Мастер календаря (публикации за 20 ноября 2020)68 читателей тэги
Автор: Psoj_i_Sysoj
Мастер календаря. Глава 27 — 11.11.11.11.11 [1]. Часть 1
Предыдущая глава
Лотереи за репосты в вэйбо — далеко не новость: разве не к этому способу прибегают многие владельцы блогов, желая быстро набрать подписчиков? Изначально Сяо Наньчжу хотел лишь немного подбодрить Юаньсяо, вовсе не собираясь откладывать сегодняшнюю работу, однако за неожиданно короткое время его пост набрал почти свыше четырёх тысяч репостов, а число подписчиков перевалило далеко за тысячу. Стоящая рядом Юаньсяо пришла в не меньшее изумление: при виде того, как люди, стремясь во что бы то ни стало выиграть, один за другим делают репосты, желая счастья на её праздник, глаза девушки засияли от безграничного восхищения. Однако некоторое время спустя под постом возникла довольно странная дискуссия — её содержание привело в недоумение как Юаньсяо, так и Сяо Наньчжу.
читать дальше@Государь приказал мне это сделать
Счастливого Юаньсяо (^o^)/ Молю об удаче, молю о счастливой доле на Праздник фонарей! А призовые клёцки, о которых здесь говорится, с какой они начинкой? Они с мясным фаршем, так ведь~ Кто здесь в команде «солёненького», пусть поддержит меня обеими руками~
@Пока не исчезнут горы, Небеса не соединятся с Землёй, Эркан не предаст свою любовь [2]
Счастливого Юаньсяо~ Ставлю свой молоток [3] на то, что в них начинка из кунжута! Или из сладкой бобовой пасты! Плохиши из партии солёного с правой стороны - давайте-ка триумфально преподадим им урок!!! Кто со мной, давайте порвём их!!!
@Южнее южных гор:
Похоже, опять не избежать битвы между партиями сладкого и солёного! Почему бы вам не оставить в покое юэбины, цзяоцзы, вонтоны, юаньсяо и тофунао [4]!!! И как вам самим не надоело, а? (╯‵□′)╯︵┻━┻
Похоже, молодёжь сцепилась не на шутку. Сяо Наньчжу, не являясь активным пользователем интернета, не мог понять, в чём суть противостояния, однако всё это порядком его раздражало, так что он, недолго думая, попросту закрыл вэйбо. При виде этого Юаньсяо на какое-то время молча застыла, словно над чем-то призадумалась.
Прежде на Шанъюань люди непременно гуляли по ярмаркам, разгадывали написанные на бумажных фонарях загадки [5] и угощались юаньсяо, однако нынче всё изменилось — Праздник фонарей, которому полагалось быть весёлым и многолюдным, теперь зачастую выпадает на рабочий день, и, не считая нескольких официальных мероприятий, никто по собственной инициативе не желает что-либо праздновать. Маленькие ярмарки мешают движению, к тому же они небезопасны, ведь на них царит антисанитария. Такая забава, как загадки на фонарях, окончательно отжила своё, так что сейчас нечего и помышлять о том, чтобы литературные таланты, как и прежде, стояли под фонариками с красавицами, ломая голову над загадками. Юаньсяо же превратились в недорогой полуфабрикат, который в любой момент можно купить супермаркете, чтобы наварить себе тарелочку. Что до самой барышни Юаньсяо, то порой она и сама забывала, в чём же смысл её праздника.
— Много лет назад я чувствовала, что все искренне радуются моему празднику, — печально начала она. — Всё было разукрашено фонарями и гирляндами, всюду царило веселье, весь Чанъань сиял огнями — вы бы видели, как это было весело! Благородные воители и певички, молодые учёные и прекрасные барышни, между которыми всем на зависть расцветала искренняя любовь и привязанность… Однако те дни давно минули, и мало кто помнит, кто я такая… «А, уже Юаньсяо? Надо бы поесть клёцек — что ж ещё? Уже пора на работу — как же быстро пролетает первый месяц года!» Может, несколько лет спустя на мой день будут есть не юаньсяо, а малатан [6], смогу ли я тогда по-прежнему именоваться духом календаря Юаньсяо, на что буду способна? Никто не будет знать, кто такая Юаньсяо, как она удостоилась милости господина Дунфана, как радела за благополучие и спокойствие в каждом доме… Ах, мастер, у меня на душе так горько-о-о-о!!!
Безостановочно вытирая покрасневшие глаза вышитым платочком, она не заметила, как размазала орнамент из жёлтых лепестков [7], который нанесла на лицо, выходя на службу. Будучи женщиной прошлых эпох, Юаньсяо отличалась сентиментальностью и эмоциональностью, а потому не могла сказать и пары слов без того, чтобы не расплакаться. При виде этого Сяо Наньчжу почувствовал себя довольно неловко. В конце концов, печали, снедавшие Юаньсяо, посещали всех духов календаря, при этом кого-то постигла куда более незавидная участь — к примеру, Хуачжао, Ханьши [8] и им подобных — их-то и вовсе запрещали… Однако понимая, что вслух такое говорить не стоит, мастер календаря вместо этого склонился к дивану и протянул девушке пачку влажных салфеток.
