Место действия - Вавилон 516 участников тэги
Администратор: natoth
#Г'Кар искать «Г'Кар» по всему сайту с другими тэгами
with no god attached (клип от justanorthernlight)
[vid] with no god attached (0 words) by justanorthernlight
Chapters: 1/1
Fandom: Babylon 5
Rating: Not Rated
Warnings: No Archive Warnings Apply
Characters: Kosh (Babylon 5), Lyta Alexander, Talia Winters, G'Kar (Babylon 5), Delenn (Babylon 5), Jeffrey Sinclair
Additional Tags: Fanvids, My First Fanvid, Aliens, Angst, Non-Consensual Body Modification, Embedded Video
Summary:
Chapters: 1/1
Fandom: Babylon 5
Rating: Not Rated
Warnings: No Archive Warnings Apply
Characters: Kosh (Babylon 5), Lyta Alexander, Talia Winters, G'Kar (Babylon 5), Delenn (Babylon 5), Jeffrey Sinclair
Additional Tags: Fanvids, My First Fanvid, Aliens, Angst, Non-Consensual Body Modification, Embedded Video
Summary:
The giants have left the playground, but they did a whole lot of damage оn their way out.
Клипы про Тимов и На'Тот
[Vid] I Walk the Line (5 words) by janetcarter
Chapters: 1/1
Fandom: Babylon 5
Rating: General Audiences
Warnings: No Archive Warnings Apply
Relationships: Londo Mollari/Timov
Characters: Timov (Babylon 5), Londo Mollari, Daggair (Babylon 5), Mariel (Babylon 5)
Additional Tags: Fanvids, Episode: s02e08 Soul Mates
Summary:
A fanvid exploring Timov's character through her dynamic with Londo.
*** [Fanvid] Made Of (5 words) by janetcarter Chapters: 1/1 Fandom: Babylon 5 Rating: Teen And Up Audiences Warnings: Graphic Depictions Of Violence Relationships: G'Kar & Na'Toth Characters: G'Kar (Babylon 5), Na'Toth (Babylon 5) Additional Tags: Canon Typical Violence, Fanvids, Comedy
Помощники послов теперь есть на фанфиксе
Помощники послов (джен)
Переводчик: natoth
Фандом: Вавилон 5
Персонажи: Вир Котто, Г’Кар, Деленн, Кош Наранек, Ленньер, Лита Александер, Лондо Моллари, На’Тот
Рейтинг: General
Жанр: Статья
Размер: Мини | 3 237 слов
Статус: Закончен
Саммари:
Одно из многочисленных достоинств «Вавилона 5» — то, что у каждого из четырех послов, представленных в пилоте, — Деленн, Лондо, Г'Кара и Коша — есть помощник, который становится важным вспомогательным персонажем со своим собственным характером...
Попробуем понять, как именно они помогают раскрыть характеры послов.
Я стала (смертью) перевод с ФБ-2018
Название: Я стала (смертью)
Переводчик: ;natoth
Бета: ;воруй полоскай
Оригинал: I have become (death) (The Robert Oppenheimer Remix) by Selena, разрешение на перевод получено
Размер: мини, 2446 слов
Пейринг/Персонажи: Лита Александер/Талия Винтерс, Лита Александер/Сьюзан Иванова, Сьюзан Иванова/Талия Винтерс, Г'Кар, Альфред Бестер
Категория: фемслэш
Жанр: драма, charаcter study
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Ты никогда не забудешь своего первого. Или последнего. Лита это точно знает.
Дисклеймер: Вселенная «Вавилона 5» принадлежит JMS, наше сердце принадлежит вселенной «Вавилона 5».
Примечание от автора: Эта история была написана для Remix Redux Ficathon 2008 и основана на фанфике "To Memories, Comitted" by Leyenn. Название - это неполная цитата из "Махабхараты": "Я стал смертью, разрушителем миров", которую потом повторял Роберт Оппенгеймер после первого испытания ядерной бомбы. Кажется, это очень подходит Лите.
Предупреждение: в тексте есть спойлеры ко всем пяти сезонам и трилогии о Пси-Корпусе Грегори Киза
Переведено для fandom babylon-5 2018
Читать на фикбуке, АО3, фанфиксе
Много лет назад, задолго до того, как они услышали о «Вавилоне 5», Альфред Бестер сказал Лите Александер, что правда не даст ей освобождения.
«Она лишь ограничит тебя», — сказал он.
Лита тогда была молодым интерном и только что увидела, как он обошелся с серийным убийцей, охотившимся на телепатов. Метод Бестера превратил преступника в более безобидную личность. Этот инцидент положил конец недолгим стремлениям Литы работать на Пси-Надзор.
Конечно, она ему не поверила. Но, как и большинство банальностей, которые этот самодовольный сукин сын произносил при ней, это стало правдой, хоть и в довольно извращенном виде.
И она не думала, что это будет Талия.
Бестер заметил ее. Она хотела, чтобы он заметил. Хотела, чтобы он понял, кто убил его, прежде чем удар будет нанесен… Но она не ожидала услышать знакомое эхо, отпечаток в его мыслях…
Ты не знала? Ты меня удивляешь, — телепатировал ей Бестер. Она чувствовала его усталость, смешанную с гневом. Но страха не было. — В конце концов, тебе же известно, что случается, если не успеть прервать контакт с другим телепатом в момент его смерти, не так ли, Лита?
Но в его случае все было иначе. Он пытался добраться до Байрона, чтобы не дать ему покончить с собой, чтобы остановить других, но не был достаточно быстр, чтобы поставить блок, когда они умерли. Их предсмертные крики вместе с обрывками мыслей Байрона, к разуму которого прикоснулся Бестер, останутся с ним до самой смерти.
Лита развернулась и вышла из медлаба, так ничего и не сделав. Все же он ошибался. С Талией все было совсем по-другому.
Лита давно не вспоминала об этом. Ей пришлось вспомнить, когда она увидела Талию, но это ее не остановило. Она послала пароль. И лишь когда почувствовала волну ужаса и предательства, когда вопль умирающего разума ударил ее, она осознала свою полную причастность, а потом искусственная личность закричала на нее реальным голосом Талии.
Но Лита успела поставить блок. Какая ирония. Она знала, что грядет смерть, и не пыталась дотянуться до разума Талии, поэтому контакта не было.
Когда Гарибальди выволок тело Талии Винтерс из комнаты, ее душа издала последний крик и исчезла, ничем не сдерживаемая.
Она никогда не сможет доверять кому-то так, как доверяла Кошу. Только не после того, что случилось, и особенно не после того, что сделали ворлонцы. Но Лита обнаружила, что Г'Кару она может рассказать о чем-нибудь, что не вызывает у неё гнев. Она рассказала ему о Талии, а потом поведала то, о чем еще никому не говорила. Она рассказала, что Кош передал ей незаконную запись, на которой запечатлел личность Талии, ее мысли.
— Не думаю, что душу можно записать на инфокристалл, — сказал Г'Кар.
Минбарцы бы с ним не согласились, особенно если вспомнить их отвращение к охотникам за душами. Лита пожала плечами.
— Может быть, и нет. Но это не главное. Что-то от нее осталось, я чувствую. Что-то вроде эха, если можно так сказать. Не знаю, что случится, если вернуть это ее нынешней личности. Возможно, это сотрет искусственную личность и не оставит ничего больше, превратив ее в овощ. Может быть, ничего не произойдет. Но, возможно, это восстановит что-то от прежней Талии.
Г'Кар не стал спрашивать, почему она не рассказала об этом Гарибальди, Ивановой или другим членам команды. Он просто смотрел на нее, и казалось, его искусственный глаз видит ее душу насквозь и записывает ее.
— Возможно, я не хотела, чтобы кто-то другой был их ручным беглым телепатом. Они могли меня вообще выгнать, сославшись на нехватку жилья, — едко сказала Лита.
Г'Кар продолжал молчать.
— Хорошо, — сказала она. — Я не хотела давать им напрасную надежду. Как ни странно, но я действительно беспокоилась об этих людях.
— Думаю, — сказал Г'Кар, — прежде чем продолжить наше путешествие, нам нужно вернуться назад.
— Он не станет портить отношения с Режимом Нарна, причинив вред тебе, — добавила она, — потому что не хочет, чтобы инопланетяне вмешивались в земную политику, особенно, если это касается телепатов.
— И ты уверена, — ответил Г'Кар, отрываясь от своих записей, — что он захочет поговорить с тобой?
— Конечно, захочет. Понимаешь, — ответила Лита, и запах горящей плоти снова всплыл в памяти, — мы семья. Он всегда в это верил. И пока он в это верит, он не перестанет пытаться воссоединить эту семью.
— Путешествие пошло тебе на пользу, Лита, — сказал он, усаживаясь напротив нее.
Если бы ее не изменили ворлонцы, она бы ничего от него не добилась. Его блок был поднят, алмазно-твердый и безупречный, как и положено защите Р-12, но она уже давно не измеряла свою силу человеческими мерками.
— Талия Винтерс, — сказала она, не поддаваясь его притворной вежливости. — Твои головорезы убили ее после допроса или она все еще жива?
Он наклонил голову. На сей раз на его лице не было улыбки, а в темных глазах промелькнуло что-то знакомое, и это не был Байрон, кричащий в его мозгу.
— Мы не убивали ее, — сказал он серьезно. — Это сделала ты.
Ну, конечно. Бестер любил все эти маленькие игры и вероятно полагал, что сумеет пробудить в ней чувство вины. Она нетерпеливо подняла руку.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, так что не будем зря тратить время. Она еще жива?
И тогда он опустил блок. В этом не было особой необходимости: она уже проскользнула в его разум, и поиски не заняли много времени. Внезапно Лита отпрянула и села, но увиденное не исчезло. Она в ужасе уставилась на него.
После допросов телепат, некогда носившая имя Талии Винтерс, получила новое имя и внешность, и должна была отправиться на новое задание. Потом она исчезла. Бестер ничего о ней не слышал до тех пор, пока не прибыл на «Вавилон 5», чтобы предложить союзничество. Его любовница, Кэролин Сандерсон, была не единственным знакомым ему телепатом из тех, кого Шеридан обнаружил на транспортнике Теней. Но Бестер, предпочитавший хранить информацию в тайне, на случай, если она когда-нибудь понадобится, никому не сказал, что ему знакомо еще одно имя из списка тех несчастных замороженных телепатов, которые должны были стать частью вооружения кораблей Теней. Тех самых телепатов, которых чуть позже Шеридан использовал для того, чтобы одержать победу над Кларком, тех, кого Лита пробудила от сна и послала на смерть.
— Я же говорил тебе, — мягко сказал Бестер, и она увидела себя в его глазах, облаченной в черную кожу, готовую пойти на все, использовать кого угодно, если это поможет ей и ее людям, — правда никогда не принесет тебе освобождения.
Она долго не садилась, держа в руке такой бесполезный инфокристалл, ощущая отпечатавшийся в нем слабый отголосок давно ушедшего разума, когда почувствовала рядом очень живое и не менее знакомое сознание. Похоже, не только она перебирала прежние воспоминания. Оглянувшись, она заметила Сьюзан Иванову, которая перебрасывалась короткими фразами с навязчивым поклонником. Лита вздохнула. Она не очень хорошо знала Иванову, пока жила на «Вавилоне 5». Та старалась всеми силами избегать ее по понятным причинам. И все же она была здесь, еще один паломник к обломкам прошлого. На Литу обрушилась вспышка-воспоминание: рука Талии на шее Ивановой. Это было не ее воспоминание.
«Всего одна ночь, — подумала она, сжав кристалл и убрав его. — И мы с этим покончим. Больше я ничего не могу для тебя сделать».
Она встала и подошла к Ивановой, которая все еще подвергалась бесконечному потоку бессмысленных фраз.
— Не думаю, что ей это интересно, — сказала Лита, и, когда Иванова удивленно уставилась нее, в ее глазах было обещание забвения.
Они обе были взрослыми и примерно одного возраста, но Иванова показалась ей ужасно молодой, когда утром между ними состоялся неловкий разговор. Капитан проснулась и оделась, готовая к обороне, в то время как Литу это лишь позабавило.
— Не думаю, что буду скучать по тебе, Сьюзан, — сказала Лита, и облегчение от того, что с сожалениями покончено, ошеломило ее. — И меня действительно не волнует, если ты снова погрузишься в работу, а я никогда больше тебя не увижу.
— Рада слышать, что я настолько незабываемая любовница, — сказала Иванова, пристально глядя на нее, пока застегивала мундир. Кристалла она явно не заметила. Лита пожала плечами и улыбнулась.
— Просто убедись, что хоть кто-то тебя помнит, капитан. Ужасно быть выдающимся и забытым.
Но ее будут помнить. Вокруг гибли чужие сознания, вот только Бестера не было. Она почувствовала, как он ускользнул в последний момент, но не смогла его остановить. Теперь у него не осталось ничего, кроме воспоминаний, и, возможно, в этом было хоть какое-то правосудие.
Лита закрыла глаза. Бестер был прав: все эти годы правда никогда не приносила освобождения, ни ей, ни другим. Но это сделает ее смерть.
Открыв глаза снова, она послала приказ.
Переводчик: ;natoth
Бета: ;воруй полоскай
Оригинал: I have become (death) (The Robert Oppenheimer Remix) by Selena, разрешение на перевод получено
Размер: мини, 2446 слов
Пейринг/Персонажи: Лита Александер/Талия Винтерс, Лита Александер/Сьюзан Иванова, Сьюзан Иванова/Талия Винтерс, Г'Кар, Альфред Бестер
Категория: фемслэш
Жанр: драма, charаcter study
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Ты никогда не забудешь своего первого. Или последнего. Лита это точно знает.
Дисклеймер: Вселенная «Вавилона 5» принадлежит JMS, наше сердце принадлежит вселенной «Вавилона 5».
Примечание от автора: Эта история была написана для Remix Redux Ficathon 2008 и основана на фанфике "To Memories, Comitted" by Leyenn. Название - это неполная цитата из "Махабхараты": "Я стал смертью, разрушителем миров", которую потом повторял Роберт Оппенгеймер после первого испытания ядерной бомбы. Кажется, это очень подходит Лите.
Предупреждение: в тексте есть спойлеры ко всем пяти сезонам и трилогии о Пси-Корпусе Грегори Киза
Переведено для fandom babylon-5 2018
Читать на фикбуке, АО3, фанфиксе
Много лет назад, задолго до того, как они услышали о «Вавилоне 5», Альфред Бестер сказал Лите Александер, что правда не даст ей освобождения.
«Она лишь ограничит тебя», — сказал он.
Лита тогда была молодым интерном и только что увидела, как он обошелся с серийным убийцей, охотившимся на телепатов. Метод Бестера превратил преступника в более безобидную личность. Этот инцидент положил конец недолгим стремлениям Литы работать на Пси-Надзор.
Конечно, она ему не поверила. Но, как и большинство банальностей, которые этот самодовольный сукин сын произносил при ней, это стало правдой, хоть и в довольно извращенном виде.
***
Ты никогда не забудешь своего первого. Чтобы уклониться от допросов о Коше, Лите пришлось бежать из Корпуса. Она ранила нескольких человек, но она никого не убивала до Талии Винтерс. Конечно, она знала, что это неизбежно. Кто бы ни носил внутри искусственную личность, он будет стерт, как только пароль будет отправлен. Программа «Спящий» была не просто активацией дремлющей второй личности при нетронутой первой. Это была полная замена, смерть изначальной личности, и тот, кто посылал пароль, становился убийцей. Это необходимо, заранее уговаривала себя Лита. Нужно разоблачить шпиона, нужно поддерживать безопасность «Вавилона 5». Но она не ожидала, что носителем искусственной личности окажется другой телепат. Это было бы слишком очевидно для Пси-Корпуса.И она не думала, что это будет Талия.
***
В последний раз Лита видела Бестера перед тем, как покинуть «Вавилон 5» вместе с Г'Каром: он залечивал огнестрельное ранение в медлабе. Разумеется, ей нельзя было там находиться. Как и Гарибальди, на время пребывания Бестера на станции, ей приказали оставаться в своей каюте. Но, в отличие от Гарибальди, она без труда смогла убедить людей в том, что зашла в медлаб всего на минуточку, просто так. То, что осталось от ее старых сомнений, сгорело вместе с Байроном. Гнев и горе захлестнули ее, когда она увидела, что Франклин обращается с Бестером так же, как с обычным пациентом.Бестер заметил ее. Она хотела, чтобы он заметил. Хотела, чтобы он понял, кто убил его, прежде чем удар будет нанесен… Но она не ожидала услышать знакомое эхо, отпечаток в его мыслях…
Ты не знала? Ты меня удивляешь, — телепатировал ей Бестер. Она чувствовала его усталость, смешанную с гневом. Но страха не было. — В конце концов, тебе же известно, что случается, если не успеть прервать контакт с другим телепатом в момент его смерти, не так ли, Лита?
Но в его случае все было иначе. Он пытался добраться до Байрона, чтобы не дать ему покончить с собой, чтобы остановить других, но не был достаточно быстр, чтобы поставить блок, когда они умерли. Их предсмертные крики вместе с обрывками мыслей Байрона, к разуму которого прикоснулся Бестер, останутся с ним до самой смерти.
Лита развернулась и вышла из медлаба, так ничего и не сделав. Все же он ошибался. С Талией все было совсем по-другому.
***
Ты никогда не забудешь своего первого. Это точно не было романом. В любом случае, Талия никогда не была особо доступна, даже в период между ее генетическим браком и влюбленностью в своего наставника, Айронхарта. Но они были знакомы, две молодые телепатки, мечтающие о назначении на службу за пределами Земли, с нетерпением готовые покинуть стерильный комфорт Женевы. Они были друзьями в каком-то роде. Когда Лита получила назначение, они решили это отпраздновать, напились вместе и, под влиянием радости Литы и волнения Талии из-за ее брака и отношений с Айронхартом, поддались искушению и провели одну-единственную ночь, полную ни к чему не обязывающего секса. Вот так Лита и потеряла остатки своей девственности.Лита давно не вспоминала об этом. Ей пришлось вспомнить, когда она увидела Талию, но это ее не остановило. Она послала пароль. И лишь когда почувствовала волну ужаса и предательства, когда вопль умирающего разума ударил ее, она осознала свою полную причастность, а потом искусственная личность закричала на нее реальным голосом Талии.
Но Лита успела поставить блок. Какая ирония. Она знала, что грядет смерть, и не пыталась дотянуться до разума Талии, поэтому контакта не было.
Когда Гарибальди выволок тело Талии Винтерс из комнаты, ее душа издала последний крик и исчезла, ничем не сдерживаемая.
***
Путешествие с Г'Каром оказало на нее странное действие. У него были свои призраки, которых он прятал глубоко внутри, но в основном он был так любопытен ко всему, что они встречали на пути, так живо интересовался каждым существом, что было невозможно не поддаться этому влиянию. Она помнила, как первый контакт с ворлонцем побудил ее отбросить старую жизнь и дал возможность путешествовать так, как ни один человек прежде не мог. Ее наполнила жажда знаний, сменив бесконечную ярость и горечь.Она никогда не сможет доверять кому-то так, как доверяла Кошу. Только не после того, что случилось, и особенно не после того, что сделали ворлонцы. Но Лита обнаружила, что Г'Кару она может рассказать о чем-нибудь, что не вызывает у неё гнев. Она рассказала ему о Талии, а потом поведала то, о чем еще никому не говорила. Она рассказала, что Кош передал ей незаконную запись, на которой запечатлел личность Талии, ее мысли.
— Не думаю, что душу можно записать на инфокристалл, — сказал Г'Кар.
Минбарцы бы с ним не согласились, особенно если вспомнить их отвращение к охотникам за душами. Лита пожала плечами.
— Может быть, и нет. Но это не главное. Что-то от нее осталось, я чувствую. Что-то вроде эха, если можно так сказать. Не знаю, что случится, если вернуть это ее нынешней личности. Возможно, это сотрет искусственную личность и не оставит ничего больше, превратив ее в овощ. Может быть, ничего не произойдет. Но, возможно, это восстановит что-то от прежней Талии.
Г'Кар не стал спрашивать, почему она не рассказала об этом Гарибальди, Ивановой или другим членам команды. Он просто смотрел на нее, и казалось, его искусственный глаз видит ее душу насквозь и записывает ее.
— Возможно, я не хотела, чтобы кто-то другой был их ручным беглым телепатом. Они могли меня вообще выгнать, сославшись на нехватку жилья, — едко сказала Лита.
Г'Кар продолжал молчать.
— Хорошо, — сказала она. — Я не хотела давать им напрасную надежду. Как ни странно, но я действительно беспокоилась об этих людях.
— Думаю, — сказал Г'Кар, — прежде чем продолжить наше путешествие, нам нужно вернуться назад.
***
Выяснить, что случилось с Талией Винтерс, было непросто, особенно учитывая растущий уровень насилия и паранойи между телепатами после смерти Байрона. Информаторы Литы из Сопротивления больше не могли связываться с тайными сторонниками в Корпусе; сейчас все были вынуждены выбирать стороны. В последние месяцы пребывания на «Вавилоне 5», копаясь в голове Гарибальди ради своих собственных целей, она наткнулась на воспоминание, как Бестер намекал на смерть Талии. Лита отбросила его, поскольку не было достаточно доказательств к тому же Бестер явно пытался вывести Гарибальди из себя, когда говорил это. И все же, в конце концов, она решила, что он, наверняка, знает об этом больше. Она попросила Г'Кара организовать встречу, пообещав, что не станет причинять вред или пытаться убить Бестера, если он не нападет первым.— Он не станет портить отношения с Режимом Нарна, причинив вред тебе, — добавила она, — потому что не хочет, чтобы инопланетяне вмешивались в земную политику, особенно, если это касается телепатов.
— И ты уверена, — ответил Г'Кар, отрываясь от своих записей, — что он захочет поговорить с тобой?
— Конечно, захочет. Понимаешь, — ответила Лита, и запах горящей плоти снова всплыл в памяти, — мы семья. Он всегда в это верил. И пока он в это верит, он не перестанет пытаться воссоединить эту семью.
***
Нормалам могло показаться, что Бестер не изменился, но Лита чувствовала, как многочисленные смерти поглощают его, ощущала растущую внутри него пустоту, и то, что частица Байрона все еще заставляет его душу кровоточить при каждой попытке избавиться от этих воспоминаний или подавить их. И это доставляло ей радость.— Путешествие пошло тебе на пользу, Лита, — сказал он, усаживаясь напротив нее.
Если бы ее не изменили ворлонцы, она бы ничего от него не добилась. Его блок был поднят, алмазно-твердый и безупречный, как и положено защите Р-12, но она уже давно не измеряла свою силу человеческими мерками.
