Мастер календаря (публикации за 15 января 2020)67 читателей тэги
Автор: Psoj_i_Sysoj
Мастер Календаря. Глава 13 — 17.02.2027. Няньцзю
Предыдущая глава
Несколько дней спустя город Y накрыл сильнейший снегопад.
Предвещающий урожайный год снег впервые за несколько лет обрядил этот южный город в серебристые зимние одежды. В конце маленького переулка царила шумная праздничная атмосфера, в каждом доме готовились к встрече Нового года.
Далеко не все современные люди знают о происхождении и многочисленных традициях Чуньцзе [1] — в их сознании этот праздник знаменует лишь несколько дней отдыха от работы и учёбы. Однако, как и прежде, Праздник весны неизменно собирает всех в тесном кругу, чтобы семья вместе встретила Новый год, тем самым призывая мир и благополучие в грядущем году.
Что до планов Сяо Наньчжу на Новый год, то Сыту Чжан уже упоминал о том, что позовёт его встречать праздник со своей семьёй, но всё-таки сам Сяо Наньчжу был отнюдь не наивным подростком и понимал, что это не очень-то уместно — сломя голову мчаться на празднование в чужой дом, где ты ни сват, ни брат [2].
читать дальшеЛи Мао и его приятели пару раз приглашали Сяо Наньчжу пообедать с ними по очереди, так что он успешно обзаводился новыми знакомыми и, заморочив им головы [3], существенно пополнил список тайных клиентов в своём телефоне.
Положение в обществе и род занятий этих людей были самыми разнообразными — среди них попадались как бизнесмены, так и правительственные чиновники. Ли Мао [4] и работающий в страховой компании толстяк Цао от всей души желали втянуть Сяо Наньчжу в свой круг и потому с большой охотой делились с ним связями.
— Хорошо, старина Цао, встретимся вечером, на старом месте, окей? А старина Чжао, что, не придёт? А что так? Попал в аварию в дальнем рейсе? В больнице? Какая неприятность. Я как-нибудь на днях пошлю ему венок [5]… Ну, то есть, присмотрю корзинку цветов… — отвечал Сяо Наньчжу толстяку Цао, стоя в гостиной с сигаретой в руке.
Он с самого начала предвидел, что для Чжао Тяньшэна всё этим и кончится, так что не особенно удивился. В конце концов, это несчастье мужчина навлёк на себя сам, и винить тут некого. Выходит, он всё-таки продолжал налево, невзирая на предостережения, пока Небесный владыка [6] не дал ему понять, что его удача вся вышла [7].
При этой мысли лицо Сяо Наньчжу заледенело. Стоило ему повернуться, как из спальни показалась низко опущенная голова мужчины, который, ползая на коленях, молча надраивал пол. При виде того, как расхаживающий по гостиной с телефоном в руке Сяо Наньчжу оставил на чистом влажном полу цепочку следов, молодой мужчина тут же замер и нахмурился.
Под его укоризненным взглядом Сяо Наньчжу невольно поднял ногу, но мужчина, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания, как ни в чём не бывало продолжая заниматься своим делом. Закончив с мытьём пола во всей квартире, он взялся за метёлку и принялся сметать пыль. Эта сцена была настолько за гранью воображения, что Сяо Наньчжу чуть не расхохотался. Усевшись на диван, он принялся с удовольствием наблюдать за хлопочущим по хозяйству молодым мужчиной, облачённым в белый фартук с рекламой моющего средства «Либай» [8] — тот и впрямь являл собой презабавную картину.
В этот день, 17 февраля, по традиционному календарю [9] наступил Няньцзю [10]. За предыдущую пару дней ещё два духа немало помогли [11] мастеру, после чего вернулись в календарь отдыхать.
Когда готовящийся к встрече Нового года Сяо Наньчжу с утра пораньше раздражённо обозрел творящийся в квартире бардак, он велел как раз явившемуся на работу Няньцзю устроить здесь генеральную уборку.
Няньцзю был немногословным мужчиной с неприметной внешностью, благодаря которой он мог легко затеряться в толпе, однако это нельзя было сказать о его несколько провокационном характере. Едва увидев его, Сяо Наньчжу тут же понял, что этот дух календаря отличается от тех, что встречались ему прежде. Возможно. дело было в холодном взгляде, или в руках, в которых чувствовалась сила — короче, больше всего Няньцзю был похож на сурового солдата из современной армии.
