Предыдущая глава
К этому времени у Шэнь Цинцю накопилось выше крыши поводов для беспокойства
[1].
И дело было даже не в том, что его в прямом смысле слова искромётное бегство свершилось практически под носом Ло Бинхэ, а в том, что в то самое мгновение в голове раздался до боли знакомый звук.
Тот самый успевший стать ненавистным гуглтранслейтовский сигнал.
А он-то думал, что навсегда отряхнул со своих нейронов метафорическую пыль её электронов. Думал, что полная смена харда поможет ему навсегда избавиться от этого зловредного вируса, как ребёнок радуясь тому, что впредь сможет без следа раствориться в безбрежном людском море, наслаждаясь свободой, подобно птице в ясном небе?
читать дальшеСтарательно делая вид, будто не замечает позывных Системы, будто страус, прячущий голову в песок [2], Шэнь Цинцю со всех ног бросился к проходу в Царство людей, проделав весь путь от безлюдного кряжа до пограничных земель со скоростью урагана. Однако зловещий звук продолжал пиликать в голове, и не думая затихать.
[…Активация… Активация… Связь душ…]
[…Устранение ошибок… Восстановление контакта с пользовательским сервером…]
Уж не стала ли эта пресловутая «связь душ» следствием того, что он умудрился наткнуться на Ло Бинхэ?
Выходит, соединение, которое разорвалось в результате смены тел, вновь установилось после этой злосчастной встречи, и теперь это самое устранение ошибок пользовательской службой неизвестно, во что выльется!
Воистину, в лице Ло Бинхэ воплотился злой рок Шэнь Цинцю!
По счастью, Система, похоже, ещё не настолько восстановилась, чтобы формулировать связные предложения из этих отрывочных команд. Шэнь Цинцю продолжал ломать голову над этой проблемой на протяжении всего пути, но, когда на глаза показались признаки человеческого жилья, он вновь озаботился своим имиджем, перейдя на медленный величественный шаг, и направил стопы к городку-заставе.
Днём этот городишко был не в пример оживлённее: пусть его нельзя было назвать процветающим — ни тебе широких запруженных прохожими улиц, ни теснящихся по их обочинам домов — и всё же рядом с открытыми лавками кипела жизнь.
Неподалёку от развевающегося перед входом в чайную флагом c названием лавки [3] стояли молодой мужчина и женщина с мечами в руках. Подойдя к ним, Шэнь Цинцю напрямую спросил:
— Почему вы всё ещё не вернулись на хребет Цанцюн?
Лю Минъянь отвесила ему скромный поклон, Ян Исюань же поспешил ответить:
— Прочие адепты уже вернулись в свои школы. Теперь, убедившись, что старейшине также удалось уйти, и мы сможем возвратиться с миром.
Шэнь Цинцю зашёл в чайную вместе с ними, подыскав столик. Занятые праздной болтовнёй посетители за соседним столом при одном только взгляде на него принялись ахать и охать:
— Да это же… Это же…
Обернувшись, Шэнь Цинцю убедился, что это были те самые стражи, которых он спас в ту ночь, когда вылез из земли. Те самые, которые застали его врасплох, вынудив выпалить первое попавшееся имя. Встретившись с ним взглядом, Лу Лю не преминул поприветствовать своего спасителя:
— Это снова вы, господин Цзюэши… [Непревзойдённый] — Вторую часть имени он намеренно пробормотал максимально неразборчиво. Его товарищи поспешили последовать его примеру:
— Приветствуем старейшину Цзюэши… !
Шэнь Цинцю кивал в ответ на приветствия со снисходительной улыбкой, приняв твёрдое решение немедленно разжиться иным титулом. Наконец прямолинейный Ян Исюань не выдержал:
— Старейшина, как же всё-таки звучит ваше второе имя: Хуан [Жёлтый]? Хуанхуа [Жёлтый цветок]? Гуанхуа [Великолепный Свет] [4]?
