Заброшенный замок (публикации за 21 февраля 2020)11 читателей тэги

СУД БИЯ БАЛЬТЕКЕЯ

В древние времена в кочевьях рода Аргын доживал свою старость богатый торговец Нуржан.
Было у него три сына — Акыт, Сабит и Хамит.
Умирая, старик позвал их и объявил им свою последнюю волю:
— Все мое богатство, все мои табуны и стада принадлежат вам троим поровну. Живите дружно, не ссорьтесь, ведите торговые дела сообща и не обижайте моих жен. Оставляю вам тысячу пятьсот дилла, которые я берег на черный день. Берегите деньги на крайний случай, когда постигнет вас несчастье. Тогда разделите золото по-братски между собой, и пусть каждый сам по себе на свой страх продолжает торговлю. Заройте золото в горах в сохранном месте, чтобы никто, кроме вас троих, не знал о нем.
Оставив такое завещание, Нуржан умер.
Сыновья похоронили отца и сразу после поминок поспешили выполнять его последнюю волю.
Они отправились в горы Чингис, нашли там глубокую пещеру, спрятали в укромном месте мешок с золотыми монетами, засыпали его землей, а вход завалили камнями. Окончив это дело, братья, никем не замеченные, направились домой.
В первые годы после смерти отца они жили дружно и удачно вели сообща торговые дела. Потом между ними начались разногласия, и дело дошло до крупной ссоры. Торговля от этого пришла в упадок. А тут еще зима выдалась тяжелая. Во время джута полегли все бараны и лошади, а летом от чумы погиб весь рогатый скот. Наступило полное разорение.
Вспомнили братья отцовский завет жить дружно, но было уже поздно.
Решили они разделить отцовское золото.
скрытый текстОтправились братья в горы Чингис, нашли пещеру, где был зарыт клад, раскопали яму и вытащили мешок с монетами.
Пересчитали они их и обнаружили пропажу: в мешке не хватало ровно пятисот дилла.
— Кто мог взять третью часть нашего клада? — вскричал изумленный Акыт. — Вор утащил бы весь мешок. Это дело рук кого-нибудь из нас! Кто же взял свою долю?
— Не я! — ответил Сабит.
— И не я! — повторил за ним Хамит.
— В таком случае, вы думаете, что это сделал я? — спросил с возмущением Акыт.
Братья крепко поссорились, чуть не подрались. Но Акыт сказал:
— Не будем напрасно спорить и браниться. Никто из нас не сознается, а злость может довести не только до драки, но и до убийства. Поедемте к мудрому бию Бальтекею. Он справедливо рассудит нас и найдет виновного. Положимся на его мудрость.
Сабит и Хамит согласились. В тот же день братья отправились в путь. Вот едут они степью и дружно разговаривают, забыв о ссоре. Акыт посмотрел на зеленую траву и сказал:
— Должно быть, близко аул. Я вижу на траве след сильно усталого верблюда, совершившего дальний переход с тяжелой поклажей.
Сабит взглянул на траву и сказал:
— Правда, здесь прошел верблюд, у которого правый глаз кривой.
Хамит подумал и добавил:
— Да, Сабит прав — верблюд был слеп на правый глаз. И ты, Акыт, сказал тоже правду — верблюд шел под вьюком. Он нес бадью с медом.
Отъехали братья довольно далеко и встретили всадника, судя по одежде — татарина. Остановились, поздоровались. Татарин сказал:
— Друзья, я потерял верблюда. Не видали ли вы его?
— Нет!
Поехали они рядом. Разговорились. Акыт спросил:
— Верблюд был усталый и шел под тяжелым вьюком издалека?
— Да, да… Мы с хозяином проехали Каракумы и сорок дней уже в пути.
— Твой верблюд приметный, — сказал Сабит. — Он ведь кривой на правый глаз.
Татарин насторожился:
— Кривой! Откуда же ты знаешь, если его не видел?
А Хамит успокоил:
— Ты не беспокойся. Он под тяжелым вьюком далеко не уйдет. Бадью с медом не так легко нести.
— Аллах великий! — вскричал татарин. — На верблюде навьючен мед. Значит, вы его видели, а если отказываетесь, значит, сами и украли моего верблюда. Лучше признавайтесь, а не то я вас потащу на суд к мудрому бию Бальтекею! Придется вам не только отдать верблюда, но и заплатить штраф и судебные издержки.
Братья перемигнулись между собой и согласились:
— Ну, что же, поедем вместе к бию. Нам по пути!
Поехали они вчетвером дальше. Приехали в аул Бальтекея. Бий, узнав, что к нему прибыли дети славного Нуржана, принял их с распростертыми объятиями.
— Рад, очень рад, что аллах привел встретить дорогих гостей! — говорил Бальтекей.
Он распорядился освободить для братьев отдельную юрту и заколоть самого жирного барана.
Братья расположились на отдых. Им принесли хорошее угощение: чай, баурсаки, изюм, урюк.
