Мастер календаря. Глава 29 — Цзинчжэ. Часть 1

Примечание переводчика:

Поскольку двадцать восьмая глава представляет собой экстру, события которой сильно опережают сюжет, было решено поместить её перевод в конце новеллы – поэтому после двадцать седьмой главы следует двадцать девятая.

***

Глубокой ночью по небу прокатился слабый раскат грома и на горизонте начали собираться чёрные тучи, предвещая неотвратимую грозу. Время тихо шло — меньше чем через два часа настанет Цзинчжэ — День пробуждения насекомых. Гром вот-вот расколет тёмное небо — и тогда очнутся проспавшие всю зиму под промёрзшей землёй змеи, насекомые и грызуны. Раскаты с небес служат предостережением злым духам, чтобы те не смели нарушать порядок в мире людей — в противном же случае они будут истреблены.

Под мостом Биньцзян стояла непроглядная тьма. От недавно устроенного Чуси пожара, что полыхал здесь до небес, нынче не осталось даже пепла. Берег реки стал ещё более плоским, сгладились все неровности, потому что Няньшоу без остатка сожрал ставшие частью земли тошнотворные останки вместе с потомством чудовища. Однако несколько мелких тварей всё же сумели ускользнуть от разгневанного духа календаря. Когда спящее под мостом чудовище наконец пробудилось, эти создания, которые собственными глазами видели гибель своих братьев и сестёр, воззвали к отмщению [1]:

— Матушка… Матушка…

скрытый текстОтражённые от поверхности реки, эти стенания разнеслись над водой и затихли вдали. В конце дороги показались двое рабочих, которые по прошествии первого лунного месяца года вернулись на стройку и сейчас дежурили в ночную смену. Освещая себе путь фонариком, они шли по речной отмели, но тут один из них замер, словно что-то услышав.

— Сяо Ван, ты чего? Разве ты не говорил, что хотел отлить… — крикнул своему спутнику с фонариком мужчина средних лет с иностранным акцентом, который как раз расстёгивал брюки. Поскольку было холодно, за ужином они на пару выпили по нескольку рюмок гаоляновой водки, и теперь вся эта жидкость просилась на выход — однако стоящий на берегу реки Сяо Ван даже после окриков не двинулся с места. Потеряв терпение, старший рабочий повысил голос — но тут его напарник мигом развернулся и бегом бросился к нему.

— Иду я, иду, не надо меня подгонять… Дядюшка Чжан, вы слышали это?.. Мне показалось, будто женщина плачет…

Он невольно понизил голос, потирая руку — похоже, Сяо Ван никак не мог прийти в себя от этих жутких и загадочных звуков. При этих словах дядюшка Чжан уставил на него перепуганный взгляд и, схватив парня за руку, выбранил его:

— Какого чёрта ты несёшь? В подобном месте нельзя говорить такое! Помнишь, что я рассказывал тебе о том случае на стройплощадке на юге? Те паршивцы с языками без костей [2] были как раз в твоём возрасте! Они болтали всякие пошлости про женский труп, который выкопали, и в конце концов эта тварь живьём сожрала их сердце и печень!

— Ох ты боже мой! И что ж, мне теперь молчать?! Я ведь в самом деле слышал голос, он доносился прямо с середины реки! Может, кто-то в воду свалился?! — Сяо Ван возвысил голос, указывая на спокойную поверхность реки Биньцзян.

Но после того, как его выбранил дядюшка Чжан, молодой человек и сам засомневался в своих словах.

Дядюшка Чжан тут же заткнул ему рот ладонью, уставив на напарника свирепый взгляд, и принялся ругаться:

— Да хоть сама богиня Сиванму [3] упала в реку, нас это не касается!!! Пойдём отсюда быстрее! Хорош уже выдумывать! Сам посуди, кто глубокой ночью мог упасть в эту чёртову реку?..

