Конкурс (27.08.2019 – 30.10.2019)4 читателя тэги

#II номинация искать «II номинация» по всему сайту с другими тэгами

Одно доброе дело (Победитель)

7 октября 2019 (03:56:06) 2702

Фикбук: https://ficbook.net/readfic/8680352

Пэйринг и основные персонажи: original!Ло Бинхэ/Шэнь Цзю, Юэ Цинъюань
Рейтинг: NC-17
Жанры и предупреждения: AU, Ангст, Драма, Нелинейное повествование, Даб-кон
Размер: 20678 ~ 11 страниц
Описание: Шэнь Цинцю может сделать что-то хорошее, но это никогда не приносило ему ничего, кроме проблем и разочарований. И Ло Бинхэ, жадно тянущий к нему свои руки, тому подтверждение.

ЧитатьIV.
Красный закрывает ему глаза.

– Шицзунь, тебе так идет.

Голос сладкий, нежный – как отравленная шёлковая ткань.

Шэнь Цинцю предпочел бы, чтобы она обвилась вокруг шеи, легко и быстро закончила это, но он, конечно, хочет слишком много. Зверь мягко фыркает, когда Шэнь Цинцю пытается отвернуться. Руки ловят его, обхватывают, словно объятиями связывают. А потом соскальзывают на талию и резко прижимают к чужому телу.

Ло Бинхэ, это животное, насмехается над ним, упивается его беспомощностью. Шэнь Цинцю не видит, но точно знает, какое выражение лица сейчас у этого ублюдка.

Торжествующее.

Жаждущее.

Ненасытное.

Ло Бинхэ прижимается лицом к его шее и бормочет что-то неясное. Шэнь Цинцю не может побороть странное чувство в груди, когда зверь прикасается к нему смелее, более властно, собственнически.

– Шицзунь так прекрасен, что этот ученик боится съесть его, не оставив даже костей.

Не подавись, зло желает Шэнь Цинцю. Ты всё равно хочешь это сделать – так какая разница, быть сожранным как загнанная добыча или поглощенным, как очередной пустышка?

Ло Бинхэ словно слышит его мысли и смеется.

Будь Шэнь Цинцю здесь по своей воле, он бы засмеялся в ответ – счастливо, как и подобает в такой день. Но он может только сжать кулаки и терпеть, проклиная собственное тело за отзывчивость на каждую ласку, щедро даримую зверем.

– Ты теперь полностью мой, – шепчет ему Ло Бинхэ, вцепляясь в его бёдра и даже свозь слои одежд Шэнь Цинцю чувствует боль, – только мой и ничей больше.

Меня бросили тебе как обглоданную кость уличному псу, а ты радуешься, глупое животное.

Шэнь Цинцю хочет сказать это, искривив губы в презрительной усмешке, но Ло Бинхэ стягивает покров с него и слова застревают в горле.

В его взгляде столько желания, что Шэнь Цинцю задыхается.

Ло Бинхэ касается его щеки так, словно перед ним что-то очень хрупкое; это кажется смешным, ведь следы его «любви» исчезли всего несколько дней назад – синяки, укусы, отпечатки пальцев, – и каждый день он любовался ими, не слушая протесты Шэнь Цинцю, чтобы позже поверх поставить новые. За то время, пока бывший шицзунь был в его власти, Ло Бинхэ брал от него всё, что хотел, забыв про правила и приличия.

Незачем улыбаться так нежно, когда это просто ещё одна прихоть.

Большой палец прослеживает укус на нижней губе, надавливает, отвлекая от мыслей. Всё еще болит после того грубого поцелуя, полного крови и жара – но сгорит Шэнь Цинцю сейчас.

Ло Бинхэ толкает его на кровать, наваливается сверху. Его тело горячее, словно впитало весь огонь Бездны за время странствий по ней и в глазах плещется лава. Шэнь Цинцю кажется, что от разорванной им одежды идет дым, он не может даже вдохнуть, даже закричать, когда мозолистая ладонь касается оголенной груди, прямо напротив сердца. Ло Бинхэ смотрит так, словно хочет вырвать его и съесть, чтобы шицзунь точно не смог сбежать.

И начинает снова его клеймить – прикосновениями, хотя Шэнь Цинцю предпочел бы раскаленное железо.

Шэнь Цинцю едва не вскрикивает, когда пальцы грубо накрывают затвердевший сосок. Ло Бинхэ сжимает и оттягивает его почти с интересом, словно просто балуется с новой игрушкой. Однако он не уделяет внимание исключительно чему-то одному: свободная рука раздвигает ноги Шэнь Цинцю, поглаживая внутреннюю сторону бёдер, пока язык прослеживает новые укусы на его шее, ключицах, плечах. Шэнь Цинцю знает, что сопротивление ничего хорошего не даст, поэтому просто откидывает голову, позволяя ему делать всё это.

Тело дрожит – но совсем не от отвращения.

Сколько раз это повторялось? Жадный монстр, не знающий, когда стоит остановиться.

Улыбка Ло Бинхэ ощущается на коже, когда он медленно опускается вниз. Прежде чем Шэнь Цинцю понимает, животное закидывает его ноги на плечи и–

Жалкий стон, больше похожий на крик, срывается с его губ, когда длинный, влажный язык двигается внутри. Ло Бинхэ крепко держит его, не позволяя отстраниться и Шэнь Цинцю так ненавидит его за то, что он делает, как он делает, но даже на проклятия не хватает сил.

Ему кажется, что проходят часы, прежде чем Ло Бинхэ отстраняется.

– Шицзунь такой упрямый. Неужели я ещё не убедил тебя?

Шэнь Цинцю вздрагивает, думая, что ещё может сделать зверь со своей чертовой выносливостью. Его реакция нравиться Ло Бинхэ, но он продолжает смотреть, ожидая.

Шэнь Цинцю сдается, как и всегда.

– Бинхэ, – выдыхает он.

Остатки одежд, висящие на локтях, Шэнь Цинцю отбрасывает и притягивает Ло Бинхэ к себе.

Он целует в ответ, поглаживая распущенные волосы, и Шэнь Цинцю чувствует, как огонь ци течет по горлу вниз, заполняя его без остатка, пока не остаётся только одно – прикосновения его мужа и жаркий шепот.

– Такой замечательный, ты так подходишь мне, моя жена, супруг, как красиво ты смотришься в красном, в моей кровати.

Шэнь Цинцю только стонет в ответ, обхватив Ло Бинхэ ногами за талию, когда он медленно входит в растянутый умелым языком проход.

Так ужасно.

Так хорошо.

– Никто не примет тебя так, как я.

Ло Бинхэ толкается в него, каждый раз всё сильнее, Шэнь Цинцю всхлипывает и вцепляется в его спину, оставляя царапины.

– Таким восхитительно распущенным.

Шэнь Цинцю хочет заткнуть его, пытается поцеловать, но промахивается, мазнув губами по подбородку. Ло Бинхэ выдыхает, словно всё это время не дышал и толкается так сильно, что Шэнь Цинцю едва не ударяется о изголовье кровати.

– Муж, муж…

Ло Бинхэ вколачивается в него всерьёз, вжимая в себя, не давая и шанса отодвинуться, избежать того места, из-за которого Шэнь Цинцю почти плачет. Шея горит от укусов и сквозь пелену на глазах он может увидеть только его лицо.

– Муж…

Звук такой жалобный, что Шэнь Цинцю откусил бы себе язык, будь он в здравом уме; но Ло Бинхэ кидается на него и поцелуй жесткий, влажный, с привкусом крови.

– Всё, что захочет А-Цзю, – шепчет на выдохе он, – я ему дам.

Шэнь Цинцю закрывает глаза.

В его голове звучит только собственное имя голосом Ло Бинхэ, когда он кончает.

I.
Шэнь Цзю – плохой человек.

Мелочный и подлый; никакие шелка и украшения, титулы и возвышенные имена не смогли бы сделать из него то, чем он никогда не был – грязная уличная крыса не станет породистым благородным питомцем, если её подобрать и привести в порядок.

Шэнь Цзю прекрасно знал, кем являлся.

И всё же он носил имя «Шэнь Цинцю» с гордостью, присущей императору.

Жалкие попытки, на самом деле. Но пока никто не замечал разыгранного фарса, Шэнь Цзю… Шэнь Цинцю мог не беспокоится об этом.

Тем не менее, были вещи, которые запросто выявляли в нём всё самое худшее, что только могло быть.

Ло Бинхэ, эта дворняга, смотрит на него дрожащими глазами, испуганно комкая порванные на груди одежды, словно это как-то помогло бы их соединить. Неряшливые волосы спутанными прядями падают ему на лицо, когда он пытается поклониться, не отходя ни на шаг от потрескавшейся стены в переулке. Его плечи дрожат.

Шэнь Цинцю отмахивается от этой вежливости, как от надоедливой мухи.

Тело, лежащее чуть поодаль в неестественной позе, он презрительно пинает.

Человек мертв.

– Ши… Шицзунь…

Шэнь Цинцю кривится, слыша жалобный тон ученика.

Всего несколько шагов – и он подходит к мальчишке едва ли не вплотную. Тот сжимается, непонятно чего ожидая. Шэнь Цинцю это начинало раздражать.
Если бы мальчишка не пришел в Цанцюн, его бы вмиг разорвали на куски уличные псы покрупнее.

– Подними, – веер не сильно стучит по подбородку Ло Бинхэ.

Ученик незамедлительно повинуется.

На скуле налился цветом синяк, грубый и даже с виду болезненный. Несмотря на то, что никто из других учеников Шэнь Цинцю не жаловал Ло Бинхэ, они никогда не доходили до крайностей: если бы они всерьез избивали младшего соученика, то хотя бы ради своей репутации, но лорду пика Цинцзин пришлось вмешаться. Наверное, мальчишка после такого удара и думать ни о чем не мог…

Побитое лицо Ло Бинхэ напоминает о брошенном на улице щенке.

