Заново
Маркой качества в воздухе отпечатался водяной знак многонедельного дождя. Безостановочно и неотвратимо, вознамерившись затопить город, окрестности, страну и всю землю. Забылось, что такое тишина, дождь колотил все подряд крупными жирными каплями. Гулко вбивал в землю скопившийся в воздухе смрад, вколачивал в почву содранную с мертвых домов обшивку; протягивал между небом и твердью струны-склянки, напоенные ядом.
Изредка небо вдыхало глоток серого воздуха и задерживало дыхание на несколько часов. Мир молочно светлел, растревожено ворочался; через шорох шлепающихся последних капель протискивалось молчание. Потом начиналось заново: дождь и шум, дрожь и ожидание.
Не спалось ночами. Уже никогда не спалось. Ладонь упиралась в стекло, за стеклом лило. Невидимо в непроглядной полуночной тьме. Можно было считать капли, падавшие на козырек окна. В сплошном водопаде слышать каждую, одну за одной, различать стукнулась единичная, быстрая или растолстевшая из двух-трех-четырех.
Слышание природы неумолимо менялось. Как и прочие чувства. Осязание – размытые дороги учили ходить по-другому, даруя подошвам трепетные, забытые уже настороженность и крадущийся псевдо-танец на цыпочках на грани взлета. Вкус – еда нового мира выжгла вкусовые рецепторы, чтобы манить лихорадкой очередного вкушения душистой и страшной амброзии и нектара.
"Все будет", – говорили знающие люди. "Уже есть", – вторили им очевидцы. Взоры туманились и вонзались в разрезанный косыми ливнями горизонт. Глаза видели сквозь и дальше и дальше; влюбленные взгляды читали узоры клубящихся облаков над головой. Знакомые сотням поколений звездные ориентиры, космические указатели превращались в легенды и мифы. Дух человека ликовал, расстилаясь над планетой в сладостном ожидании неумолимо грядущего завтра.
Лучшее
Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)
Комментарии
И сделал криво. Потому что нельзя провалиться в атмосферу, когда из нее торчат острые шипы. Что это - сиюминутное состояние? Ладонь на стекле говорит что да, а "уже никогда не спалось" - что нет. И таких штук не одна и не две. На коротенький такой текст. Вроде все в рамках допустимого, но что-то не.
Я, собственно, к чему цитирую. Мы откуда смотрим и сколько нас вкупе? Анон насчитал троих. Анон прав? Один — всевидящий автор, он смотрит на всю эту катавасию сверху, примерно из-под туч. Второй сидит ночью в доме и не может спать под дождь. Третий бродит под дождём, но днём. (Кстати, очень интересно, как он там бродит, если дождь ядовитый. Не, анон знает, что существует всякая защита, но всё равно интересно. И по размытым дорогам на цыпочках-то не походишь.)
А ещё анон не понял, что там такое было с едой. То есть что изменилась — понял. А почему она стала душистой и страшной?
Вот честно, хочется здесь оставить только ощущения изнутри. Убрать человечество, которое в последнем абзаце, втряхнуться в того, кто трогает стекло ладошкой и именно его ощущения расширить на целый мир.
Шишка, благодарю! Ужасно приятно, что рассказ понравился:)
Анон-автор, спасибо за мнение!
Вот если бы сначала про ладонь, а потом про никогда, то сиюминутность была бы нарушена, но здесь наоборот — от общего к частному, абзац с одной-единственной частностью стоит в центре зарисовки:)
Анон с буковками, спасибо!
Анон насчитал троих. Анон прав? — нет:) Ваше прочтение текста любопытно:)
А почему она стала душистой и страшной? — потому что изменилось все и всё, и еда тоже.