Это неизбежно заставило Сяо Наньчжу почувствовать к нему симпатию, и он тут же попытался расположить духа календаря к себе. Однако разговор не клеился — судя по всему, Няньцзю вообще был не из болтливых, предпочитая молча со всем усердием делать своё дело.
Когда Няньцзю метлой прибил затаившееся в углу комнаты наваждение, которое уже успело обрести форму, Сяо Наньчжу, запрокинув голову, посмотрел на рассеявшуюся по воздуху красную пыль и невозмутимо приподнял брови.
Покинутая им на несколько лет квартира не могла не сделаться пристанищем для всякого рода нечисти, которая способна с лёгкостью распалить пламя гнева, принести с собой злополучное одиночество, скрываясь под холостяцкой постелью, диваном — в общем, везде, где можно. Едва метла Няньцзю касалась наваждений, они испускали вопль, похожий на человеческий.
Прежде Сяо Наньчжу никогда их не замечал, но из рассказа Няньсы он узнал, что в каждом доме, помимо крыс и тараканов, имеются и такого рода вредители. Достаточно простых разногласий в семье, сопровождающихся выплеском отрицательных эмоций, чтобы, постепенно набирая силу, эти наваждения в конечном счёте переродились в духов бедствий.
Изначально Сяо Наньчжу собирался собственноручно уничтожить всю эту нечисть под конец года, чтобы не тащить её с собой в Новый год — но Няньцзю попросту не оставил ему шансов, принявшись методично уничтожать все наваждения подряд, будто борясь с «четырьмя бедствиями» [12]. Глядя на невозмутимое лицо духа календаря, Сяо Наньчжу просто не находил слов.
Вытирая руки тряпкой для пыли, Няньцзю заметил, что Сяо Наньчжу в упор на него смотрит.
— Я искореняю их согласно законам неба и принципам земли [13], однако эти твари плодятся, как тараканы, — пояснил дух календаря.
Его голос звучал совершенно невыразительно, и с первого взгляда этот дух календаря казался очень жёстким, однако Сяо Наньчжу это нисколько не утомляло, а, напротив, позволяло почувствовать себя свободнее. Легонько пиная мешок для мусора, он с улыбкой повернулся к Няньцзю:
— По сравнению с Няньба и Няньци [14] ты справляешься с этим очень ловко — вчера, вдвоём поймав наваждение, они вопили, будто девчонки при виде мыши. Спасибо тебе.
При этих словах Няньцзю лишь потупил взгляд, на ничего не выражающем лице не проступило ни единой эмоции, как будто он вовсе не слышал похвалы мастера календаря. Каждое его слово и действие были сплошь пронизаны стремлением следовать правилам. Преданность и молчаливость сочетались в нём с полным отсутствием живости — это также трогало сердце Сяо Наньчжу, и подсознательно ему хотелось быть более терпеливым и понимающим с этим духом календаря.
Чем бы это ни кончилось, Сяо Наньчжу твёрдо вознамерился разговорить неприступного Няньцзю; однако, как бы он ни старался, тот на все его вопросы отвечал односложным «гм». За этими попытками наступил вечер, когда внезапный звонок Ли Мао — так же, как ранее и толстяка Цао — заставил Сяо Наньчжу броситься к телефону.
— Братец Сяо, у тебя сейчас есть время? Не мог бы ты подъехать ко мне, чтобы помочь с одним дельцем? У меня тут на стройке кое-какая проблема, непременно нужно, чтобы ты лично взглянул, это очень срочно…
По тону голоса Ли Мао было ясно, что у него там и впрямь творится что-то нехорошее. В это время Сяо Наньчжу и дух календаря клеили на дверь иероглиф «фу» — «счастье» [15]. Этот крупный иероглиф, как и парные надписи на полосах бумаги [16], которые держал Няньцзю, собственноручно написал Няньсы — в них ощущалась твёрдая рука образованного человека. Няньсы даже специально покинул календарь, чтобы объяснить Сяо Наньчжу назначение парных надписей и иероглифа «фу».