Пару раз кашлянув, Шэнь Цинцю наконец невнятно пробормотал:
— Это… — Мог ли он знать, что после того, как он годами как ни в чём не бывало использовал этот логин, ему в один прекрасный день станет за него по-настоящему стыдно!
Наконец, усилием воли придав лицу предельно серьёзное выражение, он изрёк:
— Прошлой ночью адепты из многих школ видели меня в пещере Чиюнь. Едва ли после этого мне удастся сохранить свою личность в тайне, и всё же я призываю вас по возможности не распространяться об этом. Лучше всего будет, если вы вовсе не станете обо мне упоминать.
— Но почему? — изумился Ян Исюань. — Старейшина, разве вы не говорили, что знакомы с моим учителем?
— Ну, когда-то мы и впрямь неплохо знали друг друга… — вынужден был признать Шэнь Цинцю.
К его немалому облегчению, от этого щекотливого вопроса его избавили спасённые им стражи, возобновив прерванное обсуждение. Один из них, лузгая тыквенные семечки, бросил:
— Кстати говоря, Лю-гэ, ты ведь тогда так и не рассказал нам, какое объяснение происходящему представляется тебе более правдоподобным — почему бы не поведать об этом сейчас?
— О, это крайне любопытная версия, — тотчас оживился Лу Лю. — Сдаётся мне, что она исходит от самих же вовлечённых в это лиц. Стало быть, эти Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю…
При этих словах сердце последнего болезненно ёкнуло. Невольно выпрямившись, он весь превратился во слух — даже движения веера замедлились. Адепты с Цанцюн также невольно прислушались.
— Так вот, этот Ло Бинхэ приходился учеником Шэнь Цинцю, так ведь? — Отпив чай, начал Лу Лю. — Всем известно, что он ведёт своё происхождение из низов [5], и в юные года ему довелось снести немало бед и унижений. И даже после того, как он вошёл в число адептов хребта Цанцюн, его долгие годы недооценивали — поговаривают, что он тогда регулярно подвергался побоям и издевательствам со стороны товарищей. Однако в дальнейшем Шэнь Цинцю оградил его от этих посягательств, окружив ученика вниманием и заботой.
Похоже, Лу Лю и впрямь отличал талант прирождённого рассказчика — каждое его слово звучно вибрировало в воздухе, голос то поднимался, то падал, то вовсе замирал, словно следуя течению замысловатой мелодии, при этом говорящий ритмично покачивал головой, словно профессиональный бродячий сказитель [6]. Будто заворожённый, Шэнь Цинцю и сам бессознательно принялся кивать — да, именно так всё и было — прежде, чем сбросить Ло Бинхэ в Бесконечную бездну, он и впрямь был сама доброта.
— И что проку было в этой заботе? — не удержавшись, фыркнул Ян Исюань. — Чтобы он потом…
Его перебил другой сбитый с толку страж:
— Разве это не противоречит тому, что Шэнь Цинцю, как утверждают, только и делал, что издевался над учениками?
— Э, уже озадачены? — с хитрецой бросил Лу Лю. — Что же вы скажете, когда услышите, что эта парочка была воистину неразлучна, питая сокровенные чувства друг к другу?
К этому моменту сидящая за соседним столиком троица, заслушавшись, бессознательно прихлёбывала из чашек, но при последних словах у Шэнь Цинцю и Ян Исюаня чай фонтаном брызнул изо рта. Лю Минъянь удалось избежать подобного конфуза, но чай из её застывшей в руке чашки также незамедлительно оросил стол.
Внимающие Лу Лю стражи, потрясённо втянув воздух, принялись сыпать вопросами:
— Неужто люди опустились до такого сорта сплетен?
— Да уж, это и впрямь что-то небывалое, — признал Лу Лю. — Но, строго говоря, это Ло Бинхэ питал нездоровую привязанность к своему учителю, принимая желаемое за действительное.
«Чего? “Принимая желаемое за действительное”? Да вы тут что, все с ума посходили?» — негодовал в сторонке Шэнь Цинцю.
