Что почитать: свежие записи из разных блогов

Записи с тэгом #Видесский цикл из разных блогов

Нуремхет, блог «Семь чудовищ Медного берега»

Нуремхет в стране чудес-20

Тут немного политоты, котята. Совсем немного. Не уверена, что кого-то заденет, но предупреждаю на всякий.

о внешней политике и как начинается война
Намдален не выносит производство в третьи страны, Намдален выносит третьи страны.


Вчера послушала брифинг Захаровой, на котором она честила Запад на чем свет стоит (даже до крестовых походов добралась), и подумала, что Намдален определенно не входил бы в список ее любимцев. Ведь его единственное отличие от остального Запада - в относительной честности.

Конечно, ни одно государство, даже самое лучшее, не может быть полностью честным во внешней политике. В большом или малом, всегда отыщется хоть немного лжи, двойных стандартов, попыток оправдаться или незаслуженно кого-то обвинить, пустить пыль в глаза и так далее. Это естественно, и, хотя выглядит неприятно, мне трудно кого-либо за это осуждать. Ведь и мы в отношениях с другими людьми редко когда полностью честны и ничего не пытаемся приукрасить.

Намдалени в большинстве своем придерживаются мнения: что не можешь защитить - то не твое. Но так как им прекрасно известно, что подобные средневековые рассуждения в остальном мире звучат дико, они их не озвучивают. Намдаленский МИД, политические элиты и пресс-секретарей различных ведомств трудно обвинить в искренности, но и в предвзятости не упрекнешь. Они всегда вежливы, рассудительны, любят вот эти все "выражаем обеспокоенность...", "надеемся на скорейшее урегулирование конфликта", "пока рано делать выводы, нужно дождаться результатов экспертизы". Прекрасно понимая, в какой спорной позиции находятся сами, они не стремятся судить других, не применяют санкции, ни с кем первыми не разрывают отношений. Так что если вы устали от бесконечных обвинений странами друг друга, выступления намдаленского истеблишмента будут для вас как бальзам на душу.

Тем не менее, как и прочие народы Запада, намдалени агрессивны и алчны. Просто так помахать шашкой в нашем мире нельзя, нужно придумать обоснуй, поэтому начало войн Намдаленом выглядит как набеги викингов в конце их существования - когда они, с одной стороны, пытались торговать, а с другой в любой момент что-то могло пойти не так и начинался грабеж.

Кошмарить предпочитают, в основном, Африку, которая и поближе, и послабее. У Намдалена нет союзников в лице ЕС и НАТО, поэтому они прекрасно понимают, на кого не стоит поднимать руку.

Итак, история неспровоцированных конфликтов начинается обычно с того, что в конкретную державу приходит "письмо счастья" в духе "добрый день, нас интересует ваша золотоносная жила/рудник/лес, как насчет продать их или сдавать в аренду на таких-то условиях"? Рассылать такие письма имеет право только соответствующее ведомство, никак не региональные представители или ЧВК. Но так как решение о возможной войне не может приниматься президентом в одиночку (пацаны не поймут), в каждом случае можно с уверенностью сказать, что военная верхушка Намдалена осведомлена о таком письме и ничего не имеет против.

Надо сказать, что цену намдалени предлагают не смехотворную, а вполне себе достойную. Если руководство страны-адресата отказывает, намдалени делают еще несколько попыток решить дело миром, например, чтобы те предложили собственную цену. Но если попытки договорится ничем не венчаются, начинаются военные действия. При этом во внешних сношениях предмет конфликта называют "спорным". Согласитесь, куда законнее отвоевывать спорное имущество, чем чужое.

Возникает закономерный вопрос: а если африканский лидер принимает условия намдалени или предлагает свои и стороны приходят к соглашению, что тогда? Его оставляют в покое или намдалени находят другой повод напасть?

Его оставляют в покое. Заключают договор, который намдалени исполняют. Так продолжается до тех пор, пока не обнаружится еще какое-нибудь сокровище, на которое намдалени положат глаз. Тогда сценарий повторяется. В конце концов, даже для них война - не цель, а лишь самый действенный аргумент.

Что касается чужих войн, то участие в них не требует согласия центральной власти, и региональные ЧВК могут впрягаться в чужие конфликты на свое усмотрение. Сторону выбирают исходя из соображений "кто больше заплатит" либо "у кого можно больше натырить". Нравственная составляющая тут редко играет роль, ибо в чужих войнах совершенно неважно, кто прав. Тем не менее, на стороне откровенных террористов намдалени предпочитают не оказываться - и по этическим причинам, и потому что можно пойти под международный трибунал. Стараются они также не впрягаться против сверхдержав - России, США и Китая - разве что в частном порядке.

На всегдашние обвинения в духе того, что намдалени, как стервятники, ищут поживы за счет чужого горя, уже привыкли отвечать: гуманитарное право не запрещает наемничество, а военных преступлений мы не совершаем.

Что касается военных преступлений или просто отдельных эксцессов, то намдалени, как и прочие страны Запада, не любят оставлять своих граждан на суд той страны, в которой те натворили дел. Предпочитают забрать домой и наказать или не наказать у себя.

Что касается миротворческих контингентов, то, полагаю, намдалени могли бы держать их только в Африке - в зоне нынешних и возможных будущих своих экономических интересов. В других частях света - только если попросят. Разумеется, не задаром.

Нуремхет, блог «Семь чудовищ Медного берега»

Нуремхет в стране чудес-19

о застенчивости в сети, рыцарских временах и жестоких съемках1. Знаете эту закономерность: многие люди, кто в реальной жизни пикнуть боится, в Интернете становятся дерзкими сучками в силу кажущейся анонимности и физической отстраненности. С намдалени все с точностью до наоборот. В реальной жизни застенчивы разве что дети - к подростковому возрасту подавляющая часть намдалени утрачивает это качество. Девочка-подросток спокойно может наехать на хулигана, дергающего кота за хвост.

А в Интернете все меняется. Вероятно, потому, что большинство намдалени воспринимают Интернет совсем не так, как мы. В какой-то мере более здраво, в какой-то - более суеверно. Это место, откуда ничего не пропадает, где всякое сказанное слово, даже удаленное, всегда можно восстановить. Где анонимность лишь иллюзия. Где смотреть на тебя и слушать тебя могут люди, о существовании которых ты и не подозреваешь. Поэтому намдаленский контент в мировой сети довольно скуден. Как я уже писала, местные постят что-то только будучи уверены, что это кому-то интересно и не имеет аналогов. Размещать стотысячное видео с котом они не будут. А вот свое декоративно-прикладное творчество на продажу - вполне. Постить лифтолук не придет в голову даже самовлюбленной девице. А вот необычный образ, скажем, в духе исторической реконструкции - почему нет.

Это не значит, что намдалени не снимают видео с котиками, не сидят в социальных сетях и так далее. Просто, в отличие от многих, они вместо личной страницы используют групповые чаты. Скажем, сидят пять подружек на Фейсбуке (или где там на Западе зависают), и вот одной из них подарили дивной красоты ожерелье. Или она увидела на улице, как кот бухнулся в лужу. Так вот, она скорее скинет фотографии и поделится впечатлениями в групповом чате подруженькам, справедливо полагая, что посетителям страницы ее новости интересны как собаке синтоизм. Делиться подробностями своей жизни, даже безобидными, в публичном пространстве не принято.

2. Довольно распространенный элемент в одежде намдаленок - это всевозможные шали и платки, набрасывающиеся на плечи. Они могут использоваться вместо кофт и курток, даже зимой, которая на средиземноморских островах редко бывает сурова. Делаются они из самых разных материалов - есть тканые, вязаные, есть легкие и очень теплые, есть скромные однотонные, а есть украшенные вышивкой, бисером и всем, на что хватит фантазии. Вяжутся, ткутся, украшаются и продаются они в частном порядке, поскольку организованного производства готовой одежды в стране фактически нет. Но для женщин это неплохой способ проявить творческие способности и подзаработать. Некоторые девочки-подростки подрабатывают в том числе и этим, чтобы не зависеть от карманных денег родителей.

Закрепляются платки разными способами. Скажем, если полотно достаточно длинное и может образовать треугольник, его набрасывают на плечи, нижние углы пересекают грудь крест-накрест и связываются за спиной. Также платок можно закрепить брошью, булавкой или плащевой иглой. Можно просто придерживать руками.

В традиционных намдаленских танцах, к слову, мужчина и женщина вместо того чтобы держаться за руки, держат разные концы одного платка или шарфа.

3. Я писала, что в Намдалене косметику производит только одна государственная фармкомпания. Это не совсем верно. Производством косметики занимаются еще и арабы, и их средства отличаются от европейских как небо и земля.

Во-первых, отдушка. В намдаленской косметике ее нет совсем, средства пахнут тупо сырьем. В арабской отдушка всегда есть, для нее используются всевозможные эфирные масла.

Во-вторых, состав. В намдаленских средствах могут встречаться синтетические компоненты (для любителей истерить при слове "синтетика" отмечу, что, например, витамины, аминокислоты и многие другие составляющие в чистом виде в природе не встречаются, поэтому под синтетикой я здесь подразумевала именно их, а вовсе не продукты нефтепереработки). Тогда как в арабских средствах используются почти исключительно натуральные масла, экстракты, дистилляты и прочее.

В-третьих, воздействие. Намдаленская косметика направлена скорее на то, чтобы обеспечить базовый уход или восстановление после повреждений. Арабская направлена на то, чтобы было красиво и приятно. Чтобы кожа была как бархат, чтобы волосы были как шелк. Так что если бы я подбирала вам местную косметику, то посоветовала бы для лица использовать скорее намдаленские средства, тогда как для волос и тела - арабские.

