Что почитать: свежие записи из разных блогов

Записи с тэгом #Мастер календаря из разных блогов

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 6 — 13.02.2027. Няньу. Часть 1

Предыдущая глава

Ранним утром следующего дня к Сяо Наньчжу заявился продинамленный [1] им накануне Сыту Чжан с единственной целью — устроить другу добрую головомойку за вчерашнее.

Только что пробудившийся Сяо Наньчжу с тяжёлой со сна головой двинулся открывать дверь, однако не успел он и рта раскрыть, как на него напустился пылающий праведным гневом [2] Сыту.

Опустившись на корточки и обхватив голову руками, Сяо Наньчжу молча застыл, словно росток молодого бамбука [3], и предоставил Сыту Чжану разоряться в своё удовольствие, пропуская его брань мимо ушей. Видя, что друг не орёт в ответ, Сыту Чжан и сам постепенно успокоился. Убедившись, что тот закончил, Сяо Наньчжу зевнул — ведь он нормально не спал битых две ночи! — и, растягивая слова, ответил:

— Эй, я ж тебе говорю, что уже нашёл работу, так что прекрати за меня беспокоиться, это никуда не годится… Ну да, вчера я был неправ, давай я перед тобой извинюсь и покончим на этом! Сегодня ещё будет вечеринка? Я обязательно приду, замётано!

скрытый текстПосле этого Сяо Наньчжу вольготно раскинулся на диване, будто донельзя утомлённый дикий кот, и про себя радовался тому, что вопрос с работой уже разрешился, иначе этот доброхот Сыту Чжан запилил бы его до смерти [4].

Услышав, что друг уже нашёл работу, Сыту Чжан сперва воззрился на него в немом изумлении, а потом почти бегом бросился к нему. Хлопнувшись на диван рядом с Сяо Наньчжу, он схватил его за плечи и принялся трясти, будто тряпичную куклу:

— Эй, ты серьёзно? Что за работа?! Вот прям сейчас и нашёл? Когда Новый год на носу? Не может быть, чтобы нашлась другая нянька, которая бы так о тебе позаботилась в праздники! Работа хоть приличная? А наш А-Нань в самом деле вырос, даже сам нашёл себе работу!

Этот психованный Сыту Чжан нагнал на Сяо Наньчжу такую тоску, что он едва не закатил глаза, однако, как бы друг ни упрашивал [5], он пока не хотел открывать ему, что это за работа.

Да и вообще, в ближайшее время Сяо Наньчжу не собирался посвящать в это никого из близких: вся эта чушь с мастером календаря звучала как угодно, но только не как приличная работа. Что до Сыту Чжана, то ему Сяо Наньчжу пообещал, что расскажет обо всём после Нового года — ведь он пока так и не решил, стоит ли браться за это дело.

При виде подобного отношения Сыту Чжану стало неловко продолжать расспросы — теперь хотя бы Сяо Наньчжу не выглядел совершенно павшим духом стариком, как накануне.

Разумеется, в глубине души он был рад за друга — в особенности после того, как Сяо Наньчжу вопреки ожиданиям по собственной инициативе решил присоединиться к вечеринке постоянных клиентов его массажного салона — хотя в последнее Сыту Чжану верилось с трудом.

— Ты… ты правда хочешь прийти? — переспрашивал он. — Ведь теперь, когда ты нашёл работу, тебе не обязательно это делать… Тебе пить-то можно? В конце концов, это просто вечеринка с парой приятелей, не более того… и ещё братец Цао будет...

— Считай, что я приду пожрать на халяву. В любом случае, я живу один, так что мне и поесть негде… — сказал он с совершенно несерьёзным видом, но в голове у него уже созрел план.

Вчера, лёжа без сна, он предавался бесплодным раздумьям о том, как бы превратить ИП «Мастер календаря» в прибыльный бизнес [6]. Крутя эту мысль так и эдак, он пришёл к малоутешительному выводу, что в современном обществе с подобным занятием непросто будет встать на ноги.

В конце концов, если для вытягивания денег из стариков и старушек эта чертовщина ещё годилась, едва ли стоило рассчитывать на то, что нормальные люди на это поведутся.

Как бы то ни было, уже согласившись, поздно было давать задний ход. Поразмыслив ещё немного, Сяо Наньчжу таки произвёл стоящую идею, а затем отшлифовал её.

Сыту Чжан всякий раз не жалел слов, расписывая ему особенности работы в сфере страхового бизнеса, где подвизались его приятели.

Накануне Сыту Чжан ему все уши прожужжал о своём знакомом, который работает в страховой компании.

По его словам, у большой страховой компании должен быть внушительный список клиентов. Одним словом, люди, покупающие страховки, боятся несчастных случаев — а это значит, что те, кто подвержены подобным неприятностям, непременно придут к страховщику.

Мастер календаря способен предсказывать будущее, а также привлекать удачу. Если он поначалу будет работать с клиентами страховой компании, то со временем, как знать, возможно, наберёт клиентскую базу и для своего архаичного бизнеса. Тогда он сможет предсказывать водителю, покупающему полис, в какие дни ему нельзя отправляться в дорогу; страхующегося от несчастных случаев будет предостерегать от близящихся бедствий — хоть его клиенты и не получат страховое возмещение, зато сохранят себе жизнь и здоровье — а кто же не хочет быть богатым и здоровым? Нужно только завоевать себе имя, и придёт время, когда клиенты повалят к нему толпами.


***

Само собой, сидящий рядом Сыту Чжан и не догадывался о замыслах друга, полагая, что тот и правда хочет как следует наесться за его счёт, а потому ответил:

— Хорошо, только смотри, не продинамь меня на этот раз. Я специально закажу в «Магнолии» говядину на открытом огне, краба на пару — мне на тебя брать?

— Ага, и смотри, мне побольше — я непременно буду самку краба [7]!

Ошарашенный подобным бесстыдством Сыту Чжан наградил его убийственным взглядом сквозь тёмные стёкла очков, отчего губы Сяо Наньчжу невольно изогнулись в улыбке.

Поднявшись с места, он двинулся в ванную, чтобы умыться и почистить зубы, и Сыту Чжан помахал ему рукой, бросив:

— Ну я пошёл. — Он направился было к двери, но, не дойдя до неё, спохватился — вытащив из сумки свёрток с цзяньбин гоцзы [8], он указал на него пальцем и велел:

— Ешь быстрее, пока горячие, а я ухожу.

— Угу, проваливай, заколебал уже.

Сыту Чжан опекал его с самого детства — и Сяо Наньчжу за много лет успел к этому привыкнуть, так что подобный вздор не мог повредить их отношениям.

Вернувшись в знакомые места, действительно здорово чувствовать, что рядом есть близкий человек. Рассеянно думая об этом, Сяо Наньчжу чистил зубы — и тут он краем уха уловил в гостиной шелест одежды.

— Эй, это что, день после Няньсы? Ты тут? Ты уже позавтракал?

Высунув голову из ванной, Сяо Наньчжу увидел только что появившегося из календаря юношу.

Услышав, как его зовут, Няньу , плотно сжав губы, вскинул голову и тоже смерил взглядом хозяина квартиры. Этот юноша выглядел и одевался, как Няньсы, но характером от него явно отличался.

Если Няньсы обладал живым и весёлым нравом, то на лице паренька было написано, что поладить с ним нелегко.

Однако Сяо Наньчжу понимал, что, когда люди так ведут себя, не исключено, что это всё из-за застенчивости. Прошлой ночью Няньсы специально рассказал ему о своём соседе:

— Мои с Няньу отношения, как бы сказать, полностью объясняются одной песней.

— А? Какой песней?

— Ах-ах~~~ Няньу-у~~~ ты старше, чем Няньсы~~~ точно на де-э-энь~~~ Ах-ах, Няньсы-ы-ы~~~ ты младше, чем Няньу~~~ точно на де-э-энь~~~

Тогда Сяо Наньчжу не знал, что и сказать на это — не знал и теперь.

Не в силах выбросить из головы этот чертовски прилипчивый мотивчик, Сяо Наньчжу в тапочках прошлёпал в гостиную и достал сигарету.

Всё это время Няньу послушно сидел на диване, ожидая, когда ему дадут указания. Видя, что он нервничает, Сяо Наньчжу улыбнулся юноше:

— Эй, расслабься! Я тоже первый день на этой работе, так что не мог бы ты помочь мне освоиться?

Проходя мимо дивана, он похлопал Няньу по склонённой голове. Юноша возмущённо вскинулся, его большие глаза в шоке распахнулись:

— Ты что делаешь! Н-не смей трогать мою голову [9]!

Эта реакция заставила Сяо Наньчжу плутовато улыбнуться.

Однако он отлично понимал, что если слишком долго дразнить кошку, та быстро выпустит когти, а потому, оставив Няньу в покое, ушёл на кухню. Там он развернул оставленные Сыту Чжаном Цзяньбин гоцзы и подогрел в микроволновке в течение минуты. Потом он ещё раз разогрел кашу с постным мясом и столетним яйцом [10], которую приготовил утром, и сварил ещё пару яиц в мешочек.

Поскольку Няньу ещё не завтракал, доносящийся с кухни аромат побудил его бессознательно выпрямиться, принюхиваясь. По идее, обычно он получал лишь дым от того, что сжигали в качестве подношения.

На самом деле, духам календаря для поддержания жизни не требовалась физическая пища [11], однако Няньу был признанным любителем вкусно поесть, так что аппетитные запахи мигом заставили его прирасти к месту.

Бабушка Сяо Наньчжу прекрасно готовила, а потому, когда наставал черёд Няньу, он выходил на смену в более весёлом настроении, чем обычно. Теперь, когда на место бабушки заступил унаследовавший её кулинарные таланты Сяо Наньчжу, сердце Няньу, голодавшего столько лет, забилось быстрее. Он осторожно заглянул на кухню – при этом его рот наполнился несуществующей слюной. Покраснев до ушей, дух календаря прошептал готовящему яйца Сяо Наньчжу:

— А, это… можно мне… парочку яиц всмятку?


Примечание Шитоу Ян (автора):

Работа навалится через две главы, первый клиент как раз на подходе~


Примечания переводчика:

[1] Продинамленный — в оригинале 放鸽子 (fàng gēzi) — в букв. пер. с кит. «выпустить голубя», обр. в знач. «не сдержать слова, продинамить, не прийти».

[2] Пылающий праведным гневом 张牙舞爪 (zhāng yá wǔ zhǎo) — в букв. пер. с кит. «оскаливать зубы и выпускать когти», в образном значении — «в лютой ярости, в диком бешенстве».

[3] Росток молодого бамбука 小楠竹 (xiǎo nánzhú) — «маленький Листоколосник съедобный (гигантский бамбук)» — это словосочетание — омофон имени главного героя 萧南烛 (Xiāo Nánzhú).

Интересно, что у имени Наньчжу имеется ещё один омофон — 男主 (nán zhǔ) — сокращение от 男主角 (nán zhǔjué) — «главный герой», что, возможно, послужило идеей для его имени.

[4] Запилил бы его до смерти — в оригинале 唠刀 (lao dāo) — в букв. пер. с кит. «болтовня в форме ножа».

[5] Как бы ни упрашивал — в оригинале чэнъюй 好说歹说 (hǎoshuō dǎishuō) — в букв. пер. с кит. «говорить хорошо, говорить плохо», обр. также в знач. «уламывать; несмотря ни на какие уговоры».

[6] Превратить эту работу в прибыльный бизнес 这个黄历师如何发展个人业务 (Zhège huánglì shī rúhé fāzhǎn gèrén yèwù) — в букв. пер. с кит. «как зарегистрировать ИП “Мастер календаря”».

