Многие Голоса Рапапидакотля (публикации за 19 марта 2018)10 читателей тэги
Автор: Железный Пёс
Many Voices of Schizm
Пять коротких зарисовок, пытающихся передать атмосферу, настроение и некоторые присущие описываемому миру внешние детали.
ЗАРИСОВКА IНинген счастлив.
Он стоит на носу парома, медленно ползущего по смрадным водам густой буроватой реки. У неё нет названия — это просто поток ядовитой жижи, струящийся через район Небожителей. Над ней нависают такие же густые, отравленные, сине-зелёные тучи. Они пребывают в постоянном движении — вспучиваются исполинскими пузырями, почти достигая земли, закручиваются спиралями, содрогаются от проходящих по ним от горизонта до горизонта спазмов; с противоположной стороны их то и дело озаряют ослепительные сполохи, сопровождаемые резким металлическим громом. Там находятся воздушные поселения Небожителей, куда закрыт ход всем посторонним. Внизу же, по обоим берегам, гудят, воют, грохочут и извергают нечистоты их промышленные районы — громадные нагромождения заводов, складов, фабрик и циклопических машин, непрерывно что-то перемещающих, строящих, ломающих и собирающих заново. Их наползающие друг на друга бесформенные туши, схожие своей безобразностью с засохшими струпьями гноя и крови, без устали выбрасывают в воздух токсичные нечистоты, что обжигают кожу Нингена, оставляя на ней болезненные язвы. Ему больно дышать, сквозь зловонный туман он почти ничего не видит, всё его тело нестерпимо зудит.
Нинген счастлив. Он движется навстречу зову, что впервые услышал неделю назад. Он самый счастливый человек на свете.
Огромные цепи, какими можно было бы сдвигать горы, спускаются из-за туч и скрываются внутри шахт, зияющих повсюду широкими провалами, откуда периодически извергаются многометровые языки цветного пламени. По цепям в обе стороны снуют такие же гигансткие, как и всё вокруг, полумеханические твари. Среди них попадаются обезьяноподобные существа размером с дом, чьи спины венчают сверкащие цилиндры из стекла и металла с беснующимися в них шаровыми молниями; гигантские пауки, внутри прозрачного брюха которых призрачным светом переливаются химикаты с копошащимися там змееподобными созданиями.
Паромщик за его спиной уверенно лавирует между периодически возникающими на поверхности водоворотами и вздымающимися из под воды розоватыми панцирями живущих в этой отраве животных. Так же, как и все жители этого района, его больше нельзя назвать полностью живым. Верхняя часть его тела — единственное, что ещё напоминает о человеческом происхождении — резко переходит в гротескное переплетение трубок, проводов и механических сочленений и соединяется со скрытыми под палубой механизмами. Вместо рук, из его плеч торчат толстые кабели, протянутые к массивным треногам по каждому борту, выполняющим роль опор для огромных клешней, что походят своими размерами и грубостью черт на строительные краны.
Паром и его паромщик являют собой одно целое. Он что-то говорит Нингену, но тот не слушает. Нинген счастлив.
Лишь спустя много часов промышленный район остаётся позади. Ядовитые тучи расступаются и открывают абсолютную, девственную черноту беззвёздных небес. Ни единый лучик света не дерзнул запятнать эту тьму с самого начала времён. Она прекрасна. Вечная ночь для вечного города Схизма.
Нинген счастлив. Он готов петь, но лёгкие, изъеденные испарениями ядовитой реки, с трудом справляются с дыханием и его ликование безмолвно.
Река сужается и с берегов над ней нависают немыслимые архитектурные конгломераты, невесть как до сих пор не рассыпавшиеся под собственным весом. Дома слово веками нарастали друг на друга, беспорядочно переплетаясь так, что в итоге стало невозможно различить отдельные строения.
"Улица Потухших Свечей" — скрипуче говорит паромщик, — "Приехали".
Паром швартуется у небольшого деревянного пирса и Нинген сходит на берег. Его буквально распирает от счастья.
Он уверенно шагает по переулкам, больше похожим на узкие коридоры — столь тесно сплелись дома над ними. Покинутые давным давно постройки, словно заброшенный сад, разрослись и утратили былую аккуратность, свойственную жилым помещениям. Теперь это дикие дома, где живут только призраки и, возможно, чудовища. Они смотрят на него ото всюду сквозь разномастные окошки, хаотично разбросанные по стенам, — тысячи стеклянных глаз всех форм и размеров. Дверцы в самых неожиданных местах тихонько поскрипывают и кажется, что они таким образом шепчут что-то друг другу.
Нинген не обращает на это ни малейшего внимания. Он торопится навстречу зовущему его голосу.
