Старый замок21 читатель тэги
Автор: Арабелла
#Робин Гуд искать «Робин Гуд» по всему сайту с другими тэгами
Сколько стоил королевский олень?
(курсив мой)
Думаю, все, знакомые с историями о Робин Гуде, помнят, что в средневековой Англии действовали суровые охотничьи законы, и за убитого королевского оленя могли и повесить. Но на практике суд обычно ограничивался штрафами, если, конечно, речь шла не о матером браконьере.
Интересны суммы этих штрафов и вообще подход к ним. Профессор Уильям Марвин специально отмечает, что нигде в документах по делам о браконьерстве не указывается стоимость оленя как такового, как физического объекта или куска мяса. Суды назначали штраф, исходя из обстоятельств дела и личностей нарушителя.
скрытый текстНапример королевский выездной суд в Нортгемптоншире в 1255 году оштрафовал нарушителей границы заповедной зоны в среднем на сумму от 0,5 до 1 марки (1 марка - 13 ш.4п. серебром)
Священник, убивший косулю, был оштрафован на 5 фунтов. А рыцарь и его йомены, охотившиеся с борзыми собаками, получили штраф в 20 фунтов, хотя они даже не поймали ни одной зверюшки.
(По тем временам 20 фунтов примерно равнялись годовому доходу небольшого рыцарского манора)
Более поздние суды общего права также не оценивали стоимость дичи, убитой в королевских лесах. И у этого была важная юридическая причина - дикие животные не были ничьей собственностью, даже короля, они как все божьи твари были свободны. Так что браконьеров по закону наказывали не за убийство оленей как кражу королевской собственности, а за нарушение границ заповедных лесов. отсюда
Конечно, в разные годы было как ужесточение, так и смягчение наказаний за нарушение "Лесного закона", как он назывался.
Наиболее "драконовскими" наказания были во времена Вильгельма Завоевателя, Генриха II и Ричарда ЛС.
Генрих "отличился" еще и тем, что сначала дал баронам позволение на охоту в лесах, во время первого мятежа принцев (как вознаграждение для своих сторонников), а потом... передумал. И те, кто успел воспользоваться королевской милостью (на свою голову), были наказаны. Более того, тем, кто осмелился напомнить королю, что дозволение было выдано им самим, грозил штраф. В защиту баронов против такой несправедливости выступил не только главный юстициар (наместник во время отсутствия в Англии монарха), но и старший сын короля - Генрих Молодой. Увы, старого короля это не остановило.
Вильгельм Завоеватель и его лесной заповедник.
(по книге профессора Уильяма Марвина "Hunting Law and Ritual in Medieval English Literature")
Вскоре после завоевания король Вильгельм засадил густыми лесами 75 000 акров малонаселенных лесных массивов в Хэмпшире. Почвы там были песчаные, поэтому расчищать их под сельское хозяйство не имело смысла, а небольшие поселения лес вполне мог прокормить.
Однако от второй волны лесонасаждений, примерно еще на 20 000 акров, пострадало около 500 семей - из королевского заповедника переселили около 2000 человек.
Позже к этим королевским охотничьим угодьям добавили еще 30 000 акров.
С одной стороны, этот Нью-Форест можно назвать мечтой "спортсмена" об изолированной дикой местности, закрытой от вторжения обычных людей - возможно для Вильгельма это была его личная "награда за завоевание". С другой стороны, принудительное лишение собственности и последующие слухи, которые оно спровоцировало, усилили суровый образ свирепых норманнов", как назвал их Вильгельм Апулийский, который обычно и стремились создать нормандские лорды. Это был тщательно культивируемый образ.
отсюда
Думаю, все, знакомые с историями о Робин Гуде, помнят, что в средневековой Англии действовали суровые охотничьи законы, и за убитого королевского оленя могли и повесить. Но на практике суд обычно ограничивался штрафами, если, конечно, речь шла не о матером браконьере.
Интересны суммы этих штрафов и вообще подход к ним. Профессор Уильям Марвин специально отмечает, что нигде в документах по делам о браконьерстве не указывается стоимость оленя как такового, как физического объекта или куска мяса. Суды назначали штраф, исходя из обстоятельств дела и личностей нарушителя.
скрытый текстНапример королевский выездной суд в Нортгемптоншире в 1255 году оштрафовал нарушителей границы заповедной зоны в среднем на сумму от 0,5 до 1 марки (1 марка - 13 ш.4п. серебром)
Священник, убивший косулю, был оштрафован на 5 фунтов. А рыцарь и его йомены, охотившиеся с борзыми собаками, получили штраф в 20 фунтов, хотя они даже не поймали ни одной зверюшки.
(По тем временам 20 фунтов примерно равнялись годовому доходу небольшого рыцарского манора)
Более поздние суды общего права также не оценивали стоимость дичи, убитой в королевских лесах. И у этого была важная юридическая причина - дикие животные не были ничьей собственностью, даже короля, они как все божьи твари были свободны. Так что браконьеров по закону наказывали не за убийство оленей как кражу королевской собственности, а за нарушение границ заповедных лесов. отсюда
Конечно, в разные годы было как ужесточение, так и смягчение наказаний за нарушение "Лесного закона", как он назывался.
Наиболее "драконовскими" наказания были во времена Вильгельма Завоевателя, Генриха II и Ричарда ЛС.
Генрих "отличился" еще и тем, что сначала дал баронам позволение на охоту в лесах, во время первого мятежа принцев (как вознаграждение для своих сторонников), а потом... передумал. И те, кто успел воспользоваться королевской милостью (на свою голову), были наказаны. Более того, тем, кто осмелился напомнить королю, что дозволение было выдано им самим, грозил штраф. В защиту баронов против такой несправедливости выступил не только главный юстициар (наместник во время отсутствия в Англии монарха), но и старший сын короля - Генрих Молодой. Увы, старого короля это не остановило.
Вильгельм Завоеватель и его лесной заповедник.
(по книге профессора Уильяма Марвина "Hunting Law and Ritual in Medieval English Literature")
Вскоре после завоевания король Вильгельм засадил густыми лесами 75 000 акров малонаселенных лесных массивов в Хэмпшире. Почвы там были песчаные, поэтому расчищать их под сельское хозяйство не имело смысла, а небольшие поселения лес вполне мог прокормить.
Однако от второй волны лесонасаждений, примерно еще на 20 000 акров, пострадало около 500 семей - из королевского заповедника переселили около 2000 человек.
Позже к этим королевским охотничьим угодьям добавили еще 30 000 акров.
С одной стороны, этот Нью-Форест можно назвать мечтой "спортсмена" об изолированной дикой местности, закрытой от вторжения обычных людей - возможно для Вильгельма это была его личная "награда за завоевание". С другой стороны, принудительное лишение собственности и последующие слухи, которые оно спровоцировало, усилили суровый образ свирепых норманнов", как назвал их Вильгельм Апулийский, который обычно и стремились создать нормандские лорды. Это был тщательно культивируемый образ.
отсюда
По следам Айвенго - 3
Фриар Тук, отшельник из Копманхерста и Фонтендейла.
Один из эпизодов, описанных сэром Вальтером в "Айвенго", повествует о том, как король Ричард, заблудившись в Шервудском лесу, нашел приют на ночь у местного монаха, святого причетника из Копменхерста. Утром на сцене появился Робин Гуд со своими разбойниками, после чего гость причетника и он сам приняли участие в осаде замка Торкилстон.
Сюжет, как указывает сам автор, заимствован из сокровищницы старинных баллад. Общая канва этой истории встречается во все времена и у всех народов, где переодетый король (или султан) вольно или невольно становится гостем бедняка или отшельника. В данном случае Скотт ссылается на похожий случай, приключившийся с королем Эдуардом (правда, неясно, которым по счету). Король отправился поохотиться в Шервудский лес и, как водится, погнавшись за дичью, потерял своих спутников. Заблудился и, после молитв св.Юлиану – покровителю путников, набрел на тропу, которая привела его к хижине монаха…
скрытый текстВерсия же Скотта о приключениях в Шервуде требовала реалий описываемого времени, поэтому король Ричард больше подходил для этой цели, нежели Эдвард II, в годы правления которого, по одной из версий, жил Робин. Когда сэр Вальтер описывал эти происшествия, он не претендовал на их подлинность, но, как объяснил, основывался на балладах и щедро украшал вымыслом собственное создание.
Одна из таких баллад рассказывает о встрече Робина с воинственным отшельником возле реки, неподалеку от аббатства. В ней говорится, как Робин заставил монаха перенести его через ручей, потом монах попросил перенести его обратно. Затем Робин вспомнил, что ему, вообще-то, надо на другой берег, и вновь потребовал переправы. Фриар донес его до середины реки и — сбросил наглеца в воду. После чего между ними завязалась драка.
И надо сказать, наш благородный защитник угнетенных повел себя очень некрасиво: видя, что противник побеждает, что он делает? Предлагает мир и дружбу? Ведь он сам все это затеял. Как бы ни так! Он трубит в рог и зовет на помощь своих друзей. Ай-яй-яй – пятьдесят человек на одного? Как не стыдно.
Монах тоже не остался в долгу, и призвал своих собак. Дело, конечно, кончилось мировой. Но только вынужденной. Ведь Джону удалось уложить пару псов. Чтобы прекратить бой и гибель собак, монах обещает снабжать людей Робина одеждой и деньгами, а те – оставляют его (и обитель) в покое. Все это куда больше похоже на дань рэкетирам, нежели на дружбу.
Но где же находилось это аббатство, в котором (или возле которого) жил святой причетник?
Уилл Скейтлок в балладе "Robin Hood and curtal friar (Робин Гуд и лихой монах)" говорит о Фаунтинс-эбби:
There lives a curtal frier in Fountains Abby. (Живет в аббатстве за рекой один лихой монах).
После чего Робин берет лук со стрелами и идет искать монаха в Фонтендейл — долину, где находилось аббатство. (Fountain(s) – источник воды, идущий из-под земли, родник; dale – долина, низина):
To the Fountains Dale went he. (Примчал в аббатство впохыхах).
После драки и примирения фриар Тук обещает Робину плату:
Every Sunday throughout the year, a noble shall be thy fee. (Стрелкам с меня – накрытый стол и новые плащи).
В оригинале монах обещает каждую неделю платить Робину по ноблю, и раз в год снабжать его отряд одеждой.
(Нобль – золотая монета, эквивалентна 6 шиллингам 8 пенсам, или 80 серебряным пенсам, выпущена при Эдуарде 3 в 1344 г. В то время – заработок умелого ремесленника за 16 дней).
После чего монах жил в тех краях еще лет семь.
This curtal frier had kept Fountains Dale seven long years or more (Держал аббатство за рекой семь лет лихой монах).
Из этого можно предположить, что речь идет об одном из двух мест:
О Фаунтинском аббатстве близ Рипона в Йоркшире (в долине реки Скелл), или Фонтендейле, что близ Блидуорта в Ноттингемшире.
Фаунтинс-эбби (аббатство Фонтанов), основанное в 1132 г., принадлежало цистерцианцам, чей устав отличался строгой дисциплиной, аскезой, стремлением к простоте и отказом от излишеств. Их одежда тоже была простой: узкая, довольно короткая льняная туника без рукавов и с капюшоном, открытые, напоминающие сандалии башмаки и грубые чулки составляли весь наряд брата. Сам же монастырь цистерцианцев обязательно строился в отдалении от города и других поселений.
С одной стороны, вроде бы, все сходится. И в балладах Тука называют "куцым" монахом — curtal friar — то есть, в укороченной или подоткнутой рясе.
Однако из-за принятых монахами обетов сомнительно, чтобы кто-то из них вступил в бой с разбойником. Да и находится аббатство довольно далеко от Шервудского леса, с которым обычно связывают имя Робина Гуда и его друзей.
К тому же, фриар Тук вряд ли мог там жить, поскольку был "братом" (friar) – членом одного из нищенствующих орденов. В данном случае, францисканцем, — чей устав предписывал совершенную бедность, отказ от владения любым имуществом, существование на подаяния. В отличие от бенедиктинцев, они не были привязаны к определенному монастырю, и могли свободно нести Евангелие на улицы, проповедовать, слушать исповеди и служить людям.
Но, может, речь идет о другом аббатстве? А монах просто жил в хижине неподалеку? Все-таки Фонтендейл мог быть не единственным в тех краях.
Согласно авторам сборников баллад о Робине Гуде, с начала 19 века Фонтендейл отождествлялся с лесистой местностью – одним из немногих сохранившихся участков Шервудского леса, — к северу от Рейвенсхеда и Блидуорта. Впервые же название "Фонтендейл" появляется на карте Ноттингемшира в 1826 г. А раньше это место было известно как Лэнгтон-лодж (1575 г.).
Сэр Вальтер Скотт останавливался там и, как говорят, был настолько очарован окружающими пейзажами, что это вдохновило его на роман "Айвенго", который он частично написал в поместье Фонтендейл. В романе он назвал это место – Копманхерст (Copmanhurst).
Но так или иначе, когда-то усадьба была охотничьим домиком и находилась в лесу Линдхерст (Lindhurst). Который, вкупе с Блидуортом, Рейнвортом и Рейвенсхедом, был частью Шервудского леса, другим словами — землей Робин Гуда. А в двух милях располагался Ньюстедский монастырь, принадлежавший монахам августинцам.
Неподалеку от поместья имеется древний ров (шириной ок.40 футов), окружающий то, что прежде было большим искусственным островом. Остатки расположенного на нем небольшого домика, которые сейчас скрыты зарослями подлеска, датируются, по меньшей мере, 1251 г.
(Информативный знак. Очевидно, встреча Робина и Тука произошла где-то неподалеку )))
Размеры островка позволяют предположить, что в темные века он мог служить оплотом какого-либо племени или легиона. Во рву можно было ловить рыбу, а на острове – выращивать овощи и травы. Место защищенное и безопасное, куда попасть можно было лишь через деревянный мост.
Примерно в 100 футах ото рва, у небольшого озера, находятся руины "колодца фриара Тука".
Этот целебный источник, с железосодержащей минеральной водой (Chalybeate), один из многих вдоль Рейнворт-ривер, вполне мог быть одним из тех, что дали долине ее название. Согласно легенде, воинственный монах жил в хижине неподалеку, и защищал священный родник от беззаконников.
Конечно, сейчас нельзя сказать с уверенностью, не был ли Лэнгтон-лодж намеренно переименован в Фонтендейл, чтобы укрепить претензии Ноттингемшира, как единственного дома Робина Гуда; или же старое название просто не оставило следов (а может, их еще не обнаружили) в архивах записей за более чем пятьсот лет.
Ведь местные летописи были не только периодическими и непостоянными, а записи порой велись не всегда или кратко, из-за чего многие из важных событий, приписываемых той или иной местности, оспаривались или оспариваются. Порой нет согласия даже относительно происхождения названия той или иной деревни.
Поэтому пока что каждый волен решать для себя сам, где, все-таки обитал святой причетник,
и где могла произойти его встреча с Робином Гудом.))
Баллада в переводе Игн.Ивановского
М.Кантора
Еще один перевод
Оригинал
Один из эпизодов, описанных сэром Вальтером в "Айвенго", повествует о том, как король Ричард, заблудившись в Шервудском лесу, нашел приют на ночь у местного монаха, святого причетника из Копменхерста. Утром на сцене появился Робин Гуд со своими разбойниками, после чего гость причетника и он сам приняли участие в осаде замка Торкилстон.
