Предыдущая глава
Когда мгновение назад перед ним внезапно появился Чуси, Сяо Наньчжу ещё не успел отреагировать на происходящее.
В конце концов, удар молнии, только что призванной Цзинчжэ, длился доли секунды, а Сяо Наньчжу при всей своей скорости реакции был всего лишь обычным человеком, и потому всё, что он успел — это оттолкнуть стоявшего позади Чжан Чи. Вслед за этим Сяо Наньчжу сшибло с ног порывом сильного ветра, и он, побелев от ужаса, машинально вскинул руку, чтобы заслониться от вспышки яркого света, ожидая, что ему в голову вот-вот ударит молния. Внезапно глаза ему застила ярко-красная пелена, и чужие руки сжали Сяо Наньчжу с такой силой, что чуть не сокрушили его кости.
читать дальшеВ тот же миг их тела будто бы слились воедино. Из-за того, что их руки и ноги тесно переплелись в объятии, они вместе приняли на себя этот смертельный удар. Мастер календаря ощутил, как молния поразила Чуси, вырвав у него сдавленный стон, и всё тут же закончилось. Сяо Наньчжу лежал навзничь, уставившись в небо, и тут его ушей достигли слова явившегося не в свой день духа календаря — в его дрожащем голосе ощущалась невыразимо прекрасная нежная грусть и запоздалый испуг.
— Мастер… к счастью, с вами ничего не случилось, это хорошо…
В это мгновение Сяо Наньчжу показалось, что в глазах Чуси блестят слёзы, и он не мог сказать, какие чувства это вызвало в его сердце. На какое-то время Сяо Наньчжу оцепенел, будучи не в силах прийти в себя, а когда у него в голове наконец прояснилось, его руки всё ещё дрожали. Он открыл было рот, но так и не смог выдавить из себя ни слова при взгляде на побелевшее лицо Чуси.
— Чуси… — севшим голосом окликнул он мужчину в красных одеждах.
Обычно в сердце Сяо Наньчжу переплеталось множество сложных эмоций, но в этот миг лишь одно тайное, обжигающе-горячее чувство затопило его без остатка. Он не знал, почему этот дух календаря внезапно появился здесь, и почему, не задумываясь ни на мгновение, заслонил его собой.
Голова Сяо Наньчжу будто опустошилась. Обхватив Чуси, он, пошатываясь, кое-как принял сидячее положение, и с застывшим лицом уставился на красные одежды, опалённые молнией — их клочья свисали с бледной спины, сплошь покрытой ожогами, и от вида стекающих по ней струек крови мастера календаря охватил озноб. Не меняясь в лице, Сяо Наньчжу мигом скинул с себя куртку и плотно укутал в неё обессилевшего Чуси почти грубыми движениями.
— Мастер? — растерянно произнёс он.
Только что, в спешке покинув календарь, он потерял много сил и к тому же принял на себя молнию Цзинчжэ — а потому теперь чувствовал себя измученным до крайности.
Хоть этот удар и не был для духа календаря смертельным, и боли он не страшился, возможно, из-за того, что он воочию увидел, как Сяо Наньчжу оказался на волосок от смерти, его тело от переживаний напряглось до предела, и от этого он весь сжался.
Когда Чуси-цзюнь убедился, что мастер цел и невредим [1], мучительное беспокойство наконец отпустило его сердце, однако вслед за этим тут же накатило острое чувство вины и запоздалого страха, отчего дух календаря пришёл в полное расстройство.
— Побудь пока там и не вмешивайся, — почувствовав, что с его голосом что-то не так, Сяо Наньчжу уставился на Чуси взглядом, в котором читались противоречивые эмоции; при этом он осторожно поправил куртку на плечах Чуси, стараясь не задеть его раны.
Ведь, как-никак, Цзинчжэ сейчас приходилось туго — проклятущая змея, решив, что с человеком покончено, переключилась на духа календаря. Поскольку тот беспокоился за Сяо Наньчжу и Чуси, он не мог не отвлекаться, и уже пропустил несколько подлых атак.
