторных пищалей в 1648 году прекратился. Полковые пушки в начале царствования Алексея Михайловича лились по прежним образцам - параллельно выпускались 2-, 3- и 4-фунтовые орудия длиной в 2 аршина без чети и 1,5 - 2-фунтовые короткие пушки «руского литья».
Последние в начале Тринадцатилетней войны являлись фактически стандартным типом полковых орудий. Так, к походу 1654 года было заготовлено 115 таких орудий, поступивших на вооружение солдатских, стрелецких и драгунских полков. Производство орудий этого типа с перерывами продолжалось до 1661 года.

Результатом боевого опыта полученного в годы Тринадцатилетней войны стал переход на более дальнобойные системы. В 1662 году в производство пошла новая 2-фунтовая полковая пищаль. Длина ствола нового полкового орудия была существенно увеличена (3 аршина 7 вершков против 1 аршина 10 вершков у пушек «русково литья»). Пищаль вскоре сделалась стандартным типом полкового орудия и в больших количествах выпускалось до 1698 года. В 1662 - 1698 годах было выпущено не менее 800 орудий этого типа: в 1662 - 1663 году - 100 шт., в 1664 году - 60, в 1671 году - 165 (заказано, неизвестно был ли заказ выполнен полностью), в 1676 году - не менее 41 и т. д.
Орудия имели стандартные характеристики - калибр 2 фунта (62-65 мм), длину ствола в 3 аршина 7 вершков (ок. 250 см), вес 19 - 23 пуда и отличались только внешней отделкой (что и отражалось на весе).

image host

2-фунтовая пищаль длиной 3 аршина 7 вершков.
1666 год. Мастер Мартьян Осипов. Калибр 2 гривенки / фунта (67 мм). Длина 3 аршина 7 вершков (без винограда - 243,4 см, с виноградом - 254 см). Масса - на стволе указано два веса: 19 пудов 25 гривенок (321,5 кг) и 18 пудов 30 гривенок (307 кг). ГИМ.


Помимо этого в 1660 - 1670-х годах в довольно значительном количестве выпускались «инновационные» скорострельные пушки - казнозарядные орудия с железным клиновым затвором и картузным заряжением.
Автором конструкций этих орудий был видимо известный инженер, полковник и генерал русской службы Николай Бауман. Часть из них заказывалась в Германии (в Любеке и пр.), часть делалась на Пушечном дворе. Так, в 1660 году в Россию из Германии были доставлены заказанные у мастеров Николаса Визе и Германа Генинга 3-фунтовые скорострельные пищали «мерою 2 аршина» (142 см). В 1662 году Харитон Иванов отлил на Пушечном дворе 2 аналогичных орудия.
Позднее изготавливались также 3-фунтовые орудия с длиной ствола в 3 аршина (213 см) и весом в 10 пудов. Сохранилось описание 5 подобных орудий отлитых для русской армии в Германии.
В дальнейшем выпускались и пищали с еще более длинным стволом (4 аршина). По описаниям известны 11 орудий произведенных в 1662 - 1671 годах (из которых в 1662 году отлито четыре, в 1669 году - шесть, в 1671 году - одно), калибром в 3 фунта, длиной ствола в 4 аршина и весом от 29 пудов до 36 пудов 30 фунтов.
Известны также легкие «драгунские» скорострельные орудия, калибром в 3/4 фунта, длиной ствола в 2 аршина и весом в 5-6 пудов, выпускавшиеся видимо в совсем малом количестве.
Помимо пищалей стрелявших ядрами изготавливались также пищали дробовые, с коротким стволом и раструбом в дульной части. По описаниям известны 8 таких орудий сделанных в Германии. 6-фунтовые орудия, с длиной ствола в аршин и 6 вершков (96 см) и весом от 8 пудов 25 фунтов до 9 пудов 30 фунтов, стреляли готовыми картузными выстрелами, начиненными дробью.
Всего, таким образом, серийно производилось 5 типов скорострельных орудий: 3-фунтовые пищали с длиной ствола в 2, 3 и 4 аршина; легкая 3/4-фунтовая пищаль и 6-фунтовая дробовая пищаль. Благодаря высокой скорострельности они могли эффективно использоваться против конницы, однако были сложны и в производстве и в эксплуатации.
Скорострельные орудия выпускались видимо в достаточно заметном количестве. Так, недатированная роспись кн. Ю. И. Ромодановского (судья Пушкарского приказа в 1665 - 1675 годах) предписывает произвести 24 пушки «скорострельные и дробные», в документах приказа за 1670 год упоминается заказ на 13 лафетов к дробовым скорострельным пищалям и т. д.
Скорострельные пищали устанавливались на лафеты особого типа, специально для них производившиеся - «станки скорострельные». Массово производились также жестяные картузные выстрелы для скорострельных орудий. Упомянутая роспись Ромодановского предписывает произвести по 150 «с ядрами и дробью картуз» к каждой из 24 пушек (т. е. всего 3600), в 1661 году для пушек Первого выборного полка А. Шепелева была сделана 1 000 картузов и т. д.
Скорострельные пушки состояли на вооружении полка самого Н. Баумана, московских выборных полков и ряда других частей.

image host

Вверху справа - 2-фунтовая пищаль длиной два аршина без чети; под ней - 2-фунтовая пищаль длиной 3 аршина 7 вершков; слева крупно - 2-фунтовая пищаль «русково литья»; внизу по центру - полуфунтовая чугунная пищаль Тульских заводов.


Солдатские полки нового строя имели по 5-8 полковых орудий (как пишет автор - из расчета одно на роту). К началу Тринадцатилетней войны это были однотипные короткие пищали «русково литья», однако по ходу состав полковой артиллерии становился все более разношерстным - выбывшие по разным причинам орудия заменялись разнообразными пушками взятыми взятыми, в основном, из городов.
Драгунские полки в начале Тринадцатилетней войны вооружались примерно также как и солдатские, однако к началу 1670-х годов драгуны имели уже, как правило, по 2 пушки на полк.
Артиллерия стрелецких приказов / полков изначально была разношерстной, включая от 2 до 10 орудий разных типов и калибров (из расчета одно орудие на сотню) - как пишет автор, в основном малокалиберных дробовых (включая скорострельные). Во второй половине 1670-х годов стрелецкие полки начали перевооружаться по схеме полков нового строя - 5-8 стандартных 2-фунтовых пушек с длиной ствола 3 аршина 7 вершков (при этом принцип одно орудие на сотню уже не соблюдался).
Тогда же, во второй половине 1670-х, правительство озаботилось восстановлением стандартного вооружения самих полков нового строя - накопившийся за предыдущие годы разношерстный зоопарк заменялся теми же стандартными 2-фунтовыми полковыми пушками.

В 1660-х годах, по опыту походов Тринадцатилетней войны, из полковой артиллерии была выделена «полевая тяжелая» - «наряд у разрядного шатра», артиллерийский резерв воеводы, включавший длинноствольные орудия калибром выше 3 фунтов и формировавшийся за счет городовых и «присыльных» орудий.
Так, наряд у разрядного шатра Белгородского полка на 1673 год включал 8 орудий:
— 7-фунтовую пищаль «Девица» (из Курска, длина ствола 4 аршина 2 вершка, вес 47,5 пудов, отлита в Москве в 1593/94 году)
— 6-фунтовую полуторную пищаль «Стоновая» (из Вольного, длина ствола 4 аршина полвершка, вес 52 пуда, отлита в Москве в 1629/30 году)
— 6-фунтовую полуторную пищаль «Прибылая» (из Мценска, длина ствола 4 аршина полвершка, вес 50,5 пуда, отлита в Москве в 1628/29 году)
— 4-фунтовую пищаль «Приемная» (из Чугуева, длина ствола 4 аршина с вершком, вес 40,5 пуда,отлита в Москве в 1629/30 году)
— 4-фунтовую пищаль «Соловей» (из Мценска, длина ствола 4 аршина полвершка, вес 36 пудов, отлита в Москве в 1629/30 году)
— 4-фунтовую пищаль «Свистун» (из Усерда, длина ствола 4 аршина полвершка, вес 37 пудов, отлита в Москве в 1629/30 году году)
— 4-фунтовую пищаль «Короткая» (из Хотмыжска, длина ствола 3 аршина 6 вершков, вес 36 пудов, отлита в Москве в 1629/30 году)
— 4-фунтовую пищаль «Молодец» (из Нежина, длина ствола 5 аршина без двух вершков, отлита в Любеке в 1561 году).

В 1675 году под Чигирином у «Прибылой» и «Свистуна» «раздуло стволы» и вместо них из Москвы были присланы две новых пищали - 4-фунтовая (длина ствола 4 аршина, вес 35 пудов, отлита в Москве в 1629/30 году) и 3-фунтовая (1675? года, длина ствола 4 аршина, вес 32 пуда с небольшим). К 1680-м годам белгородский наряд у разрядного шатра включал уже 10 пищалей калибром 4-10 фунтов.

На Пушечном дворе к лету 1654 года трудилось 6 литейщиков - Ганс Фальк, Давыд Кондратьев, Филипп Баранов, Тимофей Феоктистов, Воин Логинов, Иван Антипьев. Фальк, Кондратьев и Баранов в том же году умерли от чумы. На место Кондратьева был назначен Федор Аникеев, ставший главным мастером Пушечного двора, на место Баранова в марте 1655 года назначили Харитона Иванова.

Алексей Михайлович, как уже отмечалось, сам весьма интересовался артиллерийскими вопросами, привечая одаренных специалистов (Николай Бауман и проч.) и в его царствование было создано немало экспериментальных и нестандартных образцов артиллерийского вооружения.
В небольших количествах делались ручные мортирки для метания ручных гранат, тяжелые ручные дробовики, нарезные казнозарядные пищали (использовались в парадно-церемониальных целях), конно-вьючные «пушки рейтарского строю», кожаные пушки (помимо Москвы делались в Новгороде и состояли на вооружении Новгородского полка кн. И. А. Хованского), дерево-земляные пушки и т. д.

* Так у автора, относительно калибров «Соловья», «Барса» и «Грановитой» см. примечание выше. Калибр в 25 фунтов имел другой, чоховский, «Соловей», отлитый при Федоре Ивановиче. Далее по тексту этот смоленский «Соловей» указывается уже как чоховский, 1590-го, а не 1634 года, но калибры «Барса» и «Грановитой» остаются теми же.


Чугунные пушки
скрытый текст
Чугунные орудия были известны в России еще со времен Ливонской войны - среди захваченных в Ливонии трофеев имелись привезенные с Запада литые чугунные пушки. Позднее чугунные орудия эпизодически покупались за границей. Собственным производством чугунных орудий Россия обзавелась во второй половине 1630-х годов, после открытия первого металлургического завода, устроенного в районе Тулы голландцем Андреем Виниусом и его компаньонами, голландцами Петром Марселисом (выходец из Гамбурга) и будущим свекром последнего Филимоном Акемой.

Об артиллерийском производстве на Тульском (или Городищенском) заводе / заводах* в ранние годы известно немного. Здесь выпускались пушки калибром от 1 до 12 фунтов, с чеканными, а не литыми внешними украшениями.
Летом 1645 года А. Виниус сдал казне 328 орудий из 600 заказанных: 75 3-фунтовых (заказано 151), 49 4-фунтовых (100), 53 5-фунтовых (100), 29 6-фунтовых (100), 88 7-фунтовых (100), 35 8-фунтовых (50).
Орудия произведенные сверх заказа разрешалось экспортировать и в 1646 году через Архангельск было вывезено 600, а в 1647 году - 360 пушек калибром 4, 6 и 8 фунтов.
За пушки и ядра казна платила Виниусу попудно - по 70 копеек за пушки и по 25 копеек за ядра.

В 1648 году Марселис и Акема выдавили из партнерства Виниуса и сами сделались хозяевами Тульских заводов, обязавшись поставлять казне по 20 000 пудов пушек ежегодно (по 12 коп. / пуд), позднее, с 1651 года норма поставки изменилась на «сколько государь укажет», в 1658 - 1670 годах обязательные поставки составляли 20 пушек и 6000 пудов ядер в год. В 1670-х годах казна платила Марселису по 30 копеек за пуд пушек и по 24 копейки за пуд ядер.

В том же 1648 году Марселис и Акема устроили еще один металлургический завод - Важский, на реке Ваге, в районе Шенкурска, [имевший собственную домну] и производивший пушечные ядра и гранаты, [но видимо вскоре зачахший]**.

В 1653 - 1656 годах Марселис и Акема устроили Каширские железоделательные заводы ( Вед­мен­ский, Са­ло­мы­ков­ский, Чен­цов­ский и Ёл­кин­ский / Ел­тин­ский). Доменного производства на них не было. Как указывает автор, заводы делали ядра, а Ченцовский / Чернцовский позднее лил пушки, [однако доменное производство на Ченцовском заводе появилось, как считается, не ранее 1690 года].

[При открытии Тульских заводов Виниус с компаньонами получили привилегию - монопольное право на строительство и содержание металлургических заводов в России, позднее неоднократно продлевавшуюся. Нарушать ее осмеливались лишь влиятельные царедворцы - в начале 1650-х? годов на реке Протве устроил Поротовский завод тесть Алексея Михайловича И. Д. Милославский, а в 1651 году, в районе Звенигорода, боярин Б. М. Морозов].

В 1656 году Марселис и Акема купили зачахший Поротовский завод Милославского, в 1657 году устроив недалеко от него, на реке Угодке, новый Угодский завод. На Поротовском заводе отливались из чугуна пищали и мортиры, а также гранаты и ядра (в 1673 году закрыт - заливался водой). На Угодском заводе «ковались из железа затинные и скорострельные пищали и стволы пищальные».

[Морозовский Павловский (Звенигородский) завод после смерти боярина в 1661 году был отписан в казну]. Он производил в основном прутовое и связное железо, однако существовало и какое-то артиллерийское производство, масштабы которого неизвестны (вероятно лились небольшими партиями малокалиберные орудия).

В 1662 году П. Марселис попал в опалу и его доля в партнерстве была отписана на государя. Вскоре (в 1663 или 1664 году) по просьбе Ф. Акемы (в опалу не попавшего) имущество компаньонов было разделено. Акема получил Поротовский и Угодский заводы [после его смерти в 1676 году перешли к семейству Меллеров], а доля Марселиса (Тульские и Каширские заводы) осталась за казной.
В 1667 году П. Марселис был прощен и получил обратно Тульские и Каширские заводы. В 1668 году, неподалеку от Каширских Марселисом был устроен еще один завод - Вепрейский / Алексинский, делавший пушки, ядра и гранаты.
В 1672 (или 1675) году П. Марселис умер и заводы перешли к его наследникам.

В 1674 [или 1676] году Андрей Бутенант, еще один выходец из Гамбурга, начал устраивать Олонецкие заводы (позднее также имевшие артиллерийское производство).

[Таким образом, к концу правления Михаила Федоровича в России имелся один чугунолитейный и железоделательный завод (Тульский), а к концу правления Алексея Михайловича - 5 или 6 (Тульский, Каширские, Вепрейский / Алексинский, Угодский, Павловский / Звенигородский, строящиеся Олонецкие). Собственные домны имелись на Тульском, Вепрейском, Павловском, строящихся Олонецких и ранее закрытых Поротовском и Важском заводах и за их пределами чугунное литье вести было нельзя. Массовое производство орудий определенно велось на Тульском заводе, на Павловском оно было незначительным, относительно масштабов производства на Вепрейском и Поротовском заводах никакой ясности нет. Артиллерийские боеприпасы делали видимо все упомянутые заводы].

Как отмечает автор, имеются сведения о производившихся чугунных орудиях (надо полагать, тульских). 8-фунтовые пищали имели ствол длиной в 4 аршина (285 см) и весили 77-78 пудов; 6-фунтовые ствол от 2 аршин до 3 аршин 10 вершков и вес от 26 до 55 пудов; 5-фунтовые - ствол в 2 аршина и вес до 20 пудов 10 фунтов; 4-фунтовые (семи типов) - ствол от 2 аршин до 3 аршин 10 вершков и вес от 20 до 32 пудов; 3-фунтовые (8 типов) - ствол от 1 аршина 9 вершков до 3 аршин и вес от 17 до 29 пудов; 2-фунтовые - ствол от 1,5 до 2,5 аршин и вес от 13 до 30 пудов.
Периодически лились также пушки иных, в т. ч. и нестандартных калибров - 4,5-фунтовые, 5,5-фунтовые и проч. Из-за отсутствия источников логика подобных заказов неясна, возможно орудия производились для конкретных крепостей, имевших большой запас ядер соответствующих калибров и т. п.
Производившиеся чугунные орудия почти целиком шли на вооружение крепостной артиллерии, постепенно тесня бронзовые образцы.

image host

Полуфунтовая чугунная пищаль.
Середина - вторая половина XVII века. Тульские и Каширские заводы (?). Калибр 0,5 гривенки / фунта (40 мм). Длина 2 аршина (без винограда - 144 см, с виноградом - 152 см). Масса - ок. 150 кг. ГИМ.


Помимо пушек заводами в значительном количестве выпускались артиллерийские боеприпасы - ядра и гранаты, а также ручные гранаты. Выпуск боеприпасов особенно усилился в 1660-х годах. Так, в 1668 году Марселису было указано делать [в год?] по 6 000 2-4-фунтовых ядер, 10 000 ручных гранат и гранат больших и средних «по скольку доведетца». На складах Тульского завода в том же году имелось 12 260 ядер калибром в 2-8 фунтов, 3 070 ядер других калибров и 1 304 гранаты.
В 1670 году с железоделательных заводов [всех? Марселиса?] отпущено 34 787 снарядов, в т. ч. 18 339 простых, 6 679 «на чепях» (цепных книппелей), 6 269 «на роздвижных прутьях»(?), 2 000 «розных статей», 2 500 гранат.
В 1673 году на тех же предприятиях велено было отлить 25 000 ядер разных калибров.
В 1675 году на экспорт вывезено 40 000 ядер, 2 356 гранат и 2 943 ручных гранаты.

Тульские и Каширские заводы с 1649 года отчасти ведались Пушкарским приказом, с 1654 года - Большой казной, позднее Тайным приказом и Оружейной палатой. В 1667 году они вновь были переданы в ведение Пушкарского приказа, но уже в 1668 году отданы в Посольский.

* Производство на тогдашних металлургических заводах разносилось на местности из-за энергетических ограничений и многочисленные «заводы» на практике обычно были производственными подразделениями одного предприятия.
** См. Струмилин С. Г. История черной металлургии в СССР и проч.


Крепостная артиллерия
скрытый текст
Городовая артиллерия тяжело пострадала в годы Смуты и ее восстановление заняло не одно десятилетие.
Вплоть до Смоленской войны правительство усиливало в основном крепости на западной границе. В наиболее благополучном положении здесь находился Псков. На 1631 год его артиллерия включала 56 орудий - 8 тяжелых пушек (15-60 фунтов), 24 полуторных пищали (в т. ч. 20 6-фунтовых) и 24 малокалиберных. В запасе имелось еще 55 орудий (в т. ч. 1 тяжелое, 4 полуторных, 4 девятипядных, 10 волконеек, 7 тюфяков и пр.) и 287 затинных пищалей.
В Великих Луках на 1633/34 год имелось 20 орудий (3 полуторных пищали, некое «полоцкое немецкое», одно скорострельное, 5 волконеек, 3 тюфяка, 10 железных) и 38 затинных пищалей. В «казне» имелось еще 58 затинных пищалей и порченых орудий.
В Ржеве Володимировой - 24 орудия (8 пищалей калибром в 2-5 фунтов, 10 волконеек и 6 тюфяков).
В Вязьме - 22 орудия (3 полуторных пищали, 2 полковых, 10 волконеек, 6 тюфяков, скорострельное) и 19 затинных пищалей.
В Осташкове, Торжке, Старице, Волоколамске, Можайске, Боровске имелось в общей сложности 119 орудий (в т. ч. 74 пищали, 24 волконейки, 14 тюфяков и проч.) и 53 затинных пищали.

Среди «северских» городов в наилучшем положении находились Брянск - 21 орудие (5 полуторных, 8 полковых, 4 волконейки, 4 тюфяка) и 37 затинных пищалей, Курск - 15 орудий (5 полуторных, 5 полковых, 2 скорострельных, 3 тюфяка) и 15 затинных пищалей, Путивль - 17 орудий (4 полуторных, 10 полковых, 1 волконейки, сорока), Севск - 14 орудий (12 полуторных и полковых, 2 тюфяка) и 2 затинные пищали и Козельск - 13 орудий (2 полуторных, 10 полковых, тюфяк) и 5 затинных пищалей.

Города на южной границе артиллерией были обеспечены плохо. В лучшую сторону выделялись Валуйки - 17 орудий (7 полуторных и 10 полковых) и 107 затинных пищалей. В Белгороде к началу Смоленской войны было всего 15 пушек (10-фунтовая пищаль, 2 полуторные, 6 полковых, 2 скорострельных, 4 тюфяка), 3 мортиры и 142 затинных пищали. Прочие относительно крупные южные пограничные города имели от 5 до 12 орудий разных типов.

После Смоленской войны состояние городовой артиллерии начало улучшаться - на вооружение во все больших количествах поступали новые орудия, сначала бронзовые, а позднее и чугунные. Старые и порченые орудия отправлялись в Москву на переплавку.
Каких-то других данных по вооружению конкретных городов автор не приводит. Приводятся данные по Белгородской черте, здесь на 1676/77 год в 22? городах имелось 293 (83 бронзовых и 210 чугунных) пищали 21 калибра. Количественно среди них преобладали 4-фунтовые (66 стволов), 3- и 2-фунтовые (по 57 стволов) орудия. 20 и более орудий имели 5 городов черты - Белгород (38), Яблонов (30), Новый Оскол (26), Воронеж (22), Усмань (20).

Номенклатура городовых орудий на 1647 и 1678 год включала «пищали большие/ломовые, полуторные, полковые, волконейки, голландские, хвостуши, дробовые, грановитые, травчатые, сороковые, скорострельные, короткие, верховые, огненные, вестовые, затинные, кожаные, тюфяки». В отличие от описей конца XVI века «с 1640-х гг. появились орудия новых типов – долгие, короткие, голландские, кожаные пищали». Совсем исчезли «семипядные и девятипядные, а количество архаических «сороковых» сократилось до нескольких единиц».


Трофейные орудия
скрытый текст
Помимо собственного производства и заграничных закупок русская артиллерия пополнялась также за счет трофеев. После Ливонской войны возможности обзавестись последними долгое время не представлялось. В начале Смоленской войны русской армии сдалось несколько литовских крепостей (Дорогобуж, Белая, Невель, Себеж, Стародуб, Рославль, Серпейск и пр.) вместе со всей своей артиллерией, однако все захваченное пришлось по окончании войны вернуть полякам.

В начале Тринадцатилетней войны русская армия заняла большую часть территории ВКЛ и в литовских крепостях вновь были взяты богатые трофеи. Так, в Смоленске по описи имелось 43? орудия «старого Смоленского наряду», в т. ч. 5 крупнокалиберных пищалей - 50-фунтовая пищаль «Базл» (1581), 2 35-фунтовые однотипные пищали-тезки «Брат» (отлиты до 1610 года, участвовали в осаде Смоленска в Смуту), 32-фунтовая пищаль «Витовт» (1508), 19-фунтовая пищаль «Дедок» (1554 год, мастер Богдан); 2 12-фунтовые (1631), 10-фунтовая (1631), 9-фунтовая (1531), 4 7-фунтовых (1535, 1583, 1631 и 1632 годов), 2 6-фунтовых (1631 и 1632) пищали и 7 мортир.
Часть захваченных в Литве орудий позднее была вывезена в Россию и распределена по русским крепостям.
Среди взятого обнаружилось немало русских орудий в свое время захваченных литвой. Так, в Вильне нашлась 40-фунтовая пищаль «Онагр», отлитая Первым Кузьминым в 1581 году и упертая литвой вероятно во время Смуты. Из Вильны «Онагр» перевезли в Смоленск, а уже при Петре - в Москву.

