Предыдущая глава
Шэнь Цинцю не знал, сколько проспал, прежде чем пришёл в себя ни жив, ни мёртв.
Узрев над головой знакомый белый полог, он понял, что находится в своей тихой обители на пике Цинцзин.
Сделав глубокий вдох, он как раз собрался хорошенько потянуться, когда дверь открылась.
В комнату вошёл Мин Фань с миской в руках. Видя, что учитель пришёл в себя, он швырнул её на стол и заголосил:
— Учитель, вы наконец-то проснулись!
читать дальшеЗа дверью маячил ещё один посетитель — Ло Бинхэ. Он мялся на пороге, явно не решаясь войти.
Мин Фань причитал так долго, что успел залить слезами всё одеяло — после чего, обернувшись, с бранью накинулся на Ло Бинхэ.
— А ты почему всё ещё здесь? Ты что, не понимаешь, что учителю тошно от одного взгляда на тебя? — Вновь обращаясь к Шэнь Цинцю, он бросил: — Не знаю, что не так с этим мальчишкой — никак не желает убраться отсюда; он словно прирос к полу, будто укоренившаяся палка! Не уходит, сколько бы его ни гнали!
— Он не мешает, — махнул рукой Шэнь Цинцю. — Позволь ему остаться.
— Я… В таком случае я позову шишу Лю, а также главу школы и шишу Му. Они просили немедленно сообщить им, как только вы очнётесь! — пролепетав это, Мин Фань тут же скрылся за дверью.
«Видимо, я и впрямь долго провалялся тут, — заключил про себя Шэнь Цинцю, — раз Юэ Цинъюань уже вернулся. Что же касается «шишу Му», то, должно быть, это Му Цинфан с пика Цяньцао [1]. Адепты этого пика превосходят всех прочих в изготовлении лекарств, постигнув все тайны искусства врачевания, так что, разумеется, следовало позвать их главу.
Ло Бинхэ посторонился, пропуская Мин Фаня, однако, видя, что тот удалился, не спешил последовать за ним — вместо этого он принялся напряжённо всматриваться вглубь комнаты, сжав пальцы в кулаки.
Шэнь Цинцю медленно принял сидячее положение, велев ему:
— Хочешь что-то сказать, так ведь? Тогда заходи.
Ло Бинхэ послушно вошёл в комнату и тотчас бухнулся на колени перед кроватью учителя.
«Погоди!!! — заорал про себя Шэнь Цинцю. — Система, это что ещё за новости? Я лишь немного прикорнул, только и всего, отчего же, когда я проснулся, всё так переменилось? Сколько я, в конце концов, проспал? Лет десять?
Стоящий на коленях Ло Бинхэ поднял голову, уставив на него горящий раскаянием взгляд:
— Прошу учителя простить ученика за то, что он был глуп и невежественен.
«Вот уж с кем-кем, а с Ло Бинхэ эти два слова никак не вяжутся!» — воспротивился Шэнь Цинцю.
— Этот ученик полагал, что безразличен учителю — лишь после третьего поединка он осознал, насколько сильно учитель радел за него всё это время.
«Нет, нет, нет, — запротестовал про себя Шэнь Цинцю, — твоему изначальному учителю действительно было на тебя наплевать — на самом деле, он предпочёл бы, чтобы ты умер… Постой, о каком таком радении ты ведёшь речь? Скажи наконец, а то самому любопытно!»
Но вместо того, чтобы продолжить свою мысль, Ло Бинхэ торжественно заявил:
— С нынешнего дня этот ученик будет добросовестно заботиться об учителе, беспрекословно следуя его воле!
Шэнь Цинцю воззрился на него в смешанных чувствах.
«Что же, выходит, стоило заступиться за него один раз — и все годы оскорблений, побоев и издевательств вмиг позабыты без следа?» — недоумевал он.
В самом деле, нынче он был не в состоянии понять извилистый путь мысли [2] этого Ло Бинхэ!
— Что же, славно, что ты это понял, — помолчав пару мгновений, ответил Шэнь Цинцю. — А теперь вставай.
«Хоть на самом деле я ни бельмеса не понимаю в том, что ты там осознал, Бин-гэ», — заключил он про себя.
Мальчик медленно поднялся на ноги, но уходить не торопился — он смущённо мялся, словно желая что-то добавить.
