Логово Псоя и Сысоя (публикации за 5 июня 2019)478 читателей тэги

Автор: Psoj_i_Sysoj

Система «Спаси-Себя-Сам» для главного злодея. Глава 67. Трое в пути

Предыдущая глава

Царства людей и демонов можно было уподобить двум сторонам листа бумаги: сколько ни веди линию по одной стороне, на другую она не перейдет.

Однако же Синьмо по силам было слить эти два измерения в одно.

К примеру, в оригинале Ло Бинхэ использовал свой меч, чтобы соединить реку Ло в Царстве людей и хребет Майгу из Царства демонов, в результате чего посередине реки возник скалистый остров.

читать дальшеКогда Шэнь Цинцю на пальцах объяснил все это Лю Цингэ, тот озадаченно сдвинул брови:

— Неужто это и вправду возможно?

«Еще как — по крайней мере, у Ло Бинхэ из оригинального романа получилось!» — подумал Шэнь Цинцю и лишь торжественно кивнул в ответ.

— В это не так-то просто поверить, — изрек Лю Цингэ после продолжительного молчания. — Тебе понадобятся недюжинные доказательства, чтобы убедить остальных.

А вот с этим дело обстояло значительно хуже — от одной мысли об этом у Шэнь Цинцю начинала раскалываться голова.

— Учитель, почему бы не спросить меня? — внезапно вмешался прежде молчаливый Ло Бинхэ.

Шэнь Цинцю не успел ответить, когда обогнавший их Лю Цингэ нарочито фыркнул.

Чтобы понять, что именно он тем самым хотел сказать, не требовалось дополнительных пояснений: в жилах давным-давно отпавшего от своей школы Ло Бинхэ текла кровь демона, а весть о его деяниях распространилась до самых дальних границ. Под его началом дворец Хуаньхуа превратился в какое-то царство тьмы, так что, хотя позиция процветающей школы лишь укрепилась, остальные больше не хотели иметь с ней никакого дела — от нее, что называется, осталось одно лишь имя.

Так что, спрашивай — не спрашивай, шансов, что к нему хоть кто-нибудь прислушается, было еще меньше, чем с Шэнь Цинцю…

И все же заклинатель предпочел не озвучивать все это, дабы пощадить хрупкое сердце своего ученика. Выдавив натужный смешок, он тотчас ощутил новую тяжесть на левом плече.

На него словно бы невзначай приклонил голову Ло Бинхэ.

Полагая, что это — преддверие очередного бесстыжего поползновения, Шэнь Цинцю раздраженно тряхнул плечом, но тотчас обнаружил, что веки ученика крепко смежены — тот умудрился мигом провалиться в глубокий умиротворенный сон, являя собой до невозможности трогательную картину.

Только что поддерживал осмысленную беседу — и вот уже заснул, стоя на мече?

Подхватив его под локоть, чтобы невзначай не свалился, Шэнь Цинцю тихо окликнул его:

— Ло Бинхэ?

Никакой реакции. Подождав, Шэнь Цинцю понизил голос:

— …Бинхэ?

Ему пришлось повторить это еще пару раз, прежде чем его ученик наконец открыл затуманенные дремой глаза.

— Устал? — вырвалось у Шэнь Цинцю.

Они покинули Священный мавзолей какую-то пару дней назад, и, хоть Ло Бинхэ, похоже, успешно удалось исцелить свои раны, вполне возможно, что без побочных эффектов все же не обошлось — взять хоть эту внезапную сонливость.

— Нет, — затряс головой тот.

Задумавшись на мгновение, Шэнь Цинцю перевел взгляд на Лю Цингэ, который, сложив руки на груди, неодобрительно созерцал эту сцену.

— Шиди Лю, как насчет того, чтобы, миновав пограничные земли, тебе вернуться на хребет Цанцюн вперед нас? Там ты мог бы созвать наших старших братьев и сестер на всеобщее собрание.

— А ты? — Глаза Лю Цингэ сами собой расширились при этих словах.

— Ну а я подоспею несколько позже. Похоже, Ло… Бинхэ понадобится несколько дней, чтобы восстановить силы.

— Я пустился в путь, чтобы вернуть тебя, — выдохнул Лю Цингэ.

Шэнь Цинцю заколебался, воззрившись на молчаливого Ло Бинхэ — тот свесил голову, являя собой образ безупречно преданного и послушного ученика.