После присоединения Малороссии в руки русского правительства попали местные крепостные арсеналы, включавшие в основном орудия небольших калибров. Некоторые из них позднее также переместились в Россию. Так, упоминавшаяся выше 4-фунтовая пищаль «Молодец» (Любек, 1591 год), входившая в 1673 году в состав белгородского наряда у разрядного шатра, была взята кн. Ромодановским в Нежине в 1668 году, в ходе подавления мятежа Брюховецкого. На 1680 год она входила уже в состав артиллерии Путивля.

В ходе русско-шведской войны 1656 - 1658 годов русским досталась артиллерия нескольких занятых городов - Дерпта, Нейшлосса, Мариенбурга, Кокенгаузена, Кастера, Нейгаузена, всего около 80 стволов, большей частью небольшого калибра (только в Дерпте имелись 2 24- и 2 12-фунтовые пушки).

После окончания войн со Швецией (1661 год) и Речью Посполитой (1667) значительную часть захваченной артиллерии пришлось вернуть, однако вывезенные ранее в русские города орудия были сохранены.

Помимо городовой артиллерии трофейные пушки активно использовались и в полковой - в солдатских и драгунских полках. Так, в белгородском Карповском полку Самуила Вестова в 1675 году имелись 2 трофейных пищали - 1,25-фунтовая польская данцигского литья (1609 год) и 0,75-фунтовая польская (1536 год).

В ходе турецкой войны 1672 - 1681 годов (а. к. а. «Чигиринские походы») также были взяты отдельные трофеи. Так, в 1677 году под Чигирином были захвачены 3 3-фунтовых турецких пушки.

Общая доля трофеев в составе артиллерийского вооружения была невелика - к концу века менее 3%.


Пушкари
скрытый текст
Пушкарский чин включал пушкарей, затинщиков, воротников, а также мастеровых - мастеров, кузнецов и плотников.
На 1630 год людей пушкарского чина имелось 4 215 человек (из которых в пушкарях и затинщиках числилось 2 700 человек), на 1651 год - 4 245 человек (ок. 3% общей численности вооруженных сил).
Городовых пушкарей на 1625 год имелось 1 782, на 1678 год (в 150 городах) - 2 805 человек.
Московских пушкарей имелось видимо порядка 500 - 600 чел. Документы Пушкарского приказа в 1618 - 1689 годах фиксируют от 236 до 318 московских пушкарей, однако это видимо наличные списки, не учитывающие находящихся в посылках и проч. Котошихин сообщает о примерно 600 людях пушкарского чина «на Москве», а в списках 1686 и 1691 годов указано по 521 человеку (из них в наличии - 223).

Как и в других случаях, правительство желало набирать пушкарей из пушкарских же семей, превратив службу в наследственную, однако претворить в жизнь это намерение оказалось невозможно и пушкари набирались и из вольницы и из тяглых групп населения и (особенно в провинции) из разнообразных беглых - с чем правительство (безуспешно) боролось.

В походы пушкари посылались из расчета три человека на осадное и один - на полковое орудие. В мирное время власти стремились занять имевших массу свободного времени пушкарей другими службами, используя их в качестве рассыльщиков, сборщиков даточных, сопровождающих для разного рода грузов и колодников и т. д. Московские пушкари часто привлекались к работам на Пушечном дворе.

За службу пушкари и прочие люди пушкарского чина получали жалованье - денежное, хлебное и соляное. Жалованье московских пушкарей было существенно больше чем у городовых. Так, на 1638 год московские пушкари получали (в зависимости от статьи) от 6 до 8 рублей денежного жалованья, от 20 до 24 пудов ржи и овса и по 3-4 пуда соли в год. В 1647 году на жалованье московским пушкарям Устюжская четверть выделила 9 541 руб. 24 алт. с полуденьгой [т. е. в среднем ок. 16 рублей на человека].
Городовые (ржевские, севские, мещовские) пушкари получали на 1631 год по 2,5 - 3 рубля и по 6 пудов ржи (заменявшихся денежной выплатой). Всего же на 1631 год по 29 городам Центральной России на жалованье 859 людям пушкарского чина было выделено 2 290 рублей 3 алтына 2 деньги, а вместе с деньгами в счет хлебного жалованья (4376 четей с полуосминою ржи и 1854 чети овса) - 3 834 руб. 8 алтын, 5 денег [т. е. в среднем по 4,46 руб. на человека].
В 1647/48 году новгородские пушкари получали по 2,5 рубля, 10,5 четей ржи, овса и ячменя и 2 алтына в счет соляного жалованья.
Как и прочие приборные, пушкари имели право в свободное от службы время заниматься ремеслом, торговлей и проч., до середины XVII века почти не платя налогов, а позднее платя их в льготном режиме.

Породистый Ракшаса, блог «Говорящие Шрамы»

* * *

Редко когда отдавал книги.

Обычно я это делал в рамках расхламления или при переездах - оставлял на подоконниках в доме или раздавал знакомым.

Пробовал сдавать в библиотеку (хах).

И всегда это были книги, которые почти ничего для меня не значили - какие-то случайные попытки погрузиться в российскую современную прозу, низкопробное фентези, дорожные детективчики (про которые мама забыла, и стало возможно от них избавиться), книги из "легендарной" серии "Альтернатива".

А тут Игра Слов решила устроить гаражную распродажу - объявили сбор книг у желающих разнообразить чью-то жизнь. Вырученные от продажи книг деньги будут разделены на три части и отданы в три фонда. Книги, которые не продадутся, будут просто переданы на благотворительность. По-моему, неплохая идея. Решил поучаствовать.

Требований к книгам несколько:

- хорошее состояние

- издание не старше 10 лет

- "книги должны захотеть купить"

 

Последнее требование несколько странное. Очень субъективное. Ведь если я однажды купил эти книги - значит, кто-то же захотел)

Книг, которые бы я хотел отпустить в новую жизнь, нашлось на удивление немного.

- "Музыкофилия" Сакса

- "Никогде" Геймана

- "Vita Nostra. Работа над ошибками" Дяченко

Все они еще даже скрипели при развороте и пахли. Надеюсь, они кому-то помогут)

Я еще психологически был готов избавиться от одного из своих гилтиплежров - серии как раз-таки третьесортного фентези по вселенной Disciples. Но серия не прошла проверку годом издания - там точно больше 10 лет прошло. Штош, настало время освежить в памяти историю про драгоценную кровь.

EricMackay, блог «EricMackay»

* * *

Н. В. Черникова
Государственный совет в системе управления Российской империи. Вторая половина XIX века.

Книга довольно интересная, но структуру ее стоило бы подправить, перенеся главы о структуре Совета и его канцелярии из конца в начало.

скрытый текстГосударственный совет и эволюция системы высшего управления в России XIX века
скрытый текст
Государственный совет создавался как единственное законосовещательное учреждение империи, рассмотрению в котором подлежали «все законы, уставы и учреждения». Однако уже при Александре I у него появились «конкуренты» (Комитет министров, высшие комитеты), число которых особенно возросло в ходе царствования Николая I. К концу правления последнего, помимо Государственного совета, законосовещательными функциями обладали Комитет министров, Военный совет, Адмиралтейств-совет и два высших комитета - Кавказский и Сибирский.
Как отмечает автор, ряд высших комитетов, несмотря на высокий статус, фактически законосовещательными функциями не обладали (Комитет финансов, почти все Еврейские комитеты, Бутурлинский), а компетенция комитетов, такими функциями реально обладавшими, была ограничена территориально (Кавказский и Сибирский).
Важнейшие законосовещательные учреждения были связаны «личной унией» - их высшее руководство состояло, в значительной мере, из одних и тех же людей. Так, в 1812 - 1864 годах председатель Государственного совета был одновременно председателем Комитета министров, одновременно (в качестве председателя Комитета министров) возглавляя Кавказский и Сибирский комитеты. Составлявшие Комитет министров министры одновременно, по должности, являлись членами Государственного совета, а главы департаментов Государственного совета - членами Комитета министров. В состав Кавказского и Сибирского комитетов, также по должности, входили председатель Департамента законов Государственного совета и ряд министров (финансов, внутренних дел и проч.).
Таким образом, видимое ограничение компетенции Государственного совета в первой половине XIX века за счет создания других законосовещательных учреждений было, в значительной мере, формальным. Как пишет автор: «созданную Николаем I систему управления, при всей ее кажущейся дробности, вообще нельзя рассматривать как ряд отдельно существующих учреждений». Многочисленные государственные структуры с переплетающимися функциями и почти идентичным руководящим составом «представляли собой единый правительственный механизм, в котором отдельные учреждения не просто существовали в тесной связи, но как бы перетекали одно в другое». Немногочисленность (не более двух десятков человек) «высших чиновников заседавших в разных учреждениях... под председательством одних и тех же лиц, обсуждавших различные аспекты общей проблемы управления, позволяла снимать возможные противоречия», а «в случае расформирования каких-либо структур их функции с легкостью перераспределялись».

Перемена на престоле в XIX веке каждый раз сопровождалась перестройкой системы управления - новый монарх подстраивал ее под себя. Первая волна перемен последовала при Александре II, в первой половине 1860-х годов. Была ликвидирована практика «личных уний» - совмещения высших руководящих постов, в рамках распространения на окраины общеимперского управления ликвидированы Сибирский и Еврейский комитеты комитеты, а статус Кавказского существенно понижен. Особый порядок управления был сохранен для Царства Польского - в 1864 году законодательные и административные вопросы управления краем были сосредоточены в новосозданном Высшем комитете по делам Царства Польского.
Для решения необходимых вопросов вместо прежних самостоятельных учреждений (высших комитетов и проч.) теперь создавались разнообразные особые совещания при уже существующих структурах. Значение Государственного совета в связи с ликвидацией «конкурирующих» учреждений возросло.
Из общей линии выбивались лишь учреждения связанные с влиятельным братом императора, вел. кн. Константином Николаевичем. Последний сосредоточил в своих руках руководство Государственным советом (1865), Адмиралтейств-советом (1855) и рядом других учреждений. Возглавляемый великим князем Главный комитет об устройстве сельского состояния (1861 - 1882)*, формально числившийся в составе Государственного совета, получил фактически статус постоянного высшего комитета, а другое учреждение возглавляемое Константином Николаевичем - Особое присутствие о воинской повинности (1873 - 1881)**, действовало на правах департамента Государственного совета. Как отмечает автор, эта флуктуация имела сугубо субъективный характер и сошла на нет в начале следующего царствования.

Воцарение Александра III породило новый виток преобразований высшего управления. Влияние вел. кн. Константина Николаевича было уничтожено, а связанные с ним учреждения (Главный комитет об устройстве сельского состояния и Особое присутствие о воинской повинности) закрыты. Были ликвидированы Высший комитет по делам Царства Польского и Кавказский комитет и пр. Как отмечает автор, ликвидация кавказского и польского комитетов была намечена еще в конце предыдущего царствования, а учреждения связанные с Константином Николаевичем давно прошли пик своей активности и тоже, в общем, отжили свое.
Для Государственного совета особое значение имело фактическое возвращение в его состав Комиссии по составлению законов и (отчасти) Комиссии прошений (см. ниже).

В целом, как отмечает автор: «на протяжении всей второй половины девятнадцатого столетия продолжался процесс отхода от созданного Николаем I стиля управления, возврат к более простой и логичной схеме организации власти. Отказ от распыления законосовещательных функций, унификация управления расширили компетенцию Государственного совета, вне которой, de facto или de jure, оставались лишь вопросы внешней политики, военный и чрезвычайного администрирования.
Другим важным результатом преобразований второй половины века было упрощение устройства самого Совета. Исчезновение территориальных (Департамент дел Царства Польского) и в затем и занимавшихся отдельными вопросами (Главный комитет об устройстве сельского состояния и
Присутствие о воинской повинности) структур способствовало более четкому распределению по департаментам поступающих в Совет дел. Внесенные в это время в систему высшего управления перемены не носили кардинального характера, тем не менее они существенно изменили
расстановку акцентов внутри самой системы, перенеся их с временных и локальных на постоянные и общеимперские структуры... К концу века Государственный совет максимально приблизился к тому, чтобы занять в системе государственного управления то место, которое
соответствовало букве закона – стать органом, через который проходят все законопроекты.»

* Направлял ход крестьянской реформы
** Занималось вопросами введения всеобщей воинской повинности


Самодержавие как политическая система и место в ней Государственного совета
скрытый текст
В условиях сохранения самодержавной власти особое значение имело отношение к Государственному совету монарха. Как отмечает автор - «cамодержавие как система управления предполагала существование не зависящей от бюрократической системы и стоящей вне ее силы, определяющей общий вектор развития страны». Однако «во второй половине XIX века общая бюрократизация управления привела к тому, что верховный правитель, оставаясь такой внешней силой, оказался в то же время вписан в административную систему. Став ее частью, он, с одной стороны, потерял полную свободу действий, отчасти подчинившись существующим бюрократическим правилам и традициям, а с другой – получил возможность ближайшего руководства текущим процессом управления страной. От него зависели соотношение сил в правительственных структурах, поддержка того или иного политического деятеля и воплощаемых им идей, но и – что не менее важно – выбор между опорой на разные высшие учреждения, или предпочтение работы с руководителями ведомств. Эта ключевая роль верховного правителя облегчалась (и, может быть, в какой-то мере провоцировалась) нечеткостью компетенцией высших учреждений. Метаморфоза, превратившая монарха из суверена, стоящего над законом и непринужденно пользующегося своим правом принимать самоличные решения, в высшего чиновника, который, хотя и имел решающий голос в любом вопросе, действовал строго в рамках сложившейся системы управления, особенно заметна при рассмотрении стилей управления, свойственных Александру II и Александру III».

Александр II стремился копировать стиль отца, пытаясь лично контролировать все важные процессы и замыкая на себе решение всех сколь-нибудь важных вопросов. Значительная часть государственных вопросов решалась монархом без участия законосовещательных учреждений, а многие важные дела все же поступавшие в Государственный совет были уже предварительно решены императором, что превращало их обсуждение в фикцию и т. д. Ближе к концу царствования Александр II, впрочем, начал тяготиться своей «работой», стремясь все более переложить ее на других и не проявляя активности.

Стиль правления Александра III кардинально отличался от стиля правления его отца. Число прямых «волеизъявлений» императора в новое царствование резко сократилось, существенно уступая делам проходящим через высшие бюрократические инстанции. Была восстановлена фактически сильно ограниченная ранее самостоятельность Государственного совета. Император не только отказался от предрешения вносимых в Совет проектов, но и, по возможности, избегал донесения до членов Совета собственного мнения, дабы не влиять на обсуждение проекта.
Влияние и самостоятельность Государственного совета, таким образом, существенно увеличились, однако, как отмечает автор, прочного основания его новое положение не имело и с воцарением Николая II, практика самовластных решений в обход Совета вернулась вновь.

Одной из особенностей отечественной системы управления была нечеткость определения функций различных учреждений - одни и те же вопросы могли в принципе решаться разными структурами. Так, два главных законосовещательных учреждения империи - Государственный совет и Комитет министров были органами «универсальной компетенции» и сферы их деятельности плотно пересекались.
Как отмечает автор, в отечественной историографии давно и прочно закрепилось представление о постоянном соперничестве Совета и Комитета, ведущем к росту влияния то одного, то другого. Так, сложилось устойчивое мнение о росте значения Совета в «либеральное» царствование Александра II и падении его влияния (и, соответственно, усилении Комитета министров) при «реакционном» Александре III.
Однако, как отмечает автор, при ближайшем рассмотрении открывается картина весьма далекая от устоявшихся стереотипов. Так, как уже отмечалось, при «либеральном» Александре II Государственный совет оказался весьма стеснен, а в царствование Александра III его значение, напротив, выросло. Взаимоотношения Совета и Комитета министров также были весьма далеки от привычной картины непримиримой борьбы. По мнению автора, во второй половине XIX века, напротив, постепенно выстраивается схема взаимодействия и разделения полномочий двух учреждений (окончательно закрепившаяся в 1880-х годах) - Комитет сосредотачивается на решении оперативных, чрезвычайных и чисто административных вопросов, а Совет - на вопросах требующих полноценного законодательного оформления.

Рядом с системой государственных учреждений с законосовещательными функциями, частью которой был Государственный совет, существовала система исполнительной власти, с которой законосовещательные учреждения должны были работать в тесном контакте, но на практике не всегда находили общий язык. Арбитром во всех спорных ситуациях выступал император.
Линии напряжения между министрами и Советом, как отмечает автор, можно свести к двойной дихотомии.
Во-первых, «прохождение дела через Совет не отличалось быстротой, но зато обеспечивало тщательность обсуждения и убирало недоработки проекта».
Во-вторых, «при обсуждении крупных вопросов, определяющих направление развития целой области государственной жизни (образовательного, крестьянского или касающегося местного управления) в проект могли быть внесены настолько значительные изменения, что, с точки
зрения министров, он терял свой изначальный смысл». Однако «Совет при этом считал, что таким образом он лишь дополняет недостаточно разработанный проект или борется с увлечениями его составителей.»

Отношения Государственного совета и министров в о многом зависели от личного фактора и менялись на протяжении времени. При Александре II, как уже отмечалось, многие вопросы решались в обход Совета - именными указами, принятыми по инициативе министров (т. н. «забегания» министров). В первую очередь это касалось утверждения разнообразных штатов. Министры при этом прибегали к уловкам, при докладе императору указывая например, что вводимый штат, во-первых временный, а во-вторых - не потребует нового расхода из казны, что чаще всего было фикцией.
В начале царствования Александра III «забегания» министров некоторое время продолжались, однако вскоре почти сошли на нет, касаясь уже маловажных вопросов и воспринимаясь как нарушение порядка.

Министры, как уже отмечалось, в свою очередь, страдали от изменений вносимых в их проекты Советом. В некоторых случаях представляемые проекты вообще отвергались - обычно решением департамента или соединенных департаментов. Формально Совет не имел права отвергнуть проект и официально он возвращался министру, по соглашению с последним. Как правило, дела возвращались из Департамента законов или Департамента экономии. Происходило это, впрочем, сравнительно нечасто. Так, Департамент законов в 1855 - 1894 годах возвратил 52 дела, при этом пик возвратов пришелся на конец 1870-первую половину 1880-х (30 дел в 1877 - 1885 годах).
Возврат дела для министра был часто меньшим злом чем корректировка его Советом. В процессе обсуждения проект мог претерпеть сильнейшие изменения. Так, зимой 1883/84 годов соединенные департаменты исправили 48 и отклонили 19 статей (из общих 157) проекта Университетского устава, представленного министром народного просвещения, при этом полностью переписав ряд ключевых положений (о месте и роли ректора и проч.).
При этом, согласно существовавшему и периодически вновь подтверждавшемуся правилу министрам запрещалось докладывать императору по делам уже рассматриваемым Советом, что фактически ставило их в зависимость от последнего.
Помимо этого, тщательное обсуждение проекта в Совете хотя и позволяло устранить его недостатки, но нередко препятствовало своевременному решению конкретного вопроса.


Структура Государственного совета
скрытый текст
Замысел Государственного совета предполагал создание законосовещательного учреждения главной и единственной функцией которого будет обсуждение поступающих из министерств законопроектов. По Манифесту 1810 года в Совете должны были рассматриваться «все законы, уставы и учреждения в первообразных их начертаниях». Однако вскоре границы компетенции Государственного совета раздвинулись и на бумаге сделались чрезвычайно широкими. Так, по «Учреждению» 1886 года компетенция Совета включала 22 позиции: все вопросы требующие нового закона, устава или учреждения; вопросы внутреннего управления требовавшие отмены, ограничения или пояснения прежних положений; объявление войны, заключение мира и прочие внешние вопросы; государственную роспись доходов и расходов (бюджет) и отчет о ее исполнении, финансовые сметы (бюджеты) министерств и ведомств и сметы и раскладки земских повинностей в губерниях где не было земств; любые штаты (кроме временных, создающихся на определенный срок); вопросы отчуждения государственных имуществ; внутренние чрезвычайные меры; дела вносимые по высочайшим повелениям и проч.
Фактическая компетенция Совета была уже, так, вопросы войны и мира оставались прерогативой верховной власти и решались ею без участия Государственного совета, все чрезвычайные меры обсуждались Комитетом министров или особыми совещаниями и т. д.

Учрежденный в 1801 году Непременный совет на департаменты не делился, но его канцелярия включала 4 экспедиции: по части иностранной и коммерческой; по части военных дел, сухопутных и морских; по части гражданской и духовной; по части государственного хозяйства.
По Манифесту 1810 года Государственный совет состоял из Общего собрания и четырех департаментов (законов, военных дел, дел гражданских и духовных и государственной экономии).
[Главой Совета формально был сам император, фактически почти всегда замещавшийся председателем, назначавшимся ежегодно. Члены Совета назначались императором, часть из них назначалась в департаменты (каждый включал председателя и не менее трех членов), остальные участвовали только в работе Общего собрания. Общее число членов Совета на протяжении XIX века росло, увеличившись с 35 до 90 человек. Министры считались членами Совета по должности. Общее собрание Совета включало членов департаментов, министров и членов в департаментах неприсутствующих. Заседания Общего собрания и департаментов были закрытыми.
Делопроизводство Совета было возложено на Государственную канцелярию, возглавляемую Государственным секретарем. Основу канцелярии составляли профильные отделения обслуживавшие соответствующие департаменты и возглавлявшиеся статс-секретарями].

Вносимые в Совет дела, как правило, проходили две инстанции - департамент и Общее собрание, однако существовали и исключения. Так, по «Учреждению» 1901 года сразу в Общее собрание, минуя департаменты, должны были вноситься дела по чрезвычайным внутренним мерам, важным внешнеполитическим мерам и по высочайшим повелениям. На практике вносились только дела последней категории (бывшие весьма немногочисленными).
Часть дел рассматривалась только в департаментах и в Общее собрание не вносилась. По «Учреждениям» 1842 и 1857 годов подобным образом рассматривались дела не требовавшие нового закона или изменения закона, но требовавшие лишь разъяснения действующего законодательства или приложения его к частному случаю.
В 1862 году Государственный совет получил право рассматривать и утверждать ведомственные сметы и теперь все непредвиденные и сверхсметные расходы последних (даже самые мелкие) требовали утверждения Совета. Чтобы не загромождать Общее собрание массой подобных дел в мае 1863 года было предписано все дела о сверхсметных кредитах и собственных суммах министерств (доходах поступавших из особых источников и не вносившихся в сметы и расходах на специальные цели) рассматривать только в Департаменте экономии, представляя затем на утверждение императору.
В 1901 году к вопросам не требовавшим участия Общего собрания были отнесено также образование и роспуск особых совещаний и подготовительных комиссий.
При возникновении в департаментах разногласия, несогласия с министром, или в случае если решение департамента отменяло решение Сената, окончательное решение передавалось Общему собранию.

Большая часть дел фактически решалась в департаментах. Сложные вопросы, затрагивавшие несколько сфер государственной деятельности, рассматривались департаментами на совместных заседаниях (соединенные департаменты). Общее собрание рассматривало по существу в основном дела вызвавшие в департаментах разногласие, а дела решенные единогласно часто утверждало по мемориям департаментов или с небольшой редакторской правкой.
Дела решенные Общим собранием или департаментами передавались на утверждение императору (за исключением небольшого числа дел утверждавшихся департаментами и носивших «технический» характер - дела для сведения, дела забираемые самими министрами и пр.).

