Автор: Psoj_i_Sysoj

Мастер календаря. Глава 36 — Чуи [1]. Часть 1

Предыдущая глава

После Восьмого марта Сяо Наньчжу опять был сильно занят, ведь подруги госпожи Ван Ли то и дело обращались к нему по самым разным вопросам. Работа была несложной, да и платили за неё прилично, так что такой вид заработка весьма подходил Сяо Наньчжу, который был только рад постараться, чтобы уладить проблемы своих клиенток.

После того дня, когда Чуси заступил на работу вместо Фунюйцзе, он продолжал появляться время от времени: то подменял Чусы, у которого прихватило живот, то выручал Шиу и Няньлю [2], которым из-за назначенной встречи неудобно было выходить на работу. На самом деле Сяо Наньчжу прекрасно понимал, что таким образом Чуси попросту за него цепляется, но не мог заставить себя сказать ему об этом напрямую — ведь, глядя на то, как этот изначально мрачный и молчаливый дух календаря в последнее время немного оживился, мастер думал, что это не так уж и плохо.

Вот только в мире людей пышным цветом расцветали мирские привычки, и с одной стороны эти изменения и впрямь пошли Чуси на пользу, а с другой — эта зависимость загоняла его в тупик. Полностью осознавая положение, в котором он оказался, Чуси старался выбирать из череды дней более-менее стабильные и продолжал покидать календарь. И пусть всё, на что он был способен — это помочь Сяо Наньчжу прибраться и приготовить еду, одного этого ему было более чем достаточно.

читать дальшеВсё это несколько смущало Сяо Наньчжу — в конце концов, Чуси никогда не относился к тому типу, что ему нравится. Да и как он мог говорить с ним о каких-либо чувствах, если тот даже не принадлежал к одному с ним миру?

К тому же, в его прежнем отношении к Чуси было больше жалости, чем любви. Он не мог вынести, когда Чуси выглядел расстроенным и подавленным. Это было связано с присущими Сяо Наньчжу привычками — его всегда тянуло защищать слабых и противостоять угнетателям. В детстве он не мог спокойно смотреть на то, как обижают младшеклассников, а когда сам Сяо Наньчжу подвергался побоям малолетних хулиганов, он отказывался опускать голову. С возрастом эти привычки не так уж сильно изменились — просто его характер стал более зрелым, и Сяо Наньчжу больше не бросался на амбразуру. Вот и теперь, если Чуси выказывал перед ним слабость, то, даже зная, что у него за норов, мастер календаря всё равно поневоле смягчался. А потому, когда он видел, как холодный и чёрствый дух календаря всячески пытается ему угодить, он был не в силах его оттолкнуть — а, напротив, всячески этим пользовался.

Порой, когда Сяо Наньчжу замечал, как Чуси старательно пытается скрыть свои недостатки, мастера так и подмывало его поддразнить, ведь это в некоторой степени льстило его мужскому самолюбию. Дошло до того, что он начал подумывать: а может, ему стоит самому проявить инициативу — интересно же, как тогда дух календаря, который до этого явно не допускал подобных помыслов, на это отреагирует?

Такие вот безрассудные мысли порой мелькали в голове у Сяо Наньчжу — он и сам не воспринимал их всерьёз. Но при всём при этом великий мастер календаря Сяо всегда был человеком действия, а потому ему не терпелось воплотить свои фантазии в жизнь. В конце концов, с какой стороны ни посмотри, такие мужчины, как Чуси, на дороге не валяются; вот только, едва Сяо Наньчжу наконец начал делать первые шаги, Чуси перестал выходить из календаря.

Безрезультатно прождав его несколько дней кряду, Сяо Наньчжу столкнулся с одним странным делом.


***

Юбилей отца Сыту Чжана приходился на Весенний праздник дракона. Поскольку дата была круглая, Сыту Чжан как почтительный сын решил расстараться и хотя бы разок устроить отцу настоящий праздник. Хоть Сяо Наньчжу в последние дни был сильно занят, он всё же нашёл время, чтобы зайти поздравить старика.