— Всего одну ночь, — наконец выдавил Шэнь Цинцю.

Прожигая взглядом притулившегося к учителю Ло Бинхэ, Лю Цингэ сурово бросил:

— Об этом не может быть и речи.

Ну и что ему, спрашивается, оставалось делать?

Одну стражу [1] спустя они благополучно пересекли границу, остановившись у дверей самого большого постоялого двора в городе.

Поскольку этот город отстоял довольно далеко от Центральной равнины [2], запрудившие его люди происходили из великого множества мелких школ и кланов. Им редко доводилось видеть хотя бы одного богоподобного бессмертного мастера известной школы, не говоря уж о троих, каждый из которых был еще краше предыдущего [3], так что их быстро обступили зеваки.

Вцепившись в Чэнлуань мертвой хваткой, Лю Цингэ с напыщенным видом проследовал внутрь, очутившись в богато декорированной прихожей, стены которой так и переливались в свете многочисленных светильников. Стоило им ступить за порог, как к ним устремился усердный приказчик.

— Шиди Лю, ты уверен, что желаешь к нам присоединиться? — вновь спросил у спутника Шэнь Цинцю.

По правде, он всегда почитал, что Лю Цингэ, которому чуждо все человеческое [4], если и нисходит до обычного сна, то предпочитает дремать среди облаков на мече, ни на мгновение не прекращая своего непрерывного самосовершенствования.

— Мне так спокойнее [5], — бросил Лю Цингэ, перехватывая меч.

При этом он впервые встретился взглядом со стоящим за спиной Шэнь Цинцю Ло Бинхэ — теперь пришла очередь того фыркнуть, первым отводя глаза, причем губы изогнулись в неприязненной улыбке. При этом Лю Цингэ с такой силой стиснул рукоять Чэнлуаня, что набрякшие вены на запястье потемнели.

Видя, что дело вот-вот окончится перебранкой, Шэнь Цинцю поспешил заметить:

— Если хочешь что-то сказать, так говори начистоту — нечего держать это в себе.

С этими словами он повернулся к ученику — тот встретил его взгляд, невинно хлопая ресницами.

— Все господа почтят нас своим присутствием? – подобострастно поинтересовался приказчик.

Поскольку Лю Цингэ проигнорировал вопрос, Шэнь Цинцю пришлось отвлечься от созерцания побледневших губ ученика, который выглядел так, словно того и гляди грохнется в обморок.

— Верно, — отрывисто бросил он.

— Сколько комнат понадобится господам?

— Три… — начал было Шэнь Цинцю, однако Ло Бинхэ перебил его:

— Две.

При этом лицо Лю Цингэ приняло столь суровое выражение, словно у судьи пред лицом закоренелого преступника [6].

— Да-да, будьте любезны подготовить две комнаты, — с улыбкой подтвердил Ло Бинхэ.

— Три, — отрубил Лю Цингэ.

— Прошу прощения, а кто будет платить? — расплылся в самодовольной улыбке Ло Бинхэ.

Шэнь Цинцю и Лю Цингэ застыли от потрясения.

Что до Шэнь Цинцю, то с ним все было ясно: он только что спасся из логова демонов [7], так откуда у него при себе средства? С Лю Цингэ дело обстояло еще проще: будучи столь далеким от суетного мира заклинателем, который спускается со своего пика, лишь чтобы сражаться, повергая в пыль противников, он едва ли помнил, что такое деньги.

— Я, — выдержав паузу, торжествующе бросил Ло Бинхэ. — А денег на три у меня не хватит. Так что две.

— Шиди Лю, не стоит вступать с ним в спор, — беспомощно бросил Шэнь Цинцю.

И впрямь, что им оставалось взамен — разве что заложить Сюя или Чэнлуань?

Хоть у Шэнь Цинцю оставались изрядные сомнения в искренности ученика, он предпочел не озвучивать их вслух. Обзаведясь табличками от своих комнат [8], они гуськом поднялись по лестнице: Лю Цингэ впереди, за ним Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ — замыкающим.

— Если будешь так разговаривать со своим шишу, — укоризненно бросил Шэнь Цинцю ученику, оборачиваясь, — то в следующий раз я отдам им тебя в услужение в уплату за жилье.

— Учитель всегда так безжалостен с этим учеником, — ответил Ло Бинхэ, поднимая голову, однако в его голосе не улавливалось ни тени обиды.

