Текст №2

Мы любопытны от природы.

Сколько бы Сержант ни муштровал новичков перед первым выходом из Анклава («смотреть налево-направо-перед-собой! за границу дороги не выходить! и — не — отвлекаться — на всякую хррррень!..»), вскоре после того, как за его спиной захлопнулись ворота, такой зеленый новобранец уже глазеет окрест, разинув рот. На поросшие голубоватыми кристаллами деревья. На катышки перекати-пыли, вольно кружащие и подпрыгивающие — а ветра-то и нет! — которые так и хочется поддеть ненароком ногой, будто мячик. На ядовито-зеленых безобидных гусениц, лениво объедающих придорожные кусты. На простор. В кои-то веки вокруг простор и небо, а не серые земляные стены.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Седьмой засмотрелся на очередную гусеницу и не заметил приближающегося кроу, пока Профессор и Шокер спорили над картой. Гораздо более удивительно то, что его не заметила я.

И стыдно, пес его дери, пять зим ходок — и так опозориться!

Пока кроу вдалеке, они практически не видны — так, мираж, дрожащий воздух над засохшей бесцветной травой. И перемещаются над самой землей, бесшумно, легко, скользя на гигантских крыльях, будто подхваченные сквозняком целлофановые пакеты. Лишь подобравшись совсем близко, они сбрасывают свои личины, становятся видимыми — и атакуют. Стремительно и неотвратимо.

Как же нам повезло, что кроу — видимо, совсем птенец — решил-таки победно заклекотать, прежде чем спикировать на такую вкусную и свежую добычу!

Думать мы не думали. Работали только рефлексы. Я прыгнула в одну сторону, сбивая по дороге Седьмого, Профессор — в другую, неловко уйдя головой в кусты. Шокер красивым перекатом ушел вперед, острые, нацеленные на жертву когти чиркнули асфальт буквально в локте от него. Промахнувшийся кроу набирал высоту, хищника было уже отлично видно на фоне белесого неба — рваные крылья, прямой зубастый клюв, длинные лапы, весь он был словно какое-то нескладное черное пятно среди пейзажа. В ноздри шибанул запах кроу — сплошь голод, кровь и падаль. Подо мной пискнул Седьмой, в панике уставился вверх круглыми испуганными глазами, пришлось врезать ему под ребра, чтобы вышел из ступора.

- Драпаем! Искра, скорее! — это, конечно, Шокер. Искра — это я. А Профессор тем временем уже успел все, что надо — карту в зубы, руки в ноги, кустовые колючки из ушей можно потом повыдергать. Молодец наш старикан! Я подхватила Седьмого за загривок (тот очухался на десятом шаге — неплохо для новобранца) и рванула вперед.

Бегаю я хорошо. Бегаем мы все хорошо. Иначе в наших землях не выжить.

Шутка в том, что против кроу любое оружие бесполезно: что не отскакивает от бронированной шкуры, то проходит сквозь эти дурацкие полупрозрачные крылья. А еще кроу быстрые, как заразы. Выход? Быть еще быстрее. Сложно, но возможно. Учитывая, что кроу размером примерно в три меня, можно еще и выиграть в маневренности.

Мускулы, не подведите!

Мы мчались зигзагами, Шокер умудрялся еще и клясть сквозь зубы любое попадающее ему под ноги препятствие. Кроу зато молчал: видимо, предыдущая атака его кое-чему научила. Мы свернули с асфальтовой дороги, пробежали мимо нескольких покосившихся зданий, слетели с небольшого холма. Если бы лес, кроу не любят лес... или хотя бы речка...

- Туда! — Профессор на бегу умудрился махнуть картой, едва не споткнулся, но выровнялся.

Когда за моей спиной хлопнули огромные крылья, я только и успела, что снова кинуться вбок и плашмя, чувствительно проехавшись пузом по крупным острым камням. А потом перекувырнулась, скатилась с чего-то крутого — и оказалась по пояс в воде.

Не речка, нет. Старая дренажная труба, из которой вытекала коричневатая и зловонная струя.

Шокер подпихнул меня в спину, и я оказалась внутри. Вслед за мной заползли остальные. Места в трубе было, прямо скажем, немного, пришлось скорчиться и вжать голову в плечи. Если бы можно было вжать еще и нос... Воняло здесь неимоверно, словно бы в трубу до нас залезло что-то большое, да там и померло, а потом долго разлагалось. Попытки устроиться поудобнее привели лишь к тому, что я наступила на непонятную скользкую пакость, и она с мерзким «хля» лопнула, сделав вонь еще сильнее (что, казалось бы, невозможно). Снаружи по трубе проскрежетал когтями кроу. Явно в четверть силы, эти твари очень не любят все мокрое.