— Что-то ещё? — поторопил его Шэнь Цинцю.
— Учитель проспал много дней и только что очнулся, — отозвался Ло Бинхэ. — Быть может, он проголодался?
Строго говоря, Шэнь Цинцю давно прошёл стадию голодания [3], так что для поддержания жизни ему вовсе не требовалось принимать пищу, однако он не мог сопротивляться желанию вкусно поесть, а потому при этих словах его глаза тотчас загорелись алчным блеском [4]:
— Да, да, весьма!
Ло Бинхэ стремглав ринулся на кухню — на протяжении последних дней он варил новую порцию каши каждые два часа, и вот теперь она наконец пригодилась. Вернувшись с чашкой исходящей паром каши, он поставил её на стол и помог Шэнь Цинцю сесть на кровати. В своей заботе об учителе Ло Бинхэ проявил столь отчаянное рвение, что даже попытался кормить его с ложечки, отчего руки Шэнь Цинцю покрылись гусиной кожей. Отобрав ложку у ученика, он сделал несколько глотков, прежде чем обратил внимание, что Ло Бинхэ по-прежнему стоит у его кровати, испытующе глядя на учителя.
Задумавшись, чего же он ждёт, Шэнь Цинцю внезапно догадался.
— На вкус недурно, — сдержанно похвалил он ученика.
«Недурно» — совершенно не то слово! Пик Цинцзин славился тем, что в своём учении на первое место ставил принцип лёгкости и свежести — этой же линии придерживались и повара. После долгого употребления такой пищи само понятие вкуса изгладилось из памяти Шэнь Цинцю. Сейчас в его чашке была обычная каша, но, было ли дело в специях или особом способе приготовления, она разительно отличалась от привычной ему пресной похлёбки [5]. В меру горячий снежно-белый рис, слегка сдобренный мелко нарезанным зелёным луком и ароматным рубленым мясом, а также точно выверенным количеством имбиря!
Как же давно он не пробовал ничего подобного! Шэнь Цинцю чуть не прослезился.
От этой немудрёной похвалы глаза Ло Бинхэ засияли, будто капли росы:
— Если учителю нравится, то, может, ученик каждый день будет готовить для него разные блюда?
От такого предложения Шэнь Цинцю тотчас поперхнулся.
Ло Бинхэ тут же принялся похлопывать его по спине, пока Шэнь Цинцю не замахал на него рукой, заверив, что всё в порядке.
«Ты всего лишь напугал меня до чёртиков».
Превосходные кулинарные навыки Ло Бинхэ были оружием массового поражения по завоеванию сердец сестричек — и тут Шэнь Цинцю неожиданно выпадает столь высокая честь. Тех, кому в оригинальной книге довелось попробовать на вкус приготовленную главным героем еду, можно было перечесть по пальцам — лишь главные жёны из его гарема удостаивались «блюд от Ло Бинхэ».
Но ещё сильнее пугала сама фраза: этими словами: «может, я буду каждый день делать для тебя что-нибудь новенькое (в смысле, блюда)» Ло Бинхэ заставлял цветы любви бурно расцветать в сердцах [6] юных барышень [7], склоняя их вступить в свой гарем.
Можно съесть всё что угодно, но таких вот заходов не надо!
Заметив странное выражение лица Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ забеспокоился:
— Разве учителю не понравилось?
Как же не радоваться халявной еде?
— Твой учитель весьма доволен, — поспешил заверить его Шэнь Цинцю, изобразив благостное выражение лица. — В таком случае, отныне это будет входить в твои обязанности!
Теперь ему больше не придётся есть эту преснятину! Да что там, выдающийся лидер пика Цинцзин теперь вполне может открыть собственную закусочную, не вставая с постели!
Получив согласие, Ло Бинхэ прямо-таки расцвёл [8] Стоило Шэнь Цинцю бросить взгляд на мальчика, как у него невесть от чего зачесались руки — ему внезапно захотелось коснуться головы ученика. Неужто макушка Бин-гэ и впрямь обладает особыми магнетическими свойствами? А иначе с чего бы его рукам к ней тянуться?
Отослав восвояси (вознамерившегося вкалывать на него чернорабочим [9] задаром) сияющего от радости Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю вызвал Систему:
— Бесконечная бездна — обязательный элемент сюжета?
[Если Ло Бинхэ пропустит сюжетный эпизод «Бесконечная бездна», будут сняты 10 000 баллов крутости] — поведала та.