— Эх, Юаньсяо, разве ты не понимаешь, как сильно заблуждаешься? Хоть люди сейчас и вправду забывают старые обычаи, всё же в тебе заключена самая суть нашей народной культуры, и ты как дух календаря никогда не должна забывать об этом. Но думаю, то, что вашу с Дунфан Шо историю сейчас мало кто помнит — вполне в порядке вещей. В конце концов, подобные целомудренные отношения между мужчиной и женщиной, основанные на взаимной помощи и увенчанные счастливым концом [9], не интересны широкой публике! Сейчас при создании сериалов гонятся за накалом страстей, взлётами и падениями, запутанными чувствами — так что в этой твоей истории вы с Дунфан Шо должны были бы с первого же взгляда влюбиться друг в друга, дав клятву сбежать вместе — но увы, жестокий тиран-император уже положил на тебя глаз, и вот на пятнадцатое число месяца аромат иссяк и яшма потускнела — ты зачахла, оставив по себе лишь плошку клёцек с кунжутом, и с тех самых пор народ передаёт эту душещипательную историю из уст в уста! Вот тогда, ручаюсь, твоя популярность была бы куда выше. Теперь-то ты понимаешь, каковы люди — увы, всё так и есть…
Слушая, как сестричка Юаньсяо изливает ему душу, Сяо Наньчжу почувствовал, что должен вразумить её — к сожалению, девушка оставалась такой же безрадостной; видимо, даже сила столь древнего традиционного праздника может пойти на убыль, и это приносило Юаньсяо подлинные мучения. Однако легкомысленная болтовня Сяо Наньчжу всё же произвела на неё впечатление: поначалу красавица растерялась, не в силах вымолвить ни слова, но спустя довольно долгое время она внезапно вскинула голову и устремила сияющий взор на Сяо Наньчжу:
— А ведь мастер прав! Я тоже чувствую, что именно так и следует изложить эту историю! Я желаю, чтобы каждый человек при взгляде на клёцки вспоминал обо мне, Юаньсяо!!! Меня так просто не сбросить со счетов!!! Позвольте мне поразмыслить над этим! История любви — это прекрасно! Если взять два-три факта о господине Дунфане, его императорском величестве и обо мне, то из этого в самом деле можно состряпать прекрасную книгу! Это ведь кому-нибудь да придётся по вкусу, правда?!! Хоть его императорское величество не имеет для меня особого значения, всё же уксус [10] господина Дунфана мне по душе… Ах, наверно, это следует раскрыть более подробно?
— Достаточно, — прервал её Сяо Наньчжу. — Ты и так слишком хорошо всё поняла (:з)∠)_
***
Судить о том, каким на самом деле был император У-ди, Сяо Наньчжу предоставил великим историкам — сам он вовсе не желал во всё это вникать. Однако благодаря его наставлению подавленность Юаньсяо наконец улетучилась, и она преисполнилась желания работать, что было весьма кстати, ведь после обеда к ним пожаловали две клиентки — стильная дама, которая приехала на шикарной машине, и невзрачно одетая старушка. Разумеется, ко всем клиентам, которые приходили к нему на дом, Сяо Наньчжу относился одинаково любезно — неважно, богач это или обычный человек, лишь бы он был способен благополучно расплатиться по счёту, и тогда мастер календаря исполнял свою работу с неизменной добросовестностью.
Прибывшая первой состоятельная госпожа, по-видимому, впервые явилась за советом в подобное место. При виде ветхого многоквартирного дома у неё зародилось подозрение, что приличный человек тут жить не может. Однако, поднявшись вместе с шофёром, она внезапно ощутила, что в этой квартире царит атмосфера неописуемой лёгкости. Хоть женщина и не могла этого объяснить, у неё возникло такое чувство, словно откуда-то нисходит благодать, озаряя всю гостиную переливчатым сиянием.
Разлитое в воздухе ощущение тепла и уюта позволяло любому человеку тут же почувствовать себя здесь как дома. Это совсем не походило на квартиры, где царит гнетущая атмосфера, не было здесь и создающей мрачное впечатление заброшенности. Несмотря на непритязательность обстановки, входящие сюда сразу понимали, что это — хорошее место, приносящее удачу. Это ощущение накатывало внезапно, но не сказать, чтобы оно было необоснованным, ведь прежде эта образованная госпожа, повидавшая мир, посетила множество древних храмов, благословенная земля которых впитала в себя немало счастливых предзнаменований, что пробуждали в сердцах людей светлые чувства.
Раздумывая над этим, женщина вдруг вспомнила о том, зачем сегодня пустилась в путь. Сев за чайный столик, она наконец обратила внимание на ожидающих её мужчину и молодую женщину, которую она приняла за ассистентку мастера календаря.
При первом же взгляде на неё высокомерная посетительница в глубине души не могла не восхититься ею. Поскольку мужем госпожи по имени Ван Ли [11] был известный политик, и сама она также происходила из весьма состоятельной семьи, за свою жизнь она повидала немало выдающихся личностей, и всё же её кругозор, по всей видимости, был недостаточно широк — ей никогда не доводилось встречать людей со столь безупречной, но при этом искренней манерой держаться, с ног до головы светящихся благополучием и удачей.
Что же до этого мастера календаря, то его можно было бы счесть разве что привлекательным - и всё же его лицо излучало честность и прямоту, при этом сохраняя некую таинственность. Одним словом, Сяо Наньчжу производил впечатление хорошего человека, однако таких людей в жизни Ван Ли было немало, так что этим её было не удивить. И всё же благодаря окутывающей его ауре счастливой судьбы этот мужчина с внешностью обычного средней руки предпринимателя сразу притягивал к себе внимание.
Тем временем молодая женщина подала посетительнице стакан воды и лёгкие закуски — и Ван Ли вновь подумала, что ей никогда не доводилось видеть столь же прекрасного и трогательного создания, несмотря на то, что прожитые годы также оставили на ассистентке мастера свой след.
— Девушка, позвольте спросить, как вы обычно ухаживаете за собой? — не удержалась Ван Ли от заданного шёпотом вопроса — поскольку красота Юаньсяо взволновала её чувство прекрасного, она не смогла совладать с любопытством. Естественно, будучи могущественным духом календаря, Юаньсяо владела некоторыми секретами, однако вопрос Ван Ли её озадачил — могла ли она представить, что её внешность так восхитит эту мирскую женщину? Склонив голову, отзывчивая по природе Юаньсяо призадумалась, после чего с ласковой улыбкой поведала:
— У меня нет какого-то особого способа, но я люблю есть клёцки; не пожелает ли госпожа также их отведать?
Её ответ изрядно озадачил Ван Ли — она не могла взять в толк, что это за странный способ ухода за собой — может, эта женщина попросту не хочет с ней делиться? В её душе зародилось семя жгучей зависти, однако прежде чем клиентка успела сказать хоть слово, Юаньсяо встала и с улыбкой направилась на кухню за чашкой клёцек. Вот только Ван Ли не очень-то любила такого рода сласти — в конце концов, с годами ей пришлось, заботясь о фигуре, сесть на диету, ведь она постоянно беспокоилась о том, чтобы сохранить привязанность мужа — а потому, вежливо приняв чашку клёцек, она просто поставила её на стол, не собираясь притрагиваться к угощению, но тут сидящий напротив Сяо Наньчжу обратился к ней:
— Госпожа Ван, верно? О чём вы хотели спросить? Вам ведь знакомы наши правила?