Департамент законов

Важнейший из департаментов, осуществлявший основную функцию Государственного совета - законосовещательную. Департамент рассматривал проекты законов, штатов, уставов и проч. и возглавлялся обычно видными государственными деятелями [автор о департаменте почти ничего не пишет].

Департамент государственной экономии

Рассматривал все вопросы экономического характера - налогообложение, государственные доходы и расходы, преобразования в банковской, промышленной и торговой сферах и проч., [а также вопросы народного просвещения].
Полномочия департамента в финансовой сфере расширялись постепенно. Первоначально он рассматривал лишь ассигнования на чрезвычайные расходы, в 1811 году к ним добавилась смета (позднее роспись) государственных доходов и расходов, в 1816 году - раскладки земских повинностей, в 1823 и 1825 годах - сметы расходов Москвы и Петербурга, в 1854 году - сметы министерств и ведомств (поначалу рассматривавшиеся формально). С 1862 года департамент уже полноценно рассматривал и утверждал годовую роспись доходов и расходов и сметы ведомств.
По утвержденным в 1862 году правилам ведомственные сметы должны были не позднее 1 сентября представляться одновременно в Государственный совет, Министерство финансов и Государственный контроль. Военное ведомство должно было предоставлять смету не позднее 1 октября (в некоторых случаях - не позднее 15 октября). К 1 ноября министр финансов должен был вносить в Государственный совет государственную роспись, а государственный контролер - отчет об исполнении предыдущей и замечания по предлагаемой.
В первые годы росписи не удавалось утверждать в срок, так, росписи на 1863 и 1864 год были утверждены лишь в мае 1863 и 1864-го, роспись 1866-го - в январе, росписи 1867 и 1868 го - в марте соответствующего года. Начиная с 1869 года положение нормализовалось, однако за счет нарушения требуемого правилами 1862 года порядка одновременного рассмотрения смет - последние рассматривались по мере поступления.
Нагрузка на департамент была очень велика - по числу рассматриваемых дел он далеко опережал и Департамент законов и Гражданский департамент. По подсчетам государственного секретаря Е. А. Перетца в 1881 году на Департамент экономии пришлось 80% (989 из 1229) дел Государственного совета, тогда как на Департамент законов - 12%, а на Гражданский - 8%.
Большая часть поступающих дел была относительно несложной, однако ввиду значительного их числа на решение и оформление каждого уходило до одного-двух месяцев. В конце года почти все силы департамента поглощало рассмотрение государственного и ведомственных бюджетов и рассмотрение прочих дел фактически приостанавливалось.
Для повышения эффективности работы департамента в 1867 профильное Отделение экономии Государственной канцелярии было разделено на два - по сметной и по законодательной части. В 1870 году право выдачи привилегий (патентов) на изобретения было передано от департамента министрам финансов и государственных имуществ. В 1875 году в Гражданский департамент были переданы дела по отчуждению частных имуществ для государственных нужд и передаче казенных имуществ в собственность местных обществ и частных лиц.
В начале царствования Александра III ставился вопрос о преобразовании департамента - с разделением надвое (для рассмотрения дел по сметной части и прочих финансовых) или с передачей несметных финансовых дел в Департамент законов, однако дело до этого так и не дошло.

Департамент гражданских и духовных дел

Департамент, часто именуемый просто Гражданским в наименьшей степени соответствовал своему названию. Изначально предполагалось, что он будет рассматривать «дела юстиции, управления духовного и полиции», однако фактически департамент занимался в основном судебными делами. К ведению департамента относились все передаваемые из Сената уголовные и гражданские дела требовавшие высочайшего утверждения - от мельчайших краж совершенных дворянами, до дел о привлечении к ответственности высших должностных лиц. В 1841 - 1868 годах департамент делился на два отделения - уголовных дел и герольдии и гражданское.
Судебная реформа 1864 года способствовала постепенному сокращению поступления дел в департамент - из новых кассационных департаментов Сената дела в Государственный совет не передавались. С 1869 году дела решенные в старых департаментах Сената единогласно также перестали передаваться в Государственный совет и поступали на высочайшее утверждение через министра юстиции. Компетенция Гражданского департамента, соответственно, ограничивалась теперь делами вызвавшими разногласие в Сенате или разногласие с министром юстиции, а также делами пересматриваемыми по высочайшему повелению.
Сокращение нагрузки позволило отказаться от разделения департамента на два отделения. Ожидалось даже его полное упразднение, однако этого не произошло.

Помимо собственно судебных в компетенцию департамента входили дела о должностных преступлениях.
Изначально в Государственный совет из Сената переносились вызвавшие разногласие дела о предании суду лиц не выше IV класса, губернских и уездных предводителей дворянства, председателей земских управ и городских голов. В мае 1881 года рассмотрение подобных дел в Сенате было упрощено (вместо 2/3 голов в Первом департаменте теперь требовалось лишь простое большинство) и они почти перестали попадать в Государственный совет.
Рассмотрение дел о преступлениях высших должностных лиц входило в компетенцию департамента с 1842 года. После судебной реформы 1864 года он рассматривал преступления по должности чинов гражданских ведомств первых трех классов, военного и морского министров и пр. Как отмечает автор, фактически дела о преступлениях высших должностных лиц департамент почти не рассматривал - единственным прецедентом осталось дело о крушении императорского поезда в 1888 году. С февраля 1889 года, согласно именному указу, жалобы на высших должностных лиц представлялись императору, который и принимал решение о передаче дела в Гражданский департамент. На практике в департамент они не передавались, а проштрафившиеся сановники наказывались самим императором (отставка, бессрочный отпуск и т. п.).

Духовными делами, формально продолжавшими входить в компетенцию Гражданского департамента до самой его ликвидации, он фактически не занимался вовсе. Дела по епархиальному управлению представлялись императору на утверждение в виде докладов Синода или обер-прокурора Синода и затем объявлялись Сенатом. Дела по военному и морскому духовенству решались по докладам руководства этих ведомств или положениями Военного совета. Вопросы духовного управления Кавказа и Закавказья решались положениями Кавказского комитета. Касавшиеся духовной сферы проекты носившие характер общей законодательной меры рассматривались Департаментом законов, а финансовая их составляющая и вопросы предоставления прав и привилегий - Департаментом экономии.
Так, в 1868 году из 39 законов, касавшихся православного и инославного духовенства, 20 были утверждены императором по докладам Синода, 6 - Военного совета, 2 - Кавказского комитета, по одному - по докладам военного и морского министров. Через Государственный совет прошло 9 проектов, при этом 5 обсуждалось в Департаменте законов, 3 - в Департаменте экономии и один в - Соединенных департаментах законов и экономии.
Подобное положение сохранялось и позднее - Гражданский департамент либо вообще не рассматривал духовные дела либо рассматривал один-два проекта в год - если они относились к сфере сословного или гражданского права.

В 1875 году в Гражданский департамент из Департамента экономии были переданы дела об отчуждении частных имуществ на государственные нужды (для строительства крепостей, шоссейных и железных дорог, портов и проч.) и дела о передаче казенного имущества (зданий и земли) в собственность местных обществ.
Последние были весьма немногочисленны, число же дел об отчуждении частных имуществ со временем существенно менялось. К компетенции Государственного совета они были отнесены еще в 1833 году и долгое время число таких дел оставалось небольшим - 19 в 1857 году, 21 в 1868 и 1869-м. Железнодорожный бум начала 1870-х привел к резкому увеличению числа таких дел (67 в 1871 году) и для разгрузки Департамента экономии их решено было передать в Гражданский.
В Гражданском департаменте (судебная нагрузка которого по мере реализации судебной реформы все более сокращалась ) дела об отчуждении частных имуществ в последние десятилетия его деятельности составляли устойчивое большинство. В 1875 году они составили 76% (69 из 91) всех дел, позднее, в связи с сокращением железнодорожного строительства их доля несколько уменьшилась (в 1885 году - 48 из 87 дел, 55%), однако в 1890-х годах, в связи с новой активизацией строительства железных дорог, вновь резко возросла (в 1895 году - 277 из 295 дел, 94%).
В Общее собрание Совета дела об отчуждении частных имуществ не передавались, решаясь по мемориям департамента.

В 1884 году в Гражданский департамент из Департамента законов были переданы законодательные дела касающиеся судов и судопроизводства - распространение судебной реформы, территория и штаты судебных округов, подсудность мировых судов, составление списков присяжных, вопросы пенитенциарной системы и проч. Практически все эти дела решались совместными заседаниями Гражданского департамента и Департамента законов.

Таким образом, на протяжении XIX столетия компетенция Гражданского департамента претерпела существенные изменения. Из фактически чисто судебного учреждения он превратился в учреждение ведающее в основном вопросами отчуждения частных имуществ (в основном для строительства железных дорог) и вопросами законодательства о судах и судопроизводстве. Число разбираемых департаментом собственно судебных дел в последней трети столетия радикально сократилось, так, на 1872 год из 95 дел департамента судебными были 45, а на 1893 год из 183 дел - всего 9.

Департамент военных дел

Ведал вопросами военного управления. Уже в 1836 году его компетенция была радикально сокращена - все вопросы касавшиеся собственно военного ведомства были переданы в ведение Военного совета, а Морского ведомства - в ведение Адмиралтейств-совета. В Государственный совет теперь вносились только дела требовавшие издания законов затрагивавших военное и морское ведомства «в связи с прочими частями государственного управления». При этом внесения таких дел именно в Военный департамент не требовалось и загрузка его резко сократилась.
В 1843 году сфера деятельности департамента сузилась еще сильнее - к ведению Военного и Адмиралтейств-совета были отнесены и межведомственные дела относящиеся к «искусственной или технической части».
Последнее дело департамент рассмотрел в 1854 году и с этого времени фактически бездействовал. С 1859 года не назначался председатель, а с осени 1864 года - и члены департамента, но на бумаге он продолжал существовать и далее, вплоть до преобразования Совета в 1906 году.
Государственный совет, впрочем, сохранял определенное влияние на военные дела, рассматривая сметы и кредиты Военного ведомства, а также некоторые вопросы взаимодействия военного и гражданских ведомств.

[Департамент дел Царства Польского

Образован в феврале 1832 года. В ведение департамента были переданы дела Государственного совета Царства Польского (поначалу частично, а после ликвидации польского Совета в 1841 году - полностью). Председателями департамента были наместники в Польше - фельдмаршал св. кн. И. Ф. Паскевич и сменивший его кн. М. Д. Горчаков. В 1862 году департамент был упразднен в связи с восстановлением польского Государственного совета].

[Департамент промышленности, наук и торговли

Образован в январе 1901 года с целью разгрузить Департамент экономии. В его ведение были переданы дела по вопросам добывающей и обрабатывающей промышленности, торговли, об утверждении уставов акционерных обществ и железных дорог, выдаче привилегий (патентов) на изобретения, а также дела по вопросам народного просвещения. Существовал до апреля 1906 года. Автором он не рассматривается].

Комиссия составления законов

Фактически была образована еще в начале правления императора Павла и, меняя названия, штат и подчинение, продолжила существование и при следующем царствовании. В 1810 году она была включена в состав Государственного совета, а в 1826 году формально ликвидирована - фактически была преобразована в новосозданное Второе отделение С. Е. И. В. канцелярии. Основной задачей комиссии являлась кодификация имеющегося законодательства и она работала в тесной связи с Департаментом законов. После преобразования комиссии в отделение Императорской канцелярии эта связь сохранилась, дополняясь к тому же «личной унией» - в 1839 - 1861 и в 1872 - 1881 годах должность главноуправляющего Вторым отделением занимал председатель Департамента законов.

Кодификационный отдел

В январе 1882 года вышеупомянутое Второе отделение С. Е. И. В. канцелярии было преобразовано в Кодификационный отдел при Государственном совете. Главноуправляющий отдела назначался императором из числа членов Совета и по должности одновременно присутствовал и в Департаменте законов и в Комитете министров. В январе 1894 года отдел был присоединен к Государственной канцелярии, получив наименование Отделения Свода законов, права главноуправляющего прежним отделением (право всеподданейшего доклада и проч.) перешли к Государственному секретарю, ставшему теперь как бы министром по кодификационной части.

Комиссия по принятию прошений

Образована в составе Совета в 1810 году, для рассмотрения разнообразных жалоб и прошений подаваемых на имя императора. В структуру Государственного совета комиссия вписывалась плохо и в 1835 году была выделена в отдельную структуру, подчиненную непосредственно императору.
По положению 1835 года комиссия могла принимать (по высочайшему повелению) жалобы на решения Общего собрания Сената, Государственного совета, Комитета министров и проч. Принятые комиссией жалобы на решения Общего собрания Сената, министерств и ведомств рассматривались в Государственном совете (Гражданский департамент) и Комитете министров. По делам, разрешенным мнениями Государственного совета или положениями Комитета министров жалобы принимались не на само решение, а лишь на неверное изложение дела.
В 1884 году комиссия была упразднена, большая часть ее функций передана Канцелярии по принятию прошений при Императорской главной квартире, в 1895 году ставшей самостоятельным учреждением и Присутствию при Государственном совете для предварительного рассмотрения жалоб на определения департаментов Сената.
Последнее (существовавшее до конца 1917 года) принимало жалобы на определения административных и старых судебных департаментов Сената и разбирало дела вносившиеся по высочайшим повелениям (число которых было крайне невелико - из 4 402 дел рассмотренных в 1884 - 1895 годах по высочайшим повелениям было внесено девять).
При положительном решении Присутствия дело рассматривалось Общим собранием Сената, а при возникновении в нем разногласия - Государственным советом. Присутствие, таким образом, служило как бы фильтром для спорных дел и его деятельность способствовал существенному снижению загрузки Гражданского департамента судебными делами. Присутствие включало председателя и четырех членов, назначавшихся из числа членов Государственного совета и сенаторов.

Сложные вопросы затрагивающие сразу несколько сфер государственного управления рассматривались на заседаниях соединенных департаментов (двух или трех). Так, вопросы налогообложения рассматривались Соединенными департаментами законов и экономии, вопросы судебного законодательства - Соединенными департаментами законов и гражданского, крупные преобразования (введение института земских начальников и проч.) - департаментами законов, экономии и гражданским.
Председательствовал на таких заседаниях обычно председатель департамента в который изначально поступило дело.
Соединенные департаменты являлись фактически основной формой департаментских заседаний. Так, в течении сессии 1892/93 годов Департамент законов провел 31 заседание, в т. ч. 26 в соединении с другими департаментами, Гражданский департамент - 28 заседаний (в т. ч. 24 совместно с другими). Департамент экономии в ту же сессию имел 70 заседаний, в т. ч. 27 по сметной части (к ним другие департаменты не привлекались) и 43 по законодательной (из них 39 в соединенном присутствии).

Общее число дел рассматриваемых Государственным советом во второй половине XIX века постепенно росло, однако по годам существенно колебалось, в зависимости от разного рода внешних факторов.
В 1855 - 1868 годах Департамент законов рассматривал от 62 (1856 год) до 197 (1867) дел ежегодно, Департамент экономии - от 325 (1856) до 925 (1868), Гражданский департамент, по отделению уголовных дели и герольдии - от 123 (1855) до 402 (1867) и по отделению гражданских дел - от 32 (1856) до 89 (1862).
В 1869 - 1891 годах Департамент законов, проводил от 23 (1869) до 46 (1870) заседаний в год, рассматривая от 128 (1890) до 239 (1874) и решая от 80 (1890) до 159 (1874) дел в год. Департамент экономии проводил от 49 (1878) до 84 (1882) заседаний в год, рассматривая от 653 (1891) до 1064 (1869) и решая от 519 (1888) до 996 (1869) дел в год.
Гражданский департамент проводил от 11 (1879) до 28 (1872 и 1890) заседаний в год, рассматривая от 70 (1870) до 254 (1891) и решая от 50 (1879) до 196 (1891) дел в год.
Общее собрание в те же годы проводило от 24 (1890) до 34 (1883) заседаний в год, рассматривая от 216 (1875) до 319 (1887) и решая от 155 (1884) до 311 (1891) дел в год.
Начиная с 1892 года статистические данные о работе Государственного совета публиковались не по календарным годам, а по сессиям. Без учета нерелевантного отчета о сессии 1892/93 годов (включал сведения за три полугодия), статистика по сессиям 1894/95 - 1897/98 годов выглядела следующим образом.
Департамент законов проводил от 20 (1894/95) до 30 (1897/98) заседаний, рассматривая от 154 (1893/94) до 172 (1896/97) и решая от 119 (1893/94) до 161 (1896/97) дела.
Департамент экономии проводил от 48 (1896/97) до 82 (1893/94) заседаний в год, рассматривая от 463 (1895/96) до 551 (1893/94) и решая от 438 (1895/96) до 519 (1893/94) дел.
Гражданский департамент проводил от 19 (1894/95) до 30 (1893/94) заседаний в год, рассматривая от 232 (1893/94) до 386 (1897/98) и решая от 213 (1893/94) до 350 (1897/98) дел в год.
Общее собрание проводило от 14 (1897/98) до 21 (1893/94, 1894/95, 1895/96) заседаний в год, рассматривая от 291 (1896/97) до 347 (1893/94) и решая от 279 (1896/97) до 340 (1893/94) дел.

Как отмечает автор, статистика рассматриваемых дел не отражает в полной мере загрузку департаментов, поскольку не учитывает сложность рассматриваемых вопросов. Так, в Департаменте экономии большой процент дел составляла пресловутая «законодательная вермишель», а дела Департамента законов, напротив, были большей частью достаточно сложными.

Число нерешенных дел на протяжении всего рассматриваемого периода оставалось небольшим - по Общему собранию не более 20-30 в год. В это число входили и только что поступившие дела и дела по которым не были получены необходимые справки или отзывы из ведомств. В целом, как отмечает автор, Государственный совет вполне справлялся с нагрузкой даже в пиковые моменты и дела в нем не залеживались.

Работа Совета велась в закрытом режиме и широкая публика судила о ней в основном по (сравнительно редким) заседаниям Общего собрания. Тогдашние публицисты (тут поминаются опус Скальковского и кн. Мещерский с его «Гражданином») обвиняли Совет в медлительности и малой продуктивности работы.
Как отмечает автор эти обвинения совсем не соответствовали действительности. Интенсивность работы членов Совета, в первую очередь, присутствующих в департаментах была очень высокой и ими самими считалась чрезмерной. Назначенный к присутствию в департаменте член Совета во время сессии заседал пять, а то и шесть дней в неделю - в собственном департаменте, в соединенных департаментах, в Общем собрании (а председатель департамента еще и в Комитете министров). Помимо этого члены департаментов и Общего собрания работали в многочисленных временных комитетах и комиссиях создаваемых при Совете для рассмотрения различных вопросов (всего известно более 30), комиссиях по составлению всеподданнейших отчетов и проч.


Организация работы Совета во второй половине XIX века
скрытый текст
Структура, принципы организации работы и делопроизводства Совета оформились уже в первой половине XIX века, постепенно дополнившись обычаями и традициями и позднее уже мало меняясь.

Заседания Совета проходили с января по май - начало июня и, после летней паузы, с сентября - октября по декабрь. Сессией Совета считался период с октября по май («два смежных полугодия последовательных годов»). Отчетный год при этом до 1892 года совпадал с календарным и только затем стал совпадать с сессиями Совета.
Время летних каникул не было фиксированным и устанавливалось ежегодно специальным распоряжением императора (в конце мая - начале июня). В середине века департаменты уходили на каникулы на два месяца (15 июня - 15 августа), а Общее собрание - на три (15 июня - 15 сентября), к концу столетия их срок увеличился на месяц - в 1880-х годах департаменты отдыхали уже до 15 сентября, позднее - до 1 октября, Общее собрание - до 1 октября, позднее - до 15 октября. В 1892/93 году первое заседание департаментов состоялось 3 октября 1892 года, последнее - 24 мая 1893-го, а Общего собрания соответственно 19 октября и 31 мая.
Департамент экономии до 1885 года заседал и летом, однако с этого года также стал уходить на каникулы.
Помимо летних каникул имелись рождественские и пасхальные - по неделе.
При необходимости сессия могла быть продлена. Так, в 1862 году каникулы были отменены вовсе, а в 1889 году Совет работал до 6 июля. Случаев сокращения сессии не было, даже в чрезвычайных обстоятельствах, так, в 1883 году Государственный совет, в полном составе отправившийся на коронацию Александра III, продолжал проводить заседания в Москве.
Первое и последнее заседание Общего собрания Совета считались началом и концом «политического сезона».

Общие собрания почти всегда проходили по понедельникам, редкие исключения вызывались лишь торжественными случаями (коронация, рождения наследника и проч.).
Департаменты заседали по другим будним дням и по субботам. Так, Департамент законов в 1860-х годах заседал по субботам, Департамент экономии - по четвергам, после разделения на два отделения - по четвергам и субботам и т. д. К концу века, по установившемуся порядку, в неделю проходило 4 заседания Совета - одно общее и три департаментских. Осенью, когда рассматривались бюджетные вопросы, добавлялось еще одно департаментское заседание. Лишнее заседание могло добавляться и весной - если требовалось завершить обсуждение срочных и безотлагательных дел.
Соединенные департаменты определенных дней для заседания не имели и могли собираться как в будни (в том числе и в понедельник, после Общего собрания), так и в субботу, в зависимости от состава участников.

Заседания Общего собрания отличались большой торжественностью и строгим соблюдением сложившихся традиций (представление новых членов, строго регламентированное размещение членов Совета и чинов канцелярии и пр.).
Первое январское Общее собрание начиналось с назначения председателя Совета (на год) и председателей и членов департаментов (на полгода). В конце сессии (конец мая - начало июня) назначались председатели и члены департаментов на осеннее полугодие.
В начале заседания Общего собрания государственный секретарь зачитывал высочайшие повеления и резолюции на мемориях и другие высочайшие повеления (о назначениях, учреждении совещаний и проч.).
После этого статс-секретари или их помощники зачитывали журналы предыдущих заседаний (по каждому делу отдельно). Из-за малого срока отводимого на оформление журнала в канцелярии (неделя) членам Совета они почти никогда не рассылались и последние должны были воспринимать их только на слух. По окончании чтения члены Совета могли внести свои поправки, затем журналы подписывались членами Совета и начинался доклад новых дел.

Дела «предлагались» Совету государственным секретарем и зачитывались вслух соответствующими статс-секретарями или их помощниками. Уже в первой половине века они начали печататься типографским способом и рассылаться членам Совета для предварительного ознакомления. В 1834 году была издана инструкция предписывавшая рассылать членам Совета печатные записки по сложным судебным делам поступавшим в Совет из Сената. «Учреждение» 1842 года разрешало печатать не только судебные, но и (по усмотрению председателя) прочие сложные и важные дела, не требовавшие сохранения тайны.
Позднее использование печатных материалов все более расширялось - печатались и предварительно рассылались все сложные дела в департаментах, журналы департаментов после подписания членами, материалы рассылавшиеся членам Общего собрания (те же журналы департаментов, проекты законов, памятные записки).
Широкое использование печатных материалов позволило существенно уменьшить сроки рассмотрения дел и упростить их прохождение через Совет. Начиная с 1860-х в Общем собрании вместо полных журналов департаментов зачитывались только их заголовки. Если дело не вызывало разногласий и замечаний его тут же утверждали (подписывался заранее заготовленный «утвердительный журнал»).
В противном случае начиналось обсуждение дела. Вначале пояснения по нему давали председатель соответствующего департамента (или председатель Общего собрания, если дело вносилось сразу в последнее) и государственный секретарь. Затем выступали желающие высказаться члены Совета. Сложное дело могло рассматриваться на нескольких заседаниях.
Помимо членов Совета и чинов канцелярии в заседаниях принимали участие лица приглашавшиеся «для справок и разъяснений», права голоса не имевшие и не принимавшие участия в дискуссии - чиновники «для справок» и эксперты.
Первую категорию составляли обычно министерские чиновники непосредственно готовившие соответствующий проект - директора департаментов, члены министерских комиссий и проч. Права участвовать в обсуждении проекта они не имели и должны были только отвечать на задаваемые им вопросы. На практике их присутствие видимо было почти бесполезным - члены Совета обычно задавали вопросы соответствующему министру, или замещавшему его товарищу, а чиновников спрашивали редко. Сами же министры обычно не желали переадресовывать вопросы своим подчиненным, опасаясь показаться недостаточно компетентными.
В качестве экспертов приглашались люди сведущие в соответствующих вопросах (предприниматели, ученые и проч.). Они выступали с объяснениями по проекту или его отдельным статьям, но в обсуждении также не участвовали и даже на нем не присутствовали - сразу после выступления покидали зал Совета. Приглашать экспертов на заседания Совета было разрешено уже в 1827 году, официально это право было закреплено «Учреждением» 1842 года.