Бальтекей только на минуту заглянул к гостям в юрту, чтобы посмотреть, как устроили сыновей Нуржана, и сообщить им, что скоро подадут плов. Степной обычай не позволял утомлять почетных гостей постоянным присутствием, пока они не отдохнут с дороги.
Однако Бальтекея очень интересовали приезжие, и он то и дело наблюдал за ними сквозь небольшую дырочку в кошме.
Вот джигит принес блюдо с пловом и бережно поставил его перед гостями. Братья стали есть.
— Знаете что, — сказал Акыт, — баран, которого заколол хозяин для нашего угощения, сосал не свою матку, а суку.
— А рис, из которого приготовлен плов, рос на кладбище, — заметил Сабит.
— Об этом нетрудно догадаться, — отозвался Хамит. — Скажу больше: наш гостеприимный хозяин — незаконнорожденный.
Бальтекея удивил подслушанный разговор и возмутило подозрение Хамита, порочащее честь его матери.
Он решил немедленно проверить, насколько основательны предположения гостей. Бий велел позвать к себе чабана.
— Какого барана ты зарезал для гостей? — сердито спросил Бальтекей. — Говорят, его выкормила сука?
— Справедливо говорят, бай! — ответил чабан. — Позапрошлой весной у меня в стаде прежде срока объягнилась одна овца и пропала. Я пожалел ягненка и принес его к суке, у которой были маленькие щенята. Она и выкормила ягненка…
— Хорошо, иди и позови ко мне узбека, у которого мы покупали вчера рис.
Пришел заезжий торговец, и бий спросил его:
— Где ты сеял свой рис? Правда ли, что он вырос на могилах?
— Вполне возможно, бий! Моя пашня находится в логу, на том месте, где давным-давно было кладбище…
Бальтекей разинул рот от удивления и побежал в юрту к своей матери.
— Что с тобою, сын мой? — спросила она, увидев озабоченное лицо Бальтекея.
— Матушка, — сказал бий, — не желаю тебя оскорблять, но я должен знать правду. Скажи, как звали моего отца. Тот ли человек дал мне жизнь, имя которого я ношу? Открой мне тайну моего рождения.
После недолгого колебания мать рассказала сыну:
— Лет пятьдесят назад в наш аул, когда отец твой был в отсутствии, случайно заехал умный человек, бий. Он переночевал в нашей юрте и уехал, оставив о себе хорошую память. Твой покойный отец был человек недалекого ума, и ты пошел не в него. Где бы тебе быть бием и таким умным, если бы не тот случайный гость! Вот тайна твоего рождения и твоей славной мудрости!
Бальтекей совсем растерялся, убедившись в справедливости замечаний своих гостей. Он удивился их необыкновенной проницательности и захотел найти ей объяснение.
На следующее утро бий пришел к братьям и сказал:
— Любезные гости, вчера вы говорили странные загадки. Прошу вас. объясните мне их смысл. Как вы могли знать, что заколотый для вас баран вскормлен собакой?
— Очень просто, — ответил Акыт. — Здесь никакой загадки нет. У меня хорошее обоняние, и я заметил, что мясо в плове отдавало псиной. Догадаться нетрудно, что ягненок вскормлен не овцой, а собакой.
— Хорошо! Но откуда стало известно, что рис вырос на могилах?
Сабит ответил:
— У меня тоже тонкий вкус и обоняние не хуже, чем у брата. Я ощутил в рисе запах гнили, какой присущ могилам. В степи много старых заброшенных кладбищ, и я подумал, что твой рис был посеян на одном из них.
— Ясно, — сказал бий. — Но вот что особенно поразило меня — это ваше предположение, что я будто бы незаконнорожденный. Откуда могла прийти такая мысль вам в голову?
— У старых людей на это есть верная примета. Незаконнорожденный при разговоре потупляет глаза в землю или поглядывает на собеседников исподлобья. Не сердись на меня, Бальтекей, я сделал свое замечание не в обиду тебе и никак не думал, что ты можешь услышать мои слова.
Объяснения братьев вполне удовлетворили Бальтекея, и он спросил:
— Скажите же теперь, любезные гости, о цели вашего приезда.
Акыт хотел ответить, но в эту минуту в юрту вошел татарин, потерявший верблюда. Он обратился к бию с просьбой разобрать его жалобу на сыновей Нуржана.
Бий начал суд. Татарин рассказал о встрече с братьями, передал содержание разговора, внушившего ему подозрение, и выразил уверенность, что сыновья Нуржана сами украли верблюда или знают вора, но не хотят его выдать.
— Что вы на это скажете, друзья? — спросил Бальтекей.
Первым выступил Акыт. Он сказал:
— Увидев след верблюда на мягкой траве, я заметил, что в некоторых местах его ноги скользили. Обыкновенно верблюд ступает твердо, не скользит, потому что на ступнях у него имеются шероховатые твердые мозоли. Когда же он проходит далекий путь, эти мозоли стираются, ступня делается гладкою. Заметив скользящие следы верблюда на мягкой траве, я понял, что он прошел большой путь и сильно устал.
