Автор: Psoj_i_Sysoj
Система «Спаси-Себя-Сам» для главного злодея. Экстра [20]. Записки о вступлении в брак. Фрагмент 1
Предыдущая глава
Шэнь Цинцю уже прошёл часть пути, помахивая складным веером, когда заметил, что тот, кто прежде неотвязно лип к нему, внезапно отстал.
Обернувшись, он обнаружил, что Ло Бинхэ застыл на месте. Он погрузился в глубокую задумчивость, будто что-то привлекло его внимание.
— Бинхэ? — удивлённо окликнул его учитель. — На что это ты смотришь?
читать дальшеМигом выйдя из забытья, Ло Бинхэ отозвался с несколько растерянным видом:
— Учитель, я…
Удивление Шэнь Цинцю росло. Вернувшись к Ло Бинхэ, он посмотрел туда, куда только что был устремлён взгляд его ученика: перед обычным домом собралась целая толпа, окружившая облачённых в ярко-красное новобрачных, лиц которых было не разглядеть — они как раз заходили во двор среди всего этого столпотворения.
Поскольку на улицах в этот день было на редкость шумно, Шэнь Цинцю умудрился не приметить свадебную процессию.
У ворот две девочки-служанки раздавали прохожим свадебные конфеты из корзин, оглашая окрестности звонкими голосами:
— На счастье [1]! На счастье!
Первая же мысль Шэнь Цинцю разрушила праздничную атмосферу: «Эту семью, что, преследует нечисть?»
Однако, сколько бы ни присматривался, он так и не обнаружил ничего, что могло бы привлечь внимание его ученика. Вопрос уже готов был сорваться с языка, но тут Ло Бинхэ двинулся прямиком к воротам. Пожалуй, служанкам прежде не доводилось видеть столь красивого мужчину, а потому, едва взглянув на него, они прямо-таки остолбенели — даже о том, чтобы вручить ему конфеты, не вспомнили; в конце концов, Ло Бинхэ взял их сам.
Заполучив сласти, он с довольным видом бросил:
— Пойдёмте, учитель.
Шэнь Цинцю кивнул, и они плечом к плечу двинулись дальше.
Вертя в пальцах две круглые конфеты в красной обёртке, Ло Бинхэ с задумчивым видом обернулся на охваченный праздничным волнением дом и радостно снующих вокруг него людей.
— Что не так с этим домом? — не выдержал Шэнь Цинцю.
— Что учитель имеет в виду? — удивлённо замер Ло Бинхэ.
— Если ничего, то почему ты так долго в него всматривался? Ты и сласти-то не любишь.
Наконец прозрев, Ло Бинхэ с улыбкой отозвался:
— Ничего такого, я лишь хотел прикоснуться к счастью, и только.
При этом в его голосе звучала удивительная серьёзность. Шэнь Цинцю также не смог сдержать улыбки:
— Этот учитель не припомнит, чтобы ты разделял подобного рода поверья. Ты что, прежде никогда не видел свадьбы?
— Разумеется, видел, — отозвался Ло Бинхэ, — но прежде никогда не думал, что это может иметь отношение ко мне.
— Ты никогда не думал о том, чтобы сочетаться браком с девушкой? — изумился Шэнь Цинцю.
Ло Бинхэ затряс головой, и, не в силах поверить в это, мужчина переспросил:
— В самом деле не задумывался? Даже на мгновение?
Что бы там ни было, Ло Бинхэ — во всяком случае, прежний Ло Бинхэ — был главным героем гаремного романа, так как же он мог не задумываться о своём лучезарном будущем? Более того, согласно низменным [2] вкусам Сян Тянь Да Фэйцзи, это самое «лучезарное будущее» не сводилось к женитьбе на красавице — их общее количество должно было, по меньшей мере, достичь трёхзначного числа. Разумеется, Шэнь Цинцю отдавал себе отчёт в том, что нынешнего Ло Бинхэ занимает вовсе не это, однако как такое возможно, чтобы он настолько не придавал этому значения, что считал, будто это никак его не касается?
Поразмыслив об этом пару мгновений, Ло Бинхэ ответил:
— Я и правда прежде никогда об этом не задумывался.
Подметив слово «прежде», Шэнь Цинцю бездумно поддразнил его:
— Ты говоришь так, словно теперь это начало иметь к тебе отношение?
Как ни странно, на сей раз Ло Бинхэ не ответил.
После этого события Шэнь Цинцю начал обращать внимание на то, что теперь его ученик проявляет особую прыть после захода солнца — впрочем, мужчина не отрицал, что это могло быть лишь игрой его воображения; однако его старые поясница и зад свидетельствовали о том, что их злоключения и впрямь преумножились.
Теперь они имели обыкновение каждую пару месяцев заглядывать на хребет Цанцюн, чтобы «повидаться с домочадцами [3]», так что их очередное появление никого не удивило — сотоварищи лишь радостно сгрудились вокруг них, щёлкая семечки лунгу.