Он ещё не успел договорить, когда переменчивый ветер донёс до них приглушённые звуки плача. Сяо Ван и дядюшка Чжан обменялись растерянными взглядами. Ни один из них не решался обернуться в сторону чёрных, как смоль, вод реки, однако их сердца и без того захлестнул страх, и мужчины затряслись, не смея издать ни звука. В этот момент оба ощутили под ногами нарастающие колебания, которые вскоре перешли в ужасающую вибрацию. Вслед за этим со стороны реки раздался жуткий вой, от которого едва не полопались барабанные перепонки.


***

Без десяти двенадцать весь дом был погружён в безмолвие. Сяо Наньчжу спокойно спал в своей постели, в комнате царила кромешная тьма. На прикроватной тумбочке лежал подключённый к зарядке телефон, рядом — пачка сигарет и зажигалка. Стояла такая тишина, что можно было услышать, как падает иголка, и в это самое время по полу проскользнула тонкая гибкая тень.

При соприкосновении с гладким полом чешуя не производила ни малейшего звука, однако тень издавала непрерывное мрачное шипение, а налитые красным глаза привели бы в трепет любого. Но крепко спящий Сяо Наньчжу, похоже, и не подозревал об этом — мерное дыхание говорило о том, что он безмятежно видит десятый сон. Поднявшись по столбику в изголовье кровати, загадочная тварь обвила обнажённую шею мужчины и издала слащавый, злорадный смешок. Внезапно она распахнула пасть, готовясь вонзить острые клыки в горло мастера календаря.

Стоит клыкам вонзиться в плоть и впрыснуть смертельный яд в кровеносные сосуды, как любое сопротивление окажется бесполезным — участь человека будет предрешена. Ядовитая змея целый день следовала за Сяо Наньчжу, но ей никак не удавалось подгадать удачный момент, чтобы отомстить за своих сородичей, и всё из-за Юаньсяо, которая никак не желала оставить свой пост, ведь змее-оборотню не по силам тягаться с духом календаря, в то время как убить не обладающего сверхъестественными способностями мастера для неё не представляло ни малейших сложностей. Оказавшись так близко к осуществлению своей цели, красноглазая ядовитая бестия больше не могла сдержать пламенную ненависть к убийце её родни — распахнув пасть, она, не колеблясь, бросилась на него.

Увы, острые клыки так и не достигли шеи Сяо Наньчжу — а саму змею в тот же миг стиснула сильная рука. Только что казавшийся мирно спящим мастер календаря, не открывая глаз, безошибочно схватил змею в семи цунях от головы [4]. Почти до смерти придушив ядовитую тварь крепкой хваткой, он медленно открыл глаза, в которых не было ни капли сна.

— Ага, желала застать меня врасплох, чтобы нанести удар исподтишка? Вот уж воистину у этой змеи ни стыда, ни совести! — холодно бросил Сяо Наньчжу и, зевнув, неторопливо сел на постели, а затем поднялся на ноги. При этом он не ослаблял давление на горло змеи — как бы та ни извивалась, она была не в силах вывернуться из хватки мужчины. Сяо Наньчжу был не в духе, а потому, когда демон забился из последних сил, лишь крепче сжал пальцы. Чувствуя, что её вот-вот прикончат, змея больше не осмеливалась сопротивляться этому, на первый взгляд, совершенно обычному человеку.

— Убью тебя… Я убью тебя! — безостановочно шипела она, похоже, не собираясь сдаваться, и по-прежнему сверлила Сяо Наньчжу исполненным злобы взглядом, однако тот лишь слабо усмехнулся, бросив взгляд на эту явно переоценившую свои силы мелкую гадину. Удерживая обвившую его руку змею, мужчина выглянул в окно.

