Автор: Haide Mai
Цугцванг Кирка
Раз уж в вк-паблике и на дайри есть пост-напоминалочка с «выходом» новых глав (выходящих раз в месяц, ха), то и тут будет пусть.
Название: Цугцванг Кирка.
Жанр: джен, преслэш, драма, приключения.
Фандом: mirror ST AOS (предположительно после событий Into darkness).
Рейтинг: R (не графическое насилие, жестокость, mature language крайне редко).
Пейринг/Персонажи: Кирк, Спок(/)МакКой, основной состав экипажа «Энтерпрайз».
Размер: 14/? главы.
Предупреждения/Примечания:скрытый текст 0. ООС, ОМП, ОЖП. 1. События происходят практически сразу после «Into darkness», но в миррор-вселенной. История Ромуланской Федерации взята из обычной истории Ромуланской Империи из ТОСа и последующих сериалов и «отзеркалена» в вольный миррор-пересказ (то же самое с любыми другими фактами). Кристина Чапел здесь присутствует. Допустим мысль о том, что в мирроре Кирку не хватило глупости с ней переспать и разбить сердце. 2. Триумвират играет централью роль, НО здесь нет, не планируется и не будет триумвирата и(ли) маккирк, спирк как пейрингов. Вы вольны трактовать отношения героев как пожелаете, если хотите. Так же присутствует гет.
Саммари:
ИСС «Энтерпрайз» отправляется на вражескую территорию, чтобы наказать сподвижников Хана. Вследствие этой миссии, ставшей для Кирка серьезным испытанием, МакКой теряет глаз, Спок веру в непоколебимость своих устоев, Кирк корабль, а ромуланский капитан доверие к собственному экипажу. История о ненависти одного человека, способной изменить жизни десятков других.
Фик на фб и на ао3. А еще вот тут краткий пересказ некоторых моментов по средствам мемасов. Потому что больше мемов я люблю, пожалуй, только картошку и котов.
Часть I
Глава 1. С этого всё началось
Часть первой главы для тех, кому по ссылкам ходить не хочется, чтобы узнать, стоит ли оно того«На миротворческие миссии не потянуло?» — вопрос МакКоя до сих пор вертелся в голове Кирка, даже спустя месяцы после того, как они получили свою первую пятилетнюю миссию и находились за тысячи световых лет от Земли, на самой границе Империи. Как будто это было вчера: удивленный и чуть взволнованный взгляд Леонарда, стоящего со сканером в руках, а еще этот вечно надменный безэмоциональный Спок. Джим помнил, как с улыбкой поблагодарил Леонарда за спасение, на что получил ответ: «Ну, Спок с Ухурой тоже немного постарались». Словно металлом по стеклу — Джим едва успел скрыть брезгливую гримасу после слов своего друга. Спок с Ухурой тоже постарались… Джим был уверен: если бы не МакКой, эти двое с радостью позволили ему сдохнуть, что по сути и случилось; но МакКой не оставил его, вытащил даже с того света. Его МакКой.
Джим доверял Леонарду с самого первого дня их знакомства, доверял больше, чем самому себе, потому что на это были причины. И оттого после своего возвращения на пост капитана корабля и принятия от командования приказа о начале миссии, он все чаще приглядывался к Споку, теперь подозрительно часто оказывающемуся возле Леонарда. Джим был параноик — весь экипаж знал это и боялся заговорить в его присутствии с Леонардом или того хуже, лишний раз взглянуть на Ухуру, потому что все знали: Ухура — женщина капитана. Никто и никогда не думал даже близко подойти к ней или чем-то обидеть главного лингвиста корабля. Хотя дело было здесь не только в ревности Джима, но и в самой Ухуре. Нийота проявила себя как амбициозная и независимая личность еще во времена учебы. Она была выдвиженкой Спока, все знали, что студентка-землянка ходила в фаворитах у полувулканца. Но мало кто догадывался, что это Ухура первой определила вулканца в фавориты. Интерес ее к преподавателю продлился не долго, ровно до момента появления в ее жизни Кирка. Джим захватил натуру Нийоты своей мятежностью и беспокойством: она просто не смогла устоять перед его обаянием, когда однажды на первом курсе столкнулась с зазнавшимся пареньком-деревенщиной, очень скоро оказавшимся в числе лучших студентов Академии Имперского Флота. Вместе с ее жестоким и расчетливым характером параноидальные наклонности Джима, очень часто беспочвенно ревновавшего ее к другим, Ухура приобрела на корабле статус неприкосновенной личности. И этим она пользовалась без зазрения совести, порой намеренно провоцируя Джима. Но ничто не могло сравниться с его ревностью к МакКою, которого Кирк считал своим по праву. Любой намек на то, что кто-то мог обидеть Леонарда или же занять вакантное место в его сердце, Кирк был готов пресечь немедленно. Но прежде добровольцев на мучительную смерть не находилось. Или МакКой очень хорошо их прятал.
Служить под командованием Кирка означало жить в постоянном страхе оказаться в немилости капитана, умение выстраивать логические цепочки которого не поддавалось объяснению. Но так же это значило и уверенность в том, что какой бы не была миссия, Кирк защитит их и не даст «Энтерпрайз» погибнуть даже в самом ожесточенном сражении. Каждый член экипажа мог рассчитывать на своего капитана. Каждый, но не Спок. Вулканец заработал странную репутацию за время своей службы на «Энтерпайз». Конфликт двух личностей слишком явственно присутствовал с самого первого дня их знакомства, когда Спок потребовал трибунала, узнав о махинациях Кирка с результатами теста Кобаяши Мару. И все же после назначения на пост капитана, Кирк посчитал нужным оставить Спока рядом. Не просто рядом — вулканец уже третий год являлся первым помощником капитана Кирка, и никто другой не мог даже мечтать о том, чтобы занять это место. Многим подобное решение казалось странным, ведь они знали, как Кирк ненавидит Спока, имевшего на каждый отдельный случай свое мнение. Разумеется, это мнение слишком редко совпадало с решениями капитана, оттого-то Кирк и недолюбливал Спока. Но вулканец продолжал досаждать своему капитану замечаниями по поводу логичности и дальновидности его решений, потому что знал, что Кирк придерживался древней поговорки еще никогда не подводившей его. Держи друзей рядом, врагов еще ближе. Если МакКоя Кирк не готов был променять и на всех медиков флота, каких бы специалистов ему не предлагало руководство, то за Споком он готов был спуститься даже в Ад, если он существовал. Было в его болезненной привязанности к Споку особое удовольствие. Кирку было приятно чувствовать незримое превосходство над идеальным и лишенным пагубных эмоций вулканцем.
К этой расе у терианцев всегда было пренебрежительное отношение. Об этом редко упоминали вслух, но брезгливость к намеренно лишившим себя эмоций вулканцам у землян было всегда. Их считали второсортными и неполноценными, хотя к моменту первого контакта вулканцы и были технологически более развиты нежели терианцы. То, что Спок полукровка сыграло не последнюю роль в его военной карьере: будь он полноценным представителем своей расы, его ждала незавидная судьба мелкочинного военнослужащего где-нибудь на богом забытой станции у границ альфа-квадранта, рядом с каландрийским сектором. Но из уважения в первую очередь к его матери, а не отцу, служившему послом на Земле в течение многих лет, его приняли в Академию. Лишь один тот факт, что в его жилах текла кровь терианца (людям было плевать на то, кем себя считал сам Спок), сумел убедить преподавателей взглянуть на Спока как перспективного ученика. И все же несколько лет ему пришлось отсиживаться в стенах Академии в преподавательском составе, хотя адмирал Пайк, слывший реформатором и либералом, похлопотал о том, чтобы Спока перевели служить на его корабль. Протежирование Пайка хорошо сказалось на последующей карьере Спока, оттого он посчитал личным долгом и делом чести принять последнюю волю адмирала и остался служить на «Энтерпрайз» под командованием Кирка.
