* * *

Очередной ГО-дайджест:)

1. Гейману донесли, как в ру.фандоме называют Ineffable bureaucracy: https://mobile.twitter.com/neilhimself/status/1217775705603198976
скрытый текст
В комментариях поясняют, что это не совсем корректный перевод всё-таки, и предлагают свои варианты.
Господи, человек только смирился с тем, что такой пэйринг вообще существует в природе, не шокируйте его ещё сильнее:)

2. Я продолжаю выполнять обязательную фанатскую программу и купила себе украинскую версию:

скрытый текст
На деле это было наитие, проходила мимо книжного - дай, думаю, взгляну.
Белая с Кроули - это суперобложка, а с обратной стороны она чёрная, и внутри обложка тоже чёрная.

3. Ну и драбблы:)

Good intentionsGood intentions

Утром они соглашаются, что случившееся — всего лишь небольшой срыв, ничего особенного, да и, в конце концов, насколько важен контакт каких-то физических оболочек? Ведь их истинные сущности выше земных страстей, поэтому будет лучше вернуться к прежнему уровню отношений.

***
Реальность быстро вносит в их решение свои коррективы. При попытке разобрать накопившуюся корреспонденцию Гавриил понимает, что не в состоянии прочесть ни единой строки. Вместо доклада о последних вооруженных конфликтах сознание настойчиво подбрасывает ему видение маленьких нервных пальцев, капризной нижней губы, проступающих сквозь тонкую кожу голубоватых прожилок. Почему он беспрестанно думает о демоне (пусть даже и чрезвычайно высокопоставленном)? Почему вообще думает о ком-то другом?!

***
— Вероятно, нам нужно установить определенные границы, — произносит Гавриил на следующей встрече, стараясь не смотреть в сторону собеседницы. — Быть уравновешенными, соблюдать спокойствие и… и… О, да гори оно всё адским пламенем! Он жадно целует её шею, забыв и о границах, и о спокойствии, тем более что Вельзевул не собирается напоминать ему о чем-либо подобном — кроме, возможно, о намерении выкинуть из кровати отдавившего в прошлый раз всю спину распроклятого плюшевого единорога*.

*небольшая отсылка к «Каждому четвергу после Апокалипсиса»

Part of a wholePart of a whole

Зимой крохотные существа, составляющие телесную оболочку Вельзевул, казалось, цепенеют от холода и впадают в спячку вместе с земными сородичами, вялые и малоподвижные. Всё это сильно снижает работоспособность, вызывая желание уползти куда-нибудь в тихий, желательно сухой угол, забиться между вековой давности отчетами и окончательно ускользнуть от реальности. Единственное, что её удерживает — чудесным образом протянутая между офисами ниточка: ощущения чужого тепла и нежные до трепета прикосновения; вибрация, иногда размеренная и степенная, иногда убыстряющаяся — сердце архангела, бьющееся в её ладонях.

***
— У босса очередной параноидальный припадок. В такие моменты все наперегонки доносят друг на друга, и я не хочу оказаться слабым звеном в этой гонке. Думаю, нам не стоит видеться в ближайшее время.
Внезапно ей становится невыносимо тошно от перспективы провести так даже пару недель. А если разлука затянется на столетия?
— Тогда позволь мне взять кое-что с собой — до тех пор, пока опасность не минует, и мы не встретимся снова.
— Что же ты хочешь взять?
Гавриил со всей серьезностью протягивает к ней руку:
— Тебя.

***
Михаил сгребает со стола подписанные документы и хмурится.
— Странно. Я могла бы поклясться, что тут попахивает злом. И сдобой. Но это в равной степени невероятно, так ведь?
— Конечно.
Когда дверь кабинета за ней захлопывается, Гавриил осторожно отгибает лацкан пиджака и выпускает на свободу помятую, возмущенно жужжащую муху.
— Всё-всё, она уже ушла. Извини, вот твои эклеры.

***
— Быстро же в этот раз он успокоился.
— Быстро?! Через целых полтора месяца!
Они лежат в спальне своей лондонской квартиры, торопливо наверстывая упущенное. Белые крылья смыкаются вокруг Вельзевул, как цветочные лепестки, и она опять поневоле думает о мухах и лилиях.
— Между прочим, ты всерьез написал в служебной записке, что Люцифер нанес тебе моральную травму, и теперь ты нуждаешься в отпуске для реабилитации?!
— Разумеется, — с достоинством отвечает Гавриил. — Это же истинная правда.
И блаженно привлекает её к себе, укутывая ещё плотнее.
— Знаешь, часть тебя — это, конечно, тоже замечательно, но отныне я хочу всё целиком.