— Сами подумайте, кого представлял собой Шэнь Цинцю? Он был главой пика. А чем славится пик Цинцзин? Это обитель спокойствия и гармонии, которой чужды суетные страсти [7] — все побуждения сердец его обитателей направлены лишь на продвижение по тропе совершенствования. Шэнь Цинцю были воистину чужды низменные желания и чувства обычных людей. А в сердце Ло Бинхэ, который оказался не в состоянии достичь подобных высот, любовь преобразилась в жгучую ненависть!
На лбу и запястьях Шэнь Цинцю вздулись тёмные вены.
— Л-любовь в ненависть? — запинаясь, выдавил Ян Исюань.
— Во всяком случае, это лучше любых других измышлений объяснило бы всё происходящее. Что же до событий собрания Союза бессмертных, то они вполне могли развиваться следующим образом. Само собой, Ло Бинхэ как старший ученик пика Цинцзин должен был принять участие в состязании. Достигнув вершины развития своих боевых навыков, он был преисполнен уверенности в себе. Вот только случилось так, что в это самое время в запечатанное ущелье Цзюэди внезапно хлынули демоны, и Шэнь Цинцю наряду с другими бросился на подмогу ученикам. Застигнутый врасплох Ло Бинхэ решил воспользоваться этим моментом, чтобы признаться учителю в своих истинных чувствах.
Ладонь Шэнь Цинцю со звоном повстречалась с лицом.
Ну почему, почему с уст этого человека, излагавшего события столь правдиво, под конец сорвалась такая дикая чушь?
Более того, это последнее предложение делает весь рассказ о собрании Союза бессмертных верхом двусмысленности!
— Отличаясь возвышенной и целомудренной натурой, — торжественно возвысил голос Лу Лю, — Шэнь Цинцю решительно отверг чувства ученика.
Эти слова заставили Шэнь Цинцю перемениться в лице: едва ли кто-то ещё, помимо его наивного доброхота-шисюна Юэ, додумался бы применить к нему подобные слова. Даже он сам, главное действующее лицо этой истории, не мог бы предвидеть столь драматичного поворота событий! Тем временем Лу Лю проникновенно продолжил:
— Кто же мог подумать, что отказ приведёт Ло Бинхэ в столь беспросветное отчаяние, что он, окончательно лишившись рассудка, совершит подлое и богомерзкое деяние, попробовав овладеть учителем силой!
Шэнь Цинцю запустил обе пятерни в волосы, не решаясь поднять глаза.
Похоже, Ян Исюань утратил дар речи ещё раньше. Подумать только, с какой жестокостью безграничный мир, только начиная приоткрывать перед несчастным юношей свои двери, наносит ему удар за ударом! Лю Минъянь, в свою очередь, лишь издала еле слышное:
— Ах! — спустя какое-то время шепнув: — Так вот оно что!
Что, чёрт вас всех дери, за «вот оно что»?!
Какое именно «что» имела в виду эта девчонка?
И не надейся, что я не стану выбивать у тебя признание только потому, что ты — главная героиня!
Вокруг Лу Лю тем временем собралась целая толпа, самозабвенно усеивающая пол шелухой тыквенных семечек. Когда рассказчик дошёл до драматической кульминации, по рядам слушателей пронеслось единодушное:
— Сущий зверь [8]!..
— Хуже любого зверя!..
Судя по сочувственным вздохам, эта история и впрямь завладела умами аудитории.
Старший братец Лу, ты вообще кто — капитан бесстрашной пограничной стражи или отряда беззаветных сплетников?
Лу Лю опустил на стол чашку с таким видом, словно это был молоток судьи [9].
