Jumping Jack Flash «Просто веди машину» и другие произведения тэги
Автор: Psoj_i_Sysoj
Блог посвящён переводам произведений автора Jumping Jack Flash [Jesse Hajicek]
Профиль автора на fictionpress: https://www.fictionpress.com/u/643549/Jumping-Jack-Flash
Просто веди машину
Просто веди машину / Just Drive the Car
Автор: Jumping Jack Flash [Jesse Hajicek]
https://www.fictionpress.com/s/2708106/1/Just-Drive-the-Car
Итальянские гангстеры, роскошная машина, немного стрельбы и, может, что-то вроде любви.
"ЭТА ИСТОРИЯ ЗАКОНЧЕНА.
Да, вот такая короткая история в четырёх частях. Не то чтоб роман – его и не задумывалось, так что можете ждать хоть до посинения. Лады? Лады. Люблю вас. Чмоки."
Жанр: BL (в основе истории романтические отношения между лицами одного пола), мафия, экшен
Рейтинг: R
Зарисовка: Вечер четверга / Thursday Afternoon
https://www.fictionpress.com/s/2727713/1/Thursday-Afternoon
Описание: Никки - счастливейший злой гений в мире, а Джоуи нужна собственная банка с арахисовым маслом.
Рейтинг: NC-17
Перевод с английского: Псой и Сысой
Перевод посвящается нашим дорогим читателям, терпеливо ждущим "Систему" :-)
Оглавление:
Скрытое содержимое
Я подтверждаю, что мне уже 18 лет и что я могу просматривать записи с возрастным ограничением.
Просто веди машину. Глава 4
Предыдущая глава
Поцелуй был коротким. Можно сказать, осведомительным. Затем он тотчас отстранился и снова принялся глазеть на озеро, а я продолжал валяться, пытаясь вспомнить, как дышать.
читать дальшеНаконец он снова заговорил:
– Я рассказал отцу, когда мне было… ну, может, тринадцать. Или четырнадцать. Наверно, ты думаешь, что это было глупо с моей стороны, но он принял это на удивление нормально. Не пытался меня переубедить, понимаешь? Не подкладывал под меня девчонок, надеясь, что это меня излечит. Ничего из подобного дерьма. Он вообще-то хороший отец. Но глубоко внутри он считает, что я слабак. Он никогда не говорил этого вслух. Просто ведёт себя так, будто я девчонка. Не то чтоб это бросалось в глаза. Просто… перестал посвящать меня в дела – не выставлял за дверь, но и не звал. Понимаешь, к чему я клоню? К тому времени, как до меня дошло, все уже считали меня посторонним. А про него пошли толки, будто он размяк, потому что ты не можешь защитить ребенка от дерьма, если сам в нём по самую задницу.
Он сорвал травинку и водил ей по нижней губе, обдумывая, что сказать дальше.
И это чертовски отвлекало.
– Однажды я услышал, как он говорит с кем-то – его я знал только по голосу. Я знал, что он – застрельщик, услугами которого отец часто пользуется. Не то чтоб на этот счет было какое-то правило, но я привык не входить в кабинет отца, когда дверь закрыта. Так вот, я даже толком не вслушивался, но что-то меня зацепило, так что я начал ловить каждое слово. Так вот, он рассказывал отцу, что его сын признался ему, что он – гей. И как с этим быть, учитывая, как относятся к этому люди. Сказал, что не хочет, чтобы его сын озверел, пытаясь отвоевать себе место под солнцем. И я подумал…
– Стоп. Ты что, хочешь сказать, что мой отец слил меня боссу?
Он кивнул, не глядя на меня.
– Он хотел с ним посоветоваться. Может, отец так же советовался насчет меня – уж не знаю. Ну так вот, отец сказал ему отстранить тебя от дел. Отправить в школу для бухгалтеров или ещё куда. В конце концов, бухгалтер и нам не помешает. Что ты не обязан ничего доказывать. А твой отец сказал, что так не годится. Сказал, что ты все равно пойдёшь по его стопам, нравится тебе это или нет, и что он хочет лишь, чтобы к тебе относились так же, как и ко всем прочим.
Можно подумать, всего предыдущего мне было недостаточно – и тут я не выдержал.
– Чёрт, я скучаю по нему, – задохнулся я.
Никки бросил на меня ошеломлённый взгляд, будто не ожидал подобной реакции, а потом виновато склонил голову:
– Извини. Это ведь случилось совсем недавно, так ведь? Я не хотел сыпать соль на рану. Но я должен был рассказать тебе об этом.
– Да знаю я. Я тебе не эфирное создание, Никки.
– Ну, я просто извинился.
– Хорошо.
Он пожал плечами и продолжил:
– Так вот я о чём: тогда-то я и понял, что делает отец. Отстраняет меня. Я обдумал это и сказал ему, к чему пришел. Сказал, что предпочту «озвереть», если это поможет. Что я не собираюсь становиться чёртовым бухгалтером. И знаешь, что он ответил? Сказал, что мне следует найти себе хорошего мальчика и успокоиться на этом. – Он сплюнул. – Так что пошёл он к чёрту. Пойду своей дорогой. Буду делать, что могу, на стороне, держа это в секрете – но всё равно слухи будут просачиваться. А потом, когда настанет время выйти на свет, они припомнят все эти слухи. Вспомнят, что опасались меня, пусть и не знали, почему. Вот таков мой план.
– Слыхал и похуже, – признал я. В носу все еще хлюпало: хотя я уже покончил с нюнями, до носа ещё не дошло. – То есть, мне не следует слишком усердствовать, доказывая, что это я их замочил?
– Ну да, в этом вся фишка. Но ты сам подумай, кого ты сможешь убедить, даже если захочешь?
– Может, и так.
– Вот и я подумал. Лжец из тебя дерьмовый, Джоуи.
– Ну ладно, а что там с «Аквариумом»? Почему мы там оказались, и как всё это связано?
– А, это? Ну, Джимми сказал, что некогда наши отцы там тусовались, в былые дни. Просто хотел поглядеть на него. – Он резко встряхнул головой, словно желая, чтобы мысли встали на место. – Так и вышло, что отец весь такой: «Это сын Сэла Марино, ты ведь помнишь, Сэла Марино» – ну а я без понятия: «А мне-то какое дело?» Он пытался дать мне понять, что нашел мне хорошего мальчика, и что мы должны замутить типа как… ну, не знаю, Дживс и Вустер – а мужскую работу оставить мужчинам. – Он раздражённо рыкнул и пнул каблуком кусок дерна. – Да пошёл он! Не буду я мириться с этим дерьмом! Мы не должны с этим мириться.
– Ох. – Подумав с минуту, я изрёк: – О боже, ну я и тормоз.
Взглянув на меня искоса, он ухмыльнулся:
– Есть немного.
– В жизни бы до этого не додумался.
– Твоё счастье. Я бы тоже не стал тебе говорить, но я и сам вёл себя странновато, пытаясь во всё это въехать, вот и ты заметил, что что-то происходит.
– Ох. Но ты не… как тебе сама идея… ну, ты понял.
– Зажить безоблачной добропорядочной жизнью безобидного педика? Сменить пушки на чёртовы гардины? Нет, это мне не по душе, и шёл бы ты к чёрту за подобные идеи.
– Нет. – Я приподнялся, чтобы взглянуть ему в глаза, и тут обнаружил, что не знаю, что сказать.
– Ну и что тогда? – потребовал он.
– Я никогда… – Мне пришлось отвести глаза. Луна садилась над озером, и это зрелище было по-настоящему прекрасно. А я даже дышать толком не мог. – Чёрт. Даже когда меня как-то раз подстрелили, моё сердце так не колотилось. И что, свалишь всё это на меня?
– А кто тут разливался битый час, а? Теперь твоя очередь.
– Тебе просто нравится надо мной издеваться.
– Справедливость есть справедливость, – настаивал он. Подождав ещё немного, он пихнул меня в плечо: – Ну давай, колись.
– Ну, я о том, что, если ты мне типа нравишься?
Его взгляд смягчился, и он покачал головой.
– Джоуи. Ты что, хочешь, чтоб они взяли верх?
– Ни черта ты не понял, – вздохнул я. Внезапно ощутив страшную усталость, я встал и отряхнул брюки. – Я поднялся как и ты, и не имел шанса поспать. Может, поедем?
Никки отвёл глаза.
– Да, – шепнул он. – Поехали.
В машине я протянул ему ключи. Он приподнял бровь.
– Ты трезвый, а я чертовски устал. Ты веди.
Он взял их очень осторожно, старательно избегая прикосновения. Пассажирское кресло всё ещё было откинуто, и я не стал его поднимать. Он вёл отнюдь не так безбашенно, как я ожидал – или старался не лихачить ради меня. Я отрубился, прежде чем мы выехали на трассу, и не просыпался, пока он не тряхнул меня за плечо.
В лифте он сказал:
– У меня такое чувство, что сегодня я должен тебя тащить.
– С какой стати? – удивлённо моргнул я.
– Меняться ролями так меняться. Сколько раз ты меня затаскивал?
Я хотел было пробурчать, что не стоит беспокоиться, но тут понял, что тем самым он пытается извиниться за то, что отшил меня на озере. Дать мне понять, что он благодарен мне за то, что я заботился о нём, даже если ему не нравится причина, по которой я рядом с ним оказался. Так что, когда мы вышли из лифта, я предложил:
– Ну, ладно, ноги не ходят, тащи меня.
– Без проблем. – Он обхватил меня за спину, а другой рукой подхватил под колени. – Я могу… уф… Бог ты мой, Джоуи, сколько ты весишь?
– Больше, чем ты, это уж точно, – рассмеялся я и хотел было идти своими ногами, но он загородил мне дорогу.
– Иди к чёрту, я справлюсь. – Он прижался плечом к моему животу и с натужным ворчанием взвалил меня на спину.
– Ох, – недовольно отозвался я.
– Готово. Чёрт, как мне открыть дверь, если… прекрати пинаться!
– Я не пинаюсь.
– Ещё как пинаешься.
– Поставь меня на ноги.
– Ну уж нет – теперь это дело чести, так что смирись. – Наконец ему удалось отпереть дверь.
Он хорошенько приложил меня головой об стену, когда развернулся, чтобы закрыть её, и извинился за это, но не отпустил меня. Наконец он донёс меня до своей комнаты и уронил на кровать, а затем принялся вращать рукой и растирать плечо, кривя такие рожи, будто наелся лимонов. Когда я попытался встать, он толкнул меня обратно, потом уселся у моих ног и принялся развязывать шнурки.
Надежда, которая забрезжила было, когда он принес меня в спальню, вновь угасла: он лишь собирался проделать со мной то же самое, что я с ним. Я вздохнул.
– Эй, Никки?
– Чего? – Он плюнул на шнурки и просто стащил ботинок с ноги.
– Когда я делал это для тебя… у тебя никогда не возникало желания, чтобы я прилёг рядом?
Он поднял взгляд и встретился со мной глазами – они были полны растерянности. Чёрт, а ведь я не хотел его расстраивать. Возможно, и он не хотел меня огорчать. Вот только теперь, когда все выяснилось, как нам об этом забыть?
– Ты мне нравишься, – пояснил я. Хотя я уже говорил это и был отвергнут, может, теперь сработает. – Типа, сильно.
Он со вздохом опустил глаза, потом стащил с меня второй ботинок и уронил на пол.
– И ты мне тоже, Джоуи. Но… – Он умолк, склонив голову набок, словно птица, и принялся созерцать дыру в моём носке.
Я помахал ему торчащим из неё большим пальцем.
– Джоуи, балда, почему бы тебе не потратить немного бабок из того, что вручил тебе отец, на новые носки?
– Не знаю. Как-то не подумал об этом. – Я сел на кровати и схватил его за руку, прежде чем он успел её отдёрнуть.
– Ну так что, Никки? Посмотри на меня.
Он посмотрел.
А потом мы просто долго пялились друг на друга. Я не мог отвести взгляд, а он, если и мог, то не хотел. Теперь его лицо казалось таким искренним. Он никогда ни перед кем так не открывался. И тут я понял, что он мне не просто нравится. Я понял, что схожу по нему с ума. Схожу с ума по этим глазам цвета линялых джинсов и длинным лохматым волосам, по его тощему телу и дурацким дешёвым кольцам, по язвительным ответам, вспышкам гнева и внезапной мягкости. Просто без ума от него. Много же времени мне понадобилось, чтобы это осознать.
– К чёрту добропорядочную жизнь, – заявил я. – Мы не пай-мальчики. И не звери. Мы умны и бесстрашны, и не знаю, доверяешь ли ты мне, но я тебе – безраздельно. Когда придёт время тебе выходить на свет, я хочу быть рядом с тобой. По одному твоему слову, Никки.