Возможность разногласия в Совете (правда только в его Общем собрании) предусматривалась уже Манифестом 1810 года - члены Совета несогласные с общим заключением могли в течении недели представить государственному секретарю собственные мнения, прикладываемые к журналу. Мнения эти Советом рассматривались только в случае пересмотра дела по распоряжению императора.
«Учреждение» 1833 года распространило этот порядок и на департаменты. Члены Общего собрания тогда же получили право заявлять особое мнение не только письменно, но и устно - оно сразу же вносилось в журнал, но рассматриваться могло, как и прежде, лишь при пересмотре дела по высочайшему повелению.
«Учреждение» 1842 года установило новый порядок рассмотрения дел. При возникновении разногласий как в департаментах, так и в Общем собрании, в журнал заносилось мнение не только большинства, но и меньшинства. Сохранялась и возможность подачи особого мнения - устно во время заседания, с последующим письменным оформлением (в течении недели) и внесением в журнал (или с приложением к нему).
Решение о пересмотре дела на основании представленных мнений принималось теперь не императором, а самим Общим собранием [и видимо департаментом]. После повторного рассмотрения пересмотра дела мог требовать уже только император.
В подавляющем большинстве случаев разногласие возникало на стадии обсуждения дела в департаментах и затем повторялось в Общем собрании.

Дела не вызвавшие в департаментах разногласий обычно утверждались Общим собранием по департаментским журналам. При этом даже в таких делах Общее собрание могло изменить редакцию статей или даже добавить новые, однако подобные случаи были большой редкостью.
Внесенные Общим собранием изменения никак не влияли на продвижение дела и не становились поводом для его возвращения в департамент. Последнее вообще случалось крайне редко и только при обнаружении неполноты данных или возникновении у членов Общего собрания возражений по вопросам не обсуждавшимся в департаменте при рассмотрении дела.

Голосование по проектам производилось открыто и поименно. Как отмечается, в Совете обычно имелась группа активных членов (как правило отставные и действующие главноуправляющие, председатели и члены департаментов и проч.), не только имевших собственное мнение, но и энергично его отстаивавших, группа «молчунов» - собственное мнение имевших, но почти не высказывавшихся и пассивная часть, в силу возраста и общей индифферентности в вопросы почти не вникавшая и обычно солидаризировавшаяся с начальством или вообще голосовавшая случайно.
После подсчета голосов объявлялось окончательное решение по делу. После рассмотрения всех дел сообщалась повестка следующего заседания.

Длительность заседаний Общего собрания и департаментов существенно различалась.
Пик работы Общего собрания приходился на конец сессии - май-начало июня, в начале же сессии заседания часто были чисто формальными и могли продолжаться 15-20 минут и даже менее того.
Заседания Общего собрания первоначально начинались в 10 часов утра, во второй половине века уже позднее - обычно в час дня, иногда сдвигаясь и на более позднее время (в основном по случаю каких-либо торжеств).
Заседания департаментов также начинались в час дня (кроме понедельника, когда соединенные департаменты заседали после окончания работы Общего собрания) и могли (с получасовым перерывом) продолжаться до 6 часов вечера
«Горячая трудовая пора» в Общем собрании начиналась после Пасхи - число рассматриваемых вопросов резко возрастало, заседания нередко затягивались до 6 часов вечера, а нередко оканчивались и позднее. Именно в это время рассматривалось и большинство сложных вопросов. Наплыв дел в конце сессии в значительной мере объяснялся существующим порядком их рассмотрения. Дела требовавшие рассмотрения до летних каникул с января 1882 года должны были вноситься в Совет не позднее 1 апреля, «обширные и сложные» - не позднее конца февраля, а с января 1883 года - не позднее 15 марта и 15 февраля соответственно. Позднее срок представления сложных дел был сдвинут на 1 марта. «Учреждением» 1901 года эти сроки - 1 марта для сложных дел и 15 марта для прочих, были закреплены законодательно. Мелкие и частные дела тем же «Учреждением» разрешалось вносить не позднее 1 мая. На практике эти сроки выдерживались далеко не всегда.
В конце каждой сессии еженедельно принималось от 15 до 30 мнений, а на последнем заседании еще больше, так, в 1893 году Александр III утвердил сразу 34 мнения принятых на последнем июньском заседании.
Традиция в целом запрещала переносить готовые дела на следующую сессию. Переносились обычно лишь дела по каким-то причинам (отсутствие необходимых отзывов, справок и пр.) не подготовленные к обсуждению. Для переноса готовых дел требовалось согласие соответствующего министра, а в некоторых случаях - и императора.
В силу такого подхода дела в Совете обычно не залеживались, а число нерешенных дел было невелико. При этом, как отмечает автор, среди современников было распространено убеждение, что Совет буквально завален разными важными законопроектами, не решающимися из-за дурной организации работы учреждения (снова поминается опус Скальковского).

Первое время Государственный совет размещался на втором этаже западной части Зимнего дворца. Позднее, в связи с расширением императорской семьи, он вынужден был перебраться сначала в дом гр. Румянцева на Дворовой площади, затем в Шепелевский дворец (на месте нынешнего Нового Эрмитажа), а в 1828 году переехал в здание Большого Эрмитажа, где размещался на первом этаже.
Все перечисленные помещения были тесны и мало подходили для работы Совета и Государственной канцелярии. Сотрудники последней большей частью работали дома. В 1839 году младших чиновников канцелярии обязали присутствовать на службе с 11 до 15 часов, однако старшие чины канцелярии по-прежнему занимались составлением бумаг на дому.
В 1885 году Государственный совет перебрался в выкупленный казной Мариинский дворец, обзаведясь, наконец, подходящими для работы помещениями.


Государственная канцелярия и Совет
скрытый текст
Канцелярия Непременного совета, созданная в 1801 году, включала 4 отделения: 1) по иностранной и коммерческой части; 2) военных дел - сухопутных и морских; 3) по гражданской и духовной части; 4) государственного хозяйства.
В 1810 году ее структура была изменена, подстроившись под структуру Совета и включала уже 5 отделений: 1) военных и морских дел; 2) дел гражданских и духовных; 3) государственной
экономии; 4) архив; 5) особенных поручений. Департамент законов собственного отделения не имел - его функции должна была выполнять Комиссия составления законов.
По штатному расписанию 1825 года канцелярия состояла уже из 6 отделений - четырех департаментских (включая отделение Департамента законов), архива и отделения по Общему собранию и государственного секретаря (бывшее особенных поручений, с 1842 года - отделение дел государственного секретаря). Эта структура сохранялась, в целом, до 1906 года (не считая краткого существования отделения дел Царства Польского и появившегося в 1901 году отделения промышленности, наук и торговли).

Во главе Государственной канцелярии стоял Государственный секретарь, бывший «центром и организатором дел Совета». Он работал в тесном контакте с председателем Совета, занимая по отношению к нему подчиненное положение. Перепиской и прочими делами государственного секретаря ведало соответствующее отделение канцелярии, помимо этого занимавшееся также подготовкой дел к слушанию в Общем собрании.
Отделения канцелярии возглавлялись статс-секретарями, статс-секретари департаментских отделений работали в тесном контакте с председателями профильных департаментов и также занимали по отношению к ним подчиненное положение.
Архивом руководил помощник статс-секретаря, выполнявший одновременно функции секретаря председателя Совета (председатели департаментов имели собственных секретарей из числа чиновников профильных отделений) и отвечавший за хозяйственные и финансовые дела Совета и охрану его помещений.

Государственная канцелярия играла огромную роль в работе Совета, практически полностью отвечая за подготовку дел к обсуждению и временами даже представляя предварительные предложения по их решению. Современники (Скальковский и проч.) склонны были оценивать роль Государственной канцелярии (и других высших канцелярий) негативно, обвиняя ее в чрезмерном влиянии на ход государственных дел и нередко приписывая разнообразные зловещие замыслы и злоупотребления, однако, как отмечает автор, на практике канцелярия действовала в достаточно жестких рамках, весьма ограничивавших возможность злоупотреблений.

Все подлежащие рассмотрению Советом дела поступали в Государственную канцелярию на имя государственного секретаря. Последний должен был определить относится ли дело к ведению Государственного совета, проверить наличие в деле обязательных документов - справки излагающей суть дела, проекта постановления, заключения министра и проч. и затем направить в соответствующее отделение канцелярии (департаментское или Общего собрания).
Подготовкой дел к слушанию занимались отделения. Закон требовал чтобы представляемые проекты содержали весь необходимый комплект документов, включая разнообразные справки, согласования с причастными ведомствами и проч. Однако на практике предоставляемых материалов сплошь и рядом оказывалось недостаточно и сбором разнообразных справочных сведений приходилось заниматься самой Государственной канцелярии. Тяжелую и неблагодарную работу по согласованию проектов с другими ведомствами министры также сплошь и рядом предпочитали перекладывать на Государственную канцелярию, пользуясь тем, что по закону она не могла не принять проект у министра.
Все это приводило к задержкам в рассмотрении дел (в чем современники винили ту же канцелярию). Так, поданый министром внутренних дел гр. Д. А. Толстым в 1887 году в Совет проект закона о земских начальниках завис в Совете почти на два года, при этом год был потрачен канцелярией на согласование его с другими ведомствами (юстиции, государственных имуществ, православного исповедания).
Готовое к докладу дело соответствующий статс-секретарь представлял государственному секретарю, проверявшему точность сведений и порядок изложения. После проверки последним дело включалось в список подготовленных дел, подававшихся председателю департамента или Совета, а затем включалось в повестку (в порядке важности).

По итогам заседания департамента или Общего собрания составлялся журнал заседания, представлявший собой развернутое изложение хода обсуждения, составленное на основе протокола заседания. По каждому рассмотренному делу составлялся отдельный журнал.
Департаментским журналам придавалось особое значение поскольку именно они являлись основой при рассмотрении дела в Общем собрании. Сроков составления для департаментских журналов не устанавливалось, в среднем на составление журнала по сложному делу, потребовавшему нескольких заседаний департамента, уходило около месяца (иногда больше), а по простому - не более недели.
Составлением журнала занималось соответствующее отделение канцелярии в лице помощников статс-секретаря (по простым делам - делопроизводителей), однако ответственность за составление журнала лежала на статс-секретаре (в некоторых случаях последний его лично и составлял). Он же отвечал и за редактирование текста и внесение разнообразных поправок, вносимых в процессе его согласования с председателями и членами департаментов, министрами и проч.
Составленный журнал просматривался государственным секретарем и председателем департамента и затем подписывался членами департамента на следующем заседании или рассылался им для подписи прямо на дом. При наличии спорных вопросов журнал рассылался в корректуре и на него вновь могли поступить замечания, вызывавшие новый раунд редактирования, и в итоге журналы по сложным делам могли подписываться спустя три-четыре месяца после заседания.
Для составления журналов Общих собраний, напротив, был установлен жесткий срок - неделя, до следующего заседания собрания, на котором подписывался составленный и отредактированный журнал предыдущего. В силу краткости сроков на дом членам собрания журналы не рассылались. В простых, не вызвавших разногласия в департаментах, случаях журналы Общего собрания могли заготавливаться заранее и подписываться на том же заседании, на котором заслушивалось дело. Так же поступали в случаях, когда требовалось срочно утвердить проект, при этом все согласования текста производились заранее.

Подписанные журналы поступали к государственному секретарю. Журналы департаментов готовились к рассмотрению в Общем собрании, а журналы Общего собрания (и те департаментские, что шли сразу на утверждение к императору) становились основой меморий.
Мемория включала изложение всех дел рассмотренных на одном заседании Общего собрания (отдельно по каждому делу) - соображений министра внесшего дело, отзывов других ведомств, хода обсуждения в департаментах и Общем собрании, возникших мнений (большинства, меньшинства, особые) и служила основанием для разрешения этих дел императором.
Мемории Общего собрания составлялись отделением дел государственного секретаря. Изготовление мемории в целом занимало неделю - сам текст составлялся в трехдневный срок и не позднее четверга доставлялся заведующему отделением, последний, после прочтения и редактирования, не позднее 16 часов субботы отправлял его государственному секретарю. Государственный секретарь в понедельник отсылал меморию управляющему С. Е. И. В. канцелярией (до 1882 года - управляющему ее Первым отделением) и утром во вторник она должна была лежать на столе у государя. При Александре II большая часть меморий подписывалась уже во вторник и в тот же день возвращалась государственному секретарю, объемные мемории возвращались на утро следующего дня. При Александре III большая часть меморий подписывалась уже в понедельник и нередко отсылалась обратно в тот же день.
Мемории департаментов (для дел шедших к императору мимо Общего собрания) составлялись соответствующими отделениями канцелярии, твердых сроков для их изготовления не существовало.
В целом, таким образом, дело решенное Общим собранием Совета на утверждение к государю поступало через две недели (неделя на составление и подписание журнала + неделя на составление и отсылку мемории). В срочных случаях срок мог быть сокращен - за счет сокращения сроков составления журнала (см. выше) и составления отдельной «особой части» мемории.

Руководство Совета и Государственной канцелярии следили за порядком и сроками прохождения дел и, в целом, как уже отмечалось, в Совете они не залеживались. Так, из 786 дел рассмотренных Советом за сессию 1892 /93 годов 92,5% находились на рассмотрении не более полугода, 79,5% - не более 4 месяцев и 26,6% - не более двух месяцев. От полугода до года рассматривалось всего 46 дел, более года - всего 13.
Значительные потери времени были возможны лишь на стадии подготовки дел к обсуждению в департаментах и в большинстве случаев вызывались задержками с получением заключений и отзывов от ведомств (т. е. при согласовании проекта с причастными ведомствами).
Иногда рассмотрение дел откладывалось по инициативе министров (внесших проект или руководителей причастных ведомств) или по причине смены министра (в последнем случае проект возвращался в министерство, чтобы новый министр мог с ним ознакомиться и, при желании, исправить). Так, проект Городового положения 1870 года был внесен в Совет министром внутренних дел П. А. Валуевым еще в январе 1867 года, однако после его отставки в марте 1868-го возвращен новому министру А. Е. Тимашеву и вновь внесен в Государственный совет только в 1869 году.


Император и Совет
скрытый текст
По закону император был главой Государственного совета, однако уже в первой половине XIX века монархи появлялись в нем нечасто (Александр I присутствовал на заседаниях в 1810 - 1812 годах, Николай I бывал в Совете периодически), а во второй - не появлялись вообще. Александр II и Александр III фактически участвовали только в торжественных мероприятиях* с участием Совета (по случаю восхождения на престол и пр.). О происходящем в Совете император узнавал в основном из еженедельных докладов председателя Совета и доставляемых ему меморий.

Существовавшая система государственного управления требовала от монарха ежедневного прочтения и утверждения множества документов, часто весьма объемных. Так, объем рукописных меморий Государственного совета уже в начале 1830-х годов достигал 150 листов и барон М. А. Корф, бывший государственным секретарем в 1834 - 1843 годах, весьма гордился тем, что ему удалось сократить их средний объем до 42, а потом и до 24 листов. Позднее объем меморий снова резко вырос - по установившейся практике к началу 1880-х в них целиком переписывались журналы заседаний Совета. В результате даже мемории «пустых» осенних заседаний Совета включали по 40-50 страниц, к концу сессии объем меморий доходил до 250-350 страниц, а мемории последних заседаний нередко включали более 500 страниц. Абсолютным рекордсменом стала мемория утвержденная 12 июня 1886 года - 1500 страниц. Департаментские мемории были меньше - их объем редко превышал 100 рукописных страниц.
С 1893 года мемории стали печатать типографским способом, что позволило резко сократить их физический объем - обычные мемории Общего собрания теперь включали 15-30 печатных страниц, изредка доходя до 60.

Александр III, в целом предпочитавший «бюрократический» стиль управления (число всяческих совещаний было резко сокращено, император предпочитал знакомиться с делами по документам), предпринял попытку сократить объем своей бумажной работы. В 1881 году император затребовал из министерств ведомости дел требовавших высочайшего разрешения и лично их существенно сократил, в основном за счет разнообразных мелких вопросов.
В том же, 1881 году, по инициативе государственного секретаря Е. А. Перетца, к мемориям Государственного совета стали прилагаться докладные записки, содержавшие краткое резюме всех внесенных в них дел, с указанием на наиболее важные. Записки писались государственным секретарем от руки, на листах небольшого размера и занимали от 4-6 до 16 страниц (с 1893 года, как и мемории, печатались типографским способом). Внедрение этой практики позволило существенно облегчить работу императора, который теперь даже позволял себе не читать, а пролистывать несложные дела. Аналогичная практика была видимо введена и в Комитете министров и в министерствах.

Как отмечает автор, во второй половине XIX века, с сокращением поездок монархов по стране, их возможности по получению информации от источников независимых от государственной бюрократии существенно снизились. Отчасти это компенсировалось развитием печатной прессы и личными контактами / перепиской с небольшим кругом доверенных лиц. В роли относительно независимого источника информации для монарха выступали и мемории Государственного совета (органа не зависящего от ведомственной политики), включавшие, помимо полной и структурированной информации по каждому проекту, еще и разнообразные мнения по соответствующему вопросу. Так, Александр III особенно интересовался делами вызвавшими разногласие в Совете и дававшими монарху возможность подробно ознакомиться с разными точками зрения.

При наличии разногласия императору представлялись мнения большинства, меньшинства и (при наличии) особые мнения членов Совета. Император мог поддержать любое из них или принять собственное решение - потребовать пересмотра дела, оставить его без последствий и пр.
В большинстве случаев монарх, однако, поддерживал мнение большинства. Так, Александр I при рассмотрении 242 дел с разногласием утвердил мнение большинства в 159 случаях и мнение меньшинства - в 83 (34%), в т. ч. в 4 случаях - мнение одного члена Совета [т. е. фактически особое]. Николай I в большинстве случаев поддерживал мнение большинства.
Александр II в начале правления нередко поддерживал мнение меньшинства (в основном по вопросам реформ), однако после назначения вел. кн. Константина Николаевича председателем Совета и подавления тамошнего свободомыслия (см. выше), подобные случаи сделались весьма редкими.
Александр III в 57 делах с «существенным» разногласием в 38 случаях согласился с большинством, а в 19 (33%) - с меньшинством, в т. ч. в 2 случаях - с мнением одного члена Совета.

Как отмечает автор, отношение общества и самого Совета к «меньшинству» и «большинству» в последнем со временем все более менялось - все большую поддержку находило мнение, что «большинство» должно пользоваться бОльшим доверием, а утверждение мнения меньшинства есть проявление недоверия и неуважения императора к Совету. Утверждение же особых мнений или требования пересмотра дела вообще воспринимались почти как оскорбление.
Впрочем, как опять же отмечает автор, мнения по этому вопросу существенно разнились в зависимости от конкретного содержания проектов и политических взглядов авторов этих мнений. Так, в 1860 - 1870-х годах поддержка Александром II наиболее радикальных проектов реформ вопреки мнению большинства Совета вызывала ликование либералов и сетования консерваторов. Четверть века спустя поддержка Александром III консервативных проектов, опять же, вопреки мнению большинства, реакцию у либералов и консерваторов вызывала прямо противоположную.
Сами монархи, впрочем, вообще не видели во всем этом проблемы, воспринимая Совет не как высший законосовещательный орган, а скорее как разновидность традиционного совета при государе. Так, Александр III, вернувший Совету свободу обсуждения дел и даже поощрявший разногласия - поскольку это способствовало выработке его собственного взгляда по конкретным вопросам, вовсе не считал, что мнение Совета его к чему-либо обязывает - о чем прямо и заявлял.

* Александр II еще и в первом заседании посвященном крестьянской реформе, задавшем ход ее рассмотрения.

Джулиан, блог «Мышиные заметки»

* * *

По моим книгам продолжают делать мемы.

 

Вчера удалила многострадальную родинку на щеке, которая травмировалась уже третий раз за год. Мне делали укол в лицо. Сегодня пришлось идти на работу с пластырем и говорить, что это бандитские пули.

Джулиан, блог «Мышиные заметки»

* * *

Последние новости.

У меня 1к подписчиков на канале в телеграмме.

Некоторые читатели ночью вместо того чтобы спать, перечитывают мои книги.

Я, казалось бы, только недавно вышла после каникул, но уже не могу. Мечтаю о выходных на 23 февраля, страдаю, что на 8 марта только один день и, как всегда, жду весну.

Василисище, блог «Архив памяти»

* * *

В воскресенье в два закрылась почта, куда пришла посылка от Алёнки, и только после этого "Лабиринт" сообщил, что книги наконец-то в пункте выдачи. Мне не с руки было таскаться только за чем-то одним, и я отложила поход на понедельник.
И вот в понедельник, в -37 мы попёрлись сначала в пункт выдачи. Дышать было холодно, но температура быстро упала до -32. С почты забежали в магазин, и это принесло мне продуктов на ещё один салат из тунца, феты и черри. Это прикольная кислятина. На фоне того что я ещё и забухала цитрусовым миксом. Пока жива, хотя и не понимаю, почему так хочется лимонной кислоты. Я же пью мультивитаминный комплекс!

PYq-Ifg5m-NDE

скрытый текст6-RGtr9-Hm-L5s

Улов.

ioo-Xe-Epa-Nu4

Комиксы. Да не простые - там есть вставки из дневника ГГ. Ранее я брала комикс про Ариэль. Мне нравится, что эти книги продолжают истории героев.
Ариэль и Эрик уехали на Север, чтобы следить за строительством нового поселения и торговой точки. Тут у нас конфликт с северными русалками, которых вся эта деятельность сгоняет с родных мест обитания.
Мулан. Куда без героизма и защиты? Становится тайным телохранителем императора, снова попадает в ловушку учёбы... и неожиданно находит друга при дворе.
Анна. Здесь уже речь о природе и о том, как человек своими действиями может навредить потомкам. И как потомки способны исправить вред, нанесённый природе. Без колдовства.

А это прислала подруга) Да, удача мне сильно пригодится...

xnbs-Nxl-YH-U

И только я разделась и полезла в ВК, как увидела там сообщение от Боксберри: забирайте ваш заказ. Вашу кошку через забор, я только с мороза! Но это подарок от Артёма, и я его хотел. Пришлось снова одеваться и топать.
Хоба! Да, можно было заказать каноничную майку, но мне нужна была футболка.

