Миражи
Глава 1
- Знаешь, как противостоять скуке? - слышу я за спиной вкрадчивый ласковый голос. Не оборачиваюсь - я точно знаю, кому этот голос принадлежит и совершенно спокойна.
- Ну и как? - мне интересно, я откладываю чтение. Беру чашку с чаем. Мне кажется, что даже спиной я чувствую улыбку - слегка насмешливую, обворожительную и ледяную. Это немного напрягает, но я не обращаю на это внимание и поддерживаю беседу: - Поделись опытом.
- Искушение.
Теплое дыхание щекочет шею. Я не оборачиваюсь, пью чай. Аромат чая со специями дарит так нужное мне чувство безопасности и покоя.
- Что ты имеешь в виду? - любопытство внутри разгорается. Вдруг я услышу что-то по-настоящему ценное?
- Искушение. Поддаться искушению, управлять им, это так чудесно! Чувство, что ты властвуешь над всеми...
Мягкий голос словно оплетал тонкими серебристыми нитями шелка, в которых так уютно спать, и казалось, что мне самой этого хотелось - расслабиться, откинуться назад и... Но тут словно сработал щелчок выключателя.
- Стоп. - я резко оборачиваюсь назад, внимательно смотрю в глаза гостя, который явно был не готов к такой реакции и замолчал на полуслове. Я смутилась под его мягким и внимательным взглядом. - Что? Объясни снова, пожалуйста.
- Искушение, - повторяет самозваный ками, - управляй своим искушением.
- И оно будет управлять тобой, - припечатываю я.
- Будет. Но если ты достаточно сильна...
- Ясно, - мой интерес пропадает. - Нет никакой гарантии, невозможно определить, ты управляешь искушением или оно тобой. - Я отворачиваюсь и снова беру чашку чая, просто чтобы чувствовать что-то реально осязаемое. Просто чтобы почувствовать руками настоящую вещь, и перестать тонуть в этом взгляде и голосе.
- Как невозможно понять, где настоящая Луна, - в голосе собеседника прорезались веселые нотки.
- Все с тобой ясно, - меня уже не беспокоит чужое дыхание на затылке и прикосновение рук к моим плечам. - Трепло. Как есть трепло. Хоть бы что толковое сказал, - резюмирую я, давая понять, что разговор окончен.
- Увидимся еще, - неожиданный гость исчезает так же внезапно, как пришел, а у меня чуть кружится голова и только сейчас я понимаю, как была напряжена. Я залпом допиваю полуостывший чай. Все-таки болтать он мастер, а по делу... думаю я.
- Скучная ты. Как Хирако.
Я вздрагиваю, но фыркаю:
- Чего? Нашел, с кем сравнить!
Не ушел все-таки. Но мне уже наплевать на это. Пусть делает, что хочет.
- Если ты тоже будешь говорить об отчетах, то точно похожи, - парировал ками.
- Если что у нас и есть общее, то это любовь к джазу, - не осталась в долгу я.
- Только при мне не включай.
- Не волнуйся, у меня для тебя особая музыка... похоронная, - не могу удержаться от сарказма и слышу смех.
- Ну ладно, не буду мешать твоей ностальгии, - смеется ками. - До встречи!
Я выдыхаю. Вроде бы ушел... на этот раз. Я ловлю себя на странном чувстве, что он единственный, с кем мы можем кусать друг друга вот в таких словесных баталиях и все-таки не причинить никакого вреда. Удар, подсечка, выпад... и клинок режет пустоту, хотя должен был убить, но проходит насквозь, легко, словно на его пути ничего нет, и нет боли, только интерес - а каким же будет следующий ход? Я выглядываю в окно - луны не видно. Но мне и не нужно ее видеть, достаточно того, что сейчас ночь. Слишком легко мираж принять за правду, и это интересно. Какой мираж следующий? Это узнаем в следующий раз. Может быть, завтра, может... это неважно. Действительно неважно, лишь бы мираж был по-настоящему интересным и помогал бороться со скукой и повседневностью.
- А я знаю, почему тебе интересны миражи...
- В следующий раз.
- Я же трепло? - чувствую, мне еще не раз припомнят эту фразу.
- Вот и действуй... по своему профилю, - выражаюсь я как можно мягче, - а с практикой я уж разберусь.
- Да ну? Что ж, я не откажусь посмотреть на такое...
- Вот завтра и посмотришь.
Наконец-то оставшись одна, я резко выдыхаю - вот же... Кажется, мне снова нужен чай. От нервов.
Глава 2
- Привет!