Как бы то ни было, ни та, ни другая косметика, как правило, не имеет в своем составе сильнодействующих активов, поэтому если вы живете в Намдалене и вам нужны именно сильнодействующие средства, лучше купить импортные.

4. Как я уже писала в прошлом посте, большая часть женщин рожает дома в присутствии акушерки, и только если та предвидит опасность, то либо распоряжается отвезти женщину в роддом, либо вызывает бригаду на дом. Участковых акушерок на всех может не хватить, поэтому неудивительно, что пышным цветом цветет частная практика. Если в каком-нибудь семнадцатом веке для того, чтобы стать повитухой, требовалось не менее трех собственных детей и был некий возрастной ценз, то сейчас единственное требование - это наличие медицинского образования (конечно, если хочешь работать официально, а не приходить как баба Глаша по знакомству). Миллионы этим делом не заработаешь, но достойный доход - вполне. Особенно если учесть, что в случае удачного родоразрешения (а они в большинстве своем удачные) акушерке могут дарить подарки, иногда весьма дорогие, помимо собственно платы за услуги. Ну, и уйма полезных знакомств образуется, что тоже немаловажно.

5. В Намдалене, как, в принципе, на традиционном Западе, женщина имеет этикетное преимущество перед мужчиной. Несмотря на то что большинство намдаленок коня на скаку остановят, в горящую избу войдут, их стараются оберегать и от коней, и от изб, и нечасто встретишь на улице женщину, несущую тяжести - обычно встречные мужчины предлагают помощь.

6. В отличие от многих европейских стран, Намдален избежал периода абсолютизма и с этапа феодальной раздробленности перешел непосредственно на этап республики. Конечно, это произошло не благодаря великой осознанности намдалени. Там было как в песенке "долго бухали, друг друга мочили, ну а потом договор заключили". Полагаю, когда очередной местный князь посмотрел, что европейские монархии нагибают феодалов, он решил сделать то же самое у себя на родине, решив, что принцип "король - первый среди равных" уходит в прошлое. Но намдаленские феодалы сумели объединиться и объяснить ему, что он неправ. Пришлось договариваться. Объединение страны было очень желательно - ведь в рыцарские времена каждый феодал был в своей земле что король - мог миловать и казнить, взимать какие захочет подати, чеканить монету. Настолько раздробленная страна в новых реалиях уже не смогла бы соперничать с объединяющимися европейскими державами. Но и расставаться с вольницей феодалы не хотели.

В итоге путем долгих переговоров, которые, стоит полагать, длились не одно поколение, они сумели привести денежную, налоговую, судебную систему собственных земель к некоему единообразию. И хоть сейчас Намдален - унитарная республика, а не конфедерация, как Швейцария, совершенно немыслима там ситуация, в которой решение важных вопросов оставалось бы за одним человеком, будь он хоть президент.

Отголоски раздробленного прошлого - намдаленские ЧВК, которые, судя по всему, и сформировались как призрак феодальных армий. Каждая из ЧВК базируется в одном из регионов европейского Намдалена, и пристально следят их вожди, чтобы никто из них не усилился сверх меры и не стал могущественнее других. Если появляется у кого заметный излишек власти или богатства, государство этот излишек нивелирует - и это, помимо помощи попавшим в плен наемникам, тоже одна из главных задач центральной власти. Впрочем, и за самой центральной властью пристально следят из регионов - не возгордится ли, не вздумает ли прибрать их к рукам. Нередко офицеры этих самых ЧВК занимают в своих регионах и вполне гражданские высокие посты, но даже если не занимают - определенно имеют влияние на политику своей малой родины.

Таким образом, Намдален даже эпоху фашизма миновал без культа вождя. Появившаяся там идеология являлась скорее национализмом, "ах какие мы крутые", без культовой фигуры. И, что важно, без особого давления на национальные меньшинства страны. Не исключено, что большая часть французского, итальянского и испанского населения Намдалена - это потомки беженцев из фашистской либо оккупированной фашистами Европы.

7. Несмотря на то, что Намдален - светское государство, там немало исламских и католических учебных заведений - как общеобразовательных, так и высших. И если в исламские принимают исключительно мусульман, то в католические принимают и некрещеных - возможно, видя в этом некую миссионерскую возможность. Поэтому у родителей всегда есть выбор - отправить ребенка в светскую школу или в религиозную. Качеством образования они друг другу не уступают, разве что в религиозных учебных заведениях (обеих конфессий) мальчики и девочки, юноши и девушки обучаются раздельно. Имеется в виду не в разных аудиториях, а в разных зданиях, зачастую находящихся в разных частях города (вроде как два филиала одного учреждения).

8. Немногие намдалени хорошо знают арабский язык. В европейской части страны эти знания могут ограничиваться несколькими формулами вежливости, отдельными выражениями: "здравствуйте", "до свидания", "спасибо", "прошу прощения", "да", "нет". Даже те намдалени, кто живет в Магрибе, если не имеют с арабами деловых или личных связей, обычно не слишком хорошо знают их язык. Да и зачем его учить, если почти всю нужную информацию можно получить на намдаленском? Напомню, что по местному законодательству арабский оригинал обязательно дублируется на намдаленский язык в государственных учреждениях и предприятиях и желательно - в частных. Тогда как намдаленский оригинал дублировать необязательно. Исключение составляют только произведения культуры, которые каждый волен создавать на каком захочет языке.

9. В намдаленских детских мультфильмах популярны библейские сюжеты, которые, надо сказать, не особо смягчаются для маленьких зрителей.

10. Тем не менее, намдаленский кинематограф показался бы нам весьма целомудренным. Даже в любовных историях там отсутствуют сцены поцелуев, не говоря уже об эротических. Причем их не подразумевают, прикрывая стыдливо, а их там просто нет, герои могут в лучшем случае обняться. То же самое с кровищей и расчлененкой - даже если она там по сюжету необходима, ее покажут так, чтобы избежать шок-контента (например, как в фильме "Крестоносцы" (2001)). При этом обнаженка, не имеющая отношения к эротике (например, захоронение мертвых тел) не считается шок-контентом. Ну типа че такого, голых людей, что ли, не видели.

Сейчас будет немного дичь, но для некоторых сцен намдаленских фильмов, где предполагается убийство животного, скажем, для сцены жертвоприношения, могут покупать самых настоящих животных и по-настоящему же их убивать. Здесь надо отметить, что животных именно покупают, то есть они изначально домашние. Диких и уличных никто для этих целей не отлавливает. Подобные сцены снимаются, как правило, с одного дубля и только в очень редких случаях переснимаются, потому что животные денег стоят и не для того покупаются, чтобы на них тренировались криворукие.

11. Интересная особенность распределения населения в европейской части Намдалена. Здесь нет как таковых мегаполисов. Даже население столицы, Метепонта, чуть больше миллиона человек. Кроме Метепонта, есть еще несколько миллионников и довольно много просто больших городов с населением в несколько сот тысяч человек. Возможно, это остатки феодального уклада, при котором нет культа столицы, а каждый стремится вложиться в родное гнездо, чтобы было не хуже, чем у соседей. Скажем, повар, получивший Мишленовскую звезду, не думает "поеду-ка я в столицу", он решит скорее "открою-ка я в родном Задрищенске ресторан, чтобы со всей округи ко мне съезжались". Воин-наемник, привезший из своих походов миллиард награбленных культурно-исторических ценностей, не думает "отдам-ка я это в большой музей", он решит скорее "открою-ка я музей в родном городе, чтобы со всей округи приезжали к нам". И так далее. Поэтому нельзя сказать, что в Намдалене вся наука, культура, общественная жизнь, национальное богатство и так далее сосредоточены в каком-то одном месте. Они скорее раскиданы по всей стране, и самый крутой ВУЗ, например, может обнаружиться в городе с населением в сто тысяч человек, а богатейшее музейное собрание - в городе с населением в сорок тысяч.

Нуремхет, блог «Семь чудовищ Медного берега»

Нуремхет в стране чудес-18

о почетных профессиях, колониальных временах и страшных диагнозахНачнем с того, что вылезло из моих разговоров с подругой.

1. Какая самая высокооплачиваемая профессия и самая уважаемая?Наверное, в Намдалене, как в СССР: все профессии нужны, все профессии важны, и не место красит человека, а человек место. Почетна не столько конкретная должность, сколько достижения на ней.

Например, в массовом сознании нет представления о том, что "инженер - это почетно", но если ты спроектировал подводные туннели, связывающие все острова Намдалена - честь тебе, хвала и баблишко.

Нет представления, что "наемник - это почетно", но если бы ты вывез из Ирака Врата Иштар, то снискал бы славу (я знаю, что Врата сейчас в Берлине, это просто пример).

Нет представления, что "химик - это почетно", но если бы ты изобрел, скажем, костный цемент, на порядок превосходящий аналоги, то стал бы весьма уважаемым человеком.

И так далее.

2. Как народ относится ко всяким гаданиям и астрологии? Католическая церковь все это (кроме, может, классической полунаучной астрологии, которая в Южной Европе имеет глубокие корни), конечно, осуждает. Что не мешает населению этим развлекаться. Причем популярность среди населения имеет не какая-то приведенная в систему мантика, а буквально бабушкины гадания на игральных картах, перстнях, костях, книгах и так далее. Денег на этом никто особо не делает, гадают, как правило, в домашней обстановке и для своего удовольствия. Впрочем, и сейчас в Южной Италии сильна вера в колдовство (оно там, если я не ошибаюсь, даже запрещено на законодательном уровне), так что не удивлюсь, если бы и в Намдалене были самые настоящие колдуны, использующие для своих ритуалов обращения к христианским святым и христианской символике и искренне не понимающие, че не так-то.