63e-Jim29-NE4

Джулиан, блог «Мышиные заметки»

* * *

Начало года не без сложностей. Как вы знаете, я являюсь автором десяти книг и двух рассказов. Первые девять моих книг были опубликованы издательством электронных книг и продавались на разных площадках, в том числе и на ЛитРес. Издательство находится за рубежом, поэтому десятую книгу – «Стальную стрекозу» я выпускала на платформе ЛитРес-самиздат. Но мои предыдущие книги 1 января внезапно исчезли с ЛитРес, как и книги других авторов от этого издательства. Я обратилась в техподдержку, они перенаправили меня в правовой отдел, и там подтвердили то, чего я боялась. Издательство зарубежное, и мои девять книг, можно сказать, исчезли. Особенно мне жаль пропавшие отзывы моих читателей и блогеров, которых было много. Правда, в ЛитРес говорят, что, возможно, отзывы потом восстановят, когда я сама заново опубликую книги. А я обязательно издам все свои девять книг через ЛитРес. Но на это нужно время, так как надо отформатировать все рукописи и сделать девять обложек, ведь все предыдущие делало издательство.

Джулиан, блог «Мышиные заметки»

* * *

Видеть свои книги в списке лучших книг, прочитанных за год, — это ли не лучший подарок на Новый год?

С наступающим Новым годом! Крепкого здоровья и мирного неба!

Вильгельмина, блог «Книжные списки»

Список к прочтению

1. Fforde - "The Eyre Affair"

2. Мейл - Прованс от A до Z

3. Петрович - Книга с местом для свиданий

4. Етоев - Книгоедство

5. Стендаль - Красное и черное

6. Акройд - Повесть о Платоне

7. Кристи - Пять поросят

8. Стругацкие - Шесть спичек

9. Хобб - Меч её отца

10. Хобб - Своевольная Принцесса и Пегий Принц

11. Хобб - Странствия Шута

12. Хобб - Судьба убийцы

13. Хобб - Убийца Шута

14. Шифф - Клеопатра

15. Кифер - Сексуальная жизнь в древнем Риме

16. Геродот - История

17. Брин - Прыжок в Солнце

18. Кук - Огонь в его ладонях

19. Макиавелли - Государь. С комментариями и иллюстрациями

20. Клейн - Звёздный гамбит

***

21. Кучерская - Константин Павлович

22. Ричард Докинз - Самое грандиозное шоу на Земле; доказательства эволюции

23. Шарый Андрей; Шимов Ярослав – Австро-Венгрия судьба империи

24. Рок Дэвид - Мозг. Инструкция по применению

25. Стругацкие А. и Б. - Полдень, XXII век

26. Стругацкие А. и Б. - Трудно быть богом

27. Стернберг, Дудна - Трещина в мироздании. Редактирование генома

28. Харари - Sapiens. Краткая история человечества

29. Демина Карина - Вдова его величества

30. Башкирцева - Если бы я была королевой... Дневник

31. Фудель - Великий князь Михаил Тверской

32. Сборник рассказов «ГЛУБИНА» (выпуск 26)

33. Флоря - Иван Грозный

34. Эльденберт Марина - Запретная магия

35. Марта Кетро - Чтобы сказать ему

36. Хокинг Стивен, Млодинов Леонард - Высший замысел

37. Коротаева - Мой муж киборг

38. Гусейнова Ольга - Пепел на ветру

39. Гусейнова Ольга - Суженая мрака

40. Дёмина Карина - Н'гаи-Кутуми

EricMackay, блог «EricMackay»

* * *

А. Н. Верещагин
Кассационный Сенат (1866 - 1917)

Обширный труд посвященный созданию, устройству и деятельности верховного суда Российской Империи. Книга очень хорошая, написана прекрасным языком (и даже вычитана - явление нынче крайне редкое) и вполне доступно и для неюристов. В приложениях списки сенаторов, обер-прокуроров и товарищей обер-прокуроров, биографические справки, статистика дел и проч.

скрытый текстДореформенный Сенат
скрытый текст
Правительствующий Сенат был учрежден Петром в 1711 году, представляя собой фактически вестернизированный вариант Боярской Думы и унаследовав в целом ее «функционал», включая судебные полномочия.
Судебные решения в Сенате принимались коллегиально, большинством голосов, оставшиеся в меньшинстве сенаторы обязаны были подписать определение, но могли изложить особое мнение, фиксировавшееся в протоколе и сенатском журнале.
В первые десятилетия существования Сената особые мнения были редкостью, однако со временем разногласия участились и при Елизавете Петровне сложился определенный порядок разрешения споров. Генерал-прокурор Сената (или его заместитель, обер-прокурор) при возникновении разногласий между сенаторами должен был склонять их к единогласию, если же добиться последнего не удавалось - приносил «протест», после чего «экстракт» дела, вместе с особыми мнениями, представлялся императрице, принимавшей окончательное решение.
Решения Сената оформлялись в виде «публичного» или «сепаратного» указа, сенатского или именного императорского. Публичные указы (большей частью не касавшиеся судебных дел) рассылались в нижестоящие учреждения и нередко публиковались «во всенародное известие». Сепаратные указы касались лишь участников конкретного дела и сохранялись в сенатском архиве, играя роль прецедентов.
По указу 1714 года Сенат в судебной практике должен был руководствоваться Соборным Уложением 1649 года, обращаясь к «новоуказным статьям» (прецедентам досенатского времени) и сепаратным указам лишь в случаях Уложением не регулировавшихся.
Толкованием законов Сенат занимался по запросам нижестоящих учреждений или при решении конкретных судебных дел. Для создания новой нормы требовалось единогласие сенаторов и генерал-прокурора, в противном случае вопрос передавался на разрешение монарху (что было своеобразной формой законодательной инициативы).

Скромный состав Сената (около 15 человек) и сенатского аппарата (ок. 70 человек), загруженных помимо судебных и другими делами, способствовал развитию судебной волокиты. В декабре 1763 года последовала радикальная перестройка Сената - он был разделен на 6 департаментов (4 петербургских и 2 московских, в каждом не менее 5 сенаторов). Два департамента (Второй петербургский и Шестой московский) специализировались теперь на судебных делах и именовались «апелляционными», компетенция их разделялась лишь территориально. Оба департамента решали дела от имени всего Сената, но лишь при единогласии сенаторов. Если его добиться не удавалось дело рассматривало Общее собрание департаментов (соответственно петербургских или московских). При отсутствии согласия и там дело - решалось лично императрицей.
Екатерина не любила разногласий в апелляционных департаментах, всячески понуждая их к единомыслию, Сенат формально был лишен и права толковать законы (хотя фактически это делалось). Это соответствовало взглядам императрицы (закон должен быть прост и понятен, необходимость толкования - свидетельство дефектности закона), характерным для ее родной Германии.
В год Сенатом рассматривалось по нескольку сотен судебных дел. Специального юридического образования сенаторы XVIII века не имели, будучи большей частью высшими сановниками и опираясь при решении дел, в первую очередь, на свой административно-практический и жизненный опыт. Высшим судьей в государстве оставался монарх и любое сенатское решение могло быть отменено или пересмотрено по его воле (Екатерина II, например, вмешивалась в сенатское судопроизводство ок. 500 раз).

При Павле число департаментов было увеличено до девяти. Прежнего единомыслия уже не требовалось - Павел предписал решать дела в Общем собрании петербургских департаментов по большинству голосов, хотя генерал-прокурору по-прежнему следовало склонять сенаторов к единомыслию, а о разногласиях между сенаторами непременно сообщалось государю (сей либерализм был вызван видимо увеличением числа сенаторов, что затрудняло выработку единого мнения, а не особой терпимостью императора).

Александр I , указом 1802 года, ввел норму в 2/3 голосов для решения вопроса в Общем собрании департаментов. Не решенные Сенатом дела теперь отправлялись в учрежденный в 1801 году Государственный Совет и лишь мнение (или одно из мнений) Совета утверждалось монархом (который, впрочем, мог решить дело и по-своему). В департаментах по-прежнему требовалось единогласие. Поскольку в это время разногласия между сенаторами стали уже обычным делом, выработка решения требовала долгих согласительных процедур и нерешенные дела быстро накапливались.

При Николае I роль Сената оставалась прежней и сам он держался крайне пассивно, не используя фактически имевшееся у него право законодательной инициативы и мало используя право толкования законов. Большое значение имело учреждение в 1835 году Училища правоведения, высококвалифицированные выпускники которого к концу царствования стали все больше наполнять сенатские канцелярии.

Ко времени судебной реформы Сенат состоял из занятых административными делами Первого департамента и Департамента герольдии, 9 судебных апелляционных департаментов и примыкавшего к последним Межевого департамента. Четыре судебных департамента (Второй и Четвертый уголовные и Третий и Пятый, ведавшие гражданскими делами) располагались в Петербурге, три (Шестой уголовный, Седьмой и Восьмой гражданские) - в Москве и два (Девятый гражданский и Десятый уголовный) - в Варшаве. Дела между департаментами распределялись по территориальному признаку. Имелось четыре Общих собрания департаментов - по одному в Москве и Варшаве и два в Петербурге (Первый, Второй, Третий судебные и Департамент герольдии составляли Первое Общее собрание, а Четвертый, Пятый и Межевой департаменты - Второе).
По мере распространения судебной реформы «старые» судебные департаменты ликвидировались (упразднены, вместе с Межевым, в 1872 - 1898 годах). Из Первого в 1883 году был выделен новый Второй департамент (поземельные споры крестьян), судебные дела не относившиеся к компетенции новоучрежденных кассационных департаментов к концу века были переданы еще одному новому учреждению - Судебному департаменту. В итоге, к концу XIX века все департаменты Сената сосредоточились в Петербурге, составляя два Общих собрания - Первое (Первый, Второй департамент и Департамент герольдии) и Второе (Судебный и один из двух кассационных, в зависимости от принадлежности дела).

На 1859 год в Сенате производилось 43 087 дел - 20 979 «распорядительных» (по Первому, Межевому департаментам и Департаменту герольдии), 18 449 гражданских и 3 659 уголовных. Часть уголовных дел поступала в Сенат без апелляции, в т. н. ревизионном порядке - для проверки требуемой законом. Таковых на 1859 год было 2 730 (почти 75%). Из 929 апелляционных дел отмены или изменения избежали лишь 425 (45%) приговоров.
На рассмотрение общих собраний Сената в 1859 году было вынесено 431 дело, в т. ч. 71 уголовное (37 - по разногласиям между сенаторами, 23 - по несогласию с заключениями Сената разных министров и управляющих ведомствами, 10 - по несогласию министерства юстиции и обер-прокуроров, 1 - по высочайшему повелению) и 124 гражданских (49 - по разногласиям между сенаторами, 33 - по несогласию с заключениями Сената разных министров и управляющих ведомствами, 26 - по несогласию министерства юстиции и обер-прокуроров, 16 - по высочайшему повелению). Всего же (включая дела прошлых лет) общие собрания в этом году рассмотрели 89 уголовных и 401 гражданское дело.
В департаментах по итогам года оставалось «в остатке» 4 уголовных и 3 979 (!) гражданских дел. В целом, как отмечает автор, старый Сенат неважно справлялся с притоком дел, особенно гражданских.
В Государственный Совет из общих собраний Сената в 1859 году было передано 35 дел (из 431) - 28 из-за отсутствия большинства, 1 - по возражению министра юстиции и 6 - по высочайшему повелению.


Судебная реформа
скрытый текст
Концепция коренной реформы судебной системы (включавшая и превращение Сената в кассационный суд) были впервые предложена в записке М. А. Балугьянского, начальника Второго (кодификационного) отделения С. Е. И. В. канцелярии, поданной в 1828 году, однако тогда не нашла понимания.
Разработка судебной реформы была начата в ноябре 1848 года по инициативе Николая I и неспешно велась в том же Втором отделении императорской канцелярии, возглавляемом графом Д. Н. Блудовым. В конце 1861 года дело подготовки реформы было передано в Государственную канцелярию и процесс ее разработки резко ускорился.
В январе - апреле 1862 года сотрудниками Государственной канцелярии и привлеченными юристами была разработана концепция реформы. В апреле - сентябре 1862 года она прошла обсуждение в Государственном совете и к октябрю 1862-го были выработаны Основные положения грядущей реформы. Тогда же для составления проектов необходимых законов была образована Комиссия для составления проектов законоположений при Государственной канцелярии (во главе с государственным секретарем В. П. Бутковым). Комиссия состояла из трех отделений - уголовного, гражданского и судоустройства и включала три десятка постоянных членов (помимо них в работе участвовало значительное число приглашенных экспертов). Среди членов комиссии наиболее заметную роль играли и. д. статс-секретаря Государственного совета С. И. Зарудный (возглавлял гражданское отделение комиссии и был, как отмечает автор, душой всего дела) и обер-прокурор Общего собрания московских департаментов Сената Н. А. Буцковский (возглавлял уголовное отделение комиссии). По большинству вопросов устройства кассационного Сената Зарудный и Буцковский придерживались противоположных взглядов и конечный результат работы комиссии был комбинацией их позиций.
В октябре 1862 - апреле 1864 года комиссией были выработаны проекты трех уставов - уголовного и гражданского судопроизводства и учреждения судебных установлений*. В мае - июне 1864 года они прошли обсуждение в Государственном совете и 20 ноября 1864-го были утверждены императором.
Вводить в действие новые уставы было решено постепенно, сначала в избранных губерниях, распространяя затем на всё новые регионы. В апреле 1866 года были открыты кассационные департаменты Сената и судебные учреждения нового образца в 10 центральных губерниях империи, составивших округа Московской и Петербургской судебных палат. Введение Судебных уставов в прочих регионах растянулось до 1899 года. К 1870 году под юрисдикцией новых судов находилось 40,5% населения империи, к 1881 году - 60,7% населения - без учета местностей где Судебные уставы были введены частично, с учетом последних под юрисдикцией новых судов жило до 3/4 населения империи.
Временно сохранявшиеся старые судебные учреждения после начала реформы также не оставались неизменными - действовавшие в них процессуальные нормы были существенно обновлены особым законом от 11 октября 1865 года.

* Еще один - о наказаниях налагаемых мировыми судьями, был разработан Вторым отделением С. Е. И. В. канцелярии.


Судебное ведомство по уставам 1864 года
скрытый текст
Новая судебная система разделялась на две ветви - общие (коронные) суды и суды мировые. Каждая из них включала две инстанции - первую и апелляционную. Обе ветви замыкались на кассационные департаменты Сената, исполнявшие роль верховного суда.

Первой инстанцией общего суда был окружной суд. Судебный округ мог включать целую губернию или ее часть. В больших губерниях могло быть два или три окружных суда, так, территория Харьковской губернии разделялась на округа Харьковского, Сумского и Изюмского судов. Число судей в окружном суде различалось - в малых округах имелось 5-6 судей, в столичных - до 25.
Второй, апелляционной, инстанцией в системе общих судов была судебная палата. В округ судебной палаты могло входить от 4 до 15 окружных судов, обычно имелось 7-8. Внутри себя палата делилась на гражданские и уголовные департаменты (их могло быть до восьми), председатель одного из департаментов назначался старшим председателем судебной палаты, т. е. ее главой.
Судьи окружных судов и судебных палат именовались их членами и назначались императором по представлению министра юстиции. Кандидатов для назначения помимо министра могли предлагать и суды в которых имелась вакансия. По некоторым сведениям по рекомендациям самих судов назначалось до половины судей.
К 1881 году в империи имелось 65 окружных судов, распределенных по 8 округам судебных палат. Ими была покрыта почти вся территория Европейской России. На окраинах судебная реформа завершилась к 1899 году и позднее число окружных судов росло только за счет дробления уже существующих округов.
К 1914 году имелось уже 110 окружных судов, входивших в состав округов 14 судебных палат: Московской (15 окружных судов), Петербургской (11), Варшавской (10), Киевской (9), Харьковской (9), Иркутской (8), Саратовской (8), Одесской (7), Казанской (7), Новочеркасской (6), Тифлисской (6), Омской (5), Ташкентской (5), Виленской (4).
Окружные суды рассматривали серьезные административные и уголовные дела и судили в двух вариантах - коллегией судей (не менее трех человек) или коллегией присяжных. Апелляции на решения последней не принимались, однако на них можно было подать кассационную жалобу.
Присяжными рассматривался огромный процент дел, на 1900 год - 26 805 против 33 605 дел без присяжных (в Германии на 1901 год присяжные рассмотрели 5 100 дел из 466 838, во Франции - 2 283 из 218 057, в Италии на 1900 год - 4 843 из 304 392). Позднее доля дел рассматриваемых присяжными только росла, к 1909 году достигая уже 69% - в 70 окружных судах Европейской России присяжными было рассмотрено 44 693 дела (+ 385 с участием сословных представителей), без них - 19 824.
На окраинах (округа Иркутской, Ташкентской, Тифлисской, Варшавской судебных палат и Прибалтика) суд присяжных отсутствовал - отчасти из-за дикости населения, отчасти из-за межнациональных проблем.
Суд присяжных чаще выносил оправдательные приговоры, так, на 1876 год присяжные вынесли обвинительные приговоры в 63,4% случаев (суды без присяжных - в 77,1%), на 1883 год соответственно в 56,6 и 70,8%, на 1891 год - в 66 и 73,2%. Строгость присяжных была неодинакова и в целом падала с севера на юг - самыми строгими были присяжные Ярославского окружного суда, за пять лет (видимо 1888 - 1893) осудившие 79,4% обвиняемых, самыми мягкими - Воронежского (54,1%).

Первой инстанцией мирового суда был участковый мировой судья. Во внутренних губерниях он избирался, сроком на три года, местным уездным земством и утверждался Сенатом, на окраинах назначался властями.
Юридического образования от мирового судьи не требовалось, достаточно было любого высшего (при некоторых условиях - даже среднего), а также соответствия имущественному цензу. Помимо участковых избирались также [добавочные мировые судьи (заменявшие при необходимости участковых)] и почетные мировые судьи, не имевшие собственных участков и не получавшие вознаграждения, однако участвовавшие в мировых съездах и выступавшие медиаторами при согласии сторон.
Мировой судья судил единолично, в его юрисдикцию попадали гражданские иски ценой не более 500 рублей, иски о личных обидах и оскорблениях и о восстановлении нарушенного владения, а в уголовной части - проступки наказанием за которые могли быть выговор, штраф до 300 рублей, арест на срок не более 3 месяцев, тюремное заключение сроком не более года.
В 1912 году планка по имущественным искам была поднята до 1 000 рублей, уголовная юрисдикция также была расширена, в нее вошли деяния за которые полагались: выговор, замечание, внушение, штраф до 1000 рублей, арест любой продолжительности и тюремное заключение (любой продолжительности) не соединенное с лишением всех особенных или некоторых личных и по состоянию присвоенных прав.
Апелляционной инстанцией в этой судебной ветви являлся мировой съезд, включавший всех участковых судей мирового округа (последний представлял собой уезд, делившийся на участки - по 20 - 40 тысяч жителей в каждом), а также почетных судей. Мировой съезд рассматривал аппеляции на решения участковых судей (а также кассации по самым мелким делам, по которым апелляции не было), принимая решения коллегиально (не менее 3 судей).
В 1889 году мировые суды были ликвидированы во внутренних губерниях, сохранившись только в крупных городах. Вместо них были введены земские участковые начальники, а для крестьян - волостной суд, стоявшие вне описанной системы. Вне ее оставались также военные суды, суды церковные и коммерческие суды (ликвидации которых энергично противились предпринимательские круги).

Нагрузка судей обеих судебных ветвей была очень велика. В 1868 году на мирового судью Петербурга приходилось в среднем 2600 дел в год, на 1900 год в столицах и крупнейших городах - в среднем св. 3600 и т. д.
Окружные судьи рассматривали в среднем ок. 500 дел в год. Так, в 1909 году 1511 окружных судей рассмотрели по существу 289 тыс. гражданских и 121 тыс. уголовных дел (в среднем 271 дело на судью). Еще 316 тыс. дел было рассмотрено в распорядительных заседаниях (о прекращении уголовного преследования и проч.) - плюс еще 209 дел на судью. Помимо этого, в общих собраниях окружных судов, с участием всех судей было рассмотрено еще 33 тыс. дел. (плюс еще несколько десятков дел на каждого судью). Фактически, с учетом коллегиального характера рассмотрения дел, окружной судья был загружен еще больше - участвовал примерно в 1,5 тысячах дел ежегодно.

Судебная реформа создала тип карьерного судьи-профессионала, ранее в России почти неизвестный. Преобразования были начаты в условиях большого дефицита кадров (чем во многом и объяснялась постепенность введения новых судебных уставов) - в 1822 - 1862 годах высшее юридическое образование в империи получило 9 184 лица, прочее высшее - 5 750 лиц. Даже к концу царствования Александра II более половины чинов судебного ведомства не имело юридического образования - более половины мировых судей, 22% членов окружных судов, 15% председателей окружных судов, 7% членов судебных палат. На местах положение могло сильно различаться, так, в конце 1870-х в Лубенском окружном суде все 8 членов имели юридическое образования, а в Ярославском окружном суде из 8 членов его имел только один.
Отсутствие юридического образования, впрочем, не помешало выдвинуться ряду блестящих деятелей нового суда - его не имели, например, основные творцы новых Судебных уставов, вышеупомянутые С. И. Зарудный (окончил физико-математический факультет) и Н. А. Буцковский (инженер и математик).
Нехватка кадров в первые годы реформы способствовала стремительному развитию карьер. В те же первые пореформенные годы в судебном ведомстве наблюдалось и определенное «засилье» «правоведов» - привилегированных выпускников Училища правоведения, имевших отличное образование и державшихся очень сплоченно. Это «засилье» породило острый антагонизм между правоведами и выпускниками университетов, имевшими менее благоприятные возможности для карьеры. Позднее влияние правоведов стало постепенно убывать, однако в высших слоях судебного ведомства сохранялось еще долго. Так, к началу 1908 года из 2 020 судей общих судов, привилегированные Училище правоведения и Александровский лицей окончило 120 чел. (5%), а среди сенаторов уголовного кассационного департамента таковых имелось 42%.
Из общего числа кассационных сенаторов назначенных в 1862 - 1917 годах (295 человек, без учета повторных назначений и переводов), Училище правоведения окончили 107 чел, Александровский лицей - 18, Петербургский университет - 59, Московский - 58, Киевский и Харьковский - по 13 чел., и прочие университеты - 27 чел. Таким образом, правоведы составляли 36% всех назначенных сенаторов, а вместе с лицеистами - 42%. При этом однако доля правоведов среди назначенных сенаторов со временем падала - при министре юстиции гр. К. И. Палене (1867 - 1878) из 60 назначенных сенаторов правоведов было 29, а лицеистов - 9, при министре Д. Н. Набокове (1878 - 1885) - из 28 назначенных сенаторов 16 были правоведами и один лицеистом, при Н. В. Муравьеве (1894 - 1905) из 61 сенатора правоведами были 14 и лицеистами - 4, при И. Г. Щегловитове (1906 - 1915) из 80 назначенных сенаторов Училище правоведения закончило 25, а Лицей - один.
Среди прочей верхушки судебного ведомства (председатели судебных палат и их департаментов, члены судебных палат, председатели окружных судов и их товарищи) выпускников привилегированных учебных заведений в начале XX века было немного - на 1916 год из 675 человек занимавших вышеперечисленные должности правоведами были 48, лицеистами - 15 (тогда как выпускников одного только Московского университета имелось 169).

