Что почитать: свежие записи из разных блогов

Записи с тэгом #Li Shi из разных блогов

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 15 — 18.02.2027. Чуси. Часть 2

Предыдущая глава

Сяо Наньчжу не раз доводилось слышать, что зло никогда не возобладает над добром.

Бабушка постоянно говорила ему, что в этом мире добро и зло чётко разграничены, и если в твоём сердце главенствуют честность и справедливость, то тебе нечего бояться встать на скользкую дорожку.

Сяо Наньчжу твёрдо верил в эту истину, а потому, с чем бы он ни сталкивался, он никогда не чувствовал себя потерпевшим поражение — однако это необъяснимое упрямство отнюдь не способствовало безоблачности его жизненного пути.

Итак, глубокой ночью, в тот миг, когда Чуси сменил Няньцзю, перед окровавленным и грязным Сяо Наньчжу, который стоял на одном колене, силясь протереть глаза, предстала картина зла, подавляющего зло, насилия, предотвращающего насилие, убийства, препятствующего убийствам.

читать дальшеПеред его взором — ничего, кроме извивающихся потоков завораживающего кроваво-красного цвета.

Если истребляющего наваждений Няньцзю можно было уподобить сияющему льдистым светом белоснежному клинку, который рассекает тьму этого мира, то фигура, на миг ослепившая взор яркостью алых одежд, была подобна тысяче кровожадных духов, слившихся воедино в длинный окровавленный меч, жаждущий убийства. Хоть он истребил наваждений, окруживших Сяо Наньчжу, сам он нёс в себе куда более ужасающую опасность, чем все они вместе взятые.

— Очень хорошо.

Голос сочился холодом, однако от прикосновения кончика пальца нижнюю губу обожгло жаром. Шершавая кожа прошлась по ранкам на растрескавшейся губе — эти жгучие ощущения были почти невыносимы.

Поэтому, когда его подбородок приподняли, грубо удерживая его пальцами, раненый Сяо Наньчжу кое-как приподнялся, опираясь на здоровую руку, и совсем близко от себя узрел чёрные провалы зрачков. От разительного контраста зрачки самого Сяо Наньчжу невольно сузились.

По правде говоря, этого мужчину можно было назвать почти красивым.

Присущая ему от природы агрессивная красота идеально гармонировала с бледным без кровинки лицом. Ослепительно-красные одеяния, чёрные волосы и сияющие золотом латы тонкой работы — подобное сочетание могло свести с ума кого угодно.

В подобном ощущении подвластности было что-то неприятное — поэтому, на пару мгновений выпав из реальности, Сяо Наньчжу всё-таки воспротивился влечению этого обворожительного образа. Занервничав, он вырвался из хватки бледной руки и, пошатываясь и задыхаясь, поднялся на ноги.

— Вы… Чуси?

Его хриплый запинающийся голос заставил этого мрачного исполина опустить глаза на Сяо Наньчжу. Один этот взгляд наполнил его душу смятением — и, втайне проклиная себя, он отвёл глаза.

Прежде он не обращался с подобной вежливостью ни к одному из духов календаря: ни к Няньсы, ни к Няньу, над которыми он позволял себе подшучивать, словно над старыми приятелями.

Однако интуиция подсказывала ему, что Чуси — и впрямь птица совершенно иного полёта. Он никогда не сталкивался с мужчиной, который вызывал бы в нём такого рода сопротивление и отторжение. При взгляде на жалкое выражение Сяо Наньчжу на лице Чуси не отразилось ни единой эмоции — лишь слегка приподнялись уголки застывшего рта. Протянув окровавленную руку, он кончиком пальца коснулся побелевших губ Сяо Наньчжу:

— Тут кровь. — Голос звучал глухо, словно его язык шевелился с большим трудом.

При этих словах Сяо Наньчжу замер и бессознательно облизнул губы — в горле комом встал сухой металлический привкус, и это тошнотворное ощущение заставило его нахмуриться. В это мгновение он даже не заметил, насколько неподобающе это выглядело со стороны, и, лишь взглянув на Чуси, обнаружил, что тот по-прежнему не сводит с него этого странного, пронизывающего, угрюмого взгляда.

Эти глаза были холодны, словно декабрьский снег. По идее, канун Нового года должен быть весёлым и счастливым днём, однако в этом охраняющем покой конца года духе календаря не чувствовалось ни малейшего отголоска тепла, отчего он производил ещё более тяжёлое впечатление, чем недавние сонмища наваждений.

Это заставило Сяо Наньчжу припомнить то, что Няньсы говорил о многоликости Чуси: теперь, когда он собственными глазами узрел этого своеобразного бога календаря, до него в полной мере дошёл истинный смысл этих слов:

«Чуси-цзюнь [1] — наиболее могущественный из двадцати двух духов традиционных праздников. В прошлом у него был лёгкий и покладистый характер, как и у Хуачжао-цзюня [2] — он даже сердился редко и любил беззлобно подшутить над юными духами календаря…»

«Быть может, оттого, что он слишком долго выходил на стражу в конце года и убил чересчур много злых духов, его тело всё сильнее осквернялось тёмной энергией наваждений, и постепенно характер Чуси-цзюня в корне изменился — он больше не смеялся, стал скуп на слова, его обуяли мрачность и безнадёжность, он сделался жестоким и бессердечным. Раньше он был совсем не такой».

«Когда другие духи заметили это, было уже поздно. По счастью, несмотря на то, что нрав Чуси-цзюня сильно переменился, основа его натуры — стремление делать добро — осталась неизменной. Однако больше никто не осмеливался столь же легко заговорить или пошутить с ним…»

Всё ещё звучащие в ушах слова Няньсы заставили Сяо Наньчжу по-новому осмыслить пристальный взгляд Чуси. Теперь он мог с уверенностью сказать, что дух календаря страдал от своего рода психического расстройства, вызванного чрезмерным напряжением на работе без малейшей надежды на избавление.

В конце концов, психические заболевания современных людей отличаются изрядной причудливостью. Все эти обсессивно-компульсивные расстройства, трипофобия — а также куча других болезней, о которых и вслух-то не говорят; одним словом, если за вами не числится одного-двух синдромов, вас едва ли можно счесть нормальным человеком.

Так что Чуси, если не брать в расчёт его непрошибаемую мрачность, в остальном был очень даже ничего. Рассудив так, Сяо Наньчжу решил: если тот не будет создавать проблем, честно отслужив свой день, то и он не станет относиться к духу календаря с предубеждением. Однако, судя по тому, как Чуси отвёл взгляд, не похоже было, что он желает идти на контакт. Внезапно Чуси ледяным голосом гаркнул:

— Ко мне, скотина!

Как только отзвучали эти слова, раздался раздирающий уши звериный рёв.

Из-за раненой руки опешивший Сяо Наньчжу не успел обернуться вовремя, но он по-прежнему сжимал пистолет — сдвинув брови, мастер календаря передёрнул затвор и поднял ствол, намереваясь уложить тварь, которая устремилась к нему и Чуси.

Однако прежде чем он успел что-либо сделать, его повалила, прижав к земле, огромная туша с оленьими рогами, тигриными зубами, золотой чешуёй и гривой. Это похожее на льва чудовище голосило, подобно колокольному набату, и молотило хвостом перед бесстрастным лицом Чуси.

— Гав… Гав-гав-гав!

Сяо Наньчжу онемел от изумления.


Примечания Шитоу Ян (автора):

Как же я рада, что он наконец появился, ме-е-е~

А Чуси на поверку не так уж и страшен — мысленно прибавьте к собачьей крови толику садомазохизма и будьте спокойны, дорогие товарищи~ Теперь проволочек не будет — теперь, когда главный объект появился, скоро будет самое сладенькое~

А потому — не хотите добавить меня в избранное и накидать мне ещё комментариев, ха-ха? Всем спасибо за донаты, чмок-чмок!!! Оставляю вам эту милую скотинку, чтобы вы могли с ней поиграть~


Примечания переводчика:

[1] -Цзюнь 君 (-jūn) — в пер. с кит. вежливое «сударь, господин», также «государь, владетельный князь», а также «супруг».

[2] Хуачжао-цзюнь 花朝君 (Huāzhāo-jūn) — «утро цветов» (по поверью: день рождения цветов, 12-15-ый день 2-го лунного месяца).


Поздравляем дорогих читателей с Юаньсяо — Праздником фонарей!!!

Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер Календаря. Глава 13 — 17.02.2027. Няньцзю

Предыдущая глава

Несколько дней спустя город Y накрыл сильнейший снегопад.

Предвещающий урожайный год снег впервые за несколько лет обрядил этот южный город в серебристые зимние одежды. В конце маленького переулка царила шумная праздничная атмосфера, в каждом доме готовились к встрече Нового года.

Далеко не все современные люди знают о происхождении и многочисленных традициях Чуньцзе [1] — в их сознании этот праздник знаменует лишь несколько дней отдыха от работы и учёбы. Однако, как и прежде, Праздник весны неизменно собирает всех в тесном кругу, чтобы семья вместе встретила Новый год, тем самым призывая мир и благополучие в грядущем году.

Что до планов Сяо Наньчжу на Новый год, то Сыту Чжан уже упоминал о том, что позовёт его встречать праздник со своей семьёй, но всё-таки сам Сяо Наньчжу был отнюдь не наивным подростком и понимал, что это не очень-то уместно — сломя голову мчаться на празднование в чужой дом, где ты ни сват, ни брат [2].

читать дальшеЛи Мао и его приятели пару раз приглашали Сяо Наньчжу пообедать с ними по очереди, так что он успешно обзаводился новыми знакомыми и, заморочив им головы [3], существенно пополнил список тайных клиентов в своём телефоне.

Положение в обществе и род занятий этих людей были самыми разнообразными — среди них попадались как бизнесмены, так и правительственные чиновники. Ли Мао [4] и работающий в страховой компании толстяк Цао от всей души желали втянуть Сяо Наньчжу в свой круг и потому с большой охотой делились с ним связями.

— Хорошо, старина Цао, встретимся вечером, на старом месте, окей? А старина Чжао, что, не придёт? А что так? Попал в аварию в дальнем рейсе? В больнице? Какая неприятность. Я как-нибудь на днях пошлю ему венок [5]… Ну, то есть, присмотрю корзинку цветов… — отвечал Сяо Наньчжу толстяку Цао, стоя в гостиной с сигаретой в руке.

Он с самого начала предвидел, что для Чжао Тяньшэна всё этим и кончится, так что не особенно удивился. В конце концов, это несчастье мужчина навлёк на себя сам, и винить тут некого. Выходит, он всё-таки продолжал налево, невзирая на предостережения, пока Небесный владыка [6] не дал ему понять, что его удача вся вышла [7].

При этой мысли лицо Сяо Наньчжу заледенело. Стоило ему повернуться, как из спальни показалась низко опущенная голова мужчины, который, ползая на коленях, молча надраивал пол. При виде того, как расхаживающий по гостиной с телефоном в руке Сяо Наньчжу оставил на чистом влажном полу цепочку следов, молодой мужчина тут же замер и нахмурился.

Под его укоризненным взглядом Сяо Наньчжу невольно поднял ногу, но мужчина, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания, как ни в чём не бывало продолжая заниматься своим делом. Закончив с мытьём пола во всей квартире, он взялся за метёлку и принялся сметать пыль. Эта сцена была настолько за гранью воображения, что Сяо Наньчжу чуть не расхохотался. Усевшись на диван, он принялся с удовольствием наблюдать за хлопочущим по хозяйству молодым мужчиной, облачённым в белый фартук с рекламой моющего средства «Либай» [8] — тот и впрямь являл собой презабавную картину.

В этот день, 17 февраля, по традиционному календарю [9] наступил Няньцзю [10]. За предыдущую пару дней ещё два духа немало помогли [11] мастеру, после чего вернулись в календарь отдыхать.

Когда готовящийся к встрече Нового года Сяо Наньчжу с утра пораньше раздражённо обозрел творящийся в квартире бардак, он велел как раз явившемуся на работу Няньцзю устроить здесь генеральную уборку.

Няньцзю был немногословным мужчиной с неприметной внешностью, благодаря которой он мог легко затеряться в толпе, однако это нельзя было сказать о его несколько провокационном характере. Едва увидев его, Сяо Наньчжу тут же понял, что этот дух календаря отличается от тех, что встречались ему прежде. Возможно. дело было в холодном взгляде, или в руках, в которых чувствовалась сила — короче, больше всего Няньцзю был похож на сурового солдата из современной армии.

Это неизбежно заставило Сяо Наньчжу почувствовать к нему симпатию, и он тут же попытался расположить духа календаря к себе. Однако разговор не клеился — судя по всему, Няньцзю вообще был не из болтливых, предпочитая молча со всем усердием делать своё дело.

Когда Няньцзю метлой прибил затаившееся в углу комнаты наваждение, которое уже успело обрести форму, Сяо Наньчжу, запрокинув голову, посмотрел на рассеявшуюся по воздуху красную пыль и невозмутимо приподнял брови.

Покинутая им на несколько лет квартира не могла не сделаться пристанищем для всякого рода нечисти, которая способна с лёгкостью распалить пламя гнева, принести с собой злополучное одиночество, скрываясь под холостяцкой постелью, диваном — в общем, везде, где можно. Едва метла Няньцзю касалась наваждений, они испускали вопль, похожий на человеческий.

Прежде Сяо Наньчжу никогда их не замечал, но из рассказа Няньсы он узнал, что в каждом доме, помимо крыс и тараканов, имеются и такого рода вредители. Достаточно простых разногласий в семье, сопровождающихся выплеском отрицательных эмоций, чтобы, постепенно набирая силу, эти наваждения в конечном счёте переродились в духов бедствий.

Изначально Сяо Наньчжу собирался собственноручно уничтожить всю эту нечисть под конец года, чтобы не тащить её с собой в Новый год — но Няньцзю попросту не оставил ему шансов, принявшись методично уничтожать все наваждения подряд, будто борясь с «четырьмя бедствиями» [12]. Глядя на невозмутимое лицо духа календаря, Сяо Наньчжу просто не находил слов.

Вытирая руки тряпкой для пыли, Няньцзю заметил, что Сяо Наньчжу в упор на него смотрит.

— Я искореняю их согласно законам неба и принципам земли [13], однако эти твари плодятся, как тараканы, — пояснил дух календаря.

Его голос звучал совершенно невыразительно, и с первого взгляда этот дух календаря казался очень жёстким, однако Сяо Наньчжу это нисколько не утомляло, а, напротив, позволяло почувствовать себя свободнее. Легонько пиная мешок для мусора, он с улыбкой повернулся к Няньцзю:

— По сравнению с Няньба и Няньци [14] ты справляешься с этим очень ловко — вчера, вдвоём поймав наваждение, они вопили, будто девчонки при виде мыши. Спасибо тебе.

При этих словах Няньцзю лишь потупил взгляд, на ничего не выражающем лице не проступило ни единой эмоции, как будто он вовсе не слышал похвалы мастера календаря. Каждое его слово и действие были сплошь пронизаны стремлением следовать правилам. Преданность и молчаливость сочетались в нём с полным отсутствием живости — это также трогало сердце Сяо Наньчжу, и подсознательно ему хотелось быть более терпеливым и понимающим с этим духом календаря.

Чем бы это ни кончилось, Сяо Наньчжу твёрдо вознамерился разговорить неприступного Няньцзю; однако, как бы он ни старался, тот на все его вопросы отвечал односложным «гм». За этими попытками наступил вечер, когда внезапный звонок Ли Мао — так же, как ранее и толстяка Цао — заставил Сяо Наньчжу броситься к телефону.

— Братец Сяо, у тебя сейчас есть время? Не мог бы ты подъехать ко мне, чтобы помочь с одним дельцем? У меня тут на стройке кое-какая проблема, непременно нужно, чтобы ты лично взглянул, это очень срочно…

По тону голоса Ли Мао было ясно, что у него там и впрямь творится что-то нехорошее. В это время Сяо Наньчжу и дух календаря клеили на дверь иероглиф «фу» — «счастье» [15]. Этот крупный иероглиф, как и парные надписи на полосах бумаги [16], которые держал Няньцзю, собственноручно написал Няньсы — в них ощущалась твёрдая рука образованного человека. Няньсы даже специально покинул календарь, чтобы объяснить Сяо Наньчжу назначение парных надписей и иероглифа «фу».

— Мои иероглифы испускают сияние, видите? Если наклеить их у входа, то не только воры, но и любая нечисть будет обходить ваш дом стороной. Иероглиф «фу» нужно непременно наклеить перевёрнутым, вы знали об этом? — доверительно поинтересовался Няньсы. — Тогда в будущем году судьба будет к вам благосклонна, как к Эркану [17]! А если вас впредь будет одолевать беспокойство, то наклейте на дверь изображения меня и Няньу — мы с ним заслуживаем большего доверия, чем эти недалёкие боги-хранители входа [18], которые только и знают, что беспробудно спать весь день напролёт…

Тщательно обдумав это предложение, Сяо Наньчжу решительно его отклонил.

И тут совершенно некстати прозвучал звонок Ли Мао. Пришлось Сяо Наньчжу и Няньцзю, положив ещё не наклеенные парные надписи, выйти из дома. Когда они на такси прибыли на стройку, расположенную в пригороде, Няньцзю при одном взгляде на недостроенное здание тут же нахмурился: то, что с этим местом что-то неладно, почувствовал и Сяо Наньчжу. Подняв глаза, он заметил Ли Мао, который спешил к нему со всех ног, прихватив с собой подрядчика.

— Братец Сяо, наконец-то ты пришёл! — поприветствовал он мастера календаря. — Скорее сюда, на улице холодно, пойдём присядем и всё обсудим, а? Обстановка и впрямь так себе…

Ничего не ответив на эту тираду, Сяо Наньчжу перевёл взгляд на несчастного подрядчика Ли Мао, голова которого была в крови. Видя, что на этой злополучной стройке и впрямь что-то случилось, Сяо Наньчжу молча протянул Ли Мао и его подрядчику сигареты, и, прикурив, спросил, указывая подбородком на стройку:

— Тебе же было велено не начинать строительство в последние дни года — и вот теперь у тебя опять неприятности! Что, авария случилась? Погибшие есть?

