Что почитать: свежие записи из разных блогов

Записи с тэгом #Huangli Shi из разных блогов

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 16 — 18.02.2027. Чуси. Часть 3

Предыдущая глава

Древние легенды рисуют Няньшоу [1] свирепым и злобным чудовищем.

Если верить преданиям, этот устрашающего вида зверь-людоед появлялся в канун Нового года и нападал на поселения людей.

В давние времена, не имея возможности противостоять лютой твари, люди в последний день года укрывались в горах, чтобы там переждать бесчинства Няньшоу.

Но самым жутким было то, что разум этого зверя ничем не уступал человеческому. Покинув разорённую им деревню, он мог вернуться, чтобы откусить головы тем, кому посчастливилось выжить. Это длилось долгие годы — зверь являл собой худший из кошмаров, пока мучимые им люди наконец не обнаружили его слабость.

читать дальшеНяньшоу ненавидит красный цвет, а также боится громких звуков и огня.

Случайно сделав это открытие, люди успешно воспользовались новым знанием. Чтобы отвратить Няньшоу от родной деревни, они стали наклеивать красную бумагу на двери и окна, а также взрывали у ворот хлопушки, чтобы отпугнуть чудовище шумом.

Оглушительные взрывы и ослепительные сполохи и впрямь отвадили Няньшоу от человеческих жилищ, так что эта традиция стала передаваться из поколения в поколение, и по сей день тридцатого числа двенадцатого месяца китайцы продолжают выполнять всё те же ритуалы, сделавшиеся неотъемлемой частью празднования Нового года.

— Гав-гав! Гав-гав! Гав-гав!

Звонкий лай оборвал поток мыслей Сяо Наньчжу. Мужчина повернул голову и его изумлённый взгляд проследовал к стоящей рядом с Чуси гигантской золотистой псине, дружелюбно мотающей головой и виляющей хвостом. Сяо Наньчжу сдвинул брови, не в силах поверить, что эта блядская псина и есть тот самый монстр из древних легенд, который пожирал людей не моргнув глазом!

И хоть его внешность где-то на семь десятых соответствовала тому, о чём говорилось в легендах, откуда мог взяться эдакий свирепый зверь, дурашливый, будто какая-то хаски?

Глядя на то, в каком ступоре пребывает Сяо Наньчжу, облачённый в красное Чуси, похоже, чувствовал по отношению к своему питомцу то же самое.

Однако Чуси собственноручно вырастил Няньшоу, а потому вина за то, каким тот стал, лежала на нём. Привычно уклонившись от ласк зверя, мертвенно-бледный дух календаря глухим голосом пояснил Сяо Наньчжу:

— Тысячелетия назад его мать была для людей настоящим бедствием. В конце концов ей пришлось заплатить за свершённые злодеяния страшной смертью [2]. Я нашёл его щенком в покинутом логове, и после этого он постоянно находился при мне. К сожалению, я не уделял его воспитанию достаточно внимания — уж не знаю, от каких собак он всего этого понабрался.

В его словах Сяо Наньчжу почудился оттенок вины. Чувствуя, что вызвал неодобрение хозяина, прежде беззаботный пёс жалобно заскулил. Устрашающая аура жестокого зверя, разрывающего клыками плоть наваждений, вмиг исчезла без следа — пышущие яростью очи тигра [3] заблестели, будто глаза потерянной собачонки.

При виде этого мастер календаря ощутил неловкость, поняв, что из-за его бездумного любопытства пострадали чувства этого пса — это было слишком жестоко с его стороны.

В конце концов, этот Няньшоу и впрямь сильно отличался от своего традиционного образа. Достаточно было взглянуть на ярко-красные одежды его хозяина, чтобы понять, что он не унаследовал лихого нрава [4] и прочих пороков своей матери. Окончательно смешавшись, Сяо Наньчжу смущённо кашлянул:

— Вы оба потрудились на славу [5], с рассветом эти твари наконец сгинули без следа. Пойдём и мы — а то час ранний, как насчёт того, чтобы отправиться домой и хорошенько отдохнуть, а к делам вернёмся позже?

Это предложение заставило Чуси повернуться к мастеру календаря. Из-за сильного мороза дыхание вырывалось клубами пара, искажающими его черты, а потому Сяо Наньчжу не заметил пристального взгляда чёрных как смоль глаз.

Мужчина с большим трудом выудил сигареты из грязного кармана штанов и закурил. Как всегда, первая же затяжка помогла ему очистить разум.

Поскольку в глубине души Сяо Наньчжу уже считал всех этих духов календаря за своих людей, он предложил это, не задумываясь ни на секунду.

В конце концов, и впрямь стояла глубокая ночь, и он был не вправе заставлять своих подчинённых перерабатывать накануне Нового года — в самом деле, мастеру календаря следует проявить к ним хоть немного уважения. Пока Сяо Наньчжу размышлял, отчего Чуси сторонятся его собратья, до сих пор стоявший с ничего не выражающим лицом дух календаря начисто вытер от крови выглядывающие из рукавов пальцы и, опустив голову, слегка прищурил бездонные глаза.

— Хорошо.


***

У него в голове всё ещё звенело от воплей и визга, а яркий свет лампы слепил глаза. Столь легкомысленно позвавший его сюда человек по имени Сяо Наньчжу удалился в ванную, собираясь принять душ, а Чуси так и остался сидеть в гостиной, бездумно разглядывая собственные руки.

Устроившийся у его ног Няньшоу своим телом занял бóльшую часть комнаты.

Теперь он не ластился к хозяину, как прежде — напротив, старался держаться от него подальше, будто что-то отвращало его от Чуси. Скаля острые зубы, Няньшоу издавал тихий рык, способный повергнуть обычных людей в ужас.

Посторонним была неведома причина подобной перемены, но никто не мог понять её лучше, чем сам Чуси.

Стоило духу календаря появился на той стройке, как его тело тут же подверглось воздействию наваждений, и, как бы он ни пытался подавить эту скверну, у него ничего не выходило — он был не в силах совладать со снедающими его нестерпимыми желаниями.

Чтобы справиться с наваждениями, обретшими форму, ему не было никакой необходимости убивать их самолично, однако у казавшегося непобедимым великого Чуси-цзюня была одна тайна, о которой ни к чему было знать посторонним.

Годы убийств нечисти и изгнания наваждений загрязнили его прежде чистый и твёрдый разум. Дошло до того, что самое низменное и отвратительное зло могло овладеть его сознанием.

Хотя он обладал способностью уничтожать бедствия, хрупкость его разума делала его эмоциональное состояние крайне нестабильным, из-за чего с ним уже не раз случались срывы.

Сделавшись нелюдимым, он проникся ненавистью даже к Чуньцзе, с которым его связывали узы давней дружбы, а также заразился враждебностью и завистью ко всем равным ему по силе духам календаря.

Хоть Чуси сознавал, что это неправильно, поразившая его скверна заставляла его раз за разом совершать ошибки, с последствиями которых он был не в силах совладать. Чтобы выручить Сяо Наньчжу на той кишащей наваждениями строительной площадке, он вновь невольно всколыхнул затаившееся в душе зло.

Сердце Чуси, где долгое время царила холодная бесстрастность, было осквернено — впервые в жизни он оказался во власти столь странного наваждения, из-за которого душа и разум духа календаря погрузились во тьму невежества.

И теперь, сидя в одиночестве в ярко освещённой гостиной, он думал о том, как заставит этого самонадеянного человека заплатить за свою утраченную невинность.

При этой мысли покрасневшие глаза на безжизненном лице внезапно распахнулись.

Снаружи доносились взрывы фейрверков и шум толпы — но совершенно не боящийся их Няньшоу продолжал жаться подальше от хозяина.

Биение сердца Чуси замедлилось, им всецело завладели грязные, уродливые побуждения, коих тот был не в силах превозмочь, а разум наводнили неудержимые жестокие мысли. Без того бескровное лицо побелело ещё сильнее.

— …убить. Я хочу его убить.

Тем временем Сяо Наньчжу раздевался, понятия не имея, что за опасность нависла над ним. Оставив Чуси с Няньшоу в гостиной, он, чувствуя себя невыносимо грязным, принялся расстёгивать ремень, едва переступив порог ванной.

Прежде чем залезть в душ, он продезинфицировал свои раны.

Включив водонагреватель, он продолжил раздеваться, с перекошенным лицом кляня Ли Мао и поганых тварей на его стройке. Внезапно дверь за его спиной распахнулась, и Сяо Наньчжу невольно содрогнулся от налетевшей из-за неё волны ледяного воздуха. Он озадаченно обернулся, но успел заметить лишь алую вспышку, прежде чем нечеловеческая сила сбила полуголого мужчину с ног, припечатав лицом к холодному влажному кафелю стены. В таком положении у него не было никакой возможности сопротивляться. Бледный как смерть Сяо Наньчжу ощутил касания ледяного языка и холодных губ на своей шее.

— Твою ж мать! Блять! Чтоб ты сдох! Да что на тебя нашло?!!


Примечания Шитоу Ян (автора):

За всю историю моего творчества это самые динамично развивающиеся отношения. Будьте спокойны, на сей раз откликнувшийся на зов трубы невинный Чуси не добьётся успеха, но в дальнейшем, возможно, хе-хе…

Благодарю подписчиков, целую своих патронов, кажется, мой телефон накрылся, завтра сдам его в ремонт, чмок-чмок.


Примечания переводчика:

[1] Няньшоу 年兽 (niánshòu) — в букв. пер. с кит. «зверь года», мифологический персонаж, злой дух, появляющийся в преддверии Праздника весны; сокр. Нянь («год»).

Согласно легенде, Нянь весь год проводил в морской пучине, а накануне Нового года вылезал из воды и ходил по селениям, пожирая домашний скот и нанося урон людям. Поэтому каждый раз в канун Нового года крестьяне уходили из сёл, спасаясь в горах от Няня.

Однажды на Новый год в деревню пришёл старец и попросился на ночлег. Однако все спешили скрыться в горах, и никому не было дела до нищего старика. Только одна старушка приняла его у себя, дала немного еды и стала уговаривать поскорее уходить из деревни. Но старец попросил дозволения остаться на одну ночь, пообещав избавить всех от хищного чудовища. Старик наклеил на двери красную бумагу и подготовил бамбуковые хлопушки. Когда Нянь ворвался в деревню, то жутко испугался яркого света в окнах, красного цвета на дверях и громкого шума хлопушек. Так старик спас деревню от разорения, а люди узнали о том, как изгнать Няня.

С тех пор в канун Нового года люди наклеивают на двери красные парные надписи, запускают хлопушки, всю ночь не гасят в доме огни и не ложатся спать, что по-китайски называется шоусуй 守岁 (shǒusuì) — «бодрствование в новогоднюю ночь» — а с наступлением утра принято обходить родственников и друзей, поздравляя всех с Новым годом (и, видимо, проверять, все ли целы :-))

Полностью легенду о Няньшоу можно прочесть здесь:

http://yasno-solnishko.ru/razvivayushhie-igrushki-svoimi-rukami/kitajskaya-legenda-o-chudovishhe-nyan.html

[2] Заплатить за свершённые злодеяния — в оригинале чэнъюй 自食恶果 (zìshíèguǒ) — в букв. пер. с кит. «съесть собственный горький плод», в образном значении — «расплатиться за содеянное», русский аналог поговорки «что посеешь — то и пожнёшь».

Страшной смертью — в оригинале чэнъюй 死无全尸 (sǐ wú quánshī) — в пер. с кит. «умереть без целого трупа», обр. в знач. «умереть очень жестокой смертью», поскольку для китайцев была очень важна целостность тела покойного.

[3] Пышущие яростью очи тигра — в оригинале 铜铃大的老虎眼 (tóng líng dà de lǎohǔyǎn) — в букв. пер. с кит. «подобные медным/бронзовым колокольцам глаза тигра».

[4] Лихой нрав — в оригинале 作死 (zuòsǐ) — в пер. с кит. «искать смерти, играть со смертью, лезть на рожон; жизнь надоела».

[5] Потрудиться на славу — в оригинале 辛苦 (xīnkǔ) — в пер. с кит. «тяжело трудиться; работать в поте лица», а также «мучиться, страдать».


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 15 — 18.02.2027. Чуси. Часть 2

Предыдущая глава

Сяо Наньчжу не раз доводилось слышать, что зло никогда не возобладает над добром.

Бабушка постоянно говорила ему, что в этом мире добро и зло чётко разграничены, и если в твоём сердце главенствуют честность и справедливость, то тебе нечего бояться встать на скользкую дорожку.

Сяо Наньчжу твёрдо верил в эту истину, а потому, с чем бы он ни сталкивался, он никогда не чувствовал себя потерпевшим поражение — однако это необъяснимое упрямство отнюдь не способствовало безоблачности его жизненного пути.

Итак, глубокой ночью, в тот миг, когда Чуси сменил Няньцзю, перед окровавленным и грязным Сяо Наньчжу, который стоял на одном колене, силясь протереть глаза, предстала картина зла, подавляющего зло, насилия, предотвращающего насилие, убийства, препятствующего убийствам.

читать дальшеПеред его взором — ничего, кроме извивающихся потоков завораживающего кроваво-красного цвета.

Если истребляющего наваждений Няньцзю можно было уподобить сияющему льдистым светом белоснежному клинку, который рассекает тьму этого мира, то фигура, на миг ослепившая взор яркостью алых одежд, была подобна тысяче кровожадных духов, слившихся воедино в длинный окровавленный меч, жаждущий убийства. Хоть он истребил наваждений, окруживших Сяо Наньчжу, сам он нёс в себе куда более ужасающую опасность, чем все они вместе взятые.

— Очень хорошо.

Голос сочился холодом, однако от прикосновения кончика пальца нижнюю губу обожгло жаром. Шершавая кожа прошлась по ранкам на растрескавшейся губе — эти жгучие ощущения были почти невыносимы.

Поэтому, когда его подбородок приподняли, грубо удерживая его пальцами, раненый Сяо Наньчжу кое-как приподнялся, опираясь на здоровую руку, и совсем близко от себя узрел чёрные провалы зрачков. От разительного контраста зрачки самого Сяо Наньчжу невольно сузились.

По правде говоря, этого мужчину можно было назвать почти красивым.

Присущая ему от природы агрессивная красота идеально гармонировала с бледным без кровинки лицом. Ослепительно-красные одеяния, чёрные волосы и сияющие золотом латы тонкой работы — подобное сочетание могло свести с ума кого угодно.

В подобном ощущении подвластности было что-то неприятное — поэтому, на пару мгновений выпав из реальности, Сяо Наньчжу всё-таки воспротивился влечению этого обворожительного образа. Занервничав, он вырвался из хватки бледной руки и, пошатываясь и задыхаясь, поднялся на ноги.

— Вы… Чуси?

Его хриплый запинающийся голос заставил этого мрачного исполина опустить глаза на Сяо Наньчжу. Один этот взгляд наполнил его душу смятением — и, втайне проклиная себя, он отвёл глаза.

Прежде он не обращался с подобной вежливостью ни к одному из духов календаря: ни к Няньсы, ни к Няньу, над которыми он позволял себе подшучивать, словно над старыми приятелями.

Однако интуиция подсказывала ему, что Чуси — и впрямь птица совершенно иного полёта. Он никогда не сталкивался с мужчиной, который вызывал бы в нём такого рода сопротивление и отторжение. При взгляде на жалкое выражение Сяо Наньчжу на лице Чуси не отразилось ни единой эмоции — лишь слегка приподнялись уголки застывшего рта. Протянув окровавленную руку, он кончиком пальца коснулся побелевших губ Сяо Наньчжу:

— Тут кровь. — Голос звучал глухо, словно его язык шевелился с большим трудом.

При этих словах Сяо Наньчжу замер и бессознательно облизнул губы — в горле комом встал сухой металлический привкус, и это тошнотворное ощущение заставило его нахмуриться. В это мгновение он даже не заметил, насколько неподобающе это выглядело со стороны, и, лишь взглянув на Чуси, обнаружил, что тот по-прежнему не сводит с него этого странного, пронизывающего, угрюмого взгляда.

Эти глаза были холодны, словно декабрьский снег. По идее, канун Нового года должен быть весёлым и счастливым днём, однако в этом охраняющем покой конца года духе календаря не чувствовалось ни малейшего отголоска тепла, отчего он производил ещё более тяжёлое впечатление, чем недавние сонмища наваждений.

Это заставило Сяо Наньчжу припомнить то, что Няньсы говорил о многоликости Чуси: теперь, когда он собственными глазами узрел этого своеобразного бога календаря, до него в полной мере дошёл истинный смысл этих слов:

«Чуси-цзюнь [1] — наиболее могущественный из двадцати двух духов традиционных праздников. В прошлом у него был лёгкий и покладистый характер, как и у Хуачжао-цзюня [2] — он даже сердился редко и любил беззлобно подшутить над юными духами календаря…»

«Быть может, оттого, что он слишком долго выходил на стражу в конце года и убил чересчур много злых духов, его тело всё сильнее осквернялось тёмной энергией наваждений, и постепенно характер Чуси-цзюня в корне изменился — он больше не смеялся, стал скуп на слова, его обуяли мрачность и безнадёжность, он сделался жестоким и бессердечным. Раньше он был совсем не такой».

«Когда другие духи заметили это, было уже поздно. По счастью, несмотря на то, что нрав Чуси-цзюня сильно переменился, основа его натуры — стремление делать добро — осталась неизменной. Однако больше никто не осмеливался столь же легко заговорить или пошутить с ним…»

Всё ещё звучащие в ушах слова Няньсы заставили Сяо Наньчжу по-новому осмыслить пристальный взгляд Чуси. Теперь он мог с уверенностью сказать, что дух календаря страдал от своего рода психического расстройства, вызванного чрезмерным напряжением на работе без малейшей надежды на избавление.

