Предыдущая глава
При взгляде на этого знакомого, но всё же чужого молодого человека всё тело Шэнь Цинцю окоченело, а в горле пересохло.
Разве он не должен был явиться спустя пять лет?
Разве ему не полагается сейчас продираться сквозь тернии к величию в Царстве демонов, осваивая всё новые высоты боевого мастерства? Как он проник через барьер Чжаохуа?
Но, возвращаясь к главному: почему на два года раньше?.. Уж не смухлевал ли ты в процессе обучения, Ло-гэ
[1] — ведь это может выйти тебе боком!
читать дальшеШэнь Цинцю охватило необоримое желание развернуться, броситься вниз по лестнице, а затем — вон из Цзиньланя, и так до тех пор, пока он не отряхнёт со своих стоп прах этого чёртова мира. Однако он успел сделать лишь один шаг, тут же врезавшись в Гунъи Сяо.
— Старейшина Шэнь, почему вы отступаете? — изумился тот.
«…Глаза разуй. Взгляни на выражение моего лица и прочувствуй атмосферу, молодой господин Гунъи!»
— Учитель? — раздался тихий мягкий голос за спиной.
Казалось, шею Шэнь Цинцю парализовало, так что ему стоило немалого труда повернуть голову. Лицо Ло Бинхэ оказалось самым страшным, что ему когда-либо доводилось видеть.
Самым пугающим было то, что на нём он не мог найти ни малейших признаков гнева. Его улыбка вовсе не ранила, подобно лезвию ножа — казалось, в ней светилось воплощённое дружелюбие и теплота.
«Я сдамся по доброй воле, тебе не обязательно наводить на меня такой ужас!»
Чем нежнее становилась улыбка Ло Бинхэ, тем более жестокая доля ожидала его соперников — с этим определённо шутить не стоило.
Шэнь Цинцю застыл в дурацкой позе: одна нога на площадке лестницы, другая — на ступеньке, чувствуя, как спина покрывается мурашками.
Неторопливо приблизившись, Ло Бинхэ прошептал:
— Это и правда учитель.
Его голос был невесом, словно пёрышко, и всё же каждое слово, слетающее с его уст, было отчётливым, словно выписанное тушью в воздухе. От звука этого голоса сердце Шэнь Цинцю подскочило, словно он только что сиганул с тарзанки [2] с большой высоты сразу после обливания ледяной водой.
С другой стороны, раз его голова и так лежит на гильотине, так почему бы и не подняться? Собрав волю в кулак, Шэнь Цинцю призвал всё своё мужество. Костяшки пальцев руки, держащей веер, побелели от напряжения, на коже проступили вены. Левой рукой он подобрал подол зелёного одеяния и наконец-то взошёл на последнюю ступеньку.
Всего один шаг — а он уже готов разрыдаться.
В пору собрания Союза бессмертных Шэнь Цинцю ещё смотрел на Ло Бинхэ сверху вниз, теперь же ему пришлось слегка задрать голову, чтобы взглянуть ему в лицо — это несколько портило впечатление, которое пытался произвести заклинатель.
К счастью, за эти годы Шэнь Цинцю поднаторел в создании атмосферы благородства и недосягаемости. Что бы ни творилось у него в душе, ему удалось сохранить вид безупречного спокойствия, и всё-таки прошло немало времени, прежде чем он наконец смог выдавить:
— …Что тут вообще творится?
Ло Бинхэ ответил ему безмятежной улыбкой, явно посчитав, что этого достаточно. Однако же царящая среди адептов дворца Хуаньхуа суматоха мигом прекратилась — казалось, все превратились во внимание, уставясь на Шэнь Цинцю.
При взгляде на них Шэнь Цинцю осознал, что во всей этой ситуации есть что-то в корне неправильное.
Шэнь Цинцю был прославленным заклинателем, почитаемым за глубину познаний и возвышенность натуры. Он с юных лет прославился на весь мир, не говоря уже о том, что младшее поколение его боготворило. Даже среди ровесников немногие рискнули бы открыто высказать неуважение Шэнь Цинцю — и всё же взгляды этих адептов буквально источали враждебность, а некоторые из них даже схватились за оружие. Будто мало ему было Ло Бинхэ, который продолжал возвышаться над ним, не говоря ни слова. Эта группа адептов производила впечатление не благовоспитанных учеников известной школы, а скопища авантюристов, которые собрались на охоту за сокровищами, готовые грабить и убивать направо и налево.