В подобной обстановке Сяо Наньчжу не мог позволить себе промедления, а потому он тут же усмирил чувства, которым на миг дал волю, и собрался было вернуться к уничтожению змеи, однако Чуси схватил его за запястье, будто желая объясниться: похоже, он не так понял мастера, решив, что у него такой отчуждённый и хмурый вид из-за того, что он им недоволен. Опешив, Сяо Наньчжу пристально уставился на Чуси, а затем, подняв руку, коснулся его покрасневших глаз.
— Тебе не больно? — сдвинув брови, спросил он.
Подобный вопрос был совершенно не в духе Сяо Наньчжу, однако при виде посеревшего лица ничком лежащего духа календаря у него в самом деле сжалось сердце. В конце концов, Чуси только что серьёзно пострадал [2] у него на глазах, приняв на себя предназначавшийся ему удар молнии, и теперь Сяо Наньчжу не понимал, как ответить на подобного рода жертву.
Прежде он сам всегда заслонял собой других, а нынче кто-то впервые пожелал жить за него и умереть за него — и Сяо Наньчжу не знал, как на это реагировать. Мужчина отряхнулся и неторопливо поднялся с земли, покрытой мёртвыми насекомыми. Зубами он стащил кожаные перчатки, не глядя на застывшее лицо Чуси, а затем поднял духа календаря на руки, и тот покорно принял это, не шелохнувшись. При взгляде на это бледное и немощное божество казалось, будто он вовсе ничего не весит. Они с Чуси были схожи по росту и комплекции, и всё же Сяо Наньчжу не стоило ни малейшего труда держать его.
Хоть подобные действия по отношению к божеству календаря могли показаться оскорбительными, Сяо Наньчжу не хотел, чтобы Чуси пострадал ещё больше, а потому, скрепя сердце [3], молча отнёс его к машине, в которой прятался ещё не оправившийся от испуга Чжан Чи, Сяо Наньчжу с сердитым видом постучал по стеклу, чтобы ему открыли дверь. После этого он угрожающе прищурился на безмолвно склонившего голову Чуси и с нарочитой холодностью заявил:
— Послушай-ка меня хорошенько: хоть ты сегодня и вышел не в свою смену, сверхурочных я тебе не заплачу. Я слышал, что в последнее время ты всем предлагаешь подменить их, у тебя что, совсем с деньгами туго? Посиди-ка спокойно здесь, я запрещаю тебе выскакивать! Когда покончим с этой прожорливой змейкой [4], я заберу тебя домой и подлатаю. И прекрати считать, что, раз ты — дух календаря, то можешь творить всё, что заблагорассудится, понятно? Если тебя прикончат, то мы все не переживём следующий канун Нового года!
Хоть с виду Сяо Наньчжу казался бессердечным, на самом деле то, что он говорил, никого не могло напугать. Чуси отлично понимал, что мастер не обвиняет его, а, напротив, беспокоится о нём, а потому, не взирая ни на что, дух календаря не жалел о своём импульсивном поступке. Но сам Сяо Наньчжу был не очень-то уверен в том, что Чуси опять не возьмётся за своё и не выйдет из машины, чтобы вновь прийти ему на помощь, а потому он с многозначительным выражением лица обратился к сидящему на водительском сидении Чжан Чи.
— Это… Чжан Чи, помоги-ка мне присмотреть за этим славным парнем. Если он будет носиться почём зря, позови меня — я приду и сломаю ему ноги, ясно?!!
Лицо Чжан Чи было сплошь залито кровью, однако он тут же закивал:
— Ага, хорошо!!! Понял я, понял!!!