Шэнь Цинцю с едва заметной поспешностью отступает; он не любит собак.

Прежде, чем ученик смог позвать его своим заикающимся голосом, Шэнь Цинцю достаёт из мешочка цянькун целебную мазь и бросает её в Ло Бинхэ.

Тот ловит.

– Вернешься в гостиницу и приведёшь там себя в порядок, – холодно роняет Шэнь Цинцю, прикрывшись веером.

Неспешно покинув переулок, он чуть скосил взгляд на фигуру мальчика, что как можно тише следовал за ним.

Ему ведь было… двенадцать? Шэнь Цинцю с отвращением морщится, вспоминая «Шэнь Цзю» в его возрасте.

Может ли проклятая «удача» передаваться от мастера к ученику?..

– Шицзунь, – зовёт его Ло Бинхэ, уже тверже, чем раньше, но всё ещё неуверенно. – Тот мужчина, он хотел?..

Мальчик запинается и вздрагивает, прижимая баночку с лекарством к груди.

Шэнь Цинцю взглянул на него лишь мгновение, прежде чем ответить.

– Этот мастер не собирается говорить о подобном со своим учеником, – щурится он, резко добавляя: – И ты не вспомнишь этого… человека при разговоре с братьями по школе.

– Да, шицзунь.

Теперь его голос звучит спокойней.

Шэнь Цинцю больше не обращает на него внимания. Он не сомневается, что мальчишка не затронет тему ублюдка примерно никогда за все пребывание на пике Цинцзин.

Ло Бинхэ не мог понять своего шицзуня.

Человек, что был вечно к нему стог, отказывая одарить даже взглядом, добрым словом… Этот человек без сомнений убил ради него, стоило только Ло Бинхэ бросить один беспомощный взгляд.

Всё случилось так быстро, что он заметил только брызги крови и силу, с которой Шэнь Цинцю ворвался вслед за ним.

И это лекарство.

Ло Бинхэ жил на улице и знал, что с ним могли сделать. Он так же знал, что притворится, словно ребенок просто потерялся и не беспокоится о нем больше было легче, чем казалось.

Но шицзунь пошел за ним, спас его. Шицзунь, который едва ли пытался скрыть, как сильно Ло Бинхэ его раздражал.

Ло Бинхэ украдкой бросает взгляд на мастера, который что-то выговаривал Мин Фаню, прикрывшись веером.

С раздражением можно справится. С ненавистью намного сложнее – это тёмное чувство, гадкое и липкое, как деготь, оно не умеет спасать, но отлично бросает кого-то на самое дно. На улице было много подобного, Ло Бинхэ не забывал ни на минуту.

Мин Фань поспешно уходит прочь от бамбукового дома. Шэнь Цинцю плавным движением складывает веер и направляется в бамбуковую рощу.

Ло Бинхэ не мог оторвать взгляд от фигуры в ярко-зелёных одеждах, пока его шицзунь не растворяется среди деревьев. И даже тогда ему хотелось остаться и подождать, пока Шэнь Цинцю не вернётся, чтобы встретить его, прежде чем шицзунь снова скроется от Ло Бинхэ, как делал все эти пять дней.

Синяков не осталось, а баночка с остатками лекарства всё ещё спрятана в его рукаве. С момента возвращения Ло Бинхэ не приходилось использовать мазь больше, чем нужно – новые следы не появлялись

Ло Бинхэ был умным ребёнком, а его шисюны не посмели бы ослушаться своего мастера.

Он в последний раз смотрит вслед исчезнувшему шицзуню, прежде чем развернуться и уйти.

II.
Мальчик словно был повсюду.

Шэнь Цинцю не мог совладать с этим чувством.

Стоило только показаться ученикам, как чужой взгляд цеплялся за него и стряхнуть не было возможности, если только Шэнь Цинцю не собирался сорваться; стоило только отвернуться, как почтительное, но звонкое «Шицзунь!» привлекало его внимание.

Один шаг за порог бамбукового дома – и настойчивый щенок хватается за него, словно больше ничего не умеет.

Глупый и назойливый ребёнок.

По крайней мере, он больше не был таким отвратительно растрепанным, как в тот день.

Шэнь Цинцю не уверен, что «Шэнь Цзю» не появился бы, если мальчишка ходил полумертвым, исполняя непосильную работу.

А потом Мин Фаню пришлось вернуться к семье.

Это было ненадолго, всего лишь неделя, но без главного ученика Ло Бинхэ и вовсе потерял всякий страх: норовил подлезть под руку при любом удобном случае, рвался забрать всю работу Мин Фаня и больше, не давал ему ни единой минуты покоя!

У Шэнь Цинцю руки чесались просто наказать его за неуважение самым жестоким способом, чтобы закончить всё это, но он не мог заставить себя даже посмотреть на него. Щенок ни разу не сомневался, что ему всё обойдётся – то ли тоже заметил слабость мастера, то ли просто не знал ничего об инстинкте самосохранения.

Каждый день это продолжало изводить Шэнь Цинцю, пока мальчик не предлагает приготовить ему чай.

Шэнь Цинцю замирает на мгновение, прежде чем позволить ему.

Он уже придумал, как наверняка отпугнуть мальчишку.

Ло Бинхэ не торопится.

Он научился правильно заваривать чайные листья – Нин-шицзе помогла ему, когда он признался, что совершенно не разбирается в настоящих дорогих чаях, и, без сомнений, испортил церемониальный чай, когда шицзунь принял его как ученика. Теперь он знал каждую мелочь об этом: в конце концов, Нин Инъин обучал лично Шэнь Цинцю, не было тайны, что она – его любимая ученица.

Ло Бинхэ отказывался признавать, какое чувство оставляло кислый привкус у него во рту при этой мысли.

Тем не менее, он делал всё это не просто так.

Шэнь Цинцю любил сладости.

В своих наблюдениях Ло Бинхэ заметил, как бы шицзунь не скрывал, что сладкое ему по вкусу. Такая забавная детская привычка, которая до смешного легко вписалась в образ изящного и холодного бессмертного.

Ло Бинхэ улыбается, вспоминая это.

Так что, когда чай был готов, он ставит тарелку с танхулу на поднос и относит своему мастеру, который безмятежно рисует нечто сумбурное и завораживающее.

Шэнь Цинцю с сомнением смотрит на сладость, но, отложив кисть, всё же пробует.

Ло Бинхэ так сильно удивляется, как быстро исчезают сладости, что только вечером, в сыром сарае, понимает, что шицзунь позволил провести почти весь день в бамбуковом доме.

И ещё то, что Шэнь Цинцю очень идет такое открытое выражение лица.

Каким-то образом Ло Бинхэ действительно успел отнять у Мин Фаня его обязанности, из-за чего главный ученик, кажется, впал в уныние. Шэнь Цинцю почти не заметил, как это случилось, но то, что самый младший из его учеников выполняет все поручения намного лучше, чем шисюн – признанный факт, и Шэнь Цинцю не собирается упускать возможность сделать свою жизнь легче.

Мальчишка каждый день вполне осознанно показывал, что его можно использовать, как заблагорассудится, и называть его иначе, чем «маленьким зверёнышем» не получается – кто, кроме животных из-за одного жеста доброты будет так отчаянно пытаться пригодиться хоть в чём-то?

Жалкий голос «Шэнь Цзю», напоминающий про ещё одно такое же глупое создание, Шэнь Цинцю проигнорировал.
Поразительные навыки готовки мальчика примиряли его с тем фактом, что Ло Бинхэ был вне всяких сомнений намного лучше любой уличной крысы.

Ло Бинхэ всегда с трепетом ожидал реакцию шицзуня на немного наглые вещи, которые он посмел использовать для своих целей – впрочем, часто напрасно, ведь лорд пика Цинцзин известен своим умением оставаться спокойным в любой ситуации.

Мин Фаня он попросту начал игнорировать, при случае пытаясь выставить в невыгодном свете, что отлично работало: как и прежде, их мастер не терпел проявлений глупости и слабости, отчего количество наказаний для учеников не уменьшилось нисколько, несмотря на странное настроение Шэнь Цинцю в последние дни.

Таким образом, не раздумывая, шицзунь стал обращаться к тому ученику, что успел показать свои лучшие стороны – Ло Бинхэ сделал всё, чтобы преуспеть в этом, поэтому Шэнь Цинцю, и не заметив даже, позволял ему вертеться рядом больше, чем раньше.
Каждый день первый человек, которого Ло Бинхэ видел, был его шицзунь; как и человек, которого он видел перед сном.

Ло Бинхэ готов был спать в сарае хоть всю жизнь, если сможет оказаться к Шэнь Цинцю ближе, чем уже есть.

Готовка, приготовление чернил для учителя, тренировки – всё это составляло его жизнь, словно не было никаких придирок шисюнов и их нелепых заданий. Иногда Шэнь Цинцю даже лично помогал ему, хотя всё ещё был строг и холоден. Он даже выдал ему новое пособие по совершенствованию, намного лучше того, что было.

Дни протекали мирно и уютно, пока у их мастера не случилось отклонение Ци.

Ло Бинхэ испытывал такой страх в последний раз только когда его мама умирала; и, хотя шицзунь был совсем не родительской фигурой в его сердце, он простоял на коленях у его кровати всё время, пока не появился Му Цинфан.

Он продолжал молиться за шицзуня даже когда оказался за дверью, крепко прижимая к груди нефритовый кулон.

Он так боялся, что этим мирным дням рядом с таким запутанным, но прекрасным человеком подойдут к концу, что только и мог повторять: если он выживет, я сделаю всё для него, буду заботится, помогать, ни за что не отойду ни на шаг, ни за что его не брошу, умру, пройду ад–

Только когда Му Цинфан сообщает, что с Шэнь Цинцю всё в порядке, он выпускает из рук кулон и соглашается с уговорами взволнованной Нин Инъин поспать.

Шэнь Цинцю с трудом осознаёт, где он и почему.

