Предыдущая глава
Семья Шэнь Юаня в прошлой жизни была весьма состоятельна — он вполне мог считаться богатеньким молодым господином во втором поколении. Поскольку у него было двое старших братьев, ему не приходилось беспокоиться о том, что в будущем ему предстоит унаследовать семейное состояние. Имелась и нежно любимая младшая сестра — одним словом, его семья была вполне благополучной.
Он всегда знал, что, даже если всю жизнь только и будет делать, что влачить бессмысленное существование
[1], без миски риса он никогда не останется. Возможно, именно из-за того, что он рос в такой комфортной, расслабляющей обстановке, ему недоставало духа соревновательности — он всегда считал, что, если из состязания, где участвуют более десяти человек, он выйдет десятым, то это уже можно счесть достаточно высоким результатом.
Потому-то он никогда не мог взять в толк, что движет такими злодеями, как Шэнь Цинцю, которые только и делают, что ищут смерти.
читать дальшеВедь оригинальный Шэнь Цинцю мог похвастать как достижениями на стезе совершенствования и неплохим послужным списком, так и умением безупречно держать себя; помимо этого, он никак не мог посетовать на недостаток славы и влияния. Будучи воспитанником величайшей школы в Поднебесной, он также мог не беспокоиться о деньгах. Отчего же при всём при этом его благородство совершенствующегося [2] было лишь напускным? Почему он вёл себя, будто от нечего делать нарывающаяся на неприятности вторая жена из семьи старого образца [3]? Не в силах смириться с существованием главного героя, он, будто снедаемая потаённой обидой наложница, только и делал, что денно и нощно придумывал новые поводы, чтобы разбранить и избить главного героя, или подстрекал других делать то же самое.
Даже при том, что Ло Бинхэ был невероятно одарённым, ловил всё на лету и при этом был отъявленным читером… Не могла же быть причиной ненависти, разъедающей душу Шэнь Цинцю, одна лишь зависть?
Однако не стоит винить в этом злодея — если кто здесь и заслуживает порицания, так это автор. В этой книге подобных мерзавцев было что карасей в реке Янцзы [4] — иными словами, они попадались на каждом шагу, так что на их фоне Шэнь Цинцю отличался разве что особой безнравственностью да тем, что был описан немного подробнее прочих.
Но что же, спрашивается, мог поделать Шэнь Цинцю, если величайшим боссом этой книги был тот самый главный герой? Как посмеет светлячок своим слабым сиянием тягаться с солнцем и луной?
Как бы то ни было, в мире совершенствующихся он прославился как «мастер меча Сюя», а потому его природные данные, как внешние, так и духовные, не могли быть так уж плохи.
При этой мысли Шэнь Цинцю оглянулся в поисках зеркала, и, хотя лицо, отразившееся на его латунной поверхности, было бледным, словно мучная болтушка или рисовый отвар, в целом он остался доволен увиденным.
Этот человек обладал правильными чертами лица, тонкими губами, иссиня-чёрными волосами и бровями — одним словом, обликом прирождённого книжника. Если добавить к этому подтянутое тело и длинные ноги, он вполне мог считаться красивым мужчиной. Хоть о его истинном возрасте страшно было даже подумать, с виду догадаться об этом было невозможно — в конце концов, речь шла о герое романа в жанре сянься [5], а поскольку Шэнь Цинцю уже достиг средней стадии формирования Золотого ядра [6], то он без труда мог сохранять вечную молодость. Во всяком случае, по сравнению с тем, что представлялось воображению Шэнь Юаня, когда он читал книгу, его настоящий облик был во много крат приятнее.
Хотя он всё равно не шёл ни в какое сравнение с Ло Бинхэ.
Стоило Шэнь Цинцю вспомнить о главном герое, как голову тут же пронзил приступ невыносимой боли.