Седьмой, впрочем, этого не знал — и в ужасе затрепыхался, пытаясь забраться еще глубже.

- Не дури! — прошипел Шокер. — Застрянешь!

Мои глаза уже привыкли к полумраку, и я поняла, что он прав — дальше труба сильно сужалась, а еще дальше ограничивалась решеткой, сквозь ячейки которой не пролез бы даже тощий Седьмой. Гадость под моей пяткой оказалась дохлым клопослизнем. Ну хоть не ядовитым, и то хорошо.

Седьмой послушался старшего, обнял решетку (кажется, в таком состоянии он обнял бы и клопослизня) и притих. Некоторое время мы слушали звуки наверху — кроу в полете проходился когтями по трубе. Профессор развернул свою драгоценную карту, стараясь держать ее подальше от воды, и, прищурившись, изучал.

- Он нас не д-достанет? — робко спросил Седьмой.

- Скоро улетит, — прикинула я. — Сейчас он там просто из упрямства кружит. Слышишь — даже не садится? Они не любят воду. Вот если бы мы в каком-нибудь обычном здании спрятались — расковырял бы. Видел те когти? А зубы?

Седьмой явно видел, потому что со свистом выпустил воздух через стиснутые зубы и снова замолчал.

- Ненавижу этих дурацких птиц, — озвучил мои мысли Шокер. Чихнул. — Отмываться потом весь день придется!

- Они не птицы, — рассеянно сказал Профессор, не отрываясь от карты.

- А что тогда? — удивилась я. — Крылья есть, клюв есть... птица. Так?

Старикан лишь пожал плечами.

- Никто не знает, Искра. Их ведь не было до войны. И клопов этих вонючих, — он брезгливо приподнял карту, — и бабочек с их глушь-пыльцой, и сталигаторов, и прочей гадости... Нормальные звери были.

- Ага, рай на земле, — хмыкнул Шокер, — куда ни глянь, сплошная красота, и под каждым кустом завтрак. Попробуй, того же сталигатора съешь — челюсть треснет. Ерунда все это, небось было примерно так же. Может, без кроу, а так — один хрен.

- Нет, — упорствовал Профессор. — Говорю же, все было по-другому. И мир был другой. Зеленее. И куча других животных, правда, большинство не выжило...

- Мы зато выжили! — хохотнул Шокер. — Самые живучие! Цари природы! — он снова чихнул. — Вот и сидим в трубе... как цари. Пес бы подрал это царство. Хм. А если попробовать кроу в глаз нацелиться? — поймав мой скептический взгляд, Шокер скис, — ну ладно, ладно, я так, потом, на подумать.

- Ребята, — негромко позвал Седьмой. — Ребята. А это ч-что?

Будучи и так на взводе, мы обернулись синхронно и рывком, ожидая чего угодно — от тикающего «драпай-а-не-то-разорвет» устройства довоенных времен (было как-то раз) до голодного сталигатора. Но то, что поблескивало в воде возле Седьмого...

- Механизм, — озадаченно сказал Шокер, потянувшись было к непонятной штуке, но передумав в последний момент. — Точно не бумкнет?

- Не должен, не тикает. Хотя... Не знаю. Смотри, зеленое и светится.

- На кусок брони похоже. На шею или на грудь.

- Да ну, вряд ли. Игрушка какая-то.

- Оно еще и м-мигает... Оно безопасно?

- Это часы, — внезапно вклинился Профессор. Ловко подцепил непонятную штуку. — Отмеряют время. Видите — цифры?

Лично я видела непонятные зеленые значки. Судя по ошалелым рожам Шокера и Седьмого, они — тоже.

- Не наши цифры, — нетерпеливо вздохнув, объяснил старикан. — Их цифры. Их время.

- А, — пробормотал Шокер, мгновенно теряя интерес. — Ну, так бы и сказал. Ерунда довоенная. Ни съесть, ни поиграть, ни под оружие приспособить.

Профессор покачал головой. Повертел «часы» перед глазами, внимательно изучая зеленоватый экран и оборванный ремешок.

- Не довоенная, — с нажимом сказал он, — Если бы эта штука лежала здесь, в воде, столько сотен зим — давно бы проржавела и рассыпалась. А эти еще ходят, еще живут. Их недавно здесь оставили. Потеряли. — он кивнул на порванный ремешок. — Кто?