— Не-не-не, никто не умер! Только лёгкие травмы! Братец Сяо, я понимаю, что ты говорил всё это ради моего же блага, но у меня сроки горят! Я никак не могу ждать до апреля! Каждый день промедления — это огромные убытки! Ведь даже если рабочие не выходят на стройку, я всё равно должен платить им зарплату! Просто скажи мне откровенно, неужели никак нельзя начать работы в феврале или хотя бы в марте? — говоря это, Ли Мао неловко потирал руки.

Сяо Наньчжу выслушал его с каменным выражением лица, хотя в душе ему жутко хотелось ему как следует наподдать. При мысли о том, что на этой огромной стройке происходят несчастные случаи, ему поневоле делалось не по себе — один её вид наполнял душу мастера календаря мрачным предчувствием.

В конце концов, во время закладки фундамента под этот многоэтажный дом было раскопано старое женское кладбище — а это не могло не всколыхнуть суеверных страхов среди рабочих. Когда Ли Мао кончил говорить, Сяо Наньчжу приподнял уголки рта в многозначительной улыбке.

— Я уже не раз видел, как люди не щадят себя ради выгоды, но чтобы до такой степени жить надоело? Хорошо же, раз начальник Ли просит, я ему отвечу. Под твоей стройкой находится скопление мощной энергии инь. По-хорошему, тут ничего нельзя строить ещё несколько десятков лет, а потому даже не думай вести работы до сезона пробуждения насекомых [19]. Однако, если ты так просишь, то я мог бы предложить один способ…

— Так давай скорее договоримся о цене!


Примечания Шитоу Ян (автора):

Вчера очень устала, писала через силу, потом завалилась спать на диване, с утра еле продрала глаза… Извините…

Происшествие этого дня венчает нежданное-негаданное явление Чуси во вторую стражу (^o^)/ Благодарю моих бесстыдных фанаток и замечательных патронов, чмок-чмок


Примечания переводчика:

[1] Чуньцзе 春节 (chūnjié) — праздник весны, китайский Новый год; в традиции также известен как Данянь. С давних времён является главным и самым продолжительным праздником в Китае и других странах Восточной Азии. Приурочен к зимнему новолунию по завершении полного лунного цикла, состоявшемуся после зимнего солнцестояния (то есть на второе новолуние после 21 декабря). В григорианском календаре это соответствует одному из дней между 21 января и 21 февраля.

Цикл новогодних празднеств традиционно начинается в первый день первого же месяца — Чуньцзе — и заканчивается Праздником фонарей, который наступает на 15-й день празднований. В эту новогоднюю пору большинство китайцев собираются семьями на свой ежегодный ужин воссоединения.

Первый день Нового года начинают с запуска фейерверков и шутих, а также сжигания благовоний. Фейерверки должны отпугнуть злых духов и привлечь в семью дух умиротворения и счастья. В конце дня семья приветствует возвращение божеств домой после их посещения мира духов, где они «давали отчёт» о прошедшем годе, а затем отдаёт дань уважения предкам.

По мнению китайцев, в этот первый весенний день происходит пробуждение природы, оживают земля и хранимые ей ростки жизни.

[2] Ни сват, ни брат — в оригинале 非亲非故 (fēiqīn fēigù) — в пер. с кит. «не родственник и не друг», обр. в знач. «посторонний, чужой».

[3] Заморочив головы — в оригинале 故弄玄虚 (gù nòng xuán xū) — в пер. с кит. «намеренно придавать таинственность ничего не стоящему делу», обр. в знач. «мистифицировать, морочить людям голову, втирать очки, вводить в заблуждение, наводить тень на ясный день, отводить глаза».

[4] Ли Мао 李茂 (Lǐ Mào). 李 (Lǐ ) — самая распространённая фамилия в Китае, означает «слива китайская», имя 茂 (Mào) — в пер. с кит. означает «пышно цветущий, прекрасный, превосходный».

[5] Венок — в оригинале 花圈 (huāquān) — венок для похорон. Сяо Наньчжу не любит непослушных мальчиков ψ( ` ∇ ´ )ψ

[6] Небесный владыка 老天爷 (lǎotiānyé) — лаотянье, «владыка неба, Бог».

[7] Удача вся вышла — в оригинале 喝凉水都塞牙 (Hē liángshuǐ dū sāi yá) — в пер. с кит. «даже вода застревает в зубах», обр. в знач. «быть невезучим; не судьба; пустяк превратился в проблему».

[8] Моющее средство «Либай» 立白 (lì bái) — название марки моющего средства переводится как «сразу чистый» или «мгновенная чистота».

[9] Традиционный календарь — он же сельскохозяйственный (или лунный) календарь — 农历 (nónglì).

[10] Няньцзю 廿九 (niànjiǔ) — в пер. с кит. «двадцать девятый (день месяца)».

[11] Немало помогли — в оригинале 劳心劳力 (láoxīn láolì) — в букв. пер. с кит. «работа сердца, работа силы», то есть «умственная и физическая работа».

[12] «Четыре бедствия» 四害 (sìhài) — в пер. с кит. «четыре чумы; четыре вредителя (крысы, клопы, мухи, комары)».

[13] Законы неба и принципы земли — чэнъюй 天经地义 (tiānjīngdìyì) — обр. в знач. «непреложная истина; незыблемый, непоколебимый».

[14] Няньба и Няньци 廿八 (Niànbā) — в пер. с кит. «двадцать восьмое (число лунного месяца)», 廿七 (Niànqī) — в пер. с кит. «двадцать седьмое (число лунного месяца)».

[15] Иероглиф «фу» — «счастье» 福 (fú) — этот иероглиф принято на счастье наклеивать вверх ногами.

[16] Парные надписи на полосах бумаги 对联 (duìlián) — дистих на парных каллиграфических панно, который согласно традиции вешают на Чуньцзе по обеим сторонам от входа.



[17] Эркан — Фу Эркан 福尔康 (Fú Ěrkāng) — главный герой сериала «Моя прекрасная принцесса» 《还珠格格》, его фамилия как раз пишется как «фу» — «счастье», а целиком его имя с фамилией переводится как «сокол».

[18] Боги-хранители входа 门神 (ménshén) — мэньшэнь — изображения двух божеств, по одному на каждой створке ворот — по поверью они охраняют дом от нечистой силы; в просторечии также — вратарь от бога :-)

[19] Сезон пробуждения насекомых 惊蛰 (jīngzhé) — Цзинчжэ — один из 24 сезонов года, с 5-го или 6-го марта, отнесён к первой половине 2-го лунного месяца.


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер Календаря. Глава 12 — 14.02.2015. Цинжэньцзе. Часть 4

Предыдущая глава

Цинжэньцзе был весьма сентиментальным духом календаря.

И это наглядно проявилось сейчас: при виде того, как страдающий слабоумием старик дарит розу своей жене, он разревелся, как целая стайка растроганных девочек.

Сяо Наньчжу не находил слов: он первый раз в жизни видел, как взрослый мужчина столь беззастенчиво рыдает. Вновь уверовавший в любовь День всех влюблённых оперся на его щедро подставленное плечо, вытирая слёзы.

Для самого Сяо Наньчжу всё это было малость чересчур, но он всё же позволил Цинжэньцзе подтащить себя к встреченной ими на площади пожилой чете, чтобы поговорить с ними. Обычно мужчина отнюдь не отличался сердечностью, однако на сей раз в кои-то веки решил пойти на компромисс.

— Эй, что ты делаешь? Говори ясно, чего ты хочешь, а то уйду без тебя!

читать дальшеЦинжэньцзе продолжал упорно тянуть его за руку, и, хоть на лице Сяо Наньчжу застыло несговорчивое выражение, он усилием воли смирил своё раздражение.

Пожилая пара неторопливо шла по улице, не замечая, что двое мужчин украдкой следуют за ними. Бросив на них быстрый взгляд, День всех влюблённых, хлопая покрасневшими от слёз глазами, склонился к уху Сяо Наньчжу.

— Помоги мне всё устроить: я хочу преподнести им подарок, — тихо попросил дух календаря. — Хоть он… не особо ценный, но надеюсь, что сегодня он сделает их счастливыми.

Выслушав его, Сяо Наньчжу понимающе прищурился: он уже догадался, что задумал этот парень, а потому не особо удивился.

О чём-то подобном ему и вещал Няньсы: задача, вроде, и несложная — всего-то подойти к пожилой чете и завязать разговор — но вдруг они примут его за мошенника или афериста? Вдобавок, успешно справившись с работой, он не получит за это ни гроша, а потому Сяо Наньчжу было не так-то просто согласиться на эту авантюру. Разгадав ход его мыслей, Цинжэньцзе раздражённо упрекнул его:

— Значит, не хочешь — а ведь я только что тебе помогал! Эх, что за люди пошли? Как же охладели нынче сердца, эх-эх…

— Ладно-ладно… Только, будь добр, замолкни!..

Перейдя от слов к действию, он попросту заткнул ладонью рот безостановочно болтающему духу календаря. Не имея возможности выразить своё недовольство в словах, тот уставил на мастера календаря осуждающий взор покрасневших, словно у кролика, глаз.

От одного этого взгляда у Сяо Наньчжу разболелась голова. Вздохнув, он вновь помолился духам предков, чтобы этот день поскорее закончился. Ещё раз хорошенько всё обдумав, он смял сигарету и швырнул её в урну.

Добившись желаемого, Цинжэньцзе тотчас расплылся в лучезарной улыбке, вновь вцепившись в руку хмурого мастера календаря. Проходя мимо молодого человека, раздающего листовки у торгового центра, Сяо Наньчжу как ни в чём не бывало выхватил дюжину листовок у него из рук — впрочем, он не забыл обернуться и помахать рукой, благодаря обалдевшего парня.

Нагнав уже готовившуюся повернуть на перекрёстке пожилую пару, он протянул руку с листовками. При виде мужчины, который пытается вручить ей рекламную листовку, старушка насторожённо попятилась.

— Ты… ты… что ты делаешь?

Крепко ухватив своего пожилого спутника под руку, старушка, явно имевшая богатый опыт борьбы с людьми, навязывающими рекламные предложения, опустила голову, приготовившись удариться в бегство, но Сяо Наньчжу вновь преградил ей дорогу, обратившись к ней с многозначительной улыбкой:

— Тётушка [1], не бойтесь! Я не стану навязывать вам никакие товары, всё бесплатно! У нас есть рекламные образцы! Разве вы не хотите получить подарок? Всё совершенно бесплатно!

Это волшебное слово — «бесплатно» — сразило седеющую старушку наповал, пригвоздив её к месту.

Стоящий рядом с ней пожилой мужчина, не понимая, что происходит, только и мог, что растерянно смотреть на жену, а та, мгновение подумав, с сомнением смерила Сяо Наньчжу взглядом.

— Что это за подарок такой? — строго спросила она. — Даже не пытайся подобным образом вызнать номер нашего домашнего телефона! Вот что я тебе скажу, паренёк, если обмануть меня задумал, то я по центральному правозащитному каналу много раз такое видела, так что со мной это не пройдёт…

При этих словах с лица Сяо Наньчжу поневоле сползла улыбка.

Его немало порадовало то, что сейчас старики всё яснее осознают, как важна постоянная бдительность, но если сейчас он не сумеет провести эту старушку, потом Цинжэньцзе насмерть его заездит. Поэтому Сяо Наньчжу примирительно помахал рукой и со всей серьёзностью заверил её:

— Что вы, не волнуйтесь! Мне не нужен номер вашего телефона! Просто сообщите мне имена — ваше и вашего почтенного супруга — а также даты рождения, хорошо? Нам в торговом центре нужно зарегистрировать информацию о потребителях! Пожалуйста, окажите мне эту услугу, и я тотчас вручу вам бесплатные подарки…

Такие слова не могли не затронуть сердце рачительной старушки.

Несмотря на то, что она всё ещё чувствовала, что что-то здесь не так, она всё-таки нерешительно ответила на вопросы. Записав имена и даты рождения пожилой четы, Сяо Наньчжу, улыбаясь, поднял взгляд на женщину и уточнил:

— Гм, значит, вас зовут Лю Юэсянь, а пожилого господина [2] — Ван Жушань [3], — уточнил он. — Вы оба — 57-го года рождения, господин родился в марте, а вы — в августе, всё верно?

— Да-да, всё верно, а что даёте — мыло или стиральный порошок?

Старушка снова и снова кивала в предвкушении подарков; видя, что ему удалось заинтересовать её, Сяо Наньчжу, приподняв уголки рта в улыбке, прикрыл ей глаза изящной кистью с красиво очерченными суставами.

— Немного терпения, сейчас я вручу вам ваш подарок… —приглушённым голосом бросил он.

Звонкий щелчок его пальцев сопровождала яркая вспышка, и старушка испуганно охнула, рефлекторно отшатнувшись.

Когда она наконец сумела открыть глаза, то обнаружила, что вокруг ровным счётом ничего не изменилось, но паренёк, который сулил ей подарки, бесследно исчез. Злая до невозможности, она собралась было крыть последними словами бесстыжего мошенника, но тут почувствовала, как стоящий рядом человек тихонько тянет её за руку, вслед за чем раздался растерянный голос молодого мужчины:

— Юэсянь, я… Где это мы?
 
 
***

На центральной улице города можно было наблюдать странную сцену — в стеклянных витринах торгового центра отражалась молодая пара лет двадцати пяти на вид, но их одежда была донельзя старомодной — как та, что носят гуляющие в парке старики — так что один взгляд на них невольно вызывал улыбку. Похоже, девушка сердилась на своего спутника, что-то громогласно ему втолковывая, а тот, явно более покладистый, лишь пытался утешить её в ответ.

Проходящие мимо рассудили, что перед ними — лишь забавная шумная парочка влюблённых — в конце концов, сегодня их день; кто бы мог вообразить, что они приняли подобный облик лишь благодаря волшебному трюку. Однако подошедший поближе услышал бы престранный диалог:

— Ван Жушань, скажи мне, как же нам теперь быть?! В кого мы с тобой превратились? А я на ужин продуктов не купила — Сяохуа с женой придут с работы, а есть нечего! И Дундуна надо забрать после школы, а как я, по-твоему, это сделаю, в таком-то виде?

Звонкий голос глядящейся в витрину молодой женщины резал подобно ножу. Темноволосая и большеглазая, хрупкая на вид, она была очень красива, несмотря на подбитую ватой куртку и тёплые штаны странного цвета и старомодного фасона.

В разгар её речи взгляд стоящего рядом Ван Жушаня также упал на витрину — узрев своё отражение в безрукавке на лебяжьем пуху, ватной куртке и тёплых штанах, он в недоумении коснулся отросших волос.

— Юэсянь, ты только не волнуйся… Я тоже не знаю, что случилось — я ведь помню, кто я: лысеющий дед со старческим слабоумием, тогда почему на моей голове вновь отросли волосы… Эй, а что если мы с тобой присядем и вместе всё обдумаем?

С этими словами он взял молодую женщину под руку и подыскал у края дороги свободную лавочку. Нервное выражение лица вовсе не красило Лю Юэсянь, но тут она взглянула на явно пребывавшего в приподнятом настроении спутника, которому, как и ей, было двадцать с небольшим — и вдруг поняла, что не знает, что сказать.

Они с супругом при помощи какого-то тёмного колдовства только что изменились до неузнаваемости — мир вокруг них остался прежним, а сами они умудрились вернуться на несколько десятилетий назад. Как бы смехотворно это ни звучало, так всё и было — и, что самое главное, теперь они не знали, как стать собой прежними.

— Ох, если я вернусь домой в таком виде, твой сын наверняка перепугается до смерти…

С трудом смирив мятущиеся чувства, Лю Юэсянь вытерла глаза. При этих словах Ван Жушаню ничего не оставалось, кроме как с лёгкой улыбкой пошутить:

— Ты в сравнении с невесткой будешь помоложе, да и покрасивее — при виде тебя наш сын наверняка до смерти обзавидуется.

— Прекрати это, старый повеса! — хоть в голосе девушки звучало раздражение, в её душе при этих словах словно распустился прекрасный цветок.

В конце концов, каждая женщина мечтает почувствовать себя красивой. Хоть молодость Лю Юэсянь давно минула и она смирилась с этим, сейчас, глядя на то лицо, которое осталось лишь в далёких воспоминаниях, и всё же не было забыто, она внезапно опустила голову и прошептала:

— Ван Жушань… мне очень приятно, что ты так думаешь.

Молодой человек рядом с ней был счастлив это услышать. Пусть перед ним сидела девушка с покрасневшими от переизбытка чувств глазами, в его памяти она по-прежнему была седеющей старушкой, которая последние несколько лет заботилась о нём, не щадя себя.

Пусть его сознание давно помутилось, Ван Жушань помнил, сколько хлопот доставлял ей, и всё же жена никогда не проявляла к нему неприязни, ухаживая за ним: одевала его, кормила, давала лекарства, массировала ему ноги. Из-за слабеющего рассудка он толком не мог связать и двух слов, но теперь, в такой момент, мужчина внезапно захотел — пусть и с запозданием — сказать женщине, которая посвятила ему всю свою жизнь, искренние слова любви.

— Юэсянь, спасибо тебе… Я очень рад, что снова тебя вспомнил, по-настоящему рад…

С этими словами Ван Жушань склонился к молодой красивой жене, чтобы подарить ей нежный поцелуй. В их истинном возрасте это смотрелось бы странно, но в нынешнем — очень даже уместно.

Прохожие не обращали на них внимания — ведь сегодня подобное поведение было вполне в порядке вещей. Посидев на скамейке ещё немного, пожилые супруги, которым в этот удивительный день вернули молодость, взявшись за руки, принялись бесцельно бродить по улицам, как юные влюблённые.

— Сегодня я готовить не буду. Вчера твой сын жаловался, что я всё пересолила, так пусть сегодня сидит голодный.

— И правильно, пусть этот привередливый мальчишка наконец поголодает. У нас на пенсионной карточке достаточно денег, так что сегодня мы с тобой можем хорошенько покутить!