Сюжет, как указывает сам автор, заимствован из сокровищницы старинных баллад. Общая канва этой истории встречается во все времена и у всех народов, где переодетый король (или султан) вольно или невольно становится гостем бедняка или отшельника. В данном случае Скотт ссылается на похожий случай, приключившийся с королем Эдуардом (правда, неясно, которым по счету). Король отправился поохотиться в Шервудский лес и, как водится, погнавшись за дичью, потерял своих спутников. Заблудился и, после молитв св.Юлиану – покровителю путников, набрел на тропу, которая привела его к хижине монаха…
скрытый текстВерсия же Скотта о приключениях в Шервуде требовала реалий описываемого времени, поэтому король Ричард больше подходил для этой цели, нежели Эдвард II, в годы правления которого, по одной из версий, жил Робин. Когда сэр Вальтер описывал эти происшествия, он не претендовал на их подлинность, но, как объяснил, основывался на балладах и щедро украшал вымыслом собственное создание.
Одна из таких баллад рассказывает о встрече Робина с воинственным отшельником возле реки, неподалеку от аббатства. В ней говорится, как Робин заставил монаха перенести его через ручей, потом монах попросил перенести его обратно. Затем Робин вспомнил, что ему, вообще-то, надо на другой берег, и вновь потребовал переправы. Фриар донес его до середины реки и — сбросил наглеца в воду. После чего между ними завязалась драка.
И надо сказать, наш благородный защитник угнетенных повел себя очень некрасиво: видя, что противник побеждает, что он делает? Предлагает мир и дружбу? Ведь он сам все это затеял. Как бы ни так! Он трубит в рог и зовет на помощь своих друзей. Ай-яй-яй – пятьдесят человек на одного? Как не стыдно.
Монах тоже не остался в долгу, и призвал своих собак. Дело, конечно, кончилось мировой. Но только вынужденной. Ведь Джону удалось уложить пару псов. Чтобы прекратить бой и гибель собак, монах обещает снабжать людей Робина одеждой и деньгами, а те – оставляют его (и обитель) в покое. Все это куда больше похоже на дань рэкетирам, нежели на дружбу.
Но где же находилось это аббатство, в котором (или возле которого) жил святой причетник?
Уилл Скейтлок в балладе "Robin Hood and curtal friar (Робин Гуд и лихой монах)" говорит о Фаунтинс-эбби:
There lives a curtal frier in Fountains Abby. (Живет в аббатстве за рекой один лихой монах).
После чего Робин берет лук со стрелами и идет искать монаха в Фонтендейл — долину, где находилось аббатство. (Fountain(s) – источник воды, идущий из-под земли, родник; dale – долина, низина):
To the Fountains Dale went he. (Примчал в аббатство впохыхах).
После драки и примирения фриар Тук обещает Робину плату:
Every Sunday throughout the year, a noble shall be thy fee. (Стрелкам с меня – накрытый стол и новые плащи).
В оригинале монах обещает каждую неделю платить Робину по ноблю, и раз в год снабжать его отряд одеждой.
(Нобль – золотая монета, эквивалентна 6 шиллингам 8 пенсам, или 80 серебряным пенсам, выпущена при Эдуарде 3 в 1344 г. В то время – заработок умелого ремесленника за 16 дней).
После чего монах жил в тех краях еще лет семь.
This curtal frier had kept Fountains Dale seven long years or more (Держал аббатство за рекой семь лет лихой монах).
Из этого можно предположить, что речь идет об одном из двух мест:
О Фаунтинском аббатстве близ Рипона в Йоркшире (в долине реки Скелл), или Фонтендейле, что близ Блидуорта в Ноттингемшире.
Фаунтинс-эбби (аббатство Фонтанов), основанное в 1132 г., принадлежало цистерцианцам, чей устав отличался строгой дисциплиной, аскезой, стремлением к простоте и отказом от излишеств. Их одежда тоже была простой: узкая, довольно короткая льняная туника без рукавов и с капюшоном, открытые, напоминающие сандалии башмаки и грубые чулки составляли весь наряд брата. Сам же монастырь цистерцианцев обязательно строился в отдалении от города и других поселений.
С одной стороны, вроде бы, все сходится. И в балладах Тука называют "куцым" монахом — curtal friar — то есть, в укороченной или подоткнутой рясе.
Однако из-за принятых монахами обетов сомнительно, чтобы кто-то из них вступил в бой с разбойником. Да и находится аббатство довольно далеко от Шервудского леса, с которым обычно связывают имя Робина Гуда и его друзей.
К тому же, фриар Тук вряд ли мог там жить, поскольку был "братом" (friar) – членом одного из нищенствующих орденов. В данном случае, францисканцем, — чей устав предписывал совершенную бедность, отказ от владения любым имуществом, существование на подаяния. В отличие от бенедиктинцев, они не были привязаны к определенному монастырю, и могли свободно нести Евангелие на улицы, проповедовать, слушать исповеди и служить людям.
Но, может, речь идет о другом аббатстве? А монах просто жил в хижине неподалеку? Все-таки Фонтендейл мог быть не единственным в тех краях.
Согласно авторам сборников баллад о Робине Гуде, с начала 19 века Фонтендейл отождествлялся с лесистой местностью – одним из немногих сохранившихся участков Шервудского леса, — к северу от Рейвенсхеда и Блидуорта. Впервые же название "Фонтендейл" появляется на карте Ноттингемшира в 1826 г. А раньше это место было известно как Лэнгтон-лодж (1575 г.).
Сэр Вальтер Скотт останавливался там и, как говорят, был настолько очарован окружающими пейзажами, что это вдохновило его на роман "Айвенго", который он частично написал в поместье Фонтендейл. В романе он назвал это место – Копманхерст (Copmanhurst).
Но так или иначе, когда-то усадьба была охотничьим домиком и находилась в лесу Линдхерст (Lindhurst). Который, вкупе с Блидуортом, Рейнвортом и Рейвенсхедом, был частью Шервудского леса, другим словами — землей Робин Гуда. А в двух милях располагался Ньюстедский монастырь, принадлежавший монахам августинцам.
Неподалеку от поместья имеется древний ров (шириной ок.40 футов), окружающий то, что прежде было большим искусственным островом. Остатки расположенного на нем небольшого домика, которые сейчас скрыты зарослями подлеска, датируются, по меньшей мере, 1251 г.
(Информативный знак. Очевидно, встреча Робина и Тука произошла где-то неподалеку )))
Размеры островка позволяют предположить, что в темные века он мог служить оплотом какого-либо племени или легиона. Во рву можно было ловить рыбу, а на острове – выращивать овощи и травы. Место защищенное и безопасное, куда попасть можно было лишь через деревянный мост.
Примерно в 100 футах ото рва, у небольшого озера, находятся руины "колодца фриара Тука".
Этот целебный источник, с железосодержащей минеральной водой (Chalybeate), один из многих вдоль Рейнворт-ривер, вполне мог быть одним из тех, что дали долине ее название. Согласно легенде, воинственный монах жил в хижине неподалеку, и защищал священный родник от беззаконников.
Конечно, сейчас нельзя сказать с уверенностью, не был ли Лэнгтон-лодж намеренно переименован в Фонтендейл, чтобы укрепить претензии Ноттингемшира, как единственного дома Робина Гуда; или же старое название просто не оставило следов (а может, их еще не обнаружили) в архивах записей за более чем пятьсот лет.
Ведь местные летописи были не только периодическими и непостоянными, а записи порой велись не всегда или кратко, из-за чего многие из важных событий, приписываемых той или иной местности, оспаривались или оспариваются. Порой нет согласия даже относительно происхождения названия той или иной деревни.
Поэтому пока что каждый волен решать для себя сам, где, все-таки обитал святой причетник,
и где могла произойти его встреча с Робином Гудом.))
Баллада в переводе Игн.Ивановского
М.Кантора
Еще один перевод
Оригинал
Шерифы Ноттингема
Историкам известны почти все шерифы Ноттингема со времен Вильгельма Завоевателя. Многие из них были доверенными лицами короля, ревностно выполнявшими его приказы в своевольных, постоянно бунтующих северных графствах. Во времена крестьянского восстания 1381 года тогдашний шериф Джон Босан учинил кровавую расправу над местными сторонниками Уота Тайлера, поголовно объявленными вне закона. Пользуясь случаем, он конфисковал имущество многих состоятельных горожан, никак не причастных к восстанию, и заставил их выкупать собственное добро. Другие шерифы того времени тоже были нечисты на руку, и ноттингемцы дружно ненавидели их.
скрытый текстНедобрую память о себе оставили и шерифы времен короля Иоанна, особенно Филип Марк, занявший эту должность в 1208 году. Его друг Хью Невилл тогда же был назначен главным лесничим Шервудского леса и неукоснительно проводил в жизнь «лесной закон», лишая браконьеров рук, глаз, а то и жизни. Посланцы короля притесняли не только простой народ, но и местных баронов, что в итоге привело к мощному восстанию последних. Результат известен — в 1215 году король был вынужден подписать Великую хартию вольностей, которая предусматривала не только создание парламента, но и отстранение от должности шерифа Ноттингемского.
Однако это обещание было нарушено — Филип Марк занимал свой пост до 1224 года, выколачивая у ноттингемцев деньги для Джона, а потом и для его сына Генриха III. Шериф не забывал и себя, заставив горожан ежегодно выплачивать ему пять фунтов (в то время немалую сумму) «за милостивое отношение». Он управлял не только Ноттингемширом, но и соседним графством Дербишир, а позже почти всем севером Англии. В 1265 году, когда был подавлен мятеж Симона де Монфора, такую же власть сосредоточил в своих руках новый шериф Бриан де Лиль.
Умножая свое могущество, шерифы все меньше заботились о королевских интересах и все больше — о собственных. Они раздавали теплые местечки родственникам и друзьям, присваивали налоги, облагали данью в свою пользу все доходные предприятия. Властный Эдуард I попытался покончить с подобной практикой, начав назначать шерифами не представителей влиятельных нормандских родов, а мелкопоместных дворян. Однако при его наследнике Эдуарде II север вновь оказался объединен под властью шерифа Ноттингема Генри де Фокомбера. В 1327 году тот принял участие в мятеже графа Мортимера, поспособствовав свержению короля и его позорному убийству.
В те годы Фокомбер был так могуществен, что его называли «северным тираном». Он родился около 1270 года в йоркширском Холдернессе, завладев отцовским имением в обход старшего брата Джона, лишенного наследства, — некоторые историки предполагали, что именно он был Маленьким Джоном, который, по одной из версий, тоже родился в Холдернессе. В период управления имением он обвинялся в различных преступлениях, вплоть до воровства дров у соседей-помещиков, но несмотря на это в 1318 году был назначен шерифом Ноттингемским. Позже он отличился при подавлении мятежа графа Ланкастера и в 1323 году снова стал шерифом, занимая эту должность до 1330 года. В том году он помог королю арестовать в Ноттингемском замке всесильного временщика, любовника королевы-матери Изабеллы Роджера Мортимера, который вскоре был казнен в Лондоне. Однако Фокомберу не простили былой дружбы с ним, и вскоре он был отправлен в отставку. За годы шерифства он сколотил большое состояние, используя для этого методы своих предшественников — террор и давление. К концу карьеры он был пожилым и тучным, отличался большой заносчивостью и кажется самым подходящим кандидатом на роль антигероя баллад.
После Генри де Фокомбера шерифы уже не достигали прежнего влияния, управляя одним Ноттингемширом. Но среди них по-прежнему встречались колоритные фигуры — к примеру Джон де Оксенфорд, исполнявший должность в 1334–1339 годах. Этот сын оксфордского ювелира заслужил рыцарское звание, усердно собирая средства для королевских войн в Шотландии и Франции с изрядной выгодой для себя — он, например, возвращал владельцам за взятки часть конфискованного имущества. Сделавшись дворянином, Оксенфорд стал действовать еще наглее: он обложил данью ноттингемских купцов, освобождал за деньги арестованных преступников, по просьбе кредиторов выбивал долги, получая за это часть суммы, и т. д. Постоянные жалобы горожан не имели последствий: четыре парламента подряд оставили шерифа в должности. Его карьера, будто взятая из жизни современных российских чиновников, оборвалась только в 1341 году, когда суд признал его виновным в тяжких преступлениях и — по иронии судьбы — объявил вне закона. Но непотопляемому Оксенфорду снова удалось откупиться, и он закончил жизнь почтенным королевским судьей."
(с) В.Эрлихман "Робин Гуд"
скрытый текстНедобрую память о себе оставили и шерифы времен короля Иоанна, особенно Филип Марк, занявший эту должность в 1208 году. Его друг Хью Невилл тогда же был назначен главным лесничим Шервудского леса и неукоснительно проводил в жизнь «лесной закон», лишая браконьеров рук, глаз, а то и жизни. Посланцы короля притесняли не только простой народ, но и местных баронов, что в итоге привело к мощному восстанию последних. Результат известен — в 1215 году король был вынужден подписать Великую хартию вольностей, которая предусматривала не только создание парламента, но и отстранение от должности шерифа Ноттингемского.
Однако это обещание было нарушено — Филип Марк занимал свой пост до 1224 года, выколачивая у ноттингемцев деньги для Джона, а потом и для его сына Генриха III. Шериф не забывал и себя, заставив горожан ежегодно выплачивать ему пять фунтов (в то время немалую сумму) «за милостивое отношение». Он управлял не только Ноттингемширом, но и соседним графством Дербишир, а позже почти всем севером Англии. В 1265 году, когда был подавлен мятеж Симона де Монфора, такую же власть сосредоточил в своих руках новый шериф Бриан де Лиль.
Умножая свое могущество, шерифы все меньше заботились о королевских интересах и все больше — о собственных. Они раздавали теплые местечки родственникам и друзьям, присваивали налоги, облагали данью в свою пользу все доходные предприятия. Властный Эдуард I попытался покончить с подобной практикой, начав назначать шерифами не представителей влиятельных нормандских родов, а мелкопоместных дворян. Однако при его наследнике Эдуарде II север вновь оказался объединен под властью шерифа Ноттингема Генри де Фокомбера. В 1327 году тот принял участие в мятеже графа Мортимера, поспособствовав свержению короля и его позорному убийству.
В те годы Фокомбер был так могуществен, что его называли «северным тираном». Он родился около 1270 года в йоркширском Холдернессе, завладев отцовским имением в обход старшего брата Джона, лишенного наследства, — некоторые историки предполагали, что именно он был Маленьким Джоном, который, по одной из версий, тоже родился в Холдернессе. В период управления имением он обвинялся в различных преступлениях, вплоть до воровства дров у соседей-помещиков, но несмотря на это в 1318 году был назначен шерифом Ноттингемским. Позже он отличился при подавлении мятежа графа Ланкастера и в 1323 году снова стал шерифом, занимая эту должность до 1330 года. В том году он помог королю арестовать в Ноттингемском замке всесильного временщика, любовника королевы-матери Изабеллы Роджера Мортимера, который вскоре был казнен в Лондоне. Однако Фокомберу не простили былой дружбы с ним, и вскоре он был отправлен в отставку. За годы шерифства он сколотил большое состояние, используя для этого методы своих предшественников — террор и давление. К концу карьеры он был пожилым и тучным, отличался большой заносчивостью и кажется самым подходящим кандидатом на роль антигероя баллад.
