Автор: Psoj_i_Sysoj

Система «Спаси-Себя-Сам» для главного злодея. Глава 78. Лица из прошлого [1]

Предыдущая глава

— Дело не в этом, — ответил Шэнь Цинцю.

— Тогда в чём? — продолжал настаивать Ло Бинхэ.

— Сперва нужно покончить с нашей задачей, — заявил Шэнь Цинцю, заслоняясь веером. — Обсудим это позже.

— Хорошо. — Ло Бинхэ нехотя отнял руку со слабой улыбкой и тихо добавил: — …В любом случае, у нас будет много времени, чтобы это обсудить.

читать дальшеКаждый из заклинателей не мог отделаться от чувства, что в гуще темных ветвей, травы по пояс высотой, за грудами мертвенно-бледного щебня копошатся бесчисленные невидимые глазу создания. Проблески жадных зелёных глаз и шепчущие вздохи окружали их, словно волны подступающего прилива.

Теперь все не сговариваясь признали, что роль лидера лучше препоручить Ло Бинхэ — за все время следования даже самые непримиримые его противники не решались издать ни звука [2]. В присутствии Ло Бинхэ таящиеся в тенях демоны либо не решались пошевелиться, либо ударялись в паническое бегство.

Одним словом, к ним будто пожаловал дух поветрия [3] собственной персоной…

И это божественное вмешательство немало поспособствовало тому, что они достигли места назначения куда быстрее, чем предполагалось.

При виде смерча тёмной энергии вздымающегося к небесам посреди поля клубящегося белого тумана любой имеющий глаза понял бы, что тут не обошлось без демонического вмешательства.

Вход в пещеру был сокрыт густой тёмной порослью, подобной кущам дремучего леса, и эманации от неё исходили такие, что даже стоящего неподалеку пробирал озноб. Группа заклинателей приблизилась к пещере в некоторой нерешительности.

Что и говорить, все они ожидали, что для того, чтобы добраться до этой локации, им придется изничтожить по меньшей мере восемь сотен вражеских генералов и тысячу демонов, не говоря уже о неисчислимых ядовитых тварях, а также преодолеть многие другие опасности, которых они не в силах даже вообразить.

Ну ладно тысячи врагов, но могли бы их хотя бы для вида сбрызнуть кровью перед столкновением с верховным БОССОМ?

— Думаю, нам не стоит очертя голову кидаться в пасть зверя, — наконец изрёк общее мнение один из глав школ.

— Да, лучше сперва разведать ситуацию, — тотчас присоединился к нему другой.

— С этим не поспоришь, — бросил Ло Бинхэ.

Он ещё не успел договорить, когда Мобэй-цзюнь внезапно пнул Шан Цинхуа, отправив его в свободный полёт.

Он только что пнул его в… в… в…

Пред изумленным взглядом Шэнь Цинцю Шан Цинхуа скатился в пещеру, чтобы произвести «разведку».

Спустя мгновение мёртвой тишины, из пещеры раздался истошный вопль.

Действуя с быстротой молнии [4], Шэнь Цинцю отбросил закрывающие вход лозы, чтобы последовать за прочими заклинателями, ворвавшимися в пещеру.

— Вот мы и встретились вновь, горный лорд Шэнь, — поприветствовал его знакомый голос.

Синьмо торчал в скальной трещине в дальнем конце пещеры, из которой непрестанно изливались волны тёмной энергии и клубы лилового дыма. Влетев на всей скорости, Шэнь Цинцю чуть не врезался в сидящего на глыбе серо-голубого камня Тяньлан-цзюня.

Падающий в пещеру приглушённый свет достаточно ясно обрисовывал верхнюю часть тела Тяньлан-цзюня, при виде которой многие из последовавших за Шэнь Цинцю заклинателей невольно втянули воздух.

Теперь-то Шэнь Цинцю понял, отчего так заорал Шан Цинхуа.

Хоть улыбка Тяньлан-цзюня не утратила благородной сдержанности, вся правая половина его лица обратилась в темную массу полуразложившейся плоти, придавая его благосклонной усмешке невыразимо жуткий оттенок.

Левый рукав был предсказуемо пустым — видимо, приставить то и дело отваливающуюся руку больше не было возможности.

Эта жалкая картина, подобная лампе, в которой иссякло масло, порядком расходилась с тем, что ожидал увидеть Шэнь Цинцю, направляясь на битву с главным злодеем.