В конце концов, психические заболевания современных людей отличаются изрядной причудливостью. Все эти обсессивно-компульсивные расстройства, трипофобия — а также куча других болезней, о которых и вслух-то не говорят; одним словом, если за вами не числится одного-двух синдромов, вас едва ли можно счесть нормальным человеком.

Так что Чуси, если не брать в расчёт его непрошибаемую мрачность, в остальном был очень даже ничего. Рассудив так, Сяо Наньчжу решил: если тот не будет создавать проблем, честно отслужив свой день, то и он не станет относиться к духу календаря с предубеждением. Однако, судя по тому, как Чуси отвёл взгляд, не похоже было, что он желает идти на контакт. Внезапно Чуси ледяным голосом гаркнул:

— Ко мне, скотина!

Как только отзвучали эти слова, раздался раздирающий уши звериный рёв.

Из-за раненой руки опешивший Сяо Наньчжу не успел обернуться вовремя, но он по-прежнему сжимал пистолет — сдвинув брови, мастер календаря передёрнул затвор и поднял ствол, намереваясь уложить тварь, которая устремилась к нему и Чуси.

Однако прежде чем он успел что-либо сделать, его повалила, прижав к земле, огромная туша с оленьими рогами, тигриными зубами, золотой чешуёй и гривой. Это похожее на льва чудовище голосило, подобно колокольному набату, и молотило хвостом перед бесстрастным лицом Чуси.

— Гав… Гав-гав-гав!

Сяо Наньчжу онемел от изумления.


Примечания Шитоу Ян (автора):

Как же я рада, что он наконец появился, ме-е-е~

А Чуси на поверку не так уж и страшен — мысленно прибавьте к собачьей крови толику садомазохизма и будьте спокойны, дорогие товарищи~ Теперь проволочек не будет — теперь, когда главный объект появился, скоро будет самое сладенькое~

А потому — не хотите добавить меня в избранное и накидать мне ещё комментариев, ха-ха? Всем спасибо за донаты, чмок-чмок!!! Оставляю вам эту милую скотинку, чтобы вы могли с ней поиграть~


Примечания переводчика:

[1] -Цзюнь 君 (-jūn) — в пер. с кит. вежливое «сударь, господин», также «государь, владетельный князь», а также «супруг».

[2] Хуачжао-цзюнь 花朝君 (Huāzhāo-jūn) — «утро цветов» (по поверью: день рождения цветов, 12-15-ый день 2-го лунного месяца).


Поздравляем дорогих читателей с Юаньсяо — Праздником фонарей!!!

Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 14 — 18.02. 2027. Чуси. Часть 1

Предыдущая глава

Глубокой ночью на заваленной мусором стройплощадке ветер нещадно пробирал до костей. Отбрасываемые штабелями строительных материалов смутные тени и завывание северного ветра пробуждали в душе мрачное, гнетущее чувство. Это всё, что представало взгляду обычного человека — но то, что оставалось недоступным человеческому восприятию, было куда как страшнее.

Подобрав с земли грязную каску, Сяо Наньчжу тут же нахлобучил её на голову. Прищурившись, он оглядел похожую на кладбище стройку — и вскинул брови, будто только сейчас по-настоящему её увидел.

читать дальшеДоговорившись с Ли Мао насчёт гонорара, Сяо Наньчжу велел ему отозвать всех рабочих со стройки. Получив задаток в сто тысяч юаней, мастер календаря отпустил предпринимателя с обещанием, что после оформления платежа строительные работы можно будет возобновить уже на следующий день. Деньги планировалось выплачивать в три этапа с перерывом на субботу и воскресенье [1]. После полной оплаты по счёту можно работать по понедельникам, средам и пятницам, а по вторникам, четвергам и субботам стройку следовало приостанавливать [2]. Дослушав до этого момента, любой решил бы, что Сяо Наньчжу — бессовестный мошенник, всеми правдами и неправдами вытягивающий деньги из честных людей. Казалось, Ли Мао вот-вот зарыдает, однако решающее слово оставалось за Сяо Наньчжу, так что хозяину строительной компании только и оставалось, что кусать губы с досады.

Засунув в карман брюк выписанную клиентом квитанцию, мастер календаря с улыбкой похлопал Ли Мао по плечу. Как только предприниматель удалился, Сяо Наньчжу тут же принялся за работу — он уверенным шагом прошёл на стройку, словно во врата ада [3].

Там он обнаружил, что дело обстоит ещё хуже, чем ему представлялось поначалу: куда ни глянь, всюду кишели наваждения. Долго копившееся недовольство рабочих, вкалывающих, словно рабы, возмущение жильцов, силой выдворенных из снесённого дома, а также жестокость, проявленная по отношению к ним отделом по вопросам расселения ветхого жилья, дали обильную пищу этим злым духам. Всё здесь было сплошь пропитано застарелой злобой и безнадёжностью — и не осталось никого, кто мог бы вспомнить, в чём именно была их причина.

Здание полнилось эхом странных потусторонних звуков, в воздухе расходились волны зловония. Окружая рабочих, наваждения заражали их, высасывая жизненную силу — но, видимо, этой энергии было недостаточно для формирования полноценных тел, поэтому глазам осторожно продвигающегося вглубь стройки Сяо Наньчжу представало нечто непонятное: бледные головы, то ли мужские, то ли женские, то ли старые, то ли молодые, с чудовищно искажёнными лицами, метались повсюду, испуская жуткие вопли.

Пожалуй, обычный человек от такого зрелища давно бы окочурился со страху — но, по счастью, Сяо Наньчжу был не из пугливых, ведь богатый жизненный опыт успел закалить его характер. Хотя всё увиденное заставило его напрячься, он сумел побороть волнение, вспомнив о словах Няньу. Оглянувшись на Няньцзю, мастер календаря сообразил, что не знает, сколько ещё продлится его смена, и невольно присвистнул про себя, поняв, что дело дрянь.

Поскольку этот дух календаря нёс службу в предпоследний день года, по силе он уступал только Чуси, которого Сяо Наньчжу пока не видел в деле.

В отличие от прочих духов календаря, отдававших предпочтение повседневной одежде, сейчас Няньцзю был облачён в прекрасные серебряные доспехи поверх тёмного одеяния, почти сливающегося с мраком ночи.

Его иссиня-чёрные волосы были убраны в пучок, открывая худощавое серьёзное лицо. Хоть он был наделён неброской внешностью, от него исходила убийственно суровая аура — в этот момент Няньцзю полностью соответствовал своему изображению в календаре, недоставало только длинного меча в руке.

Когда дух календаря почувствовал, что вновь стал объектом пристального внимания мастера, его взгляд на мгновение застыл; после этого Няньцзю взмахнул рукавом, и в его руках возник старинный чёрный меч, столь же безыскусный и надёжный, как он сам.

— Мастер, как вы собираетесь справляться с этими наваждениями? — покорно спросил дух календаря, глядя на Сяо Наньчжу в ожидании указаний. Возможно, рабочая обстановка заставила его относиться к мастеру с бóльшим почтением, так что и его тон сделался более уважительным.

Поначалу такое обращение было для Сяо Наньчжу немного непривычным — в конце концов, он занимался этим делом всего несколько дней, и встреченные им прежде духи календаря обладали куда более легкомысленным нравом, так что после них столь серьёзный подход к работе казался необычным. Вместо ответа Сяо Наньчжу, запустив руку в бумажник, извлёк оттуда сложенный календарный листок и встряхнул его кончиками пальцев. После этого он принялся натягивать кожаные перчатки, попутно поясняя Няньцзю:

— Позавчерашним вечером мы с Няньци захотели сыграть в «Бей помещика [4]», но нам не хватало игроков, так что он вызвал своего другана — День Народно-освободительной армии [5]. Так вот, этот парень проигрался в дым и вынужден был расплатиться вот этим. — С этими словами мужчина извлёк чёрный пистолет — это был QSG92 образца 98-го года отечественного производства, наиболее удобная армейская модель, с которой Сяо Наньчжу был хорошо знаком. — Видишь ли, я — человек нетерпеливый, — продолжил он, — характер у меня взрывной, так что все эти ваши мечи мне непривычны, мне куда больше подходит вот эта маленькая штучка…

Именно из такого пистолета пять лет назад он на задании уложил выстрелом в голову троих бандитов. Хотя Сяо Наньчжу долго не держал в руках оружия, он привычным движением со звонким щелчком вставил обойму и любовно сжал рельефную рукоять пальцами в чёрных кожаных перчатках. Внезапно взгляд мастера календаря заледенел, и он выстрелил через плечо, размозжив голову твари, которая, напав со спины, едва не вцепилась ему в шею.

Подстреленное им наваждение испустило пронзительный вопль, от которого едва не лопнули барабанные перепонки, однако за этим не последовало фонтана крови и ошмётков плоти. Хоть эти деформированные головы не имели с людьми почти ничего общего, они как-то почувствовали силу, исходящую от Сяо Наньчжу, и, устрашившись её, больше не отваживались приближаться к мастеру календаря — однако их жуткие пустые глазницы продолжали неотрывно следить за ним и Няньцзю.

Дух календаря устремил на Сяо Наньчжу серьёзный взгляд; его отношение к новому хозяину, который отличался лихим и необузданным нравом, несколько переменилось.

Будучи немногословным от природы, он просто принялся за дело, рубя эти десятилетиями копившиеся наваждения направо и налево. Сяо Наньчжу, проворно расправившись с оказавшимися рядом злыми духами, прикурил сигарету и широким шагом направился вглубь стройки, чтобы продолжить эту сложную и тягостную зачистку.

По мере его продвижения наваждений становилось всё больше, и их намерения явно не сулили живым людям ничего хорошего.

Из-за неполноценности своих тел они были весьма медлительны и тугодумны, так что безукоризненный [6] тандем Сяо Наньчжу и Няньцзю без труда расчищал себе путь, не заработав ни единой царапины. Однако что-то от людей в этих тварях всё же было, и при распаде некоторых из них выделялась какая-то вязкая липкая субстанция, похожая на кровь, которая то и дело приставала к рукам, вызывая необоримую тошноту; при этом Сяо Наньчжу понимал, что хочешь не хочешь, а начатую работу он обязан закончить.

Но вот на небе взошла луна, и спустя некоторое время окружённый кольцом недобитых наваждений Няньцзю поднял голову и нахмурился, будто неожиданно что-то вспомнил.

— Мастер! Сколько сейчас времени? — крикнул он Сяо Наньчжу.

Этот вопрос сразил мастера календаря наповал. С головой погрузившись в истребление злых духов, он решил, что Няньцзю торопится поскорее слинять с работы. Рассердившись, он выместил зло на очередном наваждении, после чего, нахмурившись, извлёк мобильник.

— У тебя ещё десять минут, куда это ты так торопишься? — ответил он. — Я вычту у тебя из зарплаты, слышишь меня?!

После слов мастера Няньцзю осознал, что тот его неправильно понял, и поспешил возразить:

— Я… я никуда не тороплюсь!

Дух календаря отчаянно хмурил брови, пытаясь объяснить отделённому от него сплошной стеной наваждений Сяо Наньчжу, что он вовсе не то имел в виду, но природное косноязычие и тут ему помешало, а потому пришлось повторить несколько раз, чтобы складно выразить свою мысль. Когда до мастера календаря наконец дошло, что имеет в виду его подчинённый, на его лице появилось озадаченное выражение.

После Няньцзю наступает Чуси — последний день лунного года.

С незапамятных времён главным предназначением Чуси была охрана конца уходящего года и встреча Нового года, но, само собой, современные люди не понимают, что подразумевается под «охраной конца уходящего года».

Однако именно конец уходящего года и определяет исход будущего: если его охрана прошла успешно, то и в новом году всё будет спориться, если же нет — все начинания будут неудачны.

Возможно, именно потому, что этот день года является последним, в это время все злые духи не упускают возможности творить зло и сообща вытягивать неимоверное количество энергии, благодаря этому становясь ещё более злокозненными. И так непонятно, способны ли были Сяо Наньчжу на пару с Няньцзю совладать с этой крайне опасной ситуацией, а тут ещё, пока они переговаривались, от рабочего времени духа календаря осталось от силы полминуты.

— Чуси… у него довольно странный характер, — силился объяснить Няньцзю. — Порой им овладевает дурное настроение, так что он может явиться в последнюю минуту! Положение сейчас крайне опасное, я вот-вот исчезну, и мастеру обязательно следует…

С этими словами Няньцзю взмахнул залитым кровью мечом, указывая себе за спину. Перед тем, как исчезнуть окончательно, он громко позвал Чуси.

К сожалению, он не успел закончить фразу: стрелка уже перевалила за полночь. Стоило золотистому свету рассеяться, как на мастера календаря нахлынуло целое полчище истошно вопящих тварей, закрывая собой горизонт, и тело Сяо Наньчжу пронзила острая боль от их укусов. Сперва он защищался от них с помощью пистолета, прострелив более десятка орущих голов, но потом ему только и оставалось, что вновь и вновь рвать их голыми руками.

Кровь заливала искажённое лицо тяжело дышащего Сяо Наньчжу, перед глазами стояла багровая пелена, туманя зрение. Выбившись из сил, он рухнул на колени, прямо в грязь.

Одна из голов так вцепились ему в руку, что ему пришлось выстрелить в себя, чтобы избавиться от этой твари. От ощущения чужой крови и ошмётков плоти на коже к горлу подступала тошнота. От того, что он только что собственноручно погубил столько существ, почти неотличимых от живых людей, сердце сковал холод. На Сяо Наньчжу накатило чувство вины такой силы, что он невольно закрыл глаза, лишь бы не видеть учинённой им бойни. При этом у него зародилось странное чувство, будто всё это с ним уже происходило. Внезапно его слуха достиг свирепый [7] рык, за которым последовала ослепительная вспышка золотого света.

В тот же миг наседающие на него наваждения издали вопль ужаса. Стоя на одном колене, Сяо Наньчжу зубами стащил с руки кожаную перчатку и принялся протирать залитые кровью глаза тыльной стороной руки.

Сяо Наньчжу был напряжён до предела, ведь он понимал, что наваждения ударились в паническое бегство, потому что явилось нечто куда более устрашающее, чем все они вместе взятые.

В этот момент его слуха достиг звук неторопливо приближающихся шагов. Вслед за этим холодная как лёд рука коснулась его подбородка, приподняв лицо, и прошлась по шершавым губам медленным дразнящим движением.

— Очень хорошо.


Примечания Шитоу Ян (автора):

ПОЯВИЛСЯ!!! ПОЯВИЛСЯ!!! УМОЛЯЮ, ДОБАВЛЯЙТЕ В ЗАКЛАДКИ!!! УМОЛЯЮ, КОММЕНТИРУЙТЕ!!!


Примечания переводчика:

[1] Деньги планировалось выплачивать в три этапа с перерывом на субботу и воскресенье — поскольку 18 февраля 2015 года — это среда, насколько мы поняли, речь идёт о том, что деньги будут переводиться в четверг, пятницу, а потом, после выходных — в понедельник.

[2] После полной оплаты по счёту можно работать по понедельникам, средам и пятницам, а по вторникам, четвергам и субботам стройку следовало приостанавливать — возможно, такие указания связаны с тем, что в Китае нечётные числа считаются благоприятными (они обладают энергией ян), а нечётные — неблагоприятными (энергия инь).

[3] Врата ада — в оригинале 鬼门关 (guǐménguān) — в пер. с кит. «застава демонов (призраков)», обр. также в знач. «тот свет; дорога к гибели».

[4] Бей помещика 斗地主 (dòu dìzhǔ) — китайская карточная игра.

[5] День Народно-освободительной армии Китая, или День создания армии 建军节 (jiànjūnjié) Цзяньцзюньцзе — днём создания НОАК считается Наньчанское восстание 1 августа 1927 года.

[6] Безукоризненный — в оригинале 天衣无缝 (tiān yī wú fèng) — в пер. с кит. «платье небожителей не имеет швов» обр. в знач. «совершенный, безупречный, без изъянов, идеальный».

[7] Свирепый — в оригинале 酷似虎豹 (kùsì hǔ bào) — в пер. с кит. «похожий на тигра и леопарда».


Следующая глава

От души поздравляем всех читателей с наступающим китайским Новым годом!

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер Календаря. Глава 13 — 17.02.2027. Няньцзю

Предыдущая глава

Несколько дней спустя город Y накрыл сильнейший снегопад.

Предвещающий урожайный год снег впервые за несколько лет обрядил этот южный город в серебристые зимние одежды. В конце маленького переулка царила шумная праздничная атмосфера, в каждом доме готовились к встрече Нового года.

Далеко не все современные люди знают о происхождении и многочисленных традициях Чуньцзе [1] — в их сознании этот праздник знаменует лишь несколько дней отдыха от работы и учёбы. Однако, как и прежде, Праздник весны неизменно собирает всех в тесном кругу, чтобы семья вместе встретила Новый год, тем самым призывая мир и благополучие в грядущем году.

Что до планов Сяо Наньчжу на Новый год, то Сыту Чжан уже упоминал о том, что позовёт его встречать праздник со своей семьёй, но всё-таки сам Сяо Наньчжу был отнюдь не наивным подростком и понимал, что это не очень-то уместно — сломя голову мчаться на празднование в чужой дом, где ты ни сват, ни брат [2].

читать дальшеЛи Мао и его приятели пару раз приглашали Сяо Наньчжу пообедать с ними по очереди, так что он успешно обзаводился новыми знакомыми и, заморочив им головы [3], существенно пополнил список тайных клиентов в своём телефоне.

Положение в обществе и род занятий этих людей были самыми разнообразными — среди них попадались как бизнесмены, так и правительственные чиновники. Ли Мао [4] и работающий в страховой компании толстяк Цао от всей души желали втянуть Сяо Наньчжу в свой круг и потому с большой охотой делились с ним связями.