— Тогда я хочу лапшу с говядиной! Помнишь семейный ресторанчик за текстильной фабрикой — там сейчас их сын готовит, м-м-м… И без всяких там добавок…

— Конечно, помню! А когда поедим, пойдём развлекаться! Сколько лет ты не покупала новую одежду? Не желаешь на себя тратиться…

— Твоей невестке надо платить ипотеку, как я могу их обременять… А-а, Ван Жушань, глянь, там солёный лёд [4]! А у меня опять все передние зубы на месте — хочу его погрызть!

Молодой человек купил своей спутнице солёный лёд, который она не могла есть с тех самых пор, как потеряла зубы, и они, болтая и смеясь, двинулись покупать ей наряды — Лю Юэсянь тотчас радостно облачилась в ярко-красный пуховик, из тех, какие носят девушки.

Пока молодая женщина примеряла обновку, хозяин магазина напрямик заявил её спутнику, что он счастливчик, ведь его девушка — настоящая красавица. Услышав это, Ван Жушань рассмеялся и, обернувшись к Лю Юэсянь, расплылся в довольной улыбке:

— Вы ошибаетесь, это моя жена.


***

Когда начало смеркаться, они отправились в кино.

Их воспоминания о том, как прежде они тихо сидели в тёмном зале, держась за руки и краснея, были словно из прошлой жизни.

По счастью, теперь они знали, что прожили бок о бок счастливую жизнь, наполненную теплом и уютом. Когда во вновь покрывающийся морщинами рот отправилась последняя горсть безвкусного попкорна из ведёрка, Лю Юэсянь услышала тихий невнятный голос:

— Юэсянь… Юэсянь…

Когда она обернулась, перед ней предстала плешивая макушка и морщинистое лицо, лишившееся красоты молодости — самый обычный глупый старик, в котором нет ничего привлекательного.

В его глазах Лю Юэсянь увидела отражение своей расплывшейся фигуры и, глядя на мужа покрасневшими глазами, с улыбкой притянула его руку к себе.

— Ну же, глупый старик, продолжай, — дрогнувшим голосом попросила она.


***

— У-у, я вновь поверил в любовь… Это так трогательно!

Схватив Сяо Наньчжу за рукав, День всех влюблённых не прекращал хлюпать носом. Зачинщики этого чудесного превращения шли по дороге к дому, ещё не полностью отойдя от нахлынувших чувств.

— Надоел до смерти.

Пыхтя сигаретой, Сяо Наньчжу демонстративно заткнул уши — от шумного Цинжэньцзе у него уже голова опухла [5], так что сохранять спокойствие было непросто. Во избежание продолжения его болтовни мастер календаря нахмурился и, схватив День всех влюблённых в охапку, бесцеремонно зажал ему рот.

— Ты… чёртов… холостяк [6]… Чтоб… у тебя… никогда… не было… девушки!.. — с ненавистью воззрился на него Цинжэньцзе.

Некоторое время День всех влюблённых тщетно пытался вырваться, но Сяо Наньчжу не оставлял ему ни малейшего шанса.

Убедившись, что сопротивление сломлено, мужчина с улыбкой схватил духа календаря в охапку и широким шагом двинулся в сторону дома. Всю дорогу Цинжэньцзе вопил как потерпевший, но Сяо Наньчжу упорно делал вид, что оглох.

Минуя площадь, где днём они повстречались с пожилой парой, они увидели фейерверки, расцветающие над шумной толпой празднующих.

— Эй! Ха-ха! Фейерверки! Погляди! — ликовали люди.

Проходящие мимо обнимающиеся парочки радостно смеялись, отсветы огней заплясали в тёмных глазах Сяо Наньчжу, и бесстрастное выражение его лица неуловимо переменилось.

— Эй, — с улыбкой бросил он.

— Чего тебе? — сердито покосился на него Цинжэньцзе.

— Счастливого Дня всех влюблённых.


Примечания Шитоу Ян (автора):

Желаю вам, чтобы у вас с любимым человеком каждый день был Днём всех влюблённых!

Арка Дня всех влюблённых очень длинная, благодаря вашей постоянной поддержке я в кое-то веки написала что-то крупное… Прошу вас оставлять комментарии, много-много~ Благодарю всех своих патронов, и подумываю, как бы отхлестать среди них двух чересчур кокетливых девиц _(:з」∠)_


Примечания переводчика:

[1] Тётушка — в оригинале 大妈 (dàmā) — дама — в букв. пер. с кит. «большая мама», тётя (жена старшего брата отца), также вежливое обращение к женщине в возрасте.

[2] Пожилой господин — в оригинале 老爷子 (lǎoyézi) — в пер. с кит. «отец, батюшка», или вежливое «дедушка».

[3] Жушань — 如山 (Rúshān) — имя дедушки в пер. с кит. означает «подобный горе».

[4] Солёный лёд 盐水冰棍 (yánshuǐ) — китайцы традиционно редко едят сладкое, поэтому у них многие известные нам сладкие продукты имеют несладкую версию — например, солёный лёд на палочке — смесь соли, сахара и крахмала белого цвета.

[5] Голова опухла — в оригинале 一个头两个大 (yīgè tóu liǎnggè dà) — в пер. с кит. «одна голова дважды большая», обр. также в знач. «голова кругом, голова квадратная».

[6] Чёртов холостяк — в оригинале 死单身狗 (sǐ dānshēn gǒu) — в букв. пер. с кит. «дохлый одинокий пёс», где 单身狗 (dānshēn gǒu) — в пер. с кит. «одинокий пёс» — обр. в знач. «одиночка, бобыль».


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 11 — 14.02.2015. Цинжэньцзе. Часть 3

Предыдущая глава

— Прости, я так виноват! — запричитал Чжао Тяньшэн. — Смотри, я сейчас… Ай!!! Виноват я, виноват! Я правда не заметил…

Десять минут спустя Сяо Гуйхуа [1], жена Чжао Тяньшэна уже сидела за столом напротив Сяо Наньчжу.

Только что являя собой сварливую фурию, она мигом преобразилась в доброжелательную и милую женщину.

читать дальшеРаздумывая над развернувшейся на его глазах сценой, Сяо Наньчжу не пожелал никак её комментировать, вместо этого закурив сигарету. Впрочем, Чжао Тяньшэн всё равно почувствовал себя неловко и принялся бранить жену, отчего Сяо Наньчжу поневоле нахмурился.

— Неужто ты не понимаешь, что сама себя позоришь? Мы с братцем [2] Сяо беседовали о делах, а тут ты встреваешь!!! Сколько раз я тебе уже говорил? Я больше не могу этого выносить: ещё раз так сделаешь — и мы разойдёмся!

Пока из его бесстыжего рта сыпались эти резкие и жестокие слова, развеянные ранее злые духи вновь начали собираться вокруг Чжао Тяньшэна.

Склонившая голову женщина уже пристыженно всхлипывала. Духи бедствий клубились у ушей и рта Чжао Тяньшэна, столь отчётливые, что даже Сяо Наньчжу мог ясно их видеть. Возможно, из-за того, что причиной их появления была супружеская неверность, прежде неподвижные наваждения теперь обрели способность издавать что-то вроде зловещего смеха. При виде этого долгое время хранивший молчание Сяо Наньчжу поморщился и перебил Чжао Тяньшэна:

— Ладно тебе, сестрица ведь не нарочно! Я оказался здесь некстати — не хочу мешать супругам отмечать такой праздник! Может, я пойду первым? Сегодня плачу я…

Стоило ему сказать это, как супруги, бросив ссориться, тотчас принялись рассыпаться в извинениях. Глубоко вздохнув от безысходности, Сяо Наньчжу подозвал официанта, который не решался приблизиться к их столику из-за разразившегося скандала. Ни на что не обращая внимания, мастер календаря занялся заказом:

— Что ж, давайте вместе пообедаем – у меня на сегодня всё равно нет других дел. Что любит сестрица? Братец Чжао [3], как, по-твоему, сколько блюд закажем?

Видно было, что этим вопросом он поставил Чжао Тяньшэна в тупик: как и все мужчины подобного сорта, он никогда не интересовался, что предпочитает его жена: рыбу или мясо. Переведя взгляд на не менее озадаченное лицо Сяо Гуйхуа, Сяо Наньчжу усмехнулся:

— На самом деле я сегодня пришёл, чтобы помочь братцу Чжао составить гороскоп на будущий год. Он ведь постоянно ходит в дальние рейсы, а это довольно опасная работа. Когда пришла сестрица, я как раз собирался объяснить ему, что удача во многом зависит от него самого [4]: добродетельный человек может без страха объехать весь мир, а тот, кто совершил много дурных дел, и по дороге ночью пройти боится. Вот, скажем, один мужчина бросил жену с детьми – и вскоре потерял бизнес. Но ему даже то, что семья развалилась, было нипочём – он тут же женился на молодой любовнице, которая родила ему сына. А по мере того, как ребёнок рос, выяснилось, что…

— Что выяснилось? — заинтересованно переспросила жена Чжао Тяньшэна.

— Что он всё сильнее становится похож на соседа [5].

Эти слова погрузили женщину в глубокую задумчивость, а Чжао Тяньшэн тут же подавился и, яростно закашлявшись, бросил красноречивый взгляд на Сяо Наньчжу, который в ответ послал ему улыбку.

Чжао Тяньшэну, в свою очередь, было не до смеха, потому как никто кроме него не знал, что его любовница, та самая «сестричка из парикмахерской», забеременела.

Ему не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого Сяо Наньчжу подразумевал под тем самым «мужчиной» среднего возраста, заделавшим ребёнка любовнице. Чувствуя, что его руки начинают дрожать, Чжао Тяньшэн поднялся из-за стола.

Так и не успев как следует поесть, он утащил жену с такой поспешностью, словно ему подпалили зад, но прежде всё же расплатился с Сяо Наньчжу за сегодняшнюю консультацию.

С самого начала Сяо Наньчжу чётко обозначил цену: чтобы вытянуть из мастера календаря несколько фраз, для начала клиенту следовало «позолотить ему ручку» несколькими тысячами юаней [6]. Аккурат в последний день лунного года Чжао Тяньшэн собирался в рейс, при этом состояние дорог оставляло желать лучшего, да и на развязках постоянно возникали проблемы, а потому он, обременённый нечистой совестью, обратился к Сяо Наньчжу за советом, но от предостережений мастера календаря у него лишь сильнее сдавило горло от беспокойства.

Проводив взглядом уходящих супругов, Сяо Наньчжу перевёл дух и убрал в бумажник деньги, только что полученные от Чжао Тяньшэна за консультацию.

Эти несколько тысяч дались мастеру календаря непросто. Сперва ему пришлось стерпеть нападки жены Чжао Тяньшэна, а затем – ещё и улаживать семейные конфликты этой пары. По счастью, прежде прятавшийся День всех влюблённых наконец-то мог выйти наружу. По сути, они только что надули чету Чжао, ведь помощь духа календаря вовсе не понадобилась, да и с наваждениями он не разобрался.

— Не волнуйся об этом – это сущая ерунда, от такого не умирают, — рассудил День всех влюблённых. — Скорее всего, он запомнит это надолго, а если и дальше будет ходить налево, то не проживёт [7] и трёх лет, и тогда его жена выйдет за другого, в двести раз лучше него! Но сейчас, когда его удача на исходе, он будет обращаться с тобой, будто с небожителем – почему бы не воспользоваться этим, чтобы стрясти с него денег?

Цинжэньцзе явно пал духом – такой дурной человек, как Чжао Тяньшэн, определённо не радовал его глаз, а потому Сяо Наньчжу ничего не сказал на это.

Дню всех влюблённых, изначально преисполненному тепла и романтики, пришлось созерцать не очень-то приятную сцену, что, безусловно, изрядно подпортило ему настроение.

Повсюду, куда ни бросишь взгляд, попадались милующиеся парочки, но даже это не радовало Цинжэньцзе. При виде того, как он повесил нос [8], Сяо Наньчжу поневоле стало немного жалко духа календаря.

Когда мастер календаря и Цинжэньцзе, направляясь домой, проходили через городскую площадь, их внимание привлёк гомон неподалёку:

— В чём дело? Ох, дедушка, вы что здесь делаете?

— Наверно, это болезнь Альцгеймера. Похоже, он уже целую вечность здесь стоит!

— Дедушка, вы знаете дорогу домой? Может, стоит вызвать полицию? — наперебой голосили собравшиеся вокруг зеваки.

Когда Сяо Наньчжу с Днём всех влюбленных, следуя за потоком людей, подошли ближе, они увидели седого старика, который с растерянным видом стоял посреди улицы, сжимая в руках розу. Видимо, боясь наседающей на него толпы, он пятился от неё со встревоженным видом. Из его открытого рта не доносилось ни звука, а взгляд беспокойно блуждал.

— Что здесь происходит? – спрашивали люди, стоявшие в задних рядах.

Что до Цинжэньцзе, то для него было очевидно, что ум дедушки помутился, а потому духу календаря было сложно не поддаться любопытству. Поскольку кто-то уже связался с полицией, остальные прилагали все усилия, чтобы успокоить старика. Стоящая рядом оживлённая пара влюблённых, пользуясь случаем, принялась объяснять тем, кто подошёл позже:

— Ох, не знаю, похоже, пожилой человек заблудился: он давно здесь и не знает дорогу домой, поэтому его заметили и сразу вызвали полицию, наверно, его скоро заберут…

— Э, вот оно что…

Узнав, как обстоит дело, Сяо Наньчжу кивнул, глядя на то, как добросердечные люди хлопочут вокруг старика. Очевидно, что ни он, ни Цинжэньцзе ничем не могли здесь помочь. Однако духу календаря было любопытно посмотреть, чем кончится дело, а потому Сяо Наньчжу только и оставалось, что дожидаться его, хоть сам он предпочёл бы уйти. Внезапно в толпу вбежала маленькая старушка; завидев осаждённого прохожими пожилого мужчину, она тут же вздохнула с облегчением:

— Глупый старик!!! Я ж велела тебе не выходить из дома!!! Ты меня в могилу сведёшь!!!

Старушка быстро просеменила к дедушке — она, должно быть, бежала всю дорогу, такое у неё было побелевшее от страха лицо.

Видя, что семья воссоединилась, все мигом успокоились, а старушка, убедившись, что с её мужем всё в порядке, принялась поспешно благодарить собравшиеся вокруг влюблённые парочки:

— Простите, что причинили вам беспокойство, у моего старика уже несколько лет деменция, обычно он не выходит из дома — не знаю, что на него сегодня нашло! Извините за доставленные хлопоты!

— Ничего, ничего, поскорее отведите дедушку домой… — заверили её собравшиеся.

При этих словах бабушка раскланялась, и толпа расступилась, давая дорогу пожилым супругам, ведь появление старушки, по сути, решило проблему.

Однако когда она потянула бессловесного мужа за руку, в которой тот держал розу, прежде стоявший с отсутствующим видом старик внезапно вложил ей в руку цветок и с дурашливым видом тихо сказал:

— Юэсянь [9], я вышел на улицу купить тебе цветы… Ведь ты же больше всего любишь цветы?.. Больше всего… Не сердись… на меня… Я ведь так тебя люблю…

— …Больше всего я люблю тебя.


Примечания переводчика:

[1] Гуйхуа 桂华 (guìhuá) — имя женщины означает «османтус душистый» (Osmanthus fragrans).
Согласно китайской мифологии, произрастающий на Луне османтус (или коричное дерево) вечно рубит У Ган, приговорённый к этому наказанию за свои прегрешения, но дерево всё время восстанавливается благодаря белому (нефритовому) зайцу, который вечно толчёт в ступке лекарство бессмертия. Этот процесс в народном сознании связан со сменой фаз луны: когда османтус разрастается, его тень закрывает луну, а когда У Ган рубит его, луна растёт. Китайская идиома «У Ган рубит дерево» аналогична русскому «сизифов труд».
Сласти и вино с ароматом османтуса благодаря этой ассоциации являются непременным атрибутом Праздника середины осени (15-й день 8-го лунного месяца, см. ссылку к главе 4).

[2] Братец — здесь в оригинале используется слово 老弟 (lǎodì) — лаоди — вежливое обращение к младшему по возрасту или учителя к ученику, также «дружище, приятель».

[3] Братец — Чжао-гэ — 哥 (gē) букв. «уважаемый старший брат», почтительное обращение к старшему лицу мужского пола своего поколения.

[4] Удача во многом зависит от него самого — в оригинале 事在人为 (shì zài rén wéi) — в пер. с кит. «успех зависит от старания», в образном значении — «всё зависит от человека».

[5] Всё сильнее похож на соседа — в оригинале 隔壁老王 (gé bì Lǎo Wáng) — в пер. с кит. «господин Ван по соседству» — так называют соседа, который предположительно спит с чьей-то женой.

[6] «Позолотить ручку» — в оригинале 开路 (kāilù) — в букв. пер. с кит. «освободить дорогу, тронуться в путь».

Несколько тысяч юаней — курс юаня к рублю в начале 2015 года составлял около 9 рублей за юань, так что это свыше двадцати тысяч рублей — вот такие у Сяо расценки :D

[7] Не проживёт – в оригинале 上西天 (shàng xītiān) – в букв. пер. с кит. «отправиться на Запад», обр. в знач. «умереть».

[8] Повесил нос – в оригинале чэнъюй 垂头丧气 (chuítóu sàngqì) – в пер. с кит. «повесить голову и пасть духом», обр. в знач. «унылый, понурый, удручённый, распускать нюни».

[9] Юэсянь 月仙 (Yuèxiān) — имя старушки пер. с кит. как «лунная небожительница».


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 9 — 14.02.2027. День всех влюблённых. Часть 1

Предыдущая глава

— А потому, если вам впредь встретится что-то похожее на этих тварей, вы должны его...

— …уничтожить.

читать дальшеОт этих простых слов, несущих в себе невыразимо мрачный смысл, Сяо Наньчжу застыл как громом поражённый.

Он словно воочию ощутил тяжёлый запах крови, а в ушах зазвучали отзвуки душераздирающих воплей, от которых по лицу пробежала судорога. Видя, что Сяо Наньчжу опустил взгляд на свои ладони и ничего не отвечает, Няньу истолковал это так, что новый работодатель не желает марать руки в крови. Бросив на него косой взгляд, дух календаря понизил голос и с серьёзным видом продолжил:

— Эти наваждения — не живые, но из-за того, что льнут к человеческому телу, они обретают плоть и кровь. Близится конец года, а это время, когда злые духи собираются в этом мире, и не исключено, что вам самому придётся иметь дело с ними. На теле этих людей, с которыми вы только что разговаривали, я увидел духов бедствий, ещё не обретших форму — я разобрался с ними сам, но в следующий раз эта обязанность ляжет на вас. Ваша бабушка любила делать записи о подобных вещах — вам следует поискать, не оставила ли она для вас каких-нибудь указаний или наставлений...