— Мои иероглифы испускают сияние, видите? Если наклеить их у входа, то не только воры, но и любая нечисть будет обходить ваш дом стороной. Иероглиф «фу» нужно непременно наклеить перевёрнутым, вы знали об этом? — доверительно поинтересовался Няньсы. — Тогда в будущем году судьба будет к вам благосклонна, как к Эркану [17]! А если вас впредь будет одолевать беспокойство, то наклейте на дверь изображения меня и Няньу — мы с ним заслуживаем большего доверия, чем эти недалёкие боги-хранители входа [18], которые только и знают, что беспробудно спать весь день напролёт…
Тщательно обдумав это предложение, Сяо Наньчжу решительно его отклонил.
И тут совершенно некстати прозвучал звонок Ли Мао. Пришлось Сяо Наньчжу и Няньцзю, положив ещё не наклеенные парные надписи, выйти из дома. Когда они на такси прибыли на стройку, расположенную в пригороде, Няньцзю при одном взгляде на недостроенное здание тут же нахмурился: то, что с этим местом что-то неладно, почувствовал и Сяо Наньчжу. Подняв глаза, он заметил Ли Мао, который спешил к нему со всех ног, прихватив с собой подрядчика.
— Братец Сяо, наконец-то ты пришёл! — поприветствовал он мастера календаря. — Скорее сюда, на улице холодно, пойдём присядем и всё обсудим, а? Обстановка и впрямь так себе…
Ничего не ответив на эту тираду, Сяо Наньчжу перевёл взгляд на несчастного подрядчика Ли Мао, голова которого была в крови. Видя, что на этой злополучной стройке и впрямь что-то случилось, Сяо Наньчжу молча протянул Ли Мао и его подрядчику сигареты, и, прикурив, спросил, указывая подбородком на стройку:
— Тебе же было велено не начинать строительство в последние дни года — и вот теперь у тебя опять неприятности! Что, авария случилась? Погибшие есть?
— Не-не-не, никто не умер! Только лёгкие травмы! Братец Сяо, я понимаю, что ты говорил всё это ради моего же блага, но у меня сроки горят! Я никак не могу ждать до апреля! Каждый день промедления — это огромные убытки! Ведь даже если рабочие не выходят на стройку, я всё равно должен платить им зарплату! Просто скажи мне откровенно, неужели никак нельзя начать работы в феврале или хотя бы в марте? — говоря это, Ли Мао неловко потирал руки.
Сяо Наньчжу выслушал его с каменным выражением лица, хотя в душе ему жутко хотелось ему как следует наподдать. При мысли о том, что на этой огромной стройке происходят несчастные случаи, ему поневоле делалось не по себе — один её вид наполнял душу мастера календаря мрачным предчувствием.
В конце концов, во время закладки фундамента под этот многоэтажный дом было раскопано старое женское кладбище — а это не могло не всколыхнуть суеверных страхов среди рабочих. Когда Ли Мао кончил говорить, Сяо Наньчжу приподнял уголки рта в многозначительной улыбке.
— Я уже не раз видел, как люди не щадят себя ради выгоды, но чтобы до такой степени жить надоело? Хорошо же, раз начальник Ли просит, я ему отвечу. Под твоей стройкой находится скопление мощной энергии инь. По-хорошему, тут ничего нельзя строить ещё несколько десятков лет, а потому даже не думай вести работы до сезона пробуждения насекомых [19]. Однако, если ты так просишь, то я мог бы предложить один способ…
— Так давай скорее договоримся о цене!
Примечания Шитоу Ян (автора):
Вчера очень устала, писала через силу, потом завалилась спать на диване, с утра еле продрала глаза… Извините…
Происшествие этого дня венчает нежданное-негаданное явление Чуси во вторую стражу (^o^)/ Благодарю моих бесстыдных фанаток и замечательных патронов, чмок-чмок
Примечания переводчика:
[1] Чуньцзе 春节 (chūnjié) — праздник весны, китайский Новый год; в традиции также известен как Данянь. С давних времён является главным и самым продолжительным праздником в Китае и других странах Восточной Азии. Приурочен к зимнему новолунию по завершении полного лунного цикла, состоявшемуся после зимнего солнцестояния (то есть на второе новолуние после 21 декабря). В григорианском календаре это соответствует одному из дней между 21 января и 21 февраля.