— Хорошо, старина Цао, встретимся вечером, на старом месте, окей? А старина Чжао, что, не придёт? А что так? Попал в аварию в дальнем рейсе? В больнице? Какая неприятность. Я как-нибудь на днях пошлю ему венок [5]… Ну, то есть, присмотрю корзинку цветов… — отвечал Сяо Наньчжу толстяку Цао, стоя в гостиной с сигаретой в руке.

Он с самого начала предвидел, что для Чжао Тяньшэна всё этим и кончится, так что не особенно удивился. В конце концов, это несчастье мужчина навлёк на себя сам, и винить тут некого. Выходит, он всё-таки продолжал налево, невзирая на предостережения, пока Небесный владыка [6] не дал ему понять, что его удача вся вышла [7].

При этой мысли лицо Сяо Наньчжу заледенело. Стоило ему повернуться, как из спальни показалась низко опущенная голова мужчины, который, ползая на коленях, молча надраивал пол. При виде того, как расхаживающий по гостиной с телефоном в руке Сяо Наньчжу оставил на чистом влажном полу цепочку следов, молодой мужчина тут же замер и нахмурился.

Под его укоризненным взглядом Сяо Наньчжу невольно поднял ногу, но мужчина, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания, как ни в чём не бывало продолжая заниматься своим делом. Закончив с мытьём пола во всей квартире, он взялся за метёлку и принялся сметать пыль. Эта сцена была настолько за гранью воображения, что Сяо Наньчжу чуть не расхохотался. Усевшись на диван, он принялся с удовольствием наблюдать за хлопочущим по хозяйству молодым мужчиной, облачённым в белый фартук с рекламой моющего средства «Либай» [8] — тот и впрямь являл собой презабавную картину.

В этот день, 17 февраля, по традиционному календарю [9] наступил Няньцзю [10]. За предыдущую пару дней ещё два духа немало помогли [11] мастеру, после чего вернулись в календарь отдыхать.

Когда готовящийся к встрече Нового года Сяо Наньчжу с утра пораньше раздражённо обозрел творящийся в квартире бардак, он велел как раз явившемуся на работу Няньцзю устроить здесь генеральную уборку.

Няньцзю был немногословным мужчиной с неприметной внешностью, благодаря которой он мог легко затеряться в толпе, однако это нельзя было сказать о его несколько провокационном характере. Едва увидев его, Сяо Наньчжу тут же понял, что этот дух календаря отличается от тех, что встречались ему прежде. Возможно. дело было в холодном взгляде, или в руках, в которых чувствовалась сила — короче, больше всего Няньцзю был похож на сурового солдата из современной армии.

Это неизбежно заставило Сяо Наньчжу почувствовать к нему симпатию, и он тут же попытался расположить духа календаря к себе. Однако разговор не клеился — судя по всему, Няньцзю вообще был не из болтливых, предпочитая молча со всем усердием делать своё дело.

Когда Няньцзю метлой прибил затаившееся в углу комнаты наваждение, которое уже успело обрести форму, Сяо Наньчжу, запрокинув голову, посмотрел на рассеявшуюся по воздуху красную пыль и невозмутимо приподнял брови.

Покинутая им на несколько лет квартира не могла не сделаться пристанищем для всякого рода нечисти, которая способна с лёгкостью распалить пламя гнева, принести с собой злополучное одиночество, скрываясь под холостяцкой постелью, диваном — в общем, везде, где можно. Едва метла Няньцзю касалась наваждений, они испускали вопль, похожий на человеческий.

Прежде Сяо Наньчжу никогда их не замечал, но из рассказа Няньсы он узнал, что в каждом доме, помимо крыс и тараканов, имеются и такого рода вредители. Достаточно простых разногласий в семье, сопровождающихся выплеском отрицательных эмоций, чтобы, постепенно набирая силу, эти наваждения в конечном счёте переродились в духов бедствий.

Изначально Сяо Наньчжу собирался собственноручно уничтожить всю эту нечисть под конец года, чтобы не тащить её с собой в Новый год — но Няньцзю попросту не оставил ему шансов, принявшись методично уничтожать все наваждения подряд, будто борясь с «четырьмя бедствиями» [12]. Глядя на невозмутимое лицо духа календаря, Сяо Наньчжу просто не находил слов.

Вытирая руки тряпкой для пыли, Няньцзю заметил, что Сяо Наньчжу в упор на него смотрит.

— Я искореняю их согласно законам неба и принципам земли [13], однако эти твари плодятся, как тараканы, — пояснил дух календаря.

Его голос звучал совершенно невыразительно, и с первого взгляда этот дух календаря казался очень жёстким, однако Сяо Наньчжу это нисколько не утомляло, а, напротив, позволяло почувствовать себя свободнее. Легонько пиная мешок для мусора, он с улыбкой повернулся к Няньцзю:

— По сравнению с Няньба и Няньци [14] ты справляешься с этим очень ловко — вчера, вдвоём поймав наваждение, они вопили, будто девчонки при виде мыши. Спасибо тебе.

При этих словах Няньцзю лишь потупил взгляд, на ничего не выражающем лице не проступило ни единой эмоции, как будто он вовсе не слышал похвалы мастера календаря. Каждое его слово и действие были сплошь пронизаны стремлением следовать правилам. Преданность и молчаливость сочетались в нём с полным отсутствием живости — это также трогало сердце Сяо Наньчжу, и подсознательно ему хотелось быть более терпеливым и понимающим с этим духом календаря.

Чем бы это ни кончилось, Сяо Наньчжу твёрдо вознамерился разговорить неприступного Няньцзю; однако, как бы он ни старался, тот на все его вопросы отвечал односложным «гм». За этими попытками наступил вечер, когда внезапный звонок Ли Мао — так же, как ранее и толстяка Цао — заставил Сяо Наньчжу броситься к телефону.

— Братец Сяо, у тебя сейчас есть время? Не мог бы ты подъехать ко мне, чтобы помочь с одним дельцем? У меня тут на стройке кое-какая проблема, непременно нужно, чтобы ты лично взглянул, это очень срочно…

По тону голоса Ли Мао было ясно, что у него там и впрямь творится что-то нехорошее. В это время Сяо Наньчжу и дух календаря клеили на дверь иероглиф «фу» — «счастье» [15]. Этот крупный иероглиф, как и парные надписи на полосах бумаги [16], которые держал Няньцзю, собственноручно написал Няньсы — в них ощущалась твёрдая рука образованного человека. Няньсы даже специально покинул календарь, чтобы объяснить Сяо Наньчжу назначение парных надписей и иероглифа «фу».

— Мои иероглифы испускают сияние, видите? Если наклеить их у входа, то не только воры, но и любая нечисть будет обходить ваш дом стороной. Иероглиф «фу» нужно непременно наклеить перевёрнутым, вы знали об этом? — доверительно поинтересовался Няньсы. — Тогда в будущем году судьба будет к вам благосклонна, как к Эркану [17]! А если вас впредь будет одолевать беспокойство, то наклейте на дверь изображения меня и Няньу — мы с ним заслуживаем большего доверия, чем эти недалёкие боги-хранители входа [18], которые только и знают, что беспробудно спать весь день напролёт…

Тщательно обдумав это предложение, Сяо Наньчжу решительно его отклонил.

И тут совершенно некстати прозвучал звонок Ли Мао. Пришлось Сяо Наньчжу и Няньцзю, положив ещё не наклеенные парные надписи, выйти из дома. Когда они на такси прибыли на стройку, расположенную в пригороде, Няньцзю при одном взгляде на недостроенное здание тут же нахмурился: то, что с этим местом что-то неладно, почувствовал и Сяо Наньчжу. Подняв глаза, он заметил Ли Мао, который спешил к нему со всех ног, прихватив с собой подрядчика.

— Братец Сяо, наконец-то ты пришёл! — поприветствовал он мастера календаря. — Скорее сюда, на улице холодно, пойдём присядем и всё обсудим, а? Обстановка и впрямь так себе…

Ничего не ответив на эту тираду, Сяо Наньчжу перевёл взгляд на несчастного подрядчика Ли Мао, голова которого была в крови. Видя, что на этой злополучной стройке и впрямь что-то случилось, Сяо Наньчжу молча протянул Ли Мао и его подрядчику сигареты, и, прикурив, спросил, указывая подбородком на стройку:

— Тебе же было велено не начинать строительство в последние дни года — и вот теперь у тебя опять неприятности! Что, авария случилась? Погибшие есть?

— Не-не-не, никто не умер! Только лёгкие травмы! Братец Сяо, я понимаю, что ты говорил всё это ради моего же блага, но у меня сроки горят! Я никак не могу ждать до апреля! Каждый день промедления — это огромные убытки! Ведь даже если рабочие не выходят на стройку, я всё равно должен платить им зарплату! Просто скажи мне откровенно, неужели никак нельзя начать работы в феврале или хотя бы в марте? — говоря это, Ли Мао неловко потирал руки.

Сяо Наньчжу выслушал его с каменным выражением лица, хотя в душе ему жутко хотелось ему как следует наподдать. При мысли о том, что на этой огромной стройке происходят несчастные случаи, ему поневоле делалось не по себе — один её вид наполнял душу мастера календаря мрачным предчувствием.

В конце концов, во время закладки фундамента под этот многоэтажный дом было раскопано старое женское кладбище — а это не могло не всколыхнуть суеверных страхов среди рабочих. Когда Ли Мао кончил говорить, Сяо Наньчжу приподнял уголки рта в многозначительной улыбке.

— Я уже не раз видел, как люди не щадят себя ради выгоды, но чтобы до такой степени жить надоело? Хорошо же, раз начальник Ли просит, я ему отвечу. Под твоей стройкой находится скопление мощной энергии инь. По-хорошему, тут ничего нельзя строить ещё несколько десятков лет, а потому даже не думай вести работы до сезона пробуждения насекомых [19]. Однако, если ты так просишь, то я мог бы предложить один способ…

— Так давай скорее договоримся о цене!


Примечания Шитоу Ян (автора):

Вчера очень устала, писала через силу, потом завалилась спать на диване, с утра еле продрала глаза… Извините…

Происшествие этого дня венчает нежданное-негаданное явление Чуси во вторую стражу (^o^)/ Благодарю моих бесстыдных фанаток и замечательных патронов, чмок-чмок


Примечания переводчика:

[1] Чуньцзе 春节 (chūnjié) — праздник весны, китайский Новый год; в традиции также известен как Данянь. С давних времён является главным и самым продолжительным праздником в Китае и других странах Восточной Азии. Приурочен к зимнему новолунию по завершении полного лунного цикла, состоявшемуся после зимнего солнцестояния (то есть на второе новолуние после 21 декабря). В григорианском календаре это соответствует одному из дней между 21 января и 21 февраля.

Цикл новогодних празднеств традиционно начинается в первый день первого же месяца — Чуньцзе — и заканчивается Праздником фонарей, который наступает на 15-й день празднований. В эту новогоднюю пору большинство китайцев собираются семьями на свой ежегодный ужин воссоединения.

Первый день Нового года начинают с запуска фейерверков и шутих, а также сжигания благовоний. Фейерверки должны отпугнуть злых духов и привлечь в семью дух умиротворения и счастья. В конце дня семья приветствует возвращение божеств домой после их посещения мира духов, где они «давали отчёт» о прошедшем годе, а затем отдаёт дань уважения предкам.

По мнению китайцев, в этот первый весенний день происходит пробуждение природы, оживают земля и хранимые ей ростки жизни.

[2] Ни сват, ни брат — в оригинале 非亲非故 (fēiqīn fēigù) — в пер. с кит. «не родственник и не друг», обр. в знач. «посторонний, чужой».

[3] Заморочив головы — в оригинале 故弄玄虚 (gù nòng xuán xū) — в пер. с кит. «намеренно придавать таинственность ничего не стоящему делу», обр. в знач. «мистифицировать, морочить людям голову, втирать очки, вводить в заблуждение, наводить тень на ясный день, отводить глаза».

[4] Ли Мао 李茂 (Lǐ Mào). 李 (Lǐ ) — самая распространённая фамилия в Китае, означает «слива китайская», имя 茂 (Mào) — в пер. с кит. означает «пышно цветущий, прекрасный, превосходный».

[5] Венок — в оригинале 花圈 (huāquān) — венок для похорон. Сяо Наньчжу не любит непослушных мальчиков ψ( ` ∇ ´ )ψ

[6] Небесный владыка 老天爷 (lǎotiānyé) — лаотянье, «владыка неба, Бог».

[7] Удача вся вышла — в оригинале 喝凉水都塞牙 (Hē liángshuǐ dū sāi yá) — в пер. с кит. «даже вода застревает в зубах», обр. в знач. «быть невезучим; не судьба; пустяк превратился в проблему».

[8] Моющее средство «Либай» 立白 (lì bái) — название марки моющего средства переводится как «сразу чистый» или «мгновенная чистота».

[9] Традиционный календарь — он же сельскохозяйственный (или лунный) календарь — 农历 (nónglì).

[10] Няньцзю 廿九 (niànjiǔ) — в пер. с кит. «двадцать девятый (день месяца)».

[11] Немало помогли — в оригинале 劳心劳力 (láoxīn láolì) — в букв. пер. с кит. «работа сердца, работа силы», то есть «умственная и физическая работа».

[12] «Четыре бедствия» 四害 (sìhài) — в пер. с кит. «четыре чумы; четыре вредителя (крысы, клопы, мухи, комары)».

[13] Законы неба и принципы земли — чэнъюй 天经地义 (tiānjīngdìyì) — обр. в знач. «непреложная истина; незыблемый, непоколебимый».

[14] Няньба и Няньци 廿八 (Niànbā) — в пер. с кит. «двадцать восьмое (число лунного месяца)», 廿七 (Niànqī) — в пер. с кит. «двадцать седьмое (число лунного месяца)».

[15] Иероглиф «фу» — «счастье» 福 (fú) — этот иероглиф принято на счастье наклеивать вверх ногами.

[16] Парные надписи на полосах бумаги 对联 (duìlián) — дистих на парных каллиграфических панно, который согласно традиции вешают на Чуньцзе по обеим сторонам от входа.



[17] Эркан — Фу Эркан 福尔康 (Fú Ěrkāng) — главный герой сериала «Моя прекрасная принцесса» 《还珠格格》, его фамилия как раз пишется как «фу» — «счастье», а целиком его имя с фамилией переводится как «сокол».

[18] Боги-хранители входа 门神 (ménshén) — мэньшэнь — изображения двух божеств, по одному на каждой створке ворот — по поверью они охраняют дом от нечистой силы; в просторечии также — вратарь от бога :-)

[19] Сезон пробуждения насекомых 惊蛰 (jīngzhé) — Цзинчжэ — один из 24 сезонов года, с 5-го или 6-го марта, отнесён к первой половине 2-го лунного месяца.


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер Календаря. Глава 12 — 14.02.2015. Цинжэньцзе. Часть 4

Предыдущая глава

Цинжэньцзе был весьма сентиментальным духом календаря.

И это наглядно проявилось сейчас: при виде того, как страдающий слабоумием старик дарит розу своей жене, он разревелся, как целая стайка растроганных девочек.

Сяо Наньчжу не находил слов: он первый раз в жизни видел, как взрослый мужчина столь беззастенчиво рыдает. Вновь уверовавший в любовь День всех влюблённых оперся на его щедро подставленное плечо, вытирая слёзы.

Для самого Сяо Наньчжу всё это было малость чересчур, но он всё же позволил Цинжэньцзе подтащить себя к встреченной ими на площади пожилой чете, чтобы поговорить с ними. Обычно мужчина отнюдь не отличался сердечностью, однако на сей раз в кои-то веки решил пойти на компромисс.

— Эй, что ты делаешь? Говори ясно, чего ты хочешь, а то уйду без тебя!

читать дальшеЦинжэньцзе продолжал упорно тянуть его за руку, и, хоть на лице Сяо Наньчжу застыло несговорчивое выражение, он усилием воли смирил своё раздражение.

Пожилая пара неторопливо шла по улице, не замечая, что двое мужчин украдкой следуют за ними. Бросив на них быстрый взгляд, День всех влюблённых, хлопая покрасневшими от слёз глазами, склонился к уху Сяо Наньчжу.

— Помоги мне всё устроить: я хочу преподнести им подарок, — тихо попросил дух календаря. — Хоть он… не особо ценный, но надеюсь, что сегодня он сделает их счастливыми.

Выслушав его, Сяо Наньчжу понимающе прищурился: он уже догадался, что задумал этот парень, а потому не особо удивился.

О чём-то подобном ему и вещал Няньсы: задача, вроде, и несложная — всего-то подойти к пожилой чете и завязать разговор — но вдруг они примут его за мошенника или афериста? Вдобавок, успешно справившись с работой, он не получит за это ни гроша, а потому Сяо Наньчжу было не так-то просто согласиться на эту авантюру. Разгадав ход его мыслей, Цинжэньцзе раздражённо упрекнул его:

— Значит, не хочешь — а ведь я только что тебе помогал! Эх, что за люди пошли? Как же охладели нынче сердца, эх-эх…

— Ладно-ладно… Только, будь добр, замолкни!..

Перейдя от слов к действию, он попросту заткнул ладонью рот безостановочно болтающему духу календаря. Не имея возможности выразить своё недовольство в словах, тот уставил на мастера календаря осуждающий взор покрасневших, словно у кролика, глаз.

От одного этого взгляда у Сяо Наньчжу разболелась голова. Вздохнув, он вновь помолился духам предков, чтобы этот день поскорее закончился. Ещё раз хорошенько всё обдумав, он смял сигарету и швырнул её в урну.