Сдвинув брови, Няньу с суровым видом поучал Сяо Наньчжу, позабыв даже о недочищенном арахисе в своей руке — охваченный глубоким беспокойством, он чуть не испустил тяжёлый вздох.

От понимания того, что Няньу так разоряется исключительно из расположения к нему, взгляд Сяо Наньчжу смягчился — его в самом деле обезоруживал этот упрямый и застенчивый дух календаря.

Однако у мужчины были свои принципы работы — пусть они не соответствовали требованию Няньу чётко делить всё на чёрное и белое, Сяо Наньчжу ни в коем случае не ступил бы на кривую дорожку. Но он всё-таки почёл за нужное пойти на поводу у исполненного строгости духа календаря, хоть его недовольство… больше всего напоминало Сяо Наньчжу, как покойная бабушка распекала его за прогулы и запрещала играть в гостиной.

— Хорошо-хорошо, сделаю всё, что в моих силах, — просто отозвался он, прибегнув к компромиссу, чтобы Няньу мог наконец вздохнуть с облегчением.

При этом Сяо Наньчжу машинально взглянул на висящие на стене старые часы, втайне желая, чтобы этот день наконец закончился.

Чтобы не упустить момент, когда нужно возвращаться в календарь, Няньу больше не брал в руки съестного. Однако же перед тем, как в спешке ретироваться, он вежливо попрощался с Сяо Наньчжу до следующей встречи в новом году. Тот в ответ задумчиво кивнул, провожая взглядом юношу, который, превратившись в луч золотистого света, вернулся на свою страницу в календаре.

После того, как сегодняшний посетитель удалился, Сяо Наньчжу некоторое время неподвижно сидел в гостиной, где снова воцарилась мёртвая тишина. Внезапно он улыбнулся, сам не ведая чему, и поднялся на ноги, чтобы взять телефон.

«Вот и ещё один день позади…» — пробормотал он себе под нос и, зажав в зубах сигарету, откинулся на спинку дивана, принимаясь просматривать сообщения, полученные от новых знакомцев: Цао Чуна, Чжао Тяньшэна и Ли Мао.

Содержимое смс-ок было тесно связано с успехом в деловой сфере. Не вникая в их суть, Сяо Наньчжу записал телефоны и отложил мобильник, чувствуя, что день прошёл не зря.

Потянувшись, он вновь поднялся с дивана и только тут вспомнил о рабочих заметках бабушки, о которых упомянул Няньу. Сунув ноги в тапочки, он осмотрел свою небольшую квартиру и вскоре обнаружил в туалете на полке над раковиной покрытую пылью заветную книжицу в кожаной жёлтой обложке.

Его бабушка любила разбрасывать вещи по всему дому — и за долгие годы это ничуть не изменилось. Прекрасно зная об этом, Сяо Наньчжу порадовался тому, что нашёл её довольно быстро. Приняв душ, он развалился на кровати, небрежно перелистывая страницы, немного отдающие затхлостью. Перво-наперво ему в глаза бросились сетования бабушки насчёт дедушки Лю, который, будучи весьма неординарным человеком [1], изучал в парке искусство фехтования мечом тайцзицзянь [2] — при том, что бабушка сама некогда привлекла его своими танцами с веером [3], она нипочём не желала отпускать мужа танцевать на площади — Сяо Наньчжу помнил, как, сплетничая об этом, посмеивались тётушки.

Едва удерживаясь от того, чтобы не рассмеяться в голос над вздорным характером своей бабули, Сяо Наньчжу продолжил листать книжицу.

Постепенно для него стало очевидным, что казавшиеся разрозненными записи на деле чётко упорядочены по датам.

Поскольку самым ранним из них было более полувека, многие места были непонятны Сяо Наньчжу.

Пролистав дневник до самого начала, он обнаружил, что первая запись была сделана ночью на Чуси, в канун Нового года [4]. Сяо Няньчжу сумел разобрать только: «На Чуси все веселятся, однако есть тот, кто в этот день несчастнее всех…»

Далее почерк сделался совсем неразборчивым. Сяо Наньчжу почувствовал, что этот отрывок его бабушка писала в момент, когда её чувства пребывали в полном смятении.

В памяти Сяо Наньчжу тут же всплыла загадочная уклончивость Няньсы, когда речь зашла о Чуси, и ему тотчас захотелось вызнать об этом духе календаря поподробнее.

Однако же до его появления оставалось ещё несколько дней, так что торопиться было некуда. Пока что Сяо Наньчжу решил сосредоточиться на духах дней, которые должны посетить его в скором времени. При этом он обратил внимание, что его бабушка посвятила целую страницу происхождению Дня всех влюблённых — причём как его традиционной версии Цисицзе [5], так и новомодному Цинжэньцзе [6].

Из её записей следовало, что празднование Дня всех влюблённых 14-го февраля, в День Святого Валентина, пришло в Китай около двадцати лет назад благодаря смешению культур, и поначалу это был до мозга костей западный праздник. Согласно легенде, в Древнем Риме по воле жестокого тирана множество влюблённых не могли соединиться, однако отважный солдат вместе со своей возлюбленной нарушил запрет, за что и поплатился жизнью — с тех пор этот день почитается в Западных странах, именуясь в честь него.

В Китае также есть сказание о влюблённых — Волопасе и Ткачихе [7], которых разлучила богиня Сиванму [8] — эта легенда связана с праздником Цисицзе: на него женщины всегда просили о том, чтобы руки были умелы, а сердце — чутко.

В этот день женщины готовят цяогоэр и цяобины [9] для праздничного угощения. Такие рассыпчатые, воздушные хрустящие сласти стоят недорого — это всего лишь лепёшечки, посыпанные кунжутом и обжаренные в масле, которые можно быстро приготовить в домашних условиях — хоть это не столь утончённо, как розы, шоколад и ювелирные украшения на День Святого Валентина, однако эти простенькие лакомства не хуже них создают праздничное настроение.

К сожалению, в последние годы люди начали забывать истинную суть этого праздника: за исключением стариков, немногие возятся с приготовлением традиционных закусок цяого, да и дух его не назвать прежним; и всё же некоторые предприниматели в попытках повысить продажи упорно именуют Цисицзе китайским Днём всех влюблённых — стоит ли говорить, что это вылилось в ожесточённую вражду между двумя духами календаря: традиционным Цисицзе и новомодным Днём всех влюблённых — Цинжэньцзе.

Бабушка Сяо Наньчжу не писала об истоках этого конфликта напрямую — чувствовалось, что она считала, что копаться в подобных скандалах нехорошо. Листая её записи, Сяо Наньчжу всё сильнее углублялся в них. Позже, укладываясь спать, он продолжал размышлять над тем, насколько эти праздники в описании его бабушки отличаются от их образов в представлении обычных людей.

Возможно, эти раздумья и навеяли необычайно жуткий сон. Начинался он, впрочем, вполне мирно: Сяо Наньчжу, стоя над плитой, и варил в кастрюле лапшу лунсюймянь [10] — бульон источал аппетитный густой пар, и мягкая нежная лапша выглядела весьма соблазнительно.

И вдруг не пойми откуда на него нахлынуло целое полчище истошно вопящих тварей, закрывая собой горизонт, и тело Сяо Наньчжу пронзила острая боль от их укусов. Чтобы спастись от них, ему только и оставалось, как вновь и вновь рвать их голыми руками.

Кровь заливала искажённое лицо тяжело дышащего Сяо Наньчжу, перед глазами стояла багровая пелена, туманя зрение. Выбившись из сил, он рухнул на колени, прямо в грязь.

От ощущения чужой крови и ошмётков плоти на коже к горлу подступала тошнота. От того, что он только что собственноручно погубил столько существ, почти неотличимых от живых людей, сердце сковал холод. На Сяо Наньчжу накатило чувство вины такой силы, что он невольно закрыл глаза, лишь бы не видеть учинённой им бойни.

Тут же холодная как лёд рука коснулась его подбородка, приподняв лицо, и прошлась по шершавым губам медленным дразнящим движением.

— Очень хорошо. — В голосе сквозил тот же пронизывающий холод, что и в прикосновении — в этой похвале не было ни малейшей тени эмоций.

Лица говорящего Сяо Наньчжу не видел, но внезапно его накрыло волной невыразимого страха. Это незнакомое ощущение побуждало его подняться на ноги, но он не мог противостоять воле человека, возвышающегося над ним. Как бы Сяо Наньчжу ни старался открыть глаза, чтобы наконец увидеть этого ублюдка [11], всё, что ему удалось разглядеть — опаляющие взгляд алые с золотом одежды, а тот, кто был рядом с незнакомцем, лишь…

Лаял?


***

Когда Сяо Наньчжу проснулся на следующий день, события сна полностью изгладились из его памяти — он помнил только, что готовил лунсюймянь.

Поэтому он решительно отбросил мысль о каше на завтрак и поспешил на кухню, чтобы приготовить себе мисочку лапши. Однако, видимо, сегодня был не его день, потому что, не успел он закончить с готовкой, как в квартиру в положенное время пожаловал очередной незваный гость.

В нос ударил дурманящий аромат роз, возвещающий явление духа Дня всех влюблённых. Бросив загадочный взгляд на Сяо Наньчжу, он по-свойски рассмеялся:

— Йоу, утречка! Ты ведь всё ещё одиночка, а? Готов к сегодняшнему дню, ха-ха-ха? Для таких, как ты, это не слишком весёлый день, так ведь? Ха-ха-ха! (*≧▽≦)ツ

Сяо Наньчжу так и застыл над своей кастрюлей (o#゜曲゜)o


Примечание Шитоу Ян (автора):

Сегодня специально выложила немного пораньше ТТ

Пожалуйста, комментируйте побольше и добавляйте в библиотеку~ А то в последнее время так грустно~~~


Примечания переводчика:

[1] Неординарный человек — в оригинале 仙风道骨 (xiānfēngdàogǔ) — в пер. с кит. «манеры бессмертного и тело (облик) даоса».

[2] Меч цайцзицзянь 太极剑 (tàijíjiàn) используется в тренировках цайцзицюань, как для отработки баланса верхней половины тела, так и для отработки боевых навыков.

[3] Танец с веером 扇子舞 (shànziwǔ) — шаньцзыу — одна из разновидностей традиционного китайского танца, у китайцев, народа хани и корейцев развились свои формы этого вида искусства. Как многие танцы под музыку, восходят к колдовским ритуалам в первобытном обществе. Веер издревле использовался в китайском танце как при императорском дворе, так и в народе.



[4] Канун Нового года 大年三十除夕(dànián sānshí chúxī) — Данянь Саньши Чуси — 30-й день 12-го лунного месяца по китайскому календарю.

[5] Цисицзе 七夕节 (qīxījié) (также называют «китайским Днём Святого Валентина») — вечер 7-го числа 7-го месяца по лунному календарю (отмечаемый посиделками и соревнованиями в рукоделии: по поверью, божества звёзд «Пастух» и «Ткачиха», разделённые Млечным Путём, встречаются в этот день как супруги).

[6] Цинжэньцзе 情人节 (qíngrénjié) — на самом деле, так именуется как «традиционный» День Всех Влюблённых, отмечаемый 7-го числа 7-го месяца по лунному календарю, так и навеянный влиянием Запада День Святого Валентина, отмечаемый 14-го февраля, но автор под этим названием имеет в виду именно последний, «новый» праздник.

История происхождения праздника на самом деле несколько иная: император Клавдий II действительно запретил легионерам жениться, полагая, что семья отвлекает от военной службы, однако священник Валентин из Тернии преступал запрет, заключая браки между легионерами и их возлюбленными. Также он имел обыкновение мирить ссорящихся, помогал составлять любовные послания и передавал цветы возлюбленным легионеров по их просьбе. Его изобличили и приговорили к казни. Трагедия усугублялась тем, что он был влюблён в дочь тюремщика. Перед казнью он написал ей письмо, подписанное «Твой Валентин», которое она прочла уже после его смерти.

[7] Волопас (или Пастух) 牛郎 (Niúláng) и Ткачиха 织女 (Zhīnǚ) — звёзды, находящиеся к западу и востоку от Небесной реки — Млечного Пути.

Существуют две версии предания о них:

1) По легенде Ткачиха, дочь небесного правителя Тянь-ди, спустившись с неба, полюбила Волопаса и вышла за него замуж. Узнав об этом, Нефритовый император и богиня Сиванму пришли в ярость, и богиня силой вернула Ткачиху на небеса. Волопас отправился за ней в Небесный дворец с помощью волшебных туфель, но Сиванму взмахнула золотой шпилькой — и их разделил разлившийся Млечный путь. Узнав об этом, сороки слетелись, образовав мост, с помощью которого воссоединились супруги. Увидев это, богиня Сиванму смягчилась, разрешив им встречаться раз в году на одну ночь — в 7 день 7 месяца на сорочьем мосту.

2) По легенде, Небесный владыка за усердие разрешил Ткачихе выйти замуж за Волопаса, жившего на западном берегу реки. Выйдя замуж, та перестала ткать, и в наказание Владыка возвратил её на восточный берег, разрешив встречаться с мужем лишь раз в год ― 7-го числа 7-го месяца. В этот день стая сорок образует мост, помогая влюблённым воссоединиться на одну ночь.

[8] Сиванму 西王母 (xīwángmǔ), или 王母娘娘 (Wángmǔ Niángniáng) — Царица-мать Западного рая, хранительница персиков бессмертия сяньтао 仙桃 (xiāntáo), одна из наиболее почитаемых богинь в даосском пантеоне.

[9] Цяогоэр 巧果儿 (qiǎo guǒr) и цяобины 巧饼 (qiǎo bǐng) — разновидности так называемых «молений о мастерстве» — 巧 (qiǎo) — маленькие сласти из слоёного теста из муки и сахара.

Цяогоэр — печёные или обжаренные в масле маленькие изделия из теста. В народной песенке поётся: «На седьмой день седьмого месяца жарят цветы и едят их». Цяого также называется «плоды моления о мастерстве», «сундучок лепёшек», «искусные пампушки». Слово цяо 巧 (qiǎo) — «мастерство» является омофоном слова цяо 桥 (qiáo) — «мост», поэтому считается, что на День влюблённых нужно печь цяого, ведь они не только помогают Волопасу и Ткачихе соединиться на Сорочьем мосту, но к тому же помогает людям осуществить их заветные желания через «цяо» — мост.

Во времена династии Сун было множество разновидностей цяого. Основные ингредиенты — это масло, мука, сахар и мёд. Из заквашенного теста деревянными формочками (они также зовутся «сундучками» 榼子 (kēzi)) вырезают груши, цветы лотоса, граната, дыни, яблоки, цыплят, поросят, львят, золотых рыбок, лягушек, крабиков, раков и прочие фигурки. После этого получившиеся маленькие лепёшечки обжаривают или запекают в печи и едят. Некоторые также раскрашивают цяого красной краской, или во все цвета радуги. Затем их прошивают длинной нитью, к кончикам которой привязывают маленькие красные яблочки или узорчатую ткань и вешают по углам – это и украшение, и угощение. Также такие связки вешают на шею детям к немалому их удовольствию или привязывают к палкам, украшенным лентами — и дети меряются, у кого красивее.

Информация с сайта: https://www.sohu.com/a/247329308_100162099





[10] Лунсюймянь 龙须面 (lóngxūmiàn) — в букв. пер. с кит. «лапша борода и усы дракона», лапша, происходящая из провинции Шандун, её традиционно едят на праздник Лунтайтоу — «Дракон поднимает голову» (второй день второго лунного месяца».

[11] Ублюдок — 王八蛋 (wángbadàn) — в букв. пер. с кит. «черепашье яйцо». Образное значение этого выражения исходит из китайского поверья, что черепахи — ужасно распущенные животные и буквально не знают, от кого снесли яйцо.


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 8 – 13.02.2027 Няньу. Часть 3

Предыдущая глава

По правде говоря, после спешного ухода Ли Мао выпивка уже никому не лезла в горло — прихватив с собой трёх подрядчиков, он умчался, извергая в трубку проклятья:

— Пусть пока ничего не предпринимают! Чтобы никаких воплей и никаких самоубийств!!! Прежде всего выдай им двойной паёк, что ли!!! Да, к Новому году я немедленно им всё выплачу!!! Твою мать, вы все меня в гроб вгоните!!!

скрытый текстКаким бы запаренным [1] ни был Ли Мао, перед тем, как исчезнуть окончательно, он не преминул записать номер телефона Сяо Наньчжу. По правде говоря, именно на такой эффект тот и рассчитывал, а потому тут же дал ему свой номер. Возможно, это странное происшествие свалилось на Ли Мао как снег на голову, а может, его подгоняла нечистая совесть — как бы то ни было, после этого он тут же умчался.

После его ухода двое оставшихся приятелей Сыту Чжана вновь принялись за Сяо Наньчжу, пытаясь выяснить, правда ли он мог предвидеть произошедшее. Вскоре, утратив всякий стыд, они начали требовать, чтобы он снова продемонстрировал им свои способности:

— Если хочешь, чтобы мы действительно тебе поверили, ты должен повторить это ещё раз! — надрывал глотку Чжао Тяньшэн. — Моё имя ты знаешь, а родился я в августе 66-го! Но не гадай на сегодня, прочти-ка мой гороскоп за вчерашний день, глянь, что там у меня, малыш Сяо [2]!!!

Несмотря на написанное на лице мужчины искреннее воодушевление, он по-прежнему не слишком-то верил словам Сяо Наньчжу, просто хотел попробовать ещё разок. Однако его новый знакомый нимало не смутился — он слегка приподнял брови, помедлил, потирая указательный палец большим, а затем легонько постучал по столу:

— Вчера братец Чжао улучшил своё материальное положение, а также ему сопутствовал успех у противоположного пола [3]. Он выиграл в лотерею четырёхзначную сумму, однако, боюсь, все эти деньги тотчас перешли некоей яркой красотке [4].

