Фикбук:
https://ficbook.net/readfic/8680352
Пэйринг и основные персонажи: original!Ло Бинхэ/Шэнь Цзю, Юэ Цинъюань
Рейтинг: NC-17
Жанры и предупреждения: AU, Ангст, Драма, Нелинейное повествование, Даб-кон
Размер: 20678 ~ 11 страниц
Описание: Шэнь Цинцю может сделать что-то хорошее, но это никогда не приносило ему ничего, кроме проблем и разочарований. И Ло Бинхэ, жадно тянущий к нему свои руки, тому подтверждение.
ЧитатьIV.
Красный закрывает ему глаза.
– Шицзунь, тебе так идет.
Голос сладкий, нежный – как отравленная шёлковая ткань.
Шэнь Цинцю предпочел бы, чтобы она обвилась вокруг шеи, легко и быстро закончила это, но он, конечно, хочет слишком много. Зверь мягко фыркает, когда Шэнь Цинцю пытается отвернуться. Руки ловят его, обхватывают, словно объятиями связывают. А потом соскальзывают на талию и резко прижимают к чужому телу.
Ло Бинхэ, это животное, насмехается над ним, упивается его беспомощностью. Шэнь Цинцю не видит, но точно знает, какое выражение лица сейчас у этого ублюдка.
Торжествующее.
Жаждущее.
Ненасытное.
Ло Бинхэ прижимается лицом к его шее и бормочет что-то неясное. Шэнь Цинцю не может побороть странное чувство в груди, когда зверь прикасается к нему смелее, более властно, собственнически.
– Шицзунь так прекрасен, что этот ученик боится съесть его, не оставив даже костей.
Не подавись, зло желает Шэнь Цинцю. Ты всё равно хочешь это сделать – так какая разница, быть сожранным как загнанная добыча или поглощенным, как очередной пустышка?
Ло Бинхэ словно слышит его мысли и смеется.
Будь Шэнь Цинцю здесь по своей воле, он бы засмеялся в ответ – счастливо, как и подобает в такой день. Но он может только сжать кулаки и терпеть, проклиная собственное тело за отзывчивость на каждую ласку, щедро даримую зверем.
– Ты теперь полностью мой, – шепчет ему Ло Бинхэ, вцепляясь в его бёдра и даже свозь слои одежд Шэнь Цинцю чувствует боль, – только мой и ничей больше.
Меня бросили тебе как обглоданную кость уличному псу, а ты радуешься, глупое животное.
Шэнь Цинцю хочет сказать это, искривив губы в презрительной усмешке, но Ло Бинхэ стягивает покров с него и слова застревают в горле.
В его взгляде столько желания, что Шэнь Цинцю задыхается.
Ло Бинхэ касается его щеки так, словно перед ним что-то очень хрупкое; это кажется смешным, ведь следы его «любви» исчезли всего несколько дней назад – синяки, укусы, отпечатки пальцев, – и каждый день он любовался ими, не слушая протесты Шэнь Цинцю, чтобы позже поверх поставить новые. За то время, пока бывший шицзунь был в его власти, Ло Бинхэ брал от него всё, что хотел, забыв про правила и приличия.
Незачем улыбаться так нежно, когда это просто ещё одна прихоть.
Большой палец прослеживает укус на нижней губе, надавливает, отвлекая от мыслей. Всё еще болит после того грубого поцелуя, полного крови и жара – но сгорит Шэнь Цинцю сейчас.
Ло Бинхэ толкает его на кровать, наваливается сверху. Его тело горячее, словно впитало весь огонь Бездны за время странствий по ней и в глазах плещется лава. Шэнь Цинцю кажется, что от разорванной им одежды идет дым, он не может даже вдохнуть, даже закричать, когда мозолистая ладонь касается оголенной груди, прямо напротив сердца. Ло Бинхэ смотрит так, словно хочет вырвать его и съесть, чтобы шицзунь точно не смог сбежать.
И начинает снова его клеймить – прикосновениями, хотя Шэнь Цинцю предпочел бы раскаленное железо.
