Тропою вечных странствий

Где-то там, в междумирье, есть неприметная полянка. Кто знает, как на неё попасть — не скажут, другие и вовсе не ведают о ней. На опушке пропитанного закатом леса, подобно монете, оброненной великанами, лежит каменная плита. Её гладкая поверхность вдавлена в землю. Идеальный круг, словно короной, увенчан массивным столом, чёрным как сама тьма. Он занимает все пространство каменной плиты, уступая место лишь дюжине кресел. Увитые резьбой, покрытые рунами, каждое из них скорее напоминает трон сказочного принца или волшебника. В то же время они сохраняют свою индивидуальность, отличаясь от собратьев материалами, едва уловимыми в сумерках оттенками и элементами узоров. Те же, кому довелось присесть в них, едва ли смогут подобрать слова, чтобы рассказать о непередаваемом чувстве комфорта, что испытываешь сидя в них. Они, словно живые существа, стремящиеся угодить хозяину, подстраиваются под особенности тела и желания разума. За башнями спинок, геометрически правильным кругом высятся деревья, по три за каждым креслом. Но ни одно не осмеливается протянуть свои ветви в запретный круг, очерченный плитой. И в то же время их манит туда, отчего создаётся впечатление, что величественные растения с вековой историей почётно склоняют кроны перед чем-то более значительным, чем их неспешное существование в реке времени. Нижние ветви обременены пирамидами фонарей, что зажгутся с последними лучами исчезающего солнца. Их хрустальные грани нальются лунным светом, неспособным разогнать тьму, но рождающим дивный танец теней на ветру среди смутных очертаний предметов.

Когда на небе зажглись все искры созвездия Судьбы, на поляне начались приготовления. Порыв ветра принёс скатерть, сотканную из тумана, что укрыла эфемерно-пушистым узором стол. Блики лунного света, вспыхнув чуть ярче, игриво запрыгали среди драгоценностей инкрустации кресел. Вырезав из монолита теней очертания причудливых блюд с разнообразными яствами, застыли в ожидании гостей призрачными изгибами столовых приборов.

Из-за дерева вышел человек и сразу же направился к столу. В свете фонарей на мгновение стали видны его одежды: джинсы и толстовка с парой карманов. Ещё шаг — и его тень оставила лишь силуэт в ореоле неожиданно яркого света текущего из призм фонарей. Барьер вокруг плиты пропустил его, словно и вовсе не существовал. А когда человек занял одно из кресел, голос с соседнего произнёс:

- Вот нужно было выпендриться? Где твоё чувство прекрасного?

- А мне так удобней и вообще - имею право. - невозмутимо парировал человек, повернувшись к сгустку тьмы на соседнем кресле. - Хочешь, наброшу капюшон? Будет смотреться вполне в твоём вкусе.

Действительно, в сумраке гость стал выглядеть, словно в парадном балахоне клана, недоставало лишь заколки плаща. Продолжая движение, человек повёл рукой над столом. Словно в подтверждение его власти, следуя этому жесту, исчезли три кресла с противоположной стороны и деревья их окружавшие, а взору предстала чёрная гладь озера, наполненная дрожащими отражениями звёзд.

- Знаешь, в чем твоя проблема? Ты как ребёнок, дотянувшийся до витрины магазина игрушек. Кричишь, просишь, а это всего лишь мгновение. Счастливое, или не очень, как посмотреть, стечение обстоятельств. Возможность желать, предвкушение ещё не свершившихся историй. Но в тот момент ты этого не понимаешь. Ты хочешь владеть, а тебе дали лишь посмотреть и, может быть, пустят походить меж стеллажей, потрогать, выбрать. Но поиграть сможешь, лишь купив, когда будут деньги. Рано или поздно реализуется та или иная возможность получить и их, за ней воплотятся и другие. Потом захочется ещё и ещё. Возможно, повзрослев и осознав, или от невозможности получить все и сразу, ты сделаешь свои игрушки. Для себя или других, не важно. Важно, что когда-нибудь потом тебе это надоест, и ты забросишь их на дальнюю полку. Я понимаю, каково это. Иначе чем ты, но понимаю. И знаешь, я боюсь. Боюсь, что однажды мне тоже это все надоест. Мой тебе совет: помни о мечтателе у витрины. Собирая свой гербарий, ты забыл о красоте леса. И... - говоривший осекся, но через мгновение добавил. - Я не тот клей, что держит эти миры вместе.

- Кэас... - осторожно позвал человек.

- Да, — растягивая звуки, ответила тьма из соседнего кресла.

- А что же ты на самом деле? - задал человек один из важнейших для него вопросов.

Добродушно засмеявшись, сгусток тьмы махнул в стиле воинских приветствий, двумя пальцами от виска, и исчез. Может быть, это только показалось, но перед этим он едва заметно пожал плечами.

- Я удивлена, что он вообще пришёл, - подала голос леди Ночь, наблюдавшая за недавней беседой, но лишь по её завершении решившая принять соответствующий случаю облик. - Должно быть, ты его любимый ученик.

- Ученик? - удивился человек.

Он никогда не задумывался над такой постановкой вопроса. Кэас - яркая личность, достойная подражания, но роль учителя ему определённо не шла. Да и кто кого бы учил, тоже тот ещё вопрос. Кэас - странник, чья стихия чужие миры, по которым он с охотой путешествует в поисках одному ему известной цели. Он совершает поступки, соизмеряя действия своим внутренним миром, а не велением Творцов. А на другой чаше весов - один из тех, кто создаёт миры и устанавливает правила. Свобода творить и свобода быть вопреки. Что сильнее?