Эта тварь следовала за ним весь день — после того, как Сяо Наньчжу проводил старушку Дэн Чуньсю, змея, изловчившись, украдкой проскользнула [5] вслед за ним. Будь на его месте обычный человек, он бы ничего не заподозрил, но Сяо Наньчжу немало лет провёл в армии, а потому никогда не терял бдительности. Заметив, что за ним следит злобный взгляд, он догадался, что это какая-то недобитая Чуси тварь явилась искать мести, однако решил сперва выяснить её истинное происхождение, а потому не подал вида, что заметил слежку. Притворяясь спящим, Сяо Наньчжу намеренно подпустил змею поближе, и едва холодные, как лёд, ядовитые клыки нацелились на его артерию, схватил её, воздав этой гадине по заслугам.

Теперь мастер календаря курил, сжимая змею в руке. Опустив взгляд на часы, он нетерпеливо нахмурился:

— Цзинчжэ, мать твою, ты мне что тут, проспал? Эй, алло, уже без двух минут двенадцать, мы же договорились, что ты сегодня выйдешь пораньше, или как… Цзинчжэ! А, Цзинчжэ! Вот-вот настанет полночь! Луна уже вышла, чтобы припечь твою задницу!!!

Старый календарь и не подумал отозваться на его ругань, так что Сяо Наньчжу только и оставалось, что закурить ещё одну сигарету и вновь повернуться к окну. Ясная луна почти затмевала звёзды [6]. Вскоре раздался первый раскат грома, возвещающий смену сельскохозяйственного сезона — наступление Цзинчжэ-цзюня пробуждало от глубокого зимнего сна несметное число нечистых тварей.

Ранее Сяо Наньчжу уже пробовал расспросить Цзинчжэ о том, как одолеть речного монстра, однако тот так толком и не пробудился — из трёх сказанных им фраз две были сквозь сон. Глядя на юного на вид, худенького Цзинчжэ, который знай себе посапывал на своей странице, свернувшись в клубочек, Сяо Наньчжу смирился с тем, что ему придётся самому копаться в древних трактатах, таких как «Книга толкований порядка смены семидесяти двух пятидневок года», чтобы узнать всё, что касается Цзинчжэ. Когда придёт время, ему нужно будет как можно быстрее избавиться от затаившегося в реке монстра. В результате Сяо Наньчжу в самом деле удалось раскопать в Интернете кое-какие любопытные материалы.

В прежние времена Цзинчжэ-цзюня именовали Цичжэ-цзюнем [7], и он был третьим из двадцати четвертых сельскохозяйственных сезонов года, перед которым шли Лаба [8] и Личунь [9], сам же он знаменовал собой наступление середины весны. Говорят, что, когда солнце на определённой высоте заслоняет луну, воздух постепенно теплеет, начинают громыхать грозы. С наступлением зимы животные прячутся в укрытия, зарываются в землю и впадают в спячку — отсюда «чжэ» — «спячка» — в имени Цзинчжэ. Раскаты грома, посылаемые небом на Цзинчжэ, пробуждают животных, отсюда «Цзин» — «пугать, приводить в трепет». Таким образом, этот дух календаря отвечает за пробуждение всего живого. К сожалению, в этом мире за хорошим всегда следует дурное, за светом следует тьма — вот и Цзинчжэ помимо живых существ пробуждает и злых духов. Безусловно, появление полезных насекомых оказывает благотворное воздействие на будущий урожай, однако пробуждение змей, грызунов и вредных насекомых всегда причиняло немало хлопот.

Кроме того, в аграрном обществе крестьяне по приходу Цзинчжэ определяли, когда следует начинать весеннюю вспашку, а потому в прошлые эпохи его прихода ждали с необычайным нетерпением. Увы, современные люди больше не полагаются на эти традиционные приметы, а потому дух-покровитель сельскохозяйственного сезона растерял былой рабочий пыл, став нерадивым, будто лягушка, впавшая в спячку с наступлением зимы.

Вот пока что всё, что удалось узнать о Цзинчжэ из старинных текстов — больше мог поведать разве что сам дух календаря. Также Сяо Наньчжу откопал кое-что о монстре из реки Биньцзян, возможно, напрямую относящееся к происхождению этого бедствия.

