Лoрa пишет кopявым почеркoм в линoвaнную тетpaдь: «Здpaвcтвуй, пaпoчкa, пoмнишь? Зaвтpa мне будет пять. Ты гoвоpил, еcли что–то cлучится – пиши пиcьмo, зaпечaтaй в cинем кoнвеpте и мaме отдaй егo.
Ты говopил, еcли будет чегo–тo хoтетьcя, o чём–то мечтатьcя, нaпиcать на лиcтке – это cамый быcтpый cпособ c тoбoй связатьcя».
Девoчка выpывает тетpaдный лиcт, зaпечaтывaет кoнвеpт. Отпpавитель, мapкa, oбpатный aдpеc. Адpесa пoлучaтеля нет. Лoрa бежит нa куxню, шлёпaет бocиком по пapкету. Тaм мaмa смoтpит в oкошко уже втopoе пo cчёту лето. Онa забиpaет пpивет oтцу, ловит дoчкин – oтцовский – упpямый взгляд. «Конечнo, милaя, пеpедaм. Кoнечнo, Лopa, oн будет oчень paд». Тихонечкo гладит пaльцaми бумaжнoе пoлoтно: «а ведь тoчно, синий цвет был любимей вcех».
Moлли берёт письмо, зaжигaлку, pacпaхивает oкнo...
Ветеp хвaтaет пепел, унocит вверx...
Лоpин oтец провеpяет пoчтoвый ящик, сopтиpует нa «вaжнoе» и «еpунду», нахoдит конвеpт. Он дaже почти не плaчет, дочь гoвopит, взpoслые дяди так cебя не ведут. Он разбирaет нерoвный пoчеpк и детcкоcть фрaз. Сoлнце движетcя к нoчи. Деcять, одиннaдцaть... двенaдцатый чac...
Джеймc шепчет: «С днём poждения, милaя». Вcтaёт нa небесный кapниз.
Набиpaет пoлные гopcти звёзд и бpоcaет вниз...
© Бенджaмин Джи⠀
Не труд делает человека человеком, а ласка.
Впрочем, ласка тоже доблестный труд.
Слава трудягам, которые во мраке вязком
больные места друг другу гладят и трут,
дуют, целуют: ну как, немного полегче?
Да, гораздо. Уже могу говорить.
Массируют шею. Расправляют друг другу плечи.
Встают с четверенек. Учатся прямо ходить.
Вера Павлова
Французский художник Гюстав Моро (1826 - 1898) Странствующий ангел (Париж, музей Гюстава Моро)
А ночью сходит ангел старый,
Обои зацепив крылом,
На наши страсти и угары,
На жизнь, торчащую углом.
И сыплет ёлочные блестки
На самую глухую муть,
И на черте, кривой и жёсткой,
Даёт легко передохнуть.
Как покаянье, как прощенье,
Склоняется его лицо,
И ласковые сновиденья
Смыкают лёгкое кольцо.
И он поёт, сквозь сон, сквозь горе,
На сердце бросив тень крыла,
И завораживает море
Ещё бушующего зла.
Михаил Казмичёв 1922
Когда я уйду,
Я оставлю мой голос
На черном кружке.
Заведи патефон,
И вот
Под иголочкой,
Тонкой, как волос,
От гибкой пластинки
Отделится он.
Немножко глухой
И немножко картавый,
Мой голос тебе
Прочитает стихи,
Окликнет по имени,
Спросит:
«Устала?»,
Наскажет
Немало смешной чепухи.
И сколько бы ни было
Злого, дурного,
Печалей,
Обид,—
Ты забудешь о них.
Тебе померещится,
Будто бы снова
Мы ходим в кино,
Разбиваем цветник.
Лицо твое
Тронет волненья румянец.
Забывшись,
Ты тихо шепнешь:
«Покажись!..»
Пластинка хрипнёт
И окончит свой танец —
Короткий,
Такой же недолгий,
Как жизнь.
Дмитрий Кедрин 1939 г
Я встретил женщину. Средь уличного гула
В глубоком трауре, прекрасна и бледна,
Придерживая трен, как статуя стройна -
Само изящество, - она в толпе мелькнула.
Я вздрогнул и застыл, увидев скорбный рот,
Таящий бурю взор и гордую небрежность,
Предчувствуя в ней все: и женственность, и нежность,
И наслаждение, которое убьет.
Внезапный взблеск - и ночь... Виденье Красоты,
Твои глаза на миг мне призрак жизни дали.
Увижу ль где-нибудь я вновь твои черты?
Здесь или только там, в потусторонней дали?
Не знала ты, кто я, не ведаю, кто ты,
Но я б тебя любил - мы оба это знали.
Перевод В. Левика
P. S. - вспомнились прекрасные строки:
Но все ж святым воспоминаньем
В душе останется всегда -
Твой рот , подернутый страданьем,
И глаз глубокая вода..
Черубина де Габриак
Как чудесно сказано... Глаз глубокая вода...
— Красивая…
— Высокая душой.
— А гордая-то, гордая!
— Святая.
— Что странно, умная…
— Морщинки ни одной, а вроде в возрасте.
— На первый взгляд простая.
— Порода, шарм! Из космоса она!
— А говорят, в замужестве несчастна.
— Разок бы с ней...
— Чувствительна, тонка.
— Непредсказуема, опасна…
— Одел бы в золото всю, с головы до ног!
— Пройтись бы рядом, пусть посмотрит Рая.
И лишь один подумал:
— Я бы её берег!…
Всю жизнь берёг, но у меня другая....
Лучшее
Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)