Цикл новогодних празднеств традиционно начинается в первый день первого же месяца — Чуньцзе — и заканчивается Праздником фонарей, который наступает на 15-й день празднований. В эту новогоднюю пору большинство китайцев собираются семьями на свой ежегодный ужин воссоединения.
Первый день Нового года начинают с запуска фейерверков и шутих, а также сжигания благовоний. Фейерверки должны отпугнуть злых духов и привлечь в семью дух умиротворения и счастья. В конце дня семья приветствует возвращение божеств домой после их посещения мира духов, где они «давали отчёт» о прошедшем годе, а затем отдаёт дань уважения предкам.
По мнению китайцев, в этот первый весенний день происходит пробуждение природы, оживают земля и хранимые ей ростки жизни.
[2] Ни сват, ни брат — в оригинале 非亲非故 (fēiqīn fēigù) — в пер. с кит. «не родственник и не друг», обр. в знач. «посторонний, чужой».
[3] Заморочив головы — в оригинале 故弄玄虚 (gù nòng xuán xū) — в пер. с кит. «намеренно придавать таинственность ничего не стоящему делу», обр. в знач. «мистифицировать, морочить людям голову, втирать очки, вводить в заблуждение, наводить тень на ясный день, отводить глаза».
[4] Ли Мао 李茂 (Lǐ Mào). 李 (Lǐ ) — самая распространённая фамилия в Китае, означает «слива китайская», имя 茂 (Mào) — в пер. с кит. означает «пышно цветущий, прекрасный, превосходный».
[5] Венок — в оригинале 花圈 (huāquān) — венок для похорон. Сяо Наньчжу не любит непослушных мальчиков ψ( ` ∇ ´ )ψ
[6] Небесный владыка 老天爷 (lǎotiānyé) — лаотянье, «владыка неба, Бог».
[7] Удача вся вышла — в оригинале 喝凉水都塞牙 (Hē liángshuǐ dū sāi yá) — в пер. с кит. «даже вода застревает в зубах», обр. в знач. «быть невезучим; не судьба; пустяк превратился в проблему».
[8] Моющее средство «Либай» 立白 (lì bái) — название марки моющего средства переводится как «сразу чистый» или «мгновенная чистота».
[9] Традиционный календарь — он же сельскохозяйственный (или лунный) календарь — 农历 (nónglì).
[10] Няньцзю 廿九 (niànjiǔ) — в пер. с кит. «двадцать девятый (день месяца)».
[11] Немало помогли — в оригинале 劳心劳力 (láoxīn láolì) — в букв. пер. с кит. «работа сердца, работа силы», то есть «умственная и физическая работа».
[12] «Четыре бедствия» 四害 (sìhài) — в пер. с кит. «четыре чумы; четыре вредителя (крысы, клопы, мухи, комары)».
[13] Законы неба и принципы земли — чэнъюй 天经地义 (tiānjīngdìyì) — обр. в знач. «непреложная истина; незыблемый, непоколебимый».
[14] Няньба и Няньци 廿八 (Niànbā) — в пер. с кит. «двадцать восьмое (число лунного месяца)», 廿七 (Niànqī) — в пер. с кит. «двадцать седьмое (число лунного месяца)».
[15] Иероглиф «фу» — «счастье» 福 (fú) — этот иероглиф принято на счастье наклеивать вверх ногами.
[16] Парные надписи на полосах бумаги 对联 (duìlián) — дистих на парных каллиграфических панно, который согласно традиции вешают на Чуньцзе по обеим сторонам от входа.
[17] Эркан — Фу Эркан 福尔康 (Fú Ěrkāng) — главный герой сериала «Моя прекрасная принцесса» 《还珠格格》, его фамилия как раз пишется как «фу» — «счастье», а целиком его имя с фамилией переводится как «сокол».
[18] Боги-хранители входа 门神 (ménshén) — мэньшэнь — изображения двух божеств, по одному на каждой створке ворот — по поверью они охраняют дом от нечистой силы; в просторечии также — вратарь от бога :-)
[19] Сезон пробуждения насекомых 惊蛰 (jīngzhé) — Цзинчжэ — один из 24 сезонов года, с 5-го или 6-го марта, отнесён к первой половине 2-го лунного месяца.