Шэнь Цинцю едва не вскрикивает, когда пальцы грубо накрывают затвердевший сосок. Ло Бинхэ сжимает и оттягивает его почти с интересом, словно просто балуется с новой игрушкой. Однако он не уделяет внимание исключительно чему-то одному: свободная рука раздвигает ноги Шэнь Цинцю, поглаживая внутреннюю сторону бёдер, пока язык прослеживает новые укусы на его шее, ключицах, плечах. Шэнь Цинцю знает, что сопротивление ничего хорошего не даст, поэтому просто откидывает голову, позволяя ему делать всё это.
Тело дрожит – но совсем не от отвращения.
Сколько раз это повторялось? Жадный монстр, не знающий, когда стоит остановиться.
Улыбка Ло Бинхэ ощущается на коже, когда он медленно опускается вниз. Прежде чем Шэнь Цинцю понимает, животное закидывает его ноги на плечи и–
Жалкий стон, больше похожий на крик, срывается с его губ, когда длинный, влажный язык двигается внутри. Ло Бинхэ крепко держит его, не позволяя отстраниться и Шэнь Цинцю так ненавидит его за то, что он делает, как он делает, но даже на проклятия не хватает сил.
Ему кажется, что проходят часы, прежде чем Ло Бинхэ отстраняется.
– Шицзунь такой упрямый. Неужели я ещё не убедил тебя?
Шэнь Цинцю вздрагивает, думая, что ещё может сделать зверь со своей чертовой выносливостью. Его реакция нравиться Ло Бинхэ, но он продолжает смотреть, ожидая.
Шэнь Цинцю сдается, как и всегда.
– Бинхэ, – выдыхает он.
Остатки одежд, висящие на локтях, Шэнь Цинцю отбрасывает и притягивает Ло Бинхэ к себе.
Он целует в ответ, поглаживая распущенные волосы, и Шэнь Цинцю чувствует, как огонь ци течет по горлу вниз, заполняя его без остатка, пока не остаётся только одно – прикосновения его мужа и жаркий шепот.
– Такой замечательный, ты так подходишь мне, моя жена, супруг, как красиво ты смотришься в красном, в моей кровати.
Шэнь Цинцю только стонет в ответ, обхватив Ло Бинхэ ногами за талию, когда он медленно входит в растянутый умелым языком проход.
Так ужасно.
Так хорошо.
– Никто не примет тебя так, как я.
Ло Бинхэ толкается в него, каждый раз всё сильнее, Шэнь Цинцю всхлипывает и вцепляется в его спину, оставляя царапины.
– Таким восхитительно распущенным.
Шэнь Цинцю хочет заткнуть его, пытается поцеловать, но промахивается, мазнув губами по подбородку. Ло Бинхэ выдыхает, словно всё это время не дышал и толкается так сильно, что Шэнь Цинцю едва не ударяется о изголовье кровати.
– Муж, муж…
Ло Бинхэ вколачивается в него всерьёз, вжимая в себя, не давая и шанса отодвинуться, избежать того места, из-за которого Шэнь Цинцю почти плачет. Шея горит от укусов и сквозь пелену на глазах он может увидеть только его лицо.
– Муж…
Звук такой жалобный, что Шэнь Цинцю откусил бы себе язык, будь он в здравом уме; но Ло Бинхэ кидается на него и поцелуй жесткий, влажный, с привкусом крови.
– Всё, что захочет А-Цзю, – шепчет на выдохе он, – я ему дам.
Шэнь Цинцю закрывает глаза.
В его голове звучит только собственное имя голосом Ло Бинхэ, когда он кончает.
I.
Шэнь Цзю – плохой человек.
Мелочный и подлый; никакие шелка и украшения, титулы и возвышенные имена не смогли бы сделать из него то, чем он никогда не был – грязная уличная крыса не станет породистым благородным питомцем, если её подобрать и привести в порядок.
Шэнь Цзю прекрасно знал, кем являлся.
И всё же он носил имя «Шэнь Цинцю» с гордостью, присущей императору.
Жалкие попытки, на самом деле. Но пока никто не замечал разыгранного фарса, Шэнь Цзю… Шэнь Цинцю мог не беспокоится об этом.
Тем не менее, были вещи, которые запросто выявляли в нём всё самое худшее, что только могло быть.