[7] Самка краба 蟹黄 (mǔ xiè) — в букв. пер. с кит. «матушка краба». В Китае сезон крабов открывается в октябре, отчасти из-за того, что именно с середины октября самка краба наполняется так называемым крабовым «желтком» (кит. 蟹黄 (xièhuáng), на самом деле это ещё не сформированная икра, яичники, а также пищеварительные железы самки краба). С открытием крабового сезона многие китайские рестораны добавляют специальное крабовое меню. Поэтому китайские гурманы так любят осень. Кстати, крабовый желток в Китае поэтически называют морским золотом. В нём содержится белок, микроэлементы, коллаген, кальций, фосфор и другие питательные вещества. (Материал взят из этой статьи: https://www.servioline.com/article/sezon_krabov_v_samom_razgare/ Советуем ознакомиться всем, кто желает узнать, как правильно есть краба, а также массу других интересных сведений на тему).

[8] Цзяньбин гоцзы 煎饼果子 (jiānbǐng guǒzi) — блины (или лепёшки) с разнообразной начинкой. Популярный вид фаст-фуда, продаётся только по утрам. Традиционное блюдо северо-восточного Китая, самый старый символ тяньцзиньцев.

Очень интересно следить за тем, как их готовят прямо у вас на глазах — это своего рода маленькое представление! Можно добавлять и убавлять начинку по просьбе клиента :-)



[9] Не смей трогать мою голову! — Существует поговорка: 男不能摸头女不能摸腰 (Nán bùnéng mōtóu nǚ bùnéng mō yāo) — в пер. с кит. «Голова мужчины и талия женщины неприкосновенны».

[10] Каша с постным мясом и столетним яйцом 皮蛋瘦肉粥 (pídàn shòuròu zhōu).

Столетние яйца 皮蛋 (pídàn) — яйца, выдержанные несколько месяцев в специальной смеси из чая, извести, соли, золы и глины без доступа воздуха — их закатывают в рисовую шелуху и солому, кладут в корзину и закапывают в землю на 15-20 в зависимости от времени года, часто до 3-4 месяцев. В бытовых условиях яйца обмазывают щелочной смесью (например, гидроксидом натрия), а для изоляции от воздуха заворачивают в пищевую плёнку. В результате pH белка приближается к 9-12 (почти как мыло). Белок становится бурым и полупрозрачным, желток — кремообразным, от серого до чёрного с зеленоватым оттенком, и издаёт сильный аммиачный запах, на поверхности очищенного яйца нередко появляются кристаллические узоры, напоминающие иней, поэтому их также называют «яйцами сосновой хвои». В обмазке яйца могут храниться до нескольких лет. Столетние яйца распространены в кухнях Китая, Японии и Кореи.



[11] Физическая пища — в оригинале чэнъюй 五谷杂粮 (wǔgǔ záliáng) – в пер. с кит. «основные продовольственные культуры», где 五谷 (wǔgǔ) — в пер. с кит. «пять хлебных злаков» — пять основных продовольственных культур (обычно: рис, просо, ячмень, пшеница, бобы), 杂粮 (záliáng) — полевые культуры, второстепенные продукты (кукуруза, гаолян, ячмень, бобовые, бататы и т. д.).


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер Календаря. Глава 5 — 12.02.2027. Няньсы. Часть 3

Предыдущая глава

Перед Сяо Наньчжу лежало два контракта.

Тот, что принадлежал работникам, испещряли 365 красных отпечатков больших пальцев, под контрактом работодателя покамест зияла пустота.

При виде выбравшегося из холодильника трясущегося от холода Няньсы лицо Сяо Наньчжу перекосилось весьма любопытным образом.

Уже не зная, как ему реагировать на череду всей этой бесовщины, он, решительно сдвинув брови, внезапно подхватил ничего не подозревающего Няньсы на плечо.

Тот, будучи хрупким изнеженным поэтом [1], толком не мог даже брыкаться — ему оставалось лишь вопить, издавая нечленораздельные звуки.

читать дальшеТем временем Сяо Наньчжу, недобро ухмыляясь, повесил календарь обратно на стену, после чего, невзирая на бурные протесты Няньсы, попытался запихнуть его в опустевшую страницу.

— А-а-а! Сяо Наньчжу, ты что, спятил?! Ай, моя голова! А-а-а! Моя причёска! Моё лицо!..

Эти отчаянные вопли напрочь разрушили веками пестуемый утончённый образ.

Сяо Наньчжу также отнюдь не радовало то, что этот чудик никак не желает залезать обратно в свой календарь. Наконец, донельзя напуганный подобным варварством, Няньсы выхватил из широкого рукава контракт, сунув его под нос агрессору.

Смирив гнев, Сяо Наньчжу удосужился бегло проглядеть его — и тотчас утратил дар речи. Восьмистраничный контракт испещряли многочисленные условия — от полагающегося жалования до условий работы, расписанных до мелочей. И всё это относилось к загадочной профессии мастера календаря.

Мастер календаря…

Мастера календаря — легендарные заклинатели, которые отвечают за ход времён года и надлежащее проведение праздников, а также предсказывают бедствия и определяют благоприятные дни для важных событий. Благодаря тому, что с древности появилось немало новых праздников и дней памяти, включая международные, в состав духов старого календаря безостановочно вливалась свежая кровь.

Интересы сотрудничающего с ними мастера календаря, равно как и его подчинённых, защищаются этим контрактом, в который с течением времени добавилось немало новых деталей.

В их число входят: происхождение, индивидуальные особенности и функции каждого из праздников; обязанности времён года и перемены, определяемые солнечным и лунным циклом — вплоть до больничных, декретов по уходу за ребёнком и отпуска по случаю свадьбы.

Поскольку этот контракт действовал с глубокой древности вплоть до нынешнего года, должно быть, он и впрямь был неплохо продуман.

Современный календарь представляет собой мешанину из традиционных китайских праздников и тех, что взяты из григорианского календаря — хоть это и предполагало некоторое размытие культурных ценностей, отклонения всё равно возникли бы с течением времени — так уж работает солнечный цикл.

Подводя итоги, можно сказать, что современный мастер календаря отвечает за всех духов нынешнего гражданского календаря, а также духов праздников и фаз лунного и солнечного цикла из традиционного. Но самым важным для Сяо Наньчжу оказалось то, что он обнаружил в конце: внизу длинного списка мастеров календаря прошлого значилось имя его бабушки, Сяо Жухуа.

Выходит, подписав контракт, она десятилетиями скрывала это ото всех, включая собственного внука.

На памяти Сяо Наньчжу предсказания его бабушки всегда безошибочно сбывались — свадьбы и похороны, проводившиеся в назначенную ею дату, проходили без сучка без задоринки. Однажды она даже предсказала живущей в соседнем переулке женщине на сносях, что у неё родятся пятерняшки.

Даже УЗИ неспособно предсказать подобное на столь ранней стадии — однако старушка неведомо как определила это с первого же взгляда, не прибегая ни к каким мало-мальски научным методам.

Сам же Сяо Наньчжу решил, что его бабка просто-напросто угадала [2].

Хотя бабушка на его памяти никогда не занималась гимнастикой [3] вместе с прочими старушками, она и в почтенном возрасте умудрялась гоняться за ним по улицам, чтобы затем основательно выбить из него дурь, чем и заслужила репутацию «ведьмы [4] Сяо».

Это-то и заставило Сяо Наньчжу всерьёз задуматься над предложением Няньсы, как бы сомнительно ни звучали слова того, кто только что вылез из холодильника.

В конце концов, он и впрямь остро нуждался в работе.

И, если уж выбирать, то лучше рискнуть, с головой окунувшись в это таинственное начинание, чем завязнуть в сетевом маркетинге, к которому подталкивает его Сыту Чжан. Хотя, если подумать, эта работа была ничуть не более надёжной — все эти изгнания злых духов, истолкования снов, предсказания, изменение будущего — тут научные основания даже мимо не проходили…

Нынешняя молодёжь не та, что раньше: теперь разве что старики и старушки верят во всю эту паранормальщину.

Благодаря прогрессу медицины и технологий у людей пропала надобность в молитвах, подношениях и целителях, на которых тысячелетиями возлагались все надежды. С тех пор немало воды утекло, и люди предпочитают брать судьбу в свои руки вместо того, чтобы полагаться на милость богов. Всё это однозначные пережитки феодализма, как и возросшие на суевериях профессии.

Из них самой разгромной критике подверглись предсказание будущего и астрология, некогда бывшие наиболее прибыльными [5].

Однако же, если подумать, и это «новое» отношение было своего рода предрассудком — после того, что Сяо Наньчжу увидел собственными глазами, он больше не мог столь безоговорочно отрицать всё то, над чем прежде смеялся.

И всё же эти аргументы пали под напором одной-единственной мысли, внезапно озарившей его…

Ведь мастерам календаря приходится работать 365 дней в году! Ни единого! Выходного! За год!

— Ну, на самом деле, работа не такая уж и тяжёлая — бóльшая часть времени остаётся свободной, — продолжал увещевать его Няньсы. — К тому же, контракт начинает действовать лишь со следующего года — покамест все отдыхают до праздников. Прошлой ночью вы имели удовольствие познакомиться с Сяонянем. Он — один из двадцати двух традиционных праздников и отвечает за огонь… Если возьмётесь за это дело, Чуи и Чуэр [6] поначалу помогут вам освоиться на новой работе…

Запнувшись, Няньсы пошарил в рукавах и извлёк гребень, чтобы поправить причёску. Сяо Наньчжу продолжал молча слушать его, не выказывая ни одобрения, ни несогласия — обычно, сталкиваясь с подобным отношением, люди думали, что он нарывается на ссору.

Покуривая на диване, где сидел, откинувшись на спинку и скрестив ноги, Сяо Наньчжу продолжал лениво листать контракт, глядя на собеседника из-под полуопущенных век — тому оставалось лишь гадать, что он думает обо всём этом на самом деле. Няньсы и впрямь становилось не по себе рядом с Сяо Наньчжу — неудивительно, что ему непросто ладить с незнакомыми людьми. Глядя на это холодное и отстранённое выражение, дух календаря начинал подозревать, что и более близкое знакомство отнюдь не упростит ситуацию.

Попросту говоря, Няньсы не имел понятия, о чём с ним говорить.

О норове этого бывшего вояки он знал не понаслышке — Сяо Наньчжу с малолетства был дичком, с бешеным темпераментом которого ничего не могла поделать даже его суровая бабушка. Если он сейчас заартачится, придётся им всем распроститься с надеждой на скорую работу.

Заметив, что Няньсы украдкой наблюдает за ним, Сяо Наньчжу наконец извлёк сигарету изо рта и, сжав её в пальцах, медленно начал:

— Прости за то, что я, ну… Кстати, как к тебе обращаться?

От неожиданности Няньсы ещё судорожнее замахал веером. Прикрыв рот рукой, он смущённо кашлянул, а затем, сложив руки перед собой [7], церемонно поклонился.

— Имя вашего покорного слуги [8] — Няньсы. Прощу простить ему дурные манеры, он имел несчастье поддаться панике…

Его голос тотчас обрёл мелодичные переливы, будто он играл на сцене. Каким бы изнеженным чистоплюем он ни казался Сяо Наньчжу, тот не мог не оценить старомодную безупречность его манер.

— А, — бросил он, украдкой взглянув на висящий на стене календарь. Страница выглядела абсолютно обычно — так же, как и все прочие, с той единственной разницей, что тот, кто должен был быть изображён на ней, нынче сидел прямо перед ним.

Сяо Наньчжу захлестнуло чувство невыносимого абсурда происходящего.

Отправляясь домой, он и подумать не мог, что ступит на эту таинственную дорожку, однако, похоже, у него попросту не оставалось выбора… Но почему же… вся эта телега с мастером календаря звучит как полное шарлатанство?..

Повертев наименование профессии в уме так и эдак, Сяо Наньчжу по-прежнему не обнаружил в нём ничего хорошего, однако не позволил своим мыслям отразиться на лице. Он исподволь продолжал вытягивать информацию из Няньсы — тот явно принадлежал к простодушному типу людей, которые готовы вывалить всё как на духу, лишь бы их слушали.