Ещё не оправившись от шока, он хотел было спросить, откуда взялся этот ослепительный красавчик, которого Сяо Наньчжу принёс на руках, однако, вспомнив о том, что этот мужик пребывает в полном порядке после удара молнии, Чжан Чи не осмелился открыть рта, лишь устремил на него честный взгляд и захлопнул дверь машины. После ухода мастера календаря он остался в безопасности один на один с Чуси, но всё же любопытство людей не знает предела — а потому наглый мерзавец Чжан Чи, не вытерпев и пары секунд, обернулся к занявшему заднее сидение обладателю неземной внешности, и первым, что он спросил, было грандиозное…
— Ха-ха, красавчик, а ты любишь сидеть в Вичате [5]? (*￣▽￣)y”
***
При виде того, как в Сяо Наньчжу и Чуси попала молния, Цзинчжэ прямо-таки взбесился от ярости. С одной стороны, он злился на самого себя за то, что по своему невежеству действовал безрассудно, а с другой стороны был полон гнева на главную виновницу случившегося — мать-змею. Изначально он был ленивым божеством календаря, которое лишний раз не пошевелится, однако теперь он по-настоящему вышел из себя, а потому весенний гром раз за разом пробивал реку до самого дна — так Цзинчжэ пытался застать врасплох ревущую и шипящую мать-змею — а в воздухе разлился отвратительный запах горелой плоти.
— Цзинчжэ! Остынь! Бей на семь цуней от головы! И ударь немного посильнее! — прокричал ему мастер календаря.
Издалека дух этого дня был похож на губительную звезду, которая предаёт всё огню. После того, как Сяо Наньчжу уже один раз попал под его удар, впечатление всё ещё не изгладилось. По счастью, теперь Цзинчжэ не осмеливался метать молнии как попало, боясь вновь угодить в мастера календаря. При виде невредимого Сяо Наньчжу глаза и лицо Цзинчжэ тут же покраснели от стыда и он заголосил:
— Мастер, я промахнулся, что же мне теперь делать? Этот дух, которого мастер взял с собой, не только оказался бесполезным, но ещё и причинил мастеру вред! — и, чтобы отвести душу, обрушил на реку ещё одну смертоносную молнию.
Однако меткость Цзинчжэ оставляла желать лучшего. Мать-змея некоторое время билась в воде, но что было с ней дальше, разглядеть не представлялось возможным. Глаза Цзинчжэ застил гнев, и поэтому он никак не мог попасть в поднимающееся над рекой уязвимое место твари. У Сяо Наньчжу от всего этого тоже голова шла кругом; он видел, что под их совместным с Цзинчжэ напором мать-змея уже показала свой подлинный облик [6]. В конце концов, эта злобная тварь прожила не одну сотню лет, породив множество ужасающих созданий. Один лишь вид её кожи, на которой проступали тысячи лиц и тел, вызывал омерзение. Многочисленным разрядам весеннего грома Цзинчжэ никак не удавалось поразить до крайности свирепое женское лицо, располагавшееся на семь цуней ниже головы. И в это самое время ушей сосредоточенного Сяо Наньчжу внезапно достиг мощный лай, раздавшийся из-за спины. Глазам обернувшегося мастера календаря предстала жуткая образина — на него сверху вниз взирала глупая собачья морда с причудливыми рогами в обрамлении золотистой гривы, радостно виляя огромным хвостом.
— Я не стану приближаться к ней, зато это сделает А-Нянь, — донёсся до Сяо Наньчжу низкий голос Чуси.
Всё же он не мог не беспокоиться за мастера календаря, а потому призвал на помощь Няньшоу. При виде сложившегося положения Сяо Наньчжу не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть, благодаря Чуси, и ухватиться за голову Няня, чтобы вскарабкаться на его шершавую спину. Быстрым движением похлопав этого обычно дурашливого зверя по рогам, он извлёк наколдованную винтовку М200 и пристроил её на спине пса. Подобравшись вплотную к бесчинствующей [7] змее, Сяо Наньчжу взял её на мушку, определив, какая позиция будет наилучшей для удара. В сердце мужчины бушевал огонь, однако он с бесстрастным лицом сжал винтовку и сказал:
— Давай, А-Нянь, отомстим за твоего хозяина!