Ло Бинхэ, эта дворняга, смотрит на него дрожащими глазами, испуганно комкая порванные на груди одежды, словно это как-то помогло бы их соединить. Неряшливые волосы спутанными прядями падают ему на лицо, когда он пытается поклониться, не отходя ни на шаг от потрескавшейся стены в переулке. Его плечи дрожат.
Шэнь Цинцю отмахивается от этой вежливости, как от надоедливой мухи.
Тело, лежащее чуть поодаль в неестественной позе, он презрительно пинает.
Человек мертв.
– Ши… Шицзунь…
Шэнь Цинцю кривится, слыша жалобный тон ученика.
Всего несколько шагов – и он подходит к мальчишке едва ли не вплотную. Тот сжимается, непонятно чего ожидая. Шэнь Цинцю это начинало раздражать.
Если бы мальчишка не пришел в Цанцюн, его бы вмиг разорвали на куски уличные псы покрупнее.
– Подними, – веер не сильно стучит по подбородку Ло Бинхэ.
Ученик незамедлительно повинуется.
На скуле налился цветом синяк, грубый и даже с виду болезненный. Несмотря на то, что никто из других учеников Шэнь Цинцю не жаловал Ло Бинхэ, они никогда не доходили до крайностей: если бы они всерьез избивали младшего соученика, то хотя бы ради своей репутации, но лорду пика Цинцзин пришлось вмешаться. Наверное, мальчишка после такого удара и думать ни о чем не мог…
Побитое лицо Ло Бинхэ напоминает о брошенном на улице щенке.
Шэнь Цинцю с едва заметной поспешностью отступает; он не любит собак.
Прежде, чем ученик смог позвать его своим заикающимся голосом, Шэнь Цинцю достаёт из мешочка цянькун целебную мазь и бросает её в Ло Бинхэ.
Тот ловит.
– Вернешься в гостиницу и приведёшь там себя в порядок, – холодно роняет Шэнь Цинцю, прикрывшись веером.
Неспешно покинув переулок, он чуть скосил взгляд на фигуру мальчика, что как можно тише следовал за ним.
Ему ведь было… двенадцать? Шэнь Цинцю с отвращением морщится, вспоминая «Шэнь Цзю» в его возрасте.
Может ли проклятая «удача» передаваться от мастера к ученику?..
– Шицзунь, – зовёт его Ло Бинхэ, уже тверже, чем раньше, но всё ещё неуверенно. – Тот мужчина, он хотел?..
Мальчик запинается и вздрагивает, прижимая баночку с лекарством к груди.
Шэнь Цинцю взглянул на него лишь мгновение, прежде чем ответить.
– Этот мастер не собирается говорить о подобном со своим учеником, – щурится он, резко добавляя: – И ты не вспомнишь этого… человека при разговоре с братьями по школе.
– Да, шицзунь.
Теперь его голос звучит спокойней.
Шэнь Цинцю больше не обращает на него внимания. Он не сомневается, что мальчишка не затронет тему ублюдка примерно никогда за все пребывание на пике Цинцзин.
Ло Бинхэ не мог понять своего шицзуня.
Человек, что был вечно к нему стог, отказывая одарить даже взглядом, добрым словом… Этот человек без сомнений убил ради него, стоило только Ло Бинхэ бросить один беспомощный взгляд.
Всё случилось так быстро, что он заметил только брызги крови и силу, с которой Шэнь Цинцю ворвался вслед за ним.
И это лекарство.
Ло Бинхэ жил на улице и знал, что с ним могли сделать. Он так же знал, что притворится, словно ребенок просто потерялся и не беспокоится о нем больше было легче, чем казалось.
Но шицзунь пошел за ним, спас его. Шицзунь, который едва ли пытался скрыть, как сильно Ло Бинхэ его раздражал.
Ло Бинхэ украдкой бросает взгляд на мастера, который что-то выговаривал Мин Фаню, прикрывшись веером.
С раздражением можно справится. С ненавистью намного сложнее – это тёмное чувство, гадкое и липкое, как деготь, оно не умеет спасать, но отлично бросает кого-то на самое дно. На улице было много подобного, Ло Бинхэ не забывал ни на минуту.
Мин Фань поспешно уходит прочь от бамбукового дома. Шэнь Цинцю плавным движением складывает веер и направляется в бамбуковую рощу.