— Гм-м-м… Духи календаря остаются в мире людей на один день и одну ночь, а после этого возвращаются в календарь до конца года… Изгонять злых духов и нести человечеству благословение небес — наше обычное занятие. Вот только мало кто нынче в это верит… Поток клиентов значительно уменьшился — можно сказать, мы пробавляемся лишь назначениями благоприятных дат для свадеб да предсказаниями о рождении детей. Разумеется, мы можем покидать календарь и в нерабочие дни — было бы желание… Например, твоя бабушка нередко призывала Юаньсяоцзе [9] и остальных в новогодние праздники, если не хватало партнеров по игре в маджонг [10], но вы, наверно, их не помните… Сколько вам тогда было — то ли четыре, то ли пять…

Казалось, воспоминания о прошлом доставляют Няньсы немалое удовольствие, и Сяо Наньчжу не имел ничего против.

Теперь он уже склонялся к тому, чтобы принять предложение, но хотел разузнать побольше, прежде чем дать окончательный ответ. Потому-то он не прерывал поэта, между делом несколько раз сбросив звонки от Сыту Чжана, который явно хотел позвать его выпить.

Представив себе, как беснуется его друг, недоумевая, что с ним приключилось, Сяо Наньчжу ухмыльнулся про себя и вовсе отключил телефон.

В конце концов, этот разговор имел определяющее значение для его будущей карьеры. Желая подойти к исполнению своих обязанностей во всеоружии, Сяо Наньчжу дозволял Няньсы болтать в своё удовольствие, выуживая из этого цветистого потока крупицы информации.

Неудивительно, что говорят, будто люди науки и искусства обладают особой аурой — всё, что бы они ни изрекли, кажется утончённым и остроумным лишь потому, что это исходит от них. Вот только на деле Няньсы не знал ничего, кроме банальностей да досужих пересудов о товарищах по цеху, потому ничего дельного с его уст не слетало. Тем не менее, прислушиваясь к нему, Сяо Наньчжу невольно почувствовал, что начинает получать некое извращённое удовольствие от этих сплетен.

— Я кое-что расскажу вам по секрету, только никому не говорите, ладно?.. На самом деле День Святого Валентина и Цисицзе на дух друг друга не переносят, и знаете, почему? Всё потому, что они носят одно имя — Цинжэньцзе [11]! Так что не упоминайте при нём о Цисицзе, а то он, чего доброго, взбеленится!

При этих словах Сяо Наньчжу невольно усмехнулся. Подобными пикантными подробностями Няньсы располагал обо всех календарных божествах, начиная с Няньу и близящегося Дня Святого Валентина. Однако же, когда дело дошло до Чуси [12], то Няньсы попросту перескочил через него.

— А что насчет Чуси? — не преминул поинтересоваться Сяо Наньчжу и добавил, заметив, как заколебался поэт: — Что с ним не так?

— Т-с-с! — зашипел Няньсы, быстро приложив палец к губам и, склонившись к уху Сяо Наньчжу, зашептал: — Чуси — не такой, как мы все; впрочем, мне не следовало этого говорить. Увидите сами, когда время настанет, гм…

Само собой, при виде подобной реакции Сяо Наньчжу предпочёл отложить этот вопрос на потом.

В конце концов, до Чуси оставалось от силы несколько дней. И, как бы тяжело с ним ни было — это ведь всего на одни сутки! К этому моменту Сяо Наньчжу уже принял твёрдое решение попробовать себя в таинственной роли мастера календаря. Няньсы ведь упоминал, что он может бросить это дело в любой момент — при этом от него требовалось лишь подыскать себе замену.

Поскольку часть доходов мастера календаря причитается его подчинённым, качество его жизни напрямую влияет и на них. Несколько дней до начала года станут испытательным сроком, а после Нового года они вернутся к этому разговору.

За оживлённой беседой ночь подкралась незаметно. Поскольку Сяо Наньчжу явно не собирался приглашать Няньсы к ужину, тот тактично заметил:

— Пожалуй, отужинаю дома. Ваша бабушка сразу дала нам понять, что не собирается держать нас на своих хлебах.

С этими словами он бережно убрал в рукав листы контрактов и собрался было уйти, но тут Сяо Наньчжу, внезапно что-то припомнив, метнулся на кухню и вручил Няньсы мягкотелую черепаху [13].

— Что это?.. — озадаченно спросил поэт, разглядывая её. Сяо Наньчжу ухмыльнулся, указывая на календарь:

— Передай её Сяоняню — скажи, что это ему, чтобы больше не плакал. Черепашки ведь живут дольше карпов? Как думаешь?


Примечания Шитоу Ян (автора):

Вчера проработала весь день, но результат мне не понравился, так что утром первым делом бросилась переписывать.

Так я и продолжала ломать над этим голову до полудня. Пожалуй, девушкам не стоит заниматься подобным среди ночи.

Что до отзывов – хорошо, но мало, и от этого мне немного одиноко. Знайте, что я их трепетно собираю, почтительно принимая их от вас [14]!
Сердечно благодарю всех патронов, чмок-чмок!


Примечания переводчиков:

[1] Хрупкий изнеженный поэт – в оригинале 文弱书生 (wén ruò shū shēng) – в пер. с кит. «воспитанный и культурный, но слабый телом».

[2] Просто-напросто угадала – в оригинале 瞎猫碰著死耗子 (xiā māo pèngzhe sǐ hàozi) – в букв. пер. с кит. «слепой кот перед мёртвой мышью», означает, что человеку невероятно повезло.

[3] Гимнастика 广场舞 (guǎngchǎngwǔ) – в пер. с кит. «танцы на площади», вид китайской гимнастики, популярный у пенсионеров, позволяющий также пообщаться и завязать знакомства.

[4] Ведьма 神婆 (shénpó) – шэнпо – в пер. с кит. «колдунья, шаманка, знахарка».

[5] Некогда бывшие наиболее прибыльными – в оригинале 金领 (jīnlǐng) – в пер. с кит. «золотые воротнички» (высококвалифицированные специалисты).

[6] Чуи 初一 (chūyī) – первое число месяца.

Чуэр 初二 (chū èr) – второе число месяца.

[7] Сложив руки перед собой 拱手 (gǒngshǒu) – складывать руки (в знак приветствия, просьбы, почтения) (левая кисть охватывает правый кулак перед грудью).

[8] Ваш покорный слуга 在下 (zàixià) – цзайся – так вежливо упоминают о себе в разговоре.

[9] Юаньсяоцзе – 元宵节 (yuánxiāojié) – Праздник фонарей, отмечается 15-го числа 1-го месяца по китайскому лунному календарю.

[10] Маджонг – 麻将 (májiàng) – мацзян – традиционная игра в кости, «китайское домино», в него играют вчетвером.

[11] Носят одно имя – Цинжэньцзе — в современном Китае существует два Дня всех влюблённых: Цисицзе 七夕节 (qīxījié) – традиционный китайский День всех влюблённых, отмечаемый 7-го числа 7-го месяца по лунному календарю, и «прозападный» День Святого Валентина, который празднуется 14 февраля. Оба праздника имеют собирательное название Цинжэньцзе 情人节 (qíngrénjié) — в букв. пер. с кит. «День влюблённых».

[12] Чуси 除夕 (chúxī) — канун Нового года, 30-е число 12-го месяца по лунному календарю.

[13] Мягкотелая черепаха 王八 (wángba) – дальневосточная черепаха, или китайский трионикс (лат. Pelodiscus sinensis) — пресноводная черепаха, представитель семейства трёхкоготных черепах. Эти черепахи весьма крупны, стремительны и агрессивны. Длинная шея позволяет черепахе дотягиваться до заднего края карапакса. Укусы даже маленьких черепах очень болезненны, а крупные особи могут нанести довольно серьёзные раны острыми краями роговых челюстей.


[14] Почтительно принимая – в оригинале 捧 (pěng) – принимать в обе руки (из уважения); брать обеими руками.


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 4 — 12.02.2027. Няньсы. Часть 2

Предыдущая глава

Уже минуло девять, когда Сяо Наньчжу пробудился окончательно.

Хмурясь, он вышел из спальни, потирая висок в тщетных попытках изгнать из головы сковавший все мысли тягостный туман.

Людям свойственно расслабляться, попадая в благоприятную среду — так случилось и с ним. Ну а после того, что произошло этой ночью, мозг привычного к армейским будням Сяо Наньчжу и вовсе отказывался работать.

Телефон показал два пропущенных звонка от Сыту Чжана. Зажав его между щекой и плечом, Сяо Наньчжу двинулся на кухню, однако, подходя к холодильнику, замер на полушаге, вспомнив, что там теперь хранится.

— Ну что, проспался наконец? — зазвучал из трубки ленивый голос Сыту Чжана.

читать дальше— Угу, — бросил Сяо Наньчжу, бездумно цепляя пальцем дверцу холодильника. Несмотря на то, что он никак не мог выбросить из головы ночное происшествие, упоминать о нём точно не стоило — можно подумать, хоть кто-нибудь поверит. — Чё названиваешь ни свет ни заря? — бесцеремонно бросил он — при том, что его мысли были всецело заняты содержимым холодильника, он едва уделял внимание разговору с другом.

— Хэй, такой молодой и уже проблемы с памятью? — со вздохом протянул Сыту Чжан. — Мы ж вчера договорились — я обещал, что найду тебе работу после Нового Года — вспомнил? У меня тьма знакомств, так что, поспрашивав, наверняка что-нибудь подыщем, но ты должен пообещать мне, что сходишь со мной на обед пару-тройку раз — такие вещи лучше обсуждать за столом, ясно тебе? Теперь ты больше не можешь вести себя, как тебе заблагорассудится, так-то, Сяо Наньчжу…

Он так и продолжал пилить его, будто распекающая на все корки нянюшка [1], однако Сяо Наньчжу понимал, что друг искренне хочет помочь ему, а потому не прерывал поток вдохновенной болтовни, хоть и знал, что он не такой человек, который может побрататься с людьми после пары рюмок — в противном случае он бы не оказался в столь затруднительном положении, так и не сумев приспособиться к службе в армии.

Справедливости ради, зная о норове друга детства не понаслышке, Сыту Чжан и впрямь делал всё возможное, чтобы сгладить острые углы — даже позволил ему сохранить лицо, первым предложив помощь, не дожидаясь, пока тот попросит — что и говорить, такие друзья и впрямь на вес золота.

При этой мысли Сяо Наньчжу испытал укол вины [2] — в самом деле, в его ли положении привередничать? Раз уж Сыту Чжан ради него готов пойти на такие хлопоты, то и от него не убудет, если он пару раз сходит пообедать с его приятелями.

Пока он раздумывал над этим, Сыту Чжан продолжал развивать тему:

— В общем, приходи сегодня на встречу [3], ясно? Будет один из моих самых крупных клиентов — он всегда заказывает весь спектр услуг. Знаешь, кто он? Менеджер по продажам в страховой компании! Представляешь, какие у него связи и ресурсы? Он точно тебе поможет! Если будешь работать на него, твоё будущее обеспечено! Ну а не подойдёт — подыщем тебе что-нибудь другое. Среди инвесторов, скажем — у меня в знакомых даже распространители товаров для здоровья! Из этой индустрии вышла тьма успешных людей! Разумеется, лучше всего искать работу сразу после Нового года! Ну как, по-твоему, хорошо этот братец [4] заботится о тебе вместо твоей бабули, а? — при этих словах Сыту Чжан довольно усмехнулся.

Вот так, поддразнивая друга детства [5] посулами, в которые сам не очень-то верил, Сыту Чжан внезапно оборвал звонок — зная, что грядёт вспышка раздражения со стороны Сяо Наньчжу, он предпочёл не дать ему шанса на отпор. Лишённый возможности ответить, Сяо Наньчжу засунул телефон в карман, однако ничего не мог поделать с накатившей волной досады. Наконец, не выдержав, он тихо выругался:

— Да пошёл ты! Почему бы попросту не сказать, что хочешь засунуть меня в сетевой маркетинг [6]

Ему оставалось лишь, стиснув зубы, признать собственную беспомощность в этом новом для него мире — можно подумать, он сам желал чего-то иного, кроме как решить наконец проблему с работой и жить себе спокойно.

