Другой мир (2006-09-05)

Я долгое время жил с твёрдой уверенностью в том, что существует чёткое разделение реального мира и мира сна, который подвластен зрителю в той или иной мере. По крайней мере, если сон мне не нравился, я всегда мог проснуться. Не менее твердо я бы убеждён, что проверка путем щипания себя любимого - наиглупейшая из всех. Думал, что ночные видения всегда отличаются неправдоподобностью. Сопровождаются пониманием, что это всего лишь сон, а с ним и способностью влиять на видение. Что во сне, ни коим образом не взбредет в голову пытаться доказать себе, что это не сон. Так было до одной сентябрьской ночи.

Я проснулся среди ночи от монотонного шума за окном своей комнаты. Лёжа в кровати смотрю в окно. Серое небо над соседним домом то и дело озаряется вспышками молний, высвечивая странные силуэты на фоне грозовых туч. Присматриваюсь и первое паническое желание – убедиться, что я не сплю, а если это сон, то проснуться. В небе висят странные дискообразные объекты, неопределенного диаметра. Монотонный шум за окном, на самом деле не дождь, а звук их двигателей. А среди всамделишных молний то и дело проскакивают пучки света от этих объектов. Происходящее на улице скорее напоминает фильм, чем реальность. Щипаю себя и без удивления принимаю тот факт, что тело отозвалось болью в месте проверки. Не уж то Уэллс был прав, предсказав войну миров, которая сейчас началась? Оцепенев от страха, лежу не двигаясь. Вдруг разом гаснут, редкие огни в окнах соседнего дома. Вскочив с кровати, я с криками бегу на кухню. Там молодая женщина, в темноте что-то готовит на плите. НОЧЬЮ! Сознание сразу же ставит под сомнение достоверность времени суток. Ведь я ни разу не посмотрел на часы, а темно бывает и днем, в такую то грозу.

«Что случилось, сынок?» – и я тащу за рукав эту женщину к окну. Над домом во дворе висит один из летательных аппаратов. От него отделяется шар, ещё один и ещё. Мы, как парализованные, смотрим на происходящие, не в силах отвести взгляд. Шары подлетают к окнам, разделяются, выпуская из своего чрева что-то вроде буров. Один из таких механизмов ПРОСВЕРЛИВАЕТ оконное стекло. Проникнув через проделанное отверстие, бур раскрывается превращаясь в некое подобие хватательного манипулятора с тремя «пальцами». Они растопыриваются, напоминая букву Y, и тянутся к нам, все ещё неспособным даже пошевелиться. С внутренних сторон манипулятора выпархивают, как из швейцарского ножа, десятки мелких суставчатых инструментов. Ощущение такое, как будто находишься на приеме у сбрендившего стоматологического кресла. Тем временем манипуляторы тянуться к голове, плечам, возможно ещё куда-то, но голова не поворачивается. Её как будто зафиксировали в тисках из воздуха. Слабое покалывание и что-то проламывается в разум. Казалось бы, хрупкие барьеры рассудка, подмываемые страхом должны пасть, но они пока ещё держаться. Несколько мгновений идет невидимая борьба. И вот, в раздвоившемся и в тоже время едином сознании, проявляется интерфейс. Приходит понимание, что хозяева этой штуковины, хотят что-то выкачать из сознания. Почему-то кажется, что их интересует какой-то фильм. Что им, простых носителей мало? Яростное психологическое сопротивление. На миг сознание меркнет - его заволакивает черная пелена.