Материальное обеспечение у русских судей было одним из лучших в Европе, уступая только английскому. Член окружного суда получал 2 200 рублей в год (жалованье, столовые и квартирные деньги), мировой судья - 1 500 руб. Последнему могло также доплачивать земство из собственных средств (при условии чтобы жалованье не превышало оклад членов окружного суда). При разработке Судебных уставов предлагалось увеличивать жалованье судей на 20% за каждые 7 лет службы, однако от этого отказались.
В Пруссии на 1880 год стартовое жалованье судьи составляло 2 400 марок (1 080 рублей), младшего члена апелляционного суда - 4 200 марок (1 890 рублей). Во Франции на 1899 год члены судов первой инстанции получали 3 000 франков (1 000 рублей), мировые судьи - 1 800 франков (600 рублей), старший председатель кассационной палаты (аналога Кассационного Сената) - 30 000 франков (10 000 рублей). В Англии, на 1899 год, судья графства или лондонского полицейского суда получал 37 500 франков (12 500 рублей).
Изначально установленные оклады долгое время не менялись и со временем стали все меньше устраивать судей. Правительство долго ограничивалось паллиативными мерами, периодически устанавливая надбавки (в несколько сотен рублей) для членов окружных судов и судебных палат (законы 1885, 1886, 1891, 1896 и 1899 годов). Наконец, в июле 1908 года были повышены оклады всех коронных судей - рядовых членов окружного суда до 3 300 рублей [(2 200 руб. жалованья и по 550 руб. столовых и квартирных), председателей окружного суда - до 5 300 руб. (3 300 + 1 000 + 1 000), членов судебных палат и товарищей председателей окружных судов - до 4 200 руб. (2 700 + 750 + 750), председателям департаментов судебных палат - до 5 600 руб. (3 600 + 1 000 + 1 000) и председателям судебных палат - до 7 000 руб. (4 000 + 1 500 + 1 500)].
Оклады мировых судей были подняты в 1912 году - до 2 000 рублей.
Сенатор кассационного департамента изначально получал 7 000 рублей в год, что признавалось недостаточным, учитывая положение и необходимый образ жизни сенатора. В 1908 году сенаторское содержание увеличилось до 8 000 руб. (4 000 руб. жалованья и по 2 000 руб. квартирных и столовых денег), первоприсутствующим в департаменте, Общем собрании кассационных департаментов и Соединенном присутствии Первого и Кассационного департаментов доплачивалось по 1 000 руб. В декабре 1916 года оклады сенаторов всех департаментов были повышены до 10 000 рублей.
Помимо окладов некоторые сенаторы получали добавочное жалованье - т. н. аренды, доходившие до 2 000 рублей в год и пр. Сенаторская пенсия по тогдашним представлениям была невелика - 2 000 рублей.
В целом, реформированная судебная система финансировалась достаточно щедро. В 1881 году на судебные установления было потрачено 14,3 млн руб. из 717,5 млн расходов государственного бюджета (2%) - без учета расходов земств на мировые суды (на 1880 год - 4,3 млн руб., примерно 12% всех земских расходов). По проекту бюджета 1914 года на суды предполагалось потратить 56,27 млн руб. из общих 3,614 млрд руб. расходов (1,6%) - опять же, без учета расходов земств. Для сравнения, в РФ на 2020 год расходы на судебную систему составили 1,06% федерального и менее 0,6% консолидированного бюджета.

По закону члены окружного суда состояли в V классе (статский советник), а председатели судов в IV классе (действительный статский советник) должности, т. е. пользовались соответствующими правами и преимуществами на время отправления должности. Фактический их чин мог быть много ниже. Изначально законодательство не предусматривало производство в чины (и награждение орденами) судей за выслугу лет, предполагалось, что их чинопроизводство будет как бы заморожено на время службы, а соответствующие права будут учтены по оставлении судейского звания. Однако укоренившееся в обществе чинолюбие и чинопочитание вскоре привело к деформации закона и производство в чины судей возобновилось.
Рядовой член окружного суда мог дослужиться до чина действительного тайного советника, для членов судебных палат он был частым явлением, а председатели окружных судов департаментов судебных палат как правило состояли в этом чине, иногда достигая и чина тайного советника (III класс). Последний был обычен для председателей судебных палат и типичен для сенаторов.
Ордена судьи получали на общих основаниях. Максимумом для большинства сенаторов был Владимир 2-й степени или Анна 1-й, в единичных случаях они удостаивались Владимира 1-й степени, орденов Александра Невского или Белого Орла.

Закон позволял подавать на судей гражданские иски за неправосудные решения, поскольку бывали случаи когда они не могли быть исправлены в институциональном порядке. Судьи могли привлекаться и к уголовной ответственности.

Судебная реформа сделала суд центром юридической жизни. Система прокуратуры была привязана к судебной - вместо губернских и прочих прокуроров появились прокурор окружного суда, его товарищи и помощники и прокурор судебной палаты с товарищами и помощниками. При кассационных департаментах Сената состояли обер-прокуроры. Судебные следователи являлись членами окружного суда. Присяжные поверенные (адвокаты) состояли под надзором судов - непосредственно или через совет присяжных поверенных. Частные поверенные (введены в 1874 году) получали свои свидетельства (лицензии) от судов. При судах состояли старшие нотариусы, судебные приставы и пр.


Новый суд, правительство и общественность
скрытый текст
Как отмечает автор, введение новых Судебных уставов фактически вело к ограничению самодержавия и прекращению существования абсолютной монархии - самодержец добровольно отказывался от вмешательства в судебные дела и от верховной судебной власти. Жалобы на решения кассационных департаментов не принимались, была введена несменяемость судей - судьи (включая сенаторов) хотя и назначались императором, но смещены или перемещены могли быть только с собственного согласия. Фактически принцип несменяемости утвердился не сразу, уже в 1867 году Александр II пожелал уволить сенатора М. Н. Любощинского, однако императору разъяснили, что увольнение противоречит им же подписанным Судебным уставам и оно не состоялось.
Принципа несменяемости судей и невмешательства в судебные дела русские монархи строго придерживались и позднее. Как отмечает автор, за все время применения Судебных уставов не было ни одного случая отмены или изменения решения суда на основании высочайшего повеления.
За императором оставались право помилования осужденных и право прекращать уголовное преследование высочайшим повелением на этапе следствия (как отмечается, последним правом обладали и обладают, например, президенты США).

Поскольку Судебные уставы вводились постепенно, на территории империи фактически долгое время сосуществовали два правовых режима - в областях где уставы введены не были монарх по-прежнему пользовался (хотя и редко) правом верховной судебной власти, там же где уставы были введены он довольствовался лишь высшими административными и законодательными полномочиями.
Фактически правовых режимов было даже три - часть губерний где Судебные уставы были введены находилась на положении усиленной охраны. Чрезвычайное законодательство начало вводиться с 1878 года, на фоне резкого роста террористической угрозы и уже после убийства Александра II было преобразовано принятым 14 августа 1881 года «Положением о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия».
Режим усиленной охраны позволял шире использовать военные суды для для рассмотрения дел по государственным преступлениям, а также широко применять практику внесудебных административных наказаний (штрафов, арестов, ссылок - на срок до 5 лет и пр.).

Как отмечает автор, фактически полномочия монарха были ограничены и в сфере действия старых судебных установлений. Прежняя Комиссия прошений, распоряжавшаяся монаршей милостью, в мае 1884 года была упразднена. Ей наследовали два новосозданных учреждения. Канцелярия по принятию прошений на высочайшее имя приносимых (с 1895 года Канцелярия Е. И. В. по принятию прошений) выполняла фактически роль передаточной инстанции, распределяя прошения (в основном просьбы о разнообразных льготах) между соответствующими ведомствами.
Временное (позднее Особое) при Государственном совете присутствие для предварительного рассмотрения жалоб на определения департаментов Сената, состоявшее из членов Государственного совета и сенаторов, принимало жалобы на определения старых (не кассационных) департаментов Сената, представляя императору соответствующее заключение (есть ли основания для передачи дела в соответствующее Общее собрание Сената). [Таким образом, судьбу прошений на высочайшее имя фактически определял уже не сам монарх].

При сохранении широкой независимости от власти, новая судебная система оказалась весьма восприимчива к влиянию общественности (дело Засулич и пр.). Среди чинов судебного ведомств имелось множество людей с либеральными и даже леволиберальными взглядами, что никак не отражалось на их положении и карьере. Подобное положение вызывало растущее недовольство консервативных кругов. Нападки на судебный корпус и Сенат особенно усилились после убийства Александра II. Отдельно осуждался принцип несменяемости судей, причем в пример правительству ставилась республиканская Франция, в 1883 году временно отменившая несменяемость - ради чистки судебного корпуса от судей-монархистов.
Русское правительство, тем не менее, на отмену несменяемости судей не пошло, ограничившись усилением их дисциплинарной ответственности. В 1885 году было учреждено Высшее дисциплинарное присутствие Сената. Ранее судьи могли привлекаться к дисциплинарной ответственности (замечание или выговор с занесением или без занесения в послужной список) за неумышленные ошибки и к уголовной (с устранением от должности) - за умышленную несправедливость. С введением Судебных уставов Общее собрание кассационных департаментов получило право удалять судью от должности и за уголовное преступление или проступок не относящиеся к службе, а также в случае признания его банкротом. Высшее дисциплинарное присутствие получило право отстранять судей и за проступки не наказуемые уголовно, однако делающие пребывание соответствующего лица в должности неуместным (и совершенные как на службе, так и вне ее).
Дисциплинарная компетенция ВДП была ограничена в основном высшими представителями судебного корпуса (председателями и членами судебных палат, председателями окружных судов и пр.), однако санкции за аморальное поведение, вредящее престижу судейской должности, оно могло применять ко всем судьям без исключения, включая мировых.
Практическое значение новой институции оказалось впрочем невелико - за первые девять лет ее деятельности (1886 - 1895) от должности за предосудительный образ действий было отстранено всего два человека.
Позднее, желая все же обеспечить суды приемлемым для себя составом, сократив число т. н. «кадетствующих судей», правительство при назначении судей все чаще игнорировало кандидатуры выдвигаемые самими судами, предпочитая ставленников министров юстиции (особый размах эта практика приняла при министре юстиции Щегловитове).

В годы первой революции имело место два случая нарушения принципа несменяемости. В январе 1906 года председатель Томского окружного суда Альфонс Витте был уволен без прошения по докладу министра юстиции - после того как в условиях военного положения его отрешил от должности командующий войсками Сибирского военного округа генерал Сухотин. Как отмечает автор, это был едва ли не единственный случай открытого нарушения принципа несменяемости. Задним числом Витте было указано считать уволенным по прошению (против чего сам он протестовал в печати) - с сохранением служебных прав.
Старший председатель Московской судебной палаты Ф. Ф. Арнольд в 1907 году навлек на себя гнев императора, разрешив митинг в Сенатском дворце Кремля. Несмотря на поддержку министра юстиции он в конце концов вынужден был оставить свой пост (формально добровольно) и перейти на службу в Судебный департамент Сената.
Наиболее серьезным и продолжительным нарушением принципа несменяемости судей со стороны правительства была ситуация с судебными следователями. Последние, по закону являвшиеся членами окружных судов, сплошь и рядом не утверждались официально в должности, годами (иногда по 10-12 лет) числясь «исправляющими должность» или «исполняющими обязанности» (что не давало им судейской несменяемости).
Назначение несменяемых судебных следователей было приостановлено высочайшим повелением в 1870 году и к концу 1879 года лишь 6% (58 из 940) из них было утверждено в должности. Само правительство объясняло такую практику нехваткой подготовленных кадров и нежеланием давать несменяемость людям чья компетентность вызывала сомнения. В 1904 году министр юстиции Муравьев озаботился этим вопросом и по его инициативе в должности было утверждено сразу 256 из 1 587 исполнявших должность следователей.

В целом, как отмечает автор, «можно констатировать, что случаи политического давления на суды вообще и Сенат в частности хотя и бывали, но являлись эксцессами, а не системой, и поэтому отнюдь не всегда были успешны: суды, даже УКД часто выносили либеральные решения... при этом источником давления на суд было не только и даже не столько правительство, сколько общественное мнение, находившееся под обаянием радикальных и прогрессистских идей».


Кассационный Сенат
скрытый текст
Кассационный Сенат включал два кассационных департамента - Гражданский и Уголовный (ГКД и УКД). Оба департамента были открыты в Петербурге 16/28 апреля 1868 года, однако к работе по профилю фактически приступили позднее - первое дело поступило на рассмотрение ГКД лишь в середине июля 1868 года.
Первоначальный состав департаментов был весьма скромным - 4 сенатора (включая первоприсутствующих), обер-прокурор и товарищ обер-прокурора в каждом.

Сенаторы кассационных департаментов формально назначались лично императором - именным императорским указом. Фактически (формально это не было прописано в законе) подбором кандидатов занимался министр юстиции. В ходе разработки судебной реформы предлагалось предоставить это право самим кассационным департаментам, однако поддержки это предложение тогда не нашло и право рекомендовать кандидатов на открывшиеся вакансии департаменты получили только в декабре 1916 года.
Кандидат на место сенатора кассационных департаментов должен был иметь чин не ниже IV класса Табели о рангах и не менее трех лет прослужить в должности обер-прокурора, товарища обер-прокурора или председателя, товарища председателя или члена судебной палаты (на практике последнее требование выдерживалось не всегда).
В первые десятилетия после реформы к присутствию в кассационных департаментах нередко назначались сенаторы старых судебных, но по мере их ликвидации эта практика сошла на нет. Изредка практиковалось также временное привлечение сенаторов из других департаментов. Перемещение самих кассационных сенаторов в другие департаменты без их согласия не допускалось.
Кассационные департаменты возглавлялись первоприсутствующими сенаторами. Первоприсутствующий назначался императором из числа наличных сенаторов. Императором же назначался и первоприсутствующий в Общем собрании кассационных департаментов, официально считавшийся главным судьей империи - обычно эту должность занимал первоприсутствующий одного из департаментов.
Первоприсутствующий не был формальным начальником нижестоящих судей, являясь скорее старейшиной судебного корпуса, однако обладал достаточно широкими полномочиями. Он распределял дела между сенаторами, вел заседание соответствующего департамента, ставил вопросы на голосование, провозглашал решение Сената по делу. Департаментский первоприсутствующий имел также право решающего голоса при отборе решений Сената, предназначавшихся для публикации в качестве прецедентов направляющих судебную практику.
Первоприсутствующий в Общем собрании имел (наряду с министром юстиции) право ставить перед Собранием вопросы требовавшие официального толкования, созывать собрание кассационных департаментов, а с 1885 года и Общее собрание с участием Первого департамента.

Обер-прокурор кассационного департамента давал заключение по рассматриваемым сенаторами делам, оценивая их с точки зрения действующего законодательства. Обер-прокурору департамента помогал его товарищ (заместитель). Поначалу у обер-прокуроров имелся лишь один товарищ, однако позднее, по мере роста числа сенаторов и общей судебной нагрузки, их число стало быстро возрастать и сложилась пропорция - один товарищ обер-прокурора на 2 сенаторов. В ГКД обер-прокуроры со временем почти перестали сами давать заключения по делам, ограничиваясь общим руководством товарищами и канцелярией департамента. В УКД распределение докладов между обер-прокурором и его товарищами видимо сильно зависело от личных склонностей обер-прокурора - одни участвовали в этом больше, другие меньше.
Существовала также должность обер-прокурора Общего собрания департаментов. До 1881 года ее занимал обер-прокурор одного из департаментов (по факту - всегда УКД), позднее она обособилась и в Кассационном Сенате было уже три обер-прокурора - обер-прокуроры уголовного и гражданского департаментов и обер-прокурор Общего собрания и Соединенного присутствия, выполнявший также роль обер-прокурора Высшего дисциплинарного присутствия.
Обер-прокуроры назначались императорским указом, по представлению министра юстиции и как правило состояли в III или IV классе Табели о рангах (их товарищи обычно в третьем). Обер-прокурор мог получить и звание сенатора, однако при этом оставался в должности (с приставкой «и. д.»), а сенатором был «неприсутствующим» (т. е. сам не судил).
Обер-прокуроры подчинялись генерал-прокурору (министру юстиции), но фактически находились на особом положении и мало от него зависели, дисциплинарная власть министра юстиции над ними была минимальной (министр мог вынести им предостережение, товарищу обер-прокурора могло быть вынесено предостережение, замечание и выговор - без занесения в послужной список).

Канцелярией кассационных департаментов управляли обер-секретари, подчинявшиеся обер-прокурорам и через них - министру юстиции. В состав канцелярии входили также помощники обер-прокуроров, старшие и младшие помощники обер-секретарей и вольнонаемные сотрудники. В число последних с мая 1900 года принимались женщины, с начала февраля 1917 года (еще до революции) их было разрешено брать и на канцелярские должности.
Сотрудники канцелярии работали обычно с 10-12 до 16 часов, в отдельные дни оставаясь и позднее.

В своей работе Кассационный Сенат руководствовался принципом «чистой кассации» - дела рассматривались не по существу, а с точки зрения соответствия закону.
Кассационные жалобы в ГКД принимались в четырехмесячный срок (позднее, по жалобам на мировые суды - в двухмесячный), в УКД - в двухнедельный.
Из-за опасения перегрузки Сената жалобами на мировую юстицию были введены определенные ограничения. По маловажным решениям мировых судей (не подлежавшим апелляции) кассационные жалобы могли подаваться в мировой съезд, выступавший таким образом еще и кассационной инстанцией.
Ограничена была и территориальная юрисдикция Сената - в Закавказье, где Судебные уставы были введены уже в 1867 году, мировых съездов не было и апелляции на решения мировых судов подавались в окружные, а кассации - в Тифлисскую судебную палату. Подобная практика объяснялась как значительным расстоянием до столицы, так и общей дикостью населения.
Позднее она была распространена на Сибирь, Туркестан, Степной край, Архангельскую губернию и к 1914 году окраинные судебные палаты (Тифлисская, Омская, Иркутская и Ташкентская) рассматривали до 4 000 кассационных жалоб в год, сокращая нагрузку Сената примерно на 15%.

Помимо кассации судебных решений, являвшейся главной задачей кассационных департаментов, в их функции входил надзор за нижестоящими судами. Как отмечает автор, этот надзор принципиально отличался от советской и эрефийской практики. Сущность русского надзора состояла «в наблюдении, чтобы подчиненные... надзору места и лица исполняли в точности свои обязанности, не отступая ни в чем от предписаний закона, в восстановлении нарушенного порядка... и в предании виновных законной ответственности». Надзор, таким образом, воспринимался как имманентная характеристика деятельности любого вышестоящего суда. Советский же надзор был нацелен на проверку и возможную отмену судебных актов по результатам рассмотрения в специальной надзорной инстанции, причем надзорное производство возбуждалось не по желанию сторон, а только по решению должностных лиц суда и прокуратуры.

Часть судебных вопросов решалась Общими собраниями - кассационных департаментов, Первого и кассационных департаментов, после 1884 года - Первого, Второго и кассационных департаментов. Общие собрания рассматривали в основном споры о подсудности между судебными учреждениями и о компетенции между судами и административными учреждениями. Общее собрание кассационных департаментов являлось также апелляционной инстанцией в делах о преступлениях должностных лиц первых четырех классов Табели о рангах, председателей и членов судебных палат, прокуроров палат и их товарищей. Судом первой инстанции для всех перечисленных был Уголовный кассационный департамент, судивший их с участием присяжных заседателей (с 1889 года - сословных представителей).
Со временем для рассмотрения отдельных категорий дел стали создаваться новые коллегиальные органы и кассационные департаменты обросли многочисленными пристройками (см. ниже).


Общие собрания и специальные присутствия Кассационного Сената
скрытый текст
Как отмечает автор специальные присутствия Кассационного Сената можно разделить на две группы - вызванные к жизни растущей нагрузкой на департаменты, ростом числа сенаторов и вытекающими из этого трудностями с решением вопросов в Общем собрании полным составом департаментов и присутствия созданные для решения особых и редких разрядов дел.
Последние предусматривались уже изначальной редакцией Судебных уставов. Соединенные присутствия Первого и Гражданского и Первого и Уголовного департаментов решали дела по искам о возмещении ущерба причиненного действиями высших должностных лиц (первых четырех классов Табели о рангах) и о разногласиях между администрацией и прокуратурой относительно преданию суду обвиняемых в должностных преступлениях.
В 1872 году, под впечатлением от процесса нечаевцев, было создано Особое присутствие Сената для суждения дел о государственных преступлениях. Кассационной инстанцией для него служило
Общее собрание кассационных департаментов. Вопреки общему правилу, в случае кассации приговора Общее собрание имело право вынести окончательный приговор, не отсылая дело на новое рассмотрение.
К середине 1870-х общее число кассационных сенаторов выросло до 30, что сделало работу Общего собрания департаментов затруднительной. В 1877 году для разгрузки Общего собрания было образовано Соединенное присутствие Первого и кассационных департаментов по надзору за судебными установлениями. Оно фактически являлось особым департаментом Сената и имело особого постоянного первоприсутствующего. К ведению присутствия были отнесены дела судебно-распорядительного свойства - надзор за судами и должностными лицами судебного ведомства, вопросы о предании их суду и возмещении нанесенного ими ущерба и пр.
С той же целью - разгрузить Общее собрание департаментов, в 1885 году было учреждено Высшее дисциплинарное присутствие, взявшее на себя рассмотрение дисциплинарных мер в отношении высших чинов судебного ведомства и чинов сенатских канцелярий.
Таким образом, после середины 1880-х сенатский надзор был частично изъят из ведения Общего собрания, сильно раздроблен и поделен между ним и другими учреждениями Сената. Он осуществлялся кассационными департаментами («инцидентно», в связи с рассматриваемыми делами), Высшим дисциплинарным присутствиеи и, главным образом, Соединенным присутствием Первого и кассационных департаментов
В 1889 году, после введения во внутренних губерниях должности земских участковых начальников, кассационные жалобы на решения которых рассматривались не Сенатом, а губернскими присутствиями, было образовано Соединенное присутствие Первого и одного из кассационных департаментов по надзору за последними. Присутствие собиралось по инициативе министра юстиции и рассматривало решения губернских присутствий - частью дела конкретных тяжебщиков, частью отвлеченные правовые вопросы, вытекавшие из этих дел. В первом случае при отмене решения губернского присутствия дело направлялось на новое рассмотрение (с учетом разъяснения Сената), во втором - Сенат ограничивался разъяснением, публиковавшимся в «Правительственном вестнике». В 1912 году, после упразднения земских начальников было упразднено и указанное присутствие.

Общее собрание кассационных департаментов

Учреждено в 1864 году, включало всех сенаторов УКД и ГКД. Компетенция: рассмотрение споров о подсудности по уголовным делам между гражданскими, военными и церковными судами и между военным и военно-морским начальством и гражданскими и церковными судами; рассмотрение кассационных жалоб на приговоры Особого присутствия Сената для суждения дел о государственных преступлениях; рассмотрение апелляций на приговоры УКД по делам высших должностных лиц (см. выше); с 1877 года - внесудебное толкование законов (по инициативе министра юстиции).

Общее собрание Первого и кассационных департаментов

Учреждено в 1864 году, включало всех сенаторов указанных департаментов. Компетенция: окончательное разрешение споров о подсудности между судебными и правительственными властями; рассмотрение апелляций на решения Соединенного присутствия Первого департамента и ГКД о взыскании ущерба за вред причиненный действиями должностных лиц выше V класса; c 1877 года - внесудебное толкование законов, если вопрос касается предметов ведения Первого департамента (по инициативе министра юстиции); с 1885 года - такое же толкование по инициативе Первоприсутствующего Общего собрания кассационных департаментов.

Общее собрание Первого, Второго и кассационных департаментов

Учреждено в 1885 году, включало всех сенаторов кассационных департаментов и сенаторов Первого и Второго в равном числе. Компетенция собрания законом четко не разъяснялась и на практике оно созывалось для обсуждения вопросов «крестьянского права» и разъяснений по ним.