Едва отзвучали эти слова, Няньшоу взревел, сбрасывая с себя облик глупой дворняги, трясущей головой и виляющей хвостом перед хозяином — сейчас это и в самом деле был свирепый зверь из легенд.
Возможно, Няньшоу своими глазами видел, как мать-змея причинила вред Чуси, а потому тысячелетиями неизменно охраняющий хозяина зверь без колебаний позволил мастеру календаря забраться себе на спину. За последнюю тысячу лет Сяо Наньчжу стал первым человеком, которому Няньшоу это позволил. На глазах всей честной компании он взмыл в облака — пролетая над матерью-змеёй, Сяо Наньчжу почувствовал, как у него мороз пробежал по коже.
Однако он быстро преодолел непривычное чувство невесомости и, стиснув зубы, прицелился в хорошо заметную злобную женскую физиономию на семь цуней ниже головы змеи, а затем, нажав на курок, выстрелил прямо в уродливое лицо, вырвав у змеи крик боли.
Промучившись с этой тварью всю ночь напролёт, им наконец удалось попасть по её слабому месту, и змея принялась отчаянно извиваться посреди реки, залив лицо глазеющего на неё Цзинчжэ вонючей водой. Сяо Наньчжу вновь заорал на него, веля прийти в себя, и дух календаря, обратив в сторону монстра ладони с сияющими золотистым светом иероглифами «чжэ» — насекомое — нанёс удар.
Ужасающей силы молния ударила в реку Биньцзян, образуя прутья огромной клетки. Пожравшая тысячи людей змея была с головы до ног покрыта скверной, из-за чего она не могла вырваться. Пламя гнева Цзинчжэ взметалось до небес, сотрясая их раскатами грома, и множество зловонных останков, а также наваждений, составлявших тело чудовища, вмиг исчезли без следа [8].
Этой ночью в районе реки внезапно вырубились все электроприборы, а жители города Y услышали что-то, похожее на стенания женщины — эти странные звуки разнеслись даже за пределы города. После ужасающей вспышки на горизонте множество людей наощупь бросились проверять пробки — и обнаружили, что у всех соседей в округе также отключился свет.
— Мастер, я оплошал… QAQ — запричитал Цзинчжэ.
— Даже не разговаривай со мной, — отрезал Сяо Наньчжу. — Сегодня я удерживаю твою зарплату целиком, и это не обсуждается.
— Чуси-цзюнь… Простите меня… QAQ
— Не надоедай этим Чуси! Сперва встань на колени перед людьми из управления электроснабжения и моли их о прощении!
***
По дороге в пригороде в абсолютной темноте ехала машина с включенными фарами. Бледный как полотно Чжан Чи прислушивался к звукам, раздающимся с заднего сидения, однако про себя он вздохнул с облегчением. Что и говорить, то, чему он стал свидетелем этой ночью, перевернуло его мировоззрение с ног на голову, однако увидев всё это собственными глазами, он проникся ещё большим восхищением перед Сяо Наньчжу.
Подводный монстр и юноша, способный призывать громы и молнии, а также невесть откуда явившийся мужчина в красных одеждах и неизвестный науке ужасающий дикий зверь — от всего этого Чжан Чи до сих пор было немного не по себе. Раздумывая об этом, он посмотрел в зеркало заднего вида на сидящих сзади несравненных красавцев, а затем перевёл взгляд обратно на нечувствительного к подобной прелести Сяо Наньчжу и про себя заскрежетал зубами от зависти.