— Ай-яй-яй, кого я вижу? — поприветствовала их Ци Цинци. — Разве это не лорд пика Цинцзин? Неужто он вернулся? Что за редкий гость у нас сегодня!
— Он самый, — сдержанно отозвался Шэнь Цинцю.
— И какой же гостинец [4] ты привёз нам из Царства демонов, а? — продолжала женщина. — Не считая того, что стоит рядом с тобой?
Про себя Шэнь Цинцю подумал: «Ло Бинхэ с рождения рос в Царстве людей, так что едва ли его можно считать гостинцем из Царства демонов». Вслух же он сказал:
— Если бы я что-нибудь и привёз, вряд ли кто-то рискнул бы это съесть, так что я рассудил, что это излишне.
При виде молодого человека, который приближался к нему, таща что-то в руке, Шэнь Цинцю добродушно поприветствовал его:
— Шиди Лю, как я посмотрю, ты в добром здравии! Я… что это?!
Лю Цингэ бесстрастно поймал издыхающее животное, которое швырнул в него Шэнь Цинцю, и вновь кинул его сотоварищу:
— Короткошёрстный монстр. На еду.
— Я не собираюсь его есть, — бросил зверька обратно Шэнь Цинцю. — Тот, которого ты преподнёс мне прежде, всё ещё живёт у нас — вымахал в огромную зверюгу, которая постоянно подгрызает бамбук на пике Цинцзин, так что избавь меня от нового!
Они так и продолжали швырять его взад-вперёд, оглашая воздух нескончаемыми воплями несчастного животного.
— Шисюн Шэнь, — наконец вмешался Вэй Цинвэй, — полагаю, вам всё-таки стоит его взять. Если эти зверьки окажутся самцом и самочкой, то, когда вы оставите их порезвиться вместе, они примутся друг за друга, оставив в покое ваш бамбук!
— А если они по случайности окажутся самцами, — парировал Шэнь Цинцю, — то что тогда делать?
На это его шиди не нашёлся, что возразить.
Прежде при появлении Лю Цингэ Ло Бинхэ тотчас принялся бы источать ледяную смертоносную ауру, осыпая своего шишу язвительными насмешками и враждебными замечаниями — однако сейчас, похоже, его занимало что-то другое, поскольку он лишь безмолвно стоял рядом с учителем — тот определённо не привык к столь безупречному поведению.
И не просто не только он один: похоже, для остальных это было не менее непривычно. Обычно члены школы Цанцюн, собираясь вместе, отличались невероятной разговорчивостью — по самым смехотворно ничтожным [5] поводам они поднимали невероятный шум, затягивая обсуждение до невозможности, однако сегодня все ограничилось кратким обменом любезностями. После собраний горные лорды имели обыкновение отправляться на пик Цзуйсянь [6] для совместной трапезы, однако сегодня никто так и не высказал подобного предложения, устрашившись странной атмосферы, окутавшей Ло Бинхэ.
— Что стряслось с твоим учеником? — наконец спросила Ци Цинци, оттащив Шэнь Цинцю в сторонку.
— А что с ним не так? — ответил тот вопросом на вопрос.
— Ну, сегодня он… — задумалась заклинательница. — Вы что, поссорились?
— Нет, — просто ответил Шэнь Цинцю.
Хоть его лицо сохраняло прежнюю невозмутимость, сжимавшие веер пальцы слегка напряглись.
— Что ж, хорошо, если это не так, — рассудила Ци Цинци. — Просто мне показалось, что сегодня он ведёт себя странно, словно изо всех сил сдерживает эмоции.
Что и говорить, Шэнь Цинцю тоже это почувствовал.
Странное поведение Ло Бинхэ не менялось вплоть до возвращения в Бамбуковую хижину.
Шэнь Цинцю сидел на бамбуковой кровати, когда его ушей достиг грохот от входа. Выскочив из-за ширмы, он обнаружил распростёртого на земле Ло Бинхэ в окружении потрясённо застывших [7] Мин Фаня, Нин Инъин и прочих адептов.
— Что случилось? — Шэнь Цинцю бросился к ученику, чтобы помочь ему подняться.
— Ничего… — начал было Ло Бинхэ, но его прервало громкое восклицание Мин Фаня:
— Учитель, Ло Бинхэ споткнулся о порог!
Шэнь Цинцю онемел от изумления.
Ло Бинхэ уставил на Мин Фаня гневный взгляд, и тот поспешил ретироваться.
— Вы все, а ну-ка разойдитесь! — поспешил распорядиться Шэнь Цинцю. — Ступайте готовиться к утренним занятиям.
Закрыв дверь, Ло Бинхэ молча прошёл в комнату и уселся за стол. Взглянув на вздувающуюся на его лбу шишку, Шэнь Цинцю вздохнул:
— Что с тобой творится все эти дни?