Этот своевольный с виду мужчина пристально посмотрел на неё, заговорив ровным и вежливым тоном. Уже по наряду гостьи он понял, что перед ним — важная клиентка, требующая бережного обращения, а потому, соблюдая приличия, он отбросил свою привычную расслабленность и застарелую тягу к курению. В этот момент Юаньсяо подала госпоже Ван чай, настоянный на финиках [12], и горку обжаренных до золотистого цвета шариков из клейкого риса с кокосовой обсыпкой [13]. Сдержанная исполненная внутреннего достоинства дама бросила решительный взгляд на мастера календаря и его ассистентку, после чего ненадолго над чем-то задумалась и наконец суховато произнесла:
— Ладно. Мне рассказал о вас приятель — что вы можете рассчитать удачные и неудачные дни, вот об этом я и хочу вас попросить. Но в конце года было так много дел, что мне только сегодня удалось найти для вас время...
С этими словами она достала листки бумаги, где беглым почерком были набросаны заметки о делах её семьи — будучи приличной женщиной, Ван Ли не могла позволить себе говорить о некоторых подробностях вслух, а потому просто загодя всё записала. Проглядев заметки, Сяо Наньчжу тут же протянул их сидящей рядом Юаньсяо. Некоторое время спустя девушка склонилась к уху мастера календаря и что-то зашептала.
Пока они секретничали, Ван Ли с сомнением смотрела на них, раздумывая, обладает ли этот человек достаточными способностями, чтобы помочь ей, поэтому её не покидало некоторое напряжение. Переговорив с Юаньсяо, Сяо Наньчжу наконец понял, чем на самом деле обеспокоена эта дама. Вернув ей записи, он собрался с мыслями и заговорил:
— Прежде всего, вопрос госпожи касается её семьи. Мне думается, что некий мужчина, будучи вне семьи, навлёк на неё беду. Могу сказать вам, что для того, что вы собираетесь сделать, лучше всего подойдёт Восьмое Марта — в этот день сама судьба благоволит нашим соотечественницам. При этом всему, что нарушает гармонию брака, а также грязным замыслам, которые негативно влияют на семью, этот день определённо не благоприятствует. Перед этим госпоже следует совершить омовение и воскурить благовония, и лучше всего было бы взять с собой вашего сына, ведь это позволит добиться наилучшего успеха при наименьших затратах [14]. Второе дело, о котором вы хотели спросить — это день свадьбы вашего сына. Гм, сказать по правде, потомки вашего уважаемого сына уже разбросаны по свету [15] — даже не знаю, может, мне следовало бы называть вас бабушкой…
Повисшая в воздухе фраза Сяо Наньчжу повергла даму в шок — судя по тому, как Ван Ли переменилась в лице, она никак не ожидала подобного ответа. Её лицо потемнело: то, что её сын оказался таким же негодником, как и её муж, привело эту гордую женщину в неописуемую ярость. В этот нелёгкий момент больше всего ей хотелось позвонить по телефону домой и закатить скандал, однако, подумав о своём положении, она всё же воздержалась от импульсивных действий. Хоть Сяо Наньчжу нимало не интересовали приватные дела этой богатой семьи, Ван Ли всё же опасалась, что он предаст эти позорные тайны огласке, а потому, добившись желаемого ответа, она помимо надлежащего вознаграждения хорошенько приплатила ему за молчание.
Разжившись щедрой выручкой, Сяо Наньчжу не смог удержаться от широкой улыбки. Однако при взгляде на женщину, лицо которой от негодования покрылось пятнами, он поневоле преисполнился к ней сочувствия. Решив хоть что-нибудь для неё сделать, он подтолкнул к Ван Ли чашку исходящих паром клёцек. Гостья устремила на него непонимающий взгляд, но молодой мужчина лишь послал ей обезоруживающую улыбку.
— Эти клёцки всё же хороши, госпоже следовало бы съесть хотя бы штучку. В них заключены молодость и красота, и отведать их можно лишь сегодня...
При этих словах глаза Ван Ли просияли. Умом она понимала, что в этом мире не существует чудодейственного средства, способного вернуть молодость и красоту, однако, когда она дрожащими руками приняла чашку с юаньсяо и под многозначительным взглядом Сяо Наньчжу с жадностью [16] проглотила одну клёцку, вместе с невероятно странным вкусом её переполнило ощущение невыразимого тепла и уюта, разлившегося в груди. Её лицо просветлело, уродовавший его гнев развеялся.
— Это… Это…
Ван Ли радостно схватилась за телефон и увидела на его экране своё порозовевшее лицо. Ей стоило немалых усилий удержаться от того, чтобы сделать селфи и тотчас разослать друзьям в ВиЧате. После этого она тут же принялась умолять мастера календаря продать ей ещё чашечку этих клёцек. Однако чудодейственность этого блюда заключалась именно в его свежести, а потому Сяо Наньчжу и Юаньсяо не могли до бесконечности потворствовать желаниям женщины, и мастер решительно отказал ей, предложив вернуться на Праздник фонарей в будущем году. Это порядком разочаровало Ван Ли, однако она уже успела увериться в способностях мастера календаря.
Поскольку она и правда не поскупилась на вознаграждение, провожая её, Сяо Наньчжу прямо-таки лучился воодушевлением. Он уже собрался было вернуться в квартиру, когда к его дому подошла старушка.
Примечания переводчика:
[1] Эта глава получила название 11.11.11.11.11, потому что была опубликована в День холостяка, 11 ноября, в 11 часов, 11 минут и 11 секунд.
Китайский День холостяка, 11 ноября, является самым большим днем продаж в мире.
Считается, что праздник берет начало в 1993 году, когда в Нанкинском университете, студенты решили, что у парочек есть День Святого Валентина и белый день, а празднования дня одиноких людей нет, и выбрали своим днём 11.11, поскольку единицы напоминают фигурки одиноких людей. Типичная закуска для одиночек в этот день - это жареная во фритюре хлебная палочка, потому что ее форма напоминает цифру "1". Люди обычно едят 2 или 4 палочки, что символизирует 11.11.