«Молодые люди, да что с вами такое? Вы что, правда хотите защитить этого человека? Не будьте столь легковерными! То, что он до сих пор не прибил никого из вас — с его стороны уже большое достижение! Кто тут нуждается в защите — так это я!»
Гунъи Сяо наконец почувствовал, что что-то не так. Обогнув Шэнь Цинцю, он прошептал, обращаясь к своим:
— Немедленно уберите мечи! Что за недостойное поведение?
Его слова подействовали: мечи исчезли в ножнах, но враждебность из взглядов никуда не делась.
И неудивительно. Теперь ясно, почему эти люди никак не отреагировали на появление Гунъи Сяо. В прошлом он был лучшим учеником — кто из адептов в те времена осмелился бы проявить к нему подобное неуважение? Но теперь здесь был Ло Бинхэ, который, вступив на путь тьмы, в совершенстве овладел техникой промывки мозгов. Теперь он — царь горы всюду, где бы ни появился. Даже десятки тысяч лет спустя никто не осмелился бы соперничать с ним за звание лидера.
Но одного сбитый с толку Шэнь Цинцю был не в состоянии понять: когда Ло Бинхэ умудрился втереться в доверие к обитателям дворца Хуаньхуа? Согласно оригинальному сюжету, это должно было произойти не раньше, чем через два года!
Они так и стояли, будто заживо обратившись в статуи, пока какая-то девица, выйдя вперёд, не выкрикнула:
— О чём вы только думаете в подобный момент? Молодой господин [3] Ло пострадал от рук этого… этого злодея! Разве что-то другое имеет значение?
Тут Шэнь Цинцю углядел в углу комнаты что-то, похожее на груду тряпок. Это была та самая «старушка», что привела его сюда.
Вновь переведя взгляд на Ло Бинхэ, он обратил внимание, что рукав чеёрного одеяния распорот, и в разрезе виднеется кожа, покрытая красной сыпью, а сам молодой человек необычайно бледен.
При виде этого Шэнь Цинцю выпалил, не подумав:
— Ты заразился?
Окинув его быстрым взглядом, Ло Бинхэ покачал головой:
— Это не важно. Главное — остальные вне опасности.
Ничего себе самоотверженность! На мгновение Шэнь Цинцю позволил себе поверить, что его ученик по-прежнему был невинной маленькой овечкой, которая, пощипывая травку, игриво толкала его под коленки с радостным бебеканьем.
Увы, один из адептов Хуаньхуа тотчас разрушил этот благостный самообман загадочной фразой, подействовавшей на Шэнь Цинцю, будто ушат холодной воды:
— А если молодой господин Ло и вправду заразился, старейшина Шэнь был бы счастлив?
После этих слов Шэнь Цинцю поневоле задумался, что же он такого сделал всему дворцу Хуаньхуа.
Бросив на него смущённый взгляд, Гунъи Сяо одёрнул собратьев:
— А ну закройте рты, вы все!
Шэнь Цинцю созерцал всё это с видимой бесстрастностью: негоже старейшине с высоты своего жизненного опыта пререкаться с юнцами, мозги которых основательно прополоскал главный герой. Он лишь опустил руку, чтобы длинный рукав скрыл сыпь, появившуюся после столкновения со «старушкой».
Адепта с изрытым оспинами лицом, который только что нападал на Шэнь Цинцю, слова старшего товарища явно не убедили. Испустив горестный вздох, Цинь Ваньюэ промолвила:
— Это всё наша вина. Если бы вы не защищали нас, вы бы не…
Теперь Шэнь Цинцю в общих чертах представлял, что за поветрие поразило город. Его охватило неодолимое желание взять рупор, чтобы гаркнуть ей прямо в ухо: «Девчушка, очнись! Это поветрие не имеет ничего общего с чумой!»
Шэнь Цинцю не зря потратил лучшие годы своей былой жизни на чтение заклинательских новелл в сети — не меньше двадцати миллионов слов, зацените! — теперь он мог с чертовской определённостью заявить:
Первое: эта штука для Ло Бинхэ ничуть не опаснее физраствора!
