Автор: Psoj_i_Sysoj
Мастер календаря. Глава 20 — 19.02.2027. Чуньцзе. Часть 1
Предыдущая глава
19 февраля 2015 года, Новый год по лунному календарю.
В этот день следует: освящать домашние храмы [1], выполнять обязательства, ставить столбы и несущую балку; стоит воздерживаться от: новоселий, путешествий, принесения жертв предкам, свадеб.
В Данянь [2], первый день нового лунного года, официально прошедший испытательный срок Сяо Наньчжу шёл по дороге к дому Сыту Чжана с подарочной коробкой фруктов [3] в руках.
Начиная сегодняшнего дня он больше не безработный.
читать дальшеЗа эти несколько дней Сяо Наньчжу на досуге успел всесторонне ознакомиться с особенностями новой работы и пришёл к выводу, что, хоть духи календаря порядком отличались по характеру, с каждым из них всё же можно было поладить.
В Новый год всё должно идти по-новому — вот и Сяо Наньчжу искренне желал начать новый год с чистого листа, однако утро этого дня у него не задалось.
Накануне он пообещал другу детства Сыту Чжану, что зайдёт к нему, чтобы разделить праздничную трапезу, так что, хоть ему и было лень лишний раз шевелиться, мужчина всё-таки взял себя в руки и отправился в путь.
***
Сяо Наньчжу проснулся ещё до рассвета, однако зимой ватное одеяло обретает особую соблазнительность. Собираясь с духом, чтобы наконец встать, он внезапно насторожился: его ушей достиг тихий звук из соседней комнаты — от входной двери доносился какой-то шорох.
Во мраке тонкая красная тень, словно кошка, проскользнула в комнату.
Всё ещё не вполне проснувшийся Сяо Наньчжу прищурился, наблюдая, как во тьме к его постели крадётся чья-то фигура. Решив, что это — очередной дух календаря, который явился на работу, он не стал обращать на него особого внимания.
Одолевающая мужчину дремота изрядно усыпила его обычную бдительность, и, позволив себе расслабиться, он упустил момент, когда юркая тень, скользнув к нему, выбросила вперёд маленькую руку — тут же раздался треск петард, которые утренний посетитель запихнул ему прямо под одеяло.
От неожиданных взрывов Сяо Наньчжу содрогнулся всем телом и с криком: «Бля!!!» [4] полетел на пол вместе с одеялом — при этом на лице у него застыло довольно-таки глупое выражение.
Сам злоумышленник был явно в восторге от своей выходки, так что прямо-таки покатывался со смеху.
При виде его бурной радости Сяо Наньчжу перекосило от гнева. С мрачным видом поднявшись с пола, он в два счёта добрался до этого пацанёнка, разряженного, словно красный подарочный конверт, и в один приём повалил его, прижав к полу, невзирая на крики шутника, что он — Чуньцзе, он — и свет, и молния, и божество из древних легенд, и прочую подобную дребедень.
— А-а-а, пусти меня!!! Пусти!!! — надрывался мальчик. — Ты, мерзавец [5]!!!
Облачённый в ярко-красную двубортную курточку на пуговицах [6] и расшитые золотом шаровары, с точкой цвета киновари меж бровей, Чуньцзе-цзюнь и сам не на шутку разозлился, ругаясь на чём свет не стоит.
Однако когда Сяо Наньчжу с недрогнувшим лицом нашарил в карманах паренька пару петард, раздумывая, куда бы их засунуть этому шкодливому духу, этот простофиля уже не осмеливался сказать ни слова. Видя это, Сяо Наньчжу с холодной усмешкой поднёс к запалу одной из изъятых петард бычок сигареты и вопросительно приподнял брови.
— Это что ж такое — ищешь неприятностей в первый же день нового года? Что за отношение к своему боссу, а, красавчик?
— Ты… ты… — тотчас захныкал мальчик, — да как ты смеешь! Я — как-никак, Чуньцзе!
Побелевший от испуга дух календаря впервые столкнулся со столь же отпетым хулиганом, как и он сам — неудивительно, что это привело его в полное смятение.
Чуньцзе всерьёз опасался, что мастер календаря вот-вот расправится с ним его же собственным оружием, так что его лицо сморщилось в обиженной гримасе, а глаза стремительно покраснели.