[2] Пока не исчезнут горы, Небеса не соединятся с Землёй, Эркан не предаст свою любовь — в оригинале 山无棱天地合尔康与君绝 (Shān wú léng tiāndì hé ěr kāng yǔ jūn jué) — немного переделанная фраза из сериала «Моя прекрасная принцесса» 《还珠格格》 (1998-1999) — эти слова говорит главной героине, Ся Цзывэй, её возлюбленный, Фу Эркан — один из наиболее мемных героев китайских сериалов (можете набрать 尔康手 и вы увидите знаменитую «руку Эркана»).
Эти слова «山无棱，天地合，才敢与君绝。» взяты из народной любовной песни династии Хань 上邪 (shàngyé) — в букв. пер. с кит. её название означает «над грехом», образно — восклицание «Боже!»
Приблизительный перевод стиха таков:
Боже! Я желаю узнать тебя, мой господин, сострадать тебе, и это чувство никогда не увянет.
Пока высокие горы не исчезнут, пока бурные реки не иссякнут,
Пока студёной зимой не прозвучит раскат грома, пока жарким летом не выпадет белый снег,
Пока Земля и Небо не соединятся, я не осмелюсь предать твоё глубокое чувство.
Как можно видеть, Эркан взял первые и последние слова клятвы.
Небольшая статья на китайском про этот стих, откуда мы брали информацию:
https://zhidao.baidu.com/question/105305201.html
[3] Молоток 锤子 (chuízi) — жарг. также «половой член».
[4] Цзяоцзы 饺子 (jiǎozi) — отварные пельмени с мясной и овощной начинкой.
Вонтоны 馄饨 (húntun) — хуньтунь — «круглые ушки» в костном бульоне, мелкие пельмени в супе.
Тофунао 豆腐花 (dòufuhuā) — тофухуа — «цветочный тофу», или 豆腐脑 (dòufunǎo) — «загустевший тофу», блюдо из вторично сгущённого тофу, похожее на омлет, подаётся с большим количеством специй.
[5] Разгадывали написанные на бумажных фонарях загадки 猜灯谜 (cāi dēngmí) — в букв. пер. с кит. «разгадывать загадки на фонариках», эта игра была столь популярной, что сейчас это словосочетание означает «разгадывать загадки».
Обычай разгадывания загадок на фонарях появился в эпоху династии Сун, в эпоху Мин и Цин они пользовались особой популярностью, тогда их загадывали не только на Юаньсяо, но и на Цисицзе.
Хозяин фонаря прикрепляет ко дну фонарика бумажку, на которой написана загадка. Если отгадывающий знает ответ, то он может сорвать бумажку, свериться с отгадкой и забрать её себе. Если он правильно отгадал загадку, то получает небольшой подарок. Темы загадок могут быть самыми разными: астрономия, география, традиционная литература и т.д.
Обычно загадки пишутся в стихотворной форме и чаще всего по одной схеме: загадка — слово-подсказка — ответ. Иероглифы в загадке и отгадке не должны повторяться, а намёк и отгадка не должны совпадать.
Пример такой загадки:
Братья сидят вокруг шеста, но стоит им разойтись, как их одежды рвутся.
Подсказка:
Неодушевлённый предмет.
Ответ на загадку: Чеснок.
Информация с сайта: https://www.sites.google.com/a/soe.uspi.ru/tradicii-i-obycai-kitaa/home/prazdnik-fonarej
[6] Малатан 麻辣烫 (málàtàng) — «острый горячий горшок» — блюдо сычуаньской кухни, разновидность фастфуда. Малатан получил своё название от соуса мала — своего основного ингредиента.
Считается, что Малатан придумали работающие на реке Янцзы лодочники, которым приходилось жить на своих лодках, работая в сырую и туманную погоду, отчего они часто болели. Чтобы бороться с сыростью, они варили травы, добавляя туда сычуаньский перец и имбирь — так и появился малатан.
В отличие от ресторанного варианта «горячего горшка», который ест только заказавшая его компания, уличный вариант малатана готовится в большом котле, где ингредиенты варятся на шпажках, каждый может выбирать, что хочет съесть, и ест на месте или уносит с собой.
[7] Орнамент из жёлтых лепестков 花黄 (huāhuáng) — разновидность рисунков на лице хуадянь 花钿 (huādiàn).
Одно время в Китае было модно желтить лоб. Есть версия о том, что вместо того, чтобы наносить пигмент на весь лоб, на него крепили жёлтый цветок или другие жёлтые орнаменты, которые потом перестали быть только жёлтыми, превратившись в украшение на лоб хуадянь.
Информация с сайта: https://zen.yandex.ru/media/id/5d2442ff23371c00adb65797/kitaiskaia-krasavica--makiiaj-epohi-tan-5ee36d2269fe895ccbaa2460
[8] Ханьши 寒食 (hánshí) — Праздник холодной пищи, отмечается за 1-2 дня до начала сезона Цинмин; в этот день запрещено разводить огонь.
[9] Счастливый конец 大圆满 (dà yuán mǎn) — «великая завершенность» (духовная практика в буддизме Ваджраяны).
[10] Уксус 醋 (cù) — обр. в знач. «ревность».
[11] Ван Ли (Wáng Lì) — в пер. с кит. фамилия женщины означает «князь, государь», а имя — «красивая, прекрасная».
[12] Чай, настоянный на финиках 红枣茶 (hóngzǎochá) — этот чай благоприятно воздействует на кровь, печень, нормализует сон, повышает иммунитет.
[13] Шарики из клейкого риса с кокосовой обсыпкой 糯米糍 (nuòmǐ cí) — номи цы или ло май чи — наиболее известный в Гонконге вид выпечки, широко распространённый даже за границей. Бывают шарики со вкусом зелёного чая, манго и т.д., внутри обычно сладкая начинка — сладкий кокос, измельчённый арахис, кунжут, сладкая бобовая паста.
[14] Позволит добиться наилучшего успеха при наименьших затратах — в оригинале чэнъюй 事半功倍 (shìbàn gōngbèi) — в пер. с кит. «дела ― вполовину, успеха ― вдвое», обр. в знач. «при малой затрате сил получить хороший результат», «высокоэффективный, окупающийся с лихвой».
[15] Разбросаны по свету — в оригинале 流落人间 (liúluò rénjiān) — в букв. пер. с кит. «скитаются без пристанища среди людей».
[16] С жадностью 狼吞虎咽 (lángtūn hǔyàn) — в пер. с кит. «глотать, как волк, пожирать, как тигр», обр. в знач. «жадно пожирать; иметь волчий аппетит; наброситься на еду».