Но в нынешнем обществе, где всё решают связи и дипломы, что называется, без смазки никуда не пролезешь.

Как всегда, стресс вызвал острое желание закурить. Нахмурившись, Сяо Наньчжу бездумно уставился на магнитик из супермаркета — единственное украшение дверцы холодильника. Поджав губы, он машинально взялся за дверцу — однако прежде, чем он успел её открыть, из холодильника послышался приглушённый чих.

Уже столкнувшись с двумя необъяснимыми явлениями кряду, теперь Сяо Наньчжу не страшился ничего.

В конце концов, сейчас-то на дворе белый день — да и разве он, грозный и бесстрашный бывалый солдат, не сможет голыми руками совладать с каким-то там демоном? Пожалуй, даже к лучшему, что он наконец сможет хоть на ком-то выместить злость за терзающие его жизненные проблемы!

Пока он ожидал появления нечисти, готовясь тотчас наподдать ей, дверца холодильника медленно отворилась, а затем… оттуда материализовался молодой человек в традиционной укороченной куртке поверх одеяния цвета цин [7] с побелевшими от инея волосами — он во весь голос причитал, стуча зубами от холода:

— В самом деле, где это видано! Кто ставит кондиционер на такой холод среди зимы? Этот молодой господин [8] точно простудится, ведь он спал нагишом на таком морозе… Апчхи! Апчхи!

Сяо Наньчжу застыл как громом поражённый.


***

На вид явившийся из календаря Няньсы [9] казался утончённым учёным или поэтом лет двадцати — его будто овеивал аромат чернил, а ясное чело отмечала печать одарённости.

Ему нечасто случалось покидать старый календарь, так что он сполна наслаждался преимуществами своего весьма вольготного графика.

В свободное время он обычно устраивал декламацию под аккомпанемент у себя в кабинете, почитывал книги, просматривал свитки или слушал куньцюй [11] старшей сестрице Манчжун [12] или младшей сестрице Гуюй [13], в которых был давно и безнадёжно влюблён.

Хоть его соседом и был мелкий любитель карпов Сяонянь, шумный ребёнок, который имел обыкновение носиться в детских штанишках, сверкая голой попой, и не давал ему спать спокойно, ничто до сих пор не мешало Няньсы вести излюбленную им размеренную жизнь, всецело посвящённую искусству.

Пусть он не представлял собой ни важный праздник, ни фазу солнечного или лунного цикла — лишь один из самых обычных дней — это вовсе не значило, что он должен просто опустить руки! Что если однажды ему суждено сделаться днём памяти какого-нибудь великого человека?

Подобные помыслы позволяли Няньсы не только держаться на плаву, но и давали силы, чтобы упорно трудиться.

Всякий раз, когда наставал его день, молодой поэт покидал свою страницу, чтобы поработать для владельца старого календаря.

Подобная рутина повторялась тысячелетиями. Как один из духов календаря, он по воле мастера мог дать наиболее точные предсказания на день, предупредить о грядущих несчастьях и истолковать сны — а порой ему даже случалось изгонять злых духов.

И все 364 товарища Няньсы исполняли те же обязанности при старых мастерах календаря.

За это время они сменялись бесчисленное количество раз — всё же человеческий век не чета веку духов.

Каждого работодателя Няньсы доводилось встречать от силы несколько десятков раз — и к каждой из встреч многое успевало перемениться [14]. А пять лет назад очередная хозяйка календаря покинула их — это было весьма печальное прощание, погрузившее его в длительную скорбь.

Няньсы отлично помнил, как впервые встретился с этой хозяйкой календаря по имени Сяо — тогда она показалась ему весьма вздорной и придирчивой, но, в конце концов, тогда ей сравнялся всего-то двадцать один год!

Откопав календарь в старой рухляди, доставшейся ей по наследству от отца-скопидома, она случайно открыла его секреты — обычным людям не по силам даже представить себе подобного.

Однако же девушка не выказала ни толики страха, без колебаний изъявив желание стать мастером календаря. Минуло немало лет, течение которых ничуть не сказалось на Няньсы, однако его хозяйка Сяо Жухуа за это время из девушки превратилась в старушку.

Наконец госпожа Сяо слегла. Пусть ленивые духи календаря прежде то и дело сетовали на то, как она загружала их работой, будучи полной энергии, теперь, когда у неё не осталось сил их гонять, никто этому не обрадовался.

Праздник двойной девятки [15] предложил устроить сбор пожертвований, чтобы от всей души поднести их бабушке Сяо. День медсестёр [16] принялся увещевать всех следить за здоровьем и предпринимать необходимые меры против рака. Праздник середины осени [17] прислал две коробки специально приготовленных «лунных пряников» [18] из дворца Гуанхань [19], чтобы выразить свои чувства. Ну а День детей [20] только и делал, что ревел весь день напролёт, вцепившись в руку бабушки Сяо.

Так уж вышло, что даже они, всемогущие духи календаря, ничего не могут поделать, когда человеческая жизнь близится к завершению…

Няньсы понадобилось немало времени, чтобы пережить это горе.

Он сложил для бабушки Сяо прекрасный акростих — но, к сожалению, она ушла из жизни не в его день, так что он так и не успел его прочесть ей.

Всё, что ему запомнилось — это сдавленные рыдания мальчишки в больничной палате. С этого дня у запертых внутри старого календаря духов больше не было хозяина.

За время этого бессрочного отпуска на журнальном столике, где теперь лежали рабочие контракты, успел накопиться изрядный слой пыли.

Когда умерла госпожа Сяо, Няньсы и все прочие духи уже приготовились обсудить условия работы с новым мастером, однако её незадачливый внук, похоже, ничего не смыслил в деле своей бабушки. Всё, чего он желал — это покинуть этот город, и ему дела не было до того, что свыше трёхсот его потенциальных подчинённых годами собирают пыль, вися на стенке.

Постепенно даже недосягаемые духи важных праздников, обычно не нисходящие до столь несущественных проблем, начали роптать, возмущаясь подобным небрежением. Этот парень отсутствовал пять лет кряду — глянув на себя в зеркало накануне, Няньсы обнаружил, что за это время на его безупречно гладком подбородке успела отрасти борода.

Ближе к полуночи Сяонянь куда-то унёсся, а затем вернулся, горестно завывая.

Пожелав проведать несчастного ребёнка, Няньсы даже сбрил по этому поводу бороду.

Няньу [21] и прочие тотчас принялись настаивать, чтобы он поговорил с Сяо Наньчжу о его идеалах, мечтах, жизненных планах — одним словом, о том, желает ли он стать мастером календаря — и Няньсы принял на себя эту почётную миссию.

Однако при этом он меньше всего ожидал, что его встретит пронизывающий холод и поток ледяного ветра прямо в лицо.

— Где это видано! Кто ставит кондиционер на такой холод среди зимы? Этот молодой господин точно простудится на таком морозе… Апчхи! Апчхи!



Примечания Шитоу Ян (автора):

Будущий сердечный друг героя — это не его друг детства и не Няньсы, а другой дух календаря.

До его появления ещё несколько глав, так что придётся подождать. ⊙▽⊙

Я слишком устала, чтобы работать сверхурочно. Извините, но ничего не могу с этим поделать T^T


Примечания переводчиков:

[1] Нянюшка — в оригинале 老妈子 (lǎomāzi) — в пер. с кит. «служанка (особенно в возрасте), старушка, нянька» (устаревшее).

[2] Испытал укол вины — в оригинале 不识好歹 (bù shí hǎodǎi) — в букв. пер. с кит. «не знать, что хорошо и что плохо», образно — «не отличать добро от зла».

[3] Встреча — в оригинале 酒局 (jiǔjú) — в пер. с кит. «вечеринка с алкоголем, пьянка, сходка».

[4] Братец — в оригинале 哥们儿 (gēmenr) гэмэнь-эр — разговорное «парень, чувак, братишка».

[5] Друг детства — в оригинале 发小 (fàxiǎo) фасяо — в пер. с кит. «близкий друг с детства, друг с горшка».

[6] Сетевой маркетинг 传/销 (chuán/xiāo) — в пер. с кит. «сетевой маркетинг, многоуровневый маркетинг, финансовая пирамида, инвестиционная пирамида». Нелегальная инвестиционная схема, основанная на иерархической структуре.

[7] Цвет цин — 青色 (qīngsè) весьма сложный цвет, который может варьироваться от зелёного до голубого. В современной культуре цвет цин олицетворяет собой традиционность и историчность. 马褂 (mǎguà) магуа обозначает традиционную китайскую куртку, надевающуюся поверх халата.

[8] Молодой господин 公子 (gōngzǐ) гунцзы — в пер. с кит. буквально «сын дворянина» или «сын общества».

[9] Няньсы 廿四 (niàn sì) — 24-й день месяца.

[10] Куньцюй 昆曲 (kūnqǔ) — один из локальных жанров традиционной китайской музыкальной драмы.

[11] Любовные послания — в оригинале 花筏 (huā fá) — в букв. пер. с кит. «цветочный плот».

[12] Манчжун 芒种 (mángzhòng) — в пер. с кит. «остистый колос» — период года с 6 или 7 июня; отнесён к первой половине 5-го лунного месяца.

[13] Гуюй 谷雨 (gǔyǔ) — в пер. с кит. «хлебные дожди» — период года с 20 или 21 апреля, отнесён ко второй половине 3-го лунного месяца.

[14] Многое успевало перемениться — в оригинале 物是人非 (wù shì rén fēi) — в букв. пер. с кит. «вещи остались прежними, а люди — нет (зачастую указывает на тоску по минувшим дням и старым друзьям или умершим).

[15] Праздник двойной девятки 重阳节 (chóngyángjié) Чунянцзе — отмечается 9-го числа 9-го лунного месяца, также носит название «праздник хризантем». Девять — «янское» число; девятый день девятого лунного месяца (дважды девять) обладает огромной силой ян и поэтому потенциально опасен. Для преодоления этой опасности традиция велит взобраться на высокую гору, пить хризантемовое вино и носить ветви кизила лекарственного. Хризантемы и кизил считаются очищающими растениями.

[16] День медсестёр — 护士节 (Hùshìjié) Хушицзе — Международный день медицинской сестры, отмечается 12 мая, в день рождения Флоренс Найтингейл, стоявшей у истоков службы сестёр милосердия.

[17] Праздник середины осени — 中秋节 (zhōngqiūjié) Чжунцюцзе — отмечается 15-го числа 8-го месяца по китайскому лунному календарю, также именуется «праздником Луны». Широко отмечается в Китае и Вьетнаме. По своей значимости этот праздник уступает только Китайскому Новому году. Вечер любования полной луной, сопровождаемый угощением «лунными пряниками». Ритуальная сторона празднества наиболее широко отображена в возжигании благовоний Чанъэ — мифической жительнице Луны. Считается, что в этот день лунный диск «самый яркий и круглый в году». Спутником Чанъэ на луне считается кролик, который толчёт в ступе снадобье бессмертия.

[18] Лунные пряники —五仁月饼 (wǔ rén yuèbǐng) у жэнь юэбин — или «лунные лепёшки» с начинкой из пяти видов орехов. Обычно юэбины круглые или квадратные, примерно 10 см в диаметре и 4-5 см. в толщину, начинены пастой из сладких бобов или лотоса. Их принято дарить родственникам и клиентам.



[19] Дворец Гуанхань — 广寒宫 (guǎnghángōng) — в пер. с кит. «Дворец Великого холода», лунные чертоги, в образном значении — «луна».

[20] День детей — 儿童节 (értóngjié) Эртунцзе — под этим названием в Китае существуют два праздника: День детей (4 апреля, с 1931 года в Китае) и Международный день защиты детей (1 июня, с 1949 г.).