При виде всех этих нулей Шэнь Цинцю почувствовал, как по горлу привычно поднимается кровь. Сплюнув её, он вытер рот — подумаешь, харкнул кровью — за последнее время он уже успел к этому привыкнуть.
Что ж, звучит разумно: если он не столкнёт Ло Бинхэ в Бесконечную бездну, то тот не откроет свой главный чит-код [10]; а если главный герой не будет читерить, то о какой крутости вообще может идти речь?
Итак, драма «Бесконечной бездны» неизбежна. И эта почётная миссия возложена именно на него, первую сволочь, главного злодея этой книги — никто не сможет заменить его в этом деле.
Шэнь Цинцю поневоле вновь и вновь задавался этим вопросом — продолжая сокрушаться, он никак не мог смириться с этим. Неужто нынешнему сияющему словно солнышко Ло Бинхэ суждено пасть, превратившись в тёмного хладнокровного юного демона? Похоже, даже мошенническое перерождение Шэнь Цинцю в книге не способно воспрепятствовать этому.
Ему предназначено судьбой столкнуть главного героя в Бесконечную бездну, тем самым положив начало повести о легендарном пути [11] читера!
У этой карьеры воистину нет ни малейших перспектив.
С Шэнь Цинцю даже не придётся ничего делать — достаточно вычесть 10 000 баллов крутости, и более верной смерти не придумаешь.
В любом случае дело плохо — когда Ло Бинхэ заполучит свой чит-код, который обратит его на тёмную сторону, Шэнь Цинцю точно от него не уйти!
Материальное обеспечение никудышное, плата за тяжкую работу не заслуживает упоминания — что за дела!
Стоило Ло Бинхэ удалиться, как его место заняли шисюн и шиди Шэнь Цинцю, радеющие о его здоровье.
Он лежал на кровати, читая сборник народных сказов обёрнутый в обложку от «Дао дэ цзин» [12]. Заметив Юэ Цинъюаня, Шэнь Цинцю тут же захлопнул книжку, сунув её под одеяло так, чтобы наружу торчала только обложка, и хотел было встать, но глава школы поспешил остановить его:
— Оставь это, тебе сейчас нельзя подниматься с постели, лучше лежи! — после этого он обернулся к стоявшему позади него Му Цинфану: — Шиди Му, попрошу тебя осмотреть его ещё раз.
Видимо, пока Шэнь Цинцю лежал в забытьи, Му Цинфан уже один раз обследовал и лечил его, теперь же настало время для повторного осмотра. Протягивая ему запястье, Шэнь Цинцю вежливо произнёс:
— Прошу прощения, что затрудняю шиди Му.
От этих слов Му Цинфан на мгновение замер, затем отвесил лёгкий кивок и сел у кровати, положив пальцы на пульс Шэнь Цинцю. Владеющему искусством врачевания пика Цяньцао было достаточно мгновения, чтобы вынести решение даже по самым тяжёлым заболеваниям, однако на сей раз Му Цинфан изучал пульс достаточно долго, а когда он наконец убрал пальцы, его лицо приняло предельно серьёзное выражение.
— Как он? — не выдержал Юэ Цинъюань.
Шэнь Цинцю был не настолько сдержанным, когда дело касалось его собственного здоровья, а потому без обиняков поинтересовался:
— Этот яд вообще поддаётся излечению?
Взмахнув рукавом, Лю Цингэ присел на край стола:
— Сам-то как думаешь, если этот яд зовётся «Неисцелимым»?
— Шиди Му, тогда скажи начистоту, сколько лет я протяну? — вздохнул Шэнь Цинцю. — Или месяцев? Или дней?..
Однако Му Цинфан покачал головой:
— Хоть от этого яда нельзя исцелить, его действие можно подавить.
В его мягком тоне не было ни излишней легкомысленности, ни серьёзности, но Шэнь Цинцю внезапно ощутил, что ему в кои-то веки подфартило.
Хоть этот яд и зовётся «неисцелимым», он всё же исцелим.
Ведь во время очередной кульминации [13] сюжета оригинальной книги, а именно, на собрании Союза бессмертных, очаровательная нежная и изящная младшая сестричка одной из школ была отравлена этим самым ядом.
Но весь фокус в том, что она была девушкой главного героя.