Второе: если Ло Бинхэ и пострадал, защищая других, не стоит торопиться, расточая ему сострадание, ибо таков и был его план! Или вы не в курсе, как проще всего завоевать симпатии окружающих?
Шэнь Цинцю почувствовал, что больше не может выносить эту толпу блеющих адептов Хуаньхуа. Разумеется, немало этому способствовал пристальный взор Ло Бинхэ, который будто вознамерился играть с ним в молчанку до победного конца.
Собравшись с духом, Шэнь Цинцю решил без промедления проглотить эту горькую пилюлю. Не глядя по сторонам, он направился прямиком к телу «старушки». Вынув Сюя, он недрогнувшей рукой вспорол чёрную ткань.
То, что ему открылось, выглядело как обычное человеческое тело, но суть была не в этом.
…А в том, что кожа под тканью была красна, словно её только что ошпарили кипятком — хотя ожогов на ней не было.
— Это сеятель [4], — бесстрастно произнёс Шэнь Цинцю.
Сеятель был разновидностью демона, выполняющей примерно ту же функцию, что и крестьянин или лоточник в Царстве людей.
Из-за разницы в местах обитания и расовых различий многие создания Царства демонов, включая наиболее злобных его представителей, испытывают определённые физиологические потребности. В частности, многие из них предпочитают тухлятинку. Чем дальше зашло разложение, тем притягательнее подобная пища для демонов.
И где же найти столько гнилого мяса?
Затем-то и нужны сеятели. Одна из областей Царства демонов служит наиболее популярной кормушкой для всех его обитателей. Повелитель этого места регулярно совершает набеги на Царство людей, захватывая по нескольку сотен человек за раз, и запирает их в загон наподобие скота. Затем он запускает туда сеятелей. Менее чем через неделю лорд-демон наведывается туда за готовым блюдом, порой поедая его прямо на месте.
Подобные пищевые привычки поистине ужасали. По счастью, древние демоны — своего рода знать этого мира — происходящие из самых могущественных родов, что не чета обычным демонам, не питали столь экзотических пристрастий. В противном случае, как бы хорош собой ни был Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю едва ли хватило бы духу выносить его присутствие. Будь он демоном подобного рода, его девушкам стоило бы воздать хвалу за мужество, хе-хе!
Способствуя подобным зверствам, сеятели навлекли на себя такой гнев заклинателей, что те организовали на них облаву. Многие канувшие в безвестность герои заразились и погибли во время этой кампании. На протяжении десяти лет сеятели были практически истреблены — значительная часть нынешних заклинателей и не ведала о таких тварях. Что до Шэнь Цинцю, то, несмотря на природную лень, он не жалел времени, копаясь в пыльных свитках пика Цинцзин, из которых и узнал об этих созданиях.
К сожалению, его безошибочный вердикт не произвёл ровным счётом никакого впечатления на собравшихся. Гунъи Сяо дипломатично заметил:
— Молодой господин Ло уже установил то, о чём говорит старейшина. Совсем недавно он в мельчайших подробностях поведал нам о сеятелях.
После этого адепты Хуаньхуа вновь воззрились на Ло Бинхэ с таким обожанием и трепетом, словно его лицо заливал золотистый свет. Вот и он — тот самый прославленный «ореол сокрушительной мудрости», который «заставляет всех прочих чувствовать себя посрамлёнными, что бы ни вещал главный герой»!
Вновь удостоив его взглядом, Ло Бинхэ мягко произнёс:
— Всё, что я знаю, мне преподал учитель.
…И самым ужасным в этой ситуации было то, что при этих словах Шэнь Цинцю словно воочию ощутил, как и его лицо окатывает золотистое свечение.
«Чёрт. Даже перед лицом конца злодею не позволено сохранить достоинство, потому что главному герою приспичило повыделываться» — сокрушался про себя Шэнь Цинцю, мысленно отмахиваясь от него рукавом.
Однако в сложившейся ситуации он не мог тратить время на попытки прочесть царящую здесь странную атмосферу: поскольку этого сеятеля убили адепты Хуаньхуа, они имели полное право избавиться от тела в любое мгновение.