Растерянность пропала с его лица, сменившись широкой улыбкой:
– А ты умеешь подобрать верные слова, так ведь? Ты скор на язык.
– Могу замедлить его, если пожелаешь, – невинно предложил я.
Он вновь толкнул меня на кровать и целовал, пока голова не пошла кругом. Когда мы прервались, чтобы глотнуть воздуха, он сказал:
– Это ж неисчерпаемый источник тупых шуток. Моя правая рука. Прикрой меня.
– Господи, – вздохнул я. – Как ты вообще можешь сейчас говорить?
– И то верно. – Он снова меня поцеловал, и некоторое время нам было не до разговоров.
***
Гораздо позже, когда я то засыпал, то просыпался, утыкаясь носом в его шею, один вопрос всплыл из целой глыбы мыслей, слежавшихся, словно комок желе. Я пробормотал его имя. В его ответе я не разобрал ни единой гласной и попробовал снова.
– Никки, послушай. Кое-что меня по-прежнему беспокоит.
– М-мфл.
– Кто сказал Рэю Растрелли?
– Унх? – Он приоткрыл один глаз и прищурился на меня. – Чего скзал?
– На твоем дне рождения он подошел ко мне весь такой крутой и назвал меня педиком. Он, что, тоже под той дверью подслушивал или как?
На сей раз Никки ещё дольше созерцал меня прищуренным глазом, и выглядел при этом зашибенно. Наконец он фыркнул.
– Не, мужик, просто Ратсо – сволочь. Верно, хотел поставить тебя на место, потому что отец говорил о тебе.
– Ох.
Он неуклюже развернул меня так, чтобы теперь я служил ему подушкой.
– Когда я стану королём мира, убьем его на фиг, ладно, малыш? А теперь заткнись и дай мне поспать.
Уж не знаю, возможно ли заснуть, улыбаясь от уха до уха, но, насколько помню, именно так я и поступил.
Экстра. Вечер четверга.
Поцелуй был коротким. Можно сказать, осведомительным. Затем он тотчас отстранился и снова принялся глазеть на озеро, а я продолжал валяться, пытаясь вспомнить, как дышать.
читать дальшеНаконец он снова заговорил:
– Я рассказал отцу, когда мне было… ну, может, тринадцать. Или четырнадцать. Наверно, ты думаешь, что это было глупо с моей стороны, но он принял это на удивление нормально. Не пытался меня переубедить, понимаешь? Не подкладывал под меня девчонок, надеясь, что это меня излечит. Ничего из подобного дерьма. Он вообще-то хороший отец. Но глубоко внутри он считает, что я слабак. Он никогда не говорил этого вслух. Просто ведёт себя так, будто я девчонка. Не то чтоб это бросалось в глаза. Просто… перестал посвящать меня в дела – не выставлял за дверь, но и не звал. Понимаешь, к чему я клоню? К тому времени, как до меня дошло, все уже считали меня посторонним. А про него пошли толки, будто он размяк, потому что ты не можешь защитить ребенка от дерьма, если сам в нём по самую задницу.
Он сорвал травинку и водил ей по нижней губе, обдумывая, что сказать дальше.
И это чертовски отвлекало.
– Однажды я услышал, как он говорит с кем-то – его я знал только по голосу. Я знал, что он – застрельщик, услугами которого отец часто пользуется. Не то чтоб на этот счет было какое-то правило, но я привык не входить в кабинет отца, когда дверь закрыта. Так вот, я даже толком не вслушивался, но что-то меня зацепило, так что я начал ловить каждое слово. Так вот, он рассказывал отцу, что его сын признался ему, что он – гей. И как с этим быть, учитывая, как относятся к этому люди. Сказал, что не хочет, чтобы его сын озверел, пытаясь отвоевать себе место под солнцем. И я подумал…
– Стоп. Ты что, хочешь сказать, что мой отец слил меня боссу?
Он кивнул, не глядя на меня.
– Он хотел с ним посоветоваться. Может, отец так же советовался насчет меня – уж не знаю. Ну так вот, отец сказал ему отстранить тебя от дел. Отправить в школу для бухгалтеров или ещё куда. В конце концов, бухгалтер и нам не помешает. Что ты не обязан ничего доказывать. А твой отец сказал, что так не годится. Сказал, что ты все равно пойдёшь по его стопам, нравится тебе это или нет, и что он хочет лишь, чтобы к тебе относились так же, как и ко всем прочим.
Можно подумать, всего предыдущего мне было недостаточно – и тут я не выдержал.
– Чёрт, я скучаю по нему, – задохнулся я.
Никки бросил на меня ошеломлённый взгляд, будто не ожидал подобной реакции, а потом виновато склонил голову:
– Извини. Это ведь случилось совсем недавно, так ведь? Я не хотел сыпать соль на рану. Но я должен был рассказать тебе об этом.
– Да знаю я. Я тебе не эфирное создание, Никки.
– Ну, я просто извинился.
– Хорошо.
Он пожал плечами и продолжил:
– Так вот я о чём: тогда-то я и понял, что делает отец. Отстраняет меня. Я обдумал это и сказал ему, к чему пришел. Сказал, что предпочту «озвереть», если это поможет. Что я не собираюсь становиться чёртовым бухгалтером. И знаешь, что он ответил? Сказал, что мне следует найти себе хорошего мальчика и успокоиться на этом. – Он сплюнул. – Так что пошёл он к чёрту. Пойду своей дорогой. Буду делать, что могу, на стороне, держа это в секрете – но всё равно слухи будут просачиваться. А потом, когда настанет время выйти на свет, они припомнят все эти слухи. Вспомнят, что опасались меня, пусть и не знали, почему. Вот таков мой план.
– Слыхал и похуже, – признал я. В носу все еще хлюпало: хотя я уже покончил с нюнями, до носа ещё не дошло. – То есть, мне не следует слишком усердствовать, доказывая, что это я их замочил?
– Ну да, в этом вся фишка. Но ты сам подумай, кого ты сможешь убедить, даже если захочешь?
– Может, и так.
– Вот и я подумал. Лжец из тебя дерьмовый, Джоуи.
– Ну ладно, а что там с «Аквариумом»? Почему мы там оказались, и как всё это связано?
– А, это? Ну, Джимми сказал, что некогда наши отцы там тусовались, в былые дни. Просто хотел поглядеть на него. – Он резко встряхнул головой, словно желая, чтобы мысли встали на место. – Так и вышло, что отец весь такой: «Это сын Сэла Марино, ты ведь помнишь, Сэла Марино» – ну а я без понятия: «А мне-то какое дело?» Он пытался дать мне понять, что нашел мне хорошего мальчика, и что мы должны замутить типа как… ну, не знаю, Дживс и Вустер – а мужскую работу оставить мужчинам. – Он раздражённо рыкнул и пнул каблуком кусок дерна. – Да пошёл он! Не буду я мириться с этим дерьмом! Мы не должны с этим мириться.
– Ох. – Подумав с минуту, я изрёк: – О боже, ну я и тормоз.
Взглянув на меня искоса, он ухмыльнулся:
– Есть немного.
– В жизни бы до этого не додумался.
– Твоё счастье. Я бы тоже не стал тебе говорить, но я и сам вёл себя странновато, пытаясь во всё это въехать, вот и ты заметил, что что-то происходит.
– Ох. Но ты не… как тебе сама идея… ну, ты понял.
– Зажить безоблачной добропорядочной жизнью безобидного педика? Сменить пушки на чёртовы гардины? Нет, это мне не по душе, и шёл бы ты к чёрту за подобные идеи.
– Нет. – Я приподнялся, чтобы взглянуть ему в глаза, и тут обнаружил, что не знаю, что сказать.
– Ну и что тогда? – потребовал он.
– Я никогда… – Мне пришлось отвести глаза. Луна садилась над озером, и это зрелище было по-настоящему прекрасно. А я даже дышать толком не мог. – Чёрт. Даже когда меня как-то раз подстрелили, моё сердце так не колотилось. И что, свалишь всё это на меня?
– А кто тут разливался битый час, а? Теперь твоя очередь.
– Тебе просто нравится надо мной издеваться.
– Справедливость есть справедливость, – настаивал он. Подождав ещё немного, он пихнул меня в плечо: – Ну давай, колись.
– Ну, я о том, что, если ты мне типа нравишься?
Его взгляд смягчился, и он покачал головой.
– Джоуи. Ты что, хочешь, чтоб они взяли верх?
– Ни черта ты не понял, – вздохнул я. Внезапно ощутив страшную усталость, я встал и отряхнул брюки. – Я поднялся как и ты, и не имел шанса поспать. Может, поедем?
Никки отвёл глаза.
– Да, – шепнул он. – Поехали.
В машине я протянул ему ключи. Он приподнял бровь.
– Ты трезвый, а я чертовски устал. Ты веди.
Он взял их очень осторожно, старательно избегая прикосновения. Пассажирское кресло всё ещё было откинуто, и я не стал его поднимать. Он вёл отнюдь не так безбашенно, как я ожидал – или старался не лихачить ради меня. Я отрубился, прежде чем мы выехали на трассу, и не просыпался, пока он не тряхнул меня за плечо.
В лифте он сказал:
– У меня такое чувство, что сегодня я должен тебя тащить.
– С какой стати? – удивлённо моргнул я.
– Меняться ролями так меняться. Сколько раз ты меня затаскивал?
Я хотел было пробурчать, что не стоит беспокоиться, но тут понял, что тем самым он пытается извиниться за то, что отшил меня на озере. Дать мне понять, что он благодарен мне за то, что я заботился о нём, даже если ему не нравится причина, по которой я рядом с ним оказался. Так что, когда мы вышли из лифта, я предложил:
– Ну, ладно, ноги не ходят, тащи меня.
– Без проблем. – Он обхватил меня за спину, а другой рукой подхватил под колени. – Я могу… уф… Бог ты мой, Джоуи, сколько ты весишь?
– Больше, чем ты, это уж точно, – рассмеялся я и хотел было идти своими ногами, но он загородил мне дорогу.
– Иди к чёрту, я справлюсь. – Он прижался плечом к моему животу и с натужным ворчанием взвалил меня на спину.
– Ох, – недовольно отозвался я.
– Готово. Чёрт, как мне открыть дверь, если… прекрати пинаться!
– Я не пинаюсь.
– Ещё как пинаешься.
– Поставь меня на ноги.
– Ну уж нет – теперь это дело чести, так что смирись. – Наконец ему удалось отпереть дверь.
Он хорошенько приложил меня головой об стену, когда развернулся, чтобы закрыть её, и извинился за это, но не отпустил меня. Наконец он донёс меня до своей комнаты и уронил на кровать, а затем принялся вращать рукой и растирать плечо, кривя такие рожи, будто наелся лимонов. Когда я попытался встать, он толкнул меня обратно, потом уселся у моих ног и принялся развязывать шнурки.
Надежда, которая забрезжила было, когда он принес меня в спальню, вновь угасла: он лишь собирался проделать со мной то же самое, что я с ним. Я вздохнул.
– Эй, Никки?
– Чего? – Он плюнул на шнурки и просто стащил ботинок с ноги.
– Когда я делал это для тебя… у тебя никогда не возникало желания, чтобы я прилёг рядом?
Он поднял взгляд и встретился со мной глазами – они были полны растерянности. Чёрт, а ведь я не хотел его расстраивать. Возможно, и он не хотел меня огорчать. Вот только теперь, когда все выяснилось, как нам об этом забыть?
– Ты мне нравишься, – пояснил я. Хотя я уже говорил это и был отвергнут, может, теперь сработает. – Типа, сильно.
Он со вздохом опустил глаза, потом стащил с меня второй ботинок и уронил на пол.
– И ты мне тоже, Джоуи. Но… – Он умолк, склонив голову набок, словно птица, и принялся созерцать дыру в моём носке.
Я помахал ему торчащим из неё большим пальцем.
– Джоуи, балда, почему бы тебе не потратить немного бабок из того, что вручил тебе отец, на новые носки?
– Не знаю. Как-то не подумал об этом. – Я сел на кровати и схватил его за руку, прежде чем он успел её отдёрнуть.
– Ну так что, Никки? Посмотри на меня.
Он посмотрел.
А потом мы просто долго пялились друг на друга. Я не мог отвести взгляд, а он, если и мог, то не хотел. Теперь его лицо казалось таким искренним. Он никогда ни перед кем так не открывался. И тут я понял, что он мне не просто нравится. Я понял, что схожу по нему с ума. Схожу с ума по этим глазам цвета линялых джинсов и длинным лохматым волосам, по его тощему телу и дурацким дешёвым кольцам, по язвительным ответам, вспышкам гнева и внезапной мягкости. Просто без ума от него. Много же времени мне понадобилось, чтобы это осознать.