При этих словах водка, которую опрометчиво хлебнул Чжао Тяньшэн, так и брызнула на стол. Вчера он и впрямь выиграл в спортивную лотерею почти четыре тысячи юаней — можно сказать, разжился небольшим состоянием — однако ещё до конца вечера он отдал пять тысяч юаней «сестричке из парикмахерской [5]», которая сказала, что ей срочно нужны деньги на лечение больной эпилепсией матери. Разоблачённый перед всеми почтенный семьянин Чжао Тяньшэн неловко засмеялся. Закурив, он обратился к Сыту Чжану и Цао Чуну:

— Признаю, это… весьма точно.

Цао Чун явно заинтересовался, а вот Сыту Чжана, напротив, в глубине души обуревали сомнения, отчего он озадаченно хмурил брови. Мужчина отлично помнил разговор в день возвращения друга — тот весьма недвусмысленно дал понять, что не собирается продолжать дело бабушки. И вот какую-то пару дней спустя он держится так, будто превосходно в этом разбирается! Сыту Чжану, который знал Сяо Наньчжу почти двадцать лет кряду, оставалось лишь теряться в догадках.

— Да, но всё же серьёзным делом это не назовёшь, — бросил Сяо Наньчжу. — Так, развлечь знакомых на вечеринке — а потому не бери в голову…

После этого, как бы Цао Чун и Чжао Тяньшэн ни донимали его расспросами, он не сказал им почти ничего — лишь вскользь бросил пару фраз, которые за последние дни успел почерпнуть у Няньсы и Няньу, немного приукрасив их [6], чтобы вернее обвести этих двоих вокруг пальца — для его планов на настоящий момент этого было вполне достаточно. После того, как двое солидных мужчин, закончив есть, расплатились по счёту, весь вечер набивавший брюхо за их счёт Сяо Наньчжу в знак признательности дал им свой номер.

— Если я понадоблюсь вам в будущем, свяжитесь со мной в любое время — без проблем помогу выбрать дату для важных событий, привлечь удачу и отвадить несчастье. Как в природе случаются внезапные бури, так и в жизни человека бывают неожиданные беды и радости [7] — в любых делах осторожность не повредит...

Само по себе предостережение звучало не слишком приятно, но Цао Чун и Чжао Тяньшэн поспешили согласиться — похоже, промывка мозгов от ловкача Сяо возымела успех, так что они уже почитали его своим лучшим приятелем. Сыту Чжану как единственному, кто почти не пил, пришлось развозить всех по домам на своей маленькой Сяли [8], ненадолго покинув Сяо Наньчжу. Поскольку Сыту Чжан привык кудахтать над другом, словно старая нянька, он не мог не беспокоиться о нём, и вернулся с твёрдым намерением расспросить, достаточно ли у Сяо Наньчжу денег, чтобы платить за квартиру — однако его друга, которого он оставил тут с двумя контейнерами с едой в руках, уже и след простыл.

— Ну вот, мог бы и попрощаться… — возмутился Сыту Чжан и уже собрался было звонить Сяо Наньчжу, чтобы сказать ему пару ласковых, но, достав телефон, увидел только что пришедшую смс-ку.

«Эй, я уже вернулся домой, и ты не задерживайся. И сегодня тебе больше не стоит садиться за руль — будь послушным мальчиком, иди домой пешком».

«А ведь я сегодня неплохо всё устроил? — ответил ему Сыту Чжан. — Дал тебе с собой твоего краба и омара. Надо бы нам как-нибудь ещё выпить после работы!»



***

Удерживая в руках пару контейнеров с едой, Сяо Наньчжу кое-как умудрился отпереть дверь квартиры. Проведя весь вечер в душном зале ресторана, он наконец-то мог вздохнуть спокойно. Хоть Сяо Наньчжу по праву гордился тем, как поработал над своим образом гадателя, он отдавал себе отчёт в том, что без помощи Няньу, который днём в ударном темпе просветил его, он бы попросту опозорился при всём честном народе. Этим вечером его делу было положено хорошее начало — он обзавёлся тремя новыми знакомыми, а это явно лишним не будет. Рядом с мужчиной тотчас материализовался Няньу, который совместно с Сяо Наньчжу весь день дурачил людей [9]. Юноша выглядел хмурым и замкнутым, но каменное выражение его лица мигом оживилось, стоило ему услышать об ужине, и он, стрельнув глазами в мастера календаря, тут же отвёл взгляд.

— Сегодня все заслуги — мои, так что краб и омар… это всё мне?.. — напряжённым голосом спросил он.

При виде написанного на его лице ненасытного голода Сяо Наньчжу не смог удержаться от смеха. Однако сегодня Няньу и вправду потрудился на славу, так что он никак не мог его обидеть. В конце концов, Сяо Наньчжу был всего лишь новичком в этом деле, не имеющим ни знаний, ни опыта работы, но на его счастье духи этих дней оказались славными ребятами, которые помогли ему освоиться и даже добиться некоторого успеха. Думая об этом, Сяо Наньчжу распахнул дверь и не спеша зашёл в квартиру. Снимая куртку, он обратился к Няньу:

— Ну разумеется — чьи же ещё? Сегодня ты их честно заработал! Само собой, я хочу тебя отблагодарить, только скажи…

Едва заслышав это, Няньу мигом расцвёл, бросившись за Сяо Наньчжу в сторону кухни. Он всю ночь изнывал от голода, но не решался нарушить наказ Сяо Наньчжу: смирно сидеть в его бумажнике в образе плоской картинки и не высовываться. Хоть сейчас Няньу вернул себе привычную внешность духа календаря, это, к сожалению, никак не повлияло на то, что он по-прежнему был зверски голоден. Весь вечер напролёт он помогал мастеру календаря составлять гороскопы этим людям и лишь сейчас наконец-то освободился.

— Гм… сегодня… вы видели, что за штуки висят на этих людях? — не преминул спросить Няньу, щёлкая арахис, которым он самозабвенно набивал желудок, сидя на диване. Пусть он был довольно слабым духом календаря, он мог оценить, что Сяо Наньчжу сегодня неплохо проявил себя — в конце концов, обычному человеку не так уж просто быстро приспособиться к столь необычным обстоятельствам. Также он мог видеть, что, хоть новый мастер календаря не кажется слишком правильным, он производит впечатление честного и порядочного человека. Желая хоть как-то выразить своё расположение, Няньу кашлянул, чтобы привлечь его внимание. Услышав это, Сяо Наньчжу, который разогревал ужин для юноши, высунулся с кухни:

— Не знаю, говорил ли вам об этом Няньсы… — продолжил дух календаря. — Между землёй и небом повсюду кружат духи удачи и бедствий, и, если человек ведёт себя дурно, то некоторые нечистые духи могут тут же прицепиться к нему. Для того и существуют духи календаря — чтобы защищать от них тот день, за который они отвечают. Духи бедствий творят бесчинства — поначалу они вызывают лишь греховные помыслы, а потом втягивают человека в дурные дела и мало-помалу оказывают влияние на его характер. Мы, духи календаря, прежде всего должны отгонять злых духов. А потому, если вам впредь встретится что-то похожее на этих тварей, вы должны его...

— …уничтожить.


Примечание Шитоу Ян (автора):

Успела вовремя! Благодарю всех ослепительных патронов, чмок!


Примечания переводчика:

[1] Запаренный — в оригинале 焦头烂额 (jiāo tóu làn é) — в букв. пер. с кит. «обожжённая голова и разбитый лоб», образно в значении «попасть в переделку, быть чрезмерно занятым или загруженным, набить себе синяков и шишек».

[2] Малыш Сяо — эти два слова являются омофонами: Сяо Сяо. 小 (xiǎo) в пер. с кит. значит «маленький, мелкий, младший», а фамилия Сяо Наньчжу 萧 (xiāo) означает «полынь».

[3] Успех у противоположного пола — в оригинале 犯桃花 (fàn táohuā) — в букв. пер. с кит. «задеть цветы персика», в гороскопах это означает «путаница в любовных делах» или «благоприятные условия для отношений с противоположным полом».

[4] Яркая красотка 红粉佳人 (hóngfěnjiārén) — в букв. пер. с кит. «напомаженная и накрашенная красавица».

[5] Сестричка из парикмахерской 发廊妹 (fàlángmèi) — так в переносном смысле именуют проституток.

[6] Приукрасив — в оригинале чэнъюй 添油加醋 (tiānyóu jiācù) — в пер. с кит. «добавлять масло и уксус», обр. в знач. «приукрашивать факты, прибавлять для красного словца, искажать действительность, преувеличивать».

[7] Как в природе случаются внезапные бури, так и в жизни человека бывают неожиданные беды и радости 天有不测风云,人有旦夕祸福 (tiān yǒu bù cè fēngyún, rén yǒu dànxī huòfú) — китайская пословица, означающая, что судьба человека непредсказуема, как погода.

[8] Сяли 夏利 (xiàlì) — китайская марка машин. (https://en.wikipedia.org/wiki/Tianjin_FAW)

[9] Дурачил людей — в оригинале чэнъюй 装神弄鬼 (zhuāng shén nòng guǐ) — в пер. с кит. «притворяться духом; прикидываться демоном», обр. в знач. «дурачить, обманывать, морочить, мистифицировать; заклинать духов».


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 7 — 13.02. 2027. Няньу. Часть 2

Предыдущая глава

Стоя в дверях ресторана с сигаретой в зубах, Сыту Чжан то и дело выглядывал наружу.

Все кафе и рестораны стремятся выжать как можно больше из новогодних праздников, а потому внутри царили духота и жара, от которых раскраснелось лицо Сыту Чжана.

В воздухе разносился дразнящий аромат тушёной баранины. Шумная толпа его приятелей уже приступила к выпивке в забронированном на верхнем этаже отдельном зале.

Сыту Чжан и вправду располагал весьма широким кругом знакомых из самых разных слоёв общества [1]: там были и страховщики, и дальнобойщики. Эти люди понятия не имели о том, что такое учтивость и вежливость – только и знали, что кутить напропалую. Сяо Наньчжу, который накануне пообещал прийти, всё ещё не показывался.

— Этот сукин сын опять меня наебал… — скрежеща зубами от гнева, процедил Сыту Чжан. Прождав более десяти минут, мужчина снял тёмные очки, которые носил круглый год, открывая пылающий яростью взгляд.

читать дальшеНа самом деле, он поначалу не принял слова Сяо Наньчжу всерьёз, но, поскольку этот парень в кои-то веки вызвался прийти сам, Сыту Чжан решил поверить ему ещё один раз.

Однако в результате он лишний раз убедился, что верить этому человеку — себя не любить: Сяо Наньчжу не только надул его, но и проделал это дважды.

При этой мысли лицо Сыту Чжана немного помрачнело, и он в сердцах сжал окурок, уже собираясь вернуться на второй этаж, когда за спиной раздался знакомый голос:

— Надо же, неужто выбежал встречать меня к дверям? Совсем стыд потерял?

Сыту Чжан мигом признал беззаботный голос этого ублюдка, и выражение его лица моментально переменилось. Повернувшись, он увидел улыбающегося Сяо Наньчжу.

Хоть они с Сяо Наньчжу были одного поля ягоды [2], его друга отличало стройное и худощавое телосложение [3], которого не могла скрыть даже многослойная одежда, и некое природное изящество. Просто стоя на улице, он невольно притягивал взгляды.

Мужику с такой внешностью отказать невозможно – тем более странным представлялось Сыту Чжану то, что его друг до сих пор ни с кем не встречается…

Он поневоле продолжал думать об этом, пока они шли наверх.

Не догадываясь о мыслях друга, Сяо Наньчжу послушно следовал за принявшим грозный вид Сыту Чжаном – миновав зал ресторана, они заглянули на второй этаж.

Их глазам предстала развесёлая пьянка и орущие во всё горло собутыльники; при виде этого Сяо Наньчжу вопросительно приподнял брови. Когда Сыту Чжан заметил это, в его душе зародились некоторые сомнения, но он ободряюще похлопал друга по плечу.

Скользнув по нему взглядом, Сяо Наньчжу ничего не сказал, лишь засунул руки в карманы и улыбнулся. Стоило им подняться на второй этаж, как мужчины, которые шумно общались за выпивкой, тут же переключили внимание на них:

— Эй, Сыту Чжан, а ну-ка представь меня! Это и есть тот самый твой друг детства, стеснительный, будто молодая жёнушка? Так вон он какой! А ну-ка представь его всей честной компании, ха-ха! Ну что, не захотел прийти вчера к нам на пирушку, опозорил он тебя, Сыту!

Толстяк в очках в золотой оправе лет тридцати пяти рассмеялся во всё горло, ещё не кончив говорить. Сидящие рядом захохотали вслед за ним, словно только и помышляли смутить гостя. Однако Сяо Наньчжу всем своим видом дал понять, что его нимало не задели эти поддразнивания — он как ни в чём не бывало направился к столу, подхватил бутылку гаоляновой водки [4] и, ловко откупорив её большим пальцем, налил всем присутствующим, привычно [5] прикуривая сигарету.

— Вчера меня отвлекли кое-какие дела, прошу прощения, что заставил вас ждать попусту… Братцы, сегодня я здесь, чтобы загладить вину перед всеми вами, в противном случае это было бы невежливо с моей стороны – вот я и пришёл.

Насмешливо приподнятые брови и изогнутые в лёгкой улыбке губы говорили о том, что Сяо Наньчжу не так уж суров и неприступен, каким кажется на первый взгляд.

Было в его улыбке что-то лихое и необузданное [6], чему дымящаяся во рту сигарета Чжунхуа [7] придавала оттенок сарказма, и поэтому атмосфера моментально разрядилась. Недовольство, вызванное тем, что всей компании пришлось дожидаться Сяо Наньчжу, вмиг рассеялось благодаря тому, что при встрече он повёл себя как надо. Видя это, Сыту Чжан тоже рассмеялся, подталкивая друга, чтобы тот сел.

— Сяо Наньчжу, я уже сказал остальным, что ты только что вернулся домой и хочешь найти работу, — указывая на него, начал Сыту Чжан. — В дальнейшем братцы позаботятся об этом. В начале года будут кой-какие строительные работы, так что, будь уверен, бро, без дела тебя не оставим. А как всё уладим, ты должен непременно выпить с нами…

Все сидящие за столом согласно закивали, однако Сяо Наньчжу отлично понимал, что обещать — отнюдь не значит жениться, а потому сидел с невозмутимым видом, поддерживая разговор на разные темы. К тому времени, как были открыты несколько бутылок и поданы главные блюда, он уже знал, чем занимаются все эти друганы Сыту Чжана.

Громогласного толстяка звали Цао Чун, он работал менеджером по продажам в местной страховой компании, и язык у этого сыплющего шутками северянина был подвешен как надо.

Рядом с ним сидел стриженный под ёжик дальнобойщик Чжао Тяньшэн. За ним разместился Ли Мао — предприниматель, компания которого занималась строительством и отделкой; он, в свою очередь, привёл с собой трёх подрядчиков.

Все эти люди были не дураки поболтать и привыкли вариться в своей среде [8], так что беседы за столом не стихали, но в какой-то момент эти «старожилы» заинтересовались армейской жизнью Сяо Наньчжу. Вознамерившись вытянуть из него побольше, они не давали ему покоя, требуя солдатских баек.

— Я? Да на кухне работал, — отмахнулся Сяо Наньчжу. — Какие уж там байки — это вам не кино.

Стоит ли говорить, что его слова изрядно разочаровали всех присутствующих.

Наблюдавший за этим со стороны Сыту Чжан посмеивался про себя, однако не спешил разоблачать явную чушь, которую нёс Сяо Наньчжу.

Тут Цао Чун спросил, какое же такое дело помешало Сяо Наньчжу прийти вчера. Сыту Чжан кашлянул, желая помочь другу уйти от вопроса, но прежде чем он успел открыть рот, тот справился сам:

— А, тут такое дело, дома случился пожар, газ загорелся… По правде сказать, я и сам хорош [9] — вчера мне по гороскопу не полагалось разжигать огонь, а я плиту зажёг, и результат не заставил себя ждать…

Стоило ему произнести это, как все присутствующие уставились на него: как-никак гороскопы — весьма специфическая материя [10], а Сяо Наньчжу говорил об этом с такой непринуждённостью, словно был знатоком подобных вещей. Люди такого рода занятий, как его соседи по столу, будучи немного суеверными, обычно верят в гороскоп, удачу, невезение и тому подобные вещи, а потому Ли Мао, строитель, не выдержал первым:

— Ого, дружище Сяо, а ты, как я посмотрю, шаришь в гороскопах! Может, и мой посмотришь?

— Смотри-ка, Сыту, а дружище Сяо ещё и в гороскопах разбирается, а ведь, глядя на его года, и не скажешь… И наши тоже посмотри!

Все принялись поддакивать, требуя, чтобы Сяо Наньчжу продемонстрировал свои умения на деле, при этом на их лицах застыло насмешливое недоверие — они явно собирались повеселиться за его счёт. Взяв в руку стакан, Сяо Наньчжу бросил на Сыту Чжана многозначительный взгляд, в котором будто плясали черти.

Тот не знал, что и думать — он никак не мог взять в толк, когда это Сяо Наньчжу овладел новым ремеслом, однако поспешил громогласно поддержать друга, хвастливо заявив:

— Хэй, не стоит смотреть на людей свысока! Мы с ним выросли вместе, так что могу засвидетельствовать, что его семья издавна этим занимается! Когда ставили несущую балку, затевали помолвку, рождался ребёнок – а также когда кто-то отправлялся в путь или начинал строительство, составление гороскопа всегда брал на себя глава их семьи. Давай, Сяо Наньчжу, покажи-ка им!

Слова Сыту Чжана не больно-то убедили присутствующих. Окинув любопытствующих невозмутимым взглядом, Сяо Наньчжу как ни в чём не бывало попросил у официанта ручку и листок бумаги. После этого мужчина отодвинул стоявшие перед ним стакан и тарелку, взял в руки шариковую ручку, и её кончик сам собой опустился на тонкий блокнотный листок.

— Хотите увидеть небольшой фокус? Я покажу его для почтенной публики. Братец Ли желает попробовать? О чём ему хотелось бы узнать?