Лотереи за репосты в вэйбо — далеко не новость: разве не к этому способу прибегают многие владельцы блогов, желая быстро набрать подписчиков? Изначально Сяо Наньчжу хотел лишь немного подбодрить Юаньсяо, вовсе не собираясь откладывать сегодняшнюю работу, однако за неожиданно короткое время его пост набрал почти свыше четырёх тысяч репостов, а число подписчиков перевалило далеко за тысячу. Стоящая рядом Юаньсяо пришла в не меньшее изумление: при виде того, как люди, стремясь во что бы то ни стало выиграть, один за другим делают репосты, желая счастья на её праздник, глаза девушки засияли от безграничного восхищения. Однако некоторое время спустя под постом возникла довольно странная дискуссия — её содержание привело в недоумение как Юаньсяо, так и Сяо Наньчжу.
читать дальше@Государь приказал мне это сделать
Счастливого Юаньсяо (^o^)/ Молю об удаче, молю о счастливой доле на Праздник фонарей! А призовые клёцки, о которых здесь говорится, с какой они начинкой? Они с мясным фаршем, так ведь~ Кто здесь в команде «солёненького», пусть поддержит меня обеими руками~
@Пока не исчезнут горы, Небеса не соединятся с Землёй, Эркан не предаст свою любовь [2]
Счастливого Юаньсяо~ Ставлю свой молоток [3] на то, что в них начинка из кунжута! Или из сладкой бобовой пасты! Плохиши из партии солёного с правой стороны - давайте-ка триумфально преподадим им урок!!! Кто со мной, давайте порвём их!!!
@Южнее южных гор:
Похоже, опять не избежать битвы между партиями сладкого и солёного! Почему бы вам не оставить в покое юэбины, цзяоцзы, вонтоны, юаньсяо и тофунао [4]!!! И как вам самим не надоело, а? (╯‵□′)╯︵┻━┻
Похоже, молодёжь сцепилась не на шутку. Сяо Наньчжу, не являясь активным пользователем интернета, не мог понять, в чём суть противостояния, однако всё это порядком его раздражало, так что он, недолго думая, попросту закрыл вэйбо. При виде этого Юаньсяо на какое-то время молча застыла, словно над чем-то призадумалась.
Прежде на Шанъюань люди непременно гуляли по ярмаркам, разгадывали написанные на бумажных фонарях загадки [5] и угощались юаньсяо, однако нынче всё изменилось — Праздник фонарей, которому полагалось быть весёлым и многолюдным, теперь зачастую выпадает на рабочий день, и, не считая нескольких официальных мероприятий, никто по собственной инициативе не желает что-либо праздновать. Маленькие ярмарки мешают движению, к тому же они небезопасны, ведь на них царит антисанитария. Такая забава, как загадки на фонарях, окончательно отжила своё, так что сейчас нечего и помышлять о том, чтобы литературные таланты, как и прежде, стояли под фонариками с красавицами, ломая голову над загадками. Юаньсяо же превратились в недорогой полуфабрикат, который в любой момент можно купить супермаркете, чтобы наварить себе тарелочку. Что до самой барышни Юаньсяо, то порой она и сама забывала, в чём же смысл её праздника.
— Много лет назад я чувствовала, что все искренне радуются моему празднику, — печально начала она. — Всё было разукрашено фонарями и гирляндами, всюду царило веселье, весь Чанъань сиял огнями — вы бы видели, как это было весело! Благородные воители и певички, молодые учёные и прекрасные барышни, между которыми всем на зависть расцветала искренняя любовь и привязанность… Однако те дни давно минули, и мало кто помнит, кто я такая… «А, уже Юаньсяо? Надо бы поесть клёцек — что ж ещё? Уже пора на работу — как же быстро пролетает первый месяц года!» Может, несколько лет спустя на мой день будут есть не юаньсяо, а малатан [6], смогу ли я тогда по-прежнему именоваться духом календаря Юаньсяо, на что буду способна? Никто не будет знать, кто такая Юаньсяо, как она удостоилась милости господина Дунфана, как радела за благополучие и спокойствие в каждом доме… Ах, мастер, у меня на душе так горько-о-о-о!!!
Безостановочно вытирая покрасневшие глаза вышитым платочком, она не заметила, как размазала орнамент из жёлтых лепестков [7], который нанесла на лицо, выходя на службу. Будучи женщиной прошлых эпох, Юаньсяо отличалась сентиментальностью и эмоциональностью, а потому не могла сказать и пары слов без того, чтобы не расплакаться. При виде этого Сяо Наньчжу почувствовал себя довольно неловко. В конце концов, печали, снедавшие Юаньсяо, посещали всех духов календаря, при этом кого-то постигла куда более незавидная участь — к примеру, Хуачжао, Ханьши [8] и им подобных — их-то и вовсе запрещали… Однако понимая, что вслух такое говорить не стоит, мастер календаря вместо этого склонился к дивану и протянул девушке пачку влажных салфеток.
— Эх, Юаньсяо, разве ты не понимаешь, как сильно заблуждаешься? Хоть люди сейчас и вправду забывают старые обычаи, всё же в тебе заключена самая суть нашей народной культуры, и ты как дух календаря никогда не должна забывать об этом. Но думаю, то, что вашу с Дунфан Шо историю сейчас мало кто помнит — вполне в порядке вещей. В конце концов, подобные целомудренные отношения между мужчиной и женщиной, основанные на взаимной помощи и увенчанные счастливым концом [9], не интересны широкой публике! Сейчас при создании сериалов гонятся за накалом страстей, взлётами и падениями, запутанными чувствами — так что в этой твоей истории вы с Дунфан Шо должны были бы с первого же взгляда влюбиться друг в друга, дав клятву сбежать вместе — но увы, жестокий тиран-император уже положил на тебя глаз, и вот на пятнадцатое число месяца аромат иссяк и яшма потускнела — ты зачахла, оставив по себе лишь плошку клёцек с кунжутом, и с тех самых пор народ передаёт эту душещипательную историю из уст в уста! Вот тогда, ручаюсь, твоя популярность была бы куда выше. Теперь-то ты понимаешь, каковы люди — увы, всё так и есть…
Слушая, как сестричка Юаньсяо изливает ему душу, Сяо Наньчжу почувствовал, что должен вразумить её — к сожалению, девушка оставалась такой же безрадостной; видимо, даже сила столь древнего традиционного праздника может пойти на убыль, и это приносило Юаньсяо подлинные мучения. Однако легкомысленная болтовня Сяо Наньчжу всё же произвела на неё впечатление: поначалу красавица растерялась, не в силах вымолвить ни слова, но спустя довольно долгое время она внезапно вскинула голову и устремила сияющий взор на Сяо Наньчжу:
— А ведь мастер прав! Я тоже чувствую, что именно так и следует изложить эту историю! Я желаю, чтобы каждый человек при взгляде на клёцки вспоминал обо мне, Юаньсяо!!! Меня так просто не сбросить со счетов!!! Позвольте мне поразмыслить над этим! История любви — это прекрасно! Если взять два-три факта о господине Дунфане, его императорском величестве и обо мне, то из этого в самом деле можно состряпать прекрасную книгу! Это ведь кому-нибудь да придётся по вкусу, правда?!! Хоть его императорское величество не имеет для меня особого значения, всё же уксус [10] господина Дунфана мне по душе… Ах, наверно, это следует раскрыть более подробно?
