Страничка12 читателей тэги

 

Этим утром Зал Плесени увиделся мне достойным пера Босха или Гойи.

В нём повсюду человеческие тела. Обнажённые и частично растворённые. На месте отсутствующих кусков плоти растут разноцветные мшистые бугры, по всей видимости, предохраняя тела от потери функциональности, поскольку, несмотря на смерть, они всё ещё работают так, как должны работать тела.

Уже виденная мною вчера плесневая фигура присоединена прозрачными трубками с бурлящей внутри опалесцирующей цветной жидкостью к опутывающим стены калейдоскопическим фрактальным наслоениям. Они выпускают длинные витиеватые ростки, ощупывают стены, словно сотни цепких пальцев, расширяются.

Фигура до сих пор движется медленно и неуверенно, но без устали шагает меж трупов, касается их, почти что нежно, протягивает от одного к другому новые нити.

Тела лежат на полу, подвешены в воздухе, прикреплены к потолку. Они везде. В различных позах, почти всех, что способно принять человеческое тело. Каждое из них медленно совершает одно и тоже собственное движение. В одну сторону и в обратную. И снова. Они словно танцуют общий медленный танец, а свитая из нитей фигура ходит среди них, подобно радушному хозяину.

К телам со всех сторон тянутся толстые пучки грибных нитей, погружённые в них, оплетающие тонкими усиками. Они словно в паутине, пойманные гигантским пауком.

Ни у одного из тел нет головы. Прямо из груди каждого из тел, там, где должна была бы начинаться шея, исходят густые пучки пёстрых волокон. Частью они протянуты к стенам, частью соединяются с шагающей меж ними фигурой, будто нити между марионетками и кукольником.

Головы же вплетены в кислотный пышный узор на дальней стене, там, где ранее созревала бродящая по комнате фигура. Они ярко коричневого оттенка с сине-зелёными разводами; опутаны паутиной белых нитей. Вращают глазами, пытаются что-то сказать, беззвучно двигая губами.

Всю комнату, почти до пояса покрывают густые заросли мягких белоснежных стебельков, похожих на шерсть огромного зверя. Они легко расступаются при каждом шаге, с тихим шелестом смыкаясь за спиной.

Как только я касаюсь белых стебельков вокруг, фигура отмечает моё присутствие и направляется ко мне. Она стала больше со вчерашнего дня. Она возвышается надо мной, почти упираясь черепом в потолок. Её пасть раскрывается, и я снова вижу в глубине её глотки мерцающий зелёным клубок нитей с цветком в центре.

В пульсирующем ритме биения моего сердца по лепесткам его пробегают волны кислотного многоцветья. Что-то во мне реагирует на мерцание это цветка. Что-то происходит.

Я чувствую шевеление внутри моего живота, будто клубок змей проснулся в нём и ищет выход наружу. Я поднимаю руки к глазам и вижу, как жилы под кожей свиваются в спирали и концентрические кольца, такие же, как на потолке и стенах. Из-под ногтей вырастают толстые прозрачные стебли с белыми, но быстро чернеющими круглыми коробочками на концах. Я чувствую, как что-то растёт из моего позвоночника. Я чувствую, как грибы расцветают в моих глазах. Только что казавшаяся такой мягкой и пушистой, словно безобидная трава, белая поросль на полу резко уплотняется, опутывает мои ноги, заползает под кожу, оплетает кости, срастается со мной.

Фигура кладёт руку мне на лицо. Всё вокруг сияет.

 