В китайском фольклоре есть множество преданий о змеях, например, весьма популярное сказание о госпоже Белой змее [10] — духе, который, тысячелетиями совершенствуясь [11], обратился в человека, или несколько менее известная история из «Повестей о странном из кабинета Ляо» [12] господина Пу Сунлина о зелёных женщинах-змеях. В первом сюжете речь шла о следовании по праведной тропе бессмертных совершенствующихся — Сяо Наньчжу в таком не разбирался, а потому не стал особо в это углубляться, — однако зелёные змеи из второго предания явно имели некое отношение к монстру из реки Биньцзян.

В истории о зелёных женщинах-змеях говорилось о том, что некогда на горе Иньшань жила группа женщин. Внешне они ничем не отличались от людей, но, стоило одной из них выйти замуж за человека из обычной семьи, как вскоре муж умирал. Однако их соседи так ничего и не подозревали, пока однажды странствующий гадатель [13] не изловил одну из таких женщин-демонов. Он увидел, что лицо у неё треугольное и глаза будто бы слепые. Тогда он задрал ей юбку и к своему изумлению обнаружил, что под ней скрывалась змея, которая с шипением готовилась укусить его. После тщательного расследования выяснилось, что эти зелёные женщины-змеи появились от союза людей с нечистью, и все, кто вступал с ними в любовную связь, вскоре умирали. Тела этих несчастных мужчин потомки змей сбрасывали в озеро у подножия горы Иньшань в качестве пищи для матери-змеи, которая обратилась то ли в морского змея — цзяо, то ли в дракона [14].

Эта история насчитывала не один век, и хотя она представляла собой лишь народную побасенку о духах, то, о чём в ней говорилось, немного напоминало дело, с которым столкнулся Сяо Наньчжу. Чуси тоже говорил, что эта мать-змея огромна и пожирает людей, а её многочисленное потомство очень напоминало детей той зелёной матери-змеи. После того, как Чуси уничтожил великое множество её сыновей и дочерей, внуков и внучек, это чудовище, быть может, уже обратившееся в цзяо, наверняка она этого просто так не оставит — в конце концов, духи змей лишь кажутся хладнокровными, на самом деле они злопамятны, мстительны и всё принимают близко к сердцу. Даже госпожа Белая змея, когда был похищен её муж Сюй Сянь, попыталась затопить храм Цзиньшань [15] — кто же знает, какое кровопролитие способна учинить эта мать-змея, потеряв своё потомство.

Опустив взгляд, Сяо Наньчжу машинально закурил сигарету, чтобы вернуть себе самообладание. Стрелка часов как раз достигла двенадцати — он так и не дождался, пока проснётся Цзинчжэ, когда затрезвонил ещё не до конца зарядившийся телефон. Сняв трубку, Сяо Наньчжу тут же услышал истошные вопли Чжан Чи:

— Мать моя женщина, мастер!!! Тебе обязательно нужно взглянуть на это!!! Двое рабочих на стройке ночью встретили чудовище!!! Один без сознания, а другой вызвал полицию! Я сейчас как раз направляюсь туда! Мне передали, что вот-вот полиция заявится!!! Что ж теперь делать? А-а-а!!!!!


Примечание Шитоу Ян (автора):

Прошу прощения за долгое ожидание!!! Этой главе не хватило две тысячи иероглифов, завтра я это восполню!!! Я сегодня столкнулась с некоторыми делами, очень разволновалась, а потому отложила главу, простите меня!!! Я закрепила главу на восемь вечера, может случиться, что утром не успею. Также хочу поделиться с вами парой хороших новостей, ха-ха. Вчера я в первый раз получила номинацию на золотую печать от редактора, ха-ха. Это у меня в первый раз — я так рада, так горда собой~ Можно сказать, что я получила небольшое признание, благодарю всех за поддержку~ Также мне выпала счастливая возможность — я достала билет, чтобы в Пекине поучаствовать в пресс-конференции новеллы «Спасти Марс». Это было нелегко, и я никак не могу прийти в себя, взволнована до смерти. Я так люблю эту новеллу, а потому я очень растрогана и счастлива! Я просто олицетворение карпа кои, ха-ха! Желаю, чтобы моя удача передалась и господам-читателям! Всем вам удачи, и чтобы ваши покупки на День холостяка пораньше дошли домой~ Люблю вас, чмоки-чмоки!