Лю Цингэ бросил на них гневный взгляд через плечо, наморщив нос, словно едва сдерживал желание зарубить их обоих, чтобы потом похоронить с почестями одного и порвать в клочки другого, упокоив его останки на дне океана.

Их комнаты располагались рядом, а вот их распределение вызвало неожиданное затруднение.

Перед Лю Цингэ встала непростая дилемма: каким бы паинькой ни прикидывался этот бесноватый Ло Бинхэ, именно он долгие пять лет проделывал с трупом Шэнь Цинцю невообразимые вещи — так мыслимо ли теперь, когда перед ним предстал воскресший учитель, оставлять их наедине?

Казалось, воздух вот-вот заискрится от напряжения.

Бросив взгляд на застывших друг против друга спутников, Шэнь Цинцю безмолвно развернулся на каблуках, открыл дверь и, шагнув за порог, закрыл ее за собой.

После этого он приоткрыл дверь, чтобы бросить исполненным достоинства тоном:

— Желаю вам двоим отдохнуть как следует.

Народившиеся было искры мигом угасли.

— Эй! — беспомощно окликнул его Лю Цингэ.

Над головой Ло Бинхэ начала сгущаться туча темной энергии.

— Учитель, он меня убьет!

Указывая на Лю Цингэ, Шэнь Цинцю заявил:

— Драться можно, убивать друг друга — нельзя!

Шутить изволите? Натуралу ночевать в компании с зацикленным на нем геем — все равно что смерти искать!

Да-да, Шэнь Цинцю по-прежнему не видел оснований сомневаться в своей ориентации! А иначе зачем бы он читал эту графоманскую макулатуру про амурные похождения Ло Бинхэ?

Остаться на ночь с Лю Цингэ он бы тоже не рискнул, хоть и по совершенно иной причине: Шэнь Цинцю почитал лорда Байчжань за натуральнейшего из мужчин этой вселенной, чистого, словно свет луны и солнца [9], и все же, когда на сцене появлялся этот завзятый любитель уксуса [10] Ло Бинхэ, готовый хлебать его бочками, тут нельзя было поручиться решительно ни за что.

— Ну что, договорились? — жизнерадостно бросил Шэнь Цинцю напоследок.

— У учителя сердце из камня, — буркнул Ло Бинхэ.

Шэнь Цинцю усмехнулся и захлопнул дверь, оставив за ней своих окаменевших спутников. Хоть снаружи бушевала буря, за дверями царил покой.

А на что, спрашивается, надеялся Ло Бинхэ? Они ведь остановились здесь лишь из беспокойства за его состояние — однако теперь его цвет лица нездоровым не назовешь!

Так стоило ли вообще из-за него тревожиться?

Приняв ванну, Шэнь Цинцю переоделся в чистое и от нечего делать взялся за стопку тоненьких брошюрок у окна. Каллиграфия на обложках была столь вычурной, что он не мог разобрать ничего, кроме цифр. Устроившись с одной из них на кровати, Шэнь Цинцю погрузился в чтение.

Бегло пролистывая [11] брошюрку, он с первого же взгляда определил, что перед ним — весьма недурно написанная история с увлекательным сюжетом и превосходными иллюстрациями. Однако, стоило ему вчитаться, как в голове раздался полузабытый позывной Системы:

[Приветствуем вас! Уведомление 1: Уровень баллов расположения превысил заданное значение, так что выполнено условие для использования ключевого артефакта. Пожалуйста, приготовьтесь получить артефакт: если пользователь не заберет артефакт сразу после появления, тот становится недействительным.]

Этот ключевой артефакт — не та ли поддельная нефритовая подвеска Гуаньинь, способная снять 5000 пунктов гнева Ло Бинхэ?

Шэнь Цинцю отшвырнул брошюру.

— Постой-ка, ты имеешь в виду, что прежде, чем уровень баллов расположения достиг этого значения, я не смог бы использовать ключевой артефакт?

[Верно.]

Но разве прежде, в Водной тюрьме, Система не предлагала ему задействовать подвеску? Ничего себе шуточки с ее стороны!

Теперь же этот самый ключевой артефакт был ему не особо и нужен: Шэнь Цинцю не без оснований полагал, что, даже если он впоследствии повздорит с Ло Бинхэ, это будет совсем не то, как если бы его легковозбудимый ученик взъелся на кого-либо еще. Нынче, даже повали он Ло Бинхэ на землю и избей до бесчувствия, все, что ему за это будет — еще пара сотен баллов расположения.