После Генри де Фокомбера шерифы уже не достигали прежнего влияния, управляя одним Ноттингемширом. Но среди них по-прежнему встречались колоритные фигуры — к примеру Джон де Оксенфорд, исполнявший должность в 1334–1339 годах. Этот сын оксфордского ювелира заслужил рыцарское звание, усердно собирая средства для королевских войн в Шотландии и Франции с изрядной выгодой для себя — он, например, возвращал владельцам за взятки часть конфискованного имущества. Сделавшись дворянином, Оксенфорд стал действовать еще наглее: он обложил данью ноттингемских купцов, освобождал за деньги арестованных преступников, по просьбе кредиторов выбивал долги, получая за это часть суммы, и т. д. Постоянные жалобы горожан не имели последствий: четыре парламента подряд оставили шерифа в должности. Его карьера, будто взятая из жизни современных российских чиновников, оборвалась только в 1341 году, когда суд признал его виновным в тяжких преступлениях и — по иронии судьбы — объявил вне закона. Но непотопляемому Оксенфорду снова удалось откупиться, и он закончил жизнь почтенным королевским судьей."
(с) В.Эрлихман "Робин Гуд"
По следам Айвенго... 1
Не секрет, что многие места, описанные в романе, вымышленные, хотя их местоположение на карте можно определить хотя бы приблизительно.
А вот замок Conisborough Castle (Конисбро Касл), послуживший прообразом замка Конигсбург (Coningsburgh), владению благородного Ательстана - вполне реальный.
Находится в южном Йоркшире, между Ротерхемом и Донкастером. Если точнее, в 7,5 милях (12 км) к северо-востоку от Ротерхема.
Не так уж и далеко, если считать. что поместье Седрика лежит примерно в тех же краях.
И примерно столько же - 7 миль (11 км), от Ротерхема до Шеффилда (куда по указке Вамбы едва не отправились незваные гости).
скрытый текст***
Аббатство Св. Марии в Жерво (Jervaulx Abbey) - местожительство веселого приора Эймера, тоже реально.
Но приору и храмовнику с их слугами добираться до Ротерхема пришлось гораздо дольше - ни много ни мало, ок. 80 миль (128 км), если только они не ехали через Йорк.
Jervaulx Abbey - одно из крупнейших цистерцианских аббатств Йоркшира, посвященное Св. Марии в 1156 г.
Топоним Жерво впервые засвидетельствован в 1145 году, где он фигурирует как Жорваль (Jorvalle), т.е. долина (реки) Уре.
***
Burton upon Trent - Бертон на Тренте, "монастырь Св. Витольда, под началом гостеприимного аббата Вальтеофа", в 9,5 милях (ок. 16 км) от Ашби, в Дербишире. А также первая остановка Седрика и Ко на пути домой в Ротервуд. От Ротерхема до Бертона - 53 мили (85 км).
Увы, только гравюра...
Правда, монастырь был посвящен совсем другому святому... Бенедиктинское аббатство Бертон было основано в 1002 г. эрлом Мерсии Вулфриком Спотом, считавшимся потомком короля Альфреда. Статус аббатства был официально подтвержден в 1004, когда король Этельред даровал ему хартию свободы. Первоначально аббатство было записано как монастырь Св. Бенедикта и всех святых в королевских хартиях 1008 и 1012 гг, и появилось в Книге Страшного Суда как аббатство Св. Марии лишь в 1086 г. Его посвящение Св. Модвене фактически произошло лишь в 12 в. Позже в состав аббатства вошла часовня Св. Марии.
И монастырский эль, который так нахваливал Ательстан, родич и сосед Седрика, тоже не выдумка автора. В средневековый период вода из местных колодцев использовалась монахами для приготовления эля. Качество родниковой воды, проходящей через гипсовые (меловые) пласты, обеспечивало жесткую воду, богатую сульфатами магния и кальция, которая идеально подходила для пивоварения. В 1200 г. Король Джон предоставил городу рыночную хартию, что способствовало развитию аббатства и города.
**
А вот информации о Святом Витольде, коего герои поминают весьма часто, я сколько не искала, не нашла. Что интересно, он упоминается лишь у трех авторов: у Вальтера Скотта в "Айвенго", у Говарда Пила - автора сборника рассказов о Робин Гуде, и Шекспира - в "Короле Лире" и "Принце Джоне".
Единственное, что о нем пишут, что он защитник от зла в целом.
Saint Withold - in Christian tradition, defender against harms / The saint , of whom оnly this is known , was apparently a protector from harms in general.
Есть предположение, что это одно из написаний St. Vitalis (Св. Виталиса), или St. Swithune (Св. Свитуна / Суизуна)...
Но Виталис - "итальянский" святой, тогда как Свитун - англо-саксонский... Но так или иначе, ясности нет.
***
he Knights Templar and Knights Hospitaller
Прецептории тамплиеров тоже имелись в Йоркшире, и даже не одна: Temple Newsam, (истор. Temple Newsham), Temple Cowton, Faxfleet Preceptory, Westerdale, Foulbridge, Wetherby and Weedley.
А также Temple Hirst, руины которого, возможно, и послужили прообразом прецептории Темплстоу (Templestowe).
Расположен на дороге между Йорком и Донкастером - в 22 милях / 36 км к северу от Донкастера, или столько же к югу от Йорка.
Тамплиеры получили Темпл-хирст от Ральфа и Уильяма Гастингсов в 1152 г, и предположительно в 1155 г. дар был подтвержден Генри де Лейси. Сама же прецептория была основана, по видимому, в 1160, когда Robert Pirou был назван прецептором Темпл-хирста.
***
А еще я нашла вот такую прелесть (картинка очень большая).
А вот замок Conisborough Castle (Конисбро Касл), послуживший прообразом замка Конигсбург (Coningsburgh), владению благородного Ательстана - вполне реальный.
Находится в южном Йоркшире, между Ротерхемом и Донкастером. Если точнее, в 7,5 милях (12 км) к северо-востоку от Ротерхема.
Не так уж и далеко, если считать. что поместье Седрика лежит примерно в тех же краях.
И примерно столько же - 7 миль (11 км), от Ротерхема до Шеффилда (куда по указке Вамбы едва не отправились незваные гости).
скрытый текст***
Аббатство Св. Марии в Жерво (Jervaulx Abbey) - местожительство веселого приора Эймера, тоже реально.
Но приору и храмовнику с их слугами добираться до Ротерхема пришлось гораздо дольше - ни много ни мало, ок. 80 миль (128 км), если только они не ехали через Йорк.
Jervaulx Abbey - одно из крупнейших цистерцианских аббатств Йоркшира, посвященное Св. Марии в 1156 г.
Топоним Жерво впервые засвидетельствован в 1145 году, где он фигурирует как Жорваль (Jorvalle), т.е. долина (реки) Уре.
***
Burton upon Trent - Бертон на Тренте, "монастырь Св. Витольда, под началом гостеприимного аббата Вальтеофа", в 9,5 милях (ок. 16 км) от Ашби, в Дербишире. А также первая остановка Седрика и Ко на пути домой в Ротервуд. От Ротерхема до Бертона - 53 мили (85 км).
Увы, только гравюра...
Правда, монастырь был посвящен совсем другому святому... Бенедиктинское аббатство Бертон было основано в 1002 г. эрлом Мерсии Вулфриком Спотом, считавшимся потомком короля Альфреда. Статус аббатства был официально подтвержден в 1004, когда король Этельред даровал ему хартию свободы. Первоначально аббатство было записано как монастырь Св. Бенедикта и всех святых в королевских хартиях 1008 и 1012 гг, и появилось в Книге Страшного Суда как аббатство Св. Марии лишь в 1086 г. Его посвящение Св. Модвене фактически произошло лишь в 12 в. Позже в состав аббатства вошла часовня Св. Марии.
И монастырский эль, который так нахваливал Ательстан, родич и сосед Седрика, тоже не выдумка автора. В средневековый период вода из местных колодцев использовалась монахами для приготовления эля. Качество родниковой воды, проходящей через гипсовые (меловые) пласты, обеспечивало жесткую воду, богатую сульфатами магния и кальция, которая идеально подходила для пивоварения. В 1200 г. Король Джон предоставил городу рыночную хартию, что способствовало развитию аббатства и города.
**
А вот информации о Святом Витольде, коего герои поминают весьма часто, я сколько не искала, не нашла. Что интересно, он упоминается лишь у трех авторов: у Вальтера Скотта в "Айвенго", у Говарда Пила - автора сборника рассказов о Робин Гуде, и Шекспира - в "Короле Лире" и "Принце Джоне".
Единственное, что о нем пишут, что он защитник от зла в целом.
Saint Withold - in Christian tradition, defender against harms / The saint , of whom оnly this is known , was apparently a protector from harms in general.
Есть предположение, что это одно из написаний St. Vitalis (Св. Виталиса), или St. Swithune (Св. Свитуна / Суизуна)...
Но Виталис - "итальянский" святой, тогда как Свитун - англо-саксонский... Но так или иначе, ясности нет.
***
he Knights Templar and Knights Hospitaller
Прецептории тамплиеров тоже имелись в Йоркшире, и даже не одна: Temple Newsam, (истор. Temple Newsham), Temple Cowton, Faxfleet Preceptory, Westerdale, Foulbridge, Wetherby and Weedley.
А также Temple Hirst, руины которого, возможно, и послужили прообразом прецептории Темплстоу (Templestowe).
Расположен на дороге между Йорком и Донкастером - в 22 милях / 36 км к северу от Донкастера, или столько же к югу от Йорка.
Тамплиеры получили Темпл-хирст от Ральфа и Уильяма Гастингсов в 1152 г, и предположительно в 1155 г. дар был подтвержден Генри де Лейси. Сама же прецептория была основана, по видимому, в 1160, когда Robert Pirou был назван прецептором Темпл-хирста.
***
А еще я нашла вот такую прелесть (картинка очень большая).
Орден грандмонтинцев vs Робин Гуд
Пишет MirrinMinttu
Ф-мобное 8: Орден грандмонтинцев-3
С радостью возвращаюсь на английскую почву. Итак, у грандмонтинцев на этой почве было три приората: Албербери, Красволл и Гросмонт. Самым маленьким из них был приорат Албербери - всего на семь персон, хотя стандартные религиозные сообщества грандмонтинцев обычно состояли из ячеек в 13 человек, в честь 12 апостолов и Иисуса. А обязан своим XS размером приорат тому, что изначально его основатель собирался устроить там приорат арвезианского ордена (Arrouaisian Order - по сути, общежитие отшельников, не являющихся монахами, и просто живущих по более строгой версии канона августинцев). Кстати, таких арвезианских приоратов в Англии было даже больше, чем грандмонтинских - аж целых девять штук (впоследствии они стали аббатствами августинцев), тогда как во Франции их было всего три. А основателем этим был лорд Фульк III Фиц-Уорин, один из прообразов Робин Гуда.
скрытый текстНу как прообразом... Начну я лучше с отличия. Трепетная и храбрая девица Мэрион звалась, в данном случае, Мод ле Вавасур, и была не девицей, а вдовой Теобальда лорда Батлера, и матерью двоих детей. После шести лет брака, овдовевшей Мод пришлось вернуться из Ирландии к отцу, главному шерифу Ланкашира, который купил у короля Джона право на её опекунство, и на то, чтобы выдать свою дочь и наследницу обширных владений по собственному усмотрению. Мод была оценена в 1200 марок и двух быстроходных лошадей. Так что "злым шерифом" робингудовского эпоса был, на самом деле, отец.
Что касается самого Фулька Фиц-Уорина, то его склока с королем Джоном случилась из-за замка Виттингтон. Замок и правда был симпатичным, плюс, обладание собственным замком-крепостью сильно повышало престиж владельца. Соответственно, замки были ходовой валютой для королей, желавших кого-то наградить, и имели, поэтому, замысловатые истории своей принадлежности к какому-то определенному роду.
Whittington Castle
Именно Виттингтон был изначально укреплен до состояния замка во времена Анархии, для сторонника императрицы Матильды, норманна Гийома Пиперелла, который в Англии звался Вильгельмом Певереллом. Поскольку Виттингтон находился практически на границе с Уэльсом, в 1149 году его аннексировал для своего королевства Повис последний принц этого королевства, Мадог ап Маредид, который в этом замке и умер в 1160 году. Через пять лет, король Генри II отдал замок Роджеру де Повису, валлийцу, и дал даже средства на ремонт. Какое отношение замок имеет к Фиц-Уоренам, понять трудно. Кажется, он был когда-то доверен первому Фульку Певереллом. Но право точно было, потому что второй Фульк, бывший в дружеских отношениях с Генри II, этот замок получил, но так и не удосужился заплатить за право держать замок какие-то несчастные 40 марок. Поэтому замок формально так и остался в руках валлийцев. После смерти отца, наш Фульк III предложил 100 фунтов за права на замок, но король Джон предпочел отдать его в 1200 году сыну де Повиса, причем за какие-то 50 фунтов!
Дело могло быть в политике (и, скорее всего, было), но отношений между Джоном и Фульком имели в далеком детском прошлом один эпизод. Тогда, проигравший Фульку в шахматы Джон огрел противника шахматной доской по голове, а тот пнул Джона в живот. Джон, оскорбленный до глубины души (принц он или не принц?!) побежал жаловаться отцу, но тот навалял отпрыску за то, что парень сам не решает свои проблемы. Так это было или нет, но так рассказывает семейная легенда Фиц-Уоренов. Поэтому, когда замок Виттингтон был отдан Джоном Морису де Повису, Фульк воспринял это продолжением той драки (сдается мне, что и ему, в свою очередь, навалял его отец), и поднял против короля полномасштабное восстание. Вместе с ним восстали его братья Вильгельм, Филипп и Джон, и, соответственно, все люди, имеющие подчиненное к этому семейству положение.
Благородный разбойник Фиц-Уорен
Поскольку королю было в 1201 году не до Фиц-Уоренов, он просто послал разобраться с ними Хьюберта (Гая) де Бурга (будущего юстициария и графа Кента) - вот и наш "Гай Гисборн". Тот и разобрался. Фульку пришлось искать убежища в аббатстве Стэнли, откуда он тихенько перебрался во Францию и стал служить королю Филиппу. Впрочем, в 1203 они с Джоном помирились, тот его и его сторонников простил, и Фульк, заплативший 200 марок штрафа за свои приключения, в октябре 1204 года воцарился, наконец-то, в вожделенном замке. Больше они с королем не ссорились до 1215 года. Интересно, что легенда говорит о том, как Мод повсюду следовала за своим супругом, скрываясь вместе с ним в лесах, но на самом деле шериф Роберт де Вавасур отдал её Фульку в жены в октябре 1207 года. Вернув, естественно, те деньги, которые в свое время заплатил королю за это право. Но Фульк, похоже, мог себе позволить такие расходы. Тем более, что жена ему принесла земли в Норфолке и Ланкашире, плюс треть доходов от земель своего покойного мужа в Ирландии. Они прожили вместе 20 лет. Поскольку Фульк III прожил хорошо так за 80 лет, он, через много лет после смерти Мод, женился снова, но пережил и вторую жену.