Вторым выступил Сабит.
— А я, — сказал он, — обратил внимание, что верблюд срывал траву только с левой стороны, а не с двух сторон, как обычно бывает. Это навело меня на мысль, что он был слеп на правый глаз.
Бальтекей одобрительно кивнул головой и взглянул на Хамита. Тот заговорил:
— А я заметил, что на траве, которую задевал верблюд своим вьюком, а в особенности там, где он, уставший, опускался на брюхо, собиралось очень много мух. А так как муха льнет к сладкому, то я догадался, что верблюд нес бадью с медом.
Бий одобрительно улыбнулся.
И, обратившись к татарину, сказал:
— Ну, любезный, ступай ищи своего верблюда в степи. Ты сам видишь, что они ни в чем не виновны.
Татарин ушел, а бий спросил братьев:
— Теперь расскажите, зачем вы ко мне пожаловали? Какое у вас дело к бию?
Акыт рассказал о завещании отца, о зарытом в пещере кладе и о таинственном исчезновении пятисот золотых монет.
— Из-за этого вышел у нас спор. Мы не можем уличить друг друга, но наверное знаем, что золото взял кто-нибудь из нас троих, — закончил свой рассказ Акыт.
Сабит и Хамит подтвердили его слова:
— Да, посторонний человек унес бы все золото, если бы случайно наткнулся на него.
Бальтекей погладил седую бороду и сказал в задумчивости:
— Вы правы! Я поразмыслю об этом, найду виноватого и дам вам совет. Но прежде я хочу рассказать одну историю. И Бальтекей стал рассказывать:
«Неподалеку от меня живет хороший человек. У него была дочь, славная девушка, редкой красоты. Она полюбила молодого джигита из соседнего аула. Джигит тоже полюбил ее. Встречались они часто, но пожениться не могли, потому что принадлежали к одному роду.
Однажды приехал к этому соседу богатый старик с молодым сыном и высватал девушку. Сват пригнал с собой табун лошадей и тут же заплатил большую часть калыма.
Перед первой брачной ночью девица сказала своему жениху:
— Милый мой, теперь я твоя душой и телом. Ты завтра увезешь меня с собой, и я никогда уже больше не увижу одного джигита, которого очень любила. Позволь мне сперва сходить к нему проститься. Он живет недалеко, я скоро вернусь. Я не обману тебя, и тебе не придется ни в чем меня упрекать.
— Хорошо, — сказал жених, — иди и простись с возлюбленным. Только приходи скорее.
Девушка нарядилась в лучшую одежду и отправилась знакомой дорожкой в соседний аул к возлюбленному. Джигит ждал ее. Она кинулась к нему на грудь, заплакала и поведала свое горе.
Что делать? Джигит понял, что беду поправить нельзя, за девушку отец уже получил калым. Надо было расставаться навсегда. Поплакали они вместе и простились. Джигит проводил девушку на дорогу, здесь попрощался еще раз и пошел, не оглядываясь, домой.
Девушка тоже поспешила в свой аул. На середине пути на нее напали воры. Они сняли с нее все дорогие украшения и оставили в одной рубашке. Бедная девушка не могла от страха вымолвить слова. Одному из воров стало жаль ее, и он сказал товарищам:
— Зачем нам обижать беззащитную девушку. Возвратим ей отнятые вещи, и пусть она идет с миром. Сделаем в своей жизни хоть одно доброе дело.
Воры подумали и согласились. Они пощадили девицу, возвратили ей все награбленное и удалились. Она благополучно дошла до дому, где ее ждал молодой муж.
Рассказала она ему обо всем случившемся, и легли они спать. Муж понял, что жена не обманула его при встрече с возлюбленным».
Бальтекей закончил свой рассказ и помолчал минуту. Потом он сказал:
— Друзья мои, теперь скажите мне, как умные и рассудительные люди, кто из троих поступил великодушнее: молодой ли муж, отпустивший свою жену на свидание с возлюбленным; возлюбленный ли, благородно простившийся с девушкой, или же вор, сжалившийся над беззащитной девушкой?
Братья задумались.
— Я одобряю поступок молодого мужа, отпустившего девушку проститься с возлюбленным! — сказал Акыт.
— Нет, влюбленный джигит поступил благороднее, уступив свое право на любовь другому, — возразил Сабит.
— А я считаю, — сказал Хамит, — лучше всех поступил вор. Он остановил товарищей, и те возвратили ей вещи. С тех пор, может быть, у них проснулась совесть. Это настоящее великодушие!
Бальтекей, выслушав братьев, поднялся с места и обратился к Хамиту:
— Я вижу, — сказал он, — что ты тронут великодушием вора. Раскаяние его ты ценишь выше других чувств. Оно тебе понятнее и ближе твоему сердцу. Отдай же взятые тобой пятьсот дилла. Они не миновали твоих рук.
Бий поклонился и вышел из юрты. Пристыженный Хамит сознался перед братьями, что он взял свою долю из клада.