Капли дождя1 читатель тэги

Новая жизнь — какой она будет? Жизнь обычного человека, как они там все живут? Наверное. Это будет... необычно. Единственное, чего не доводилось делать Айзену — быть обычным человеком, и это даже... интересно. Кем бы он там стал? Влиятельным политиком? Коммерсантом? Или наоборот, простым человеком, от мнения которого однако, зависит все? Да, пожалуй, это самое привлекательное — когда ты можешь что-то такое, что не может больше никто, и поэтому нити многих судеб в твоих руках. Словно такие куклы на веревочках, да... марионетки. Выплывшее из глубин памяти слово приятно ощущалось на языке, чуть пьянило и дарило сладость, как легкое вино.

Ночь, но и она казалась почти ясным днем после тьмы Мукена. Аромат жасмина разливался в воздухе, прохладном и свежем — казалось, его можно было пить, как воду. Такие простые вещи... ночная прохлада, аромат цветов, свет звезд. Айзен улыбается — насколько удачное время, чтобы скрываться! Ночь самой природой создана для игры в прятки. Если вечернее время — это время иллюзий, то ночь — время обладать желаемым, время получить награду, самое лучшее время... теперь. Он смотрит на звезды — когда-то они с Хинамори считали их, сидя на крыше, когда-то он учил ее различать их, и сейчас легко вспомнил их названия, только какой в этом был смысл? Пустой кусок стекла, вот что такое небо. Стекло с блестками, которым люди дали названия. И внутри — пусто. Внутри... удар сердца, еще, еще... Айзен слушает тишину, всматриваясь куда-то внутрь, где кровь разгоняет энергию Хогиоку. Неважно, с ним камень или нет, он теперь расплавлен внутри. Этого не ощущалось под лентами, зато сильно чувствуется теперь — как энергия струится по венам, побуждая к действию, к тому, чтобы желать... чего угодно в этом мире. Главное – у него все еще есть сила, и ее можно применить...

Шарик кидо летит в него — в другой ситуации Айзен бы отклонился или выставил защиту, но сейчас, связанный этими проклятыми лентами, даже не способен повернуть голову. Непроизвольно зажмурившись, он почувствовал только, как обожгло щеку. Когда же Айзен открывает глаза снова, вокруг них снова тьма.

— Ну что ж, неплохой способ дать мне по морде, — смеется Айзен. Хриплый, грубый смех громко звучит в тишине. Айзен даже не слышит, что говорит Хинамори, только краем сознания понимает, что она плачет, но от этого ему хочется смеяться и смеяться... И наплевать на все, наплевать, что она подумает, как при этом выглядит он сам — и раньше-то подобное не волновало, а теперь уж... Смех обрывается резко. Последние слова Хинамори хлестнули, как еще одна пощечина, Айзен умолк, и тишина стала вдруг резкой и густой. Пыльной и затхлой, как воздух Мукена, тяжелой и неподатливой.

Друг. Слово, которого никогда не было в лексиконе Айзена. Слово, которое он никогда не использовал, когда говорил о себе. Воспоминания нахлынули с новой силой.

...Вот он в Академии. Он хвастается своими успехами, но никто ему не верит. Они считают, что это неправильно, что слишком быстро, что Соуске врет. Вот позже, после уроков. Все убегают, занятые какими-то играми, оставив его наедине с ним самим и его мыслями. А он прислушивается к реяцу окружающего мира, чувствует самые легкие изменения количества рейши. Находит какого-то мелкого зверька, сжимает его шею рукой, внимательно наблюдая за ним по мере того, как жизнь покидает животное. Следит взглядом за оставшейся на руках пылью, на которую распадается тельце зверька. Ему хочется обсудить с кем-нибудь то, что он узнал, но одноклассников почему-то пугает его исследование. «Тупые», — заключает Айзен. Позже он научился имитировать их игры, потому что полное одиночество было невыносимо. И вот тогда... Были ли они друзьями? И кто был ему другом? Капитан Хирако, следивший, как бы Айзен не натворил чего? Гин, желавший его убить? Слово «друг» прилипло к языку, казалось чужеродным, непонятным, неприятным на вкус. Но этот вкус никак не хотел исчезать. Айзен не видел сейчас лица Хинамори, но мог себе представить, как выглядит заплаканная девушка, какая боль в ее глазах. Возможно, именно такая боль была в ту секунду, когда ее пронзило лезвие Кьеки? Возможно...

Кем и чем была для него Кьека? Маленькому мальчику, каким он впервые ее увидел, Кьека показывала сказочные чудеса — драконов, прекрасные сады, людей, которых Соуске хотел увидеть, многое, многое... И он послушно приходил к ней отдохнуть и набраться сил. Приходил до тех пор, пока однажды иллюзия не рассыпалась в его руках. Ничего особенного — он подобрал яблоко и хотел съесть, ведь оно так вкусно пахло, отер его рукавом, но от этого безобидного жеста яблоко вдруг рассыпалось, и на ладони осталась только каменная крошка. Позже Соуске учился замечать малейшие мелочи, которые говорили бы о том, что все это ненастоящее. Не смог. Просто как оказалось, разница между иллюзией и реальностью была только в одном — в том, что ты знаешь, что есть иллюзия, и это знание давало силу. Когда же она назвала свое имя, все окончательно встало на свои места. Знать, что есть настоящее, а что — нет, не спутать Луну с ее отражением. Вот в чем заключались уроки.