Что почитать: свежие записи из разных блогов

Записи с тэгом #комедианты из разных блогов

Господь Валерий, блог «Как говорит господь Валерий»

ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА КОМЕДИАНТЫ

https://ridero.ru/books/komedianty/

– У тебя был в детстве калейдоскоп? – пытал Второго Могильщика Первый. Они продолжали свой бесконечный спор.

– Был.

– Символическая штуковина. Такая же, как лотос. Только там цветок, растущий из грязи, а здесь… Битое стекло, бумага, несколько зеркал… Фигня. Посмотришь – красиво, начнешь разбираться, разбирать… Так и тут. Только ты разобрал свою игрушку и теперь режешься об острые кромки. Скоты-политики, гады-менты, сволочи-чиновники, садисты-врачи… все это острые кромки, позволяющие создавать рисунок. Ты смотришь на них по отдельности, как в детских сказках: злой волк обижает бедного доброго зайчика. А попробуй истреби волков. То-то и оно. И каждая тварь на своем месте. Мы такая же экосистема, где каждый на своем месте делает свое дело, и делает так, чтобы уцелеть, чтобы семью накормить и чтобы кому-то другому не попасться на зуб. А то, что взятки берут, так нам бога молить надо, чтобы брали. Представь себе, что перестанут брать. И что тогда? Что может быть страшнее чиновника, с которым невозможно договориться? А зачем ему с тобой договариваться, если он не берет? Зачем идти тебе навстречу? Зачем думать, как можно тебе помочь? Инструкция 223322. Кошмар, страшнее, чем у любого Кафки! Ты так хочешь жить?

– Вот и я говорю, что ничего изменить нельзя, что один раз выбранный когда-то путь будет довлеть теперь над человечеством до самого конца.

– Нельзя изменить мир. Можно под него подстроиться. А еще лучше, подстроиться так, чтобы быть бесполезным, незаметным, ненужным, – вступил я в разговор.

– Правильно, Геныч, врежь ему! – обрадовался Первый могильщик.

– У Джуан-цзы есть история об одном горбуне. Одни его жалели, другие смеялись над ним, а когда началась война, забрали всех, кроме него. Война была такой, что все там погибли. Только он уцелел. Джуан-цзы любил рассказывать эту историю. Будьте, говорил он, как тот горбун, совершенно бесполезными. Только совершенно бесполезный человек может быть свободным, – продолжил я.

– Это вопрос социальной адаптации. Ты либо способен жить в окружающей действительности, либо нет. Те, кто не могут приспособиться, – погибают. И если в дикой природе они мрут от голода или попадают к кому-нибудь на обед, то здесь начинаются пьянство, наркотики, суицид. А идиоты пытаются оградить ребенка от действительности, никакого насилия на экране, а потом это чадо вырастает…

 

Скрытое содержимое

Я подтверждаю, что мне уже 18 лет и что я могу просматривать записи с возрастным ограничением.

Господь Валерий, блог «Как говорит господь Валерий»

* * *

Прогулка в хорошую погоду - наилучшая тренировка для мозгов.

Комедианты

https://ridero.ru/books/komedianty/

 

Господь Валерий, блог «Как говорит господь Валерий»

ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА КОМЕДИАНТЫ

https://ridero.ru/books/komedianty/

– Хочешь приравнять политическую жизнь к стихии?

– А это и есть стихия. Человечество как таковое имеет огромнейшую инерцию, и однажды выбранный путь или направление развития фактически превращаются в константу. Политик не делает политику. Он следует за ней, и в этом смысле любые перестановки не имеют практического значения.

 

Господь Валерий, блог «Как говорит господь Валерий»

ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА КОМЕДИАНТЫ

https://ridero.ru/books/komedianty/

Помещение было… унылым. Потолок с большими желтыми пятнами – починить крышу рук ни у кого нет. Жуткой расцветки крашеные стены. Почему-то в казенных учреждениях всегда такие. На полу затоптанный, местами до дыр, линолеум. Столы. За столами люди. Едят, выпивают. Ведомственная столовая, не иначе. Не похоже на обеденный перерыв. Да и выпивка на столе. Музыки нет, а у нескольких женщин головы покрыты черными платками. «Похороны, а вернее, поминки», - решил я.

