Мои космические путешествия, мои аттракционы и мои гориллы5 читателей тэги

настроение
если кратко: Рил Мейер после возвращения в Ромдо

Развлекаюсь рисованием ведьм на как бы работе

ведьма, 1 (Одна) штука, 16+

 

 

Раз уж я сегодня все равно проснулась рано, грех было этим не воспользоваться. И пока народ спал, я оделась и уехала на шестой причал.
Там появилось подобие набережной. И тротуары. А еще снесли шаурмячные и еще какие-то сомнительные здания - когда к ЧМ готовились, вестимо.
А в остальном все то же: машины припаркованы, маршрутки, рыбаки сидят, люди ждут катера на Проран, пустые бутылки стоят тут и там. Улицы пустые, зелень в тени домов густая. Хорошо.

Привет, кусок аммонита



и другие фотографии на старый телефон +5

Снится мне ночью сон, будто я покупаю тельняшку. И, как назло, нет моего размера, либо больше, либо меньше.
- Да вы не расстраивайтесь, - говорит мне продавец. - У нас на Кировском контейнер, там есть.
И я такая: точно, Кировский! Этот шмоточный клондайк конца девяностых - начала двухтысчных! Тельняшки! И начинаю планировать: вот, завтра воскресенье, надо лечь пораньше, поставить будильник и с утра, пока никто из дома не успел сбежать, рвануть на рынок...
И тут я просыпаюсь, время семь утра, понимаю, что пора, начинаю собираться...
Где-то в районе кухни и греющегося чайника я поняла, что мне не нужна тельняшка. И вообще, лучше бы поспала подольше, а теперь придется созерцать утреннюю реальность воскресенья, от которой никуда не деться.

А вообще я зачем зашла?
мои рейло-картинки разной степени хорошести | позорности

К фику "Удильщик"

Скетч к фику "Лакуна"

набросок к кроссоверу со Stand Still. Stay Silent, который есть только в моей голове

Первый день мермэя просран (кто бы сомневался!), зато есть второй.
AU, в которой Бен Соло прилетает к своему дяде на Ач-То, чтобы развенчать слухи о таинственной гуманоидной расе, живущей в океане. "Это вам от недоеба в тала-сиренах русалки мерещатся!" Целой расы он так и не нашел, однако гуманоиды под водой действительно были...

Быстроскетч. Осторожно, сиськи!

¯\_(ツ)_/¯

 

да на ней платье не по размеру и што вы мне сделаете

Хранение

Проза жизни и немножко смерти ¯\_(ツ)_/¯
джен, G, 676 словСтарушка отшла тихо и мирно ночью. Когда Степан заглянул к ней утром, она уже была холодной. Степан вызвал скорую, позвонил ее дочери, чтобы сообщить — та жила где-то в соседней области и явно бы не успела приехать к вечеру.
Когда суета утихла, Степан открыл дверь старушкиной квартиры своим ключом и вошёл, включив свет только в коридоре. Мертвую оставили в большой комнате, открыв там окна и закрутив батареи. Там же был книжный шкаф, где Степан уже давно заприметил для себя несколько любопытных экземпляров. Книг у старушки было много, все не упомнить, но кое-какие Степан нагуглил и стоили они порядочно. А родственники разве знают, что у старушки было, а чего не было? Мрачная была бабка, не сильно разговорчивая, хотя к старости люди становятся более болтливы. Степан приглядывал за ней, когда ей стало тяжело ходить, но старушка старательно избегала его помощи. Кем-то она там работала, в университете лекции читала, должно быть там и тратила весь запас невыговоренных слов.
А теперь вот померла.
И если ассортимент книг в большой комнате был Степану знаком, то то, что хранилось в спальне он не видел. Старушка туда никого не пускала, но, он сам видел, лазила несколько раз зачем-то под кровать. В Степане взыграло любопытство. Если он найдет что-то ценное, то трогать не будет, золото там, или ещё чего. А если какие-нибудь книги старые, или статуэтки — почему бы и не прибрать? Родственники-то все равно выкинут.
Степан считал, что он в своем праве. За бабкой он присматривал совершенно безвозмездно, по доброте душевной. Должно же ему за такое что-то полагаться?
Степан прошел в комнату, морщась от затхлого неприятного запаха больного старческого тела, подошёл к кровати и опустился на колени, подсвечивая себе фонариком. Пол был грязный — убираться старушке уже было тяжело, а от сиделки она отказывалась. А на полу под кроватью стояли какие-то грубо сколоченные фанерные ящики. Степан потянул один на себя — тяжёлый, и отдернул руку, посадив в палец занозу. Чертыхнулся и потянул ящик на себя обеими руками, положив фонарик на кровать. Скрипя, ящик выполз, и в тусклом, отражённом от свете Степану показалось, что там лежат какие-то круглые вазы. Но когда он посветил на них, то от неожиданности шарахнулся назад.
В ящике лежали черепа. Аккуратно уложенные рядами, они будто смотрели на Степана своими пустыми глазницами. От того, что Степан выдвинул ящик резко, один из черепов, меньший, завалился на бок и теперь взирал на Степана как будто бы с укоризной.
— Тьфу ты, сволочь! — выругался Степан и ногой задвинул ящик обратно.
А потом на всякий случай перекрестился. Смотреть, что там ещё под кроватью лежит, ему расхотелось. Он бегло осмотрел полки в свете фонарика, но не слишком внимательно, и поспешно вышел, закрыв за собой дверь.
В спальне он, ежась от холода, быстро собрал книги по списку, немного переставил оставшиеся на полках, чтобы не было видно, что что-то забирали, а потом обернулся на покойную. Она лежала, не шевелясь, безразличная к его действиям.
— Тьфу, — повторил Степан и перекрестился ещё раз. — Тебе-то они уже ни к чему.
А потом он плотно закрыл дверь в спальню, погасил свет и ушел.
Дочь приехала утром. Вместе с ней в квартиру заглянул какой-то молодой человек и, виновато глядя на дочь, первым зашёл.
— Я только посмотрю, Анна Константиновна, — сказал он, расшнуровывая ботинки.
— Да не разувайся, — сказала женщина. Сама она не торопилась, ступая медленно и тяжело.
Молодой человек кивнул. В большую комнату он заглядывать не стал, подошёл к спальне и заглянул туда. Узкая комната была почти целиком занята кроватью и старым шкафом-стенкой. Места между ними почти не оставалось.
— Где же он может быть, — задумчиво произнес молодой человек и прошел внутрь.
Он встал на колени, заглянул под кровать и воскликнул:
— Ага! — после чего рывком вытянул ящик.
Дочь тоже заглянула в комнату.
Увидев содержимое, молодой человек облегчённо выдохнул:
— Осиновка!.. — Наклоняясь к ящику так, будто хотел прижаться к нему щекой. — Ой, простите, Анна Константиновна.
Дочь махнула рукой.
Молодой человек вытащил все ящики, пересчитал их и стеснительно сказал:
— Спасибо, Анна Константиновна. Вы извините, что я в такой ситуации к вам лезу, но нам же на хранение сдавать надо, а Евгения Викторовна все материалы у себя держала. Такое дело. Это только второй Осиновский могильник. А у нее тут ещё пятый и третий где-то должны быть.