Вручив подарок, он вволю посидел за праздничным столом и уже собрался было домой, когда провожавший его до дверей Сыту Чжан бросил будто в шутку:

— А-Нань, ты в последнее время словно расцвёл. Что с тобой случилось, нашёл себе кого-нибудь?

Сяо Наньчжу, беззаботным жестом сунув руку в карман за сигаретами, вопросительно поднял брови — его несколько утомляли разговоры на подобные темы. Не говоря ни слова, он обернулся и раздражённо улыбнулся другу. Видя, что тот не собирается отвечать, Сыту Чжан с улыбкой похлопал его по плечу:

— Эй, ну уж со мной-то можешь не притворяться. Мне кажется, что в последнее время твоё настроение заметно улучшилось. На самом деле, ты всегда таким был: как только тебя что-то порадует, это тут же видно по твоему лицу. Помнишь, когда мы были в предпоследнем классе [3], у тебя не было времени особо выпендриваться, но я сразу догадался, что ты с кем-то встречаешься, а ты ни в какую не хотел мне говорить, так что я волновался до смерти. В конце концов я украдкой спросил у нападающего из баскетбольной команды, с которым ты тогда был в особенно хороших отношениях, и он ответил, что это правда… Ох, как же ты, должно быть, тогда на меня злился, раз ничего мне об этом не рассказал…

При этих словах Сяо Наньчжу прищурился: он уже и думать забыл о той пустячной истории. Этот олух Сыту Чжан знай себе бубнил, не обращая внимания на то, каким задумчивым стал взгляд друга, но тут смолящий сигарету худощавый мужчина, внезапно что-то вспомнив, прервал его, приподняв уголки губ:

— А знаешь, почему я тогда ничего тебе не сказал?

— И почему же?

— Да потому что тот самый баскетболист и был моим парнем.

От этих слов Сыту Чжан прямо-таки обалдел: яростно закашлявшись, он долго не мог прийти в себя. В свою очередь господин Сяо Наньчжу, который только что совершил триумфальный выход из шкафа [4], был совершенно невозмутим. Склонив голову, он задумался на какое-то время, а затем, будто развеселившись, добавил:

— А что такого? Бро, мне нравятся мужчины. Я даже не помню имени того парня, если бы ты не сказал, я бы о нём даже не вспомнил. Но фигура у него была неплохая, да и сам он был весьма интересный…

От этих бесстыжих слов Сыту Чжана, который долгие годы был не в курсе дела, бросило в дрожь. Совладав с собой, он пару раз яростно затянулся и, устремив гневный взгляд на Сяо Наньчжу, обрушился на него с бранью:

— Хорошо же, Сяо Наньчжу — и ты, твою мать, столько лет от меня это скрывал!!! А я-то всё тебя спрашивал, чего ради ты живёшь монахом [5], не найдёшь себе девушку — а ты, оказывается, по мужикам… А ну живо рассказывай: скольких порядочных мужей ты увёл из семьи?! Я за их жён на тебя в полицию донесу!!!

При виде разгневанного Сыту Чжана у Сяо Наньчжу тут же отлегло от сердца. В конце концов, тот был его лучшим другом и всегда бросался на его защиту, чего бы это ни стоило. И вот теперь Сяо Наньчжу наконец поведал ему то, о чём сказать прежде у него язык-то не поворачивался — от этого с души будто камень свалился. Растянув губы в улыбке, он похлопал друга по плечу:

— Пока ни одного, но я непременно сообщу тебе, как только наверстаю.


***

После этого небольшого эпизода Сяо Наньчжу ещё несколько дней ходил в приподнятом настроении, однако Чуси по-прежнему не появлялся, и на сердце у Сяо Наньчжу вновь стало неспокойно. Он даже начал думать, что, наверное, нафантазировал лишнего — в конце концов, может, Чуси просто нравится помогать другим, вот он и выходит работать сверхурочно; от одной только мысли об этом Сяо Наньчжу не находил себе места.