Он хотел было повидать Ло Бинхэ, в настоящий момент заточённого в дровяном сарае, однако, стоило ему сделать шаг в этом направлении, как в голове раздался пронзительный сигнал:
[Предупреждение! Опасность ООС! Шэнь Цинцю никогда не навестил бы наказанного Ло Бинхэ по доброй воле!]
«Ну ладно, в таком случае я пошлю на ним кого-нибудь другого», — сердито отозвался Шэнь Цинцю.
Поразмыслив немного, он позвал:
— Мин Фань [7]!
В дверях тут же возник высокий и стройный юноша лет шестнадцати.
— Ваш ученик здесь! Что прикажет наставник [8]?
Шэнь Цинцю не смог удержаться от того, чтобы не всмотреться в него попристальнее: вообще-то, Мин Фань выглядел вполне пристойно, разве что длинный нос и впалые, словно у мартышки, щёки делали его внешность несколько отталкивающей. Шэнь Цинцю про себя с горечью прищёлкнул языком: он в самом деле представлял собой превосходный образчик пушечного мяса!
Таков был Мин Фань — старший личный ученик оригинального Шэнь Цинцю и шисюн Ло Бинхэ.
Низший сорт пушечного мяса в этой легендарной истории!
Само собой разумеется, его участие в планировании и осуществлении таких злодейств, задуманных Шэнь Цинцю, как выдворение Ло Бинхэ за порог ученической спальни среди ночи и вручение ему поддельного пособия с секретными техниками, было поистине незаменимым; в какое бы время суток Шэнь Цинцю ни пришла в голову мысль, как бы ещё помучить Ло Бинхэ, его верный приспешник готов был немедленно воплотить идею учителя в жизнь.
Учитывая, что конец этого персонажа в оригинальном романе был ничуть не лучше, чем его собственный, Шэнь Цинцю не мог не проникнуться чувством товарищества [9] по отношению к этому пареньку.
— Ступай и приведи сюда Ло Бинхэ, — велел он вслух.
При этих словах Мин Фань поневоле насторожился: прежде наставник никогда не называл Ло Бинхэ иначе как «мелкая скотина», «выродок» [10], «эта тварь» и «паршивец» — за всё время обучения он произнёс имя Ло Бинхэ от силы несколько раз, так с чего он теперь упомянул его в столь интимной манере?
Однако Мин Фань ни за что в жизни не осмелился бы ослушаться наставника, а потому рысцой бросился к дровяному сараю.
— Выходи! — рявкнул он, пинком распахивая дверь. — Учитель зовёт тебя!
Тем временем Шэнь Цинцю расхаживал по комнате, а в его мозгу вовсю кипел процесс ускоренной политинформации [11].
[B-баллы — баллы притворства, то есть, воспроизведения моральных качеств персонажа. Чем выше уровень баллов притворства, тем выше уровень и количество энергии.]
«И как же, в таком случае, зарабатывать эти самые баллы притворства?»
[1 — изменить умственноотсталый сюжет, повысить коэффициент интеллекта злодеев и второстепенных персонажей; 2 — избегать опасностей [12]; 3 — обеспечить рост баллов крутости [13] главного героя; 4 — завершить скрытые сюжетные линии.]
Шэнь Цинцю вдумчиво проанализировал эти пункты один за другим.
Иными словами:
— он должен не только разгрести всё то дерьмо, что успел наворотить его бедовый предшественник, но и не дать другим персонажам учинить новый бардак;
— пусть у него не было никаких гарантий сохранения его собственной драгоценной жизни, при этом он ещё и должен заботиться о том, чтобы все почести доставались этому читеру — главному герою — и число его сестричек ни в коем случае не уменьшилось;
— мало того, что никчёмный автор оставил здоровенные сюжетные дыры неразрешённых тайн, которые он не потрудился залатать, так теперь этот читатель должен сам вооружиться лопатой и, пыхтя и отдуваясь, заполнить их.
Смех да и только.
Как заявлял эксперт-Самолёт, каждое слово «Пути гордого бессмертного демона» служило лишь одной ясной цели, и цель эта была — крутость.