ПОЛЕВОЙ ОТЧЁТТо, что вчера было похожим на цветок с лепестками из коралла и кости, сегодня стало вихрем немыслимых красок и форм на стене комнаты. Он поглотил всю дальнюю часть помещения; раскинулся на полу, стенах, потолке симметричными волнообразными крыльями. Края их распадаются на всё более тонкие завитки, в свою очередь разделяющиеся на меньшие копии самих себя, будто миниатюрные версии разряда молнии или береговой линии.
Поверхность госпожи Плесени складывается будто из витиеватых струящихся разводов падающих в воду капель краски. Радужность змеистых щупалец свивается в тугие спирали и концентрические разноцветные кольца, расплёскивается внезапными вспышками многоцветья, будто галактические взрывы. Подойдя ближе, я вижу, что причудливые красочные хитросплетения также состоят из непрерывных завихрений, что свиваются из самоподобных узоров похожих на вихревые потоки, галактики, небесные туманности, пышные цветы. Как бы я ни всматривался в эти психоделические картины, но так и не смог различить некий основной образующий их элемент, всякий раз теряясь во всё более мелких деталях и более глубоких уровнях фрактальных узоров.
Внимание неумолимо приковывает к себе фантасмагорическое образование на противоположной от входа в комнату стене. Ближе к центру массивной, похожей на кокон структуры находится нечто напоминающее часовой механизм, состоящее их плотных элементов, похожих на кости, коих, впрочем, нельзя наблюдать ни у одного животного, – похожих на шестерни, похожих на пружины, рычаги, роторы и фиксаторы. Я не могу описать их оттенки, я не могу описать даже то, на что похож их цвет. От одной попытки мне становится больно. Даже от взгляда на них, мой разум претерпевает разрушительные изменения, но я не могу оторвать глаз.
Вокруг центральных элементов разрастаются многочисленные оболочки, свитые из рябящей сети разнообразных нитей, жгутов, жил. Совсем тонкие, почти прозрачные, как паутинки, волокна тянутся между более толстыми и плотными тяжами, похожими на стальные тросы. Они переплетаются, пересекаются, свиваются в сложные узлы; они образуют нечто вроде выросшего на стене многократно сложенного скелета.
Нити различной толщины, протянутые между жёсткими элементами, свитые в сложную, головокружительную сеть, слагаются в сумасшедшую, головокружительную мозаику геометрических фигур. Неким неуловимым образом они превращаются в звёзды, сферы, торы, октаэдры, икосаэдры, додекаэдры. Вязь сложных геометрических форм, неуловимо перетекающих одна в другую непостижима для невооружённого глаза, я могу лишь выхватить отдельные детали, но не охватить её полностью.
В верхней части находится то, что ещё недавно было собачьим черепом. Теперь же это форма из плотной грибной плоти, похожей на грубую кость. Форма действительно похожа на собачий череп, но, скорее, воссозданный по его подобию разумом, никогда до этого не видевшим собачий череп и не знающим, что это такое. Совокупность основных элементов, не более того.
Затем всё вокруг приходит в движение.
Различные слои выпуклого образования на стене движутся в различных направлениях с разной скоростью. Образующие их фигуры вращаются, смещаются, превращаются одна в другую. Нити и жгуты свиваются и растягиваются, перескакивают с одной механической кости на другую. Каким-то образом вся форма в целом расправляется и раскладывается в нечто похожее на человеческую фигуру с подобием собачьего черепа на месте головы.
От растянутых по стенам пёстрых узорчатых крыльев отделяются толстые трубки и входят в стоящую напротив меня фигуру. Они теряются где-то внутри, среди невозможного переплетения линий и форм.
Фигура делает медленное пробное движение в мою сторону. Густая сеть различных нитей и пучков тянется за ней от места на стене, где она только что неподвижно росла. Объёмные геометрические формы начинают вращение, они перемещаются и перескакивают внутри человекообразного переплетения нитей и калейдоскопический узор изменяется так быстро, что сливается в сплошное разноцветное пятно, при том, что сама фигура едва пошевелилась.
Она падает на то, что может сойти за колени. Часть трубок, тянущихся к ней со стен, обрывается, но они быстро нарастают и вновь прикрепляются к фигуре. С тихим хрустящим шорохом, сетчатое тело изменяет структуру, укрепляется, оптимизируется. Более тугие сплетения многогранных геометрических форм смещаются в области, где у людей находятся суставы; основные мышцы замещаются туго натянутыми толстыми жгутами. Рывками фигура пытается подняться на ноги. Рывок за рывком, словно преодолевая сопротивление невидимых пут, она вновь принимает вертикальное положение.
Продолжая перестраивать своё строение, фигура делает шаг за шагом на встречу ко мне. Каждый шаг становится уверенней предыдущего. Я стою не шевелясь, фиксируя в памяти каждую деталь.
Собачий череп раздвигает челюсти. Внутри мерцает призрачным зеленоватым светом тугой клубок подрагивающих прозрачных нитей, с чем-то похожим на белесый цветок в центре. Затем фигура поднимает руку с вытянутым указательным пальцем и направляет его мне в лицо.
Её голос слышится внутри моих костей. Громогласный, он заполняет собой весь мир, и я становлюсь пеплом воспоминаний.
С кончика пальца невозможной фигуры протягиваются вьющиеся спиралями нити мицелия с чёрными круглыми коробочками на концах.
Спирали разделяются на два пучка и входят в мои зрачки. И теперь я вижу. Вижу, как цветёт Вселенная.