При этой мысли он не удержался от того, чтобы украдкой бросить взгляд на лицо ученика — однако ему предстала лишь маска неколебимого равнодушия, надёжно скрывающая любые эмоции.

— По правде говоря, я ожидал, что вас будет куда больше, — бросил Тяньлан-цзюнь, задумчиво склонив голову. — Как некогда на горе Байлу — сотни мастеров против одного.

— Ты только посмотри на себя, — фыркнул настоятель Уван. — На что ты похож — ни на человека, ни на демона — так что все твои приспешники разбежались от отвращения. Разве нам требуется больше народу, чтобы разобраться со столь жалкой тварью?

— Да, моих приспешников тут и правда нет, — тихо признал Тяньлан-цзюнь. — Зато есть мой племянник.

Эти слова ещё не успели сорваться с его губ, когда в сумраке пещеры мелькнула зелёная тень — и вот перед заклинателями предстал Чжучжи-лан, заслонив собою Тяньлан-цзюня.

При виде него Шэнь Цинцю вынужден был признать, что и его состояние оставляло желать лучшего. Ну с Тяньлан-цзюнем хотя бы все ясно: поскольку «корень жизни» не переносит демонической энергии, после подобного свершения не стоило дивиться тому, что состоящее из него тело сплошь в дырах — а вот отчего глаза Чжучжи-лана налились желтизной, а чешуя вновь расползлась по всем открытым частям тела — по шее, щекам, лбу и рукам — этого Шэнь Цинцю не мог взять в толк. Теперь этот некогда красивый молодой человек был пугающе близок к той твари, что встретилась им у озера Лушуй.

— Мастер Шэнь, — хрипло поприветствовал он заклинателя.

— Да, это я, — озадаченно отозвался Шэнь Цинцю. — А с тобой-то что приключилось?

— Шиди, — тотчас вмешался Юэ Цинъюань, — что тебя с ним связывает?

«Похоже, истоки наших отношений и впрямь глубоки [5]», — невольно усмехнулся про себя Шэнь Цинцю, который все больше убеждался, что у него с главой школы явно имелась некая предыстория. Он как раз собирался ответить, когда Тяньлан-цзюнь, прищурясь, внезапно бросил:

— А ведь я вас знаю. — Порывшись в памяти, он добавил: — Помнится, тот старик из дворца Хуаньхуа подбивал вас напасть на меня исподтишка, но вы не стали плясать под его дудку. А теперь, как я слышал, вы стали главой хребта Цанцюн? Неплохо.

— У Вашей Милости [6] воистину превосходная память.

Тяньлан-цзюнь улыбнулся ему, а затем испустил вздох.

— Если бы вы провели столько времени, сколько я, раздавленным в кромешной тьме, десятилетиями не видя солнечного света [7], когда только и остается, что раз за разом воскрешать в памяти дела минувших дней, то и ваша память была бы не хуже моей.

На сей раз никто не дал ему ответа. Юэ Цинъюань лишь крепче стиснул рукоять Сюаньсу, замахнувшись зачехлённым мечом.

Тяньлан-цзюнь как раз уклонялся от удара, когда по пещере внезапно прокатилась волна грохота, стена позади него обрушилась, являя взору небо, шум падающих камней замер далеко внизу. Через провал ворвался ледяной вихрь, несущий тучи пыли, в воздухе заплясали первые снежинки. С далёкой поверхности заледеневшей реки донеслись звуки битвы — звон мечей и крики монстров: выходит, первая волна демонов с южных рубежей уже прорвалась сквозь барьер.

— Дайте-ка угадаю, — как ни в чём не бывало бросил Тяньлан-цзюнь. — На передовой опять лорд пика Байчжань, я угадал?

Десятки заклинателей мигом рассеялась по пещере, готовясь атаковать с разных направлений. Уван, взмахнув посохом, высвободил порыв ветра необычайной силы, вслед за чем очертя голову бросился в бой. Чжучжи-лан, напротив, отступал перед мощью Сюаньсу, однако при этом отвлекал на себя бóльшую часть нападающих. Тяньлан-цзюнь, в свою очередь, восседал на своем каменном троне с прежней невозмутимостью.

— Помнится, в прошлый раз вы тоже тянули до последнего, прежде чем вытащить меч из ножен, — бросил он. — И сегодня повторится то же?