Было так странно находится в тихом доме, после того, как каждый день сопровождался назойливым шумом, раздражающим и непрестанно звенящим в ушах, который становился всё громче и громче, пока не заглушил всё остальное, разрушая мысли и ощущения – Шэнь Цинцю мог только надеяться, что это не привело ни к чему серьёзному. Если его таким нашла Нин Инъин, то всё в порядке, но Ло Бинхэ…

Стоило только вспомнить о нём, как послышался топот ног. Внутрь осторожно заглядывает мальчишка с полными надежды глазами.
Неужели ждал, пока шицзунь проснётся, проверяя каждую минуту? Шэнь Цинцю полупрезрительно фыркает от одной только мысли.
Ло Бинхэ слышит.

В тот же миг он оказывается у его кровати, без приветствий или разрешений.

- Шицзунь! Шицзунь, как вы себя чувствуете? Шицзунь, этот ученик приготовил для вас чай…

На столе действительно стоял чайник и тарелка со сладостями.

Как проблемно.

Хотя бы за это нужно было заставить его пробежать пятьдесят кругов вокруг пика и избить бамбуковыми палками. Сколько ещё правил мальчишка нарушил, пока его учитель не мог за ним присмотреть?

Шэнь Цинцю устало прикрывает глаза.

Стоило Ло Бинхэ заметить это, как он тут же начал взволновано голосить:

– Шицзунь, вам плохо? Этот ученик немедленно позовёт Му-шишу!..

Да сколько можно!..

Не выдержав, Шэнь Цинцю отвешивает ему подзатыльник.

Мальчик замолкает и смотрит на него такими несчастными глазами, что он не может не подумать об уличном щенке – в который уже раз.

– Подай этому мастеру чай и…

«Убирайся», хочет сказать он, но останавливается в последний момент и бормочет:

– …и приготовь чернила.

Его работу, в конце концов, никто не отменял, особенно пока Юэ Цинъюаня не было в школе.

Мысль он нем, на удивление, не оставляет такой горечи, как раньше.

Мальчик подскакивает к столу, быстро расставив всё на поднос и возвращается к нему, неприкрыто кидая взволнованные взгляды и кусая губы от беспокойства.

Что за нервный звереныш.

Шэнь Цинцю решил забрать у него поднос прежде чем мальчишка уронит его, но их руки случайно соприкасаются, и ученик едва не бросает поднос ему на колени.

– Этот ученик просит прощения у шицзуня и умоляет наказать его за вольность…

Он торопливо падает на колени, опустив голову так низко, что были видны только покрасневшие уши.

Шэнь Цинцю остро жалеет, что под рукой у него нет веера.

Мальчишка игнорировал всё, что успел натворить до этого, но за одно мимолётное прикосновение ожидал выволочки, хотя в этом если и была чья вина, так это Шэнь Цинцю.

Настолько нелепо, что даже забавно.

Глупый беззубый зверёныш, твари покрупнее запросто тебя разорвут, думает он. Но если ты не будешь геройствовать, как другой такой же глупец, то всё будет в порядке.

Шэнь Цинцю не смог сдержать нескольких тихих смешков.

Он совсем не замечает, как мальчик смотрит на его улыбку с восторгом и трепетом, словно никогда не вдел ничего красивее.

III.
Юэ Цинъюань смотрит на него беспомощно, нет ни тени привычной улыбки или вины в его глазах.

Письмо перед ним со знаком дворца Хуаньхуа. Шэнь Цинцю прекрасно знает, кто именно его отправил.

Почерк всё такой же каким он его помнит – плавный и немного резкий, хотя сразу заметно, что это не официальное послание. Шэнь Цинцю развлекается, перебирая в голове варианты того, в каком виде его потребовал Ло Бинхэ – свежим или хорошо прожаренным? – хотя знает ответ.

Даже спустя неделю он чувствует призрачные прикосновения к плечам и спине, мягкий шепот в ухо.

Будь Шэнь Цинцю глупее, он бы принял это за угрозы.

Но он знает лучше.

– Всё в порядке, глава школы. Чтобы этот человек не попросил, этот мастер выполнит.

Юэ Цинъюань готов хватать его за руки, умоляя передумать, но Шэнь Цинцю не дает ему это сделать. Мягко, но непреклонно он забирает у шисюна письмо и вчитывается в каждое слово.

Ему не удаётся скрыть от Юэ Цинъюаня дрожь, которая прошла по его рукам, когда он понял, чего именно хотел Ло Бинхэ.
– Ты не должен этого делать, Цинцю-шиди. Нет ни одной причины, чтобы ты…

Шэнь Цинцю прерывает его, взмахнув веером.

Конечно же, есть причина. Он бросил его – и пусть мальчишка постоянно лгал ему, шицзунь должен брать на себя ответственность за то, что сделал.

– Сяо Цзю, – зовет его Юэ Цинъюань.

Шэнь Цинцю бросает на него предупреждающий взгляд, но шисюн отвечает ему удивительным упрямством.

Это не значит, что слова «я защищу тебя» тронули его.

В конце концов, Ци-гэ не смог помочь ему один раз, с чего вдруг что-то изменится?

Ло Бинхэ вежлив с ним. Он показывает дворец, рассказывает, как стал главой школы, заботится о его нуждах и не отходит ни на шаг, словно Шэнь Цинцю действительно очень долгожданный гость. Но стоит двери их – при мысли об этом Шэнь Цинцю пробирала дрожь от гнева - личных покоев закрыться, как всё это притворство слетает с него.

– Шицзунь, – мурлычет он, хватая Шэнь Цинцю за талию. – Тебе всё понравилось, шицзунь?

Тот смотрит в ответ холодно.

– Имеет ли это значение, лорд Ло? Этот мастер уже здесь, так к чему…

К чему это притворство, хочет спросить он, зачем изображать доброжелательность и гостеприимство, в очередной раз унижая меня?
Но Ло Бинхэ целует его – и слова исчезают.

Тяжелая ладонь на его затылке горячая; губы медленно раскрываются навстречу чужим прикосновениям – будь проклята демоническая кровь, – позволяя влажному языку скользнуть по ним, проникая глубже. Сперва осторожно, словно пробуя на вкус, а потом делает что-то, из-за чего у Шэнь Цинцю подгибаются ноги.

Это было не так, как он представлял: не проявление силы или попытку указать место, а ради их общего удовольствия, собственнически, жарко, но нежно.

Ло Бинхэ ясно дал понять, что потребует от него ещё в ту первую – после разлуки – встречу, но это всё равно стало неожиданностью.
Когда он отстраняется, Шэнь Цинцю дышит сорвано и шумно. Ло Бинхэ ласково проводит по волосам и мягко говорит:

– Да, шицзунь уже здесь. И больше не сможет уйти.

Шэнь Цинцю с трудом удерживает себя, чтобы не ударить его.

Ло Бинхэ готов любоваться этим человеком вечно.

Кожа белая, красные следы от укусов выглядят на ней так хорошо, что невозможно себя удержать; мягкие губы, распухшие от поцелуев, покрасневшие, влажные; изящные руки, которые прекрасно ощущаются на его теле; длинные ноги, сильные и крепкие; тяжелые шелковые волосы…

Ло Бинхэ не мог не мечтать о том, чтобы запереть Шэнь Цинцю в своих покоях, но его шицзунь должен чувствовать различие между ним и другими людьми, что отчаянно или жестоко пытаются оставить его рядом с собой.

Ло Бинхэ с радостью покажет Шэнь Цинцю, насколько он лучше всех остальных.

Он не жестокий и беспощадный Цю Цзяньло (кошмары шицзуня вызывают в нем желание убивать).

Он не жалкий и вечно виноватый Юэ Цинъюань (предатель, который может вызвать лишь презрение к своей слабости).

Кто ещё может быть достоин Шэнь Цинцю, как не его самый верный ученик?

Ло Бинхэ смеётся, когда шицзунь пытается оттащить его за волосы.

– Хватит, ублюдок, зверь…

Покрасневшее лицо Шэнь Цинцю идет в разрез со словами, в которых нет ни единого намёка на злость.

У шицзуня чувствительные бёдра – Ло Бинхэ не может отказать себе в том, чтобы тщательно исследовать каждый кусочек кожи, вслушиваясь в восхитительные прерывисты вздохи Шэнь Цинцю. Он изо всех сил старается сдержаться – как можно его не вознаградить?

Член шицзуня ощущается замечательной тяжестью на его языке, а всхлипы Шэнь Цинцю заставляют его действовать увереннее. Ло Бинхэ тщательно вылизывает его, прежде чем заглотить глубже, начиная ритмично двигать головой, когда едва слышным шепотом звучат мольбы его шицзуня.

– Пожалуйста, перестань, я…

Его голос такой сладкий. Ло Бинхэ хотел бы услышать, как он выстанывает его имя в порыве страсти, цепляясь и прижимая к себе ближе.
Когда-нибудь они дойдут и до этого, думает Ло Бинхэ, проглотив каждую каплю семени Шэнь Цинцю.

Он обнимает шицзуня, которого всё ещё потряхивает от удовольствия. Тот расслабляется в его руках – неосознанно, но Ло Бинхэ не может сдержать внутренний трепет.

Пусть даже сейчас Шэнь Цинцю думает об этом лишь как о мести, он пришел к нему добровольно, не обращая внимания на шепотки за спиной и насмешливо подбадривающие слова его шиди и шимэй.

Шэнь Цинцю выбрал быть с ним здесь и сейчас.

Ло Бинхэ осталось доказать шицзуню, что это самое верное решение во всей его жизни.

#II номинация

Конфеты от Лю Минъянь

7 октября 2019 (03:55:47) 912

Пэйринг и основные персонажи: Ло Бинхэ/Шэнь Цинцю, Шан Цинхуа
Рейтинг: NC-17
Жанры и предупреждения: PWP, Юмор
Размер: 10967 ~ 6 страниц
Описание: Через Шан Цинхуа Лю Минъянь передала Шэнь Цинцю небольшой мешочек с конфетами, предупредив, что их не стоит есть в большом количестве. Вот только конфеты оказались слишком вкусными, и заклинатели сами не заметили, как мешочек опустел с поражающей скоростью.