За нашим столом трое. Я и двое молодых людей. Один высокий, плотный, но не толстый. Аккуратная стрижка. Волосы с обилием седины, несмотря на то, что на вид ему не более тридцати. Второй немного моложе. Тоже плотный, но несколько ниже первого. Волосы светлые. В парикмахерской был, наверно, полгода назад. Вспомнив Шекспира, я окрестил их Могильщиками: седого Первым, а лохматого Вторым.

Я возник, появился, материализовался, что называется, вдруг, в самом разгаре поминок, уже за столом, с рюмкой в одной руке и вилкой с салатом в другой. Судя по тому, что никто не тыкал в меня пальцем, никто не крестился и не кричал: «Свят, свят, свят», – никто не пытался запустить в меня тарелкой или еще чем-нибудь более внушительным, мое появление осталось никем незамеченным. Это могло означать только одно из двух: либо повальная материализация была здесь чем-то предельно будничным, либо для всех остальных все шло своим чередом, и только в моей голове напрочь отсутствовала информация обо всем, что было до момента материализации. Я был… Если бы телегерои обладали сознанием, а включение и выключение телевизора было бы рождением и смертью… В общем, меня включили посреди фильма или передачи.

 

Господь Валерий, блог «Как говорит господь Валерий»

ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА КОМЕДИАНТЫ

https://ridero.ru/books/komedianty/

– …И запомни, – напутствовал меня Каменев, наверно, уже в десятый раз за день, – нельзя недооценивать Дюльсендорфа. Он настоящий хищник, боец, зверь по имени человек, опасный и коварный враг. Его не интересуют такие понятия, как добро и зло, хорошо и плохо, человечность и бесчеловечность. Ему плевать. Единственным руководством к действию для него служит целесообразность, эффективность и требования эксперимента. Он не герой. Героям вечная память. Посмертно. Никто так не склонен к вымиранию, как герои, ибо у них вдруг выключается инстинкт самосохранения. Грудью на амбразуру, с гранатами под танк… И все. И нет больше героя. Хищник – стратег. Он выжидает, притворяется, усыпляет бдительность и, только перехитрив, обезвредив противника заранее, наносит удар. Удар и уход в сторону, в безопасное место, но уже с добычей. Хищник может и убежать, показать трусость, показать видимую слабость, герой – никогда. В результате чего герои в силу своей стратегической неповоротливости оказываются в зубах у хищников. Таковы правила этой игры, а правила он усвоил давно.

 

Господь Валерий, блог «Как говорит господь Валерий»

* * *

Воистину у курильщика две дурные привычки: курить и бросать курить.

Комедианты

https://ridero.ru/books/komedianty/

 

Господь Валерий, блог «Как говорит господь Валерий»

ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА КОМЕДИАНТЫ

https://ridero.ru/books/komedianty/

Танец никогда не был боевым искусством как таковым, как не был он ни гимнастикой, ни любой другой формой совершенствования себя. Скорее, танец можно назвать пониманием и следованием. Прежде всего, это было пониманием того, что все вокруг в мире взаимосвязано, и нет ни малого, ни великого, ни хорошего, ни плохого. Есть постоянно меняющийся рисунок бытия, который по своей природе остается недвижимым. На словах это выглядит нелогично и противоречиво, согласен, но на деле все обстоит именно так. Танцевать можно с кем угодно и с чем угодно. Можно танцевать в бою, и тогда тебе не будет равных, можно танцевать с любимой, и тогда танец превратится в саму любовь, можно танцевать с пассажирами в общественном транспорте, с каплей дождя или сухим листом. Так, некоторым людям интуитивно удается танец с музыкальными инструментами, красками или словом. Таких людей называют гениями, и они действительно гениальны. В порыве танца они становятся подобными богу. Настоящий танцор танцует всегда и со всем, что его окружает. Такой танец превращается в следование. Познавший следование не оставляет следов и не дает ряби, ибо и то и другое есть результат сопротивления. Во время следования сопротивление невозможно. Поэтому следующий неутомим и практически бессмертен. Следующий не умирает, он покидает тело и продолжает танцевать, уже свободный от любых ограничений.

