Автор: Psoj_i_Sysoj

Мастер календаря. Глава 27 — 11.11.11.11.11. Часть 2

Предыдущая часть

По сравнению с только что ушедшей недоверчивой дамой из высшего общества, эта старушка была бедно одета и имела болезненный вид. Судя по всему, ей было около семидесяти — разве в столь почтенном возрасте не полагается наслаждаться заботой детей и безмятежным счастьем семейной жизни? — однако эта дрожащая старушка пришла к Сяо Наньчжу одна, и то, что она у него попросила, также немало удивило мастера календаря.

читать дальше— Меня зовут Дэн Чуньсю [1]… Мне семьдесят два, и в конце минувшего года во время обследования у меня нашли тяжёлую болезнь, и вот уже третью неделю не было и нескольких дней, чтобы я чувствовала себя хорошо. Но сперва мои дети были заняты на работе, а потом отмечали Новый год, и я понимала, что, если умру в это время, то причиню им беспокойство… Во время праздников я сперва докучала одной семье, потом мне было сказано отправляться в другую. Но с каждым днём мне остаётся жить всё меньше — подумав об этом, я решила, что тянуть дальше не имеет смысла… И теперь я хочу спросить у мастера, какой день в ближайшее время больше подходит, чтобы мне умереть [2] — это обязательно должен быть выходной, иначе у моих детей не будет времени заняться похоронами...

Голос старушки звучал спокойно, однако в нём угадывалась горечь. Хоть она не упомянула, от какой неизлечимой болезни страдает, всё её тело с головы до ног было объято духами недуга, так что с первого взгляда становилось ясно, что ей и в самом деле недолго осталось. Но одно дело — понимать, что жить тебе не дольше нескольких дней, и совсем другое — твёрдо решить, в какой день тебе надлежит умереть, а потому Сяо Наньчжу довольно долгое время держал в руках гороскоп старушки из восьми знаков, ничего не говоря.

— Тётушка [3]… а ваши дети так до сих пор и не знают об этом? – наконец спросил он.

— Не знают, да и как бы я осмелилась им сказать? Ведь тогда они начнут сердиться и переживать, беспокоиться о деньгах… Однако ни к чему им тратиться на лечение, к тому же, все эти расходы были бы впустую...

Раз она так говорила, то, вероятно, отлично понимала, что за люди её дети, а потому могла безошибочно предсказать, как они отреагируют. Ей было неловко рассказывать об этом, поэтому, когда встревоженная Юаньсяо подала ей настоянный на финиках чай, лицо старушки страдальчески исказилось.

— Это всё моя несчастная доля, — всхлипнула она дрожащим голосом. — Я в одиночку вырастила троих детей, однако никто из них не желает позаботиться обо мне в старости… В детстве мой сын попал в больницу, и все врачи говорили, что он не поправился. Тогда я, плача, на коленях умоляла их перед дверями больницы, чтобы они дали моему ребёнку надежду. Теперь мои дети выросли, а я вот-вот умру. Я просто не хочу причинять им беспокойство… Если вы подыщите мне хороший день для смерти, и всё кончится… я больше не доставлю им хлопот...

Подойдя к концу рассказа, она всё-таки не смогла удержаться от слёз. Похоже, злоключения старушки произвели сильное впечатление на Юаньсяо — её прелестное напудренное личико приобрело горестное выражение. Когда она жила в мире людей, у неё также была матушка, и в то время она только и помышляла о том, как бы поскорее покинуть дворец, чтобы заботиться о ней в старости. Как бы то ни было, Сяо Наньчжу опасался, что этот сердобольный дух календаря сотворит что-нибудь необдуманное, однако прежде, чем он успел открыть рот, Юаньсяо с полными слёз глазами взяла старушку за руку и горячо заговорила:

— То, что они не желают о вас позаботиться — это неправильно! Вам нет нужды горевать из-за них! В прошлом я всё время думала о том, как бы повидать свою семью и родителей — как можно быть такими бесчувственными? Нужно дать понять этим трём неблагодарным негодникам [4], как сильно они ошибаются! Не бойтесь, тётушка!!! Мы с мастером поможем вам! Вы только не переживайте!!! Ни в коем случае не расстраивайтесь!!!

Эта вспышка негодования погрузила всех в неловкое молчание.