Что касается астрологии, то она существует, но, стоит полагать, менее популярна, чем у нас, и гораздо более глубока. Во всяком случае, не выродилась в "гороскопы на неделю", "что звезды говорят про твой стиль", "подбор помады по знаку зодиака" и прочее. Но мне пока недостает знаний, чтобы написать об этом подробнее.

3. Как относятся к пиратству в сети? В отличие от большинства стран Европы, Намдален смотрит на сетевое пиратство сквозь пальцы и не наказывает за него (они и за морское-то пиратство не всех наказывают). Законодательство об авторском праве там, конечно, есть, но согласно этому законодательству пользователь или распространитель информации обязан только указывать имя ее создателя. Никакие материальные интересы не описываются. Полагаю, даже весьма богатые и уважаемые люди вполне могут пользоваться пиратской Виндой. Тем не менее, в Намдалене существует и собственная ОС, разработанная в первую очередь для государственных учреждений. Хотя, конечно, простым пользователям никто не запрещает ее установить.

4. Намдален в колониальные времена. Как-то Мария Захарова упомянула на одном из брифингов, что ветераны кенийского антиколониального движения 1950-х гг. потребовали у Британии компенсации за репрессии против борцов за свободу. После чего, по словам Захаровой, британцы стали спешно уничтожать документы, связанные с этим периодом. А я задумалась, как бы подавляли национально-освободительное движение намдалени.

Для начала я не думаю, что оно было бы таким уж сильным. Все-таки намдалени хорошие хозяева, и это видно по их обращению с регионом Магриба. Ограничивая местное население в политических правах, в материальном плане они стараются обеспечивать обе части страны равномерно. Полагаю, имея колонии в Африке или Латинской Америке, намдалени старались бы распределять материальные блага поровну между всеми регионами государства. Тем не менее, если бы освободительное движение возникло, намдалени, конечно, подавили бы его. Я уже упоминала, что в отношении физического насилия они держатся в определенных рамках, но в отношении всех остальных методов борьбы, тормозов у них гораздо меньше. Лидеров восстаний они могли бы пытаться подкупить или привлечь на свою сторону, а если не получится - казнить (длительные тюремные заключения в Намдалене не практикуются, а пятью годами за такое не отделаешься), равно как и некоторых рядовых участников, кого удавалось поймать. Казнь обычно осуществлялась через расстрел или повешение.

Что до семей восставших, то, в зависимости от вовлеченности родственников в мятеж, их могли как казнить вместе с главой семьи, а детей отдать в церковь или на воспитание в намдаленские семьи, либо выселить в Магриб/европейский Намдален/другую колонию. Если семья вообще ни сном ни духом, чем занимался их родич, таких людей могли даже оставить в покое. Хотя такое случалось крайне редко. Чаще всего применялась практика выселения.

Если бы жители прежних колоний по прошествии лет предъявили иски, намдалени, скорее всего, ответили бы так: да, было дело, но любое государство защищается от покушений на его стабильность, мы были в своем праве и ничего не собираемся платить.

5. Еще немного угнетения по национальному признаку.)) Как-то таксист в припадке житейской мудрости сказал моей подруге: не выходи замуж за араба - он не будет тебя уважать, потому как знает, что твой отец его не зарежет. Так вот, намдаленский отец/брат/сын/дядя зарежет араба. Нередко в личных конфликтах, особенно касающихся обиды женщин, намдалени применяют к арабам силу, тогда как со своими сородичами чаще договариваются полюбовно. Связано это с тем, что у арабов в представлении намдалени нет понимания чести и стыда (или оно искажено), посему арабы понимают только силу. Что, конечно же, стереотип, однако живучий.

6. В намдаленских паспортах указывается этническое происхождение. Национальный состав страны по очень грубым подсчетам выглядит примерно так:

ок. 50% - намдалени;
ок. 45% - арабо-берберское население;
ок. 5% - выходцы из соседних стран Европы, в основном, итальянцы и французы, но есть также испанцы, португальцы и небольшая еврейская община.

Крайне небольшой процент населения составляют беженцы из Черной Африки - те, кто смог остаться жить и работать в Намдалене.

7. Роддома в Намдалене понимаются скорее как отделения экстренной помощи. Подавляющее большинство женщин рожает дома и только вызывают участковую акушерку, чтобы присутствовала на родах. Если акушерка видит или предвидит опасность для матери или младенца, мать отвозят в роддом. Если отвезти нельзя, акушерка вызывает реанимационную бригаду на дом по принципу скорой помощи.

8. Намдаленская медицина несколько специфична тем, что в парадигме ценностей местного населения высший приоритет имеет не жизнь как таковая, а качество этой жизни. Поэтому, если лечение грозит сильно ухудшить это самое качество без надежды на улучшение, многие намдалени натурально отказываются лечиться. Для них лучше прожить полгода на обезболивающих, чем четыре-пять лет в немочи. Хотя, конечно, при надежде на полное исцеление они пролечатся эти четыре-пять лет.

Посему при неизлечимых диагнозах, в случае которых лечение лишь ненадолго отсрочит конец, врачи обычно о таких диагнозах не сообщают, а советуют, например, кардинально поменять образ жизни (не перейти на какой-нибудь ЗОЖ, а просто поменять все привычки, включая место жительства, питание, род занятий - известны случаи, когда это помогало).

Нуремхет, блог «Семь чудовищ Медного берега»

Нуремхет в стране чудес-17

о призыве в армию, подростках и косметике1. Что касается призыва в войско, то, как я писала в самом первом посте, избежать его практически невозможно, если вы не инвалид. Медкомиссия занимается не тем, чтобы отсеять негодных, а тем, чтобы сообщить командованию о состоянии вашего здоровья и, быть может, помочь определиться с родом войск. Тем не менее, полузаконная возможность откосить есть. Правда, есть она скорее у арабского населения - среди европейцев военная служба воспринимается как необходимость, ведь, как я уже писала, многие молодые люди, чтобы заработать некий стартовый капитал и не сидеть на шее у родителей, идут в ЧВК или государственные войска. То есть как это моя дитачка не научится убивать людей? У местных арабов восприятие военной службы несколько иное, часто родителям не хочется так надолго расставаться с сыновьями. Поэтому особо ушлые инспектора военкоматов - как намдалени, так и арабы - берут с семейств призывников взятки за то, чтобы их сыновей не забрали в армию. Это гарантированно работает: даже если инспектора ловят на взятке, родителям нечего бояться за свое чадо - никто не вернет им денег и сына не заберет. Скорее инспектора посадят, а деньги изымут в бюджет. На откосы арабского населения государство смотрит снисходительно: не хотят воевать - и черт с ними, будет меньше опоры у сепаратистских настроений.

В самих войсках подразделения формируются по национальному признаку. Даже если дело происходит в Магрибе, в регионе, где этнических намдалени мало, их скорее отправят в Европу, чем в арабские части. Также в Европе - если в каком-то регионе арабов недостаточно для формирования подразделения, новобранцев отправят в Магриб. Делается это не столько во избежание конфликтов, сколько ради удобства распорядка. Например, в мусульманских частях распорядок составляется с тем, чтобы выделить время для намаза, или, например, чтобы в священный месяц Рамадан не слишком перегружать солдат, выдерживающих довольно суровый пост.

Что касается дедовщины и обращения с новобранцами в целом, то как оно происходит у арабов, я не знаю, а среди намдалени отношения довольно человечные. Это кажется сказкой только на первый взгляд, пока мы не вспомним, что традиционная европейская обходительность произошла не из тонкости западной натуры, а из инстинкта самосохранения, когда любое неосторожное слово могло стать для тебя последним, если собеседник был вооружен и чувствителен в вопросах чести. В намдаленских частях всякий намек на унижение рискует закончиться поножовщиной со смертельным исходом, а кому оно надо?

Распорядок дня войсковой части достаточно щадящий. Наряды как таковые отсутствуют: обслуживанием помещений занимается наемный персонал, на гражданские работы военнослужащих не гоняют. Все их время посвящено военной подготовке, за исключением отдельных внештатных ситуаций. Подъем в семь-восемь часов утра и занятия до семи-восьми вечера с перерывом на обед. После этого у ребят есть три-четыре часа личного времени, когда можно делать что заблагорассудится. Запрещены азартные игры и алкоголь, но намдалени обычно находят чем себя развлечь. Если практическое занятие требует длительного выезда за пределы воинской части (скажем, с ночевками в лесу или пустыне), этот распорядок не применяется.

2. Нужно отметить, что намдаленские новобранцы - далеко не испуганные неопытные птенчики. Они как минимум пережили подростковый возраст, а намдаленские подростки суровы как Челябинск. Лет с десяти дети обоего пола начинают выяснять отношения, забивая стрелы. Стоит к их чести сказать, что такие разборки ведутся согласно некой этике и принципу справедливости, и не бывает так, чтобы толпой бросались на одного. Родителям о таких стычках обычно не рассказывают, потому что мои разборки - мое дело. С другой стороны, намдаленские родители вряд ли отреагируют так привычным для нас "не обращай внимания", "будь выше этого", "ты же девочка - не распускай руки" и так далее.