– К чёрту добропорядочную жизнь, – заявил я. – Мы не пай-мальчики. И не звери. Мы умны и бесстрашны, и не знаю, доверяешь ли ты мне, но я тебе – безраздельно. Когда придёт время тебе выходить на свет, я хочу быть рядом с тобой. По одному твоему слову, Никки.
Растерянность пропала с его лица, сменившись широкой улыбкой:
– А ты умеешь подобрать верные слова, так ведь? Ты скор на язык.
– Могу замедлить его, если пожелаешь, – невинно предложил я.
Он вновь толкнул меня на кровать и целовал, пока голова не пошла кругом. Когда мы прервались, чтобы глотнуть воздуха, он сказал:
– Это ж неисчерпаемый источник тупых шуток. Моя правая рука. Прикрой меня.
– Господи, – вздохнул я. – Как ты вообще можешь сейчас говорить?
– И то верно. – Он снова меня поцеловал, и некоторое время нам было не до разговоров.
***
Гораздо позже, когда я то засыпал, то просыпался, утыкаясь носом в его шею, один вопрос всплыл из целой глыбы мыслей, слежавшихся, словно комок желе. Я пробормотал его имя. В его ответе я не разобрал ни единой гласной и попробовал снова.
– Никки, послушай. Кое-что меня по-прежнему беспокоит.
– М-мфл.
– Кто сказал Рэю Растрелли?
– Унх? – Он приоткрыл один глаз и прищурился на меня. – Чего скзал?
– На твоем дне рождения он подошел ко мне весь такой крутой и назвал меня педиком. Он, что, тоже под той дверью подслушивал или как?
На сей раз Никки ещё дольше созерцал меня прищуренным глазом, и выглядел при этом зашибенно. Наконец он фыркнул.
– Не, мужик, просто Ратсо – сволочь. Верно, хотел поставить тебя на место, потому что отец говорил о тебе.
– Ох.
Он неуклюже развернул меня так, чтобы теперь я служил ему подушкой.
– Когда я стану королём мира, убьем его на фиг, ладно, малыш? А теперь заткнись и дай мне поспать.
Уж не знаю, возможно ли заснуть, улыбаясь от уха до уха, но, насколько помню, именно так я и поступил.
Экстра. Вечер четверга.
Просто веди машину. Глава 3
Предыдущая глава
– Что происходит? – пробормотал я.
– Без понятия, – ответил Никки. Он ухмылялся, а его глаза загорелись таким светом, какого я ещё не видывал. Это заставило меня занервничать сильнее, чем два мужика с направленными на нас стволами.
– Открывай багажник, – повторил тот же.
читать дальшеЯ посмотрел на Никки – тот пожал плечами. Тогда я открыл багажник. Если они попытаются засунуть туда кого-нибудь из нас, надо бы что-нибудь предпринять. Но тот мужик лишь заглянул внутрь, затем ощупал багажник изнутри.
Теперь на нас была направлена только одна пушка. К сожалению, на Никки, а этот сукин сын делал вид, будто ему по барабану.
– Где деньги? – потребовал первый.
– Думаю, вы нас с кем-то перепутали, парни, – ответил я. – Вы вообще кого ждали?
– Не пытайся нас развести. Вы – люди Галанте, я вас уже видел.
Никки расхохотался. По-настоящему, а не от нервов или ещё как. Видать, что-то его и впрямь насмешило.
– И что тут, на хрен, смешного? Как насчёт того, чтоб пристрелить твоего дружка – это будет смешно? – Он ткнул меня дулом в рёбра. Будет синяк. Затем похлопал по моему поясу и принялся прощупывать грудь. Не найдя оружия, он переместил пистолет к затылку. – Как насчёт того, чтобы я размазал твои мозги по этой классной тачке?
– Полегче, – ответил я. – Да, мы люди Большого Никки, но не те, кто вам нужен. Мы – какие-то другие парни.
– Деньги гони, умник.
– Давайте-ка попробую угадать, – начал я, силясь сохранять спокойствие. – Вы здесь, чтобы провернуть сделку. Двое людей Большого Никки должны были привезти деньги, а у вас должен быть товар, но вы решили облапошить Большого Никки. Оу, – добавил я, когда он тычком рукояти в затылок напомнил мне, что я заболтался.
– Так ты хочешь сказать, что у вас нет денег?
– Погляди на машину.
– Ты хочешь сказать…
– Погляди на машину, – терпеливо повторил я.
Никки вновь фыркнул, видать, сообразив, к чему я веду. Не нравится мне его чувство юмора, учитывая, что из-за него нас могут пристрелить.
– Ну, смотрю.
– Как ты думаешь, будет какой-нибудь чертов курьер разъезжать на такой тачке?
Последовал момент тишины, в течение которого они обдумывали мои слова.
– Прежде чем вы совершите какую-нибудь глупость, – продолжил я, – советую вам хорошенько подумать. Потому что есть большая вероятность, что эту ошибку вы не переживёте. Если вы сейчас по-тихому свалите, то, если мы и попытаемся вас опознать, так мы прежде никогда вас не видели, а на этой парковке перегорели без малого все лампочки. И если ваш босс и вправду хотел надуть Никки Галанте, ему будет не с руки вас выдавать. Или, – я повысил голос, чтобы меня не перебили, – можете пристрелить Младшего Никки Галанте и посмотреть, что его отец за это с вами сделает. Но, знаете что, я бы поставил на то, что, кто бы вас ни послал, он вас сам живьём выпотрошит.
Державший меня на мушке отступил и заглянул мне в лицо, словно пытаясь понять, не блефую ли я – видимо, всерьез задумался над моими словами.
– Большой Никки – слабак, – наконец высказался он. – Разжирел и размяк. А его главный застрельщик мертв.
Никки снова рассмеялся, на сей раз в его смехе слышалась горечь.
– Это из-за меня он размяк, шлюха дешёвая. Хочешь посмотреть, как дело пойдет, если устранить меня из этого расклада? А заодно и сына Сэла Марино, если уж на то пошло?
Оба мужика уставились на меня, будто это что-то значило. Сам-то я понятия не имел, в чём дело, но на всякий случай демонстративно приподнял брови. Ну а потом эти серьёзные парни просто развернулись и двинулись прочь, без единого слова.
– Где ты его держишь? – промурлыкал Никки, подходя ко мне, а затем запустил руку мне под куртку. Я чуть инфаркт не словил, пока он не вытащил мой ствол, прицелившись – двумя руками, левая поверх правой, словно в чёртовом тире.
А затем выстрелил им в спину – раз банан, два банан. Каждому по пуле. Уложил второго, прежде чем тот успел повернуться, чтобы взглянуть, что случилось с его приятелем.
– Иисус Милосердный, Никки, – выдохнул я.
Он положил пистолет мне в ладонь – всё ещё ухмыляясь, но улыбка не достигала глаз.
– Ты это сделал, лады? Они хотели устроить нашим засаду. Чистая работа.
– Вот дерьмо, мы должны позвонить твоему отцу.
– Я ему позвоню. А ты просто веди машину.
Мы выехали оттуда. Я рулил, куда глаза глядят, а он разговаривал по телефону. Я старался прислушиваться к его репликам, чтобы угадать, о чём говорят с другой стороны, но в сознании то и дело всплывало, как он пристрелил тех ребят, будто ему это ничего не стоит. И как его рука скользила по моей спине. По правде, второе даже больше, чем первое.
– Ты в порядке? – спросил он, закончив со звонками.
Я всхрапнул:
– В порядке ли я? О господи. И почему ты всё это время изображал никчемного тусовщика, который только и знает, что спускать папочкины деньги? Как я не догадался, что ты один из нас?
– Я не один из вас, – вздохнул он. – Как ты думаешь, почему я сказал отцу, что это сделал ты?
– Но ведь те были не первыми, кого ты прикончил.
– Нет. – Он откинулся на сидение и закрыл глаза, в точности как в ту первую ночь, когда я вёз его домой.
– Не засыпай, мужик, ты должен рассказать мне хоть что-нибудь. Ты мне весь день голову морочил, и теперь она просто раскалывается.
– Я не сплю. Просто веди. Дай мне всё это обдумать.
– Господи, Никки. Хорошо. Боже мой.
– Джоуи, заткнись уже и рули.
Я заткнулся и рулил.
К этому времени мне были знакомы все живописные дороги на полсотни миль вокруг, потому что он любил катать по ним своих друзей. На сей раз я направился к озеру, которое мне самому нравилось – дорога шла вдоль всего берега. К тому же, там было по-настоящему безлюдно, на тот случай, если за нами хвост: я уже начал всерьёз поддаваться паранойе.
Мы успели нарезать полтора круга, когда Никки снова приподнялся:
– Рули к берегу. Там стоянка недалеко.
Я заметил съезд, о котором он говорил, и свернул на него. Стоянка была пуста: было поздно и холодновато для подростков, любящих потискаться на природе. Я припарковался на дальнем конце от фонаря и заглушил мотор. Никки вышел, и я за ним. Я уж подумал было, не собирается ли он убрать и меня, но тут же отбросил эту идею. Не только потому что это было бы нелогично – хотя это и не так – но потому, что просто не было на него похоже.
Но теперь я едва ли мог судить, что ему свойственно, а что нет – после всех этих откровений, что на меня свалились – я просто… знал это, и всё тут.
Он отправился через рощу по тропе, которую, должно быть, хорошо знал, потому что её было не различить, пока мы на неё не ступили. Она вывела нас на лужайку у воды – нестриженую, заросшую высокой, поникшей к осени травой. Дикой травой. Он опустился на неё, вытянув длинные ноги и откинувшись на локти. И как я раньше не замечал, как он двигается? Он всегда походил на чертова леопарда?
Я плюхнулся на землю рядом с ним и обхватил колени руками. Мне хотелось расспросить его как следует, но я не знал, с чего начать.
– Сегодня утром я завтракал с Джимми ДеЛукой, – бросил он. – Знаешь, кто он?
– Ух… что-то крутится в голове. Кажись, мой отец его упоминал.
– Ну да, они были близкими друзьями, тогда. Он, твой отец и мой. Я хотел у него кое о чём спросить. – Никки так долго молчал, созерцая озеро, что я уже хотел было поторопить его, но тут он заговорил снова: – Спросил, почему мой отец постоянно твердит мне, что ты – сын Сэла Марино. Он рассказал, что твой отец был первоклассным бойцом, пока не заболел. Ты знал об этом?
Я покачал головой. Минуту спустя я сообразил, что он не мог этого видеть, и произнес вслух:
– Нет. Он никогда не распространялся о работе. Я имею в виду… ну, это не принято. И всё же, пожалуй, я не удивлен. Это он научил меня всему, что я знаю.
– Угу. – Никки вздохнул. – Когда Джимми рассказал мне об этом, я понял, почему отец считал, что ты должен спать со мной.
Тут меня снова посетило чувство, будто я попал в Сумеречную Зону, и моя голова вот-вот взорвется.
– Что? И как это связано?
Никки внезапно сел и швырнул пучок травы в озеро, наконец-то выйдя из состояния невозмутимости:
– Чёрт, Джоуи, я тоже понятия не имею, с чего начать! Может, с того, что ты заткнешься на пару секунд и дашь мне закончить?
– О господи. Ну хорошо. Говори.
Он сделал глубокий вдох и медленно заговорил:
– Ну хорошо. Есть одна вещь. Вот. Итак… – ещё один глубокий вдох, – ты знал о том, что я – гей?
Пожалуй, я шокировал нас обоих, внезапно заржав.
– В чём твоя чёртова проблема? – потребовал он.
– Ты ж велел мне заткнуться, – не унимался я. – А теперь задаешь вопрос – и что мне, спрашивается, делать? – Разумеется, это было нервное, но я не мог остановиться – и спустя мгновение он присоединился ко мне.
Потом толкнул меня в плечо. Я пихнул его в ответ. Он снова меня толкнул, и я опрокинулся на траву, задыхаясь от смеха и вытирая глаза.
– Задница, – усмехнулся он.
– Козёл, – не остался я в долгу. – Ну ладно. Гм. Нет, я не знал. Ох… для меня это не имеет значения, если тебя это интересует.
Он фыркнул и со всей силы двинул меня по руке.
– Ох!
– Ты тут покатываешься со смеху – и при этом заявляешь, что это не имеет значения?
– Я уже закончил.
– Господи, ну и дебил же ты. И хватит гоготать, как придурок – хватит, я сказал! В этом нет вообще ничего смешного! Что с тобой не так?
– У меня был тяжёлый день, – хихикнул я.