Ло Бинхэ хранил молчание.
— Будь послушным учеником и посиди спокойно, пока этот учитель сделает тебе согревающий компресс, — велел ему Шэнь Цинцю.
Развернувшись к рукомойнику, он принялся выжимать полотенце, когда из-за спины раздался звук падения. Испуганно обернувшись, Шэнь Цинцю вновь обнаружил своего ученика на полу.
Он не знал, что и думать. Беспокоясь, что у Ло Бинхэ так кружится голова, что его мало того что не держат ноги, но он и усидеть на месте не в состоянии, Шэнь Цинцю бросился к ученику:
— Ты что…
Мог ли мужчина предвидеть, что, как только он приблизится, Ло Бинхэ схватит его за руку со словами:
— Учитель, вы хотите выйти за меня замуж?
Лицо Шэнь Цинцю исказилось [8].
Заметив странное выражение учителя, Ло Бинхэ поспешил добавить:
— Если вы не желаете выйти за меня, тогда я могу выйти за вас!
Видя, что Шэнь Цинцю по-прежнему медлит с ответом, Ло Бинхэ спросил, уставив на него напряжённый взгляд:
— Учитель, вы хотите… со мной… — Его кадык дрожал всё сильнее, а с ним и голос: — …со мной… вступить в брак?
Шэнь Цинцю не отвечал, и свет в глазах Ло Бинхэ мало-помалу гас.
Спустя какое-то время он бросил севшим голосом:
— Если учитель не хочет, то я… я…
— Погоди, — прервал его Шэнь Цинцю. — Ты… — поколебавшись, он продолжил: — Выходит, все эти несколько дней ты вёл себя так странно, потому что собирался с духом, чтобы сказать мне это?
Не сводя с него глаз, Ло Бинхэ осторожно кивнул.
Следующие слова дались Шэнь Цинцю необычайно тяжело:
— Так ты, можно сказать, просишь… просишь…
Ло Бинхэ поспешил закончить за него:
— Этот ученик хочет посвататься к учителю!
Сидя у края стола, Шэнь Цинцю зарылся лицом в ладонь правой руки, не зная, что и предпринять.
По идее, ему стоило попросту поднять эту мысль на смех: пусть их отношения с Ло Бинхэ длились весьма долго, он никогда и не думал, что тот на самом деле… как бы это сказать, попросит его руки.
Святые небеса, да одно слово «свататься», обращённое к нему таким молодым мужчиной, звучало просто ужасающе!
Должно быть, чтобы сказать эти несколько фраз, Ло Бинхэ репетировал тайком бог знает столько раз, от напряжения вёл себя более чем странно, не мог толком связать двух слов — дошло до того, что он начал спотыкаться о порог и в результате погряз в запинках.
Но, к своему удивлению, Шэнь Цинцю не ощущал желания высмеять Ло Бинхэ, равно как и обидеть его, чистосердечно высказав всё, что было у него на уме — напротив, как к своему ужасу понял мужчина, это признание всё же доставило ему толику радости.
Ло Бинхэ явно продолжал нервничать, судя по его подскакивающему кадыку. Видя, что Шэнь Цинцю наконец отнял ладонь от лица, собираясь заговорить, он выпалил:
— Если учитель не хочет, ему не обязательно отвечать на этот вопрос! Вы… Даже если вы не дадите ответа, я пойму, что это значит — вам ни к чему произносить это вслух, это вовсе не имеет значения, и если вас это беспокоит, попросту не обращайте на меня внимания — считайте, что я просто пошутил, всё в порядке…
Шэнь Цинцю взмахнул рукой, с громким хлопком опустив сложенный веер на макушку ученика.
— В гробу я видал [9] такое «в порядке»!
Ло Бинхэ потёр место удара и несколько раз моргнул, явно недоумевая, за что ему влетело — его невинный вид лишь распалил негодование Шэнь Цинцю.
Стоило ему в глубине души поддаться радости, как этот мальчишка выдаёт: «Неважно, можете не отвечать, считайте, что я просто пошутил!»
Последняя фраза прямо-таки взбесила Шэнь Цинцю.
— Как ты можешь шутить с такими вещами?! — выплюнул он, вновь приложив ученика веером.
— Я был неправ… — горестно пробормотал Ло Бинхэ, безропотно приняв удар.
— Разумеется, ты был неправ! — оборвал его Шэнь Цинцю. — Как тебе не совестно — этот учитель едва не согласился!
— Я… — Ло Бинхэ явно собирался вновь покаяться в своих прегрешениях, но неожиданно замер, осторожно переспросив: — Учитель, что вы только что сказали?
— Абсолютно ничего, — отрубил тот.
— Учитель! — голос Ло Бинхэ вновь обрёл настойчивость.