Их отношения могли бы оказаться лучше, если бы все это происходило в другой вселенной. Спок не исключал возможность существования такой параллели, где их с Кирком связывали бы отношения не только служебные, но и более человеческие — дружеские. Думать о подобном часто претило Споку. В силу своей лишенной позитивно-эмоционального мышления натуры он предпочитал обходиться тем, что имел. И имел он, увы, лишь один сценарий развития событий: вечную службу на вторых ролях без возможности продвинуться по карьерной лестнице куда-то выше и уж тем более на что-то повлиять. Обычно Спока подобное устраивало, но последний приказ командования, полученный капитаном днем ранее, неожиданно заставил его испытать чувство неудовлетворенности выбранным путем. Безропотное следование уставу не всегда могло вести к правильным результатам — этому его научил Кирк. И именно действия Кирка в последнее время казались Споку слишком неправильными.
— По моим подсчетам, мы окажемся в ромуланской нейтральной зоне уже через час, капитан.
— Прекрасно. — Кирк принял из рук Спока планшетку и взглянул на отчет. — Мистер Сулу, придерживайтесь заданного курса.
— Так точно.
— Капитан, могу я внести одно замечание, пока мы еще находимся на территории Империи? — Спок чуть качнулся на каблуках. — В деталях операции не указано, стоит ли нам вторгаться на территорию ромуланцев. Я считаю слишком поспешным Ваше решение о нахождении на вражеской территории без официального заявления. Это может разжечь войну между Империей и Федерацией.
— Беспокоишься о ромуланцах?
— Беспокоюсь о безопасности экипажа.
— Ромуланцы вступили в сговор с Ханом. На них лежит ответственность за смерть Пайка.
— Официального заявления так и не поступило. Я ни в коем случае не умаляю Ваше чувство скорби по наставнику, но считаю это решение поспешным.
— Прошло больше полугода, Спок. О какой поспешности идет речь? — Кирк скривил рот в усмешке, когда обернулся к Споку. — Или ты решил пожалеть ваших предателей?
— Рихансу покинули территорию Вулкана более двух с половиной тысяч лет назад. Я не намерен обсуждать правильность употребления слова «ваши» по отношению к Ромуланской Федерации. Считаю правильным подчеркнуть, что история ромуланской расы достаточно велика, чтобы не упоминать о единых предках.
Совершить новый выпад Кирку не дала Ухура. Она получила стандартный предупреждающий сигнал со спутника-маяка, располагавшегося на границе Империи, сообщавший, что при сохранении кораблем прежнего курса, он войдет в нейтральную зону через пять минут. Кирк отреагировал немедленно: рядом с границей проходил астероидный пояс, а значит было самое время попросить сменить навигатора. Лейтенант Дарвин вряд ли уступала лучшим имперским специалистам, но никто не мог сравниться с Чеховым, обладавшим ко всем прочим своим заслугам каким-то нечеловеческим чутьем. Перемещаться в нейтральной зоне им предстояло вслепую, с выключенными датчиками и сканерами. На некоторое время именно Чехов должен был стать их глазами и ушами.
Последний отчет был послан в штаб Империи — на Землю, и Кирк объявил радио-тишину по всем частотам. Единственное исключение составил внутренний канал связи, команды по которому передавались по стационарным коммуникаторам. До точки невозврата, отмеченной Споком на звездных картах оставалось полчаса, дальше «Энтерпрайз» предстояло дрейфовать, окруженной астероидами, глушившими любые сканеры, в течении суток, пока они не достигнут той части нейтральной зоны, что принадлежала Ромуланской Федерации.
***
По плану Кирка они должны были связаться с одной из хищных птиц ромуланцев на частоте, которую прежде использовал Хан. Руководство Империи сделало все возможное, чтобы перед погружением Хана в криосон, он выдал им все секреты, касающиеся заговора Маркуса с Ромуланской Федерацией. Несмотря на методы допроса, ранее показывающие высокие результаты, на миротворца-филантропа они практически не возымели никакого эффекта. Получать данные пришлось буквально пригрозив уничтожением соратников Хана, все еще находившихся в криокапсулах. Для Империи было слишком нетипично решение сохранить жизнь предателю, но даже Кирк, чей разум еще долго застилала ярость, рожденная скорбью по погибшему адмиралу Пайку, был вынужден признать необходимость сохранения жизни Хана. Политический курс Империи все еще был несовершенен. Руководство это понимало. В штабе шли ожесточенные споры о том, стоит ли объявлять открытую войну Ромуланской Федерации, на чьей стороне были клингоны, или же Терианской Империи стоило сосредоточить силы прежде всего на освоении глубокого космоса, чтобы иметь еще больше ресурсов для сокрушительного и точного удара по врагам.
Сутки бездействия подогревали ажиотаж среди членов экипажа. Сулу не терпелось включить двигатели на полную мощность, чтобы как можно быстрее достигнуть сектора Азуры. Но приказ Кирка был предельно ясен и спорить ним никто не собирался. Никто кроме Спока.
— Наш приказ прост: наказать заговорщиков. Не понимаю, Спок, что ты еще хочешь обсудить со мной? — Кирк вальяжно развалился в кресле своего личного кабинета, пока его первый помощник, вытянувшись по струнке, стоял в дверях. — Лучше скажи, как продвигаются дела с подготовкой новых фотонных торпед.
— Доктор Маркус предоставила мне отчет о полной боевой готовности. Даже если мы встретим сопротивление, ромуланцам не устоять перед нашим оружием.
— Не слышу радости в твоем голосе. Разве ты не должен радоваться больше моего, что мы наконец можем прижать этих сволочей?
— Радость — эмоция человеческая. Мы, вулканцы, предпочитаем выражаться более точно. Удовлетворение наиболее подходит к данной ситуации, но я предпочитаю выносит оценку своему состоянию по результатам проделанной работы. Пока мне не хватает статистических данных, чтобы с уверенностью заявить, что я удовлетворен близящейся операцией.
— Не уверен в том, что мы сможем выиграть сражение?
— Никогда нельзя исключать самые неожиданные сценарии развития событий.
— Но только не тот, где мы можем погибнуть, Спок. Я уверен в своих силах.
— Не достаточно быть уверенным в своих силах. Важно здраво оценивать возможности каждого из членов экипажа.
— И как же ты оцениваешь эти самые возможности?
— Весьма высоко. Но все же, Джим, я не понимаю твоей категоричности. Не будет ли лучше взять экипаж корабля в плен? Учитывая нашу боевую мощь, у ромуланцев даже не будет шанса. Несмотря на то, что их технология скрытой слежки все еще опережает наши радары, наши специалисты без труда могут рассчитать траекторию полета ромуланского корабля.
— Я никогда не брал пленных — в этом залог успеха. И не собираюсь изменять правилу и сейчас.
— Как Ваш первый помощник, Джим, я хотел бы посоветовать изменить правилу в этот раз. Следует провести допрос возможных соратников Хана, чтобы быть уверенным, что впредь подобное не произойдет.
— Сомневаешься в силе Империи?
— Сомневаюсь в людях. Вам свойственно делать необдуманные эмоциональные поступки, которые приводят к весьма непредсказуемым последствиям.
Кирка охватила ярость. Он едва сдержался, чтобы не вскочить с места и не подлететь к Споку и ударить по лицу. Этот наглый остроухий ублюдок еще смел говорить что-то о терианцах. О тех, благодаря кому его народ до сих пор жил и процветал на новой планете, так великодушно предложенной главнокомандующим Империи. Ругаться прямо сейчас или того хуже — затевать драку — Кирк не хотел, но оставить замечание первого помощника безнаказанным он тоже не мог.
— Я позабочусь о том, чтобы тебе лично передали в пользование какого-нибудь пленного ромуланца. Раз уж тебе так хочется позабавиться с ними, играя в великого стратега…
— Ирония неуместна.
— Неуместно твое поведение, Спок. Напомнить, что бывает, когда младший командующий состав ослушивается приказов капитана?