Второе общее собрание

Преобразовано в 1898 году, после образования Судебного департамента, включало всех сенаторов Судебного и соответствующего кассационного департамента (по принадлежности дела). Компетенция: дела вносимые по высочайшим повелениям (по жалобам на решения Судебного департамента); дела вызвавшие разногласия в Судебном департаменте; дела Судебного департамента требующие принятия нового закона или пояснения, дополнения, отмены существующего (кроме дел по генеральному межеванию); частные производства по делам решенным Вторым Общим собранием.

Соединенное присутствие Первого и Гражданского кассационного департаментов

Учреждено в 1864 году, включало первоприсутствующего ГКД и не более 4 сенаторов от каждого из департаментов. Компетенция: суд первой инстанции по делам о взыскании ущерба за вред причиненный действиями должностных лиц выше V класса.

Соединенное присутствие Первого и Уголовного кассационного департаментов

Учреждено в 1864 году, включало первоприсутствующего УКД и равное число сенаторов от каждого из департаментов (число их законом не ограничивалось). Компетенция: рассмотрение разногласий между администрацией и прокурорами по вопросу о предании суду обвиняемых в должностных преступлениях (о снятии административной гарантии)*.

Особое присутствие Правительствующего Сената для суждения дел о государственных преступлениях

Учреждено в 1872 году. Включало особого первоприсутствующего, 5 сенаторов (назначаемых императором и не обязательно кассационных) и четырех сословных представителей. Компетенция: первоначально все дела о государственных преступлениях, связанные с лишением или ограничением прав состояния; с мая 1878 года только дела (того же характера) передаваемые на рассмотрение высочайшим повелением (прочие судились судебными палатами). Кассационной инстанцией присутствия было Общее собрание кассационных департаментов.

Соединенное присутствие Первого и кассационных департаментов по надзору за судебными установлениями

Учреждено в 1877 году. Включало особого первоприсутствующего и 6 сенаторов (по 2 от департамента), назначаемых по очереди, с ежегодной заменой не более трех членов. Компетенция: дела о предании суду всех судей (кроме сенаторов), прокуроров, обер-прокуроров, их товарищей, обер-секретарей и их помощников и присяжных заседателей за нарушения ими обязанностей по своему званию; дела о возмещении ущерба понесенного из-за неправильных или пристрастных действий судебных чинов; рассмотрение просьб об отводе судей и о перенесении суда в другой судебный округ; дела о пререканиях судебных палат и губернских присутствий между собой и друг с другом; распределение судебных следователей и дела по жалобам кандидатов в присяжные поверенные на решения судебных палат; дела об изменении особых наказов судебных мест и об общем наказе судебным установлениям; рассмотрение представлений о переносе дел из судов старого типа в учрежденные судебной реформой и о пререканиях между ними. В 1877 - 1885 годах Присутствие рассматривало также просьбы о возобновлении уголовных дел (позднее передано в УКД).

Высшее дисциплинарное присутствие

Учреждено в 1885 году, включало первоприсутствующих кассационных департаментов, всех сенаторов Соединенного присутствия Первого и кассационных департаментов и четырех ежегодно назначаемых верховной властью кассационных сенаторов (в общей сложности - 13 человек, в другом месте у автора - 14 человек). В марте 1917 года заменено Временным высшим дисциплинарным судом Правительствующего Сената.
Компетенция: дисциплинарное производство в отношении председателей и членов судебных палат, председателей окружных судов, обер-прокуроров и и их товарищей, чинов канцелярий кассационных департаментов и прочих лиц состоящих при кассационных департаментах и их общем собрании; рассмотрение вопросов об увольнении судей осужденных за уголовные преступления и проступки не относящиеся к службе; рассмотрение вопросов об увольнении или перемещении на другую должность судей за проступки несовместимые с пребыванием в судебной должности вообще или в данной местности.

Соединенное присутствие Первого и одного из кассационных департаментов по надзору за губернскими присутствиями

Учреждено в 1889 году, включало первоприсутствующего соответствующего кассационного департамента, трех сенаторов того же департамента и трех сенаторов Первого департамента. Компетенция: пересмотр (по предложению министра юстиции) судебных решений губернских присутствий; решение вопросов о возобновлении (ввиду новых обстоятельств) дел по которым уже вступил в законную силу приговор земского наччальника, городского судьи или уездного съезда. Упразднено в 1912 году.

Особое присутствие по отчуждению недвижимых имуществ для государственной или общественной пользы

Учреждено в мае 1917 года, включало 4 сенаторов назначаемых Временным правительством. Компетенция: рассмотрение дел о принудительном отчуждении недвижимых имуществ, временном их занятии и установлении права участия в пользовании ими для государственной или общественной пользы.

Кодификационный отдел

Учрежден в сентябре 1917 года и к работе приступить не успел. Должен был состоять из 10 сенаторов - четверых назначаемых Временным правительством и шестерых избираемых на три года (по одному от департамента). Компетенция: разработка и издание Свода законов и Свода местных узаконений прибалтийских губерний; составление и выпуск сводов и сборников по еще не систематизированным отделам общего и местного законодательства; издание Полного собрания законов и иных законодательных сборников справочного свойства; участие в предварительной разработке законодательных предположений.

* Административная гарантия означала, что предание чиновника следствию и суду за должностные преступления возможно лишь при согласии его начальства. Если последнее не видело в его действиях проступка, то выносило по этому поводу соответствующее постановление, которое, в свою очередь, могло быть оспорено прокурором в Первом департаменте Сената, или, в некоторых случаях - в Соединенное присутствии Первого и Уголовного кассационного департаментов.


Реформа 1877 года
скрытый текст
Вскоре после открытия кассационных департаментов обнаружилась проблема их чрезмерной загруженности делами, в первую очередь за счет жалоб на решения мировых судов. Уже в 1873 году на каждого сенатора Уголовного департамента приходилось по 700 дел, а Гражданского - до 500 дел, притом, что нормальное число дел которое мог доложить сенатор в течении года составляло, по тогдашним оценкам, 308 для УКД и 260 для ГКД.
Проблему пытались решить увеличением штата департаментов. В марте 1867 года в кассационные департаменты было добавлено по 2 сенатора, в июле 1868 года в каждый департамент добавлено еще по 4 сенатора, по 2 товарища обер-прокурора и по 2 обер-секретаря. В июне 1870 года в УКД добавлены 2 сенатора, товарищ обер-прокурора и два помощника обер-секретаря, в ГКД - 2 сенатора и помощник обер-секретаря. В январе 1873 года в ГКД добавлен еще один товарищ обер-прокурора. Таким образом, за первые пять лет существования Кассационного Сената число сенаторов в нем выросло втрое - до 12 чел. в каждом из департаментов.

По оценкам судебных деятелей того времени обильное поступление дел в Кассационный Сенат было вызвано утвердившемся в обществе недоверием к прежним судам и выработавшейся, в связи с этим, привычкой доводить дело до рассмотрения в высших инстанциях, тем более, что это не требовало значительных издержек. Перегрузке Сената способствовали и некоторые особенности его работы - так, Судебные уставы требовали публикации всех определений Сената, подготовка которых для печати отнимала у сенаторов массу времени.

Для сокращения числа необоснованных жалоб в 1868 году был введен кассационный залог. Залог предлагалось ввести уже при учреждении кассационных департаментов, однако тогда эта идея не нашла поддержки. Первый опыт такого рода был произведен на окраине - в ноябре 1866 года, при введении Судебных уставов в Закавказье, был введен т. н. «залог правой жалобы» - 1 и 5 руб. для обжалования решений мировых судей по уголовным и гражданским делам соответственно и 5 и 20 руб. для обжалования решений окружных судов по тем же делам.
В марте 1867 года залог был введен уже повсеместно - по жалобам в УКД он составлял 10 (решения мировых съездов) - 20 (судебных палат) рублей, по жалобам в ГКД соответственно 10 и 100 рублей.
От внесения залога по уголовным делам освобождались подсудимые содержащиеся под стражей или уже приговоренные к тюремному заключению. Во всех случаях от залога освобождались административные и казенные учреждения. Малоимущим, представившим свидетельство о бедности, залог возвращался вне зависимости от исхода дела (однако внесение его все равно требовалось). При выигрыше дела залог возвращался истцу, в противном случае - шел в казну.
Введение залога способствовало сокращению числа неправомерных жалоб, особенно по гражданским делам. Так, в конце XIX века в ГКД, где залог требовался по всем делам, обоснованной признавалась каждая третья жалоба, а в УКД, где залог применялся реже, лишь каждая девятая.

Расширение состава департаментов и введение залога ненадолго облегчили положение Сената - распространение Судебных уставов на новые губернии вело к постоянному увеличению его нагрузки. Так, в 1873 году в УКД поступило 6 229 дел (1 430 из общих судов и 4 799 - из мировых ), решено было 3 051 дело (1 230 и 1 821), в 1875 году поступило уже 7 697 дел (1 940 и 5 757), решено - 4 885 (1 842 и 3 043). На 1 января 1876 года в УКД оставалось 10 226 нерешенных дел - всего 202 по общим судам и 10 024 по мировым. В ГКД на это же время оставалось 4 221 нерешенное дело (также большей частью мировые) и общее число нерешенных дел по департаментам достигало 14 617 (!).
Сенаторы в это время докладывали ежегодно в среднем от 250 до 325 дел (нормальной нагрузкой, без ущерба для дела, считалось, по разным оценкам, от 100 - 150 до 200 дел на сенатора в год) и подписывали ок. 800 определений. В каждом заседании ГКД разрешалось по 30-40 дел, УКД - более 40 (заседания проходили по три дня в неделю).
Для сравнения, во французском Кассационном суде, послужившем в свое время образцом при создании русского, на члена суда приходилось от 16 (гражданская палата) до 52 (уголовная) дел в год (при 49 членах). В «палате прошений», служившей фильтром для дел поступающих на кассацию во французский суд, на каждого члена приходилось еще по 47 дел ежегодно.

Законом от 10 июня 1877 года была произведена реорганизация кассационных департаментов. Был резко увеличен их штатный состав - до 51 сенатора (23 в ГКД и 27 в УКД, до этого с июля 1874-го имелось по 15), 21 товарища обер-прокуроров (9 в ГКД и 12 в УКД, до этого с июля 1874-го имелось по 6) и 6 обер-секретарей.
Была произведена также реорганизация работы департаментов. Теперь поступавшие в них жалобы предварительно рассматривались в распорядительных заседаниях департаментов - явно необоснованные и поданные с нарушением формальных условий отклонялись, остальные распределялись по отделениям и присутствиям.
Дела в которых «не возникает важного правового вопроса» рассматривались теперь отделениями департаментов (не менее 3 сенаторов), а важные прецедентные дела - присутствием департамента, расширенной коллегией, включавшей не менее 7 сенаторов.
По делам маловажным допускалось составление только резолюций (без развернутых определений), публиковаться должны были лишь решения по прецедентным делам. Произведенное разделение департаментов на департаментские присутствия и отделения фактически узаконило уже сложившуюся в них практику.
Для сокращения числа необоснованных жалоб был изменен порядок внесения залога - теперь от него освобождались лишь подсудимые находящиеся под стражей (но не освобождались уже осужденные), кроме того была отменена и приостановка исполнения приговора (на время кассации) по денежным делам.
Было образовано Соединенное присутствие Первого и кассационных департаментов Сената, взявшее на себя надзорные функции (см. выше).
Кассационный Сенат получил также право внесудебного толкования законов - по запросу министра юстиции.

Реформа привела к существенному росту пропускной способности департаментов. Так, если к началу 1878 года нерешенных дел по УКД имелось 16 020, а по ГКД - 7 768, то к началу 1881 года их оставалось соответственно 1 260 и 1 683, т. е. остаток дел сократился в 5-12 раз.
Сенатское правосудие и после реформы 1877 года оставалось в основном поточным - Гражданский департамент, например, в последние три десятилетия XIX века решал по 6-8 тысяч дел в год, а в начале XX века - уже по 10-11 тысяч. Однако этой «демократической» системе в 1877 году была противопоставлена селективная «аристократическая» надстройка - Сенат получил возможность сам выбирать прецедентные дела. Так, из общего числа дел рассматриваемых ГКД публиковалось в качестве прецедентов всего по 100 - 200.
Позднее реформа подвергалась жесткой критике - за раздробление единого кассационного суда, утерю единообразия сенатских взглядов и практики и пр., однако, как отмечает автор, сами критики реформы, указывая (во многом оправданно) на ее недостатки, не в состоянии были предложить что-либо взамен.


Реформа местного управления 1889 года и Сенат
скрытый текст
Уже к середине 1880-х стало ясно, что положительный эффект реформы 1877 года практически исчерпан. Вновь стала расти нагрузка на Сенат (в ГКД сенатор в среднем докладывал 350 дел в год) и число нерешенных дел, в первую очередь - из мировых судов.
Помощь Сенату пришла с неожиданной стороны - в конце 1880-х правительство провело реформу местного управления, в рамках которой была ликвидирована большая часть выборных мировых судов в губерниях Европейской России.
Ликвидация выборных мировых судов обычно объясняется политическими причинами - реакционностью правительства, однако, как отмечает автор, мировые суды были ликвидированы в провинции, но сохранены в политически куда более значимых столицах. По всей видимости ликвидация мировых судов объяснялась самой логикой реформы - основной ее целью было введение института земских начальников, обладавших административной и отчасти полицейской властью над крестьянами, а поскольку населению трудно было бы содержать одновременно и новую организацию местного управления и мировых судей, последних решили ликвидировать, передав их судебные полномочия земским начальникам. Основным инициатором ликвидации мировых судов был сам Александр III.

Реформа, начатая в 1889 году, первоначально затрагивала 35 губерний Европейской России - Великороссию, Новороссию, правобережную Малороссию и Бессарабию. На окраинах - в Сибири, Туркестане, Степном крае, Закавказье, Прибалтике, казачьих областях и польских губерниях земских начальников не было. Ликвидация мировых судов в соответствующих губерниях была завершена к концу 1893 года.
В 1900 - 1903 годах, по инициативе МВД и вопреки мнению министерства юстиции, земские начальники были введены в белорусских губерниях, Литве и на Ставрополье и общее число губерний с земскими начальниками было доведено до 43. В целом, на территориях затронутых реформой проживало около половины населения империи.
На 1909 год в России сохранялось 17 выборных мировых съездов (столицы, Петербургский уезд, Нижний Новгород, Харьков, Одесса, Кишинев, Саратов, Казань и 8 в Области Войска Донского).
На окраинах сохранялись назначаемые правительством мировые судьи и на 1909 год действовало 97 мировых съездов по назначению.
В выборных мировых съездах на 1909 год возникло 344,8 тыс. уголовных дел, в назначаемых - 867,2 тыс.

В результате реформы на местах была создана весьма причудливая система юстиции, включавшая сразу 5 институций:

Волостной суд

Коллегиальный орган (четверо судей) избираемый из крестьян волости (находился в ведении МВД). Юрисдикция его распространялась на крестьян соответствующей волости, приписанных к ней мещан, на других лиц - в случае обращения в волостной суд с иском против местных крестьян или мещан. Компетенция: споры о надельной земле (без ограничения стоимости); иски ценой до 300 рублей (о наследственном имуществе - до 500 руб.); мелкие административные и уголовные правонарушения, наказывавшиеся штрафом до 30 руб. или арестом до 15 дней. Апелляционная инстанция - уездный съезд.

Земский участковый начальник

Назначался министром внутренних дел по представлению губернатора*, [в основном из числа уездных потомственных дворян-землевладельцев, соответствующих требованиям имущественного ценза, имевших высшее образование или опыт службы на выборных должностях - см. ПСЗРИ]. Находился в ведении МВД. Юрисдикция - та же, что и волостных судов. Компетенция: утверждение решений волостных судов; рассмотрение исков стоимостью от 300 до 500 рублей (по некоторым разрядам дел - и ниже); дел о личных обидах и оскорблениях; дел о восстановлении нарушенного владения; преступлений и проступков наказываемых штрафом не более 300 руб. или тюремным заключением не более года. Апелляционная инстанция - уездный съезд.

Городской судья

Назначался высочайшим приказом в уездный или губернский город, находился в ведении министерства юстиции. Юрисдикция судьи распространялась на лиц любых сословий, проживавших в соответствующем городе. Компетенция: та же что у земского участкового начальника, но без административных функций. Апелляционная инстанция - уездный съезд.

Уездный член окружного суда

Назначался высочайшим приказом (по одному на уезд), находился в ведении министерства юстиции. Юрисдикция: лица всех сословий проживающие в уезде (в сельской местности). Компетенция: все возникающие в уезде гражданские и уголовные дела в рамках компетенции прежних мировых судей, неподсудные земским участковым начальникам; дела охранительного судопроизводства**, отнесенные к компетенции прежних мировых судей. Апелляционная инстанция - окружной суд.

Почетный мировой судья

Избирался органом земского или городского самоуправления сроком на 3 года, утверждался в должности Первым департаментом Сената, вознаграждения за службу не получал. Юрисдикция: лица любых сословий проживающие в уезде (включая города). Компетенция: все дела подсудные прежним мировым судьям, но только в случае добровольного обращения тяжущихся сторон. Апелляционная инстанция - уездный съезд.

Апелляции на решения волостного суда, земского участкового начальника, городского судьи и почетного мирового судьи можно было подавать в еще одну новообразованную инстанцию - уездный съезд . [Судебное присутствие*** уездного съезда включало председателя - уездного предводителя дворянства (или особого председателя, в местностях где уездного предводителя не имелось), уездного члена окружного суда, городских судей, почетных мировых судей и земских участковых начальников (последние две категории присутствовали не в полном составе, а в порядке установленной очередности), выполняя функции прежнего мирового съезда].
Кассационные жалобы на решения уездного съезда подавались в губернское присутствие по земским и городским делам. Последнее состояло из губернатора (председатель), вице-губернатора, губернского предводителя дворянства, прокурора или товарища прокурора окружного суда, двух непременных членов из числа местных дворян и [при рассмотрении судебных дел] председателя или одного из членов окружного суда [или судебной палаты].
Для смягчения последствий раздробления кассации между множеством губернских присутствий была учреждена еще одна, «сверх-кассационная» инстанция - Соединенное присутствие Первого и одного из кассационных департаментов по надзору за губернскими присутствиями, принимавшее (по предложениям министра юстиции) кассационные жалобы на решения губернских присутствий.

Новосозданная система отличалась массой недостатков, она была чрезвычайно сложной - всего имелось 4 инстанции, прежние дела мировой юстиции разделены между четырьмя (не считая почетных мировых судей) судебными и судебно-административными органами. Нарушались принцип разделения властей (земские начальники обладали и судебными и административными полномочиями, в губернских присутствиях судьи заседали вместе с представителями администрации) и принцип несменяемости судей - городские судьи могли быть уволены решением Консультации при министре юстиции (подтвержденным министром). Был нарушен и принцип единства кассации (множество кассационных губернских присутствий и вторая кассация в Соединенном присутствии).
Особенно странным было положение уездного члена окружного суда - он был для своей категории дел судьей первой инстанции, но одновременно являлся и членом апелляционной инстанции - уездного съезда (в котором мог быть даже председателем, при отсутствии уездного предводителя). Мало того, на выездных сессиях окружного суда в своем уездном городе, он становился полноправным членом еще и этого суда.
Реформа создала также два параллельно действующие системы местной юстиции (в местностях ею не затронутых продолжала действовать прежняя система мировых и окружных судов, с соответствующей схемой апелляции и кассации).

Пресса и общественность не щадили реформу, правительство также вскоре осознало вызванные реформой проблемы, но отказываться от нее долгое время не желало - по соображениям политического престижа.

Кассационный Сенат от реформы выиграл - резко сократилось число дел поступающих из мировых судов. В УКД число дел мировой посудности сократилось на 46%, а общее - на 35%, в ГКД общая нагрузка снизилась на 23%, по мировым делам - на 38,5%. В Соединенном присутствии Первого и кассационных департаментов ежегодно рассматривалось всего около 300 дел.
В целом однако число поступающих мирских дел оставалось высоким - большая их часть и до, и после реформы поступала из западных губерний империи, реформой не затронутых, где экономическая и торговая деятельность велась с большей интенсивностью и исторически сложилась привычка судиться и даже сутяжничать.

* [Территория каждого уезда делилась на определенное число земских участков, не включавших губернские и уездные города (а также некоторые заштатные). Число участков определялось законодательно, на основе представлений МВД. В каждом участке имелся один земский участковый начальник, помимо описанных судебных он обладал определенными административными (надзор за деятельностью сельских обществ, решениями их органов, состоянием капиталов и пр.) и полицейскими правами.
** Наследство, признание детей, усыновление и пр.
*** Имелось также присутствие административное (уездный предводитель дворянства, все участковые земские начальники, исправник и председатель уездной земской управы) занимавшееся административными вопросами].


Кассационный Сенат в начале XX века
скрытый текст
Как отмечает автор, Александр III тяготился ограничением судебных прав монарха, на которое пошел его отец и стремился к изменению этого положения. Однако практических последствий это стремления в общем не имело. Созданная в апреле 1894 года комиссия по пересмотру законоположений о судебной части во главе с министром юстиции Н. В. Муравьевым (т. н. Муравьевская комиссия) продолжила работу и при новом царствовании, однако ее обширные разработки оказались в итоге не востребованы. Помимо прочего, правительство по сути отказалось от качественных, структурных изменений в деятельности Кассационного Сената, пойдя по пути экстенсивному и ограничиваясь расширением его штатов.

Роль Сената в период думской монархии возросла. Особенно усилилась его законоразъяснительная деятельность, осуществляемая Общим собранием - правительство стало чаще обращаться в Сенат за разъяснением законов, поскольку это было удобней и проще чем проводить через Думу поправки к законам.

Нагрузка на кассационные департаменты к началу века вновь сильно увеличилась. Так, только в ГКД к концу 1901 года скопилось 12 276 нерешенных дел. В январе 1901 года штат ГКД был усилен - принятым 4 января законом в него было добавлено 8 сенаторов, 6 товарищей обер-прокурора, обер-секретарь и два помощника обер-секретаря и общее число сенаторов доведено до 33, а товарищей обер-прокурора - до 15.
Усиление штата, а затем и революционные события, сократившие приток дел, способствовали сокращению скопившихся завалов, к концу 1906 года нерешенных дел в ГКД имелось только 4 084. Однако начиная с 1907 года число поступающих дел снова начало расти, достигнув максимума в 1912 году - 16 285. Снова стал нарастать и остаток нерешенных дел - 11 683 к концу 1912 года и 13 215 у концу 1913-го.
В УКД ситуация была лучше - к концу 1901 год здесь имелось всего 1 539 нерешенных дел. Общее число поступавших дел, как и в ГКД, сократилось в годы революции (всего 7 311 в 1905 году), однако затем стало расти, достигнув максимума в том же 1912 году (15 644 дела). Долгое время департамент справлялся с растущей нагрузкой - число нерешенных дел на конец года в 1906 - 1910 годах оставалось невелико (ок. 600 - 800), однако перед войной ситуация ухудшилась и здесь - в 1912 году нерешенными остались 1 428 дел, в 1913-м - 1 669.