Вздохнув, Шэнь Цинцю молча поманил Ло Бинхэ.
Тот подчинился, приблизившись к нему. Мужчина сделал новый жест — отлично знакомый с языком его тела Ло Бинхэ без лишних слов налил вино в чашу. Шэнь Цинцю взял кувшин, налив себе, и предложил Ло Бинхэ поднять свою чашу.
— Учитель, это… — выдавил Ло Бинхэ.
Взяв чашу, Шэнь Цинцю обвил руку Ло Бинхэ своей [10].
В то же мгновение прекрасное лицо его ученика озарилось надеждой.
Его рука дрожала с такой силой, что он едва удерживал свою чашу — от этой дрожи, передающейся через сплетённые руки, вино едва не выплескивалось Шэнь Цинцю на грудь.
— Я… я… я думал… думал… — принялся запинаться Ло Бинхэ.
— Ты думал, что я тебя точно отвергну, не так ли, — бесстрастно бросил Шэнь Цинцю.
Ло Бинхэ застыл в потрясённом молчании.
— Потому-то ты не хотел слышать ответ, — продолжил мужчина. — Потому что ожидал отказа.
— Я правда волновался, — ответил Ло Бинхэ. Взглянув Шэнь Цинцю прямо в глаза, он добавил: — Учитель, помните, как в тот день вы спрашивали меня о том, не задумывался ли я когда-нибудь о таких вещах? Так вот, я и правда не задумывался.
— Но тебе не возбраняется о них думать, — отозвался Шэнь Цинцю, про себя поражаясь: «Почему бы и не поразмыслить об этом — по-твоему, это что, преступление? К тому же, подобные фантазии могут воплотиться в жизнь!»
— Когда я был маленьким, — ответил Ло Бинхэ, — я думал, что никто никогда не полюбит такого, как я, и потому никто не захочет быть со мной.
— Ты ошибался… — вмешался Шэнь Цинцю.
— А потом, — продолжал его ученик, — у меня появился учитель. Хоть вы теперь рядом со мной, я всё равно не могу совладать с беспокойством: меня не оставляет чувство, что вы можете покинуть меня в любой момент. Я просто не знал, что мне делать: хотел стать сильнее, хотел стать лучше, но этого всё равно недостаточно. Я… по-прежнему не в силах справиться со своими страхами.
Какое-то время Шэнь Цинцю молча глядел ему прямо в глаза, а затем протянул руку, чтобы со вздохом потрепать ученика по голове:
— Ло Бинхэ, ты…
— Я тоже не знаю, что делать, — отозвался тот.
— Тогда делай то, чего тебе хочется, — ответил Шэнь Цинцю.
Примечания переводчиков:
[1] На счастье! — в оригинале 沾沾喜气！(zhānzhān xǐqì) — в пер. с кит. «погрузитесь в счастье», «приобщитесь к счастью». К этому обычаю также прибегают при рождении ребёнка.
[2] Низменный — в оригинале 尿性 (niào xìng). 尿(niào) — в пер. с кит. «моча», 性 (xìng) — в пер. с кит. «природа, вкусы, склонности», получается что-то вроде «сортирные вкусы».
[3] Повидаться с домочадцами — в оригинале 探亲 (tànqīn) — в пер. с кит. «навестить родственников», так говорят о том, кто оставил родной дом, переехав в другое место.
[4] Гостинец — в оригинале 土特产 (tǔtèchǎn) — в пер. с кит. «специфическая местная продукция».
[5] Смехотворно ничтожные — в оригинале чэнъюй 鸡毛蒜皮 (jīmáo suànpí) — в пер. с кит. «куриный пух и чесночная шелуха», обр. в знач. «мелочь, сущий пустяк», «выеденного яйца не стоит».
[6] Пик Цзуйсянь 醉仙峰 (Zuìxiān fēng) — в пер. с кит. «пик Пьяного бессмертного».
[7] Потрясённо застывший — в оригинале чэнъюй目瞪口呆 (mùdèng kǒudāi) — в пер. с кит. «вытаращить глаза и раскрыть рот», обр. в знач. «остолбенеть, быть ошарашенным».
[8] Лицо Шэнь Цинцю исказилось — в оригинале 一条裂缝出现在沈清秋脸上 (Yītiáo lièfèng chū xiànzài Shén Qīngqiū liǎn shàng) — в букв. пер. с кит. «Лицо Шэнь Цинцю прорезала трещина».
[9] В гробу я видал — в оригинале 屁 (pì) — в пер. с кит. «газы в кишечнике», образно — «брехня, бздёж».
[10] Взяв свою чашу, Шэнь Цинцю обвил руку Ло Бинхэ своей — здесь описывается традиция, согласно которой молодожёны пьют вино «на брудершафт» из кубков вина, связанных красной тесьмой — 交杯酒 (jiāobēijiǔ). Сейчас это просто способ распития вина.