— Талия Винтерс, — сказала она, не поддаваясь его притворной вежливости. — Твои головорезы убили ее после допроса или она все еще жива?
Он наклонил голову. На сей раз на его лице не было улыбки, а в темных глазах промелькнуло что-то знакомое, и это не был Байрон, кричащий в его мозгу.
— Мы не убивали ее, — сказал он серьезно. — Это сделала ты.
Ну, конечно. Бестер любил все эти маленькие игры и вероятно полагал, что сумеет пробудить в ней чувство вины. Она нетерпеливо подняла руку.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, так что не будем зря тратить время. Она еще жива?
И тогда он опустил блок. В этом не было особой необходимости: она уже проскользнула в его разум, и поиски не заняли много времени. Внезапно Лита отпрянула и села, но увиденное не исчезло. Она в ужасе уставилась на него.
После допросов телепат, некогда носившая имя Талии Винтерс, получила новое имя и внешность, и должна была отправиться на новое задание. Потом она исчезла. Бестер ничего о ней не слышал до тех пор, пока не прибыл на «Вавилон 5», чтобы предложить союзничество. Его любовница, Кэролин Сандерсон, была не единственным знакомым ему телепатом из тех, кого Шеридан обнаружил на транспортнике Теней. Но Бестер, предпочитавший хранить информацию в тайне, на случай, если она когда-нибудь понадобится, никому не сказал, что ему знакомо еще одно имя из списка тех несчастных замороженных телепатов, которые должны были стать частью вооружения кораблей Теней. Тех самых телепатов, которых чуть позже Шеридан использовал для того, чтобы одержать победу над Кларком, тех, кого Лита пробудила от сна и послала на смерть.
— Я же говорил тебе, — мягко сказал Бестер, и она увидела себя в его глазах, облаченной в черную кожу, готовую пойти на все, использовать кого угодно, если это поможет ей и ее людям, — правда никогда не принесет тебе освобождения.
***
После этого Лита уже не могла продолжать странствия с Г'Каром как прежде. К тому же, он сказал, что ему нужно на Приму Центавра, несмотря на то, что в те дни она была закрыта для посещений. «Потому что Моллари явно не может справиться сам». А Лита снова оказалась на «Вавилоне 5», под другим именем, пройдя через таможню незамеченной, как и хотела. «Как тень», — подумала она, направляясь к одному из захолустных баров, чтобы выпить. Завтра она начнет новую жизнь, займется организацией Сопротивления, возможно даже снимет блок с Гарибальди, после того, как он передаст ей деньги и оружие. А сегодня ей просто хотелось напиться.Она долго не садилась, держа в руке такой бесполезный инфокристалл, ощущая отпечатавшийся в нем слабый отголосок давно ушедшего разума, когда почувствовала рядом очень живое и не менее знакомое сознание. Похоже, не только она перебирала прежние воспоминания. Оглянувшись, она заметила Сьюзан Иванову, которая перебрасывалась короткими фразами с навязчивым поклонником. Лита вздохнула. Она не очень хорошо знала Иванову, пока жила на «Вавилоне 5». Та старалась всеми силами избегать ее по понятным причинам. И все же она была здесь, еще один паломник к обломкам прошлого. На Литу обрушилась вспышка-воспоминание: рука Талии на шее Ивановой. Это было не ее воспоминание.
«Всего одна ночь, — подумала она, сжав кристалл и убрав его. — И мы с этим покончим. Больше я ничего не могу для тебя сделать».
Она встала и подошла к Ивановой, которая все еще подвергалась бесконечному потоку бессмысленных фраз.
— Не думаю, что ей это интересно, — сказала Лита, и, когда Иванова удивленно уставилась нее, в ее глазах было обещание забвения.
***
Ты никогда не забудешь своего последнего. Лита видела свое будущее, когда заглянула в глаза Бестера, и ночь с любовницей Талии Винтерс была всего лишь отсрочкой того, что ее ожидало. Конечно, она не говорила об этом с Ивановой, как не сказала ей и о судьбе Талии. Возможно, теперь уже не было особой разницы между Литой и Бестером, но она не могла быть настолько беспричинно жестокой. Еще оставался инфокристалл Коша с записью мыслей Талии, и Лита, проснувшись, сунула его в карман кителя Ивановой.Они обе были взрослыми и примерно одного возраста, но Иванова показалась ей ужасно молодой, когда утром между ними состоялся неловкий разговор. Капитан проснулась и оделась, готовая к обороне, в то время как Литу это лишь позабавило.
— Не думаю, что буду скучать по тебе, Сьюзан, — сказала Лита, и облегчение от того, что с сожалениями покончено, ошеломило ее. — И меня действительно не волнует, если ты снова погрузишься в работу, а я никогда больше тебя не увижу.
— Рада слышать, что я настолько незабываемая любовница, — сказала Иванова, пристально глядя на нее, пока застегивала мундир. Кристалла она явно не заметила. Лита пожала плечами и улыбнулась.
— Просто убедись, что хоть кто-то тебя помнит, капитан. Ужасно быть выдающимся и забытым.
***
Ты никогда не забудешь своего последнего. Лита нанесла по Пси-Корпусу последний сокрушительный удар, и это стоило ей жизни, как и многим тысячам других. Она знала, что это навсегда прекратит войну телепатов; знала, что это конец ее собственного существования в роли самого эффективного оружия в теле человека, которое когда-либо было создано ворлонцами. От нее не останется ничего: ни ДНК, ни клона, ни копии отпечатка разума.Но ее будут помнить. Вокруг гибли чужие сознания, вот только Бестера не было. Она почувствовала, как он ускользнул в последний момент, но не смогла его остановить. Теперь у него не осталось ничего, кроме воспоминаний, и, возможно, в этом было хоть какое-то правосудие.
Лита закрыла глаза. Бестер был прав: все эти годы правда никогда не приносила освобождения, ни ей, ни другим. Но это сделает ее смерть.
Открыв глаза снова, она послала приказ.
Правда или вызов (миди, перевод)
Название: Правда или вызов
Переводчик: natoth
Бета: воруй полоскай
Оригинал: Truth or Dare by Selena, разрешение на перевод получено
Размер: миди, 7543 слов (оригинал)
Пейринг: Г'Кар & Лондо Моллари
Категория: джен
Жанр: юмор, ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Лондо и Г'Кар: вопросы, ответы и дорога без конца
Дисклеймер: Вселенная «Вавилона 5» принадлежит JMS, наше сердце принадлежит вселенной «Вавилона 5».
Примечание: действие происходит в 5-м сезоне, сразу после эпизода «Очень долгая ночь Лондо Моллари»
Скачать: Правда или вызов
Переведено для fandom babylon-5 2018
Читать на фикбуке, фанфиксе
— Да ты шутишь.
— Уверяю тебя, Моллари, я абсолютно серьезен.
Лондо прищурился. Он все еще чувствовал слабость и головокружение, но это, учитывая все то, что с ним случилось за последние двадцать четыре часа, было вполне естественно. Возможно, странные видения, которые преследовали его во время сердечного приступа, никогда не прекратятся, и он все еще находится в той мучительной и хаотичной ловушке, которую создал для него собственный разум.
С другой стороны, он был вполне уверен, что еда, которую доктор Франклин прописал для него, еда, которую он все еще пытался переварить, была вполне реальной. Это было самое отвратительное и безвкусное месиво, которое только мог измыслить врач. Нет, оно было реальным, вне всяких сомнений. Он лежал в медлабе «Вавилона 5», приходя в себя после сердечного приступа, чуть не убившего его, и имел сомнительное удовольствие видеть Г'Кара, размахивающего над его головой одним из своих толстых и пыльных томов.
— Ты, — медленно произнес Лондо, потому что все еще подозревал, что Г'Кар его разыгрывает, — ты хочешь, чтобы я… медитировал?
— Именно, — ответил Г'Кар с улыбкой. — Очевидно, что у тебя прошлой ночью было прозрение, Моллари. Это редкость, и, если говорить откровенно, я полагал, что подобные вещи за гранью понимания таких, как ты. К этому нельзя относиться легкомысленно. Ты должен это сделать.
Лондо перестал его слушать. Он знал, что Г'Кар так просто не отстанет. Он все еще не совсем понимал, что именно случилось во время той ночи, но знал, что Г'Кар был здесь, рядом с Виром, наблюдая, как он боролся за свою жизнь. И Г'Кар все еще был здесь, когда Лондо пришел в себя, выиграв бой со смертью, как только нашел и произнес нужные слова. Почему бы этому проклятому нарну не удовлетвориться ими? Но это же Г'Кар. Дай ему палец, он откусит руку.
— Знаешь, — сказал Лондо, когда Г'Кар, наконец, замолчал, чтобы сделать передышку. — Думаю, что ты больше нравился мне раньше, до того, как стал пророком. По крайней мере, тогда ты просто пытался убить меня.
Г'Кар хмыкнул.
— Если бы я хоть раз попытался убить тебя по-настоящему, Моллари, ты был бы уже мертв.
Его красный глаз, единственный живой глаз, который ему оставил император Картажье, сверкнул.
— Не сомневаюсь, — сухо ответил Лондо. Скептицизма в его голосе было ровно столько, чтобы вызвать у Г'Кара раздражение, хотя в глубине души он был склонен с ним согласиться. На самом деле он даже знал, что это правда. Видение не исчезало, оно преследовало его уже многие годы: он умрет от рук Г'Кара, а Г'Кар – от его рук. Долгое время он боялся этого и думал, что таков будет неизбежный конец их вражды. С недавних пор смерть перестала его пугать, а Г'Кар больше не был его врагом. Лондо не был уверен, кем они теперь были друг для друга. Но старая ненависть исчезла, и он не хотел, чтобы она вернулась.
— Я не против медитации, — сказал он, заставляя себя держаться так беззаботно, как мог, — но против созерцания камней и книг, написанных поистине ужасным языком. Я центаврианин, Г'Кар, не нарн. Наши способы обращения к богам несколько более утонченные.
— Ты имеешь в виду, что вы напиваетесь до полной отключки, — произнес Г'Кар, а потом положил книгу на столик рядом с остатками еды, которую доктор Франклин прописал для своего пациента, и скрестил руки.
— Конечно. И если ты будешь и дальше держаться столь высокомерно, мне придется напомнить тебе, что у меня все еще остались записи о том, как ты тоже напивался, да еще в компании нескольких дам, и делал это в десять раз менее изящно, чем я.
Кулаки Г'Кара сжались и разжались.
— Моллари, — сказал он. — Я пытаюсь тебе помочь. Но ты сам все осложняешь.
Лондо поерзал в постели и подумал, что в медлабе не мешало бы заменить не только безвкусную обстановку, но и матрасы.
— Почему это тебя так беспокоит? – спросил он заинтересованно.
— Потому что у тебя было откровение, — повторил нарн терпеливо, как будто разговаривал с ребенком. — Потому что ты не можешь продолжать свою пустую жизнь так, будто ничего не случилось. Я не позволю тебе.
— Моя жизнь вовсе не пуста, — пробормотал Лондо. — Наоборот, она переполнена событиями.
На мгновение Г'Кар посмотрел на него так, как будто был готов задушить. И это, подумал Лондо, перечеркнуло бы все ночные старания доктора Франклина, Вира, да и его самого. Этого он не мог допустить. Лондо закрыл глаза и позволил тьме вернуться, той тьме, что преследовала его на каждом шагу, тьме, в которой вспыхивали и появлялись обрывки воспоминаний, например, о руке Вира на его плече или улыбке Адиры, которую она подарила ему в доках. Потом он посмотрел на Г'Кара.
— Да, это случилось, — сказал он. — И это было правильно. Но поверь мне, я не хочу еще одного откровения. Одного вполне достаточно. Может быть, мы оставим эту тему?
Судя по всему, ответом было «нет». Г'Кар вздохнул, пододвинул стул и сел. Лондо понял, что ему придется доесть пресное месиво, что прописал доктор Франклин и принять то отвратительное лекарство. Восстановление здоровья казалось особенно важным делом именно сейчас, когда он оказался в обществе нарна, вознамерившимся спасти его душу.
Появление Вира дало Лондо идеальный повод избежать дальнейшей пытки и в то же время сохранить лицо. Они принялись обсуждать неизбежный и постоянно растущий список просьб, жалоб и запросов с Примы Центавра, который за время болезни Лондо стал еще длиннее. Моллари пытался отвлечься от растущей уверенности в том, что когда он станет императором, его жизнь будет состоять из более раздражающих моментов, нежели проснувшаяся в Г'Каре тяга к миссионерству.
— У него есть целая планета последователей, которые жаждут обратиться в его веру, пусть выбирает среди них, — произнес Лондо, оглядевшись вокруг в поисках бривари, и заметил уже не в первый раз, что Вир, должно быть, конфисковал всю партию. Доктор Франклин за это ответит. Или мистер Аллен, который притворяется, что просто ищет яд. Да, Зак Аллен, скорее всего, первый подозреваемый. Гарибальди бы никогда так с Лондо не поступил. Гарибальди знал, что иногда послу Моллари нужно выпить. Он не должен был покидать пост начальника службы безопасности.
— Почему именно я? Почему бы ему не просветить какого-нибудь нарна? Для этого ему даже не нужно покидать станцию. Иногда мне кажется, что вся их раса решила здесь поселиться.
Он почти не преувеличивал. Даже во время последней нарно-центаврианской войны, когда «Вавилон 5» заполонили беженцы, здесь еще были места, и даже целые уровни, где центаврианин мог ходить, не натыкаясь на нарнов. Они тогда были в отчаянии, в отчаянии и в злобе. А теперь все они ахали и вздыхали, бегая за Г'Каром, и число их, казалось, росло с каждой минутой. Они следовали за Г'Каром по пятам, и раз он явно решил попрактиковаться в своем новом пророческом искусстве на Лондо, значит, Лондо тоже придется терпеть это преследование. Не очень-то приятное ощущение. Они прекрасно знали, кто он и что сделал. Каждый раз, когда Г'Кар подкарауливал его и начинал донимать, они чуть отступали с озадаченными взглядами, в которых была боль и молчаливое осуждение.
Добродушное лицо Вира нахмурилось.
— Думаю, — осторожно произнес он, — думаю, проблема в том, Лондо… что, возможно, ему одиноко. Я имею в виду, — тут он взмахнул левой рукой, как будто пытаясь выхватить объяснение из воздуха. — Нет, не так. Ему не нравится, когда к нему относятся как к богу.
— Да уж, кому это нравится? — раздраженно ответил Лондо. Они переглянулись, вспомнив о Картажье, в заговоре против которого они оба участвовали, чтобы спасти Приму Центавра от гибели в огне. Картажье, чья смерть лишила Вира невинности, которую он так долго хранил. Лондо вздохнул. Он не хотел напоминать Виру об этом. Это был героический и очень важный поступок, почти подвиг, но Вир не смог смириться с тем, что этим можно оправдать убийство.
— Хорошо, — продолжал Лондо торопливо. — Ему это не нравится. Тогда почему бы ему вообще не перестать делиться мудростью? Нет предложения, нет и спроса, ведь так? Все просто!
Вир выглядел благодарным, или вообще не стал задумываться о Картажье. Его обманчивая простота часто заставала Лондо врасплох. И он в своем роде был таким же цепким, как Г'Кар, когда говорил на интересующие его темы.
— Он хочет, чтобы они обрели мудрость, — упорно повторил Вир, — но не потому, что он сказал им так сделать. А вы не относитесь к нему так, как они. Ну… вы не поклоняетесь ему.
Лондо фыркнул и открыл рот, чтобы изречь едкую фразу насчет божественности Г'Кара, но тут его осенило.
— Ну, конечно! — воскликнул он и хлопнул Вира по спине. — Великий Создатель, это же так очевидно!
Впервые за все время разговора Вир выглядел смущенным.
— А, неважно, Вир, — сказал Лондо, и настроение его заметно улучшилось. — Мне нужно, чтобы ты сделал для меня кое-что, как только мы покончим вот с этим, — он посмотрел на перечень просителей, выведенный на экран компьютера, и в голосе его снова проскользнуло отвращение, — с этим списком имбецилов, чьи фамильные древа не способны произвести хотя бы одну функционирующую мозговую клетку в столетие.
Освещение в комнате Г'Кара, красноватое и вечно приглушенное, обычно напоминало Лондо о Нарне и о том, почему ему никогда не хотелось бы увидеть эту планету снова. Но предвкушение удовольствия, которое он получит, воплотив свою идею, заставило его отбросить мрачные воспоминания. Он даже сумел проигнорировать других нарнов, которые всем своим видом источали отвращение и ненависть. Кто-то зашипел, когда он вошел в своей обычной шумной манере, другие молчали, похожие на непрощающие камни своего родного мира.
— Г'Кар! — воскликнул Лондо и с удивлением увидел, что тот выглядит смущенным впервые за многие годы. — Мой дорогой друг Г'Кар! Я передумал.
— Наконец-то, — ровным голосом ответил Г'Кар.
— Да, именно так. Ты хочешь, чтобы я занялся медитацией и переосмыслением моей жизни? Что ж, почему бы нет? Никто не смеет говорить, что Лондо Моллари не открыт для новых впечатлений. Я уже забронировал столик.
— Забронировал столик? — повторил Г'Кар и прищурился. Он явно начал что-то понимать.
— Знаешь, для писателя у тебя ужасно бедный словарный запас, Г'Кар. Но неважно. Да, я забронировал столик в «Ва’тиа’ру» на вечер, — добавил Лондо, ожидая, когда до него дойдет, что он назвал один из наиболее скандальных ночных клубов на «Вавилоне 5». Его раз шесть пытались закрыть сотрудники службы безопасности за нарушение почти всех правил станции. По сравнению с этим местом «Зокало» было нетронутым оазисом респектабельности.
Один нарн уставился на Г'Кара. Г'Кар сурово посмотрел на Лондо. Его лицо было как будто высеченным из гранита.
— Ты обрел просветление в тюрьме, разве не так? И чем ночной клуб хуже, по-твоему?
Теперь и остальные нарны мрачно смотрели на них. Они знали, должны были знать, что Г'Кара пытали на Приме Центавра. Наверняка они были убеждены, что столь фривольные разговоры на эту тему и демонстрация такого неуважения должны побудить Г'Кара отвернуться от Лондо и обратиться к добру.
— На самом деле, впервые я получил просветление в твоей каюте, — ответил Г'Кар очень медленно и четко.
Это было то, о чем они никогда еще не говорили. Внезапно Лондо почувствовал озноб, несмотря на то, что температура в комнате была выше комфортной для центавриан. Он продолжал улыбаться, ибо был слишком хорошо выучен, чтобы поступить иначе. То, что тогда произошло, было гораздо хуже, чем просто применение Г'Каром грубой физической силы, чтобы отомстить Лондо за его действия в войне, которую он развязал. Синяки, порезы и сломанные кости зажили через какое-то время. Но Г'Кар принял «прах» перед тем, как прийти в каюту Лондо, наркотик, который активировал ген телепатии даже у тех, кто телепатами не являлся, и благодаря которому можно было проникнуть в чужой разум, разнести его в клочья. Лондо думал, что Г'Кар убьет его в тот день, и факт, что он все-таки выжил, до сих пор его озадачивал. Все закончилось тем, что он оказался в медлабе, а Г'Кар — в одной из тюремных камер, заточенный под арест на несколько недель, и действительно, именно с тех пор Г'Кар начал меняться.
Думать об этом было до сих пор невыносимо. Лондо доводилось чувствовать себя беспомощным при разных обстоятельствах, но воспоминание об этом нападении, о том, что каждый закоулок его памяти был вывернут наизнанку, до сих пор приводило его в ужас больше, чем что-либо еще. Жить, зная, что твои воспоминания и мысли больше не принадлежат только тебе, потерять это последнее убежище, на которое даже самые скверные преступники на Приме Центавра имели право, — что могло быть хуже?
Лондо не ожидал, что Г'Кар напомнит ему об этом, и уж точно не ожидал этого сейчас, учитывая всю эту его новоприобретенную святость. И снова он должен был убедиться в том, как опасно недооценивать Г'Кара. Но Лондо вовсе не недооценивал его. К тому же, он никогда не мог устоять перед тем, чтобы вывести логическое заключение из того, что с ним однажды случилось.
— Да, да, — сказал он быстро и шагнул ближе. — Это верно. Тогда ночной клуб по сравнению с этим более простое место, не так ли? В нем меньше отвлекающих факторов.
Г'Кар ничего не ответил. Вокруг глаз и рта у него появились морщинки, но было невозможно сказать, отчего именно: от насмешки или от возмущения. Лондо пожал плечами и понизил голос, надеясь, что предположение Вира окажется верным.
— Конечно, — продолжил он, немного скучающим тоном, — если ты хочешь остаться здесь, в компании твоих уважаемых последователей...
Он обвел рукой возмущенных нарнов, и Г'Кар проследил за ним взглядом. Их жадное рвение, еле скрываемая ненависть к Лондо, и их напряженные позы бросились Лондо в глаза. Это ощущалось даже без всякой телепатии, подумал он. Лондо содрогнулся, почти сочувствуя Г'Кару. По крайней мере, это ему точно не грозило.
— Я пойду с тобой, Моллари, — наконец, ответил Г'Кар, и если бы Лондо не знал его достаточно хорошо, то мог бы не заметить облегчение, скрытое под этими словами. Лондо постарался не улыбаться. Когда они вышли из каюты, Г'Кар очень тихо добавил:
— Но если думаешь, что я позволю тебе обратить это в шутку, ты ошибаешься. Твоя жизнь изменится.
Ну, ГКар даже приглашение на ужин сможет превратить в угрозу.
Все знают, что два посла среднего возраста, располагающие средствами, должны подыскивать себе сопровождение.
«Ва'тиа'ру» гордились тем, что у них было «все, на любой вкус», и даже пак’ма’ра уходили от них полностью удовлетворенными, а это требовало определенных усилий и больших взяток, учитывая слухи об их каннибальских привычках и брачных предпочтениях. Лондо не потребовалось много времени, чтобы выяснить, как именно «Ва'тиа'ру» удалось этого добиться. В конце концов, он сам был, как говаривал Шеридан, когда ему изменяла его дипломатичность, «мошенником, который продавал бы подержанные «Старфурии», если бы не получил пост посла». Конечно, они использовали земных телепатов. Телепатов, которые сбежали от Пси-Корпуса и были готовы на все, чтобы получить деньги и место, где можно спрятаться; все, включая внушение клиентам, что они употребили одно, когда это на самом деле было чем-то другим, неважно, чем именно.