Юэ Цинъюань не ответил, собираясь ударить ладонью в грудь Чжучжи-лана, но другой глава школы опередил его. Племянник Тяньлан-цзюня даже не попытался уклониться, принимая на себя всю силу удара, однако в итоге крик боли издал не он, а самонадеянный заклинатель.

Зрачки Шэнь Цинцю моментально сузились.

— Не трогайте его! — выкрикнул он. — Его тело покрыто ядом!

В хаосе битвы несколько заклинателей уже успели повторить ошибку своего злополучного собрата, ещё нескольких подбросило в воздух взрывами демонической или духовной энергии — они тотчас приземлялись на свои мечи, чтобы погасить импульс. Шан Цинхуа под шумок двинулся к Шэнь Цинцю. Когда поглощённый битвой Чжучжи-лан заметил, что один из заклинателей крадётся к выходу, он машинально вскинул руку, швырнув ему вслед двух змей. Ясно видя, что Шан Цинхуа не сможет отразить удар, Шэнь Цинцю поспешно взмахнул рукавом, посылая бамбуковый лист на спасение собрата-Самолёта, но прежде, чем тот достиг летящих змей, те были пронзены осколками льда, сконденсировавшимися прямо из воздуха.

Ринувшийся в бой словно мстительный дух Мобэй-цзюнь схватил Шан Цинхуа в охапку и швырнул его Шэнь Цинцю, будто курёнка, вслед за чем тотчас врезал Чжучжи-лану.

В течение последующих десяти секунд Шэнь Цинцю удостоился возможности понаблюдать из первого ряда за тем, что называют «зверским избиением»…

Поскольку Чжучжи-лан был выведен из строя Мобэй-цзюнем, остальные переключились на Тяньлан-цзюня.

Хоть тот и вынужден был сражаться одной рукой против многих, это ничуть не повредило его благородной сдержанности.

— Итак, всё свелось к тому же — все на одного. Вам не кажется, что подобная победа противоречит законам справедливости?

Глава одной из школ устремился вперёд с бранью:

— Тебе ли, презренному демону, который денно и нощно вынашивает дурные замыслы, ведомый лишь одним желанием — увидеть, как весь мир погрязнет в хаосе — вести речи о справедливости!

В следующее мгновение его голова разлетелась на куски, будто головка чеснока.

— Говоря начистоту, — усмехнулся Тяньлан-цзюнь, — поначалу мои намерения отнюдь не были дурными, и жаждал я вовсе не хаоса или абсолютной власти. Если я и преступал границу вашего мира, то лишь затем, чтобы петь песни и читать книги. Тогда он казался мне чудным местом. Но после столь длительного заточения под горой Байлу я был вынужден самую малость склониться к тому, что вы мне приписываете.

Юэ Цинъюань щёлкнул пальцами, и Сюаньсу показался из ножен на три цуня [8], послав в демона волну духовной энергии, от которой тело Тяньлан-цзюня хрустнуло, будто все кости выскочили из пазов, а сам он издал изумлённый возглас:

— Теперь-то я вижу, что вы по праву занимаете свой пост. Весьма недурно. Ваш наставник не особенно блистал талантами, но готов признать, что глаз на способных учеников у него был намётан. — Протянув руку, он схватил Сюаньсу за лезвие, будто не ведая о его гибельной силе, и улыбнулся Юэ Цинъюаню, словно бы позабыв о всех прочих. — Но почему бы вам не извлечь его полностью? Подобным образом вы ничего не добьётесь.

Взгляд Юэ Цинъюаня потемнел, и он вытянул меч еще на полцуня.

Внезапно рядом раздался холодный голос Ло Бинхэ.

— Он и впрямь не в силах с тобой совладать. А как насчет меня?

Неизменная улыбка ещё не покинула лицо Тяньлан-цзюня, когда на него обрушился сокрушительный поток демонической энергии, рассекая воздух подобно тесаку.

Его единственная рука отделилась от плеча и, подхваченная жестоким вихрем, вылетела из пещеры, упав на хребет Майгу.

В дело наконец-то вступил Ло Бинхэ!

Отец и сын вновь сошлись в бою, и на сей раз пришла очередь Тяньлан-цзюня потерпеть поражение.