Добившись желаемого, Цинжэньцзе тотчас расплылся в лучезарной улыбке, вновь вцепившись в руку хмурого мастера календаря. Проходя мимо молодого человека, раздающего листовки у торгового центра, Сяо Наньчжу как ни в чём не бывало выхватил дюжину листовок у него из рук — впрочем, он не забыл обернуться и помахать рукой, благодаря обалдевшего парня.

Нагнав уже готовившуюся повернуть на перекрёстке пожилую пару, он протянул руку с листовками. При виде мужчины, который пытается вручить ей рекламную листовку, старушка насторожённо попятилась.

— Ты… ты… что ты делаешь?

Крепко ухватив своего пожилого спутника под руку, старушка, явно имевшая богатый опыт борьбы с людьми, навязывающими рекламные предложения, опустила голову, приготовившись удариться в бегство, но Сяо Наньчжу вновь преградил ей дорогу, обратившись к ней с многозначительной улыбкой:

— Тётушка [1], не бойтесь! Я не стану навязывать вам никакие товары, всё бесплатно! У нас есть рекламные образцы! Разве вы не хотите получить подарок? Всё совершенно бесплатно!

Это волшебное слово — «бесплатно» — сразило седеющую старушку наповал, пригвоздив её к месту.

Стоящий рядом с ней пожилой мужчина, не понимая, что происходит, только и мог, что растерянно смотреть на жену, а та, мгновение подумав, с сомнением смерила Сяо Наньчжу взглядом.

— Что это за подарок такой? — строго спросила она. — Даже не пытайся подобным образом вызнать номер нашего домашнего телефона! Вот что я тебе скажу, паренёк, если обмануть меня задумал, то я по центральному правозащитному каналу много раз такое видела, так что со мной это не пройдёт…

При этих словах с лица Сяо Наньчжу поневоле сползла улыбка.

Его немало порадовало то, что сейчас старики всё яснее осознают, как важна постоянная бдительность, но если сейчас он не сумеет провести эту старушку, потом Цинжэньцзе насмерть его заездит. Поэтому Сяо Наньчжу примирительно помахал рукой и со всей серьёзностью заверил её:

— Что вы, не волнуйтесь! Мне не нужен номер вашего телефона! Просто сообщите мне имена — ваше и вашего почтенного супруга — а также даты рождения, хорошо? Нам в торговом центре нужно зарегистрировать информацию о потребителях! Пожалуйста, окажите мне эту услугу, и я тотчас вручу вам бесплатные подарки…

Такие слова не могли не затронуть сердце рачительной старушки.

Несмотря на то, что она всё ещё чувствовала, что что-то здесь не так, она всё-таки нерешительно ответила на вопросы. Записав имена и даты рождения пожилой четы, Сяо Наньчжу, улыбаясь, поднял взгляд на женщину и уточнил:

— Гм, значит, вас зовут Лю Юэсянь, а пожилого господина [2] — Ван Жушань [3], — уточнил он. — Вы оба — 57-го года рождения, господин родился в марте, а вы — в августе, всё верно?

— Да-да, всё верно, а что даёте — мыло или стиральный порошок?

Старушка снова и снова кивала в предвкушении подарков; видя, что ему удалось заинтересовать её, Сяо Наньчжу, приподняв уголки рта в улыбке, прикрыл ей глаза изящной кистью с красиво очерченными суставами.

— Немного терпения, сейчас я вручу вам ваш подарок… —приглушённым голосом бросил он.

Звонкий щелчок его пальцев сопровождала яркая вспышка, и старушка испуганно охнула, рефлекторно отшатнувшись.

Когда она наконец сумела открыть глаза, то обнаружила, что вокруг ровным счётом ничего не изменилось, но паренёк, который сулил ей подарки, бесследно исчез. Злая до невозможности, она собралась было крыть последними словами бесстыжего мошенника, но тут почувствовала, как стоящий рядом человек тихонько тянет её за руку, вслед за чем раздался растерянный голос молодого мужчины:

— Юэсянь, я… Где это мы?
 
 
***

На центральной улице города можно было наблюдать странную сцену — в стеклянных витринах торгового центра отражалась молодая пара лет двадцати пяти на вид, но их одежда была донельзя старомодной — как та, что носят гуляющие в парке старики — так что один взгляд на них невольно вызывал улыбку. Похоже, девушка сердилась на своего спутника, что-то громогласно ему втолковывая, а тот, явно более покладистый, лишь пытался утешить её в ответ.

Проходящие мимо рассудили, что перед ними — лишь забавная шумная парочка влюблённых — в конце концов, сегодня их день; кто бы мог вообразить, что они приняли подобный облик лишь благодаря волшебному трюку. Однако подошедший поближе услышал бы престранный диалог:

— Ван Жушань, скажи мне, как же нам теперь быть?! В кого мы с тобой превратились? А я на ужин продуктов не купила — Сяохуа с женой придут с работы, а есть нечего! И Дундуна надо забрать после школы, а как я, по-твоему, это сделаю, в таком-то виде?

Звонкий голос глядящейся в витрину молодой женщины резал подобно ножу. Темноволосая и большеглазая, хрупкая на вид, она была очень красива, несмотря на подбитую ватой куртку и тёплые штаны странного цвета и старомодного фасона.

В разгар её речи взгляд стоящего рядом Ван Жушаня также упал на витрину — узрев своё отражение в безрукавке на лебяжьем пуху, ватной куртке и тёплых штанах, он в недоумении коснулся отросших волос.

— Юэсянь, ты только не волнуйся… Я тоже не знаю, что случилось — я ведь помню, кто я: лысеющий дед со старческим слабоумием, тогда почему на моей голове вновь отросли волосы… Эй, а что если мы с тобой присядем и вместе всё обдумаем?

С этими словами он взял молодую женщину под руку и подыскал у края дороги свободную лавочку. Нервное выражение лица вовсе не красило Лю Юэсянь, но тут она взглянула на явно пребывавшего в приподнятом настроении спутника, которому, как и ей, было двадцать с небольшим — и вдруг поняла, что не знает, что сказать.

Они с супругом при помощи какого-то тёмного колдовства только что изменились до неузнаваемости — мир вокруг них остался прежним, а сами они умудрились вернуться на несколько десятилетий назад. Как бы смехотворно это ни звучало, так всё и было — и, что самое главное, теперь они не знали, как стать собой прежними.

— Ох, если я вернусь домой в таком виде, твой сын наверняка перепугается до смерти…

С трудом смирив мятущиеся чувства, Лю Юэсянь вытерла глаза. При этих словах Ван Жушаню ничего не оставалось, кроме как с лёгкой улыбкой пошутить:

— Ты в сравнении с невесткой будешь помоложе, да и покрасивее — при виде тебя наш сын наверняка до смерти обзавидуется.

— Прекрати это, старый повеса! — хоть в голосе девушки звучало раздражение, в её душе при этих словах словно распустился прекрасный цветок.

В конце концов, каждая женщина мечтает почувствовать себя красивой. Хоть молодость Лю Юэсянь давно минула и она смирилась с этим, сейчас, глядя на то лицо, которое осталось лишь в далёких воспоминаниях, и всё же не было забыто, она внезапно опустила голову и прошептала:

— Ван Жушань… мне очень приятно, что ты так думаешь.

Молодой человек рядом с ней был счастлив это услышать. Пусть перед ним сидела девушка с покрасневшими от переизбытка чувств глазами, в его памяти она по-прежнему была седеющей старушкой, которая последние несколько лет заботилась о нём, не щадя себя.

Пусть его сознание давно помутилось, Ван Жушань помнил, сколько хлопот доставлял ей, и всё же жена никогда не проявляла к нему неприязни, ухаживая за ним: одевала его, кормила, давала лекарства, массировала ему ноги. Из-за слабеющего рассудка он толком не мог связать и двух слов, но теперь, в такой момент, мужчина внезапно захотел — пусть и с запозданием — сказать женщине, которая посвятила ему всю свою жизнь, искренние слова любви.

— Юэсянь, спасибо тебе… Я очень рад, что снова тебя вспомнил, по-настоящему рад…

С этими словами Ван Жушань склонился к молодой красивой жене, чтобы подарить ей нежный поцелуй. В их истинном возрасте это смотрелось бы странно, но в нынешнем — очень даже уместно.

Прохожие не обращали на них внимания — ведь сегодня подобное поведение было вполне в порядке вещей. Посидев на скамейке ещё немного, пожилые супруги, которым в этот удивительный день вернули молодость, взявшись за руки, принялись бесцельно бродить по улицам, как юные влюблённые.

— Сегодня я готовить не буду. Вчера твой сын жаловался, что я всё пересолила, так пусть сегодня сидит голодный.

— И правильно, пусть этот привередливый мальчишка наконец поголодает. У нас на пенсионной карточке достаточно денег, так что сегодня мы с тобой можем хорошенько покутить!

— Тогда я хочу лапшу с говядиной! Помнишь семейный ресторанчик за текстильной фабрикой — там сейчас их сын готовит, м-м-м… И без всяких там добавок…

— Конечно, помню! А когда поедим, пойдём развлекаться! Сколько лет ты не покупала новую одежду? Не желаешь на себя тратиться…

— Твоей невестке надо платить ипотеку, как я могу их обременять… А-а, Ван Жушань, глянь, там солёный лёд [4]! А у меня опять все передние зубы на месте — хочу его погрызть!

Молодой человек купил своей спутнице солёный лёд, который она не могла есть с тех самых пор, как потеряла зубы, и они, болтая и смеясь, двинулись покупать ей наряды — Лю Юэсянь тотчас радостно облачилась в ярко-красный пуховик, из тех, какие носят девушки.

Пока молодая женщина примеряла обновку, хозяин магазина напрямик заявил её спутнику, что он счастливчик, ведь его девушка — настоящая красавица. Услышав это, Ван Жушань рассмеялся и, обернувшись к Лю Юэсянь, расплылся в довольной улыбке:

— Вы ошибаетесь, это моя жена.


***

Когда начало смеркаться, они отправились в кино.

Их воспоминания о том, как прежде они тихо сидели в тёмном зале, держась за руки и краснея, были словно из прошлой жизни.

По счастью, теперь они знали, что прожили бок о бок счастливую жизнь, наполненную теплом и уютом. Когда во вновь покрывающийся морщинами рот отправилась последняя горсть безвкусного попкорна из ведёрка, Лю Юэсянь услышала тихий невнятный голос:

— Юэсянь… Юэсянь…

Когда она обернулась, перед ней предстала плешивая макушка и морщинистое лицо, лишившееся красоты молодости — самый обычный глупый старик, в котором нет ничего привлекательного.

В его глазах Лю Юэсянь увидела отражение своей расплывшейся фигуры и, глядя на мужа покрасневшими глазами, с улыбкой притянула его руку к себе.

— Ну же, глупый старик, продолжай, — дрогнувшим голосом попросила она.


***

— У-у, я вновь поверил в любовь… Это так трогательно!

Схватив Сяо Наньчжу за рукав, День всех влюблённых не прекращал хлюпать носом. Зачинщики этого чудесного превращения шли по дороге к дому, ещё не полностью отойдя от нахлынувших чувств.

— Надоел до смерти.

Пыхтя сигаретой, Сяо Наньчжу демонстративно заткнул уши — от шумного Цинжэньцзе у него уже голова опухла [5], так что сохранять спокойствие было непросто. Во избежание продолжения его болтовни мастер календаря нахмурился и, схватив День всех влюблённых в охапку, бесцеремонно зажал ему рот.

— Ты… чёртов… холостяк [6]… Чтоб… у тебя… никогда… не было… девушки!.. — с ненавистью воззрился на него Цинжэньцзе.

Некоторое время День всех влюблённых тщетно пытался вырваться, но Сяо Наньчжу не оставлял ему ни малейшего шанса.

Убедившись, что сопротивление сломлено, мужчина с улыбкой схватил духа календаря в охапку и широким шагом двинулся в сторону дома. Всю дорогу Цинжэньцзе вопил как потерпевший, но Сяо Наньчжу упорно делал вид, что оглох.

Минуя площадь, где днём они повстречались с пожилой парой, они увидели фейерверки, расцветающие над шумной толпой празднующих.

— Эй! Ха-ха! Фейерверки! Погляди! — ликовали люди.

Проходящие мимо обнимающиеся парочки радостно смеялись, отсветы огней заплясали в тёмных глазах Сяо Наньчжу, и бесстрастное выражение его лица неуловимо переменилось.

— Эй, — с улыбкой бросил он.

— Чего тебе? — сердито покосился на него Цинжэньцзе.

— Счастливого Дня всех влюблённых.


Примечания Шитоу Ян (автора):

Желаю вам, чтобы у вас с любимым человеком каждый день был Днём всех влюблённых!

Арка Дня всех влюблённых очень длинная, благодаря вашей постоянной поддержке я в кое-то веки написала что-то крупное… Прошу вас оставлять комментарии, много-много~ Благодарю всех своих патронов, и подумываю, как бы отхлестать среди них двух чересчур кокетливых девиц _(:з」∠)_


Примечания переводчика:

[1] Тётушка — в оригинале 大妈 (dàmā) — дама — в букв. пер. с кит. «большая мама», тётя (жена старшего брата отца), также вежливое обращение к женщине в возрасте.

[2] Пожилой господин — в оригинале 老爷子 (lǎoyézi) — в пер. с кит. «отец, батюшка», или вежливое «дедушка».

[3] Жушань — 如山 (Rúshān) — имя дедушки в пер. с кит. означает «подобный горе».

[4] Солёный лёд 盐水冰棍 (yánshuǐ) — китайцы традиционно редко едят сладкое, поэтому у них многие известные нам сладкие продукты имеют несладкую версию — например, солёный лёд на палочке — смесь соли, сахара и крахмала белого цвета.

[5] Голова опухла — в оригинале 一个头两个大 (yīgè tóu liǎnggè dà) — в пер. с кит. «одна голова дважды большая», обр. также в знач. «голова кругом, голова квадратная».

[6] Чёртов холостяк — в оригинале 死单身狗 (sǐ dānshēn gǒu) — в букв. пер. с кит. «дохлый одинокий пёс», где 单身狗 (dānshēn gǒu) — в пер. с кит. «одинокий пёс» — обр. в знач. «одиночка, бобыль».


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 10 — 14.02.2027. Циньжэньцзе. Часть 2

Предыдущая глава

День Святого Валентина был международным праздником всех взаимно любящих пар.

Придя с Запада, он пополнил ряды праздников старинного календаря совсем недавно, благодаря стараниям предпринимателей, успешно обрабатывающих молодёжь с помощью средств маркетинга.

И пусть традиционные праздники в душе недолюбливали этого новичка, однако как на Дуаньуцзе [1] обязательно едят цзунцзы [2], а на Праздник середины осени — «лунные пряники», так и ужин при свечах со свежими цветами, шоколадом и другими недешёвыми подарками стал считаться чем-то само собой разумеющимся для всех, кто хочет выразить свои чувства возлюбленным.

И пусть этот приторно-розовый день заставлял подавляющее большинство людей, на настоящий момент не имеющих второй половинки, чувствовать себя весьма неловко, однако это не мешало сумасшедшей прыти Цинжэньцзе ранить чувства ни в чём не повинных людей своими безумными выходками.

скрытый текстПодперев голову ладонью, День всех влюблённых развалился на диване и томно зевал, источая густой аромат роз. Пусть эта поза выглядела чересчур женоподобной, в сочетании с его нежными щеками, которым могла бы позавидовать и девушка, это выглядело весьма мило.

Изначально Цинжэньцзе был не более чем обычным днём, но, получив звание Дня Святого Валентина, он сумел занять место в ряду праздников — стоит ли удивляться тому, что он был весьма доволен собой, считая, что теперь достаточно опытен и значителен, чтобы говорить с мастером календаря с позиций духа высшего разряда.

Стоило ему появиться, как стены квартиры зарумянились от испускаемого им розового свечения, а мяуканье под окном волнообразно усилилось, резанув по ушам.

Поскольку Цинжэньцзе начал общение с насмешек, у Сяо Наньчжу не было никакого желания ему отвечать — да и вообще, прежде чем тот объявился, он и подумать не мог, что в старинном календаре может обитать столь невыносимый тип. Этими тремя фразами День всех влюблённых умудрился не только походя дать понять, что считает любовь делом пустяковым, но ещё и залезть мастеру календаря в душу, пожелав снабдить его советами в столь деликатной сфере «дела всей жизни» [3].

Следует заметить, что Сяо Наньчжу, как и любого одинокого человека в этот день, изрядно раздражало давление абсолютно посторонних людей, которые считали своим долгом наседать на него, убеждая срочно найти себе пару. Поглядывая на часы, мужчина угрюмо прикинул, что до конца этого дня более десяти часов, и всей душой пожалел, что не может немедленно отослать этого дурня обратно в календарь.

При этом День всех влюблённых, напротив, отнюдь не чувствовал себя посторонним. Сразу оккупировав полдивана, он принялся беспрестанно донимать хозяина квартиры своей болтовнёй, невзирая на то, что тот испытывал растущее желание от души навалять ему за подобные разговоры.

— Хэй, Сяо Наньчжу, послушай, тебе уже тридцать стукнуло — почему ты до сих пор не нашёл себе пару?

Придав голосу игривый оттенок, День всех влюблённых уставился на мастера календаря, натянув голливудскую улыбку [4].

Однако ему не суждено было дождаться ответа: хозяин квартиры стойко продолжал листать полный сонник Чжоу-гуна [5], намереваясь пополнить запас знаний о сверхъестественном [6]. Пусть дух календаря и впрямь задел больное место завзятого холостяка, Сяо Наньчжу твёрдо решил его игнорировать.

— Жизнь одинокого человека достойна жалости, — не унимался День Святого Валентина, — ведь ночная пора для него так холодна, тосклива и пуста!