— Достаточно, — прервал её Сяо Наньчжу. — Ты и так слишком хорошо всё поняла (:з)∠)_
***
Судить о том, каким на самом деле был император У-ди, Сяо Наньчжу предоставил великим историкам — сам он вовсе не желал во всё это вникать. Однако благодаря его наставлению подавленность Юаньсяо наконец улетучилась, и она преисполнилась желания работать, что было весьма кстати, ведь после обеда к ним пожаловали две клиентки — стильная дама, которая приехала на шикарной машине, и невзрачно одетая старушка. Разумеется, ко всем клиентам, которые приходили к нему на дом, Сяо Наньчжу относился одинаково любезно — неважно, богач это или обычный человек, лишь бы он был способен благополучно расплатиться по счёту, и тогда мастер календаря исполнял свою работу с неизменной добросовестностью.
Прибывшая первой состоятельная госпожа, по-видимому, впервые явилась за советом в подобное место. При виде ветхого многоквартирного дома у неё зародилось подозрение, что приличный человек тут жить не может. Однако, поднявшись вместе с шофёром, она внезапно ощутила, что в этой квартире царит атмосфера неописуемой лёгкости. Хоть женщина и не могла этого объяснить, у неё возникло такое чувство, словно откуда-то нисходит благодать, озаряя всю гостиную переливчатым сиянием.
Разлитое в воздухе ощущение тепла и уюта позволяло любому человеку тут же почувствовать себя здесь как дома. Это совсем не походило на квартиры, где царит гнетущая атмосфера, не было здесь и создающей мрачное впечатление заброшенности. Несмотря на непритязательность обстановки, входящие сюда сразу понимали, что это — хорошее место, приносящее удачу. Это ощущение накатывало внезапно, но не сказать, чтобы оно было необоснованным, ведь прежде эта образованная госпожа, повидавшая мир, посетила множество древних храмов, благословенная земля которых впитала в себя немало счастливых предзнаменований, что пробуждали в сердцах людей светлые чувства.
Раздумывая над этим, женщина вдруг вспомнила о том, зачем сегодня пустилась в путь. Сев за чайный столик, она наконец обратила внимание на ожидающих её мужчину и молодую женщину, которую она приняла за ассистентку мастера календаря.
При первом же взгляде на неё высокомерная посетительница в глубине души не могла не восхититься ею. Поскольку мужем госпожи по имени Ван Ли [11] был известный политик, и сама она также происходила из весьма состоятельной семьи, за свою жизнь она повидала немало выдающихся личностей, и всё же её кругозор, по всей видимости, был недостаточно широк — ей никогда не доводилось встречать людей со столь безупречной, но при этом искренней манерой держаться, с ног до головы светящихся благополучием и удачей.
Что же до этого мастера календаря, то его можно было бы счесть разве что привлекательным - и всё же его лицо излучало честность и прямоту, при этом сохраняя некую таинственность. Одним словом, Сяо Наньчжу производил впечатление хорошего человека, однако таких людей в жизни Ван Ли было немало, так что этим её было не удивить. И всё же благодаря окутывающей его ауре счастливой судьбы этот мужчина с внешностью обычного средней руки предпринимателя сразу притягивал к себе внимание.
Тем временем молодая женщина подала посетительнице стакан воды и лёгкие закуски — и Ван Ли вновь подумала, что ей никогда не доводилось видеть столь же прекрасного и трогательного создания, несмотря на то, что прожитые годы также оставили на ассистентке мастера свой след.
— Девушка, позвольте спросить, как вы обычно ухаживаете за собой? — не удержалась Ван Ли от заданного шёпотом вопроса — поскольку красота Юаньсяо взволновала её чувство прекрасного, она не смогла совладать с любопытством. Естественно, будучи могущественным духом календаря, Юаньсяо владела некоторыми секретами, однако вопрос Ван Ли её озадачил — могла ли она представить, что её внешность так восхитит эту мирскую женщину? Склонив голову, отзывчивая по природе Юаньсяо призадумалась, после чего с ласковой улыбкой поведала:
— У меня нет какого-то особого способа, но я люблю есть клёцки; не пожелает ли госпожа также их отведать?
Её ответ изрядно озадачил Ван Ли — она не могла взять в толк, что это за странный способ ухода за собой — может, эта женщина попросту не хочет с ней делиться? В её душе зародилось семя жгучей зависти, однако прежде чем клиентка успела сказать хоть слово, Юаньсяо встала и с улыбкой направилась на кухню за чашкой клёцек. Вот только Ван Ли не очень-то любила такого рода сласти — в конце концов, с годами ей пришлось, заботясь о фигуре, сесть на диету, ведь она постоянно беспокоилась о том, чтобы сохранить привязанность мужа — а потому, вежливо приняв чашку клёцек, она просто поставила её на стол, не собираясь притрагиваться к угощению, но тут сидящий напротив Сяо Наньчжу обратился к ней:
— Госпожа Ван, верно? О чём вы хотели спросить? Вам ведь знакомы наши правила?