Подростки свободолюбивы, часто с ранних лет стремятся зарабатывать сами. Например, девочка может договориться с продавщицей бижутерии на рынке, чтобы за небольшую плату плести браслеты или делать бусы.

3. Занятная особенность поведения намдалени в общественном транспорте - вы скорее всего не увидите сидящих мужчин, покуда стоит хоть одна женщина. Причем это не зависит от возраста: место уступят и мальчишка, и старик. У арабов такого обычая нет, но в европейской части Намдалена и арабы будут уступать женщинам места, подчиняясь давлению социума. Вай-фая в метро и электричках нет, рассчитывать на Интернет можно только в поездах дальнего следования бизнес-класса.

4. Если вы рассчитываете в Намдалене попробовать кухню всего мира, то зря. Собственно здесь преобладают две кухни: арабская и намдаленская (не может быть). Конечно, условным выходцам из Италии никто не запретит открыть итальянский ресторан, но таких выходцев не много, а местное население готовит, как правило, по собственным рецептам. При этом в намдаленских ресторанах часто (если не всегда) отсутствует меню. Фактически ты просто приходишь и спрашиваешь хозяина: что у тебя сегодня есть и что ты можешь из этого приготовить? Вообще намдалени гуру индивидуального подхода, но об этом чуть ниже. Блюда национальной кухни готовятся, в основном, из овощей, мяса и морепродуктов. Молочная отрасль направлена практически только на производство сыра - в основном, из овечьего молока. Здесь выращивают рожь и пшеницу, но муку (как правило, грубого помола) используют обычно для приготовления сладостей - пресный хлеб тут пекут нечасто. То, что у нас заворачивается в тесто, в Намдалене завернут скорее в баклажан.

5. К слову об индивидуальном подходе. Намдалени почти всегда готовы пойти навстречу, если по каким-то причинам вам не подходят общие условия. Например, если вы едете в страну ради медицинского туризма, но не можете оплатить операцию, а прооперироваться надо хоть убей - можете связаться с местным Министерством здравоохранения и изложить свою проблему. Почти гарантировано вам помогут найти выход - да хоть отработать эти деньги - но точно не завернут со словами "мы этим не занимаемся". Конечно, поиск индивидуальных решений несколько замедляет работу, зато решается почти любая проблема.

6. Поговорим о важном - о косметосе. В намдаленских аптеках продается косметика из разных стран, но местную делает только государственная фармкомпания. Ассортимент у нее небольшой. Почти все средства составлены так, чтобы работать на укрепление защитного барьера, заживление и успокоение кожи - и составлены очень грамотно. Все они относительно унисекс, серии делятся только на взрослые и детские. Омолаживающих средств или формул с сильнодействующими ингредиентами местный производитель не предлагает - за этим завозят импортную косметику. Не производятся также средства для проблемной кожи, да и завозят их мало. Проблемы с кожей тут редкое явление - по тем же причинам, что в Африке (за счет неубитого биома) или Северной Корее (за счет простой натуральной пищи).

Нуремхет, блог «Семь чудовищ Медного берега»

* * *

Как ни оправдываются писатели, как ни твердят, что "это не мои мысли, а героя", их отношение к описываемому нередко можно угадать. Не по словам, так по событиям. По тому, чему они уделяют внимание, а что обходят. По тому, какие истории выбирают рассказать.

Так в "Видесском цикле" Тертлдава мне видится глубокое уважение почти ко всем описываемым народам. Автор как будто подносит им зеркальце - но не обычное, а венецианское, с позолоченной амальгамой, в теплом свете которой все кажется мягче, красивее и чище, чем есть на самом деле.

Мои любимые намдалени - аллюзия на нормандское (шире - западноевропейское) рыцарство. И Европа как будто смотрится в зеркальце и говорит: в целом неплохо, только почему я тут алчная и вероломная? И Тертлдав такой: ну, ты совсем уж не наглей, мать, это все-таки зеркало, пусть и золотое.

Нуремхет, блог «Семь чудовищ Медного берега»

Все мое богатство

На Фикбук мне этот текст стремновато выкладывать, поскольку в его художественной ценности я сомневаюсь. По сути, это история знакомства шлюхи и одного из ее клиентов. Знакомства не за чашечкой чая, как вы понимаете. Но тут даже нцы нормальной нет.

***
Все мое богатство

Белый цветок вишни упал на гладь озерца. Ида проводила его взглядом. Подул ветер – и к улетевшему цветку присоединилась пара десятков собратьев. Теперь ему, во всяком случае, не будет одиноко, решила Ида. Откуда-то с восточной стороны слышался шум – редкое явление в тихом императорском квартале – но ей не хотелось вставать и выяснять, что там. Озерцо, сверкающее на солнце, будто позолоченное блюдо, поселяло в душе благостную тишину. Ту же тишину оно поселяло, видно, и в сердце Сотэрика – редко когда ее свирепый друг бывал так умиротворен. Он дремал, положив голову ей на колени, и, хоть глаза его были закрыты, Ида знала, что Сотэрик не спит.

Его, однако, шум голосов взволновал куда больше, чем Иду. Сотэрик подхватился.

Заросли вишни и миндаля, окружавшие озерцо, скрывали от них происходящее снаружи. Ида слышала диковинную островную речь и смех, и еще прежде, чем она увидела вооруженный отряд, ей сделалось ясно, что происходит.

читать дальшеЛюди Аптранда, приплывшие в Видесс полтора месяца назад, наконец, сняли лагерь у порта Контоскалион и должны были разместиться во дворце. Выглядывая из-за старой вишни, чтобы не мешать проходу войска, Ида с любопытством разглядывала намдалени. Некоторые ехали верхом, кто-то вел лошадей в поводу. Многие оглядывали сады Императора с нескрываемым восхищением, и их приподнятое настроение как будто передавалось Иде. Многие шутили и смеялись, словно и не помнили той страшной ночи, когда горожане, обозленные многочисленностью чужеземцев и их заносчивостью, едва не разорвали их на части.

– Как здорово, что теперь они будут жить здесь, – обрадовалась Ида. – Во дворец уж точно никто чужой не войдет! Пойду поприветствую.

– Чтобы потом было проще облегчить их карманы? – ухмыльнулся Сотэрик.

Ида засмеялась.

– Разве не этим занимаетесь вы с приятелями всякий раз, когда я сажусь с вами играть.

Игра намдалени в кости несколько отличалась от той, что знала Ида. Прежде чем бросить костяшки, игрок загадывал число, и бросок считался удачным, если загаданное совпадало с выпавшим. Иде в этой игре откровенно не везло.

– Так не садись, – отвечал Сотэрик. – Разве наша вина, что у тебя совсем нет чутья?

– Может, поэтому я с тобой и вожусь, – фыркнула Ида, шутливо ткнув его в живот.

С этими словами она побежала вперед войска, чтобы посмотреть на командира – Аптранда, сына Дагобера. Она слышала его имя, но никогда не видела лица. В конце концов, она решила, что Аптранд – это высокий мрачный человек с коротко стрижеными темно-русыми волосами. Он ехал на крупной гнедой лошади, по узде ее вился затейливый посеребренный узор. Рядом шел в расшитой золотом мантии, должно быть, один из царедворцев, кому было поручено сопроводить войско до их новых жилищ. Ида заметила, что Аптранд тоже с изумлением оглядывает раскинувшиеся насколько хватало глаз сады. Верно, у себя на родине он никогда не видал такого великолепия.

Ида приблизилась к коню и пошла по левую руку, чтобы не попадаться на глаза царедворцу.

– Добро пожаловать во дворец Императора, мой господин, – учтиво поздоровалась она. – Город неласково принял вас, но я надеюсь, вам понравится здесь, и дурные воспоминания изгладятся.

Всадник повернулся к ней. Глаза у него были серо-голубые, как предвечный лед, и так же холодны. Казалось, дружеское приветствие Иды вовсе не тронуло его.

– Встречал я приемы радушнее, – согласился он. Акцент у него был настолько явным, что напоминал выговор северян. – Ты здесь прислуживаешь?

– Нет, мой господин, я навещала здесь друга. Но я была бы рада послужить вам. Вы ведь Аптранд, сын Дагобера, из Намдалена, верно?

– Верно.

– Я Ида Киннама, – заулыбалась она, радуясь своей догадке. – Я живу в большом доме на том конце квартала красильщиков, что ближе к площади Паламос. Когда вы обживетесь на новом месте, можете меня найти.

Они приближались к лимонным рощам, раскинувшимся неподалеку от императорской резиденции. Стояла поздняя весна, и слуги уже собирали в корзины крупные зеленовато-желтые плоды. Кисловатый аромат щекотал ноздри.

В это время царедворец обратился к Аптранду. Как поняла Ида, новый отряд намдалени хотели разместить в той же части квартала, где жили прочие их соотечественники. Она прекрасно чувствовала, когда ее присутствие неуместно, поэтому отошла от лошади и хотела уже направиться восвояси, когда Аптранд окликнул ее:

– Ида.

Она обернулась.

– Сколько ты просишь?

Ей вспомнились слова Кибелы Галаны: разве есть цена краткому отдыху от мирских забот. Но вряд ли Аптранд оценил бы такой ответ. Поэтому она сказала:

– Два золотых до рассвета, мой господин.

... Кибела и Меланта, сестры Галаны, жили в том же квартале красильщиков, что и Ида, через три дома от нее. Мать их сбежала с любовником на запад, оставив девочек еще совсем крохами, а отец умер от воспаления легких, когда старшей, Меланте, было четырнадцать, а Кибеле тринадцать. С тех пор сестры промышляли блудом и приторговывали всяческими амулетами – скорее всего, дешевыми подделками. Как-то раз Ида купила такой амулет в надежде, что он поможет склонить к ней отцовское сердце. Но отец не стал к дочери нисколько терпимее, а вскоре и амулет затерялся где-то в сундуках, и Ида решила его не разыскивать.