Примечание Шитоу Ян (автора):

Прошу прощения за долгое ожидание!!! Этой главе не хватило две тысячи иероглифов, завтра я это восполню!!! Я сегодня столкнулась с некоторыми делами, очень разволновалась, а потому отложила главу, простите меня!!! Я закрепила главу на восемь вечера, может случиться, что утром не успею. Также хочу поделиться с вами парой хороших новостей, ха-ха. Вчера я в первый раз получила номинацию на золотую печать от редактора, ха-ха. Это у меня в первый раз — я так рада, так горда собой~ Можно сказать, что я получила небольшое признание, благодарю всех за поддержку~ Также мне выпала счастливая возможность — я достала билет, чтобы в Пекине поучаствовать в пресс-конференции новеллы «Спасти Марс». Это было нелегко, и я никак не могу прийти в себя, взволнована до смерти. Я так люблю эту новеллу, а потому я очень растрогана и счастлива! Я просто олицетворение карпа кои, ха-ха! Желаю, чтобы моя удача передалась и господам-читателям! Всем вам удачи, и чтобы ваши покупки на День холостяка пораньше дошли домой~ Люблю вас, чмоки-чмоки!


Примечания переводчика:

[1] Воззвали к отмщению — в оригинале чэнъюй 血债血偿 (xuèzhài xuè cháng) — в пер. с кит. «долг крови выплачивается кровью». обр. в знач. «око за око».

[2] Язык без костей — в оригинале 嘴上没把门 (zuǐshàng méi bǎmén) — в букв. пер. с кит. «у ворот рта нет стража».

[3] Богиня Сиванму 王母娘娘 (wángmǔ niángniáng) — Царица-мать Западного рая, хранительница персиков бессмертия, одна из наиболее почитаемых богинь в даосском пантеоне.

[4] В семи цунях от головы — согласно китайским поверьям, сердце змеи расположено в семи цунях от головы.

[5] Украдкой проскользнула — в оригинале 鬼鬼祟祟 (guǐguǐsuìsuì) — в пер. с кит. «призрак-призрак-нечисть-нечисть».

[6] Ясная луна почти затмевала звёзды — в оригинале чэнъюй 月明星稀 (yuèmíngxīngxī) — в пер. с кит. «когда луна ярка, звёзды редки», обр. в знач. «в присутствии великого мудреца или мастера мелкие люди незаметны».

[7] Цичжэ 启蛰 (qǐzhé) — в пер. с кит. «пробуждаться от зимней спячки».

[8] Лаба 腊八 (làbā) — сейчас — 8-е число 12-го месяца по лунному календарю.

В доциньскую эпоху существовал день Ла, когда совершались подношения духам и предкам — лацзи 腊祭 (làjì) (включая двух богов-хранителей входа, бога хозяйства, бога дома, бога-хранителя очага и бога колодца). В преддверии него китайцы ходили на охоту, чтобы поднести добычу духам, а потому этот день назывался также лецзи 猎祭 (lièjì) — подношение охотой. Этот день не был закреплён, месяц также носил название Ла.

Китайцы верят, что в этот день происходит переход нового в старое. На севере Китая есть присказка: «Дитя, дитя, не будь жадным, пройдёт Лаба, наступит Новый год». На Севере в этот день чистят чеснок и готовят уксус, чтобы потом вымачивать чеснок в уксусе. На юге Китая этот праздник имеет куда меньшее значение.