[Уведомление 2. Вас ждет экшен-сцена. Вам предстоит важная миссия в храме Чжаохуа. Пожалуйста, приготовьтесь принять миссию. Система желает вам приятного дня!]

Да уж, обновления налицо — теперь она от случая к случаю предупреждает об очередной сюжетной зарубе!

Сказать по правде, Шэнь Цинцю изрядно озадачивало, что, несмотря на то, что в последнее время их отношения с Ло Бинхэ сделались весьма близкими, новых баллов расположения не поступало, в то время как прежде за любые попреки, затрещины и даже неодобрительные взгляды они сыпались словно из рога изобилия. У Шэнь Цинцю начали зарождаться смутные подозрения на этот счет, и все же он почел за нужное проверить: быть может, он просто пропустил какие-то из уведомлений Системы?

Однако же, сверившись с базой данных, он убедился, что баллов и впрямь почитай что не прибавилось.

Когда он озвучил свои сомнения Системе, та охотно ответила:

[Из-за того, что в последнее время уровень баллов расположения рос слишком стремительно, в целях экономии ресурсов Системы подсчет баллов будет проводиться в конце каждого месяца. Система желает вам приятного дня!]

В конце месяца?

Что-то подсказывало Шэнь Цинцю, что это будет прямо-таки пугающее число…

Он как раз хотел собраться с мыслями, припоминая все, что ему было известно об этой арке с храмом Чжаохуа из оригинального романа, когда его отвлек резкий стук в дверь.

Будучи твердо уверенным, что это Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю отворил дверь, лишь чтобы убедиться, что его представления о собственной неотразимости несколько преувеличены [12].

Ведь в комнату протопал не кто иной, как Лю Цингэ.

Однако с каких это пор гордый лорд Байчжань обучился стучать, вместо того, чтобы врываться, вышибая дверь?

Ну что ж, по крайней мере, насчет него у Шэнь Цинцю опасений не было, так что он просто посторонился, пропуская его внутрь, и, закрывая за ним дверь, бездумно бросил:

— Шиди Лю, что ты здесь делаешь в такой час? И где Ло Бинхэ?

При этих словах лицо Лю Цингэ окаменело.

— Не знаю! — выплюнул он.

Судя по выражению его лица, было ясно как день, что он скорее предпочел бы провести ночь на крыше, чем рядом со своим извечным противником.

Шэнь Цинцю поневоле вздохнул, усмехаясь про себя. Бросив на него подозрительный взгляд, Лю Цингэ запустил руку за ворот и вынул оттуда предмет, который тотчас швырнул Шэнь Цинцю. Уже поймав его, заклинатель понял, что это — один из складных вееров, оставленных им на пике Цинцзин.

Не в силах сдержать эмоции, Шэнь Цинцю тотчас раскрыл его и принялся обмахиваться, вновь принимая вид благородного возвышенного божества. Воистину, веер был просто офигительным по силе орудием — с каждым взмахом он чувствовал, как его овевает баллами крутости!

— Шиди… ты не забыл прихватить его для меня… — бросил он срывающимся от волнения голосом.

Однако Лю Цингэ явно почтил его своим визитом среди ночи не только для того, чтобы вручить ему веер. Пододвинув стул, он чинно уселся, опираясь локтем о стол, и, приосанившись, бросил:

— Мне надо с тобой поговорить.

Повинуясь взятому им тону, Шэнь Цинцю также подобрался и не менее церемонно изрек:

— Хорошо, давай поговорим.

— Что произошло между тобой и Ло Бинхэ? — без лишних предисловий потребовал Лю Цингэ.

Если уж лорд пика Байчжань задавал подобный вопрос, то явно не ради праздного любопытства или досужих сплетен, потому, поразмыслив немного, Шэнь Цинцю откровенно ответил:

— Я… пока сам не знаю. Просто все слишком сильно переменилось, так что я еще не успел толком это осмыслить.

— Ты действительно веришь, что он начал с чистого листа?

— Я бы так не сказал, — покачал головой Шэнь Цинцю. — Скорее, дело в том, что все эти годы я попросту не понимал его.

— Не понимал? — холодно усмехнулся Лю Цингэ. — Он вынудил тебя уничтожить себя, затерроризировал дворец Хуаньхуа, подверг осаде хребет Цанцюн, обратил в пепел свод Главного зала пика Цюндин, ранил нашего главу школы — скажешь, это все результат недопонимания?