Особую лихость сюжет обретал после почернения души главного героя, когда тот, по-прежнему прикидываясь невинной овечкой, умудрялся одурачивать недооценивающих его противников [14], одерживая победу над одним негодяем за другим — тут он своей крутостью попросту переворачивал небеса. Потому-то эта писанина, растянутая до такого предела, что она длиной превзошла ленты для бинтования женских ножек, обрела столь поразительную популярность [15].
Шэнь Цинцю мог бы заявить на это, что запомнить эдакий сюжет — уже задание не из лёгких, а тут ещё и опасности подстерегают буквально на каждом шагу — существует ли хоть малейшая вероятность, что у него получится избежать их всех?!
«А какой сюжет можно считать не умственно отсталым?» — всё же решился спросить он.
[Конкретных критериев нет, всё зависит от субъективной точки зрения читателя.]
«Тогда сколько баллов мне нужно накопить, чтобы получить стартовое задание?»
[Это зависит от обстоятельств. Как только необходимые условия будут соблюдены, Система направит вам автоматическое уведомление.]
Решать проблемы по мере их поступления можно было считать коньком [16] Шэнь Цинцю. Он холодно усмехнулся, и тут его ушей достиг звук открываемой двери; обернувшись, он увидел нерешительно входящего в комнату мальчика.
Хоть ученик всё ещё не мог твёрдо стоять на ногах, он умудрился выпрямиться и торжественно произнёс:
— Учитель.
Лицо Шэнь Цинцю так и застыло в этом подобии лёгкой улыбки.
«Да чтоб я сдох! — выругался он про себя. — Неужто передо мной и впрямь лицо главного героя со всеми атрибутами Мэри Сью [17], один взгляд на которое будет кружить голову всем представительницам прекрасного пола, от младенцев до восьмидесятилетних старух — и это я отделал его до такой степени? После этого я точно труп!»
И всё же, даже измученный до предела, покрытый синяками и ссадинами, главный герой остаётся главным героем!
Глаза Ло Бинхэ по-прежнему горели ясным светом, словно утренние звёзды, а в по-детски нежных чертах уже проступали задатки будущей красоты;
Скромный и почтительный, однако исполненный решимости взгляд выдавал возвышенную и чистую, но при этом стойкую натуру;
Ну а что до идеально прямой спины Ло Бинхэ, которую проще сломать, чем согнуть, то она воистину могла считаться его гордостью!
В какую-то долю мгновения из глубин души Шэнь Цинцю ключом забили метафоры, а также прочие разнообразные стилистические приёмы, спеша сложиться [18] в восторженные эпитеты, которые едва не сорвались с языка!
По счастью, Шэнь Цинцю вовремя успел натянуть удила [19], про себя облегчённо вздохнув: «Фух, пронесло!» Право слово, программное обеспечение ореола главного героя на поверку оказалось чересчур действенным — он едва сумел устоять перед ним!
Тем временем Ло Бинхэ, хромая, приблизился к нему и из последних сил попытался встать на колени. При виде этого уголки губ Шэнь Цинцю конвульсивно дёрнулись, и он испуганно возопил про себя: «Право слово, этот старик [20] не осмелится принять поклон вашей стороны! Если сегодня вы преклоните колени предо мной, то, кто знает, возможно, однажды это будет стоить мне коленных чашечек!»
Вслух же он поспешил остановить ученика словами:
— В этом нет нужды.
Изящным взмахом руки он швырнул Ло Бинхэ флакон:
— Это — лекарство. — Усилием воли придав голосу сарказм, он добавил: — Не стоит показывать свои синяки посторонним, чтобы они считали, будто я на пике Цинцзин дурно обращаюсь со своими учениками.
Шэнь Цинцю в глубине души гордился тем, как быстро он вошёл в роль: отважившись подарить ученику целительную мазь, он при этом умудрился сохранить плохую мину при хорошей игре. Это идеально соответствовало мотивации отъявленного лицемера Шэнь Цинцю, который, совершая дурное дело, всегда боялся, что его в этом уличат.