Следующий фрагмент
Шэнь Цинцю уже прошёл часть пути, помахивая складным веером, когда заметил, что тот, кто прежде неотвязно лип к нему, внезапно отстал.
Обернувшись, он обнаружил, что Ло Бинхэ застыл на месте. Он погрузился в глубокую задумчивость, будто что-то привлекло его внимание.
— Бинхэ? — удивлённо окликнул его учитель. — На что это ты смотришь?
читать дальшеМигом выйдя из забытья, Ло Бинхэ отозвался с несколько растерянным видом:
— Учитель, я…
Удивление Шэнь Цинцю росло. Вернувшись к Ло Бинхэ, он посмотрел туда, куда только что был устремлён взгляд его ученика: перед обычным домом собралась целая толпа, окружившая облачённых в ярко-красное новобрачных, лиц которых было не разглядеть — они как раз заходили во двор среди всего этого столпотворения.
Поскольку на улицах в этот день было на редкость шумно, Шэнь Цинцю умудрился не приметить свадебную процессию.
У ворот две девочки-служанки раздавали прохожим свадебные конфеты из корзин, оглашая окрестности звонкими голосами:
— На счастье [1]! На счастье!
Первая же мысль Шэнь Цинцю разрушила праздничную атмосферу: «Эту семью, что, преследует нечисть?»
Однако, сколько бы ни присматривался, он так и не обнаружил ничего, что могло бы привлечь внимание его ученика. Вопрос уже готов был сорваться с языка, но тут Ло Бинхэ двинулся прямиком к воротам. Пожалуй, служанкам прежде не доводилось видеть столь красивого мужчину, а потому, едва взглянув на него, они прямо-таки остолбенели — даже о том, чтобы вручить ему конфеты, не вспомнили; в конце концов, Ло Бинхэ взял их сам.
Заполучив сласти, он с довольным видом бросил:
— Пойдёмте, учитель.
Шэнь Цинцю кивнул, и они плечом к плечу двинулись дальше.
Вертя в пальцах две круглые конфеты в красной обёртке, Ло Бинхэ с задумчивым видом обернулся на охваченный праздничным волнением дом и радостно снующих вокруг него людей.
— Что не так с этим домом? — не выдержал Шэнь Цинцю.
— Что учитель имеет в виду? — удивлённо замер Ло Бинхэ.
— Если ничего, то почему ты так долго в него всматривался? Ты и сласти-то не любишь.
Наконец прозрев, Ло Бинхэ с улыбкой отозвался:
— Ничего такого, я лишь хотел прикоснуться к счастью, и только.
При этом в его голосе звучала удивительная серьёзность. Шэнь Цинцю также не смог сдержать улыбки:
— Этот учитель не припомнит, чтобы ты разделял подобного рода поверья. Ты что, прежде никогда не видел свадьбы?
— Разумеется, видел, — отозвался Ло Бинхэ, — но прежде никогда не думал, что это может иметь отношение ко мне.
— Ты никогда не думал о том, чтобы сочетаться браком с девушкой? — изумился Шэнь Цинцю.
Ло Бинхэ затряс головой, и, не в силах поверить в это, мужчина переспросил:
— В самом деле не задумывался? Даже на мгновение?
Что бы там ни было, Ло Бинхэ — во всяком случае, прежний Ло Бинхэ — был главным героем гаремного романа, так как же он мог не задумываться о своём лучезарном будущем? Более того, согласно низменным [2] вкусам Сян Тянь Да Фэйцзи, это самое «лучезарное будущее» не сводилось к женитьбе на красавице — их общее количество должно было, по меньшей мере, достичь трёхзначного числа. Разумеется, Шэнь Цинцю отдавал себе отчёт в том, что нынешнего Ло Бинхэ занимает вовсе не это, однако как такое возможно, чтобы он настолько не придавал этому значения, что считал, будто это никак его не касается?
Поразмыслив об этом пару мгновений, Ло Бинхэ ответил:
— Я и правда прежде никогда об этом не задумывался.
Подметив слово «прежде», Шэнь Цинцю бездумно поддразнил его:
— Ты говоришь так, словно теперь это начало иметь к тебе отношение?
Как ни странно, на сей раз Ло Бинхэ не ответил.
После этого события Шэнь Цинцю начал обращать внимание на то, что теперь его ученик проявляет особую прыть после захода солнца — впрочем, мужчина не отрицал, что это могло быть лишь игрой его воображения; однако его старые поясница и зад свидетельствовали о том, что их злоключения и впрямь преумножились.
Теперь они имели обыкновение каждую пару месяцев заглядывать на хребет Цанцюн, чтобы «повидаться с домочадцами [3]», так что их очередное появление никого не удивило — сотоварищи лишь радостно сгрудились вокруг них, щёлкая семечки лунгу.
