Игра2 читателя тэги

Немного новогоднего настроения в симс 4)

«- Ну, почти. Когда я была маленькой, то прочитала о вас одну книгу и пристала к нему с вопросом: «А какой он, Гарри Поттер?». Мы гуляли по лесу, это тут, недалеко. Он показал на старую лохматую ель с единственной шишкой и сказал: «Аска, видишь это дерево? Оно уже почти бесплодно, у него немного возможностей проявить себя. Как высока вероятность, что эта шишка упадет именно тогда, когда ты вошла в лес и проходишь под ним?». Я сказала, что шансы, наверно, очень небольшие. Тогда он ответил, что если бы я была Гарри Поттером, он поклялся бы, что эта шишка непременно свалилась бы мне на голову, что она висит и держится из последних сил, чтобы именно меня треснуть собою по лбу.

- Вы не поняли. Это была история не о вас, а о нем. Мой отец и есть та самая упрямая шишка, что держится из последних сил, дожидаясь того часа, когда мимо пройдет ее Гарри Поттер. Ждет так долго, что отчаивается, и намерение просто упасть на ладонь сменяется другим: по возможности отомстить за свое терпение, больно треснув по лбу. За то, что так долго не шел, за то, что осмелился вообще прийти, потому что шишка не готова к такому повороту событий, – девушка смотрела на него очень серьезно. – Я люблю своего отца, мне не горько от того, что они с моей матерью расстались. Я не чувствовала себя обделенной его заботой и вниманием до тех пор, пока вам не исполнилось шестнадцать. Что-то изменилось. У него появилось что-то очень важное. Я пыталась понять, что, и честно спросила его об этом. Он ответил, что с ним «это» случилось. Человек вошел в его лес, и все, кто до этого в нем был, вдруг показались ему просто случайными туристами. Нет, человек даже не вошел, он словно всегда был в этом лесу, просто до того как отец столкнулся с фактом понимания, что он повзрослел, ему никогда не хотелось, чтобы этот Гарри Поттер прошел под его елкой. Стоило хоть на секунду задуматься об этом, и мысль уже не шла из головы шишки. Думаете, он был счастлив? Нет, он начал затяжную войну с собой. Он хотел упасть в чью-то ладонь и раньше, даже в руку женщинам, что вас или меня произвели на свет, но этого не случилось. Он держался, как мог, и все ради кого? Человека, которого он презирал, и это чувство всегда было взаимно? Сына того, кто его унижал? Ребенка друга, которого он погубил? Человека, лгать которому до самого конца было его долгом? Такие чувства могут приносить радость, Гарри?»

Пансион мадам Лоран