Стоит ли говорить, что отсутствие реакции лишь подзадоривало непрошибаемого духа календаря — решив во что бы то ни стало мотивировать Сяо Наньчжу, он, хлопнув в ладоши, прочистил горло и решительно заявил, вскинув голову:

— Как насчёт того, чтобы я тебя с кем-нибудь познакомил? Ведь я могу узнать, какой тип тебе нравится, а? Ты любишь высоких…

— Да заткнёшься ты наконец? — потеряв всякое терпение, перебил его Сяо Наньчжу и снова уткнулся в книгу, источая холод всем своим видом.

Вместо того чтобы угомониться при виде насупленных бровей и посуровевшего лица мастера календаря, День всех влюблённых лишь хохотнул и, понизив голос, предложил:

— Не волнуйся, мы же оба мужчины! Я всё понимаю! Но нам ещё следует обсудить вопрос моей заработной платы — я чувствую, что её неплохо бы пересмотреть...

— А?

Прищурившись, Сяо Наньчжу убедился, что День Святого Валентина вдобавок ко всему пытается всучить ему какое-то снадобье в тыкве-горлянке. Тут-то мужчина наконец встал с дивана, слегка приподняв уголки рта в улыбке — при этом его взгляд едва уловимо изменился.

Решив, что наконец-то нашёл подход к мастеру календаря, День всех влюблённых устремил на него пристальный взгляд, приготовившись выдвинуть некоторые условия, однако такой реакции уж точно не ожидал: вальяжно приблизившись к нему вплотную, Сяо Наньчжу зашептал ему на ухо хрипловатым голосом:

— Эй, разве дух календаря не должен знать, что ты как раз и относишься к моему любимому типу? Может, нам отложить все дела на сегодня и хорошенько поразвлечься?

Он ещё не закончил фразу, когда День всех влюблённых почувствовал, как ему отвесили лёгкий шлепок по заднице.

Побелев от страха за свою пошатнувшуюся честь, Цинжэньцзе мог думать лишь о том, как бы унести ноги — однако, сбеги он сейчас, это, чего доброго, сочли бы забастовкой, кроме того, он всё равно ничего не смог бы поделать с таким рослым и сильным человеком, как Сяо Наньчжу. Залившийся краской День всех влюблённых сам не отдавал себе отчёта в том, насколько невинно он выглядит.

— Даже не мечтай! У тебя… У тебя ничего не выйдет! — запинаясь, заголосил он. — Кончай с этими сумасбродными идеями! Т-ты… оставь меня в покое, а-а-а!

Выплеснув эмоции, День всех влюблённых невольно съёжился на полуслове — изначально бравируя перед Сяо Наньчжу, в результате он лишь осрамился. При виде эффекта, который произвела его выходка, Сяо Наньчжу едва удержался от того, чтобы не расхохотаться в голос — закашлявшись, чтобы скрыть это, он с лёгким сердцем вернулся к прерванному занятию, усевшись на диван с книгой.

— Будь послушным, и я тебя пощажу, только прекрати орать, — спокойно взглянул он на Цинжэньцзе. — Скоро нам с тобой надо будет выйти — мне потребуется твоя помощь в одном деле.

После этого основательно напуганный День всех влюблённых не смел открыть рта, хоть и не горел желанием куда-либо отправляться в обществе этого мужчины.

Однако, когда Сяо Наньчжу включил телевизор, найдя брачное ток-шоу, чтобы дух календаря мог немного развеяться, День всех влюблённых, сжавшись в своём уголке дивана, принялся добросовестно смотреть передачу, походя её комментируя:

— Этот гость программы очень хорошо подходит номеру десять… Эй, ты смотри, они и правда наконец взялись за руки, каково? О, этот-герой любовник [7] сильно облажался, ха-ха, вообще полный мрак [8]… Ох, а третий герой программы уже женат, зачем же он сюда пришёл? Вот урод, его ж по стенке размажут…

Будучи покровителем влюблённых, День Святого Валентина мог с лёгкостью предсказать итог отношений, а потому, не отрываясь от передачи, он самозабвенно болтал с самим собой.

Изначально Сяо Наньчжу надеялся, что этот недоумок наконец угомонится, но поняв, что тот не в состоянии вести себя тихо, мужчина попросту смирился с этим. Накануне вечером он договорился встретиться с Чжао Тяньшэном из транспортной компании, чтобы поговорить о деле — взглянув на часы, мастер календаря принялся собираться.

Сяо Наньчжу уже переобувался, когда его настигло осознание: он, совершенно свободный привлекательный молодой парень, в День всех влюблённых вынужден идти на обед с каким-то неприятным мужиком средних лет — от одной мысли об этом на сердце сгущались тучи.

Сегодня Чжао Тяньшэн наверняка хотел поговорить о вещах, связанных с работой и личной жизнью: после того, как вчера вечером Няньу разоблачил его неблаговидные поступки, мужчина, само собой, желал, чтобы наделённый неординарными способностями мастер календаря посоветовал ему, как быть дальше.

Безусловно, такого рода помощь можно было счесть безнравственной, так что Сяо Наньчжу отправлялся на эту встречу лишь потому, что мог извлечь из неё некоторую выгоду, решив вставший ребром вопрос: где достать деньги на Новый год?

Цинжэньцзе вовсе не обращал внимание на овладевшее Сяо Наньчжу угрюмое настроение: едва глазам духа календаря предстал кипящий жизнью город, как праздничная суета мигом его увлекла. Словно привлечённые праздничной атмосферой, им навстречу то и дело попадались влюблённые парочки и молодые супруги в тёплой зимней одежде. Сяо Наньчжу шёл размашистым шагом, на ходу смоля сигарету, а за ним по пятам спешил Цинжэньцзе, то и дело оглядываясь по сторонам и держа ушки на макушке. Стоило ему услышать, как люди наперебой желают друг другу счастливого Дня Святого Валентина, он поневоле расплылся в самодовольной улыбке:

— Ты это слышал? Они все желают мне счастья! — шёпотом похвалялся он мастеру календаря.

При этом у него был такой гордый вид, что Сяо Наньчжу поневоле прыснул со смеху, подивившись, до чего же легко снискать расположение этого духа. Подходя ко входу в ресторан, где была назначена встреча, мужчина велел Дню всех влюблённых скрыть свою физическую оболочку, после чего он в одиночестве прошествовал в зал, где условился о встрече, и замер, не в силах удержаться от кислой гримасы [9].

Из десятка столов небольшого зала девять были заняты влюблёнными парочками.

Оказавшийся в столь смущающем окружении Чжао Тяньшэн немного нервничал. Заметив застывшего у входа Сяо Наньчжу, он вскочил с места и с облегчением громко его окликнул:  

— Дружище Сяо, скорее сюда! Сюда! Я так долго тебя жду, ужасно волновался!!!

В подобной обстановке эта вполне обычная фраза прозвучала, мягко сказать, странно, и тот же миг все посетители ресторана во все глаза уставились на двух мужиков, которые встретились, чтобы пообедать вместе в День всех влюблённых. Сяо Наньчжу с каменным лицом приблизился к Чжао Тяньшэну и, тут же закурив сигарету, скривил губы в усмешке:

— Братец Чжао, к чему такая срочность? Что, спешишь к сестрице [10], чтобы отметить с ней праздник?

— А, нет, просто чуть погодя у меня есть другие планы… Мне надо будет сделать несколько звонков...

Эта двусмысленная фраза Чжао Тяньшэна заставила Сяо Наньчжу окинуть его выразительным взглядом. Разумеется, он понимал, что такой человек, как его клиент не будет составлять компанию законной жене в подобный день, а потому не стал вдаваться в расспросы. Как и следовало ожидать, Чжао Тяньшэн с места в карьер заговорил о том, что его беспокоит больше всего, между делом заверив, что, если мастер календаря сможет решить его проблему, то за благодарностью дело не станет. Кивая, Сяо Наньчжу приготовился делать заметки, но в это мгновение из-за его спины раздался истерический крик женщины средних лет.

— Чжао Тяньшэн!!! Я так и знала, что твоя помощь приятелю с перевозкой грузов — чистой воды выдумки!!! А ты в самом деле потащился в ресторан с какой-то вертихвосткой в День всех влюблённых!!! Дай-ка мне взглянуть на её бесстыжую физиономию!!! А-а-а, это что, мужчина?!!

Сяо Наньчжу онемел от неожиданности.

Примечание Шитоу Ян (автора):

Вечная благодарность моим чудесным спонсорам (^o^)/ А наш А-Нань-гэ и вправду именно таков: ниже Единственного, но выше тьмы [11].


Примечания переводчика:

[1] Дуаньуцзе 端午节 (duānwǔjié) — Праздник «двойной пятёрки», (также известен как Праздник драконьих лодок (Лунчжоуцзе), Праздник солнечного начала (Дуаньянцзе), Праздник поэта (Шижэньцзе) и т.д.) — один из трёх важнейших праздников в Китае. Отмечается 5-го числа 5-го месяца по китайскому лунному календарю, обычно приходится на июнь. По наиболее распространенному мнению, возникновение этого праздника связано с памятью о древнем китайском поэте-патриоте Цюй Юане эпохи Сражающихся царств, который утопился в реке, узнав, что враги захватили столицу его страны. Люди долго искали его тело на лодках, а не найдя его, бросали в воду еду и лили вино, чтобы рыбы и драконы не трогали тело поэта.

[2] Цзунцзы 粽子 (zòngzi) — традиционно подающееся на Дуаньуцзе кушанье из клейкого риса с разнообразными начинками в бамбуковых или других листьях. Происходят из традиционных подношений, бросаемых в реку на Праздник двойной пятёрки.

[3] Дело всей жизни — букв. перевод чэнъюя 终身大事 (zhōngshēn dàshì) — чаще всего образно о супружестве.

[4] Натянув голливудскую улыбку — в оригинале чэнъюй 似笑非笑 (sì xiào fēi xiào) — в пер. с кит. «не то улыбается, не то нет», обр. в знач. «натянутая улыбка, незаметная улыбка, вымученная улыбка, фальшивая улыбка».

[5] Чжоу Гун 周公 (Zhōu gōng ) — сын чжоусского Вэнь-Вана, один из основателей Чжоусской династии (XI век до н.э.), автор китайского сонника. Большой авторитет в области традиционных гадательных систем, он стал одним из четырёх авторов «Циклических Превращений», или «Чжоу-И», главной гадательной и философской книги китайской культуры. Китайский сонник обычно печатается в календарных альманахах и пользуется огромной популярностью в Юго-Восточной Азии.

[6] Сверхъестественное — в оригинале 玄学 (xuánxué) — в букв. пер. с кит. «тайное учение», «учение о таинственном», так именуют буддийское учение и неодаосизм (учение III-IV вв.), а также метафизику, мистику.

[7] Герой-любовник — в оригинале 桃花运 (táohuāyùn ) — в пер. с кит. «судьба персикового цветка», в образном значении — «успешный в отношениях с противоположным полом».

[8] Полный мрак — в оригинале 全都灭灯了 (quándōu mièdēng le) — в пер. с кит. «полностью погасла лампа».

[9] Кислая гримаса — в оригинале 囧 (jiǒng) — в пер. с кит. “светлый, озарённый”, благодаря сходству этого смайлика с расстроенной рожицей этот иероглиф в интернете используется как смущённый, огорчённый или раздражённый смайлик.

[10] Сестрица — здесь подразумевается жена Чжао Тяньшэна, в оригинале — 嫂子 (sǎozi) — саоцзы — «жена старшего брата; невестка», а также дружеское обращение к замужней женщине.

[11] Ниже Единственного, но выше тьмы 一人之下,万人之上 (yī rén zhi xià, wàn rén zhi shàng) — кит. поговорка, под Единственным понимается Император, так образно говорят о первом министре. Говоря так, автор подразумевает, что Сяо Наньчжу устрашает всех, кроме Единственного и Неповторимого :D


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 9 — 14.02.2027. День всех влюблённых. Часть 1

Предыдущая глава

— А потому, если вам впредь встретится что-то похожее на этих тварей, вы должны его...

— …уничтожить.

читать дальшеОт этих простых слов, несущих в себе невыразимо мрачный смысл, Сяо Наньчжу застыл как громом поражённый.

Он словно воочию ощутил тяжёлый запах крови, а в ушах зазвучали отзвуки душераздирающих воплей, от которых по лицу пробежала судорога. Видя, что Сяо Наньчжу опустил взгляд на свои ладони и ничего не отвечает, Няньу истолковал это так, что новый работодатель не желает марать руки в крови. Бросив на него косой взгляд, дух календаря понизил голос и с серьёзным видом продолжил:

— Эти наваждения — не живые, но из-за того, что льнут к человеческому телу, они обретают плоть и кровь. Близится конец года, а это время, когда злые духи собираются в этом мире, и не исключено, что вам самому придётся иметь дело с ними. На теле этих людей, с которыми вы только что разговаривали, я увидел духов бедствий, ещё не обретших форму — я разобрался с ними сам, но в следующий раз эта обязанность ляжет на вас. Ваша бабушка любила делать записи о подобных вещах — вам следует поискать, не оставила ли она для вас каких-нибудь указаний или наставлений...

Сдвинув брови, Няньу с суровым видом поучал Сяо Наньчжу, позабыв даже о недочищенном арахисе в своей руке — охваченный глубоким беспокойством, он чуть не испустил тяжёлый вздох.

От понимания того, что Няньу так разоряется исключительно из расположения к нему, взгляд Сяо Наньчжу смягчился — его в самом деле обезоруживал этот упрямый и застенчивый дух календаря.

Однако у мужчины были свои принципы работы — пусть они не соответствовали требованию Няньу чётко делить всё на чёрное и белое, Сяо Наньчжу ни в коем случае не ступил бы на кривую дорожку. Но он всё-таки почёл за нужное пойти на поводу у исполненного строгости духа календаря, хоть его недовольство… больше всего напоминало Сяо Наньчжу, как покойная бабушка распекала его за прогулы и запрещала играть в гостиной.

— Хорошо-хорошо, сделаю всё, что в моих силах, — просто отозвался он, прибегнув к компромиссу, чтобы Няньу мог наконец вздохнуть с облегчением.

При этом Сяо Наньчжу машинально взглянул на висящие на стене старые часы, втайне желая, чтобы этот день наконец закончился.

Чтобы не упустить момент, когда нужно возвращаться в календарь, Няньу больше не брал в руки съестного. Однако же перед тем, как в спешке ретироваться, он вежливо попрощался с Сяо Наньчжу до следующей встречи в новом году. Тот в ответ задумчиво кивнул, провожая взглядом юношу, который, превратившись в луч золотистого света, вернулся на свою страницу в календаре.

После того, как сегодняшний посетитель удалился, Сяо Наньчжу некоторое время неподвижно сидел в гостиной, где снова воцарилась мёртвая тишина. Внезапно он улыбнулся, сам не ведая чему, и поднялся на ноги, чтобы взять телефон.

«Вот и ещё один день позади…» — пробормотал он себе под нос и, зажав в зубах сигарету, откинулся на спинку дивана, принимаясь просматривать сообщения, полученные от новых знакомцев: Цао Чуна, Чжао Тяньшэна и Ли Мао.

Содержимое смс-ок было тесно связано с успехом в деловой сфере. Не вникая в их суть, Сяо Наньчжу записал телефоны и отложил мобильник, чувствуя, что день прошёл не зря.

Потянувшись, он вновь поднялся с дивана и только тут вспомнил о рабочих заметках бабушки, о которых упомянул Няньу. Сунув ноги в тапочки, он осмотрел свою небольшую квартиру и вскоре обнаружил в туалете на полке над раковиной покрытую пылью заветную книжицу в кожаной жёлтой обложке.

Его бабушка любила разбрасывать вещи по всему дому — и за долгие годы это ничуть не изменилось. Прекрасно зная об этом, Сяо Наньчжу порадовался тому, что нашёл её довольно быстро. Приняв душ, он развалился на кровати, небрежно перелистывая страницы, немного отдающие затхлостью. Перво-наперво ему в глаза бросились сетования бабушки насчёт дедушки Лю, который, будучи весьма неординарным человеком [1], изучал в парке искусство фехтования мечом тайцзицзянь [2] — при том, что бабушка сама некогда привлекла его своими танцами с веером [3], она нипочём не желала отпускать мужа танцевать на площади — Сяо Наньчжу помнил, как, сплетничая об этом, посмеивались тётушки.

Едва удерживаясь от того, чтобы не рассмеяться в голос над вздорным характером своей бабули, Сяо Наньчжу продолжил листать книжицу.

Постепенно для него стало очевидным, что казавшиеся разрозненными записи на деле чётко упорядочены по датам.

Поскольку самым ранним из них было более полувека, многие места были непонятны Сяо Наньчжу.

Пролистав дневник до самого начала, он обнаружил, что первая запись была сделана ночью на Чуси, в канун Нового года [4]. Сяо Няньчжу сумел разобрать только: «На Чуси все веселятся, однако есть тот, кто в этот день несчастнее всех…»

Далее почерк сделался совсем неразборчивым. Сяо Наньчжу почувствовал, что этот отрывок его бабушка писала в момент, когда её чувства пребывали в полном смятении.

В памяти Сяо Наньчжу тут же всплыла загадочная уклончивость Няньсы, когда речь зашла о Чуси, и ему тотчас захотелось вызнать об этом духе календаря поподробнее.

Однако же до его появления оставалось ещё несколько дней, так что торопиться было некуда. Пока что Сяо Наньчжу решил сосредоточиться на духах дней, которые должны посетить его в скором времени. При этом он обратил внимание, что его бабушка посвятила целую страницу происхождению Дня всех влюблённых — причём как его традиционной версии Цисицзе [5], так и новомодному Цинжэньцзе [6].