— Могу я забрать его, чтобы шиди Му на него взглянул? Он наверняка сумеет обнаружить что-то новое, что поможет в борьбе с эпидемией.
Ло Бинхэ кивнул:
— Слово учителя — непререкаемый закон для каждого из нас. Адепты доставят тело.
При звуках этого голоса, вновь зовущего его «учителем», каждый волосок на теле Шэнь Цинцю поднялся дыбом. Теперь-то он наконец прочувствовал на собственной шкуре, что ощутил оригинальный Шэнь Цинцю при встрече с Ло Бинхэ, который как ни в чём не бывало расточал сладкие слова, тая кинжал в рукаве — он тоже не мог представить, что на уме у бывшего ученика!
Взмахнув рукавами, заклинатель устремился к выходу. Даже покинув ненавистное здание, Шэнь Цинцю не мог прийти в себя: он чувствовал, что окончательно сбит с толку. Ему казалось, что даже подошвы его обуви, касавшиеся тех же досок, что и Ло Бинхэ, источают зло. Догнав его, Гунъи Сяо не мог не обратить внимания на побледневшее лицо спутника и его блуждающий взгляд:
— Старейшина Шэнь, примите мои извинения. На самом деле наставник велел держать в строгом секрете всё, что касается молодого господина Ло. Проболтавшиеся были бы немедленно исключены, потому-то я и не осмелился предупредить вас.
— Позволь задать тебе всего один вопрос, — со столь же отсутствующим видом изрёк Шэнь Цинцю. — Как он вообще к вам попал?
— В прошлом году Шимэй Цинь нашла на берегу реки Ло серьёзно раненого молодого господина без сознания.
В прошлом году. Всего за один год он умудрился отжать у Гунъи Сяо звание доверенного человека главы дворца Хуаньхуа. Выходит, внедрение Ло Бинхэ во дворец не только началось с опережением, но и произошло гораздо стремительнее. Что до Гунъи Сяо, то он воистину оправдал своё звание пушечного мяса, позволив скинуть себя первым же пинком какому-то там проходимцу!
— И почему же он не вернулся на хребет Цанцюн после того, как его спасли? — апатично поинтересовался Шэнь Цинцю.
Бросив на него пристальный взгляд, Гунъи Сяо ответил, осторожно подбирая слова:
— После спасения молодой господин Ло неохотно вспоминал о прошлом. Собираясь уходить, он признался в том, что… он не вернётся на хребет Цанцюн, попросив нас хранить его воскрешение в тайне. Он намеревался пуститься в странствия по миру, однако так полюбился мастеру, что тот не пожелал его отпускать. Хотя, строго говоря, он не приносил обетов ученичества, мастер относится к нему как к своему лучшему ученику.
А то.
Выходит, Ло Бинхэ избрал безошибочную стратегию «белого лотоса, стойко сносящего невзгоды без единого слова жалобы». Разумеется, слова тут и не требовались — обитатели Хуаньхуа и без его подсказки догадались, отчего он не хочет возвращаться: очевидно, хребет Цанцюн — а точнее, отдельно взятый глава пика — в чём-то против него согрешил. И, надо думать, сие бесславное действо случилось на собрании Союза бессмертных.
Ничего удивительного, что адепты дворца Хуаньхуа нынче смотрят на него как на грязь. Это не просто промывка мозгов — они лишь следуют за своим лидером, повинуясь статусу, дарованному ему главой школы.
Это ж старый как мир приём авторов слезливой литературки: адепт А втирается в доверие к группе Б и спустя какое-то время, когда все от мала до велика рыдают, умоляя его остаться, напускает на себя загадочный вид, заставляя их ломать голову, что за тёмные секреты кроются за этим прекрасным фасадом — патетический бред да и только! И всё же сияние нимба главного героя придаёт этой склеенной на соплях конструкции прочность армированного бетона!
Глядя на нечитаемое выражение лица безмолвного Шэнь Цинцю, Гунъи Сяо решил, что тот страдает от мысли, что его любимый ученик, чудом выжив, вместо того, чтобы вернуться к наставнику, предпочитает мыкаться по белу свету.