ЧитатьШэнь Цинцю задумчиво ходил по бамбуковому домику в подземном дворце, стараясь не смотреть на незваного гостя, да и вообще не думать о нём.

— Шэнь-дада, глава школы требовал, чтобы ты пришёл на следующее собрание, — устало сказал Шан Цинхуа, облизывая ещё не зажившие после вчерашней ночи губы и закидывая в рот ещё одну конфету, из тех, что принёс с собой.

— Прям требовал? — нахмурился Шэнь Цинцю, наконец остановившись и посмотрев на него.

— Ну… Вежливо просил, — недо-заклинатель почесал затылок. — Тем не менее, ты пропустил уже три собрания… Пиковые лорды будут крайне недовольны, если ты пропустишь ещё и четвёртое.

— Думаешь, это от меня зависит?! — мужчина плюхнулся на кровать, вспоминая концерт ревности, который ему недавно закатил ученик. — Я боюсь, если я покину дворец, то к моему возвращению он будет потоплен в море из слёз.

— Братец огурец, у тебя есть руки и ноги, не потонешь уж, — Шан Цинхуа протянул ему несколько конфет. — Вот, съешь, они вкусные. Заодно постарайся придумать, как отпроситься у Бин-гэ или как мне отмазаться перед пиковыми лордами.

Его собеседник разом закинул в себя все три конфеты, которые ему дали, и протянул руку за новой порцией. Конфеты оказались очень вкусными, сладкими, слегка, почти незаметно вяжущими и имеющими совершенно необычный вкус.

— Что это за конфеты? — он отобрал остатки, незаметно для самого себя, с поражающей скоростью поглощая их.

— Бра-братец огурец, оставь мне немного, я всего шесть съел, а ты уже штук семь или восемь, — Шан Цинхуа хотел отобрать мешочек, но его ударили по руке. — Тебе их Лю Минъянь передала, думаю, если ты попросишь, она тебе ещё даст.

— Раз она передала их мне, то какого чёрта их ел ты? — возмутился Шэнь Цинцю и, закинув в себя последнюю, одиннадцатую по счёту конфету, отдал пустой мешочек приятелю. — И вообще, с чего бы ей передавать мне конфеты? В любом случае, передай ей от меня спасибо и попроси раздобыть ещё этих конфет.

— Сам попросишь, — Шан Цинхуа с невообразимой грустью посмотрел в пустой мешочек. — Я их хотел напополам разделить, к тому же, она говорила, что их лучше не есть в больших количествах…

Внезапно, дверь бамбуковой хижины открылась, и на пороге замер Ло Бинхэ, проглотив слова, которые только что намеревался сказать.

— А он что здесь делает? — почти грозно спросил он, злобно смотря на съёжившегося заклинателя.

— Твой шишу пришёл передать мне небольшое угощение и просьбу присутствовать на ближайшем собрание пиковых лордов, — Шэнь Цинцю благополучно свалил всё на великого бога мира сего, который, с неописуемым страхом смотрел на своё явно недовольное творение. — Он, кстати, как раз обирался уходить.

— Да-да, — Шан Цинхуа, забыв про скорбь по вкуснейшим конфетам, подскочил со стула и, путаясь в жестах, словах и движениях, вылетел из помещения, чуть не врезавшись в Ло Бинхэ.

Ло Бинхэ же, проводив его пылающим ревностью и гневом взглядом, закрыл за ним дверь и широко улыбнулся.

— Учитель, вы скучали? — озвучил он столь привычную для себя фразу.

Шэнь Цинцю едва заметно кивнул и жестом подозвал его ближе, невольно ощущая себя хозяином верного, чересчур эмоционального щенка, который уселся на пол рядом с кроватью и положил свою голову на его колени. И то, что этот щенок мог нагнуть все три мира, было совершенно незначительным моментом.

— Бинхэ, а ты скучал по этому учителю? — спросил заклинатель, прекрасно зная ответ.

— Каждое мгновений! — Ло Бинхэ крепче обнял его колени, подняв взгляд полный любви, вожделения, обожания и страсти. — Этот ученик не переставал думать о своём учителе!

Не удержав лёгкой улыбки, Шэнь Цинцю слегка надавил веером на его подбородок, заставляя встать и, проявляя ненавязчивую, но такую желанную ласку, поцеловал его в демоническую метку на лбу.

— Если ты пообещаешь, что не будешь домогаться до этого учителя, то мы можем принять ванну вместе.

Демон отчаянно закивал и слегка опережая, пошёл за ним. Первым раздевшись и плюхнувшись в воду горячего источника, он горящими глазами принялся наблюдать за постепенно раздевающимся и аккуратно складывающим одежды учителем.

У Шэнь Цинцю, который старательно игнорировал, но всё же не мог не замечать этот взгляд, возникли не очень приятные ассоциации со стриптизом.
Руководствуясь непонятно чем, он медленно, нарочито эротично провёл руками по своей груди, запрокинув голову и прикусив нижнюю губу.

Ло Бинхэ показалось, что камни под его пальцами начали осыпаться, превращаясь в мелкие осколки под чересчур сильной хваткой его напряжённых рук.
А Шэнь Цинцю, не прекращая своего, неожиданного для самого себя представления, не спеша подошёл к нему ближе, задумчиво вглядываясь в жаждущие глаза и вслушиваясь в тяжёлое дыхание.

Повернувшись спиной к ученику, он откинул волосы за спину и положил голову на его плечо, явственно ощущая, как что-то большое, твёрдое и горячее недвусмысленно упирается в его поясницу.

Напряжённо сглотнув, Ло Бинхэ взял мыло и приступил к омовениям, получая от этого явное удовольствие.

Позже, когда он утащил так непривычно разнеженного и совершенно несобранного учителя обратно в бамбуковую хижину, устраивая голову на его груди, он ещё надеялся, что сможет получить немного ласок, которых, разумеется, ему всё равно будет мало, но заклинатель сразу заснул, почти нежно обняв его.
Конечно, Шэнь Цинцю было немного стыдно, ведь сначала он раздразнил Ло Бинхэ, а потом просто лёг спать, но что уж там скрывать, он так делал уже далеко не в первый раз.

Вот только…

Проснувшись посреди ночи, Шэнь Цинцю сразу понял, что что-то определённо было не так. Нет, не то, что его не затянуло в сон демона, ведь такое бывало довольно-таки часто, не то, что в его бедро упиралась нисколько не ослабевшая эрекция с трудом заснувшего Ло Бинхэ, ведь такое бывало ещё чаще.
Странно было само то, что он проснулся посреди ночи.

Не от кошмара, как это бывало, а от чего-то совершенно другого.

Осторожно выбравшись из объятий ученика, он перекатился на другой край слишком маленькой для этого кровати и, чуть не упав на пол, скинул с себя одеяло, пытаясь остудить жар так непривычно горящего тела.

Он был возбуждён!

Нет, не то чтобы он никогда не чувствовал возбуждения, но оно обычно наступало в ответ на ласки Ло Бинхэ, но сейчас, Ло Бинхэ спал.

Но дело было и не в этом.

За всю свою жизнь, Шэнь Цинцю никогда не испытывал настолько сильного возбуждения!

Казалось, внутри всё горело, требуя либо войти в кого-нибудь, либо чтобы кто-нибудь вошёл в него.

Хотелось кричать от одной этой сладкой агонии.

— Бинхэ… — голос оказался до неприличия хриплым и таким тихим, что он сам не смог его услышать. — Бинхэ…

Шэнь Цинцю, с трудом передвигая конечности, подполз к ученику, ещё раз прошептав его имя. С каждой секундой, возбуждение всё нарастало, и он забрался на всё ещё спящего ученика, потираясь об него всем телом.

— Учитель… — пробормотал, наконец проснувшийся Ло Бинхэ и обомлел, посмотрев в потемневшие, горящие неконтролируемым желанием глаза.
Такого Шэнь Цинцю он видел в первый раз. Даже когда тот, будучи пьяным, льнул к нему, он был куда сдержанней и, казалось, трезвей. А если говорить про проявление инициативы, то это был второй, максимум третий раз.

— Учитель… — вновь пробормотал демон, не знаю, может ли он податься своим желания. — Учитель… Что мне для вас сделать?

— М-Мне… Нуж-нужно… Что-нибудь… Там… — заклинатель с силой сжал его плечи, слегка приподняв бёдра и с нажимом потеревшись об огромный, стоящий колом член, который перестал казаться таким ужасным.

— Учитель! — Ло Бинхэ сжал его бёдра, не позволяя вот так насадиться на свою плоть. — Учитель, он так не войдёт.

Шэнь Цинцю заскулил.

Всё это поведения было так несвойственно для него, но ему было всё равно, ведь внутренности, казалось, собирались превратиться в сгоревшее жаркое, требуя ощутить что-нибудь в себе.

Наконец, он ощутил, как в него проскальзывает палец, обильно смазанный мазью, и он тут же подался на эту ласку, хотя обычно, пусть и чисто инстинктивно, пытался уйти от неё.

— Учитель… — пробормотал Ло Бинхэ, которого, наконец, не ругали за это обращение в постели. — Учитель, что с вами?

Вместо ответа, Шэнь Цинцю ещё сильнее сжал его плечи, явственно давая понять, что ему было слишком мало, и он был готов принять больше.

И Ло Бинхэ дал ему это «больше».

Шэнь Цинцю был необычайно расслаблен, и пальцы скользили в нём легко, почти не встречая сопротивления.

— Бинхэ… — хрипло позвал заклинатель и, как только тот немного отвлёкся от созерцания крайне развратной картины, прижался своими губами к его, послушно разжимая челюсть и пропуская в рот чужой язык. — Больше…

Тем не менее, когда пальцы покинули его тело, он был готов закричать от неудовлетворённости. Но стоило на смену прийти ненормально большому, горячему и пульсирующему члену демона, как желание закричать было вызвано уже другим.