Слова Сяо Наньчжу преисполнили Ли Мао пущим нетерпением. Прочие не особенно боялись таких вещей, а потому принялись увлечённо подначивать приятеля попробовать. Поддавшись на их уговоры, Ли Мао залпом допил свой стакан, подошёл к Сяо Наньчжу и сел рядом с ним. Закатав рукава, он раскрыл ладонь и взялся за ручку, которую держал Сяо Наньчжу.

— Как насчёт гороскопа на сегодня? — с некоторым сомнением предложил он. — Как в это играют – мне держаться за ручку вместе с тобой?

— А? Это можно, — согласился новоявленный гадатель. — От тебя требуется только сказать дату твоего рождения [11] вслух, и тогда Он услышит… и скажет тебе всё, что узнает.

Говоря это, Сяо Наньчжу намеренно замедлял голос. Остальные, заинтригованные его словами, вытянули шеи, обратившись во внимание, и в зале воцарилась таинственная тишина. Сяо Наньчжу и Ли Мао, вместе держась за самую обычную шариковую ручку, опустили её кончик на бумагу.

— Я… Я родился 4 июня 1970 года, — сдвинув брови, произнёс Ли Мао.

Как только отзвучали его слова, кончик ручки пришёл в движение — однако управляющая ею сила не исходила ни от одного из этих двоих: ручкой словно бы водил кто-то третий. При виде этого Ли Мао уставился на Сяо Наньчжу широко распахнутыми глазами, а тот молчал, продолжая улыбаться. Остальные также пришли в замешательство [12], всё ещё подозревая, что их дурачат – однако тут ручка задвигалась с невероятной быстротой. Когда она наконец остановилась, все воззрились на ряд крупных округлых иероглифов.

— Сегодня предстоит разорение, этот человек потеряет состояние.

Когда Цао Чун прочёл эту фразу вслух, все собравшиеся обменялись растерянными взглядами, после чего уставились на Ли Мао. У того мигом вспотели ладони – поднявшись с места, он швырнул ручку Сяо Наньчжу.

— Дружище Сяо, что… что всё это значит?!! — потрясённо выдохнул он.

— Смысл этой фразы, братец Ли, ты должен понимать сам, — невозмутимо отозвался Сяо Наньчжу. — Это же твой гороскоп — откуда мне знать?

Прищурившись, он сделал интригующую паузу [13]. Сыту Чжан, которого он поставил в неудобное положение, не сдержавшись, пихнул его. Переменившись в лице, Ли Мао собрался было задать новый вопрос, но тут у него в кармане затрезвонил телефон. Стоило мужчине снять трубку, как по залу разнеслись панические вопли его бухгалтера:

— Директор Ли, беда-а-а!!! Те сорок сезонных работников, которым мы задержали зарплату, явились к дверям компании и устроили беспорядки!!! Орут в четыре рупора, учинили настоящее светопреставление! Один так и вовсе готов выпить «Саньлу» и покончить с собой [14] не сходя с места! Скорее, сделайте что-нибудь!

Ли Мао замер с телефоном в руке.


Примечание Шитоу Ян (автора):

Так как у меня были личные проблемы, обновлений несколько дней не было (。﹏。*) Я провинилась, простите…

Однако с этого дня и до самого конца я обещаю, что перерывов больше не будет, прошу за мной присмотреть, большое вам спасибо!


Примечания переводчика:

[1] Самые разные слои общества 三教九流 (sānjiàojiǔliú) — в букв. пер. с кит. «три учения и девять течений (школ)», а также «философские школы и течения»; также переводится как «все слои общества, все круги, разношёрстная компания, всякой твари по паре».

[2] Одного поля ягоды — в оригинале 老倭瓜 (lǎowōgua) — в пер. с кит. «мускатная дыня». 老倭 (lǎowō) переводится как старый уродец-коротышка.

[3] Стройное и худощавое телосложение — в оригинале 挺直的和白杨树 (tǐngzhí de hé báiyángshù) — в пер. с кит. «прямой и тонкий, как белый тополь (白杨树 (báiyángshù))».

[4] Гаоляновая водка 白酒 (báijiǔ) байцзю или ханшин — традиционный китайский алкогольный напиток, наиболее близкий русской водке. Представляет собой прозрачную жидкость со специфическим запахом от 40% до 60% крепости. По-видимому, наиболее крепкой разновидностью байцзю является «Лаобайгар» (кит. трад. 老白干儿 (lǎobáigānr), выпускаемый в Северо-Восточном Китае (около 70% спирта). Производится на всей территории КНР, в Гонконге и на Тайване. Байцзю пользуется наибольшим спросом среди китайцев. Наиболее распространённым сортом байцзю является «Эрготоу» 二锅头 (Èrguōtóu) и «Маотай» 茅臺酒 (máotáijiǔ). В Китае байцзю известно также под названием шаоцзю 烧酒 (shāojiǔ) — букв. «горячее вино», что намекает одновременно и на процесс выгонки, и на былой обычай употреблять байцзю подогретым. (https://ru.wikipedia.org/wiki/Байцзю)

[5] Привычно – в оригинале чэнъюй 熟门熟路 (shúmén shúlù) – в пер. с кит. «знакомые ворота и знакомая дорога», обр. в знач. «хорошо известный, полностью изученный».

[6] Лихое и необузданное — в оригинале 桀骜 (jié’ào) — в букв. пер. с кит. «необъезженный конь», в образном значении — «дикий, своевольный».

[7] Чжунхуа, они же Chunghwa 中华 (zhōnghuá) — известная марка китайских сигарет. Крепкие, в красной упаковке, с изображением Запретного города и площади Тяньаньмэнь. Подробнее: о самой марке: https://en.wikipedia.org/wiki/Chunghwa_(cigarette) и о сигаретах в Китае в целом: http://jj-tours.ru/articles/china-cigarette-smoking.html

[8] Вариться в своей среде – в оригинале чэнъюй 摸爬滚打 (mōpá gǔndǎ) – в букв. пер. с кит. «ползать и вертеться», обр. в знач. «где ползком, где кувырком», «вращаться, вариться (в какой-либо среде)».

[9] Я и сам хорош — в оригинале 没记性 (méi jì xìng) — в пер. с кит. «не учиться на своих ошибках».

[10] Специфическая материя — в оригинале 神神刀刀 (shénshen dāodao). 神神 (shénshen) переводится как «относящийся к миру святых», 刀刀 (dāodao) — букв. «два ножа», «острый, резкий».

[11] Дата рождения 生辰八字 (生辰八字) (shēngchén bāzì) — в пер. с кит. «гороскоп из восьми знаков», основные данные о рождении человека: год, месяц, день и час.

[12] Пришли в замешательство 头雾水 (tóu wù shuǐ) — в букв. пер. с кит. «туман в голове».

[13] Сделал интригующую паузу – в оригинале 卖著关子 (màizhe guānzi) – в букв. пер. с кит. «продавая ассигнации», обр. также в знач. «заинтриговать, разжечь любопытство, держать в напряжении».

[14] Выпить «Саньлу» и покончить с собой — отсылка к молочному скандалу 2008 года, когда от сухого молока и детских смесей бренда Саньлу 三鹿 (sān lù) «Три оленя» пострадали 300 тысяч человек, в том числе и детей. (https://en.wikipedia.org/wiki/2008_Chinese_milk_scandal)


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 6 — 13.02.2027. Няньу. Часть 1

Предыдущая глава

Ранним утром следующего дня к Сяо Наньчжу заявился продинамленный [1] им накануне Сыту Чжан с единственной целью — устроить другу добрую головомойку за вчерашнее.

Только что пробудившийся Сяо Наньчжу с тяжёлой со сна головой двинулся открывать дверь, однако не успел он и рта раскрыть, как на него напустился пылающий праведным гневом [2] Сыту.

Опустившись на корточки и обхватив голову руками, Сяо Наньчжу молча застыл, словно росток молодого бамбука [3], и предоставил Сыту Чжану разоряться в своё удовольствие, пропуская его брань мимо ушей. Видя, что друг не орёт в ответ, Сыту Чжан и сам постепенно успокоился. Убедившись, что тот закончил, Сяо Наньчжу зевнул — ведь он нормально не спал битых две ночи! — и, растягивая слова, ответил:

— Эй, я ж тебе говорю, что уже нашёл работу, так что прекрати за меня беспокоиться, это никуда не годится… Ну да, вчера я был неправ, давай я перед тобой извинюсь и покончим на этом! Сегодня ещё будет вечеринка? Я обязательно приду, замётано!

скрытый текстПосле этого Сяо Наньчжу вольготно раскинулся на диване, будто донельзя утомлённый дикий кот, и про себя радовался тому, что вопрос с работой уже разрешился, иначе этот доброхот Сыту Чжан запилил бы его до смерти [4].

Услышав, что друг уже нашёл работу, Сыту Чжан сперва воззрился на него в немом изумлении, а потом почти бегом бросился к нему. Хлопнувшись на диван рядом с Сяо Наньчжу, он схватил его за плечи и принялся трясти, будто тряпичную куклу:

— Эй, ты серьёзно? Что за работа?! Вот прям сейчас и нашёл? Когда Новый год на носу? Не может быть, чтобы нашлась другая нянька, которая бы так о тебе позаботилась в праздники! Работа хоть приличная? А наш А-Нань в самом деле вырос, даже сам нашёл себе работу!

Этот психованный Сыту Чжан нагнал на Сяо Наньчжу такую тоску, что он едва не закатил глаза, однако, как бы друг ни упрашивал [5], он пока не хотел открывать ему, что это за работа.

Да и вообще, в ближайшее время Сяо Наньчжу не собирался посвящать в это никого из близких: вся эта чушь с мастером календаря звучала как угодно, но только не как приличная работа. Что до Сыту Чжана, то ему Сяо Наньчжу пообещал, что расскажет обо всём после Нового года — ведь он пока так и не решил, стоит ли браться за это дело.

При виде подобного отношения Сыту Чжану стало неловко продолжать расспросы — теперь хотя бы Сяо Наньчжу не выглядел совершенно павшим духом стариком, как накануне.

Разумеется, в глубине души он был рад за друга — в особенности после того, как Сяо Наньчжу вопреки ожиданиям по собственной инициативе решил присоединиться к вечеринке постоянных клиентов его массажного салона — хотя в последнее Сыту Чжану верилось с трудом.

— Ты… ты правда хочешь прийти? — переспрашивал он. — Ведь теперь, когда ты нашёл работу, тебе не обязательно это делать… Тебе пить-то можно? В конце концов, это просто вечеринка с парой приятелей, не более того… и ещё братец Цао будет...

— Считай, что я приду пожрать на халяву. В любом случае, я живу один, так что мне и поесть негде… — сказал он с совершенно несерьёзным видом, но в голове у него уже созрел план.

Вчера, лёжа без сна, он предавался бесплодным раздумьям о том, как бы превратить ИП «Мастер календаря» в прибыльный бизнес [6]. Крутя эту мысль так и эдак, он пришёл к малоутешительному выводу, что в современном обществе с подобным занятием непросто будет встать на ноги.

В конце концов, если для вытягивания денег из стариков и старушек эта чертовщина ещё годилась, едва ли стоило рассчитывать на то, что нормальные люди на это поведутся.

Как бы то ни было, уже согласившись, поздно было давать задний ход. Поразмыслив ещё немного, Сяо Наньчжу таки произвёл стоящую идею, а затем отшлифовал её.

Сыту Чжан всякий раз не жалел слов, расписывая ему особенности работы в сфере страхового бизнеса, где подвизались его приятели.

Накануне Сыту Чжан ему все уши прожужжал о своём знакомом, который работает в страховой компании.

По его словам, у большой страховой компании должен быть внушительный список клиентов. Одним словом, люди, покупающие страховки, боятся несчастных случаев — а это значит, что те, кто подвержены подобным неприятностям, непременно придут к страховщику.

Мастер календаря способен предсказывать будущее, а также привлекать удачу. Если он поначалу будет работать с клиентами страховой компании, то со временем, как знать, возможно, наберёт клиентскую базу и для своего архаичного бизнеса. Тогда он сможет предсказывать водителю, покупающему полис, в какие дни ему нельзя отправляться в дорогу; страхующегося от несчастных случаев будет предостерегать от близящихся бедствий — хоть его клиенты и не получат страховое возмещение, зато сохранят себе жизнь и здоровье — а кто же не хочет быть богатым и здоровым? Нужно только завоевать себе имя, и придёт время, когда клиенты повалят к нему толпами.


***

Само собой, сидящий рядом Сыту Чжан и не догадывался о замыслах друга, полагая, что тот и правда хочет как следует наесться за его счёт, а потому ответил:

— Хорошо, только смотри, не продинамь меня на этот раз. Я специально закажу в «Магнолии» говядину на открытом огне, краба на пару — мне на тебя брать?

— Ага, и смотри, мне побольше — я непременно буду самку краба [7]!

Ошарашенный подобным бесстыдством Сыту Чжан наградил его убийственным взглядом сквозь тёмные стёкла очков, отчего губы Сяо Наньчжу невольно изогнулись в улыбке.

Поднявшись с места, он двинулся в ванную, чтобы умыться и почистить зубы, и Сыту Чжан помахал ему рукой, бросив:

— Ну я пошёл. — Он направился было к двери, но, не дойдя до неё, спохватился — вытащив из сумки свёрток с цзяньбин гоцзы [8], он указал на него пальцем и велел:

— Ешь быстрее, пока горячие, а я ухожу.

— Угу, проваливай, заколебал уже.

Сыту Чжан опекал его с самого детства — и Сяо Наньчжу за много лет успел к этому привыкнуть, так что подобный вздор не мог повредить их отношениям.

Вернувшись в знакомые места, действительно здорово чувствовать, что рядом есть близкий человек. Рассеянно думая об этом, Сяо Наньчжу чистил зубы — и тут он краем уха уловил в гостиной шелест одежды.

— Эй, это что, день после Няньсы? Ты тут? Ты уже позавтракал?

Высунув голову из ванной, Сяо Наньчжу увидел только что появившегося из календаря юношу.

Услышав, как его зовут, Няньу , плотно сжав губы, вскинул голову и тоже смерил взглядом хозяина квартиры. Этот юноша выглядел и одевался, как Няньсы, но характером от него явно отличался.

Если Няньсы обладал живым и весёлым нравом, то на лице паренька было написано, что поладить с ним нелегко.

Однако Сяо Наньчжу понимал, что, когда люди так ведут себя, не исключено, что это всё из-за застенчивости. Прошлой ночью Няньсы специально рассказал ему о своём соседе:

— Мои с Няньу отношения, как бы сказать, полностью объясняются одной песней.

— А? Какой песней?

— Ах-ах~~~ Няньу-у~~~ ты старше, чем Няньсы~~~ точно на де-э-энь~~~ Ах-ах, Няньсы-ы-ы~~~ ты младше, чем Няньу~~~ точно на де-э-энь~~~

Тогда Сяо Наньчжу не знал, что и сказать на это — не знал и теперь.

Не в силах выбросить из головы этот чертовски прилипчивый мотивчик, Сяо Наньчжу в тапочках прошлёпал в гостиную и достал сигарету.

Всё это время Няньу послушно сидел на диване, ожидая, когда ему дадут указания. Видя, что он нервничает, Сяо Наньчжу улыбнулся юноше:

— Эй, расслабься! Я тоже первый день на этой работе, так что не мог бы ты помочь мне освоиться?

Проходя мимо дивана, он похлопал Няньу по склонённой голове. Юноша возмущённо вскинулся, его большие глаза в шоке распахнулись:

— Ты что делаешь! Н-не смей трогать мою голову [9]!

Эта реакция заставила Сяо Наньчжу плутовато улыбнуться.

Однако он отлично понимал, что если слишком долго дразнить кошку, та быстро выпустит когти, а потому, оставив Няньу в покое, ушёл на кухню. Там он развернул оставленные Сыту Чжаном Цзяньбин гоцзы и подогрел в микроволновке в течение минуты. Потом он ещё раз разогрел кашу с постным мясом и столетним яйцом [10], которую приготовил утром, и сварил ещё пару яиц в мешочек.

Поскольку Няньу ещё не завтракал, доносящийся с кухни аромат побудил его бессознательно выпрямиться, принюхиваясь. По идее, обычно он получал лишь дым от того, что сжигали в качестве подношения.

На самом деле, духам календаря для поддержания жизни не требовалась физическая пища [11], однако Няньу был признанным любителем вкусно поесть, так что аппетитные запахи мигом заставили его прирасти к месту.

Бабушка Сяо Наньчжу прекрасно готовила, а потому, когда наставал черёд Няньу, он выходил на смену в более весёлом настроении, чем обычно. Теперь, когда на место бабушки заступил унаследовавший её кулинарные таланты Сяо Наньчжу, сердце Няньу, голодавшего столько лет, забилось быстрее. Он осторожно заглянул на кухню – при этом его рот наполнился несуществующей слюной. Покраснев до ушей, дух календаря прошептал готовящему яйца Сяо Наньчжу:

— А, это… можно мне… парочку яиц всмятку?


Примечание Шитоу Ян (автора):

Работа навалится через две главы, первый клиент как раз на подходе~


Примечания переводчика:

[1] Продинамленный — в оригинале 放鸽子 (fàng gēzi) — в букв. пер. с кит. «выпустить голубя», обр. в знач. «не сдержать слова, продинамить, не прийти».

[2] Пылающий праведным гневом 张牙舞爪 (zhāng yá wǔ zhǎo) — в букв. пер. с кит. «оскаливать зубы и выпускать когти», в образном значении — «в лютой ярости, в диком бешенстве».

[3] Росток молодого бамбука 小楠竹 (xiǎo nánzhú) — «маленький Листоколосник съедобный (гигантский бамбук)» — это словосочетание — омофон имени главного героя 萧南烛 (Xiāo Nánzhú).

Интересно, что у имени Наньчжу имеется ещё один омофон — 男主 (nán zhǔ) — сокращение от 男主角 (nán zhǔjué) — «главный герой», что, возможно, послужило идеей для его имени.

[4] Запилил бы его до смерти — в оригинале 唠刀 (lao dāo) — в букв. пер. с кит. «болтовня в форме ножа».