И в самом деле, Система не выдала уведомление об ООС, так что Шэнь Цинцю смог вздохнуть с облегчением.
Ло Бинхэ полагал, что учитель зовёт его, чтобы в очередной раз «преподать урок», и уж никак не мог ожидать, что тот вместо этого пожалует ему лекарство. Поначалу мальчик обомлел от изумления, а затем, почтительно принимая маленький флакон двумя руками, от всего сердца произнёс:
— Благодарю учителя за милость!
В это мгновение его лицо приняло особенно детское выражение, а улыбка светилась подлинным теплом — он весь сиял, будто солнышко на рассвете. Пару мгновений Шэнь Цинцю не сводил с него пристального взгляда, прежде чем наконец отвернуться.
Очевидно, что в этом возрасте душа главного героя ещё не начала чернеть, оставаясь благородной и чистой [21]. Тогда он был готов засверкать от малейшей искры света [22] — дай ему лишь кроху добра, и он вознаградит тебя десятикратно. Сказав, что он был невинной маленькой овечкой, Шэнь Цинцю ничуть не погрешил бы против истины.
— Впредь этот ученик удвоит усилия, дабы не разочаровать учителя! — радостно заверил его Ло Бинхэ.
«Ну уж нет, — вздохнул про себя Шэнь Цинцю. — Если бы ты в самом деле удвоил усилия, поверь, именно это стало бы первостатейным разочарованием для твоего настоящего учителя…»
Если бы он прежде не одолел «Путь гордого бессмертного демона», то при виде этой картины Шэнь Цинцю точно не удержался бы от слёз, до глубины души преисполнившись жалости к главному герою.
И всё же с точки зрения всеведущего читателя он имел счастье наблюдать за богатыми и разнообразными психологическими проявлениями Ло Бинхэ после почернения. Их можно было подытожить следующим образом: этот мальчишка, который нынче вызывает лишь жалость, в недалёком будущем будет наступать на головы своим противникам, разражаясь безжалостным и самодовольным смехом. Сохраняя скромное и мягкое выражение лица, про себя он будет прикидывать, как бы половчее вытянуть из человека жилы и вынуть кости, чтобы оставить того погибать на иссушающем солнце.
[— В прошлом этот ученик принял немало обид и оскорблений, — с улыбкой произнёс Ло Бинхэ, — и сегодня он стократно отплатит за каждое из них. Тому, кто некогда ранил его руки и ноги, он оторвёт их, а после сотрёт в порошок и развеет их прах [23]…]
↑ Второй избранный отрывок из «Пути гордого бессмертного демона».
В дальнейшем он и впрямь осуществит это, превратив своего учителя в человека-палку [24].
Опустившись в кресло из сандалового дерева, Шэнь Цинцю поинтересовался тоном, в котором не было ни капли дружеского участия:
— Бинхэ, как продвигается твоё постижение начал секретных техник?
Подобное обращение из уст учителя заставило мальчика покрыться гусиной кожей. И всё же, хоть спина Ло Бинхэ тряслась мелкой дрожью, он сумел показать лишь лёгкое смущение.
— Этот ученик чересчур невежественен, — с виноватой улыбкой поведал он. — Он всё ещё… не способен постичь суть учения.
«Ещё бы! То, что ты, занимаясь по поддельному пособию, умудрился не слететь с катушек, да ещё и сохранил отменное здоровье [25] главного героя, само по себе поразительно, где уж тут постигать основы! — взревел про себя Шэнь Цинцю. — Издеваться надо мной вздумал, сопляк?! А ну ступай сюда, чтобы этот учитель наставил тебя на путь истинный!»
В голове тут же раздался дьявольский вой предупреждающего сигнала.
«Что, уже и подумать об этом нельзя? — возмутился Шэнь Цинцю. — Знаю я, знаю, что это нарушение!»