— Само собой, Шэнь Цинцю не поддался! Учитель и ученик скрестили мечи. Дело кончилось тем, что победу одержал сильнейший, а Ло Бинхэ вынужден был отступить с позором. Несмотря на столь мучительный разрыв, Шэнь Цинцю не смог бы вынести подобного удара по репутации любимого ученика, потому-то он и солгал, будто бы Ло Бинхэ пал от рук демонов. Хоть тем самым он сохранил доброе имя ученика, ничего больше он сделать для него не мог. Вот и вся правда об исчезновении Ло Бинхэ и его длительном отсутствии — а также о том, почему он отказался возвращаться на хребет Цанцюн, когда выяснилось, что он жив. Не потому, что он не желал видеть своего учителя, а потому что был не в силах взглянуть ему в глаза!
Внимая разошедшемуся рассказчику, сердце Шэнь Цинцю безмолвно обливалось слезами.
Вот это, я понимаю, драма!
И кто, по вашему мнению, её действующие лица — жестокий насильник и непорочная Дева Мария?
Проблема этого сюжета заключалась лишь в одном: Ло Бинхэ в жизни не пришло бы в голову кого-либо насиловать — стоило ему кого-то захотеть, как они тотчас покорно раздвигали ноги!
— После подобного потрясения, — продолжал Лу Лю, — Ло Бинхэ был вознаграждён свалившейся ему на голову удачей: пустив все свои помыслы на стезю совершенствования, он завоевал благосклонность старого главы дворца Хуаньхуа. Однако в сердце его продолжал безраздельно царить Шэнь Цинцю. И вот настал день триумфального возвращения [10] Ло Бинхэ, вскоре после которого случились события в городе Хуаюэ. Как вам известно, заклинатели хребта Цанцюн продолжают вопреки всем утверждать, будто Ло Бинхэ — сущий демон. От себя могу лишь добавить, что этот ветер дует не из пустой пещеры [11]. Вполне возможно, они обнаружили доказательства того, что Ло Бинхэ стакнулся с демонами, дабы очернить имя Шэнь Цинцю — впрочем, доказательств было явно недостаточно, чтобы предъявить их общественности. Будучи добродетельным главой пика, Шэнь Цинцю был недосягаем для Ло Бинхэ, вот он и решил, так сказать, стащить его с лошади [12], чтобы поставить на один с собой уровень. Он полагал, что подобное унижение раз и навсегда избавит учителя от высокомерия!
В этот момент Шэнь Цинцю потерял способность воспринимать дальнейшее — его перетруженное сознание внезапно воспарило, подобно воздушному шарику, тело расслабилось, и его осенило совершенное равнодушие ко всему происходящему.
— Давайте-ка закажем что-нибудь перекусить, — бросил он своим спутникам с благодушной улыбкой.
Лу Лю воспользовался этим, чтобы заверить:
— Господин Цзюэши… вы можете записать все закуски на мой счёт!
Повернувшись к своим слушателям, он продолжил, скорбно возвысив голос:
— Ло Бинхэ употребил все старания на то, чтобы заточить Шэнь Цинцю в Водной тюрьме дворца Хуаньхуа. И как вы думаете, с какой целью? О, его грязные замыслы были очевидны. Дворец Хуаньхуа уже давно был у него в кармане, так что там он мог распоряжаться даже дуновением ветра и бегом облаков одним мановением руки. Заклинатели Дворца утверждали, что Водная тюрьма лишь станет местом временного заключения Шэнь Цинцю до совместного расследования четырёх великих школ, но помещать его туда было всё равно что держать ягнёнка в логове тигра [13]. При заточении тело Шэнь Цинцю опутали вервием бессмертных, лишив его духовных сил — и как вы думаете, что сотворил потерявший всякий стыд ученик со своим беспомощным учителем?
Толпа в один голос взревела:
— Что за отъявленный мерзавец!
— Взрастивший тигра навлечёт на свою голову беду!
Шэнь Цинцю в раздражении отшвырнул меню.
— Как насчёт того, чтобы подыскать другое место?