Сознание возвращается. Все та же кухня родной квартиры. Что-то буриться в пока еще целое окно. Как-будто жизнь отмотали минут на пять назад. Пророческое видение или просто чрезмерно разыгравшаяся фантазия? Не в силах уже кричать, судорожно гасим все источники света. В сознании пульсирует мысль, что это почему-то важно. Миг сомнения, ведь соседний дом обесточили централизованно, развеивается всплывшим в памяти фактом, что они питаются от другой подстанции. Хлопок по выключателю и бежать, но куда? Бежать некуда. На улице пришельцы (надо же как-то называть эти диски). Подвал закрыт, а самая изолированная комната в квартире... В ванную! Захлопнуть дверь, свет не включать, затаиться. Что ещё остается делать обреченным существам? Покорно ждать? Никогда! Надо спрятаться, переждать, а потом бежать и бороться до последнего.

* * *

Мужчина лет тридцати, одетый в свитер поверх рубашки, черные брюки и поношенного вида ботинки, ссутулившись, брел по улице. Чистенький, не слишком футуристического вида город окружал своего обитателя. Мимо, суетясь, проходили немногочисленные прохожие. Порой пролетали чёрные шары — наблюдатели. Стоял теплый летний день, в этих краях не бывает жарко, как впрочем, и холодно. Здания желто-оранжевых тонов, под цвет сезона, манили обычными вывесками, обещая лучшие в своём секторе услуги.

Человек брел, приглядываясь к витринам. У него не было дома. Он был ошибкой в системе, но гордился этим. Он не поддался захватчикам, точнее ему до сих пор удавалось избегать Контакта. Он не таил злобы, на поддавшихся искушению. Даже, наверное, немного завидовал им. Тем, кто смог устроиться в этом раю. В тоже время он был твердо убежден, что те, другие, не такие как он, торговали своей душой, променяв изначальную свободу на клетку, хоть и сделанную из золота.

С появлением пришельцев мир сильно изменился. Они избавили мир от многих проблем. Хотя это избавление досталось человечеству ценой огромных потерь. Люди, не понимая своего счастья, гонимые ксенофобией, пытались противостоять протянутой из космоса руке помощи. Рука эта, быстро показала, что способна не только гладить, но и больно шлепать провинившихся. В первые годы противостояния были разрушены крупнейшие города Земли, погибло почти две трети населения планеты. Но по мере того как пришельцы брали верх в этой битве, приходило понимание того, что люди совершили чудовищную ошибку. Пришельцами оказалась раса, далеко шагнувшая по технологическому пути развития. Точнее наследница некогда могущественной цивилизации. Это были роботы-слуги. Дети внеземной белковой цивилизации, создавшей виртуальную личность и искусственный интеллект. Они наделили свои чада собственной волей и прочими качествами, необходимыми для существования. Возможно, сами хозяева давно исчезли, а вот их детища продолжали нести во вселенную своё добро.

Как в старой песне: «плата доступна и крайне проста»*. Согласившиеся на их условия, получали многие блага, а ценой было – беспрепятственный доступ к сознанию, из которого скачивалась обработанная мозгом информация о художественных ценностях. Просмотренные фильмы, книги, картины, пейзажи и фотографии все шло по тому или иному тарифу. Отдельным пунктом были эмоции. Казалось бы пустяк, но Фред не ощущал радости глядя на людей согласившихся с условиями пришельцев. Впрочем, всегда были те, кто готов продать душу дьяволу за мирские блага. Да, мир стал лучше, чище что ли, но из него незаметно ушло что-то ещё. Он считал, что это были свобода, стремление, искренность. Ведь не смотря на пропаганду, существенно ничего не изменилось. Массы остались массами, лишь подчинялись они теперь другим хозяевам. Подполье было, но активно противостоять было уже поздно, а продолжать прятаться от «предлагателей» или как их называли подпольщики «выжималок», готовы были единицы, такие как Фред. Фактически он терял при этом статус личности в обществе. У него не было дома, он не мог купить пропитания и одежды. Жил в страхе, что случайный бот зажмет его в угол и предложит страшную сделку. Пока ещё оставались люди, избежавшие «выжималок», но он не встречал ни одного, кто смог отказаться от предложения или нарушить договор.