Ло Бинхэ не мог оторвать взгляд от фигуры в ярко-зелёных одеждах, пока его шицзунь не растворяется среди деревьев. И даже тогда ему хотелось остаться и подождать, пока Шэнь Цинцю не вернётся, чтобы встретить его, прежде чем шицзунь снова скроется от Ло Бинхэ, как делал все эти пять дней.
Синяков не осталось, а баночка с остатками лекарства всё ещё спрятана в его рукаве. С момента возвращения Ло Бинхэ не приходилось использовать мазь больше, чем нужно – новые следы не появлялись
Ло Бинхэ был умным ребёнком, а его шисюны не посмели бы ослушаться своего мастера.
Он в последний раз смотрит вслед исчезнувшему шицзуню, прежде чем развернуться и уйти.
II.
Мальчик словно был повсюду.
Шэнь Цинцю не мог совладать с этим чувством.
Стоило только показаться ученикам, как чужой взгляд цеплялся за него и стряхнуть не было возможности, если только Шэнь Цинцю не собирался сорваться; стоило только отвернуться, как почтительное, но звонкое «Шицзунь!» привлекало его внимание.
Один шаг за порог бамбукового дома – и настойчивый щенок хватается за него, словно больше ничего не умеет.
Глупый и назойливый ребёнок.
По крайней мере, он больше не был таким отвратительно растрепанным, как в тот день.
Шэнь Цинцю не уверен, что «Шэнь Цзю» не появился бы, если мальчишка ходил полумертвым, исполняя непосильную работу.
А потом Мин Фаню пришлось вернуться к семье.
Это было ненадолго, всего лишь неделя, но без главного ученика Ло Бинхэ и вовсе потерял всякий страх: норовил подлезть под руку при любом удобном случае, рвался забрать всю работу Мин Фаня и больше, не давал ему ни единой минуты покоя!
У Шэнь Цинцю руки чесались просто наказать его за неуважение самым жестоким способом, чтобы закончить всё это, но он не мог заставить себя даже посмотреть на него. Щенок ни разу не сомневался, что ему всё обойдётся – то ли тоже заметил слабость мастера, то ли просто не знал ничего об инстинкте самосохранения.
Каждый день это продолжало изводить Шэнь Цинцю, пока мальчик не предлагает приготовить ему чай.
Шэнь Цинцю замирает на мгновение, прежде чем позволить ему.
Он уже придумал, как наверняка отпугнуть мальчишку.
Ло Бинхэ не торопится.
Он научился правильно заваривать чайные листья – Нин-шицзе помогла ему, когда он признался, что совершенно не разбирается в настоящих дорогих чаях, и, без сомнений, испортил церемониальный чай, когда шицзунь принял его как ученика. Теперь он знал каждую мелочь об этом: в конце концов, Нин Инъин обучал лично Шэнь Цинцю, не было тайны, что она – его любимая ученица.
Ло Бинхэ отказывался признавать, какое чувство оставляло кислый привкус у него во рту при этой мысли.
Тем не менее, он делал всё это не просто так.
Шэнь Цинцю любил сладости.
В своих наблюдениях Ло Бинхэ заметил, как бы шицзунь не скрывал, что сладкое ему по вкусу. Такая забавная детская привычка, которая до смешного легко вписалась в образ изящного и холодного бессмертного.
Ло Бинхэ улыбается, вспоминая это.
Так что, когда чай был готов, он ставит тарелку с танхулу на поднос и относит своему мастеру, который безмятежно рисует нечто сумбурное и завораживающее.
Шэнь Цинцю с сомнением смотрит на сладость, но, отложив кисть, всё же пробует.
Ло Бинхэ так сильно удивляется, как быстро исчезают сладости, что только вечером, в сыром сарае, понимает, что шицзунь позволил провести почти весь день в бамбуковом доме.
И ещё то, что Шэнь Цинцю очень идет такое открытое выражение лица.
Каким-то образом Ло Бинхэ действительно успел отнять у Мин Фаня его обязанности, из-за чего главный ученик, кажется, впал в уныние. Шэнь Цинцю почти не заметил, как это случилось, но то, что самый младший из его учеников выполняет все поручения намного лучше, чем шисюн – признанный факт, и Шэнь Цинцю не собирается упускать возможность сделать свою жизнь легче.