Глядя на это, Сяо Наньчжу наконец повеселел. На самом деле, он не собирался по-настоящему пугать маленького духа календаря, он лишь хотел, чтобы тот надолго запомнил этот урок. Также мужчине было любопытно, с какой такой радости Чуньцзе, которого он видел первый раз в жизни, ни с того ни с сего вздумал искать с ним ссоры, хоть и догадывался, что причина кроется в нём самом.
Данянь и Сяонянь были родными братьями.
Обычно люди с нетерпением ждут Даняня, забывая о том, что из утробы матери их вышло двое, похожих как две капли воды, в том числе и по характеру.
Поскольку их разделяло немало дней, они никогда не выходили на службу вместе, однако всегда хорошо ладили. Сяонянь который с остальными духами вёл себя довольно нахально, со своим старшим братом всегда был милым и ласковым.
Чуньцзе также до безумия любил и без меры баловал своего драгоценного младшего братика, и они всегда прикрывали проступки друг друга [7] — об этом отлично знали все духи календаря.
Потому-то Сяо Наньчжу, который невольно послужил причиной смерти любимого карпа Сяоняня, был за глаза отвратителен Чуньцзе. При одной мысли о том, что его любимый братишка рыдает из-за этого человека сердце старшего также обливалось слезами — вот почему взбалмошный Чуньцзе не пожелал свести знакомство с Сяо Наньчжу по-хорошему.
— Не волнуйся, Сяонянь! — приговаривал он. — Старший братец отомстит за тебя! Чего мне бояться какого-то ничтожного мастера? Пусть даже Чуси уже наведывался к этому ублюдку, уж я-то непременно устрою человечишке славную взбучку, более того, именно в тот момент, когда он хе-хе-хе...
Однако, когда Чуньцзе заступил на службу, данное любимому младшему брату обещание столкнулось с определёнными трудностями...
Чуньцзе был несколько раздосадован тем, что стал жертвой собственного бахвальства — и вместе с тем преисполнился ещё бóльшим отвращением к этому нахальному человеку. Но он, так сказать, пал, не завершив начатого [8] — так и не сумел поквитаться с Сяо Наньчжу, не отомстил за брата, добился лишь того, что его скрутили по рукам и ногам. От этих мыслей мордашка Чуньцзе сморщилась в гримасе жуткой обиды, при виде чего Сяо Наньчжу не сумел удержаться от смеха.
— Эй, разве я не купил твоему братику черепашку? — попытался урезонить его мужчина. — Так что тебе ещё нужно? Ведь черепашки живут так долго — настоящее олицетворение долголетия, хороший же символ! Тогда скажи, почему ж ты ведёшь себя как настоящий хулиган [9]? Раз вы с ним братья, скажи, как там поживает Сяонянь?..
Выяснив, как обстоит дело, Сяо Наньчжу решил, что ему недосуг возиться с этим озорником [10].
Зашвырнув злосчастные петарды в мусорное ведро, он поднял Чуньцзе с пола и поставил его на ноги, походя ущипнув за белые нежные щёчки.
Поначалу паренёк втайне побаивался его, не в силах поверить, что Сяо Наньчжу не станет насмехаться над ним в ответ — однако мастер тут же направился в ванную, где принялся умываться и чистить зубы. Дух календаря протопал за ним и, остановившись перед дверью, просунул голову внутрь:
— А ты… не взорвёшь моего петушка [11]? — шёпотом спросил он.
— Если впредь будешь послушным — не взорву. А если не научишься держать себя в руках — то не поздоровится и тебе, и твоему братику.
Говоря это, всецело занятый бритьём Сяо Наньчжу продолжал щуриться в зеркало, приоткрыв рот, а потому не смотрел в сторону Чуньцзе. Тот не сводил с мужчины насторóженного взгляда: мысль о том, что его ненаглядный брат может пострадать от этого мерзавца, не на шутку его встревожила. Отразившиеся на его лице чувства позабавили закончившего бриться Сяо Наньчжу, так что он поневоле улыбнулся и, легонько дёрнув мальчика за косичку, беззаботно предложил:
— А впрочем, как ты можешь не шкодить — разве ты не Чуньцзе? Скажешь пару слов на счастье? Давай-ка выйдем отсюда и поздравим кое-кого с Новым годом!
Дух календаря бросил на него озадаченный взгляд.