Этот своевольный с виду мужчина пристально посмотрел на неё, заговорив ровным и вежливым тоном. Уже по наряду гостьи он понял, что перед ним — важная клиентка, требующая бережного обращения, а потому, соблюдая приличия, он отбросил свою привычную расслабленность и застарелую тягу к курению. В этот момент Юаньсяо подала госпоже Ван чай, настоянный на финиках [12], и горку обжаренных до золотистого цвета шариков из клейкого риса с кокосовой обсыпкой [13]. Сдержанная исполненная внутреннего достоинства дама бросила решительный взгляд на мастера календаря и его ассистентку, после чего ненадолго над чем-то задумалась и наконец суховато произнесла:
— Ладно. Мне рассказал о вас приятель — что вы можете рассчитать удачные и неудачные дни, вот об этом я и хочу вас попросить. Но в конце года было так много дел, что мне только сегодня удалось найти для вас время...
С этими словами она достала листки бумаги, где беглым почерком были набросаны заметки о делах её семьи — будучи приличной женщиной, Ван Ли не могла позволить себе говорить о некоторых подробностях вслух, а потому просто загодя всё записала. Проглядев заметки, Сяо Наньчжу тут же протянул их сидящей рядом Юаньсяо. Некоторое время спустя девушка склонилась к уху мастера календаря и что-то зашептала.
Пока они секретничали, Ван Ли с сомнением смотрела на них, раздумывая, обладает ли этот человек достаточными способностями, чтобы помочь ей, поэтому её не покидало некоторое напряжение. Переговорив с Юаньсяо, Сяо Наньчжу наконец понял, чем на самом деле обеспокоена эта дама. Вернув ей записи, он собрался с мыслями и заговорил:
— Прежде всего, вопрос госпожи касается её семьи. Мне думается, что некий мужчина, будучи вне семьи, навлёк на неё беду. Могу сказать вам, что для того, что вы собираетесь сделать, лучше всего подойдёт Восьмое Марта — в этот день сама судьба благоволит нашим соотечественницам. При этом всему, что нарушает гармонию брака, а также грязным замыслам, которые негативно влияют на семью, этот день определённо не благоприятствует. Перед этим госпоже следует совершить омовение и воскурить благовония, и лучше всего было бы взять с собой вашего сына, ведь это позволит добиться наилучшего успеха при наименьших затратах [14]. Второе дело, о котором вы хотели спросить — это день свадьбы вашего сына. Гм, сказать по правде, потомки вашего уважаемого сына уже разбросаны по свету [15] — даже не знаю, может, мне следовало бы называть вас бабушкой…
Повисшая в воздухе фраза Сяо Наньчжу повергла даму в шок — судя по тому, как Ван Ли переменилась в лице, она никак не ожидала подобного ответа. Её лицо потемнело: то, что её сын оказался таким же негодником, как и её муж, привело эту гордую женщину в неописуемую ярость. В этот нелёгкий момент больше всего ей хотелось позвонить по телефону домой и закатить скандал, однако, подумав о своём положении, она всё же воздержалась от импульсивных действий. Хоть Сяо Наньчжу нимало не интересовали приватные дела этой богатой семьи, Ван Ли всё же опасалась, что он предаст эти позорные тайны огласке, а потому, добившись желаемого ответа, она помимо надлежащего вознаграждения хорошенько приплатила ему за молчание.
Разжившись щедрой выручкой, Сяо Наньчжу не смог удержаться от широкой улыбки. Однако при взгляде на женщину, лицо которой от негодования покрылось пятнами, он поневоле преисполнился к ней сочувствия. Решив хоть что-нибудь для неё сделать, он подтолкнул к Ван Ли чашку исходящих паром клёцек. Гостья устремила на него непонимающий взгляд, но молодой мужчина лишь послал ей обезоруживающую улыбку.
— Эти клёцки всё же хороши, госпоже следовало бы съесть хотя бы штучку. В них заключены молодость и красота, и отведать их можно лишь сегодня...
При этих словах глаза Ван Ли просияли. Умом она понимала, что в этом мире не существует чудодейственного средства, способного вернуть молодость и красоту, однако, когда она дрожащими руками приняла чашку с юаньсяо и под многозначительным взглядом Сяо Наньчжу с жадностью [16] проглотила одну клёцку, вместе с невероятно странным вкусом её переполнило ощущение невыразимого тепла и уюта, разлившегося в груди. Её лицо просветлело, уродовавший его гнев развеялся.
— Это… Это…
Ван Ли радостно схватилась за телефон и увидела на его экране своё порозовевшее лицо. Ей стоило немалых усилий удержаться от того, чтобы сделать селфи и тотчас разослать друзьям в ВиЧате. После этого она тут же принялась умолять мастера календаря продать ей ещё чашечку этих клёцек. Однако чудодейственность этого блюда заключалась именно в его свежести, а потому Сяо Наньчжу и Юаньсяо не могли до бесконечности потворствовать желаниям женщины, и мастер решительно отказал ей, предложив вернуться на Праздник фонарей в будущем году. Это порядком разочаровало Ван Ли, однако она уже успела увериться в способностях мастера календаря.
Поскольку она и правда не поскупилась на вознаграждение, провожая её, Сяо Наньчжу прямо-таки лучился воодушевлением. Он уже собрался было вернуться в квартиру, когда к его дому подошла старушка.
Примечания переводчика:
[1] Эта глава получила название 11.11.11.11.11, потому что была опубликована в День холостяка, 11 ноября, в 11 часов, 11 минут и 11 секунд.
Китайский День холостяка, 11 ноября, является самым большим днем продаж в мире.
Считается, что праздник берет начало в 1993 году, когда в Нанкинском университете, студенты решили, что у парочек есть День Святого Валентина и белый день, а празднования дня одиноких людей нет, и выбрали своим днём 11.11, поскольку единицы напоминают фигурки одиноких людей. Типичная закуска для одиночек в этот день - это жареная во фритюре хлебная палочка, потому что ее форма напоминает цифру "1". Люди обычно едят 2 или 4 палочки, что символизирует 11.11.
[2] Пока не исчезнут горы, Небеса не соединятся с Землёй, Эркан не предаст свою любовь — в оригинале 山无棱天地合尔康与君绝 (Shān wú léng tiāndì hé ěr kāng yǔ jūn jué) — немного переделанная фраза из сериала «Моя прекрасная принцесса» 《还珠格格》 (1998-1999) — эти слова говорит главной героине, Ся Цзывэй, её возлюбленный, Фу Эркан — один из наиболее мемных героев китайских сериалов (можете набрать 尔康手 и вы увидите знаменитую «руку Эркана»).