— Трибунал. — Ни единый мускул на лице Спока не дрогнул. Он прекрасно понимал, что Кирк пытается вывести его на открытый конфликт, чтобы наконец заиметь возможность ткнуть его носом в правду, которая известна им обоим: как бы Спок не желал, он никогда не окажется на месте Джима и не станет капитаном «Энтепрайз».
Завершив разговор, так и не придя к единому мнению по поводу будущего нападения на вражеский корабль, Спок решил занять освободившееся время решением личностных проблем. Известие о возможном столкновении с давним врагом вулканцев — Ромуланской Федерацией, не давала ему покоя вот уже который день. Еще с момента, когда Хан попытался скрыться на Кроносе, являвшемся торговой планетой клингонов, в последние десятилетия тесно сотрудничавших с Ромуланской Федерацией, в сознание Спока закралось сомнение: сможет ли он следовать уставу, когда столкнется лицом к лицу с непримиримым врагом Вулкана. Рихансу отреклись от учений Сурака, решив, что не готовы жертвовать эмоциями в угоду логике и прагматизму. С самого детства, будучи ребенком двух разных миров, Спок силился понять людей, когда-то имевших с ним одних предков. Любое иррациональное действе должно было подчиняться логике. Устраивала ли эта логика Спока или нет. Он проводил многие часы, желая понять природу решения рихансу.
Их отказ подчиниться холодному рассудку и забыть об эмоциях был вызван страхом потерять привязанность к близким, испытывать сострадание, вину и даже любовь. Вулканцы видели в этих эмоциях ключ всех бед, которые когда-то едва не уничтожили их мир. Благодаря наивности старейшин — не все из них сразу приняли волю Сурака излечиться от пагубных страстей — Вулкан подвергся нападению, а послы жестоко убиты. Это событие лишь доказало необходимость отречься от эмоций и подчинить жизнь рационализму. Последний жест доброй воли вулканцев — позволить несогласным покинуть пределы системы, породил совершенно новый мир, не похожий ни на что другое. В течение двух тысячелетий ромуланское государство набиралось опыта и сил, живя обособленно от других цивилизаций. Лишь создание Терианской Империи хоть немного расшевелило их, заставив заключить союз с клингонами. Конфедерация объединила Ромул и Ко'нос в целях предотвращения угрозы, исходящей от Терианской Империи, но вот уже более ста лет они ни разу не выступили под единым флагом, сохраняя независимость двух Федераций. Для Спока подобный союз казался нелогичным: клингоны являлись хорошими торговцами, умеренными пацифистами, а их экономическое превосходство над другими цивилизациями, входившими в состав их Федерации, казалось слишком очевидным, чтобы они сохраняли мир и не пытались поглотить чужие миры. Именно благодаря их выраженной политике мирного урегулирования вопросов, Империи удалось убедить клингонов выдать им Хана.
Все шло прекрасно, пока во время допроса Спок не обнаружил, что истинный союзник бескомпромиссного миротворца Хана — Ромул. До сих пор Спока мучил вопрос: сумели бы они предотвратить столько ненужных смертей, если бы узнали обо всем раньше. Адмирал Маркус оказался искусным манипулятором. Буквально под носом Империи он строил свой личный флот, который должен был одним махом уничтожить все стратегически важные объекты Империи, в том числе и «Энтерпрайз». Признаваться себе в слабости было неприятно, но когда Спок впервые увидел «Возмездие», он понял, что Империя действительно может пасть. И если бы не самоотверженный поступок Кирка, пожертвовавшего ради идеалов своей Империи жизнь, вполне могло случиться так, что план Маркуса осуществился. Кто знает, что ждало бы их мир после падения Терианской Империи. Определенно, его действия должны были послужить началом затяжной войны, которая унесла бы еще больше жизней. Бессмысленная жестокость, но как она восхищала Спока в тот момент! В какой-то миг еще до того, как он увидел умирающего Кирка, Споку показалось, что он бы мог последовать за Маркусом. И лишь один человек оказался категорично против всего, что происходило. Доктор МакКой никогда не выказывал особой любви к военному диктату Империи. От того Споку с каждым разом становилось все интереснее: почему он выбрал карьеру судового врача, а не отсиживался где-нибудь на Земле. От Кирка он слышал лишь обрывки старых историй о том, что МакКой неудачно развелся с женой, влез в долги, чтобы выплатить страховку по семейному кредиту, и после чего остался буквально на улице. Вполне очевидно в таком состоянии поступить необдуманно и пойти на военную службу, о нелюбви к которой МакКой говорил довольно часто. Но Спок все равно находил слишком много логичных решений для того, чтобы человек на посту главы медслужбы «Энтерпрайз» остался служить где-то в менее опасном месте. Империя насчитывала десятки исследовательских кораблей, да и на планетах-колониях требовались медики. Каждый день шахтерам и добытчикам требовались обследования и лечение. А если прибавить к этому станции, где лучшие доктора и исследователи трудились над созданием все новых видов оружия, становилось совсем непонятно, почему Леонарда МакКоя потянуло на обычную военную службу.
Спок подозревал, что правда крылась где-то у него под носом, но в силу своей излишней рациональности он и помыслить не мог, что всему причиной могла оказаться дружба. Каким бы принципиальным и жестоким человеком не казался Кирк, у него тоже были друзья. И самым его преданным и верным другом уже долгие годы являлся Леонард МакКой. Он мечтал стать мозгоправом, но в институте выбрал нейрохирургию, а после поступления в Академию Имперского Флота и вовсе переквалифицировался в хирурга. Благо практики ему хватало, чтобы таланты не исчезли даром. Если бы не он, «Энтерпайз» навсегда мог лишиться Кирка. В этом Спок не сомневался, потому считал нелогичными садистские наклонности Кирка по отношению к МакКою. Не раз он наблюдал агрессивное поведение капитана, готового пустить в ход кулаки, когда их с МакКоем мнения по важным вопросам расходились. Но все это перестало иметь значение, когда Спок оказался свидетелем первого пробуждения Кирка после воскрешения из мертвых.
Кирк оказался благодарен не Споку — тому, кто сумел почти что ценой жизни вернуть Хана на борт корабля, и был счастлив видеть не Ухуру, не меньше других оплакивавшую гибель капитана. В выражении лица всегда сурового капитана при виде МакКоя на несколько мгновений проскользнуло что-то болезненно ранимое, испуганное и оттого очень интимное, когда он увидел бортового врача сразу же после пробуждения. До сих пор это выражение лица не давало Споку покоя. Никто и никогда не удостаивался такой нежности, с какой Кирк улыбнулся МакКою на неуместную шутку о миротворческих наклонностях, которые могли бы ему передаться через кровь Хана. Споку казалось это нелогичным. Как и верность Леонарда своему капитану, который в обычной жизни мог бы с легкостью пожертвовать своим бортовым врачом. Человеческая натура казалась Споку слишком странной и непоследовательной.
***
Последние часы тишины и бездействия давались Кирку с трудом. Он не находил себе места от ожидания, когда они смогут ворваться на чужую территорию и начать операцию. Все службы корабля работали как никогда слажено: у Джима даже не было возможности сорваться на ком-то и спустить пар. Спока вызвали в научный отдел, пожелав получить последние распоряжения о поступивших от доктора Маркус данных по поводу торпед. Даже Ухура, словно чувствуя настроение капитана, сама появилась в его каюте, где они провели некоторое время в наслаждении обществом друг друга. Все было идеально и до странного спокойно, оттого Кирк не находил себе место. Как военный, он не привык к такому долгому ожиданию, что очень плохо сказывалось на его настроении. Пришлось воспользоваться врачебной помощью, оторвав МакКоя от работы, хотя об этом Кирк нисколько не жалел, когда услышал на пустующей палубе для совещаний голос друга.
— Вижу, у тебя в заднице застряло очень длинное шило, Джим. Что срочного случилось у капитана, что он посчитал правильным оторвать своего врача от работы?