Он не мог понять, о чём говорит этот громила, и потому его лицо приняло немного глуповатое выражение. Не беря на себя труд что-либо объяснить ему, Сяо Наньчжу переоделся, взял загодя купленные подарки и вместе с Чуньцзе отбыл в гости к Сыту Чжану.
***
Добравшись на такси до района, где проживал его друг, Сяо Наньчжу спросил у пускающих петарды на обочине дороги ребятишек, как попасть во внутренний двор. Там его с самого утра, сидя на корточках, поджидал Сыту Чжан.
— Я уж думал, что ты не придёшь, — испустил он облегчённый вздох при виде Сяо Наньчжу. — Боялся отойти от дома хоть на шаг! Быстрее, пойдём, поздороваешься с ма — она сейчас болеет, так что ждёт тебя дома. Давай, заходи скорее, тут холодно!
Едва заслышав его громогласное ворчание, в котором проглядывала искренняя забота, Сяо Наньчжу улыбнулся в ответ на его слова. Пожав Сыту Чжану руку, он сунул ему свёртки и, воспользовавшись случаем, вытащил из его кармана пачку хороших сигарет. Друг детства, наградив его сердитым взглядом, хотел было похлопать Сяо Наньчжу по плечу, но тот проворно отступил в сторону, и Сыту Чжан увидел за его спиной красивого мальчика лет семи-восьми, разодетого в роскошные традиционные одежды.
— Ой, ребёнок…
Сыту Чжан опешил при виде Чуньцзе: в конце концов, такого красивого ребёнка можно встретить разве что в телесериале — и изумлённо воззрился на Сяо Наньчжу.
Однако тот, не говоря ни слова, лишь улыбнулся с привычным насмешливым прищуром. Притянув к себе неловко упирающегося Чуньцзе, он, склонив голову, спросил:
— Сынок — моя копия, правда?
— Да пошёл ты…
Чуть не задохнувшись от возмущения, Сыту Чжан мигом переменился в лице [12] — ведь он почти поверил. При виде этого Сяо Наньчжу поневоле расхохотался и под пристальным взглядом Чуньцзе наконец неторопливо пояснил:
— Да я тебя подколол, это сын приятеля, прихватил его с собой поесть на халяву, не прогонишь ведь, а?
— Да за кого ты меня принимаешь? Мои папа с мамой будут вне себя от счастья, ведь люди их возраста любят возиться с детьми — а иначе каждый день не требовали бы от меня внуков… И всё-таки, что это за приятель такой, а? Ребёнок-то и впрямь хорошенький!
Сыту Чжан явно изготовился до упора вытягивать из него, откуда взялся Чуньцзе, но Сяо Наньчжу, не собираясь говорить ему правду, ограничился парой слов, лишь чтобы от него отделаться.
Когда они вошли во внутренний дворик, с кухни тотчас выглянула женщина средних лет в ярко-красном пуховике. При виде гостя на её лице тотчас расцвела радостная улыбка:
— Да это же А-Нань!!! Какой большой вырос!!! Сколько лет тебя не видела!!! Заходи быстрее!!! Сперва попей сиропа, а я пока сварю тебе домашнее яичко — ты ведь ещё не завтракал?
Хоть они не виделись много лет, её чувства к нему совсем не переменились: всё та же неизменная сердечность и доброта. От переизбытка чувств она стиснула пальцы Сяо Наньчжу в своих ладонях, и их горячее тепло вмиг согрело сердце мужчины.
Сяо Наньчжу, не чинясь, заверил маму Сыту Чжана, что обожает все её блюда, и тем самым заслужил её счастливую улыбку. Склонив голову, женщина наконец заметила стоящего рядом Чуньцзе, и при едином взгляде на миловидное белоснежное личико духа календаря на её лице тут же отразились радостное изумление и трепетная любовь, которую старшие члены семьи обычно испытывают к младшим.
— Ой! Чей ты, деточка? — спросила она. — Какой же ты хорошенький! Не может быть, чтобы ты был сыном А-Наня! Ну-ка, ну-ка, поди сюда, бабушка даст тебе свёрток с чем-то вкусненьким, чтобы ты рос как следует!
С этими словами мама Сыту Чжана вытащила из кармана передника розовый бумажный пакет с полосатым рисовым печеньем [13].