— Дин-дон! Дин-дон! — раздался звонок от двери.

Сяо Наньчжу с сигаретой в зубах, лёжа на диване, раздражённо листал календарь. Ему было неохота подниматься, а потому он протянул:

— Чуи-и-и! А, Чуи! Живо ступай открывать дверь!

На его крик из спальни выскочил намывавший там пол молодой человек, волоча за собой швабру. Видя, как он запыхался, Сяо Наньчжу подумал, что, наверно, не стоило с утра так загружать его работой. Красивый молодой человек с заколотой плоским зажимом чёлкой вытер пот со лба и, проходя мимо дивана, вытащил сигарету изо рта Сяо Наньчжу.

— Мастер, вы бы не курили столько! — нахмурившись, раздражённо бросил он. — Каждая сигарета отнимает у вас день жизни! А вы каждый день по столько сигарет выкуриваете — со смертью играете! Будьте послушным, съешьте конфетку и поскорее примите пристойную позу — клиент идёт!

Сяо Наньчжу так и застыл с открытым ртом. Уставившись на Чуи, он всё-таки сунул в рот конфету, хотя его перекосило от её вкуса. Сяо Наньчжу уже и сам не помнил, сколько лет назад пристрастился к курению; пока он был в армии, он курил не так много, и лишь демобилизовавшись, быстро вышел на нынешний уровень — однако с тех пор, как духи календаря начали каждый день появляться на работе, он был лишён единственной своей радости. Помрачнев от этой мысли, он наконец принял сидячее положение и стал ждать, пока Чуи впустит звонившего в дверь. Вскоре в гостиную прошёл молодой мужчина, который держал в руках фрукты, молоко и прочие полезные продукты — при виде него Сяо Наньчжу так и застыл от удивления.

— Нань-гэ… Я пришёл повидать тебя… — смущённо почёсывая нос, сказал вошедший.

Пэн Дун не видел своего наставника уже много лет, и потому слегка нервничал. В былые дни, когда ему постоянно доставалось от инструктора, Пэн Дун за спиной Сяо Наньчжу костерил его последними словами. Но потом, покинув армию, Пэн Дун не раз вспоминал, как тот о нём заботился и чему его научил, и при этом поневоле вздыхал от нахлынувших чувств. Несколько лет проработав в полиции, он уже успел повидать всякое и сильно повзрослел, но теперь, снова встретившись с Сяо Наньчжу, он не мог найти нужных слов.

Всё ещё сонный мастер календаря внезапно встал и, окинув гостя взглядом с головы до ног, беспомощно спросил:

— Ты чего не предупредил, тебе что, на работу с утра не надо? Садись скорее! Чуи, завари-ка нам чайку! Там Манчжун только что хорошенько высушила свежий чай, возьми в шкафчике!

— А, хорошо.

С этими словами Чуи, громко топая, умчался обратно в спальню с мокрой шваброй в руках. Похоже, ему не слишком нравился Пэн Дун, поскольку с того самого момента, как дух календаря впустил полицейского, он старался держаться от него подальше. Глядя на юношу, Пэн Дун, который впервые был дома у Сяо Наньчжу и не знал истинного положения вещей, решил, что Чуи — наёмный домработник. В то же время, сидевший рядом с ним мастер календаря сразу догадался, почему Чуи избегает Пэн Дуна.

Духи календаря в большинстве своём были воплощениями счастья, благополучия и изобилия, а потому они любили всё положительное и ненавидели всё отрицательное, стараясь держаться подальше от людей, осквернённых наваждениями. Хоть Пэн Дун был праведным человеком, из-за своей работы он и сам не сознавал, сколько неведомо откуда взявшейся дряни к нему прицепилось, а потому что-то в Чуи подсознательно противилось этому явившемуся без приглашения человеку.