Глаза Ло Бинхэ прямо-таки сияли раскалёнными угольями, на лице застыло яростное выражение, в каждом движении сквозила мощь, не знающая пощады; Тяньлан-цзюнь, у которого осталась лишь культя правой руки, мало что мог ему противопоставить. Когда Чжучжи-лан наконец смог хотя бы на миг оторваться от Мобэй-цзюня, на него уже жалко было смотреть — на его чешуйчатом теле живого места не осталось. Увидев, в каком положении оказался его господин, он, окончательно потеряв голову, рванулся прямо к нему. В этот самый момент отброшенный демонической энергией Тяньлан-цзюня настоятель Уван отлетел назад, харкая кровью, и великий мастер Учэнь устремился к нему, чтобы подхватить собрата. Видя, что он вот-вот столкнется с Чжучжи-ланом, Шэнь Цинцю метнулся к нему, заслонив монаха собой.

При виде заклинателя в сверкающих золотом глазах Чжучжи-лана мелькнуло узнавание — он тотчас затормозил, едва не потеряв при этом равновесие. Он как раз собирался обогнуть Шэнь Цинцю, чтобы прийти на подмогу к господину, когда его настигла вспышка белого света, и Чжучжи-лан осел, пригвождённый к стене.

Из его груди торчало сверкающее лезвие Чжэнъяна.

Когда Шэнь Цинцю обернулся, Ло Бинхэ медленно отступал. В паре чжанов [9] от него стоял Тяньлан-цзюнь, невозмутимый, как всегда.

Спустя мгновение он упал — но даже это движение было проникнуто благородством.

И что, типа всё?

Вот так просто?

Разум Шэнь Цинцю решительно отказывался принимать подобный исход.

Он сам даже единого удара нанести не успел — ну как они могли так вот просто отдать концы?

Чтобы хоть отчасти выплеснуть раздражение, он от души двинул Шан Цинхуа:

— Эй, разве ты не утверждал, что одолеть Тяньлан-цзюня просто нереально?

— Ну, это было непросто, — проблеял Шан Цинхуа.

— Да кто вообще схавает подобную развязку?

— Слушай, как бы крут ни был злодей, ему не дозволено гнать волну на главного героя — разве это не общеизвестно?

Оглянувшись, они увидели, что из десятка заклинателей, с которыми они прибыли сюда, лишь несколько остались стоять на ногах посреди этой залитой кровью жуткой сцены. Тогда Шэнь Цинцю перевёл взгляд на горемычных злодеев этой истории, мысленно оплакав одного, пришпиленного к стене, словно бабочка в коллекции энтомолога, и второго, валяющегося на полу, будто тряпичная марионетка с оборванными верёвочками.

И он не ощущал ни капли удовлетворения от подобной победы. Чем дольше он об этом думал, тем сильнее это походило на издевательство над стариками и увечными, вроде нападения банды гопников на пару несчастных неудачников, а не на славное свершение…

Ну да, определенно, так и обстояло дело. И как всё могло дойти до подобного? Сила этого злобного гения оказалась воистину далека от ожиданий!

Ло Бинхэ обернулся к нему — на сей раз не запятнанный ни единой каплей крови.

— Хотите убить его? — невозмутимо поинтересовался он у Шэнь Цинцю.

При этом он указывал на Тяньлан-цзюня. Заслышав эти слова, Чжучжи-лан вцепился в лезвие Чжэнъяна, силясь выдернуть его из груди. Во время битвы он лишился немалого числа чешуек на лице и шее, и теперь от его отчаянных усилий из ран заструилась кровь.

С тех пор, как Шэнь Цинцю узнал, что от его рук погиб Гунъи Сяо, у него в душе засела заноза, не дающая ему покоя при мысли о Чжучжи-лане, однако при виде этого жуткого зрелища он не мог не испытывать сочувствия. Пусть Чжучжи-лан успел попортить ему немало крови своими экзотическими методами выражения благодарности, заклинатель отлично сознавал, что по отношению к нему тот и впрямь никогда не питал дурных намерений.

— Погляди, во что они превратились, — вздохнул Шэнь Цинцю, — какой в этом прок?

— Во что превратились? — прохрипел Чжучжи-лан, закашлявшись кровавой пеной, и криво улыбнулся: — А что подумал бы мастер Шэнь, скажи я ему, что тогда, на горе Байлу, он видел мою истинную форму?

Эти слова поразили Шэнь Цинцю, будто гром средь ясного дня.

Что, этот уродливый змеечеловек и есть истинный облик Чжучжи-лана?