Вслед за этим он небрежно бросил вслух:
— Как твой учитель я должен назначить тебе наказание, поскольку ты исчерпал запас моего терпения. В конце концов, время не ждёт. Сколько лет тебе уже сровнялось?
— Этому ученику четырнадцать, — поспешил ответить Ло Бинхэ.
«Ох, четырнадцать…»
Иными словами, за время ученичества он уже успел сполна разжиться таким «ценным» опытом, как стояние на коленях у главного входа на пик Цинцзин, колотушки от целой толпы учеников, подвешивание и избиение за «дерзость» по отношению к учителю, а также непосильная чёрная работа за то, что он разбил ритуальный сосуд — и множеством тому подобных замечательных достижений [Пока-пока руки-ноги!]
Залепив себе фэйспалм, Шэнь Цинцю сделал вид, что схватился за лоб.
— Мне нужно подумать в тишине, — помахал он ученику рукой, отпуская его.
Примечания переводчиков:
[1] Влачить бессмысленное существование — в оригинале чэнъюй 混吃等死 (hùn chī děng sǐ) — в пер. в кит. «[только] кое-как есть да ждать смерти» — обр. в знач. «жить бессмысленной, бездуховной жизнью, ни к чему не стремясь».
[2] Благородство совершенствующегося — в оригинале чэнъюй 仙风道骨 (xiānfēng dàogǔ) — в пер. с кит. «манеры бессмертного и тело (облик) даоса», обр. в знач. «незаурядный человек».
[3] Семья старого образца — в оригинале 旧社会 (jiùshèhuì) — «старое общество» (имеется в виду китайское общество до 1949 года).
[4] Что карасей в реке Янцзы — в оригинале чэнъюй 过江之鲫 (guò jiāng zhī jì) — после учреждения династии Восточная Цзинь на правобережье реки Янцзы с севера потянулся поток чиновников и учёных, и кто-то заметил, что нынче знаменитых людей на реке Янцзы больше, чем карасей — эта фраза тут же была подхвачена и разнеслась необычайно широко.
Известно, что караси плавают на поверхности реки стаями, и потому им уподобляют людей, которые склонны кучковаться где-либо в большом количестве (к примеру: туристов на улице — словно карасей в реке Янцзы, до того людно!).
[5] Сянься 仙侠 (xiānxiá) — в пер. с кит. 仙 (xiān) «бессмертный» и ся 侠 (xiá) — «рыцарь, благородный человек». Разновидность китайского фэнтези, подверженная сильному влиянию даосизма. Содержит много элементов китайского фольклора и мифологии. Миры, в которых происходят истории жанра сянься наполнены магией, демонами, бессмертными, богами, чудовищами, призраками и так далее.
[6] Средняя стадия формирования Золотого ядра — в оригинале 金丹中期 (jīndān zhōngqī), где 金丹 (jīndān) — цзиньдань — в букв. пер. с кит. «золото и киноварь», «снадобье бессмертия», «золотой эликсир». Даосское самосовершенствование уподобляет человека котлу, внутри которого варится цзиньдань — золотой эликсир, или снадобье бессмертия.
[7] Мин Фань 明帆 (Míng Fān) — фамилия юноши означает «ясный, светлый», а также «отчётливо понимать», а имя — «парус».
[8] Здесь употребляется не обычное для учителя шицзунь 师尊 (shī zūn) — «учитель, мастер», а шифу 师傅 (shīfu) — устаревшее «наставник, воспитатель», а также уважительное обращение к буддийскому монаху, в современном мире — вежливое обращение к обслуживающему персоналу.
[9] Чувство товарищества — в оригинале чэнъюй 同病相怜 (tóng bìng xiāng lián) — в пер. с кит. «товарищи по несчастью сочувствуют друг другу», обр. в знач. «товарищи по несчастью легко находят общий язык», «товарищи по несчастью приходят на выручку друг другу».
[10] Выродок — в оригинале 孽障 (nièzhàng) — также «возмездие за прошлые грехи», «наказание моё», употребляется старшими членами семьи по отношению к непочтительному потомству.