Он поставил руку с другой стороны от меня, нависая надо мной. Луна просвечивала сквозь его волосы и обрисовывала подбородок. Должно быть, сегодня я растерял последние мозги, потому что для меня стало настоящим сюрпризом, когда он поцеловал меня. Вот это-то наконец меня заткнуло.
Следующая глава
– Что происходит? – пробормотал я.
– Без понятия, – ответил Никки. Он ухмылялся, а его глаза загорелись таким светом, какого я ещё не видывал. Это заставило меня занервничать сильнее, чем два мужика с направленными на нас стволами.
– Открывай багажник, – повторил тот же.
читать дальшеЯ посмотрел на Никки – тот пожал плечами. Тогда я открыл багажник. Если они попытаются засунуть туда кого-нибудь из нас, надо бы что-нибудь предпринять. Но тот мужик лишь заглянул внутрь, затем ощупал багажник изнутри.
Теперь на нас была направлена только одна пушка. К сожалению, на Никки, а этот сукин сын делал вид, будто ему по барабану.
– Где деньги? – потребовал первый.
– Думаю, вы нас с кем-то перепутали, парни, – ответил я. – Вы вообще кого ждали?
– Не пытайся нас развести. Вы – люди Галанте, я вас уже видел.
Никки расхохотался. По-настоящему, а не от нервов или ещё как. Видать, что-то его и впрямь насмешило.
– И что тут, на хрен, смешного? Как насчёт того, чтоб пристрелить твоего дружка – это будет смешно? – Он ткнул меня дулом в рёбра. Будет синяк. Затем похлопал по моему поясу и принялся прощупывать грудь. Не найдя оружия, он переместил пистолет к затылку. – Как насчёт того, чтобы я размазал твои мозги по этой классной тачке?
– Полегче, – ответил я. – Да, мы люди Большого Никки, но не те, кто вам нужен. Мы – какие-то другие парни.
– Деньги гони, умник.
– Давайте-ка попробую угадать, – начал я, силясь сохранять спокойствие. – Вы здесь, чтобы провернуть сделку. Двое людей Большого Никки должны были привезти деньги, а у вас должен быть товар, но вы решили облапошить Большого Никки. Оу, – добавил я, когда он тычком рукояти в затылок напомнил мне, что я заболтался.
– Так ты хочешь сказать, что у вас нет денег?
– Погляди на машину.
– Ты хочешь сказать…
– Погляди на машину, – терпеливо повторил я.
Никки вновь фыркнул, видать, сообразив, к чему я веду. Не нравится мне его чувство юмора, учитывая, что из-за него нас могут пристрелить.
– Ну, смотрю.
– Как ты думаешь, будет какой-нибудь чертов курьер разъезжать на такой тачке?
Последовал момент тишины, в течение которого они обдумывали мои слова.
– Прежде чем вы совершите какую-нибудь глупость, – продолжил я, – советую вам хорошенько подумать. Потому что есть большая вероятность, что эту ошибку вы не переживёте. Если вы сейчас по-тихому свалите, то, если мы и попытаемся вас опознать, так мы прежде никогда вас не видели, а на этой парковке перегорели без малого все лампочки. И если ваш босс и вправду хотел надуть Никки Галанте, ему будет не с руки вас выдавать. Или, – я повысил голос, чтобы меня не перебили, – можете пристрелить Младшего Никки Галанте и посмотреть, что его отец за это с вами сделает. Но, знаете что, я бы поставил на то, что, кто бы вас ни послал, он вас сам живьём выпотрошит.
Державший меня на мушке отступил и заглянул мне в лицо, словно пытаясь понять, не блефую ли я – видимо, всерьез задумался над моими словами.
– Большой Никки – слабак, – наконец высказался он. – Разжирел и размяк. А его главный застрельщик мертв.
Никки снова рассмеялся, на сей раз в его смехе слышалась горечь.
– Это из-за меня он размяк, шлюха дешёвая. Хочешь посмотреть, как дело пойдет, если устранить меня из этого расклада? А заодно и сына Сэла Марино, если уж на то пошло?
Оба мужика уставились на меня, будто это что-то значило. Сам-то я понятия не имел, в чём дело, но на всякий случай демонстративно приподнял брови. Ну а потом эти серьёзные парни просто развернулись и двинулись прочь, без единого слова.
– Где ты его держишь? – промурлыкал Никки, подходя ко мне, а затем запустил руку мне под куртку. Я чуть инфаркт не словил, пока он не вытащил мой ствол, прицелившись – двумя руками, левая поверх правой, словно в чёртовом тире.
А затем выстрелил им в спину – раз банан, два банан. Каждому по пуле. Уложил второго, прежде чем тот успел повернуться, чтобы взглянуть, что случилось с его приятелем.
– Иисус Милосердный, Никки, – выдохнул я.
Он положил пистолет мне в ладонь – всё ещё ухмыляясь, но улыбка не достигала глаз.
– Ты это сделал, лады? Они хотели устроить нашим засаду. Чистая работа.
– Вот дерьмо, мы должны позвонить твоему отцу.
– Я ему позвоню. А ты просто веди машину.
Мы выехали оттуда. Я рулил, куда глаза глядят, а он разговаривал по телефону. Я старался прислушиваться к его репликам, чтобы угадать, о чём говорят с другой стороны, но в сознании то и дело всплывало, как он пристрелил тех ребят, будто ему это ничего не стоит. И как его рука скользила по моей спине. По правде, второе даже больше, чем первое.
– Ты в порядке? – спросил он, закончив со звонками.
Я всхрапнул:
– В порядке ли я? О господи. И почему ты всё это время изображал никчемного тусовщика, который только и знает, что спускать папочкины деньги? Как я не догадался, что ты один из нас?
– Я не один из вас, – вздохнул он. – Как ты думаешь, почему я сказал отцу, что это сделал ты?
– Но ведь те были не первыми, кого ты прикончил.
– Нет. – Он откинулся на сидение и закрыл глаза, в точности как в ту первую ночь, когда я вёз его домой.
– Не засыпай, мужик, ты должен рассказать мне хоть что-нибудь. Ты мне весь день голову морочил, и теперь она просто раскалывается.
– Я не сплю. Просто веди. Дай мне всё это обдумать.
– Господи, Никки. Хорошо. Боже мой.
– Джоуи, заткнись уже и рули.
Я заткнулся и рулил.
К этому времени мне были знакомы все живописные дороги на полсотни миль вокруг, потому что он любил катать по ним своих друзей. На сей раз я направился к озеру, которое мне самому нравилось – дорога шла вдоль всего берега. К тому же, там было по-настоящему безлюдно, на тот случай, если за нами хвост: я уже начал всерьёз поддаваться паранойе.
Мы успели нарезать полтора круга, когда Никки снова приподнялся:
– Рули к берегу. Там стоянка недалеко.
Я заметил съезд, о котором он говорил, и свернул на него. Стоянка была пуста: было поздно и холодновато для подростков, любящих потискаться на природе. Я припарковался на дальнем конце от фонаря и заглушил мотор. Никки вышел, и я за ним. Я уж подумал было, не собирается ли он убрать и меня, но тут же отбросил эту идею. Не только потому что это было бы нелогично – хотя это и не так – но потому, что просто не было на него похоже.
Но теперь я едва ли мог судить, что ему свойственно, а что нет – после всех этих откровений, что на меня свалились – я просто… знал это, и всё тут.
Он отправился через рощу по тропе, которую, должно быть, хорошо знал, потому что её было не различить, пока мы на неё не ступили. Она вывела нас на лужайку у воды – нестриженую, заросшую высокой, поникшей к осени травой. Дикой травой. Он опустился на неё, вытянув длинные ноги и откинувшись на локти. И как я раньше не замечал, как он двигается? Он всегда походил на чертова леопарда?
Я плюхнулся на землю рядом с ним и обхватил колени руками. Мне хотелось расспросить его как следует, но я не знал, с чего начать.
– Сегодня утром я завтракал с Джимми ДеЛукой, – бросил он. – Знаешь, кто он?
– Ух… что-то крутится в голове. Кажись, мой отец его упоминал.
– Ну да, они были близкими друзьями, тогда. Он, твой отец и мой. Я хотел у него кое о чём спросить. – Никки так долго молчал, созерцая озеро, что я уже хотел было поторопить его, но тут он заговорил снова: – Спросил, почему мой отец постоянно твердит мне, что ты – сын Сэла Марино. Он рассказал, что твой отец был первоклассным бойцом, пока не заболел. Ты знал об этом?
Я покачал головой. Минуту спустя я сообразил, что он не мог этого видеть, и произнес вслух:
– Нет. Он никогда не распространялся о работе. Я имею в виду… ну, это не принято. И всё же, пожалуй, я не удивлен. Это он научил меня всему, что я знаю.
– Угу. – Никки вздохнул. – Когда Джимми рассказал мне об этом, я понял, почему отец считал, что ты должен спать со мной.
Тут меня снова посетило чувство, будто я попал в Сумеречную Зону, и моя голова вот-вот взорвется.
– Что? И как это связано?
Никки внезапно сел и швырнул пучок травы в озеро, наконец-то выйдя из состояния невозмутимости:
– Чёрт, Джоуи, я тоже понятия не имею, с чего начать! Может, с того, что ты заткнешься на пару секунд и дашь мне закончить?
– О господи. Ну хорошо. Говори.
Он сделал глубокий вдох и медленно заговорил:
– Ну хорошо. Есть одна вещь. Вот. Итак… – ещё один глубокий вдох, – ты знал о том, что я – гей?
Пожалуй, я шокировал нас обоих, внезапно заржав.
– В чём твоя чёртова проблема? – потребовал он.
– Ты ж велел мне заткнуться, – не унимался я. – А теперь задаешь вопрос – и что мне, спрашивается, делать? – Разумеется, это было нервное, но я не мог остановиться – и спустя мгновение он присоединился ко мне.
Потом толкнул меня в плечо. Я пихнул его в ответ. Он снова меня толкнул, и я опрокинулся на траву, задыхаясь от смеха и вытирая глаза.
– Задница, – усмехнулся он.
– Козёл, – не остался я в долгу. – Ну ладно. Гм. Нет, я не знал. Ох… для меня это не имеет значения, если тебя это интересует.
Он фыркнул и со всей силы двинул меня по руке.
– Ох!
– Ты тут покатываешься со смеху – и при этом заявляешь, что это не имеет значения?
– Я уже закончил.
– Господи, ну и дебил же ты. И хватит гоготать, как придурок – хватит, я сказал! В этом нет вообще ничего смешного! Что с тобой не так?
– У меня был тяжёлый день, – хихикнул я.
Он поставил руку с другой стороны от меня, нависая надо мной. Луна просвечивала сквозь его волосы и обрисовывала подбородок. Должно быть, сегодня я растерял последние мозги, потому что для меня стало настоящим сюрпризом, когда он поцеловал меня. Вот это-то наконец меня заткнуло.
Следующая глава
Просто веди машину. Глава 2
Предыдущая глава
Оказалось, что с Никки не так трудно иметь дело, как я боялся. Конечно, быть его шофёром – отнюдь не курорт, но сам он не создавал особых проблем. Порой он мне даже нравился. Он не пытался отобрать у меня ключи, отвязаться от меня, заставить меня пить за компанию или ещё что-нибудь из того, чего можно было от него ожидать – просто говорил, куда его доставить, и оставлял сидеть у дверей, пока не соберется куда-то ещё.
А ещё он давал мне деньги, чтобы я мог скоротать время в баре. Что я с ними делал? Вливал в себя столько апельсинового сока, что, пожалуй, никогда уже не простужусь.
читать дальшеПо ночам он по большей части тусил по клубам с друзьями. Я наблюдал, как он танцует, флиртует с девчонками, которых потом не тащит домой, и напивается, напивается, напивается. Это всегда происходило в несколько стадий: сперва он становился дружелюбным и остроумным, хохоча над любой шуткой, потом – язвительным и злым, и наконец впадал в мрачность – тогда-то я и увозил его домой. Я быстро усвоил, когда следует вытаскивать его из клуба, прежде чем он распустит нюни, а также научился затаскивать его наверх без помощи швейцара – Никки и весил-то немного.
Самым трудным в моей работе было наблюдать, как он катится по этой проторенной дорожке каждую ночь. Порой, когда я снимал его ботинки и укрывал его одеялом, он извинялся. Вот это было трудно вынести. Я понятия не имел, чего ради он себя губит, но не спрашивал – услуги психолога в мои обязанности не входили.
Не то чтобы я не предчувствовал, что вскоре этим и закончится: список моих обязанностей понемногу ширился по мере того, как пролетали недели. Можно сказать, я сам напросился: я один из тех, кому вечно больше всех надо. Мои предки растили меня в привычке к труду, аккуратности и завершению начатого. Началось всё с того, что я стал прибираться вокруг дивана всякий раз, когда сворачивал свою постель. Потом – на кухне, потому что я, как-никак, там ел, и странно было бы мыть только свою посуду, а его оставлять грязной. К концу месяца я уже убирал всю квартиру, занимался стиркой и кормил его.