— Мой род весьма скромен, — продолжил тот, задыхаясь. — Из-за того, что мой отец был первозданным гигантским змеем, сам я родился получеловеком. До пятнадцати лет я терпел непрестанные насмешки, оскорбления и побои со стороны моих близких, знал лишь ненависть и презрение. Если бы не мой господин, который помог мне обрести человеческую форму, я бы всю жизнь так и провел пресмыкающейся по земле жалкой тварью. — Стиснув зубы, он продолжил: — Цзюнь-шан даровал мне первую возможность стать человеком, а вы, мастер Шэнь — вторую. Быть может, для вас обоих это ничего не значило, но для меня это долг, который я не смогу отплатить даже десятью тысячами смертей… А теперь мастер Шэнь говорит «какой прок?» В самом деле, какой?

— Неразумное дитя, — внезапно вздохнул Тяньлан-цзюнь. — Зачем ты всё это ему рассказываешь?

Валяясь на земле, он всё равно умудрялся являть собой образец царственности — лишь половина лица, разъеденная демонической энергией, несколько портила впечатление.

Уставясь на небо сквозь дыру в своде пещеры, он задумчиво бросил:

— Эти люди придают столь большое значение своему принципу: «Разным родам разные пути [10]», потому-то, как бы близок ни был тебе человек, он предаст тебя не моргнув глазом. Зачем же ты так цепляешься за свою благодарность, не находящую отклика [11]? Что бы ты ни говорил ему, твои слова не достигнут его сердца — тем самым ты лишь испытываешь его терпение. К чему подобные речи?

Отчего-то все погрузились в угрюмое молчание. Юноша с самыми добрыми намерениями, всей душой наслаждавшийся разговорами о любви, обнаружил, что это не более чем коварная ловушка, угодив в которую, он был заточён на невыносимо долгий срок, лишённый даже единого лучика света. И кто после этого скажет, что его ненависть безосновательна? Кто имеет право походя бросить ему: «Просто забудь об этом и живи дальше»?

— Если Ваша Милость и впрямь не питала подобных намерений в прошлом, — наконец заговорил великий мастер Учэнь, — то с нашей стороны было большой ошибкой поверить несправедливым наветам. Но, как говорят, от бедствия не убежишь и не спрячешься, а каждое злое деяние приносит горькие плоды. Рано или поздно каждый неправедный поступок получит воздаяние. — Соединив руки в молитвенном жесте, он продолжил: — Но милостивая госпожа Су решилась принять яд, после чего покинула родные стены, чтобы увидеться с вами — как вы можете после этого винить её в предательстве?

При этих словах Тяньлан-цзюнь застыл, приподнимая голову.

Сердце Шэнь Цинцю также болезненно встрепенулось.

Великий мастер Учэнь никогда не солгал бы даже ради благой цели, но его версия событий несколько расходилась с той, что ему довелось услышать ранее.

— Этот старый монах не мог рассказать этого в храме Чжаохуа, — продолжил великий мастер Учэнь, — поскольку обещал милостивой госпоже Су хранить её тайну и не желал, чтобы её имя подвергалось дальнейшему поруганию. Знайте же, что её силой удерживали во дворце Хуаньхуа. В своей упрямой гордости она отказалась подчиниться приказам главы Дворца, не пожелав завлечь вас в ловушку, окружённую дюжинами подавляющих заклятий. За это её заточили в Водной тюрьме, подвергнув пыткам — там она и обнаружила, что беременна. Насильственное прерывание беременности поставило бы её жизнь под угрозу, а она тем паче не собиралась на это соглашаться. В результате старый глава Дворца дал милостивой госпоже Су яд, смертельный для демонической расы, сказав, что, если она выпьет всё, то он разрешит ей повидаться с вами. Выпив это зелье, она отправилась в путь в одиночестве. Но она не знала о том, что старый глава Дворца изменил планы, устроив засаду на горе Байлу, где вы встречались.

Тяньлан-цзюнь силился поднять голову, сотрясаясь всем своим покорёженным телом. Казалось, в забытьи он не замечал, как на его губах подсыхают пятна крови — теперь его некогда гордый вид мог вызвать лишь жалость.