Это лакомство пожилые люди обычно дарят ребятишкам на Новый год с небольшой суммой денег — от пятидесяти до ста юаней — вроде и немного, но этот символ заботы старших о младшем поколении считается доброй новогодней традицией.
Сяо Наньчжу хотел было забрать из рук тётушки красный конверт с деньгами — не дело, что мама Сыту Чжана дарит подарки Чуньцзе, которому, пожалуй, лет больше, чем всем им вместе взятым, однако женщина наверняка решила бы, что он отказывается из вежливости, а потому всё равно вручила бы мальчику деньги всеми правдами и неправдами. Пусть даже Чуньцзе никакой Сяо Наньчжу не сын, отказываться от конверта он не станет — так что мужчине только и оставалось, что, присев на корточки, погладить Чуньцзе по голове, украдкой шепнув ему:
— Если тебе дарят подарки, недостаточно просто сказать спасибо — скорее пожелай счастливого Нового года!
От слов Сяо Наньчжу Чуньцзе сперва затих, смущённо хлопая ресницами. Посмотрев на пакет с крохотным квадратным печеньем в своих руках, он поднял взгляд на приветливое и доброе лицо женщины — и на сердце у него стало необычайно тепло.
Быть может, он слишком давно не имел дела с людьми, в одиночестве коротая свои годы бессмертного духа — на самом же деле Чуньцзе давно хотел приобщиться к шумной атмосфере праздника.
Оказавшись по воле Сяо Наньчжу в этой совершенно обычной семье, он вместо неприязни неожиданно ощутил подлинную радость. Подумав об этом, Чуньцзе заметил, с каким трудом пожилая женщина бредёт обратно на кухню, и от горечи у него перехватило дыхание. Вскинув голову, дух календаря от всего сердца произнёс:
— Бабушка, в будущем году я желаю вам крепкого здоровья, долгих лет жизни и счастья~!
Примечания Шитоу Ян (автора):
Вчера у меня почему-то пошла кровь из носа, поэтому обновления не было… Прошу прощения ТТ
Примечания переводчика:
[1] Освящать домашние храмы — 开光 (kāiguāng) — в пер. с кит. «открыть свет», а также буддийское понятие «освящать (храм, изображение Будды)», «ниспослать счастье (богомольцам, участвовавшим в первом богослужении после открытия (освящения) храма».
[2] Данянь — кит. 大年 (dànián) — «урожайный год», Новый год по старому календарю, старое имя Чуньцзе.
[3] Подарочная коробка фруктов 水果礼盒 (shuǐ guǒlǐhé)
[4] Бля!!! — в оригинале 卧槽 (wòcáo) — омоним китайского ругательства 我肏 (wǒcào) — «я имел», «пиздец», «ни хрена себе».
[5] Мерзавец — в оригинале 大坏蛋 (dàhuàidàn) — в букв. пер. с кит. «большое тухлое яйцо». А ещё это партийная кличка Сяо в этой главе — Чуньцзе про себя так именует его всё время.
[6] Двубортная курточка на пуговицах 对襟衣 (duìjīn yī) — традиционная китайская верхняя одежда.
[7] Прикрывали проступки друг друга — в оригинале 护短 (hùduǎn) — в букв. пер. с кит. «защищать недостатки», образно — «замазывать ошибки, прикрывать недостатки».
[8] Пал, не завершив начатого — в оригинале 出师未捷身先死 (chūshī wèi jié shēn xiānsǐ) — в пер. с кит. «он погиб, не завершив дела [; и все последовавшие за ним герои горько оплакивали его]».
[9] Как настоящий хулиган — в оригинале 熊 (xióng) — в пер. с кит. «медведь», а также диалектное «грубый, свирепый», «ругать, обижать» и «трусливый».
[10] Озорник — в оригинале 熊孩子 (xióng háizi) — в букв. пер. с кит. «медвежонок», так называют непослушных и избалованных детей.
[11] Петушок — в оригинале 小鸟 (xiǎoniǎo) — в букв. пер. с кит. «птенец, птичка», разговорное — «писюн».
[12] Переменился в лице — в оригинале 脸都绿了 (liǎn dōu lǜ le) — в букв. пер. с кит. «лицо позеленело» (от гнева, злости, стыда или испуга).
[13] Полосатое рисовое печенье 玉带糕 (yù dài gāo) — в букв. пер. с кит. «нефритовое ленточное рисовое печенье» — тонкие разноцветные пастилки.