[5] Как бы ни упрашивал — в оригинале чэнъюй 好说歹说 (hǎoshuō dǎishuō) — в букв. пер. с кит. «говорить хорошо, говорить плохо», обр. также в знач. «уламывать; несмотря ни на какие уговоры».

[6] Превратить эту работу в прибыльный бизнес 这个黄历师如何发展个人业务 (Zhège huánglì shī rúhé fāzhǎn gèrén yèwù) — в букв. пер. с кит. «как зарегистрировать ИП “Мастер календаря”».

[7] Самка краба 蟹黄 (mǔ xiè) — в букв. пер. с кит. «матушка краба». В Китае сезон крабов открывается в октябре, отчасти из-за того, что именно с середины октября самка краба наполняется так называемым крабовым «желтком» (кит. 蟹黄 (xièhuáng), на самом деле это ещё не сформированная икра, яичники, а также пищеварительные железы самки краба). С открытием крабового сезона многие китайские рестораны добавляют специальное крабовое меню. Поэтому китайские гурманы так любят осень. Кстати, крабовый желток в Китае поэтически называют морским золотом. В нём содержится белок, микроэлементы, коллаген, кальций, фосфор и другие питательные вещества. (Материал взят из этой статьи: https://www.servioline.com/article/sezon_krabov_v_samom_razgare/ Советуем ознакомиться всем, кто желает узнать, как правильно есть краба, а также массу других интересных сведений на тему).

[8] Цзяньбин гоцзы 煎饼果子 (jiānbǐng guǒzi) — блины (или лепёшки) с разнообразной начинкой. Популярный вид фаст-фуда, продаётся только по утрам. Традиционное блюдо северо-восточного Китая, самый старый символ тяньцзиньцев.

Очень интересно следить за тем, как их готовят прямо у вас на глазах — это своего рода маленькое представление! Можно добавлять и убавлять начинку по просьбе клиента :-)



[9] Не смей трогать мою голову! — Существует поговорка: 男不能摸头女不能摸腰 (Nán bùnéng mōtóu nǚ bùnéng mō yāo) — в пер. с кит. «Голова мужчины и талия женщины неприкосновенны».

[10] Каша с постным мясом и столетним яйцом 皮蛋瘦肉粥 (pídàn shòuròu zhōu).

Столетние яйца 皮蛋 (pídàn) — яйца, выдержанные несколько месяцев в специальной смеси из чая, извести, соли, золы и глины без доступа воздуха — их закатывают в рисовую шелуху и солому, кладут в корзину и закапывают в землю на 15-20 в зависимости от времени года, часто до 3-4 месяцев. В бытовых условиях яйца обмазывают щелочной смесью (например, гидроксидом натрия), а для изоляции от воздуха заворачивают в пищевую плёнку. В результате pH белка приближается к 9-12 (почти как мыло). Белок становится бурым и полупрозрачным, желток — кремообразным, от серого до чёрного с зеленоватым оттенком, и издаёт сильный аммиачный запах, на поверхности очищенного яйца нередко появляются кристаллические узоры, напоминающие иней, поэтому их также называют «яйцами сосновой хвои». В обмазке яйца могут храниться до нескольких лет. Столетние яйца распространены в кухнях Китая, Японии и Кореи.



[11] Физическая пища — в оригинале чэнъюй 五谷杂粮 (wǔgǔ záliáng) – в пер. с кит. «основные продовольственные культуры», где 五谷 (wǔgǔ) — в пер. с кит. «пять хлебных злаков» — пять основных продовольственных культур (обычно: рис, просо, ячмень, пшеница, бобы), 杂粮 (záliáng) — полевые культуры, второстепенные продукты (кукуруза, гаолян, ячмень, бобовые, бататы и т. д.).


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер Календаря. Глава 5 — 12.02.2027. Няньсы. Часть 3

Предыдущая глава

Перед Сяо Наньчжу лежало два контракта.

Тот, что принадлежал работникам, испещряли 365 красных отпечатков больших пальцев, под контрактом работодателя покамест зияла пустота.

При виде выбравшегося из холодильника трясущегося от холода Няньсы лицо Сяо Наньчжу перекосилось весьма любопытным образом.

Уже не зная, как ему реагировать на череду всей этой бесовщины, он, решительно сдвинув брови, внезапно подхватил ничего не подозревающего Няньсы на плечо.

Тот, будучи хрупким изнеженным поэтом [1], толком не мог даже брыкаться — ему оставалось лишь вопить, издавая нечленораздельные звуки.

читать дальшеТем временем Сяо Наньчжу, недобро ухмыляясь, повесил календарь обратно на стену, после чего, невзирая на бурные протесты Няньсы, попытался запихнуть его в опустевшую страницу.

— А-а-а! Сяо Наньчжу, ты что, спятил?! Ай, моя голова! А-а-а! Моя причёска! Моё лицо!..

Эти отчаянные вопли напрочь разрушили веками пестуемый утончённый образ.

Сяо Наньчжу также отнюдь не радовало то, что этот чудик никак не желает залезать обратно в свой календарь. Наконец, донельзя напуганный подобным варварством, Няньсы выхватил из широкого рукава контракт, сунув его под нос агрессору.

Смирив гнев, Сяо Наньчжу удосужился бегло проглядеть его — и тотчас утратил дар речи. Восьмистраничный контракт испещряли многочисленные условия — от полагающегося жалования до условий работы, расписанных до мелочей. И всё это относилось к загадочной профессии мастера календаря.

Мастер календаря…

Мастера календаря — легендарные заклинатели, которые отвечают за ход времён года и надлежащее проведение праздников, а также предсказывают бедствия и определяют благоприятные дни для важных событий. Благодаря тому, что с древности появилось немало новых праздников и дней памяти, включая международные, в состав духов старого календаря безостановочно вливалась свежая кровь.

Интересы сотрудничающего с ними мастера календаря, равно как и его подчинённых, защищаются этим контрактом, в который с течением времени добавилось немало новых деталей.

В их число входят: происхождение, индивидуальные особенности и функции каждого из праздников; обязанности времён года и перемены, определяемые солнечным и лунным циклом — вплоть до больничных, декретов по уходу за ребёнком и отпуска по случаю свадьбы.

Поскольку этот контракт действовал с глубокой древности вплоть до нынешнего года, должно быть, он и впрямь был неплохо продуман.

Современный календарь представляет собой мешанину из традиционных китайских праздников и тех, что взяты из григорианского календаря — хоть это и предполагало некоторое размытие культурных ценностей, отклонения всё равно возникли бы с течением времени — так уж работает солнечный цикл.

Подводя итоги, можно сказать, что современный мастер календаря отвечает за всех духов нынешнего гражданского календаря, а также духов праздников и фаз лунного и солнечного цикла из традиционного. Но самым важным для Сяо Наньчжу оказалось то, что он обнаружил в конце: внизу длинного списка мастеров календаря прошлого значилось имя его бабушки, Сяо Жухуа.

Выходит, подписав контракт, она десятилетиями скрывала это ото всех, включая собственного внука.

На памяти Сяо Наньчжу предсказания его бабушки всегда безошибочно сбывались — свадьбы и похороны, проводившиеся в назначенную ею дату, проходили без сучка без задоринки. Однажды она даже предсказала живущей в соседнем переулке женщине на сносях, что у неё родятся пятерняшки.

Даже УЗИ неспособно предсказать подобное на столь ранней стадии — однако старушка неведомо как определила это с первого же взгляда, не прибегая ни к каким мало-мальски научным методам.

Сам же Сяо Наньчжу решил, что его бабка просто-напросто угадала [2].

Хотя бабушка на его памяти никогда не занималась гимнастикой [3] вместе с прочими старушками, она и в почтенном возрасте умудрялась гоняться за ним по улицам, чтобы затем основательно выбить из него дурь, чем и заслужила репутацию «ведьмы [4] Сяо».

Это-то и заставило Сяо Наньчжу всерьёз задуматься над предложением Няньсы, как бы сомнительно ни звучали слова того, кто только что вылез из холодильника.

В конце концов, он и впрямь остро нуждался в работе.

И, если уж выбирать, то лучше рискнуть, с головой окунувшись в это таинственное начинание, чем завязнуть в сетевом маркетинге, к которому подталкивает его Сыту Чжан. Хотя, если подумать, эта работа была ничуть не более надёжной — все эти изгнания злых духов, истолкования снов, предсказания, изменение будущего — тут научные основания даже мимо не проходили…

Нынешняя молодёжь не та, что раньше: теперь разве что старики и старушки верят во всю эту паранормальщину.

Благодаря прогрессу медицины и технологий у людей пропала надобность в молитвах, подношениях и целителях, на которых тысячелетиями возлагались все надежды. С тех пор немало воды утекло, и люди предпочитают брать судьбу в свои руки вместо того, чтобы полагаться на милость богов. Всё это однозначные пережитки феодализма, как и возросшие на суевериях профессии.

Из них самой разгромной критике подверглись предсказание будущего и астрология, некогда бывшие наиболее прибыльными [5].

Однако же, если подумать, и это «новое» отношение было своего рода предрассудком — после того, что Сяо Наньчжу увидел собственными глазами, он больше не мог столь безоговорочно отрицать всё то, над чем прежде смеялся.

И всё же эти аргументы пали под напором одной-единственной мысли, внезапно озарившей его…

Ведь мастерам календаря приходится работать 365 дней в году! Ни единого! Выходного! За год!

— Ну, на самом деле, работа не такая уж и тяжёлая — бóльшая часть времени остаётся свободной, — продолжал увещевать его Няньсы. — К тому же, контракт начинает действовать лишь со следующего года — покамест все отдыхают до праздников. Прошлой ночью вы имели удовольствие познакомиться с Сяонянем. Он — один из двадцати двух традиционных праздников и отвечает за огонь… Если возьмётесь за это дело, Чуи и Чуэр [6] поначалу помогут вам освоиться на новой работе…

Запнувшись, Няньсы пошарил в рукавах и извлёк гребень, чтобы поправить причёску. Сяо Наньчжу продолжал молча слушать его, не выказывая ни одобрения, ни несогласия — обычно, сталкиваясь с подобным отношением, люди думали, что он нарывается на ссору.

Покуривая на диване, где сидел, откинувшись на спинку и скрестив ноги, Сяо Наньчжу продолжал лениво листать контракт, глядя на собеседника из-под полуопущенных век — тому оставалось лишь гадать, что он думает обо всём этом на самом деле. Няньсы и впрямь становилось не по себе рядом с Сяо Наньчжу — неудивительно, что ему непросто ладить с незнакомыми людьми. Глядя на это холодное и отстранённое выражение, дух календаря начинал подозревать, что и более близкое знакомство отнюдь не упростит ситуацию.

Попросту говоря, Няньсы не имел понятия, о чём с ним говорить.

О норове этого бывшего вояки он знал не понаслышке — Сяо Наньчжу с малолетства был дичком, с бешеным темпераментом которого ничего не могла поделать даже его суровая бабушка. Если он сейчас заартачится, придётся им всем распроститься с надеждой на скорую работу.

Заметив, что Няньсы украдкой наблюдает за ним, Сяо Наньчжу наконец извлёк сигарету изо рта и, сжав её в пальцах, медленно начал:

— Прости за то, что я, ну… Кстати, как к тебе обращаться?

От неожиданности Няньсы ещё судорожнее замахал веером. Прикрыв рот рукой, он смущённо кашлянул, а затем, сложив руки перед собой [7], церемонно поклонился.

— Имя вашего покорного слуги [8] — Няньсы. Прощу простить ему дурные манеры, он имел несчастье поддаться панике…

Его голос тотчас обрёл мелодичные переливы, будто он играл на сцене. Каким бы изнеженным чистоплюем он ни казался Сяо Наньчжу, тот не мог не оценить старомодную безупречность его манер.

— А, — бросил он, украдкой взглянув на висящий на стене календарь. Страница выглядела абсолютно обычно — так же, как и все прочие, с той единственной разницей, что тот, кто должен был быть изображён на ней, нынче сидел прямо перед ним.

Сяо Наньчжу захлестнуло чувство невыносимого абсурда происходящего.

Отправляясь домой, он и подумать не мог, что ступит на эту таинственную дорожку, однако, похоже, у него попросту не оставалось выбора… Но почему же… вся эта телега с мастером календаря звучит как полное шарлатанство?..

Повертев наименование профессии в уме так и эдак, Сяо Наньчжу по-прежнему не обнаружил в нём ничего хорошего, однако не позволил своим мыслям отразиться на лице. Он исподволь продолжал вытягивать информацию из Няньсы — тот явно принадлежал к простодушному типу людей, которые готовы вывалить всё как на духу, лишь бы их слушали.

— Гм-м-м… Духи календаря остаются в мире людей на один день и одну ночь, а после этого возвращаются в календарь до конца года… Изгонять злых духов и нести человечеству благословение небес — наше обычное занятие. Вот только мало кто нынче в это верит… Поток клиентов значительно уменьшился — можно сказать, мы пробавляемся лишь назначениями благоприятных дат для свадеб да предсказаниями о рождении детей. Разумеется, мы можем покидать календарь и в нерабочие дни — было бы желание… Например, твоя бабушка нередко призывала Юаньсяоцзе [9] и остальных в новогодние праздники, если не хватало партнеров по игре в маджонг [10], но вы, наверно, их не помните… Сколько вам тогда было — то ли четыре, то ли пять…

Казалось, воспоминания о прошлом доставляют Няньсы немалое удовольствие, и Сяо Наньчжу не имел ничего против.

Теперь он уже склонялся к тому, чтобы принять предложение, но хотел разузнать побольше, прежде чем дать окончательный ответ. Потому-то он не прерывал поэта, между делом несколько раз сбросив звонки от Сыту Чжана, который явно хотел позвать его выпить.

Представив себе, как беснуется его друг, недоумевая, что с ним приключилось, Сяо Наньчжу ухмыльнулся про себя и вовсе отключил телефон.

В конце концов, этот разговор имел определяющее значение для его будущей карьеры. Желая подойти к исполнению своих обязанностей во всеоружии, Сяо Наньчжу дозволял Няньсы болтать в своё удовольствие, выуживая из этого цветистого потока крупицы информации.

Неудивительно, что говорят, будто люди науки и искусства обладают особой аурой — всё, что бы они ни изрекли, кажется утончённым и остроумным лишь потому, что это исходит от них. Вот только на деле Няньсы не знал ничего, кроме банальностей да досужих пересудов о товарищах по цеху, потому ничего дельного с его уст не слетало. Тем не менее, прислушиваясь к нему, Сяо Наньчжу невольно почувствовал, что начинает получать некое извращённое удовольствие от этих сплетен.

— Я кое-что расскажу вам по секрету, только никому не говорите, ладно?.. На самом деле День Святого Валентина и Цисицзе на дух друг друга не переносят, и знаете, почему? Всё потому, что они носят одно имя — Цинжэньцзе [11]! Так что не упоминайте при нём о Цисицзе, а то он, чего доброго, взбеленится!

При этих словах Сяо Наньчжу невольно усмехнулся. Подобными пикантными подробностями Няньсы располагал обо всех календарных божествах, начиная с Няньу и близящегося Дня Святого Валентина. Однако же, когда дело дошло до Чуси [12], то Няньсы попросту перескочил через него.

— А что насчет Чуси? — не преминул поинтересоваться Сяо Наньчжу и добавил, заметив, как заколебался поэт: — Что с ним не так?

— Т-с-с! — зашипел Няньсы, быстро приложив палец к губам и, склонившись к уху Сяо Наньчжу, зашептал: — Чуси — не такой, как мы все; впрочем, мне не следовало этого говорить. Увидите сами, когда время настанет, гм…

Само собой, при виде подобной реакции Сяо Наньчжу предпочёл отложить этот вопрос на потом.

В конце концов, до Чуси оставалось от силы несколько дней. И, как бы тяжело с ним ни было — это ведь всего на одни сутки! К этому моменту Сяо Наньчжу уже принял твёрдое решение попробовать себя в таинственной роли мастера календаря. Няньсы ведь упоминал, что он может бросить это дело в любой момент — при этом от него требовалось лишь подыскать себе замену.

Поскольку часть доходов мастера календаря причитается его подчинённым, качество его жизни напрямую влияет и на них. Несколько дней до начала года станут испытательным сроком, а после Нового года они вернутся к этому разговору.

За оживлённой беседой ночь подкралась незаметно. Поскольку Сяо Наньчжу явно не собирался приглашать Няньсы к ужину, тот тактично заметил:

— Пожалуй, отужинаю дома. Ваша бабушка сразу дала нам понять, что не собирается держать нас на своих хлебах.

С этими словами он бережно убрал в рукав листы контрактов и собрался было уйти, но тут Сяо Наньчжу, внезапно что-то припомнив, метнулся на кухню и вручил Няньсы мягкотелую черепаху [13].

— Что это?.. — озадаченно спросил поэт, разглядывая её. Сяо Наньчжу ухмыльнулся, указывая на календарь:

— Передай её Сяоняню — скажи, что это ему, чтобы больше не плакал. Черепашки ведь живут дольше карпов? Как думаешь?


Примечания Шитоу Ян (автора):

Вчера проработала весь день, но результат мне не понравился, так что утром первым делом бросилась переписывать.

Так я и продолжала ломать над этим голову до полудня. Пожалуй, девушкам не стоит заниматься подобным среди ночи.

Что до отзывов – хорошо, но мало, и от этого мне немного одиноко. Знайте, что я их трепетно собираю, почтительно принимая их от вас [14]!
Сердечно благодарю всех патронов, чмок-чмок!


Примечания переводчиков:

[1] Хрупкий изнеженный поэт – в оригинале 文弱书生 (wén ruò shū shēng) – в пер. с кит. «воспитанный и культурный, но слабый телом».

[2] Просто-напросто угадала – в оригинале 瞎猫碰著死耗子 (xiā māo pèngzhe sǐ hàozi) – в букв. пер. с кит. «слепой кот перед мёртвой мышью», означает, что человеку невероятно повезло.

[3] Гимнастика 广场舞 (guǎngchǎngwǔ) – в пер. с кит. «танцы на площади», вид китайской гимнастики, популярный у пенсионеров, позволяющий также пообщаться и завязать знакомства.