Таким человеком был основатель приората Албербери. Строить он его начал около 1221 года, и строительство, очевидно, закончилось в 1226 году. Первым приглашенным аббатом, надзиравшим за процессом, был Алан из августинского аббатства Лиллешелл, который кротко мучался с явно недостаточным финансированием, но его сменил менее терпеливый аббат Уильям, который обозрел несоответствие амбиций заказчика и предоставленных в его распоряжение финансов, и объявил, что ему такая ноша не интересна. Вот тогда-то Фиц-Уорин и решил отказаться от идеи арвезианского приората, и вдохновился примером Валтера де Лэси, строившего грандмонтинский приорат в Красволле. Причем, Фиц-Уорин широким жестом подчинил свое детище прямиком аббатству в Гранмонте, а не тому же приорату в Красволле, чем обрек его на массу проблем в будущем. Поскольку приораты грандмонтинцев роскошью убранства не блистали, он дал в пользование приората довольно неплохие угодья. Тут было и право на рыбную ловлю в Северне, и общие права в Албербери и Пекнелле, манор в Ватборо, а также право строить мельницы. Земля, на которой был построен приорат, тоже была отдана в его собственность. Очень даже неплохо для шести монахов и аббата, не так ли?
К сожалению, у Албербери с самого начала были две проблемы. Во-первых, расположение в приграничье с Уэльсом, и, во-вторых, их подчиненность главному приорату, находящемуся за границей. Первая проблема проявлялась в буднях обитателей приората угнанным скотом и укораденным или уничтоженным зерном, а вторая... По сути, обитатели приората не могли и пальцем пошевелить в управлении своим хозяйством без разрешения приора в Гранмонте, но приор в Гранмонте требовал от дочернего приората половину дохода, который должны были приносить их владения. Опять же, административные проблемы Гранмонта во Франции неизбежно отражались на назначениях, которые мог делать только главный приор ордена. А мы помним, что о периодические скандалы в головном приорате обламывали зубы даже привычные ко всему администраторы папы. А потом началась Столетняя война. В 1337 году Эдвард III наложил арест на всё имущество грандмонтинских приоратов в Англии, поскольку их начальник был во Франции. В 1344 году, отчаявшийся приор Албербери официально заявил, что он является подданным английского короля, а не французского, что было официально подтверждено патроном приората, очередным Фиц-Уорином, которому и было дано право взять дела приората в свои руки, и самому назначать в него приоров.
Но, естественно, головной офис, так сказать, сдаваться не собирался, и продолжал назначать своих приоров. И снимать их с должности, как в 1357 году, когда приор Джон из Каблингтона был обвинен в растрате средств, жестоком поведении и убийстве. Король Эдвард III приказал начать расследование, но вмешался аббат Гранмонта, и, в результате, приор был просто смещен. К сожалению, я не нашла никакого материала по этому делу. Аналогичная ситуация случилась в 1364 году, когда приор Ричард из Стреттона был объявлен вне закона по обвинению в убийстве, и бежал из приората на время, нужное для получения королевского пардона. Естественно, на его место был назначен аббатом Грандмонта другой приор, Ричард из Хаттона. По этому случаю можно сказать только то, что Ричард из Стреттона королевского пардона не получил, потому что с 1365 года приором в Альбербери был Ричард из Хаттона. В конце концов, в 1369 году на аббатство был снова наложен арест, как на организацию, управляемую из-за границы. В 1441 году, король Генри VI отдал его колледжу Всех Святых в Оксфорде. В 1550-х годах приорат был перестроен в частный дом. При перестройке были найдены классические скелеты под лестницей, в количестве 5 штук, но никого не заинтересовало, кому они принадлежали.
https://MirrinMinttu.diary.ru/p219850099.htm
Английские разбойники - 5
Судьба одарила сэра Госелина Денвилла неплохими перспективами. Он родился в благородной семье, ведущей род со времён Вильгельма Завоевателя. Его отец был богат, а сам молодой человек – весьма неглуп. Казалось бы, живи и радуйся. Некоторое время сэр Госелин и радовался. Отправился учиться в Кембридж, где добился неплохих результатов, был гордостью родителей. Ровно до того момента, когда его папенька решил, что для сына лучшей карьерой будет карьера священника. Чего же ещё можно было ожидать от джентльмена повышенной набожности?
скрытый текстТо, что сын в свободное от учёбы время предпочитал вино и женщин латыни и учёным диспутам, любящего родителя интересовало мало. Возможно, он и не знал о весёлом нраве своего отпрыска. Возможно, считал, что наклонности сына никак не противоречат избранной им для него карьере. В те времена, прелаты церкви жили такой же жизнью, как окрестные лорды, разве что на своих подругах они не женились. В любом случае, отец сэра Госелина попытался направить сына на путь истинный если не добром, то худом, но борьба старого с молодым была изначально неравной. От расстройства старик слёг и вскоре умер, оставив сэра Госелина владельцем поместья, приносящего симпатичный годовой доход в 1 200 фунтов.
Теперь молодой человек сам стал лордом и рыцарем, и, вместе со своим братом Робертом, очень скоро промотал всё состояние. Честно говоря, выбор после этого у братьев был небольшой. Вернее, его вообще не было. Единственным способом жить дальше было бы место среди служащих какого-нибудь крупного лорда, но, возможно, их репутация и склонность к экстравагантному образу жизни этот путь закрыли. В любом случае, молодые люди придумали самый простой план, как им разжиться деньгами. Грабёж. Менее простым этот план делало то, что ограбить они решили двух кардиналов – папских легатов, которые прибыли разрешить напряжение между Эдвардом II и графом Ланкастером, а также провести переговоры о мире между Англией и Шотландией.
Братья, как и положено джентльменам того времени, были людьми, умеющими обращаться с оружием, но для того, чтобы ограбить легатский конвой, одного этого было мало. Поэтому они объединили усилия с двумя окрестными бандитами, у которых в подчинении было значительное количество головорезов. Легаты были благополучно ограблены.
Денвиллам жизнь грабителей с большой дороги приглянулась. Их никогда не привлекали мелкие мероприятия и жалкие гроши одиноких путешественников, они предпочитали грабить поселения, церкви, монастыри. Но всё имеет свою цену, и образ жизни изменил братьев. Когда-то они были просто весёлыми лоботрясами. Теперь они превратились в убийц, получающих удовольствие от пролития крови. Денвиллы и их люди убивали там, где ограбить можно было вполне бескровно. Впрочем, сами они не рассматривали убийства убийствами. Сэры, по их мнению, просто веселились и… охотились. Такие вот весёлые парни. Это было настолько очевидно, что один монах, Эндрю Симпсон, оказался после встречи с сэром Госелином богаче, чем был до встречи.
Всё началось достаточно плохо. Монах, имеющий при себе немного денег, натолкнулся на банду Денвиллов по дороге из Марлоу в Бэкингемшир. Разумеется, его ограбили, но поскольку золота было мало, сэр Госелин велел доминиканцу взобраться на дерево, и компенсировать недостаток золота хорошей проповедью. Монах не стал ни дичиться, ни молить о пощаде, ни угрожать гневом Господним. Он просто подоткнул рясу, и сноровисто залез на дерево. И произнёс такую проповедь, что разбойники не только вернули ему деньги, но ещё и между собой скинулись, презентовав монаху кошель. И с дерева помогли слезть. Хотя, один неверный жест, одна неправильная нота в голосе – и монаху помогли бы на этом дереве повиснуть.
А потом сэр Госелин решил, что будет чрезвычайно весело ограбить самого короля, который как раз отправился в летнюю поездку по стране. Он одел свою банду в монашеские рясы, и они смогли окружить короля так, что у того не было ни малейшего шанса с ними справиться. Ведь с Эдвардом II было всего человек сорок, а Дэнвилль стоял буквально плечом к плечу с королём. Так что пришлось его величеству в бессильной ярости смотреть, как его придворные отдают бандитам деньги и украшения.
Ограбив короля, сэр Госелин совершил огромную ошибку. Он зарвался, несколько раз разбив отряды, посланные на его поимку. Да и вся округа тряслась от его «охот», укрепляя стены. Вернувшись к свите, король выпустил прокламации о награде за доставку Госелина Денвилла и членов его банды, живыми или мёртвыми. И их стали потихоньку отлавливать и доставлять, потому что награда была существенной. За полгода сэр Госелин потерял более шестидесяти человек. Но он всё ещё не понимал, что конец близок. Одним из последних его «подвигов» стал налёт на дворец епископа Дарема, который бандиты перевернули вверх дном, а потом разорили винный погреб прелата. Но банда Денвиллов стала гораздо меньше, и бояться сэра Госелина тоже стали меньше.
Возможно поэтому, один трактирщик и нашёл в себе смелость с Денвиллом покончить. Дело в том, что у сэра Госелина была интрижка с женой трактирщика, на которую тот смотрел сквозь пальцы, потому что бандиты Денвилла оставляли в его кабаке много денег. Только ведь сэру Госелину было неинтересно веселиться с прекрасной трактирщицей тайно, гораздо веселее было сделать интрижку публичной, и наблюдать, как корчится от стыда рогатый муж. Как только силы у мучителя поубавилось, трактирщик отправился к шерифу, и рассказал, где и когда можно взять Денвилла.
Шериф, разумеется, охотно ухватился за возможность, и собрал около шести сотен человек, не желая рисковать в схватке с такими опытными воинами, как Денвиллы и их головорезы. Тем не менее, в схватке шериф потерял 200 человек, а из банды Денвиллов в живых остались только 23 человека. Все они были схвачены, скручены, и доставлены в Йорк. И снова никакого суда не было. Бандитов и их аристократического предводителя бесславно повесили на радость присутствующим, которых было около тысячи.
Отсюда
И еще здесь на английском
https://www.exclassics.com/newgate/ng3.htm
скрытый текстТо, что сын в свободное от учёбы время предпочитал вино и женщин латыни и учёным диспутам, любящего родителя интересовало мало. Возможно, он и не знал о весёлом нраве своего отпрыска. Возможно, считал, что наклонности сына никак не противоречат избранной им для него карьере. В те времена, прелаты церкви жили такой же жизнью, как окрестные лорды, разве что на своих подругах они не женились. В любом случае, отец сэра Госелина попытался направить сына на путь истинный если не добром, то худом, но борьба старого с молодым была изначально неравной. От расстройства старик слёг и вскоре умер, оставив сэра Госелина владельцем поместья, приносящего симпатичный годовой доход в 1 200 фунтов.
Теперь молодой человек сам стал лордом и рыцарем, и, вместе со своим братом Робертом, очень скоро промотал всё состояние. Честно говоря, выбор после этого у братьев был небольшой. Вернее, его вообще не было. Единственным способом жить дальше было бы место среди служащих какого-нибудь крупного лорда, но, возможно, их репутация и склонность к экстравагантному образу жизни этот путь закрыли. В любом случае, молодые люди придумали самый простой план, как им разжиться деньгами. Грабёж. Менее простым этот план делало то, что ограбить они решили двух кардиналов – папских легатов, которые прибыли разрешить напряжение между Эдвардом II и графом Ланкастером, а также провести переговоры о мире между Англией и Шотландией.
Братья, как и положено джентльменам того времени, были людьми, умеющими обращаться с оружием, но для того, чтобы ограбить легатский конвой, одного этого было мало. Поэтому они объединили усилия с двумя окрестными бандитами, у которых в подчинении было значительное количество головорезов. Легаты были благополучно ограблены.
Денвиллам жизнь грабителей с большой дороги приглянулась. Их никогда не привлекали мелкие мероприятия и жалкие гроши одиноких путешественников, они предпочитали грабить поселения, церкви, монастыри. Но всё имеет свою цену, и образ жизни изменил братьев. Когда-то они были просто весёлыми лоботрясами. Теперь они превратились в убийц, получающих удовольствие от пролития крови. Денвиллы и их люди убивали там, где ограбить можно было вполне бескровно. Впрочем, сами они не рассматривали убийства убийствами. Сэры, по их мнению, просто веселились и… охотились. Такие вот весёлые парни. Это было настолько очевидно, что один монах, Эндрю Симпсон, оказался после встречи с сэром Госелином богаче, чем был до встречи.
Всё началось достаточно плохо. Монах, имеющий при себе немного денег, натолкнулся на банду Денвиллов по дороге из Марлоу в Бэкингемшир. Разумеется, его ограбили, но поскольку золота было мало, сэр Госелин велел доминиканцу взобраться на дерево, и компенсировать недостаток золота хорошей проповедью. Монах не стал ни дичиться, ни молить о пощаде, ни угрожать гневом Господним. Он просто подоткнул рясу, и сноровисто залез на дерево. И произнёс такую проповедь, что разбойники не только вернули ему деньги, но ещё и между собой скинулись, презентовав монаху кошель. И с дерева помогли слезть. Хотя, один неверный жест, одна неправильная нота в голосе – и монаху помогли бы на этом дереве повиснуть.
А потом сэр Госелин решил, что будет чрезвычайно весело ограбить самого короля, который как раз отправился в летнюю поездку по стране. Он одел свою банду в монашеские рясы, и они смогли окружить короля так, что у того не было ни малейшего шанса с ними справиться. Ведь с Эдвардом II было всего человек сорок, а Дэнвилль стоял буквально плечом к плечу с королём. Так что пришлось его величеству в бессильной ярости смотреть, как его придворные отдают бандитам деньги и украшения.
Ограбив короля, сэр Госелин совершил огромную ошибку. Он зарвался, несколько раз разбив отряды, посланные на его поимку. Да и вся округа тряслась от его «охот», укрепляя стены. Вернувшись к свите, король выпустил прокламации о награде за доставку Госелина Денвилла и членов его банды, живыми или мёртвыми. И их стали потихоньку отлавливать и доставлять, потому что награда была существенной. За полгода сэр Госелин потерял более шестидесяти человек. Но он всё ещё не понимал, что конец близок. Одним из последних его «подвигов» стал налёт на дворец епископа Дарема, который бандиты перевернули вверх дном, а потом разорили винный погреб прелата. Но банда Денвиллов стала гораздо меньше, и бояться сэра Госелина тоже стали меньше.
Возможно поэтому, один трактирщик и нашёл в себе смелость с Денвиллом покончить. Дело в том, что у сэра Госелина была интрижка с женой трактирщика, на которую тот смотрел сквозь пальцы, потому что бандиты Денвилла оставляли в его кабаке много денег. Только ведь сэру Госелину было неинтересно веселиться с прекрасной трактирщицей тайно, гораздо веселее было сделать интрижку публичной, и наблюдать, как корчится от стыда рогатый муж. Как только силы у мучителя поубавилось, трактирщик отправился к шерифу, и рассказал, где и когда можно взять Денвилла.
Шериф, разумеется, охотно ухватился за возможность, и собрал около шести сотен человек, не желая рисковать в схватке с такими опытными воинами, как Денвиллы и их головорезы. Тем не менее, в схватке шериф потерял 200 человек, а из банды Денвиллов в живых остались только 23 человека. Все они были схвачены, скручены, и доставлены в Йорк. И снова никакого суда не было. Бандитов и их аристократического предводителя бесславно повесили на радость присутствующим, которых было около тысячи.
Отсюда
И еще здесь на английском
https://www.exclassics.com/newgate/ng3.htm
Английские разбойники - 4
Имя Робин Гуда становится нарицательным уже как минимум в середине 12 в. Впервые оно упоминается в официальных документах для обозначения грабителя в1262 г. (т.е. более чем на сто лет раньше первого упоминания в каком-либо литературном произведении). Вероятно, тот, кто в 1262 г. назвал преступника «робингудом», либо знал уже сложившуюся легенду о Робин Гуде, либо хорошо представлял, кто это был такой. Это упоминание сделано в беркширской хронике; запись касается королевского прощения, дарованного некому священнику из Сэндлфорда, который присвоил себе, в отсутствие надлежащего судебного ордера, имущество беглого преступника по имени William Robehode. Что интересно, годом ранее, в 1261 году, в том же Беркшире объявлена вне закона шайка, обвиняемая в разбое и укрывательстве грабителей. В ее составе назван некто Уильям, сын Роберта Смита. Вполне вероятно, что «Уильям Робингуд» из записи 1262 года и «Уильям, сын Роберта Смита» - одно и то же лицо, в процессе переписывания волей чиновника сменившее имя. Иными словами, чиновник обозначил Уильяма нарицательным определением, понимая, что сказать «Робин Гуд» вполне достаточно для характеристики.