— Какая у тебя может быть работа? Мы уже два месяца без единого сражения летаем. Разве в лазарете кто-нибудь есть?
— Иногда людям свойственно получать травмы вне сражений. — МакКой задумчиво поджал губы, смотря как Кирк размашистыми шагами меряет помещение. — Ты давно пил таблетки?
— Твои пилюли мешают мне сосредоточиться. Я решил пока бросить это дело.
— Джим, мы же договаривались, что ты не будешь пропускать прием. Ну-ка, сядь, мне нужно проверить твои показатели.
Стоило МакКою приблизиться со сканером, как Кирк в недовольстве вскинул руки и повысил голос.
— Если бы мне нужен был врач, я позвал бы любого в твоей смене, Боунс, хоть ту же Чапел.
— У нее сейчас перерыв, я поменял наше расписание.
— С каких пор ты регулируешь врачебные смены? — Кирк раздраженно повел плечами, избегая очередной попытки МакКоя занести над ним сканер.
— Так было всегда. — Невозмутимость Леонарда сейчас граничила с безупречным спокойствием Спока, и это раздражало как никогда прежде. — Что у тебя, черт побери, случилось? Ты будто по толченому стеклу ходишь.
— Спок у меня случился.
— Что этот остроухий опять учудил?
— Сказал, что хочет оставить ромуланцев в живых.
— Брешешь. Мы же пленных не берем.
— Спок этого, видимо, не помнит.
— На кой-черт ему сдались пленные ромуланцы?
— Не знаю. Допрашивать. Ставить эксперименты. Почем мне знать? Если так интересно, спроси у него сам. — Кирк все продолжал ходить туда-сюда, из-за чего МакКою приходилось периодически поворачиваться круто в бок, чтобы уследить за ним. — Клянусь, скоро он окажется в лазарете. И то если ему очень повезет.
— Ну, дружище, не усердствуй. Со всеми бывает. Этот зануда никогда не знал меры, не думаю, что на него стоит обижаться.
— Почему ты его защищаешь?
— Я? Защищаю? Спока?
— Не делай такое лицо, я прекрасно знаю, что ты почти всегда на его стороне.
— Приведи хоть один пример. — От возмущения МакКоя даже позабыл о сканере, который держал. — Если я не пытался ни разу открутить ему голову, это еще не значит, что вулканец мне нравится.
— Извини. Просто я действительно чувствую себя не важно.
Плечи Кирка виновато опустились, а сам он отвернулся, чувствуя себя неуютно под взглядом внимательных глаз доктора. Нехотя он позволил увести себя к столу и усадить в кресло. Кирку сложно было признавать свои слабости, особенно перед МакКоем, который буквально видел его насквозь.
— Что тебя беспокоит, Джим? Ты ведь не просто так ходишь взвинченный уже который день. Прошло достаточно времени с истории с Ханом, это уже не из-за него.
— Мне все время кажется, что я где-то просчитался, допустил ошибку. И этот приказ… Я даже не уверен, сидит ли эта хищная птица до сих пор в том месте. Координатам уже не первый месяц, они должны были узнать, что случилось с Ханом. — Кирк нервозно улыбнулся. — Ты меня точно упечешь в лазарет, если я скажу, что не хочу их уничтожать. Я должен их ненавидеть и жаждать скорейшей расправы.
— Не уверен, что это правильно, но да. Именно этому учили в Академии.
— Но я не чувствую ничего такого. Ромуланцы ни разу не нападали на Империю без явных причин. Сколько раз это случалось за последние сто лет? Пара мелких стычек на границе из-за каких-то личных трений. Пять случаев требования выдачи преступников, которые пытались скрыться на нашей территории. И целых две битвы в системе Рау, которую они до их пор считают своей. Каждый день мне талдычили, что самые злейшие и опаснейшие враги Империи находятся здесь, в секторе Айота Павонис. Федерация каждый день следит за любым нашим действием, вынашивает план, когда сделать сокрушающий удар и попытаться захватить наши территории. Я верил, всегда верил в это, ведь в это верил и мой отец. Но, Боунс, я не могу просто так ненавидеть людей лишь за один факт их существования.
— Среди ромуланцев наверняка найдется пара хороших ребят, — пожал плечами МакКой.
— Ты меня нисколько не успокоил.
— Прости, Джим, я врач, а не политик. Тебе лучше это обсуждать с кем-то типа Спока.
— Только не с ним. Я ни за что не признаю, что он прав.
— А он прав?
МакКой не врал, когда с возмущением заявил, что не особо жалует их главного офицера по науке. Между ним и Споком самого начала возникли неприязненно-натянутые отношения. По крайне мере МакКой считал именно так. Насколько Спока порой возмущало его умение парировать логичные доводы эмоциями, так МакКоя доводила до нервного тика особенность Спока, присущая всем вулканцам. Общение с не эмоциональными людьми давалось МакКою легко, но помешательство этой расы на следования одним им понятным законам логики напрочь убивало в нем желание хоть как-то сближаться со Споком. В этом они с Кирком всегда сходились во мнении, вот только Леонард предпочитал относиться к Споку как к раздражающему всезнайке, когда как Джим с маниакальным желанием постоянно выискивал слабые стороны кажущегося идеальным вулканца. Уже в который раз МакКоя беспокоило его поведение: Джим не мог признать, что видит в Споке друга, которого всегда хотел иметь. Переступить через свою натуру и признать взаимовыгодность их отношений оказалось выше его сил. В отличие от Ухуры, обладавшей не только природным обаянием, но и женской хитростью, Кирк был более прямолинеен и принципиален. Там где Ухура брала мягкостью и кажущейся податливостью, Кирк шел напролом. Ухура соблазняла — Кирк подчинял. Даже объект своего тайного желания и страсти они выбрали один — Спока. Леонард бы позавидовал вулканцу, если бы не знал, чем такая страсть может обернуться. С одной стороны расчетливая карьеристка, не побоявшаяся идти по головам и одним известным ей способом сумевшая обуздать Кирка, с которым делила ночами каюту уже который год; с другой категоричный садист, не способный нормально выражать свою привязанность к дорогим ему людям. МакКой на собственной шкуре неоднократно проверил чего стоит привязанность Кирка: в Академии на втором году учебы Джим едва не сжил со света молоденькую девушку-кадета, имевшую неосторожность пару раз на праздниках пригласить МакКоя на танцы. Затем во время первой миссии в составе «Энтерпрайз», когда капитаном еще был Пайк. Кирк умудрился сначала выбить себе билет в один конец на Дельта-Вегу, где волей случая встретился со Споком из будущего и Скотти из настоящего, затем вывел Спока из себя, чем получил желанное место в кресле капитана, а после едва не придушил МакКоя, когда тот поставил под сомнение трезвость его рассудка. «Ты из своего капитанского ума выжил?!» — сказанная в сердцах фраза, когда Кирк уже был готов сослать Спока на неизвестную планету, обколотого транквилизаторами, родила в голове Джима собственные ассоциации. Растаскивать их никому не пришлось в отличие от драки со Споком. С МакКоем конфликты Кирк предпочитал решать наедине, потому что боялся, что правда о нем всплывет, и тогда ему можно навсегда попрощаться не только с капитанским креслом, но и с карьерой во флоте. Такого он себе позволить не мог, потому что иначе это бы значило проигрыш.
Глава 2. Она вступила в игру
Глава 3. Возможные последствия непредвиденных обстоятельств
Глава 4. Опасная дружба с капитаном
Глава 5. Взаимовыгодное партнерство
Глава 6. Мукта-Ха
Глава 7. Не говорите с незнакомцами
Глава 8. Битва при Тооу
Глава 9. Пятая колонна
Глава 10. Превентивный метод
Глава 11. Сделка с дьяволом
Глава 12. Соратники и враги
Глава 13. Решения, о последствиях которых не стоит жалеть
Часть II
Глава 1. Кесарю кесарево
Глава 2. Грядут перемены
Название: Цугцванг Кирка.