А где вы встречали главного героя гаремного романа, который позволил бы своей девушке умереть от ужасного яда?
Найдись такой, он был бы недостоин именоваться главным героем — или, вернее, заслужил бы звание самого бездарного главного героя гаремного романа на все времена!
Итак, решение оказалось крайне простым! Давайте-ка посмотрим, как развивался этот эпизод в оригинальной книге.
Влекомая непреодолимой силой сюжета младшая шимэй Ваньюэ, спасая главного героя, которого знала от силы пару часов, попалась на подлую уловку демона, отравившего её своим ядом. Чувствуя себя в неоплатном долгу перед ней, Ло Бинхэ взвалил на свои плечи бремя поиска противоядия для сестрички Ваньюэ.
По счастливому стечению обстоятельств, в глухих горах, где проходило собрание Союза бессмертных, произрастало волшебное тысячелетнее растение — уж простите, его название Шэнь Цинцю запамятовал, ибо в «Пути гордого бессмертного демона» упоминалось не менее сотни подобных растений, и каждому из них было не менее тысячи лет — такое количество всевозможной волшебной ботвы не удержит в голове и истинный гений.
Сян Тянь Да Фэйцзи, ты обращаешься с этими растениями, словно с пекинской капустой на распродаже — оставь волшебным цветам хоть каплю драгоценного достоинства [14]!
Ло Бинхэ считал, что этот легендарный цветок непременно исцелит сестричку Ваньюэ. Не жалея усилий, преодолев ради неё тысячи невзгод и лишений [15], он потратил три дня (и тридцать глав) на то, чтобы сорвать цветок [16] для Ваньюэ. За эти три дня, посвящённые поиску цветка и сражению с монстрами, взаимная симпатия этой парочки переросла в прочную связь [17]. Яд всё сильнее проникал в тело сестрички Ваньюэ, ослабляя её. Когда Ло Бинхэ наконец отыскал цветок, то оба были вне себя от радости, и он тотчас же заставил девушку съесть его сырьём…
…но это не сработало! Она так и не исцелилась!
Молодые люди пришли в полное отчаяние [18]. Ваньюэ решила, что «на пороге смерти нужны воспоминания о том, что жизнь прожита не напрасно — как бы то ни было, у меня осталось лишь несколько дней, а потому я больше не желаю сдерживать свои чувства» и, воспользовавшись прелестью своего обессилевшего тела, она подтолкнула Ло Бинхэ к…
Тот попытался было сопротивляться для вида, но затем, воспользовавшись предлогом: «После всего, что она для меня сделала, у меня не хватит духа отказать ей в последнем желании», наконец уступил девушке.
И что же, как Ваньюэ удалось избавиться от яда?
После этих забав с па-па-па [19] сестричка естественным образом исцелилась!
Шокирующе? Вульгарно? Притянуто за уши? И всё же круто, так ведь? Чертовски круто [20], ха-ха…
Всё дело в смешанной крови Ло Бинхэ, который был не просто наполовину демоном, но ещё и потомком первого повелителя Царства демонов, носителем крови древнего священного демона! Что против него [21] какая-то капелька демонического яда? В процессе па-па-па Ло Бинхэ всосал и начисто растворил весь яд в своём теле, а попутно впитал полезные свойства волшебного цветка, который только что съела сестричка Ваньюэ, и это позволило ему подняться на новую ступень совершенствования!
Примечания переводчиков:
[1] Му Цинфан 木清芳 (Mù Qīngfāng) — фамилия Му в пер. с кит. означает «дерево», имя Цинфан — «чистый аромат».
Пик Цяньцао 千草峰 (Qiāncǎo fēng) — в пер. с кит. название пика означает «Пик тысячи трав».
[2] Извилистый путь мысли — в оригинале 百转千回 (bǎizhuǎn qiān huí) — в пер. с кит. «сто оборотов, тысяча разворотов».
[3] Стадия голодания — в оригинале 辟谷 (bìgǔ) — бигу — в букв. пер. с кит. «избегание злаков» — воздержание от употребления в пищу злаков в даосских практиках с целью обретения бессмертия.
[4] Алчным блеском — в оригинале 眼睛发绿 (yǎnjing fālǜ) — в пер. с кит. «глаза позеленели».