Я оборачиваюсь, зная, кого увижу, и все верно — упираюсь в изучающий взгляд карих глаз, коротко киваю.
- Что, и двинуться не можешь? - мой собеседник кладет руки мне на плечи, взгляд из колючего становится мягким и обманчиво сочувствующим. Его руки тяжелы, словно давят меня, и не остается ничего, кроме как тонуть в медово-карих глазах гостя.
- Ну да, только не думай, что по твоей милости, - фыркаю я. Разминаю ногу и сжимаю зубы, стараясь не заорать от боли. А все моя анекдотическая неловкость.
- Да, я и забыл, что человеческое тело такое хрупкое… - ками отпускает меня.
Его вкрадчивый голос пробуждает странное желание — взять нож… Тонкий разрез, и капли крови, медленно набухающие, похожие на зерна граната, но боль… это останавливало.
- Только не говори, что никогда не хотела никого убить, - смеется владыка Уэко Мундо. Я не успеваю возразить, как он чарующе ласковым голосом добавляет:
- У тебя сердце убийцы.
- А у тебя сердце человека, желающего разрушить мир, - я напоминаю владыке о его целях.
- Значит, мы стоим друг друга, - он улыбается. - За это стоит выпить.
- У меня нет вина, - надо же, он заставляет меня чувствовать себя неловко за то, что я не готова к приходу гостя, при том, что этот «гость» может заявиться когда угодно и вообще не пользуется таким изобретением человечества, как дверь.
- Знаешь… я сам сделаю чай, но при одном условии — ты расскажешь мне о своих самых страшных кошмарах.
- Зачем это тебе?
- Разве я сам не кошмар? Чем не тема для светской беседы? - пожимает плечами ками и уходит на кухню.
Я задумываюсь… Перед мысленным взором промелькнули кровавые кадры из фильмов ужасов. Несерьезно. Крови только много. Попытавшись встать, я неловко оперлась на подлокотник дивана и осторожно наступила на больную ногу. Трудно. Пришлось снова сесть на диван. Невольно я прислушалась — непривычно, чтобы на кухне хозяйничал кто-то другой, тем более мужчина. Это было… странно, но придавало ощущение уверенности.
«Как ты можешь быть с ним уверенной в чем-то! Он же… Что?» - перебиваю я сама себя. В данный момент все выглядело до комичного мирным. Ну да, человек, который может щелчком пальцев разрушить мир, и не один, шутит с тобой и готовит чай на твоей кухне. Ну не смешно ли? Усилием воли я поднялась с дивана и стараясь осторожнее наступать на больную ногу, прошлепала на кухню.
- А у тебя неплохой выбор чаев.
- Спасибо, - я была польщена. - Я считаю, без чая и жить неинтересно.
- То есть, отсутствие чая и есть твой самый большой кошмар?
- Нет, конечно, - я смеюсь.
Какое-то время мы пьем чай и молчим. Как у него получился такой чудесный напиток из обычного чая, я даже не спрашиваю.
- Ну так что с твоими кошмарами? - глаза ками словно загораются от любопытства. - Или ты, как большинство людей, боишься умереть? Нет… это слишком скучно, согласись? А как насчет сумасшествия? Осколки зеркала и неизвестно, в котором из них настоящая ты? Отказаться от себя — ты решилась бы на такое?
- А ты прав, умереть я не боюсь. Это даже интересно, - выпалила я раньше, чем осознала сказанное.
Глаза ками сузились в предвкушении… Мне стало страшно. Наблюдать за его взглядом — то теплым и ласковым, но уже через секунду жестоким и хищным — это гипнотизировало.
- И тебя засыплют землей… ты будешь чувствовать, как комья земли падают на тебя, и резкий запах дерева и плесени… пока тебе будет, чем дышать.
- Ой!
Я очнулась от ласкового мурлыканья голоса, вздрогнув и чудом не расплескав чай.
- Кажется, мы добрались до чего-то действительно интересного…
- Я боюсь… задохнуться. Я не хочу умирать, задыхаясь. Лучше вообще… не чувствовать этого.
Слезы наворачивались на глаза, но утешать меня никто не собирался:
- Боишься задохнуться? Боишься боли?
Я удивилась — откуда он узнал про боль, но меня перебили:
- Я знаю. Ты убила бы себя, если бы не боль. Это единственное, что останавливает твое любопытство. Я же сказал — у тебя сердце убийцы, а у меня сердце разрушителя миров.
- Про разрушителя миров сказала я, - пусть не думает, что у него есть преимущество.