скрытый текстRobehode быстро становится условным обозначением грабителя вообще. С тех пор слова 'Robinhood', 'Robehod', 'Robbehod' и даже «Rabinhud» не раз попадаются в записях, датируемых концом 12 в. В промежутке между 1261 и 1300 гг. как минимум восемь раз загадочный robenhode встречается в разных областях Англии, от Беркшира на юге до Йорка на севере.
В 15 в. имя Робин Гуда в качестве обозначения дорожного грабителя фигурирует даже в парламентских записях. Так, о некоем Питере Венебле из Астона, замешанном во многих правонарушениях, говорится, что он «живет в лесу, как Робин Гуд и его люди». Неоднократно жалобы в суд на разбой начинаются словами «As Robin Hood in the forest stood» - то есть, строчка из баллады стала, фактически, юридической формулой в соответствующих делах! А в 1605 году, во время суда над Гаем Фоксом, королевский прокурор назвал заговорщиков «робингудами». В хрониках 14-15 вв. (в частности, в Scothichronicon) Робин Гуд уже упоминается как историческое (или почти историческое) лицо, пусть и с осторожной оговоркой «говорят, что…».
То есть, настоящий Робин Гуд, если таковой имелся, жил ранее 1261 года и, несомненно, пользовался некоторой известностью, раз его имя обрело нарицательное значение. Кем же он мог быть? И что же это такое было изначально – имя, прозвище или просто невнятно записанное словосочетание robber in the hood, «грабитель в капюшоне» (т.е. с закрытым лицом – капюшон можно было вполне использовать вместо маски)?
Называют следующие прототипы РГ:
1) В 1125 г. Юстас Лоудэм, шериф Ноттингемшира и Йоркшира, велел разыскать, поймать и казнить некоего Роберта Уэзерби, аутло и разбойника. Помянутого Роберта изловили и «повесили в цепях» (за железную цепь для оной процедуры кузнецу было заплачено 2 шиллинга, запись о чем сохранилась в соответствующих документах)
2) Некий Robert Hode (возможно, арендатор, державший землю от архиепископа Йоркского) не явился на суд в Йорке в 1225 г. Он был объявлен вне закона, и его имущество, на сумму 32 шиллинга 6 пенсов, отошло в казну. Хотя ничего более о нем не известно, некоторые исследователи называют его самым подходящим кандидатом на роль знаменитого аутло. По сути, это единственный человек, отвечающий всем минимально необходимым требованиям: его зовут Роберт Гуд (или Год), он был объявленным в розыск преступником и родился намного раньше 1262 года, так что к тому времени мог уже обрести некоторую славу. В 17 в. Томас Гейл, настоятель Йоркского собора, оставил среди своих бумаг стихотворную эпитафию, в которой говорилось, что Robert Hode умер в «двадцать четвертый день декабрьских календ 1247». Такой даты в римском календаре нет; но, так или иначе, между 1225 и 1247 годом – промежуток в двадцать два года. Именно такой срок, согласно балладам, Робин Гуд прожил в Шервудском лесу. Можно сказать, это был первый прообраз биографии легендарного аутло.
3) Граф Роберт Хантингтон, умерший в 1247 году. Доказательства, в данном случае, скорее, литературные, нежели исторические. Роберт Фицут, или Фицус, граф Хантингтон (предположительно, родившийся в 1160 г.), стал ассоциироваться с легендарным разбойником лишь с конца XVI в., благодаря пьесе Энтони Мандэя (1598 г.) под названием «Падение Роберта, графа Хантингтона». Там-то и было впервые высказано предположение, что Робин Гуд – дворянин, обманом лишенный наследства – жил и действовал во время правление короля Ричарда Львиное сердце. На самом деле, в годы правления Ричарда графом Хантингтоном был принц Дэвид Шотландский, которому наследовал его сын Джон. У Дэвида действительно был сын по имени Роберт, но он умер в младенчестве.
Надпись на надгробии Роберта Хантингтона, в Кирклейсе, гласит: «Под этим камнем покоится Роберт, граф Хантингтон. Никогда еще не было такого славного лучника, и люди прозвали его Робин Гуд». Но воздвигнуто это надгробие было «благодарным потомком» лишь в 1850 году, по описаниям путешественников 17-18 века, т.е. уже после того как «литературная теория» о благородном аутло – графе Хантингтоне обрела широкую популярность.
4) Роджер Годберг, вожак разбойничьей шайки, которая терроризировала Ноттингемшир, Дербишир и Лестершир в течение нескольких лет после баронского восстания 1265 г. Годберг раз за разом избегал поимки, но в конце концов был схвачен и окончил свои дни в Ньюгетской тюрьме в 1276 г. (По другим данным, он получил королевское прощение и далее жил вполне законопослушной жизнью).
Одно из выдвинутых против него обвинений гласило, что он, вкупе с другими злоумышленниками, ограбил аббатство, забрав деньги, скот, лошадей и убив монаха (хотя это и было не йоркское аббатство святой Марии, а аббатство Стэнли в Уилтшире). Также Роджер получал помощь от местного рыцаря по имени Ричард Фолиот, которого в 1272 году обвинили в пособничестве разбойникам и к которому явился под стены вооруженный отряд. Сэру Ричарду пришлось сдать замок и спешно искать себе поручителей в знак доказательства своей благонадежности. Как легендарный сэр Ричард Ли, Ричард Фолиот (хотя и сдавший замок, вместо того чтобы оборонять его) покровительствовал аутло – и жил в подходящем месте: его замок Фенвик стоял всего в шести милях от Барнсдейла, а также Фолиот держал кое-какие земли на восточной оконечности Шервуда.
5) сэр Роберт Туинг, поднявший восстание в Северной Англии (1230-31). Robert Thwinge или Thweng, принял имя William (Wilkin) Wither (я бы перевел как «Уилкин Буря»); шайка под его предводительством грабила монастыри и раздавала запасы зерна бедным. Объектом неприязни «Уилкина Бури» в первую очередь были священники – ставленники Рима, в частности, в Северном Йоркшире. В 1239 году сэр Роберт отправился с посольством в Рим – жаловаться на местные злоупотребления и искать милости для себя – и в своей миссии преуспел. В 1240 г. он присоединился к Ричарду Плантагенету, графу Корнуолльскому, и вместе с ним отправился в крестовый поход, вернувшись в Англию два года спустя. Умер в 1247 г.
6) Роберт Гуд из Уэйкфилда, упоминаемый в манориальных записях 1317-23 гг. Эта версия довольно долго считалась весьма состоятельной, несмотря на несоответствие заданным временным рамкам (если полагать точкой отсчета 1262 год). Главным аргументом здесь в свое время послужило то, что Роберт Гуд по какой-то причине скрылся из Уэйкфилда, и его имя перестало упоминаться в уэйкфилдских документах с 1323 года, зато в 1324 г. при дворе короля Эдуарда II, незадолго до того совершившего поездку в Ноттингемшир, появился некий «привратник Робин Гуд». Это, казалось бы, вполне соответствовало тексту баллад, где упоминаются путешествие Эдуарда в Ноттингем, примирение Робина с королем и его поступление на королевскую службу. Впрочем, впоследствии было документально доказано, что «привратник Робин Гуд» поступил на королевскую службу за полгода до того, как Эдуард побывал в Ноттингеме, а стало быть, он и Робин Гуд из Уэйкфилда – не более чем тезки. Последнее, что известно о королевском привратнике по имени Робин Гуд – так это что он удалился в отставку в том же 1324 г., получив пенсию в 5 шиллингов.
tal-gilas.livejournal.com/184179.html
скрытый текстRobehode быстро становится условным обозначением грабителя вообще. С тех пор слова 'Robinhood', 'Robehod', 'Robbehod' и даже «Rabinhud» не раз попадаются в записях, датируемых концом 12 в. В промежутке между 1261 и 1300 гг. как минимум восемь раз загадочный robenhode встречается в разных областях Англии, от Беркшира на юге до Йорка на севере.
В 15 в. имя Робин Гуда в качестве обозначения дорожного грабителя фигурирует даже в парламентских записях. Так, о некоем Питере Венебле из Астона, замешанном во многих правонарушениях, говорится, что он «живет в лесу, как Робин Гуд и его люди». Неоднократно жалобы в суд на разбой начинаются словами «As Robin Hood in the forest stood» - то есть, строчка из баллады стала, фактически, юридической формулой в соответствующих делах! А в 1605 году, во время суда над Гаем Фоксом, королевский прокурор назвал заговорщиков «робингудами». В хрониках 14-15 вв. (в частности, в Scothichronicon) Робин Гуд уже упоминается как историческое (или почти историческое) лицо, пусть и с осторожной оговоркой «говорят, что…».
То есть, настоящий Робин Гуд, если таковой имелся, жил ранее 1261 года и, несомненно, пользовался некоторой известностью, раз его имя обрело нарицательное значение. Кем же он мог быть? И что же это такое было изначально – имя, прозвище или просто невнятно записанное словосочетание robber in the hood, «грабитель в капюшоне» (т.е. с закрытым лицом – капюшон можно было вполне использовать вместо маски)?
Называют следующие прототипы РГ:
1) В 1125 г. Юстас Лоудэм, шериф Ноттингемшира и Йоркшира, велел разыскать, поймать и казнить некоего Роберта Уэзерби, аутло и разбойника. Помянутого Роберта изловили и «повесили в цепях» (за железную цепь для оной процедуры кузнецу было заплачено 2 шиллинга, запись о чем сохранилась в соответствующих документах)
2) Некий Robert Hode (возможно, арендатор, державший землю от архиепископа Йоркского) не явился на суд в Йорке в 1225 г. Он был объявлен вне закона, и его имущество, на сумму 32 шиллинга 6 пенсов, отошло в казну. Хотя ничего более о нем не известно, некоторые исследователи называют его самым подходящим кандидатом на роль знаменитого аутло. По сути, это единственный человек, отвечающий всем минимально необходимым требованиям: его зовут Роберт Гуд (или Год), он был объявленным в розыск преступником и родился намного раньше 1262 года, так что к тому времени мог уже обрести некоторую славу. В 17 в. Томас Гейл, настоятель Йоркского собора, оставил среди своих бумаг стихотворную эпитафию, в которой говорилось, что Robert Hode умер в «двадцать четвертый день декабрьских календ 1247». Такой даты в римском календаре нет; но, так или иначе, между 1225 и 1247 годом – промежуток в двадцать два года. Именно такой срок, согласно балладам, Робин Гуд прожил в Шервудском лесу. Можно сказать, это был первый прообраз биографии легендарного аутло.
3) Граф Роберт Хантингтон, умерший в 1247 году. Доказательства, в данном случае, скорее, литературные, нежели исторические. Роберт Фицут, или Фицус, граф Хантингтон (предположительно, родившийся в 1160 г.), стал ассоциироваться с легендарным разбойником лишь с конца XVI в., благодаря пьесе Энтони Мандэя (1598 г.) под названием «Падение Роберта, графа Хантингтона». Там-то и было впервые высказано предположение, что Робин Гуд – дворянин, обманом лишенный наследства – жил и действовал во время правление короля Ричарда Львиное сердце. На самом деле, в годы правления Ричарда графом Хантингтоном был принц Дэвид Шотландский, которому наследовал его сын Джон. У Дэвида действительно был сын по имени Роберт, но он умер в младенчестве.
Надпись на надгробии Роберта Хантингтона, в Кирклейсе, гласит: «Под этим камнем покоится Роберт, граф Хантингтон. Никогда еще не было такого славного лучника, и люди прозвали его Робин Гуд». Но воздвигнуто это надгробие было «благодарным потомком» лишь в 1850 году, по описаниям путешественников 17-18 века, т.е. уже после того как «литературная теория» о благородном аутло – графе Хантингтоне обрела широкую популярность.
4) Роджер Годберг, вожак разбойничьей шайки, которая терроризировала Ноттингемшир, Дербишир и Лестершир в течение нескольких лет после баронского восстания 1265 г. Годберг раз за разом избегал поимки, но в конце концов был схвачен и окончил свои дни в Ньюгетской тюрьме в 1276 г. (По другим данным, он получил королевское прощение и далее жил вполне законопослушной жизнью).
Одно из выдвинутых против него обвинений гласило, что он, вкупе с другими злоумышленниками, ограбил аббатство, забрав деньги, скот, лошадей и убив монаха (хотя это и было не йоркское аббатство святой Марии, а аббатство Стэнли в Уилтшире). Также Роджер получал помощь от местного рыцаря по имени Ричард Фолиот, которого в 1272 году обвинили в пособничестве разбойникам и к которому явился под стены вооруженный отряд. Сэру Ричарду пришлось сдать замок и спешно искать себе поручителей в знак доказательства своей благонадежности. Как легендарный сэр Ричард Ли, Ричард Фолиот (хотя и сдавший замок, вместо того чтобы оборонять его) покровительствовал аутло – и жил в подходящем месте: его замок Фенвик стоял всего в шести милях от Барнсдейла, а также Фолиот держал кое-какие земли на восточной оконечности Шервуда.
5) сэр Роберт Туинг, поднявший восстание в Северной Англии (1230-31). Robert Thwinge или Thweng, принял имя William (Wilkin) Wither (я бы перевел как «Уилкин Буря»); шайка под его предводительством грабила монастыри и раздавала запасы зерна бедным. Объектом неприязни «Уилкина Бури» в первую очередь были священники – ставленники Рима, в частности, в Северном Йоркшире. В 1239 году сэр Роберт отправился с посольством в Рим – жаловаться на местные злоупотребления и искать милости для себя – и в своей миссии преуспел. В 1240 г. он присоединился к Ричарду Плантагенету, графу Корнуолльскому, и вместе с ним отправился в крестовый поход, вернувшись в Англию два года спустя. Умер в 1247 г.
6) Роберт Гуд из Уэйкфилда, упоминаемый в манориальных записях 1317-23 гг. Эта версия довольно долго считалась весьма состоятельной, несмотря на несоответствие заданным временным рамкам (если полагать точкой отсчета 1262 год). Главным аргументом здесь в свое время послужило то, что Роберт Гуд по какой-то причине скрылся из Уэйкфилда, и его имя перестало упоминаться в уэйкфилдских документах с 1323 года, зато в 1324 г. при дворе короля Эдуарда II, незадолго до того совершившего поездку в Ноттингемшир, появился некий «привратник Робин Гуд». Это, казалось бы, вполне соответствовало тексту баллад, где упоминаются путешествие Эдуарда в Ноттингем, примирение Робина с королем и его поступление на королевскую службу. Впрочем, впоследствии было документально доказано, что «привратник Робин Гуд» поступил на королевскую службу за полгода до того, как Эдуард побывал в Ноттингеме, а стало быть, он и Робин Гуд из Уэйкфилда – не более чем тезки. Последнее, что известно о королевском привратнике по имени Робин Гуд – так это что он удалился в отставку в том же 1324 г., получив пенсию в 5 шиллингов.
tal-gilas.livejournal.com/184179.html
Английские разбойники - 2
Славный парень Роджер Годберд.