Сяо Наньчжу чуть было не открыл рот, чтобы сказать, что за это может потребоваться дополнительная плата, но в итоге почёл за нужное промолчать. В конце концов, он и вправду не знал, как помочь смертельно больной старушке, ведь тут были бессильны [5] даже клёцки Юаньсяо — но вскоре она сама своими действиями доказала ему, что в этом мире нет ничего такого, что неподвластно духам календаря.


***

У Чжан Тяньмина, частного предпринимателя лет сорока с небольшим, были жена и ребёнок, а также старшие брат и сестра. Престарелая мать по очереди жила в их семьях, и по правде говоря, эта ноша была не слишком обременительной. Однако люди стареют, и жизненные неурядицы постепенно отодвигают родственные чувства на второй план. Когда в последний день ушедшего года все собрались на семейный ужин, его жена, сестра и невестка затеяли скандал по поводу того, в чьём доме будет жить старушка в первый лунный месяц года, и Чжан Тяньмин из-за этого чуть не подрался с собственным старшим братом.

— Ты же старший сын! Почему бы маме не пожить у тебя каких-то несколько дней! У меня на этот Новый год в доме собирается тьма-тьмущая гостей! Разве наша мама такая уж обуза?! К тому же, твоя жена сейчас сидит без работы, так что у неё уж точно есть возможность позаботиться о маме! Почему я должен тратить время на то, чтобы принимать маму у себя? — кричал он, опрокинув бокал.

Уже малость поднабравшись, Чжан Тяньмин только и знал, что нападать на родственников — да в сущности, сейчас его ничуть не интересовало, что они думают и чувствуют. Однако его старший брат и невестка также были отнюдь не безропотными [6], так что, заслышав столь беспардонные речи, его брат ударил рукой по столу и заорал в ответ:

— И это говорит младший сын?!! Ты-то в отличие от нас как сыр в масле катаешься, ещё и смотришь на нас свысока! У тебя в доме достаток, у жены есть работа, так что ты и должен тратить больше денег на содержание мамы! Не прошло и пары недель, как ты её выставляешь, а ведь мы условились, что она проживёт у тебя месяц!!! А впрочем, это тебе не впервой!!! Тебе и твоей старшей сестрице денег не жаль только для посторонних — разве не так?!!

На лице Чжан Тяньмина появилось страдальческое выражение — он и так был вечно недоволен своей жизнью, а уж подобные упрёки со стороны брата были и вовсе нестерпимы, невестка также безостановочно подливала масла в огонь. При последних словах прежде не принимавшая участия в разговоре сестра также не удержалась, взвизгнув:

— Эй-эй, меня-то зачем сюда приплетать?!! Я ведь женщина, а вышедшая замуж дочь — всё равно что выплеснутая вода! Наша мать в принципе не нуждается в моём уходе! Так что всё это — ваша обязанность!!! И что вы тут устроили — никто из вас не желает взять на себя ответственность, вот вы и решили спихнуть это на меня [7]! Так не пойдёт! Моя квартира — жалкая клетушка, ещё одному человеку там некуда деваться! Я и так каждый месяц отдаю целых двести юаней на питание мамы! Так что разбирайтесь с этим сами как хотите...

К счастью, когда случилась эта ссора, их мать, Дэн Чуньсю, как раз вышла на кухню, чтобы подать на стол, однако её дети ругались так, что их услышал бы даже глухой. Чжан Тяньмин так и не узнал, что по этому поводу подумала их мать. После этого вечера они договорились, что старушка останется у него до конца месяца, однако до истечения этого срока она внезапно исчезла.

Полагая, что мама отправилась к его старшему брату или сестре — в конце концов, ей ведь больше некуда было пойти на Новый год — он не придал этому большого значения. Несколько дней Чжан Тяньмин был занят приёмом гостей, ожидая, что ему вот-вот примутся названивать брат или сестра, требуя, чтобы он немедленно забрал маму. Так и не дождавшись от них известий, он пришёл в некоторое недоумение и позвонил им сам. Тут-то до него наконец дошло, что они тоже не имеют понятия, куда с начала первого месяца года пропала их мать: за это время она так ни с кем и не связалась, будто попросту испарилась.