Следующая глава
19 февраля 2015 года, Новый год по лунному календарю.
В этот день следует: освящать домашние храмы [1], выполнять обязательства, ставить столбы и несущую балку; стоит воздерживаться от: новоселий, путешествий, принесения жертв предкам, свадеб.
В Данянь [2], первый день нового лунного года, официально прошедший испытательный срок Сяо Наньчжу шёл по дороге к дому Сыту Чжана с подарочной коробкой фруктов [3] в руках.
Начиная сегодняшнего дня он больше не безработный.
читать дальшеЗа эти несколько дней Сяо Наньчжу на досуге успел всесторонне ознакомиться с особенностями новой работы и пришёл к выводу, что, хоть духи календаря порядком отличались по характеру, с каждым из них всё же можно было поладить.
В Новый год всё должно идти по-новому — вот и Сяо Наньчжу искренне желал начать новый год с чистого листа, однако утро этого дня у него не задалось.
Накануне он пообещал другу детства Сыту Чжану, что зайдёт к нему, чтобы разделить праздничную трапезу, так что, хоть ему и было лень лишний раз шевелиться, мужчина всё-таки взял себя в руки и отправился в путь.
***
Сяо Наньчжу проснулся ещё до рассвета, однако зимой ватное одеяло обретает особую соблазнительность. Собираясь с духом, чтобы наконец встать, он внезапно насторожился: его ушей достиг тихий звук из соседней комнаты — от входной двери доносился какой-то шорох.
Во мраке тонкая красная тень, словно кошка, проскользнула в комнату.
Всё ещё не вполне проснувшийся Сяо Наньчжу прищурился, наблюдая, как во тьме к его постели крадётся чья-то фигура. Решив, что это — очередной дух календаря, который явился на работу, он не стал обращать на него особого внимания.
Одолевающая мужчину дремота изрядно усыпила его обычную бдительность, и, позволив себе расслабиться, он упустил момент, когда юркая тень, скользнув к нему, выбросила вперёд маленькую руку — тут же раздался треск петард, которые утренний посетитель запихнул ему прямо под одеяло.
От неожиданных взрывов Сяо Наньчжу содрогнулся всем телом и с криком: «Бля!!!» [4] полетел на пол вместе с одеялом — при этом на лице у него застыло довольно-таки глупое выражение.
Сам злоумышленник был явно в восторге от своей выходки, так что прямо-таки покатывался со смеху.
При виде его бурной радости Сяо Наньчжу перекосило от гнева. С мрачным видом поднявшись с пола, он в два счёта добрался до этого пацанёнка, разряженного, словно красный подарочный конверт, и в один приём повалил его, прижав к полу, невзирая на крики шутника, что он — Чуньцзе, он — и свет, и молния, и божество из древних легенд, и прочую подобную дребедень.
— А-а-а, пусти меня!!! Пусти!!! — надрывался мальчик. — Ты, мерзавец [5]!!!
Облачённый в ярко-красную двубортную курточку на пуговицах [6] и расшитые золотом шаровары, с точкой цвета киновари меж бровей, Чуньцзе-цзюнь и сам не на шутку разозлился, ругаясь на чём свет не стоит.
Однако когда Сяо Наньчжу с недрогнувшим лицом нашарил в карманах паренька пару петард, раздумывая, куда бы их засунуть этому шкодливому духу, этот простофиля уже не осмеливался сказать ни слова. Видя это, Сяо Наньчжу с холодной усмешкой поднёс к запалу одной из изъятых петард бычок сигареты и вопросительно приподнял брови.
— Это что ж такое — ищешь неприятностей в первый же день нового года? Что за отношение к своему боссу, а, красавчик?
— Ты… ты… — тотчас захныкал мальчик, — да как ты смеешь! Я — как-никак, Чуньцзе!
Побелевший от испуга дух календаря впервые столкнулся со столь же отпетым хулиганом, как и он сам — неудивительно, что это привело его в полное смятение.
Чуньцзе всерьёз опасался, что мастер календаря вот-вот расправится с ним его же собственным оружием, так что его лицо сморщилось в обиженной гримасе, а глаза стремительно покраснели.