Очередной рассказ об очередной примечательной исторической личности. Прошу любить и не жаловаться - Роджер Годберд, возможный прототип Робина Гуда.
К большому сожалению, о происхождении и жизни Годберда до битвы при Ившэме (1265 год) ничего не известно. Или известно, но не интернету :)
В означенной битве он сражался на стороне Монфора, ярым сторонником которого был. В сражении он уцелел, однако был объявлен вне закона (что не было вообще-то знаком какого-то особого отличия: репрессии к уцелевшим мятежникам применялись суровые). Два года спустя, в октябре 1267 года, Годберд обосновался в Шервудском лесу и в течение четырех лет, во главе отряда приблизительно в сто человек, продолжал бунтовать против властей.
скрытый текстВласти были представлены, в том числе, шерифом Ноттингемским, каковым в то время был Реджиналд де Грей. Он был замечателен тем, что был одним из самых молодых шерифов в Англии и был хорошим военачальником; в частности, он участвовал в завоевании Уэльса под началом Эдварда I. До восстания баронов Годберд и де Грей были в хороших отношениях, вместе охотились, есть даже упоминание о том, как их обоих обвинили в краже королевского оленя.
Но потом случилось восстание. И пути друзей разошлись: Годберд встал под знамена Монфора, де Грей остался верен короне.
И настал момент, когда де Грею пришлось выступить против своего прежнего друга с оружием в руках и во главе войска, собранного специально для борьбы с шервудскими разбойниками.
В 1272 году Годберд был схвачен в Раффордском аббатстве, находившемся в Шервудском лесу. Оно и сейчас там находится, впрочем, аббатство как таковое прекратило свое существование в середине 16 века. Но посмотреть на его здание можно.
Так вот, здесь Годберд был схвачен и препровожден в Ноттингемский замок.
"Джентльмены! - так, вероятно, он мог бы обратиться к своим пленителям. - Вы запомните этот день, в который вы почти поймали славного Роджера Годберда!.."
Ибо славному Роджеру удалось бежать. У него нашелся помощник: местный рыцарь Ричард Фолиот, вставший на защиту Годберда и бежавших с ним разбойников против шерифа.
(Фолиот и раньше имел случай помощь Годберду: в 1270 году отряд славного Роджера во главе с капитаном уже скрывался в его замке Фенвик. Тогда Реджиналд де Грей выступил со своим отрядом и осадил замок, надеясь схватить Годберда и остальных - но те сбежали прямо из-под шерифского носа. Замок Фенвик Фолиоту все-таки пришлось сдать - но уже в 1272 году.)
Впрочем, в конце концов удача улыбнулась и стражам порядка: Годберд был в конечном итоге схвачен и заключен в тюрьму. На протяжении последующих трех лет он сменил три тюрьмы в ожидании суда, состоявшегося в итоге в Тауэре.
На минутку: какие бы перспективы могли быть у мятежника, соратника Симона де Монфора и предводителя отряда разбойников?..
Но возрадуйтесь, любезные читатели, ибо сие есть, для разнообразия, история со счастливым концом: вернувшийся из Седьмого крестового похода король Эдвард I, к слову, бывший одним из командующих королевской армией при Ившэме (а до того, после гораздо более удачной для баронов битвы при Льюисе, еще и сидевший у них в плену несколько месяцев), великодушно простил Годберда.
Годберд же вернулся на свою ферму, где и жил с тех пор долго и счастливо - или не очень долго и счастливо, но во всяком случае спокойно и вполне законопослушно.
...Два маленьких обстоятельства, которые мешают все-таки однозначно признать, что Робин Гуд был списан с этого самого Роджера Годберда.
Первое - никто и никогда не слышал, чтобы Годберд именовал себя (или кто-то именовал его) Робином Гудом. Ну, не очень-то это серьезное возражение: все-таки Робин в балладах - образ скорее собирательный. И само имя "Робин Гуд" в 13 веке широко использовалось как собирательное имя для разбойников. К тому же была пара Робинов Гудов, отдельные черты биографии которых схожи с чертами биографии Роджера. Один из этих Робинов, согласно выдвинутой Джозефом Хантером в 1852 году, участвовал в восстании графа Ланкастера против Эдварда II (это уже первая четверть 14 века), другой упоминается в документах второй четверти 13 века как человек вне закона, но доказательств того, что он был разбойником, нет.
Второе - в ранних балладах о Робине нет никакого упоминания о мятеже Монфора. Но, в конце концов, баллады редко вдаются в подробности биографии героев - они не для этого пишутся :)
https://athenaie.livejournal.com/844214.html
Очередной рассказ об очередной примечательной исторической личности. Прошу любить и не жаловаться - Роджер Годберд, возможный прототип Робина Гуда.
К большому сожалению, о происхождении и жизни Годберда до битвы при Ившэме (1265 год) ничего не известно. Или известно, но не интернету :)
В означенной битве он сражался на стороне Монфора, ярым сторонником которого был. В сражении он уцелел, однако был объявлен вне закона (что не было вообще-то знаком какого-то особого отличия: репрессии к уцелевшим мятежникам применялись суровые). Два года спустя, в октябре 1267 года, Годберд обосновался в Шервудском лесу и в течение четырех лет, во главе отряда приблизительно в сто человек, продолжал бунтовать против властей.
скрытый текстВласти были представлены, в том числе, шерифом Ноттингемским, каковым в то время был Реджиналд де Грей. Он был замечателен тем, что был одним из самых молодых шерифов в Англии и был хорошим военачальником; в частности, он участвовал в завоевании Уэльса под началом Эдварда I. До восстания баронов Годберд и де Грей были в хороших отношениях, вместе охотились, есть даже упоминание о том, как их обоих обвинили в краже королевского оленя.
Но потом случилось восстание. И пути друзей разошлись: Годберд встал под знамена Монфора, де Грей остался верен короне.
И настал момент, когда де Грею пришлось выступить против своего прежнего друга с оружием в руках и во главе войска, собранного специально для борьбы с шервудскими разбойниками.
В 1272 году Годберд был схвачен в Раффордском аббатстве, находившемся в Шервудском лесу. Оно и сейчас там находится, впрочем, аббатство как таковое прекратило свое существование в середине 16 века. Но посмотреть на его здание можно.
Так вот, здесь Годберд был схвачен и препровожден в Ноттингемский замок.
"Джентльмены! - так, вероятно, он мог бы обратиться к своим пленителям. - Вы запомните этот день, в который вы почти поймали славного Роджера Годберда!.."
Ибо славному Роджеру удалось бежать. У него нашелся помощник: местный рыцарь Ричард Фолиот, вставший на защиту Годберда и бежавших с ним разбойников против шерифа.
(Фолиот и раньше имел случай помощь Годберду: в 1270 году отряд славного Роджера во главе с капитаном уже скрывался в его замке Фенвик. Тогда Реджиналд де Грей выступил со своим отрядом и осадил замок, надеясь схватить Годберда и остальных - но те сбежали прямо из-под шерифского носа. Замок Фенвик Фолиоту все-таки пришлось сдать - но уже в 1272 году.)
Впрочем, в конце концов удача улыбнулась и стражам порядка: Годберд был в конечном итоге схвачен и заключен в тюрьму. На протяжении последующих трех лет он сменил три тюрьмы в ожидании суда, состоявшегося в итоге в Тауэре.
На минутку: какие бы перспективы могли быть у мятежника, соратника Симона де Монфора и предводителя отряда разбойников?..
Но возрадуйтесь, любезные читатели, ибо сие есть, для разнообразия, история со счастливым концом: вернувшийся из Седьмого крестового похода король Эдвард I, к слову, бывший одним из командующих королевской армией при Ившэме (а до того, после гораздо более удачной для баронов битвы при Льюисе, еще и сидевший у них в плену несколько месяцев), великодушно простил Годберда.
Годберд же вернулся на свою ферму, где и жил с тех пор долго и счастливо - или не очень долго и счастливо, но во всяком случае спокойно и вполне законопослушно.
...Два маленьких обстоятельства, которые мешают все-таки однозначно признать, что Робин Гуд был списан с этого самого Роджера Годберда.
Первое - никто и никогда не слышал, чтобы Годберд именовал себя (или кто-то именовал его) Робином Гудом. Ну, не очень-то это серьезное возражение: все-таки Робин в балладах - образ скорее собирательный. И само имя "Робин Гуд" в 13 веке широко использовалось как собирательное имя для разбойников. К тому же была пара Робинов Гудов, отдельные черты биографии которых схожи с чертами биографии Роджера. Один из этих Робинов, согласно выдвинутой Джозефом Хантером в 1852 году, участвовал в восстании графа Ланкастера против Эдварда II (это уже первая четверть 14 века), другой упоминается в документах второй четверти 13 века как человек вне закона, но доказательств того, что он был разбойником, нет.
Второе - в ранних балладах о Робине нет никакого упоминания о мятеже Монфора. Но, в конце концов, баллады редко вдаются в подробности биографии героев - они не для этого пишутся :)
https://athenaie.livejournal.com/844214.html
Английские разбойники -1
Робин-Бобин
В 1377 году Уильям Ланглэнд мельком упомянул стихи о Робин Гуде — таким было первое известное нам упоминание этой легенды. К 1600 году было уже более двухсот таких свидетельств популярности персонажа. О Робине наперебой писали хронисты, люди называли в его честь камни, пещеры и корабли, правоохранители кликали настоящих разбойников «робингудами», а разбойники сами охотно брали в качестве оперативных псевдонимов имена Гуда и его подельников. Более того, в 1510 году сам Генрих VIII с 11 дворянами прокрался к спальню королевы, одетый а-ля Робин Гуд с бандой (если он был Гудом, то интересно, кто был Малюткой Джоном?). Но главное — конечно, сами баллады (изначально рассказываемые в прозе) и театральные представления. Хотя, истории о Робин Гуде всегда были литературой классом ниже, чем легенды артуровского цикла. Скорее средневековый заменитель летнего блокбастера, чем артхауса, дешёвое чтиво, а не Пруст, и средневековые критики часто ругали их за грубость и примитивность. В конце концов, многие баллады вообще идут по одной и той же тропинке: Робин встречает незнакомца, затевает драку, получает на орехи, трубит в рог и зовёт на помощь, предлагает незнакомцу вступить в бандформирование. Учитывая, что весёлых ребят отмутузили по очереди гончар, мясник, кожевник, лудильщик, монах, мельник и прочие простые мужики, возникает вопрос, что это шериф так долго с ними возился? Только вот популярности баллад у народа это не умаляло.
скрытый текстВ ранних балладах Робин Гуд не грабил сборщиков налогов. Не отнимал деньги у богатых, чтобы отдать бедным. В поздних историях он даже строил приюты для бедняков, а в изначальных он разве что помог бедному рыцарю, и никогда не разбрасывал отнятое у богачей золото по какой-нибудь деревне. И, конечно, он не боролся против норманнской тирании — вообще норманны стали злодеями намного позже (в XVII веке радикалы типа левеллеров и диггеров сравнивали социальные пороки своего времени к Норманнским завоеванием и Норманнским игом, т.е. использовали норманнов в качестве аллегорий, а вот Робин Гуд схлестнулся с норманнами только в версии XIX века). Робин Гуд первых рассказов приказывал своим людям не обижать ни йоменов, ни сквайров, ни земледельцев, ни рыцарей, ни женщин и детей. Его враги — только коррумпированные епископы, архиепископы и шерифы, а не «класс эксплуататоров». Расправлялся Робин с ними сурово — Гаю Гисборну отчекрыжил голову и насадил на свой лук, шерифа тоже обезглавил, ну и нехорошего монаха обезглавил вместе с молодым слугой. Робин не поднимал сотни крестьян на восстание, чтобы установить в Англии новый порядок. Даже от борьбы против плохого принца Джона он откосил, равно как и не водил дружбу с добрым королём Ричардом — в ранних сборниках он встречает короля Эдуарда. Каким по счёту был этот Эдик — ещё вопрос, возможно Второй, а скорее Третий, а может и Четвёртый, правивший во время появления большинства баллад. Многие современные версии истории Робин Гуда заканчиваются королевским прощением разбойных грехов, а в ранних рассказах с этого всё только начиналось: через 15 месяцев Робин обанкротился и заскучал при дворе, а потому опять вернулся в лес и грабил путников ещё 22 года.
Современный историк сэр Джеймс Холт считает, что ранний Робин Гуд был фигурой защитника общественного порядка и status quo, помогая охранять народ от коррумпированных элементов. А Стефан Найт видит в Робине борца с властью, поскольку баллады о Робин Гуде «оправдывают кражу церковного имущества в крупном размере, бунт и убийство законно назначенного шерифа, нарушение легитимного соглашения с королём; и все эти вещи якобы ведут к долгой и счастливой жизни». Разве что Морис Кин видел в Робине метафору мятежа крестьян, но позднее сам Кин признался, что для этого мало оснований в первых рассказах.
Интересно не только то, что легенда о Робин Гуде поглотила предыдущие и последующие легенды о разбойных персонажах вроде Юстаса-Монаха, Херварда, Уильяма Уолласа и Фулька Фитца Уаррина, вплоть до похожих сюжетов с обманами, переодеванием и побегами. Главное, что хотя личность реального Робина довольно спорна, в легендах о Гуде нет драконов, гигантов и прочих чудищ голливудского размаха, которые встречаются в рассказах о его вполне исторических предшественниках.
Три шотландских хрониста упоминают Робин Гуда как реальное лицо (хотя и не очень положительное), но каждый относит его к разному времени. В 1420 году Эндрю Уинтоун поместил похождения Робина Гуда и Маленького Джона в 1283-1285 годы, когда правил Эдуард I. Уолтер Боуэр в 1440 году, дописывая «Шотландские хроники» Джона Фордунского, упомянул эту парочку под 1266 годом, в период послевкусия от баронского восстания против Генриха III. В 1521 году Джон Мэйджор поместил Робина и Джона в 1190-е, период правления Ричарда I, и эту версию восприняли последующие легенды. Томас Гэйл, настоятель Йоркского собора в 1697-1702 гг., оставил среди своих бумаг записку, что Робин умер 24 декабря 1247 года. Сэр Джеймс Холт в биографии Гуда 1982 года написал, что Робин активно разбойничал в 1193-1194 годах, в 1225 был объявлен вне закона, а скончался где-то около 1247 года. Джулиан Лаксфорд в 2009 году привлёк внимание к месту в хронике, добавленной к копии «Полихроникона» Ранульфа Хигдена в 1460х годах, где Робин Гуд появляется на странице про 1294-1299 гг. Тем не менее, многие современные исследователи относят Робина (реального или вымышленного) к XIV веку, за пару десятилетий до первого письменного упоминания о нём.
Точно известно, что ранний Робин Гуд не был ни графом, ни рыцарем, ни крестьянином. Все эти варианты пришли позже, а сначала его называли только йоменом. Непонятно только, каким именно йоменом он был. К середине XV века так обычно называли средний класс землевладельцев, которые не относились к благородному сословию. Ещё так называли придворных короля или феодала рангом ниже рыцарей. Они, например, следили за хранением королевских книг, за гардеробом, носили хозяйские луки. Те же бифитеры считались йоменами. Сэр Холт указывает, что Робин был именно королевским йоменом, потому что на это место король принимает его после амнистии, и с этой службы он уходит опять разбойничать. Ещё интересная версия — Олгрен и Тардифф считают, что Робин Гуд мог быть йоменом, работавшим на городские гильдии, поскольку в балладах много упоминаний Робина как торговца тканями, часто особо упоминаются дорогие зелёные и алые одежды, а гильдии ткачей как и Робин были очень преданы деве Марии и королю (так что Робина можно рядить в любые цвета радуги). Также, многие йомены служили лесниками, а потому ассоциировались с луками.