— Этот монах повстречал милостивую госпожу Су по пути к горе Байлу. Все её тело кровоточило, так что следы были напоены кровью. После её сбивчивых объяснений у меня не хватило духу скрыть от неё правду. Узнав, что Тяньлан-цзюнь был окружён и заточён под горой, она в тот же миг поняла, что всё, что ей говорил наставник, было ложью от начала до конца — сообщая о засаде, он неверно указал не только место, но и время! По просьбе милостивой госпожи Су этот старый монах помог ей укрыться от патрулей дворца Хуаньхуа и сопроводил её к верховьям реки Ло. О том, что сталось с ней дальше, он не ведает. — Переведя дыхание, великий мастер Учэнь продолжил: — Тяньлан-цзюнь, быть может, милостивая госпожа Су была не лишена своей доли заблуждений: старый глава Дворца столь высоко ставил её [12] с самых юных лет, что ей непросто было не поддаться соблазну гордыни. Возможно, поначалу, сближаясь с вами, она и впрямь вынашивала не слишком чистые намерения. Однако, в конце концов, разве не вы обольстили её, воспользовавшись тем, что она не властна над своими чувствами? Разумеется, этот старый монах не принимал участия в этих событиях, так что не смеет утверждать, будто ему ведома истина. Но что известно мне наверняка, так это то, что милостивая госпожа Су отказалась следовать приказам своего наставника, который взрастил её с малолетства, безропотно перенесла все выпавшие на её долю страдания, дабы не пойти на предательство — да и какая мать этого мира решилась бы выпить подобное зелье, не будучи доведенной до крайности? Она бы никогда не покинула вас, будь у неё такая возможность. И вот она умерла, лишенная хотя бы единой сострадающей души, из-за череды прискорбных ошибок…

Губы Тяньлан-цзюня задрожали.

— Вот как?.. — помедлив, он добавил: — Это правда?

— Этот старый монах готов поклясться собственной жизнью, — торжественно произнес великий мастер Учэнь, — что каждое его слово — истинная правда.

Повернувшись к Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюаню, Тяньлан-цзюнь повторил, словно жаждая подтверждения именно от них:

— Это правда?

Похоже, он готов был спрашивать об этом у каждого встречного-поперечного, нимало не заботясь, имеет ли тот хотя бы малейшее отношение к этим событиям. Однако Юэ Цинъюань лишь безмолвно опустил голову, размышляя о чём-то своем. Шэнь Цинцю хорошенько обдумал всё ещё раз, прежде чем медленно кивнуть.

Возможно, изначально намерения старого главы Дворца были не столь уж и дурны, но, глядя на то, как Су Сиянь сближается с Тяньлан-цзюнем, он начал сожалеть о том, что подослал к нему свою ученицу.

Всем сердцем полюбив Тяньлан-цзюня, Су Сиянь в итоге зачала Ло Бинхэ — видимо, это и оказалось последней соломинкой, сломавшей спину старого верблюда. Тогда глава Дворца пошёл на прямые подтасовки, своими недомолвками [13] запустив серию событий, сотворивших из Тяньлан-цзюня грозу всех трёх царств.

Тем самым погубив немало безвинных жизней и разрушив бессчетное число никак не связанных с его горестями судеб на многие поколения вперёд.

Казалось, Тяньлан-цзюнь лишился последних остатков сил, вновь осев на землю грудой тряпья.

— Хорошо, — вздохнул он. — Выходит, всё же эта история была не столь скверной, как мне думалось.

Несколько снежинок подрагивали на его ресницах — то ли его осенил первый снег за многие десятилетия, то ли из глаз наконец выкатились затвердевшие непролитые слезы.

Шэнь Цинцю обернулся к Ло Бинхэ — тот слышал всё от начала до конца, но, казалось, вовсе не понял смысла сказанного, под конец даже позволив себе лёгкую усмешку.

Похоже, это объяснение, наконец-то сняв камень с сердца Тяньлан-цзюня, никак не повлияло на ожесточённую душу его сына.

И это можно было понять: хоть его родители и не отвергли свое дитя, как он думал; жертвуя всем ради друг друга, они попросту позабыли о своем ребёнке. И, как ни крути, звучало это ничуть не лучше.

Он остался покинутым всеми, как и был.

Однако Синьмо всё ещё испускал тёмно-лиловые волны энергии, и звуки битвы снизу доносились всё отчётливее. Видимо, хребет Майгу продолжал расти, приближаясь к заледеневшей реке Ло. Юэ Цинъюань сделал несколько шагов по направлению к засевшему в расселине мечу.