— Старейшине Шэню не стоит огорчаться из-за этого, — предупредительно заметил он. — Молодому господину Ло просто нужно время, чтобы разрешить какие-то противоречия в своём сердце. С момента появления во дворце Хуаньхуа он прежде никогда не покидал его пределов, но в этот раз пожелал отправиться с нами. Что же до моих младших товарищей… боюсь, у них сложилось неверное представление о старейшине. Я искренне надеюсь, что вы не сочтете это за оскорбление.
При этих словах сердце Шэнь Цинцю словно разлетелось вдребезги.
Чего ради столько лет пестовать свою безупречную репутацию, чтобы главный герой в одночасье покрыл её ровным чёрным слоем? Хотя кого это тут несправедливо обидел Ло Бинхэ? Уж не того ли, кто несколько лет назад самолично столкнул его в пропасть?
«Мне не следовало изощряться в софистике, придумывая оправдания этому поступку!»
— А что насчёт тебя? — бросил он в адрес Гунъи Сяо. — Почему же ты не следуешь их примеру?
Казалось, его слова по-настоящему шокировали юного адепта — вытаращившись на Шэнь Цинцю, он выпалил:
— Хоть я и не знаю, что именно случилось в ущелье Цзюэди, я не верю, что такой человек, как старейшина, способен погубить своего ученика!
«И я даже могу объяснить тебе, почему, — с мрачным удовлетворением подумал Шэнь Цинцю, — потому что ты как пушечное мясо и я как главный злодей — мы оба на одной стороне на этом чёрно-белом сюжетном поле, так что подсознательно не можем не сочувствовать положению друг друга».
Некоторое время спустя из здания высыпали адепты дворца Хуаньхуа. Шэнь Цинцю украдкой обернулся к ним, чтобы узреть, как Ло Бинхэ, сцепив ладони, созерцает свою паству холодным взглядом стороннего наблюдателя.
При виде бывшего ученика сердце Шэнь Цинцю забилось вразнобой, словно лодчонка, которую треплет шторм. Хотя Ло Бинхэ стоял в отдалении, и на лице его светилась прежняя улыбка, от пронизывающего взгляда его тёмных глаз в груди Шэнь Цинцю похолодело.
Старший братец, дядюшка [5] — как тебя ещё назвать, чтобы тебя это устроило? Неужто двум кускам пушечного мяса уже нельзя прильнуть друг к другу, чтобы скрасить неизбежный финал?
Вернувшись к оружейной лавке, они обнаружили, что внутри царит столь невообразимый шум, что крыша едва не слетает со стропил. Разумеется, это было делом рук Лю Цингэ. Ему досталась самая трудная часть задания: после того, как они разделились, он отправился за объектами исследования для наставника Му, и, поскольку простые жители города не горели желанием сотрудничать, ему не оставалось ничего другого, кроме как применить силу. Лю Цингэ, в свою очередь, никогда не славился долготерпением и покладистостью — а чего ещё ожидать от главы пика Байчжань? В общем, он попросту вышел за ворота, схватил с дюжину здоровых мужиков и привязал их к наковальне в мастерской, временно обращенной в смотровую Му Цинфана. Само собой, «пациенты» не скупились на громогласные проклятия, порождая гам под стать целой толпе базарных тёток.
Проследовав в подземное хранилище, Шэнь Цинцю изложил всем прочим положение дел, умолчав лишь о том, что и сам заразился. Великий мастер Учэнь вновь воззвал к милосердию Будды, добавив:
— Благодаря верным друзьям с хребта Цанцюн у нас наконец появилась тень надежды.
— Боюсь, всё не так уж просто, — заметил Шэнь Цинцю. — Заболевшие не могли заразить друг друга. В древних книгах пика Цинцзин значится, что наибольшая группа заражённых сеятелем насчитывала лишь три сотни человек. В городе явно действует не один сеятель.
Лю Цингэ вскочил на ноги, сжимая рукоять меча. Будучи человеком действия, он, несомненно, жаждал тотчас отправиться на охоту за сеятелями, чтобы истребить их одного за другим.
— Погоди! — осадил его Шэнь Цинцю. — Я ещё не всё сказал.
— Прошу, продолжайте, шисюн Шэнь, — поторопил его Му Цинфан.
Однако Шэнь Цинцю заговорил не сразу, мучительно долго подбирая слова.
— Ло Бинхэ вернулся, — наконец сказал он.