Кстати о стрельбе из лука. Она, конечно, занимала важное место уже в первых рассказах о Робин Гуде. Келли ДеФриз заметил, что в собрании первых баллад лук используют все — и рыцари, и простолюдины, — только вот почти всегда не для боя или охоты. Как ни странно, баллады о Робин Гуде и его шайке упоминают луки в основном в контексте спорта, а сражаются персонажи на мечах — даже если до этого постреливали, луки и стрелы откладываются в сторону и достаются клинки. Однажды, в церкви, Робин вообще выхватывает двуручный меч, убивает им 12 воинов шерифа и ранит ещё больше, прежде чем меч сломался. Тогда Робин ругается, что стал безоружен, хотя лук ещё был при нём. По словам ДеФриза, описание стрельбы из лука в первых балладах лучше всего подходит под вторую половину XIV века и начало XV в., когда лук, во-первых, ассоциировался с йоменами и дворянским спортом, а не более низкими классами, и, во-вторых, не уничтожал солдат противника, а гнал их на оборонительные линии англичан, которые затем пускали в дело копья, мечи и прочее холодное оружие. Только в конце XV и в XVI веке лонгбоу превратился в общественном сознании в совершенное непобедимое оружие.
Робин Гуд как йомен очень соответствовал образу средневекового преступника, ведь по результатам исследований разбойничали вовсе не отбросы общества, а как минимум крестьяне среднего достатка. Более того, многие действительно любили блеснуть отвагой и вытворить что-нибудь этакое, вроде побега из замка или освобождения приговорённого прямо под виселицей. Правда, реальные бандитос всё же грабили кого угодно, даже самых нищих соотечественников, и в отличие от баллад по подсчётам историков женщины составляли 37% убитых разбойниками.
https://antoin.livejournal.com/842747.html
Английские разбойники 14 в.
скрытый текст«Заметьте, что среди всех народов только англичане могут благодарить Господа за особую привилегию, ибо говорят, что Ирландия и Уэльс переполнены разбойниками, которые воруют у своих соседей коров, волов и прочий рогатый скот, за что их и зовут открыто «разбойниками». Но в Англии — восхвалим Господа — всё не так. Что мы находим вместо этого? Среди нас джентльмены зовутся «шавелдурами»[сленг, означает банды землевладельцев-джентри, которые промышляют набегами и разбоем] и «рифелурами» [сленг, означает разбойников], ибо такие люди врываются в сокровищницы богатых, забирают имущество, угоняют стада, грабят священников, и не испытывают угрызений совести. Вместо того, они очень счастливы, когда удаётся ограбить аббата, приора или другого монаха, и они говорят: «Несомненно, это была Господня воля, что этот крестьянин, монах или фра повстречал нас сегодня». Им кажется, будто чтобы они ни делали, они поступают справедливо и разумно. И потому они не делают ничего, для чего они не могут найти оправдания, которое покажется подходящим в результате лживого притворства или искажения». (Неизвестный францисканский монах, 1317 г.)
Видимо, этот монах взял в руки перо, повстречав кого-то вроде сэра Роберта де Райдуэра, который в 1342 году прославился тем, что вместе с бандой рыцарей ограбил пару купцов из Личфилда. Сегодня такое явление называют «преступлениями меховых воротников» (fur-collar crimes) по аналогии с современными преступлениями «белых воротников».
Интересно, что большинство людей в то время больше симпатизировало этим преступникам, а не их жертвам или судьям. Например, хронист Генри из Найтона описал деятельность братьев Фолвиль в восточных центральных графствах сугубо положительно: «[1326] ...в тот же год, если быть точным — 29 января, господин Роджер Беллерс был убит в Лейчестершире... неким Юстасом де Фолвиллем и его братьями, которых он ранее осыпал угрозами и несправедливостями, и он был убит тремя братьями, когда вместе с ним было более пятидесяти человек, в долине близ Рирсби. Этот человек был угнетателем своих соседей, священников и мирян, из-за жадности до их имущества, которое он мечтал даровать построенной им часовне. [Юстас, Роберт и Уолтер де Фолвилль в этом нападении были не одиноки, но их сторонников было меньше, чем у Беллерса. Удар ножом по Беллерсу нанёс другой человек — Ральф ля Зуш. Нападение произошло, когда Беллерс ехал из своего манора в Лейчестер. Неравенство сил Найтоном подчёркивается как знак, что Бог помогал братьям против деспота. По итогам был судебный процесс, шесть человек обвиняли, но никого не осудили, а ля Зуш сбежал из-под ареста и с другими главными преступниками временно покинул страну. Вернулись они после переворота, учинённого королевой Изабеллой, и сразу отметились серией ограблений. В 1327 году четверо Фолвиллей были амнистированы.]
В 1331 во всей Англии заседал trailbaston [дословно «несущий дубину», изначально так называли бандитов времён Эдуарда I, нападавших на владения королевских ленников, когда те были на королевской службе, а также сам такой грабёж, потом так стали называть созданные в 1304 году для борьбы с такими грабителями специальные суды, слово вышло из употребления в конце XIV в.] и многих объявил вне закона во всех местах. За это Ричард де Уиллоуби, королевский судья, был захвачен после Рождества, когда он ехал в сторону Грэнтэма, Ричардом де Фолвиллем, священником прихода Тей в Ратленде, который был необузданным и отважным человеком, склонным к насилию. Его отвели в ближайший лес, где собрались сообщники, и там принудили заплатить выкуп за его жизнь в размере девяноста марок и поклясться всегда соблюдать их указания». [Цель trailbaston'а состояла не только в наказании непосредственных исполнителей преступлений, но в расследовании дел и привлечении к ответственности тайных заказчиков или зачинщиков, которые сначала побуждали преступников, а потом укрывали их от правосудия. Частыми стали жалобы на то, что судьи слишком неразборчивы в своих поисках виновных, но есть подозрение, что эти жалобы писались настоящими преступниками с целью опорочить своих судей. Что касается Уиллоуби, то его много кто не любил. Через несколько лет после этого происшествия его судили за коррупцию, говорили что он «продавал законы так, как будто они были волами или коровами», приговорили его к уплате 1500 марок штрафа, но это доказывает только нелюбовь к нему со стороны тех, кого он судил, а что было на самом деле, неизвестно.]
Кроме Ричарда де Фолвилля, в захвате Уиллоуби участвовали и вышеупомянутые три брата, а также пятый, Лоуренс. Был ещё и шестой, Томас, который братьям не уступал. Вот такая дружная семейка, за исключением седьмого брата, Джона, который единственный жил тихо, не нарушал закон и даже какое-то время работал шерифом. Отец Ричард по количеству убийств и прочих преступлений считался третьим (вторым был Роберт, а лидировал Юстас с пятью убийствами, изнасилованиями и кучей других фелоний). Он и его сообщники к тому времени уже были известны массой грабежей, побоев и требований выкупа пленников, о чём шериф Ноттингема сообщал королю. В 1329 году братья послужили королю в подавлении мятежа графа Ланкастера и за это получили общую амнистию, но даже служа в королевской армии отметились новыми кражами. В 1330 году был приказ братьев арестовать и доставить в Ноттингемский замок, но исполнить его не получилось. Братьев нередко нанимали другие лорды, чтобы например поломать мельницы конкурентов. Так братья и продолжали резвиться, уходя от всех попыток их судить, периодически получая амнистию и опять возвращаясь к излюбленному занятию. Затем они активно служили в военных кампаниях короля, и в основном умерли своей смертью. Ричарда в 1341 году наконец отряд шерифа осадил прямо в церкви. Он и его сторонники вели оттуда ураганную стрельбу из луков, одного человека убили и многих ранили, но в итоге силы правопорядка ворвались внутрь, буйного попа вытащили и сэр Роберт де Колвилль обезглавил его со всеми сообщниками, не собираясь устраивать очередной бесполезный суд. Затем отважному шерифу по указанию папы Клемента VI было даровано особое отпущение грехов за убийство священника.
Та самая церковь.
Возникает логичный вопрос, поменялось бы мнение хрониста, если бы его самого благородно ограбил герой-разбойник? Тем не менее, Фолвиллей помнили даже поколение спустя, и постепенно образ их всё больше сиял. Уильям Ланглэнд, 1377 г.: «И некоторые скакали и возвращали то, что было незаконно отобрано; Божья благодать научила их побеждать силой своих рук и отбирать у злых людей по законам Фолвиллей».
Ещё один рассказ об английских разбойниках: «Что касается числа обманщиков и растущего числа злоумышленников, эта становится позором для страны даже в глазах иностранцев. Количество злоумышленников растёт, несомненно, как и различных мошенников, лжесвидетелей и пособников преступников. Злые люди умножаются, и злые поступки совершаются всё чаще с наглостью: грабёж, увечья, убийство, переломы рук и ног, жестокие побои и всё это с дерзостью негодяев или тех, кто даёт им поддержку в их злых деяниях, так что никто не осмеливается арестовать их или заключить в тюрьму. В светском или мирском обществе разбойники, убийцы и им подобные спасаются от повешения из-за их благородного происхождения или за деньги: ибо двенадцать разбойников освобождают тридцать перед лицом судьи. ...В этом-то и причина, почему так много разбойников и убийц: потому что в этой стране, где нет правосудия, разбойники и убийцы растут числом. Разбойники, убийцы и мошенники находят убежище под ...защитой негодяев. ...Собаки охотника менее охотно подчиняются приказу ...чем те, кто делает всё, что им прикажет знатный защитник, будь то избиение, грабёж или убийство. Тот, кто может привлечь на свою сторону больше разбойников и убийц, будет настоящим господином». (доминиканский проповедник Джон де Бромъярд, 1330 г.).
Действительно, богатые люди легко окружали себя бандитами, которые кого надо принуждали или защищали хозяина, а правовая система была довольно сильно коррумпирована. Центральная власть начала целенаправленные меры по восстановлению правопорядка, но часто честные и деятельные шерифы и констебли оказывались слишком малочисленными. Один шериф сказал разбойнику: «Будь уверен, я остановлю тебя во что бы то ни стало или убью, и мне наплевать, что на мою голову обрушится гнев твоего высокопоставленного защитника», но многие шерифы были менее склонны к самоубийству. Среди джентри и их слуг стали популярны песни и рассказы о невиновных людях, которых влиятельные враги заставили искать убежища в лесу. Там они вынуждены жить за счёт грабежа и браконьерства, но эти преступления расцениваются как вынужденные и оправданные. Затем изгнанник находит способ отомстить и восстановить своё доброе имя, после чего живёт уже на правильной стороне закона.
В реальности же обычно трудно провести грань и решить, какой преступник был настоящим, а кого преступником делала несправедливость, потому что о своей невиновности говорили практически все. Более того, английские судьи в то время не знали, что даже когда им удастся повесить хотя бы некоторых разбойников, в будущем англофобы будут считать это доказательством неоправданной жестокости английского права.
https://antoin.livejournal.com/838682.html
Особо, о "рифелурах" и "шавелдурах", ибо в обычном толковом словаре английского я их не обнаружила. Зато нашла в словаре средневекового английского.
скрытый текстhttps://quod.lib.umich.edu/m/middle-english-dictionary/
rifeloure - ст.фр. - (rī̆flere) ;
Also rif(e)loure, riflor, riffler.
Etymology From rī̆flen v.; also cp. OF riflëure, riffleure.
(a) A robber, pillager, plunderer; (b) a hawk that in attempting to capture a bird catches оnly feathers.
shavaldour - (англо-лат). shavaldǒur -
Also schaveldoure, schaldour, schaildor, (in surname) schavaldur; pl. shavaldours, etc. & shaveldores, shavaldres, savaldores, chevaldoures.
Etymology: Aberrant form of chevalēr n., perh. influenced by a local var. or surname in the north of England, which may also have produced
AL schavaldor.
(a) A wanderer, vagabond; also, a gentleman robber near the Scottish border; ?also, a minstrel or entertainer; (b) as surname.
В 1377 году Уильям Ланглэнд мельком упомянул стихи о Робин Гуде — таким было первое известное нам упоминание этой легенды. К 1600 году было уже более двухсот таких свидетельств популярности персонажа. О Робине наперебой писали хронисты, люди называли в его честь камни, пещеры и корабли, правоохранители кликали настоящих разбойников «робингудами», а разбойники сами охотно брали в качестве оперативных псевдонимов имена Гуда и его подельников. Более того, в 1510 году сам Генрих VIII с 11 дворянами прокрался к спальню королевы, одетый а-ля Робин Гуд с бандой (если он был Гудом, то интересно, кто был Малюткой Джоном?). Но главное — конечно, сами баллады (изначально рассказываемые в прозе) и театральные представления. Хотя, истории о Робин Гуде всегда были литературой классом ниже, чем легенды артуровского цикла. Скорее средневековый заменитель летнего блокбастера, чем артхауса, дешёвое чтиво, а не Пруст, и средневековые критики часто ругали их за грубость и примитивность. В конце концов, многие баллады вообще идут по одной и той же тропинке: Робин встречает незнакомца, затевает драку, получает на орехи, трубит в рог и зовёт на помощь, предлагает незнакомцу вступить в бандформирование. Учитывая, что весёлых ребят отмутузили по очереди гончар, мясник, кожевник, лудильщик, монах, мельник и прочие простые мужики, возникает вопрос, что это шериф так долго с ними возился? Только вот популярности баллад у народа это не умаляло.
скрытый текстВ ранних балладах Робин Гуд не грабил сборщиков налогов. Не отнимал деньги у богатых, чтобы отдать бедным. В поздних историях он даже строил приюты для бедняков, а в изначальных он разве что помог бедному рыцарю, и никогда не разбрасывал отнятое у богачей золото по какой-нибудь деревне. И, конечно, он не боролся против норманнской тирании — вообще норманны стали злодеями намного позже (в XVII веке радикалы типа левеллеров и диггеров сравнивали социальные пороки своего времени к Норманнским завоеванием и Норманнским игом, т.е. использовали норманнов в качестве аллегорий, а вот Робин Гуд схлестнулся с норманнами только в версии XIX века). Робин Гуд первых рассказов приказывал своим людям не обижать ни йоменов, ни сквайров, ни земледельцев, ни рыцарей, ни женщин и детей. Его враги — только коррумпированные епископы, архиепископы и шерифы, а не «класс эксплуататоров». Расправлялся Робин с ними сурово — Гаю Гисборну отчекрыжил голову и насадил на свой лук, шерифа тоже обезглавил, ну и нехорошего монаха обезглавил вместе с молодым слугой. Робин не поднимал сотни крестьян на восстание, чтобы установить в Англии новый порядок. Даже от борьбы против плохого принца Джона он откосил, равно как и не водил дружбу с добрым королём Ричардом — в ранних сборниках он встречает короля Эдуарда. Каким по счёту был этот Эдик — ещё вопрос, возможно Второй, а скорее Третий, а может и Четвёртый, правивший во время появления большинства баллад. Многие современные версии истории Робин Гуда заканчиваются королевским прощением разбойных грехов, а в ранних рассказах с этого всё только начиналось: через 15 месяцев Робин обанкротился и заскучал при дворе, а потому опять вернулся в лес и грабил путников ещё 22 года.