Следующая глава
Несколько дней спустя город Y накрыл сильнейший снегопад.
Предвещающий урожайный год снег впервые за несколько лет обрядил этот южный город в серебристые зимние одежды. В конце маленького переулка царила шумная праздничная атмосфера, в каждом доме готовились к встрече Нового года.
Далеко не все современные люди знают о происхождении и многочисленных традициях Чуньцзе [1] — в их сознании этот праздник знаменует лишь несколько дней отдыха от работы и учёбы. Однако, как и прежде, Праздник весны неизменно собирает всех в тесном кругу, чтобы семья вместе встретила Новый год, тем самым призывая мир и благополучие в грядущем году.
Что до планов Сяо Наньчжу на Новый год, то Сыту Чжан уже упоминал о том, что позовёт его встречать праздник со своей семьёй, но всё-таки сам Сяо Наньчжу был отнюдь не наивным подростком и понимал, что это не очень-то уместно — сломя голову мчаться на празднование в чужой дом, где ты ни сват, ни брат [2].
читать дальшеЛи Мао и его приятели пару раз приглашали Сяо Наньчжу пообедать с ними по очереди, так что он успешно обзаводился новыми знакомыми и, заморочив им головы [3], существенно пополнил список тайных клиентов в своём телефоне.
Положение в обществе и род занятий этих людей были самыми разнообразными — среди них попадались как бизнесмены, так и правительственные чиновники. Ли Мао [4] и работающий в страховой компании толстяк Цао от всей души желали втянуть Сяо Наньчжу в свой круг и потому с большой охотой делились с ним связями.
— Хорошо, старина Цао, встретимся вечером, на старом месте, окей? А старина Чжао, что, не придёт? А что так? Попал в аварию в дальнем рейсе? В больнице? Какая неприятность. Я как-нибудь на днях пошлю ему венок [5]… Ну, то есть, присмотрю корзинку цветов… — отвечал Сяо Наньчжу толстяку Цао, стоя в гостиной с сигаретой в руке.
Он с самого начала предвидел, что для Чжао Тяньшэна всё этим и кончится, так что не особенно удивился. В конце концов, это несчастье мужчина навлёк на себя сам, и винить тут некого. Выходит, он всё-таки продолжал налево, невзирая на предостережения, пока Небесный владыка [6] не дал ему понять, что его удача вся вышла [7].
При этой мысли лицо Сяо Наньчжу заледенело. Стоило ему повернуться, как из спальни показалась низко опущенная голова мужчины, который, ползая на коленях, молча надраивал пол. При виде того, как расхаживающий по гостиной с телефоном в руке Сяо Наньчжу оставил на чистом влажном полу цепочку следов, молодой мужчина тут же замер и нахмурился.
Под его укоризненным взглядом Сяо Наньчжу невольно поднял ногу, но мужчина, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания, как ни в чём не бывало продолжая заниматься своим делом. Закончив с мытьём пола во всей квартире, он взялся за метёлку и принялся сметать пыль. Эта сцена была настолько за гранью воображения, что Сяо Наньчжу чуть не расхохотался. Усевшись на диван, он принялся с удовольствием наблюдать за хлопочущим по хозяйству молодым мужчиной, облачённым в белый фартук с рекламой моющего средства «Либай» [8] — тот и впрямь являл собой презабавную картину.
В этот день, 17 февраля, по традиционному календарю [9] наступил Няньцзю [10]. За предыдущую пару дней ещё два духа немало помогли [11] мастеру, после чего вернулись в календарь отдыхать.
Когда готовящийся к встрече Нового года Сяо Наньчжу с утра пораньше раздражённо обозрел творящийся в квартире бардак, он велел как раз явившемуся на работу Няньцзю устроить здесь генеральную уборку.
Няньцзю был немногословным мужчиной с неприметной внешностью, благодаря которой он мог легко затеряться в толпе, однако это нельзя было сказать о его несколько провокационном характере. Едва увидев его, Сяо Наньчжу тут же понял, что этот дух календаря отличается от тех, что встречались ему прежде. Возможно. дело было в холодном взгляде, или в руках, в которых чувствовалась сила — короче, больше всего Няньцзю был похож на сурового солдата из современной армии.