Тут-то Чжан Тяньмин разволновался не на шутку: хоть в обычные дни он не очень-то заботился о старушке, всё же, когда его престарелая мать пропала подобным образом, само собой, он бросился на поиски. Его брат и сестра сказали, что нужно подать заявление о розыске, однако, когда в участке народной полиции услышали, что их мать пропала больше десяти дней назад, на них посмотрели с неприкрытым осуждением. Эти трое великовозрастных детей за сорок и хотели заплакать, но не могли выдавить из себя ни слезинки — всё, что им оставалось, это взять отпуск за свой счёт и разместить объявления в газетах: они должны были во что бы то ни стало вернуть мать, перед которой они так провинились.

Они уже двадцать лет кряду не ощущали подобного единства — измученные братья и сестра неустанно колесили по улицам в поисках матери, но даже тени её не нашли. Как назло, дело было в Праздник фонарей. Накануне Чжан Тяньмин всю ночь посвятил поискам и вернулся домой перед рассветом, чтобы передохнуть. Проснувшись, он обнаружил, что всё вокруг какое-то странное. Когда затуманенное сознание прояснилось, он понял, что оказался во власти давно забытого воспоминания.

— Доктор, доктор, умоляю вас!!! Спасите моего сына!!! Его только что сбила машина — как же такое могло случиться?!! Он же такой маленький!! Умоляю вас, спасите его!!! Я отдам всё, что у меня есть!!! Умоляю вас!!! Кланяюсь вам в землю [8]!!!

Мама тихо всхлипывала, не выпуская его из рук. Чжан Тяньмин весь дрожал от боли, но горячие слёзы матери, падающие на его лицо, будто бы унимали боль. Это почти полностью стёршееся из его памяти несчастье случилось тридцать восемь лет назад, аккурат на Праздник фонарей. Из-за того, что он ребёнком любил играть на улице у дома, его сбила машина — поскольку свидетелей не было, виновнику происшествия удалось скрыться. Услышав, что что-то случилось, мать Чжан Тяньмина выбежала на улицу и обнаружила сына при смерти. Рядом с матерью на коленях перед врачом стояли его старшие брат и сестра, которым было около десяти — воспоминание стёрло оставленные годами следы с их плачущих лиц — они жалобно умоляли врача сделать всё, чтобы спасти брата.

— Доктор, пожалуйста, спасите нашего младшего братишку… Он ведь поправится? Уа-а-а… Тяньмин, старшие брат и сестра с тобой, не плачь, не плачь… Не больно, держись за сестрёнку, и будет не больно…

От того, как они сжимали окровавленными ладонями его маленькие ручки, сердце Чжан Тяньмина затопила волна тепла. Разумеется, он давным-давно позабыл об этом — и всё же сейчас, когда это воспоминание по неведомой причине вновь встало у него перед глазами, он понял, что оно дороже золота. От этой мысли Чжан Тяньмину, жизнь которого уже перевалила за середину, захотелось расплакаться. Он почувствовал, как лицо заливает краска стыда — его погоня за выгодой, все эти суетные желания, жалобы и огорчения внезапно показались ему смехотворными в сравнении с этим полустёршимся воспоминанием.

Открыв полные слёз глаза, Чжан Тяньмин обнаружил, что по-прежнему находится в больнице, но всё переменилось — теперь он стоял у двери в кабинет врача бок о бок с братом и сестрой.

— Старший братец… Сестрица…

— А, младший братец, это ты...

Они устремили покрасневшие глаза друг на друга — со стороны эти трое выглядели довольно нелепо. Чжан Тяньмину было не по себе после того, как он испытал нечто непостижимое умом, и его брат и сестра, судя по всему, пережили то же самое — ведь вместо того, чтобы вновь начать препираться, они просто молча глядели друг на друга.

Столь напряжённая, неловкая атмосфера повисла между ними впервые. Братья и сестра медлили — никто не решался первым нарушить молчание. И тут из-за приоткрытой двери кабинета внезапно раздался сдавленный плач — этот старческий голос был им хорошо знаком.

— Доктор, просто скажите мне… как долго я ещё протяну с этой болезнью? Три месяца? Два месяца? Ах, нет, девушка, в больницу я не лягу, не лягу… В такие годы ложиться в больницу — лишь выбрасывать деньги на ветер… Нет-нет, не нужно звонить моим детям, они заняты, да, очень заняты...