 

Господь Валерий, блог «Как говорит господь Валерий»

ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА КОМЕДИАНТЫ

https://ridero.ru/books/komedianty/

– Правосудие – это такая огромная туша… Как слон, возможно, даже больше. И этот слон сдох, и сдох достаточно давно, чтобы хорошенько так завонять, не к столу будет сказано. Теперь он свербит, а я как человек с хорошим обонянием. Думаю, вы меня поняли.

– И отчего же он, по-вашему, почил в бозе?

– Его отравили гуманисты.

– Весьма интересно.

– Правосудие было таковым, когда оно руководствовалось принципом: око за око, зуб за зуб. Гуманисты же, объявив, что правосудие не должно быть орудием мести, превратили его в фарс.

– Вы, как я понял, за правосудие как орудие мести?

– Правосудие и есть орудие возмездия. Изначально это было орудием слабого против сильного, так как сильный и сам мог за себя постоять.

– Да, но судьи и сами чаще всего служат сильным.

– Уже нет. Когда-то давно действительно суд был в руках сильнейшего, но потом, когда силу сменили хитрость, коварство, обман и лицемерие, именуемые властью, правосудие стало служить власти.

– Другими словами, ваш слон захромал на обе ноги. Гуманисты же попросту его пристрелили, как загнанную лошадь.

– О нет! Даже в таком состоянии слон был еще очень опасен. К тому же болезнь сделала его более раздражительным.

– Вы сами произнесли ключевое слово. Опасен! Вы никогда не думали, что правосудие очень часто бывает опасней преступления. Вспомните хотя бы суды инквизиции или большевистские процессы над врагами народа. Да и сейчас человек, наделенный властью, может сделать с ближним практически что угодно, и правосудие в этом играет далеко не второстепенную роль. Приговаривая злодея к изоляции, а не к возмездию, гуманисты тем самым защищают себя от рук правосудия, которые (руки) вблизи выглядят далеко не так приглядно, как издали. Возьмем хотя бы нас с вами. Что вы успели там натворить? Ерунду? Однако правосудие передает вас в мои руки для участия в общественно полезном государственном деле. Вы преступник, а я закон, правосудие.

– Я не говорю, что я не виновен. К тому же око за око в моем случае было бы намного более гуманным и справедливым наказанием, чем…

– Наказанием? Но ведь вас никто не наказывал. Вас, как заблудшую овечку, чуть ли не с любовью передали мне на воспитание, и я всеми силами пытался сделать из вас настоящего человека, патриота и полноценного члена общества, вы же сбежали от нас самым неблагодарным образом.

– Вы называете убийство воспитанием?

– Убийство? О чем вы говорите? Авария на производстве, несчастный случай, результат стихии.

– Только не надо списывать на стихию…

– А я и не списываю. Это на самом деле стихия. Только стихия новая, ранее неизвестная и совсем еще неизученная. Когда впервые столкнулись с радиацией, тоже дров наломали. Так что вам надлежало бы стать героем, отдать жизнь ради будущих поколений, а вы в бега. Опять преступник вы.

– Если бы все было так, вы бы не заметали так тщательно следы.

– А в этом и есть парадокс правосудия: больше всего боится тот, кто ничего не сделал.

– Потому что это давно уже не правосудие, а всего лишь его тень, призрак, бездыханная нематериальная субстанция, способная напугать разве что ни в чем не повинного обывателя да поехавшую на мистической ерунде домохозяйку. Такие люди как вы, а в последнее время и я, давно уже перестали бояться приведений и темноты под кроватью.