Эти слова «山无棱，天地合，才敢与君绝。» взяты из народной любовной песни династии Хань 上邪 (shàngyé) — в букв. пер. с кит. её название означает «над грехом», образно — восклицание «Боже!»
Приблизительный перевод стиха таков:
Боже! Я желаю узнать тебя, мой господин, сострадать тебе, и это чувство никогда не увянет.
Пока высокие горы не исчезнут, пока бурные реки не иссякнут,
Пока студёной зимой не прозвучит раскат грома, пока жарким летом не выпадет белый снег,
Пока Земля и Небо не соединятся, я не осмелюсь предать твоё глубокое чувство.
Как можно видеть, Эркан взял первые и последние слова клятвы.
Небольшая статья на китайском про этот стих, откуда мы брали информацию:
https://zhidao.baidu.com/question/105305201.html
[3] Молоток 锤子 (chuízi) — жарг. также «половой член».
[4] Цзяоцзы 饺子 (jiǎozi) — отварные пельмени с мясной и овощной начинкой.
Вонтоны 馄饨 (húntun) — хуньтунь — «круглые ушки» в костном бульоне, мелкие пельмени в супе.
Тофунао 豆腐花 (dòufuhuā) — тофухуа — «цветочный тофу», или 豆腐脑 (dòufunǎo) — «загустевший тофу», блюдо из вторично сгущённого тофу, похожее на омлет, подаётся с большим количеством специй.
[5] Разгадывали написанные на бумажных фонарях загадки 猜灯谜 (cāi dēngmí) — в букв. пер. с кит. «разгадывать загадки на фонариках», эта игра была столь популярной, что сейчас это словосочетание означает «разгадывать загадки».
Обычай разгадывания загадок на фонарях появился в эпоху династии Сун, в эпоху Мин и Цин они пользовались особой популярностью, тогда их загадывали не только на Юаньсяо, но и на Цисицзе.
Хозяин фонаря прикрепляет ко дну фонарика бумажку, на которой написана загадка. Если отгадывающий знает ответ, то он может сорвать бумажку, свериться с отгадкой и забрать её себе. Если он правильно отгадал загадку, то получает небольшой подарок. Темы загадок могут быть самыми разными: астрономия, география, традиционная литература и т.д.
Обычно загадки пишутся в стихотворной форме и чаще всего по одной схеме: загадка — слово-подсказка — ответ. Иероглифы в загадке и отгадке не должны повторяться, а намёк и отгадка не должны совпадать.
Пример такой загадки:
Братья сидят вокруг шеста, но стоит им разойтись, как их одежды рвутся.
Подсказка:
Неодушевлённый предмет.
Ответ на загадку: Чеснок.
Информация с сайта: https://www.sites.google.com/a/soe.uspi.ru/tradicii-i-obycai-kitaa/home/prazdnik-fonarej
[6] Малатан 麻辣烫 (málàtàng) — «острый горячий горшок» — блюдо сычуаньской кухни, разновидность фастфуда. Малатан получил своё название от соуса мала — своего основного ингредиента.
Считается, что Малатан придумали работающие на реке Янцзы лодочники, которым приходилось жить на своих лодках, работая в сырую и туманную погоду, отчего они часто болели. Чтобы бороться с сыростью, они варили травы, добавляя туда сычуаньский перец и имбирь — так и появился малатан.
В отличие от ресторанного варианта «горячего горшка», который ест только заказавшая его компания, уличный вариант малатана готовится в большом котле, где ингредиенты варятся на шпажках, каждый может выбирать, что хочет съесть, и ест на месте или уносит с собой.
[7] Орнамент из жёлтых лепестков 花黄 (huāhuáng) — разновидность рисунков на лице хуадянь 花钿 (huādiàn).
Одно время в Китае было модно желтить лоб. Есть версия о том, что вместо того, чтобы наносить пигмент на весь лоб, на него крепили жёлтый цветок или другие жёлтые орнаменты, которые потом перестали быть только жёлтыми, превратившись в украшение на лоб хуадянь.
Информация с сайта: https://zen.yandex.ru/media/id/5d2442ff23371c00adb65797/kitaiskaia-krasavica--makiiaj-epohi-tan-5ee36d2269fe895ccbaa2460
[8] Ханьши 寒食 (hánshí) — Праздник холодной пищи, отмечается за 1-2 дня до начала сезона Цинмин; в этот день запрещено разводить огонь.
[9] Счастливый конец 大圆满 (dà yuán mǎn) — «великая завершенность» (духовная практика в буддизме Ваджраяны).
[10] Уксус 醋 (cù) — обр. в знач. «ревность».
[11] Ван Ли (Wáng Lì) — в пер. с кит. фамилия женщины означает «князь, государь», а имя — «красивая, прекрасная».
[12] Чай, настоянный на финиках 红枣茶 (hóngzǎochá) — этот чай благоприятно воздействует на кровь, печень, нормализует сон, повышает иммунитет.
[13] Шарики из клейкого риса с кокосовой обсыпкой 糯米糍 (nuòmǐ cí) — номи цы или ло май чи — наиболее известный в Гонконге вид выпечки, широко распространённый даже за границей. Бывают шарики со вкусом зелёного чая, манго и т.д., внутри обычно сладкая начинка — сладкий кокос, измельчённый арахис, кунжут, сладкая бобовая паста.
[14] Позволит добиться наилучшего успеха при наименьших затратах — в оригинале чэнъюй 事半功倍 (shìbàn gōngbèi) — в пер. с кит. «дела ― вполовину, успеха ― вдвое», обр. в знач. «при малой затрате сил получить хороший результат», «высокоэффективный, окупающийся с лихвой».
[15] Разбросаны по свету — в оригинале 流落人间 (liúluò rénjiān) — в букв. пер. с кит. «скитаются без пристанища среди людей».
[16] С жадностью 狼吞虎咽 (lángtūn hǔyàn) — в пер. с кит. «глотать, как волк, пожирать, как тигр», обр. в знач. «жадно пожирать; иметь волчий аппетит; наброситься на еду».
Следующая часть