- Как нож проникает в тело… медленно капает кровь…
- Прекрати! - мне хочется зажать уши руками, но я этого не делаю, потому что мягкий, чарующий голос обволакивает меня, тело кажется тяжелым…
- Зачем? - за такую улыбку, наверное, продавали душу, подумалось мне. - Хочешь знать мой самый страшный кошмар, да? Ты прав, это — потерять себя!
- Нет, - мягко возражает ками, - это ты так думаешь.
Он наливает еще чаю, молчит, давая мне возможность почувствовать свое присутствие рядом, и подумать над сказанным, но у меня только собственный крик звучит в ушах. Легкое прикосновение к моей руке кажется настолько ярким, что я вздрагиваю.
- А если этот мир с его надеждами и мечтами, развалится на наших глазах, что ты будешь делать?
- Пойду по дороге, куда глаза глядят. Буду одна и буду счастлива! - с вызовом говорю я.
- Хочешь скажу что-то смешное? И налей себе еще чаю.
Я послушно наполняю свою чашку, мельком смотрю на гостя, он качает головой — нет, не надо — и наливаю чай. Все-таки как у него это получается? Неважно.
- Ты уже идешь по этой дороге. Ты уже разрушила свой мир.
- С собой-то не равняй!
- И не собирался. Вот смотри: вспомни, чего ты боишься… Все эти вещи означают, что ты жива.
- Ты на что это намекаешь?
- Да так, говорю очевидные вещи за тебя. Знаешь, почему ты любишь миражи?
- Ну и почему же?
- Они позволяют тебе не жить. Ты давно уже мертва.
- Кто бы говорил! - мне становится смешно. Ну в самом деле, слышать подобные вещи от мастера иллюзий, которого к тому же нельзя назвать живым человеком, это уже слишком.
- И тем не менее. Поверь, тот, кто разбирается в иллюзиях, всегда узнает и правду. Жизнь — самый большой кошмар для тебя. И да, спасибо за чай.
Я закрываю лицо руками. Хочется плакать. Когда я опускаю руки, в кухне я уже одна. Когда он ушел, я и не заметила. Вздохнув, я допиваю чай — самый обычный, какой у меня был всегда.
Вот только у чая острый привкус обмана...
Глава 3
Горячее марево лета перемешивало ароматы жасмина и шиповника. Изредка в густой туман ароматов задувал свежий ветер полынного духа, заполняя и без того тяжелый, давящий аромат, придавая лету неповторимое очарование. Пушистая трава пригибалась под ветром, чуть отливая серебром — я не знала ее названия, но она была похожа на кисточки. Сорвав одну такую кисточку, я водила ей по лицу. Мягкость, сравнимая с мягкостью кошачьей шерсти, была приятна, но густой, тяжелый вечер требовал отдыха.
Я пошла к озеру, надеясь, что сегодня там не будет лодочников и любителей шашлыков. Были, конечно же, но мне повезло найти местечко, не занятое отдыхающими. Я сняла кроссовки, растянулась на траве, закрыв глаза — я получила, наконец, немного покоя.
- Отдыхаем? Или скучаем? - раздался голос.
Я вздрогнула, резко подскочила, одергивая платье. Давний знакомый только посмеялся над моей неловкостью.
- Да садись уже, Юри, я не кусаюсь, - рассмеялся он.
- Ага, «не кусаюсь», - пробурчала я, но скорее шутливо, чем всерьез, чем вызвала улыбку ками, но послушно села. - Какими судьбами?
- Твоими, все твоими. Не заскучала со своей жаждой смерти?
- А тебе-то что до того? - конечно, так отвечать не стоило, но ведь не первый день общаемся. - Как ты вообще оказался в нашем мире?
Ками вздохнул, взял мою руку в свои. Я вздрогнула — его руки оказались неожиданно горячими и грубыми, но последнее было естественно. Чувствовать его руки было слишком непривычно. И снова взгляд глаза в глаза. Ветер чуть шевелил его волосы, бросая пряди ему в лицо. Я протянула руку и поправила его волосы, невольно вызвав улыбку ками, и улыбнулась в ответ.
- Вот так лучше.
- Что?
- Хочешь, покажу тебе твою суть? - его глаза сузились от предвкушения.
- Вот только без ваших штучек, Айзен-сан, - фыркнула я. Правда, где была гарантия, что он эти «штучки» уже не применил? Я этого не знала, и мое чувство опасности предательски молчало. Только солнечные блики на озерной глади немного резали глаза.
- Курои Юри. Не смей, - отчеканил ками.