[21] Няньу 廿五 (niànwǔ) — в пер. с кит. «двадцать пятое число месяца».


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер Календаря. Глава 3 – 12.02.2027. Няньсы. Часть 1

Предыдущая глава

На следующее утро Сяо Наньчжу проспал дольше обычного. То, что произошло предыдущим вечером, никак не давало ему заснуть в первую ночь в родном городе.

Несколько часов проворочавшись в бесплодных раздумьях об этом странном явлении, он в конце концов поднялся, снял со стены старый календарь и погрузился в его изучение.

читать дальшеК своему удивлению, Сяо Наньчжу обнаружил в нём пару вещей, которые упорно не замечал все эти годы.

В основе своей календарь был практически неотличим от обычных изданий такого рода, выпускаемых в Гонконге: та же красная обложка с золочёными иероглифами, старые страницы до отказа набиты традиционными символами благоденствия и соответствующих праздников — сезоны и месяцы сменяют друг друга в бесконечном цикле, не меняющемся тысячелетиями.

В те времена, когда у людей не было ни смартфонов, ни компьютеров, они могли определить, когда жать, сеять и готовиться к смене сезонов, лишь полагаясь на старый календарь.

Согласно легендам, первый календарь создал сам император Хуан-ди, и потребовались тысячелетия усилий китайских мудрецов древности, чтобы он принял свой нынешний вид, полностью удовлетворяя потребностям людей — вплоть до сегодняшнего дня, когда традиции постепенно уступают место прогрессу.

Сяо Наньчжу уселся обратно на кровать и закурил, откинувшись на изголовье. Листая календарь, он не мог не восхититься мастерством его создателя.

Перед ним в бездвижном параде выстроились триста шестьдесят пять дней года, каждый из которых воплощался в человеческом или животном образе, дышащем яркой индивидуальностью — подобное разнообразие не могло не радовать глаз.

При этом среди традиционных китайских праздников попадались и иностранные — дань веяниям нового времени — с его течением не изменились лишь времена года. Ни единого пропущенного дня [1] военный Сяо Наньчжу вышел в отставку, чтобы вернуться в родной городок Y. — впрочем, стоит ли этому удивляться, имея дело с календарём.

А вот что показалось Сяо Наньчжу по-настоящему странным, так это то, что, приглядевшись, он различал на этих стилизованных под старину изображениях предметы, которые совершенно выбивались из традиционного ряда. Вот, скажем, эта… Восьмое Марта, Международный женский день [2].

Лица смотрящейся в зеркало дамы было не различить, но её фигура со спины казалась стройной и грациозной.

В ней было какое-то невыразимое очарование — бросив на неё мимолётный взгляд, сложно было отвести глаза. Заколка феникса [3], скрепляющая волосы, прорисована с таким тщанием, что казалась настоящей, а изящные серьги из нефрита и жемчуга невероятно удачно контрастировали с тёмно-красным узорчатым платьем. В общем и целом, мастерски выполненное традиционное изображение дамы прошлого — так думал Сяо Наньчжу, пока его пристальный взгляд не различил на резном туалетном столике из грушевого дерева [4] несколько бутылочек и баночек с косметикой совершенно современного вида.

Разумеется, лишь полный невежда стал бы отрицать, что в древности женщины тоже пользовались косметикой [5] — в конце концов, они уж точно пудрились и наносили точки помады на щёки и цветочный узор на лоб.

Кроме того, Сяо Наньчжу как взрослый здравомыслящий мужчина был способен признать, что ему попросту что-то померещилось. Но, стоило ему перевести взгляд со столика на складную ширму, расписанную двумя резвящимися в воде уточками-мандаринками [6], как он заметил небрежно засунутую за неё… упаковку прокладок [7].

Судорожно захлопнув календарь, словно увидел привидение, Сяо Наньчжу почувствовал необъяснимый стыд, будто нечаянно подсмотрел то, чего видеть не следовало — его аж бросило в холодный пот. Закрыв глаза, он нахмурился, повторяя: «Почудилось, почудилось…» — однако желание изучать календарь у него пропало напрочь.

Пусть до сих пор он питал изрядные сомнения в реальности того мальчонки с карпом, это происшествие убедило его в том, что бабуля, десятилетиями работавшая с этим самым календарём, явно что-то скрывала от внука.

Болтающийся у него на глазах не менее пятнадцати лет календарь всегда был раскрыт на нужной дате — появляйся Сяо Наньчжу дома почаще, возможно, он подметил бы это раньше.

В чём же его секрет?..

Снедаемый этой мыслью Сяо Наньчжу так и пялил глаза в темноту.

В армии его жизнь была подчинена строгой дисциплине, но вне её скатилась в полный хаос. Отчего-то в памяти то и дело всплывало то, что накануне сказал ему Сыту Чжан, полночи не давая ему покоя.

Поднявшись, Сяо Наньчжу перво-наперво снял календарь со стены, бросив его на журнальный столик. Однако поневоле притягивающий взгляд календарь продолжал будить в нём смутное беспокойство; наконец, не выдержав, мужчина засунул его в холодильник.

Поскольку он не заглядывал туда около полугода, там предсказуемо ничего не обнаружилось, кроме пары тухлых яиц. Под синеватым светом лампочки позолоченные иероглифы переливались, будто талисманы, запечатавшие древнего демона.

Подозрительно прищурившись, Сяо Наньчжу запихнул календарь поглубже. Убедившись, что тот не пытается выскочить из холодильника, чтобы на него напасть, он вернулся в свою комнату и вновь задрых.

Стоило ему смежить веки, как растревоженный ум погрузился в долгожданный покой, породив сон об одном давным-давно забытом происшествии из далёкого детства.


***

Сяо Наньчжу никогда не славился послушанием. На всех, за исключением бабушки, к которой всё же иногда прислушивался, он попросту плевал с высокой башни.

При этом он прилежно учился и много читал — вот только мелкие хулиганы, ошивавшиеся возле его школы, не давали ему проходу, желая отточить на нём свои «боевые искусства».

В те годы Сяо Наньчжу совсем не умел себя сдерживать, а потому давал им сдачи с таким пылом, что они в слезах убегали домой, и всякий раз после этого старая госпожа Сяо полдня причитала над приходящими ей медицинскими счетами:

— Ох, А-Нань… Никак не можешь обойтись без того, чтобы разбить кому-нибудь голову?

— Не разбей я головы им, разбита была бы голова твоего внука, — отвечал тот, угрюмо поджимая распухшие губы — да, в свои без малого двенадцать он был именно таким ни во что не ставящим старших сорванцом.

Отчаявшись вбить в эту бедовую голову хоть каплю здравого смысла, бабушка Сяо не придумала ничего другого, кроме как взять на себя труд лично отводить его в школу и забирать после уроков.

Как вы понимаете, тогда это было, мягко скажем, нетипично.

Да и кому это понравится — когда тебя, большого уже мальчика, за ручку водит бабушка! Само собой, Сяо Наньчжу также был не в восторге от этой идеи, однако поделать с этим ничего не мог: норов его бабули был ничуть не мягче, чем его собственный.

Так что пришлось ему засунуть своё возмущение поглубже и смириться с безжалостными насмешками Сыту Чжана.

Своей цели эти драконовские меры всё же послужили: на протяжении всего полугодия Сяо Наньчжу ни разу не ввязывался в драки. Однако в один прекрасный день у бабушки Сяо приключились неотложные дела, так что она не смогла зайти за внуком.

Словно специально поджидая этого момента, несколько ребят постарше подстерегли Сяо Наньчжу у чёрного хода и принялись его избивать. А затем случилось то, о чём Сяо Наньчжу вспоминал долгие годы спустя.

В душу запала каждая деталь — он без того был в преотвратном настроении, а тут ещё множество грязных вонючих кроссовок прошлись по его голове так, что всё лицо было в грязи.

Стиснув зубы, он упрямо отказывался просить о пощаде, но нападающие и не думали оставить его в покое, молотя в полную силу. Их пронзительные голоса, обзывающие его не имеющим матери ублюдком, почти оглушали, болезненно отдаваясь в голове. И тогда внезапно появилась та незнакомка.

— Вы что творите, негодники?! Вот погодите, всё расскажу вашим родителям! Эй! Куда это вы? А ну вернитесь! Думаете, можно напасть на моего сына и так вот безнаказанно удрать? А ну говорите, из какой вы школы! О, да это Чжан Да — это ведь ты?! Я знаю твою мать Сяолю — она ведь зеленщица на рынке, верно? Вот завтра ей всё и выложу, когда пойду за покупками… А ты, вроде, Пэн Цзяцзя? И что ты, по-твоему, творишь? Думаешь, что, раз такой остолоп вымахал, так можно обижать младших?

Эта женщина сыпала громогласными угрозами со скоростью автомата, в мгновение ока распугав всех хулиганов, а затем помогла Сяо Наньчжу подняться. Заплывающие глаза едва открывались, однако он смог разглядеть, что лицо этой незнакомки источает золотистое сияние.

Отряхивая Сяо Наньчжу, она не переставала его бранить, однако видя, что он отмалчивается в ответ на все упрёки, она не удержалась от того, чтобы ущипнуть его за щёки.

— Что это ты на меня уставился? Не слушаешься старших — получай что заслужил. Пойдём-ка, я отведу тебя домой.

Стоит ли говорить, что Сяо Наньчжу видел её первый раз в жизни?

Однако от её голоса, незнакомого, но до странного успокаивающего, в груди разлилось тепло. Потому-то Сяо Наньчжу безропотно позволил этой язвительной, но необычайно напоминающей заботливую наседку женщине взять себя за руку и не проронил ни слова за всё время пути.

У него мелькнула было мысль, уж не похищение ли это, в конце концов, он ведь был уже большим мальчиком — не больно-то много за него можно было выручить, так что его не особо беспокоила такая перспектива.

Эта источающая мягкий свет женщина при каждом шаге рассыпала крохотные искорки. Казалось, ей и дела не было до угрюмого молчания Сяо Наньчжу — всю дорогу она продолжала выговаривать ему, словно самая обычная мать, доведённая до крайности выходками сына. Ему сроду не доводилось подвергаться подобным выволочкам, однако, сам не зная почему, он послушно следовал за незнакомкой.

На подходе к дому к ним устремилась бабушка Сяо, явно сходящая с ума от беспокойства; при виде держащей внука за руку женщины она с облегчением выдохнула:

— Ох, как же я вам благодарна… Простите меня за беспокойство!

— Не стоит благодарности, бабушка, — тотчас сменила гнев на милость та. — Если всё в порядке, тогда я пойду.

С этими словами похожая на небожительницу женщина как ни в чём не бывало исчезла в их собственном доме. Бабушка Сяо тотчас приняла от неё эстафету попрёков, не унимаясь до самой ночи, однако под впечатлением от произошедшего Сяо Наньчжу не вымолвил ни слова в ответ.

Разумеется, он пытался выведать у бабушки, кем была эта странная женщина, однако, если та не хотела о чем-то говорить, из неё это было не вытянуть никакими силами.

А поскольку Сяо Наньчжу не отличался особым любопытством, он не стал настаивать.

Когда он сел за домашнюю работу, в графе заданий он увидел запись, сделанную учителем китайского языка и литературы:

«Ученики, обратите внимание, что сегодня — День матери [8]. Это особый день для всех мам мира, так что постарайтесь как следует выразить почтение и благодарность матерям, которые дали вам жизнь, и напишите эссе на тему “Моя мама”. Можете рассказать о любом случае из жизни или о том, что вы для неё сделали, и сдайте работу завтра утром, хорошо?»


Примечания переводчиков:

[1] Ни единого пропущенного дня — в оригинале сказано буквально «ни одного пропущенного дня с 1 по 15» (初一十五). Это связано с тем, что в китайском сельскохозяйственном календаре год делится на 24 периода 四时节气 (sìshí jiéqi) — по два на месяц.

