Из Личного

Не далее как вчера, я пригласил на обед старого университетского товарища, а по совместительству своего лечащего врача. В ходе изысканной и непринуждённой беседы он высказал одну интересную мысль, которую я тут же с благодарностью принял к сведению (хоть и не сразу осознал всю её глубину и мудрость). Прозвучала она следующим образом (правда, любая мысль высказанная им, едва сорвавшись с уст звучала так, словно была произнесена на собрании высокородных мужей в Палате Лордов и достойна самых искушённых умов современности, даже если являлась по сути сущей чепухой): "Почему бы тебе, мой дорогой друг, не начать вести запись хотя бы некоторых соображений, что с такой завидной регулярностью посещают твой незаурядный разум? Многие из известных джентльменов прошлого оказались бы едва известны сегодня, если бы не оставили после себя множество дневников и писем, которым сами они при жизни не уделяли и толики внимания. К тому же (и он сделал на следующем утверждении особый акцент), это вполне может благотворно сказаться на твоём прискорбном положении". Сердечно поблагодарив своего доброго товарища, я твёрдо вознамерился немного погодя внимательно обдумать его предложение. В последствии, сердечно попрощавшись с ним и оставшись наедине с собой, я пригубил старинного вина из необъятных погребов, доставшихся мне от моей покойной тётушки, и погрузился в размышления. Безусловно, я был согласен со своим другом, поскольку ни секунды не сомневался в его непререкаемом авторитете в области психиатрии, а в частности, тяжёлых случаев заболеваний аутистического спектра и шизофренических состояний. Трудность заключалась лишь в том, что как-то ведь к этому всему следовало подступиться, а это, как известно, является главным препятствием в любом начинании. Решение оказалось нелёгким и поиск его занял весь вечер и большую часть ночи. Поначалу я едва не поддался искушению дать волю своему с трудом поддающемуся обузданию воображению и пуститься в пространные разглагольствования на темы, от которых среди воспитанных леди и благородных джентльменов обычно принято брезгливо отворачиваться, точно от заскорузлых фекалий на сиденье экипажа. Отказавшись от этой затеи, я пришёл к выводу, что слова мои, произнесённые в неосязаемом, но таком богатом пространстве чистой информации, должны быть, по возможности, кратки и лаконичны. Мне следует воздержаться от многословных и избыточных рассуждений, к коим я столь неоправданно тяготею и выразить свою мысль в предельно краткой, но содержательной форме. Другими словами, необходимо искать вдохновение в идеологии японского классицизма. Когда же на меня наконец снизошло долгожданное озарение, дрова в камине уже полностью прогорели и прислуга была занята тем, чтобы температура в гостиной оставалась на приемлемом, для такого требовательного джентльмена как я, уровне. Но, даже если бы весь дом мой погрузился в стужу, а фамильные гобелены покрылись инеем и оказались безвозвратно испорчены, я бы этого всё равно не заметил. Обуреваемый экзальтированным восторгом, окрылённый безмерным энтузиазмом, пребывая в высшей степени исступлённом состоянии нечеловеческого счастья, я позволил себе сдержанную улыбку и удалился в свои покои, не обращая ровным счётом никакого внимания на бренную суету материального мира. Мысль, которая вскоре станет достоянием общественности, замечательно проста и, в то же время, неизмеримо глубокомысленна - в её необозримых недрах рискует утонуть даже опытный софистик. Она завораживает таящейся в ней мудростью и, вместе с тем, уморительно комична. Мысль эта относится к тому типу идей, которые так редко посещают даже светлейшие головы самых изобретательных джентльменов. И всё же, едва ознакомившись с ней, любой воскликнул бы нечто вроде "Блистательно! Как же я сам до этого не додумался!?" Итак, эта блестящая и исключительно остроумная идея звучит следующим образом: Достаточно большие куски кораллов, будучи окрашенными в коричневый цвет и прикреплёнными к черепу обыкновенными деревянными винтами, сделают вашего дворецкого похожим на оленя. Не правда ли, бесподобно?