Реакция была в разы слабее, чем он ожидал: из троих собравшихся великий мастер Учэнь вообще не знал, кто это такой, а Му Цинфана в настоящий момент, похоже, не занимало ничего, кроме поисков скорейшего способа усмирить эпидемию. Лишь Лю Цингэ озадаченно нахмурился:
— Твой ученик? Но он же погиб от рук демонов на собрании Союза бессмертных!
Шэнь Цинцю понял, что ему воистину непросто будет это объяснить.
— …Он не умер, — наконец выдавил заклинатель. — Как выяснилось. — Резко меняя тему, он бросил: — Мы с тобой сейчас отправимся патрулировать город. Поговорим, когда вернёмся.
— Хорошо, — согласился Му Цинфан. — Мне доводилось иметь дело с последними из выживших сеятелей. Теперь я знаю, как бороться с болезнью. Мне стоит пойти взглянуть на приведённых главой пика Лю больных.
При этих словах Шэнь Цинцю невольно припомнил набор сверкающих серебром хирургических инструментов Му Цинфана: там были скальпели всяческих форм и размеров, а также столь длинные иглы, что сгодились бы и для аутопсии. В бездонных рукавах лекаря также имелась целая батарея тщательно этикетированных бутылей и склянок, от одного взгляда на содержимое которых можно было тронуться умом. Если связанные в мастерской люди увидят всё это, крыше точно не удержаться на месте.
Издав сухой смешок, Шэнь Цинцю собрался было выйти следом за Лю Цингэ. Внезапно звук его собственного сердцебиения словно бы многократно усилился — в груди будто молот бухал. Шэнь Цинцю тут же «повело».
Лю Цингэ тотчас заметил это:
— Что с тобой?
Шэнь Цинцю не ответил. Он попытался направить поток энергии в правую руку, но её не хватило даже на слабенькую искру. Какого чёрта именно сейчас?
— Неисцелимый, — шепнул Му Цинфан.
Проверив пульс Шэнь Цинцю, Лю Цингэ решительно толкнул его на лавку:
— Посиди тут. Подожди.
Чего подождать? Пока Ло Бинхэ постучится в дверь? Шэнь Цинцю решительно поднялся на ноги.
— Я иду с тобой.
— Не путайся под ногами! — рявкнул Лю Цингэ.
«Ты же великий глава пика Байчжань, — запротестовал про себя Шэнь Цинцю, — если ты полетишь со мной, то какие могут быть проблемы?»
— Шисюн Шэнь, вы принимали сегодня лекарство? — вмешался Му Цинфан.
Чудовищным усилием воли подавив желание закатить глаза, Шэнь Цинцю возопил:
— Принимаю я его, принимаю!
И, само собой, принял его сегодня точно по расписанию! А также попросил Лю очистить мои меридианы от яда! Почему же он внезапно ударил по организму, словно гром с небес? Что за чертовщина?
Именно этот момент Система выбрала, чтобы сообщить ему:
[Главный герой получает 100 очков крутости].
«Да чтоб тебя! Ты имела в виду: «Главный герой на коне, а Шэнь Цинцю — в полной заднице»? Какого чёрта ты опять начисляешь баллы ни с того ни с сего? Хоть бы объяснилась для разнообразия!»
— Шисюну Шэню не следует перетруждать себя, — вновь заговорил Му Цинфан. — Шисюн Лю заботится только о вашем благе. Вы можете причинить большой вред своему телу, если будете носиться по городу в то время, когда отравление прогрессирует. Лучше вам отдохнуть и подождать, пока я схожу за лекарством. Когда шисюн Лю вернётся, его духовная ци поможет вам совладать с приступом.
Шэнь Цинцю трижды пытался встать, и всякий раз Лю Цингэ безмолвно толкал его обратно. Тон Му Цинфана окончательно скатился до воспитателя, распекающего непослушное дитя.
— Хорошо, шиди Лю, а теперь послушай-ка меня, — отчаявшись настоять на своём, заговорил Шэнь Цинцю. — Тот сеятель с пурпурной кожей жутко заразен. Если увидишь его, не кидайся к нему сломя голову. Атакуй на расстоянии. Когда вернёшься — ступай сразу ко мне, нам нужно обсудить кое-что важное, — он сделал особый акцент на последних словах.