Лондо не имел ничего против хитрого притворства, но только пока он был тем, кто дергал за ниточки. Поэтому Вир дал понять руководству заведения, что все это время они будут под наблюдением независимого телепата. Конечно, это тоже было незаконно, но, поскольку президент Шеридан в данный момент дал убежище большой группе беглых телепатов, и будет стараться избегать любых контактов с Пси-Корпусом, руководство мало что могло с этим поделать.
Это означало, что девушки, окружившие Лондо и Г'Кара, как только те появились в зале, должны были вести честную игру. Аромат духов, теплая шелковистая кожа и длинные густые волосы инопланетянок были хорошим способом напомнить о том, что он еще жив. Лондо вздохнул и повторил то, что говорил Г'Кару много лет назад, когда они еще всем сердцем ненавидели друг друга, но между ними еще не успела пролиться кровь:
— Разве женщины — не самое лучшее, что есть в жизни?
Видимо Г'Кар тоже помнил этот тост, поэтому ответил с некоторой ностальгией в голосе:
— Хоть в этом я согласен с тобой, Моллари.
В те дни Г'Кар вел, как выражался Вир, краснея, «насыщенную социальную жизнь». Майкл Гарибальди, вовсе не склонный краснеть из-за каждого пустяка, однажды проворчал, что «этот парень набрал больше очков, чем все мы, вместе взятые», замечание, которое не так сложно перевести даже без знания земного сленга. Но война, изменившая столько вещей, создала для Г'Кара явную дилемму. Превращение сначала в лидера сопротивления, а потом — в религиозную икону имело существенный недостаток для того, кто был обременен этикой: запрет на использование восторженных женщин-последовательниц. А сейчас почти каждая нарнийка превратилась в такую последовательницу. Лондо восхищался тем, как с такой дилеммой справился Шеридан: он женился на единственной женщине на станции, которая занимала достаточно почетный пост и не была его подчиненной. Но в случае с Г'Каром такое решение не сработало бы.
Из компромата, который они собирали друг на друга, когда шантаж ещё считался игрой, было ясно, что Г'Кар питает слабость к инопланетным женщинам. Поэтому проблема не должна быть такой острой, по крайней мере, пока репутация Г'Кара, как мессии, не распространилась среди других рас. Но Лондо подозревал, что надоедливые последователи не очень-то рады, когда инопланетные женщины заглядываются на их святого.
Девицы оказались достаточно умны, чтобы не притворяться, что не узнают их, или выказывать благоговение перед ними. Им удалось найти баланс между поддразниванием и должным уважением, и, тем не менее, они умудрились собрать заказ на выпивку еще до того, как послы заняли свои места. Лондо был впечатлен, хотя мог сказать, что это сейчас его не особо интересует. Не то чтобы у него были такие же проблемы, как у Г'Кара. Вовсе нет. То, что ему предстояло стать императором, воодушевляло подданных внезапно возникать в его постели, в том числе и его жен, с которыми он уже развелся, преисполненный взаимного отвращения, и никто не стал бы его осуждать за то, что он воспользовался своим положением. Но чем больше появлялось возможностей, тем меньше интереса он испытывал. Возможно, сказывался возраст, или то была старая добрая предосторожность, учитывая, что быть убитым в момент страсти было давней традицией среди претендентов на трон. Возможно, потому что единственная женщина, которую он действительно любил, никогда к нему не вернется. Как бы там ни было, он все еще наслаждался звуком женского смеха, светом, отражающимся на их коже и блеском их глаз. Как и Г'Кар.
После того, как девушки заявили, что еду будут заказывать они, поскольку лучше понимают, что подойдет для таких выдающихся джентльменов, и ринулись к стойке бара, Г'Кар откинулся в кресле. Они сидели в углу, откуда было хорошо видно маленькую сцену, на которой шло выступление, состоявшее из смеси голограмм и настоящих актеров. Насколько Лондо мог судить, то, что сейчас творилось в танце плодородия, было анатомически возможно, хоть и сложно выполнимо.
— Знаешь, — произнес Г'Кар, — я никогда не понимал, ты или крайне глуп или периодически получаешь вдохновение, Моллари. Неужели ты думал, что сможешь отвлечь меня этим? — он указал на сцену. — Здесь нет ничего, чего я бы не видел еще тогда, когда ты был занят тем, что убегал от долгов.
Лондо пожал плечами.
— У тебя есть странная идея, Г'Кар, о том, что надо начинать новую жизнь в самой неприятной манере, какую только можно представить, просто потому что это случилось с тобой. Но я не понимаю, зачем. Учитывая обстоятельства, при которых ты получил этот опыт, я не виню тебя, но мы, центавриане, почитаем жизнь тем, что живем.
Постоянно меняющийся свет на сцене стал желтым, сделав контраст между глазами Г'Кара, искусственным голубым и натуральным красным, еще более заметным. Он посмотрел на Лондо и покачал головой.
— Ты не живешь. Ты по-прежнему убегаешь.
Неожиданно это задело за живое.
— О, я давно уже перестал убегать, — спокойно ответил Лондо. — Поверь мне.
Тут вернулись девушки, принеся выпивку и пообещав, что деликатесы скоро принесут. Одна девица с пурпурными волосами, по имени Дина, села рядом с Лондо и поцеловала его, ее губы тоже были пурпурными; сладость, которая приходит лишь тогда, когда в ней нет нужды.
— Это правда, что вас пытались убить на прошлой неделе, посол? — спросила она, пока ее пальцы ловко скользнули под его жилет.
— Его всегда кто-то пытается убить, — кисло ответил Г'Кар прежде, чем Лондо успел сделать это. — Не пройдет и часа, как найдется тот, кто захочет его убить. Он сам их создает. В этом он лучший.
Лондо поднял брови.
— Ах, но есть талант, которого у меня нет. Каким-то образом мне не удалось, отправившись на поиски друга, попасть в плен к самому опасному маньяку в галактике.
Дина переводила взгляд с одного на другого, пока ее подруга, показавшая большой талант сидеть в полуобнаженном виде рядом с облаченным в броню Г'Каром и не поцарапаться об нее, не расхохоталась.
— И как давно вы оба женаты? — спросила Дина с улыбкой.
Г'Кар возмущенно посмотрел на нее. Первым порывом Лондо было также уставиться на нее, но потом он осознал, что она дала возможность, которой грех не воспользоваться.
— О, мы не женаты. Он всего лишь несколько раз переспал с моей женой.
Весь этот вечер стоило затеять лишь для того, чтобы узреть бесценное выражение на лице Г'Кара. Обе девицы явно были заинтригованы.
— Мэриел никогда не отличалась особой осторожностью, — сухо добавил Лондо, притворяясь, что обращается к ним. Возможно, это была всего лишь музыка на сцене, но ему послышалось, как Г'Кар скрипнул зубами. Пусть и поздно, но это была одна из лучших его затей. Он был готов поспорить на любую сумму, что Г'Кар сейчас быстро просчитывал, были ли те действия Мэриел предприняты по указанию Лондо.
Спутница Г'Кара, представившаяся как Лирис, видимо, решила, что пришло время продемонстрировать солидарность и прийти к нему на помощь. Или, возможно, она решила, раз Лондо все оплачивает, то стоит попробовать поиграть с ним и немного его подразнить.
— И вы к ним присоединились? — спросила она с придыханием.
Лондо, только что пригубивший напиток из бокала, что протянула ему Дина, поперхнулся и закашлялся.
— Моя дорогая, это было бы смертельно опасное дело.
— Сплетники на станции упустили это из виду, — сказала Дина, обращаясь к Г'Кару, чей взгляд оставался сердитым, хотя то, что искусственный глаз ничего не выражал, чуть смазало впечатление. — Мы и не знали, что вы интересуетесь центаврианами… посол Г'Кар. В таком роде, я имею в виду.
— Я интересовался многими вещами, прежде чем понял, что зря трачу свою жизнь, — ответил Г'Кар, — но, в отличие от некоторых, я вырос.
— И тогда он решил, что мы оба должны умереть в лифте, слушая его песни, — услужливо добавил Лондо.
И тут принесли ужин. Девушки действительно все подобрали мудро, хотя Г'Кар съел бы что угодно, лишь бы показать презрение к теме разговора. Пока он хрустел орионскими орешками, Лондо отведал выдержанное спу и почувствовал себя еще лучше.
— И вы до сих пор спите с женой посла Моллари? — невинно поинтересовалась Лирис.
— Они в разводе, — ответил Г'Кар и без сомнения разразился бы еще одной проповедью о том, что стал выше всех этих политических делишек, но Лондо оказался быстрее.
— Так вот почему ты больше с ней не встречаешься? — спросил он с притворным негодованием. — Бедняжка Мэриел! Ну, знаешь, если тебе нужна одна из моих жен, ты мог бы попытаться закрутить отношения с Тимов, хотя для этого действительно нужна отвага на грани самоубийства. Мэриел нужен яд, чтобы убить кого-то, но Тимов? Она может выпотрошить кого угодно одним лишь своим острым языком.
Дина поморщилась.
— А я-то думала, что это могут только дрази.
Г'Кар не обратил внимания на ее слова.
— Она могла бы оказать нам всем большую услугу и выпотрошить тебя еще много лет назад, — сказал он с усмешкой. — Вселенная бы вздохнула с облегчением!
— Тогда почему этого не сделал ты? — спросил Лондо. Вокруг них продолжался шум: свист, смех, болтовня. Но девушки, почуяв, что это уже не игра, замолчали. Г'Кар наклонил голову.
— Ты для этого меня сюда притащил? — он задал встречный вопрос и явно испытывал любопытство.
— Возможно, я просто хотел, чтобы мы провели здесь приятный вечер, — ответил Лондо, а потом жестом приказал девушкам удалиться. И они ушли, без лишней возни или возражений. Они действительно заслуживали хороших чаевых. — Быть может, я чувствую, что таких вечеров осталось не слишком много. Мы, центавриане, чувствуем такие вещи, как ты знаешь. Может быть, я хотел отблагодарить тебя за то, что ты беспокоишься о моей душе. Я никогда не считал себя мелочным. И да, возможно, есть еще несколько вопросов, которые я хочу тебе задать.
— Вопросы — это хорошее начало на пути к просветлению, — ровным голосом ответил Г'Кар, но потом наклонился вперед, и Лондо, успевший за долгие годы узнать его достаточно хорошо, понял, что он заинтригован. — Хотя, конечно, я не ожидаю, что ты готов ступить на этот путь. Во вселенной есть немного констант, и твоя впечатляющая способность принимать неверные решения — одна из них.
— Что ж. Я — игрок, так давай сыграем в игру. Это земная игра под названием «правда или вызов», Г'Кар.
Им потребовалось время, чтобы обсудить правила игры, потому что Лондо хотел их изменить, а Г'Кар не соглашался участвовать, пока не будут установлены все параметры.
— Я бы счел это оскорблением, учитывая мою игровую этику, — сказал Лондо.
— Какую еще этику? — спросил Г'Кар.
На самом деле, сперва Г'Кар обвинил его, что он все это выдумал , поскольку ни Шеридан, ни Гарибальди ни разу не упоминали об игре под названием «правда или вызов». Так как Шеридан с первых дней своего появления на станции начал беспокоить всех всевозможными земными играми — они оба вздрогнули при одном упоминании бейсбола, — и Гарибальди знал все земные игры, Г'Кар торжественно заключил, что такой игры не существует.
— Что ж, позвони ему и спроси, — ответил измученный Лондо. — И если хочешь знать мое мнение, они не стали посвящать тебя в эту игру, потому что хотели оставить при себе свои секреты, и наверняка не хотели отправляться в самоубийственные миссии по спасению нарнов.
Когда существование игры было доказано, они принялись спорить об изменениях в ее правилах.
— Конечно, ты мог бы все время выбирать «вызов», — заметил Лондо. — И, поскольку, как ты любезно напомнил, твое откровение случилось в моей каюте, у меня нет никаких секретов, о которых ты бы уже не знал, так что я могу постоянно выбирать «правду» и ничем не рисковать. Но тогда игра была бы скучной.
Г'Кар пробормотал, что Лондо, весь вечер не говорящий ничего, кроме правды, — это что-то новенькое и ценное, пусть и монотонное, но в конце концов они согласились, что нельзя допускать, чтобы один и тот же вариант использовался более трех раз подряд, и что пункт «вызов» не будет включать в себя то, что поставило бы под угрозу Центавр или Нарн.
Наконец, вооружившись земным виски, они приступили к игре. Г'Кар, видимо, решив не быть столь предсказуемым, как утверждал Лондо, выбрал правду.
— Хм, ну, что ж, поскольку ты никогда не спрашивал меня о нем, полагаю, что ты, должно быть, встречался с ним. Скажи мне, Г'Кар, что ты ответил мистеру Мордену?
Г'Кар соединил пальцы.
— Откуда ты знаешь, что я вообще дал ему ответ? Деленн вот ничего не сказала.
— Нет, — ответил Лондо, чувствуя, как теплота этого вечера постепенно исчезает. — Деленн не ответила ему. Как и Кош. Но я ответил, и если ты скажешь, что ничего не сказал ему, я тебе не поверю.
— Я ответил ему, — медленно произнес Г'Кар, — что хочу увидеть, как все центавриане умрут. Сказал, что хочу вырезать флейты из их костей.
«И почему он не выбрал тебя после этого? — подумал Лондо. — Почему он выбрал меня? Ты тогда не был таким, как сейчас. Ты бы заключил с ним союз, если бы он дал тебе шанс».
Какая-то эгоистичная часть его желала, чтобы Морден выбрал Г'Кара, и плевать на последствия, потому что тогда вся кровь была бы на руках Г'Кара. Это он бы постоянно слышал по ночам, как Морден шепчет о должном возмездии за оказанные услуги, с очаровательной улыбкой, выглядящей гротескно на человеческом черепе.
Но если бы Морден выбрал Г'Кара, то центавриане были бы мертвы, а Прима Центавра стала бы погребальным костром не только для Картажье, но и для всего народа. Нет. Что угодно, только не это. Лондо сделал свой выбор, и плевать на сожаления, неважно, что за будущее ждет его впереди, он бы согласился на все это снова, лишь бы Центавр был в безопасности.
Г'Кар бесстрашно встретил его взгляд, и тишина между ними истекала этими не-случившимися мгновениями, как кровью. Лондо вздохнул.
— Вызов, — сказал он.
— Пригласи свою жену Тимов навестить тебя, — ответил Г'Кар, и Лондо приподнял брови.
— Г'Кар, то, что я говорил раньше, было шуткой, — сказал он и глотнул виски, чтобы скрыть свое удивление.
— А я не шучу, — отрезал Г'Кар и забрал у него бутылку.
— Ах, это, конечно, вызов, но в рамках правил. Хорошо, я приглашу Тимов. Можно задать вопрос?
— Нет, — перебил его Г'Кар. — Поскольку следующий вызов за мной.
Лондо начал подозревать, что теряет преимущество, которое так хорошо удерживал в течение всего времени, что они находились в этом заведении. Это, конечно, раздражало, но он же сам хотел сложной игры. Чтобы скрыть раздражение, он обвел взглядом «Ва’тиа’ру». В поле зрения не было никаких нарнов, лишь пара-тройка центавриан, которые держались на приличном расстоянии и делали вид, что не замечают его и Г'Кара. И, естественно, ни одного минбарского гребня вокруг. Он почувствовал недолгие угрызения совести при мысли о Ленньере, который был единственным минбарцем, которого можно было с трудом заподозрить в посещении подобных заведений, и то лишь когда его тащат сюда некоторые скучающие послы. Вир сказал ему о том, что Ленньер уехал. Жаль, если он больше никогда не увидит этого парня снова.
Он заметил Лирис и Дину в обществе двух богато выглядящих земных женщин. Они были наиболее приятным зрелищем в этом помещении, включая шоу на сцене, решил Лондо, но он не был удивлен, заметив кайбири, с восторгом глядящего на усталого и неприглядного мальчишку. Неважно, что думал кайбири, возможно, эти мысли были внушены ему одним из телепатов «Ва’тиа’ру». И это подало ему идею.
— Ты уверен, что не хочешь выбрать правду, Г'Кар?
— Да.
Лондо ухмыльнулся.
— В таком случае ты должен выбрать самого привлекательного мужчину в этом зале и поцеловать его.
Г'Кар вскочил с места, что за отрадное зрелище!
— Моллари!
— Это был твой выбор, не забывай. Если ты полагал, что я предложу тебе сделать что-то сокрушительно тупое и героическое, то, очевидно, ты знаешь меня недостаточно хорошо. К тому же, у тебя уже был шанс проделать это с девушками.
Г'Кар выглядел одновременно убитым и готовым к убийству. Даже мягкие подушки, на которых они сидели, протестующе скрипнули, когда он рухнул на них, кипя от гнева.
— Только не говори мне, что готов сдаться так рано, Г'Кар.
— Нет, — ответил Г'Кар сквозь стиснутые зубы. — Но я отложу исполнение этого вызова до конца игры. Потому что я определенно не захочу здесь оставаться после этого.
Лондо пожал плечами. Если бы это был Гарибальди или кто-то еще, он бы заподозрил, что тот пытается увильнуть от вызова, но Г'Кар в этом плане всегда играл честно.
— Как тебе угодно. И я в таком случае выбираю правду.
Как он заметил ранее, учитывая все, что Г'Кар уже знал про него, он полагал, что это безопасный выбор. К тому же, следующий вызов от Г'Кара может быть чем-то более болезненным, нежели приглашение Тимов на станцию. На самом деле, увидеть Тимов снова было бы не так уж неприятно. Она носила враждебность и презрение к нему гордо, как знамя, и именно за это он и оставил ее в качестве жены. Она бы никогда не ударила его в спину, и вряд ли он мог сказать такое же о других центаврианах, кроме, пожалуй, Вира. Спор с Тимов бодрил почти так же, как и спор с Г'Каром, и мысль о том, какое у нее будет лицо, если он организует почетный караул, чтобы поприветствовать ее как будущую императрицу, вызвала у него улыбку, поэтому он почти не слышал вопрос Г'Кара.
— Какого поступка из всех ты больше всего стыдишься?
Ну, конечно. Он должен был это предвидеть. Всеми сердцами, бьющимися в унисон, одно из которых только что восстановилось от болезни, Лондо чувствовал, как в нем поднимается застарелый гнев.
— Тебе нужен список, Г'Кар? Я ведь уже попросил у тебя прощения. И готов сделать это снова, если это все, что тебе нужно. Но я думал, что извинения были приняты.
— Это не то, о чем я спрашивал, — перебил его Г'Кар. — Ты не слушаешь, Моллари. И никогда не слушал. Я не просил от тебя прощения, и не спрашивал, о чем ты больше всего сожалеешь. Я спросил тебя о том, за что тебе больше всего стыдно. Не говори мне, что не понимаешь, в чем разница, иначе ты еще более безнадежен, чем я думал.
Перебирать эмоции, настраивать их, как арфу; сколько нужно жажды к самонаказанию, чтобы делать это постоянно? В прежние времена Лондо отклонил бы эту просьбу, сказав какой-нибудь гладкий афоризм, и не думал бы о проигрыше, но с тех пор между ними произошло слишком многое. Воспоминания об этом постоянно всплывали в его памяти, и, как и в ночь, когда у него случился сердечный приступ, он не знал, сможет ли избавиться от них. Их было так много. Он сказал, стыдно? Его первая жена, танцовщица, он постоянно описывал ее, как ведьму, от которой был рад избавиться, но на самом деле она была чудом, которым ему пришлось пожертвовать ради амбиций семьи. Или воспоминание о Г'Каре, которого он лишил ранга и привилегий перед Советом, когда пал Нарн. В том унижении не было никакой необходимости. Те дни были выжжены в его памяти, выгравированы кислотой, которая каждый раз разъедала его душу все глубже, когда он позволял себе думать об этом, а началось все тогда, когда он молча наблюдал, как масс-драйверы разрушают планету Нарн. Он чувствовал тогда слишком много, чтобы назвать это стыдом, гневом или сожалением. Но когда он вернулся на «Вавилон 5» и обнаружил, что Гарибальди и остальные смотрят на него так, будто он тащит за собой все эти миллионы мертвых тел, ставших ценой победы над Нарном, тогда он почувствовал и ярость, и стыд, и обрушил все это на Г'Кара, заставив его уйти.
Или стыд за то, что он снова связался с Морденом. Он должен был знать его лучше. Должен был знать, что Морден был тем, кто убил Адиру. Теперь, в ретроспективе, это было так очевидно. Но он позволил манипулировать собой и снова стал игрушкой в руках этого чудовища. Из-за этого он убил Рифу. Нет, даже сейчас он не особо сожалел о его гибели, но то, как он все это подстроил, то, что мстительные нарны разорвали его на клочки, то, что он использовал…
Вот оно.
— Вир, — горько сказал Лондо. — То, как я использовал Вира, чтобы заманить Рифу в ловушку. Это отличалось от того, что получилось позже с Картажье: тогда он был согласен на это и понимал, что это необходимо сделать. Но в случае с Рифой… Я заставил его пройти через ад, заставил поверить, что готов использовать его, чтобы убить тебя, и все это для того, чтобы убедить в этом Рифу.
Он уставился на свои руки; руки центаврианина среднего возраста, покрытые веснушками и возрастными пятнами, но, тем не менее, безупречно чистые. Это приводило в смущение.
Некоторое время Г'Кар молчал. Его поза стала менее застывшей, и, наконец, он кивнул.
— Почему ты выбрал именно это? — повторил он, и Лондо почти услышал безмолвное «из всего, что ты натворил».
И все же, в голосе Г'Кара не было укора или удивления. Он говорил, как тот, кто ищет путь.
— Потому что Вир верил мне. Потому что в конце, и я не знаю, почему, Вир был единственным, кто знал, кто я такой на самом деле, и все равно любил меня.
— Ты удивляешь меня, Моллари, — сказал Г'Кар, но больше ничего не добавил.
На сей раз они молча выпили по целой чашке.
— Но не думай, что я забыл о твоем вызове.
Г'Кар издал звук, похожий на нечто среднее между пренебрежительным фырканьем и печальным вздохом.
— Я еще никогда не встречал того, кто так упорно стремиться уклониться от…
— Просветления? Спасения? Покоя? Ба, оставь это. Это в любом случае не для меня.
— Каждый… — начал Г'Кар, но Лондо покачал головой.
— Ты забыл, — беспечно сказал он и почувствовал аромат духов, идущий от пожилой женщины, проследовавшей к дивану, который официанты подготовили для нее, — я это знаю. Мы всегда знаем. Мы не знаем когда или почему, но мы всегда знаем как, и ты тоже это видел, в тот день, когда сокрушил мой разум, как скорлупу.