— Ай-яй-яй, кого я вижу? — поприветствовала их Ци Цинци. — Разве это не лорд пика Цинцзин? Неужто он вернулся? Что за редкий гость у нас сегодня!
— Он самый, — сдержанно отозвался Шэнь Цинцю.
— И какой же гостинец [4] ты привёз нам из Царства демонов, а? — продолжала женщина. — Не считая того, что стоит рядом с тобой?
Про себя Шэнь Цинцю подумал: «Ло Бинхэ с рождения рос в Царстве людей, так что едва ли его можно считать гостинцем из Царства демонов». Вслух же он сказал:
— Если бы я что-нибудь и привёз, вряд ли кто-то рискнул бы это съесть, так что я рассудил, что это излишне.
При виде молодого человека, который приближался к нему, таща что-то в руке, Шэнь Цинцю добродушно поприветствовал его:
— Шиди Лю, как я посмотрю, ты в добром здравии! Я… что это?!
Лю Цингэ бесстрастно поймал издыхающее животное, которое швырнул в него Шэнь Цинцю, и вновь кинул его сотоварищу:
— Короткошёрстный монстр. На еду.
— Я не собираюсь его есть, — бросил зверька обратно Шэнь Цинцю. — Тот, которого ты преподнёс мне прежде, всё ещё живёт у нас — вымахал в огромную зверюгу, которая постоянно подгрызает бамбук на пике Цинцзин, так что избавь меня от нового!
Они так и продолжали швырять его взад-вперёд, оглашая воздух нескончаемыми воплями несчастного животного.
— Шисюн Шэнь, — наконец вмешался Вэй Цинвэй, — полагаю, вам всё-таки стоит его взять. Если эти зверьки окажутся самцом и самочкой, то, когда вы оставите их порезвиться вместе, они примутся друг за друга, оставив в покое ваш бамбук!
— А если они по случайности окажутся самцами, — парировал Шэнь Цинцю, — то что тогда делать?
На это его шиди не нашёлся, что возразить.
Прежде при появлении Лю Цингэ Ло Бинхэ тотчас принялся бы источать ледяную смертоносную ауру, осыпая своего шишу язвительными насмешками и враждебными замечаниями — однако сейчас, похоже, его занимало что-то другое, поскольку он лишь безмолвно стоял рядом с учителем — тот определённо не привык к столь безупречному поведению.
И не просто не только он один: похоже, для остальных это было не менее непривычно. Обычно члены школы Цанцюн, собираясь вместе, отличались невероятной разговорчивостью — по самым смехотворно ничтожным [5] поводам они поднимали невероятный шум, затягивая обсуждение до невозможности, однако сегодня все ограничилось кратким обменом любезностями. После собраний горные лорды имели обыкновение отправляться на пик Цзуйсянь [6] для совместной трапезы, однако сегодня никто так и не высказал подобного предложения, устрашившись странной атмосферы, окутавшей Ло Бинхэ.
— Что стряслось с твоим учеником? — наконец спросила Ци Цинци, оттащив Шэнь Цинцю в сторонку.
— А что с ним не так? — ответил тот вопросом на вопрос.
— Ну, сегодня он… — задумалась заклинательница. — Вы что, поссорились?
— Нет, — просто ответил Шэнь Цинцю.
Хоть его лицо сохраняло прежнюю невозмутимость, сжимавшие веер пальцы слегка напряглись.
— Что ж, хорошо, если это не так, — рассудила Ци Цинци. — Просто мне показалось, что сегодня он ведёт себя странно, словно изо всех сил сдерживает эмоции.
Что и говорить, Шэнь Цинцю тоже это почувствовал.
Странное поведение Ло Бинхэ не менялось вплоть до возвращения в Бамбуковую хижину.
Шэнь Цинцю сидел на бамбуковой кровати, когда его ушей достиг грохот от входа. Выскочив из-за ширмы, он обнаружил распростёртого на земле Ло Бинхэ в окружении потрясённо застывших [7] Мин Фаня, Нин Инъин и прочих адептов.
— Что случилось? — Шэнь Цинцю бросился к ученику, чтобы помочь ему подняться.
— Ничего… — начал было Ло Бинхэ, но его прервало громкое восклицание Мин Фаня:
— Учитель, Ло Бинхэ споткнулся о порог!
Шэнь Цинцю онемел от изумления.
Ло Бинхэ уставил на Мин Фаня гневный взгляд, и тот поспешил ретироваться.
— Вы все, а ну-ка разойдитесь! — поспешил распорядиться Шэнь Цинцю. — Ступайте готовиться к утренним занятиям.
Закрыв дверь, Ло Бинхэ молча прошёл в комнату и уселся за стол. Взглянув на вздувающуюся на его лбу шишку, Шэнь Цинцю вздохнул:
— Что с тобой творится все эти дни?