Нинген выходит в маленький круглый дворик. Несколько причудливо изогнутых балконов почти соприкасаются в нескольких метрах над землёй. Под одним из них, привалившись спиной к стене сидит механический гибрид. Его органическая составляющая давно мертва и почти истлела, но механизм всё ещё пытается работать — скрипя пришедшими в негодность сервоприводами, скрежеща и жалобно подвывая.
Нинген направляется в дальний угол дворика к одной из множества окружающих его дверей. За ней находится крошечная прихожая, где из под пола доносится громкая музыка и металлические удары. По левую руку от него наверх ведёт узкая витая лестница, будто бы наспех сбитая из старых досок и витых чугунных поручней, а вправо уходит столь же узкий коридор, заканчивающийся лестницей вниз — Нинген направляется к ней.
Одна лестница сменяется другой, коридоры запутываются в сложные узоры, оканчиваются покинутыми комнатами — одни затянуты люминисцирующей паутиной с безжизненно висящими в ней скелетами паукообразных существ, чьи лапы удивительно походят на человеческие руки; в других призрачные фигуры в клубах чёрного дыма неподвижно всматриваются куда-то вдаль; стены третьих прямо на глазах покрываются меловым текстом, описывающим случайные эпизоды его жизни.
Некогда полнящийся обитателями, а теперь вымерший, лабиринт, в конце концов, выводит Нингена к гигантскому пустырю, в центре которого зияет бездна двадцати километров в поперечнике. Нинген, не в силах совладать с охватившими его чувствами, едва не падает на колени, но, не смотря на минутную слабость, заставляет себя идти нетвёрдой походкой навстречу манящему шёпоту. Он останавливается на самом краю бездны, рядом с сотнями таких же, как он, кто явился сегодня на зов. Они стоят какое-то время, молча глядя в непроглядную черноту у их ног, а затем все разом прыгают вниз.
ЗАРИСОВКА IIОни пришли в эти земли издалека, изгнанные собственными сородичами. Они удивлённо взирали на торчащие из земли исполинские костяные шестерни с присохшими к ним остатками плоти. Шагая мимо удивительной сложности механизмов — когда-то бывших чьими-то склетами, а теперь догнивающие в грязи — они благоговейно молчали, гадая, чьи останки они дерзнули потревожить. В тот момент они ещё не верили в богов, но вскоре это изменилось — как только они встретили Механического Человека.
Огромная фигура, состоящая из неисчислимого множества шестерен, механических передач, пружин всех мыслимых форм и размеров и силовых приводов с оглушительным воем и треском уже едва способных пошевелить единственным его пальцем. Гнилостные обрывки плоти, при каждой попытке движения, окровавленными кусками валились на землю перед ним. Он обратился к новоприбывшим и в тот же миг все они пали ниц.
"Вы построите меня заново" — сказал он и его новые люди принялись за работу.
Они вели раскопки, находили останки собратьев Механического Человека, изучали их, учились воспроизводить. Они научились многому. Они строили механизмы. Их дома стали единой громадной машиной, которая однажды подняла их в небо, где они продолжили свою работу. Внизу же осталась промышленная инфраструктура, производящая всё более и более совершенные детали для новых механизмов.
Они построили новое тело для своего божества. Затем модифицировали его. И ещё раз. Они продолжали модернизировать его в течении тысяч лет и не остановятся на протяжении всех грядущих тысячелетий, пока не достигнут совершенства.
ЗАРИСОВКА IIIОн просто один из множества затонувших кораблей на дне высохшего моря, насквозь проржавевший бок которого не сохранил даже намёка на название. На том месте, где когда-то плескались бурные морские воды, сейчас, с едва слышимым перезвоном, плывут в воздухе хрустальные призраки рыб и китов. Иногда их ловят полудикие племена, заселившие ничейные земли — их худые высокие фигуры с бледно-зелёной кожей, разукрашенные хной и цветными рыбьими чешуйками, стремительно скользят в тенях на морском дне, охотясь на призраков.
Необычным же этот корабль делает то, что в глубине его уже тридцать две тысячи лет висит распятым мальчик по имени Чио, не знающий жив он или уже умер. В те далёкие времена, когда корабль ещё был на ходу, его использовали для перемещений через замкнутые компактные измерения, где водятся ценные породы многомерных рыбок из экзотической материи. Он был очень необычным мальчиком и многие хотели использовать его таланты, и кое кому, в конечном итоге, это удалось. Но затем корабль погиб, а Чио так и остался жить, хотя многие тысячелетия он уже не был в этом уверен. Иногда он начинает кричать и не может замолчать многие недели. Иногда конденсаторы, ослабляющие поля, через колебания которых Чио и перемещался в скрытых измерениях, перегреваются и он загорается, горит днями, но всё равно не может умереть. Возможно, он не умрёт никогда.