В тот день она прогуливалась между птичьими рядами на площади Паламос. Ида часто приходила сюда посмотреть на певчих птиц, но никогда никого не покупала. С одной стороны, ей хотелось завести себе такую птаху, чтобы просыпаться каждое утро от ее трелей. С другой – было жалко видеть птицу уныло прозябающей в клетке в ее скромном жилище. Посему Ида любовалась ими на рынке.

– Ну надо же! Малышка Ида! – раздался неподалеку нарочито радостный голос Кибелы, и Ида махнула рукой, приветствуя сестер.

– Мы скоро начнем делать ставки, когда ты кого-нибудь купишь, – усмехнулась Меланта. – Вот, смотри, какой красивый ополовник – вряд ли больше двух золотых.

– Да что ты, – замахала руками Кибела, – ей подавай заморских!

Ида и Меланта засмеялись. Младшая Галана прозрачно намекнула на пристрастие Иды к иностранцам.

– Заморские, видать, поют слаще, – ухмыльнулась Меланта.

– И платят больше, – согласилась Ида.

– Что деньги – презренный металл! Нужно думать о своем будущем, – назидательно произнесла Меланта. В ее устах эти слова звучали чуть не насмешкой. – Разве не лучше расположить к себе влиятельного человека, чтобы он содержал тебя и ходил к тебе.

Ида пожала плечами. Таких далеко идущих замыслов у нее не было. Да и где бы нашелся такой человек.

– Вот если бы господин Севастос обратил на меня внимание, я бы не раздвигала ноги за горсть серебра и не торговала бы амулетами, – вздохнула Кибела.

Ида удивилась: Варданес Сфранцез, господин Севастос, потомок прежних правителей Видесса, никогда не был ни любимцем женщин, ни предметом мечтаний сестер Галан. Он был весьма тучен, а кроме того Ида не раз слыхала о нем от воинов – и никто из них не сказал о господине Севастосе ничего хорошего. По их рассказам складывалось впечатление, что это человек жестокий и лживый, и издеваться над другими доставляет ему ничуть не меньше наслаждения, чем ласкать женщину или пить хорошее вино.

Верно, Кибела вспомнила о нем только потому, что Варданес Сфранцез стоял сейчас у одного из рядов, протягивая пухлые пальцы к большой клетке. В клетке сидела диковинная птица, чем-то напоминающая чайку, если бы не ее окрас. Перья у нее были золотисто-зелеными, с голубою каемкой, необыкновенной красоты. Ида залюбовалась игрой света на гладких крыльях – но долго ей любоваться не пришлось. Птица вскрикнула – и бросилась атаковать толстые пальцы. Сфранцез быстро отдернул руку – и дивная чайка ударилась о прутья клетки. Иной и не взглянул бы второй раз на это злобное создание, но господин Севастос снова протянул руку – птица снова кинулась на нее и снова ничего не достигла.

Кажется, эта игра доставляла ему удовольствие.

Ряд напротив них занимали охотничьи птицы, там тоже толпилось много народу – Ида услышала голос его превосходительства Метрикия Зигабена:

– ... разве, плывя сюда, ты не был готов к тому, что будешь терять своих людей?

– Я все же надеялся не терять их до битвы с йездами, – раздраженно отвечал собеседник, и Ида узнала и этот голос, и этот акцент.

– Чего ты хочешь добиться? Возмещения? Он не даст тебе и золотого, а если станешь требовать для себя привилегий, то и остальные начнут.

Ида подумала, что речь идет о намдаленских погромах. Кибела в это время летящей походкой приблизилась к соловьиной клетке, стоявшей почти рядом с господином Севастосом, и произнесла грудным голосом:

– Как славно поют эти пичужки, не правда ли, господин? Меланта, иди посмотри, какие чудные птицы!

Варданес Сфранцез обернулся к ним, и Ида, не желая привлекать к себе внимания, накрыла голову шарфом и отошла. Если сестрицам так хочется завлечь в свои сети Севастоса – пожалуйста. Ида подошла ближе к ряду хищных птиц и поймала взгляд Аптранда. Улыбнулась ему, и он кивнул в ответ.

– Ладно, – сказал он своему собеседнику. – Я заговорю об этом завтра на совете – посмотрим, что Император мне скажет.

С этими словами Аптранд оставил Зигабена и подошел к Иде. Она не была уверена, что он пребывал в подходящем настроении для любовной игры – лицо его было все так же мрачно. Но выбор между его обществом и компанией сестер Галан с господином Севастосом был очевиден. Ида сердечно приветствовала его, и они пошли рядом.

– Тебя тяготят дурные мысли, мой господин, возможно, мне удастся отвлечь тебя, – мягко сказала она.

– Возможно, – не стал спорить Аптранд.

Рядом с ним Ида казалась совсем маленькой – если бы Аптранд не следовал за ней, она вряд ли догнала бы его. На западном краю площади Ида взяла спутника за руку и повела на узкую улочку, ведущую через квартал красильщиков.

Ладонь у него была сухая и горячая, мягкая ладошка Иды устроилась в ней необыкновенно удобно.

– Здесь я живу, мой господин. – Ида показала на двухэтажный кирпичный дом торговца Юстина. – В восточных комнатах живет Зенона, моя соседка, она любит выходить на лестницу и глядеть на моих гостей, но тебе не стоит обращать на нее внимания.

Зенона, как Ида и предполагала, выглянула на лестницу, едва услышав, как хлопнула дверь внизу. Она окинула Аптранда взглядом, в котором можно было прочесть вялое любопытство, но, кажется, найдя очередного наемника-варвара нисколько не интересным, затворила за собой дверь.

Они поднялись в западные комнаты, где жила Ида, и последовали примеру Зеноны.

– Вот и все, мой господин, – улыбнулась Ида, когда они остались наедине. – Теперь нам никто не помешает.

Она сняла шарф и вынула из волос ленту – угольно-черные пряди, вьющиеся крупными кольцами, рассыпались по плечам. Тут только Аптранд утратил, казалось, самообладание. Он схватил Иду в объятия, зарылся носом ей в волосы, и она засмеялась этой поспешности. Потянулась расцеловать его лицо – и наткнулась на горящий, словно уголья, взгляд. Лучше всяких слов говорил он о том, как не ко времени ее ласка.

– Давай потом, – коротко сказал Аптранд, и Ида послушно кивнула.

Среди ее гостей были те, кто не нуждался в прелюдии, а сразу приступал к делу, и, хоть Иде не слишком нравилась такая поспешность, она относилась к ней с пониманием.

Она стащила через голову платье и тунику, и, когда гость ее сбросил штаны и куртку, утянула его за собой на постель, широко раскинув бедра и обхватив его коленями.

Аптранд взял ее с яростной жадностью изголодавшегося человека, и, когда, наконец, уронил голову ей на плечо, туника, которую он в порыве страсти позабыл снять, промокла от пота, да и Ида была вся в поту. Она не спешила выпускать его из объятий, давая ему остыть, почти чувствуя биение его крови под своими руками – и не произносила ни слова. В этот миг вспышки, долгожданного облегчения, блаженной усталости как уязвимы бывали ее грозные гости. Ни словом, ни делом, ни даже вздохом не хотела Ида разрушить этой беззащитности.

Он овладел Идой еще раз прежде, чем позволил наконец себя обласкать. Согревшись в ее руках, купаясь в ее волосах, отвечая на ее поцелуи, он, чудилось, и вправду забылся от своих забот и казался растерянным, почти смущенным ее нежностью.

За окном совсем стемнело, когда Ида выбралась из его объятий.

– Ты не голоден, мой господин? Я сегодня не готовила, но у меня есть вино, хлеб, яйца и овечий сыр. И я могу заварить душицу и пустырник, чтобы ты легче спал и быстрее восстановил силы – и не зевал бы завтра у Императора на потеху собравшимся.

Аптранд приподнял бровь, кажется, только сейчас поняв, что она слышала его разговор с Зигабеном.

– Не думаю, что найдется много желающих надо мной потешаться, – сказал он.

Ида улыбнулась, поцеловала его во впадину локтя и сползла с постели. Набросив тунику, она спустилась на первый этаж, чтобы наполнить угольями жаровню. Одну часть этажа занимал склад тканей, принадлежащий хозяину дома, торговцу Юстину, а вторую – небольшая мастерская Идиного соседа, красильщика Кризантия. Здесь почти всегда горел огонь – для выбеливания тканей требовалась зола – и Ида часто спускалась на первый этаж набрать угольев.

Поднявшись к себе, она поставила на жаровню чашу с водой и высыпала из полотняных мешочков засушенные душицу и пустырник. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Аптранд встал позади нее. Засмеялась, когда он прижал ее к себе, уткнувшись носом ей в волосы. Крепкая ладонь обхватила ее живот, вторая тискала грудь. Ида легонько накрыла его руки своими.

– Сколько же у тебя не было женщины, – пробормотала она удивленно.

– Довольно долго, – коротко отвечал Аптранд.