Ло Бинхэ хранил молчание.
— Будь послушным учеником и посиди спокойно, пока этот учитель сделает тебе согревающий компресс, — велел ему Шэнь Цинцю.
Развернувшись к рукомойнику, он принялся выжимать полотенце, когда из-за спины раздался звук падения. Испуганно обернувшись, Шэнь Цинцю вновь обнаружил своего ученика на полу.
Он не знал, что и думать. Беспокоясь, что у Ло Бинхэ так кружится голова, что его мало того что не держат ноги, но он и усидеть на месте не в состоянии, Шэнь Цинцю бросился к ученику:
— Ты что…
Мог ли мужчина предвидеть, что, как только он приблизится, Ло Бинхэ схватит его за руку со словами:
— Учитель, вы хотите выйти за меня замуж?
Лицо Шэнь Цинцю исказилось [8].
Заметив странное выражение учителя, Ло Бинхэ поспешил добавить:
— Если вы не желаете выйти за меня, тогда я могу выйти за вас!
Видя, что Шэнь Цинцю по-прежнему медлит с ответом, Ло Бинхэ спросил, уставив на него напряжённый взгляд:
— Учитель, вы хотите… со мной… — Его кадык дрожал всё сильнее, а с ним и голос: — …со мной… вступить в брак?
Шэнь Цинцю не отвечал, и свет в глазах Ло Бинхэ мало-помалу гас.
Спустя какое-то время он бросил севшим голосом:
— Если учитель не хочет, то я… я…
— Погоди, — прервал его Шэнь Цинцю. — Ты… — поколебавшись, он продолжил: — Выходит, все эти несколько дней ты вёл себя так странно, потому что собирался с духом, чтобы сказать мне это?
Не сводя с него глаз, Ло Бинхэ осторожно кивнул.
Следующие слова дались Шэнь Цинцю необычайно тяжело:
— Так ты, можно сказать, просишь… просишь…
Ло Бинхэ поспешил закончить за него:
— Этот ученик хочет посвататься к учителю!
Сидя у края стола, Шэнь Цинцю зарылся лицом в ладонь правой руки, не зная, что и предпринять.
По идее, ему стоило попросту поднять эту мысль на смех: пусть их отношения с Ло Бинхэ длились весьма долго, он никогда и не думал, что тот на самом деле… как бы это сказать, попросит его руки.
Святые небеса, да одно слово «свататься», обращённое к нему таким молодым мужчиной, звучало просто ужасающе!
Должно быть, чтобы сказать эти несколько фраз, Ло Бинхэ репетировал тайком бог знает столько раз, от напряжения вёл себя более чем странно, не мог толком связать двух слов — дошло до того, что он начал спотыкаться о порог и в результате погряз в запинках.
Но, к своему удивлению, Шэнь Цинцю не ощущал желания высмеять Ло Бинхэ, равно как и обидеть его, чистосердечно высказав всё, что было у него на уме — напротив, как к своему ужасу понял мужчина, это признание всё же доставило ему толику радости.
Ло Бинхэ явно продолжал нервничать, судя по его подскакивающему кадыку. Видя, что Шэнь Цинцю наконец отнял ладонь от лица, собираясь заговорить, он выпалил:
— Если учитель не хочет, ему не обязательно отвечать на этот вопрос! Вы… Даже если вы не дадите ответа, я пойму, что это значит — вам ни к чему произносить это вслух, это вовсе не имеет значения, и если вас это беспокоит, попросту не обращайте на меня внимания — считайте, что я просто пошутил, всё в порядке…
Шэнь Цинцю взмахнул рукой, с громким хлопком опустив сложенный веер на макушку ученика.
— В гробу я видал [9] такое «в порядке»!
Ло Бинхэ потёр место удара и несколько раз моргнул, явно недоумевая, за что ему влетело — его невинный вид лишь распалил негодование Шэнь Цинцю.
Стоило ему в глубине души поддаться радости, как этот мальчишка выдаёт: «Неважно, можете не отвечать, считайте, что я просто пошутил!»
Последняя фраза прямо-таки взбесила Шэнь Цинцю.
— Как ты можешь шутить с такими вещами?! — выплюнул он, вновь приложив ученика веером.
— Я был неправ… — горестно пробормотал Ло Бинхэ, безропотно приняв удар.
— Разумеется, ты был неправ! — оборвал его Шэнь Цинцю. — Как тебе не совестно — этот учитель едва не согласился!
— Я… — Ло Бинхэ явно собирался вновь покаяться в своих прегрешениях, но неожиданно замер, осторожно переспросив: — Учитель, что вы только что сказали?
— Абсолютно ничего, — отрубил тот.
— Учитель! — голос Ло Бинхэ вновь обрёл настойчивость.
Вздохнув, Шэнь Цинцю молча поманил Ло Бинхэ.