[2] Восьмое Марта 三八妇女节 (sānbā fùnǚjié) в Китае отмечается, хоть и не является выходным днём — только для женщин бывает сокращённый рабочий день. В этот день принято поздравлять старших родственниц и коллег, многие молодые девушки устраивают себе 7 марта так называемый «праздник юных красавиц». Среди молодёжи модно поздравлять ровесниц и младших по возрасту смс-ками с текстом: «3.8 快乐!» — букв. «Счастливого 8 марта!»

[3] Заколка феникса 凤钗 (fèngchāi) — заколка в форме феникса. Феникс (самец) 凤 (fèng) — символ императрицы, а также изящества и грациозности.


[4] Резной столик из грушевого дерева 梨花木梳妆台 (lí huāmù shūzhuāngtái) — традиционная китайская мебель.


[5] В древности дамы тоже пользовались косметикой: по ссылке можно посмотреть видео об изготовлении и использовании традиционной китайской косметики: Чуньчжи 唇纸 (chún zhǐ) — букв. пер. с кит. «губной бумажный лист», румянах и подводке для бровей:
https://www.youtube.com/watch?v=pd9GxmQbJ9U&t=2s

[6] Расписанная резвящимися в воде уточками-мандаринками 鸳鸯戏水 (yuānyāngxìshuǐ) — распространённый сюжет «утка-мандаринка плещется в воде», символизирует любящих и верных супругов.

[7] Прокладки 护舒宝 (hùshūbǎo) — в букв. пер. с кит. «защищать драгоценность» — видимо, название бренда, ставшее нарицательным (результаты поиска в основном выдают прокладки Always, а также другие марки).

[8] День Матери 母亲节 (mǔqīnjié) Муциньцзе — празднуется во второе воскресенье мая. Почему Сяо Наньчжу в этот день в школе — может, ходил в кружок или на дополнительные занятия…


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер календаря. Глава 2 — 11.02.2027. Сяонянь. Часть 2

Предыдущая глава

Итак, с ним внезапно заговорил старый настенный календарь. Обычный человек от подобного, чего доброго, хлопнулся бы в обморок, но Сяо Наньчжу с малых лет не боялся всей этой сверхъестественной фигни, так что, хоть его порядком огорошило это явление, он всё же умудрился сохранить присутствие духа.

Машинально попятившись, он убедился, что голос и впрямь исходит от календаря.

— У них что, теперь и голосовая функция есть? — пробормотал он, позабыв закрыть рот от изумления.

читать дальшеКазалось, Сяонянь на календарном листе прямо-таки кипит от возмущения — заслышав слова Сяо Наньчжу, он вновь гневно надул щёки. Подумать только, ещё немного — и он мог беззаботно проспать целый год, необременённый никакими обязанностями!

Кто же мог знать, что этот болван по имени Сяо Наньчжу всё испортит за какие-то считанные минуты до полуночи! Духи календаря [1] отличаются весьма деликатным сложением, поскольку им приходится трудиться всего один день в году, а тем счастливчикам, что приходятся на конец года, и вовсе редко выпадает поработать — именно таким и был Сяонянь, божество Малого новогоднего сочельника.

«Разве в Праздник весны людям положено иметь какие-то заботы, помимо подарков [2], семейных обедов и тёплых пледов? — негодовал про себя мальчик. — Почему для Лабы [3] и Личуня [4], дежурство которых завершилось всего пару дней назад, всё прошло без сучка без задоринки, а мне достался этот недоумок?..»

От этих мрачных мыслей круглое пухленькое личико, неизменно ассоциирующееся с благодушным календарным божеством, скорбно сморщилось, и Сяоняня охватило необоримое желание выпустить из рук своего драгоценного карпа, чтобы от души плеснуть этому парню полную лохань озёрной воды прямо в физиономию.

Однако, оценив комплекцию Сяо Наньчжу, он в итоге решил, что связываться с ним будет себе дороже. Тот, в свою очередь, никак не мог сообразить, что происходит, ещё не вполне отойдя от воздействия алкоголя. Только он собрался потрогать календарь, чтобы выяснить, что с ним не так, как нарисованный искусной рукой щекастый мальчонка, по-прежнему сжимая в руках огромного карпа, вылез из листа, сверкая голыми ягодицами [5].

— Эй, ты! Если тебе есть, что сказать, так говори! — не слишком дружелюбно обратился он к хозяину квартиры, глядя на него снизу вверх. — Не стой разинув рот [6]! У меня на тебя всего двадцать минут, так что поторопись! Тебе что: предсказать судьбу, сказать, как поживают твои родичи, что сегодня можно делать, а что нельзя или истолковать сон?

Этот миловидный ребёнок, как две капли воды похожий на «золотого отрока» Цзиньтуна [7], принялся донимать Сяо Наньчжу этими бессмысленными вопросами, едва соскочив на пол. Виднеющийся из-под курточки красный передник [8] и карп в пухлых ручках довершали невыразимо трогательный образ. И всё же у любого, с кем сперва заговорил персонаж с календарного листа, а затем и вовсе ожил, вторгаясь в личное пространство, по спине пополз бы предательский холодок — и Сяо Наньчжу не был исключением. Однако сам мальчик, похоже, привык к виду впавших в ступор смертных — поглаживая подбородок, он задумчиво пробормотал:

— Ну, не могу же я вовсе ничего не сделать. Дай-ка я тебе что-нибудь предскажу — в конце концов, работа есть работа. Так-так, посмотрим… сегодня тебе не следует мыться и разводить огонь.

Звук его умиротворяющего бормотания помог Сяо Наньчжу худо-бедно прийти в себя. Ущипнув переносицу, он всерьёз задался вопросом, что же перед ним: обычная галлюцинация или последствия неумеренных возлияний?

В конечном счёте, полученное им за последние двадцать лет образование безостановочно внушало ему, что ничего сверхъестественного в природе на самом деле не существует, однако в следующую минуту его сомнения потеснило нечто вполне осязаемое.

— А это что? — подозрительно потянул он носом. — Жареный кальмар [9], что ли?..

Он вновь принюхался — обычно Сяо Наньчжу соображал куда быстрее, но нынче хмель и потрясение сделали своё дело, основательно затуманив его сознание [10].

— А-а-а, это у тебя вместо мозгов кальмар! — взвился мальчик. — Я ж сказал тебе, никакого огня! Никакого! Огня!

Сяонянь в панике отбросил своего карпа и вцепился в штаны Сяо Наньчжу, таща его за собой на кухню. Тот, внезапно вспомнив про чайник, наконец пришёл в себя, поспешив за мальчиком.

Само собой, чайник давным-давно выкипел, а огонь на плите продолжал бушевать, наполняя кухню удушливым дымом — языки пламени успели переметнуться даже на пол. Прикрывая лицо, Сяо Наньчжу сорвал ближайшую занавеску и принялся сбивать пламя, отмахиваясь от летящих во все стороны искр. Сяонянь носился вокруг, заливая огонь водой из неведомо откуда взявшейся лохани.

— Уф… — то и дело отдувался он. — Едва успели… Ну и вымотался же я…

Вытирая лоб тыльной стороной ладошки, Сяонянь бессознательно размазывал сажу по белой коже, помогая Сяо Наньчжу ликвидировать возгорание. На самом деле, для того, кто работал один-единственный день в году, он проявил недюжинные выносливость и выдержку. Сяо Наньчжу также вздохнул с облегчением, хотя сердце всё ещё колотилось как бешеное, и медленно обозрел свою изрядно пострадавшую кухню.

А ведь если бы не этот толстощёкий мальчонка из календаря, то, пожалуй, он бы так и заснул себе на диване.

Теперь-то он с запозданием вспомнил о том, что при долгом неиспользовании газовых труб в них скапливается жидкое горючее вещество, которое может послужить причиной пожара — так что, засни он тут пьяный… не дожить бы ему до Нового года, конец истории.

Подумав об этом, он ощутил невольную благодарность к ребёнку, избавившему его от столь нелепой гибели. Теперь Сяо Наньчжу было совершенно не важно, откуда взялся этот мальчонка — из календаря или ещё откуда — как ни крути, он спас ему жизнь. Не ожидая, что хозяин квартиры так быстро уверует в его существование, Сяонянь тем временем принялся деловито тереть запачканное лицо не менее грязными ладошками — и только тут осознал, что чего-то в них не хватает. Глаза мальчика в испуге распахнулись, и он стремглав бросился в гостиную, топоча босыми пятками.

— Эй, ты куда? — окликнул его Сяо Наньчжу. — Ты простудишься, если будешь бегать с босыми ногами!

Преисполнившись тревоги, будто и впрямь обратился в отца этого мальчугана, мужчина бросился за ним, чтобы подыскать ему какие-нибудь тапочки — и нашёл этого непоседу на корточках у дивана над неподвижно вытянувшимся на полу карпом с помутневшими глазами.

Сяо Наньчжу застыл над ним, не зная, что сказать.

— Сяохун [11]… Мой Сяохун… умер… Уа-а-а!

Слёзы хлынули неудержимым потоком. Помогая Сяо Наньчжу потушить пожар, Сяонянь совершенно позабыл о своём драгоценном карпе, выпустив из виду, что рыбы не могут прожить без воды. А пока он спохватился, символ процветания грядущего года в последний раз судорожно оттопырил жабры и испустил дух.

Глядя на малыша, который яростно тёр глаза кулачками, безутешно рыдая, Сяо Наньчжу ощутил укол вины — ещё бы мальчик не горевал, он ведь только что потерял своего питомца! Подтащив низенькую табуретку, Сяо Наньчжу посадил на неё ребёнка, после чего напялил на него безразмерные мягкие тапочки. Подождав, пока рыдания Сяоняня не перейдут в судорожные всхлипы, Сяо Наньчжу ущипнул его за мокрые от слёз щёчки:

— Ну же, не плачь, дядя [12] завтра купит тебе нового, идёт? Хочешь карпа — будет тебе карп, другую рыбку — будет и она, черепашку так черепашку [13]

Улещивая мальчонку словно волк, завлекающий Красную шапочку в лесную чащу, Сяо Наньчжу напрочь позабыл про свою подпаленную кухню — опустившись на корточки рядом с Сяонянем, он не жалел слов, чтобы отвлечь это дитя от постигшего его несчастья.

В другое время у него едва ли хватило бы терпения на хнычущего ребёнка, но ведь этот толстощёкий паренёк рисковал ради него своей жизнью в канун Нового года, так что Сяо Наньчжу, смирив подступающее раздражение, делал всё возможное, чтобы быть милым хотя бы единственный раз в жизни. Однако на Сяоняня его увещевания возымели прямо противоположный эффект: он заревел с новой силой.

— День п-почти на исходе, ничего уже не поправишь, — всхлипнув, ребёнок внезапно разразился обвинениями: — Это всё ты! Всё из-за тебя! Мой Сяохун… — дальнейшие слова потонули в рыданиях.

— Слушай, мальчик, я-то тут при чём? — растерялся Сяо Наньчжу. — Твоему Сяохуну просто не повезло…

— Нет, это всё ты! Это твоя вина! — выкрикнул Сяонянь, отчаянно хлюпая носом. — Твоя, безмозглый верзила!

— Ну ладно, ладно, — поспешил согласиться мужчина. — Моя так моя… — признал он, про себя решив, что дальнейшие попытки утешения едва ли возымеют успех.

К тому же, от детского рёва у него так разболелась голова, что он готов был встать на колени, чтобы молить о прощении, однако не похоже было, что это окажет хоть какое-то действие на маленького тирана.

На самом деле, Сяо Наньчжу с куда большим удовольствием полюбопытствовал бы у этого божка, каким образом тот вылез из календаря и как умудрился предсказать пожар, но Сяоняню было явно не до его досужих расспросов — он был слишком занят самозабвенным плачем.