Жанр: джен, преслэш, драма, приключения.
Фандом: mirror ST AOS (предположительно после событий Into darkness).
Рейтинг: R (не графическое насилие, жестокость, mature language крайне редко).
Пейринг/Персонажи: Кирк, Спок(/)МакКой, основной состав экипажа «Энтерпрайз».
Размер: 14/? главы.
Предупреждения/Примечания:скрытый текст 0. ООС, ОМП, ОЖП. 1. События происходят практически сразу после «Into darkness», но в миррор-вселенной. История Ромуланской Федерации взята из обычной истории Ромуланской Империи из ТОСа и последующих сериалов и «отзеркалена» в вольный миррор-пересказ (то же самое с любыми другими фактами). Кристина Чапел здесь присутствует. Допустим мысль о том, что в мирроре Кирку не хватило глупости с ней переспать и разбить сердце. 2. Триумвират играет централью роль, НО здесь нет, не планируется и не будет триумвирата и(ли) маккирк, спирк как пейрингов. Вы вольны трактовать отношения героев как пожелаете, если хотите. Так же присутствует гет.
Саммари:
ИСС «Энтерпрайз» отправляется на вражескую территорию, чтобы наказать сподвижников Хана. Вследствие этой миссии, ставшей для Кирка серьезным испытанием, МакКой теряет глаз, Спок веру в непоколебимость своих устоев, Кирк корабль, а ромуланский капитан доверие к собственному экипажу. История о ненависти одного человека, способной изменить жизни десятков других.
Фик на фб и на ао3. А еще вот тут краткий пересказ некоторых моментов по средствам мемасов. Потому что больше мемов я люблю, пожалуй, только картошку и котов.
Часть I
Глава 1. С этого всё началось
Часть первой главы для тех, кому по ссылкам ходить не хочется, чтобы узнать, стоит ли оно того«На миротворческие миссии не потянуло?» — вопрос МакКоя до сих пор вертелся в голове Кирка, даже спустя месяцы после того, как они получили свою первую пятилетнюю миссию и находились за тысячи световых лет от Земли, на самой границе Империи. Как будто это было вчера: удивленный и чуть взволнованный взгляд Леонарда, стоящего со сканером в руках, а еще этот вечно надменный безэмоциональный Спок. Джим помнил, как с улыбкой поблагодарил Леонарда за спасение, на что получил ответ: «Ну, Спок с Ухурой тоже немного постарались». Словно металлом по стеклу — Джим едва успел скрыть брезгливую гримасу после слов своего друга. Спок с Ухурой тоже постарались… Джим был уверен: если бы не МакКой, эти двое с радостью позволили ему сдохнуть, что по сути и случилось; но МакКой не оставил его, вытащил даже с того света. Его МакКой.
Джим доверял Леонарду с самого первого дня их знакомства, доверял больше, чем самому себе, потому что на это были причины. И оттого после своего возвращения на пост капитана корабля и принятия от командования приказа о начале миссии, он все чаще приглядывался к Споку, теперь подозрительно часто оказывающемуся возле Леонарда. Джим был параноик — весь экипаж знал это и боялся заговорить в его присутствии с Леонардом или того хуже, лишний раз взглянуть на Ухуру, потому что все знали: Ухура — женщина капитана. Никто и никогда не думал даже близко подойти к ней или чем-то обидеть главного лингвиста корабля. Хотя дело было здесь не только в ревности Джима, но и в самой Ухуре. Нийота проявила себя как амбициозная и независимая личность еще во времена учебы. Она была выдвиженкой Спока, все знали, что студентка-землянка ходила в фаворитах у полувулканца. Но мало кто догадывался, что это Ухура первой определила вулканца в фавориты. Интерес ее к преподавателю продлился не долго, ровно до момента появления в ее жизни Кирка. Джим захватил натуру Нийоты своей мятежностью и беспокойством: она просто не смогла устоять перед его обаянием, когда однажды на первом курсе столкнулась с зазнавшимся пареньком-деревенщиной, очень скоро оказавшимся в числе лучших студентов Академии Имперского Флота. Вместе с ее жестоким и расчетливым характером параноидальные наклонности Джима, очень часто беспочвенно ревновавшего ее к другим, Ухура приобрела на корабле статус неприкосновенной личности. И этим она пользовалась без зазрения совести, порой намеренно провоцируя Джима. Но ничто не могло сравниться с его ревностью к МакКою, которого Кирк считал своим по праву. Любой намек на то, что кто-то мог обидеть Леонарда или же занять вакантное место в его сердце, Кирк был готов пресечь немедленно. Но прежде добровольцев на мучительную смерть не находилось. Или МакКой очень хорошо их прятал.
Служить под командованием Кирка означало жить в постоянном страхе оказаться в немилости капитана, умение выстраивать логические цепочки которого не поддавалось объяснению. Но так же это значило и уверенность в том, что какой бы не была миссия, Кирк защитит их и не даст «Энтерпрайз» погибнуть даже в самом ожесточенном сражении. Каждый член экипажа мог рассчитывать на своего капитана. Каждый, но не Спок. Вулканец заработал странную репутацию за время своей службы на «Энтерпайз». Конфликт двух личностей слишком явственно присутствовал с самого первого дня их знакомства, когда Спок потребовал трибунала, узнав о махинациях Кирка с результатами теста Кобаяши Мару. И все же после назначения на пост капитана, Кирк посчитал нужным оставить Спока рядом. Не просто рядом — вулканец уже третий год являлся первым помощником капитана Кирка, и никто другой не мог даже мечтать о том, чтобы занять это место. Многим подобное решение казалось странным, ведь они знали, как Кирк ненавидит Спока, имевшего на каждый отдельный случай свое мнение. Разумеется, это мнение слишком редко совпадало с решениями капитана, оттого-то Кирк и недолюбливал Спока. Но вулканец продолжал досаждать своему капитану замечаниями по поводу логичности и дальновидности его решений, потому что знал, что Кирк придерживался древней поговорки еще никогда не подводившей его. Держи друзей рядом, врагов еще ближе. Если МакКоя Кирк не готов был променять и на всех медиков флота, каких бы специалистов ему не предлагало руководство, то за Споком он готов был спуститься даже в Ад, если он существовал. Было в его болезненной привязанности к Споку особое удовольствие. Кирку было приятно чувствовать незримое превосходство над идеальным и лишенным пагубных эмоций вулканцем.
К этой расе у терианцев всегда было пренебрежительное отношение. Об этом редко упоминали вслух, но брезгливость к намеренно лишившим себя эмоций вулканцам у землян было всегда. Их считали второсортными и неполноценными, хотя к моменту первого контакта вулканцы и были технологически более развиты нежели терианцы. То, что Спок полукровка сыграло не последнюю роль в его военной карьере: будь он полноценным представителем своей расы, его ждала незавидная судьба мелкочинного военнослужащего где-нибудь на богом забытой станции у границ альфа-квадранта, рядом с каландрийским сектором. Но из уважения в первую очередь к его матери, а не отцу, служившему послом на Земле в течение многих лет, его приняли в Академию. Лишь один тот факт, что в его жилах текла кровь терианца (людям было плевать на то, кем себя считал сам Спок), сумел убедить преподавателей взглянуть на Спока как перспективного ученика. И все же несколько лет ему пришлось отсиживаться в стенах Академии в преподавательском составе, хотя адмирал Пайк, слывший реформатором и либералом, похлопотал о том, чтобы Спока перевели служить на его корабль. Протежирование Пайка хорошо сказалось на последующей карьере Спока, оттого он посчитал личным долгом и делом чести принять последнюю волю адмирала и остался служить на «Энтерпрайз» под командованием Кирка.