Обнаруженный вчера полупереваренный госпожой Плесенью труп собаки, да воссияют её цветы, сегодня заговорил со мной. Когда я вошёл в её комнату, собачья голова, частично состоящая из мицелия, наполовину из жёстких деформированных структур, то ли костяных, то ли из какой-то формы грибных тканей, повернулся ко мне и исторг серию непонятных звуков.

Остальное тело едва узнавалось в переплетении гиф и вычурных трёхмерных узоров плесневой плоти. Сложная вязь, складывающаяся в спирали, многократно свивающиеся петли и разноцветные калейдоскопические фигуры, если попробовать взглянуть на неё в целом, действительно слагалась в подобие тела, бывшее некогда собачьим.

Едва услышав эти звуки, перед моим взором вспыхнули волны непредставимых цветов и оттенков, осмыслить которые мой мозг оказался ещё не в состоянии. Плавные переходы одного цвета в другой, неким образом формировали цельные и обособленные образы, видения, даже смутные и неясные ощущения. В некоторых угадывались незнакомые объекты; кое-где удавалось узнать нечто вроде пейзажа, но при полном отсутствии расстояний, впечатление от которого я неспособен передать словами. Изображённое цветовыми формами пространство было почти непригодно к человеческому восприятию, так как, – о чём свидетельствовали невозможные углы, с большим количеством градусов, чем в привычном нам мире, отсутствие или отрицательность расстояний, явно существующих, но в недоступном осмыслению измерениях, – мне демонстрировалась некое иное многомерное пространство и попытка впихнуть его в трёхмерное восприятие пока что не увенчалась успехом.

Я пока ещё не могу сказать с уверенностью, чей разум использовал пасть этих полупереваренных останков, – реанимированный собачий мозг или же это первая попытка коммуникации госпожи Плесени? Первое кажется маловероятным, учитывая степень гниения и распада, затронувшие тело животного. Второе же, повергает в ужас и восторг, пусть я ещё и не могу понять ни одного сигнала, поданного мне госпожой Плесенью.

Кроме всего прочего, мне удалось разгадать загадку того, как собака смогла пройти через закрытые двери. Я обнаружил пучки гиф, протянувшиеся по коридорам и опутавшие дверные замки и петли. Я был поражён тем, какую силу и насколько быстро они способны развить, чтобы успеть открыть двери перед приближающейся жертвой. Это открытие стало совершенно неожиданным, учитывая, что никакие другие растительные и грибные организмы на такое неспособны. Природа госпожи Плесени до сих пор остаётся загадкой для меня.

ФОТОМАТЕРИАЛЫ ПРИЛАГАЮТСЯ

Этим утром я обнаружил в углу отведенного под эксперимент помещения похожую на распустившийся цветок округлую структуру. Её образовали жёсткие ветвистые формы, внешне похожие на кораллы, но слагающиеся из тугих пучков грибного мицелия. Концентрические кольца, меняли цвет и увеличивались по мере удаления от центра, где плотные белые стебельки, похожие на лианы, оплели частично растворённую тушу бродячей собаки. Я могу лишь предполагать, каким образом собака оказалась в этой комнате, но одна идея кажется более вероятной, чем остальные. На неё меня навели мои сны, а иногда и видения наяву, ставшие тревожно аномальными. Во снах я часто вижу словно бы изнутри своего тела. Вижу, как грибные гифы пучками заполняют кровеносные сосуды. Вижу, как они хватают мои мысли, вылепляют из них новые, угодные им формы. Порой я замечаю, что начал мыслить иначе, испытывая внезапные приливы полурелигиозного экстаза вблизи госпожи Плесени или глубочайшую суицидальную депрессию, когда забываю её полить. И даже бодрствуя, я иногда вижу то, чего нет. Порой это коридор, увитый живой колючей проволокой, непрерывно движущейся со скрежещущим, смеющимся звуком. Там есть двери и за ними слышен голос, от которого мне хочется умереть, но я не знаю, почему. Я иду по нему в поисках выхода, но внезапно видение исчезает, и я обнаруживаю себя на незнакомой улице, в другой части города. Однажды я решил открыть одну из дверей, и я не помню, что было дальше. Но вернувшись в реальность я обнаружил себя под мостом на окраине города, держащим в руках голову бездомного. Отчего-то я решил принести её госпоже Плесени, да прорастёт она ярчайшими неземными цветами.