— Это конец, — бросил Шэнь Цинцю. — Тяньлан-цзюнь, вы ещё можете отступиться.

Он говорил чистую правду: сейчас ещё можно было поворотить события назад, но, если Тяньлан-цзюнь продолжит вливать энергию в Синьмо, то единственным способом прекратить всё это будет убить его. А Шэнь Цинцю, что и говорить, не желал смерти Тяньлан-цзюня. В конце концов, этот некогда восторженный юноша и впрямь перенёс достаточно страданий. Если же он ещё и погибнет при этой неудачной попытке добиться своего, едва ли в каком-либо произведении мира найдется злодей несчастнее!

Но Тяньлан-цзюнь лишь усмехнулся в ответ.

Этот тихий смешок эхом раскатился по пещере, продолжив гулять по всему горному хребту. Словно и впрямь находя в сложившемся положении что-то крайне забавное, он склонил голову набок, бросив:

— Горный лорд Шэнь, да вы только посмотрите на меня — я даже поддерживать человеческую форму Чжучжи-лана не в состоянии.

В тот самый миг, когда Шэнь Цинцю осознал значение его слов, сердце заклинателя подскочило в груди.

— Я так долго бился с вами, — протянул Тяньлан-цзюнь, — что малость переборщил с нагрузкой на это тело, которое того и гляди развалится на части. Подумайте об этом хорошенько и ответьте: кто теперь вливает демоническую энергию в Синьмо?

Каждое слово этой неторопливо произнесённой фразы падало в уши Шэнь Цинцю подобно ледышкам, от которых постепенно онемел затылок, будто он провалился в полынью.

— Вам следует велеть отступиться кое-кому другому.


Примечания переводчиков:

[1] Лица из прошлого — в названии главы используются иероглифы 昔颜 (xī yán), которые читаются так же, как имя матери Ло Бинхэ – Сиянь (первый иероглиф отличается, но является омонимом, второй иероглиф совпадает); всё вместе получается «На смерть Сиянь».

[2] Не решались издать ни звука — в оригинале употребляется идиома 鸦雀无声 (yāquèwúshēng) — в букв. пер. с кит. «не слышно ни вороны, ни воробья», образно в значении «мертвая тишина, гробовое молчание» — то бишь, «не чирикали, ни каркали» :-)

[3] Дух поветрия 瘟神 (wēnshén) вэньшэнь — в переносном значении — человек. приносящий несчастья.

[4] Действуя с быстротой молнии — в оригинале используется идиома 迅雷不及掩耳 (xùn léi bù jí yǎn ěr) — в букв. пер. с кит. «от внезапной молнии не успеешь заткнуть уши», в образном значении — «с молниеносной быстротой».

[5] Истоки наших отношений весьма глубоки — в оригинале используется игра слов: 渊源深 (yuānyuán shēn) юаньюань шэнь в букв. пер. с кит. — «глубокие истоки», где 渊源 (yuānyuán) означает как «исток, происхождение», так и «знакомство», причем иероглиф 源 (yuán) — как «Юань» в имени Цинъюаня, а иероглиф 深 (shēn), означающий «глубокий, крепкий, сильный», а также «тёмный», является омонимом иероглифа 沈 (shēn) из фамилии Шэнь Цинцю и Шэнь Юаня, и в нём используются те же ключи.

[6] Ваша милость — тут опять все то же 閣下 (Géxià) гэся, букв. «Ваше Превосходительство».

[7] Раздавленный в кромешной тьме, десятилетиями не видя солнечного света — в оригинале употребляется идиома 不见天日 (bùjiàntiānrì) — в букв. пер. с кит. «не видя света дня», в переносном значении — «страдать от подавления и несправедливости».

[8] Три цуня — около 10 см., Цунь –寸 (cùn) 3,25 см.

[9] В паре чжанов — метрах в шести: чжан 丈 (zhàng) — около 3,25 м.