Понятия не имея, что ещё предпринять, Сяо Наньчжу поневоле начал задумываться, стоит ли ему оставить этого ребёнка у себя — в конце концов, нельзя же позволять ему разгуливать без присмотра! Приняв решение, он поднялся на ноги, сообщив по-прежнему восседавшему на табурете Сяоняню:

— У меня в доме не так-то много съестного, но есть кунжутная паста [14]. Будешь?

Не обратив ни малейшего внимания на его слова, Сяонянь продолжал безутешно рыдать. Почесав в затылке, Сяо Наньчжу отправился на кухню готовить еду для ребёнка. Мельком глянув на часы, он увидел, что до полуночи оставалась от силы минута.

Не придав этому значения, мужчина двинулся к многострадальной плите и вновь наполнил чайник. На сей раз он не решился отойти от плиты. Провозившись на кухне с десяток минут, Сяо Наньчжу нога за ногу вернулся в гостиную — но к немалому своему изумлению обнаружил, что там никого нет.

Пухленький ребёнок словно сквозь пол провалился — а вместе с ним и его дохлый карп.

Однако же, вздумай мальчик покинуть квартиру, Сяо Наньчжу непременно услышал бы звук отпираемой двери.

Чувствуя, как сердце всё сильнее сдавливает ледяная рука, Сяо Наньчжу поставил фарфоровую плошку и бросился к календарю, толком не зная даже, что его туда влечёт. На побуревшей от времени странице он вновь узрел того щекастого мальчонку, голыми ягодицами повернувшегося к хозяину квартиры. В руках мальчик сжимал… дохлого карпа.


Примечания переводчиков:

[1] Духи календаря 历神 (lì shén) ли шэнь. Иероглиф 神 (shén) можно перевести как «духи», так и «божества», а также как «нечто сверхъестественное».

[2] Подарки — в оригинале 红包 (hóngbāo) — в пер. с кит. «красный конверт» — денежный подарок на Новый год.

[3] Лаба 腊八 (làbā) — 8-е число 12-го месяца по лунному календарю, буддийский религиозный праздник. Китайцы верят, что в этот день происходит переход нового в старое. В этот день они совершают подношения богам за хороший урожай и едят особую кашу.

[4] Личунь 立春 (lìchūn) — начало весны (период года с 4 или 5 февраля, отнесён к первой половине 1-го лунного месяца).

[5] Сверкая голыми ягодицами — Сяонянь носит традиционные для Китая детские штанишки с разрезом 开裆裤 (kāidāngkù) кайданку. Тут про них целая статья: https://ekd.me/2015/07/split-crotch-pants-history/

[6] Не стой разинув рот — в оригинале 别墨迹 (biémòjì) — в букв. пер. с кит. «не делать клякс», в образном значении — «вообще ничего не делать», «тянуть резину».

[7] Цзиньтун 金童 (Jīntóng) — в пер. с кит. «золотой отрок», сокращённое от Шанцай Тунцзы 善财童子 (Shàncái Tóngzǐ) — бодхисаттва Судхана, ученик Будды. Является одним из героев "Путешествия на Запад" — Красным Ребенком. С ним часто сравнивают миловидных мальчиков до двенадцати лет.

[8] Передник, или набрюшник 肚兜 (dùdōu) дудоу — традиционная одежда для детей. Теперь так также называют лифчик для девочек.


[9] Жареный кальмар 铁板鱿鱼 (tiěbǎn yóuyú) тебань ююй — кальмар на гриле. Тебань 铁板 (tiěbǎn) — железная плита, лист железа, способ приготовления, при котором блюда подаются на раскалённой сковороде.

[10] Затуманив его сознание — в оригинале 脑子就和生锈 (nǎozi jiùhé shēngxiù) — в пер. с кит. «мозг (память, способности) покрылись ржавчиной».

[11] Сяохун 小红 (xiǎohóng)— в букв. пер. с кит. «красненький», а также «маленькие красные плоды», что можно перевести как «ягодка».

[12] Дядя 叔叔 (shūshu) шушу — младший брат отца, дружеское обращение к младшему сверстнику отца, а также жены к деверю — младшему брату мужа.

[13] Хочешь карпа — будет тебе карп, другую рыбку — будет и она, черепашку так черепашку — на самом деле Сяо Наньчжу предлагает Сяоняню карпа (Cyprinus carpio) 鲤鱼 (lǐyú) , белого амура (Ctenopharyngodon idella) 草鱼 (cǎoyú) и дальневосточную черепаху (Pelodiscus sinensis) 甲鱼 (jiǎyú). По-китайски все эти названия рифмуются: лиюй, цаоюй и цзяюй.

[14] Кунжутная паста 芝麻糊 ( (zhīmahù) — тхина, тахина или тахини. Китайская кунжутная паста производится из поджаренных белых семян кунжута. Рисовый вкус китайской кунжутной пасты делает его очень популярным в разных регионах китайской кухни, особенно в кухне провинции Сычуань. Паста довольно твёрдая, а на ней есть масло, поэтому её следует равномерно перемешивать перед употреблением.


Следующая глава

Psoj_i_Sysoj, блог «Мастер календаря»

Мастер Календаря. Глава 1 — 11.02.2015. Сяонянь. Часть 1

За восемь дней до Праздника весны [1] военный Сяо Наньчжу вышел в отставку, чтобы вернуться в родной городок Y.

Хоть он и вырос здесь, теперь Сяо Наньчжу едва ли мог назвать город Y своим домом.

Он рано потерял родителей, и единственным членом его семьи оставалась бабушка, которая умерла в тот самый год, когда он пошёл в армию. Средств на то, чтобы приобрести новое жильё после того, как его старый дом снесли вместе со всем их дряхлым кварталом, у него также не водилось.

читать дальшеВыплаты по случаю увольнения из армии особой щедростью не отличались, да и никаких выдающихся навыков за Сяо Наньчжу сроду не замечали, так что на вопросы сослуживцев о дальнейших планах он лишь отшучивался:

— Как кривая выведет.

По сути дела, он рассматривал город Y лишь как тихую гавань, в которой планировал передохнуть от превратностей судьбы, но в свои без малого тридцать Сяо Наньчжу и впрямь предпочитал не задумываться о будущем.

Вся первая половина его жизни прошла в старом переулке, где теснилось несколько десятков семей. Большинство из них были местными уроженцами, прожившими бок о бок друг с другом свыше шестидесяти лет. Разумеется, все они знали своих соседей как облупленных, да и на жизнь зарабатывали примерно одним и тем же.

Поскольку город Y издавна славился как исторический и культурный центр, большинство здешних жителей подвизались либо в традиционных промыслах, либо в сфере торговли антиквариатом, будучи экспертами по живописи и каллиграфии, мастерами физиогномики и мо гу [2], практикуя тяо дашэнь [3], иглоукалывание и иные народные средства — в общем, всё то, чему в недалёком будущем предстояло вовсе отмереть.

Что же до бабушки самого Сяо Наньчжу, то она занималась выбором благоприятных дней для различных знаменательных событий [4]: когда где-то затевалась свадьба или установка несущей балки [5] при возведении дома, без её участия не обходилось. Обычно старушка редко покидала дом, но когда появлялись клиенты, она спешила к ним, дабы побаловать внука стряпнёй на вырученные деньги.

Стоило ли удивляться, что дети из семей, обитавших в этом переулке в течение трёх—четырёх поколений, сдружились — вот и теперь первым, кому Сяо Наньчжу дал знать о своём возвращении из армии, был его друг детства, живший по соседству.

Хоть они и поддерживали контакт, Сяо Наньчжу не виделся с другом то ли пять, то ли шесть лет — строгая дисциплина не давала такой возможности даже во время его кратких визитов домой. В его памяти остались лишь обрывочные воспоминания о двух двенадцатилетних мальчишках, слоняющихся по узким улочкам, но и они казались какими-то выцветшими и потрёпанными, будто старые фотографии.

— Сяо Наньчжу! Сяо Наньчжу! Парни с третьего переулка нагоняют!

— Живее, Сыту Чжан! Дёру, дёру!

Как ни странно, даже эти невнятные клочки согревали душу теплом. Предаваясь думам о родном городе и старых друзьях, Сяо Наньчжу прибыл на место назначения.

Поскольку он приехал в самый разгар новогодних праздников, платформу мигом запрудила толпа людей, возвращающихся домой, чтобы отметить Новый год с семьёй. Пробираясь сквозь это столпотворение со своим скудным багажом, Сяо Наньчжу чувствовал, как от холода на глаза наворачиваются слёзы.

Заснеженные улицы были полны радостных в предвкушении Праздника весны прохожих. Большинство приезжих торопились по домам, отчего этот застывший на месте худощавый мужчина с побелевшим от холода лицом казался чужаком.

Купив пачку «Юйси» [6], он прикусил фильтр, и, нахмурившись, затянулся было, когда его ушей достиг зычный окрик:

— Сяо Наньчжу! А, Сяо Наньчжу! Эй, ступай сюда! Что стоишь, как идиот?

Его подзывал к себе крупный мужчина со стрижкой ёжиком в чёрной куртке, которая была ему безнадёжно велика, круглых солнечных очках и с раззявленным от крика ртом. Со стороны он выглядел по меньшей мере странно.

Едва ушедший в себя Сяо Наньчжу поднял глаза на этого парня, в его душе тут же всколыхнулись воспоминания. Убедившись, что тот зовёт именно его, Сяо Наньчжу спустился к нему вместе с багажом. Оглядев старого знакомца с ног до головы, он рассмеялся, не выпуская сигареты изо рта.

— Ты только посмотри на себя — на носу Праздник весны, а ты разодет так, словно не встречать меня собрался, а хоронить!

Сняв солнечные очки, молодой человек, прищурившись, присвистнул в ответ:

— О чём это ты, детка? Это ж моя рабочая одежда — я примчался забрать тебя прямо с работы, так что тебе должно быть совестно делать подобные замечания. Позволь мне сегодня угостить тебя — выпьем и поговорим о нашем житье-бытье за эти годы…

Несмотря на то, что минуло немало лет, тон этого парня ничуть не изменился, к немалому облегчению Сяо Наньчжу. Он с улыбкой обнял друга, наградив его медвежьими объятиями. Прикинутый словно заправский слепец Сыту Чжан также рассмеялся в ответ и позволил Сяо Наньчжу увлечь себя вниз по улице, разговаривая во весь голос — от этой встречи у него в груди также разлилось подлинное тепло. Полчаса спустя они взяли такси до местного ресторанчика и уселись за столик, чтобы вволю поговорить о прошлом.

При встрече старых друзей это неизбежная тема для беседы, а благодаря тому, что они росли вместе с малых лет, вскоре уже болтали об этом, будто расстались вчера.

Сяо Наньчжу за годы службы привык держать себя довольно бесцеремонно. Заказав пару блюд и выпивку, он откинулся на стуле и затянулся сигаретой. Принявшийся за расспросы Сыту Чжан, казалось, был не против подобного поведения — подув на очки, он протёр их тряпочкой и в лоб спросил:

— А как у тебя с личной жизнью — женился наконец?

— В армии одни мужики — на ком мне, по-твоему, жениться?

— А как с работой?

— Безработный, разумеется — а ты как думал? — прищурившись, Сяо Наньчжу стряхнул пепел ленивым движением пальцев. На самом деле, он был морально готов к тому, что для поиска работы ему потребуется немало времени. В конце концов, в обществе сейчас такая конкуренция за вакансии, что даже молодым подчас не устроиться, не говоря уже о таких старых армейских псах, как он сам.

Сыту Чжан с усмешкой возвратил солнечные очки на место. Глядя на него, Сяо Наньчжу рассеянно бросил:

— Ну а ты сам — расскажи уже и о себе!

В тот же миг улыбка Сыту Чжана малость померкла. Некоторое время они молча таращились друг на друга, причём Сяо Наньчжу мысленно проклинал тёмные очки, из-за которых не видно выражения глаз. Наконец он не выдержал — склонился ближе и понизил голос:

— Слушай, а чего ты на самом деле носишь эти очки — ты себе, что, двойное веко [7] сделал?