Иногда он подозревал, что способность центавриан видеть момент их смерти является окончательным подтверждением того, что Вселенная — это злое место, но обладающее чувством юмора. Все мечтали узнать хоть немного о своем будущем, как будто это были кусочки прекрасной, но постоянно нетронутой еды. Но к чему это бесполезное знание о единственном моменте, если от него нельзя уйти?
Они смотрели друг на друга, и Лондо задумался, понял ли Г'Кар, который в то время был не в себе, то, что видел в конце: смерть Лондо от его рук и его собственную смерть от рук Лондо? Возможно, Г'Кар предположил, что это один из снов Лондо. Что ж, теперь он знает, что это на самом деле.
— Так что не надо говорить со мной о пути к искуплению или покою, — закончил Лондо. — Я уже знаю, что меня ждет.
— Правда, — сказал Г'Кар, и это могло быть согласием с утверждением Лондо или приглашением вернуться к игре.
— Почему ты не убил меня тогда? — прошептал Лондо. — Почему ты не убил меня, когда мог? Ведь было столько возможностей.
Впервые за все время общения Г'Кар отвел взгляд в сторону.
— Ты забыл о наказании, которое твой народ назначил для моего народа, — коротко ответил он.
— Только поэтому?
— Это уже два вопроса.
Это было неправдой, подумал Лондо, и это был откровенный уход от ответа. Он мог бы настоять на своем и, в конце концов, выжать этот ответ из Г'Кара. Но тогда перемирие между ними, то хрупкое понимание, что было сплетено из вынужденных союзов, убийств, пыток и спасенных жизней, рухнет. Оно может не выдержать света последней истины, и Лондо понял, что слишком им дорожит, чтобы подвергать такому риску.
— Если нарн научится хитрости, значит, конец света близок, — сказал он вместо этого. — Тогда мой черед. Вызов.
Он чуть вздрогнул, когда Г'Кар протянул руку над столиком и коснулся его плеча. Лондо видел, как нарн порвал этими руками цепи, но на сей раз прикосновение было легким, и в нем был лишь намек на силу.
— Отбрось свою судьбу, — сказал Г'Кар. — Пусть императором станет кто-то другой. Отбрось все это и оставь позади — Приму Центавра, свое прошлое, всё. Стань чужаком в чужой стране. Я бросаю тебе вызов.
Однажды в юности Лондо услышал песню, исполненную столь ошеломительно сладостным голосом, что он перестал хвастаться перед своим другом Урзой и замер, очарованный. Пока звучал этот голос, ему казалось, что все возможно, что он свободен от всего, что он когда-либо делал или должен сделать, и что ему нужно пойти и немедленно найти певца, чтобы посвятить всю оставшуюся жизнь этой экстраординарной личности.
А когда песня закончилась, Урза со смехом спросил, не хочет ли он победить своих противников на следующем соревновании по фехтованию, глядя в воздух, как последний идиот, и Лондо тоже рассмеялся. Прошел час или даже больше, прежде чем ему удалось отойти от Урзы, притворившись, что у него есть поручение от дяди. Потом он искал этого неизвестного певца, чье лицо никогда не видел, то так и не нашел его, и больше не слышал этой песни.
Пока Г'Кар говорил, тот момент из юности всплыл в его памяти, и осознание чуть не сокрушило его. Это было полное безумие, но все же, выглядело правдоподобно, и на мгновение он поверил, что это возможно. Поверил, что Г'Кар нашел способ, как ему избежать этого. Ошеломляющая радость и облегчение подхватили его, он попытался удержать это, но через несколько мгновений реальность вернулась.
Это не были амбиции. Лондо давно уже не мечтал о троне. Но он прекрасно знал, кто виноват в том, что ворлонцы чуть не уничтожили Приму Центавра. Знал, кто виноват в том, что Картажье взошел на трон, оставив безумие и ненависть в качестве наследия. Он знал, кто просил вернуть его народ к звездам и превратил его из объектов насмешек всей галактики в страшную и неуправляемую силу. Центавр был единственной любовью его жизни, которую он не предал и не покинул. Искать свободу, бросив свой народ во тьме, которая, как он чувствовал, подползала все ближе и ближе, было бы последним непростительным поступком. Он не мог так поступить. Это было бы слишком просто.
— Я не могу, — очень тихо сказал он, зная, что Г'Кар понял каждое слово. — Прости. Я не могу. Я проиграл.
Пальцы на его плече ненадолго задержались, а потом Г'Кар убрал руку.
— Мне тоже очень жаль, Лондо.
То, что Г'Кар назвал его по имени, а такое случалось всего раз или два за все время их общения, стало последней каплей в происходящей нереальности. Как пловец, судорожно вдыхающий воздух, Лондо решил, что это необходимая часть ритуала. И ведь он получил то, чего хотел, разве не так? Ведь Г'Кар больше не будет приставать к нему, пытаясь обратить его? Какое облегчение. Конечно, это так.
— Надеюсь, ты не обидишься, если я немного изменю твой вызов, — сказал он, как будто размышляя вслух. — Не думай, что я забыл о нем только потому, что ты выиграл. Вот это, — и он обвел руками зал, — слишком маленький выбор. Мне надо было заставить тебя выбирать среди членов Консультативного Совета, или командного состава станции, или…
— Ты не сделаешь этого, Моллари, — возмущенно сказал Г'Кар. Какое облегчение снова услышать, как он бушует. — Так и знал, что нельзя позволять тебе устанавливать правила в игре. Но они уже утверждены, и если ты думаешь, что сможешь изменить вызов после того, как он был озвучен, то ты совсем выжил из ума!
— Ох, уж эти нарны. Непреклонные и лишенные чувства юмора, — пробормотал Лондо. — Отлично. Какая разница? Но игра окончена, я-то уж точно собираюсь уходить, а ты все еще не выполнил наш уговор. Если ты откажешься его исполнить, я пожалуюсь Шеридану. И приложу подробнейшие объяснения. И сделаю это в присутствии Деленн.
Г'Кар встал, бросив на Лондо яростный взгляд. А потом посмотрел по сторонам.
И, к удивлению Лондо, на его пятнистом лице появилась ухмылка.
— Да, выбор здесь крайне ограничен, — признал он. — Но, в отличие от тебя, я играю честно, так что…
Если бы Лондо не был так занят разглядыванием зала в поисках того, кого мог бы выбрать Г'Кар, предвкушая, как отреагирует этот несчастный, когда его дорогое развлечение будет прервано неким хмурым нарном, то успел бы это предвидеть. Но теперь мог лишь сидеть, крайне удивленный и шокированный, глядя вослед уходящему Г'Кару.
«Воистину поразительно, — подумал Лондо, потирая рот, — на что готовы пойти некоторые, лишь бы оставить за собой последнее слово».
Переводчик: natoth
Бета: воруй полоскай
Оригинал: Truth or Dare by Selena, разрешение на перевод получено
Размер: миди, 7543 слов (оригинал)
Пейринг: Г'Кар & Лондо Моллари
Категория: джен
Жанр: юмор, ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Лондо и Г'Кар: вопросы, ответы и дорога без конца
Дисклеймер: Вселенная «Вавилона 5» принадлежит JMS, наше сердце принадлежит вселенной «Вавилона 5».
Примечание: действие происходит в 5-м сезоне, сразу после эпизода «Очень долгая ночь Лондо Моллари»
Скачать: Правда или вызов
Переведено для fandom babylon-5 2018
Читать на фикбуке, фанфиксе
— Да ты шутишь.
— Уверяю тебя, Моллари, я абсолютно серьезен.
Лондо прищурился. Он все еще чувствовал слабость и головокружение, но это, учитывая все то, что с ним случилось за последние двадцать четыре часа, было вполне естественно. Возможно, странные видения, которые преследовали его во время сердечного приступа, никогда не прекратятся, и он все еще находится в той мучительной и хаотичной ловушке, которую создал для него собственный разум.
С другой стороны, он был вполне уверен, что еда, которую доктор Франклин прописал для него, еда, которую он все еще пытался переварить, была вполне реальной. Это было самое отвратительное и безвкусное месиво, которое только мог измыслить врач. Нет, оно было реальным, вне всяких сомнений. Он лежал в медлабе «Вавилона 5», приходя в себя после сердечного приступа, чуть не убившего его, и имел сомнительное удовольствие видеть Г'Кара, размахивающего над его головой одним из своих толстых и пыльных томов.
— Ты, — медленно произнес Лондо, потому что все еще подозревал, что Г'Кар его разыгрывает, — ты хочешь, чтобы я… медитировал?
— Именно, — ответил Г'Кар с улыбкой. — Очевидно, что у тебя прошлой ночью было прозрение, Моллари. Это редкость, и, если говорить откровенно, я полагал, что подобные вещи за гранью понимания таких, как ты. К этому нельзя относиться легкомысленно. Ты должен это сделать.
Лондо перестал его слушать. Он знал, что Г'Кар так просто не отстанет. Он все еще не совсем понимал, что именно случилось во время той ночи, но знал, что Г'Кар был здесь, рядом с Виром, наблюдая, как он боролся за свою жизнь. И Г'Кар все еще был здесь, когда Лондо пришел в себя, выиграв бой со смертью, как только нашел и произнес нужные слова. Почему бы этому проклятому нарну не удовлетвориться ими? Но это же Г'Кар. Дай ему палец, он откусит руку.
— Знаешь, — сказал Лондо, когда Г'Кар, наконец, замолчал, чтобы сделать передышку. — Думаю, что ты больше нравился мне раньше, до того, как стал пророком. По крайней мере, тогда ты просто пытался убить меня.
Г'Кар хмыкнул.
— Если бы я хоть раз попытался убить тебя по-настоящему, Моллари, ты был бы уже мертв.
Его красный глаз, единственный живой глаз, который ему оставил император Картажье, сверкнул.
— Не сомневаюсь, — сухо ответил Лондо. Скептицизма в его голосе было ровно столько, чтобы вызвать у Г'Кара раздражение, хотя в глубине души он был склонен с ним согласиться. На самом деле он даже знал, что это правда. Видение не исчезало, оно преследовало его уже многие годы: он умрет от рук Г'Кара, а Г'Кар – от его рук. Долгое время он боялся этого и думал, что таков будет неизбежный конец их вражды. С недавних пор смерть перестала его пугать, а Г'Кар больше не был его врагом. Лондо не был уверен, кем они теперь были друг для друга. Но старая ненависть исчезла, и он не хотел, чтобы она вернулась.
— Я не против медитации, — сказал он, заставляя себя держаться так беззаботно, как мог, — но против созерцания камней и книг, написанных поистине ужасным языком. Я центаврианин, Г'Кар, не нарн. Наши способы обращения к богам несколько более утонченные.
— Ты имеешь в виду, что вы напиваетесь до полной отключки, — произнес Г'Кар, а потом положил книгу на столик рядом с остатками еды, которую доктор Франклин прописал для своего пациента, и скрестил руки.
— Конечно. И если ты будешь и дальше держаться столь высокомерно, мне придется напомнить тебе, что у меня все еще остались записи о том, как ты тоже напивался, да еще в компании нескольких дам, и делал это в десять раз менее изящно, чем я.
Кулаки Г'Кара сжались и разжались.
— Моллари, — сказал он. — Я пытаюсь тебе помочь. Но ты сам все осложняешь.
Лондо поерзал в постели и подумал, что в медлабе не мешало бы заменить не только безвкусную обстановку, но и матрасы.
— Почему это тебя так беспокоит? – спросил он заинтересованно.
— Потому что у тебя было откровение, — повторил нарн терпеливо, как будто разговаривал с ребенком. — Потому что ты не можешь продолжать свою пустую жизнь так, будто ничего не случилось. Я не позволю тебе.
— Моя жизнь вовсе не пуста, — пробормотал Лондо. — Наоборот, она переполнена событиями.
На мгновение Г'Кар посмотрел на него так, как будто был готов задушить. И это, подумал Лондо, перечеркнуло бы все ночные старания доктора Франклина, Вира, да и его самого. Этого он не мог допустить. Лондо закрыл глаза и позволил тьме вернуться, той тьме, что преследовала его на каждом шагу, тьме, в которой вспыхивали и появлялись обрывки воспоминаний, например, о руке Вира на его плече или улыбке Адиры, которую она подарила ему в доках. Потом он посмотрел на Г'Кара.
— Да, это случилось, — сказал он. — И это было правильно. Но поверь мне, я не хочу еще одного откровения. Одного вполне достаточно. Может быть, мы оставим эту тему?
Судя по всему, ответом было «нет». Г'Кар вздохнул, пододвинул стул и сел. Лондо понял, что ему придется доесть пресное месиво, что прописал доктор Франклин и принять то отвратительное лекарство. Восстановление здоровья казалось особенно важным делом именно сейчас, когда он оказался в обществе нарна, вознамерившимся спасти его душу.
***
Появление Вира дало Лондо идеальный повод избежать дальнейшей пытки и в то же время сохранить лицо. Они принялись обсуждать неизбежный и постоянно растущий список просьб, жалоб и запросов с Примы Центавра, который за время болезни Лондо стал еще длиннее. Моллари пытался отвлечься от растущей уверенности в том, что когда он станет императором, его жизнь будет состоять из более раздражающих моментов, нежели проснувшаяся в Г'Каре тяга к миссионерству.
— У него есть целая планета последователей, которые жаждут обратиться в его веру, пусть выбирает среди них, — произнес Лондо, оглядевшись вокруг в поисках бривари, и заметил уже не в первый раз, что Вир, должно быть, конфисковал всю партию. Доктор Франклин за это ответит. Или мистер Аллен, который притворяется, что просто ищет яд. Да, Зак Аллен, скорее всего, первый подозреваемый. Гарибальди бы никогда так с Лондо не поступил. Гарибальди знал, что иногда послу Моллари нужно выпить. Он не должен был покидать пост начальника службы безопасности.
— Почему именно я? Почему бы ему не просветить какого-нибудь нарна? Для этого ему даже не нужно покидать станцию. Иногда мне кажется, что вся их раса решила здесь поселиться.
Он почти не преувеличивал. Даже во время последней нарно-центаврианской войны, когда «Вавилон 5» заполонили беженцы, здесь еще были места, и даже целые уровни, где центаврианин мог ходить, не натыкаясь на нарнов. Они тогда были в отчаянии, в отчаянии и в злобе. А теперь все они ахали и вздыхали, бегая за Г'Каром, и число их, казалось, росло с каждой минутой. Они следовали за Г'Каром по пятам, и раз он явно решил попрактиковаться в своем новом пророческом искусстве на Лондо, значит, Лондо тоже придется терпеть это преследование. Не очень-то приятное ощущение. Они прекрасно знали, кто он и что сделал. Каждый раз, когда Г'Кар подкарауливал его и начинал донимать, они чуть отступали с озадаченными взглядами, в которых была боль и молчаливое осуждение.
Добродушное лицо Вира нахмурилось.
— Думаю, — осторожно произнес он, — думаю, проблема в том, Лондо… что, возможно, ему одиноко. Я имею в виду, — тут он взмахнул левой рукой, как будто пытаясь выхватить объяснение из воздуха. — Нет, не так. Ему не нравится, когда к нему относятся как к богу.
— Да уж, кому это нравится? — раздраженно ответил Лондо. Они переглянулись, вспомнив о Картажье, в заговоре против которого они оба участвовали, чтобы спасти Приму Центавра от гибели в огне. Картажье, чья смерть лишила Вира невинности, которую он так долго хранил. Лондо вздохнул. Он не хотел напоминать Виру об этом. Это был героический и очень важный поступок, почти подвиг, но Вир не смог смириться с тем, что этим можно оправдать убийство.
— Хорошо, — продолжал Лондо торопливо. — Ему это не нравится. Тогда почему бы ему вообще не перестать делиться мудростью? Нет предложения, нет и спроса, ведь так? Все просто!
Вир выглядел благодарным, или вообще не стал задумываться о Картажье. Его обманчивая простота часто заставала Лондо врасплох. И он в своем роде был таким же цепким, как Г'Кар, когда говорил на интересующие его темы.
— Он хочет, чтобы они обрели мудрость, — упорно повторил Вир, — но не потому, что он сказал им так сделать. А вы не относитесь к нему так, как они. Ну… вы не поклоняетесь ему.
Лондо фыркнул и открыл рот, чтобы изречь едкую фразу насчет божественности Г'Кара, но тут его осенило.
— Ну, конечно! — воскликнул он и хлопнул Вира по спине. — Великий Создатель, это же так очевидно!
Впервые за все время разговора Вир выглядел смущенным.
— А, неважно, Вир, — сказал Лондо, и настроение его заметно улучшилось. — Мне нужно, чтобы ты сделал для меня кое-что, как только мы покончим вот с этим, — он посмотрел на перечень просителей, выведенный на экран компьютера, и в голосе его снова проскользнуло отвращение, — с этим списком имбецилов, чьи фамильные древа не способны произвести хотя бы одну функционирующую мозговую клетку в столетие.
***
Освещение в комнате Г'Кара, красноватое и вечно приглушенное, обычно напоминало Лондо о Нарне и о том, почему ему никогда не хотелось бы увидеть эту планету снова. Но предвкушение удовольствия, которое он получит, воплотив свою идею, заставило его отбросить мрачные воспоминания. Он даже сумел проигнорировать других нарнов, которые всем своим видом источали отвращение и ненависть. Кто-то зашипел, когда он вошел в своей обычной шумной манере, другие молчали, похожие на непрощающие камни своего родного мира.
— Г'Кар! — воскликнул Лондо и с удивлением увидел, что тот выглядит смущенным впервые за многие годы. — Мой дорогой друг Г'Кар! Я передумал.
— Наконец-то, — ровным голосом ответил Г'Кар.
— Да, именно так. Ты хочешь, чтобы я занялся медитацией и переосмыслением моей жизни? Что ж, почему бы нет? Никто не смеет говорить, что Лондо Моллари не открыт для новых впечатлений. Я уже забронировал столик.
— Забронировал столик? — повторил Г'Кар и прищурился. Он явно начал что-то понимать.
— Знаешь, для писателя у тебя ужасно бедный словарный запас, Г'Кар. Но неважно. Да, я забронировал столик в «Ва’тиа’ру» на вечер, — добавил Лондо, ожидая, когда до него дойдет, что он назвал один из наиболее скандальных ночных клубов на «Вавилоне 5». Его раз шесть пытались закрыть сотрудники службы безопасности за нарушение почти всех правил станции. По сравнению с этим местом «Зокало» было нетронутым оазисом респектабельности.
Один нарн уставился на Г'Кара. Г'Кар сурово посмотрел на Лондо. Его лицо было как будто высеченным из гранита.
— Ты обрел просветление в тюрьме, разве не так? И чем ночной клуб хуже, по-твоему?
Теперь и остальные нарны мрачно смотрели на них. Они знали, должны были знать, что Г'Кара пытали на Приме Центавра. Наверняка они были убеждены, что столь фривольные разговоры на эту тему и демонстрация такого неуважения должны побудить Г'Кара отвернуться от Лондо и обратиться к добру.
— На самом деле, впервые я получил просветление в твоей каюте, — ответил Г'Кар очень медленно и четко.
Это было то, о чем они никогда еще не говорили. Внезапно Лондо почувствовал озноб, несмотря на то, что температура в комнате была выше комфортной для центавриан. Он продолжал улыбаться, ибо был слишком хорошо выучен, чтобы поступить иначе. То, что тогда произошло, было гораздо хуже, чем просто применение Г'Каром грубой физической силы, чтобы отомстить Лондо за его действия в войне, которую он развязал. Синяки, порезы и сломанные кости зажили через какое-то время. Но Г'Кар принял «прах» перед тем, как прийти в каюту Лондо, наркотик, который активировал ген телепатии даже у тех, кто телепатами не являлся, и благодаря которому можно было проникнуть в чужой разум, разнести его в клочья. Лондо думал, что Г'Кар убьет его в тот день, и факт, что он все-таки выжил, до сих пор его озадачивал. Все закончилось тем, что он оказался в медлабе, а Г'Кар — в одной из тюремных камер, заточенный под арест на несколько недель, и действительно, именно с тех пор Г'Кар начал меняться.
Думать об этом было до сих пор невыносимо. Лондо доводилось чувствовать себя беспомощным при разных обстоятельствах, но воспоминание об этом нападении, о том, что каждый закоулок его памяти был вывернут наизнанку, до сих пор приводило его в ужас больше, чем что-либо еще. Жить, зная, что твои воспоминания и мысли больше не принадлежат только тебе, потерять это последнее убежище, на которое даже самые скверные преступники на Приме Центавра имели право, — что могло быть хуже?
Лондо не ожидал, что Г'Кар напомнит ему об этом, и уж точно не ожидал этого сейчас, учитывая всю эту его новоприобретенную святость. И снова он должен был убедиться в том, как опасно недооценивать Г'Кара. Но Лондо вовсе не недооценивал его. К тому же, он никогда не мог устоять перед тем, чтобы вывести логическое заключение из того, что с ним однажды случилось.
— Да, да, — сказал он быстро и шагнул ближе. — Это верно. Тогда ночной клуб по сравнению с этим более простое место, не так ли? В нем меньше отвлекающих факторов.
Г'Кар ничего не ответил. Вокруг глаз и рта у него появились морщинки, но было невозможно сказать, отчего именно: от насмешки или от возмущения. Лондо пожал плечами и понизил голос, надеясь, что предположение Вира окажется верным.
— Конечно, — продолжил он, немного скучающим тоном, — если ты хочешь остаться здесь, в компании твоих уважаемых последователей...
Он обвел рукой возмущенных нарнов, и Г'Кар проследил за ним взглядом. Их жадное рвение, еле скрываемая ненависть к Лондо, и их напряженные позы бросились Лондо в глаза. Это ощущалось даже без всякой телепатии, подумал он. Лондо содрогнулся, почти сочувствуя Г'Кару. По крайней мере, это ему точно не грозило.
— Я пойду с тобой, Моллари, — наконец, ответил Г'Кар, и если бы Лондо не знал его достаточно хорошо, то мог бы не заметить облегчение, скрытое под этими словами. Лондо постарался не улыбаться. Когда они вышли из каюты, Г'Кар очень тихо добавил:
— Но если думаешь, что я позволю тебе обратить это в шутку, ты ошибаешься. Твоя жизнь изменится.
Ну, ГКар даже приглашение на ужин сможет превратить в угрозу.
***
Все знают, что два посла среднего возраста, располагающие средствами, должны подыскивать себе сопровождение.