По крайней мере, мне хотя бы не приходилось для него готовить: я не в силах состряпать ничего путного даже под страхом смерти. Но какого чёрта, не может же человек жить только на пицце и жареном рисе! При том, что моя старшая сестра работает у Бертелли [1], у меня никогда не было проблем с тем, чтобы оттуда прислали спагетти или жареного цыпленка в те ночи, когда он оставался дома. Ему это пошло на пользу – хотя бы поганочная бледность сошла с лица.
Однажды зашёл Большой Никки посмотреть, что поделывает его сынок. Окинув квартиру взглядом, он вручил мне пачку двадцаток толщиной с мой кулак:
– Готов поспорить, что ты кормишь его из собственного кармана.
Никки-младший уставился на меня:
– Да ладно. Ты ни словом не обмолвился.
Я лишь пожал плечами:
– Ну я же живу здесь задаром, так что…
Большой Никки похлопал меня по плечу:
– Не позволяй Мелкому садиться тебе на шею. – Он подмигнул. – Ну а теперь прогуляйся. Время для семейного воссоединения.
Я отправился навестить маму на пару часов, а когда вернулся, Никки спал на диване. Я выбросил пустые бутылки, накинул на него одеяло и завалился в его кровать. Это лишь справедливо: раз он узурпировал мою койку, и я отвечу тем же.
Я проснулся от звука захлопнувшейся двери. Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы врубиться, что это имеет хоть какое-то значение: было шесть утра, ещё не рассвело. Но мне нужно было отлить, потому что мама влила в меня целый кофейник, так что я провел рекогносцировку, раз уж всё равно встал.
Никки испарился. А с ним и ключи от ягуара.
Я от души обругал себя за то, что оставил их на столе в прихожей. Но черт подери, прежде он никогда не пытался их спереть. К счастью, мне слишком нужно было в туалет, чтобы по-настоящему поддаться панике. К тому времени, как я закончил, я уже достаточно успокоился, чтобы сесть и поразмыслить.
Ну хорошо, было и вправду безбожно рано, а он не то чтоб жаворонок. Но явно визит его предка не прошел без последствий: обычно он не напивается, не выходя из дома. Он рано отрубился, рано проснулся и решил малость развеяться. Посмотреть на рассвет или что-то в этом роде. При том, сколько он продрых, он, быть может, уже протрезвел.
И всё-таки это было моей чёртовой работой – не пускать его за руль.
«Для начала позвоню ему», – решил я. Он, конечно, не ответит, но, по крайней мере, я смогу сказать, что звонил, следующему, с кем свяжусь. Разумеется, не с Большим Никки – пока – звякну паре его друзей, пускай обзвонят остальных. Это выставит его порядочным идиотом, но впредь будет знать, как от меня сбегать.
А затем он запорол весь мой план тем, что ответил с третьего же гудка.
– Ну да, знаю, – сказал он, прежде чем я успел вымолвить хоть слово. – Думал, что вернусь, пока ты спишь.
– Господи, Никки – если кто-нибудь увидит тебя за рулем…
– Я трезв как хреново стеклышко, ясно тебе?
– Я тебе верю, хотя не должен.
– Чёрт, Джоуи… чёрт.
Из трубки донесся приглушенный гудок, затем рев движка. Должно быть, он застрял перед зелёным светофором – в этой части города люди от этого на стенку лезут, в особенности в утренний час пик. Я прикусил язык, чтобы не спросить, где он – мне ни к чему это знать – так что тишина в трубке затянулась.
– Ты такой хороший парень, – сказал он наконец. Я ожидал услышать в его голосе сарказм, но различил лишь печаль. – Все мне об этом твердят.
– Все или только твой отец? Слушай… ты ведь по гарнитуре разговариваешь? Не рулишь коленом или ещё как?
Он вздохнул.
– Отвяжись, Джоуи. Извини, что уснул на твоем диване. Я просто хочу кое с кем встретиться. Вернусь через час.
– Встретиться?.. И ты собрался туда один? Мне до лампочки, кто это, но ты не должен ездить на деловые встречи в одиночку.
– Это не бизнес. Просто позавтракаю со старым другом отца. Ну а теперь прекрати совать нос в мои дела и ступай спать. Может, я и не твой босс, но и ты не мой, усёк?
Разговаривая с ним, я смотрел в окно, и потому первый луч восходящего солнца угодил мне прямо в чёртов зрачок.
– Оу!
– Извини, – пробормотал Никки, видимо, приняв мой возглас за реакцию на свои слова. – Вернусь через час, Джоуи. Пока, – и повесил трубку.
Я сел и принялся смотреть на восходящее солнце, размышляя надо всем этим. Впервые он говорил, будто разумный человек. То, что он – сын босса, не делало его одним из нас. Насколько мне известно, он и сам-то не особо «делал» – ни разу рук не замарал, не то что все мы. Но, по правде, я не так уж много о нём знаю. Может, вся эта замутень и правда не моего ума дело. Может, и правда не стоит совать туда нос, как он и сказал.
А может, он в полном дерьме, и я должен известить Большого Никки, чтобы они успели спасти его задницу.
Восход в городе – странная штука. Само солнце видишь редко – в основном его блики на окнах. Они мечутся от здания к зданию, словно в лабиринте из зеркал, и порой можно увидеть отражение солнца на какой-нибудь стене далеко внизу, куда оно в жизни не заглядывает. Вот такое сумасшедшее место этот город. Ну а что я могу знать? Я просто вожу машину.
Я встал и приготовил себе кофе с яичницей, потом помыл посуду в ожидании Никки. С ней пришлось повозиться, потому что я капитально спалил яйца и они прижарились к сковороде намертво.
Он вернулся через час, как и говорил. На нем был костюм, волосы стянуты в хвост. Он не спускал с меня глаз, закрывая за собой дверь, словно ожидал, что я съем его живьём, и был готов сожрать меня, если я попытаюсь.
– Проклятье, Никки, – ухмыльнулся я. – Выглядишь как чертов гангстер.
Он криво усмехнулся:
– С этим прикидом всегда так.
Я налил ему кофе. Он двинулся мне навстречу, протягивая ключи. Я протянул ладонь, и мы оба прыснули над воспроизведенной сценой с его дня рождения. Он уронил ключи мне в руку, и я тут же сомкнул пальцы. Некоторое время он так и простоял, держа руку над моей, пока его уши не побагровели.
Я хотел было спросить его, к чему всё это, но почему-то не стал. Когда он не пьяный в дупель, не мается со скуки и в сознании, он вполне симпатичный парень – всё это я осознал в то самое мгновение. Не самое лучшее для таких откровений, надо сказать. Теперь уже мои уши ощутимо потеплели. Я убрал руку и поставил его кофе на стойку, а сам уселся за стол, где остывала моя уже четвёртая по счёту чашка.
– Знаешь, что сказал отец, когда ты ушел? – спросил он.
– И что?
– Он спросил, почему ты спишь на диване.
– А с этим что-то не так? Ты не говорил. Ну, я могу переселиться обратно к маме, если…
– Он имел в виду, почему не в моей постели.
Кофе так и брызнул у меня изо рта, и я закашлялся.
– Чего? – прохрипел я в перерыве между кашлями. – А с чего он… почему… он, что, думает?..
– Видимо, он и правда велел тебе только водить машину. Что ж, стоило выяснить. – Он обошел меня и протянул тряпку, чтобы я мог вытереть стол.
Я наконец сумел овладеть собой.
– Какого чёрта, Никки.
С минуту он вглядывался в моё лицо, затем тряхнул головой и отвернулся.
– Я ещё должен над этим подумать.
– Это ты должен подумать? А как насчёт меня? Ты же не можешь просто…
– Ну ладно, и ты подумай. – Он вышел из комнаты и закрыл дверь.
Я встал, чтобы последовать за ним.
– Никки! Ты не можешь просто вывалить всё это на меня и смыться!
– Можешь взять машину, если хочешь, – ответил он из-за двери. – Возвращайся к восьми, я собираюсь в клуб. – До меня донесся шорох одежды. – А если хочешь присоединиться ко мне в душе, и думать забудь. Я запираю дверь.
Так что я сделал то, что сделал бы любой взбешённый, упёртый, вооруженный гей под прикрытием – вывел ягуар.
Я не мыслитель. Мой мозг уже разрывался на части – а ведь это только начало. Хотел бы я, чтобы Небеса послали мне того, с кем бы я мог это обсудить. Но единственным, кому я признался, был отец. Он и велел мне никому больше не говорить. Сказал, что от этого любит меня не меньше, но я должен впредь хранить это в тайне. В этом мире – нашем мире – репутация решает всё, и ни один из этих крепколобых парней не посмотрит на голубого с уважением. Меня втопчут в грязь, или мне придется превратиться в зверя, чтобы доказать, что со мной стоит считаться. И он не хотел, чтобы мне пришлось через это пройти.
Но Большой Никки, выходит, знал? Или подозревал и просто проверял меня? Или младший Никки знал – подозревал – и проверял меня… но зачем? И какое вообще кому до этого дело? Не то чтобы я думал об этом целыми днями кряду. Я даже не пустился на другую крайность – обращаться с женщинами, как с грязью, чтобы доказать, что я мужик. Я всегда был милым парнем, которого девушки бросают ради более клёвых, и с общепринятой точки зрения просто ожидал, пока меня поженят, как послушного католического маменькиного сынка, как и полдюжины других, которые уж точно были натуралами. Я не давал никому повода.
«Ну хорошо, – подумал я. – Остановимся на Никки. Остальное чересчур сложно. Его отец предупредил его насчет меня. Или и правда ожидал застукать меня в постели Никки – значит, он тоже гей?»
Эта мысль заставила меня вспомнить об его покрасневших ушах, когда он возвращал мне ключи. То, как он медлил убрать руку, прямо перед тем, как сказал мне об этом.
Но если Никки…
Тогда его отец…
Но как он узнал…
К тому времени, как я добрался до хаты Никки, я уже заработал приличную головную боль.
После всего этого я, вроде как, боялся посмотреть ему в глаза. По правде, вообще боялся на него посмотреть. Всё это время мне удавалось не думать о том, какой он вообще из себя, но теперь я уже не смогу закрыть на это глаза. Он оделся как всегда, собираясь в клуб – штаны в облипку, майка, открывающая татуировку на плече и подчёркивающая мускулы на его тощих руках. Прежде всё это меня ни капли не занимало.
«Притворяйся до последнего, – велел я себе. – Если старательно делать вид, что тебе наплевать, авось и вправду сработает. Ведь если он заметит, что я пускаю на него слюни… как тогда на машину. М-да, после утреннего разговора он бы и этому с легкостью поверил. Хреновый из тебя притворщик, Джоуи».
Не знаю, сколько он торчал в дверях, ожидая, пока я наконец среагирую.
– Мне что, такси вызвать? – потребовал он наконец.
– Ох, прости. Я типа устал. – Я двинулся к лифту. Оправдание было так себе, но он не стал придираться.
Когда мы сели в машину, он спросил:
– Знаешь, где «Аквариум»?
– Н-не-а. Это что-то новое?
– Не, мужик, он существует со времен, когда ещё были настоящие ночные клубы. С ансамблями, бальными танцами и всем таким. Сейчас-то это порядочная дыра – я типа хочу посмотреть на место, где раньше проворачивали большие дела.
А тут ещё этот завтрак со старым другом отца. С чего это его вдруг ностальгия замучила? Но я уж точно не собирался допытываться – просто проследовал согласно его указаниям к обветшалому ночному клубу в районе, что знавал лучшие времена. И сейчас можно было видеть, что некогда он был шикарным, но теперь я парковал ягуар рядом с единственной новой машиной на стоянке. Всё это порождало какое-то недоброе предчувствие.
И, пожалуй, мне стоило к нему прислушаться. Едва мы вылезли из машины, как двое незнакомцев загородили нам дорогу, тыча в нас дулами, словно им без разницы, кто перед ними.
– Открывай багажник, – велел один из них.
Примечание переводчиков:
[1] Бертелли (Berrelli's) – итальянский ресторан в США.
Следующая глава
Оказалось, что с Никки не так трудно иметь дело, как я боялся. Конечно, быть его шофёром – отнюдь не курорт, но сам он не создавал особых проблем. Порой он мне даже нравился. Он не пытался отобрать у меня ключи, отвязаться от меня, заставить меня пить за компанию или ещё что-нибудь из того, чего можно было от него ожидать – просто говорил, куда его доставить, и оставлял сидеть у дверей, пока не соберется куда-то ещё.