Мальчишка каждый день вполне осознанно показывал, что его можно использовать, как заблагорассудится, и называть его иначе, чем «маленьким зверёнышем» не получается – кто, кроме животных из-за одного жеста доброты будет так отчаянно пытаться пригодиться хоть в чём-то?
Жалкий голос «Шэнь Цзю», напоминающий про ещё одно такое же глупое создание, Шэнь Цинцю проигнорировал.
Поразительные навыки готовки мальчика примиряли его с тем фактом, что Ло Бинхэ был вне всяких сомнений намного лучше любой уличной крысы.
Ло Бинхэ всегда с трепетом ожидал реакцию шицзуня на немного наглые вещи, которые он посмел использовать для своих целей – впрочем, часто напрасно, ведь лорд пика Цинцзин известен своим умением оставаться спокойным в любой ситуации.
Мин Фаня он попросту начал игнорировать, при случае пытаясь выставить в невыгодном свете, что отлично работало: как и прежде, их мастер не терпел проявлений глупости и слабости, отчего количество наказаний для учеников не уменьшилось нисколько, несмотря на странное настроение Шэнь Цинцю в последние дни.
Таким образом, не раздумывая, шицзунь стал обращаться к тому ученику, что успел показать свои лучшие стороны – Ло Бинхэ сделал всё, чтобы преуспеть в этом, поэтому Шэнь Цинцю, и не заметив даже, позволял ему вертеться рядом больше, чем раньше.
Каждый день первый человек, которого Ло Бинхэ видел, был его шицзунь; как и человек, которого он видел перед сном.
Ло Бинхэ готов был спать в сарае хоть всю жизнь, если сможет оказаться к Шэнь Цинцю ближе, чем уже есть.
Готовка, приготовление чернил для учителя, тренировки – всё это составляло его жизнь, словно не было никаких придирок шисюнов и их нелепых заданий. Иногда Шэнь Цинцю даже лично помогал ему, хотя всё ещё был строг и холоден. Он даже выдал ему новое пособие по совершенствованию, намного лучше того, что было.
Дни протекали мирно и уютно, пока у их мастера не случилось отклонение Ци.
Ло Бинхэ испытывал такой страх в последний раз только когда его мама умирала; и, хотя шицзунь был совсем не родительской фигурой в его сердце, он простоял на коленях у его кровати всё время, пока не появился Му Цинфан.
Он продолжал молиться за шицзуня даже когда оказался за дверью, крепко прижимая к груди нефритовый кулон.
Он так боялся, что этим мирным дням рядом с таким запутанным, но прекрасным человеком подойдут к концу, что только и мог повторять: если он выживет, я сделаю всё для него, буду заботится, помогать, ни за что не отойду ни на шаг, ни за что его не брошу, умру, пройду ад–
Только когда Му Цинфан сообщает, что с Шэнь Цинцю всё в порядке, он выпускает из рук кулон и соглашается с уговорами взволнованной Нин Инъин поспать.
Шэнь Цинцю с трудом осознаёт, где он и почему.
Было так странно находится в тихом доме, после того, как каждый день сопровождался назойливым шумом, раздражающим и непрестанно звенящим в ушах, который становился всё громче и громче, пока не заглушил всё остальное, разрушая мысли и ощущения – Шэнь Цинцю мог только надеяться, что это не привело ни к чему серьёзному. Если его таким нашла Нин Инъин, то всё в порядке, но Ло Бинхэ…
Стоило только вспомнить о нём, как послышался топот ног. Внутрь осторожно заглядывает мальчишка с полными надежды глазами.
Неужели ждал, пока шицзунь проснётся, проверяя каждую минуту? Шэнь Цинцю полупрезрительно фыркает от одной только мысли.
Ло Бинхэ слышит.
В тот же миг он оказывается у его кровати, без приветствий или разрешений.
- Шицзунь! Шицзунь, как вы себя чувствуете? Шицзунь, этот ученик приготовил для вас чай…
На столе действительно стоял чайник и тарелка со сладостями.
Как проблемно.
Хотя бы за это нужно было заставить его пробежать пятьдесят кругов вокруг пика и избить бамбуковыми палками. Сколько ещё правил мальчишка нарушил, пока его учитель не мог за ним присмотреть?
Шэнь Цинцю устало прикрывает глаза.