Едва Пэн Дун вошёл, как Сяо Наньчжу тут же уловил исходящее от него невыразимое зло. Но, поскольку в квартире мастера календаря в последнее время было сравнительно чисто, эти наваждения с низким уровнем развития, едва попав сюда, тут же рассеялись.

В свою очередь, сидящий на диване в гостиной Пэн Дун принялся разглядывать обстановку, из профессиональной привычки подсознательно подмечая детали. Наблюдая за ним, Сяо Наньчжу не проронил ни слова, лишь извлёк из-под диванной подушки заныканную там пачку сигарет и сперва закурил сам, затем предложил Пэн Дуну.

— Что это вы тут высматриваете, офицер Пэн? — усмехнулся он. — Это ж тебе не пентхаус на девяносто квадратных метров — как, по-твоему, тут можно утаить какие-то грязные делишки?

— Гм, Нань-гэ, я не… Просто вчера у меня была ночная смена, а сегодня — выходной, вот мне и захотелось с тобой повидаться…

При этих словах Пэн Дун вновь почувствовал себя неловко, на его застывшем лице проступило смущение. Но Сяо Наньчжу было только в радость дразнить честных и искренних людей, так что он, подняв ступню, пихнул Пэн Дуна, беззлобно упрекнув его:

— В чём дело, неужто уже и пошутить нельзя? Что я тебе по телефону сказал в прошлый раз: завязывай ты с этой излишней вежливостью… Ну так что сегодня случилось, живо говори! Это ж не то дело, что было в прошлый раз? Я ведь тебе уже всё рассказал: Чжан Чи обратился ко мне за помощью, он мне заплатил, а я сделал всё, что в моих силах, да и дело-то было пустячное…

От этих слов Пэн Дун застыл и в конце концов неохотно кивнул. Когда он звонил Сяо Наньчжу в прошлый раз, тот в самом деле сказал ему именно это, да вот только Пэн Дун так ничего не понял, и от этого ему делалось не по себе; потому-то, не вытерпев, он и приехал, чтобы лично увидеться с Сяо Наньчжу. В конце концов, будучи полицейским, Пэн Дун никогда не слышал о такой профессии, как мастер календаря, и больше всего боялся, что его бывшему наставнику промыли мозги, втянув его в какую-то незаконную деятельность, связанную с сетевым маркетингом через Вичат. Потому-то единственным способом развеять свои тревоги для него было как следует расспросить обо всём Сяо Наньчжу с глазу на глаз. Тот же, отлично понимая, каким человеком был Пэн Дун, откинулся на спинку дивана и, хорошенько всё обдумав, вновь заговорил:

— Суть занятий мастера календаря — это вовсе не какой-то сетевой маркетинг через Вичат, мне нет нужды развивать бизнес вне сети. Просто я решил унаследовать семейное дело, этим раньше занималась моя бабушка. Конечно, ты можешь решить, что я — мошенник, который наживается, спекулируя на предрассудках, но я вовсе не тяну из клиентов деньги абы как, я беру с них оплату в стогом соответствии с расценками Государственного управления, а при таких крупных сделках, как с Чжан Чи, я всегда выписываю квитанции, так что ты не можешь...

— Нань-гэ, я вовсе не это имел в виду! Я... Я...

Чувствуя, что слова Сяо Наньчжу становятся всё более бессмысленными, Пэн Дун забеспокоился не на шутку; он по-настоящему доверял своему бывшему инструктору, а потому не желал верить в неправдоподобную чепуху, которую тот нёс. Нахмурившись, он наконец прервал Сяо Наньчжу. Опустив взгляд на чай, который Чуи только что поставил на столик перед ним, он севшим голосом поблагодарил его и вновь обратился к бывшему наставнику:

— Я вовсе не считаю тебя мошенником и уже закрыл то дело о стройке моста Биньцзян. Разумеется, я понимаю, что на сей раз этот Чжан Чи не преступил закон… Но всё же твой способ заработка меня беспокоит. Пару дней назад я разыскал Чжэна и Чана, и они рассказали мне о том, что произошло с тобой в армии… Нань-гэ, ты можешь рассказать мне всё о своих затруднениях, тебе не обязательно заниматься подобным, чтобы заработать себе на жизнь… — говоря это, Пэн Дун непроизвольно стиснул кулаки.