ЗАРИСОВКА IVЗадача 01-B0/KZi заключается в окончательной стерилизации зачищенной территории. Раньше там жили феи, но теперь он стоит, закрыв глаза, в геометрическом центре почти опустевшего района. Феи селились на крышах домов, внутреннее пространство которых отводилось не под жилищные, а, преимущественно, служебные и подсобные нужды, так что, в подавляющем большинстве, их архитектурные решения являли собой весьма причудливые плоды изощрённого воображения. Некоторые из них смахивали на развесистые кроны деревьев, некоторые — на перевёрнутые пирамиды; иные напоминали бесформенные кустарники — в столь сложные сочетания форм складывалось их строение; попадались и такие, что небрежно громоздились друг на друга, постепенно достигая многокилометровой высоты.
Феи почти никогда не спускались на землю, поэтому совершенно не заботились о планировке улиц. Вместо этого они прокладывали между крышами подвесные мосты и натяжные рельсы, где курсировали самоходные кабинки. 01-B0/KZi совершенно не заботит систематичность их застройки — он уже начал выполнять свою задачу и ожидает полностью завершить её в течении 12.589 минут.
01-B0/KZi — агент второго ранга одиннадцатого звена пятого Y-уровня в коропорации IterationZ. 9 часов назад ударные отряды корпорации вычистили район фей, чтобы расширить сюда свои хранилища данных. 01-B0/KZi лично оперировал работой отряда Кибер-ангелов — наблюдение за математической точностью движений фотонных кристаллов, подвешенных в электромагнитных полях вокруг них, всегда дарило ему глубочайшее наслаждение. Основная часть операции завершилась за 47 минут и теперь он методично добивал выживших фей.
Сознание агента 01-B0/KZi, как и всегда, находится онлайн в общей сети, центром которой выступает собственный искуственный интеллект разработки IterationZ. Вся его вычислительная мощь, поддающаяся лишь самым приблизительным оценкам, и все его знания, воспринимаются 01-B0/KZi как свои собственные. Всё, что знает искуственный интеллект корпорации, он может просто вспомнить точно так же, как если бы это были его личные воспоминания.
В данный момент агента интересует количество и расположение выживших фей и тут же у него возникает ощущение, словно он знал это всегда — их осталось лишь трое. Двое прячутся на противоположном конце района, а третья находится в двадцати метрах, за углом ближайшего здания.
Кибер-ангелы уничтожили все источники освещения в первые секунды атаки и вечная ночь Схизма вступила здесь в свои законные владения, но агент этого даже не замечает. Все его органы чувств являют собой чудо бионической технологии и он видит области спектра, о существовании которых многие даже не подозревают. Впрочем, сейчас ему даже не требуется что-либо видеть — 01-B0/KZi вызывает мысль о рабочих параметрах комплекса пяти автономных микро-дронов и те моментально ввводят их в свои алгоритмы и вылетают из двух небольших капсул, подключённых к предназначающмся для дополнительных внешних устройств гнёздам возле его лопаток. По квантовой связи он может отправлять и получать данные мгновенно и при любых условиях, и сейчас, в области с зенитным углом 25° и азимутальным — 90° в сферическом поле зрения, он выводит пять небольших окошек транслирующих видео с дронов. Он наблюдает, как те окружают невысокую стройную фигурку феи, а она даже не замечает их. Как правило, феи не отличались существенным половым диморфизмом, но агент всё же быстро определяет в данной особи молодую самку, почти детёныша.
Эти дроны принадлежат к облегчённым моделям, так что каждый несёт не более одного заряда. В данном случае, это составные вольфрамовые иглы, после попадания раскрывающиеся на девять лепестков, которые затем скручиваются в острые спирали и начинают стремительное вращение. Для быстрого умерщвления достаточно одного попадания, так что выстрел произведёт сначала только первый дрон, а последующие будут осуществляться поочерёдно, в случае промаха предыдущего.
Что оказывается неожиданностью для агента 01-B0/KZi, так это то, что промахиваются все.
Фею окутывает мутное, радужно переливающееся облако, скрадывающее её ставшие неестественно стремительными движения. Окружённая облаком, фея одним прыжком преодолевает разделяющее её и агента расстояние. Оказавшись в непосредственной близости, облако принимает форму клина, нацеленного ему в голову. Среагировав на угрозу физического столкновения и мгновенно проанализировав её природу, автоматические системы защиты, в качестве противодействия, решают покрыть тело агента слоем высокотемпературной плазмы, заключённым в мощное электромагнитное поле. Соприкоснувшись с ним, облако феи моментально испаряется и та падает на землю. Агенту 01-B0/KZi остаётся лишь наклониться и прикоснуться к её голове, чтобы она тут же испарилась. Осталось две особи.