«Ва'тиа'ру» гордились тем, что у них было «все, на любой вкус», и даже пак’ма’ра уходили от них полностью удовлетворенными, а это требовало определенных усилий и больших взяток, учитывая слухи об их каннибальских привычках и брачных предпочтениях. Лондо не потребовалось много времени, чтобы выяснить, как именно «Ва'тиа'ру» удалось этого добиться. В конце концов, он сам был, как говаривал Шеридан, когда ему изменяла его дипломатичность, «мошенником, который продавал бы подержанные «Старфурии», если бы не получил пост посла». Конечно, они использовали земных телепатов. Телепатов, которые сбежали от Пси-Корпуса и были готовы на все, чтобы получить деньги и место, где можно спрятаться; все, включая внушение клиентам, что они употребили одно, когда это на самом деле было чем-то другим, неважно, чем именно.
Лондо не имел ничего против хитрого притворства, но только пока он был тем, кто дергал за ниточки. Поэтому Вир дал понять руководству заведения, что все это время они будут под наблюдением независимого телепата. Конечно, это тоже было незаконно, но, поскольку президент Шеридан в данный момент дал убежище большой группе беглых телепатов, и будет стараться избегать любых контактов с Пси-Корпусом, руководство мало что могло с этим поделать.
Это означало, что девушки, окружившие Лондо и Г'Кара, как только те появились в зале, должны были вести честную игру. Аромат духов, теплая шелковистая кожа и длинные густые волосы инопланетянок были хорошим способом напомнить о том, что он еще жив. Лондо вздохнул и повторил то, что говорил Г'Кару много лет назад, когда они еще всем сердцем ненавидели друг друга, но между ними еще не успела пролиться кровь:
— Разве женщины — не самое лучшее, что есть в жизни?
Видимо Г'Кар тоже помнил этот тост, поэтому ответил с некоторой ностальгией в голосе:
— Хоть в этом я согласен с тобой, Моллари.
В те дни Г'Кар вел, как выражался Вир, краснея, «насыщенную социальную жизнь». Майкл Гарибальди, вовсе не склонный краснеть из-за каждого пустяка, однажды проворчал, что «этот парень набрал больше очков, чем все мы, вместе взятые», замечание, которое не так сложно перевести даже без знания земного сленга. Но война, изменившая столько вещей, создала для Г'Кара явную дилемму. Превращение сначала в лидера сопротивления, а потом — в религиозную икону имело существенный недостаток для того, кто был обременен этикой: запрет на использование восторженных женщин-последовательниц. А сейчас почти каждая нарнийка превратилась в такую последовательницу. Лондо восхищался тем, как с такой дилеммой справился Шеридан: он женился на единственной женщине на станции, которая занимала достаточно почетный пост и не была его подчиненной. Но в случае с Г'Каром такое решение не сработало бы.
Из компромата, который они собирали друг на друга, когда шантаж ещё считался игрой, было ясно, что Г'Кар питает слабость к инопланетным женщинам. Поэтому проблема не должна быть такой острой, по крайней мере, пока репутация Г'Кара, как мессии, не распространилась среди других рас. Но Лондо подозревал, что надоедливые последователи не очень-то рады, когда инопланетные женщины заглядываются на их святого.
Девицы оказались достаточно умны, чтобы не притворяться, что не узнают их, или выказывать благоговение перед ними. Им удалось найти баланс между поддразниванием и должным уважением, и, тем не менее, они умудрились собрать заказ на выпивку еще до того, как послы заняли свои места. Лондо был впечатлен, хотя мог сказать, что это сейчас его не особо интересует. Не то чтобы у него были такие же проблемы, как у Г'Кара. Вовсе нет. То, что ему предстояло стать императором, воодушевляло подданных внезапно возникать в его постели, в том числе и его жен, с которыми он уже развелся, преисполненный взаимного отвращения, и никто не стал бы его осуждать за то, что он воспользовался своим положением. Но чем больше появлялось возможностей, тем меньше интереса он испытывал. Возможно, сказывался возраст, или то была старая добрая предосторожность, учитывая, что быть убитым в момент страсти было давней традицией среди претендентов на трон. Возможно, потому что единственная женщина, которую он действительно любил, никогда к нему не вернется. Как бы там ни было, он все еще наслаждался звуком женского смеха, светом, отражающимся на их коже и блеском их глаз. Как и Г'Кар.
После того, как девушки заявили, что еду будут заказывать они, поскольку лучше понимают, что подойдет для таких выдающихся джентльменов, и ринулись к стойке бара, Г'Кар откинулся в кресле. Они сидели в углу, откуда было хорошо видно маленькую сцену, на которой шло выступление, состоявшее из смеси голограмм и настоящих актеров. Насколько Лондо мог судить, то, что сейчас творилось в танце плодородия, было анатомически возможно, хоть и сложно выполнимо.
— Знаешь, — произнес Г'Кар, — я никогда не понимал, ты или крайне глуп или периодически получаешь вдохновение, Моллари. Неужели ты думал, что сможешь отвлечь меня этим? — он указал на сцену. — Здесь нет ничего, чего я бы не видел еще тогда, когда ты был занят тем, что убегал от долгов.
Лондо пожал плечами.
— У тебя есть странная идея, Г'Кар, о том, что надо начинать новую жизнь в самой неприятной манере, какую только можно представить, просто потому что это случилось с тобой. Но я не понимаю, зачем. Учитывая обстоятельства, при которых ты получил этот опыт, я не виню тебя, но мы, центавриане, почитаем жизнь тем, что живем.
Постоянно меняющийся свет на сцене стал желтым, сделав контраст между глазами Г'Кара, искусственным голубым и натуральным красным, еще более заметным. Он посмотрел на Лондо и покачал головой.
— Ты не живешь. Ты по-прежнему убегаешь.
Неожиданно это задело за живое.
— О, я давно уже перестал убегать, — спокойно ответил Лондо. — Поверь мне.
Тут вернулись девушки, принеся выпивку и пообещав, что деликатесы скоро принесут. Одна девица с пурпурными волосами, по имени Дина, села рядом с Лондо и поцеловала его, ее губы тоже были пурпурными; сладость, которая приходит лишь тогда, когда в ней нет нужды.
— Это правда, что вас пытались убить на прошлой неделе, посол? — спросила она, пока ее пальцы ловко скользнули под его жилет.
— Его всегда кто-то пытается убить, — кисло ответил Г'Кар прежде, чем Лондо успел сделать это. — Не пройдет и часа, как найдется тот, кто захочет его убить. Он сам их создает. В этом он лучший.
Лондо поднял брови.
— Ах, но есть талант, которого у меня нет. Каким-то образом мне не удалось, отправившись на поиски друга, попасть в плен к самому опасному маньяку в галактике.
Дина переводила взгляд с одного на другого, пока ее подруга, показавшая большой талант сидеть в полуобнаженном виде рядом с облаченным в броню Г'Каром и не поцарапаться об нее, не расхохоталась.
— И как давно вы оба женаты? — спросила Дина с улыбкой.
Г'Кар возмущенно посмотрел на нее. Первым порывом Лондо было также уставиться на нее, но потом он осознал, что она дала возможность, которой грех не воспользоваться.
— О, мы не женаты. Он всего лишь несколько раз переспал с моей женой.
Весь этот вечер стоило затеять лишь для того, чтобы узреть бесценное выражение на лице Г'Кара. Обе девицы явно были заинтригованы.
— Мэриел никогда не отличалась особой осторожностью, — сухо добавил Лондо, притворяясь, что обращается к ним. Возможно, это была всего лишь музыка на сцене, но ему послышалось, как Г'Кар скрипнул зубами. Пусть и поздно, но это была одна из лучших его затей. Он был готов поспорить на любую сумму, что Г'Кар сейчас быстро просчитывал, были ли те действия Мэриел предприняты по указанию Лондо.
Спутница Г'Кара, представившаяся как Лирис, видимо, решила, что пришло время продемонстрировать солидарность и прийти к нему на помощь. Или, возможно, она решила, раз Лондо все оплачивает, то стоит попробовать поиграть с ним и немного его подразнить.
— И вы к ним присоединились? — спросила она с придыханием.
Лондо, только что пригубивший напиток из бокала, что протянула ему Дина, поперхнулся и закашлялся.
— Моя дорогая, это было бы смертельно опасное дело.
— Сплетники на станции упустили это из виду, — сказала Дина, обращаясь к Г'Кару, чей взгляд оставался сердитым, хотя то, что искусственный глаз ничего не выражал, чуть смазало впечатление. — Мы и не знали, что вы интересуетесь центаврианами… посол Г'Кар. В таком роде, я имею в виду.
— Я интересовался многими вещами, прежде чем понял, что зря трачу свою жизнь, — ответил Г'Кар, — но, в отличие от некоторых, я вырос.
— И тогда он решил, что мы оба должны умереть в лифте, слушая его песни, — услужливо добавил Лондо.
И тут принесли ужин. Девушки действительно все подобрали мудро, хотя Г'Кар съел бы что угодно, лишь бы показать презрение к теме разговора. Пока он хрустел орионскими орешками, Лондо отведал выдержанное спу и почувствовал себя еще лучше.
— И вы до сих пор спите с женой посла Моллари? — невинно поинтересовалась Лирис.
— Они в разводе, — ответил Г'Кар и без сомнения разразился бы еще одной проповедью о том, что стал выше всех этих политических делишек, но Лондо оказался быстрее.
— Так вот почему ты больше с ней не встречаешься? — спросил он с притворным негодованием. — Бедняжка Мэриел! Ну, знаешь, если тебе нужна одна из моих жен, ты мог бы попытаться закрутить отношения с Тимов, хотя для этого действительно нужна отвага на грани самоубийства. Мэриел нужен яд, чтобы убить кого-то, но Тимов? Она может выпотрошить кого угодно одним лишь своим острым языком.
Дина поморщилась.
— А я-то думала, что это могут только дрази.
Г'Кар не обратил внимания на ее слова.
— Она могла бы оказать нам всем большую услугу и выпотрошить тебя еще много лет назад, — сказал он с усмешкой. — Вселенная бы вздохнула с облегчением!
— Тогда почему этого не сделал ты? — спросил Лондо. Вокруг них продолжался шум: свист, смех, болтовня. Но девушки, почуяв, что это уже не игра, замолчали. Г'Кар наклонил голову.
— Ты для этого меня сюда притащил? — он задал встречный вопрос и явно испытывал любопытство.
— Возможно, я просто хотел, чтобы мы провели здесь приятный вечер, — ответил Лондо, а потом жестом приказал девушкам удалиться. И они ушли, без лишней возни или возражений. Они действительно заслуживали хороших чаевых. — Быть может, я чувствую, что таких вечеров осталось не слишком много. Мы, центавриане, чувствуем такие вещи, как ты знаешь. Может быть, я хотел отблагодарить тебя за то, что ты беспокоишься о моей душе. Я никогда не считал себя мелочным. И да, возможно, есть еще несколько вопросов, которые я хочу тебе задать.
— Вопросы — это хорошее начало на пути к просветлению, — ровным голосом ответил Г'Кар, но потом наклонился вперед, и Лондо, успевший за долгие годы узнать его достаточно хорошо, понял, что он заинтригован. — Хотя, конечно, я не ожидаю, что ты готов ступить на этот путь. Во вселенной есть немного констант, и твоя впечатляющая способность принимать неверные решения — одна из них.
— Что ж. Я — игрок, так давай сыграем в игру. Это земная игра под названием «правда или вызов», Г'Кар.
Им потребовалось время, чтобы обсудить правила игры, потому что Лондо хотел их изменить, а Г'Кар не соглашался участвовать, пока не будут установлены все параметры.
— Я бы счел это оскорблением, учитывая мою игровую этику, — сказал Лондо.
— Какую еще этику? — спросил Г'Кар.
На самом деле, сперва Г'Кар обвинил его, что он все это выдумал , поскольку ни Шеридан, ни Гарибальди ни разу не упоминали об игре под названием «правда или вызов». Так как Шеридан с первых дней своего появления на станции начал беспокоить всех всевозможными земными играми — они оба вздрогнули при одном упоминании бейсбола, — и Гарибальди знал все земные игры, Г'Кар торжественно заключил, что такой игры не существует.
— Что ж, позвони ему и спроси, — ответил измученный Лондо. — И если хочешь знать мое мнение, они не стали посвящать тебя в эту игру, потому что хотели оставить при себе свои секреты, и наверняка не хотели отправляться в самоубийственные миссии по спасению нарнов.
Когда существование игры было доказано, они принялись спорить об изменениях в ее правилах.
— Конечно, ты мог бы все время выбирать «вызов», — заметил Лондо. — И, поскольку, как ты любезно напомнил, твое откровение случилось в моей каюте, у меня нет никаких секретов, о которых ты бы уже не знал, так что я могу постоянно выбирать «правду» и ничем не рисковать. Но тогда игра была бы скучной.
Г'Кар пробормотал, что Лондо, весь вечер не говорящий ничего, кроме правды, — это что-то новенькое и ценное, пусть и монотонное, но в конце концов они согласились, что нельзя допускать, чтобы один и тот же вариант использовался более трех раз подряд, и что пункт «вызов» не будет включать в себя то, что поставило бы под угрозу Центавр или Нарн.
Наконец, вооружившись земным виски, они приступили к игре. Г'Кар, видимо, решив не быть столь предсказуемым, как утверждал Лондо, выбрал правду.
— Хм, ну, что ж, поскольку ты никогда не спрашивал меня о нем, полагаю, что ты, должно быть, встречался с ним. Скажи мне, Г'Кар, что ты ответил мистеру Мордену?
Г'Кар соединил пальцы.
— Откуда ты знаешь, что я вообще дал ему ответ? Деленн вот ничего не сказала.
— Нет, — ответил Лондо, чувствуя, как теплота этого вечера постепенно исчезает. — Деленн не ответила ему. Как и Кош. Но я ответил, и если ты скажешь, что ничего не сказал ему, я тебе не поверю.
— Я ответил ему, — медленно произнес Г'Кар, — что хочу увидеть, как все центавриане умрут. Сказал, что хочу вырезать флейты из их костей.
«И почему он не выбрал тебя после этого? — подумал Лондо. — Почему он выбрал меня? Ты тогда не был таким, как сейчас. Ты бы заключил с ним союз, если бы он дал тебе шанс».
Какая-то эгоистичная часть его желала, чтобы Морден выбрал Г'Кара, и плевать на последствия, потому что тогда вся кровь была бы на руках Г'Кара. Это он бы постоянно слышал по ночам, как Морден шепчет о должном возмездии за оказанные услуги, с очаровательной улыбкой, выглядящей гротескно на человеческом черепе.
Но если бы Морден выбрал Г'Кара, то центавриане были бы мертвы, а Прима Центавра стала бы погребальным костром не только для Картажье, но и для всего народа. Нет. Что угодно, только не это. Лондо сделал свой выбор, и плевать на сожаления, неважно, что за будущее ждет его впереди, он бы согласился на все это снова, лишь бы Центавр был в безопасности.
Г'Кар бесстрашно встретил его взгляд, и тишина между ними истекала этими не-случившимися мгновениями, как кровью. Лондо вздохнул.
— Вызов, — сказал он.
— Пригласи свою жену Тимов навестить тебя, — ответил Г'Кар, и Лондо приподнял брови.
— Г'Кар, то, что я говорил раньше, было шуткой, — сказал он и глотнул виски, чтобы скрыть свое удивление.
— А я не шучу, — отрезал Г'Кар и забрал у него бутылку.
— Ах, это, конечно, вызов, но в рамках правил. Хорошо, я приглашу Тимов. Можно задать вопрос?
— Нет, — перебил его Г'Кар. — Поскольку следующий вызов за мной.
Лондо начал подозревать, что теряет преимущество, которое так хорошо удерживал в течение всего времени, что они находились в этом заведении. Это, конечно, раздражало, но он же сам хотел сложной игры. Чтобы скрыть раздражение, он обвел взглядом «Ва’тиа’ру». В поле зрения не было никаких нарнов, лишь пара-тройка центавриан, которые держались на приличном расстоянии и делали вид, что не замечают его и Г'Кара. И, естественно, ни одного минбарского гребня вокруг. Он почувствовал недолгие угрызения совести при мысли о Ленньере, который был единственным минбарцем, которого можно было с трудом заподозрить в посещении подобных заведений, и то лишь когда его тащат сюда некоторые скучающие послы. Вир сказал ему о том, что Ленньер уехал. Жаль, если он больше никогда не увидит этого парня снова.
Он заметил Лирис и Дину в обществе двух богато выглядящих земных женщин. Они были наиболее приятным зрелищем в этом помещении, включая шоу на сцене, решил Лондо, но он не был удивлен, заметив кайбири, с восторгом глядящего на усталого и неприглядного мальчишку. Неважно, что думал кайбири, возможно, эти мысли были внушены ему одним из телепатов «Ва’тиа’ру». И это подало ему идею.
— Ты уверен, что не хочешь выбрать правду, Г'Кар?
— Да.
Лондо ухмыльнулся.
— В таком случае ты должен выбрать самого привлекательного мужчину в этом зале и поцеловать его.
Г'Кар вскочил с места, что за отрадное зрелище!
— Моллари!
— Это был твой выбор, не забывай. Если ты полагал, что я предложу тебе сделать что-то сокрушительно тупое и героическое, то, очевидно, ты знаешь меня недостаточно хорошо. К тому же, у тебя уже был шанс проделать это с девушками.
Г'Кар выглядел одновременно убитым и готовым к убийству. Даже мягкие подушки, на которых они сидели, протестующе скрипнули, когда он рухнул на них, кипя от гнева.
— Только не говори мне, что готов сдаться так рано, Г'Кар.
— Нет, — ответил Г'Кар сквозь стиснутые зубы. — Но я отложу исполнение этого вызова до конца игры. Потому что я определенно не захочу здесь оставаться после этого.
Лондо пожал плечами. Если бы это был Гарибальди или кто-то еще, он бы заподозрил, что тот пытается увильнуть от вызова, но Г'Кар в этом плане всегда играл честно.
— Как тебе угодно. И я в таком случае выбираю правду.
Как он заметил ранее, учитывая все, что Г'Кар уже знал про него, он полагал, что это безопасный выбор. К тому же, следующий вызов от Г'Кара может быть чем-то более болезненным, нежели приглашение Тимов на станцию. На самом деле, увидеть Тимов снова было бы не так уж неприятно. Она носила враждебность и презрение к нему гордо, как знамя, и именно за это он и оставил ее в качестве жены. Она бы никогда не ударила его в спину, и вряд ли он мог сказать такое же о других центаврианах, кроме, пожалуй, Вира. Спор с Тимов бодрил почти так же, как и спор с Г'Каром, и мысль о том, какое у нее будет лицо, если он организует почетный караул, чтобы поприветствовать ее как будущую императрицу, вызвала у него улыбку, поэтому он почти не слышал вопрос Г'Кара.
— Какого поступка из всех ты больше всего стыдишься?
Ну, конечно. Он должен был это предвидеть. Всеми сердцами, бьющимися в унисон, одно из которых только что восстановилось от болезни, Лондо чувствовал, как в нем поднимается застарелый гнев.
— Тебе нужен список, Г'Кар? Я ведь уже попросил у тебя прощения. И готов сделать это снова, если это все, что тебе нужно. Но я думал, что извинения были приняты.
— Это не то, о чем я спрашивал, — перебил его Г'Кар. — Ты не слушаешь, Моллари. И никогда не слушал. Я не просил от тебя прощения, и не спрашивал, о чем ты больше всего сожалеешь. Я спросил тебя о том, за что тебе больше всего стыдно. Не говори мне, что не понимаешь, в чем разница, иначе ты еще более безнадежен, чем я думал.
Перебирать эмоции, настраивать их, как арфу; сколько нужно жажды к самонаказанию, чтобы делать это постоянно? В прежние времена Лондо отклонил бы эту просьбу, сказав какой-нибудь гладкий афоризм, и не думал бы о проигрыше, но с тех пор между ними произошло слишком многое. Воспоминания об этом постоянно всплывали в его памяти, и, как и в ночь, когда у него случился сердечный приступ, он не знал, сможет ли избавиться от них. Их было так много. Он сказал, стыдно? Его первая жена, танцовщица, он постоянно описывал ее, как ведьму, от которой был рад избавиться, но на самом деле она была чудом, которым ему пришлось пожертвовать ради амбиций семьи. Или воспоминание о Г'Каре, которого он лишил ранга и привилегий перед Советом, когда пал Нарн. В том унижении не было никакой необходимости. Те дни были выжжены в его памяти, выгравированы кислотой, которая каждый раз разъедала его душу все глубже, когда он позволял себе думать об этом, а началось все тогда, когда он молча наблюдал, как масс-драйверы разрушают планету Нарн. Он чувствовал тогда слишком много, чтобы назвать это стыдом, гневом или сожалением. Но когда он вернулся на «Вавилон 5» и обнаружил, что Гарибальди и остальные смотрят на него так, будто он тащит за собой все эти миллионы мертвых тел, ставших ценой победы над Нарном, тогда он почувствовал и ярость, и стыд, и обрушил все это на Г'Кара, заставив его уйти.
Или стыд за то, что он снова связался с Морденом. Он должен был знать его лучше. Должен был знать, что Морден был тем, кто убил Адиру. Теперь, в ретроспективе, это было так очевидно. Но он позволил манипулировать собой и снова стал игрушкой в руках этого чудовища. Из-за этого он убил Рифу. Нет, даже сейчас он не особо сожалел о его гибели, но то, как он все это подстроил, то, что мстительные нарны разорвали его на клочки, то, что он использовал…
Вот оно.
— Вир, — горько сказал Лондо. — То, как я использовал Вира, чтобы заманить Рифу в ловушку. Это отличалось от того, что получилось позже с Картажье: тогда он был согласен на это и понимал, что это необходимо сделать. Но в случае с Рифой… Я заставил его пройти через ад, заставил поверить, что готов использовать его, чтобы убить тебя, и все это для того, чтобы убедить в этом Рифу.
Он уставился на свои руки; руки центаврианина среднего возраста, покрытые веснушками и возрастными пятнами, но, тем не менее, безупречно чистые. Это приводило в смущение.
Некоторое время Г'Кар молчал. Его поза стала менее застывшей, и, наконец, он кивнул.
— Почему ты выбрал именно это? — повторил он, и Лондо почти услышал безмолвное «из всего, что ты натворил».
И все же, в голосе Г'Кара не было укора или удивления. Он говорил, как тот, кто ищет путь.
— Потому что Вир верил мне. Потому что в конце, и я не знаю, почему, Вир был единственным, кто знал, кто я такой на самом деле, и все равно любил меня.
— Ты удивляешь меня, Моллари, — сказал Г'Кар, но больше ничего не добавил.
На сей раз они молча выпили по целой чашке.
— Но не думай, что я забыл о твоем вызове.