Что? Он опять назвал меня этим именем, которое когда-то придумал мне сам. Черная лилия, видите ли! Однажды он спросил меня, какие цветы я люблю, я брякнула «белые лилии», и теперь иначе, чем «черной лилией», он меня не называл. И каждый раз, когда он произносил это имя, я знала, что будет что-то интересное. Поэтому я только покачала головой, понимая, что спорить с ним — бесполезное дело.
- Ты так любишь потрошить свою душу, опустошать ее, затем наполнять снова. Я могу тебе в этом помочь, - улыбка, однако, не предвещала ничего хорошего. В моей руке оказался кинжал. Когда он его успел достать? Я посмотрела на оружие — богато украшенная рукоять выдавала, что это памятная вещь, не менее.
- Ты сама мне его вручила, - ответил ками на незаданный вопрос. Тяжесть металла в руке была вполне настоящей, холод лезвия, по которому я провела пальцем — тоже. Я только удивленно смотрела.
- Ну так что?
- Ничего! - я с размаху вонзила лезвие в землю. - Что за провокации?
- Чьи, Юри?
С ним определенно было невозможно находиться рядом без того, чтобы он не спровоцировал меня. Но при этом — невозможно было и отказаться от него. Странный. Я посмотрела на него — и чуть не утонула в его глазах. Снова. Чувствуя, как краснеют щеки, я отвела взгляд, предпочитая смотреть на иву, склонившуюся над озером. Ее узкие, чуть посеребренные листья напоминали кинжалы. Кинжалы, с которых капает кровь, и капли создают узор на земле. Что-то, что я не могу прочесть, но очень важное. Что-то…
Я вздрогнула. Ветви ивы тихонько колыхались под ветром, а мне хотелось плакать.
- Что ты увидела?
- Твоих рук дело?
Мой собеседник только пожал плечами, словно говоря «я-то здесь при чем?», но я ему не верила. Просто потому, что верить было нельзя, хотя чего уж там, очень хотелось. Много чего хотелось, но разве нужно все говорить? Сам узнает. Это точно, сам узнает, и непонятно, как. Точнее — мне не хотелось об этом знать.
- А что если ты всего лишь голос в моей голове?
- Ты сама-то думаешь, о чем говоришь? - рука, что легла мне на плечи, была вполне осязаемой, и взгляд карих глаз успокаивал.
- Думаю. Ты так и не ответил на мой вопрос — как ты здесь… продолжение следует…
Тебе нужны иллюзии. Без них ты - никто, признай это. Да ты и сам знаешь, правда? Что тебе нужно? Счастье? Любовь? Нет... Все это тебя не волнует. Ты привык наделять иллюзиями других, и сам в них запутался. Отдохни. Какой твой любимый чай? А о чем ты мечтал в детстве, помнишь? Желтые тощие цветочки в пещере, озеро и круги на воде.
Ты сказал, что тебе все равно, пусть мир рушится. А я... Если мир разрушится, где я возьму эти иллюзии, которыми тебе так нравилось пользоваться? Ты чувствовал себя всемогущим, но теперь, когда я сама по себе. Попробуй. Не получается? Конечно.
Ну так какую тебе иллюзию?
Разбивается вдребезги маска.
Что под ней? Боль.
Осколок в сердце - яд.
Будь монстром. Будь собой.
Тишина. Не хранят
Разбитое?
Вперед. Не чувствовать. Убить.
Забыть... Что, победил?
...Осколок.
В ладони.
Саднит до крови.
- Как, уже забыл
Тобой причиненную боль?
- Да, несомненно.
...как быть самим собой.
Меняешься, невидима, желаемой формы обличье приняв, то маска сверкнет, то клочья тумана - озерная гладь невесома, легка, кувшинки цветут... Они из стекла, что режет мне пальцы, острее меча. Слово - другая, словно вода. Такая - всегда? Никогда? И одна. Выдохнув дымом в лицо, спросишь о важном - да, было. В конце-то концов, кто позабыл, а я ничего не забыла. Обыденно ждать - так невыразимо глупо! И умирая, страдать от этой твоей каменюки. Чтоб кинуть ее далеко в море, не видеть, не знать. Но - жжет. Осколки летят. Цветы режут пальцы - опять. Мои. Казалось, сосчитаны дни. Но нет - сквозь туман пройти. Я вижу, что там, погоди. Движенье руки - прекрати. И снова живи.
P.S. На арте Ханджи из Атаки Титанов, но этот арт идеально вписывается в образ Кьеки, на мой взгляд.
...И покажем мы друг другу своих монстров, драконов морских или иных каких гадов, не убоявшись их. И увидев монстров сих, познаем один другого, как самое себя - и даже вернее, чем самое себя, ибо полностью себя никогда не увидеть, но проникнув в души друг друга, поразимся их океанским глубинам.