Их отношения могли бы оказаться лучше, если бы все это происходило в другой вселенной. Спок не исключал возможность существования такой параллели, где их с Кирком связывали бы отношения не только служебные, но и более человеческие — дружеские. Думать о подобном часто претило Споку. В силу своей лишенной позитивно-эмоционального мышления натуры он предпочитал обходиться тем, что имел. И имел он, увы, лишь один сценарий развития событий: вечную службу на вторых ролях без возможности продвинуться по карьерной лестнице куда-то выше и уж тем более на что-то повлиять. Обычно Спока подобное устраивало, но последний приказ командования, полученный капитаном днем ранее, неожиданно заставил его испытать чувство неудовлетворенности выбранным путем. Безропотное следование уставу не всегда могло вести к правильным результатам — этому его научил Кирк. И именно действия Кирка в последнее время казались Споку слишком неправильными.
— По моим подсчетам, мы окажемся в ромуланской нейтральной зоне уже через час, капитан.
— Прекрасно. — Кирк принял из рук Спока планшетку и взглянул на отчет. — Мистер Сулу, придерживайтесь заданного курса.
— Так точно.
— Капитан, могу я внести одно замечание, пока мы еще находимся на территории Империи? — Спок чуть качнулся на каблуках. — В деталях операции не указано, стоит ли нам вторгаться на территорию ромуланцев. Я считаю слишком поспешным Ваше решение о нахождении на вражеской территории без официального заявления. Это может разжечь войну между Империей и Федерацией.
— Беспокоишься о ромуланцах?
— Беспокоюсь о безопасности экипажа.
— Ромуланцы вступили в сговор с Ханом. На них лежит ответственность за смерть Пайка.
— Официального заявления так и не поступило. Я ни в коем случае не умаляю Ваше чувство скорби по наставнику, но считаю это решение поспешным.
— Прошло больше полугода, Спок. О какой поспешности идет речь? — Кирк скривил рот в усмешке, когда обернулся к Споку. — Или ты решил пожалеть ваших предателей?
— Рихансу покинули территорию Вулкана более двух с половиной тысяч лет назад. Я не намерен обсуждать правильность употребления слова «ваши» по отношению к Ромуланской Федерации. Считаю правильным подчеркнуть, что история ромуланской расы достаточно велика, чтобы не упоминать о единых предках.
Совершить новый выпад Кирку не дала Ухура. Она получила стандартный предупреждающий сигнал со спутника-маяка, располагавшегося на границе Империи, сообщавший, что при сохранении кораблем прежнего курса, он войдет в нейтральную зону через пять минут. Кирк отреагировал немедленно: рядом с границей проходил астероидный пояс, а значит было самое время попросить сменить навигатора. Лейтенант Дарвин вряд ли уступала лучшим имперским специалистам, но никто не мог сравниться с Чеховым, обладавшим ко всем прочим своим заслугам каким-то нечеловеческим чутьем. Перемещаться в нейтральной зоне им предстояло вслепую, с выключенными датчиками и сканерами. На некоторое время именно Чехов должен был стать их глазами и ушами.
Последний отчет был послан в штаб Империи — на Землю, и Кирк объявил радио-тишину по всем частотам. Единственное исключение составил внутренний канал связи, команды по которому передавались по стационарным коммуникаторам. До точки невозврата, отмеченной Споком на звездных картах оставалось полчаса, дальше «Энтерпрайз» предстояло дрейфовать, окруженной астероидами, глушившими любые сканеры, в течении суток, пока они не достигнут той части нейтральной зоны, что принадлежала Ромуланской Федерации.
***
По плану Кирка они должны были связаться с одной из хищных птиц ромуланцев на частоте, которую прежде использовал Хан. Руководство Империи сделало все возможное, чтобы перед погружением Хана в криосон, он выдал им все секреты, касающиеся заговора Маркуса с Ромуланской Федерацией. Несмотря на методы допроса, ранее показывающие высокие результаты, на миротворца-филантропа они практически не возымели никакого эффекта. Получать данные пришлось буквально пригрозив уничтожением соратников Хана, все еще находившихся в криокапсулах. Для Империи было слишком нетипично решение сохранить жизнь предателю, но даже Кирк, чей разум еще долго застилала ярость, рожденная скорбью по погибшему адмиралу Пайку, был вынужден признать необходимость сохранения жизни Хана. Политический курс Империи все еще был несовершенен. Руководство это понимало. В штабе шли ожесточенные споры о том, стоит ли объявлять открытую войну Ромуланской Федерации, на чьей стороне были клингоны, или же Терианской Империи стоило сосредоточить силы прежде всего на освоении глубокого космоса, чтобы иметь еще больше ресурсов для сокрушительного и точного удара по врагам.
Сутки бездействия подогревали ажиотаж среди членов экипажа. Сулу не терпелось включить двигатели на полную мощность, чтобы как можно быстрее достигнуть сектора Азуры. Но приказ Кирка был предельно ясен и спорить ним никто не собирался. Никто кроме Спока.
— Наш приказ прост: наказать заговорщиков. Не понимаю, Спок, что ты еще хочешь обсудить со мной? — Кирк вальяжно развалился в кресле своего личного кабинета, пока его первый помощник, вытянувшись по струнке, стоял в дверях. — Лучше скажи, как продвигаются дела с подготовкой новых фотонных торпед.
— Доктор Маркус предоставила мне отчет о полной боевой готовности. Даже если мы встретим сопротивление, ромуланцам не устоять перед нашим оружием.
— Не слышу радости в твоем голосе. Разве ты не должен радоваться больше моего, что мы наконец можем прижать этих сволочей?
— Радость — эмоция человеческая. Мы, вулканцы, предпочитаем выражаться более точно. Удовлетворение наиболее подходит к данной ситуации, но я предпочитаю выносит оценку своему состоянию по результатам проделанной работы. Пока мне не хватает статистических данных, чтобы с уверенностью заявить, что я удовлетворен близящейся операцией.
— Не уверен в том, что мы сможем выиграть сражение?
— Никогда нельзя исключать самые неожиданные сценарии развития событий.
— Но только не тот, где мы можем погибнуть, Спок. Я уверен в своих силах.
— Не достаточно быть уверенным в своих силах. Важно здраво оценивать возможности каждого из членов экипажа.
— И как же ты оцениваешь эти самые возможности?
— Весьма высоко. Но все же, Джим, я не понимаю твоей категоричности. Не будет ли лучше взять экипаж корабля в плен? Учитывая нашу боевую мощь, у ромуланцев даже не будет шанса. Несмотря на то, что их технология скрытой слежки все еще опережает наши радары, наши специалисты без труда могут рассчитать траекторию полета ромуланского корабля.
— Я никогда не брал пленных — в этом залог успеха. И не собираюсь изменять правилу и сейчас.
— Как Ваш первый помощник, Джим, я хотел бы посоветовать изменить правилу в этот раз. Следует провести допрос возможных соратников Хана, чтобы быть уверенным, что впредь подобное не произойдет.
— Сомневаешься в силе Империи?
— Сомневаюсь в людях. Вам свойственно делать необдуманные эмоциональные поступки, которые приводят к весьма непредсказуемым последствиям.
Кирка охватила ярость. Он едва сдержался, чтобы не вскочить с места и не подлететь к Споку и ударить по лицу. Этот наглый остроухий ублюдок еще смел говорить что-то о терианцах. О тех, благодаря кому его народ до сих пор жил и процветал на новой планете, так великодушно предложенной главнокомандующим Империи. Ругаться прямо сейчас или того хуже — затевать драку — Кирк не хотел, но оставить замечание первого помощника безнаказанным он тоже не мог.
— Я позабочусь о том, чтобы тебе лично передали в пользование какого-нибудь пленного ромуланца. Раз уж тебе так хочется позабавиться с ними, играя в великого стратега…
— Ирония неуместна.
— Неуместно твое поведение, Спок. Напомнить, что бывает, когда младший командующий состав ослушивается приказов капитана?