Современный историк сэр Джеймс Холт считает, что ранний Робин Гуд был фигурой защитника общественного порядка и status quo, помогая охранять народ от коррумпированных элементов. А Стефан Найт видит в Робине борца с властью, поскольку баллады о Робин Гуде «оправдывают кражу церковного имущества в крупном размере, бунт и убийство законно назначенного шерифа, нарушение легитимного соглашения с королём; и все эти вещи якобы ведут к долгой и счастливой жизни». Разве что Морис Кин видел в Робине метафору мятежа крестьян, но позднее сам Кин признался, что для этого мало оснований в первых рассказах.
Интересно не только то, что легенда о Робин Гуде поглотила предыдущие и последующие легенды о разбойных персонажах вроде Юстаса-Монаха, Херварда, Уильяма Уолласа и Фулька Фитца Уаррина, вплоть до похожих сюжетов с обманами, переодеванием и побегами. Главное, что хотя личность реального Робина довольно спорна, в легендах о Гуде нет драконов, гигантов и прочих чудищ голливудского размаха, которые встречаются в рассказах о его вполне исторических предшественниках.
Три шотландских хрониста упоминают Робин Гуда как реальное лицо (хотя и не очень положительное), но каждый относит его к разному времени. В 1420 году Эндрю Уинтоун поместил похождения Робина Гуда и Маленького Джона в 1283-1285 годы, когда правил Эдуард I. Уолтер Боуэр в 1440 году, дописывая «Шотландские хроники» Джона Фордунского, упомянул эту парочку под 1266 годом, в период послевкусия от баронского восстания против Генриха III. В 1521 году Джон Мэйджор поместил Робина и Джона в 1190-е, период правления Ричарда I, и эту версию восприняли последующие легенды. Томас Гэйл, настоятель Йоркского собора в 1697-1702 гг., оставил среди своих бумаг записку, что Робин умер 24 декабря 1247 года. Сэр Джеймс Холт в биографии Гуда 1982 года написал, что Робин активно разбойничал в 1193-1194 годах, в 1225 был объявлен вне закона, а скончался где-то около 1247 года. Джулиан Лаксфорд в 2009 году привлёк внимание к месту в хронике, добавленной к копии «Полихроникона» Ранульфа Хигдена в 1460х годах, где Робин Гуд появляется на странице про 1294-1299 гг. Тем не менее, многие современные исследователи относят Робина (реального или вымышленного) к XIV веку, за пару десятилетий до первого письменного упоминания о нём.
Точно известно, что ранний Робин Гуд не был ни графом, ни рыцарем, ни крестьянином. Все эти варианты пришли позже, а сначала его называли только йоменом. Непонятно только, каким именно йоменом он был. К середине XV века так обычно называли средний класс землевладельцев, которые не относились к благородному сословию. Ещё так называли придворных короля или феодала рангом ниже рыцарей. Они, например, следили за хранением королевских книг, за гардеробом, носили хозяйские луки. Те же бифитеры считались йоменами. Сэр Холт указывает, что Робин был именно королевским йоменом, потому что на это место король принимает его после амнистии, и с этой службы он уходит опять разбойничать. Ещё интересная версия — Олгрен и Тардифф считают, что Робин Гуд мог быть йоменом, работавшим на городские гильдии, поскольку в балладах много упоминаний Робина как торговца тканями, часто особо упоминаются дорогие зелёные и алые одежды, а гильдии ткачей как и Робин были очень преданы деве Марии и королю (так что Робина можно рядить в любые цвета радуги). Также, многие йомены служили лесниками, а потому ассоциировались с луками.
Кстати о стрельбе из лука. Она, конечно, занимала важное место уже в первых рассказах о Робин Гуде. Келли ДеФриз заметил, что в собрании первых баллад лук используют все — и рыцари, и простолюдины, — только вот почти всегда не для боя или охоты. Как ни странно, баллады о Робин Гуде и его шайке упоминают луки в основном в контексте спорта, а сражаются персонажи на мечах — даже если до этого постреливали, луки и стрелы откладываются в сторону и достаются клинки. Однажды, в церкви, Робин вообще выхватывает двуручный меч, убивает им 12 воинов шерифа и ранит ещё больше, прежде чем меч сломался. Тогда Робин ругается, что стал безоружен, хотя лук ещё был при нём. По словам ДеФриза, описание стрельбы из лука в первых балладах лучше всего подходит под вторую половину XIV века и начало XV в., когда лук, во-первых, ассоциировался с йоменами и дворянским спортом, а не более низкими классами, и, во-вторых, не уничтожал солдат противника, а гнал их на оборонительные линии англичан, которые затем пускали в дело копья, мечи и прочее холодное оружие. Только в конце XV и в XVI веке лонгбоу превратился в общественном сознании в совершенное непобедимое оружие.
Робин Гуд как йомен очень соответствовал образу средневекового преступника, ведь по результатам исследований разбойничали вовсе не отбросы общества, а как минимум крестьяне среднего достатка. Более того, многие действительно любили блеснуть отвагой и вытворить что-нибудь этакое, вроде побега из замка или освобождения приговорённого прямо под виселицей. Правда, реальные бандитос всё же грабили кого угодно, даже самых нищих соотечественников, и в отличие от баллад по подсчётам историков женщины составляли 37% убитых разбойниками.
https://antoin.livejournal.com/842747.html
Английские разбойники 14 в.
скрытый текст«Заметьте, что среди всех народов только англичане могут благодарить Господа за особую привилегию, ибо говорят, что Ирландия и Уэльс переполнены разбойниками, которые воруют у своих соседей коров, волов и прочий рогатый скот, за что их и зовут открыто «разбойниками». Но в Англии — восхвалим Господа — всё не так. Что мы находим вместо этого? Среди нас джентльмены зовутся «шавелдурами»[сленг, означает банды землевладельцев-джентри, которые промышляют набегами и разбоем] и «рифелурами» [сленг, означает разбойников], ибо такие люди врываются в сокровищницы богатых, забирают имущество, угоняют стада, грабят священников, и не испытывают угрызений совести. Вместо того, они очень счастливы, когда удаётся ограбить аббата, приора или другого монаха, и они говорят: «Несомненно, это была Господня воля, что этот крестьянин, монах или фра повстречал нас сегодня». Им кажется, будто чтобы они ни делали, они поступают справедливо и разумно. И потому они не делают ничего, для чего они не могут найти оправдания, которое покажется подходящим в результате лживого притворства или искажения». (Неизвестный францисканский монах, 1317 г.)
Видимо, этот монах взял в руки перо, повстречав кого-то вроде сэра Роберта де Райдуэра, который в 1342 году прославился тем, что вместе с бандой рыцарей ограбил пару купцов из Личфилда. Сегодня такое явление называют «преступлениями меховых воротников» (fur-collar crimes) по аналогии с современными преступлениями «белых воротников».
Интересно, что большинство людей в то время больше симпатизировало этим преступникам, а не их жертвам или судьям. Например, хронист Генри из Найтона описал деятельность братьев Фолвиль в восточных центральных графствах сугубо положительно: «[1326] ...в тот же год, если быть точным — 29 января, господин Роджер Беллерс был убит в Лейчестершире... неким Юстасом де Фолвиллем и его братьями, которых он ранее осыпал угрозами и несправедливостями, и он был убит тремя братьями, когда вместе с ним было более пятидесяти человек, в долине близ Рирсби. Этот человек был угнетателем своих соседей, священников и мирян, из-за жадности до их имущества, которое он мечтал даровать построенной им часовне. [Юстас, Роберт и Уолтер де Фолвилль в этом нападении были не одиноки, но их сторонников было меньше, чем у Беллерса. Удар ножом по Беллерсу нанёс другой человек — Ральф ля Зуш. Нападение произошло, когда Беллерс ехал из своего манора в Лейчестер. Неравенство сил Найтоном подчёркивается как знак, что Бог помогал братьям против деспота. По итогам был судебный процесс, шесть человек обвиняли, но никого не осудили, а ля Зуш сбежал из-под ареста и с другими главными преступниками временно покинул страну. Вернулись они после переворота, учинённого королевой Изабеллой, и сразу отметились серией ограблений. В 1327 году четверо Фолвиллей были амнистированы.]
В 1331 во всей Англии заседал trailbaston [дословно «несущий дубину», изначально так называли бандитов времён Эдуарда I, нападавших на владения королевских ленников, когда те были на королевской службе, а также сам такой грабёж, потом так стали называть созданные в 1304 году для борьбы с такими грабителями специальные суды, слово вышло из употребления в конце XIV в.] и многих объявил вне закона во всех местах. За это Ричард де Уиллоуби, королевский судья, был захвачен после Рождества, когда он ехал в сторону Грэнтэма, Ричардом де Фолвиллем, священником прихода Тей в Ратленде, который был необузданным и отважным человеком, склонным к насилию. Его отвели в ближайший лес, где собрались сообщники, и там принудили заплатить выкуп за его жизнь в размере девяноста марок и поклясться всегда соблюдать их указания». [Цель trailbaston'а состояла не только в наказании непосредственных исполнителей преступлений, но в расследовании дел и привлечении к ответственности тайных заказчиков или зачинщиков, которые сначала побуждали преступников, а потом укрывали их от правосудия. Частыми стали жалобы на то, что судьи слишком неразборчивы в своих поисках виновных, но есть подозрение, что эти жалобы писались настоящими преступниками с целью опорочить своих судей. Что касается Уиллоуби, то его много кто не любил. Через несколько лет после этого происшествия его судили за коррупцию, говорили что он «продавал законы так, как будто они были волами или коровами», приговорили его к уплате 1500 марок штрафа, но это доказывает только нелюбовь к нему со стороны тех, кого он судил, а что было на самом деле, неизвестно.]
Кроме Ричарда де Фолвилля, в захвате Уиллоуби участвовали и вышеупомянутые три брата, а также пятый, Лоуренс. Был ещё и шестой, Томас, который братьям не уступал. Вот такая дружная семейка, за исключением седьмого брата, Джона, который единственный жил тихо, не нарушал закон и даже какое-то время работал шерифом. Отец Ричард по количеству убийств и прочих преступлений считался третьим (вторым был Роберт, а лидировал Юстас с пятью убийствами, изнасилованиями и кучей других фелоний). Он и его сообщники к тому времени уже были известны массой грабежей, побоев и требований выкупа пленников, о чём шериф Ноттингема сообщал королю. В 1329 году братья послужили королю в подавлении мятежа графа Ланкастера и за это получили общую амнистию, но даже служа в королевской армии отметились новыми кражами. В 1330 году был приказ братьев арестовать и доставить в Ноттингемский замок, но исполнить его не получилось. Братьев нередко нанимали другие лорды, чтобы например поломать мельницы конкурентов. Так братья и продолжали резвиться, уходя от всех попыток их судить, периодически получая амнистию и опять возвращаясь к излюбленному занятию. Затем они активно служили в военных кампаниях короля, и в основном умерли своей смертью. Ричарда в 1341 году наконец отряд шерифа осадил прямо в церкви. Он и его сторонники вели оттуда ураганную стрельбу из луков, одного человека убили и многих ранили, но в итоге силы правопорядка ворвались внутрь, буйного попа вытащили и сэр Роберт де Колвилль обезглавил его со всеми сообщниками, не собираясь устраивать очередной бесполезный суд. Затем отважному шерифу по указанию папы Клемента VI было даровано особое отпущение грехов за убийство священника.
Та самая церковь.
Возникает логичный вопрос, поменялось бы мнение хрониста, если бы его самого благородно ограбил герой-разбойник? Тем не менее, Фолвиллей помнили даже поколение спустя, и постепенно образ их всё больше сиял. Уильям Ланглэнд, 1377 г.: «И некоторые скакали и возвращали то, что было незаконно отобрано; Божья благодать научила их побеждать силой своих рук и отбирать у злых людей по законам Фолвиллей».
Ещё один рассказ об английских разбойниках: «Что касается числа обманщиков и растущего числа злоумышленников, эта становится позором для страны даже в глазах иностранцев. Количество злоумышленников растёт, несомненно, как и различных мошенников, лжесвидетелей и пособников преступников. Злые люди умножаются, и злые поступки совершаются всё чаще с наглостью: грабёж, увечья, убийство, переломы рук и ног, жестокие побои и всё это с дерзостью негодяев или тех, кто даёт им поддержку в их злых деяниях, так что никто не осмеливается арестовать их или заключить в тюрьму. В светском или мирском обществе разбойники, убийцы и им подобные спасаются от повешения из-за их благородного происхождения или за деньги: ибо двенадцать разбойников освобождают тридцать перед лицом судьи. ...В этом-то и причина, почему так много разбойников и убийц: потому что в этой стране, где нет правосудия, разбойники и убийцы растут числом. Разбойники, убийцы и мошенники находят убежище под ...защитой негодяев. ...Собаки охотника менее охотно подчиняются приказу ...чем те, кто делает всё, что им прикажет знатный защитник, будь то избиение, грабёж или убийство. Тот, кто может привлечь на свою сторону больше разбойников и убийц, будет настоящим господином». (доминиканский проповедник Джон де Бромъярд, 1330 г.).
Действительно, богатые люди легко окружали себя бандитами, которые кого надо принуждали или защищали хозяина, а правовая система была довольно сильно коррумпирована. Центральная власть начала целенаправленные меры по восстановлению правопорядка, но часто честные и деятельные шерифы и констебли оказывались слишком малочисленными. Один шериф сказал разбойнику: «Будь уверен, я остановлю тебя во что бы то ни стало или убью, и мне наплевать, что на мою голову обрушится гнев твоего высокопоставленного защитника», но многие шерифы были менее склонны к самоубийству. Среди джентри и их слуг стали популярны песни и рассказы о невиновных людях, которых влиятельные враги заставили искать убежища в лесу. Там они вынуждены жить за счёт грабежа и браконьерства, но эти преступления расцениваются как вынужденные и оправданные. Затем изгнанник находит способ отомстить и восстановить своё доброе имя, после чего живёт уже на правильной стороне закона.
В реальности же обычно трудно провести грань и решить, какой преступник был настоящим, а кого преступником делала несправедливость, потому что о своей невиновности говорили практически все. Более того, английские судьи в то время не знали, что даже когда им удастся повесить хотя бы некоторых разбойников, в будущем англофобы будут считать это доказательством неоправданной жестокости английского права.
https://antoin.livejournal.com/838682.html
Особо, о "рифелурах" и "шавелдурах", ибо в обычном толковом словаре английского я их не обнаружила. Зато нашла в словаре средневекового английского.
скрытый текстhttps://quod.lib.umich.edu/m/middle-english-dictionary/
rifeloure - ст.фр. - (rī̆flere) ;
Also rif(e)loure, riflor, riffler.
Etymology From rī̆flen v.; also cp. OF riflëure, riffleure.
(a) A robber, pillager, plunderer; (b) a hawk that in attempting to capture a bird catches оnly feathers.
shavaldour - (англо-лат). shavaldǒur -
Also schaveldoure, schaldour, schaildor, (in surname) schavaldur; pl. shavaldours, etc. & shaveldores, shavaldres, savaldores, chevaldoures.
Etymology: Aberrant form of chevalēr n., perh. influenced by a local var. or surname in the north of England, which may also have produced
AL schavaldor.
(a) A wanderer, vagabond; also, a gentleman robber near the Scottish border; ?also, a minstrel or entertainer; (b) as surname.