Г'Кар издал звук, похожий на нечто среднее между пренебрежительным фырканьем и печальным вздохом.
— Я еще никогда не встречал того, кто так упорно стремиться уклониться от…
— Просветления? Спасения? Покоя? Ба, оставь это. Это в любом случае не для меня.
— Каждый… — начал Г'Кар, но Лондо покачал головой.
— Ты забыл, — беспечно сказал он и почувствовал аромат духов, идущий от пожилой женщины, проследовавшей к дивану, который официанты подготовили для нее, — я это знаю. Мы всегда знаем. Мы не знаем когда или почему, но мы всегда знаем как, и ты тоже это видел, в тот день, когда сокрушил мой разум, как скорлупу.
Иногда он подозревал, что способность центавриан видеть момент их смерти является окончательным подтверждением того, что Вселенная — это злое место, но обладающее чувством юмора. Все мечтали узнать хоть немного о своем будущем, как будто это были кусочки прекрасной, но постоянно нетронутой еды. Но к чему это бесполезное знание о единственном моменте, если от него нельзя уйти?
Они смотрели друг на друга, и Лондо задумался, понял ли Г'Кар, который в то время был не в себе, то, что видел в конце: смерть Лондо от его рук и его собственную смерть от рук Лондо? Возможно, Г'Кар предположил, что это один из снов Лондо. Что ж, теперь он знает, что это на самом деле.
— Так что не надо говорить со мной о пути к искуплению или покою, — закончил Лондо. — Я уже знаю, что меня ждет.
— Правда, — сказал Г'Кар, и это могло быть согласием с утверждением Лондо или приглашением вернуться к игре.
— Почему ты не убил меня тогда? — прошептал Лондо. — Почему ты не убил меня, когда мог? Ведь было столько возможностей.
Впервые за все время общения Г'Кар отвел взгляд в сторону.
— Ты забыл о наказании, которое твой народ назначил для моего народа, — коротко ответил он.
— Только поэтому?
— Это уже два вопроса.
Это было неправдой, подумал Лондо, и это был откровенный уход от ответа. Он мог бы настоять на своем и, в конце концов, выжать этот ответ из Г'Кара. Но тогда перемирие между ними, то хрупкое понимание, что было сплетено из вынужденных союзов, убийств, пыток и спасенных жизней, рухнет. Оно может не выдержать света последней истины, и Лондо понял, что слишком им дорожит, чтобы подвергать такому риску.
— Если нарн научится хитрости, значит, конец света близок, — сказал он вместо этого. — Тогда мой черед. Вызов.
Он чуть вздрогнул, когда Г'Кар протянул руку над столиком и коснулся его плеча. Лондо видел, как нарн порвал этими руками цепи, но на сей раз прикосновение было легким, и в нем был лишь намек на силу.
— Отбрось свою судьбу, — сказал Г'Кар. — Пусть императором станет кто-то другой. Отбрось все это и оставь позади — Приму Центавра, свое прошлое, всё. Стань чужаком в чужой стране. Я бросаю тебе вызов.
Однажды в юности Лондо услышал песню, исполненную столь ошеломительно сладостным голосом, что он перестал хвастаться перед своим другом Урзой и замер, очарованный. Пока звучал этот голос, ему казалось, что все возможно, что он свободен от всего, что он когда-либо делал или должен сделать, и что ему нужно пойти и немедленно найти певца, чтобы посвятить всю оставшуюся жизнь этой экстраординарной личности.
А когда песня закончилась, Урза со смехом спросил, не хочет ли он победить своих противников на следующем соревновании по фехтованию, глядя в воздух, как последний идиот, и Лондо тоже рассмеялся. Прошел час или даже больше, прежде чем ему удалось отойти от Урзы, притворившись, что у него есть поручение от дяди. Потом он искал этого неизвестного певца, чье лицо никогда не видел, то так и не нашел его, и больше не слышал этой песни.
Пока Г'Кар говорил, тот момент из юности всплыл в его памяти, и осознание чуть не сокрушило его. Это было полное безумие, но все же, выглядело правдоподобно, и на мгновение он поверил, что это возможно. Поверил, что Г'Кар нашел способ, как ему избежать этого. Ошеломляющая радость и облегчение подхватили его, он попытался удержать это, но через несколько мгновений реальность вернулась.
Это не были амбиции. Лондо давно уже не мечтал о троне. Но он прекрасно знал, кто виноват в том, что ворлонцы чуть не уничтожили Приму Центавра. Знал, кто виноват в том, что Картажье взошел на трон, оставив безумие и ненависть в качестве наследия. Он знал, кто просил вернуть его народ к звездам и превратил его из объектов насмешек всей галактики в страшную и неуправляемую силу. Центавр был единственной любовью его жизни, которую он не предал и не покинул. Искать свободу, бросив свой народ во тьме, которая, как он чувствовал, подползала все ближе и ближе, было бы последним непростительным поступком. Он не мог так поступить. Это было бы слишком просто.
— Я не могу, — очень тихо сказал он, зная, что Г'Кар понял каждое слово. — Прости. Я не могу. Я проиграл.
Пальцы на его плече ненадолго задержались, а потом Г'Кар убрал руку.
— Мне тоже очень жаль, Лондо.
То, что Г'Кар назвал его по имени, а такое случалось всего раз или два за все время их общения, стало последней каплей в происходящей нереальности. Как пловец, судорожно вдыхающий воздух, Лондо решил, что это необходимая часть ритуала. И ведь он получил то, чего хотел, разве не так? Ведь Г'Кар больше не будет приставать к нему, пытаясь обратить его? Какое облегчение. Конечно, это так.
— Надеюсь, ты не обидишься, если я немного изменю твой вызов, — сказал он, как будто размышляя вслух. — Не думай, что я забыл о нем только потому, что ты выиграл. Вот это, — и он обвел руками зал, — слишком маленький выбор. Мне надо было заставить тебя выбирать среди членов Консультативного Совета, или командного состава станции, или…
— Ты не сделаешь этого, Моллари, — возмущенно сказал Г'Кар. Какое облегчение снова услышать, как он бушует. — Так и знал, что нельзя позволять тебе устанавливать правила в игре. Но они уже утверждены, и если ты думаешь, что сможешь изменить вызов после того, как он был озвучен, то ты совсем выжил из ума!
— Ох, уж эти нарны. Непреклонные и лишенные чувства юмора, — пробормотал Лондо. — Отлично. Какая разница? Но игра окончена, я-то уж точно собираюсь уходить, а ты все еще не выполнил наш уговор. Если ты откажешься его исполнить, я пожалуюсь Шеридану. И приложу подробнейшие объяснения. И сделаю это в присутствии Деленн.
Г'Кар встал, бросив на Лондо яростный взгляд. А потом посмотрел по сторонам.
И, к удивлению Лондо, на его пятнистом лице появилась ухмылка.
— Да, выбор здесь крайне ограничен, — признал он. — Но, в отличие от тебя, я играю честно, так что…
Если бы Лондо не был так занят разглядыванием зала в поисках того, кого мог бы выбрать Г'Кар, предвкушая, как отреагирует этот несчастный, когда его дорогое развлечение будет прервано неким хмурым нарном, то успел бы это предвидеть. Но теперь мог лишь сидеть, крайне удивленный и шокированный, глядя вослед уходящему Г'Кару.
«Воистину поразительно, — подумал Лондо, потирая рот, — на что готовы пойти некоторые, лишь бы оставить за собой последнее слово».
Очень долгая ночь Лондо Моллари (сет коллажей, ФБ-2016)
Название: Очень долгая ночь Лондо Моллари
Автор: ;natoth
Форма: сет коллажей
Персонажи: Г'Кар, Лондо Моллари
Категория: джен
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: PG-13
Количество: 3 шт.
Исходники: скриншоты сериала+кисти фотошопа
Прямые ссылки: Всего лишь слово, Ты ничего не сказал!, Прости меня
Дисклеймер: Вселенная «Вавилона 5» принадлежит JMS, наше сердце принадлежит вселенной «Вавилона 5».
Сделано для fandom babylon-5 2016
Переговоры (мини, перевод с ФБ-2016)
Название: Переговоры
Переводчики: natoth, soulofrain13
Бета: soulofrain13
Оригинал: Negotiations by Selena, разрешение на перевод получено
Размер: мини, 2312 слов (оригинал)
Персонажи: Лондо Моллари, Г'Кар
Категория: джен
Жанр: ангст, пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: Враг твоего врага – это... много кто еще. Лондо и Г'Кар сговариваются об убийстве Рифы.
Примечание: 3-й сезон. Действие происходит перед эпизодом "And the Rock Cried Out, No Hiding Place".
Дисклеймер: Вселенная «Вавилона 5» принадлежит JMS, наше сердце принадлежит вселенной «Вавилона 5».
Переведено для fandom babylon-5 2016
читать на фикбуке, фанфиксе, АО3
Г'Кар давно перестал чему-либо удивляться в этой жизни. И все же был ошеломлен, когда с ним связался сам Лондо Моллари, да еще, кажется, с общественного терминала, находившегося довольно далеко от его собственной каюты. Они не разговаривали со времени того инцидента, когда, как уверял себя Г'Кар, на него снизошло Откровение. Было странно слышать голос Моллари наяву, после того как он – умоляющий, уговаривающий, неистовый, – звучал в его голове.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, – заявил центаврианин без вступлений, что уже само по себе было на него не похоже. – Наедине, без свидетелей.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – машинально ответил Г'Кар, одновременно пытаясь разрешить новую загадку. Если это была запоздалая попытка отомстить за… тот инцидент, то весьма неуклюжая. Каким угодно, но неуклюжим Моллари не был. Конечно, сложно было сказать, насколько тот случай повлиял на него. Торговец предупреждал Г'Кара, что «прах» может нанести непоправимый вред, и, учитывая происшедшее, Г'Кар и сам какое-то время был не в себе.
– Думаю, жизни двух тысяч твоих соотечественников стоят того, чтобы их обсудить, не так ли?
Странное чувство, которое, разумеется, не было чувством вины, исчезло, и вернулась застарелая ненависть. Центаврианское бессердечие в самом чистом виде. Глупо было даже предполагать, что Моллари и впрямь мог чему-нибудь научиться. Г'Кар уставился на экран. Впервые с начала войны между их народами Моллари не отвел взгляда. Он держался спокойно, без намека на нервную дрожь, или напыщенную жестикуляцию, за которой центавриане так хорошо умели прятать свои истинные намерения. Его глаза были совершенно непроницаемыми.
– Встретимся в турболифте. Все равно в каком. Выбирай любой и сообщи мне. И запомни, Г'Кар, никаких свидетелей. Это важно.
Если это была уловка, ее цель оставалась скрытой от Г'Кара. И мысль о том, что среди всех прочих именно Лондо Моллари ему не удавалось разгадать, одновременно раздражала и смущала, даже если бы никаких жизней и не стояло на кону.
– Откуда мне знать, что ты не подготовил заранее каждый лифт? – спросил он, гадая, сможет ли еще раз выдержать общество Моллари и не придушить его.
– Г'Кар, я никогда не стану покушаться на тебя на «Вавилоне 5», – сухо ответил Лондо. – Уверен, мистер Гарибальди будет рад предложить мне твою старую камеру в качестве постоянного пристанища, но, в отличие от тебя, я не нахожу в ней ничего привлекательного.
– Разумеется. Ведь там тебе пришлось бы встретиться с самим собой, – ответил Г'Кар, а потом вдруг резко замолчал.
Слишком легко было скатиться в старые пререкания с Моллари, но этого нельзя допустить – только не теперь, когда в ушах эхом звучат крики его соотечественников, не после того как он увидел разрушение собственного мира в мыслях Моллари. Он наугад назвал один из лифтов, и отключил Babcom.
На пути к турболифту Г'Кар задумался о том, что решение встретиться наедине вряд ли далось Моллари легко. Его пальцы все еще помнили это избитое, покрытое синяками лицо со следами слез. Странно, центавриане были такими хрупкими и слабыми по сравнению с нарнами, и все же сумели установить столетнюю тиранию, не прибегая к помощи Древнего Врага. Многое объяснялось превосходством технологий. Г'Кар всегда знал, что центавриане способны на жестокость, но лишь недавно был вынужден признать, что где-то в их генетическом коде должна содержаться и отвага.
Взять, к примеру, молодого помощника Моллари, сумевшего тайком освободить стольких нарнов. Или покойного старого императора Турхана, который прибыл на станцию, рискуя жизнью. И даже самого Моллари, в каком-то смысле, если эти переговоры все же не окажутся ловушкой. А в глубине души Г'Кар чувствовал, что так оно и есть. Отныне он знал о Лондо Моллари даже больше, чем хотел бы, и полагал, что способен понять, когда тот лжет, а когда – говорит правду. Конечно, то, что у Моллари хватило духу встретиться с ним, делало этого центаврианина еще более ненавистным.
Возможно, твари вроде лорда Рифы и обречены были стать подонками с того момента, как их родители навязали их существование беспомощной вселенной. Но Моллари… Моллари мог бы стать чем-то большим.
Г'Кар никогда не простит его.
Ему не пришлось долго ждать. Г'Кар узнал эту исполненную важности походку еще до того, как показался Лондо, что дало ему время напустить на лицо самое сардоническое и безразличное выражение, на какое он только был способен. Они молчали до тех пор, пока двери лифта не закрылись за ними. От внимания Г'Кара не ускользнуло, что центаврианин встал у противоположной стены лифта, настолько далеко от него, насколько это вообще было возможно в тесном помещении. Что ж, значит, встреча и впрямь далась Моллари нелегко – эта мысль странным образом принесла удовлетворение. Резкий яркий свет, отражаясь от многочисленных безвкусных побрякушек на мундире центаврианина, вызывал головную боль.
– Ну? – спросил он, наконец.
Лондо начал рассказывать. Когда он закончил, Г'Кар уставился на него, не веря своим ушам.
– Должно быть, вселенной наконец-то удалось свести меня с ума, – медленно произнес он. – Готов поклясться, только что я слышал, как ты попросил меня покинуть мое убежище на станции и вернуться на Нарн, чтобы совершить ради тебя убийство. Даже если закрыть глаза на твое потрясающе самонадеянное предположение, будто я поверю, что ты не воспользуешься возможностью захватить меня в плен, должен сознаться, у меня все еще остаются кое-какие вопросы. Почему бы тебе не убить его самому? Только не говори мне, что тот, чьи руки обагрены кровью миллионов, оказался вдруг настолько щепетильным, потому что его следующая жертва – центаврианин.
– Мне недостаточно просто убить его, – ответил Лондо, проигнорировав первую часть высказывания. – Я хочу его уничтожить.
– Ну, учитывая твой богатый опыт по части разрушений, уверен, ты придумаешь другие способы. Мне казалось, ты мог бы уже уяснить, что никогда и ни под каким предлогом я не буду служить центаврианину, но очевидно, ты еще более глуп, чем я предполагал. Хорошего дня, Моллари, – заключил Г'Кар и нажал на кнопку.
– Ты забыл о двух тысячах нарнов, – холодно произнес Лондо.
Г'Кар резко развернулся. Ему стоило больших усилий сдержать себя. Причинить боль этому центаврианину было так легко. Теперь он точно знал, насколько это просто.
– Я освобожу тысячу нарнов, после того как ты примешь мое предложение, – сказал Лондо, – и еще тысячу – после смерти Рифы. Это в моих силах. В качестве дополнительного стимула могу предоставить тебе документы, раскрывающие роль Рифы в этой войне. Это он отдал приказ о применении масс-драйверов. Я сказал ему…
– Ничего, – перебил его Г'Кар. – Ты забыл, что я видел все твои жалкие воспоминания. Ты ничего не сказал.
Впервые Лондо отвел взгляд.
– Я не забыл это, Г'Кар, – пробормотал он. – Я ничего не забыл.
Двери распахнулись. Двое дрази вошли в лифт, и замерли, увидев, кто внутри.
– Вон! – рявкнул Лондо. Дрази выглядели растерянными и раздраженными.
– Вы что, не слышали? – прошипел Г'Кар. – Вон!
Недовольно ворча, те все же подчинились и вышли. Лондо снова нажал на кнопку, а потом остановил лифт.
– Воистину, смерть Рифы станет праздником для моего народа. Но почему я должен верить, что его смерти ты жаждешь больше, чем моей? – спросил Г'Кар, твердо решив не возвращаться больше к бомбардировке Нарна и другим недавним событиям.
Глаза Лондо вновь обратились к нему. На щеках заходили желваки. Мгновение казалось, будто он порывается сказать что-то совсем иное, но потом лицо его омрачилось.
– Потому что Рифа убил Адиру, – ответил он.
Сам Г'Кар едва ли вспомнил бы это имя. Танцовщица, в которую Моллари был влюблен несколько лет назад, – довольно милая, но слишком уж тощая на его взгляд, к тому же, обладавшая достаточно дурным вкусом, чтобы всерьез увлечься Лондо Моллари, – не задержалась в его памяти. Но воспоминания Моллари – совсем другое дело. Все те несколько недель, что Г'Кар провел в тюремной камере, он пытался избавиться от этих воспоминаний, подавить их с помощью медитаций, но многие из них по-прежнему оставались с ним, пропитанные страстью Моллари к этой девушке. То было очень странное чувство. У Г'Кара было бесчисленное количество любовниц. Некоторые были его хорошими друзьями. Но он не помнил, чтобы к кому-то из них испытывал что-то подобное – уж точно не к отдельно взятой личности. Страстная любовь к народу или к родине – это понятно. Но одержимость одной единственной женщиной – нет, этого Г'Кар не понимал, продолжая задумчиво изучать собеседника напротив, черты которого знал почти так же хорошо, как свои собственные.
И все же, хоть это и выходило за пределы его понимания, он не сомневался: девушка значила для Моллари достаточно, чтобы наказание ее убийцы казалось ему важнее удовлетворения и почестей от поимки Г'Кара. Это не означало, конечно же, что Г'Кар вот так запросто согласится, какой бы заманчивой ни была мысль об освобождении двух тысяч нарнских узников или смерти Рифы. Между ними ничто и никогда не бывало запросто. И никогда не будет.
– Предположим на секунду, что я сделаю, как ты хочешь, – сказал Г'Кар. – Твой помощник – никудышный лжец. Я всегда мог понять, когда он что-то замышляет – для центаврианина у него слишком честное лицо. Если он притворится, будто готов выдать твои планы Рифе, чтобы заманить его на Нарн, то в тот же миг будет разоблачен и допрошен. Как и большинство твоих планов, этот глуп и недальновиден.
– Как и большинство твоих утверждений, это основано на ложных и высокомерных предположениях, – огрызнулся Лондо. – У Рифы есть собственный телепат. Естественно, я не стану посылать Вира, чтобы обмануть его.
– Что ж, тогда…
– Вир будет верить в то, что говорит правду, когда его станут допрашивать. Он поверит, что я хочу захватить тебя в плен на Нарне, потому что я ему так скажу, и потому что ты притворишься, будто согласен поехать туда, когда он придет к тебе чуть позже.
Г'Кар вынужден был признать, что это многое меняло. Это было умно. И в этом было куда больше коварства, чем можно было ожидать от Моллари. Не то чтобы это что-то значило, конечно. Г'Кар подумал о глупеньком Вире Котто, который пытался извиниться перед ним, и о тех нарнах, которых, как сообщали, он спас.
– Ты позволишь схватить и подвергнуть телепатическому допросу собственного атташе? – требовательно спросил он, больше из желания увидеть, как Моллари вздрогнет, нежели оттого, что действительно сомневался. На мгновение Г'Кару стало жаль Вира Котто, но лишь на мгновение. Его народ был гораздо важнее, к тому же, помощник сам выбрал свою судьбу, связавшись с таким, как Моллари. Зачем кому-то это нужно, до сих пор оставалось для Г'Кара загадкой. Даже запах этого центаврианина вызывал тошноту: застарелая смесь бривари и какого-то отвратительного одеколона. Сколько ни пытался Г'Кар смыть его водой, любезно предоставленной мистером Гарибальди, этот запах оставался с ним на протяжении всех шестидесяти дней его заключения.
Лондо не вздрогнул. Вместо этого он продолжал глядеть прямо на Г'Кара.
– Это можно пережить, – сказал он. – Уж я-то знаю, верно?
– Ничего ты не знаешь, и поэтому ты воистину достоин презрения, Моллари, – сказал Г'Кар, стиснув кулаки. – Заговор против Рифы – это первая смерть на моей памяти, которую ты замыслил из ненависти. Но ты погубил миллионы моих соотечественников, не потому что ненавидел нас, а потому что жаждал власти. И теперь ты предлагаешь мне освободить нескольких из них, не потому что раскаялся, наконец, в своем преступлении, а потому что они оказались полезны для заключения сделки.
Эти слова еще долго висели в воздухе после того, как Г'Кар замолчал. Лондо ничего не ответил. В прежние времена Г'Кар часто гадал про себя, существует ли что-то, что могло бы заставить Моллари заткнуться. И вот это случилось, но долгожданного триумфа по этому поводу он почему-то не испытал.
– Вот инфокристалл, который должны найти у Рифы, – наконец, сказал Лондо, вынимая что-то из жилетного кармана. – А это – голограмма, которую ты покажешь ему перед смертью.
Г'Кар мог бы возразить, что еще не дал согласия на сделку. Но вместо этого вытянул руку. Когда его пальцы коснулись руки Моллари, он почувствовал легкую дрожь. Видимо, статическое электричество от голографического проектора.
– Откуда ты знаешь, – не выдержав, спросил он, – что я не оставлю в карманах Рифы оба эти кристалла? Я же все равно получу тысячу освобожденных нарнов, и в придачу двоих мертвых опозоренных центаврианских палачей вместо одного. Выгода очевидна.
– Я знаю это по той же причине, по которой гвардейцам будет приказано не стрелять и не пытаться арестовать тебя и твоих приятелей, когда вы покончите с Рифой, – ответил Лондо, оскалив зубы в невеселой усмешке. – Я знаю это, потому что я знаю тебя.
Г'Кар снова привел лифт в движение и вышел на первой же остановке. Он думал лишь о том, какое это облегчение – оказаться подальше от Моллари. Ему и в голову не пришло ответить Лондо, что тот неправ.
Переводчики: natoth, soulofrain13
Бета: soulofrain13
Оригинал: Negotiations by Selena, разрешение на перевод получено
Размер: мини, 2312 слов (оригинал)
Персонажи: Лондо Моллари, Г'Кар
Категория: джен
Жанр: ангст, пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: Враг твоего врага – это... много кто еще. Лондо и Г'Кар сговариваются об убийстве Рифы.