Это неизбежно заставило Сяо Наньчжу почувствовать к нему симпатию, и он тут же попытался расположить духа календаря к себе. Однако разговор не клеился — судя по всему, Няньцзю вообще был не из болтливых, предпочитая молча со всем усердием делать своё дело.
Когда Няньцзю метлой прибил затаившееся в углу комнаты наваждение, которое уже успело обрести форму, Сяо Наньчжу, запрокинув голову, посмотрел на рассеявшуюся по воздуху красную пыль и невозмутимо приподнял брови.
Покинутая им на несколько лет квартира не могла не сделаться пристанищем для всякого рода нечисти, которая способна с лёгкостью распалить пламя гнева, принести с собой злополучное одиночество, скрываясь под холостяцкой постелью, диваном — в общем, везде, где можно. Едва метла Няньцзю касалась наваждений, они испускали вопль, похожий на человеческий.
Прежде Сяо Наньчжу никогда их не замечал, но из рассказа Няньсы он узнал, что в каждом доме, помимо крыс и тараканов, имеются и такого рода вредители. Достаточно простых разногласий в семье, сопровождающихся выплеском отрицательных эмоций, чтобы, постепенно набирая силу, эти наваждения в конечном счёте переродились в духов бедствий.
Изначально Сяо Наньчжу собирался собственноручно уничтожить всю эту нечисть под конец года, чтобы не тащить её с собой в Новый год — но Няньцзю попросту не оставил ему шансов, принявшись методично уничтожать все наваждения подряд, будто борясь с «четырьмя бедствиями» [12]. Глядя на невозмутимое лицо духа календаря, Сяо Наньчжу просто не находил слов.
Вытирая руки тряпкой для пыли, Няньцзю заметил, что Сяо Наньчжу в упор на него смотрит.
— Я искореняю их согласно законам неба и принципам земли [13], однако эти твари плодятся, как тараканы, — пояснил дух календаря.
Его голос звучал совершенно невыразительно, и с первого взгляда этот дух календаря казался очень жёстким, однако Сяо Наньчжу это нисколько не утомляло, а, напротив, позволяло почувствовать себя свободнее. Легонько пиная мешок для мусора, он с улыбкой повернулся к Няньцзю:
— По сравнению с Няньба и Няньци [14] ты справляешься с этим очень ловко — вчера, вдвоём поймав наваждение, они вопили, будто девчонки при виде мыши. Спасибо тебе.
При этих словах Няньцзю лишь потупил взгляд, на ничего не выражающем лице не проступило ни единой эмоции, как будто он вовсе не слышал похвалы мастера календаря. Каждое его слово и действие были сплошь пронизаны стремлением следовать правилам. Преданность и молчаливость сочетались в нём с полным отсутствием живости — это также трогало сердце Сяо Наньчжу, и подсознательно ему хотелось быть более терпеливым и понимающим с этим духом календаря.
Чем бы это ни кончилось, Сяо Наньчжу твёрдо вознамерился разговорить неприступного Няньцзю; однако, как бы он ни старался, тот на все его вопросы отвечал односложным «гм». За этими попытками наступил вечер, когда внезапный звонок Ли Мао — так же, как ранее и толстяка Цао — заставил Сяо Наньчжу броситься к телефону.
— Братец Сяо, у тебя сейчас есть время? Не мог бы ты подъехать ко мне, чтобы помочь с одним дельцем? У меня тут на стройке кое-какая проблема, непременно нужно, чтобы ты лично взглянул, это очень срочно…
По тону голоса Ли Мао было ясно, что у него там и впрямь творится что-то нехорошее. В это время Сяо Наньчжу и дух календаря клеили на дверь иероглиф «фу» — «счастье» [15]. Этот крупный иероглиф, как и парные надписи на полосах бумаги [16], которые держал Няньцзю, собственноручно написал Няньсы — в них ощущалась твёрдая рука образованного человека. Няньсы даже специально покинул календарь, чтобы объяснить Сяо Наньчжу назначение парных надписей и иероглифа «фу».