ЗАРИСОВКА VЭтот ночной клуб вызывает у Джоя трудновыразимую смесь из смутного омерзения и сексуального возбуждения. Над танцплощадкой, где сейчас в экстатическом танце под стремительную музыку содрогается совершенно обезумевшая толпа разнообразных существ, натянута плотная паутина из колючей проволоки, в которой, лениво перебирая колючими лапами, снуют металлические пауки размером с большую собаку. В центре паутины, завывая от наслаждения, корчится трёметровое рогатое существо — счастливчик ставший сегодняшним талисманом. После короткой процедуры его кровь на время приобрела свойства почти мгновенного заживления при контакте и мощнейшего наркотического кайфа. Так что, пауки не ленятся кромсать его тут же исцеляющееся тело, поливая толпу под ними густым дождём из чёрной крови.
Джой пришёл сюда не за этим. Он следит за грузной слизнеобразной тушей, которую сопровождают две высоких тощих фигуры в мешковатых серых костюмах. Они собираются покинуть клуб и Джой следует за ними.
Они выходят на улицу района, сверкающего порой совершенно невообразимыми цветами и оттенками; звучащего оглушительной музыкой, пронзительными криками, смехом и гневными воплями; пахнущего пряностями, металлом и древесиной, гарью, жареной пищей, потом и кровью. Взгляду здесь, при всём желании, попросту негде было бы отдохнуть, разве что, если крепко-накрепко зажмуриться. Куда ни посмотри — вывески всех форм и размеров покрывают здания от земли до крыш, многие из которых уносятся настолько далеко в небеса, что теряются из виду; у дверей бесчисленных магазинов и уличных прилавков привественно машут и что-то кричат зазывалы; увеселительные заведения всех направленностей и уровней извращённости соревнуются в вульгарности названий и плакатов. Из тысяч переулков то и дело выскакивают куда-то торопящиеся люди и скрываются в многочисленных дверях, а в следующую секунду из них кто-то выбегает в противоположном направлении. Двери здесь буквально повсюду — их так много, что кажется, будто попасть тут можно откуда угодно и куда угодно. В определённой степени, это действительно так.
В стене рядом с Джоем распахивается миниатюрная дверка и из неё вереща вылетает яркая птичка, держащая в лапах сверток с каким-то товаром — служба доставки. Подобные ей — среди них также встречаются ловкие обезьяноподобные существа, роботы, насекомые и пауки, эфемерные призрачные создания и армада куда более немыслимых форм жизни — буквально роятся в воздухе. Они снуют по сложной вязи труб и лестниц, увивающих стены домов вокруг, скользят по натянутым поперёк улиц тросам и проводам, прыгают по карнизам.
Здесь можно потеряться и исчезнуть в мгновение ока — каждый поворот, закоулок, дверь, люк, лестница или даже небольшое окошко может вести в некое совершенно неожиданное место, где просто повернуть назад уже не получится — так что Джой внимательно следит за своей целью и старается не отставать.
Они покидают пёстрое, сверкающее столпотворение и идут через менее оживлённые районы. Здесь Джою приходится увеличить дистанцию, чтобы не оказаться замеченным. Дома становятся ниже и большинство из них выглядит так, словно возникли в результате сминания вместе нескольких домов поменьше. Улицы здесь освещаются простыми газовыми фонарями, торчащими то тут, то там. Неверные, смутные тени заполняют подобные районы испокон веков.
Преследуемая Джоем цель сворачивает в узкий переулок между двумя зданиями, похожими на поставленные друг на друга несколько мокрых картонных коробок, утыканных кривыми корягами. Он выжидает какое-то время и следует за ними. По пути он едва не натыкается на небольшое существо, похожее на бобра, одетое в жилет со множеством корманов, откуда торчат разнообразные инструменты, и с фонарём висящим на длинной жерди, прикреплённой к поясу за спиной. Оно недовольно бурчит что-то себе под нос и ковыляет прочь.
Джой едва не теряет цель в лабиринте переулков и внутренних двориков, но каждый раз ему всё же удаётся их нагнать. В каждом переулке существует отдельная экосистема и идёт своим чередом собственная обособленная жизнь. Где-то, в вырубленной в стене нише, приютился маленький домишко, на крыльце у него отдыхает в кресле-качалке похожая на ежа толстая курящая трубку зверушка; где-то стены по обе стороны переулка пестрят беспорядочной россыпью миниатюрных окошек, а за ними видна почти бесконечная библиотека, где между маленьких, кажущихся игрушечными книжными стеллажами важно прохаживаются одетые в строгие костюмы создания, похожие на крошечных грызунов; в одном из дворов Джой встречает маленькую девочку, сидящую на покрытой пеплом земле, под сожжённым дотла деревом, и держащую за длинную нить зелёный воздушный шарик — когда он поравнялся с ней, она исчезла рассыпавшись пеплом, а шарик унёсся ввысь.