Из её записей следовало, что празднование Дня всех влюблённых 14-го февраля, в День Святого Валентина, пришло в Китай около двадцати лет назад благодаря смешению культур, и поначалу это был до мозга костей западный праздник. Согласно легенде, в Древнем Риме по воле жестокого тирана множество влюблённых не могли соединиться, однако отважный солдат вместе со своей возлюбленной нарушил запрет, за что и поплатился жизнью — с тех пор этот день почитается в Западных странах, именуясь в честь него.

В Китае также есть сказание о влюблённых — Волопасе и Ткачихе [7], которых разлучила богиня Сиванму [8] — эта легенда связана с праздником Цисицзе: на него женщины всегда просили о том, чтобы руки были умелы, а сердце — чутко.

В этот день женщины готовят цяогоэр и цяобины [9] для праздничного угощения. Такие рассыпчатые, воздушные хрустящие сласти стоят недорого — это всего лишь лепёшечки, посыпанные кунжутом и обжаренные в масле, которые можно быстро приготовить в домашних условиях — хоть это не столь утончённо, как розы, шоколад и ювелирные украшения на День Святого Валентина, однако эти простенькие лакомства не хуже них создают праздничное настроение.

К сожалению, в последние годы люди начали забывать истинную суть этого праздника: за исключением стариков, немногие возятся с приготовлением традиционных закусок цяого, да и дух его не назвать прежним; и всё же некоторые предприниматели в попытках повысить продажи упорно именуют Цисицзе китайским Днём всех влюблённых — стоит ли говорить, что это вылилось в ожесточённую вражду между двумя духами календаря: традиционным Цисицзе и новомодным Днём всех влюблённых — Цинжэньцзе.

Бабушка Сяо Наньчжу не писала об истоках этого конфликта напрямую — чувствовалось, что она считала, что копаться в подобных скандалах нехорошо. Листая её записи, Сяо Наньчжу всё сильнее углублялся в них. Позже, укладываясь спать, он продолжал размышлять над тем, насколько эти праздники в описании его бабушки отличаются от их образов в представлении обычных людей.

Возможно, эти раздумья и навеяли необычайно жуткий сон. Начинался он, впрочем, вполне мирно: Сяо Наньчжу, стоя над плитой, и варил в кастрюле лапшу лунсюймянь [10] — бульон источал аппетитный густой пар, и мягкая нежная лапша выглядела весьма соблазнительно.

И вдруг не пойми откуда на него нахлынуло целое полчище истошно вопящих тварей, закрывая собой горизонт, и тело Сяо Наньчжу пронзила острая боль от их укусов. Чтобы спастись от них, ему только и оставалось, как вновь и вновь рвать их голыми руками.

Кровь заливала искажённое лицо тяжело дышащего Сяо Наньчжу, перед глазами стояла багровая пелена, туманя зрение. Выбившись из сил, он рухнул на колени, прямо в грязь.

От ощущения чужой крови и ошмётков плоти на коже к горлу подступала тошнота. От того, что он только что собственноручно погубил столько существ, почти неотличимых от живых людей, сердце сковал холод. На Сяо Наньчжу накатило чувство вины такой силы, что он невольно закрыл глаза, лишь бы не видеть учинённой им бойни.

Тут же холодная как лёд рука коснулась его подбородка, приподняв лицо, и прошлась по шершавым губам медленным дразнящим движением.

— Очень хорошо. — В голосе сквозил тот же пронизывающий холод, что и в прикосновении — в этой похвале не было ни малейшей тени эмоций.

Лица говорящего Сяо Наньчжу не видел, но внезапно его накрыло волной невыразимого страха. Это незнакомое ощущение побуждало его подняться на ноги, но он не мог противостоять воле человека, возвышающегося над ним. Как бы Сяо Наньчжу ни старался открыть глаза, чтобы наконец увидеть этого ублюдка [11], всё, что ему удалось разглядеть — опаляющие взгляд алые с золотом одежды, а тот, кто был рядом с незнакомцем, лишь…

Лаял?


***

Когда Сяо Наньчжу проснулся на следующий день, события сна полностью изгладились из его памяти — он помнил только, что готовил лунсюймянь.

Поэтому он решительно отбросил мысль о каше на завтрак и поспешил на кухню, чтобы приготовить себе мисочку лапши. Однако, видимо, сегодня был не его день, потому что, не успел он закончить с готовкой, как в квартиру в положенное время пожаловал очередной незваный гость.

В нос ударил дурманящий аромат роз, возвещающий явление духа Дня всех влюблённых. Бросив загадочный взгляд на Сяо Наньчжу, он по-свойски рассмеялся:

— Йоу, утречка! Ты ведь всё ещё одиночка, а? Готов к сегодняшнему дню, ха-ха-ха? Для таких, как ты, это не слишком весёлый день, так ведь? Ха-ха-ха! (*≧▽≦)ツ

Сяо Наньчжу так и застыл над своей кастрюлей (o#゜曲゜)o


Примечание Шитоу Ян (автора):

Сегодня специально выложила немного пораньше ТТ

Пожалуйста, комментируйте побольше и добавляйте в библиотеку~ А то в последнее время так грустно~~~


Примечания переводчика:

[1] Неординарный человек — в оригинале 仙风道骨 (xiānfēngdàogǔ) — в пер. с кит. «манеры бессмертного и тело (облик) даоса».

[2] Меч цайцзицзянь 太极剑 (tàijíjiàn) используется в тренировках цайцзицюань, как для отработки баланса верхней половины тела, так и для отработки боевых навыков.

[3] Танец с веером 扇子舞 (shànziwǔ) — шаньцзыу — одна из разновидностей традиционного китайского танца, у китайцев, народа хани и корейцев развились свои формы этого вида искусства. Как многие танцы под музыку, восходят к колдовским ритуалам в первобытном обществе. Веер издревле использовался в китайском танце как при императорском дворе, так и в народе.



[4] Канун Нового года 大年三十除夕(dànián sānshí chúxī) — Данянь Саньши Чуси — 30-й день 12-го лунного месяца по китайскому календарю.

[5] Цисицзе 七夕节 (qīxījié) (также называют «китайским Днём Святого Валентина») — вечер 7-го числа 7-го месяца по лунному календарю (отмечаемый посиделками и соревнованиями в рукоделии: по поверью, божества звёзд «Пастух» и «Ткачиха», разделённые Млечным Путём, встречаются в этот день как супруги).

[6] Цинжэньцзе 情人节 (qíngrénjié) — на самом деле, так именуется как «традиционный» День Всех Влюблённых, отмечаемый 7-го числа 7-го месяца по лунному календарю, так и навеянный влиянием Запада День Святого Валентина, отмечаемый 14-го февраля, но автор под этим названием имеет в виду именно последний, «новый» праздник.

История происхождения праздника на самом деле несколько иная: император Клавдий II действительно запретил легионерам жениться, полагая, что семья отвлекает от военной службы, однако священник Валентин из Тернии преступал запрет, заключая браки между легионерами и их возлюбленными. Также он имел обыкновение мирить ссорящихся, помогал составлять любовные послания и передавал цветы возлюбленным легионеров по их просьбе. Его изобличили и приговорили к казни. Трагедия усугублялась тем, что он был влюблён в дочь тюремщика. Перед казнью он написал ей письмо, подписанное «Твой Валентин», которое она прочла уже после его смерти.

[7] Волопас (или Пастух) 牛郎 (Niúláng) и Ткачиха 织女 (Zhīnǚ) — звёзды, находящиеся к западу и востоку от Небесной реки — Млечного Пути.

Существуют две версии предания о них:

1) По легенде Ткачиха, дочь небесного правителя Тянь-ди, спустившись с неба, полюбила Волопаса и вышла за него замуж. Узнав об этом, Нефритовый император и богиня Сиванму пришли в ярость, и богиня силой вернула Ткачиху на небеса. Волопас отправился за ней в Небесный дворец с помощью волшебных туфель, но Сиванму взмахнула золотой шпилькой — и их разделил разлившийся Млечный путь. Узнав об этом, сороки слетелись, образовав мост, с помощью которого воссоединились супруги. Увидев это, богиня Сиванму смягчилась, разрешив им встречаться раз в году на одну ночь — в 7 день 7 месяца на сорочьем мосту.

2) По легенде, Небесный владыка за усердие разрешил Ткачихе выйти замуж за Волопаса, жившего на западном берегу реки. Выйдя замуж, та перестала ткать, и в наказание Владыка возвратил её на восточный берег, разрешив встречаться с мужем лишь раз в год ― 7-го числа 7-го месяца. В этот день стая сорок образует мост, помогая влюблённым воссоединиться на одну ночь.

[8] Сиванму 西王母 (xīwángmǔ), или 王母娘娘 (Wángmǔ Niángniáng) — Царица-мать Западного рая, хранительница персиков бессмертия сяньтао 仙桃 (xiāntáo), одна из наиболее почитаемых богинь в даосском пантеоне.

[9] Цяогоэр 巧果儿 (qiǎo guǒr) и цяобины 巧饼 (qiǎo bǐng) — разновидности так называемых «молений о мастерстве» — 巧 (qiǎo) — маленькие сласти из слоёного теста из муки и сахара.

Цяогоэр — печёные или обжаренные в масле маленькие изделия из теста. В народной песенке поётся: «На седьмой день седьмого месяца жарят цветы и едят их». Цяого также называется «плоды моления о мастерстве», «сундучок лепёшек», «искусные пампушки». Слово цяо 巧 (qiǎo) — «мастерство» является омофоном слова цяо 桥 (qiáo) — «мост», поэтому считается, что на День влюблённых нужно печь цяого, ведь они не только помогают Волопасу и Ткачихе соединиться на Сорочьем мосту, но к тому же помогает людям осуществить их заветные желания через «цяо» — мост.

Во времена династии Сун было множество разновидностей цяого. Основные ингредиенты — это масло, мука, сахар и мёд. Из заквашенного теста деревянными формочками (они также зовутся «сундучками» 榼子 (kēzi)) вырезают груши, цветы лотоса, граната, дыни, яблоки, цыплят, поросят, львят, золотых рыбок, лягушек, крабиков, раков и прочие фигурки. После этого получившиеся маленькие лепёшечки обжаривают или запекают в печи и едят. Некоторые также раскрашивают цяого красной краской, или во все цвета радуги. Затем их прошивают длинной нитью, к кончикам которой привязывают маленькие красные яблочки или узорчатую ткань и вешают по углам – это и украшение, и угощение. Также такие связки вешают на шею детям к немалому их удовольствию или привязывают к палкам, украшенным лентами — и дети меряются, у кого красивее.

Информация с сайта: https://www.sohu.com/a/247329308_100162099





[10] Лунсюймянь 龙须面 (lóngxūmiàn) — в букв. пер. с кит. «лапша борода и усы дракона», лапша, происходящая из провинции Шандун, её традиционно едят на праздник Лунтайтоу — «Дракон поднимает голову» (второй день второго лунного месяца».

[11] Ублюдок — 王八蛋 (wángbadàn) — в букв. пер. с кит. «черепашье яйцо». Образное значение этого выражения исходит из китайского поверья, что черепахи — ужасно распущенные животные и буквально не знают, от кого снесли яйцо.


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 8 – 13.02.2027 Няньу. Часть 3

Предыдущая глава

По правде говоря, после спешного ухода Ли Мао выпивка уже никому не лезла в горло — прихватив с собой трёх подрядчиков, он умчался, извергая в трубку проклятья:

— Пусть пока ничего не предпринимают! Чтобы никаких воплей и никаких самоубийств!!! Прежде всего выдай им двойной паёк, что ли!!! Да, к Новому году я немедленно им всё выплачу!!! Твою мать, вы все меня в гроб вгоните!!!

скрытый текстКаким бы запаренным [1] ни был Ли Мао, перед тем, как исчезнуть окончательно, он не преминул записать номер телефона Сяо Наньчжу. По правде говоря, именно на такой эффект тот и рассчитывал, а потому тут же дал ему свой номер. Возможно, это странное происшествие свалилось на Ли Мао как снег на голову, а может, его подгоняла нечистая совесть — как бы то ни было, после этого он тут же умчался.

После его ухода двое оставшихся приятелей Сыту Чжана вновь принялись за Сяо Наньчжу, пытаясь выяснить, правда ли он мог предвидеть произошедшее. Вскоре, утратив всякий стыд, они начали требовать, чтобы он снова продемонстрировал им свои способности:

— Если хочешь, чтобы мы действительно тебе поверили, ты должен повторить это ещё раз! — надрывал глотку Чжао Тяньшэн. — Моё имя ты знаешь, а родился я в августе 66-го! Но не гадай на сегодня, прочти-ка мой гороскоп за вчерашний день, глянь, что там у меня, малыш Сяо [2]!!!

Несмотря на написанное на лице мужчины искреннее воодушевление, он по-прежнему не слишком-то верил словам Сяо Наньчжу, просто хотел попробовать ещё разок. Однако его новый знакомый нимало не смутился — он слегка приподнял брови, помедлил, потирая указательный палец большим, а затем легонько постучал по столу:

— Вчера братец Чжао улучшил своё материальное положение, а также ему сопутствовал успех у противоположного пола [3]. Он выиграл в лотерею четырёхзначную сумму, однако, боюсь, все эти деньги тотчас перешли некоей яркой красотке [4].

При этих словах водка, которую опрометчиво хлебнул Чжао Тяньшэн, так и брызнула на стол. Вчера он и впрямь выиграл в спортивную лотерею почти четыре тысячи юаней — можно сказать, разжился небольшим состоянием — однако ещё до конца вечера он отдал пять тысяч юаней «сестричке из парикмахерской [5]», которая сказала, что ей срочно нужны деньги на лечение больной эпилепсией матери. Разоблачённый перед всеми почтенный семьянин Чжао Тяньшэн неловко засмеялся. Закурив, он обратился к Сыту Чжану и Цао Чуну:

— Признаю, это… весьма точно.

Цао Чун явно заинтересовался, а вот Сыту Чжана, напротив, в глубине души обуревали сомнения, отчего он озадаченно хмурил брови. Мужчина отлично помнил разговор в день возвращения друга — тот весьма недвусмысленно дал понять, что не собирается продолжать дело бабушки. И вот какую-то пару дней спустя он держится так, будто превосходно в этом разбирается! Сыту Чжану, который знал Сяо Наньчжу почти двадцать лет кряду, оставалось лишь теряться в догадках.

— Да, но всё же серьёзным делом это не назовёшь, — бросил Сяо Наньчжу. — Так, развлечь знакомых на вечеринке — а потому не бери в голову…

После этого, как бы Цао Чун и Чжао Тяньшэн ни донимали его расспросами, он не сказал им почти ничего — лишь вскользь бросил пару фраз, которые за последние дни успел почерпнуть у Няньсы и Няньу, немного приукрасив их [6], чтобы вернее обвести этих двоих вокруг пальца — для его планов на настоящий момент этого было вполне достаточно. После того, как двое солидных мужчин, закончив есть, расплатились по счёту, весь вечер набивавший брюхо за их счёт Сяо Наньчжу в знак признательности дал им свой номер.

— Если я понадоблюсь вам в будущем, свяжитесь со мной в любое время — без проблем помогу выбрать дату для важных событий, привлечь удачу и отвадить несчастье. Как в природе случаются внезапные бури, так и в жизни человека бывают неожиданные беды и радости [7] — в любых делах осторожность не повредит...

Само по себе предостережение звучало не слишком приятно, но Цао Чун и Чжао Тяньшэн поспешили согласиться — похоже, промывка мозгов от ловкача Сяо возымела успех, так что они уже почитали его своим лучшим приятелем. Сыту Чжану как единственному, кто почти не пил, пришлось развозить всех по домам на своей маленькой Сяли [8], ненадолго покинув Сяо Наньчжу. Поскольку Сыту Чжан привык кудахтать над другом, словно старая нянька, он не мог не беспокоиться о нём, и вернулся с твёрдым намерением расспросить, достаточно ли у Сяо Наньчжу денег, чтобы платить за квартиру — однако его друга, которого он оставил тут с двумя контейнерами с едой в руках, уже и след простыл.

— Ну вот, мог бы и попрощаться… — возмутился Сыту Чжан и уже собрался было звонить Сяо Наньчжу, чтобы сказать ему пару ласковых, но, достав телефон, увидел только что пришедшую смс-ку.

«Эй, я уже вернулся домой, и ты не задерживайся. И сегодня тебе больше не стоит садиться за руль — будь послушным мальчиком, иди домой пешком».

«А ведь я сегодня неплохо всё устроил? — ответил ему Сыту Чжан. — Дал тебе с собой твоего краба и омара. Надо бы нам как-нибудь ещё выпить после работы!»



***

Удерживая в руках пару контейнеров с едой, Сяо Наньчжу кое-как умудрился отпереть дверь квартиры. Проведя весь вечер в душном зале ресторана, он наконец-то мог вздохнуть спокойно. Хоть Сяо Наньчжу по праву гордился тем, как поработал над своим образом гадателя, он отдавал себе отчёт в том, что без помощи Няньу, который днём в ударном темпе просветил его, он бы попросту опозорился при всём честном народе. Этим вечером его делу было положено хорошее начало — он обзавёлся тремя новыми знакомыми, а это явно лишним не будет. Рядом с мужчиной тотчас материализовался Няньу, который совместно с Сяо Наньчжу весь день дурачил людей [9]. Юноша выглядел хмурым и замкнутым, но каменное выражение его лица мигом оживилось, стоило ему услышать об ужине, и он, стрельнув глазами в мастера календаря, тут же отвёл взгляд.

— Сегодня все заслуги — мои, так что краб и омар… это всё мне?.. — напряжённым голосом спросил он.