Глядя на это, Сяо Наньчжу наконец повеселел. На самом деле, он не собирался по-настоящему пугать маленького духа календаря, он лишь хотел, чтобы тот надолго запомнил этот урок. Также мужчине было любопытно, с какой такой радости Чуньцзе, которого он видел первый раз в жизни, ни с того ни с сего вздумал искать с ним ссоры, хоть и догадывался, что причина кроется в нём самом.
Данянь и Сяонянь были родными братьями.
Обычно люди с нетерпением ждут Даняня, забывая о том, что из утробы матери их вышло двое, похожих как две капли воды, в том числе и по характеру.
Поскольку их разделяло немало дней, они никогда не выходили на службу вместе, однако всегда хорошо ладили. Сяонянь который с остальными духами вёл себя довольно нахально, со своим старшим братом всегда был милым и ласковым.
Чуньцзе также до безумия любил и без меры баловал своего драгоценного младшего братика, и они всегда прикрывали проступки друг друга [7] — об этом отлично знали все духи календаря.
Потому-то Сяо Наньчжу, который невольно послужил причиной смерти любимого карпа Сяоняня, был за глаза отвратителен Чуньцзе. При одной мысли о том, что его любимый братишка рыдает из-за этого человека сердце старшего также обливалось слезами — вот почему взбалмошный Чуньцзе не пожелал свести знакомство с Сяо Наньчжу по-хорошему.
— Не волнуйся, Сяонянь! — приговаривал он. — Старший братец отомстит за тебя! Чего мне бояться какого-то ничтожного мастера? Пусть даже Чуси уже наведывался к этому ублюдку, уж я-то непременно устрою человечишке славную взбучку, более того, именно в тот момент, когда он хе-хе-хе...
Однако, когда Чуньцзе заступил на службу, данное любимому младшему брату обещание столкнулось с определёнными трудностями...
Чуньцзе был несколько раздосадован тем, что стал жертвой собственного бахвальства — и вместе с тем преисполнился ещё бóльшим отвращением к этому нахальному человеку. Но он, так сказать, пал, не завершив начатого [8] — так и не сумел поквитаться с Сяо Наньчжу, не отомстил за брата, добился лишь того, что его скрутили по рукам и ногам. От этих мыслей мордашка Чуньцзе сморщилась в гримасе жуткой обиды, при виде чего Сяо Наньчжу не сумел удержаться от смеха.
— Эй, разве я не купил твоему братику черепашку? — попытался урезонить его мужчина. — Так что тебе ещё нужно? Ведь черепашки живут так долго — настоящее олицетворение долголетия, хороший же символ! Тогда скажи, почему ж ты ведёшь себя как настоящий хулиган [9]? Раз вы с ним братья, скажи, как там поживает Сяонянь?..
Выяснив, как обстоит дело, Сяо Наньчжу решил, что ему недосуг возиться с этим озорником [10].
Зашвырнув злосчастные петарды в мусорное ведро, он поднял Чуньцзе с пола и поставил его на ноги, походя ущипнув за белые нежные щёчки.
Поначалу паренёк втайне побаивался его, не в силах поверить, что Сяо Наньчжу не станет насмехаться над ним в ответ — однако мастер тут же направился в ванную, где принялся умываться и чистить зубы. Дух календаря протопал за ним и, остановившись перед дверью, просунул голову внутрь:
— А ты… не взорвёшь моего петушка [11]? — шёпотом спросил он.
— Если впредь будешь послушным — не взорву. А если не научишься держать себя в руках — то не поздоровится и тебе, и твоему братику.
Говоря это, всецело занятый бритьём Сяо Наньчжу продолжал щуриться в зеркало, приоткрыв рот, а потому не смотрел в сторону Чуньцзе. Тот не сводил с мужчины насторóженного взгляда: мысль о том, что его ненаглядный брат может пострадать от этого мерзавца, не на шутку его встревожила. Отразившиеся на его лице чувства позабавили закончившего бриться Сяо Наньчжу, так что он поневоле улыбнулся и, легонько дёрнув мальчика за косичку, беззаботно предложил:
— А впрочем, как ты можешь не шкодить — разве ты не Чуньцзе? Скажешь пару слов на счастье? Давай-ка выйдем отсюда и поздравим кое-кого с Новым годом!
Дух календаря бросил на него озадаченный взгляд.
Он не мог понять, о чём говорит этот громила, и потому его лицо приняло немного глуповатое выражение. Не беря на себя труд что-либо объяснить ему, Сяо Наньчжу переоделся, взял загодя купленные подарки и вместе с Чуньцзе отбыл в гости к Сыту Чжану.