– А вот тут вы зря… Рычаги правосудия находятся в руках таких же людей, как и мы с вами. Людей, наделенных властью и возможностью ее применить. А это обычные люди со своими достоинствами и недостатками, плюс несовершенство системы, плюс личные неприятности, плюс безнаказанность… Он же может напакостить до того, как поймет, с кем имеет дело. К тому же что является мерилом правосудия? Это только у Фемиды в руках аптекарские весы, на практике все отмеряется на глаз, и искупают вину зачастую далеко не те, кто действительно виноват, а те, кому это уготовано богом. Вина есть явление общественное, и любой из нас может быть призван для ее искупления. В этом и состоит смысл христианского распятия. Они распяли Иисуса – человека, который должен был искупить вину, вмененную людям богом.

Фактически сами преступники наказали невиновного за собственную вину. Да и были ли виновны они? Не по вердикту господа, а вообще, на деле? На самом деле, так называемыми гуманистами руководит не любовь к ближнему, а страх повторить опыт Христа или пойти на крест за преступления другого. Общество зачастую страшится правосудия, сильнее, чем преступника, отсюда все эти запреты и ограничения. И опасается, надо сказать, оно не напрасно. Слишком уж велик соблазн у исполнителя закона подкинуть наркотики либо оружие или применить допрос с пристрастием, после которого кто угодно признается в чем угодно. Так уж устроен человек. Общество защищается от правосудия, для этого оно сознательно идет на то, чтобы сделать это правосудие менее действенным и эффективным.

– В результате чего правосудие становится бессильным по отношению к таким, как вы.

– Укорачивая руки правосудию, люди делают его бессильным в первую очередь по отношению к преступнику. Я имею в виду большого, настоящего преступника. И свое бессилие правосудию приходится вымещать на тех самых обывателях и домохозяйках, которых оно призвано защищать. Честь мундира требует дел.

– Честь мундира. Она как жертвенный алтарь, требующий все новой крови. И не важно, виновен человек в действительности или нет. Важно, кого правосудие признает таковым.

 

Господь Валерий, блог «Как говорит господь Валерий»

ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА КОМЕДИАНТЫ

https://ridero.ru/books/komedianty/

Пиво было теплым, выдохшимся и слегка отдавало мылом. Эх, в другом бы месте, в другое время и при других обстоятельствах… Но только не сейчас. Сейчас надо молча глотать это жуткое пойло, следя за тем, чтобы лицо выражало усталость и тупое уныние. И никаких резких движений. Абсолютное слияние с ландшафтом, черт бы его побрал. Я сделал большой глоток. Возможно, на какое-то мгновение я потерял над собой контроль, потому что парень, сидящий рядом со мной за стойкой, как-то уж очень внимательно на меня посмотрел. Скорее всего, уловил что-то на уровне инстинктов. Это не страшно. К тому времени, как хоть что-то сможет достичь его полуразложившегося сознания, меня здесь уже не будет. Уже скоро. Еще пара минут, и откроется следующий карман, следующий квант безопасности.

Кто не играл в детстве в прятки? Для меня эта игра с самого начала стала философией жизни. Я не был ни сильным, ни смелым, ни быстрым, что в наших местах было подобно смерти, если ты не имел особого дара или таланта, способного сохранить тебе жизнь. Моим талантом было умение прятаться. Я не сидел целыми днями дома и не убегал от местных жлобов и хулиганов, наоборот, я всегда старался быть в гуще событий, находясь при этом в зоне безопасности.

Зоны безопасности. Они как мыльные пузыри: появляются, искрятся своими непроницаемыми для ищущего боками и исчезают, оставляя после себя мокрый след непонимания. Люди сталкиваются с ними буквально каждый день в своей повседневной жизни. Кто хоть раз не переворачивал вверх дном весь дом, чтобы найти какую-нибудь безделицу, которая, в конце концов, обнаруживалась чуть ли не на самом видном месте? И такие зоны есть всегда. Более того, между ними существуют мосты. На самом деле, они не исчезают, а перетекают с места на место. Зона рождается, растет, созревает, после чего перетекает в новое место, запуская туда щупальце-коридор. Можно всю жизнь прожить внутри такой зоны, и никто даже не вспомнит о тебе.