Эта тварь — в оригинале 这厮 (zhèsī) — в пер. с кит. также «холоп, подлец, челядинец», а также «этот тип» и «эта тварь».
Паршивец — в оригинале竖子 (shùzǐ) — в пер. с кит. «подросток, отрок», также бранное «негодник, тупица».
[11] Вовсю кипел — в оригинале чэнъюй 如火如荼 (rú huǒ rú tú) — в пер. с кит. «сверкать яркими огнями и белыми цветами», обр. в знач. «пышный, бурный, кипучий».
Политинформация — в оригинале 研究系 (yánjiuxì) — «группа Изучения политических наук», политическая партия во главе с Лян Цичао, выделившаяся из Прогрессивной партии китайского парламента в первые годы Республики и вошедшая в 30-х гг. XX в. в реакционное крыло Гоминьдана.
[12] Опасности — в оригинале 雷点 (léidiǎn) — интернетное «порог шока», или «точка поражения громом».
[13] Баллы крутости — в оригинале 爽度 (shuǎng dù), где 爽(shuǎng) — «весёлый, радостный, энергичный», а также «крутой».
[14] Одурачивать недооценивших его противников 扮猪吃老虎 (bàn zhū chī lǎohǔ) — в пер. с кит. «притворившись свиньёй, съесть тигра», обр. в знач. «вести себя намеренно глупо, чтобы сбить с толку противника и одержать над ним победу», также «в тихом омуте черти водятся».
[15] Поразительная популярность — в оригинале чэнъюй 红得发紫 (hóng de fāzǐ) — в пер. с кит. «красное становится фиолетовым», обр. в знач. «влиятельный, важный, известный», а также «популярный до тошноты».
[16] Считать коньком — в оригинале 万金油 (wànjīnyóu) — букв. «бесценное масло», в пер. с кит. «тигровая мазь» — средство от головной боли, головокружения и ожогов, обр. в знач. «палочка-выручалочка». Так иронически называют всезнаек-дилетантов, а также работников, которые не умеют доводить начатую работ до конца.
[17] Мэри Сью — в оригинале 玛丽苏 (Mǎlì Sū) — Мали Су — персонаж с гипертрофированными, нереалистичными достоинствами — по-китайски.
[18] Спеша сложиться — в оригинале чэнъюй 争先恐后 (zhēngxiān kǒnghòu) — в пер. с кит. «рваться первым, боясь опоздать», обр. в знач. «наперебой, обгоняя один другого, наперегонки».
[19] Вовремя успел натянуть удила — в оригинале чэнъюй悬崖勒马 (xuányálèmǎ) — в пер. с кит. «сдержать коня на самом краю пропасти», обр. в знач. «одуматься пока не поздно, опомниться, остановиться вовремя».
[20] Этот старик — в оригинале 老夫 (lǎofū) — лаофу — так именует себя пожилой человек или старший при обращении к младшим.
[21] Благородной и чистой — в оригинале 根正苗红 (gēnzhēng miáohóng) — в пер. с кит. «корни ровные, всходы красные», обр. в знач. «знатный, высокого происхождения».
[22] Засверкать от малейшей искры света 给点阳光就灿烂 (gěi diǎn yángguāng jiù cànlàn) — идиома, означающая «довольствоваться малым, радоваться малому».
[23] Стереть кости в порошок и развеять прах 挫骨扬灰 (cuò gǔ yáng huī) — чэнъюй, означающий «ненавидеть до глубины души», а также «совершать тягчайший грех».
[24] Человек-палка — 削成人棍 (xuē chéng rén gùn) — в букв. пер. с кит. — «нарезание человека-палки».
[25] Отменное здоровье — в оригинале чэнъюй 皮糙肉厚 (pícāo ròuhòu) — в пер. с кит. «кожа — грубая, мясо — толстое», обр. в знач. «железное здоровье, богатырское здоровье».
Следующая глава
Комментарии