Тот подчинился, приблизившись к нему. Мужчина сделал новый жест — отлично знакомый с языком его тела Ло Бинхэ без лишних слов налил вино в чашу. Шэнь Цинцю взял кувшин, налив себе, и предложил Ло Бинхэ поднять свою чашу.
— Учитель, это… — выдавил Ло Бинхэ.
Взяв чашу, Шэнь Цинцю обвил руку Ло Бинхэ своей [10].
В то же мгновение прекрасное лицо его ученика озарилось надеждой.
Его рука дрожала с такой силой, что он едва удерживал свою чашу — от этой дрожи, передающейся через сплетённые руки, вино едва не выплескивалось Шэнь Цинцю на грудь.
— Я… я… я думал… думал… — принялся запинаться Ло Бинхэ.
— Ты думал, что я тебя точно отвергну, не так ли, — бесстрастно бросил Шэнь Цинцю.
Ло Бинхэ застыл в потрясённом молчании.
— Потому-то ты не хотел слышать ответ, — продолжил мужчина. — Потому что ожидал отказа.
— Я правда волновался, — ответил Ло Бинхэ. Взглянув Шэнь Цинцю прямо в глаза, он добавил: — Учитель, помните, как в тот день вы спрашивали меня о том, не задумывался ли я когда-нибудь о таких вещах? Так вот, я и правда не задумывался.
— Но тебе не возбраняется о них думать, — отозвался Шэнь Цинцю, про себя поражаясь: «Почему бы и не поразмыслить об этом — по-твоему, это что, преступление? К тому же, подобные фантазии могут воплотиться в жизнь!»
— Когда я был маленьким, — ответил Ло Бинхэ, — я думал, что никто никогда не полюбит такого, как я, и потому никто не захочет быть со мной.
— Ты ошибался… — вмешался Шэнь Цинцю.
— А потом, — продолжал его ученик, — у меня появился учитель. Хоть вы теперь рядом со мной, я всё равно не могу совладать с беспокойством: меня не оставляет чувство, что вы можете покинуть меня в любой момент. Я просто не знал, что мне делать: хотел стать сильнее, хотел стать лучше, но этого всё равно недостаточно. Я… по-прежнему не в силах справиться со своими страхами.
Какое-то время Шэнь Цинцю молча глядел ему прямо в глаза, а затем протянул руку, чтобы со вздохом потрепать ученика по голове:
— Ло Бинхэ, ты…
— Я тоже не знаю, что делать, — отозвался тот.
— Тогда делай то, чего тебе хочется, — ответил Шэнь Цинцю.
Примечания переводчиков:
[1] На счастье! — в оригинале 沾沾喜气！(zhānzhān xǐqì) — в пер. с кит. «погрузитесь в счастье», «приобщитесь к счастью». К этому обычаю также прибегают при рождении ребёнка.
[2] Низменный — в оригинале 尿性 (niào xìng). 尿(niào) — в пер. с кит. «моча», 性 (xìng) — в пер. с кит. «природа, вкусы, склонности», получается что-то вроде «сортирные вкусы».
[3] Повидаться с домочадцами — в оригинале 探亲 (tànqīn) — в пер. с кит. «навестить родственников», так говорят о том, кто оставил родной дом, переехав в другое место.
[4] Гостинец — в оригинале 土特产 (tǔtèchǎn) — в пер. с кит. «специфическая местная продукция».
[5] Смехотворно ничтожные — в оригинале чэнъюй 鸡毛蒜皮 (jīmáo suànpí) — в пер. с кит. «куриный пух и чесночная шелуха», обр. в знач. «мелочь, сущий пустяк», «выеденного яйца не стоит».
[6] Пик Цзуйсянь 醉仙峰 (Zuìxiān fēng) — в пер. с кит. «пик Пьяного бессмертного».
[7] Потрясённо застывший — в оригинале чэнъюй目瞪口呆 (mùdèng kǒudāi) — в пер. с кит. «вытаращить глаза и раскрыть рот», обр. в знач. «остолбенеть, быть ошарашенным».
[8] Лицо Шэнь Цинцю исказилось — в оригинале 一条裂缝出现在沈清秋脸上 (Yītiáo lièfèng chū xiànzài Shén Qīngqiū liǎn shàng) — в букв. пер. с кит. «Лицо Шэнь Цинцю прорезала трещина».
[9] В гробу я видал — в оригинале 屁 (pì) — в пер. с кит. «газы в кишечнике», образно — «брехня, бздёж».
[10] Взяв свою чашу, Шэнь Цинцю обвил руку Ло Бинхэ своей — здесь описывается традиция, согласно которой молодожёны пьют вино «на брудершафт» из кубков вина, связанных красной тесьмой — 交杯酒 (jiāobēijiǔ). Сейчас это просто способ распития вина.
Следующий фрагмент
Поделиться в соцсетях
19
Комментарии