Путешествие через переулки заканчивается на "Улице Распятых Паломников". Цель — его имя Жирный Жоб — в сопровождении охранников останавливается в парке на противоположной стороне улицы, а Джой остаётся неподалёку от переулка, наблюдая за ними из тени. Рядом с ним несколько существ, похожих одновременно на котов и богомолов, роются во внутренностях мёртвого бездомного.
Проходит какое-то время, Джой неподвижно стоит в темноте и только случайные блики на обсидиановых очках, отброшенные фарами проезжающих мимо машин, выдают его присутствие. Два гладких овала из вулканического стекла крепятся прямо к черепу цинковыми болтами, а под ними холодной мертвенной белизной сверкают костяные глаза.
Наконец, цель встречается с неизвестным техномантом, который, взамен на толстый конверт, передаёт гладкую опалесцирующую шкатулку — Джою нужна именно она.
Он следует за новым обладателем шкатулки ещё немного, пока не оказывается в относительно безлюдном районе, и начинает действовать. Он не чувствует ни предвкушения, ни волнения, ни страха, всё это осталось в далёкой прошлой жизни. В новой жизни нелюдя всему этому места нет, словно бы не только глаза его окостенели. Он смотрит на телохранителей Жирного Жоба не как на смертельно опасных противников, а как на сложную, но разрешимую задачу. Их часто называют Стручками, за вытянутые, тощие, бледные тела, даже не пытающиеся казаться живыми. В момент опасности, не успеешь ты и глазом моргнуть, как, вроде бы, нелепое и неуклюжее тело расплетётся на десять тысяч раскалённых стальных лент. Такова их подлинная природа — смертельный ураган из множества многометровых разумных клинков. Обычно к ним избегают даже приближаться, но Джою придётся убить обоих.
Он достаёт из чехла на поясе спиритуальную маску и прилаживает к лицу. Она выглядит, как простой фарфоровый овал, условно похожий на человеческое лицо, со сложными цветными узорами. В ней покоится дух древнего убийцы, покровителя хищников и гневного вдохновителя дикости. Его злоба обжигает серую грубую кожу Джоя, несмотря даже на почти полную нечувствительность. Жилы Джоя заполняются лавой, его сердце вспыхивает сверхновой, сознание ослеплено пламенными зарницами первобытной ярости. Он пошёл на огромный риск ради шкатулки и в следующую секунду может просто сгореть, даже если сумеет уничтожить стручков и заполучить желаемое, но все прочие доступные варианты обещали значительно меньший процент успеха. Простой расчёт.
Вокруг Джоя возникает призрачное сияние, быстро концентрирующееся в форму высокой человеческой фигуры с ярко выраженными звериными чертами — длинными мускулистыми руками и острыми хищными когтями, шипами на загривке и вдоль позвоночника, стоящей на полусогнутых коротких ногах с массивными бёдрами. Джой чувствует себя прекрасно.
Из ниоткуда в его руках появляются два огромных револьвера и он, не раздумывая, открывает огонь по ближайшему Стручку. Эти пистолеты стреляют сверхплотными сгустками металлического водорода. При попадании они на исчезающе малую долю мгновения разогреваются до температуры начала термоядерной реакции. Первые три выстрела мгновенно испаряют всю нижнюю половину Стручка, но верхняя тут же взрывается облаком лезвий с визгом рассекающих воздух. Выстрелы оставляют в нём заметные прорехи, но не останавливают противника.
Пока Джой занят первым из них, второй Стручок тоже избавляется от человеческого облика, оборачивает Жирного Жоба тугим коконом и уносит прочь. Джой разберётся с ним чуть позднее.
Когда последний заряд выжигает ещё кусок несущегося к нему Стручка, Джой отбрасывает оружие и кидается вперёд, выставив перед собой когтистые лапы. Он впивается в до бела раскалённый металл и рвёт его на куски зубами и когтями, пока тот, в свою очередь, кромсает плоть Джоя. Пускай, дух и защищает его, как может, долго он бы таким образом всё равно не продержался. Как бы то ни было, ему хватает времени и сил на то, чтобы разорвать металлического демона на клочки, оставив его вяло извиваться на земле, будто груду плоских червей. Однако, цена победы оказалась велика — дух почти обессилел, отчего маска стала полупрозрачной, а звероподобные эфемерные формы окружающие Джоя, заметно истончились и подёрнулись дымкой. Так или иначе, он всё ещё силён и преследует цель.
В пару рывков, вонзая когти прямо в кирпичную кладку, он взбирается на ближайшую крышу, перепрыгивает на соседнюю, ищет свою добычу. Джой находит её почти сразу — пока дух ещё не уснул, он чувствует её столь ясно, будто они соединены цепью. Джой прыгает сверху на второго стручка, внутри которого скрывается Жоб со шкатулкой, намереваясь покончить с ним так же, как и с первым.