— Не в силах снести подобное надругательство, Шэнь Цинцю устремил все помыслы к побегу. Мог ли он предвидеть, что его тотчас настигнет посланная по его душу шайка Ло Бинхэ? Сердца заклинателей Цанцюн едины, так что стоит ли удивляться, что глава пика Байчжань Лю Цингэ тотчас ринулся ему на помощь? Тут-то он и столкнулся лоб в лоб с Ло Бинхэ. Ревность того бушевала, подобно океану [14], грозя обрушить небеса. Не говоря ни слова, он нанёс Лю Цингэ сокрушительный удар, собираясь добить главу Байчжань, и Шэнь Цинцю, стремясь во что бы то ни стало остановить убийство, уничтожил себя на глазах ученика, чтобы…
Рассказчик прервал повествование, намеренно подогревая интерес аудитории. Толпа предсказуемо взорвалась воодушевляющими выкриками, тогда-то удовлетворённый эффектом Лу Лю приступил к финалу своей истории:
— Вот это и есть та версия, которую шёпотом передают из уст в уста. Кто-то скажет, что это — возмутительные выдумки, и всё же, как по мне, над ней стоит призадуматься, ибо она объясняет многие загадочные моменты этой истории. Помните, братья, что из официальной истории всегда вымарываются самые цветистые куски на потребу репутации власть имущих! Они не жалеют усилий для сокрытия неугодных им фактов, и потому нередко правдивая история уступает место угодной сильным мира сего!
«Ох, кому ты это рассказываешь! — сокрушался про себя Шэнь Цинцю. — “Официальная история”, вашу ж мать! Братец Лу, да если бы даже мне не светило женского общества в течение пары десятков лет, я бы предпочёл это, чем прослыть на весь мир обрезанным рукавом! Который, ко всему прочему, сношается с главным героем!»
Тем временем к ним, ловко лавируя между посетителями, приблизилась юная подавальщица. Ян Исюань и Лю Минъянь продолжали бездумно таращиться в пространство, проигнорировав её появление.
— Давайте, ешьте быстрее, — поторопил их Шэнь Цинцю. — А как закончите — ступайте по домам!
Им и впрямь не стоило задерживаться в этом пагубном месте: кто знает, каким ещё опасностям здесь могут подвергнуться жизни, мировоззрение и моральные ценности этих юных существ!
***
Препроводив адептов за пределы Границы, Шэнь Цинцю взял противоположное направление.
Он целеустремлённо шагал, пока на небе не взошла луна, а его невероятно тонкий слух не уловил еле различимый звон демонических колокольцев.
— Воистину, ты — злобный дух, который даже после смерти не истает [15], — не поворачиваясь, бросил он.
Убедившись, что её обнаружили, Ша Хуалин не видела смысла далее скрываться. Выплыв на дорогу в великолепии прозрачного красного облачения и радостном звоне бубенчиков, она расплылась в неподдельной улыбке:
— А вам удалось не на шутку заинтриговать Лин-эр, господин! Вы с таким вниманием отнеслись к этим двум адептам — признайтесь, что связывает вас с хребтом Цанцюн?
Развернувшись, Шэнь Цинцю покачал пальцем в воздухе:
— Я не собираюсь с тобой драться, и надеюсь, что тебя также не посетят подобные идеи. — Мысля здраво, Ша Хуалин не могла не признать, что она ему не соперница. Шэнь Цинцю как раз думал о том, что не помешало бы её малость припугнуть, когда всё его тело внезапно содрогнулось, словно сквозь его внутренние органы пробивала путь гигантская тысяченожка.
В улыбку Ша Хуалин закралась хитринка:
— Да, я не в силах победить тебя, но кто сказал, что я не смогу тебя контролировать?
Шэнь Цинцю ощутил, как подгибаются колени, но ему удалось остаться на ногах. Стиснув зубы, он прошипел:
— Когда ты мне это скормила?
— Как тебе понравились закуски и выпивка? — кокетливо бросила Ша Хуалин. — А сестричка-подавальщица? По счастью, ты был не слишком привередлив — вознамерься ты практиковать инедию, это доставило бы немало хлопот бедняжке Лин-эр.