Нет, не болью, которая обычно была в такие моменты, а диким удовольствие.

Моральным, физическим.

В этот момент, ему дико нравилось сидеть на бёдрах ученика, ему дико нравилось ощущать эту наполненность и растянутость.

Ему было слишком хорошо, чтобы подумать о том, что так не должно было быть и что в этом всём, что-то было совершенно неправильно.

Ло Бинхэ же думал об этом. Думал, ровно до того момента, пока не почувствовал обжигающий жар и сводящую с ума тесноту любимого учителя.

На глаза невольно навернулись слёзы, от поздновато дошедшего осознания того, что учитель тоже хотел его. Хотел почувствовать его в себе. Хотел близости не только эмоциональной, но и физической.

Но он знал, что учителю не нравилось, когда он плакал. Особенно, когда он плакал в постели. Поэтому, он собрался, и заставил себе прекратить, сконцентрировавшись на неописуемо приятном процессе.

— Бинхэ… — позвал Шэнь Цинцю, которому не хватило сил самому подняться, а от отсутствия движения, всё начало жечь внутри.

Ло Бинхэ малость резко дернул его вверх, также резко опуская обратно, с наслаждением вслушиваясь в громкий стон, которого, обычно, было очень сложно добиться.

Через несколько таких движений, он заметил, что учителю было крайне сложно находиться в таком положение, и он, не выходя, перевернулся, поменяв их местами.

Пару раз смазано, малость грубо поцеловав приоткрытые губы мужчины, Ло Бинхэ провёл дорожку своеобразных поцелуев от челюсти к груди, оставляя яркие засосы и слегка кровоточащие следы от укусов.

Он выпрямился и закинул ноги учителя себе на плечи, придерживая руками его бёдра и осматривая голодным взглядом крайне эротичное зрелище.

И Шэнь Цинцю было всё равно. Всё равно, что его кусают, хотя не все метки оставленные демоном можно было скрыть под одеждой. Всё равно, что Ло Бинхэ что-то там говорил, хотя обычно это его дико раздражало. Всё равно, что поза, выбранная учеником, была слишком откровенной и показывала слишком много.

Ему просто было хорошо.

Слишком хорошо.

Это был первый раз, когда он кончил без прикосновений к себе…

Ло Бинхэ смотрел на то, как беловатая густая жидкость вырывается из напрядённого члена его учителя, попадая на живот и грудь, с одновременной радостью, восхищением и разочарование.

Учителю было так хорошо с ним, что он кончил не прикасаясь к себе!

Но на этом было пора заканчивать…

Собрав всю свою слабую выдержку, Ло Бинхэ уж было хотел покинуть тело мужчины, как понял, что тот возбуждён вновь и требует от него новую порцию животных ласок.

Это была их первая ночь, когда Ло Бинхэ получил разрядку больше одного раза… И даже больше двух…

Когда незамутнённое страстью и желанием сознание Шэнь Цинцю постепенно начало возвращаться к нему, было уже даже не утро, а внутри, казалось, было слишком много чужой, ненормально горячей спермы, но член Ло Бинхэ уже покинул его тело.

Внезапно, сам Ло Бинхэ упал на него сверху, тяжело дыша, дрожа и, казалось, собираясь пойти на ещё один круг.

— Бинхэ… Хватит… Ты замучаешь меня до смерти… — пробормотал Шэнь Цинцю, гладя его по спине очень слабой, крупно дрожащей рукой и…

Ощущая удовольствие и удовлетворения…

Его собственное возбуждение и череда ярких оргазмов ещё не до конца отпустили его, разнося по телу неконтролируемую дрожь и наслаждение, но он уже мог здраво мыслить.

Во всём этом было что-то не так…

Вот только что…

— Учитель… — Ло Бинхэ лизнул его щеку, на которой красовался то ли засос, то ли след от его зубов. — Учитель…

Но он так и не смог подобрать слов.

Он тоже чувствовал, что во всём этом что-то было не так, но не хотел об этом думать.

Демон было хотел встать и отнести учителя к горячему источнику, как послышался слабый, но довольный голос:

— Слезь с меня и ляг рядом, — приказал Шэнь Цинцю, чья рука безвольно упала вдоль тела. — Если я сейчас буду вынужден сдвинуться хоть сколько-нибудь, я умру от усталости.

— Д-да… — Ло Бинхэ тут же улёгся рядом, накрывая их одеялом и наконец осознав собственную усталость, тоже проваливаясь в глубокий сон.

Странность всего произошедшего ночью и утром, Шэнь Цинцю смог понять днём после, когда, придя на собрание горных лордов (на которое Ло Бинхэ безоговорочно отпустил его), старательно прикрывая шею и щеку веером, он увидел Шан Цинхуа, слегка прихрамывающего, скрывающего шею высоким воротником и старательно прячущего искусанные губы.

Лишь тогда до его разума дошло:

Конфеты от Лю Минъянь!

#II номинация

И вновь это чертово вино

7 октября 2019 (03:55:35) 907

Фикбук: https://ficbook.net/readfic/8758681

Пэйринг и основные персонажи: Ло Бинхэ/Шэнь Цинцю
Рейтинг: NC-17
Жанры и предупреждения: PWP, Романтика, Юмор, Сомнофилия, Анальный секс
Размер: 14625 ~ 8 страниц
Описание: Шэнь Цинцю пьет крайне редко, однако почему-то все равно умудряется вляпаться в историю. Чертово вино, четов Шан Цинхуа!

ЧитатьЛо Бинхэ притянул уставшего Шэнь Цинцю ближе, прижимаясь к горячей спине. Перед глазами яркие пятна укусов и засосов, красные ленты от его пальцев и множество царапин от ногтей, оставленных в порыве страсти. Прямо сейчас Цинцю, лишенный всякой силы, выглядел слишком беззащитно. На его коже слишком мало мест, до которых не дотянулись руки Ло Бинхэ. Где-то уже алели засосы, а кое-где только проступали, обещая, что они задержатся на молочной коже надолго.

Полудемон глухо стонет в чужую шею, чувствуя вновь нарастающее возбуждение. Он касается горячей кожи языком и вылизывает за ухом, будто надеясь разбудить Цинцю. Но его муж не просыпается. Его дыхание только-только пришло в норму и он уснул, так и не дойдя до кульминации Бинхэ. Все еще неудовлетворенный ученик рычит, не дождавшись реакции, и поэтому Ло Бинхэ действует смелее, вновь пуская в ход зубы.

А началась все с того, что Шан Цинхуа налажал. Опять. Ло Бинхэ не любил подслушивать разговоры, однако издалека мог видеть переполненное яростью лицо мужа. Напуганный Цинхуа поднимает руки в примирительном жесте, но Цинцю это будто только подстегивает. Он не знает, что сделал любовник Мобэя. Да и не сильно горел узнать. Лишь злое лицо Цинцю заставляли его мечтательно улыбаться. Все-таки этот человек был намного красивее, когда не скрывал своих эмоций. Даже если они вызваны под желанием кого-нибудь придушить.

Через несколько дней Цинхуа возвращается с кувшином вина, пытаясь загладить свою вину. Боясь очередного скандала он быстро ретируется, оставляя вино в руках Шэнь Цинцю. Они некоторое время смотрят на сосуд, а затем лицо его мужа покрывается румянцем и он отдает кувшин Бинхэ, быстро скрываясь в своем доме. Озадаченный Ло Бинхэ какое-то время все еще пытается понять причину этого странного поведения и когда до него доходит, он громко стучит в закрытую дверь. Чтобы убедить Цинцю в том, что это вино они будут использовать по назначению, потребовалось не менее часа.

Распить его они решили вечером. Усевшись за небольшим столиком и разлив вино, они разговаривали на самые разные темы, изредка вновь наполняя чашки. Алкоголь был на самом деле хорошим. Пряный, с ароматом ягод и цветов, оно теплом разливалось по всему телу. Не удивительно, что они быстро захмелели. Цинцю кладет свою голову на плечо Бинхэ, когда очередная история доводит его до громкого хохота. Столь желанная близость распаляла, заставляла чувствовать жар и нетерпение. Но Ло Бинхэ героически терпел, в надежде на то, что сегодня они смогут допить это вино.

К сожалению Ло Бинхэ никогда не обладал железной выдержкой, однако даже сам он понял, что здесь что-то не так. Он смотрит на обеспокоенного учителя, что прижимает свои теплые ладони к его щекам, пытаясь понять, что с ним. Бинхэ видит, как медленно двигаются чужие губы, однако не может различить слов. Единственное, что хочется сделать, это зацеловать их.

В комнате становится слишком душно и Бинхэ неудачно пытается сорвать с себя одежду. Шэнь Цинцю, видя его попытки, только отбрасывает руки и сам тянется к поясу. Даже через ткань Ло Бинхэ пробирает дрожь, стоит только любимым рукам коснуться тела. Он как завороженный смотрит, как Цинцю развязывает узел и отбрасывает пояс, тянется руками к воротнику, чтобы стянуть верхние одежды.

Эти действия распаляют Ло Бинхэ только больше и он срывается. Валит Шэнь Цинцю на пол и целует со свойственной только ему силой и желанием. Его муж тихо стонет, пытается оттолкнуть и привести в чувства. Но это сопротивление только сильнее заводит и Ло Бинхэ кусает нижнюю губу, вырывая неожиданный вскрик.

– Бинхэ, что с тобой?

Он не отвечает. Бинхэ припадает губами к шее, вылизывает и оставляет собственнические метки. Шэнь Цинцю только и может что ухватиться за чужие плечи и откинуть голову, а его взгляд падает на тот самый злосчастный белый кувшин с вином.

– Только встречу – уничтожу.