Это роковая ошибка. Первый из стручков был ранен, что и позволило Джою добить его голыми руками — второй же полон сил и застаёт нападающего врасплох. Пока Джой ещё в воздухе, он выстреливает в него сразу дюжиной клинков, пронзает его насквозь и с размаху пришпиливает к земле.
Джой не может пошевелить даже пальцем, он парализован и умирает. Меркнущим зрением он успевает увидеть, как жирная туша Жоба нависает над ним и опускает ему на голову тяжёлый ботинок.
Пустыня серебряного песка вновь расстилается перед ним. Джой хотел бы отправиться через неё на поиски Сюзанны, хотел бы остаться здесь навсегда, но ему ещё рано умирать — у него до сих пор полно работы. Он станет сильнее и попробует снова.
ЗАРИСОВКА IНинген счастлив.
Он стоит на носу парома, медленно ползущего по смрадным водам густой буроватой реки. У неё нет названия — это просто поток ядовитой жижи, струящийся через район Небожителей. Над ней нависают такие же густые, отравленные, сине-зелёные тучи. Они пребывают в постоянном движении — вспучиваются исполинскими пузырями, почти достигая земли, закручиваются спиралями, содрогаются от проходящих по ним от горизонта до горизонта спазмов; с противоположной стороны их то и дело озаряют ослепительные сполохи, сопровождаемые резким металлическим громом. Там находятся воздушные поселения Небожителей, куда закрыт ход всем посторонним. Внизу же, по обоим берегам, гудят, воют, грохочут и извергают нечистоты их промышленные районы — громадные нагромождения заводов, складов, фабрик и циклопических машин, непрерывно что-то перемещающих, строящих, ломающих и собирающих заново. Их наползающие друг на друга бесформенные туши, схожие своей безобразностью с засохшими струпьями гноя и крови, без устали выбрасывают в воздух токсичные нечистоты, что обжигают кожу Нингена, оставляя на ней болезненные язвы. Ему больно дышать, сквозь зловонный туман он почти ничего не видит, всё его тело нестерпимо зудит.
Нинген счастлив. Он движется навстречу зову, что впервые услышал неделю назад. Он самый счастливый человек на свете.
Огромные цепи, какими можно было бы сдвигать горы, спускаются из-за туч и скрываются внутри шахт, зияющих повсюду широкими провалами, откуда периодически извергаются многометровые языки цветного пламени. По цепям в обе стороны снуют такие же гигансткие, как и всё вокруг, полумеханические твари. Среди них попадаются обезьяноподобные существа размером с дом, чьи спины венчают сверкащие цилиндры из стекла и металла с беснующимися в них шаровыми молниями; гигантские пауки, внутри прозрачного брюха которых призрачным светом переливаются химикаты с копошащимися там змееподобными созданиями.
Паромщик за его спиной уверенно лавирует между периодически возникающими на поверхности водоворотами и вздымающимися из под воды розоватыми панцирями живущих в этой отраве животных. Так же, как и все жители этого района, его больше нельзя назвать полностью живым. Верхняя часть его тела — единственное, что ещё напоминает о человеческом происхождении — резко переходит в гротескное переплетение трубок, проводов и механических сочленений и соединяется со скрытыми под палубой механизмами. Вместо рук, из его плеч торчат толстые кабели, протянутые к массивным треногам по каждому борту, выполняющим роль опор для огромных клешней, что походят своими размерами и грубостью черт на строительные краны.
Паром и его паромщик являют собой одно целое. Он что-то говорит Нингену, но тот не слушает. Нинген счастлив.
Лишь спустя много часов промышленный район остаётся позади. Ядовитые тучи расступаются и открывают абсолютную, девственную черноту беззвёздных небес. Ни единый лучик света не дерзнул запятнать эту тьму с самого начала времён. Она прекрасна. Вечная ночь для вечного города Схизма.
Нинген счастлив. Он готов петь, но лёгкие, изъеденные испарениями ядовитой реки, с трудом справляются с дыханием и его ликование безмолвно.
Река сужается и с берегов над ней нависают немыслимые архитектурные конгломераты, невесть как до сих пор не рассыпавшиеся под собственным весом. Дома слово веками нарастали друг на друга, беспорядочно переплетаясь так, что в итоге стало невозможно различить отдельные строения.
"Улица Потухших Свечей" — скрипуче говорит паромщик, — "Приехали".
Паром швартуется у небольшого деревянного пирса и Нинген сходит на берег. Его буквально распирает от счастья.
Он уверенно шагает по переулкам, больше похожим на узкие коридоры — столь тесно сплелись дома над ними. Покинутые давным давно постройки, словно заброшенный сад, разрослись и утратили былую аккуратность, свойственную жилым помещениям. Теперь это дикие дома, где живут только призраки и, возможно, чудовища. Они смотрят на него ото всюду сквозь разномастные окошки, хаотично разбросанные по стенам, — тысячи стеклянных глаз всех форм и размеров. Дверцы в самых неожиданных местах тихонько поскрипывают и кажется, что они таким образом шепчут что-то друг другу.