— Трибунал. — Ни единый мускул на лице Спока не дрогнул. Он прекрасно понимал, что Кирк пытается вывести его на открытый конфликт, чтобы наконец заиметь возможность ткнуть его носом в правду, которая известна им обоим: как бы Спок не желал, он никогда не окажется на месте Джима и не станет капитаном «Энтепрайз».
Завершив разговор, так и не придя к единому мнению по поводу будущего нападения на вражеский корабль, Спок решил занять освободившееся время решением личностных проблем. Известие о возможном столкновении с давним врагом вулканцев — Ромуланской Федерацией, не давала ему покоя вот уже который день. Еще с момента, когда Хан попытался скрыться на Кроносе, являвшемся торговой планетой клингонов, в последние десятилетия тесно сотрудничавших с Ромуланской Федерацией, в сознание Спока закралось сомнение: сможет ли он следовать уставу, когда столкнется лицом к лицу с непримиримым врагом Вулкана. Рихансу отреклись от учений Сурака, решив, что не готовы жертвовать эмоциями в угоду логике и прагматизму. С самого детства, будучи ребенком двух разных миров, Спок силился понять людей, когда-то имевших с ним одних предков. Любое иррациональное действе должно было подчиняться логике. Устраивала ли эта логика Спока или нет. Он проводил многие часы, желая понять природу решения рихансу.
Их отказ подчиниться холодному рассудку и забыть об эмоциях был вызван страхом потерять привязанность к близким, испытывать сострадание, вину и даже любовь. Вулканцы видели в этих эмоциях ключ всех бед, которые когда-то едва не уничтожили их мир. Благодаря наивности старейшин — не все из них сразу приняли волю Сурака излечиться от пагубных страстей — Вулкан подвергся нападению, а послы жестоко убиты. Это событие лишь доказало необходимость отречься от эмоций и подчинить жизнь рационализму. Последний жест доброй воли вулканцев — позволить несогласным покинуть пределы системы, породил совершенно новый мир, не похожий ни на что другое. В течение двух тысячелетий ромуланское государство набиралось опыта и сил, живя обособленно от других цивилизаций. Лишь создание Терианской Империи хоть немного расшевелило их, заставив заключить союз с клингонами. Конфедерация объединила Ромул и Ко'нос в целях предотвращения угрозы, исходящей от Терианской Империи, но вот уже более ста лет они ни разу не выступили под единым флагом, сохраняя независимость двух Федераций. Для Спока подобный союз казался нелогичным: клингоны являлись хорошими торговцами, умеренными пацифистами, а их экономическое превосходство над другими цивилизациями, входившими в состав их Федерации, казалось слишком очевидным, чтобы они сохраняли мир и не пытались поглотить чужие миры. Именно благодаря их выраженной политике мирного урегулирования вопросов, Империи удалось убедить клингонов выдать им Хана.
Все шло прекрасно, пока во время допроса Спок не обнаружил, что истинный союзник бескомпромиссного миротворца Хана — Ромул. До сих пор Спока мучил вопрос: сумели бы они предотвратить столько ненужных смертей, если бы узнали обо всем раньше. Адмирал Маркус оказался искусным манипулятором. Буквально под носом Империи он строил свой личный флот, который должен был одним махом уничтожить все стратегически важные объекты Империи, в том числе и «Энтерпрайз». Признаваться себе в слабости было неприятно, но когда Спок впервые увидел «Возмездие», он понял, что Империя действительно может пасть. И если бы не самоотверженный поступок Кирка, пожертвовавшего ради идеалов своей Империи жизнь, вполне могло случиться так, что план Маркуса осуществился. Кто знает, что ждало бы их мир после падения Терианской Империи. Определенно, его действия должны были послужить началом затяжной войны, которая унесла бы еще больше жизней. Бессмысленная жестокость, но как она восхищала Спока в тот момент! В какой-то миг еще до того, как он увидел умирающего Кирка, Споку показалось, что он бы мог последовать за Маркусом. И лишь один человек оказался категорично против всего, что происходило. Доктор МакКой никогда не выказывал особой любви к военному диктату Империи. От того Споку с каждым разом становилось все интереснее: почему он выбрал карьеру судового врача, а не отсиживался где-нибудь на Земле. От Кирка он слышал лишь обрывки старых историй о том, что МакКой неудачно развелся с женой, влез в долги, чтобы выплатить страховку по семейному кредиту, и после чего остался буквально на улице. Вполне очевидно в таком состоянии поступить необдуманно и пойти на военную службу, о нелюбви к которой МакКой говорил довольно часто. Но Спок все равно находил слишком много логичных решений для того, чтобы человек на посту главы медслужбы «Энтерпрайз» остался служить где-то в менее опасном месте. Империя насчитывала десятки исследовательских кораблей, да и на планетах-колониях требовались медики. Каждый день шахтерам и добытчикам требовались обследования и лечение. А если прибавить к этому станции, где лучшие доктора и исследователи трудились над созданием все новых видов оружия, становилось совсем непонятно, почему Леонарда МакКоя потянуло на обычную военную службу.
Спок подозревал, что правда крылась где-то у него под носом, но в силу своей излишней рациональности он и помыслить не мог, что всему причиной могла оказаться дружба. Каким бы принципиальным и жестоким человеком не казался Кирк, у него тоже были друзья. И самым его преданным и верным другом уже долгие годы являлся Леонард МакКой. Он мечтал стать мозгоправом, но в институте выбрал нейрохирургию, а после поступления в Академию Имперского Флота и вовсе переквалифицировался в хирурга. Благо практики ему хватало, чтобы таланты не исчезли даром. Если бы не он, «Энтерпайз» навсегда мог лишиться Кирка. В этом Спок не сомневался, потому считал нелогичными садистские наклонности Кирка по отношению к МакКою. Не раз он наблюдал агрессивное поведение капитана, готового пустить в ход кулаки, когда их с МакКоем мнения по важным вопросам расходились. Но все это перестало иметь значение, когда Спок оказался свидетелем первого пробуждения Кирка после воскрешения из мертвых.
Кирк оказался благодарен не Споку — тому, кто сумел почти что ценой жизни вернуть Хана на борт корабля, и был счастлив видеть не Ухуру, не меньше других оплакивавшую гибель капитана. В выражении лица всегда сурового капитана при виде МакКоя на несколько мгновений проскользнуло что-то болезненно ранимое, испуганное и оттого очень интимное, когда он увидел бортового врача сразу же после пробуждения. До сих пор это выражение лица не давало Споку покоя. Никто и никогда не удостаивался такой нежности, с какой Кирк улыбнулся МакКою на неуместную шутку о миротворческих наклонностях, которые могли бы ему передаться через кровь Хана. Споку казалось это нелогичным. Как и верность Леонарда своему капитану, который в обычной жизни мог бы с легкостью пожертвовать своим бортовым врачом. Человеческая натура казалась Споку слишком странной и непоследовательной.
***
Последние часы тишины и бездействия давались Кирку с трудом. Он не находил себе места от ожидания, когда они смогут ворваться на чужую территорию и начать операцию. Все службы корабля работали как никогда слажено: у Джима даже не было возможности сорваться на ком-то и спустить пар. Спока вызвали в научный отдел, пожелав получить последние распоряжения о поступивших от доктора Маркус данных по поводу торпед. Даже Ухура, словно чувствуя настроение капитана, сама появилась в его каюте, где они провели некоторое время в наслаждении обществом друг друга. Все было идеально и до странного спокойно, оттого Кирк не находил себе место. Как военный, он не привык к такому долгому ожиданию, что очень плохо сказывалось на его настроении. Пришлось воспользоваться врачебной помощью, оторвав МакКоя от работы, хотя об этом Кирк нисколько не жалел, когда услышал на пустующей палубе для совещаний голос друга.
— Вижу, у тебя в заднице застряло очень длинное шило, Джим. Что срочного случилось у капитана, что он посчитал правильным оторвать своего врача от работы?