Сяо Наньчжу не привык к тому, чтобы посторонние люди снова ворошили события далёкого прошлого, но каждое слово Пэн Дуна было наполнено беспокойством. Сяо Наньчжу опасался людей, которые проявляли к нему излишнюю доброту, ведь это могло заставить его размякнуть, а потому, хотя слова Пэн Дуна были ему неприятны, он не рассердился — лишь закусил фильтр сигареты и, сощурившись, сказал:

— Ослиные ты уши, слушать тебя сил нет. Ладно, сейчас я на твоём же примере продемонстрирую тебе суть своей работы, может, тогда-то ты наконец успокоишься...

С этими словами он поднёс руку к уху Пэн Дуна и будто бы схватил что-то бесплотное кончиками пальцев. Не понимая, что происходит, Пэн Дун непроизвольно выпрямился — он решил было, что Сяо Наньчжу снял у него что-то с лица. Но тот лишь усмехнулся, поднял это невидимое нечто к глазам и, закурив, принюхался.

— Сильный запах крови. Вчера, работая в сверхурочную смену, ты столкнулся с делом об убийстве? Ненависть, страх, алчность, смерть и тому подобное… По-видимому, жертва встретила очень неприятный конец, а убийца, должно быть, всё ещё гуляет на свободе. Поэтому ты провёл всю ночь, обследуя место преступления — и всё безрезультатно, потому что там осталось слишком мало улик, а к твоему телу пристало и того меньше. Как насчёт того, чтобы ваше управление заплатило мне немного деньжат, а я помогу вам поймать этого вашего убийцу — что скажешь?

При этих словах Пэн Дун переменился в лице. Он в самом деле всю ночь проторчал на месте преступления, и в городе действительно произошло жестокое убийство, вот только эта информация ещё не покидала пределов полицейского участка, а по той паре слов, что проронил Пэн Дун, Сяо Наньчжу никак не мог догадаться обо всём остальном. От всего этого по спине Пэн Дуна поползли мурашки. Но пока он раздумывал, что ответить, в его кармане внезапно завибрировал мобильный телефон. Когда он снял трубку, оттуда раздался крик:

— Офицер Пэн!!! Срочно возвращайтесь!!! В канализации улицы Сышуй [6] найден ещё один труп!!! Скорее приезжайте!!!


Примечания переводчика:

[1] Чуи 初一 (chūyī) — первое число лунного месяца.

[2] Чусы 初四 (chūsì) — четвёртое число лунного месяца.

Шиу 十五 (shíwǔ) — пятнадцатое число лунного месяца.

Няньлю 廿六 (niànliù) — двадцать шестое число лунного месяца.

[3] Предпоследний класс 高二 (gāo’èr) — сокращённое от 高中二年级 (gāozhōng èr niánjí) — в пер. с кит. «второй класс средней школы старшей ступени».

[4] Выход из шкафа 前出了柜 (Qián chūle guì) — обр. в знач. «совершить каминг-аут», «признаться в гомосексуальной ориентации».

[5] Живёшь монахом — в оригинале чэнъюй 清心寡欲 (qīngxīn guǎyù) — в пер. с кит. «очистить сердце и умерить желания», обр. в знач. «очистить разум, сохранять мысли чистыми, укротить порочные желания».

[6] Сышуй 泗水 (Sìshuǐ) — название улицы является омофоном словосочетания «смертельная вода», что может быть не случайным.


Следующая глава
1

Комментарии


Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)