***
Добравшись на такси до района, где проживал его друг, Сяо Наньчжу спросил у пускающих петарды на обочине дороги ребятишек, как попасть во внутренний двор. Там его с самого утра, сидя на корточках, поджидал Сыту Чжан.
— Я уж думал, что ты не придёшь, — испустил он облегчённый вздох при виде Сяо Наньчжу. — Боялся отойти от дома хоть на шаг! Быстрее, пойдём, поздороваешься с ма — она сейчас болеет, так что ждёт тебя дома. Давай, заходи скорее, тут холодно!
Едва заслышав его громогласное ворчание, в котором проглядывала искренняя забота, Сяо Наньчжу улыбнулся в ответ на его слова. Пожав Сыту Чжану руку, он сунул ему свёртки и, воспользовавшись случаем, вытащил из его кармана пачку хороших сигарет. Друг детства, наградив его сердитым взглядом, хотел было похлопать Сяо Наньчжу по плечу, но тот проворно отступил в сторону, и Сыту Чжан увидел за его спиной красивого мальчика лет семи-восьми, разодетого в роскошные традиционные одежды.
— Ой, ребёнок…
Сыту Чжан опешил при виде Чуньцзе: в конце концов, такого красивого ребёнка можно встретить разве что в телесериале — и изумлённо воззрился на Сяо Наньчжу.
Однако тот, не говоря ни слова, лишь улыбнулся с привычным насмешливым прищуром. Притянув к себе неловко упирающегося Чуньцзе, он, склонив голову, спросил:
— Сынок — моя копия, правда?
— Да пошёл ты…
Чуть не задохнувшись от возмущения, Сыту Чжан мигом переменился в лице [12] — ведь он почти поверил. При виде этого Сяо Наньчжу поневоле расхохотался и под пристальным взглядом Чуньцзе наконец неторопливо пояснил:
— Да я тебя подколол, это сын приятеля, прихватил его с собой поесть на халяву, не прогонишь ведь, а?
— Да за кого ты меня принимаешь? Мои папа с мамой будут вне себя от счастья, ведь люди их возраста любят возиться с детьми — а иначе каждый день не требовали бы от меня внуков… И всё-таки, что это за приятель такой, а? Ребёнок-то и впрямь хорошенький!
Сыту Чжан явно изготовился до упора вытягивать из него, откуда взялся Чуньцзе, но Сяо Наньчжу, не собираясь говорить ему правду, ограничился парой слов, лишь чтобы от него отделаться.
Когда они вошли во внутренний дворик, с кухни тотчас выглянула женщина средних лет в ярко-красном пуховике. При виде гостя на её лице тотчас расцвела радостная улыбка:
— Да это же А-Нань!!! Какой большой вырос!!! Сколько лет тебя не видела!!! Заходи быстрее!!! Сперва попей сиропа, а я пока сварю тебе домашнее яичко — ты ведь ещё не завтракал?
Хоть они не виделись много лет, её чувства к нему совсем не переменились: всё та же неизменная сердечность и доброта. От переизбытка чувств она стиснула пальцы Сяо Наньчжу в своих ладонях, и их горячее тепло вмиг согрело сердце мужчины.
Сяо Наньчжу, не чинясь, заверил маму Сыту Чжана, что обожает все её блюда, и тем самым заслужил её счастливую улыбку. Склонив голову, женщина наконец заметила стоящего рядом Чуньцзе, и при едином взгляде на миловидное белоснежное личико духа календаря на её лице тут же отразились радостное изумление и трепетная любовь, которую старшие члены семьи обычно испытывают к младшим.
— Ой! Чей ты, деточка? — спросила она. — Какой же ты хорошенький! Не может быть, чтобы ты был сыном А-Наня! Ну-ка, ну-ка, поди сюда, бабушка даст тебе свёрток с чем-то вкусненьким, чтобы ты рос как следует!
С этими словами мама Сыту Чжана вытащила из кармана передника розовый бумажный пакет с полосатым рисовым печеньем [13].
Это лакомство пожилые люди обычно дарят ребятишкам на Новый год с небольшой суммой денег — от пятидесяти до ста юаней — вроде и немного, но этот символ заботы старших о младшем поколении считается доброй новогодней традицией.