Дрожащий силуэт старушки напоминал корявое дерево с иссохшими ветвями и осыпавшимися листьями, из которого ушли все жизненные соки. Когда Минмин [9] был мал, его мать была громогласной и смешливой женщиной, но, отдавая все силы детям, она и не заметила, как поседела. Прежде перед лицом болезни ребёнка она была готова отдать любые деньги, лишь бы вылечить его — однако теперь, когда она состарилась и сама заболела, у неё даже не было своего угла.

— Меня зовут Дэн Чуньсю… В этом году мне исполнилось семьдесят два года. Моего старшего сына зовут Чжан Тяньфан, дочь — Чжан Тяньфэй, а младшего сына — Чжан Тяньмин [10]… Они были такими хорошими детьми, а сейчас выросли, у каждого — свой дом… А где же мой дом?.. Ах, забудьте об этом, уж лучше я пойду… Не хочу причинять им беспокойство.


***

В конце концов Сяо Наньчжу нагадал Дэн Чуньсю счастливый день смерти — на второй день после Весеннего праздника дракона [11]. Когда кто-то умирает в такой день, это называют «радостными проводами» и вовсе не считают горестным событием. Дожив до столь почтенных лет, эта старушка, должно быть, чувствовала, как её дни бегут всё быстрее — и потому, желая успокоить сердце, пошла к мастеру календаря Сяо Наньчжу, чтобы тот назвал ей точную дату. Получив это успокоительное лекарство, она смогла вздохнуть с облегчением. Что же до её троих детей, то Юаньсяо хорошенько проучила их, и теперь не знала, что ещё сказать.

— Моя бабушка тоже умерла от рака, но она протянула дольше, чем вы, потому что была бодра духом, — вместо неё сказал Сяо Наньчжу. — Вам, тётушка, нужно укреплять организм, и тогда, может, вы продержитесь до Праздника двойной пятёрки [12] в будущем году. И впредь не вздумайте экономить деньги для своих детей! Чтобы прийти сюда и назначить дату, вы потратили восемьдесят юаней — а ведь этого достаточно, чтобы хорошо питаться целый день, так ведь?

Болтая подобную ерунду, Сяо Наньчжу проводил старушку вниз. На сей раз вместо того, чтобы обобрать клиента, он взял по минимальному тарифу — ведь при взгляде на эту старушку он не мог не вспомнить свою собственную бабушку. Когда она заболела, Сяо Наньчжу, который тогда был ещё подростком, почувствовал, будто его мир рушится.

Хоть он вечно дерзил своей бабуле и не слушался, при этом он всегда понимал, что она для него — единственный родной человек. Бабушка растила его с детства, и он был обязан ей всем. У него не было ни отца, ни матери, ни жизненного опыта — и когда бабушка умерла, у Сяо Наньчжу вовсе никого не осталось. В этой жизни старость, болезнь и смерть [13] — обычное дело, однако его сердце терзала неутолимая скорбь. По счастью, Сяо Наньчжу уже тогда был вполне здравомыслящим, и в запальчивости не натворил безрассудных дел — теперь, много лет спустя, он, по крайней мере, сохранил здоровье и ясный ум. При мысли об этом Сяо Наньчжу горестно вздохнул и, остановившись у дверей дома, закурил сигарету.


***

— Мелкий ты негодник, ну что ты ревёшь, твоя бабка ещё не померла! Когда я уйду, ты останешься сам по себе, и некому будет позаботиться о тебе, кроме тебя самого. Прежде ты никогда меня не слушал — я велела тебе усердно учиться, а ты не хотел… Говорила тебе — не дерись, а ты принимался за старое. А теперь, когда меня не станет, я уже ничего не смогу для тебя сделать… Дай мне слово, что ты во чтобы то ни стало будешь вести хорошую жизнь, не последуешь дурному примеру… Тогда твоя бабушка уйдёт с миром, слышишь?

В этой стерильно-белой палате произнесённые дрожащим голосом бабушки слова всё ещё звучали в его ушах. Сяо Наньчжу с покрасневшими глазами стоял на коленях у изголовья кровати. Он долго не мог отпустить морщинистую руку, упрямо прижимаясь к ней лицом. От слёз всё в глазах расплывалось, а ладони мало-помалу холодели. В то мгновение Сяо Наньчжу почувствовал, как сердце внезапно опустело, а всё тело пронзила боль, от которой он горестно зарыдал.

— Мастер, когда мы уже проведём розыгрыш?! Там уже больше пятидесяти тысяч репостов! Я хочу выбрать счастливый номер, хочу выбрать счастливый номер! — донёсся из квартиры мелодичный голосок Юаньсяо.