Он снова увлек ее на постель, не возражая в этот раз, чтобы Ида оседлала его и делала как ей хочется. В какой-то миг ей показалось, что вид ее скачущих кудряшек и покачивающихся грудей заворожил его. Но вот сладкая судорога сотрясла его тело – и Аптранд отвел глаза, вцепившись ей в бедра, как если бы испытывал боль. Ида осторожно склонилась к нему и легла сверху. Он потянулся к ней, и Иде подумалось, что Аптранд ее скинет – от такой близости ему, верно, было тяжело и жарко. Но он только обнял ее потную спину, и Ида удобней устроила подбородок у него на плече.

... Они подкрепились хлебом и сыром, и Ида подала ему свой отвар. Когда Аптранд задремал у нее на груди, Ида спустилась кончиками пальцев к его шее. Она любила зарываться ладонями в волосы у самого основания их роста, но большинство намдалени выбривали затылки – и у Аптранда волосы там были короткие, едва отросшие. Потому она легонько поглаживала его шею, напевая себе под нос:

Северное братство,
Все мое богатство...


Откуда-то с улицы донесся истошный кошачий вопль, затем ругательства – видимо, в темноте кто-то наступил на кошку.

Медное колечко,
Дай мне силу речки...


Она почувствовала у себя на груди его вздох и пробормотала ласково:

– Спи, господин мой. Спи крепко, и ни о чем, ни о чем не думай.

... Наутро, одетый, Аптранд казался Иде совсем чужим. Она, впрочем, знала по опыту, что это лишь видимость, у которой не стоит идти на поводу и тоже замыкаться в себе. Обернувшись простыней, чтобы не смущать его своим видом, Ида села на постели.

– Ты не останешься позавтракать, мой господин?

– Не думаю. Похоже, я и так задержался. – Аптранд кивнул на окно. Солнце стояло высоко.

– В таком случае доброго тебе дня, господин.

– И тебе доброго дня, Ида. Возьми – и если я чем-то тебя обидел, не держи на меня зла.

Он положил перед ней два золотых, которые она просила. Затем помедлил немного и положил третий.

– Ты... хорошая женщина, Ида. Надеюсь, что увижу тебя снова.

С этими словами он вышел прочь – и оставил Иду наступившему дню.

Нуремхет, блог «Семь чудовищ Медного берега»

Нуремхет в стране чудес-16

В этом посте будет немного политоты и грабьнасилуйубивай.

грабь насилуй убивай1. Что касается грабежей и мародерства на войне, то обвинять намдалени в этом бессмысленно - таких обвинений просто не поймут. Как воевать, если не грабить? Разве не цель всякой захватнической войны - что-то поиметь с захваченных территорий? Во всяком случае, в этом намдалени достаточно честны и о высоких материях разглагольствовать не будут. Немалую часть национального богатства составляют именно военные трофеи. Посему, полагаю, намдалени не подписывали международных соглашений, осуждающих грабежи и мародерство как военные преступления. В целом, у международного сообщества могло сложиться о намдалени впечатление, как о таких же алчных и агрессивных людях, как представители остального западного мира, но, в отличие от них, не лицемерных.

Я предполагаю, например, что намдалени могли участвовать в иракской кампании НАТО в начале двухтысячных. Причем не в частном порядке, как наемники, а вполне себе государственными войсками. Узнав о готовящейся операции, Намдален обратился бы к странам альянса со своим традиционным "вам помочь? ^^". Не думаю, что они отказали бы. Для намдаленской верхушки обстоятельства складывались как нельзя лучше. Если в Ираке и вправду окажется биологическое оружие - что ж, доброе дело сделали. Если нет - с них взятки гладки, они ведь не инициировали конфликт, а просто предложили помощь.

Намдаленский военный грабеж - это не столько стихийный беспредел, сколько беспредел организованный, имеющий довольно давнюю традицию и свои обычаи. В захваченном городе выбирается большое здание, куда и сносится все добытое добро. В идеале - все свыше определенной стоимости, но по факту - все свыше определенных габаритов, что условный намдаленский солдат не сможет увезти самостоятельно. Все, что находится в этом здании, таким образом, считается общей добычей войска и затем делится между солдатами и офицерами. У здания выставляется охрана. Полагаю, в Ираке намдалени могли сносить в такие здания вообще все, ибо не доверяли своим союзникам.

Есть у грабежей и своеобразная этика. Так, довольно древнее правило гласит: кто первым нашел, того и добыча. Если намдалени видят, что американцы растаскивают какое-то здание, они, скорее всего, не присоединятся. Но если те же американцы захотят получить то, что уже отыскали намдалени, то могут отхватить люлей.

Что делать с общей добычей, решают либо после разграбления города, либо после завершения вообще всей кампании - как пойдет. Что-то делится между воинами, что-то могут отдать государству (естественно, все эти решения где-то фиксируются). По умолчанию государство не имеет права на военную добычу даже своих собственных войск, если только не было предварительной договоренности. А такая договоренность обычно есть, не только с государственными, но и с частными войсками. В ней может быть указана либо доля от награбленного, либо добыча на определенную сумму, либо даже просто конкретные ценности, которые государство хотело бы вывезти из другой страны.

Часть того, что отходит государству, нередко попадает в музеи. Так как посещение музеев в Намдалене бесплатно для всех, в том числе для иностранцев, добыча служит скорее для понтов, чем для обогащения.

2. С учетом этого музейные экспонаты делятся на три вида (отличаются цветом табличек):

- экспонаты собственно намдаленского происхождения;
- экспонаты, переданные из других стран добровольно (особенно тесные связи в этой сфере установлены с Францией, у которой намдалени нередко просят нормандские древности);
- военные трофеи.

На табличке экспоната-трофея обычно указывается, кем он добыт и передан музею, если это известно. Иногда бывает, что страна, из которой насильственно вывезли объект исторического наследия, просит его вернуть. В этом случае государство, как правило, обращается к тому, чье имя указано на музейной табличке. Если он мертв - то к его родственникам. Если указано просто название ЧВК - к ее офицерам. А если захват произошел так давно, что ни имен, ни названий не известно и ценность считается уже просто национальным достоянием, может устроить лайт-версию референдума. Проходит такой референдум в цифровом формате - входишь в личный кабинет по номеру паспорта на государственном портале и голосуешь. К слову сказать, в Намдалене, в отличие от многих стран мира, нет понятия "идентификационный номер гражданина". Там есть только "номер паспорта". По сути это одно и то же, просто формулировка, на их взгляд, менее дикая, ведь на Нюрнбергском процессе, если я не ошибаюсь, решено было, что присваивать человеку номер недопустимо.

Голоса европейской и африканской частей страны подсчитываются отдельно. Дело в том, что подавляющее большинство воинов составляют именно этнические намдалени и государству кажется несправедливым давать арабам то же право голоса в решении вопроса о выдаче ценностей. Если голоса обеих частей страны разнятся, то предпочтение отдается варианту "не отдавать" (кто бы его ни выбрал). А вот если обе части единодушны, государство склоняется к варианту, за который они проголосовали.

Все это касается исключительно военных трофеев. Решения о передаче собственно намдаленских историко-культурных ценностей или ценностей, переданных из других стран добровольно, решают профильные ведомства.

3. Из всего, что сказано здесь и что было написано в других постах, может сложиться впечатление, что Магриб - неполноправная часть страны. Это и вправду так. Государство распределяет материальные блага поровну и в плане свобод не ущемляет местное население. Но их права в управлении всей страной действительно ограничены. Большее, чего может добиться чиновник из Магриба - стать губернатором в африканской части государства. Управление всем Намдаленом в целом могут осуществлять только этнические намдалени. В конце концов, это их страна.

4. Воины намдалени не жестоки. Если есть выбор, в плен лучше сдаваться им. Пленных они не обижают и при случае могут быть весьма дружелюбны. Тем не менее, милосердными их тоже не назовешь: особенного трепета перед ценностью человеческой жизни намдалени не испытывают. Если они, скажем, не смогут отличить, беременна женщина или на ней шахидский пояс, и если она почему-то не отреагирует на крик и выстрел в воздух, ее пристрелят и особенно мучиться от того не будут.

Что касается изнасилований на войне, то тут, как говорится, записывайте лайфхак. Чтобы намдалени вас не изнасиловали, нужно активно сопротивляться, и чем яростнее будет сопротивление, тем больше шансов, что вас оставят в покое. Дело в том, что большинство намдалени, как я уже говорила, не жестоки, покуситься на женщину они могут разве что из похоти. Желания унизить, оскорбить, осквернить у них, как правило, нет. А намдаленское воспитание учит и мальчиков, и девочек: если человеку ты нафиг не сдался, человек может пойти лесом. Поэтому, вырастая, многие намдалени довольно быстро теряют интерес к тем, кто не проявляет интереса к ним. Понятно, что ждать заинтересованности от женщины из захваченного города странновато, сгодится и простая покорность, но коли уж женщина визжит и вырывается, пусть идет своей дорогой. Хотя, думаю, если намдалени пьян или находится в ином измененном состоянии сознания, он может и проигнорировать сопротивление.

Что касается пыток, то намдалени применяют их только если нужно что-нибудь узнать. Да и то предпочтут быть скорее следователями, чем палачами, и поручить пытки кому-нибудь другому, а сами просто время от времени приходить и спрашивать: ну что, мол, жертва готова говорить? Смотреть на чужие страдания им тяжело. Женщин и детей я вообще сомневаюсь, что они смогли бы пытать. Хотя могли бы довольно легко убить, как об этом сказано выше.

Нуремхет, блог «Семь чудовищ Медного берега»

Нуремхет в стране чудес-15

Не знаю, скучали ли вы по этим постам, но будем считать, что да.