В июне 1912 года был принят закон «О преобразовании местного суда», восстановивший выборные мировые суды во внутренних губерниях.
Воссоздание массы мировых судов, подчиненных кассационной власти Сената, должно было привести к резкому росту поступления дел в кассационные департаменты*. В качестве превентивной меры в июне 1913 года штаты кассационных департаментов были резко расширены - в ГКД добавлены 16 сенаторов, 8 товарищей обер-прокурора, 2 обер-секретаря и 8 помощников обер-секретаря (общее число сенаторов достигло 49, товарищей обер-прокурора - 23); в УКД добавлено 7 сенаторов, 4 товарища обер-прокурора, 1 обер-секретарь и 4 его помощника (общее число сенаторов достигло 28, товарищей обер-прокурора - 14). Общее число сенаторов по закону 1913 года достигало уже 78 человек - 49 в ГКД, 28 в УКД и отдельный первоприсутствующий в Соединенном присутствии Первого и кассационных департаментов.

Усиленные департаменты активно разгребали завалы старых дел - на сенатора ГКД в это время приходилось в среднем по 393, а на сенатора УКД - 596 дел в год (при норме в 325 и 500-550 соответственно). Начавшаяся война отчасти облегчила положение Сената, сократив поступление новых дел - был введен мораторий на производство уголовных дел о лицах призванных на войну, временно прекращено обжалование решений судов на оккупированных врагом территориях, временно повышен кассационный залог (16 декабря 1914 года - на 100% и сроком на год) и пр.
Число нерешенных дел за годы войны существенно сократилось. Так, в 1913 году в ГКД поступило 15 828 дел, решено было 14 296, в остатке осталось (включая прежние годы) 13 215 дел. В 1916 году в департамент поступило 12 242 дел, решено было 13 909, остаток - 2 723.
В УКД в 1913 году поступило 14 064 дела, решено было 13 823, в остатке осталось 1 669. В 1916-м поступило 9 644 дела, решено было 9 776, остаток - 445.

В декабре 1916 года была проведена очередная реформа Сената, коснувшаяся в основном старых департаментов, но затронувшая и кассационные. Реформа разрабатывалась более десяти лет, созданным еще в январе 1905 года Особым совещанием под председательством статс-секретаря А. А. Сабурова.
Законом от 26 декабря 1916 года старые департаменты Сената были почти во всех отношениях приравнены к кассационным - введены постоянные штаты и несменяемость сенаторов, департаменты разделены на отделения, запрещено подавать апелляции на высочайшее имя на решения старых департаментов, введена публикация определений-прецедентов и пр. Наиболее заметным отличием старых департаментов от кассационных осталось отсутствие постоянных первоприсутствующих - как и раньше они назначались императором ежегодно.
Для кассационных департаментов главное новшество заключалось в предоставлении им (как и прочим департаментам) права рекомендовать кандидатов на вакантные сенаторские места. Помимо этого закон устанавливал для всех сенаторов (включая кассационных) равный оклад - в 10 000 рублей.

Одной из главных проблем деятельности Кассационного Сената на протяжении почти всего его существования была высокая нагрузка. Причинами ее были соединение принципа единства кассации с чрезмерно широкими основаниями для последней, особенности апелляционного разбирательства, провоцировавшие излишнее обжалование судебных решений и непонимание населением самой идеи кассации (рассмотрения дела не по существу, а по формальным признакам).
Как отмечает автор, проблема чрезмерной загрузки верховного кассационного суда существовала и в других странах** - Германии, Австрии и пр. и попытки ее решения разного рода качественными способами (ограничением подачи кассационных жалоб и пр.) особого успеха не имели.
Русское правительство фактически отказалось от предлагавшихся качественных изменений в работе Кассационного Сената (перенос части кассационных дел в судебные палаты и проч.) и шло по наиболее простому экстенсивному пути, периодически расширяя штаты департаментов. Как отмечает автор, на этом пути имелись еще весьма значительные резервы - в аналогичных структурах других европейских государств судей в те времена было значительно больше (при меньшей численности населения), а в поныне существующем итальянском Верховном суде, ровеснике и собрате Кассационного Сената, на 2020 год числилось целых 417(!) судей, соответственно ожидать скорого коллапса русского кассационного правосудия, несмотря на все его проблемы, не приходилось.

* Закон 1912 года сделал, впрочем, определенное послабление Сенату, запретив обжаловать в кассационном порядке иски ценой менее 100 рублей. Ранее в Сенате можно было обжаловать иски ценой свыше 30 руб., для исков до 30 руб. кассационной инстанцией был мировой съезд, а апелляции на них вообще не принимались. По закону 1912 года кассация для исков до 100 рублей отменялась вовсе, однако апелляция допускалась для всех дел, независимо от суммы иска.
** При том, что количественный состав тамошних верховных судов был намного выше, при меньшей численности общей численности населения, так, в германском Имперском суде перед войной имелось 100 судей.


Гибель Сената
скрытый текст
После Февраля началось быстрое разрушение русской судебной системы, затронувшее и Сенат. Временное правительство и новый министр юстиции А. Ф. Керенский, в отличии от царских сатрапов, не особенно утруждали себя соблюдением законности.
Уже 4/17 марта 1917 года была учреждена особая следственная комиссия для расследования противозаконных действий сенаторов УКД при рассмотрении дел по государственным преступлениям. Уголовный кассационный департамент подвергся чистке - 13 его сенаторов в марте - мае 17-го вынуждены были подать прошения об отставке, отказавшийся уходить сенатор В. Я. Бахтияров был уволен без прошения (случай беспрецедентный). В апреле вынужден был подать в отставку глава Кассационного Сената, первоприсутствовавший в УКД и Общем собрании В. А. Желиховский.
На место уволенных сенаторов УКД было назначено 14 новых, ставленников Временного правительства. Столь же радикально был обновлен Первый департамент, также считавшийся политически важным. ГКД пострадал меньше - отправлено в отставку 4 сенатора, назначено шесть. Из общего числа назначенных сенаторов трое были рекрутированы напрямую из присяжных поверенных, что прямо запрещалось судебными уставами.
После большевистского переворота Сенат, игнорируя новую власть, действовал еще месяц и был ликвидирован только 23 ноября 1917 года, вместе со всей русской судебной системой, успев напоследок объявить советскую власть преступной и незаконной (определение Общего собрания Правительствующего Сената от 23 ноября 1917 года).
Позднее временные присутствия департаментов Правительствующего Сената действовали на территориях антибольшевистских правительств.
Из общего числа действующих и отставных сенаторов Уголовного департамента доживших до революции (60 человек) четверть погибла в годы гражданской войны, судьба еще трети неизвестна. В Гражданском департаменте неизвестна судьба 40 из 68 сенаторов переживших 1917 год.

***

Всего в 1866 - 1917 годах сенаторами кассационных департаментов были 315 человек (177 ГКД и 147 УКД, 9 сенаторов успели поработать в обоих департаментах), 295 из них были назначены в императорский период и 20 - Временным правительством.

Первоприсутствующими Общего собрания кассационных департаментов были 10 сенаторов: А. Д. Башуцкий (1866 - 1868), А. И. Войцехович (1871 - 1872), бар. Н. Е. Торнау (1872 - 1875), В. Г. Черноглазов (1875 - 1885), П. И. Саломон (1885 - 1889), И. И. Розинг (1890 - 1896), П. А. Марков (1896 - 1901), Н. Н. Шрейбер (1901 - 1909), В. А. Желеховский (1909 - 1917) и А. Ф. Кони (1917).

Первоприсутствующими ГКД были 11 сенаторов: А. Д. Башуцкий (1866 - 1868), А. И. Войцехович (1868 - 1872), бар. Н. Е. Торнау (1872 - 1875), А. Е. Матюнин (1875 - 1878), М. В. Поленов (1879 - 1882), П. И. Саломон (1882 - 1889), П. А. Марков (1890 - 1901), Н. Н. Мясоедов (1901 - 1908), П. П. Веселовский (1908 - 1912), П. А. Юренев (1912 - 1916) и Я. Ф. Ганскау (1916 - 1917).

Первоприсутствующими УКД - также 11 сенаторов: М. М. Карниолин-Пинский (1866), Б. К. Данзас (1867 - 1868), П. А. Зубов (1869 - 1872), Н. И. Стояновский (1872 - 1875), В. Г. Черноглазов (1875 - 1877), М. Е. Ковалевский (1878 - 1881), И. И. Розинг (1881 - 1896), Н. С. Таганцев (1896 - 1905), Г. К. Репинский (1905 - 1906), В. А. Желеховский (1906 - 1917) и А. Ф. Кони (1917).

Первоприсутствующими Соединенного присутствия Первого и кассационных департаментов - 6 сенаторов: В. Г. Черноглазов (1877 - 1885), Н. А. Манасеин (1885), бар. Ф. Ф. Штакельберг (1885 - 1898), Н. Н. Шрейбер (1898 - 1909), бар. А. Ф. Корф (1909 - 1910), А. М. Кузминский (1910 - 1917), А. И. Петро-Петровский (1917).

Из 28 первоприсутствовавших двадцать были выпускниками Училища правоведения или Лицея. Из числа первоприсутствовавших в Общем собрании трое (Торнау, Черноглазов и Саломон) были лицеистами и четверо (Розинг, Марков, Шрейбер, Желеховский) - правоведами.

Обер-прокурорами кассационных департаментов, их Общего собрания и Соединенного присутствия побывали 33 человека (13 правоведов, 9 выпускников Петербургского, 6 - Московского, 2 - Киевского университетов, по одному - Харьковского и Варшавского университетов и Нежинского лицея). Статус обер-прокурора был близок к сенаторскому - из 33 обер-прокуроров лишь пять не стали сенаторами, остальные являлись ими к моменту назначения или стали сенаторами сразу после назначения, во время исполнения должности, при ее оставлении или позднее.
В ГКД должность обер-прокурора была как бы шагом к сенаторству - все обер-прокуроры департамента рано или поздно становились сенаторами, в УКД подобной закономерности не наблюдалось.


Порядок рассмотрения дел (после 1877 года)
скрытый текст
Внутренний распорядок деятельности кассационных департаментов законодательством регулировался лишь в незначительной степени и фактически устанавливался самими департаментами.
Никакого кворума для заседаний департаментов закон изначально не предусматривал. В 1877 году были введены нормы - не менее 3 сенаторов в отделении и не менее 7 сенаторов в присутствии департаментов. На практике в ГКД в департаментском присутствии обычно было 7 сенаторов (сменявшихся в порядке установленной очередности), а в УКД в департаментских заседаниях принимали участие, по возможности, все сенаторы.
Состав отделений в УКД был постоянным - сенаторы были приписаны к определенному отделению, а в ГКД изменчивым - сенаторы могли менять отделения по желанию. Впрочем определенная специализация существовала и в ГКД, часть отделений (и сенаторов) специализировалась на польских, прибалтийских и железнодорожных делах, требовавших знания специфического законодательства. В начале XX века железнодорожные дела составляли более четверти нагрузки ГКД, четверо из 15 товарищей обер-прокурора занимались исключительно железнодорожными делами, а в рамках департамента для таких дел существовало специальное отделение, с постоянным составом сенаторов. В 1913 году из общего числа поступивших в ГКД дел (15 828) 2 063 (13%) были польскими и 1 008 (6%) прибалтийскими.

Порядок прохождения дел в ГКД был следующим. Поступившие в канцелярию Сената дела распределялись по обер-прокурорским столам и затем рассматривались в распорядительном заседании департамента на предмет соответствия формальным требованиям, а также наличия самого повода для жалобы. Прошедшие этот фильтр дела распределялись между сенаторами-докладчиками, назначалось время их рассмотрения.
Рядовое дело поступало (от соответствующего товарища обер-прокурора) в отделение, заседавшее в составе трех или четырех сенаторов, докладывалось коллегии сенатором-докладчиком и решалось незамедлительно. Закон 1877 года позволял сенаторам не составлять по таким делам мотивированные резолюции, ограничиваясь резолюциями краткими, в которых мотивировочная часть заменялась ссылками на соответствующие законы и сенатские прецеденты. Однако в ГКД эта льгота игнорировалась (по не совсем понятным причинам) и мотивированные резолюции составлялись почти по всем делам - в 1912 году, например, по 13 328 из 13 422 рассмотренных.

Важные, «прецедентные», дела рассматривались департаментским присутствием. Закон позволял направлять их туда сразу из распорядительного заседания, однако в ГКД не пользовались и этим правом - дела в присутствие всегда направлялись из отделений, для чего требовалось заявление хотя бы одного из его сенаторов (чаще всего - докладчика).
Инициатор передачи дела обязан был сформулировать юридический вопрос, необходимость разъяснения которого вызвала передачу дела в департамент. После этого последнее возвращалось соответствующему товарищу обер-прокурора, составлявшего по нему записку (аналитического характера - подыскивая подходящие законы, прецеденты, указания литературы и пр.), содержавшую и его собственное заключение по делу (предлагаемое решение). Записка предварительно обсуждалась на совещании обер-прокурора и всех его товарищей (к мнению и критике которых автор записки, впрочем не обязан был прислушиваться) и затем, в печатном виде, рассылалась всем сенаторам за две недели до доклада.
За день до заседания присутствия департамента проводилось закрытое совещательное заседание с участием всех, по возможности, сенаторов департамента, обер-прокурора и соответствующего товарища обер-прокурора и, после прений, поставленный в деле вопрос решался большинством голосов.
На следующий день проводилось публичное (открытое для доступа публики) заседание присутствия департамента (первоприсутствующий и шесть сенаторов в порядке очереди) с участием сторон или их представителей. Решение этой коллегии в подавляющем большинстве случаев совпадало с принятым накануне решением совещательного заседания. В редких случаях после выслушивания сторон составляющие присутствие сенаторы меняли свой взгляд на дело, тогда объявление резолюции откладывалось до другого заседания, а дело вновь отправлялось на рассмотрение закрытого совещательного заседания. Второе и уже бесповоротное решение этого заседания объявлялось сторонам от имени присутствия в день провозглашения резолюции.
Таким образом публичное заседание присутствия департамента по большей части являлось фикцией, а решение его было предопределено заранее.
Закрытые предварительные совещания практиковались ГКД уже с 1869 года, а формально были санкционированы определением ГКД в 1883 году.

Практика рассмотрения дел в публичных заседаниях отделений также отличалась от теории. Теоретически заседание отделения (департаментские заседания проходил аналогично) открывалось выступлением сенатора-докладчика, затем выступали стороны, если они явились, затем выступал со своим заключением товарищ обер-прокурор, после чего сенаторы удалялись на совещание, составляли мотивированную резолюцию и, вернувшись, оглашали в ее в заседании.
На практике, из-за огромного числа дел рассматриваемых на заседаниях, использовался упрощенный порядок. Проекты мотивированных резолюций писались сенаторами-докладчиками заранее. При неявке сторон докладчик ограничивался кратким пояснением сути предлагаемой резолюции. Товарищ обер-прокурора выступал лишь при наличии разногласий с докладчиком. При отсутствии таковых проект резолюции сразу же подписывался.
Таким образом, судьбу рядового отделенского дела фактически определяли сенатор-докладчик и товарищ обер-прокурора, а прочие сенаторы о нем почти не имели представления и только при наличии спора между докладчиком, товарищем обер-прокурора и представителями сторон могли выступить в роли арбитров.

Практика рассмотрения дел в ГКД была хорошо известна в юридических кругах и подвергалась острой критике (с которой была согласна и часть самих сенаторов), с которой автор, впрочем, не соглашается, указывая, что существовавшая система (не вполне соответствовавшая идеалам судопроизводства) позволяла существенно экономить время и силы сенаторов, а сами критики неспособны были предложить что-либо более эффективное.

Порядок производства дел в УГК также отличался от прописанного в законе (здесь автор подробностей почти не приводит).
Поскольку от лиц находившихся под стражей кассационный залог не требовался, а подача жалобы (в отличии от гражданских дел) приостанавливала исполнение приговора процент необоснованных жалоб был в Уголовном департаменте значительно выше, чем в Гражданском.
Еще одним отличием УКД была строгая специализация - отделения имели постоянный состав и разрешали дела определенной категории. На 1914 год в УКД имелось 6 отделений (в пяти - по 4 сенатора и в одном - пять), а также апелляционное отделение (оно постоянного состава видимо не имело).
Компетенция отделений сочетала предметную и территориальную, так, к ведению пятого отделения относились дела по нарушениям уставов путей сообщения и торгового, а также дела окружных судов из округов Саратовской, Новочеркасской, Омской, Иркутской, Ташкентской судебных палат и мировых съездов из округов Санкт-Петербургской и Саратовской палат.
Апелляционное отделение разбирало апелляции на решения окружных судов*.
Прецедентные дела, как уже отмечалось, в УКД рассматривались не присутствием, а (по возможности) всем составом департамента.

Решения кассационных департаментов (с 1877 года - только прецедентные) публиковались в ежегодных сборниках, частями, по мере публикации решений, рассылавшихся всем присутственным местам и подписчикам, вместе с очередным номером «Сенатских ведомостей». В 1869 году УКД постановил, что решения Сената должны считаться известными судам с момента получения «Сенатских ведомостей».
Прецеденты не всегда публиковались в хронологическом порядке, а в ежегодные сборники нередко включались и решения за предыдущие годы.
Решение вопроса о публикации решений Сената в 1877 году было временно возложено на первоприсутствующих и обер-прокуроров, однако фактически они занимались этим и позднее и некоторые прецедентные решения не публиковались - отчасти по причине «слабости» (приняты небольшим перевесом голосов, с перспективой позднейшего пересмотра), отчасти по политическим (по настоянию К. П. Победоносцева не публиковались, например, прецеденты по раскольничьим делам).
В ГКД между 1907 и 1911 годами было опубликовано 572 из 796 прецедентов (72%). В УКД общее число решаемых и публикуемых прецедентных дел было незначительным.
Помимо официальных сборников в начале XX века активно издавались и разнообразные неофициальные сборники сенатских решений, пользовавшиеся большим спросом.

* Окружные суды по закону 1889 года были апелляционной инстанцией для дел подсудных уездным членам окружных судов, на некоторых окраинах они заменяли также мировые съезды. Их решения, вынесенные в апелляционном порядке, обжаловались в Сенат.


Внесудебное толкование законов
скрытый текст
В 1877 году кассационные департаменты получили право разъяснять законы и вне рассмотрения конкретных дел. Инициатором разъяснения мог быть министр юстиции или первоприсутствующий в Общем собрании кассационных департаментов. Последний мог созывать с этой целью Общее собрание, а с 1885 года и Общее собрание Первого и кассационных департаментов. Первоприсутствующие самих кассационных департаментов правом инициировать внесудебное толкование не обладали, однако могли просить об этом первоприсутствующего Общего собрания. Таким же правом обладало и Соединенное присутствие Первого и кассационных департаментов по надзору за судебными установлениями.
Департаменты давали разъяснения законов сравнительно редко - в УКД максимум был достигнут в 1880 и 1912 годах - по 9 разъяснений. ГКД в 1898 году разъяснил в одном заседании сразу 57 отдельных вопросов, но в целом также ограничивался несколькими разъяснениями в год (в некоторые годы - 1880, 1884, 1887, 1890 их не было совсем).
Общее собрание департаментов поначалу также редко давало законам разъяснение (на 1878 год - 8, все по инициативе министра), однако со временем вошло во вкус - в 1896 году, например, было дано 40 внесудебных толкований (29 по инициативе первоприсутствующего и всего 11 - по инициативе министра юстиции).
Закон не требовал обязательной публикации разъяснений, но почти все из них публиковались.
Помимо прочего внесудебное толкование давало возможность Сенату пересматривать свои собственные прецеденты наименее болезненным образом - очередное дело решалось в соответствии с имеющимся прецедентом, но затем издавалось общее внесудебное разъяснение в другом смысле и будущие дела рассматривались уже в свете этого разъяснения.


Судебное правотворчество
скрытый текст
Судебные уставы 1864 года признавали за судами широкие правотолковательные полномочия, преодолев заложенное Екатериной II отрицательное отношение к самостоятельности суда в вопросах толкования. Отныне воспрещалось «останавливать решения суда под предлогом неполноты, неясности, недостатка или противоречия законов» и предписывалось «решать дела по точному разуму действующих законов, а в случае их неполноты, неясности, недостатка или противоречия, основывать решения на общем смысле законов».
Источником этой нормы было Гражданское уложение Царства Польского 1825 года, восходившее к Кодексу Наполеона.
Право толкования законов получил и Сенат, сначала в рамках рассмотрения конкретных дел, а после 1877 года - и вне этих рамок. Арсенал сенатских средств воздействия на судебную практику после 1877 года включал в себя:

- разъяснения Общего собрания кассационных департаментов (иногда с участием Первого или Второго департаментов) по вопросам, поставленным перед ним министерством юстиции или первоприсутствующим Собрания;
- разъяснения одного из кассационных департаментов по запросу министерства юстиции;
- департаментские решения по конкретным делам, опубликованные официально;
- департаментские решения по конкретным делам, неопубликованные;
- отделенские решения (официально не публиковавшиеся).

Основным средством развития права, впрочем, оставался прецедент, т. е. решение по конкретному делу, призванное служить образцом при решении других подобных дел.
Вопрос об обязательности сенатских прецедентов для нижестоящих судов оставался предметом дискуссий. Сам Кассационный Сенат на этом всегда настаивал (неоднократно отменяя решения судов из-за нежелания последних следовать разъяснениям Сената), однако подобная практика подвергалась резкой критике со стороны ученых-юристов.
Департаментские решения стояли выше отделенских и могли преодолеваться только другим решением департамента.
Юридическая сила разъяснений Общего собрания кассационных департаментов законом четко не определялась. Сам Кассационный Сенат считал их общеобязательными и ставил выше департаментских решений.
Относительно неопубликованных сенатских решений полной ясности также не было - в целом, считалось, что они не имеют обязательной силы (за пределами конкретного дела) и руководящего значения, однако суд вправе к ним прислушаться, если считает нужным.
При конфликте толкований старых судебных и кассационных департаментов судам предписывалось руководствоваться решениями последних, аналогичного подхода придерживались и при оценке силы и значения решений административных департаментов.
Прецеденты другого кассационного департамента не являлись обязательными и не применялись автоматически, однако на них охотно ссылались.
Разногласия между решениями самих кассационных департаментов разрешались их Общим собранием.

Наиболее часто встречающейся ситуацией был конфликт между прецедентами самого департамента. Нижестоящим судам при столкновении прецедентов Сенат предписывал руководствоваться позднейшим, однако сам этого принципа придерживался далеко не всегда.
В целом, Сенат, особенно ГКД, достаточно часто менял свою позицию по юридическим вопросам, при этом далеко не всегда признавая это открыто (за что подвергался резкой критике). Готовность Сената признавать ошибки во многом зависела видимо от личности первоприсутствующего. Так, при П. А. Маркове ГКД не любил признаваться в перемене своей позиции, предпочитая делать вид, что речь идет только о ее уточнении. При сменившем Маркова Н. Н. Мясоедове департамент напротив нередко открыто пересматривал свои решения, случаи открытого пересмотра решений в практике ГКД случались и позднее - при П. П. Веселовском, П. А. Юреневе и Я. Ф. Ганскау.
Случаи открытого пересмотра своих решений Общим собранием департаментов были весьма редкими, однако и такое тоже случалось.
Методы и приемы толкования применявшиеся Сенатом в борьбе с пробелами и противоречиями законодательства не оставались неизменными. Так, в первые годы существования он придерживался строгого буквализма, позднее от него отойдя, а с конца XIX столетия на сенатскую практику все более влияла морализация права и Сенат в своих решениях был склонен руководствоваться не столько буквой закона, сколько «справедливостью».

Нижестоящие суды нередко проявляли строптивость, вступая в борьбу с Сенатом и периодически побуждая его пересмотреть свою точку зрения. В 1907 году Соединенное присутствие по надзору за судебными установлениями даже прямо дозволило судам уклоняться от сенатских прецедентов - но только при условии подробного изложения в приговоре соображений побудивших к этому суд.

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)