Вынырнув из воспоминаний, Сяо Наньчжу нехотя направился в квартиру, но когда он заходил, следом за ним в коридор проскользнула змея толщиной с большой палец руки. Подкараулившая его тварь с налитыми красным глазами на треугольной голове издала тихий свист, то и дело выбрасывая тонкий раздвоенный язык, а затем мрачно прошипела:

— Ш-ш-ш, убью… я убью тебя...


Примечание Шитоу Ян (автора):

Счастливого Дня холостяка (^o^)/~ Я пошла закупаться, потрачусь в прах! И вас тоже прошу — покупайте, покупайте, покупайте [14] без остановки!!! Сердечная благодарность каждой девушке, которая поддерживает VIP, посмотрим, может, по обстоятельствам опубликую небольшой спешал про 11.11, хе-хе~


Примечания переводчика:

[1] Чуньсю 春秀 (chūnxiù) — в пер. с кит. имя означает «весеннее цветение».

[2] Умереть – в оригинале 归西 (guīxī) – в букв. пер. с кит. «отправиться на Запад», буддийское «скончаться».

[3] Тётушка — в оригинале 大妈 (dàmā) — в пер. с кит. «жена старшего брата отца», или просто обращение к женщине в возрасте.

[4] Негодники — в оригинале 小兔崽子 (xiǎotù zǎizi) — в пер. с кит. «крольчонок», «зайчонок», ругательство вроде «собачий сын», так шутливо называют младших.

[5] Были бессильны — в оригинале чэнъюй 无力回天 (wúlì huítiān) — в пер. с кит. «бессильны перевернуть небо (обр. в знач. «вернуть расположение государя»), обр. в знач. «не в силах помочь, уже не исправить».

[6] Были отнюдь не безропотными — в оригинале чэнъюй 省油的灯 (shěng yóu de dēng) — в букв. пер. с кит. «лампа/фонарь, экономящая топливо», обр. в знач. «неприхотливый, нетребовательный; безропотный», а также «обходительный, уживчивый».

[7] Спихнуть это на меня – в оригинале 让我来背这个锅了 (ràng wǒ lái bèi zhège guōle) – в пер. с кит. «заставить меня взвалить на спину этот котёл».

[8] Кланяюсь вам в землю — в оригинале 磕头 (kētóu) — в букв. пер. с кит. «биться лбом» — самая почтительная из разновидностей поклонов.

[9] Минмин – детское прозвище Чжан Тяньмина.

[10] Тяньфан 天放 (Tiānfàng) — в пер. с кит. имя означает «подсказанный природой (о вдохновении)».

Тяньфэй 天菲 (Tiānfēi) — в пер. с кит. «благоуханные небеса».

Тяньмин 天明 (Tiānmíng) — в пер. с кит. «рассвет» или «веление неба».

Как можно видеть, среднее имя у всех детей совпадает — в Китае это нередкое явление у братьев и сестёр.

[11] Весенний праздник дракона 龙头节 (lóngtóujié) — лунтоуцзе (лунтайтоу) — «дракон поднимает голову» — праздник отмечают второго числа второго месяца по лунному календарю (см. более подробное примечание в главе 22).

[12] Праздник начала лета 端节 — он же — Праздник «двойной пятёрки» Дуаньуцзе и Праздник драконьих лодок (Лунчжоуцзе), Праздник солнечного начала (Дуаньянцзе), Праздник поэта (Шижэньцзе) и т.д.) — один из трёх важнейших праздников в Китае. Отмечается 5-го числа 5-го месяца по китайскому лунному календарю, обычно приходится на июнь. (более подробное примечание см. в главе 10).

[13] Старость, болезнь и смерть — в оригинале чэнъюй 生老病死 (shēnglǎobìngsǐ) — в буддизме — страдания человеческой жизни: рождение, старость, болезни, смерть.

[14] Покупайте, покупайте, покупайте 买买买 (mǎi mǎi mǎi) — май-май-май — «покупай, покупай, покупай!» — лозунг Дня холостяка.


Следующая глава
2

Комментарии

Большое спасибо за перевод!
Psoj_i_Sysoj, печальная, но очень интересная глава. И подводка к следующей интригует. Кто это пришёл мстить?

нашла очепяткутак что у неё уж точно есть возможность

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)