о школьных экзаменах, английском языке и специфичном патриотизме1. Приезжая в Намдален, будьте готовы к тому, что надписи на английском вы встретите разве что в аэропортах да нескольких крупных вокзалах. Стоит выйти за их пределы, как все, что вы увидите на улице, будет на национальном языке. Поэтому, чтобы не запутаться, туристу лучше спрашивать местных - в намдаленских школах изучают английский, поэтому большинство может примитивно на нем объясняться. Хотя, конечно, куда больше вам поможет знание французского - намдаленский язык к нему весьма близок, так как развился из нормандского наречия. Поэтому большинство намдалени хорошо понимают французский.

Что касается Магриба, то здесь условному Махмуду никто не запретит сделать над рестораном вывеску на арабском. Но в государственных организациях все надписи должны быть сделаны либо на намдаленском языке, либо дублироваться на него.

2. В намдаленских школах довольно специфично преподается национальная история. Вообще восприятие родины у намдалени несколько отличается от привычного нам. Если очень коротко, то постулат закладывается такой: Намдален - это не территория. Намдален - это мы.

Если в наших школах отечественная история - это, грубо говоря, все, что происходило на этой земле в прошлом, то у намдалени несколько не так. До начала 10 века преподается общая всемирная история, без уделения пристального внимания чему-то одному. А затем начинается история Намдалена - с чего бы вы думали? С того, как в 911 году французский король Карл Простоватый уступает викингу Роллону сыну Ронгвальда будущую Нормандию.

Следующие полтора века надмаленской истории - это история Нормандии, в которой из местного французского (франкского?) населения и пришлых скандинавов формируется особый народ, потомками которого и являются намдалени. В 11 веке нормандцы приходят в южную Италию - поначалу как наемники, но затем, видя, что их наниматели слабы, а земля чудо как хороша, постепенно отжимают ее под свое начало. Это государство и есть будущий Намдален.

До начала 13 века, когда Нормандия теряет независимость, ее история преподается в намдаленских школах параллельно с историей Сицилийского королевства и тоже считается национальной. Входят сюда и тусовки нормандцев в Англии, хотя, казалось бы, вот уж далековато от средиземноморской страны! Таким образом воспитывается своеобразный патриотизм. Намдален - не земля, а культура. Поэтому в патриотической риторике обычно нет посыла "поляжем, но не уступим врагу и пяди". В конце концов, если будет совсем плохо - всегда можно уйти и завоевать что-то новое. Как в песне: где я запою - там и широта, где мой конь пройдет - там меридиан.

Понятно, что в Магрибе национальная история преподается по другой программе - много арабам дела до тех нормандцев! Полагаю, местное управление образования составляет программу самостоятельно и только отправляет для одобрения в Метепонт, где в министерстве смотрят, чтобы туда не затесалось что-нибудь порочащее титульную нацию.

Многие намдалени, таким образом, считают Нормандию своей прародиной. Некоторые горячие головы возмущаются, почему, мол, она в составе Франции и не стоит ли вернуть ее себе. Впрочем, те, кто имеет власть принимать военные решения, прекрасно понимают, что махаться с Францией, а там и с НАТО - так себе идея, да еще притом, что Нормандия не имеет с Намдаленом общей границы.

Впрочем, многие намдалени хотя бы раз в жизни да приезжают на родину своих предков. Однако не могу сказать, что остаются от нее в большом восторге.

3. Экзамены и система оценивания в намдаленских школах напоминает нашу университетскую. Учебный год делится на два семестра, экзамены проводятся во второй половине января и во второй половине мая. Они бывают устные и письменные, хотя в специализированных школах могут быть и практические (по химии, физике, музыке и так далее). Оценок всего четыре: "отлично", "хорошо", "удовлетворительно" и "неудовлетворительно". Дневника, таким образом, у школьника нет, ему выдается нечто вроде зачетной книжки - одна на десять лет. Все остальное время вне экзаменационного периода оценки в школах не ставятся.

4. Намдален - унитарная президентская республика. Когда-то я писала, что получить власть там так же непросто, как и везде, а вот удерживать довольно легко. Пришло время поговорить об этом подробнее. Когда становится очевидно, что прежнего президента не переизберут (он стар, или тяжело болен, или погиб, или натворил всякой дичи), начинается обычная предвыборная гонка. Участвуют в ней, конечно, не мальчики с улицы, а всевозможные мэры, губернаторы, главы ЧВК, морские чины, директора госпредприятий. В общем, ребята, которые умеют управлять. И если вам кажется, что в СНГ какие-то старомодные требования к президенту, то вот требования из намдаленской конституции:

- мужчина;
- от 35 лет;
- этнический намдалени;
- последние 10 лет прожил в европейской части Намдалена.

Как только президент выбран, всякое соперничество прекращается. Это что-то вроде негласного общественного договора, чтобы не доводить дело до гражданской войны - а это реальный риск в государстве, где существуют частные армии. Главное, что нужно помнить новоиспеченному главе: намдалени кажется, что они хорошо живут и идут правильным путем. И путь этот нужно поддерживать, а не менять. Конечно, у кандидата может быть предвыборная программа с планами, например, освоения космоса, развития здравоохранения и так далее. Главное: разрушать существующий уклад нельзя. Основная задача президента, таким образом, поддерживать все как есть и не мешать частным и государственным структурам делать их дело. Это несложно.

Тем не менее, политическая обстановка в Намдалене не настолько благостна, чтобы, раз заняв президентское кресло, расслабиться. Вокруг много желающих также его занять, и, стоит незадачливому главе государства накосячить, как его с радостью сместят, едва почуяв, что населению он больше не нравится. Поэтому президенту, помимо того, что нужно воздерживаться от радикальных изменений, хорошо бы еще понимать, чего хочет его народ. Намдалени - не любители выступлений и демонстраций. Если вы им не понравитесь, никто не выйдет на улицы с плакатами. Устроить переворот может, скажем, ЧВК или вообще любое воинское формирование, а невоенное население может просто не подчиниться новым законам. Поэтому контроль за соблюдением закона поможет вовремя догадаться, что нужно поменять. Иными словами, если закон нарушают единицы - они подлежат наказанию. А вот если несоблюдение повальное - тут, вероятно, дело в законе и разбираться надо с ним, а не с людьми.

5. Чтобы проиллюстрировать все, что я написала выше, приведу пример с совершеннолетием. Еще со средневековья в Намдалене сохранялся возраст совершеннолетия в 21 год. Достигнув этого возраста, человек получал право заключать сделки, избирать и избираться (брачный возраст - 15 лет, а что касается службы в армии, то она привязывается к окончанию школы, а не к совершеннолетию). И вот возникла такая ситуация, когда множество юношей заканчивали школу и службу в армии и у них оставалось еще два или три года формальной зависимости от родителей. Устроиться на работу - нужно разрешение. Выехать за границу - нужно разрешение. А надо сказать, что, пускай намдалени и склонны к риску, далеко не все родители подпишут разрешение на то, чтобы сын вступил в ЧВК или устроился еще на какую-нибудь связанную с риском работу. Полагаю, многие юноши могли слышать нечто в духе "вот исполнится двадцать один - делай что хочешь, а пока будешь работать в мастерской с отцом".

И вот в какой-то момент руководство страны обратило внимание на огромное количество уголовных дел о подделке документов. Отслужившие в армии молодые мужчины, не желая зависеть от родителей, исправляли дату рождения - ну, а всякие ушлые дельцы, видя спрос, не замедлили сделать на этом бизнес и открыть подпольные конторы, где и подделывали документы. Тут, как говорится, власть вняла гласу народа и, хоть возраст совершеннолетия остался на отметке 21 год, возможность заключать сделки и вступать в деловые отношения перенесли на три года. Таким образом, в современном Намдалене существует три этапа взросления: с 15 лет молодой человек получает право вступить в брак, с 18 лет - в деловые отношения, а с 21 года получает избирательное право. Когда при этом выдается паспорт, я не знаю.

Тут осталось сказать, что потом было со всеми этими фейкоделами. Полагаю, юноши отделались небольшими штрафами, а вот организаторы нелегального бизнеса могли и присесть.

Нуремхет, блог «Семь чудовищ Медного берега»

* * *

Заметила, что со временем образ намдалени все больше сливается в моей голове с нормандцами, все меньше я провожу различий между ними. Все потому, что, чем больше я узнаю, тем больше понимаю: то, что раньше казалось мне исключительно придумкой Тертлдава, имеет исторический прототип. Начиная от сюжетообразующих событий и заканчивая бытовыми мелочами.

Например, я как-то не придала значения тому, что намдаленские жрецы сражаются среди прочих воинов. Я подумала: что ж, намдалени воинственный народ, это вполне им подходит. А потом узнала, что, оказывается, католические священники, когда шли с войсками, тоже вполне себе сражались, и далеко не в целях самообороны. Для православных это было, конечно, немыслимо. Тут сделаю оговорку: это вовсе не свидетельствует о том, что католицизм - агрессивная религия и одобряет кровопролитие. Многое из того, что делают верующие, продиктовано не столько религиозными догматами, сколько обычаями и склонностями народов, которые эту веру исповедуют. Сами понимаете, что ислам, например, один, но суданские мусульмане сильно отличаются от каких-нибудь башкир. И так далее.

Или такая бытовая деталь, как обычай выбривать затылок для прилегания шлема. Я вообще не обращала на нее внимания - подумаешь, намдаленская фишечка - пока не увидела на гобелене из Байё, что нормандцы изображаются с той же прической, модняво, гомельская молодежь заценила бы.