Стоило Ло Бинхэ заметить это, как он тут же начал взволновано голосить:
– Шицзунь, вам плохо? Этот ученик немедленно позовёт Му-шишу!..
Да сколько можно!..
Не выдержав, Шэнь Цинцю отвешивает ему подзатыльник.
Мальчик замолкает и смотрит на него такими несчастными глазами, что он не может не подумать об уличном щенке – в который уже раз.
– Подай этому мастеру чай и…
«Убирайся», хочет сказать он, но останавливается в последний момент и бормочет:
– …и приготовь чернила.
Его работу, в конце концов, никто не отменял, особенно пока Юэ Цинъюаня не было в школе.
Мысль он нем, на удивление, не оставляет такой горечи, как раньше.
Мальчик подскакивает к столу, быстро расставив всё на поднос и возвращается к нему, неприкрыто кидая взволнованные взгляды и кусая губы от беспокойства.
Что за нервный звереныш.
Шэнь Цинцю решил забрать у него поднос прежде чем мальчишка уронит его, но их руки случайно соприкасаются, и ученик едва не бросает поднос ему на колени.
– Этот ученик просит прощения у шицзуня и умоляет наказать его за вольность…
Он торопливо падает на колени, опустив голову так низко, что были видны только покрасневшие уши.
Шэнь Цинцю остро жалеет, что под рукой у него нет веера.
Мальчишка игнорировал всё, что успел натворить до этого, но за одно мимолётное прикосновение ожидал выволочки, хотя в этом если и была чья вина, так это Шэнь Цинцю.
Настолько нелепо, что даже забавно.
Глупый беззубый зверёныш, твари покрупнее запросто тебя разорвут, думает он. Но если ты не будешь геройствовать, как другой такой же глупец, то всё будет в порядке.
Шэнь Цинцю не смог сдержать нескольких тихих смешков.
Он совсем не замечает, как мальчик смотрит на его улыбку с восторгом и трепетом, словно никогда не вдел ничего красивее.
III.
Юэ Цинъюань смотрит на него беспомощно, нет ни тени привычной улыбки или вины в его глазах.
Письмо перед ним со знаком дворца Хуаньхуа. Шэнь Цинцю прекрасно знает, кто именно его отправил.
Почерк всё такой же каким он его помнит – плавный и немного резкий, хотя сразу заметно, что это не официальное послание. Шэнь Цинцю развлекается, перебирая в голове варианты того, в каком виде его потребовал Ло Бинхэ – свежим или хорошо прожаренным? – хотя знает ответ.
Даже спустя неделю он чувствует призрачные прикосновения к плечам и спине, мягкий шепот в ухо.
Будь Шэнь Цинцю глупее, он бы принял это за угрозы.
Но он знает лучше.
– Всё в порядке, глава школы. Чтобы этот человек не попросил, этот мастер выполнит.
Юэ Цинъюань готов хватать его за руки, умоляя передумать, но Шэнь Цинцю не дает ему это сделать. Мягко, но непреклонно он забирает у шисюна письмо и вчитывается в каждое слово.
Ему не удаётся скрыть от Юэ Цинъюаня дрожь, которая прошла по его рукам, когда он понял, чего именно хотел Ло Бинхэ.
– Ты не должен этого делать, Цинцю-шиди. Нет ни одной причины, чтобы ты…
Шэнь Цинцю прерывает его, взмахнув веером.
Конечно же, есть причина. Он бросил его – и пусть мальчишка постоянно лгал ему, шицзунь должен брать на себя ответственность за то, что сделал.
– Сяо Цзю, – зовет его Юэ Цинъюань.
Шэнь Цинцю бросает на него предупреждающий взгляд, но шисюн отвечает ему удивительным упрямством.
Это не значит, что слова «я защищу тебя» тронули его.
В конце концов, Ци-гэ не смог помочь ему один раз, с чего вдруг что-то изменится?
Ло Бинхэ вежлив с ним. Он показывает дворец, рассказывает, как стал главой школы, заботится о его нуждах и не отходит ни на шаг, словно Шэнь Цинцю действительно очень долгожданный гость. Но стоит двери их – при мысли об этом Шэнь Цинцю пробирала дрожь от гнева - личных покоев закрыться, как всё это притворство слетает с него.