[5] Пресная похлёбка — в оригинале чэнъюй 清汤寡水 (qīngtāngguǎshuǐ) — в пер. с кит. «водянистый бульончик старой девы», употребляется в значении «пустая похлебка без мяса и жира», а также «пресное и безвкусное, однообразное, трава травой».
[6] Цветы сердца бурно расцвели 心花怒放 (xīn huā nù fàng) — чэнъюй, «сердце ликует, взыграла душа», в обр. знач. «приходить в восторг; ликовать».
[7] Юные барышни — в оригинале 大小姐 (dàxiǎojiě) — в пер. с кит. «старшая дочь зажиточной семьи», дословно — «большая барышня», где小姐 (dàxiǎojiě) — дословно «маленькая старшая сестрёнка» означает «мисс, барышня».
[8] Расцвёл — в оригинале чэнъюй 春暖花开 (chūn nuǎn huā kāi) — в букв. пер. с кит. «тёплая весна в полном цвету», обр. в знач. «весенняя пора, пора цветения природы», а также «хорошая возможность».
[9] Чернорабочий — в оригинале 苦力 (kǔlì) — кули, носильщик.
[10] Чит-код 金手指 (jīnshǒuzhǐ) — в букв. пер. с кит. «золотой палец».
[11] Повесть о легендарном пути — в оригинале 传奇 (chuánqí) — в пер. с кит. «истории об удивительном» повесть или рассказ времён эпохи Тан — эпохи Сун, а также музыкальная драма, сборник пьес Юаньской и последующих эпох.
[12] Народные сказы 话本 (huàběn) — хуабэнь — китайская городская народная повесть, возникшая из устного сказа а также вариант книги на разговорном языке (в отличие от оригинала на книжном литературном языке.
Дао дэ цзин 道德经 (dàodéjīng) — основополагающий трактат даосского учения, его авторство приписывается Лао-цзы; время создания согласно традиции — V в. до н. э.
[13] Очередная кульминация — в оригинале 高潮迭起 (gāocháo diéqǐ) — в букв. пер. с кит. «высокая волна за волной».
[14] Хоть немного драгоценного достоинства — в оригинале поговорка 物以稀为贵 (wù yǐ xī wéi guì) — в букв. пер. с кит. «вещь редкая, и потому дорогая», обр. в знач. «мал золотник, да дорог».
[15] Тысячи невзгод и лишений — в оригинале чэнъюй 千辛万苦 (qiānxīn wànkǔ) — в букв. пер. с кит. «тысяча горечей, десять тысяч мук» — обр. в знач. «мытарства, бесчисленные трудности».
[16] Сорвать цветок — в оригинале 摘花 (zhāi huā) — означает как «сорвать цветок», так и «добиться женщины», «получить славу и почёт».
[17] Взаимная симпатия — в оригинале чэнъюй 眉来眼去 (méilái yǎnqù) — в пер. с кит. «поигрывать бровями, стрелять глазами» — обр. в знач. «обмениваться взглядами; строить глазки, кокетничать, заигрывать».
Прочная связь — в оригинале 深厚的革命友谊 (shēnhòu de gémìng yǒuyì) — в пер. с кит. «крепкая революционная дружба».
[18] Пришли в полное отчаяние — в оригинале чэнъюй 心灰意冷 (xīnhuī-yìlěng) — в букв. пер. с кит. «сердце разочаровалось, мысли заледенели», обр. в знач. «отчаяться, пасть духом, раскиснуть, прийти в уныние».
[19] Па-па-па 啪啪啪 (pāpāpā) — жаргонное звукоподражание занятию сексом.
[20] Шокирующе — в оригинале 雷 (léi) — в пер. с кит. «гром», также «изумительно, потрясающе».
Вульгарно — в оригинале 俗 (sú) — в пер. с кит. «нравы, обычаи», также будд. «суетный мир, мирянин», «мещанский, пошлый, посредственный, повседневный».
Притянуто за уши — в оригинале 牵强 (qiānqiǎng) — в пер. с кит. «сильно тянуть», обр. в знач. «надуманный».
Чертовски круто — в оригинале 爽雷爽雷 (shuǎng léi shuǎng léi) — в пер. с кит. «крутой гром, крутой гром».
[21] Что против него капелька яда — в оригинале 塞牙缝 (sāi yáfèng) — в пер. с кит. «затыкать щель между зубами», обр. в знач. «чрезвычайно маленький», «на один зубок».
Следующая глава
Комментарии