«Вот лопух!» — Поглощённый льющимися в уши цветистыми домыслами в артистическом исполнении капитана стражи, он и впрямь совершенно утратил бдительность. Воистину, сплетни губят людей!
Обойдя Шэнь Цинцю кругом, Ша Хуалин удовлетворённо протянула:
— Хочешь знать, что попало в твоё тело? О, это не чета какому-то банальному яду!
«Да ладно! Этот старейшина знает это получше твоего — он умудрился заглотить кровь священного демона дважды, сука, дважды!» — негодовал про себя Шэнь Цинцю.
Обычно одного раза более чем достаточно — ему же повезло выиграть в эту хренову лотерею два раза кряду!
Никто не в силах контролировать кровь священного демона, кроме её изначального хозяина — и вот теперь кровяные паразиты стремительно распространялись по телу заклинателя. Это могло означать лишь одно.
Внезапно Ша Хуалин склонилась перед кем-то, стоящим за спиной Шэнь Цинцю:
— Ваша скромная помощница не подвела своего господина — я только что пленила его для вас!
Шэнь Цинцю с трудом повернул голову.
Воздух прорезала чёрная молния, создав быстро закрывающийся разлом.
Перед ним стояла высокая стройная фигура. Развернувшись, Шэнь Цинцю застыл — вот они и встретились лицом к лицу.
Ло Бинхэ возвышался над ним, меряя его бесстрастным взглядом — казалось, для этих похожих на ледяные озера глаз не имели значения ни изменённые черты лица, ни клочковатая борода.
Шэнь Цинцю устремил на него ответный взгляд.
Прежний Ло Бинхэ, как бы холоден он ни был, напоминал отблески солнца на снегу. Даже в городе Цзиньлань и Водной тюрьме в нём угадывалось что-то человеческое — проскальзывало в едва уловимых выражениях лица, прорывалось во внезапных вспышках гнева. Этот же человек казался тысячелетней глыбой льда — горой под тяжёлой шапкой ледника — единый его взгляд заставлял содрогаться в ознобе.
Несмотря на всё это, Шэнь Цинцю при виде него испытал вовсе не то, что ожидал: как ни сложно было распознать бурлящие в его сознании эмоции, одна из их числа явно отсутствовала — страх.
Быть может, причиной стало то, что, перепробовав все способы убежать от судьбы, он вновь по воле звёзд оказался там же, описав круг. Осознание неизбежности подобной участи наполнило его душу безмятежным спокойствием принятия.
На какую-то долю секунды на лице Ло Бинхэ промелькнуло озадаченное выражение, несколько смягчившее его черты, однако оно тотчас растворилось без следа. Зрачки мужчины стремительно сузились, на лбу проступили огненные линии затейливой печати.
Прежде чем успел опуститься его всколыхнувшийся рукав, Ша Хуалин взмыла в воздух, отчаянно кашляя, словно её тонкую шею сжимала сокрушительная хватка невидимой руки.
В то же время капля демонической крови в сосудах Шэнь Цинцю расщепилась на тысячи нитей, прободая его внутренности. Холодный пот заструился по спине заклинателя.
— А ведь тебе, как я посмотрю, не занимать бесшабашности, — как бы между прочим бросил Ло Бинхэ.
Его лёгкий тон не смог бы обмануть никого — под налётом беззаботности проступала неразбавленная ярость.
Несмотря на собственное отчаянное положение, Шэнь Цинцю не мог не задаться вопросом — к кому обращался его бывший ученик: к нему или к Ша Хуалин?
Шестерёнки его мыслей завертелись с невиданной прежде скоростью: Ло Бинхэ не мог узнать его, пусть он «нынешний» чем-то напоминает Шэнь Цинцю, ведь его лицо скрывает завеса бороды. И всё же, казалось, его бывший ученик каким-то образом уловил сходство… Однако сейчас размышлять об этом не было никакого смысла: как бы то ни было, если Ло Бинхэ его узнал — это конец всему, если же не узнал — всё равно ничего хорошего!