– Шицзунь, – мурлычет он, хватая Шэнь Цинцю за талию. – Тебе всё понравилось, шицзунь?
Тот смотрит в ответ холодно.
– Имеет ли это значение, лорд Ло? Этот мастер уже здесь, так к чему…
К чему это притворство, хочет спросить он, зачем изображать доброжелательность и гостеприимство, в очередной раз унижая меня?
Но Ло Бинхэ целует его – и слова исчезают.
Тяжелая ладонь на его затылке горячая; губы медленно раскрываются навстречу чужим прикосновениям – будь проклята демоническая кровь, – позволяя влажному языку скользнуть по ним, проникая глубже. Сперва осторожно, словно пробуя на вкус, а потом делает что-то, из-за чего у Шэнь Цинцю подгибаются ноги.
Это было не так, как он представлял: не проявление силы или попытку указать место, а ради их общего удовольствия, собственнически, жарко, но нежно.
Ло Бинхэ ясно дал понять, что потребует от него ещё в ту первую – после разлуки – встречу, но это всё равно стало неожиданностью.
Когда он отстраняется, Шэнь Цинцю дышит сорвано и шумно. Ло Бинхэ ласково проводит по волосам и мягко говорит:
– Да, шицзунь уже здесь. И больше не сможет уйти.
Шэнь Цинцю с трудом удерживает себя, чтобы не ударить его.
Ло Бинхэ готов любоваться этим человеком вечно.
Кожа белая, красные следы от укусов выглядят на ней так хорошо, что невозможно себя удержать; мягкие губы, распухшие от поцелуев, покрасневшие, влажные; изящные руки, которые прекрасно ощущаются на его теле; длинные ноги, сильные и крепкие; тяжелые шелковые волосы…
Ло Бинхэ не мог не мечтать о том, чтобы запереть Шэнь Цинцю в своих покоях, но его шицзунь должен чувствовать различие между ним и другими людьми, что отчаянно или жестоко пытаются оставить его рядом с собой.
Ло Бинхэ с радостью покажет Шэнь Цинцю, насколько он лучше всех остальных.
Он не жестокий и беспощадный Цю Цзяньло (кошмары шицзуня вызывают в нем желание убивать).
Он не жалкий и вечно виноватый Юэ Цинъюань (предатель, который может вызвать лишь презрение к своей слабости).
Кто ещё может быть достоин Шэнь Цинцю, как не его самый верный ученик?
Ло Бинхэ смеётся, когда шицзунь пытается оттащить его за волосы.
– Хватит, ублюдок, зверь…
Покрасневшее лицо Шэнь Цинцю идет в разрез со словами, в которых нет ни единого намёка на злость.
У шицзуня чувствительные бёдра – Ло Бинхэ не может отказать себе в том, чтобы тщательно исследовать каждый кусочек кожи, вслушиваясь в восхитительные прерывисты вздохи Шэнь Цинцю. Он изо всех сил старается сдержаться – как можно его не вознаградить?
Член шицзуня ощущается замечательной тяжестью на его языке, а всхлипы Шэнь Цинцю заставляют его действовать увереннее. Ло Бинхэ тщательно вылизывает его, прежде чем заглотить глубже, начиная ритмично двигать головой, когда едва слышным шепотом звучат мольбы его шицзуня.
– Пожалуйста, перестань, я…
Его голос такой сладкий. Ло Бинхэ хотел бы услышать, как он выстанывает его имя в порыве страсти, цепляясь и прижимая к себе ближе.
Когда-нибудь они дойдут и до этого, думает Ло Бинхэ, проглотив каждую каплю семени Шэнь Цинцю.
Он обнимает шицзуня, которого всё ещё потряхивает от удовольствия. Тот расслабляется в его руках – неосознанно, но Ло Бинхэ не может сдержать внутренний трепет.
Пусть даже сейчас Шэнь Цинцю думает об этом лишь как о мести, он пришел к нему добровольно, не обращая внимания на шепотки за спиной и насмешливо подбадривающие слова его шиди и шимэй.
Шэнь Цинцю выбрал быть с ним здесь и сейчас.
Ло Бинхэ осталось доказать шицзуню, что это самое верное решение во всей его жизни.
Комментарии