Примечание: 3-й сезон. Действие происходит перед эпизодом "And the Rock Cried Out, No Hiding Place".
Дисклеймер: Вселенная «Вавилона 5» принадлежит JMS, наше сердце принадлежит вселенной «Вавилона 5».
Переведено для fandom babylon-5 2016
читать на фикбуке, фанфиксе, АО3
Г'Кар давно перестал чему-либо удивляться в этой жизни. И все же был ошеломлен, когда с ним связался сам Лондо Моллари, да еще, кажется, с общественного терминала, находившегося довольно далеко от его собственной каюты. Они не разговаривали со времени того инцидента, когда, как уверял себя Г'Кар, на него снизошло Откровение. Было странно слышать голос Моллари наяву, после того как он – умоляющий, уговаривающий, неистовый, – звучал в его голове.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, – заявил центаврианин без вступлений, что уже само по себе было на него не похоже. – Наедине, без свидетелей.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – машинально ответил Г'Кар, одновременно пытаясь разрешить новую загадку. Если это была запоздалая попытка отомстить за… тот инцидент, то весьма неуклюжая. Каким угодно, но неуклюжим Моллари не был. Конечно, сложно было сказать, насколько тот случай повлиял на него. Торговец предупреждал Г'Кара, что «прах» может нанести непоправимый вред, и, учитывая происшедшее, Г'Кар и сам какое-то время был не в себе.
– Думаю, жизни двух тысяч твоих соотечественников стоят того, чтобы их обсудить, не так ли?
Странное чувство, которое, разумеется, не было чувством вины, исчезло, и вернулась застарелая ненависть. Центаврианское бессердечие в самом чистом виде. Глупо было даже предполагать, что Моллари и впрямь мог чему-нибудь научиться. Г'Кар уставился на экран. Впервые с начала войны между их народами Моллари не отвел взгляда. Он держался спокойно, без намека на нервную дрожь, или напыщенную жестикуляцию, за которой центавриане так хорошо умели прятать свои истинные намерения. Его глаза были совершенно непроницаемыми.
– Встретимся в турболифте. Все равно в каком. Выбирай любой и сообщи мне. И запомни, Г'Кар, никаких свидетелей. Это важно.
Если это была уловка, ее цель оставалась скрытой от Г'Кара. И мысль о том, что среди всех прочих именно Лондо Моллари ему не удавалось разгадать, одновременно раздражала и смущала, даже если бы никаких жизней и не стояло на кону.
– Откуда мне знать, что ты не подготовил заранее каждый лифт? – спросил он, гадая, сможет ли еще раз выдержать общество Моллари и не придушить его.
– Г'Кар, я никогда не стану покушаться на тебя на «Вавилоне 5», – сухо ответил Лондо. – Уверен, мистер Гарибальди будет рад предложить мне твою старую камеру в качестве постоянного пристанища, но, в отличие от тебя, я не нахожу в ней ничего привлекательного.
– Разумеется. Ведь там тебе пришлось бы встретиться с самим собой, – ответил Г'Кар, а потом вдруг резко замолчал.
Слишком легко было скатиться в старые пререкания с Моллари, но этого нельзя допустить – только не теперь, когда в ушах эхом звучат крики его соотечественников, не после того как он увидел разрушение собственного мира в мыслях Моллари. Он наугад назвал один из лифтов, и отключил Babcom.
На пути к турболифту Г'Кар задумался о том, что решение встретиться наедине вряд ли далось Моллари легко. Его пальцы все еще помнили это избитое, покрытое синяками лицо со следами слез. Странно, центавриане были такими хрупкими и слабыми по сравнению с нарнами, и все же сумели установить столетнюю тиранию, не прибегая к помощи Древнего Врага. Многое объяснялось превосходством технологий. Г'Кар всегда знал, что центавриане способны на жестокость, но лишь недавно был вынужден признать, что где-то в их генетическом коде должна содержаться и отвага.
Взять, к примеру, молодого помощника Моллари, сумевшего тайком освободить стольких нарнов. Или покойного старого императора Турхана, который прибыл на станцию, рискуя жизнью. И даже самого Моллари, в каком-то смысле, если эти переговоры все же не окажутся ловушкой. А в глубине души Г'Кар чувствовал, что так оно и есть. Отныне он знал о Лондо Моллари даже больше, чем хотел бы, и полагал, что способен понять, когда тот лжет, а когда – говорит правду. Конечно, то, что у Моллари хватило духу встретиться с ним, делало этого центаврианина еще более ненавистным.
Возможно, твари вроде лорда Рифы и обречены были стать подонками с того момента, как их родители навязали их существование беспомощной вселенной. Но Моллари… Моллари мог бы стать чем-то большим.
Г'Кар никогда не простит его.
Ему не пришлось долго ждать. Г'Кар узнал эту исполненную важности походку еще до того, как показался Лондо, что дало ему время напустить на лицо самое сардоническое и безразличное выражение, на какое он только был способен. Они молчали до тех пор, пока двери лифта не закрылись за ними. От внимания Г'Кара не ускользнуло, что центаврианин встал у противоположной стены лифта, настолько далеко от него, насколько это вообще было возможно в тесном помещении. Что ж, значит, встреча и впрямь далась Моллари нелегко – эта мысль странным образом принесла удовлетворение. Резкий яркий свет, отражаясь от многочисленных безвкусных побрякушек на мундире центаврианина, вызывал головную боль.
– Ну? – спросил он, наконец.
Лондо начал рассказывать. Когда он закончил, Г'Кар уставился на него, не веря своим ушам.
– Должно быть, вселенной наконец-то удалось свести меня с ума, – медленно произнес он. – Готов поклясться, только что я слышал, как ты попросил меня покинуть мое убежище на станции и вернуться на Нарн, чтобы совершить ради тебя убийство. Даже если закрыть глаза на твое потрясающе самонадеянное предположение, будто я поверю, что ты не воспользуешься возможностью захватить меня в плен, должен сознаться, у меня все еще остаются кое-какие вопросы. Почему бы тебе не убить его самому? Только не говори мне, что тот, чьи руки обагрены кровью миллионов, оказался вдруг настолько щепетильным, потому что его следующая жертва – центаврианин.
– Мне недостаточно просто убить его, – ответил Лондо, проигнорировав первую часть высказывания. – Я хочу его уничтожить.
– Ну, учитывая твой богатый опыт по части разрушений, уверен, ты придумаешь другие способы. Мне казалось, ты мог бы уже уяснить, что никогда и ни под каким предлогом я не буду служить центаврианину, но очевидно, ты еще более глуп, чем я предполагал. Хорошего дня, Моллари, – заключил Г'Кар и нажал на кнопку.
– Ты забыл о двух тысячах нарнов, – холодно произнес Лондо.
Г'Кар резко развернулся. Ему стоило больших усилий сдержать себя. Причинить боль этому центаврианину было так легко. Теперь он точно знал, насколько это просто.
– Я освобожу тысячу нарнов, после того как ты примешь мое предложение, – сказал Лондо, – и еще тысячу – после смерти Рифы. Это в моих силах. В качестве дополнительного стимула могу предоставить тебе документы, раскрывающие роль Рифы в этой войне. Это он отдал приказ о применении масс-драйверов. Я сказал ему…
– Ничего, – перебил его Г'Кар. – Ты забыл, что я видел все твои жалкие воспоминания. Ты ничего не сказал.
Впервые Лондо отвел взгляд.
– Я не забыл это, Г'Кар, – пробормотал он. – Я ничего не забыл.
Двери распахнулись. Двое дрази вошли в лифт, и замерли, увидев, кто внутри.
– Вон! – рявкнул Лондо. Дрази выглядели растерянными и раздраженными.
– Вы что, не слышали? – прошипел Г'Кар. – Вон!
Недовольно ворча, те все же подчинились и вышли. Лондо снова нажал на кнопку, а потом остановил лифт.
– Воистину, смерть Рифы станет праздником для моего народа. Но почему я должен верить, что его смерти ты жаждешь больше, чем моей? – спросил Г'Кар, твердо решив не возвращаться больше к бомбардировке Нарна и другим недавним событиям.
Глаза Лондо вновь обратились к нему. На щеках заходили желваки. Мгновение казалось, будто он порывается сказать что-то совсем иное, но потом лицо его омрачилось.
– Потому что Рифа убил Адиру, – ответил он.
Сам Г'Кар едва ли вспомнил бы это имя. Танцовщица, в которую Моллари был влюблен несколько лет назад, – довольно милая, но слишком уж тощая на его взгляд, к тому же, обладавшая достаточно дурным вкусом, чтобы всерьез увлечься Лондо Моллари, – не задержалась в его памяти. Но воспоминания Моллари – совсем другое дело. Все те несколько недель, что Г'Кар провел в тюремной камере, он пытался избавиться от этих воспоминаний, подавить их с помощью медитаций, но многие из них по-прежнему оставались с ним, пропитанные страстью Моллари к этой девушке. То было очень странное чувство. У Г'Кара было бесчисленное количество любовниц. Некоторые были его хорошими друзьями. Но он не помнил, чтобы к кому-то из них испытывал что-то подобное – уж точно не к отдельно взятой личности. Страстная любовь к народу или к родине – это понятно. Но одержимость одной единственной женщиной – нет, этого Г'Кар не понимал, продолжая задумчиво изучать собеседника напротив, черты которого знал почти так же хорошо, как свои собственные.
И все же, хоть это и выходило за пределы его понимания, он не сомневался: девушка значила для Моллари достаточно, чтобы наказание ее убийцы казалось ему важнее удовлетворения и почестей от поимки Г'Кара. Это не означало, конечно же, что Г'Кар вот так запросто согласится, какой бы заманчивой ни была мысль об освобождении двух тысяч нарнских узников или смерти Рифы. Между ними ничто и никогда не бывало запросто. И никогда не будет.
– Предположим на секунду, что я сделаю, как ты хочешь, – сказал Г'Кар. – Твой помощник – никудышный лжец. Я всегда мог понять, когда он что-то замышляет – для центаврианина у него слишком честное лицо. Если он притворится, будто готов выдать твои планы Рифе, чтобы заманить его на Нарн, то в тот же миг будет разоблачен и допрошен. Как и большинство твоих планов, этот глуп и недальновиден.
– Как и большинство твоих утверждений, это основано на ложных и высокомерных предположениях, – огрызнулся Лондо. – У Рифы есть собственный телепат. Естественно, я не стану посылать Вира, чтобы обмануть его.
– Что ж, тогда…
– Вир будет верить в то, что говорит правду, когда его станут допрашивать. Он поверит, что я хочу захватить тебя в плен на Нарне, потому что я ему так скажу, и потому что ты притворишься, будто согласен поехать туда, когда он придет к тебе чуть позже.
Г'Кар вынужден был признать, что это многое меняло. Это было умно. И в этом было куда больше коварства, чем можно было ожидать от Моллари. Не то чтобы это что-то значило, конечно. Г'Кар подумал о глупеньком Вире Котто, который пытался извиниться перед ним, и о тех нарнах, которых, как сообщали, он спас.
– Ты позволишь схватить и подвергнуть телепатическому допросу собственного атташе? – требовательно спросил он, больше из желания увидеть, как Моллари вздрогнет, нежели оттого, что действительно сомневался. На мгновение Г'Кару стало жаль Вира Котто, но лишь на мгновение. Его народ был гораздо важнее, к тому же, помощник сам выбрал свою судьбу, связавшись с таким, как Моллари. Зачем кому-то это нужно, до сих пор оставалось для Г'Кара загадкой. Даже запах этого центаврианина вызывал тошноту: застарелая смесь бривари и какого-то отвратительного одеколона. Сколько ни пытался Г'Кар смыть его водой, любезно предоставленной мистером Гарибальди, этот запах оставался с ним на протяжении всех шестидесяти дней его заключения.
Лондо не вздрогнул. Вместо этого он продолжал глядеть прямо на Г'Кара.
– Это можно пережить, – сказал он. – Уж я-то знаю, верно?
– Ничего ты не знаешь, и поэтому ты воистину достоин презрения, Моллари, – сказал Г'Кар, стиснув кулаки. – Заговор против Рифы – это первая смерть на моей памяти, которую ты замыслил из ненависти. Но ты погубил миллионы моих соотечественников, не потому что ненавидел нас, а потому что жаждал власти. И теперь ты предлагаешь мне освободить нескольких из них, не потому что раскаялся, наконец, в своем преступлении, а потому что они оказались полезны для заключения сделки.
Эти слова еще долго висели в воздухе после того, как Г'Кар замолчал. Лондо ничего не ответил. В прежние времена Г'Кар часто гадал про себя, существует ли что-то, что могло бы заставить Моллари заткнуться. И вот это случилось, но долгожданного триумфа по этому поводу он почему-то не испытал.
– Вот инфокристалл, который должны найти у Рифы, – наконец, сказал Лондо, вынимая что-то из жилетного кармана. – А это – голограмма, которую ты покажешь ему перед смертью.
Г'Кар мог бы возразить, что еще не дал согласия на сделку. Но вместо этого вытянул руку. Когда его пальцы коснулись руки Моллари, он почувствовал легкую дрожь. Видимо, статическое электричество от голографического проектора.
– Откуда ты знаешь, – не выдержав, спросил он, – что я не оставлю в карманах Рифы оба эти кристалла? Я же все равно получу тысячу освобожденных нарнов, и в придачу двоих мертвых опозоренных центаврианских палачей вместо одного. Выгода очевидна.
– Я знаю это по той же причине, по которой гвардейцам будет приказано не стрелять и не пытаться арестовать тебя и твоих приятелей, когда вы покончите с Рифой, – ответил Лондо, оскалив зубы в невеселой усмешке. – Я знаю это, потому что я знаю тебя.
Г'Кар снова привел лифт в движение и вышел на первой же остановке. Он думал лишь о том, какое это облегчение – оказаться подальше от Моллари. Ему и в голову не пришло ответить Лондо, что тот неправ.
Даже во мраке (фанфик, пер. с англ.)
Название: Даже во мраке
Переводчик: natoth
Бета: andelyta
Оригинал: Even In Darkness by Andraste, разрешение на перевод получено
Размер: мини, 2335 слов (оригинал)
Пейринг/Персонажи: Г’Кар, На'Тот
Категория: джен
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: «Как он мог отослать ее, единственную, кто была по-настоящему ему предана?»
Дисклеймер: Вселенная «Вавилона 5» принадлежит JMS, наше сердце принадлежит вселенной «Вавилона 5».
Примечание от автора: поскольку это важно для меня, роль На'Тот в этой истории играет Кейтлин Браун. Действие происходит где-то между эпизодами 2 сезона «Жертвоприношение» и «Долгая битва в сумерках».
Переведено для fandom babylon-5 2015
Читать на фикбуке, фанфиксе
На'Тот почуяла запах дыма и благовоний прежде, чем дверь в каюту посла Г'Кара открылась. Войдя, она увидела его, облаченного в просторную мантию, которую полагалось носить во время Священных дней Г'Квана. Атташе знала, что фестиваль начался сегодня, но было странно осознавать, что прошел уже целый год с того случая, когда она прервала его молитвы похожим образом. Теперь трудности, заботившие их тогда, казались не стоящими тревоги, которую вызвали.
— Посол, — сказала она, — прошу прощения, что беспокою вас в такое время.
Эти извинения были всего лишь данью вежливости. На'Тот уже знала, что посол Г'Кар редко бывал против ее внезапных визитов, хотя иногда она заставала его за занятиями, которые заставляли ее пожалеть о вторжении.
— Ничего страшного, — ответил Г'Кар, — технически учение Г'Квана позволяет прерывать обычные ритуалы в военное время.
Но, конечно, это не помешало ему проводить ритуал, хотя теперь, очутившись в его комнате, На'Тот заметила, что благовония были немного выдохшимися. Вне всякого сомнения, посол осознавал, что из родного мира ему не доставят ни одного цветка Г'Кван Эт, и, учитывая текущее положение, взрыв нарнского транспортника в прошлом году выглядел совершенно незначительным по сравнению с нынешними проблемами. Все имеющиеся транспортники сейчас перевозили оружие, припасы и беженцев.
— На самом деле я как раз собирался послать за тобой, — продолжал Г'Кар. — Наши агенты раздобыли свежую информацию о разработках центаврианского оружия. Не вижу в ней ничего, что могло бы объяснить их преимущество в этой войне, но мне нужен кто-то надежный, чтобы доставить инфокристалл в родной мир.
— Вы меня отсылаете.
Не было нужды назначать курьером именно ее. Но Г'Кар уже делал нечто подобное, когда узнал о прибытии центаврианского императора на станцию.
Посол даже не стал отрицать.
— И я хочу, чтобы потом ты осталась на Нарне.
Сердце На'Тот упало. Неужели за все это время он так и не научился ей доверять? Г'Кар изо всех сил старался укрепить свое положение среди нарнов на станции, и хотя она была уверена, что он отлично руководит ими, слишком многие метили на его место. Как мог он отослать ее, единственную, кто был по-настоящему ему предан?
— Посол, я сделала что-то не так?
— Вовсе нет, — сказал он удивленно, — но сейчас тебе надо быть не здесь. Если война закончится неудачно для нас, тебе лучше находиться в другом месте.
Она ощетинилась в ответ на это оскорбление и едва сдержалась, чтобы не зарычать.
— Посол, я не младенец, которого надо прятать в сумке при первом признаке опасности!
— Если бы я хотел, чтобы ты была в безопасности, разве стал бы отсылать тебя домой? — Г'Кар замолчал и отвернулся, чтобы прикоснуться к Книге Г'Квана, которая лежала на столе. — Если оборона планеты падет, нашему народу понадобятся храбрые воины. К тому же, я подумал, вдруг тебе захочется снова повидать семью?
Он считал, что они могут проиграть войну.
На'Тот знала, что Г'Кар предчувствовал это с самого начала, но было ли это беспокойством опытного воина или страхом, преследующим того, кто вырос во времена Оккупации? Она была слишком молода, чтобы помнить те времена, и центавриане никогда не появлялись в ее детских страхах. Представители их расы, встречавшиеся на станции, не производили на нее особого впечатления, и она часто замечала, что с трудом понимает, как такому жалкому и вырождающемуся врагу удалось завоевать ее народ. Но атташе была склонна доверять суждениям Г'Кара в большинстве вопросов. Если только это не касалось ее отбытия со станции.
— Я еще могу пригодиться вам здесь.
— Ты уже оказала мне огромную помощь, На'Тот. Неужели ты думаешь, что я отказался бы от такого союзника без веской причины?
— Как бы вам вообще не остаться без союзников, посол.
Она была слишком разгневана, чтобы сдерживаться. Если ее не будет рядом, чтобы защищать и удерживать посла от безрассудных поступков, вряд ли она застанет его в живых по возвращении. Когда Г'Кар отослал ее в первый раз безо всякого повода, На'Тот заподозрила, что он планировал покушение на императора и хотел защитить ее от обвинения в соучастии. И с тех пор он все время пытался погибнуть.
Это было чем-то вроде лихорадки, которой болели многие нарнские воины, но самой На'Тот не довелось ее испытать. Да, она тоже любила свой народ и с радостью отдала бы за него свою жизнь, но сперва покончила бы с врагами. В глубине души На'Тот знала, что там, после смерти, ее ничего не ждет, и собиралась мудро прожить единственную жизнь. Но посол Г'Кар видел мир иначе. Упустив одну возможность броситься на центаврианский меч, он наверняка будет искать новые.
— Это большая честь — отдать жизнь за свой народ, — произнес он. Мягкое понимание, прозвучавшее в его голосе, разозлило ее сильнее, чем если бы он сделал строгий выговор.
— Только будьте уверены, что вы отдаете именно свою жизнь, а не смерть, посол.
Она повернулась, чтобы уйти до того, как скажет еще что-нибудь, нарушающее субординацию. И только на полпути к своей каюте На'Тот вспомнила, что совсем забыла, по какой причине пришла к нему.
Г'Кван Эт не был красив. Его простые листья были тускло-зелеными, чтобы не выделяться среди других растений. Мало что могло расти там, где рос Г'Кван Эт. Воспроизвести в искусственной среде суровые условия его естественного обитания было очень сложно — малейшая неточность, и растение погибнет. Его надо было посадить в бедную почву, подобную той, что была в горах, поливать редко и держать в холоде, иначе оно не зацветет и не даст семян вовремя, к окончанию священных дней Г'Квана. Если бутон передержать, то семена сгниют, а следующее цветение начнется через много месяцев.
На'Тот никогда не занималась садоводством, но решила попытать удачу, особенно после того, как в прошлом году едва не случилась катастрофа. Купив саженец, она думала, что он пригодится лишь в случае крайней нужды. Но даже представить не могла, насколько сильной окажется эта нужда.
Сначала она решила позаботиться о правильных условиях для цветка, воссоздав их так тщательно, как только смогла. Достать саженец было труднее всего, поскольку заведовавшие питомниками священники охраняли их очень строго. Скорее всего, они преувеличивали сложность размножения цветка — как потом оказалось, растение не доставило ей особых хлопот. Наконец, она нашла его через другие каналы — у центавриан тоже были свои способы добычи и применения Г’Кван Эт. На’Тот не знала, что ее больше раздражало — это или сам факт обращения к центаврианским торговцам, которые, впрочем, не стали задавать лишних вопросов, так как она заплатила запрошенную цену.
На'Тот уже несколько месяцев наблюдала, как Г'Кван Эт растет, постоянно беспокоясь, что он может погибнуть во время ее отлучек со станции. Но каждый раз, когда его оставляли на время, он только разрастался еще пышнее. Недавно растение зацвело, и она любовалась поразительно ярким красным бутоном среди простых листьев. Внутри скрывался стручок, который скоро должен был созреть.
Сама На'Тот не видела особой ценности в этом цветке или его семенах, которые якобы поддержали силы пророка в горах, когда ему нечего было есть. По ее мнению, именно употребление психотропного растения породило видения, о которых говорил Г'Кван. Тем не менее, ради сохранения статуса посла Г'Кара церемония должна быть проведена по всем правилам. В прошлый раз ему пришлось говорить очень быстро, чтобы убедить последователей Г'Квана в логике Синклера, но, учитывая их нынешние настроения, На'Тот не была уверена, что они снова примут такие оговорки.
Она намеревалась сообщить послу о своей задумке раньше, но, с тех пор, как началась война, у него появились более важные дела. Потом она боялась обнадежить его преждевременно. Вдруг растение погибнет? Далее На'Тот задумалась, стоит ли спрашивать его опытного мнения насчет того, когда именно надо собирать семена, или просто сделать это самой. Сначала хотела спросить, но теперь…
Теперь же На'Тот хотелось просто выбросить семена, назло ему. Раз Г'Кар решил, что не нуждается в ее помощи, то и семена ему не нужны! Но другой голос нашептывал ей, что, возможно, увидев ее поступок, посол передумает и позволит ей остаться.