— Мои иероглифы испускают сияние, видите? Если наклеить их у входа, то не только воры, но и любая нечисть будет обходить ваш дом стороной. Иероглиф «фу» нужно непременно наклеить перевёрнутым, вы знали об этом? — доверительно поинтересовался Няньсы. — Тогда в будущем году судьба будет к вам благосклонна, как к Эркану [17]! А если вас впредь будет одолевать беспокойство, то наклейте на дверь изображения меня и Няньу — мы с ним заслуживаем большего доверия, чем эти недалёкие боги-хранители входа [18], которые только и знают, что беспробудно спать весь день напролёт…
Тщательно обдумав это предложение, Сяо Наньчжу решительно его отклонил.
И тут совершенно некстати прозвучал звонок Ли Мао. Пришлось Сяо Наньчжу и Няньцзю, положив ещё не наклеенные парные надписи, выйти из дома. Когда они на такси прибыли на стройку, расположенную в пригороде, Няньцзю при одном взгляде на недостроенное здание тут же нахмурился: то, что с этим местом что-то неладно, почувствовал и Сяо Наньчжу. Подняв глаза, он заметил Ли Мао, который спешил к нему со всех ног, прихватив с собой подрядчика.
— Братец Сяо, наконец-то ты пришёл! — поприветствовал он мастера календаря. — Скорее сюда, на улице холодно, пойдём присядем и всё обсудим, а? Обстановка и впрямь так себе…
Ничего не ответив на эту тираду, Сяо Наньчжу перевёл взгляд на несчастного подрядчика Ли Мао, голова которого была в крови. Видя, что на этой злополучной стройке и впрямь что-то случилось, Сяо Наньчжу молча протянул Ли Мао и его подрядчику сигареты, и, прикурив, спросил, указывая подбородком на стройку:
— Тебе же было велено не начинать строительство в последние дни года — и вот теперь у тебя опять неприятности! Что, авария случилась? Погибшие есть?
— Не-не-не, никто не умер! Только лёгкие травмы! Братец Сяо, я понимаю, что ты говорил всё это ради моего же блага, но у меня сроки горят! Я никак не могу ждать до апреля! Каждый день промедления — это огромные убытки! Ведь даже если рабочие не выходят на стройку, я всё равно должен платить им зарплату! Просто скажи мне откровенно, неужели никак нельзя начать работы в феврале или хотя бы в марте? — говоря это, Ли Мао неловко потирал руки.
Сяо Наньчжу выслушал его с каменным выражением лица, хотя в душе ему жутко хотелось ему как следует наподдать. При мысли о том, что на этой огромной стройке происходят несчастные случаи, ему поневоле делалось не по себе — один её вид наполнял душу мастера календаря мрачным предчувствием.
В конце концов, во время закладки фундамента под этот многоэтажный дом было раскопано старое женское кладбище — а это не могло не всколыхнуть суеверных страхов среди рабочих. Когда Ли Мао кончил говорить, Сяо Наньчжу приподнял уголки рта в многозначительной улыбке.
— Я уже не раз видел, как люди не щадят себя ради выгоды, но чтобы до такой степени жить надоело? Хорошо же, раз начальник Ли просит, я ему отвечу. Под твоей стройкой находится скопление мощной энергии инь. По-хорошему, тут ничего нельзя строить ещё несколько десятков лет, а потому даже не думай вести работы до сезона пробуждения насекомых [19]. Однако, если ты так просишь, то я мог бы предложить один способ…
— Так давай скорее договоримся о цене!
Примечания Шитоу Ян (автора):
Вчера очень устала, писала через силу, потом завалилась спать на диване, с утра еле продрала глаза… Извините…
Происшествие этого дня венчает нежданное-негаданное явление Чуси во вторую стражу (^o^)/ Благодарю моих бесстыдных фанаток и замечательных патронов, чмок-чмок
Примечания переводчика:
[1] Чуньцзе 春节 (chūnjié) — праздник весны, китайский Новый год; в традиции также известен как Данянь. С давних времён является главным и самым продолжительным праздником в Китае и других странах Восточной Азии. Приурочен к зимнему новолунию по завершении полного лунного цикла, состоявшемуся после зимнего солнцестояния (то есть на второе новолуние после 21 декабря). В григорианском календаре это соответствует одному из дней между 21 января и 21 февраля.