Выведем чудовищ тех из тени на свет. Полюбить их, отогреть - монстр, остающийся зверем, ластится к сильной руке, зная, что есть на свете тот, кто понимает его. Ластится к такому же зверю, сокрытому за теплым взглядом и ласковой рукой.
Хищный зверь не станет послушным, но узнает руку понимающего его, среди прочих, и не укусит ее. А если и причинит боль, то для того лишь, чтобы сделать сильнее, потому как внутренний монстр - великий учитель.
Так увидим же мы глубины душ наших и восхитимся ими, и станем сильнее. Не убоявшиеся монстров своих, станем счастливы.
Он пытается звать ее, но не слышит ответа. Девушка сидит на берегу озера, смотрит на стеклянные кувшинки. Шаги сзади, но она не оборачивается - в ее мире может быть только один гость.
- Скучаешь без меня? - ее голос сочится ядом. - Теперь скучаешь?
Что это даст? Она не может протестовать. Вот уже протягивает руки к нему. Их ладони соприкасаются. Холодные, мягкие - ее, и горячие, сухие - его.
Забыть? Забыть все заливающий сиреневый свет? Боль? Забыть страх смерти? Она не сможет. Никогда. Это было очень больно, и вдвойне больно от того, кто принес ей страдания. Тот, кто говорил когда-то "не страшно, если тебя не предадут, страшно, если предательства не ожидаешь". Вот она и ждала. Это другие видели ласковый взгляд карих глаз, скрытых за очками, она всегда смотрела в суть. Она всегда знала, что однажды он станет слишком гордым, таким гордым, что и небеса не выдержат.
И теперь, поверженный, он приходит к ней. Просто приходит. Просто взгляд глаза в глаза. Ей все равно, иллюзия это или реальность, просто невозможно вырвать кусок души. Хотя о чем это она? Возможно, и даже очень. Но это значило - стать Пустым. В любом случае ей это неподвластно, ведь именно она - та часть души, которую пытались вырвать за ненадобностью.
Стеклянные кувшинки на озере тускло мерцают в лунном свете, и невозможно прочесть что там, в глазах, больше не скрытых очками.
- Ты хочешь быть здесь? Ты все-таки не можешь без меня? - она усмехается. - Я хочу сделать тебе подарок. Я всем дарила иллюзорные подарки, и только ты отказался - помнишь?
Если коснуться лезвия, можно избавиться от действия иллюзий. Но что произойдет, если она захочет коснуться его? Она чуть приподнимается на цыпочки, обвивает его руками за шею и нежно целует.
- Оставайся здесь, - Кьека коварно улыбается. - Тебе нужен покой.
Ее голос звучит ласково. Покой нужен. Особенно тебе побежденному, но не желающему признать поражения даже в полной тьме Мукена - думает Кьека, и гладит Айзена по голове, убаюкивает его своими прикосновениями, словно плетет паутину, из которой не вырваться. Паутину иллюзий.
- Здесь красиво, - шепчет она своему Владыке, - тебе понравится.
И делает шаг - прочь от озера, прочь из этого выдуманного мира в мир реальный. Теперь она, а не кто-то иной, займет подобающее ее силе место. Теперь она будет свободной. А он? Он остался все тем же мальчишкой, с трудом справлявшимся со своей силой. Здесь, на берегу озера его внутреннего мира, ему будет хорошо.
Время играет старый сценарий,
Кто победитель, кто побежден?
Что будет — умрешь иль устанешь,
Или поймешь, что это все сон?
Время играет. Кидает блестяшки
Смачно, с размаху и в грязь.
Подбирай же давай, не стесняйся!
Кто тут у нас повелитель и князь?
Время. Играет. С тобой? Уже нет.
Пусть думает кто-то иначе.
Тебя обнимет ласково лунный свет,
Ты брезгливо поводишь плечами.
Время играет песками пустыни,
И беспощадно стирает границы.
Лунный свет по твоей воле застынет,
Рядом с тобой маски — не лица.
Время играет мелодию бездны,
Ты стоишь на самом краю.
Сломанные цветы так прелестны,
Когда им волю диктуешь свою.
Время играет с тобой. Все было,
Ты победитель, и ты побежден
Своею же собственной силой,
Триумф — лишь твой сон.
Время знает тебя, с тобою играет,
Старый сценарий затрепан до дыр.
Время играет. Словно змей, кусает
В отместку — зная, что никто
тебя не простит.
Лучшее
Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)