Голод гнал Фреда на улицы, в ряды магазинов. С появлением новых, навязанных благ, общество расслабилось. Он тратил не так много усилий, чтобы добыть кусок хлеба или, когда подстегивала нужда, новую одежду. Но ему приходилось выходить из убежища, чтобы добыть все это. Режим мог бы задавить все сопротивление, но пока у системы не было достаточного количества поисковых ботов, такие как он, могли существовать.

Наметив "жертву", Фред вошел в супермаркет. Побродив по рядам с продуктами, он схватил пару банок консервов и выбежал на улицу. Пробежав несколько кварталов, он осмотрелся. Погони не было. Незаметной тенью вдоль крыши скользнул бесшумный бот-наблюдатель. Новая модель наводилась на эмоциональную сферу. Фред факелом полыхнул на равнодушном синем фоне контрактников.

Заходя в убежище, он не обратил внимания на обсыпавшуюся на него побелку потолка, когда захлопывал массивную дверь подвала. И лишь когда стал готовить себе обед, вдруг почувствовал что-то неладное. Через мгновение в дверь постучали. Сердце ёкнуло, а в глазах помутнело. Зрение вдруг стало передавать, вместо вида комнаты странный интерфейс. «Я лучше умру, чем стану одним из них» подумал Фред. Интерфейс вдруг изменился, на мгновение незнакомые символы стали простыми и понятными, но было уже поздно что-либо менять. «Операция удаления успешно завершена». Окно в сознании схлопнулось, за ним коллапсировало и само сознание. Через двадцать наносекунд по системному времени объект Фред перестал существовать в базе данных корабля.

* * *

Молодой парень открыл дверь кафе. Поздним утром здесь было мало посетителей. Идя по улице, ему вдруг захотелось сладкого. Кафешка, обещавшая свежую выпечку, а так же пирожные в ассортименте, вскоре подвернулась, и он не задумываясь, вошел. Девушка за прилавком одарила его дежурной улыбкой и равнодушным голосом поинтересовалась, чего он желает. Не успел он сформулировать свое желание, как девушка отправилась выбирать сладкое, а он инстинктивно нашел на прилавке то, что заказал. Он уже знал, какое оно будет на вкус — именно такое, как ему хотелось. Аппетитный ломтик лежал на витрине, рекламируя свои достоинства немногочисленным посетителям этого заведения. Парень даже не заметил, как продавщица захотела спросить желает ли он чего-то ещё, а он на автомате дал телепатический ответ, подобрав ещё и рулет. Отдавая заказ и пару монеток, она пробормотала дежурные рекламные слоганы. Не укрылось от него, что девушка за прилавком, с некоторой злобой, смешанной с завистью и любопытством, подумала: «вот вставил себе «затычки»! Интересно, наверно он сейчас слышит музыку...». Парень на миг задумался, прислушиваясь к ощущениям. Перед взором возник эквалайзер, и он отчетливей услышал музыку. Она шла ненавязчивым фоном, без слов. В ней не было привычных инструментов, так как она звучала у него в мыслях, чаруя миллиардами полутонов. Она не задавала ритм, а плавно подстраивалась под него. Вечно звуча, меняясь, чтобы не надоесть, она чуть слышной тенью всюду следовала за ним. Взяв угощение, он вышел, так и не проронив ни единого слова.

Меня словно вышвырнуло из сна с плавно сомкнувшейся дверью кафе за спиной. Взгляд в окно. Тихое осеннее утро. Уже хорошо. Странный сон поднял вопрос на который не может быть ответа: а проснулся ли я окончательно, или это лишь очередное пробуждение в начале очередного видения. Три разных видения, слившихся в единое повествование. Правда, предчувствие, проверка, вымысел? Как знать? Вот только почему-то мне уже не захотелось включать свет, а из зеркала на меня посмотрели чужие глаза и знакомое лицо ухмыльнулось.

* отсылка к композиции Тэм «Judico Adductum»