[4] Ведьма 神婆 (shénpó) – шэнпо – в пер. с кит. «колдунья, шаманка, знахарка».

[5] Некогда бывшие наиболее прибыльными – в оригинале 金领 (jīnlǐng) – в пер. с кит. «золотые воротнички» (высококвалифицированные специалисты).

[6] Чуи 初一 (chūyī) – первое число месяца.

Чуэр 初二 (chū èr) – второе число месяца.

[7] Сложив руки перед собой 拱手 (gǒngshǒu) – складывать руки (в знак приветствия, просьбы, почтения) (левая кисть охватывает правый кулак перед грудью).

[8] Ваш покорный слуга 在下 (zàixià) – цзайся – так вежливо упоминают о себе в разговоре.

[9] Юаньсяоцзе – 元宵节 (yuánxiāojié) – Праздник фонарей, отмечается 15-го числа 1-го месяца по китайскому лунному календарю.

[10] Маджонг – 麻将 (májiàng) – мацзян – традиционная игра в кости, «китайское домино», в него играют вчетвером.

[11] Носят одно имя – Цинжэньцзе — в современном Китае существует два Дня всех влюблённых: Цисицзе 七夕节 (qīxījié) – традиционный китайский День всех влюблённых, отмечаемый 7-го числа 7-го месяца по лунному календарю, и «прозападный» День Святого Валентина, который празднуется 14 февраля. Оба праздника имеют собирательное название Цинжэньцзе 情人节 (qíngrénjié) — в букв. пер. с кит. «День влюблённых».

[12] Чуси 除夕 (chúxī) — канун Нового года, 30-е число 12-го месяца по лунному календарю.

[13] Мягкотелая черепаха 王八 (wángba) – дальневосточная черепаха, или китайский трионикс (лат. Pelodiscus sinensis) — пресноводная черепаха, представитель семейства трёхкоготных черепах. Эти черепахи весьма крупны, стремительны и агрессивны. Длинная шея позволяет черепахе дотягиваться до заднего края карапакса. Укусы даже маленьких черепах очень болезненны, а крупные особи могут нанести довольно серьёзные раны острыми краями роговых челюстей.


[14] Почтительно принимая – в оригинале 捧 (pěng) – принимать в обе руки (из уважения); брать обеими руками.


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 4 — 12.02.2027. Няньсы. Часть 2

Предыдущая глава

Уже минуло девять, когда Сяо Наньчжу пробудился окончательно.

Хмурясь, он вышел из спальни, потирая висок в тщетных попытках изгнать из головы сковавший все мысли тягостный туман.

Людям свойственно расслабляться, попадая в благоприятную среду — так случилось и с ним. Ну а после того, что произошло этой ночью, мозг привычного к армейским будням Сяо Наньчжу и вовсе отказывался работать.

Телефон показал два пропущенных звонка от Сыту Чжана. Зажав его между щекой и плечом, Сяо Наньчжу двинулся на кухню, однако, подходя к холодильнику, замер на полушаге, вспомнив, что там теперь хранится.

— Ну что, проспался наконец? — зазвучал из трубки ленивый голос Сыту Чжана.

читать дальше— Угу, — бросил Сяо Наньчжу, бездумно цепляя пальцем дверцу холодильника. Несмотря на то, что он никак не мог выбросить из головы ночное происшествие, упоминать о нём точно не стоило — можно подумать, хоть кто-нибудь поверит. — Чё названиваешь ни свет ни заря? — бесцеремонно бросил он — при том, что его мысли были всецело заняты содержимым холодильника, он едва уделял внимание разговору с другом.

— Хэй, такой молодой и уже проблемы с памятью? — со вздохом протянул Сыту Чжан. — Мы ж вчера договорились — я обещал, что найду тебе работу после Нового Года — вспомнил? У меня тьма знакомств, так что, поспрашивав, наверняка что-нибудь подыщем, но ты должен пообещать мне, что сходишь со мной на обед пару-тройку раз — такие вещи лучше обсуждать за столом, ясно тебе? Теперь ты больше не можешь вести себя, как тебе заблагорассудится, так-то, Сяо Наньчжу…

Он так и продолжал пилить его, будто распекающая на все корки нянюшка [1], однако Сяо Наньчжу понимал, что друг искренне хочет помочь ему, а потому не прерывал поток вдохновенной болтовни, хоть и знал, что он не такой человек, который может побрататься с людьми после пары рюмок — в противном случае он бы не оказался в столь затруднительном положении, так и не сумев приспособиться к службе в армии.

Справедливости ради, зная о норове друга детства не понаслышке, Сыту Чжан и впрямь делал всё возможное, чтобы сгладить острые углы — даже позволил ему сохранить лицо, первым предложив помощь, не дожидаясь, пока тот попросит — что и говорить, такие друзья и впрямь на вес золота.

При этой мысли Сяо Наньчжу испытал укол вины [2] — в самом деле, в его ли положении привередничать? Раз уж Сыту Чжан ради него готов пойти на такие хлопоты, то и от него не убудет, если он пару раз сходит пообедать с его приятелями.

Пока он раздумывал над этим, Сыту Чжан продолжал развивать тему:

— В общем, приходи сегодня на встречу [3], ясно? Будет один из моих самых крупных клиентов — он всегда заказывает весь спектр услуг. Знаешь, кто он? Менеджер по продажам в страховой компании! Представляешь, какие у него связи и ресурсы? Он точно тебе поможет! Если будешь работать на него, твоё будущее обеспечено! Ну а не подойдёт — подыщем тебе что-нибудь другое. Среди инвесторов, скажем — у меня в знакомых даже распространители товаров для здоровья! Из этой индустрии вышла тьма успешных людей! Разумеется, лучше всего искать работу сразу после Нового года! Ну как, по-твоему, хорошо этот братец [4] заботится о тебе вместо твоей бабули, а? — при этих словах Сыту Чжан довольно усмехнулся.

Вот так, поддразнивая друга детства [5] посулами, в которые сам не очень-то верил, Сыту Чжан внезапно оборвал звонок — зная, что грядёт вспышка раздражения со стороны Сяо Наньчжу, он предпочёл не дать ему шанса на отпор. Лишённый возможности ответить, Сяо Наньчжу засунул телефон в карман, однако ничего не мог поделать с накатившей волной досады. Наконец, не выдержав, он тихо выругался:

— Да пошёл ты! Почему бы попросту не сказать, что хочешь засунуть меня в сетевой маркетинг [6]

Ему оставалось лишь, стиснув зубы, признать собственную беспомощность в этом новом для него мире — можно подумать, он сам желал чего-то иного, кроме как решить наконец проблему с работой и жить себе спокойно.

Но в нынешнем обществе, где всё решают связи и дипломы, что называется, без смазки никуда не пролезешь.

Как всегда, стресс вызвал острое желание закурить. Нахмурившись, Сяо Наньчжу бездумно уставился на магнитик из супермаркета — единственное украшение дверцы холодильника. Поджав губы, он машинально взялся за дверцу — однако прежде, чем он успел её открыть, из холодильника послышался приглушённый чих.

Уже столкнувшись с двумя необъяснимыми явлениями кряду, теперь Сяо Наньчжу не страшился ничего.

В конце концов, сейчас-то на дворе белый день — да и разве он, грозный и бесстрашный бывалый солдат, не сможет голыми руками совладать с каким-то там демоном? Пожалуй, даже к лучшему, что он наконец сможет хоть на ком-то выместить злость за терзающие его жизненные проблемы!

Пока он ожидал появления нечисти, готовясь тотчас наподдать ей, дверца холодильника медленно отворилась, а затем… оттуда материализовался молодой человек в традиционной укороченной куртке поверх одеяния цвета цин [7] с побелевшими от инея волосами — он во весь голос причитал, стуча зубами от холода:

— В самом деле, где это видано! Кто ставит кондиционер на такой холод среди зимы? Этот молодой господин [8] точно простудится, ведь он спал нагишом на таком морозе… Апчхи! Апчхи!

Сяо Наньчжу застыл как громом поражённый.


***

На вид явившийся из календаря Няньсы [9] казался утончённым учёным или поэтом лет двадцати — его будто овеивал аромат чернил, а ясное чело отмечала печать одарённости.

Ему нечасто случалось покидать старый календарь, так что он сполна наслаждался преимуществами своего весьма вольготного графика.

В свободное время он обычно устраивал декламацию под аккомпанемент у себя в кабинете, почитывал книги, просматривал свитки или слушал куньцюй [11] старшей сестрице Манчжун [12] или младшей сестрице Гуюй [13], в которых был давно и безнадёжно влюблён.

Хоть его соседом и был мелкий любитель карпов Сяонянь, шумный ребёнок, который имел обыкновение носиться в детских штанишках, сверкая голой попой, и не давал ему спать спокойно, ничто до сих пор не мешало Няньсы вести излюбленную им размеренную жизнь, всецело посвящённую искусству.

Пусть он не представлял собой ни важный праздник, ни фазу солнечного или лунного цикла — лишь один из самых обычных дней — это вовсе не значило, что он должен просто опустить руки! Что если однажды ему суждено сделаться днём памяти какого-нибудь великого человека?

Подобные помыслы позволяли Няньсы не только держаться на плаву, но и давали силы, чтобы упорно трудиться.

Всякий раз, когда наставал его день, молодой поэт покидал свою страницу, чтобы поработать для владельца старого календаря.

Подобная рутина повторялась тысячелетиями. Как один из духов календаря, он по воле мастера мог дать наиболее точные предсказания на день, предупредить о грядущих несчастьях и истолковать сны — а порой ему даже случалось изгонять злых духов.

И все 364 товарища Няньсы исполняли те же обязанности при старых мастерах календаря.

За это время они сменялись бесчисленное количество раз — всё же человеческий век не чета веку духов.

Каждого работодателя Няньсы доводилось встречать от силы несколько десятков раз — и к каждой из встреч многое успевало перемениться [14]. А пять лет назад очередная хозяйка календаря покинула их — это было весьма печальное прощание, погрузившее его в длительную скорбь.

Няньсы отлично помнил, как впервые встретился с этой хозяйкой календаря по имени Сяо — тогда она показалась ему весьма вздорной и придирчивой, но, в конце концов, тогда ей сравнялся всего-то двадцать один год!

Откопав календарь в старой рухляди, доставшейся ей по наследству от отца-скопидома, она случайно открыла его секреты — обычным людям не по силам даже представить себе подобного.

Однако же девушка не выказала ни толики страха, без колебаний изъявив желание стать мастером календаря. Минуло немало лет, течение которых ничуть не сказалось на Няньсы, однако его хозяйка Сяо Жухуа за это время из девушки превратилась в старушку.

Наконец госпожа Сяо слегла. Пусть ленивые духи календаря прежде то и дело сетовали на то, как она загружала их работой, будучи полной энергии, теперь, когда у неё не осталось сил их гонять, никто этому не обрадовался.

Праздник двойной девятки [15] предложил устроить сбор пожертвований, чтобы от всей души поднести их бабушке Сяо. День медсестёр [16] принялся увещевать всех следить за здоровьем и предпринимать необходимые меры против рака. Праздник середины осени [17] прислал две коробки специально приготовленных «лунных пряников» [18] из дворца Гуанхань [19], чтобы выразить свои чувства. Ну а День детей [20] только и делал, что ревел весь день напролёт, вцепившись в руку бабушки Сяо.

Так уж вышло, что даже они, всемогущие духи календаря, ничего не могут поделать, когда человеческая жизнь близится к завершению…

Няньсы понадобилось немало времени, чтобы пережить это горе.

Он сложил для бабушки Сяо прекрасный акростих — но, к сожалению, она ушла из жизни не в его день, так что он так и не успел его прочесть ей.

Всё, что ему запомнилось — это сдавленные рыдания мальчишки в больничной палате. С этого дня у запертых внутри старого календаря духов больше не было хозяина.

За время этого бессрочного отпуска на журнальном столике, где теперь лежали рабочие контракты, успел накопиться изрядный слой пыли.

Когда умерла госпожа Сяо, Няньсы и все прочие духи уже приготовились обсудить условия работы с новым мастером, однако её незадачливый внук, похоже, ничего не смыслил в деле своей бабушки. Всё, чего он желал — это покинуть этот город, и ему дела не было до того, что свыше трёхсот его потенциальных подчинённых годами собирают пыль, вися на стенке.

Постепенно даже недосягаемые духи важных праздников, обычно не нисходящие до столь несущественных проблем, начали роптать, возмущаясь подобным небрежением. Этот парень отсутствовал пять лет кряду — глянув на себя в зеркало накануне, Няньсы обнаружил, что за это время на его безупречно гладком подбородке успела отрасти борода.

Ближе к полуночи Сяонянь куда-то унёсся, а затем вернулся, горестно завывая.

Пожелав проведать несчастного ребёнка, Няньсы даже сбрил по этому поводу бороду.

Няньу [21] и прочие тотчас принялись настаивать, чтобы он поговорил с Сяо Наньчжу о его идеалах, мечтах, жизненных планах — одним словом, о том, желает ли он стать мастером календаря — и Няньсы принял на себя эту почётную миссию.

Однако при этом он меньше всего ожидал, что его встретит пронизывающий холод и поток ледяного ветра прямо в лицо.

— Где это видано! Кто ставит кондиционер на такой холод среди зимы? Этот молодой господин точно простудится на таком морозе… Апчхи! Апчхи!



Примечания Шитоу Ян (автора):

Будущий сердечный друг героя — это не его друг детства и не Няньсы, а другой дух календаря.

До его появления ещё несколько глав, так что придётся подождать. ⊙▽⊙

Я слишком устала, чтобы работать сверхурочно. Извините, но ничего не могу с этим поделать T^T


Примечания переводчиков:

[1] Нянюшка — в оригинале 老妈子 (lǎomāzi) — в пер. с кит. «служанка (особенно в возрасте), старушка, нянька» (устаревшее).

[2] Испытал укол вины — в оригинале 不识好歹 (bù shí hǎodǎi) — в букв. пер. с кит. «не знать, что хорошо и что плохо», образно — «не отличать добро от зла».

[3] Встреча — в оригинале 酒局 (jiǔjú) — в пер. с кит. «вечеринка с алкоголем, пьянка, сходка».

[4] Братец — в оригинале 哥们儿 (gēmenr) гэмэнь-эр — разговорное «парень, чувак, братишка».

[5] Друг детства — в оригинале 发小 (fàxiǎo) фасяо — в пер. с кит. «близкий друг с детства, друг с горшка».

[6] Сетевой маркетинг 传/销 (chuán/xiāo) — в пер. с кит. «сетевой маркетинг, многоуровневый маркетинг, финансовая пирамида, инвестиционная пирамида». Нелегальная инвестиционная схема, основанная на иерархической структуре.

[7] Цвет цин — 青色 (qīngsè) весьма сложный цвет, который может варьироваться от зелёного до голубого. В современной культуре цвет цин олицетворяет собой традиционность и историчность. 马褂 (mǎguà) магуа обозначает традиционную китайскую куртку, надевающуюся поверх халата.

[8] Молодой господин 公子 (gōngzǐ) гунцзы — в пер. с кит. буквально «сын дворянина» или «сын общества».

[9] Няньсы 廿四 (niàn sì) — 24-й день месяца.

[10] Куньцюй 昆曲 (kūnqǔ) — один из локальных жанров традиционной китайской музыкальной драмы.

[11] Любовные послания — в оригинале 花筏 (huā fá) — в букв. пер. с кит. «цветочный плот».

[12] Манчжун 芒种 (mángzhòng) — в пер. с кит. «остистый колос» — период года с 6 или 7 июня; отнесён к первой половине 5-го лунного месяца.

[13] Гуюй 谷雨 (gǔyǔ) — в пер. с кит. «хлебные дожди» — период года с 20 или 21 апреля, отнесён ко второй половине 3-го лунного месяца.

[14] Многое успевало перемениться — в оригинале 物是人非 (wù shì rén fēi) — в букв. пер. с кит. «вещи остались прежними, а люди — нет (зачастую указывает на тоску по минувшим дням и старым друзьям или умершим).

[15] Праздник двойной девятки 重阳节 (chóngyángjié) Чунянцзе — отмечается 9-го числа 9-го лунного месяца, также носит название «праздник хризантем». Девять — «янское» число; девятый день девятого лунного месяца (дважды девять) обладает огромной силой ян и поэтому потенциально опасен. Для преодоления этой опасности традиция велит взобраться на высокую гору, пить хризантемовое вино и носить ветви кизила лекарственного. Хризантемы и кизил считаются очищающими растениями.

[16] День медсестёр — 护士节 (Hùshìjié) Хушицзе — Международный день медицинской сестры, отмечается 12 мая, в день рождения Флоренс Найтингейл, стоявшей у истоков службы сестёр милосердия.

[17] Праздник середины осени — 中秋节 (zhōngqiūjié) Чжунцюцзе — отмечается 15-го числа 8-го месяца по китайскому лунному календарю, также именуется «праздником Луны». Широко отмечается в Китае и Вьетнаме. По своей значимости этот праздник уступает только Китайскому Новому году. Вечер любования полной луной, сопровождаемый угощением «лунными пряниками». Ритуальная сторона празднества наиболее широко отображена в возжигании благовоний Чанъэ — мифической жительнице Луны. Считается, что в этот день лунный диск «самый яркий и круглый в году». Спутником Чанъэ на луне считается кролик, который толчёт в ступе снадобье бессмертия.

[18] Лунные пряники —五仁月饼 (wǔ rén yuèbǐng) у жэнь юэбин — или «лунные лепёшки» с начинкой из пяти видов орехов. Обычно юэбины круглые или квадратные, примерно 10 см в диаметре и 4-5 см. в толщину, начинены пастой из сладких бобов или лотоса. Их принято дарить родственникам и клиентам.



[19] Дворец Гуанхань — 广寒宫 (guǎnghángōng) — в пер. с кит. «Дворец Великого холода», лунные чертоги, в образном значении — «луна».

[20] День детей — 儿童节 (értóngjié) Эртунцзе — под этим названием в Китае существуют два праздника: День детей (4 апреля, с 1931 года в Китае) и Международный день защиты детей (1 июня, с 1949 г.).

[21] Няньу 廿五 (niànwǔ) — в пер. с кит. «двадцать пятое число месяца».


Следующая глава

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)