Игру в прятки вытеснило ужасное в своем идиотизме увлечение. Мы ходили играть с поездами. Дело было недалеко от железнодорожного моста через реку. Поезда там всегда замедляли ход. Мы поджидали поезд, чтобы, выбрав момент, прошмыгнуть между колесами на другую сторону рельсов. А чуть позже, когда эта забава нам надоела, мы прыгали с поездов в реку, что было значительно опасней, так как надо было рассчитать свой прыжок так, чтобы не столкнуться с одной из бесчисленных металлических опор моста. Увлечение, которое могло стоить жизни.

Тогда-то я и понял, что наша жизнь – это бесконечная вереница поездов, с которых рано или поздно приходится прыгать. Стоит ошибиться хоть на мгновение, и жизнь размажет тебя по одной из бесчисленных опор. Те же, кто так и не удосужился это понять, становились размазанными по железнодорожному полотну кусками мяса, а потом, когда наши забавы стали менее безопасными, натыкались на ножи и пули или же навсегда исчезали за колючей проволокой, следуя по бесчисленным исправительным заведениям.

Не высовывайся! Будь внешне таким, как все! Старайся полностью слиться с ландшафтом! Этот закон я узнал слишком поздно. Я очутился в экспериментальном классе особой школы с практически свободным режимом. Можно было даже прогуливать занятия. Осознав ошибку, я сосредоточил все свои силы на том, чтобы полностью овладеть искусством «невидимости», как я окрестил этот принцип. Я старался быть невидимым всегда и везде, даже ночью во сне я не забывал об этом. Результат превзошел все мои ожидания. Буквально через год меня перестали замечать. Либо обо мне вообще ничего не говорили, либо меня воспринимали как нечто само собой разумеющееся, на что не стоит обращать внимания. А через три года я научился даже уклоняться от обязательной терапии. Нас сгоняли в большой актовый зал и заставляли смотреть специальные фильмы: яркое мерцание и совершенно неразборчивое бормотание. После таких сеансов мы буквально корчились от головной боли.

Не знаю, в кого нас хотели превратить, и никогда уже не узнаю. Нашей группе не повезло. Что-то в эксперименте пошло не так и его решили прикрыть, ликвидировав весь ненужный материал. Одним из пунктов ликвидации были мы: тридцать ничего не понимающих подростков. Мне тогда только исполнилось семнадцать.

Нас направили якобы на прививку… Двадцать пять человек так и не вышли из медпункта. Кроме меня избежать прививки смогли еще четверо, но их очень быстро нашли. Последнего из них пристрелили в школьном дворе при попытке оказать сопротивление. Нас обвинили в убийстве одноклассников, меня объявили в розыск. Любому узнавшему меня, надлежало немедленно связаться со службой безопасности.

Более трех месяцев я прятался в школе, постоянно кочуя по местам безопасности. Один раз даже ночевал под машиной моих преследователей. Я кружил по школе, ничем не выдавая своего присутствия, часто блуждая среди людей, – они все равно не могли бы обратить на меня внимания. Однажды, правда, меня узнали. Но это были люди, поставившие на меня деньги (в школе принимались ставки, когда меня возьмут), и, следовательно, они не имели права влиять на результат пари. Я поставил на то, что выйду сухим из воды. К тому времени, как они опомнились, меня уже и след простыл…

Пора.

– Простите, где тут у вас туалет? – спросил я бармена.

– Там. – Он махнул рукой.

– Возьмите. – Я протянул ему деньги.

Он начал нехотя копаться в кассе в поисках сдачи.

– Оставьте себе.

– Спасибо, если не шутишь.

Я быстро вошел в туалет, закрыл за собой дверь. Окно. У меня было время, чтобы убрать особо острые осколки стекла. Пора. Я выпрыгнул на улицу и медленно пошел в неизвестность, ведомый исключительно капризами зоны безопасности. Заворачивая за угол, я оглянулся. Возле бара, визжа тормозами, останавливались патрульные машины.

 


Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)