- Кто-то из наших мог притащить случайно, — я пожала плечами. — Или зверюга какая. Да хоть тот самый кроу.

(Честно говоря, я с трудом представляла себе кроу с дурацкой мигающей штукой в клюве, но поспорить из чувства противоречия было надо.)

- Прошлый патруль вернулся позавчера, — упорствовал Профессор, — я изучал их отчеты. Там не было ничего подобного. И у позапрошлого — не было. Я всегда сверяю данные. Такого никто никогда не находил!

- Они не находили, мы нашли, — Шокеру явно надоедала бесполезная дискуссия. — Если тебе эта ерунда так понравилась, давай с собой в Анклав заберем, пожалуйста, играйся с ней сколько хочешь. Хоть по частям разбери.

- Вы не понимаете! — вдруг сорвался на крик Профессор, и мы с Седьмым подпрыгнули (я чувствительно долбанулась головой о трубу), а Шокер явно лишь усилием воли удержался от того, чтобы не шарахнуться. — Это новая вещь... которой раньше здесь не было... Их вещь! А значит, они... они могут быть живы...

- Бред собачий! — рявкнул в ответ Шокер. — Столько зим не было, а теперь вдруг живы! В бункерах пытались выжить — сколько мы находили тех бункеров, помнишь? А костей внутри? Потому что бункеры не спасают от кроу! От бабочек, чья пыльца проникает в сны! От сталигаторов, чующих страх и идущих напролом сквозь бетон! Никто не выжил! Не мог! Все передохли! Туда им и дорога!

Профессор не отступил. Он и Шокер сверлили друг друга яростными взглядами. Сколько видала перебранок между этими двумя, но чтобы едва до драки не дошло? Еще и Седьмого перепугали вконец! Я и сама малость струхнула, но кому-то надо было что-то делать.

- А ну хватит, оба!

Моему командному голосу далеко до Сержанта (да что там, писк вышел — не голос), но и старикан, и Шокер замешкались — как раз, чтобы мне безо всякой грации, не до изящества, плюхнуться аккурат между ними. И отвесить по быстрой оплеухе — одному и второму. Без выпущенных когтей, но чувствительно, чтобы очухались.

- Свары? На задании? — подражать Сержанту, так до конца. — Позор!

Профессор попятился. Точнее, попытался — если бы за его спиной не была стенка трубы. Шокер отвернулся и попытался стыдливо облизнуться. Сплюнул с отвращением.

- Они не могли выжить, — тоном ниже повторил он, — Туда и дорога. Да. Пес его знает, каким был мир раньше, я в этом не особо... Но, когда они полезли по бункерам, никто из них не взял с собой нас! Никто!

- Может, кто-то и взял, — необычно мягко сказал Профессор. Скинул со спины сумку — прямо в чавкающую грязь — и принялся бережно укладывать находку туда. — Пушок...

- Не смей меня так звать, древняя ты развалина — огрызнулся Шокер, но без прежнего запала. — Я не виноват, что мамаша, пусть ей на том свете икнется, была из староверов.

Седьмой, про которого все на миг забыли, сунул голову в сумку Профессора и попытался принюхаться. Сморщился.

- Помет и гниль... — неуверенно сказал он. — И немножко бензин еще.

- А я не почуял! — встрепенулся Профессор. — Верно говорят, что у молодых нюх лучше. Бензоколонка! Как раз к югу отсюда. Она есть на карте, но ее давно не...

- Не пойду, — категорически отказался Шокер. — Я вымыться хочу. Кроу вон уже улетел, — (я насторожила уши — и правда, скрежета не слышно) — пора собирать манатки и валить. Сам шарахайся по древним бензоколонкам.

- Она почти по дороге, — просительно сказал Профессор. — Ну пожалуйста. Туда и назад.

Шокер посмотрел на растопырившего усы и глядевшего во все глаза Седьмого (еще бы — такое приключение! на первой же ходке!). На Профессора, прижавшего сумку к груди. Потом все уставились на меня. Что, мое мнение решающее? Нашли крайнюю, пес раздери!

Глупости все это. Дурацкие старческие глупости. Не бывает чудес и быть не может. Жирные воробьи сами с небес тебе в рот не падают.

Но... в конце концов, всего одна бензоколонка... и если сначала помыться, вылизаться и привести себя в порядок...

Не могу же я показаться перед ними в таком виде!