[10] Разным родам разные пути — 非我族类,其心必异 (fēi wǒ zú lèi qí xīn bì yì) — в букв. пер. с кит. «Другого рода — другого сердца», высказывание из Цзо-чжуаня 左傳 (zuǒzhuàn), или «Комментариев Цзо», написанных Цзо Цюмином 左丘明 (Zuǒ Qiūmíng) около IV в. до н. э. к хронике «Чуньцю» 春秋 — «Вёснам и осеням» (приписываемой Конфуцию летописи княжества Лу, пятой книге конфуцианского «Пятикнижия». Чуньцю, соответственно — как «Чунь» в «Сожалениях горы Чунь» и «Цю» в имени Цинцю, так что все взаимосвязано :-)

[11] Благодарность, не находящая отклика – в оригинале 一厢情愿 (yīxiāngqíngyuàn) – в пер. с кит. «принятие желаемого за действительное; одностороннее желание; несбыточная мечта; пустопорожние иллюзии; самообман».
Любопытно, что вторая часть этого выражения 情愿 (qíngyuàn) является омофоном имени Юэ Цинъюаня 清源 (Qīngyuán), отличаясь только двумя ключами в иероглифах – возможно, это совпадение неслучайно.

[12] Высоко ставил её – в оригинале 高高在上 (gāogāozàishàng) – в букв. пер. с кит. «высоко, в вышине», в образном значении «ставить себя высоко, полностью оторваться от массы», например, о порочном руководстве.

[13] Подтасовки и недомолвки – в оригинале 断章取义 (duànzhāng qǔyì) – в букв. пер. с кит. «вырывать цитаты из контекста» и 缺斤少两 (quē jīn shǎo liǎng) – в букв. пер. с кит. «отсутствует цзинь, не хватает ляна», в переносном значении – «недомерить, недовесить».


Следующая глава
83

Комментарии

Жинг3, пх
Ну да, я кстати тоже попутно читала и с БН, и с новыми экстрами МДК, и СГС(тоже кст ее работа, если не читали почитайте), и ещё пленник Императора, это из новелл, а там ещё плюс мангу, да новые главы манг.
Думаю поэтому мне сложнее,
Ещё и неврастения прогрессирует, а наладить режим сна это дело нелегкое ??
Кстати, что в последнее время с выходом глав? Или это у меня глючит?
Southern Sun, была новость в группе, что переводчики уехали в дикие местности для освоения практик тела и духа
(Шутка)
И какое-то время не смогут быть на связи и переводить с китайского ввиду отсутствия сети и техники
Поэтому нам следует верить и ждать возвращения...(выхода из медитации)
Семь Бед Одно Несчастье, ооох, спасибки.
А не можешь случаем ссылку на группу кинуть))?
Southern Sun, в ВК вводишь в поиске по группам "Логово Псоя и Сысоя" и она там будет вроде как одна, не ошибёшься) и да обрящет страждущий....
Блин,Ло Бинхэ,ты что творишь?!
многие из последовавших на Шэнь Цинцю заклинателей
Наверное, "за Шэнь Цинцю"?

Спасибо за перевод :)
Kéreg, большое спасибо, поправим :-)
Шэнь Цинцю нужно было раньше откровенно поговорить с Ло Бинхэ, вместо того, чтобы постоянно увиливать. Ло Бинхэ всё таки наполовину демон, если его рассердить, то мало не покажется.
Четыре, мать вашу, страницы. И все, наверняка, о том, какая же Ло Бинхэ сволочь, ну, или, по крайней мере, первая страница. А причины? О причинах никто не подумал, они никому не нужны. Оригинальный Ло Бинхэ сделал то же самое – объединил Царства Демонов и Людей, забыли? И если вместо Ло Бинхэ в нашей версии истории это собирался сделать Тяньлан-цзюнь, у первого есть причины этому поспособствовать.

Как и будет: меня не покидает эта уверенность; в следующей главе, самой основной причиной станет доступность Учителя. Сами посудите, если Шэнь Цинцю будет в одном "мире" с ним – он непременно будет рядом с ним. Сейчас загробастать Учителя Ло Бинхэ мешает только хребет Цанцюн. Уничтожить он его не может, договориться в открытую посещать Учителя... ну, фактически, тоже. + уксус, но это я уже знаю, Ло Бинхэ ревнует Шэнь Цинцю к его шиди и шинсюнам.

Вывод: не стоит поливать грязью человека, не узнав причин его поступков и намерений. Ещё бы хоть кто-то вякнул(-а), что не поливал(-а)... Хотя, это уже к следующей главе...

Эйрадис, очень правильно оправдывать все поступки, ну, ладно, просто импульсивность главного героя одним промтым происхождением. Как оно влияет на характер? Нигде в тексте, насколько помнится, не упоминалось, что все демоны импульсивны. Спасибо за перевод!

Лучшее   Правила сайта   Вход   Регистрация   Восстановление пароля

Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)