Цикл новогодних празднеств традиционно начинается в первый день первого же месяца — Чуньцзе — и заканчивается Праздником фонарей, который наступает на 15-й день празднований. В эту новогоднюю пору большинство китайцев собираются семьями на свой ежегодный ужин воссоединения.
Первый день Нового года начинают с запуска фейерверков и шутих, а также сжигания благовоний. Фейерверки должны отпугнуть злых духов и привлечь в семью дух умиротворения и счастья. В конце дня семья приветствует возвращение божеств домой после их посещения мира духов, где они «давали отчёт» о прошедшем годе, а затем отдаёт дань уважения предкам.
По мнению китайцев, в этот первый весенний день происходит пробуждение природы, оживают земля и хранимые ей ростки жизни.
[2] Ни сват, ни брат — в оригинале 非亲非故 (fēiqīn fēigù) — в пер. с кит. «не родственник и не друг», обр. в знач. «посторонний, чужой».
[3] Заморочив головы — в оригинале 故弄玄虚 (gù nòng xuán xū) — в пер. с кит. «намеренно придавать таинственность ничего не стоящему делу», обр. в знач. «мистифицировать, морочить людям голову, втирать очки, вводить в заблуждение, наводить тень на ясный день, отводить глаза».
[4] Ли Мао 李茂 (Lǐ Mào). 李 (Lǐ ) — самая распространённая фамилия в Китае, означает «слива китайская», имя 茂 (Mào) — в пер. с кит. означает «пышно цветущий, прекрасный, превосходный».
[5] Венок — в оригинале 花圈 (huāquān) — венок для похорон. Сяо Наньчжу не любит непослушных мальчиков ψ( ` ∇ ´ )ψ
[6] Небесный владыка 老天爷 (lǎotiānyé) — лаотянье, «владыка неба, Бог».
[7] Удача вся вышла — в оригинале 喝凉水都塞牙 (Hē liángshuǐ dū sāi yá) — в пер. с кит. «даже вода застревает в зубах», обр. в знач. «быть невезучим; не судьба; пустяк превратился в проблему».
[8] Моющее средство «Либай» 立白 (lì bái) — название марки моющего средства переводится как «сразу чистый» или «мгновенная чистота».
[9] Традиционный календарь — он же сельскохозяйственный (или лунный) календарь — 农历 (nónglì).
[10] Няньцзю 廿九 (niànjiǔ) — в пер. с кит. «двадцать девятый (день месяца)».
[11] Немало помогли — в оригинале 劳心劳力 (láoxīn láolì) — в букв. пер. с кит. «работа сердца, работа силы», то есть «умственная и физическая работа».
[12] «Четыре бедствия» 四害 (sìhài) — в пер. с кит. «четыре чумы; четыре вредителя (крысы, клопы, мухи, комары)».
[13] Законы неба и принципы земли — чэнъюй 天经地义 (tiānjīngdìyì) — обр. в знач. «непреложная истина; незыблемый, непоколебимый».
[14] Няньба и Няньци 廿八 (Niànbā) — в пер. с кит. «двадцать восьмое (число лунного месяца)», 廿七 (Niànqī) — в пер. с кит. «двадцать седьмое (число лунного месяца)».
[15] Иероглиф «фу» — «счастье» 福 (fú) — этот иероглиф принято на счастье наклеивать вверх ногами.
[16] Парные надписи на полосах бумаги 对联 (duìlián) — дистих на парных каллиграфических панно, который согласно традиции вешают на Чуньцзе по обеим сторонам от входа.
[17] Эркан — Фу Эркан 福尔康 (Fú Ěrkāng) — главный герой сериала «Моя прекрасная принцесса» 《还珠格格》, его фамилия как раз пишется как «фу» — «счастье», а целиком его имя с фамилией переводится как «сокол».
[18] Боги-хранители входа 门神 (ménshén) — мэньшэнь — изображения двух божеств, по одному на каждой створке ворот — по поверью они охраняют дом от нечистой силы; в просторечии также — вратарь от бога :-)
[19] Сезон пробуждения насекомых 惊蛰 (jīngzhé) — Цзинчжэ — один из 24 сезонов года, с 5-го или 6-го марта, отнесён к первой половине 2-го лунного месяца.
Следующая глава