При виде написанного на его лице ненасытного голода Сяо Наньчжу не смог удержаться от смеха. Однако сегодня Няньу и вправду потрудился на славу, так что он никак не мог его обидеть. В конце концов, Сяо Наньчжу был всего лишь новичком в этом деле, не имеющим ни знаний, ни опыта работы, но на его счастье духи этих дней оказались славными ребятами, которые помогли ему освоиться и даже добиться некоторого успеха. Думая об этом, Сяо Наньчжу распахнул дверь и не спеша зашёл в квартиру. Снимая куртку, он обратился к Няньу:

— Ну разумеется — чьи же ещё? Сегодня ты их честно заработал! Само собой, я хочу тебя отблагодарить, только скажи…

Едва заслышав это, Няньу мигом расцвёл, бросившись за Сяо Наньчжу в сторону кухни. Он всю ночь изнывал от голода, но не решался нарушить наказ Сяо Наньчжу: смирно сидеть в его бумажнике в образе плоской картинки и не высовываться. Хоть сейчас Няньу вернул себе привычную внешность духа календаря, это, к сожалению, никак не повлияло на то, что он по-прежнему был зверски голоден. Весь вечер напролёт он помогал мастеру календаря составлять гороскопы этим людям и лишь сейчас наконец-то освободился.

— Гм… сегодня… вы видели, что за штуки висят на этих людях? — не преминул спросить Няньу, щёлкая арахис, которым он самозабвенно набивал желудок, сидя на диване. Пусть он был довольно слабым духом календаря, он мог оценить, что Сяо Наньчжу сегодня неплохо проявил себя — в конце концов, обычному человеку не так уж просто быстро приспособиться к столь необычным обстоятельствам. Также он мог видеть, что, хоть новый мастер календаря не кажется слишком правильным, он производит впечатление честного и порядочного человека. Желая хоть как-то выразить своё расположение, Няньу кашлянул, чтобы привлечь его внимание. Услышав это, Сяо Наньчжу, который разогревал ужин для юноши, высунулся с кухни:

— Не знаю, говорил ли вам об этом Няньсы… — продолжил дух календаря. — Между землёй и небом повсюду кружат духи удачи и бедствий, и, если человек ведёт себя дурно, то некоторые нечистые духи могут тут же прицепиться к нему. Для того и существуют духи календаря — чтобы защищать от них тот день, за который они отвечают. Духи бедствий творят бесчинства — поначалу они вызывают лишь греховные помыслы, а потом втягивают человека в дурные дела и мало-помалу оказывают влияние на его характер. Мы, духи календаря, прежде всего должны отгонять злых духов. А потому, если вам впредь встретится что-то похожее на этих тварей, вы должны его...

— …уничтожить.


Примечание Шитоу Ян (автора):

Успела вовремя! Благодарю всех ослепительных патронов, чмок!


Примечания переводчика:

[1] Запаренный — в оригинале 焦头烂额 (jiāo tóu làn é) — в букв. пер. с кит. «обожжённая голова и разбитый лоб», образно в значении «попасть в переделку, быть чрезмерно занятым или загруженным, набить себе синяков и шишек».

[2] Малыш Сяо — эти два слова являются омофонами: Сяо Сяо. 小 (xiǎo) в пер. с кит. значит «маленький, мелкий, младший», а фамилия Сяо Наньчжу 萧 (xiāo) означает «полынь».

[3] Успех у противоположного пола — в оригинале 犯桃花 (fàn táohuā) — в букв. пер. с кит. «задеть цветы персика», в гороскопах это означает «путаница в любовных делах» или «благоприятные условия для отношений с противоположным полом».

[4] Яркая красотка 红粉佳人 (hóngfěnjiārén) — в букв. пер. с кит. «напомаженная и накрашенная красавица».

[5] Сестричка из парикмахерской 发廊妹 (fàlángmèi) — так в переносном смысле именуют проституток.

[6] Приукрасив — в оригинале чэнъюй 添油加醋 (tiānyóu jiācù) — в пер. с кит. «добавлять масло и уксус», обр. в знач. «приукрашивать факты, прибавлять для красного словца, искажать действительность, преувеличивать».

[7] Как в природе случаются внезапные бури, так и в жизни человека бывают неожиданные беды и радости 天有不测风云,人有旦夕祸福 (tiān yǒu bù cè fēngyún, rén yǒu dànxī huòfú) — китайская пословица, означающая, что судьба человека непредсказуема, как погода.

[8] Сяли 夏利 (xiàlì) — китайская марка машин. (https://en.wikipedia.org/wiki/Tianjin_FAW)

[9] Дурачил людей — в оригинале чэнъюй 装神弄鬼 (zhuāng shén nòng guǐ) — в пер. с кит. «притворяться духом; прикидываться демоном», обр. в знач. «дурачить, обманывать, морочить, мистифицировать; заклинать духов».


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 7 — 13.02. 2027. Няньу. Часть 2

Предыдущая глава

Стоя в дверях ресторана с сигаретой в зубах, Сыту Чжан то и дело выглядывал наружу.

Все кафе и рестораны стремятся выжать как можно больше из новогодних праздников, а потому внутри царили духота и жара, от которых раскраснелось лицо Сыту Чжана.

В воздухе разносился дразнящий аромат тушёной баранины. Шумная толпа его приятелей уже приступила к выпивке в забронированном на верхнем этаже отдельном зале.

Сыту Чжан и вправду располагал весьма широким кругом знакомых из самых разных слоёв общества [1]: там были и страховщики, и дальнобойщики. Эти люди понятия не имели о том, что такое учтивость и вежливость – только и знали, что кутить напропалую. Сяо Наньчжу, который накануне пообещал прийти, всё ещё не показывался.

— Этот сукин сын опять меня наебал… — скрежеща зубами от гнева, процедил Сыту Чжан. Прождав более десяти минут, мужчина снял тёмные очки, которые носил круглый год, открывая пылающий яростью взгляд.

читать дальшеНа самом деле, он поначалу не принял слова Сяо Наньчжу всерьёз, но, поскольку этот парень в кои-то веки вызвался прийти сам, Сыту Чжан решил поверить ему ещё один раз.

Однако в результате он лишний раз убедился, что верить этому человеку — себя не любить: Сяо Наньчжу не только надул его, но и проделал это дважды.

При этой мысли лицо Сыту Чжана немного помрачнело, и он в сердцах сжал окурок, уже собираясь вернуться на второй этаж, когда за спиной раздался знакомый голос:

— Надо же, неужто выбежал встречать меня к дверям? Совсем стыд потерял?

Сыту Чжан мигом признал беззаботный голос этого ублюдка, и выражение его лица моментально переменилось. Повернувшись, он увидел улыбающегося Сяо Наньчжу.

Хоть они с Сяо Наньчжу были одного поля ягоды [2], его друга отличало стройное и худощавое телосложение [3], которого не могла скрыть даже многослойная одежда, и некое природное изящество. Просто стоя на улице, он невольно притягивал взгляды.

Мужику с такой внешностью отказать невозможно – тем более странным представлялось Сыту Чжану то, что его друг до сих пор ни с кем не встречается…

Он поневоле продолжал думать об этом, пока они шли наверх.

Не догадываясь о мыслях друга, Сяо Наньчжу послушно следовал за принявшим грозный вид Сыту Чжаном – миновав зал ресторана, они заглянули на второй этаж.

Их глазам предстала развесёлая пьянка и орущие во всё горло собутыльники; при виде этого Сяо Наньчжу вопросительно приподнял брови. Когда Сыту Чжан заметил это, в его душе зародились некоторые сомнения, но он ободряюще похлопал друга по плечу.

Скользнув по нему взглядом, Сяо Наньчжу ничего не сказал, лишь засунул руки в карманы и улыбнулся. Стоило им подняться на второй этаж, как мужчины, которые шумно общались за выпивкой, тут же переключили внимание на них:

— Эй, Сыту Чжан, а ну-ка представь меня! Это и есть тот самый твой друг детства, стеснительный, будто молодая жёнушка? Так вон он какой! А ну-ка представь его всей честной компании, ха-ха! Ну что, не захотел прийти вчера к нам на пирушку, опозорил он тебя, Сыту!

Толстяк в очках в золотой оправе лет тридцати пяти рассмеялся во всё горло, ещё не кончив говорить. Сидящие рядом захохотали вслед за ним, словно только и помышляли смутить гостя. Однако Сяо Наньчжу всем своим видом дал понять, что его нимало не задели эти поддразнивания — он как ни в чём не бывало направился к столу, подхватил бутылку гаоляновой водки [4] и, ловко откупорив её большим пальцем, налил всем присутствующим, привычно [5] прикуривая сигарету.

— Вчера меня отвлекли кое-какие дела, прошу прощения, что заставил вас ждать попусту… Братцы, сегодня я здесь, чтобы загладить вину перед всеми вами, в противном случае это было бы невежливо с моей стороны – вот я и пришёл.

Насмешливо приподнятые брови и изогнутые в лёгкой улыбке губы говорили о том, что Сяо Наньчжу не так уж суров и неприступен, каким кажется на первый взгляд.

Было в его улыбке что-то лихое и необузданное [6], чему дымящаяся во рту сигарета Чжунхуа [7] придавала оттенок сарказма, и поэтому атмосфера моментально разрядилась. Недовольство, вызванное тем, что всей компании пришлось дожидаться Сяо Наньчжу, вмиг рассеялось благодаря тому, что при встрече он повёл себя как надо. Видя это, Сыту Чжан тоже рассмеялся, подталкивая друга, чтобы тот сел.

— Сяо Наньчжу, я уже сказал остальным, что ты только что вернулся домой и хочешь найти работу, — указывая на него, начал Сыту Чжан. — В дальнейшем братцы позаботятся об этом. В начале года будут кой-какие строительные работы, так что, будь уверен, бро, без дела тебя не оставим. А как всё уладим, ты должен непременно выпить с нами…

Все сидящие за столом согласно закивали, однако Сяо Наньчжу отлично понимал, что обещать — отнюдь не значит жениться, а потому сидел с невозмутимым видом, поддерживая разговор на разные темы. К тому времени, как были открыты несколько бутылок и поданы главные блюда, он уже знал, чем занимаются все эти друганы Сыту Чжана.

Громогласного толстяка звали Цао Чун, он работал менеджером по продажам в местной страховой компании, и язык у этого сыплющего шутками северянина был подвешен как надо.

Рядом с ним сидел стриженный под ёжик дальнобойщик Чжао Тяньшэн. За ним разместился Ли Мао — предприниматель, компания которого занималась строительством и отделкой; он, в свою очередь, привёл с собой трёх подрядчиков.

Все эти люди были не дураки поболтать и привыкли вариться в своей среде [8], так что беседы за столом не стихали, но в какой-то момент эти «старожилы» заинтересовались армейской жизнью Сяо Наньчжу. Вознамерившись вытянуть из него побольше, они не давали ему покоя, требуя солдатских баек.

— Я? Да на кухне работал, — отмахнулся Сяо Наньчжу. — Какие уж там байки — это вам не кино.

Стоит ли говорить, что его слова изрядно разочаровали всех присутствующих.

Наблюдавший за этим со стороны Сыту Чжан посмеивался про себя, однако не спешил разоблачать явную чушь, которую нёс Сяо Наньчжу.

Тут Цао Чун спросил, какое же такое дело помешало Сяо Наньчжу прийти вчера. Сыту Чжан кашлянул, желая помочь другу уйти от вопроса, но прежде чем он успел открыть рот, тот справился сам:

— А, тут такое дело, дома случился пожар, газ загорелся… По правде сказать, я и сам хорош [9] — вчера мне по гороскопу не полагалось разжигать огонь, а я плиту зажёг, и результат не заставил себя ждать…

Стоило ему произнести это, как все присутствующие уставились на него: как-никак гороскопы — весьма специфическая материя [10], а Сяо Наньчжу говорил об этом с такой непринуждённостью, словно был знатоком подобных вещей. Люди такого рода занятий, как его соседи по столу, будучи немного суеверными, обычно верят в гороскоп, удачу, невезение и тому подобные вещи, а потому Ли Мао, строитель, не выдержал первым:

— Ого, дружище Сяо, а ты, как я посмотрю, шаришь в гороскопах! Может, и мой посмотришь?

— Смотри-ка, Сыту, а дружище Сяо ещё и в гороскопах разбирается, а ведь, глядя на его года, и не скажешь… И наши тоже посмотри!

Все принялись поддакивать, требуя, чтобы Сяо Наньчжу продемонстрировал свои умения на деле, при этом на их лицах застыло насмешливое недоверие — они явно собирались повеселиться за его счёт. Взяв в руку стакан, Сяо Наньчжу бросил на Сыту Чжана многозначительный взгляд, в котором будто плясали черти.

Тот не знал, что и думать — он никак не мог взять в толк, когда это Сяо Наньчжу овладел новым ремеслом, однако поспешил громогласно поддержать друга, хвастливо заявив:

— Хэй, не стоит смотреть на людей свысока! Мы с ним выросли вместе, так что могу засвидетельствовать, что его семья издавна этим занимается! Когда ставили несущую балку, затевали помолвку, рождался ребёнок – а также когда кто-то отправлялся в путь или начинал строительство, составление гороскопа всегда брал на себя глава их семьи. Давай, Сяо Наньчжу, покажи-ка им!

Слова Сыту Чжана не больно-то убедили присутствующих. Окинув любопытствующих невозмутимым взглядом, Сяо Наньчжу как ни в чём не бывало попросил у официанта ручку и листок бумаги. После этого мужчина отодвинул стоявшие перед ним стакан и тарелку, взял в руки шариковую ручку, и её кончик сам собой опустился на тонкий блокнотный листок.

— Хотите увидеть небольшой фокус? Я покажу его для почтенной публики. Братец Ли желает попробовать? О чём ему хотелось бы узнать?

Слова Сяо Наньчжу преисполнили Ли Мао пущим нетерпением. Прочие не особенно боялись таких вещей, а потому принялись увлечённо подначивать приятеля попробовать. Поддавшись на их уговоры, Ли Мао залпом допил свой стакан, подошёл к Сяо Наньчжу и сел рядом с ним. Закатав рукава, он раскрыл ладонь и взялся за ручку, которую держал Сяо Наньчжу.

— Как насчёт гороскопа на сегодня? — с некоторым сомнением предложил он. — Как в это играют – мне держаться за ручку вместе с тобой?

— А? Это можно, — согласился новоявленный гадатель. — От тебя требуется только сказать дату твоего рождения [11] вслух, и тогда Он услышит… и скажет тебе всё, что узнает.

Говоря это, Сяо Наньчжу намеренно замедлял голос. Остальные, заинтригованные его словами, вытянули шеи, обратившись во внимание, и в зале воцарилась таинственная тишина. Сяо Наньчжу и Ли Мао, вместе держась за самую обычную шариковую ручку, опустили её кончик на бумагу.

— Я… Я родился 4 июня 1970 года, — сдвинув брови, произнёс Ли Мао.

Как только отзвучали его слова, кончик ручки пришёл в движение — однако управляющая ею сила не исходила ни от одного из этих двоих: ручкой словно бы водил кто-то третий. При виде этого Ли Мао уставился на Сяо Наньчжу широко распахнутыми глазами, а тот молчал, продолжая улыбаться. Остальные также пришли в замешательство [12], всё ещё подозревая, что их дурачат – однако тут ручка задвигалась с невероятной быстротой. Когда она наконец остановилась, все воззрились на ряд крупных округлых иероглифов.

— Сегодня предстоит разорение, этот человек потеряет состояние.

Когда Цао Чун прочёл эту фразу вслух, все собравшиеся обменялись растерянными взглядами, после чего уставились на Ли Мао. У того мигом вспотели ладони – поднявшись с места, он швырнул ручку Сяо Наньчжу.

— Дружище Сяо, что… что всё это значит?!! — потрясённо выдохнул он.

— Смысл этой фразы, братец Ли, ты должен понимать сам, — невозмутимо отозвался Сяо Наньчжу. — Это же твой гороскоп — откуда мне знать?

Прищурившись, он сделал интригующую паузу [13]. Сыту Чжан, которого он поставил в неудобное положение, не сдержавшись, пихнул его. Переменившись в лице, Ли Мао собрался было задать новый вопрос, но тут у него в кармане затрезвонил телефон. Стоило мужчине снять трубку, как по залу разнеслись панические вопли его бухгалтера:

— Директор Ли, беда-а-а!!! Те сорок сезонных работников, которым мы задержали зарплату, явились к дверям компании и устроили беспорядки!!! Орут в четыре рупора, учинили настоящее светопреставление! Один так и вовсе готов выпить «Саньлу» и покончить с собой [14] не сходя с места! Скорее, сделайте что-нибудь!

Ли Мао замер с телефоном в руке.


Примечание Шитоу Ян (автора):

Так как у меня были личные проблемы, обновлений несколько дней не было (。﹏。*) Я провинилась, простите…

Однако с этого дня и до самого конца я обещаю, что перерывов больше не будет, прошу за мной присмотреть, большое вам спасибо!


Примечания переводчика:

[1] Самые разные слои общества 三教九流 (sānjiàojiǔliú) — в букв. пер. с кит. «три учения и девять течений (школ)», а также «философские школы и течения»; также переводится как «все слои общества, все круги, разношёрстная компания, всякой твари по паре».

[2] Одного поля ягоды — в оригинале 老倭瓜 (lǎowōgua) — в пер. с кит. «мускатная дыня». 老倭 (lǎowō) переводится как старый уродец-коротышка.

[3] Стройное и худощавое телосложение — в оригинале 挺直的和白杨树 (tǐngzhí de hé báiyángshù) — в пер. с кит. «прямой и тонкий, как белый тополь (白杨树 (báiyángshù))».