При виде выражения на лице друга Сяо Наньчжу не смог удержаться от смешка.

— Сукин ты сын! — нахмурился Сыту Чжан, припомнив обыкновение друга изводить его своими шуточками с самых малых лет.

Отхлебнув пива, он вновь заговорил, хмуро глядя на ухмыляющегося Сяо Наньчжу:

— Открыл салон слепого массажа [8]. Покажу как-нибудь потом. Это тебе не какой-то дабаоцзянь [9], всё серьёзно — настоящий массаж на основе цигун [10].

На самом деле, даже не заговори он об этом, Сяо Наньчжу и так догадался бы, чем нынче промышляет этот парень: передающееся из поколения в поколение ремесло его семьи было весьма широко известно. Как всегда в такого рода профессиях, мастеров цигун частенько клеймили мошенниками, так что репутация у них была немногим лучше, чем у распространителей фальшивых лекарств — и всё же именно на этом поприще некогда подвизались родители Сыту Чжана.

Всякий раз, заходя за приятелем, Сяо Наньчжу видел выстроившуюся у его дома очередь из стариков и старушек, жаждущих попасть на приём к мастеру Сыту — говорили, что каждый сеанс его массажа продлевает жизнь на четверть часа.

Хоть для современного человека всё это звучало как немыслимая чушь, она привлекала немало клиентов, однако для Сяо Наньчжу, который с детства был привычен к подобным штукам, всё это не представляло ровным счётом никакого интереса, и он уж никак не предполагал, что его друг изберёт явно отжившую свой век профессию. В конце концов, он всегда считал Сыту Чжана достаточно смышлёным, чтобы устроиться в жизни, не прибегая к такого рода шарлатанству. При виде изумления, написанного на лице друга, Сыту Чжан лишь улыбнулся, наливая ему полный бокал «Хапи» [11].

— И что тебя так удивляет? Не ожидал, что я преуспею в семейном бизнесе? Искусство цигун передаётся в нашей семье от поколения к поколению около трёх сотен лет, нельзя же дать этой традиции прерваться? И, надо признаться, дела идут неплохо — если бы мне не пришлось забирать тебя сегодня, на приём ко мне выстроилось бы не меньше дюжины клиентов.

Сяо Наньчжу не знал, что и сказать, продолжая молча таращиться на друга.

— Ты слишком долго не был дома, — несколько самодовольно бросил Сыту Чжан, — так что многое тебе невдомёк. Помнишь тётушку Лю, жившую неподалёку от нас, ту, что практиковала тяо дашэнь? Так вот, две её дочки поступили в танцевальные академии, одна изучает современный танец, а другая — народный. И, будь уверен, без дела они не останутся. А дядюшку Вана, астролога, помнишь? Его внук, Ван Сяодун, весьма популярен на вэйбо [12], причём зашибает своими прогнозами куда больше моего… А, ну и ещё есть Ли Сяньгу — медиум — и Чжэн Шушу — этот крошит камни о свою грудь…

— Ладно, хватит уже, я понял, как это безумно круто! — выпалил Сяо Наньчжу, чуть не выплюнув пиво на стол.

Сказать по правде, он и впрямь не ожидал, что его недавние соседи добьются подобных успехов своими дедовскими навыками. Видя, что друг всё ещё сомневается в его словах, Сыту Чжан почёл за нужное не переубеждать его, вместо этого просто подмигнув ему с ухмылкой.

— Сейчас то и дело говорят, будто цигун и китайская медицина антинаучны [13], но что это, по сути, значит — то, чего наука пока не в силах объяснить, разве нет? Да и разве она сама не полна предрассудков? То же, на что опираемся мы, вовсе не суеверия, а вековое наследие наших предков. Нельзя же позволить культурному наследию сгинуть лишь потому, что нынче оно не в чести у учёных? К слову о твоей бабуле — она ведь была известным мастером календаря [14]! Даже если ты не собираешься всерьёз взяться за семейное дело, это ведь лучше, чем сидеть сложа руки, а?

При этих словах на Сяо Наньчжу невольно нахлынули воспоминания об умершей почти пять лет назад бабушке. Однако Сыту Чжан не знал, что говорит — бабушка и сама при жизни отнюдь не стремилась передать ему своё искусство толкования календаря, не говоря уже о том, что её внук не проявлял к этому ни малейшего интереса. Теперь же не могло быть и речи о том, чтобы обучиться этому самостоятельно, не то что сделать это своей профессией.

Так что Сяо Наньчжу предпочёл пропустить это предложение мимо ушей.

Их посиделки закончились лишь около десяти вечера, причём оба приятеля основательно набрались, так что из забегаловки они выходили, ощутимо покачиваясь. Махнув Сыту Чжану, Сяо Наньчжу бросил ему: «Увидимся!» — и двинулся прочь, направляясь к дому, где снимал квартиру — в основном для того, чтобы держать там свои пожитки, да чтобы было куда возвращаться на побывку. На настоящий момент он не появлялся здесь уже около года.

Потёртый диван, столь же дряхлый столик да старый перекидной календарь на стене — вот и вся обстановка.

Эти вещи достались ему от бабушки — так и не разобравшись с ними после её смерти, он и теперь не находил в себе сил от них избавиться. Вот и сейчас, хотя в спёртом воздухе ощущались лишь унылые запахи пустующего жилья, Сяо Наньчжу казалось, будто он насквозь пропитан воспоминаниями. Нетвёрдым шагом вступив в комнату, он помедлил, держась за стену, прежде чем включить свет. Зайдя на кухню, чтобы поставить чайник, он вернулся в гостиную, усевшись на диван.

Время от времени из-за окон до него долетал треск фейерверков — в конце концов, близился Новый год.

Ожидая, пока закипит вода, Сяо Наньчжу откинулся на спинку дивана, постепенно проваливаясь в дрёму. Сверху доносился приглушённый шум — соседи передвигали столы и стулья. Старые настенные часы дали знать, что полчаса спустя наступит новый день. От их циферблата взгляд Сяо Наньчжу скользнул к висящему рядом календарю, и мужчина озадаченно нахмурился.

В квартире, где целый год никто не жил, ровным счётом ничего не могло измениться, за исключением количества пыли.

И всё же кто-то перевернул страницы календаря на нынешнюю дату.

11 февраля 2015 года, среда [15].

Некоторое время Сяо Наньчжу тщетно пытался припомнить тот день, когда в последний раз бывал здесь. Что-то тут явно было не так, но он никак не мог сообразить, что именно. Однако зародившееся в сердце подозрение наконец побудило его встать и подойти к стене.

Вглядываясь в пожелтевший старый календарь, Сяо Наньчжу обнаружил, что, помимо рекомендаций и предостережений китайского гороскопа на день, посередине страницы имеется рисунок ребёнка в ярко-красной курточке [16] с родинкой меж бровей и большим красным карпом в руках.

— Саньхэ [17], собака и тигр, Цзюсин Сыюань [18], благоприятный день для любых начинаний… — прищурился Сяо Наньчжу, — также известный как Сяо… нянь [19]?

Прочитав надпись классическими китайскими иероглифами внизу странички, он бессознательно нахмурился, пребывая во власти необъяснимого чувства, что вот-вот свершится что-то из ряда вон выходящее.

Долю секунды спустя ребёнок с карпом в руках внезапно открыл глаза и встряхнул покрытой бурыми пятнами от воды головой, распространяя резкий запах сырой рыбы. Сердито уставившись на Сяо Наньчжу, он надул красные от злости щёки и внезапно заорал:

— Бедному маленькому мне только и оставалось, что каких-то полчаса работы до конца годичной смены, и тут этому пустоголовому [20] смертному вздумалось впериться в меня! Ты что, удачу на весь год хочешь отвадить? Эй, ты, к тебе обращаюсь!

Сяо Наньчжу продолжал молча таращиться на ребёнка.

С ним только что заговорил… к-к-календарь?


Примечания переводчиков:

[1] Праздник весны 春节 (Chūnjié) Чуньцзе — китайский Новый год (второе новолуние после 21 декабря, один из дней между 21 января и 21 февраля). В повествовании этот день приходится на 19 февраля.

[2] Мо гу 摸骨 (mō gǔ) – в букв. пер. с кит. «прощупывать кости» — древний способ определения степени одарённости человека.

[3] Тяо дашэнь 跳大神 (Tiào dàshén) — в букв. пер. с кит. «прыжки/танец великого бога» — заклинательская практика, в которой участвуют двое: медиум призывает в своё тело божество (или призрака), а второй ему ассистирует. С помощью этого ритуала смертные могут общаться с богами и умершими.

[4] Выбор благоприятного дня для знаменательного события 看日子 (kàn rìzi) — в букв. пер. с кит. «наметить дату».

[5] Несущая балка 上梁 (shàngliáng) — по поверьям от неё зависит мир и покой в доме.

[6] «Юйси» 玉溪 (yùxī) – китайская марка сигарет.

[7] Двойное веко 双眼皮 (shuāngyǎnpí) — складка кожи на верхнем веке, имеющаяся почти у всех европейцев, но далеко не столь распространённая у азиатов. Считается, что двойное веко делает глаза больше, придавая лицу более юное и невинное выражение, а также придаёт более живой и бодрый вид, а потому подобная операция и впрямь довольно широко распространена в Китае и Японии.

[8] Салон слепого массажа 盲人按摩院 (mángrén ànmóyuàn) – манжэнь – в Китае традиционно считается, что лучше всего массаж делают слепые или плохо видящие люди, поэтому иногда занимающиеся массажем люди прикидываются слепыми или слабовидящими, отсюда и тёмные очки Сыту Чжана. Судя по отзывам, массаж хороший, но «жёсткий» :-)

[9] Дабаоцзянь 大保健 (dàbǎojiàn) — салон «особых» оздоровительных услуг (зачастую — баня с проститутками).

[10] Массаж цигун, или туйна 气功推拿 (qìgōng tuīná) — процедуры, основанные на воздействии на духовную энергию ци 气 (qì) — дыхательная и лечебная гимнастика, массаж и т.д.

[11] Хапи 哈啤 (Hāpí) — сорт пива, производящегося в Харбине (哈 — сокращённое от Харбина, 啤 — пиво).

[12] Вэйбо 微博 (wēibó) — в букв. пер. с кит. «микроблог», китайский аналог твиттера.

[13] Антинаучный 不科学 (bù kēxué) – употребляется как весьма распространенный синоним слов «невозможный», «нелогичный», «плод суеверия».

[14] Мастер календаря 黄历师 (huánglì shī) – толкователь благоприятных и неблагоприятных дней для различных событий, предсказатель.

[15] 11 февраля 2015 года, среда — в оригинале — 2027 год, однако даты Сяоняня и других праздников, а также день недели соответствуют 2015-му году, поэтому мы взяли на себя смелость везде поменять год на 2015 (см. примечание к оглавлению).

[16] Курточка 夹袄 (jiá’ǎo) — словарь переводит этот предмет одежды как «куртка на подкладке». Вот что даёт гугл: https://p1.ssl.qhmsg.com/dr/220__/t01cce61d43fa8466af.jpg

[17] Саньхэ 三合 (sānhé) — третья комбинация парных меридиан — желудок и селезёнка.

[18] Цзюсин 九星 (jiǔxīng) — четыре страны и пять планет, звёзды Большой Медведицы или звёзды девяти разновидностей окраски лучей, по сочетанию которых делаются предсказания. Сыюань 四缘 (sì yuán) — четыре условия (будд. Пратьяя), жребия, предопределения.

[19] Сяонянь 小年 (Xiǎo nián) — в букв. пер. с кит. «маленький год», «малый новогодний сочельник» (24-го числа 12-го месяца по лунному календарю).

[20] Пустоголовый — в оригинале 脑子 有 坑 (nǎozi yǒu kēng) — в букв. пер. с кит. «голова в ямах».


Следующая глава
Страницы: ← предыдущая 1 3 4 5

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)