Возродившийся из пламени.

«Ты недооцениваешь мою мощь!»

«Ты был избранником, Энакин!...»

«Ненавижу!»

...Голоса то затихали, то звучали казалось, прямо здесь, оглушительно. Сознание мутилось. Что происходило, было непонятно — он как будто выплывал из океана огня, то погружался в него снова. Где-то пищала медицинская аппаратура — почему? Что случилось? И снова — в забытье... Чтобы вынырнуть назад, в темноту помещения, под писк аппаратуры. Все болело. Нет, это неправильное слово. Не болело — он и сам был боль и страдание. Один сплошной клубок боли. Не мог поднять руку, не мог дышать — слышал звук аппарата вентиляции легких. Еще слышал голоса врачей за стеной, чувствовал их душную жалость и сомнения в том, что он выкарабкается.

Он — кто он? Э... Думать не получалось, хотелось соскользнуть в забытье, но он понимал, что нельзя. Ради нее, ради Падме — он должен жить. Чтобы узнать, как она, как его ребенок. Она была жива. Он сам... своими руками... но она была жива. И он держался. Он... кто — он?

«Отныне твое имя — Дарт Вейдер...»

Вот кто он.

Умерший и возродившийся в пламени.

В пламени.

А теперь — его душа черна. Осталась только боль. И шумное дыхание. Он считал вдохи и слушал врачей за стеной — скорее даже чувствовал их мысли, чем слушал. Ожоги 90% тела третьей и четвертой степени... скоро наступит сепсис... какая мучительная смерть... обезболивающие нельзя — одаренный... Да... все сделаем... да...

Кажется, кто-то надавил на команду сверху. Смысл в этом? Законы физики и медицины это не отменит, никакие указы не помогут. А вот медитация... Как он проклинал все на свете, что не освоил целебный транс в свое время. Кто же знал.

Но что это? Как свежий воздух Озерного края... Сила наполняла его, направляемая умелой рукой. Он будет жить. Ему отчаянно захотелось жить.

— Вы слышите меня? — это врач. Пришел объяснить, что к чему. Вейдер только моргнул — да, слышу. Он лежал на жесткой постели, говорить не мог из-за аппарата вентиляции легких, так что пришлось выслушать врача, весь его рассказ, не имея возможности прервать того. Рассказ удручал. Будущее виделось в самых мрачных красках — если протезы и синтекожа еще ничего, то сожженные легкие, отравление вулканическими газами и продуктами распада собственного организма неминуемо должны были его прикончить. Он Силой подтянул датапад и так же, не прикасаясь, напечатал на экране:

— Изложите мне суть. Коротко. Я помогу найти решение. Вы медик, а я смыслю в технике. Возможно, у нас что-то получится, — и слевитировал датапад в руки медика. Тот удивленно посмотрел на своего пациента, увидел подтверждающий слова жест.

— Хорошо... Если вы так настаиваете...

Снова надпись на датападе:

— Замените легкие имплантами. Какие препараты у вас есть? Противотоксические, укрепляющие. Контролируйте уровень кислорода. Главное — импланты. Вовремя убрать обожженную ткань. Оставьте меня, завтра у вас будет чертеж, а до завтра я точно не умру.

И вообще — не дождетесь. Вы недооцениваете мою мощь.

Врач вышел. Удушающая жалость, которой тот фонил, сменилась удивлением. Видимо, врач впервые встречал пациента, настолько желающего жить, что этому не смогли помешать ни пламя, ни плачевное состояние.

Вейдер же мысленно, в Силе искал ее — свою любимую. Где ты? Почему я тебя не чувствую? И только дыхание Озерного края, вливающееся в него, наполняло жизнью, уменьшало боль и так было похоже на прикосновение его Падме... Вот только ее самой нигде не чувствовалось.

— Где ты? Ответь мне!

Сознание снова замутилось... Как жарко! Словно он на Татуине. Всплеск воспоминаний из прошлого... Ненависть. Смерть. Кровь. Его руки, оттирающие кровь и фоном — любимая мелодия его мамы. Откуда она здесь? Или это в его памяти?

«Вы доктор? Если так, то сама Сила привела вас...»

Вернулся врач, установил капельницы — Вейдеру было неинтересно, что в них. Врач лучше знает. Посмотрел на него, окатил жалостью, ушел.

Сила подсказывала — где-то есть люди, для кого он важен. Но они отвернутся от него, узнав, что случилось. Отвернется Асока, как это уже сделал Оби-Ван... Если она не попала под приказ 66. Но скорее всего, она мертва. Он один. Совсем один. И только собственный крик в ушах — «Что я наделал!». Оглушающая, все забирающая боль. Живое мясо, воспаленные нервы — которые еще не сгорели. Все это сводит с ума. Боль даже от воздуха. От мыслей. От воспоминаний. Он считает вдохи. И ищет в Силе Падме, не находя ее. Только писк аппаратуры, отмечающей его пульс, усиливается. А он все бросал и бросал мысль в пространство:

— Ответь мне! Есть ли здесь кто-то, кто знает меня?..

И снова хотелось спать. Может, и пора... Свежий воздух Озерного края закончился, одарив напоследок счастливым видением. Спать... сон все равно что смерть...

Но — не дождетесь. Где-то там есть те, кому он не безразличен. Его жена. Его ребенок. Он выживет. Непременно выживет, вот только поймет, почему никак не может почувствовать Падме... пожалуй, стоит перестать тратить на это силы и правда сделать хоть что-нибудь, хоть самую простую медитацию. Может быть, сработает.