Сяо Наньчжу хотел было забрать из рук тётушки красный конверт с деньгами — не дело, что мама Сыту Чжана дарит подарки Чуньцзе, которому, пожалуй, лет больше, чем всем им вместе взятым, однако женщина наверняка решила бы, что он отказывается из вежливости, а потому всё равно вручила бы мальчику деньги всеми правдами и неправдами. Пусть даже Чуньцзе никакой Сяо Наньчжу не сын, отказываться от конверта он не станет — так что мужчине только и оставалось, что, присев на корточки, погладить Чуньцзе по голове, украдкой шепнув ему:
— Если тебе дарят подарки, недостаточно просто сказать спасибо — скорее пожелай счастливого Нового года!
От слов Сяо Наньчжу Чуньцзе сперва затих, смущённо хлопая ресницами. Посмотрев на пакет с крохотным квадратным печеньем в своих руках, он поднял взгляд на приветливое и доброе лицо женщины — и на сердце у него стало необычайно тепло.
Быть может, он слишком давно не имел дела с людьми, в одиночестве коротая свои годы бессмертного духа — на самом же деле Чуньцзе давно хотел приобщиться к шумной атмосфере праздника.
Оказавшись по воле Сяо Наньчжу в этой совершенно обычной семье, он вместо неприязни неожиданно ощутил подлинную радость. Подумав об этом, Чуньцзе заметил, с каким трудом пожилая женщина бредёт обратно на кухню, и от горечи у него перехватило дыхание. Вскинув голову, дух календаря от всего сердца произнёс:
— Бабушка, в будущем году я желаю вам крепкого здоровья, долгих лет жизни и счастья~!
Примечания Шитоу Ян (автора):
Вчера у меня почему-то пошла кровь из носа, поэтому обновления не было… Прошу прощения ТТ
Примечания переводчика:
[1] Освящать домашние храмы — 开光 (kāiguāng) — в пер. с кит. «открыть свет», а также буддийское понятие «освящать (храм, изображение Будды)», «ниспослать счастье (богомольцам, участвовавшим в первом богослужении после открытия (освящения) храма».
[2] Данянь — кит. 大年 (dànián) — «урожайный год», Новый год по старому календарю, старое имя Чуньцзе.
[3] Подарочная коробка фруктов 水果礼盒 (shuǐ guǒlǐhé)
[4] Бля!!! — в оригинале 卧槽 (wòcáo) — омоним китайского ругательства 我肏 (wǒcào) — «я имел», «пиздец», «ни хрена себе».
[5] Мерзавец — в оригинале 大坏蛋 (dàhuàidàn) — в букв. пер. с кит. «большое тухлое яйцо». А ещё это партийная кличка Сяо в этой главе — Чуньцзе про себя так именует его всё время.
[6] Двубортная курточка на пуговицах 对襟衣 (duìjīn yī) — традиционная китайская верхняя одежда.
[7] Прикрывали проступки друг друга — в оригинале 护短 (hùduǎn) — в букв. пер. с кит. «защищать недостатки», образно — «замазывать ошибки, прикрывать недостатки».
[8] Пал, не завершив начатого — в оригинале 出师未捷身先死 (chūshī wèi jié shēn xiānsǐ) — в пер. с кит. «он погиб, не завершив дела [; и все последовавшие за ним герои горько оплакивали его]».
[9] Как настоящий хулиган — в оригинале 熊 (xióng) — в пер. с кит. «медведь», а также диалектное «грубый, свирепый», «ругать, обижать» и «трусливый».
[10] Озорник — в оригинале 熊孩子 (xióng háizi) — в букв. пер. с кит. «медвежонок», так называют непослушных и избалованных детей.
[11] Петушок — в оригинале 小鸟 (xiǎoniǎo) — в букв. пер. с кит. «птенец, птичка», разговорное — «писюн».
[12] Переменился в лице — в оригинале 脸都绿了 (liǎn dōu lǜ le) — в букв. пер. с кит. «лицо позеленело» (от гнева, злости, стыда или испуга).
[13] Полосатое рисовое печенье 玉带糕 (yù dài gāo) — в букв. пер. с кит. «нефритовое ленточное рисовое печенье» — тонкие разноцветные пастилки.
Следующая глава
Поделиться в соцсетях
4
Комментарии
Здоровья и процветания переводчикам!