Ло Бинхэ глубоко плевать, кого его муж планирует убить. Если ему нужна будет помощь, то он ему обязательно поможет. Но не сейчас. Сейчас помощь нужна только ему.

Треск ткани смешивается вместе с их тяжелым дыханием. Ло Бинхэ действительно пытался аккуратно разобраться с собственной одеждой, однако быстро потерял терпение, стоило увидеть распаленного Шэнь Цинцю. Ткань на его теле рвется слишком быстро, а за ней следует и ханьфу его мужа. Одежда разноцветными лентами падает на пол, оставляя их полностью обнаженным.

Ло Бинхэ сбивается где-то на шестом своем оргазме. Их неожиданный марафон происходит везде, куда пал взгляд полудемона. На полу, у стены, на подаренном другими лордами столике. Он и не вспомнит, где они только не побывали.

Все это время Шэнь Цинцю хрипло стонет. Он срывает свой голос сразу, стоит им оказаться у стены. Удерживая своего мужа и впиваясь в доверчиво подставленные ключицы, Ло Бинхэ тихо стонет, все еще чувствуя неудовлетворение.

Когда они все-же добираются до кровати, на Цинцю больно смотреть. Вспотевший и красный, с множеством отметин на всем теле. Прямо сейчас он больше похож на несчастную жертву, нежели человека, который занимается любовью со своим мужем. Не потеряй Ло Бинхэ рассудок, он бы ненавидел себя всей душой. Однако сейчас внутренний зверь довольно урчал, осознавая, что человек перед ним полностью принадлежит лишь ему одному.

На кровати Шэнь Цинцю полностью лишился сил, позволяя Ло Бинхэ делать все, что желает его душа. Лишь приоткрытые глаза говорили о том, что Цинцю все еще здесь, а не потерял сознание от слишком сильной стимуляции. И Ло Бинхэ прекрасно понимает, что в этом случае он не смеет его винить. Они никогда не доходили до такого, а неподготовленное тело с трудом может удовлетворить ненасытность демона. Однако в затуманенный разум Ло Бинхэ проскользнула мысль, что все это время его муж лукавил, утверждая, что после нескольких оргазмов он больше не может. Пускай Ло Бинхэ и сбился со счета, однако он прекрасно чувствовал каждый раз, когда его муж достигал пика.

Долгие часы их неутихающей страсти заставили даже Ло Бинхэ чувствовать надвигающуюся усталость. Шэнь Цинцю уже и вовсе обессиленно раскинулся на белоснежном покрывале. Последний оргазм заставляет Ло Бинхэ надрывно вскрикнуть и упасть на мужа, который практически сразу проваливается в сон.
Именно так они и оказались в этой ситуации. Лишь немного придя в себя, Ло Бинхэ понимает, что действие вина все еще осталось. Прижимающийся к его груди Цинцю вовсе не помогает. Тревожить его было действительно кощунством, однако вновь стоящий член требовал продолжения.

Он старается максимально аккуратно уложить мужа на живот, однако если учитывать прошлые несколько часов, то Цинцю не разбудят даже вопли. Ло Бинхэ вновь очерчивает языком шею, рукой берет чужое бедро и тянет его вверх, заставляя раскрыться. Он оглаживает руками ягодицы, а поцелуями спускается ниже, вновь и вновь любуясь кропотливо поставленными отметинами. Учитель никогда не любил, когда на нем оставались следы. Бинхэ не представляет в какой ярости будет его муж после пробуждения.

Он разводит ягодицы в стороны и прямо перед его лицом оказывается красное, измученное их играми, отверстие. Горячее дыхание рядом с ним заставило Цинцю машинально поддаться вперед, уходя от манипуляций. Ло Бинхэ обеспокоенно поднимает голову, однако муж не просыпается. Он вновь смотрит на несчастное отверстие и его плачевное состояние заставляет Ло Бинхэ наклониться, чтобы хоть таким способом облегчить боль.

Когда горячий язык проникает внутрь, Шэнь Цинцю тихо стонет. Сорванный голос дает о себе знать и Ло Бинхэ не услышал, если бы чужое тело под пальцами не напряглось. Он вылизывает его медленно, очерчивает упругие стенки языком, обильно смачивая их слюной. Они даже не привели себя в порядок и вход Шэнь Цинцю все еще влажный и растянутый.

Собственный член уже истекает смазкой, желая как можно скорее оказаться в жаре любимого тела, однако сам Ло Бинхэ не спешит. Эффект вина практически сошел и в этот раз он должен сделать все правильно.

Он высовывает язык и отодвигается, замечая, как тянется тонкая ниточка слюны, практически сразу обрываясь. Нависнув над Цинцю, Ло Бинхэ целует лопатки, а его руки поглаживают бока. Он смещает их выше, просовывая ладони под тело мужа и оглаживает ребра. Когда его ладони сжимают чужую грудь, до Бинхэ вновь доносится жалобный стон. Он мнет грудь своего мужа, а сам целует того в щеку, в надежде вновь услышать любимый голос. Когда он сжимает соски, Цинцю открывает рот и тяжело выдыхает. Ло Бинхэ с упоением смотрит на красные распухшие губы и невольно облизывается, представляя, как хорошо они бы смотрелись на его члене. Но не сейчас. В этот раз Ло Бинхэ действительно нужно подождать.

Одной рукой он берет своего мужа за подбородок, заставляя откинуть голову назад. Подставленные губы практически сразу оказываются в плене его собственных, а язык медленно проходит по кромке зубов. Бинхэ чувствует, как дыхание его мужа становится все более частым.

Собственный член трется меж ягодиц, размазывая смазку по бледной коже. Каждое медленное движение подстегивало Ло Бинхэ к более активным действиям, однако он все еще не решался. Он гладит все, до чего может дотянуться. Целует Цинцю, будто от этого получает столь необходимый воздух. Волосы его мужа липнут к коже, когда он прислоняется к влажной спине. Они щекочут и Ло Бинхэ убирает их, откидывая в сторону. Голая шея манит, требует, чтобы на ней поставили еще одну метку. Бинхэ отрывается от губ и аккуратно укладывает голову Цинцю на подушки, вновь возвращаясь к самому началу.

Когда внизу живота сводит мышцы, Ло Бинхэ прокусывает подставленную шею до крови. Лежавший до этого момента Цинцю вскрикивает и Ло Бинхэ с трудом успевает ухватить его за талию, чтобы удержать на месте. Он успевает заметить, как на мгновение сонные глаза приоткрылись. Во взгляде нет осознанности и он пропадает практически так же быстро, как и появляется. Довольный таким расположением дел Ло Бинхэ обводит место укуса языком, извиняясь за несдержанность.

Проиграв внутреннему голосу в этой странной игре, где желание войти в мужа смешалось с необходимостью долгой прелюдии, Ло Бинхэ выпрямляется. Вновь мнет подставленные ягодицы, которые от столь долгого внимания стали слишком красными. Он удобно устраивается меж бедер, разводит ягодицы в стороны и смотрит, как его член плавно двигается между ними. Медленные толчки лишь размазывают смазку, не дарят никакого удовлетворения и Ло Бинхэ рычит, понимая, что этого никогда не будет достаточно.

Шэнь Цинцю вздрагивает, когда головка упирается в его анус. Ло Бинхэ останавливается, не смея двигаться дальше. Вся суть была в том, чтобы не позволить его мужу проснуться и пока Бинхэ с ней справлялся.

Он вновь нависает над Цинцю, берет чужую руку в свою и переплетает их пальцы. Даже с небольшой разницей в росте у его мужа были аккуратные пальцы музыканта, в то время как у Ло Бинхэ большие руки воина. Этот контраст вызывал у Бинхэ дрожь. Они так сильно отличаются, однако это никак не мешает им быть вместе. Осознание этой банальной истины заставляет страсть поутихнуть, а на ее место приходит нежность. Бинхэ целует каждый палец, пытаясь передать весь тот спектр эмоций, который он ощущает.

Будто под воздействием этих легких поцелуев Цинцю расслабляется, позволяя Ло Бинхэ пройти дальше. Даже спустя страсть этой ночи его муж все еще тугой и Бинхэ приходится навалиться сильнее. Он не разжимает своей руки, лишь сильнее стискивает чужие пальцы. А когда его член полностью входит, он чувствует, как его руку сжимают в ответ.

Постепенно комната наполняется медленными шорохами и вздохами. Ло Бинхэ движется крайне медленно, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на бешеный темп. Он внимательно смотрит на лицо Цинцю и видит, как тот хмурится. С каждым новым толчком он все сильнее слышит его прерывистое дыхание. Постепенно оно сменяется тихим писком, а в тот самый момент, когда член Ло Бинхэ коснулся чувствительной точки, Цинцю застонал. Будто не он вовсе сорвал голос часом ранее.

Он все так же спит. Лишь немного раскачивается, когда Ло Бинхэ постепенно набирает темп. Сам полудемон чувствует ту тонкую грань, по которой он ходит. Эффект вина сошел и единственное, что все еще заставляет его двигаться – приближающийся оргазм. Демон в подсознании довольно скалится, чувствуя небывалое удовлетворение.

Он трахает Цинцю так долго, что собственные мышцы уже сводит от усталости. Чувствуя непривычное истощение, Ло Бинхэ только ускоряется, желая скорее все это закончить. Кровать под ними жалобно скрипит и Бинхэ мысленно просит прощение у мужа, если она не выдержит.

Каждый новый толчок сопровождается стонами и Бинхэ не знает, кто из них двоих громче. Он чувствует, что на пределе, но его тело будто потешается над ним. От обиды Ло Бинхэ только сильнее вбивается в спящее тело, совсем позабыв о том, что он делал.

Когда он слышит тихое шипение, Ло Бинхэ всматривается в чужое лицо и встречается с красивыми зелеными глазами. С Шэнь Цинцю все еще не спала пелена сонливости, однако Бинхэ видит в этих глазах узнавание и ему этого достаточно, чтобы перейти черту.