Согласно буддийским канонам, перед тем, как достичь просветления, Будда Шакьямуни много лет практиковал аскезу, так что от его тела остались кожа да кости. Поняв, что аскеза не позволяет сбросить путы мирской суеты, он отказался от самоистязания. По счастью, ему встретилась пастушка, которая поднесла ему сыр. Поев, Будда восстановил силы, после чего сидел под деревом бодхи в глубоком раздумье, пока на восьмой день двенадцатого месяца не постиг истины учения. В память об этом буддисты проводят пуджу, во время которой варят кашу из риса и фруктов и поклоняются Будде. Кашу Лаба называют также «кашей семи сокровищ, пяти приправ», «кашей Будды» и «народной кашей».

Также есть обычай за день до Лабы наливать в таз воду, а потом разбивать на куски получившийся лёд, который по поверью обладает чудодейственными свойствами, и использовать его весь год от боли в животе.

Информация из статьи: https://baike.baidu.com/item/%E8%85%8A%E5%85%AB%E8%8A%82

[9] Личунь 立春 (lìchūn) — сельскохозяйственный сезон «начало весны» (период года с 4 или 5 февраля, отнесён к первой половине 1-го лунного месяца), в настоящее время считается первым сельскохозяйственным сезоном.
Из пяти стихий представляет собой дерево, олицетворяет переход прошлого в будущее. В начале сезона восточный ветер изгоняет холод, а потому в «Анналах Люй Бувэя» говорится, что восток относится к дереву, дерево порождает огонь (стихия лета).

Информация из статьи: https://baike.baidu.com/item/%E6%9C%88%E4%BB%A4%E4%B8%83%E5%8D%81%E4%BA%8C%E5%80%99%E9%9B%86%E8%A7%A3#8

[10] Госпожа Белая змея — в оригинале 白娘娘 (Bái-niángniang) — в пер. с кит. «Белая матушка-покровительница».

[11] Совершенствуясь — в оригинале 修炼 (xiūliàn) — даос. «готовить пилюлю бессмертия» — совершенствование духа и тела, при котором в теле образуется «эликсир бессмертия», наделяющий магической силой.

[12] «Повести о странном из кабинета Ляо» 聊斋志异 (liáozhāi zhìyì) — она же «Рассказы Ляо Чжая о необычайном» — сборник новелл 17 века.

[13] Гадатель 术士 (shùshì) — этим словом также называют знахарей-гадателей, мастеров и умельцев, а также магов-чернокнижников и учёных-конфунцианцев.

[14] То ли в цзяо, то ли в дракона — цзяо 蛟 (jiāo) — водяной змей, или водяной дракон. Согласно «Запискам с изложением странного» 《述异记》(“Shù yì jì”) ядовитая змея через пятьсот лет превращается в цзяо, цзяо через тысячу лет превращается в дракона 龙 (lóng), дракон через пятьсот лет превращается в рогатого дракона, а тот через тысячу лет — в крылатого дракона. У цзяо, в отличие от дракона, хвост лысый, наподобие змеиного, а также только одна пара когтистых лап (у дракона — две), глаза не выступающие, рогов нет или только один рог, прямой и не ветвящийся, в то время как у дракона два рога, ветвящихся наподобие оленьих. Цзяо считаются хозяевами рек.

[15] Даже госпожа Белая змея, когда был похищен её муж Сюй Сянь, попыталась затопить храм Цзиньшань — Монах-даос Фахай всё время пытался разлучить Белую змею — Бай Сучжэнь — с её мужем Сюй Сянем. Сперва он открыл её мужу истинную природу жены, но тот её не разлюбил. После этого неугомонный даос похитил Сюй Сяня, заточив его в тюрьме Цзиньшань — тогда Бай Сучжэнь вместе со своей сестрой Сяоцин (Зелёной змейкой) пришли на выручку Сюй Сяню, попытавшись затопить монастырь, причём погибло множество невинных людей — однако из-за того, что Бай Сучжэнь уже была беременна, её силы были ограничены, а потому спасение не удалось и Сюй Сянь позже сбежал самостоятельно.