[4] Гаоляновая водка 白酒 (báijiǔ) байцзю или ханшин — традиционный китайский алкогольный напиток, наиболее близкий русской водке. Представляет собой прозрачную жидкость со специфическим запахом от 40% до 60% крепости. По-видимому, наиболее крепкой разновидностью байцзю является «Лаобайгар» (кит. трад. 老白干儿 (lǎobáigānr), выпускаемый в Северо-Восточном Китае (около 70% спирта). Производится на всей территории КНР, в Гонконге и на Тайване. Байцзю пользуется наибольшим спросом среди китайцев. Наиболее распространённым сортом байцзю является «Эрготоу» 二锅头 (Èrguōtóu) и «Маотай» 茅臺酒 (máotáijiǔ). В Китае байцзю известно также под названием шаоцзю 烧酒 (shāojiǔ) — букв. «горячее вино», что намекает одновременно и на процесс выгонки, и на былой обычай употреблять байцзю подогретым. (https://ru.wikipedia.org/wiki/Байцзю)

[5] Привычно – в оригинале чэнъюй 熟门熟路 (shúmén shúlù) – в пер. с кит. «знакомые ворота и знакомая дорога», обр. в знач. «хорошо известный, полностью изученный».

[6] Лихое и необузданное — в оригинале 桀骜 (jié’ào) — в букв. пер. с кит. «необъезженный конь», в образном значении — «дикий, своевольный».

[7] Чжунхуа, они же Chunghwa 中华 (zhōnghuá) — известная марка китайских сигарет. Крепкие, в красной упаковке, с изображением Запретного города и площади Тяньаньмэнь. Подробнее: о самой марке: https://en.wikipedia.org/wiki/Chunghwa_(cigarette) и о сигаретах в Китае в целом: http://jj-tours.ru/articles/china-cigarette-smoking.html

[8] Вариться в своей среде – в оригинале чэнъюй 摸爬滚打 (mōpá gǔndǎ) – в букв. пер. с кит. «ползать и вертеться», обр. в знач. «где ползком, где кувырком», «вращаться, вариться (в какой-либо среде)».

[9] Я и сам хорош — в оригинале 没记性 (méi jì xìng) — в пер. с кит. «не учиться на своих ошибках».

[10] Специфическая материя — в оригинале 神神刀刀 (shénshen dāodao). 神神 (shénshen) переводится как «относящийся к миру святых», 刀刀 (dāodao) — букв. «два ножа», «острый, резкий».

[11] Дата рождения 生辰八字 (生辰八字) (shēngchén bāzì) — в пер. с кит. «гороскоп из восьми знаков», основные данные о рождении человека: год, месяц, день и час.

[12] Пришли в замешательство 头雾水 (tóu wù shuǐ) — в букв. пер. с кит. «туман в голове».

[13] Сделал интригующую паузу – в оригинале 卖著关子 (màizhe guānzi) – в букв. пер. с кит. «продавая ассигнации», обр. также в знач. «заинтриговать, разжечь любопытство, держать в напряжении».

[14] Выпить «Саньлу» и покончить с собой — отсылка к молочному скандалу 2008 года, когда от сухого молока и детских смесей бренда Саньлу 三鹿 (sān lù) «Три оленя» пострадали 300 тысяч человек, в том числе и детей. (https://en.wikipedia.org/wiki/2008_Chinese_milk_scandal)


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 6 — 13.02.2027. Няньу. Часть 1

Предыдущая глава

Ранним утром следующего дня к Сяо Наньчжу заявился продинамленный [1] им накануне Сыту Чжан с единственной целью — устроить другу добрую головомойку за вчерашнее.

Только что пробудившийся Сяо Наньчжу с тяжёлой со сна головой двинулся открывать дверь, однако не успел он и рта раскрыть, как на него напустился пылающий праведным гневом [2] Сыту.

Опустившись на корточки и обхватив голову руками, Сяо Наньчжу молча застыл, словно росток молодого бамбука [3], и предоставил Сыту Чжану разоряться в своё удовольствие, пропуская его брань мимо ушей. Видя, что друг не орёт в ответ, Сыту Чжан и сам постепенно успокоился. Убедившись, что тот закончил, Сяо Наньчжу зевнул — ведь он нормально не спал битых две ночи! — и, растягивая слова, ответил:

— Эй, я ж тебе говорю, что уже нашёл работу, так что прекрати за меня беспокоиться, это никуда не годится… Ну да, вчера я был неправ, давай я перед тобой извинюсь и покончим на этом! Сегодня ещё будет вечеринка? Я обязательно приду, замётано!

скрытый текстПосле этого Сяо Наньчжу вольготно раскинулся на диване, будто донельзя утомлённый дикий кот, и про себя радовался тому, что вопрос с работой уже разрешился, иначе этот доброхот Сыту Чжан запилил бы его до смерти [4].

Услышав, что друг уже нашёл работу, Сыту Чжан сперва воззрился на него в немом изумлении, а потом почти бегом бросился к нему. Хлопнувшись на диван рядом с Сяо Наньчжу, он схватил его за плечи и принялся трясти, будто тряпичную куклу:

— Эй, ты серьёзно? Что за работа?! Вот прям сейчас и нашёл? Когда Новый год на носу? Не может быть, чтобы нашлась другая нянька, которая бы так о тебе позаботилась в праздники! Работа хоть приличная? А наш А-Нань в самом деле вырос, даже сам нашёл себе работу!

Этот психованный Сыту Чжан нагнал на Сяо Наньчжу такую тоску, что он едва не закатил глаза, однако, как бы друг ни упрашивал [5], он пока не хотел открывать ему, что это за работа.

Да и вообще, в ближайшее время Сяо Наньчжу не собирался посвящать в это никого из близких: вся эта чушь с мастером календаря звучала как угодно, но только не как приличная работа. Что до Сыту Чжана, то ему Сяо Наньчжу пообещал, что расскажет обо всём после Нового года — ведь он пока так и не решил, стоит ли браться за это дело.

При виде подобного отношения Сыту Чжану стало неловко продолжать расспросы — теперь хотя бы Сяо Наньчжу не выглядел совершенно павшим духом стариком, как накануне.

Разумеется, в глубине души он был рад за друга — в особенности после того, как Сяо Наньчжу вопреки ожиданиям по собственной инициативе решил присоединиться к вечеринке постоянных клиентов его массажного салона — хотя в последнее Сыту Чжану верилось с трудом.

— Ты… ты правда хочешь прийти? — переспрашивал он. — Ведь теперь, когда ты нашёл работу, тебе не обязательно это делать… Тебе пить-то можно? В конце концов, это просто вечеринка с парой приятелей, не более того… и ещё братец Цао будет...

— Считай, что я приду пожрать на халяву. В любом случае, я живу один, так что мне и поесть негде… — сказал он с совершенно несерьёзным видом, но в голове у него уже созрел план.

Вчера, лёжа без сна, он предавался бесплодным раздумьям о том, как бы превратить ИП «Мастер календаря» в прибыльный бизнес [6]. Крутя эту мысль так и эдак, он пришёл к малоутешительному выводу, что в современном обществе с подобным занятием непросто будет встать на ноги.

В конце концов, если для вытягивания денег из стариков и старушек эта чертовщина ещё годилась, едва ли стоило рассчитывать на то, что нормальные люди на это поведутся.

Как бы то ни было, уже согласившись, поздно было давать задний ход. Поразмыслив ещё немного, Сяо Наньчжу таки произвёл стоящую идею, а затем отшлифовал её.

Сыту Чжан всякий раз не жалел слов, расписывая ему особенности работы в сфере страхового бизнеса, где подвизались его приятели.

Накануне Сыту Чжан ему все уши прожужжал о своём знакомом, который работает в страховой компании.

По его словам, у большой страховой компании должен быть внушительный список клиентов. Одним словом, люди, покупающие страховки, боятся несчастных случаев — а это значит, что те, кто подвержены подобным неприятностям, непременно придут к страховщику.

Мастер календаря способен предсказывать будущее, а также привлекать удачу. Если он поначалу будет работать с клиентами страховой компании, то со временем, как знать, возможно, наберёт клиентскую базу и для своего архаичного бизнеса. Тогда он сможет предсказывать водителю, покупающему полис, в какие дни ему нельзя отправляться в дорогу; страхующегося от несчастных случаев будет предостерегать от близящихся бедствий — хоть его клиенты и не получат страховое возмещение, зато сохранят себе жизнь и здоровье — а кто же не хочет быть богатым и здоровым? Нужно только завоевать себе имя, и придёт время, когда клиенты повалят к нему толпами.


***

Само собой, сидящий рядом Сыту Чжан и не догадывался о замыслах друга, полагая, что тот и правда хочет как следует наесться за его счёт, а потому ответил:

— Хорошо, только смотри, не продинамь меня на этот раз. Я специально закажу в «Магнолии» говядину на открытом огне, краба на пару — мне на тебя брать?

— Ага, и смотри, мне побольше — я непременно буду самку краба [7]!

Ошарашенный подобным бесстыдством Сыту Чжан наградил его убийственным взглядом сквозь тёмные стёкла очков, отчего губы Сяо Наньчжу невольно изогнулись в улыбке.

Поднявшись с места, он двинулся в ванную, чтобы умыться и почистить зубы, и Сыту Чжан помахал ему рукой, бросив:

— Ну я пошёл. — Он направился было к двери, но, не дойдя до неё, спохватился — вытащив из сумки свёрток с цзяньбин гоцзы [8], он указал на него пальцем и велел:

— Ешь быстрее, пока горячие, а я ухожу.

— Угу, проваливай, заколебал уже.

Сыту Чжан опекал его с самого детства — и Сяо Наньчжу за много лет успел к этому привыкнуть, так что подобный вздор не мог повредить их отношениям.

Вернувшись в знакомые места, действительно здорово чувствовать, что рядом есть близкий человек. Рассеянно думая об этом, Сяо Наньчжу чистил зубы — и тут он краем уха уловил в гостиной шелест одежды.

— Эй, это что, день после Няньсы? Ты тут? Ты уже позавтракал?

Высунув голову из ванной, Сяо Наньчжу увидел только что появившегося из календаря юношу.

Услышав, как его зовут, Няньу , плотно сжав губы, вскинул голову и тоже смерил взглядом хозяина квартиры. Этот юноша выглядел и одевался, как Няньсы, но характером от него явно отличался.

Если Няньсы обладал живым и весёлым нравом, то на лице паренька было написано, что поладить с ним нелегко.

Однако Сяо Наньчжу понимал, что, когда люди так ведут себя, не исключено, что это всё из-за застенчивости. Прошлой ночью Няньсы специально рассказал ему о своём соседе:

— Мои с Няньу отношения, как бы сказать, полностью объясняются одной песней.

— А? Какой песней?

— Ах-ах~~~ Няньу-у~~~ ты старше, чем Няньсы~~~ точно на де-э-энь~~~ Ах-ах, Няньсы-ы-ы~~~ ты младше, чем Няньу~~~ точно на де-э-энь~~~

Тогда Сяо Наньчжу не знал, что и сказать на это — не знал и теперь.

Не в силах выбросить из головы этот чертовски прилипчивый мотивчик, Сяо Наньчжу в тапочках прошлёпал в гостиную и достал сигарету.

Всё это время Няньу послушно сидел на диване, ожидая, когда ему дадут указания. Видя, что он нервничает, Сяо Наньчжу улыбнулся юноше:

— Эй, расслабься! Я тоже первый день на этой работе, так что не мог бы ты помочь мне освоиться?

Проходя мимо дивана, он похлопал Няньу по склонённой голове. Юноша возмущённо вскинулся, его большие глаза в шоке распахнулись:

— Ты что делаешь! Н-не смей трогать мою голову [9]!

Эта реакция заставила Сяо Наньчжу плутовато улыбнуться.

Однако он отлично понимал, что если слишком долго дразнить кошку, та быстро выпустит когти, а потому, оставив Няньу в покое, ушёл на кухню. Там он развернул оставленные Сыту Чжаном Цзяньбин гоцзы и подогрел в микроволновке в течение минуты. Потом он ещё раз разогрел кашу с постным мясом и столетним яйцом [10], которую приготовил утром, и сварил ещё пару яиц в мешочек.

Поскольку Няньу ещё не завтракал, доносящийся с кухни аромат побудил его бессознательно выпрямиться, принюхиваясь. По идее, обычно он получал лишь дым от того, что сжигали в качестве подношения.

На самом деле, духам календаря для поддержания жизни не требовалась физическая пища [11], однако Няньу был признанным любителем вкусно поесть, так что аппетитные запахи мигом заставили его прирасти к месту.

Бабушка Сяо Наньчжу прекрасно готовила, а потому, когда наставал черёд Няньу, он выходил на смену в более весёлом настроении, чем обычно. Теперь, когда на место бабушки заступил унаследовавший её кулинарные таланты Сяо Наньчжу, сердце Няньу, голодавшего столько лет, забилось быстрее. Он осторожно заглянул на кухню – при этом его рот наполнился несуществующей слюной. Покраснев до ушей, дух календаря прошептал готовящему яйца Сяо Наньчжу:

— А, это… можно мне… парочку яиц всмятку?


Примечание Шитоу Ян (автора):

Работа навалится через две главы, первый клиент как раз на подходе~


Примечания переводчика:

[1] Продинамленный — в оригинале 放鸽子 (fàng gēzi) — в букв. пер. с кит. «выпустить голубя», обр. в знач. «не сдержать слова, продинамить, не прийти».

[2] Пылающий праведным гневом 张牙舞爪 (zhāng yá wǔ zhǎo) — в букв. пер. с кит. «оскаливать зубы и выпускать когти», в образном значении — «в лютой ярости, в диком бешенстве».

[3] Росток молодого бамбука 小楠竹 (xiǎo nánzhú) — «маленький Листоколосник съедобный (гигантский бамбук)» — это словосочетание — омофон имени главного героя 萧南烛 (Xiāo Nánzhú).

Интересно, что у имени Наньчжу имеется ещё один омофон — 男主 (nán zhǔ) — сокращение от 男主角 (nán zhǔjué) — «главный герой», что, возможно, послужило идеей для его имени.

[4] Запилил бы его до смерти — в оригинале 唠刀 (lao dāo) — в букв. пер. с кит. «болтовня в форме ножа».

[5] Как бы ни упрашивал — в оригинале чэнъюй 好说歹说 (hǎoshuō dǎishuō) — в букв. пер. с кит. «говорить хорошо, говорить плохо», обр. также в знач. «уламывать; несмотря ни на какие уговоры».

[6] Превратить эту работу в прибыльный бизнес 这个黄历师如何发展个人业务 (Zhège huánglì shī rúhé fāzhǎn gèrén yèwù) — в букв. пер. с кит. «как зарегистрировать ИП “Мастер календаря”».

[7] Самка краба 蟹黄 (mǔ xiè) — в букв. пер. с кит. «матушка краба». В Китае сезон крабов открывается в октябре, отчасти из-за того, что именно с середины октября самка краба наполняется так называемым крабовым «желтком» (кит. 蟹黄 (xièhuáng), на самом деле это ещё не сформированная икра, яичники, а также пищеварительные железы самки краба). С открытием крабового сезона многие китайские рестораны добавляют специальное крабовое меню. Поэтому китайские гурманы так любят осень. Кстати, крабовый желток в Китае поэтически называют морским золотом. В нём содержится белок, микроэлементы, коллаген, кальций, фосфор и другие питательные вещества. (Материал взят из этой статьи: https://www.servioline.com/article/sezon_krabov_v_samom_razgare/ Советуем ознакомиться всем, кто желает узнать, как правильно есть краба, а также массу других интересных сведений на тему).

[8] Цзяньбин гоцзы 煎饼果子 (jiānbǐng guǒzi) — блины (или лепёшки) с разнообразной начинкой. Популярный вид фаст-фуда, продаётся только по утрам. Традиционное блюдо северо-восточного Китая, самый старый символ тяньцзиньцев.

Очень интересно следить за тем, как их готовят прямо у вас на глазах — это своего рода маленькое представление! Можно добавлять и убавлять начинку по просьбе клиента :-)



[9] Не смей трогать мою голову! — Существует поговорка: 男不能摸头女不能摸腰 (Nán bùnéng mōtóu nǚ bùnéng mō yāo) — в пер. с кит. «Голова мужчины и талия женщины неприкосновенны».

[10] Каша с постным мясом и столетним яйцом 皮蛋瘦肉粥 (pídàn shòuròu zhōu).

Столетние яйца 皮蛋 (pídàn) — яйца, выдержанные несколько месяцев в специальной смеси из чая, извести, соли, золы и глины без доступа воздуха — их закатывают в рисовую шелуху и солому, кладут в корзину и закапывают в землю на 15-20 в зависимости от времени года, часто до 3-4 месяцев. В бытовых условиях яйца обмазывают щелочной смесью (например, гидроксидом натрия), а для изоляции от воздуха заворачивают в пищевую плёнку. В результате pH белка приближается к 9-12 (почти как мыло). Белок становится бурым и полупрозрачным, желток — кремообразным, от серого до чёрного с зеленоватым оттенком, и издаёт сильный аммиачный запах, на поверхности очищенного яйца нередко появляются кристаллические узоры, напоминающие иней, поэтому их также называют «яйцами сосновой хвои». В обмазке яйца могут храниться до нескольких лет. Столетние яйца распространены в кухнях Китая, Японии и Кореи.



[11] Физическая пища — в оригинале чэнъюй 五谷杂粮 (wǔgǔ záliáng) – в пер. с кит. «основные продовольственные культуры», где 五谷 (wǔgǔ) — в пер. с кит. «пять хлебных злаков» — пять основных продовольственных культур (обычно: рис, просо, ячмень, пшеница, бобы), 杂粮 (záliáng) — полевые культуры, второстепенные продукты (кукуруза, гаолян, ячмень, бобовые, бататы и т. д.).


Следующая глава

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)