А ещё он давал мне деньги, чтобы я мог скоротать время в баре. Что я с ними делал? Вливал в себя столько апельсинового сока, что, пожалуй, никогда уже не простужусь.
читать дальшеПо ночам он по большей части тусил по клубам с друзьями. Я наблюдал, как он танцует, флиртует с девчонками, которых потом не тащит домой, и напивается, напивается, напивается. Это всегда происходило в несколько стадий: сперва он становился дружелюбным и остроумным, хохоча над любой шуткой, потом – язвительным и злым, и наконец впадал в мрачность – тогда-то я и увозил его домой. Я быстро усвоил, когда следует вытаскивать его из клуба, прежде чем он распустит нюни, а также научился затаскивать его наверх без помощи швейцара – Никки и весил-то немного.
Самым трудным в моей работе было наблюдать, как он катится по этой проторенной дорожке каждую ночь. Порой, когда я снимал его ботинки и укрывал его одеялом, он извинялся. Вот это было трудно вынести. Я понятия не имел, чего ради он себя губит, но не спрашивал – услуги психолога в мои обязанности не входили.
Не то чтобы я не предчувствовал, что вскоре этим и закончится: список моих обязанностей понемногу ширился по мере того, как пролетали недели. Можно сказать, я сам напросился: я один из тех, кому вечно больше всех надо. Мои предки растили меня в привычке к труду, аккуратности и завершению начатого. Началось всё с того, что я стал прибираться вокруг дивана всякий раз, когда сворачивал свою постель. Потом – на кухне, потому что я, как-никак, там ел, и странно было бы мыть только свою посуду, а его оставлять грязной. К концу месяца я уже убирал всю квартиру, занимался стиркой и кормил его.
По крайней мере, мне хотя бы не приходилось для него готовить: я не в силах состряпать ничего путного даже под страхом смерти. Но какого чёрта, не может же человек жить только на пицце и жареном рисе! При том, что моя старшая сестра работает у Бертелли [1], у меня никогда не было проблем с тем, чтобы оттуда прислали спагетти или жареного цыпленка в те ночи, когда он оставался дома. Ему это пошло на пользу – хотя бы поганочная бледность сошла с лица.
Однажды зашёл Большой Никки посмотреть, что поделывает его сынок. Окинув квартиру взглядом, он вручил мне пачку двадцаток толщиной с мой кулак:
– Готов поспорить, что ты кормишь его из собственного кармана.
Никки-младший уставился на меня:
– Да ладно. Ты ни словом не обмолвился.
Я лишь пожал плечами:
– Ну я же живу здесь задаром, так что…
Большой Никки похлопал меня по плечу:
– Не позволяй Мелкому садиться тебе на шею. – Он подмигнул. – Ну а теперь прогуляйся. Время для семейного воссоединения.
Я отправился навестить маму на пару часов, а когда вернулся, Никки спал на диване. Я выбросил пустые бутылки, накинул на него одеяло и завалился в его кровать. Это лишь справедливо: раз он узурпировал мою койку, и я отвечу тем же.
Я проснулся от звука захлопнувшейся двери. Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы врубиться, что это имеет хоть какое-то значение: было шесть утра, ещё не рассвело. Но мне нужно было отлить, потому что мама влила в меня целый кофейник, так что я провел рекогносцировку, раз уж всё равно встал.
Никки испарился. А с ним и ключи от ягуара.
Я от души обругал себя за то, что оставил их на столе в прихожей. Но черт подери, прежде он никогда не пытался их спереть. К счастью, мне слишком нужно было в туалет, чтобы по-настоящему поддаться панике. К тому времени, как я закончил, я уже достаточно успокоился, чтобы сесть и поразмыслить.
Ну хорошо, было и вправду безбожно рано, а он не то чтоб жаворонок. Но явно визит его предка не прошел без последствий: обычно он не напивается, не выходя из дома. Он рано отрубился, рано проснулся и решил малость развеяться. Посмотреть на рассвет или что-то в этом роде. При том, сколько он продрых, он, быть может, уже протрезвел.
И всё-таки это было моей чёртовой работой – не пускать его за руль.
«Для начала позвоню ему», – решил я. Он, конечно, не ответит, но, по крайней мере, я смогу сказать, что звонил, следующему, с кем свяжусь. Разумеется, не с Большим Никки – пока – звякну паре его друзей, пускай обзвонят остальных. Это выставит его порядочным идиотом, но впредь будет знать, как от меня сбегать.
А затем он запорол весь мой план тем, что ответил с третьего же гудка.
– Ну да, знаю, – сказал он, прежде чем я успел вымолвить хоть слово. – Думал, что вернусь, пока ты спишь.
– Господи, Никки – если кто-нибудь увидит тебя за рулем…
– Я трезв как хреново стеклышко, ясно тебе?
– Я тебе верю, хотя не должен.
– Чёрт, Джоуи… чёрт.
Из трубки донесся приглушенный гудок, затем рев движка. Должно быть, он застрял перед зелёным светофором – в этой части города люди от этого на стенку лезут, в особенности в утренний час пик. Я прикусил язык, чтобы не спросить, где он – мне ни к чему это знать – так что тишина в трубке затянулась.
– Ты такой хороший парень, – сказал он наконец. Я ожидал услышать в его голосе сарказм, но различил лишь печаль. – Все мне об этом твердят.
– Все или только твой отец? Слушай… ты ведь по гарнитуре разговариваешь? Не рулишь коленом или ещё как?
Он вздохнул.
– Отвяжись, Джоуи. Извини, что уснул на твоем диване. Я просто хочу кое с кем встретиться. Вернусь через час.
– Встретиться?.. И ты собрался туда один? Мне до лампочки, кто это, но ты не должен ездить на деловые встречи в одиночку.
– Это не бизнес. Просто позавтракаю со старым другом отца. Ну а теперь прекрати совать нос в мои дела и ступай спать. Может, я и не твой босс, но и ты не мой, усёк?
Разговаривая с ним, я смотрел в окно, и потому первый луч восходящего солнца угодил мне прямо в чёртов зрачок.
– Оу!
– Извини, – пробормотал Никки, видимо, приняв мой возглас за реакцию на свои слова. – Вернусь через час, Джоуи. Пока, – и повесил трубку.
Я сел и принялся смотреть на восходящее солнце, размышляя надо всем этим. Впервые он говорил, будто разумный человек. То, что он – сын босса, не делало его одним из нас. Насколько мне известно, он и сам-то не особо «делал» – ни разу рук не замарал, не то что все мы. Но, по правде, я не так уж много о нём знаю. Может, вся эта замутень и правда не моего ума дело. Может, и правда не стоит совать туда нос, как он и сказал.
А может, он в полном дерьме, и я должен известить Большого Никки, чтобы они успели спасти его задницу.
Восход в городе – странная штука. Само солнце видишь редко – в основном его блики на окнах. Они мечутся от здания к зданию, словно в лабиринте из зеркал, и порой можно увидеть отражение солнца на какой-нибудь стене далеко внизу, куда оно в жизни не заглядывает. Вот такое сумасшедшее место этот город. Ну а что я могу знать? Я просто вожу машину.
Я встал и приготовил себе кофе с яичницей, потом помыл посуду в ожидании Никки. С ней пришлось повозиться, потому что я капитально спалил яйца и они прижарились к сковороде намертво.
Он вернулся через час, как и говорил. На нем был костюм, волосы стянуты в хвост. Он не спускал с меня глаз, закрывая за собой дверь, словно ожидал, что я съем его живьём, и был готов сожрать меня, если я попытаюсь.
– Проклятье, Никки, – ухмыльнулся я. – Выглядишь как чертов гангстер.
Он криво усмехнулся:
– С этим прикидом всегда так.
Я налил ему кофе. Он двинулся мне навстречу, протягивая ключи. Я протянул ладонь, и мы оба прыснули над воспроизведенной сценой с его дня рождения. Он уронил ключи мне в руку, и я тут же сомкнул пальцы. Некоторое время он так и простоял, держа руку над моей, пока его уши не побагровели.
Я хотел было спросить его, к чему всё это, но почему-то не стал. Когда он не пьяный в дупель, не мается со скуки и в сознании, он вполне симпатичный парень – всё это я осознал в то самое мгновение. Не самое лучшее для таких откровений, надо сказать. Теперь уже мои уши ощутимо потеплели. Я убрал руку и поставил его кофе на стойку, а сам уселся за стол, где остывала моя уже четвёртая по счёту чашка.
– Знаешь, что сказал отец, когда ты ушел? – спросил он.
– И что?
– Он спросил, почему ты спишь на диване.
– А с этим что-то не так? Ты не говорил. Ну, я могу переселиться обратно к маме, если…
– Он имел в виду, почему не в моей постели.
Кофе так и брызнул у меня изо рта, и я закашлялся.
– Чего? – прохрипел я в перерыве между кашлями. – А с чего он… почему… он, что, думает?..
– Видимо, он и правда велел тебе только водить машину. Что ж, стоило выяснить. – Он обошел меня и протянул тряпку, чтобы я мог вытереть стол.
Я наконец сумел овладеть собой.
– Какого чёрта, Никки.
С минуту он вглядывался в моё лицо, затем тряхнул головой и отвернулся.
– Я ещё должен над этим подумать.
– Это ты должен подумать? А как насчёт меня? Ты же не можешь просто…
– Ну ладно, и ты подумай. – Он вышел из комнаты и закрыл дверь.
Я встал, чтобы последовать за ним.
– Никки! Ты не можешь просто вывалить всё это на меня и смыться!
– Можешь взять машину, если хочешь, – ответил он из-за двери. – Возвращайся к восьми, я собираюсь в клуб. – До меня донесся шорох одежды. – А если хочешь присоединиться ко мне в душе, и думать забудь. Я запираю дверь.
Так что я сделал то, что сделал бы любой взбешённый, упёртый, вооруженный гей под прикрытием – вывел ягуар.
Я не мыслитель. Мой мозг уже разрывался на части – а ведь это только начало. Хотел бы я, чтобы Небеса послали мне того, с кем бы я мог это обсудить. Но единственным, кому я признался, был отец. Он и велел мне никому больше не говорить. Сказал, что от этого любит меня не меньше, но я должен впредь хранить это в тайне. В этом мире – нашем мире – репутация решает всё, и ни один из этих крепколобых парней не посмотрит на голубого с уважением. Меня втопчут в грязь, или мне придется превратиться в зверя, чтобы доказать, что со мной стоит считаться. И он не хотел, чтобы мне пришлось через это пройти.
Но Большой Никки, выходит, знал? Или подозревал и просто проверял меня? Или младший Никки знал – подозревал – и проверял меня… но зачем? И какое вообще кому до этого дело? Не то чтобы я думал об этом целыми днями кряду. Я даже не пустился на другую крайность – обращаться с женщинами, как с грязью, чтобы доказать, что я мужик. Я всегда был милым парнем, которого девушки бросают ради более клёвых, и с общепринятой точки зрения просто ожидал, пока меня поженят, как послушного католического маменькиного сынка, как и полдюжины других, которые уж точно были натуралами. Я не давал никому повода.
«Ну хорошо, – подумал я. – Остановимся на Никки. Остальное чересчур сложно. Его отец предупредил его насчет меня. Или и правда ожидал застукать меня в постели Никки – значит, он тоже гей?»
Эта мысль заставила меня вспомнить об его покрасневших ушах, когда он возвращал мне ключи. То, как он медлил убрать руку, прямо перед тем, как сказал мне об этом.
Но если Никки…
Тогда его отец…
Но как он узнал…
К тому времени, как я добрался до хаты Никки, я уже заработал приличную головную боль.
После всего этого я, вроде как, боялся посмотреть ему в глаза. По правде, вообще боялся на него посмотреть. Всё это время мне удавалось не думать о том, какой он вообще из себя, но теперь я уже не смогу закрыть на это глаза. Он оделся как всегда, собираясь в клуб – штаны в облипку, майка, открывающая татуировку на плече и подчёркивающая мускулы на его тощих руках. Прежде всё это меня ни капли не занимало.
«Притворяйся до последнего, – велел я себе. – Если старательно делать вид, что тебе наплевать, авось и вправду сработает. Ведь если он заметит, что я пускаю на него слюни… как тогда на машину. М-да, после утреннего разговора он бы и этому с легкостью поверил. Хреновый из тебя притворщик, Джоуи».
Не знаю, сколько он торчал в дверях, ожидая, пока я наконец среагирую.
– Мне что, такси вызвать? – потребовал он наконец.
– Ох, прости. Я типа устал. – Я двинулся к лифту. Оправдание было так себе, но он не стал придираться.
Когда мы сели в машину, он спросил:
– Знаешь, где «Аквариум»?