Отсюда мне кажется закономерным вывод, что одно из её воздействий является психотропным и распространяется на окружающих без прямого контакта. Вполне возможно, что собака была приманена этим воздействием даже отделённая от неё многочисленными стенами, находясь на улице. Она пришла к ней, неким пока неясным образом преодолев вставшие на её пути двери; вошла в её комнату и присоединилась к её цветению. Дальнейшие наблюдения пролью больше света на происходящее.

 

У автора желающего остаться неизвестным(и очень раздосадованного указанным чуть выше своим именем), возникло маниакальное желание выразить эти две мысли и он не только сделал это, но и проиллюстрировал их фотками работы небезызвестной в определённых специфичных кругах живописицы и привиденьки Миро.

О глазахЕё взгляд казался пустым, только когда она ела. Стоило же взглянуть ей в глаза, и ты видел в них привидений, фейерверки, метеоритный дождь с инопланетными бактериями, секс на проклятом индейском кладбище, конфеты, слизь и акулу.


Об осьминогахЕсли долго игнорировать осьминога у себя в голове, он может расстроиться и надолго уйти, оставив по себе лишь чувство утраты, пустоту и душевный мрак. Дружите со своим осьминогом, гуляйте с ним, кормите радугой и грибами. Каждый осьминог должен быть любим!

Плесень становится ласково-инвазивной. Очевидно, что она стремится выразить свою привязанность и любовь, но форма их выражения бывает довольно болезненной. Её волокнистая плоть тянется ко мне и если мягко не пресечь этот контакт, из-за наивного детского непонимания наносимого ущерба, она может в мгновение ока превратить в гнойную жижу все прилегающие ткани в области прикосновения. Остаётся надеяться, что она научиться контролировать свои рефлексы. К сожалению, пока этого не случилось, мне приходитсья мириться с опасностью, а также странными и неожиданно безболезненными инцидентами. Например, проснувшись утром и отправившись в ванную, в зеркале я с ужасом увидел пучок белых спорангиев, растущих из уголка правого глаза. Тем не менее, вытянув из головы более двадцати сантиметров бледных прозрачных нитей, я не испытал более никаких неудобств и последствий грибковой инфекции. Также стоит отметить, что ногти на ногах у меня превратились в многоцветное переплетение плотного грибного мицелия, внешнего похожего на древовидные лишайники и формирующего накладывающиеся друг на друга пластинки, покрытые шарящими вокруг грубыми на ощупь усиками.

В моём логове цивилизованная, избалованная заботой и взаимной поддержкой жизнь особо не задерживается. Здесь обитают только пауки, я и тараканы. Эта компания, какой бы весёлой и приятной она ни была, несколько мне наскучила, в следствие чего Комитетом По Принятию Сомнительных Решений было принято сомнительное решение породить на свет Плесень. Её ранние годы жизни будут зафиксированы в подробном полевом журнале.

День 0.Первое знакомство спор чёртовой кучи зигомицетов с любовно приготовленным питательным субстратом. Пока что они лишь присматриваются друг к дружке, оценивают, нерешительно здороваются, но скоро там начнётся яростное набухание и мельтешение спорангиев, неистовая оргия грибного жизненного цикла, буйство красок плесневого мицелия. Поразительное чудо гнилостной жизни!
Также, ради того, чтобы госпожа Плесень с рождения знала, кому принадлежит, в субстрат была добавлена часть волосяного покрова её хозяина.


День 3.Я был разбужен тихим растерянным чириканьем. Не человеческим, но в нём, всё же, легко было разобрать знакомую речь. "Ты моя мама?". Сотни её маленьких, растерянных, дебильных глазок новорождённого хлопали пушистыми ресницами, таращась на меня — первое существо в её жизни. Привет, маленькая Плесень! Да, я твоя мама, и я люблю тебя!

У Железного Пса появился новый маленький приятель! Его зовут Кхорн и сфера его применения и ответственности поистине безгранична! Если человек готов собственноручно ковать свои судьбу и счастье, без хорошего молотка ему не обойтись. Им можно создавать, им можно разрушать, можно ласкать и можно калечить. Он есть начало и конец, он есть боль и он есть наслаждение! Склонитесь пред силою молота!
Изображения