Примечания переводчиков:
[1] Выше крыши поводов для беспокойства — в оригинале чэнъюй 肝胆俱裂 (gāndǎnjùliè) — в пер. с кит. «печень и желчный пузырь сплошь в трещинах», в образном значении — «замертво упасть от страха; струсить не на шутку; трепетать от ужаса».
[2] Страус, прячущий голову в песок — в оригинале чэнъюй 掩耳盗铃 (yǎn ěr dào líng) — в пер. с кит. «вор закрывает уши, чтобы не слышать звон колокольчика» — метафора, отсылающая к сказке о воре, который пытался скрыться, зажав уши, чтобы не слышать звон колокольчика, который украл.
[3] В Древнем Китае вместо вывесок использовались флаги с зазывающими надписями чжао ци 招旗 (zhāoqí).
[4] Хуан 黄(Huáng) — жёлтый.
Хуанхуа 黄花 (Huánghuā) — в букв. переводе «жёлтый цветок», имеет также переносное значение — «юная девственница / девственник».
Гуанхуа 光华 (Guānghuá) — в пер. с кит. — Гуан — «свет», Хуа — «великолепный, цветущий».
[5] Ведёт своё происхождение из низов — в оригинале чэнъюй 出身寒门 (сhūshēn hánmén) — в пер. с кит. «быть выходцем из бедного дома (бедной семьи)», 寒门 (hánmén) также означает «Северный Полюс».
[6] Голос то поднимался, то падал — в оригинале чэнъюй 抑扬顿挫 (yì yáng dùn cuò) — в пер. с кит. «мелодичный и чёткий (ритмичный); выразительно и с расстановкой (паузами)».
Ритмично покачивал головой — в оригинале чэнъюй 摇头晃脑 (yáo tóu huàng nǎo) — в пер. с кит. «покачивание головой в знак довольства».
Профессиональный бродячий сказитель 说书 (shuō shū) — искусство рассказа под музыку в Древнем Китае.
[7] Чужды суетные страсти — в оригинале чэнъюй 清心寡欲 (qīngxīn guǎyù) — в пер. с кит. «очистить сердце и умерить желания» (сохранять мысли чистыми, укротить порочные желания).
[8] Сущий зверь — в оригинале 禽兽 (qínshòu) циньшоу — в букв. пер. с кит. «животное», бранное «скотина».
[9] Молоток судьи — имеется в виду деревянная колотушка 惊堂木 (jīng táng mù) — брус, который китайские судьи использовали вместо молотка во время заседания суда, в букв. пер. с кит. — «деревяшка для сотрясания зала».
[10] Триумфальное возвращение — в оригинале чэнъюй 卷土重来 (juǎn tǔ chóng lái) — в пер. с кит. «вернуться, вздымая пыль».
[11] Ветер из пустой пещеры — в оригинале чэнъюй 空穴来风 (kōng xué lái fēng) — в пер. с кит. «ветер из пустой пещеры», в образном значении «необоснованное утверждение, выдумка; высосан из пальца, беспочвенные слухи».
[12] Стащить его с лошади 拉下马 (lāxià mǎ) — в образном значении «освободить от занимаемой должности, свергнуть, свалить, одолеть».
[13] Держать ягнёнка в логове тигра — в оригинале чэнъюй 羊入虎口 (yáng rù hǔkǒu) — в пер. с кит. «овца попала тигру в пасть», образно в значении «опаснейшее положение, крайняя опасность».
[14] Ревность бушевала, подобно океану — в оригинале чэнъюй 醋坛大翻 (сùtán dà fān) — в пер. с кит. «бурлящий кувшин с уксусом». Кувшин с уксусом 醋坛 (сùtán) — метафора для женской ревности.
[15] Злобный дух, который даже после смерти не истает — в оригинале чэнъюй 阴魂不散 (yīn hún bù sàn) — в пер. с кит. «дух умершего всё ещё не рассеивается», образно в значении: «дурное хоть и исчезло, но всё ещё продолжает влиять».
Следующая глава