На'Тот держала Г'Кван Эт в укромном уголке своей каюты, где ему не мог навредить тот жесткий белый свет, который другие расы на станции считали нормальным. Она присела перед ним, рассеянно провела пальцами по высохшим остаткам лепестков, размышляя, что же делать дальше. Лепестки отваливались один за другим, едва она касалась их, пока не остался только стручок.
Желая, наконец, увидеть результаты своих трудов, На'Тот осторожно раскрыла его и вытряхнула содержимое себе на ладонь. Семена в ее руках были правильной формы и веса — они не сгнили, слава богу, — но их было всего два. Атташе поморщилась при виде такого скудного урожая. Возможно, двух семян будет недостаточно для проведения церемонии, и ее работа окажется напрасной.
И все-таки ей надо пойти и спросить у Г'Кара, предложить ему помощь, которую он, возможно, примет. Что бы она ни чувствовала и какими бы дурацкими ни были его приказы, ее долг — помогать ему, пока может. Два семечка — лучше, чем ничего. Надо хотя бы попытаться.
Когда На'Тот снова появилась на пороге каюты посла Г'Кара, он не сердился на нее. Возможно, решил, что понял причину ее раздражения.
— На'Тот, — сказал он. — Полагаю, ты решила подчиниться моему приказу?
Это был довольно прозрачный намек на соблюдение субординации, но сейчас она решила не обращать на это внимание. На'Тот молча раскрыла ладони и показала ему то, что принесла.
— Но… где ты это нашла?..
Последние страхи из-за того, что она поступила неправильно, улетучились, и На'Тот перестала сдерживать улыбку. Чтобы увидеть потерявшего дар речи Г'Кара, стоило потратить время и силы на выращивание Г'Кван Эт.
— Я их вырастила. Знаю, что им положено расти в горах, но, учитывая события последнего года, мне хотелось, чтобы вы получили то, что вам нужно, вовремя. Сожалею только, что урожай вышел скудный.
— Это неважно, — ответил он, прижимая руки к груди и кланяясь ей. — Ты сделала великое дело, На'Тот.
Посол достал книгу Г'Квана и открыл на странице, которую, судя по всему, знал наизусть.
— Г'Кван писал, что семена Г'Кван Эт поддержали его силы, когда ему показалось, что он умирает от голода в пустыне.
Г'Кар улыбнулся, глядя на нее, и его глаза озарились светом, но она не знала, радоваться этому или нет.
— Вселенная не позволит тем, что был избран, потерпеть неудачу. «Даже во мраке, — сказал он, явно цитируя слова пророка, — есть свет для тех, кто имеет глаза, чтобы его увидеть».
На'Тот знала разницу между упорным трудом и чудом, и здесь не было никаких подтверждений их судьбы. Если нарны хотят победить, им надо добиваться этого собственными силами — ибо нет никакой великой божественной длани, которая протянется с небес и спасет их. И все же она не собиралась заниматься философскими спорами с послом Г'Каром. Если вера делает его сильнее, На’Тот счастлива ее поддержать.
— Теперь-то вы видите, что я все еще могу помочь вам здесь?
Он снова улыбнулся, качая головой.
— Я отсылаю тебя не потому, что твоя помощь не нужна, а потому что другим ты нужна больше. Ты не можешь оставить созревшие семена на растении, На'Тот. Как только они собраны, их надо посеять.
Она вздохнула. В таком случае это ее долг, пусть и нежеланный.
— Если это то, чего вы хотите от меня, я пойду на эту жертву. Но будьте осторожны и не сверните шею, прикрывая собственную спину.
— Уверяю тебя, я вполне способен позаботиться о себе.
На'Тот протянула ему семена Г'Кван Эт, но посол взял только одно.
— Тебе надо взять второе на Нарн вместе с инфокристаллами и посадить там.
— Но тогда останется только одно для сожжения на церемонии, — возразила она.
— Этого вполне достаточно — одно семя всегда должно оставаться на следующий год, как символ надежды на новую жизнь. Знаю, ты не веришь в учение Г'Квана, но ты преуспела там, где многие верующие потерпели неудачу.
На'Тот теребила семечко в руке, когда шла обратно в свою каюту — оставалось очень мало времени на сборы, если она хотела успеть завтра на транспортник до Нарна. Она посадит это семя ради посла Г'Кара… и ради надежды.
На'Тот могла не верить в чудеса или в учение Г'Квана, но она все-таки верила в нечто, что было значительнее и больше ее самой.
Переводчик: natoth
Бета: andelyta
Оригинал: Even In Darkness by Andraste, разрешение на перевод получено
Размер: мини, 2335 слов (оригинал)
Пейринг/Персонажи: Г’Кар, На'Тот
Категория: джен
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: «Как он мог отослать ее, единственную, кто была по-настоящему ему предана?»
Дисклеймер: Вселенная «Вавилона 5» принадлежит JMS, наше сердце принадлежит вселенной «Вавилона 5».
Примечание от автора: поскольку это важно для меня, роль На'Тот в этой истории играет Кейтлин Браун. Действие происходит где-то между эпизодами 2 сезона «Жертвоприношение» и «Долгая битва в сумерках».
Переведено для fandom babylon-5 2015
Читать на фикбуке, фанфиксе
На'Тот почуяла запах дыма и благовоний прежде, чем дверь в каюту посла Г'Кара открылась. Войдя, она увидела его, облаченного в просторную мантию, которую полагалось носить во время Священных дней Г'Квана. Атташе знала, что фестиваль начался сегодня, но было странно осознавать, что прошел уже целый год с того случая, когда она прервала его молитвы похожим образом. Теперь трудности, заботившие их тогда, казались не стоящими тревоги, которую вызвали.
— Посол, — сказала она, — прошу прощения, что беспокою вас в такое время.
Эти извинения были всего лишь данью вежливости. На'Тот уже знала, что посол Г'Кар редко бывал против ее внезапных визитов, хотя иногда она заставала его за занятиями, которые заставляли ее пожалеть о вторжении.
— Ничего страшного, — ответил Г'Кар, — технически учение Г'Квана позволяет прерывать обычные ритуалы в военное время.
Но, конечно, это не помешало ему проводить ритуал, хотя теперь, очутившись в его комнате, На'Тот заметила, что благовония были немного выдохшимися. Вне всякого сомнения, посол осознавал, что из родного мира ему не доставят ни одного цветка Г'Кван Эт, и, учитывая текущее положение, взрыв нарнского транспортника в прошлом году выглядел совершенно незначительным по сравнению с нынешними проблемами. Все имеющиеся транспортники сейчас перевозили оружие, припасы и беженцев.
— На самом деле я как раз собирался послать за тобой, — продолжал Г'Кар. — Наши агенты раздобыли свежую информацию о разработках центаврианского оружия. Не вижу в ней ничего, что могло бы объяснить их преимущество в этой войне, но мне нужен кто-то надежный, чтобы доставить инфокристалл в родной мир.
— Вы меня отсылаете.
Не было нужды назначать курьером именно ее. Но Г'Кар уже делал нечто подобное, когда узнал о прибытии центаврианского императора на станцию.
Посол даже не стал отрицать.
— И я хочу, чтобы потом ты осталась на Нарне.
Сердце На'Тот упало. Неужели за все это время он так и не научился ей доверять? Г'Кар изо всех сил старался укрепить свое положение среди нарнов на станции, и хотя она была уверена, что он отлично руководит ими, слишком многие метили на его место. Как мог он отослать ее, единственную, кто был по-настоящему ему предан?
— Посол, я сделала что-то не так?
— Вовсе нет, — сказал он удивленно, — но сейчас тебе надо быть не здесь. Если война закончится неудачно для нас, тебе лучше находиться в другом месте.
Она ощетинилась в ответ на это оскорбление и едва сдержалась, чтобы не зарычать.
— Посол, я не младенец, которого надо прятать в сумке при первом признаке опасности!
— Если бы я хотел, чтобы ты была в безопасности, разве стал бы отсылать тебя домой? — Г'Кар замолчал и отвернулся, чтобы прикоснуться к Книге Г'Квана, которая лежала на столе. — Если оборона планеты падет, нашему народу понадобятся храбрые воины. К тому же, я подумал, вдруг тебе захочется снова повидать семью?
Он считал, что они могут проиграть войну.
На'Тот знала, что Г'Кар предчувствовал это с самого начала, но было ли это беспокойством опытного воина или страхом, преследующим того, кто вырос во времена Оккупации? Она была слишком молода, чтобы помнить те времена, и центавриане никогда не появлялись в ее детских страхах. Представители их расы, встречавшиеся на станции, не производили на нее особого впечатления, и она часто замечала, что с трудом понимает, как такому жалкому и вырождающемуся врагу удалось завоевать ее народ. Но атташе была склонна доверять суждениям Г'Кара в большинстве вопросов. Если только это не касалось ее отбытия со станции.
— Я еще могу пригодиться вам здесь.
— Ты уже оказала мне огромную помощь, На'Тот. Неужели ты думаешь, что я отказался бы от такого союзника без веской причины?
— Как бы вам вообще не остаться без союзников, посол.
Она была слишком разгневана, чтобы сдерживаться. Если ее не будет рядом, чтобы защищать и удерживать посла от безрассудных поступков, вряд ли она застанет его в живых по возвращении. Когда Г'Кар отослал ее в первый раз безо всякого повода, На'Тот заподозрила, что он планировал покушение на императора и хотел защитить ее от обвинения в соучастии. И с тех пор он все время пытался погибнуть.
Это было чем-то вроде лихорадки, которой болели многие нарнские воины, но самой На'Тот не довелось ее испытать. Да, она тоже любила свой народ и с радостью отдала бы за него свою жизнь, но сперва покончила бы с врагами. В глубине души На'Тот знала, что там, после смерти, ее ничего не ждет, и собиралась мудро прожить единственную жизнь. Но посол Г'Кар видел мир иначе. Упустив одну возможность броситься на центаврианский меч, он наверняка будет искать новые.
— Это большая честь — отдать жизнь за свой народ, — произнес он. Мягкое понимание, прозвучавшее в его голосе, разозлило ее сильнее, чем если бы он сделал строгий выговор.
— Только будьте уверены, что вы отдаете именно свою жизнь, а не смерть, посол.
Она повернулась, чтобы уйти до того, как скажет еще что-нибудь, нарушающее субординацию. И только на полпути к своей каюте На'Тот вспомнила, что совсем забыла, по какой причине пришла к нему.
***
Г'Кван Эт не был красив. Его простые листья были тускло-зелеными, чтобы не выделяться среди других растений. Мало что могло расти там, где рос Г'Кван Эт. Воспроизвести в искусственной среде суровые условия его естественного обитания было очень сложно — малейшая неточность, и растение погибнет. Его надо было посадить в бедную почву, подобную той, что была в горах, поливать редко и держать в холоде, иначе оно не зацветет и не даст семян вовремя, к окончанию священных дней Г'Квана. Если бутон передержать, то семена сгниют, а следующее цветение начнется через много месяцев.
На'Тот никогда не занималась садоводством, но решила попытать удачу, особенно после того, как в прошлом году едва не случилась катастрофа. Купив саженец, она думала, что он пригодится лишь в случае крайней нужды. Но даже представить не могла, насколько сильной окажется эта нужда.
Сначала она решила позаботиться о правильных условиях для цветка, воссоздав их так тщательно, как только смогла. Достать саженец было труднее всего, поскольку заведовавшие питомниками священники охраняли их очень строго. Скорее всего, они преувеличивали сложность размножения цветка — как потом оказалось, растение не доставило ей особых хлопот. Наконец, она нашла его через другие каналы — у центавриан тоже были свои способы добычи и применения Г’Кван Эт. На’Тот не знала, что ее больше раздражало — это или сам факт обращения к центаврианским торговцам, которые, впрочем, не стали задавать лишних вопросов, так как она заплатила запрошенную цену.
На'Тот уже несколько месяцев наблюдала, как Г'Кван Эт растет, постоянно беспокоясь, что он может погибнуть во время ее отлучек со станции. Но каждый раз, когда его оставляли на время, он только разрастался еще пышнее. Недавно растение зацвело, и она любовалась поразительно ярким красным бутоном среди простых листьев. Внутри скрывался стручок, который скоро должен был созреть.
Сама На'Тот не видела особой ценности в этом цветке или его семенах, которые якобы поддержали силы пророка в горах, когда ему нечего было есть. По ее мнению, именно употребление психотропного растения породило видения, о которых говорил Г'Кван. Тем не менее, ради сохранения статуса посла Г'Кара церемония должна быть проведена по всем правилам. В прошлый раз ему пришлось говорить очень быстро, чтобы убедить последователей Г'Квана в логике Синклера, но, учитывая их нынешние настроения, На'Тот не была уверена, что они снова примут такие оговорки.
Она намеревалась сообщить послу о своей задумке раньше, но, с тех пор, как началась война, у него появились более важные дела. Потом она боялась обнадежить его преждевременно. Вдруг растение погибнет? Далее На'Тот задумалась, стоит ли спрашивать его опытного мнения насчет того, когда именно надо собирать семена, или просто сделать это самой. Сначала хотела спросить, но теперь…
Теперь же На'Тот хотелось просто выбросить семена, назло ему. Раз Г'Кар решил, что не нуждается в ее помощи, то и семена ему не нужны! Но другой голос нашептывал ей, что, возможно, увидев ее поступок, посол передумает и позволит ей остаться.
На'Тот держала Г'Кван Эт в укромном уголке своей каюты, где ему не мог навредить тот жесткий белый свет, который другие расы на станции считали нормальным. Она присела перед ним, рассеянно провела пальцами по высохшим остаткам лепестков, размышляя, что же делать дальше. Лепестки отваливались один за другим, едва она касалась их, пока не остался только стручок.
Желая, наконец, увидеть результаты своих трудов, На'Тот осторожно раскрыла его и вытряхнула содержимое себе на ладонь. Семена в ее руках были правильной формы и веса — они не сгнили, слава богу, — но их было всего два. Атташе поморщилась при виде такого скудного урожая. Возможно, двух семян будет недостаточно для проведения церемонии, и ее работа окажется напрасной.
И все-таки ей надо пойти и спросить у Г'Кара, предложить ему помощь, которую он, возможно, примет. Что бы она ни чувствовала и какими бы дурацкими ни были его приказы, ее долг — помогать ему, пока может. Два семечка — лучше, чем ничего. Надо хотя бы попытаться.
***
Когда На'Тот снова появилась на пороге каюты посла Г'Кара, он не сердился на нее. Возможно, решил, что понял причину ее раздражения.
— На'Тот, — сказал он. — Полагаю, ты решила подчиниться моему приказу?
Это был довольно прозрачный намек на соблюдение субординации, но сейчас она решила не обращать на это внимание. На'Тот молча раскрыла ладони и показала ему то, что принесла.
— Но… где ты это нашла?..
Последние страхи из-за того, что она поступила неправильно, улетучились, и На'Тот перестала сдерживать улыбку. Чтобы увидеть потерявшего дар речи Г'Кара, стоило потратить время и силы на выращивание Г'Кван Эт.
— Я их вырастила. Знаю, что им положено расти в горах, но, учитывая события последнего года, мне хотелось, чтобы вы получили то, что вам нужно, вовремя. Сожалею только, что урожай вышел скудный.
— Это неважно, — ответил он, прижимая руки к груди и кланяясь ей. — Ты сделала великое дело, На'Тот.
Посол достал книгу Г'Квана и открыл на странице, которую, судя по всему, знал наизусть.
— Г'Кван писал, что семена Г'Кван Эт поддержали его силы, когда ему показалось, что он умирает от голода в пустыне.
Г'Кар улыбнулся, глядя на нее, и его глаза озарились светом, но она не знала, радоваться этому или нет.
— Вселенная не позволит тем, что был избран, потерпеть неудачу. «Даже во мраке, — сказал он, явно цитируя слова пророка, — есть свет для тех, кто имеет глаза, чтобы его увидеть».
На'Тот знала разницу между упорным трудом и чудом, и здесь не было никаких подтверждений их судьбы. Если нарны хотят победить, им надо добиваться этого собственными силами — ибо нет никакой великой божественной длани, которая протянется с небес и спасет их. И все же она не собиралась заниматься философскими спорами с послом Г'Каром. Если вера делает его сильнее, На’Тот счастлива ее поддержать.
— Теперь-то вы видите, что я все еще могу помочь вам здесь?
Он снова улыбнулся, качая головой.
— Я отсылаю тебя не потому, что твоя помощь не нужна, а потому что другим ты нужна больше. Ты не можешь оставить созревшие семена на растении, На'Тот. Как только они собраны, их надо посеять.
Она вздохнула. В таком случае это ее долг, пусть и нежеланный.
— Если это то, чего вы хотите от меня, я пойду на эту жертву. Но будьте осторожны и не сверните шею, прикрывая собственную спину.
— Уверяю тебя, я вполне способен позаботиться о себе.
На'Тот протянула ему семена Г'Кван Эт, но посол взял только одно.
— Тебе надо взять второе на Нарн вместе с инфокристаллами и посадить там.
— Но тогда останется только одно для сожжения на церемонии, — возразила она.
— Этого вполне достаточно — одно семя всегда должно оставаться на следующий год, как символ надежды на новую жизнь. Знаю, ты не веришь в учение Г'Квана, но ты преуспела там, где многие верующие потерпели неудачу.
На'Тот теребила семечко в руке, когда шла обратно в свою каюту — оставалось очень мало времени на сборы, если она хотела успеть завтра на транспортник до Нарна. Она посадит это семя ради посла Г'Кара… и ради надежды.
На'Тот могла не верить в чудеса или в учение Г'Квана, но она все-таки верила в нечто, что было значительнее и больше ее самой.
Холодный стакан неприятностей (мини, перевод)
Холодный стакан неприятностей (джен)
Переводчик: natoth
Фандом: Вавилон 5
Персонажи: Г’Кар, Лондо Моллари, Ленньер, Вир Котто, Зак Аллен
Рейтинг: General
Жанр: Hurt/comfort/Missing scene/AU
Размер: Мини | 2 630 слов
Статус: Закончен
События: Четвертый сезон
Саммари:
Лондо и Г'Кар решили отметить предстоящее восхождение Лондо на императорский трон. Но что-то пошло не так и им предстоит путь в медлаб... если, конечно, они проживут достаточно долго, чтобы до него добраться...
читать на фикбуке
Ре-дизайн рас В5 от haldora
haldora на тумблере тоже ввязалась в ре-дизайн рас В5.
Уже сделаны минбарцы, центавриане и нарны.
Вот нарны:
Finally, the latest addition to my little redesign menagerie. The painting was a bit of a rush job, but I was just really excited to get this out there. So this оne was also partially inspired by conversations with @audible-smiles, and by her own amazing kangaroo-esque Narn design, which you can see here! Though this is probably the design that’s closest to the canon character, it was the most difficult anatomy-wise. I wanted for him to look vaguely reptilian, but with a kangaroo body plan. They range from around 6′5 to 8′0 tall, and unlike actual kangaroos, Narns can move their legs independently of each other and walk, though they definitely prefer a hopping motion. оn their planet, which is about 2/3rd Earth’s gravity, they can move very quickly, covering great distances in a few bounds.
смотреть на центавриан и минбарцевЦентавриане:
Woo! I’m really оn a roll here with these alien redesigns. Here is our glorious ambassador Londo Mollari. Perhaps unsurprisingly, I went with an avian design for the Centauri, something of a cross between a crow, a macaroni penguin, and a peacock, though I imagine there’s a lot of variety within the species when it comes to feather shape, density, and colouration. There’s also some sexual dimorphism with the females lacking the high feather crests and tending to be less colourful. They’re considerably smaller than humans, ranging from about 3′5 to 5′0 at the tallest. They’re capable of flight оn their home planet and any of their other colonies that meet their gravitational requirement, which is around 2/3rds of an Earth G. Naturally, in this universe, B5 has more extensive sections dedicated to hosting species with different gravity preferences.
Минбарцы:
Heyy, whoa, so I haven’t posted anything in ever, but in this brief lull between assignments I finally managed to get done оne of the B5 alien redesigns I originally thought up with inspiration from @audible-smiles. Here is Delenn and she’s beautiful. The Minbari design is mostly inspired by deer, though the feet are more like a tapir, since it was tough to find a recognizably ungulate foot design that would allow bipedal motion. I imagine them to be a little taller than humans оn average, 4 fingers and toes, and the crest is carved from what, left to grow naturally, would be a set of antlers. And yes, they are fuzzy~
Уже сделаны минбарцы, центавриане и нарны.
Вот нарны:
Finally, the latest addition to my little redesign menagerie. The painting was a bit of a rush job, but I was just really excited to get this out there. So this оne was also partially inspired by conversations with @audible-smiles, and by her own amazing kangaroo-esque Narn design, which you can see here! Though this is probably the design that’s closest to the canon character, it was the most difficult anatomy-wise. I wanted for him to look vaguely reptilian, but with a kangaroo body plan. They range from around 6′5 to 8′0 tall, and unlike actual kangaroos, Narns can move their legs independently of each other and walk, though they definitely prefer a hopping motion. оn their planet, which is about 2/3rd Earth’s gravity, they can move very quickly, covering great distances in a few bounds.
смотреть на центавриан и минбарцевЦентавриане:
Woo! I’m really оn a roll here with these alien redesigns. Here is our glorious ambassador Londo Mollari. Perhaps unsurprisingly, I went with an avian design for the Centauri, something of a cross between a crow, a macaroni penguin, and a peacock, though I imagine there’s a lot of variety within the species when it comes to feather shape, density, and colouration. There’s also some sexual dimorphism with the females lacking the high feather crests and tending to be less colourful. They’re considerably smaller than humans, ranging from about 3′5 to 5′0 at the tallest. They’re capable of flight оn their home planet and any of their other colonies that meet their gravitational requirement, which is around 2/3rds of an Earth G. Naturally, in this universe, B5 has more extensive sections dedicated to hosting species with different gravity preferences.
Минбарцы:
Heyy, whoa, so I haven’t posted anything in ever, but in this brief lull between assignments I finally managed to get done оne of the B5 alien redesigns I originally thought up with inspiration from @audible-smiles. Here is Delenn and she’s beautiful. The Minbari design is mostly inspired by deer, though the feet are more like a tapir, since it was tough to find a recognizably ungulate foot design that would allow bipedal motion. I imagine them to be a little taller than humans оn average, 4 fingers and toes, and the crest is carved from what, left to grow naturally, would be a set of antlers. And yes, they are fuzzy~