«Как говорится: «Тренируй армию в течение тысячи дней, чтобы она пригодилась тебе в один из них [6]»! Лю-дада [7], ты должен защитить меня!»
Когда двое заклинателей покинули подземное хранилище, великий мастер Учэнь заговорил:
— Бессмертный мастер Шэнь, вам всё это не кажется странным? Царство демонов столько лет не давало о себе знать, и вдруг — внезапная вспышка активности. На последнем собрании Союза бессмертных на свет появилось множество редких монстров. Теперь — сеятели, которых было не видно, не слышно на протяжении столетий, объявились в Цзиньлане. Боюсь, это не слишком хороший знак.
От себя Шэнь Цинцю мог бы добавить, что эти сеятели вдобавок куда сильнее прежних. В книгах, что он прочёл, не было никаких упоминаний о том, что инфицированному человеку нельзя удаляться от заразившего его сеятеля. Одним словом, нехороший знак — это слишком слабо сказано. Вслух же он ограничился кратким:
— Предчувствия великого мастера не дают покоя и мне самому.
Да уж. И это не говоря о том, что Ло Бинхэ, которому следовало, будучи хорошим мальчиком, просидеть в Царстве демонов ещё пару лет, не изволил явиться по расписанию. Какие уж там хорошие знаки после этого!
Поскольку тело и духовная энергия великого мастера Учэня сильно пострадали от болезни, даже этот краткий разговор утомил его. Шэнь Цинцю помог ему лечь и потихоньку выскользнул из хранилища. Учэнь схоронился под землей, куда не проникали воздух и солнечный свет, Шэнь Цинцю же устроился на втором этаже над лавкой оружия. Поскольку Лю Цингэ мог возвратиться в любую минуту, он не мог позволить себе заснуть, так что просто недвижно сидел за столом, глядя в одну точку. Он с сожалением вспоминал о Ло Бинхэ — маленькой овечке, которая только и знала, что целыми днями простодушно блеять: учитель то, учитель сё… Хотел бы он, чтобы у этой истории был иной финал — от одного взгляда на чёрный лотос, в который превратился его Ло Бинхэ, у кого хочешь по всему телу побежали бы мурашки. От этой мысли Шэнь Цинцю хотелось рвать на себе волосы.
Спустя некоторое время кто-то постучал в дверь — ни слишком тихо, ни слишком настойчиво.
Поднявшись на ноги, Шэнь Цинцю позвал:
— Шиди Лю? Я думал, ты вернешься не раньше полуночи! Заходи!
Внезапно обе створки со стуком распахнулись.
За дверями в клубах непроглядного мрака стоял Ло Бинхэ, сложив руки за спиной, и на губах его играла знакомая лёгкая улыбка, не отражающаяся в двух бездонных холодных озёрах глаз.
Прищурившись, он произнёс:
— Здравствуйте, учитель.
Примечания:
[1] -Гэ 哥 (gē) — букв. «уважаемый старший брат», почтительное обращение для старшего лица мужского пола своего поколения.
[2] Сиганул с тарзанки — в оригинале 蹦极 (bèngjí) банджи-джампинг, или роуп-джампинг — прыжки с моста, скалы или вертолёта со специальным эластичным канатом.
[3] Молодой господин — 公子 (gōngzǐ) — гунцзы — Ло Бинхэ именуют буквально «сын дворянина» или «сын общества».
[4] Сеятель — 撒种人 (sā zhǒng rén) — са чжун жэнь — в пер. с кит. означает «распространитель семян».
[5] Старший братец — 大哥 (dàgē) — дагэ — самый старший брат в семье, а также вежливое обращение в дружеском разговоре. Дядюшка — 大爷 (dàyé) — дае — старший брат отца, старший в семье, вежливое обращение «господин» в разговоре, обращение слуги к хозяину.
[6] Тренируй армию в течение тысячи дней, чтобы она пригодилась тебе в один из них — китайская пословица 养兵千日用在一时 (yǎngbīng qiān rìyòng zài yīshí) – в букв. пер. с кит. «Тренируй армию тысячу дней, чтобы остаться в живых в один час».
[7] -Дада — 大大 (dàda) — неформальное вежливое обращение, пер. с кит. «отец», «дядюшка».
Следующая глава