При последних словах Шэнь Цинцю с запозданием спохватился:

— Кстати, как там глава школы? Он и впрямь сильно пострадал. Шиди Му удалось ему помочь? Его и правда ранил Ло Бинхэ?

— Кто ж еще? — раздосадованно бросил Лю Цингэ. — И ты по-прежнему будешь искать ему оправдания? Ты воистину безнадежен.

Нет, он вовсе не искал оправданий Ло Бинхэ — просто не мог поверить, что тот ранил Юэ Цинъюаня.

Ведь в его памяти прочно засел тот факт, что, хоть Ло Бинхэ в оригинальном романе несколько раз вступал в схватку с Юэ Цинъюанем, ему ни разу не удалось одолеть главу хребта Цанцюн. Горькая ирония заключалась в том, что в этом ему помог оригинальный Шэнь Цинцю, позволив ненавистному ученику пронзить сердце своего шисюна десятью тысячами стрел.

К слову, еще в бытность его читателем сего бессмертного произведения Шэнь Юаня всегда ставило в тупик чрезмерное расположение Юэ Цинъюаня по отношению к своему вероломному коллеге — похоже, чрезмерное легковерие и впрямь было единственным недостатком этого во всех остальных отношениях безупречного лидера — помнится, Шэнь Юань прямо-таки кипел от негодования, сокрушаясь о том, что подобной милостью Юэ Цинъюань одаривал самого никчемного из своих братьев по школе. Тут поневоле задумаешься: а может, между ними все же что-то было?

И что это — одна из многочисленных сюжетных дыр или его разыгравшееся в свете последних событий воображение?


Примечания переводчиков:

[1] Стража 时辰 (shíchen) – «большой час», в современном Китае обозначает час, в Древнем Китае был равен двум часам. Сутки состоят из 12 таких периодов.

[2] Центральная равнина 中原 (zhōngyuán) – Чжунъюань, историческая область, в широком смысле весь бассейн Хуанхэ, в узком - окрестности Хэнань. Образно – весь Китай.

[3] Каждый из которых был еще краше предыдущего 一个赛一个 (yīgè sài yīgè) – в пер. с кит. «молодец к молодцу», «один к одному».

[4] Чуждо все человеческое 不食人间烟火 (bù shí rénjiān yānhuǒ) – в пер. с кит. «не есть приготовленную людьми пищу», в образном значении – «отречься от мира, свободный от мирских забот».

[5] Мне так спокойнее — в оригинале немногословный Лю говорит 不放心 (bù fàngxīn), что в букв. пер. с кит. значит «на сердце неспокойно» или образно «сердце не на месте».

[6] Суровое выражение, словно у судьи пред лицом закоренелого преступника – в оригинале выражение 狼子野心 (lángzǐ yěxīn) – в букв. пер. с кит. «у волчонка - волчье сердце», образно в значении «злобный, неукротимый; неисправимый, трудновоспитуемый», а также «коварные замыслы, происки».

[7] Логово демонов – в оригинале 魔窟 (mókū) – в пер. с кит. «логово чудища», образно – «притон», «заведение с плохой репутацией».

[8] Табличка от комнаты 房牌 (fáng pái). 牌 (pái) – бамбуковая дощечка с надписью, использующаяся в Древнем Китае практически для всего: как номерная дощечка, указатель, бирка, вывеска, ярлык, косточка для игры (в домино, мацзян), табличка предков, доска для официальных распоряжений, удостоверение; верительная бирка (грамота).

[9] Чистый, словно свет луны и солнца – в оригинале 天地日月 (tiāndì rìyuè) – в букв. пер. с кит. «земля и небо, солнце и луна).

[10] Завзятый любитель уксуса — в оригинале 醋王 (cù wáng) — в пер. с кит. «князь уксуса». 醋 (cù) образно также «ревность», так что это выражение означает «невыносимый ревнивец».

[11] Бегло пролистывая – в оригинале 走马观花 (zǒumǎ guānhuā) – в букв. пер. с кит. «любоваться цветами на скаку», в образном значении – «мельком, поверхностно, галопом по европам».

[12] Его представления о собственной неотразимости несколько преувеличены — в оригинале употреблено выражение 脸大 (liǎndà) — в букв. пер. с кит. «большое лицо», в образном значении — «беззастенчивый, слишком высокого мнения о себе».


Следующая глава

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)