— Какая у тебя может быть работа? Мы уже два месяца без единого сражения летаем. Разве в лазарете кто-нибудь есть?
— Иногда людям свойственно получать травмы вне сражений. — МакКой задумчиво поджал губы, смотря как Кирк размашистыми шагами меряет помещение. — Ты давно пил таблетки?
— Твои пилюли мешают мне сосредоточиться. Я решил пока бросить это дело.
— Джим, мы же договаривались, что ты не будешь пропускать прием. Ну-ка, сядь, мне нужно проверить твои показатели.
Стоило МакКою приблизиться со сканером, как Кирк в недовольстве вскинул руки и повысил голос.
— Если бы мне нужен был врач, я позвал бы любого в твоей смене, Боунс, хоть ту же Чапел.
— У нее сейчас перерыв, я поменял наше расписание.
— С каких пор ты регулируешь врачебные смены? — Кирк раздраженно повел плечами, избегая очередной попытки МакКоя занести над ним сканер.
— Так было всегда. — Невозмутимость Леонарда сейчас граничила с безупречным спокойствием Спока, и это раздражало как никогда прежде. — Что у тебя, черт побери, случилось? Ты будто по толченому стеклу ходишь.
— Спок у меня случился.
— Что этот остроухий опять учудил?
— Сказал, что хочет оставить ромуланцев в живых.
— Брешешь. Мы же пленных не берем.
— Спок этого, видимо, не помнит.
— На кой-черт ему сдались пленные ромуланцы?
— Не знаю. Допрашивать. Ставить эксперименты. Почем мне знать? Если так интересно, спроси у него сам. — Кирк все продолжал ходить туда-сюда, из-за чего МакКою приходилось периодически поворачиваться круто в бок, чтобы уследить за ним. — Клянусь, скоро он окажется в лазарете. И то если ему очень повезет.
— Ну, дружище, не усердствуй. Со всеми бывает. Этот зануда никогда не знал меры, не думаю, что на него стоит обижаться.
— Почему ты его защищаешь?
— Я? Защищаю? Спока?
— Не делай такое лицо, я прекрасно знаю, что ты почти всегда на его стороне.
— Приведи хоть один пример. — От возмущения МакКоя даже позабыл о сканере, который держал. — Если я не пытался ни разу открутить ему голову, это еще не значит, что вулканец мне нравится.
— Извини. Просто я действительно чувствую себя не важно.
Плечи Кирка виновато опустились, а сам он отвернулся, чувствуя себя неуютно под взглядом внимательных глаз доктора. Нехотя он позволил увести себя к столу и усадить в кресло. Кирку сложно было признавать свои слабости, особенно перед МакКоем, который буквально видел его насквозь.
— Что тебя беспокоит, Джим? Ты ведь не просто так ходишь взвинченный уже который день. Прошло достаточно времени с истории с Ханом, это уже не из-за него.
— Мне все время кажется, что я где-то просчитался, допустил ошибку. И этот приказ… Я даже не уверен, сидит ли эта хищная птица до сих пор в том месте. Координатам уже не первый месяц, они должны были узнать, что случилось с Ханом. — Кирк нервозно улыбнулся. — Ты меня точно упечешь в лазарет, если я скажу, что не хочу их уничтожать. Я должен их ненавидеть и жаждать скорейшей расправы.
— Не уверен, что это правильно, но да. Именно этому учили в Академии.
— Но я не чувствую ничего такого. Ромуланцы ни разу не нападали на Империю без явных причин. Сколько раз это случалось за последние сто лет? Пара мелких стычек на границе из-за каких-то личных трений. Пять случаев требования выдачи преступников, которые пытались скрыться на нашей территории. И целых две битвы в системе Рау, которую они до их пор считают своей. Каждый день мне талдычили, что самые злейшие и опаснейшие враги Империи находятся здесь, в секторе Айота Павонис. Федерация каждый день следит за любым нашим действием, вынашивает план, когда сделать сокрушающий удар и попытаться захватить наши территории. Я верил, всегда верил в это, ведь в это верил и мой отец. Но, Боунс, я не могу просто так ненавидеть людей лишь за один факт их существования.
— Среди ромуланцев наверняка найдется пара хороших ребят, — пожал плечами МакКой.
— Ты меня нисколько не успокоил.
— Прости, Джим, я врач, а не политик. Тебе лучше это обсуждать с кем-то типа Спока.
— Только не с ним. Я ни за что не признаю, что он прав.
— А он прав?
МакКой не врал, когда с возмущением заявил, что не особо жалует их главного офицера по науке. Между ним и Споком самого начала возникли неприязненно-натянутые отношения. По крайне мере МакКой считал именно так. Насколько Спока порой возмущало его умение парировать логичные доводы эмоциями, так МакКоя доводила до нервного тика особенность Спока, присущая всем вулканцам. Общение с не эмоциональными людьми давалось МакКою легко, но помешательство этой расы на следования одним им понятным законам логики напрочь убивало в нем желание хоть как-то сближаться со Споком. В этом они с Кирком всегда сходились во мнении, вот только Леонард предпочитал относиться к Споку как к раздражающему всезнайке, когда как Джим с маниакальным желанием постоянно выискивал слабые стороны кажущегося идеальным вулканца. Уже в который раз МакКоя беспокоило его поведение: Джим не мог признать, что видит в Споке друга, которого всегда хотел иметь. Переступить через свою натуру и признать взаимовыгодность их отношений оказалось выше его сил. В отличие от Ухуры, обладавшей не только природным обаянием, но и женской хитростью, Кирк был более прямолинеен и принципиален. Там где Ухура брала мягкостью и кажущейся податливостью, Кирк шел напролом. Ухура соблазняла — Кирк подчинял. Даже объект своего тайного желания и страсти они выбрали один — Спока. Леонард бы позавидовал вулканцу, если бы не знал, чем такая страсть может обернуться. С одной стороны расчетливая карьеристка, не побоявшаяся идти по головам и одним известным ей способом сумевшая обуздать Кирка, с которым делила ночами каюту уже который год; с другой категоричный садист, не способный нормально выражать свою привязанность к дорогим ему людям. МакКой на собственной шкуре неоднократно проверил чего стоит привязанность Кирка: в Академии на втором году учебы Джим едва не сжил со света молоденькую девушку-кадета, имевшую неосторожность пару раз на праздниках пригласить МакКоя на танцы. Затем во время первой миссии в составе «Энтерпрайз», когда капитаном еще был Пайк. Кирк умудрился сначала выбить себе билет в один конец на Дельта-Вегу, где волей случая встретился со Споком из будущего и Скотти из настоящего, затем вывел Спока из себя, чем получил желанное место в кресле капитана, а после едва не придушил МакКоя, когда тот поставил под сомнение трезвость его рассудка. «Ты из своего капитанского ума выжил?!» — сказанная в сердцах фраза, когда Кирк уже был готов сослать Спока на неизвестную планету, обколотого транквилизаторами, родила в голове Джима собственные ассоциации. Растаскивать их никому не пришлось в отличие от драки со Споком. С МакКоем конфликты Кирк предпочитал решать наедине, потому что боялся, что правда о нем всплывет, и тогда ему можно навсегда попрощаться не только с капитанским креслом, но и с карьерой во флоте. Такого он себе позволить не мог, потому что иначе это бы значило проигрыш.
Глава 2. Она вступила в игру
Глава 3. Возможные последствия непредвиденных обстоятельств
Глава 4. Опасная дружба с капитаном
Глава 5. Взаимовыгодное партнерство
Глава 6. Мукта-Ха
Глава 7. Не говорите с незнакомцами
Глава 8. Битва при Тооу
Глава 9. Пятая колонна
Глава 10. Превентивный метод
Глава 11. Сделка с дьяволом
Глава 12. Соратники и враги
Глава 13. Решения, о последствиях которых не стоит жалеть
Часть II
Глава 1. Кесарю кесарево
Глава 2. Грядут перемены
Поделиться в соцсетях
Комментарии