В то же время сам Сяо Наньчжу понятия не имел, насколько извращённо Чжан Чи всё истолковал. Чуси и Цзинчжэ сидели по бокам от него, и, хотя выглядели они неплохо, оба духа календаря были ранены: Цзинчжэ — сражаясь с матерью-змеёй, а Чуси — пострадав от его молнии. При мысли об этом Сяо Наньчжу терял всякое желание разговаривать с Цзинчжэ. Видя, что тот вскоре опять заснул, прислонившись к стеклу, мастер календаря беспомощно усмехнулся и повернулся к молчаливому Чуси.
— Твоя работа окончена, ты славно потрудился. — С этими словами Сяо Наньчжу уставился на духа, словно пытаясь понять его мысли.
Чуси в ответ поднял на него покрасневшие глаза и покачал головой, прикусив кончик языка, после чего сказал:
— Рад помочь.
При этих словах Чуси намертво вцепился в полы куртки, будто его бил озноб и он стремился укутаться в одежду, которую дал ему мастер. От этого зрелища глаза Сяо Наньчжу потемнели, но он предпочёл отвернуться, будто ничего не заметил. Когда заслуживающий доверия водитель господин Чжан Чи высадил их у дома, мастер календаря забрал с собой Чуси и Цзинчжэ, который всё ещё дрых, как дохлая свинья.
С возрастом все люди становятся более восприимчивыми к некоторым вещам. Сердце Сяо Наньчжу наводняли противоречивые чувства [9], но по большей части он подавлял их, будучи не в силах высказать вслух. В этом мире не так много бескорыстия, и Чуси рисковал собой, разумеется, не от доброты душевной. Сяо Наньчжу всегда по натуре был человеком простым и прямолинейным, а потому перед тем, как зайти в тёмную квартиру, он внезапно обернулся к притихшему духу календаря:
— Чуси, я тебе нравлюсь?
Примечание Шитоу Ян (автора):
Арка Цзинчжэ закончилась, дальше у нас — новый дух~~
Сегодня выбегу по небольшому дельцу, а завтра постараюсь продолжить. Надеюсь, вы все также будете меня поддерживать~
Примечания переводчика:
[1] Цел и невредим — в оригинале чэнъюй 毫发无损 (háofà wúsǔn) — в пер. с кит. «малейшему волоску не причинить вреда», обр. в знач. «не причинить ни малейшего вреда, без единой царапины».
[2] Серьёзно пострадал — в оригинале чэнъюй 皮开肉绽 (pí kāi ròu zhàn) — в пер. с кит. «кожа лопнула, и мясо обнажилось», образно о жестоких побоях.
[3] Скрепя сердце — в оригинале чэнъюй 硬着头皮 (yìngzhe tóupí) — в пер. с кит. «отвердив кожу головы», обр. также в знач. «с упорством; через не хочу, заставляя себя».
[4] Прожорливая змейка 贪吃蛇 (tānchī shé) — «Змейка» или «Питон», компьютерная игра.
[5] Вичат, или WeChat 微信 (wēixìn) — вэйсинь — в букв. пер. с кит. «микросообщения» — китайская программа обмена сообщениями из мобильных телефонов.
[6] Подлинный облик — в оригинале 马脚 (mǎjiǎo) — в пер. с кит. «конские ноги; лошадиные копыта», обр. также в знач. «скрытый изъян (порок) уязвимое место» и «действительное положение дел».
[7] Бесчинствующей 兴风作浪 (xīngfēngzuòlàng) — в пер. с кит. «поднимать ветер и вздымать волны», обр. в знач. «накалять обстановку, устраивать беспорядки, поднимать шум».
[8] Исчезли без следа — в оригинале чэнъюй 灰飞烟灭 (huīfēi yānmiè) — в пер. с кит. «пепел рассеялся и дым исчез», обр. также в знач. «все потеряно, все погибло».
[9] Противоречивые чувства — в оригинале чэнъюй 千回百转 (qiānhuíbǎizhuǎn) — в пер. с кит. «тысяча поворотов, сто разворотов», обр. в знач. «бесконечные перипетии, множество осложнений; многотрудный, многосложный».
Следующая глава