Ло Бинхэ кончает, а его собственный голос издает только невнятный хрип. Цинцю, полностью пришедший в себя, чувствует, как горячая сперма вновь наполняет его до краев. От смущения он прячет лицо в подушку, стараясь не издать и звука.

Уставшие мышцы отдают тупой болью, но Ло Бинхэ выпрямляется, раздвигает ягодицы руками и выходит. Из отверстия вытекает белесая жидкость и Цинцю вздрагивает, когда несколько капель начинают свой путь по разгоряченной коже.

Если оставить все как есть, то утром его муж проснется не в самом хорошем расположении духа. Сперма засохнет, оставляя неприятные ощущения. Однако стоит Бинхэ увидеть засосы и несчастное отверстие, как мысль приходит сама собой. Его муж завтра в любом случае будет недоволен и именно поэтому Ло Бинхэ позволяет себе немного вольности. Он тянет сбитое в ногах одеяло и накрывает Цинцю, что после очередного забега вновь уснул, так и не успев высказаться. Ло Бинхэ ныряет следом, вновь прижимаясь к теплой спине, и мягко целует за ухом. Возбуждение утихло и он, наконец, может уснуть. Даже мысли о предстоящем утром разговоре не задержали его в мире бодрствования слишком долго. Бинхэ только сильнее жмется к мужу, вновь переплетая их пальцы.

***

– Я убью его.

– Конечно, учитель.

– Он умрет самой страшной смертью.

– Конечно, учитель.

– Его шея встретиться с моим мечом, а его тело обглодают собаки.

Услышав столь яркое описание убийства Бинхэ на секунду замирает, а затем только усмехается, выдавив привычное:

– Конечно, учитель.

Они сидят у изголовья кровати. Ло Бинхэ, облокотившись на подушки, сегодня был личным креслом Шэнь Цинцю. Последний вольготно уселся на его бедрах, положив голову на плечо демона. Сам же Ло Бинхэ, обняв злого мужа одной рукой, второй медленно поглаживал ноющие бедра. Цинцю изредка шипел, когда Бинхэ нажимал слишком сильно. В целом данная ситуация очень сильно нравилась Бинхэ. Прямо под его носом любимая макушка, а руки бережно касаются измученного тела, пытаясь таким образом извиниться за грубость. На них лишь легкие ночные халаты и белая ткань все равно не скрывает всего того, что под ней. Бинхэ действительно рад, что Цинцю не может видеть его лицо. Самодовольство и гордость проделанной работой так и лились из демона.
– Вот же неуч. Ничего не знает и дарит подарки, способные на такое непотребство. В следующий раз закопаю сразу, как только увижу.

Злой Шэнь Цинцю всегда великолепен. Ло Бинхэ уже мысленно поставил Цинхуа памятник за то, что он сделал. Хотя что-то подсказывало, что его муж мысленно тоже поставил этому человеку своеобразный монумент. Мемориальный. Бинхэ желает Цинхуа только счастья и искренне надеется, что он еще несколько раз совершит подобные ошибки. Своему мужу он, разумеется, не признается.

Когда Шэнь Цинцю поднимает на него свой взгляд, Ло Бинхэ изображает максимально удрученное лицо.

– Этот ученик был слишком груб с учителем. Прошу прощение за свою несдержанность.

Цинцю смотрит на него с подозрением, а затем тяжело вздыхает, опуская свою голову на грудь Бинхэ.

– Не стоит. Ты не виноват в том, что этот идиот подарил вино.

Вино оказалось непростым. Лишь после страстной ночи Цинцю понял, что оно на демонов действует совсем не так, как на человека. Видимо из специфических ягод, что могут вызвать у созданий ада неукротимое желание. Для обычного человека или заклинателя это было лишь вино, что отличается от других необычным вкусом.

– Однако из-за этой ночи мне понадобится некоторое время, чтобы прийти в норму, – он трется щекой о грудь Бинхэ и последний понимающе кивает. – Прости, но какое-то время тебе придется немного потерпеть.

– Этот ученик понимает. Не переживайте, учитель. Я выдержу эту неделю.

После этих слов Шэнь Цинцю замирает в его руках и Бинхэ машинально напрягается. Когда лицо его вновь оказывается в поле зрения Ло Бинхэ, последний понимает, что ничего хорошего ждать не стоит. Его муж улыбается. Улыбается, но при этом в его глазах будто собралась вся нечисть из Бесконечной Бездны, что планирует водить хороводы.

– Кто сказал, что мне хватит недели?

Улыбка Ло Бинхэ медленно сползает с лица, в то время как Цинцю, наоборот, улыбается только шире. Он не хочет слышать ответ. Прошу, лишите его слуха.

– Месяц, не менее.

***

Где-то далеко от бамбукового дома жуткая икота заставляет Цинхуа вздрагивать каждые несколько шагов. Ему лучше не знать, что уже два человека мысленно представляют, как будут выглядеть его мемориальные камни.

#II номинация

Особенности проведения чайной церемонии

7 октября 2019 (03:55:21) 885

Фикбук: https://ficbook.net/readfic/8759754

Пэйринг и основные персонажи: Ло Бинхэ/Шэнь Цинцю, Юэ Цинъюань
Рейтинг: R
Жанры и предупреждения: Юмор, Повседневность, Постканон
Размер: 10654 ~ 6 страниц
Описание: К чему приводит недостаток внимания ко своей второй половинке или как учитель ученика чай заваривать учил.

ЧитатьБлизилось время проведения традиционного празднества в честь начала весны. В мероприятии принимали участие все обитатели хребта Цанцюн, и адепты с пика Цинцзин, разумеется, не были исключением. Они и не могли не быть в этом замешаны, ведь на плечи лорда именно этой вершины глава школы неожиданно возложил ответственность за проведение торжества.

– Прости, шиди, что я утруждаю тебя этим. У главы пика Аньдин в этом году нет никакой возможности заниматься приготовлениями, и мне больше не на кого положиться. - Юэ Цинъюань обезоруживающе улыбнулся, и Шэнь Цинцю уже просто не мог ему отказать.

– Хорошо, я сделаю всё от меня зависящее, чтобы празднество прошло идеально. - лорд Цинцзин начал понимать, во что ввязался, но пути к отступлению не было.

– Только прошу тебя, не нужно прилагать слишком много усилий. Твоё здоровье важнее. Если это тяжело для тебя, мы что-нибудь придумаем, - с искренним беспокойством произнёс глава школы.

– Не стоит волноваться, я справлюсь,- заверил Шэнь Цинцю.

Во всяком случае, у него всегда было, к кому обратиться за помощью, и Юэ Цинъюань оставил его со спокойной душой.

***

Шэнь Цинцю надеялся, что для него все приготовления сведутся к раздаче приказов прибывшим в его распоряжение адептам Аньдин, но не тут-то было. Он должен был проследить за всем: от установки театральной сцены на открытом воздухе до расположения столов для чайной церемонии в главном зале Цюндин. Целый день он носился повсюду, стараясь проконтролировать всё и вся. Под вечер лорд Цинцзин уже едва держался на ногах от усталости, а в родную бамбуковую хижину он смог вернуться только к ночи. Там его с уже готовым ужином и сияющим нетерпением взглядом ждал Ло Бинхэ.

– Учитель очень устал сегодня? Что я могу для него сделать?

Ло Бинхэ не разрешалось всюду таскаться за Шэнь Цинцю, когда они находились в пределах Цанцюн. Его это редко останавливало, но в этот день учитель строго запретил ему себя сопровождать. Какие могут быть приготовления, когда к тебе безостановочно липнет неугомонный ученик? Тот не мог ослушаться. Бинхэ провел весь день в одиночестве, ожидая возвращения учителя, и готов был что угодно сделать за толику его внимания, но, увидев, как тот устал, тут же превратился в саму заботу и внимательность. Он подставил вошедшему учителю стул, и тот рухнул на него без сил. Бинхэ очутился у него за спиной и начал разминать его напряжённые плечи. Шень Цинцю едва не застонал от удовольствия. Бинхэ наклонился, и, почти коснувшись губами его уха, спросил:

– Учителю не больно?

– Нет, все в порядке, продолжай.

Через пару минут Бинхэ начал канючить:

– Учитель так много времени стал проводить, занимаясь делами школы, и совсем перестал уделять внимание своему мужу.

Шэнь Цинцю тяжко вздохнул.

– Этому мужу осталась лишь пара незначительных дел, и после проведения празднества мы сможем отправиться, куда ты захочешь.

– Правда? – Бинхэ просиял.

– Но только после окончания, ни часом раньше.

Шэнь Юань слишком хорошо знал своего мужа, и тому вполне свойственно было либо пропустить мимо ушей первую половину предложения, либо сделать вид, что пропустил. Бинхэ тем временем принялся распускать его волосы, бережно отделяя спутавшиеся пряди друг от друга. Тёмные волосы струились между его пальцами, словно шёлк. Постепенно его руки стали спускаться от головы к шее, от шеи к ключицам, и уже было скользнули к груди, но лёгкий шлепок ладонью прервал это бесстыдное действо, без слов всё объясняя.

***

Проснувшись утром, Шэнь Цинцю привычно не обнаружил Ло Бинхэ рядом с собой. Тот, по обыкновению, встал пораньше и отправился готовить для него завтрак. В хижину уже проникал соблазнительный аромат мужниной стряпни. Начало торжественной чайной церемонии, открывающей весеннее празднество, было назначено на полдень, и Шэнь Цинцю мог себе позволить немного побездельничать. Ленивый поток мыслей был прерван появлением Бинхэ с подносом, на котором заботливо были расставлены дымящиеся блюдца и чашки. Он подошёл к лежанке, аккуратно поставил его на край постели и сам сел рядом.

– Учитель, вы уже проснулись, – Ло Бинхэ расплылся в улыбке.