Нинген не обращает на это ни малейшего внимания. Он торопится навстречу зовущему его голосу.
Нинген выходит в маленький круглый дворик. Несколько причудливо изогнутых балконов почти соприкасаются в нескольких метрах над землёй. Под одним из них, привалившись спиной к стене сидит механический гибрид. Его органическая составляющая давно мертва и почти истлела, но механизм всё ещё пытается работать — скрипя пришедшими в негодность сервоприводами, скрежеща и жалобно подвывая.
Нинген направляется в дальний угол дворика к одной из множества окружающих его дверей. За ней находится крошечная прихожая, где из под пола доносится громкая музыка и металлические удары. По левую руку от него наверх ведёт узкая витая лестница, будто бы наспех сбитая из старых досок и витых чугунных поручней, а вправо уходит столь же узкий коридор, заканчивающийся лестницей вниз — Нинген направляется к ней.
Одна лестница сменяется другой, коридоры запутываются в сложные узоры, оканчиваются покинутыми комнатами — одни затянуты люминисцирующей паутиной с безжизненно висящими в ней скелетами паукообразных существ, чьи лапы удивительно походят на человеческие руки; в других призрачные фигуры в клубах чёрного дыма неподвижно всматриваются куда-то вдаль; стены третьих прямо на глазах покрываются меловым текстом, описывающим случайные эпизоды его жизни.
Некогда полнящийся обитателями, а теперь вымерший, лабиринт, в конце концов, выводит Нингена к гигантскому пустырю, в центре которого зияет бездна двадцати километров в поперечнике. Нинген, не в силах совладать с охватившими его чувствами, едва не падает на колени, но, не смотря на минутную слабость, заставляет себя идти нетвёрдой походкой навстречу манящему шёпоту. Он останавливается на самом краю бездны, рядом с сотнями таких же, как он, кто явился сегодня на зов. Они стоят какое-то время, молча глядя в непроглядную черноту у их ног, а затем все разом прыгают вниз.
ЗАРИСОВКА IIОни пришли в эти земли издалека, изгнанные собственными сородичами. Они удивлённо взирали на торчащие из земли исполинские костяные шестерни с присохшими к ним остатками плоти. Шагая мимо удивительной сложности механизмов — когда-то бывших чьими-то склетами, а теперь догнивающие в грязи — они благоговейно молчали, гадая, чьи останки они дерзнули потревожить. В тот момент они ещё не верили в богов, но вскоре это изменилось — как только они встретили Механического Человека.
Огромная фигура, состоящая из неисчислимого множества шестерен, механических передач, пружин всех мыслимых форм и размеров и силовых приводов с оглушительным воем и треском уже едва способных пошевелить единственным его пальцем. Гнилостные обрывки плоти, при каждой попытке движения, окровавленными кусками валились на землю перед ним. Он обратился к новоприбывшим и в тот же миг все они пали ниц.
"Вы построите меня заново" — сказал он и его новые люди принялись за работу.
Они вели раскопки, находили останки собратьев Механического Человека, изучали их, учились воспроизводить. Они научились многому. Они строили механизмы. Их дома стали единой громадной машиной, которая однажды подняла их в небо, где они продолжили свою работу. Внизу же осталась промышленная инфраструктура, производящая всё более и более совершенные детали для новых механизмов.
Они построили новое тело для своего божества. Затем модифицировали его. И ещё раз. Они продолжали модернизировать его в течении тысяч лет и не остановятся на протяжении всех грядущих тысячелетий, пока не достигнут совершенства.
ЗАРИСОВКА IIIОн просто один из множества затонувших кораблей на дне высохшего моря, насквозь проржавевший бок которого не сохранил даже намёка на название. На том месте, где когда-то плескались бурные морские воды, сейчас, с едва слышимым перезвоном, плывут в воздухе хрустальные призраки рыб и китов. Иногда их ловят полудикие племена, заселившие ничейные земли — их худые высокие фигуры с бледно-зелёной кожей, разукрашенные хной и цветными рыбьими чешуйками, стремительно скользят в тенях на морском дне, охотясь на призраков.
Необычным же этот корабль делает то, что в глубине его уже тридцать две тысячи лет висит распятым мальчик по имени Чио, не знающий жив он или уже умер. В те далёкие времена, когда корабль ещё был на ходу, его использовали для перемещений через замкнутые компактные измерения, где водятся ценные породы многомерных рыбок из экзотической материи. Он был очень необычным мальчиком и многие хотели использовать его таланты, и кое кому, в конечном итоге, это удалось. Но затем корабль погиб, а Чио так и остался жить, хотя многие тысячелетия он уже не был в этом уверен. Иногда он начинает кричать и не может замолчать многие недели. Иногда конденсаторы, ослабляющие поля, через колебания которых Чио и перемещался в скрытых измерениях, перегреваются и он загорается, горит днями, но всё равно не может умереть. Возможно, он не умрёт никогда.