Или, скажем, рассказ о становлении государства Намдален, который я сначала тоже приписала фантазии Тертлдава, на самом деле основан на расхожем нормандском (и норманнском!) сюжете о хитроумном полководце, имитировавшем собственную смерть.

И чем больше я узнаю, тем больше понимаю, какая глубина лежит за этими книгами. Глубина не только авторских знаний, но и вот этого самого живого прошлого. А ведь книги были написаны в восьмидесятых, когда Интернет... ну, если и существовал, то уж всяко не был так распространен, развит и легкодоступен, как сейчас.

Уж не помню, кому принадлежат слова о том, что четыре вещи в мире нельзя скрыть: любовь, радость, огонь и печаль. Так вот, в книгах Тертлдава я вижу любовь. Конкретно к Византии. И проявление этой любви очень мне близко. Его герои (во всяком случае, в тех трех историях, с которыми я успела ознакомиться) - это слуги государства. Не императора (которые там меняются как погода), а именно государства. Их преданность Империи не носит декларативного характера, они не склонны к подвигам, самопожертвованию, громким словам и вообще любят, когда все идет хорошо и спокойно, а они сами в гамаке с мохито на пляже сидят красивые. Но если приходит беда, эти люди поднимаются с гамака, на ходу допивают мохито и идут исполнять свой долг.

И еще одно проявление любви вижу я у Тертлдава - возможно, вам оно покажется странным и вовсе не про любовь. Но я сама так пишу только о том, что мне очень дорого, поэтому, думаю, и Тертлдав мог поступать так же.

Он вообще не идеализирует Византию. Все, что вы знали о ней мерзкого, низкого, ужасного, стереотипного и не очень - все здесь. И шовинизм, и интриги-скандалы-расследования, и "сменяемость власти", и публичные расправы и искалечения, и то, что большинству населения откровенно плевать на государство - и сегодня они лижут сапоги одному повелителю, а завтра забивают его камнями и простираются перед новым. Читая Тертлдава, невольно думаешь, что среди всех описываемых народов византийцы самые ушлепки.

Но нет. Остальные народы описываются куда более деликатно, даже степняки вроде печенегов и половцев, хотя вряд ли они были большие няшки, чем византийцы. Не берусь говорить за автора, но если бы этот текст писала я, для меня очевидно было бы, что я могу говорить сколь угодно плохо только о тех, кого люблю. О тех, кто мне "не свои", я буду отзываться осторожно и мягко, потому как, не чувствуя любви, я не чувствую и границы, которую могу случайно перейти, скатившись в оскорбление. Поэтому, кстати, я могу довольно грубо шутковать про намдалени и нормандцев, но когда это начинает делать кто-то другой, о ком я знаю, что они ему безразличны, мне становится неприятно.

Образ врага у Тертлдава вообще отдельная песня. Мне близко его понимание вражды и противостояния в целом. В его книгах хорошим положением вещей (не идеальным, естественно, но идеально только на небесах) считается ситуация, в которой государства соперничают друг с другом, в том числе и на полях сражений, когда каждое мечтает о недостижимой победе, но одновременно с тем между ними не прекращается общение, сотрудничество в других делах. А соперничество только подстегивает прогресс.

Даже когда в его фэнтезийном цикле появляется народ, который некий князь-колдун заставил поклоняться дьяволу и творить во славу его ужасные вещи, нигде не просматривается мысли, что сам этот народ плох, не заслуживает жизни и подлежит истреблению. Нет, истреблению подлежит эта религия, а ее глупые последователи - только если решат отстаивать свою ужасную веру.

Мне видится в этом взгляде определенная мудрость. Так смотрит историк на далекое прошлое, словно с большой высоты - и видит, что на таком расстоянии и не определишь уже, где "правильная сторона истории". Да и есть ли она, эта сторона? Если не варишь младенцев заживо, скорее всего, ты уже на ней.

Нуремхет, блог «Семь чудовищ Медного берега»

* * *

В творческом плане я скорее автор-сюжетник и в короткую зарисовку уложиться обычно не могу. Но вчера вечером, зависая в византийском паблике, я прочла об одном историческом событии, вдохновившем меня на эту историю в две странички. Чтобы вы не искали ненужных параллелей, само событие я не привожу.
___________________________

читатьНе меньше радости, чем любовная игра, приносило Иде спокойствие, наступающее после. Тогда на сердце опускалась тишина, и ничего не хотелось делать, и ни о чем думать, только лежать в блаженной усталости да лениво ласкать возлюбленного. За окном сверкающая весна звенела песнями чижей и ополовников. Солнечное золото лилось в распахнутые ставни, а с ним – сладкий аромат вишневых соцветий. Тейя, сын Хильдебада, положил руку поперек ее живота, и Ида кончиками пальцев ласкала его ладонь. Ей нравилась эта ненавязчивая ласка – и умиротворение, которое та приносила иным ее любовникам. Ладонь у Тейи была горячая и сухая, в ней мягкая ладошка Иды почти терялась. Подняться пальцами выше, к его запястью, мешал тяжелый литой браслет чистого золота. Неравнодушная ко всему великолепному, Ида поднесла руку Тейи к глазам.

На браслете с удивительной тонкостью были вылиты фигурки людей, приносящих дары быку, коронованному солнечным диском. Представший перед ликом божества простерся ниц, следующий за ним преклонил колени, человек за его спиной низко склонился, а идущие следом стояли прямо. Каждый держал в руках свой дар – цветы и колосья, полотна и кувшины. Ида рассматривала украшение так долго, что Тейя, кажется, решил, будто она прельстилась сокровищем.

– Хочешь подарю, – просто предложил он.

Ида засмеялась, поцеловала его в середину ладони.

– Нет, нет, оставь себе. Мне просто любопытно, откуда эта вещица.

– Из Амасии.

Это имя было ей знакомо. Давнее воспоминание колыхнулось в голове, Ида обернулась лицом к Тейе.

– Не той ли Амасии, что жемчуг среди жемчугов? Когда я была ребенком, старый Бехман рассказывал, что на западе есть город Амасия, и что он прекраснее всех городов на земле и только богохранимая столица может с ним потягаться. Он говорил, храмы там крыты чистым золотом, а все дворцы из мрамора и гранита, и что наместник Амасии живет как император и в саду у него ходят павлины. Я так мечтала хотя бы одним глазком взглянуть на все это! Но Амасия сгорела десять... нет, двенадцать лет назад. Какая несчастливая судьба!

– Да, сгорела, – усмехнулся Тейя не то весело, не то печально, – когда ее наместник решил, что, раз государь не присылает ему воинов, чтоб защищаться от йездов, зачем такой государь нужен. Он перестал платить в казну налог, и его мечта сбылась – Император послал войска.

Его взгляд затуманился, будто Тейя вспоминал события давно ушедших дней, когда Ида была еще ребенком.

– Как взглянул на нее с холма, мне почудилось, будто я вижу море на закате – все было в золоте. И, хоть у города не было стен, его укрепили кольями в пять рядов, коннице там было не пройти. Эти люди долгие годы отбивали набеги кочевников, они были хорошими воинами. Наши хаморы сбежали через месяц.

Ида усмехнулась про себя. Уж кто-кто, а степная рать точно не стала бы дожидаться разгрома.

– Мы тоже хотели уйти, – признался Тейя. – Как ни прекрасна Амасия, никто не горел желанием лечь под нею – пусть Император сам разбирается со своим наместником, и пускай обе стороны сгорят вместе – так мы тогда думали. Наверное, и вправду бы ушли, если бы этот Камицез не рассорился с начальником гарнизона. Кажется, не хотел отдать ему в жены свою сестру... а может, начальник боялся, что, когда город все же возьмут, он первый пойдет на плаху. Ренгари из Нустада, что вел нас тогда, обещал замолвить за него словечко перед Императором – в те дни он готов был обещать что угодно. И это решило дело: начальник гарнизона велел своим людям перебить охрану, что Камицез поставил у ворот, и открыл нам город. Ну, а дальше, – Тейя слабо улыбнулся, – дальше мы справились сами.

Когда мы вошли, Амасия показалась мне еще прекраснее, чем с холма. Это был город-сад. Клянусь Игроком, даже дворец Императора не стыдно было поставить рядом! Она, быть может, и не могла соперничать с богохранимым градом, но, видят небеса, старалась! Там явно было множество сокровищ, и все теперь принадлежало нам... – Он замолчал, погрузившись в давнее воспоминание, и Ида молчала тоже, не желая прервать его задумчивости. Наконец, Тейя произнес: – На четвертый день, оглянувшись на то, что осталось от города, мы устыдились нашего разгула. Ренгари сказал тогда, что прежде не видал такого оголтелого разорения, а с другой стороны – ни один город до того не давал столь богатой добычи.

Он снова замолк, не заговаривала и Ида. Ей вспомнилась залитая солнцем площадь двенадцать лет назад, и рукоплещущая толпа, и ее горячая радость. Наемники, подавившие мятеж Кассиодора Камицеза, казались маленькой Иде величайшими среди воинов. Она предположить не могла, что они возвращались из города, где она мечтала побывать, и что город этот был предан разорению и пожару.

Но с тех пор минуло двенадцать лет – и Ида больше не была ребенком.

– На месте начальника гарнизона я бы тоже ждала, пока хаморы уйдут, чтобы предать мятежника и город вам, – сказала она.

– Почему? – недоуменно спросил Тейя. – Клянусь Игроком, даже хаморы не разорили бы его сильнее!

Она взяла его руку и вновь устроила у себя на животе.

– Потому что вы устыдились.
Страницы: 1 2 3 следующая →

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)