– Н-не-а. Это что-то новое?
– Не, мужик, он существует со времен, когда ещё были настоящие ночные клубы. С ансамблями, бальными танцами и всем таким. Сейчас-то это порядочная дыра – я типа хочу посмотреть на место, где раньше проворачивали большие дела.
А тут ещё этот завтрак со старым другом отца. С чего это его вдруг ностальгия замучила? Но я уж точно не собирался допытываться – просто проследовал согласно его указаниям к обветшалому ночному клубу в районе, что знавал лучшие времена. И сейчас можно было видеть, что некогда он был шикарным, но теперь я парковал ягуар рядом с единственной новой машиной на стоянке. Всё это порождало какое-то недоброе предчувствие.
И, пожалуй, мне стоило к нему прислушаться. Едва мы вылезли из машины, как двое незнакомцев загородили нам дорогу, тыча в нас дулами, словно им без разницы, кто перед ними.
– Открывай багажник, – велел один из них.
Примечание переводчиков:
[1] Бертелли (Berrelli's) – итальянский ресторан в США.
Следующая глава
Просто веди машину. Глава 1
Всё началось из-за того, что Рэй *Ратсо [1]* Растелли – настоящая задница. Без понятия, с чего он вдруг решил меня попытать. Просто подрулил ко мне с этой своей жуткой ухмылкой и выдал:
– Хэй, это ты – Джоуи Марино? Слыхал, ты настоящий педик. Правда, что ли?
– Маму свою спроси – она тебе кой-чего другого расскажет, – ответил я.
Его рожа так и побагровела, и он уже занёс кулак. Ну а потом застыл в непонятках, потому что нарисовавшийся сзади Большой Никки Галанте удержал его руку. Рэтцо взрычал и попробовал вывернуться, и я едва удержался, чтоб не лыбиться, потому что не так уж просто стряхнуть с себя Большого Никки. Недаром он – босс.
– Полегче, парни, – утихомиривал его Большой Никки. – Хотите затеять драку на дне рождения моего сына? Как насчёт праздничного настроения?
– У меня с ним порядок, – пожал я плечами.
– Молодец. А у тебя как, Рэй?
– Словно в чёртово Рождество, – буркнул Рэй.
читать дальшеБольшой Никки отпустил его, похлопав по плечу. Рэй пробормотал какие-то извинения и утопал прочь.
Большой Никки со вздохом встряхнул головой, потом опустил руку мне на плечи.
– А ты за словом в карман не лезешь, малыш.
– Уж лучше, чтоб они опережали кулаки.
– Мудр не по годам, – рассмеялся он. – Ты – сын Сэла Марино, так ведь? Я как раз хотел с тобой переговорить. Твой папашка – хороший мужик. Всегда держал марку, никогда меня не подводил. Мне было по-настоящему жаль узнать о том, что с ним случилось. Это чертовски несправедливо, когда такие славные люди умирают молодыми.
– Рак не разбирает, кто хорош, а кто плох, – ответил я, силясь изобразить безучастность. Странно было слышать от него про то, что мой отец ушёл «молодым», при том, что они с Большим Никки ровесники. Вернее, были ими. Когда моему отцу было хоть сколько-то. – Мама очень благодарна вам за то, что вы даете мне работу.
– Ты хороший парень. – Он хлопнул меня по спине, а затем подтолкнул, ведя по многолюдной, прокуренной комнате. Все эти воротилы курят как паровозы, потому что уверены, что прикончит их отнюдь не рак. Так обычно и случается – мой отец был исключением. – Но это отнюдь не благотворительность, Джоуи. Томми хвалил тебя за усердие. Чем ты там у него занимаешься – водишь?
– Да, вожу. Разгружаю грузовики. Всё в таком духе.
– И какой из тебя водитель?
– Думаю, неплохой. – Ответ прозвучал озадаченно, потому что я, хоть убей, не понимал, к чему он ведёт. – Неплохо ориентируюсь. Стараюсь держать машину в хорошем состоянии.
– А ещё ты – единственный трезвый в этой компашке, так ведь?
– Гм… Выпил чуток вина за обедом – стакана полтора. Я к тому, что оно такое классное, что глупо было не попробовать, – бросил я, гадая, какой ответ ему хотелось бы услышать.
Похоже, я угадал. По крайней мере, он снова одобрительно похлопал меня по спине. Мы остановились рядом с группой парней, которые пытались произвести впечатление на девчонок, слишком мелких, чтобы это заметить, и он сказал:
– Мой пацан сегодня вылакал больше скотча, чем иные потребляют за год. Так ведь, мелкий?
Девочки захихикали. Старшей едва стукнуло шестнадцать. Парни обернулись, и я тотчас понял, который из них Никки-младший, по тому, что он был единственным, кто не отвесил боссу вежливый кивок.
А вообще-то он совсем не походил на своего предка. Тот был сущим шкафом с антресолями, а его сынуля больше смахивал на рокера из какой-то подвальной группы, и болтающийся на нём костюм лишь усугублял это впечатление. Длинные тощие ноги, пирсинг на брови, длинные темно-русые волосы, пальцы, унизанные кольцами, будто добытыми из автомата со жвачкой. Глаза цвета варёных джинсов полуприкрыты в деланной апатии. А может, просто набухли с перепоя. Он окинул меня таким взглядом, словно диву давался, из какой задницы я вылез, затем с вызовом поднял глаза на отца.
– Ну да, пап, накатил пару. И чо?
Большой Никки ещё разок хлопнул меня по спине, подталкивая вперёд.
– Это – Джоуи Марино. Сын Сэла Марино. С этого дня он – твой шофёр.
Никки-младший дёрнул одним плечом, словно считал ниже своего достоинства даже как следует пожать плечами:
– Как скажешь. Заметано, – и хотел было отвернуться, однако отец схватил его за руку и развернул, побагровев от гнева. Никки-младший попытался сделать вид, что его это забавляет, но под этой оболочкой я ощутил страх. Его старик прорычал:
– Нечего делать вид, будто твоё дерьмо не воняет. Как его зовут?
– Э… кого?
– Твоего чёртова нового шофёра, мелкий. Как его, чёрт побери, зовут?
Сердитый взгляд Никки-младшего вновь метнулся в моём направлении, и на сей раз он, вроде как, действительно меня заметил. Его глаза расширились. Хотел бы я знать, что такого он во мне углядел. Сказать по правде, мне даже стало за него стыдно.
– Джоуи, – нерешительно произнёс он.
– Джоуи кто? – потребовал Большой Никки. – Чей он сын? Как долго он на меня работает? Чем он занимается?
– Па-ап, я слишком много выпил для всего этого дерьма, – протянул Никки-младший.
Я решил, что пора что-нибудь предпринять, пока они не разорвали меня, будто собачью игрушку, и обратился к Никки-младшему с дружелюбной улыбкой:
– Миссис Стефано как раз ставит кофе. Какой предпочитаешь?
– Ирландский, – отозвался Никки-младший. Подгоняемый сердитым взглядом отца, он добавил: – Чёрный, с двумя кусками сахара.
Большой Никки двинулся следом за мной, понизив голос так, чтобы старушка, хлопотавшая над кофе, могла сделать вид, будто не слышит.
– Такой же, как и я в его возрасте. Глядеть на него – словно заново совершать всё те же ошибки. По крайней мере, если ты за ним присмотришь, он прекратит колошматить мои машины. – Он одарил меня торжественным взглядом. – Никогда не пускай его за руль, понял? Просто вози туда, куда скажет. Он умеет неплохо притворяться трезвым, так что просто забери у него ключи и не давай, пока я не скажу, уяснил?
– Понял, сэр! – не менее серьёзно отозвался я.
Он расплылся в широкой улыбке:
– Я знаю, что могу положиться на тебя, Джоуи. – Удовлетворившись этим, он отправился нагонять страху на кого-то ещё. Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы руки не дрожали, и принялся наливать кофе.
Когда я принёс Младшему кофе, тот, вместо того, чтобы взять его, вытащил фляжку и плюхнул в кофе хорошую дозу виски, и лишь потом потянулся за кружкой, но я тут же убрал её из зоны досягаемости и вместо этого протянул руку ладонью вверх:
– Ключи.
Он вздохнул и уронил ключи мне в руку, после чего я отдал ему кофе.
После этого я раздобыл стул и уселся там, где мог его видеть, но не слышать: я так понял, что должен быть готов сняться по первому сигналу, но при этом не создавать впечатления, будто подслушиваю. Не то чтобы мне это требовалось, чтоб знать, о чём речь: он кадрил девчонку лет пятнадцати в чём-то вроде платья для конфирмации. А самому ему… сколько же? Я взглянул на баннер, натянутый над столом, где возвышался торт – однако он гласил лишь: «С днём рождения, Никки-младший». На вид ему как мне, ну, может, двадцать пять. У бедной девчушки в глазах уже плясали видения свадебного пирога, а ему наверняка представлялись её вывернутые трусики на полу.
Короче говоря, не больно-то он мне понравился.
Но, покидая праздник, он прихватил с собой отнюдь не ту девчонку, а одного из своих приятелей и его сегодняшний трофей. Они обращались со мной, будто со слугой – просто двинулись к дверям, ожидая, что я тут же помчусь за ними. Стоит ли говорить, что они меня изрядно подзадолбали и этим, и раздражением, которое выказали, обнаружив, что я понятия не имею, какую машину должен вести.
Затем я увидел, какую именно, и тотчас погрузился в негу, восторг и благожелательность по отношению ко всем людям: его папаша подарил ему Ягуар XF [2] взамен тачки, которую он раздолбал? Неудивительно, что он избалован до предела – его ли в этом винить? И я бы вёл себя не лучше, если б кто-нибудь одарил меня эдакой машиной за что-либо меньшее, чем обе ноги и почка.
Никки-младший прочистил горло:
– Так ты собираешься рулить, Джоуи, или и дальше слюнями истекать?
– Да я б не прочь заняться с ней любовью.
Девушка смущённо хихикнула, приятель хмыкнул, а Никки-младший рассмеялся:
– У кого есть видео на телефоне? Ну хоть какое? Я хочу заполучить подтверждение!
– Не-а, – ответил я. – Подожду, пока мы останемся наедине. – Это его вновь рассмешило.
Я за рулём. Я веду ягуар. Если я и не достиг немедленного оргазма, то точно был на подступах.
Он уселся вперёд, предоставив заднее сидение голубкам. Для начала он велел мне прокатиться по всяким живописным местам, чтобы его друг вволю потискал свою несовершеннолетнюю цыпочку, а затем дал мне её адрес. Его приятелю это не больно понравилось, однако девушка явно приободрилась. Потом подкинули друга. Я ожидал, что сейчас Никки-младший назовёт мне свой адрес, но он сказал лишь:
– Рули.
И я рулил. Снова покружили по окрестностям. Уже было поздно, и я устал, но всё же не хотел, чтобы это кончалось: урчание двигателя, мягкий свет приборной доски, тени деревьев на дороге. Мой пассажир вёл себя так тихо, словно я ехал в одиночестве. Я уж думал, что он задремал, но некоторое время спустя он заговорил:
– Тебя ведь Джоуи зовут, так ведь?
– Ага.
– Джоуи как?
– Марино. Ну а тебя мне как называть, Никки-младший, или Младший, или?..
– Просто Никки. Ну или Никки-младший, если мой отец рядом. Но уж точно не Младший. Можешь обращаться ко мне «сэр». Я ведь теперь твой босс.
– Нет, ты – сын моего босса. Это он велел мне шоферить для тебя.
Раздражённое фырканье.
– А что он ещё тебе велел?
– Только водить. И не пускать тебя за руль.
– И не сказал, чтоб ты не давал мне напиваться?
– Не-а. Сказал, что ты можешь нажираться как душе угодно, пока ключи у меня.
– Узнаю своего предка, – вздохнул Никки, затем откинулся на сидение, прикрыв глаза. – Ну да без разницы. Давай домой.
– Это куда? – спросил я, но он не ответил – уже отрубился.
Пришлось позвонить Томми, чтобы узнать, куда его девать. Разумеется, мне в любом случае пришлось бы ему позвонить, чтобы сообщить, что я больше не буду водить его грузовики, но я бы предпочёл сделать это не в два ночи. Томми проявил куда больше понимания, чем я рассчитывал: он уже знал об этой особенности Никки-младшего. Похоже, все про него всё знали, кроме меня.
Оказалось, что, помимо роскошной тачки, Никки обломился ещё и клёвый пентхаус. Швейцар помог мне затащить его наверх и уложить в кровать. По тому, как он отлично знал, что где, я понял, что ему не впервой это проделывать. Когда он ушёл, я стащил с Никки ботинки и набросил на него одеяло. Он что-то пробормотал, но я не разобрал ни слова. После этого я сам завалился на его диван.