При виде этой картины по сердцу лорда пика Цинцзин разлилось тепло. Всё-таки отрадно видеть, как гроза всего сущего в этом мире с самым преданным выражением лица приносит тебе утром наивкуснейший завтрак в постель. С аппетитом поглотив содержимое чашек, довольный Шэнь Цинцю улыбнулся и, подавшись вперед, мягко коснулся губами лба ученика. Тот мгновенно просиял. Пока учитель вставал и одевался, Бинхэ непрестанно сверлил его взглядом, что, конечно же, не укрылось от внимания Шэнь Цинцю. Приводя в порядок верхние одеяния, он искоса взглянул на мужа и наконец спросил:

– Ты хочешь что-то мне сказать?

– У учителя есть сейчас свободное время? – робко начал Ло Бинхэ.

– Ты знаешь, что церемония начинается в полдень. До этого времени я свободен. – В сердце Шэнь Цинцю прокралось нехорошее предчувствие.

– Тогда.. не мог бы учитель помочь этому ученику вспомнить правила проведения чайной церемонии?

Всего-то? Щеки Бинхэ заалели, плохое предчувствие чуть отступило, оставив место изумлению. Разве мог Ло Бинхэ, несравненный главный герой, забыть что-то подобное? Но тут Шэнь Цинцю вспомнил, сколько лет Бинхэ не участвовал в подобных мероприятиях. Вероятно, после такого перерыва любому не помешает освежить память и отработать навыки. Учитель согласно кивнул, и ученик тут же умчался за всей необходимой утварью.

Меньше, чем через пять минут, он возник в комнате с чайником, чашками и прочими атрибутами чайной церемонии, и они приступили непосредственно к практике.

Приготовления прошли безупречно, но когда они приступили к основной части, возникли некоторые затруднения.

– Следует насыпать в исинь(1) чуть больше чая, – наставительно произнёс Шэнь Цинцю и уже было сам потянулся за коробочкой, но Ло Бинхэ его опередил.

– Учителю не нужно утруждать себя, – протянул он, самостоятельно отмеряя нужное количество листьев бамбуковой ложкой.

В дальнейшем ученик справился просто блестяще, и чай, заваренный его рукой, словно имел особенное, нежное цветочное послевкусие. Шэнь Цинцю остался доволен им и даже почувствовал небольшой прилив педагогической гордости. Как-никак, именно он обучил Ло Бинхэ данному искусству.

Когда они закончили, до полудня оставалось около часа. Прервав определённого характера поползновения Бинхэ, горный лорд Шэнь решил, что им уже стоит отправляться на Цюндин.

Когда он собирал, строил и инструктировал остальных учеников, он все время чувствовал на себе пристальный взгляд Бинхэ. Шэнь Цинцю уже привык к тому, что тот постоянно к нему липнет и одаривает порцией отборнейшего уксуса всякого, кто осмелится подойти к нему слишком близко, но сегодня Бин-мэй была, кажется, внимательней, чем обычно. Покачав головой, когда Ло Бинхэ занял свое обычное место рядом с ним и все остальные ученики в страхе сочли за благо держаться подальше, он решил не забивать голову лишними хлопотами. По крайней мере, до окончания празднества.

По прибытию на вершину Цюндин лорд пика Цинцзин решил проверить, все ли готово к началу торжества. В теле его ощущалась необыкновенная лёгкость, и он быстро обошёл все залы и площадки. Убедившись, что все в порядке, он вернулся в главный зал. Там его испытующим взором встретил Бинхэ, но тут подошёл глава школы, и ему пришлось оставить при себе все то, что он хотел сказать.

– Шиди постарался на славу, занимаясь организацией празднества. – Юэ Цинъюань склонил голову в благодарственном жесте. – Я обязан тебе.

– Не стоит, брат, – Шэнь Цинцю тепло улыбнулся. Хоть это и стоило ему немалых трудов, он не чувствовал, что глава школы ему теперь чем-то обязан. – Не стоит благодарности.

– Что ж, – Цинъюань тепло улыбнулся. – Я уверен, что все пройдёт идеально.

После обмена любезностями Шэнь Цинцю отошёл в сторону, чувствуя все возрастающую лёгкость в теле и лёгкий звон в ушах. Чайная церемония должна была вот-вот начаться. Со все усиливающимся ощущением, что что-то не так, он вошёл в главный зал, и Ло Бинхэ тенью неотступно следовал за ним.

Стройными рядами столы были расставлены в просторном помещении, где почти все уже собрались. Шэнь Цинцю пришлось выбрать место подальше от адептов пика Байчжань, которые всем своим видом выражали намерение задать хорошую трёпку Бинхэ, легко приземлившемуся за соседний с ним стол. И хотя наперёд было известно, кто выйдет победителем из этой схватки, они даже и не думали отступать. К счастью, сегодня правила обязывали их не затевать драк и не портить всем праздник.

Когда он в подобающей позе опустился за стол, тело начал покрывать пот, как будто его обдало волной жара. Все его чувства внезапно обострились. Как никогда явственно ощущалось скольжение тканей одежды по телу, и это странно будоражило сознание.

Тем временем церемония уже началась, и второй этап(2) подходил к концу. Шэнь Цинцю пытался взять себя в руки, но он чувствовал, как тепло разливается по низу живота, и кровь постепенно приливает к определённому месту.

Когда до него дошла очередь, он слегка дрожащей рукой принял Ча-Хэ, и аромат чая показался ему настолько сильным, что у него почти закружилась голова.

Да что, черт возьми, происходит?!

Шэнь Цинцю чувствовал все нарастающее возбуждение и ничего не мог с собой поделать. Все моральные и духовные силы были бесполезны. В голове лихорадочно носились мысли, и он не мог уловить ни одну из них. Наверное, стоило выйти и подумать об этом в другом месте, но он не мог просто встать и уйти сейчас.

Либо паника, либо что-то ещё отразилось на лице Шэнь Цинцю, но он поймал на себе обеспокоенный взгляд Юэ Цинъюаня. Он отвёл глаза и постарался принять обычный спокойный вид. Лихорадочно размышляя, он пытался найти причину своего нынешнего состояния, которое с каждой минутой становилось все хуже. Дыхание сбивалось, учащалось сердцебиение. Он терялся в догадках, и вдруг в душу к нему закралось подозрение. Шэнь Цинцю быстро повернул голову, посмотрев в глаза Ло Бинхэ, и тот не успел отвести от него свой изучающий взгляд. По его лицу было видно, что он что-то знает и ждёт чего-то.

Нет, это определённо не могло продолжаться. Если он сейчас же не уйдёт, то все присутствующие начнут обращать внимание на его резкие выдохи и меняющийся цвет лица. Шэнь Цинцю не мог позволить тому, что осталось от его репутации после «Сожалений горы Чунь», вот так вот обратиться горсткой пепла. Хоть и его несвоевременный уход с церемонии и вызовет множество вопросов, это все же будет не так критично, как если бы всплыла правда.

Воздав хвалу просторным и многослойным одеяниям мира заклинателей, горный лорд Шэнь метнул взгляд Ло Бинхэ, и на ватных ногах как можно быстрее направился к выходу из зала. Даже прикрывая лицо веером, он чувствовал, что глаза всех были прикованы к нему. Он старался не думать о том, как будет объясняться перед главой школы и остальными, сосредоточившись на том, как решить текущую проблему, хоть тут и размышлять было не над чем. Очевидно, что выход лишь один.

Ло Бинхэ, разумеется, последовал за учителем, и когда они оказались снаружи, поинтересовался, наивно хлопая глазами:

– Учитель, что случилось?

– Как будто ты сам не знаешь, – сквозь стиснутые зубы выдавил Шэнь Цинцю, стараясь сделать так, чтобы эти слова не прозвучали сдавленным стоном.

Бинхэ сразу понял, что вывернуться не удастся, и тут же сменил тактику:

– Учитель стал так мало времени проводить с этим мужем, что я…

Что он говорил дальше, Шэнь Цинцю уже не слышал. Глядя на то, как Ло Бинхэ скорбно и явно наигранно опустил голову, на его покрасневшие щеки и слезы, стоящие в глазах, он уже не мог сдерживать желания, которых сам от себя не ожидал. Он резко приблизился к Бинхэ и заткнул его рот поцелуем. Глаза ученика заискрились, и в них уже не осталось ни капли фальшивого чувства вины за содеянное.

Титаническим усилием воли Шэнь Цинцю заставил себя оторваться от ученика, который отозвался на это недовольным мычанием, и, захлестываемый волнами жара, все же нашёл в себе силы притащить Ло Бинхэ в бамбуковую хижину и продолжить там.

***

После тягостного объяснения перед Юэ Цинъюанем, горный мастер Шэнь не пожалел времени и сил, чтобы разыскать главу пика Аньдин и припереть его к стенке.

– Сознавайся, ты писал о такой херне? – Шан Цинхуа ещё никогда не видел на лице лице Шэнь Цинцю настолько озлобленного выражения.

– Шэнь-дада, ну в чем я опять виноват? – жалобно протянул глава Аньдин. – В каждом мире есть свои афродизиаки(3). Откуда я мог знать, что Бин-гэ решит опробовать местный на тебе?

Возразить было нечего, и Шэнь Цинцю с достоинством удалился, а Шан Цинхуа мысленно пообещал себе больше никогда не помогать Ло Бинхэ с такими вещами. Горный мастер Шэнь страшен во гневе, и в следующий раз, если тот докопается до правды, он может так легко не отделаться.

Примечания:

(1) Исинь – чайник для заваривания
(2) Подготовка к основной части чайной церемонии в Китае, т.е. непосредственно к чаепитию, включает в себя 7 этапов. Второй - оценивание чая. В специальной коробочке Ча-Хэ чайное сырье передают участнику слева от себя, который, открывая крышку, вдыхает аромат чая, оценивая его достоинства, закрывает крышку и передает следующему.
(3) Афродизиаки — вещества, стимулирующие или усиливающие половое влечение или половую активность.

#II номинация

Страницы: ← предыдущая 1 2

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)