- Вы слишком разные, чтобы сравнивать, - леди Ночь легко прочла его мысли, — Но вы оба страстно хотите влезть в шкуру другого, хоть в этом и не признаетесь даже себе. Как и в том, что вам не суждено этого сделать, несмотря на всю вашу силу и власть. Вы словно два отражения по разные стороны зеркала. Поменяй вас местами - и ничего не изменится. Но он мудр, а ты по нашим меркам даже не ребёнок ещё. Прислушайся к его словам.

- Что-то сегодня все взялись меня поучать... - посетовал человек, но в его голосе было больше удовлетворения, чем недовольства, по правде сказать, притворного. Вся эта затея была одной большой хитростью, чтобы заманить на встречу Кэаса, Риши, а может, и еще кого-нибудь из сотворённых, и попросить их рассказать... о себе. Трудно сказать, кто кого провёл, ведь он ждал совсем другого Кэаса. Тот, что явился, дал ответы на вопросы, но совсем не те, что человек хотел задать. И всё же усилия окупились с лихвой. Кэас ведь прав, если подумать...

- Ты же сам этого хотел, когда создавал это место. — в голосе Ночи все чаще стали мерцать озорные смешинки. Присутствие Творца в хорошем расположении духа тому виной, или же Кэас своим смехом заразил её игривым настроением. - Я даже не откажу тебе в другой твоей просьбе. Пей!

Лунный свет полыхнул с новой силой, выдернув из призрачного мира чашу — её часть вечной игры и дар, предлагаемый не многим — «Врата Ночи», иначе называемые «Дорогой Сна». Вечная тропинка странствий, слишком узкая для тела, слишком запутанная для разума, она в самый раз для осколка Сущности, что мы зовём душой. Ведёт она домой, хоть путь её и лежит сквозь бесконечность.

Многим снятся сны, тем же кошкам, например, если вас не устраивают люди в качестве иллюстрации. Не задерживаясь, проходим мимо чуткой дрёмы и снов о картошке к загадочной дверце, за порогом которой ждёт другой мир. Не замечали, как покинутое тело игнорирует раздражители оставленного мира? О сколько видеороликов в интернете, где глупые хозяева теребят спящих котов. А сами помните, как тяжело просыпаться под вопли будильника, после сладкого сна? Да, сны бывают сладкими. Что характерно, не «интересными», а именно сладкими. Эта маленькая разница в категориях, которыми оперирует разум и душа. Сны, прежде всего сладкие, как овсяное печенье с молоком. Не приторно, в меру, словно обещание уюта в конце дальней дороги. От того-то и хочется вернуться, доспать, даже если волевым усилием переборол похмелье резкого пробуждения.

Тропинка в вечность не любит суеты. Она столь длинна, что кажется торопливой, если мерить её минутами мира бодрствующего. За десятки минут глубокого сна можно прожить там, за Вратами Ночи, дни, а то и недели субъективного отсчёта времени или неспешно пройти расстояния в десятки километров. Чего уж говорить о неизмеримом расстоянии между самими мирами грёз. Но гораздо удивительней само пребывание там. В мире грёз мы не ограничены органами чувств. Мы видим, хотя глаза закрыты, слышим музыку, звуки которой никогда не касались наших ушей, наступаем на землю, которой нет в этой реальности, а иногда даже летаем. Но ведь где-то все это было, если не с нами, то с кем-то похожим на нас. А ведь есть ещё сны-матрёшки, все больше запутывающие чередой пробуждений, или реальные донельзя, в которых не сомневаешься в бодрствовании.

- Почему? - человек разглядывал содержимое чаши. Жидкость напоминала ртуть или расплавленное серебро. Она бы неразличимо сливалась с серебряными стенками, если бы едва заметно не светилась. Но не свойства драгоценной жидкости озадачивали его. Ему уже доводилось пить Дар ночи.

- Вы оба идёте моей дорогой — ответила Ночь, хихикнула и преобразилась настолько, что впору было начинать использовать приставку «юная» к её титулу.

- Но зачем это тебе... Вам? - не зная, какое обращение более уместно в данном случае, запнулся человек.

- Иногда мне тоже бывает любопытно — вуаль скрывала её молодое лицо, но в голосе ещё таяли нотки смеха. - Пей, ты же хочешь пройтись его дорогой?

В предвкушении человек бережно поднёс чашу к губам и отпил. Тонкая сладость осталась на губах, словно поцелуй ночи, терпкость ягод и трав оставила свой след на нёбе и языке, в то время как умиротворение медленным ядом разлилось по телу. Реальность вздохнула и тихонько отступила, бесшумно прикрыв дверь, чтобы ненароком не разбудить.

Череда видений увлекла за собой душу, оставив тело полулежать в кресле. Ночь пересела в соседнее и с стала ждать, поглядывая на почти неподвижное тело. В то время как его хозяин переживал бурный поток видений, о мирах знакомых и чужих, - странствуя по ним. Прошло время - и не скажешь сколько. Мир у стола остался прежним, но что-то неуловимое в нем изменилось. И вот, вздрогнув всем телом, человек очнулся от сна. Едва открыв глаза он осмотрелся и увидев леди Ночь тотчас же задал свой очередной вопрос.

- Это был он? - человек не мог видеть её лица, но чётко осознал, что леди Ночь довольно улыбается, словно кошка, вдоволь наевшаяся сметаны и отвечать не собирается. Его опять ловко провели, одарив сомнениями вместо ответов. - К чему всё это?

- Назовём это частью игры, — Леди Ночь без тени сожалений поставила точку в дальнейших расспросах. Подав чашу со стола, она вновь приказала - Пей!