Не очень-то удобно спать с ключами в кармане, но я решил, что это входит в мои обязанности. Ни за что не позволю ему разгрохать этот прекрасный ягуар, пока я на посту.
Примечания переводчиков:
[1] Ратсо (Ratso) – акроним, означающий «выбить все дерьмо» (Rip All The Shit Out).
[2] Jaguar XF — люксовый седан бизнес-класса/ спортивный седан, выпускаемый британской автомобилестроительной компанией Jaguar с 2008 года. Учитывая, что автор написал повесть в 2009 году, эти годы и являются приблизительным временем действия.
Следующая глава
– Хэй, это ты – Джоуи Марино? Слыхал, ты настоящий педик. Правда, что ли?
– Маму свою спроси – она тебе кой-чего другого расскажет, – ответил я.
Его рожа так и побагровела, и он уже занёс кулак. Ну а потом застыл в непонятках, потому что нарисовавшийся сзади Большой Никки Галанте удержал его руку. Рэтцо взрычал и попробовал вывернуться, и я едва удержался, чтоб не лыбиться, потому что не так уж просто стряхнуть с себя Большого Никки. Недаром он – босс.
– Полегче, парни, – утихомиривал его Большой Никки. – Хотите затеять драку на дне рождения моего сына? Как насчёт праздничного настроения?
– У меня с ним порядок, – пожал я плечами.
– Молодец. А у тебя как, Рэй?
– Словно в чёртово Рождество, – буркнул Рэй.
читать дальшеБольшой Никки отпустил его, похлопав по плечу. Рэй пробормотал какие-то извинения и утопал прочь.
Большой Никки со вздохом встряхнул головой, потом опустил руку мне на плечи.
– А ты за словом в карман не лезешь, малыш.
– Уж лучше, чтоб они опережали кулаки.
– Мудр не по годам, – рассмеялся он. – Ты – сын Сэла Марино, так ведь? Я как раз хотел с тобой переговорить. Твой папашка – хороший мужик. Всегда держал марку, никогда меня не подводил. Мне было по-настоящему жаль узнать о том, что с ним случилось. Это чертовски несправедливо, когда такие славные люди умирают молодыми.
– Рак не разбирает, кто хорош, а кто плох, – ответил я, силясь изобразить безучастность. Странно было слышать от него про то, что мой отец ушёл «молодым», при том, что они с Большим Никки ровесники. Вернее, были ими. Когда моему отцу было хоть сколько-то. – Мама очень благодарна вам за то, что вы даете мне работу.
– Ты хороший парень. – Он хлопнул меня по спине, а затем подтолкнул, ведя по многолюдной, прокуренной комнате. Все эти воротилы курят как паровозы, потому что уверены, что прикончит их отнюдь не рак. Так обычно и случается – мой отец был исключением. – Но это отнюдь не благотворительность, Джоуи. Томми хвалил тебя за усердие. Чем ты там у него занимаешься – водишь?
– Да, вожу. Разгружаю грузовики. Всё в таком духе.
– И какой из тебя водитель?
– Думаю, неплохой. – Ответ прозвучал озадаченно, потому что я, хоть убей, не понимал, к чему он ведёт. – Неплохо ориентируюсь. Стараюсь держать машину в хорошем состоянии.
– А ещё ты – единственный трезвый в этой компашке, так ведь?
– Гм… Выпил чуток вина за обедом – стакана полтора. Я к тому, что оно такое классное, что глупо было не попробовать, – бросил я, гадая, какой ответ ему хотелось бы услышать.
Похоже, я угадал. По крайней мере, он снова одобрительно похлопал меня по спине. Мы остановились рядом с группой парней, которые пытались произвести впечатление на девчонок, слишком мелких, чтобы это заметить, и он сказал:
– Мой пацан сегодня вылакал больше скотча, чем иные потребляют за год. Так ведь, мелкий?
Девочки захихикали. Старшей едва стукнуло шестнадцать. Парни обернулись, и я тотчас понял, который из них Никки-младший, по тому, что он был единственным, кто не отвесил боссу вежливый кивок.
А вообще-то он совсем не походил на своего предка. Тот был сущим шкафом с антресолями, а его сынуля больше смахивал на рокера из какой-то подвальной группы, и болтающийся на нём костюм лишь усугублял это впечатление. Длинные тощие ноги, пирсинг на брови, длинные темно-русые волосы, пальцы, унизанные кольцами, будто добытыми из автомата со жвачкой. Глаза цвета варёных джинсов полуприкрыты в деланной апатии. А может, просто набухли с перепоя. Он окинул меня таким взглядом, словно диву давался, из какой задницы я вылез, затем с вызовом поднял глаза на отца.
– Ну да, пап, накатил пару. И чо?
Большой Никки ещё разок хлопнул меня по спине, подталкивая вперёд.
– Это – Джоуи Марино. Сын Сэла Марино. С этого дня он – твой шофёр.
Никки-младший дёрнул одним плечом, словно считал ниже своего достоинства даже как следует пожать плечами:
– Как скажешь. Заметано, – и хотел было отвернуться, однако отец схватил его за руку и развернул, побагровев от гнева. Никки-младший попытался сделать вид, что его это забавляет, но под этой оболочкой я ощутил страх. Его старик прорычал:
– Нечего делать вид, будто твоё дерьмо не воняет. Как его зовут?
– Э… кого?
– Твоего чёртова нового шофёра, мелкий. Как его, чёрт побери, зовут?
Сердитый взгляд Никки-младшего вновь метнулся в моём направлении, и на сей раз он, вроде как, действительно меня заметил. Его глаза расширились. Хотел бы я знать, что такого он во мне углядел. Сказать по правде, мне даже стало за него стыдно.
– Джоуи, – нерешительно произнёс он.
– Джоуи кто? – потребовал Большой Никки. – Чей он сын? Как долго он на меня работает? Чем он занимается?
– Па-ап, я слишком много выпил для всего этого дерьма, – протянул Никки-младший.
Я решил, что пора что-нибудь предпринять, пока они не разорвали меня, будто собачью игрушку, и обратился к Никки-младшему с дружелюбной улыбкой:
– Миссис Стефано как раз ставит кофе. Какой предпочитаешь?
– Ирландский, – отозвался Никки-младший. Подгоняемый сердитым взглядом отца, он добавил: – Чёрный, с двумя кусками сахара.
Большой Никки двинулся следом за мной, понизив голос так, чтобы старушка, хлопотавшая над кофе, могла сделать вид, будто не слышит.
– Такой же, как и я в его возрасте. Глядеть на него – словно заново совершать всё те же ошибки. По крайней мере, если ты за ним присмотришь, он прекратит колошматить мои машины. – Он одарил меня торжественным взглядом. – Никогда не пускай его за руль, понял? Просто вози туда, куда скажет. Он умеет неплохо притворяться трезвым, так что просто забери у него ключи и не давай, пока я не скажу, уяснил?
– Понял, сэр! – не менее серьёзно отозвался я.
Он расплылся в широкой улыбке:
– Я знаю, что могу положиться на тебя, Джоуи. – Удовлетворившись этим, он отправился нагонять страху на кого-то ещё. Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы руки не дрожали, и принялся наливать кофе.
Когда я принёс Младшему кофе, тот, вместо того, чтобы взять его, вытащил фляжку и плюхнул в кофе хорошую дозу виски, и лишь потом потянулся за кружкой, но я тут же убрал её из зоны досягаемости и вместо этого протянул руку ладонью вверх:
– Ключи.
Он вздохнул и уронил ключи мне в руку, после чего я отдал ему кофе.
После этого я раздобыл стул и уселся там, где мог его видеть, но не слышать: я так понял, что должен быть готов сняться по первому сигналу, но при этом не создавать впечатления, будто подслушиваю. Не то чтобы мне это требовалось, чтоб знать, о чём речь: он кадрил девчонку лет пятнадцати в чём-то вроде платья для конфирмации. А самому ему… сколько же? Я взглянул на баннер, натянутый над столом, где возвышался торт – однако он гласил лишь: «С днём рождения, Никки-младший». На вид ему как мне, ну, может, двадцать пять. У бедной девчушки в глазах уже плясали видения свадебного пирога, а ему наверняка представлялись её вывернутые трусики на полу.
Короче говоря, не больно-то он мне понравился.
Но, покидая праздник, он прихватил с собой отнюдь не ту девчонку, а одного из своих приятелей и его сегодняшний трофей. Они обращались со мной, будто со слугой – просто двинулись к дверям, ожидая, что я тут же помчусь за ними. Стоит ли говорить, что они меня изрядно подзадолбали и этим, и раздражением, которое выказали, обнаружив, что я понятия не имею, какую машину должен вести.
Затем я увидел, какую именно, и тотчас погрузился в негу, восторг и благожелательность по отношению ко всем людям: его папаша подарил ему Ягуар XF [2] взамен тачки, которую он раздолбал? Неудивительно, что он избалован до предела – его ли в этом винить? И я бы вёл себя не лучше, если б кто-нибудь одарил меня эдакой машиной за что-либо меньшее, чем обе ноги и почка.
Никки-младший прочистил горло:
– Так ты собираешься рулить, Джоуи, или и дальше слюнями истекать?
– Да я б не прочь заняться с ней любовью.
Девушка смущённо хихикнула, приятель хмыкнул, а Никки-младший рассмеялся:
– У кого есть видео на телефоне? Ну хоть какое? Я хочу заполучить подтверждение!
– Не-а, – ответил я. – Подожду, пока мы останемся наедине. – Это его вновь рассмешило.
Я за рулём. Я веду ягуар. Если я и не достиг немедленного оргазма, то точно был на подступах.
Он уселся вперёд, предоставив заднее сидение голубкам. Для начала он велел мне прокатиться по всяким живописным местам, чтобы его друг вволю потискал свою несовершеннолетнюю цыпочку, а затем дал мне её адрес. Его приятелю это не больно понравилось, однако девушка явно приободрилась. Потом подкинули друга. Я ожидал, что сейчас Никки-младший назовёт мне свой адрес, но он сказал лишь:
– Рули.
И я рулил. Снова покружили по окрестностям. Уже было поздно, и я устал, но всё же не хотел, чтобы это кончалось: урчание двигателя, мягкий свет приборной доски, тени деревьев на дороге. Мой пассажир вёл себя так тихо, словно я ехал в одиночестве. Я уж думал, что он задремал, но некоторое время спустя он заговорил:
– Тебя ведь Джоуи зовут, так ведь?
– Ага.
– Джоуи как?
– Марино. Ну а тебя мне как называть, Никки-младший, или Младший, или?..
– Просто Никки. Ну или Никки-младший, если мой отец рядом. Но уж точно не Младший. Можешь обращаться ко мне «сэр». Я ведь теперь твой босс.
– Нет, ты – сын моего босса. Это он велел мне шоферить для тебя.
Раздражённое фырканье.
– А что он ещё тебе велел?
– Только водить. И не пускать тебя за руль.
– И не сказал, чтоб ты не давал мне напиваться?
– Не-а. Сказал, что ты можешь нажираться как душе угодно, пока ключи у меня.
– Узнаю своего предка, – вздохнул Никки, затем откинулся на сидение, прикрыв глаза. – Ну да без разницы. Давай домой.
– Это куда? – спросил я, но он не ответил – уже отрубился.
Пришлось позвонить Томми, чтобы узнать, куда его девать. Разумеется, мне в любом случае пришлось бы ему позвонить, чтобы сообщить, что я больше не буду водить его грузовики, но я бы предпочёл сделать это не в два ночи. Томми проявил куда больше понимания, чем я рассчитывал: он уже знал об этой особенности Никки-младшего. Похоже, все про него всё знали, кроме меня.
Оказалось, что, помимо роскошной тачки, Никки обломился ещё и клёвый пентхаус. Швейцар помог мне затащить его наверх и уложить в кровать. По тому, как он отлично знал, что где, я понял, что ему не впервой это проделывать. Когда он ушёл, я стащил с Никки ботинки и набросил на него одеяло. Он что-то пробормотал, но я не разобрал ни слова. После этого я сам завалился на его диван.
Не очень-то удобно спать с ключами в кармане, но я решил, что это входит в мои обязанности. Ни за что не позволю ему разгрохать этот прекрасный ягуар, пока я на посту.
Примечания переводчиков:
[1] Ратсо (Ratso) – акроним, означающий «выбить все дерьмо» (Rip All The Shit Out).
[2] Jaguar XF — люксовый седан бизнес-класса/ спортивный седан, выпускаемый британской автомобилестроительной компанией Jaguar с 2008 года. Учитывая, что автор написал повесть в 2009 году, эти годы и являются приблизительным временем действия.
Следующая глава