ЗАРИСОВКА IVЗадача 01-B0/KZi заключается в окончательной стерилизации зачищенной территории. Раньше там жили феи, но теперь он стоит, закрыв глаза, в геометрическом центре почти опустевшего района. Феи селились на крышах домов, внутреннее пространство которых отводилось не под жилищные, а, преимущественно, служебные и подсобные нужды, так что, в подавляющем большинстве, их архитектурные решения являли собой весьма причудливые плоды изощрённого воображения. Некоторые из них смахивали на развесистые кроны деревьев, некоторые — на перевёрнутые пирамиды; иные напоминали бесформенные кустарники — в столь сложные сочетания форм складывалось их строение; попадались и такие, что небрежно громоздились друг на друга, постепенно достигая многокилометровой высоты.
Феи почти никогда не спускались на землю, поэтому совершенно не заботились о планировке улиц. Вместо этого они прокладывали между крышами подвесные мосты и натяжные рельсы, где курсировали самоходные кабинки. 01-B0/KZi совершенно не заботит систематичность их застройки — он уже начал выполнять свою задачу и ожидает полностью завершить её в течении 12.589 минут.
01-B0/KZi — агент второго ранга одиннадцатого звена пятого Y-уровня в коропорации IterationZ. 9 часов назад ударные отряды корпорации вычистили район фей, чтобы расширить сюда свои хранилища данных. 01-B0/KZi лично оперировал работой отряда Кибер-ангелов — наблюдение за математической точностью движений фотонных кристаллов, подвешенных в электромагнитных полях вокруг них, всегда дарило ему глубочайшее наслаждение. Основная часть операции завершилась за 47 минут и теперь он методично добивал выживших фей.
Сознание агента 01-B0/KZi, как и всегда, находится онлайн в общей сети, центром которой выступает собственный искуственный интеллект разработки IterationZ. Вся его вычислительная мощь, поддающаяся лишь самым приблизительным оценкам, и все его знания, воспринимаются 01-B0/KZi как свои собственные. Всё, что знает искуственный интеллект корпорации, он может просто вспомнить точно так же, как если бы это были его личные воспоминания.
В данный момент агента интересует количество и расположение выживших фей и тут же у него возникает ощущение, словно он знал это всегда — их осталось лишь трое. Двое прячутся на противоположном конце района, а третья находится в двадцати метрах, за углом ближайшего здания.
Кибер-ангелы уничтожили все источники освещения в первые секунды атаки и вечная ночь Схизма вступила здесь в свои законные владения, но агент этого даже не замечает. Все его органы чувств являют собой чудо бионической технологии и он видит области спектра, о существовании которых многие даже не подозревают. Впрочем, сейчас ему даже не требуется что-либо видеть — 01-B0/KZi вызывает мысль о рабочих параметрах комплекса пяти автономных микро-дронов и те моментально ввводят их в свои алгоритмы и вылетают из двух небольших капсул, подключённых к предназначающмся для дополнительных внешних устройств гнёздам возле его лопаток. По квантовой связи он может отправлять и получать данные мгновенно и при любых условиях, и сейчас, в области с зенитным углом 25° и азимутальным — 90° в сферическом поле зрения, он выводит пять небольших окошек транслирующих видео с дронов. Он наблюдает, как те окружают невысокую стройную фигурку феи, а она даже не замечает их. Как правило, феи не отличались существенным половым диморфизмом, но агент всё же быстро определяет в данной особи молодую самку, почти детёныша.
Эти дроны принадлежат к облегчённым моделям, так что каждый несёт не более одного заряда. В данном случае, это составные вольфрамовые иглы, после попадания раскрывающиеся на девять лепестков, которые затем скручиваются в острые спирали и начинают стремительное вращение. Для быстрого умерщвления достаточно одного попадания, так что выстрел произведёт сначала только первый дрон, а последующие будут осуществляться поочерёдно, в случае промаха предыдущего.
Что оказывается неожиданностью для агента 01-B0/KZi, так это то, что промахиваются все.
Фею окутывает мутное, радужно переливающееся облако, скрадывающее её ставшие неестественно стремительными движения. Окружённая облаком, фея одним прыжком преодолевает разделяющее её и агента расстояние. Оказавшись в непосредственной близости, облако принимает форму клина, нацеленного ему в голову. Среагировав на угрозу физического столкновения и мгновенно проанализировав её природу, автоматические системы защиты, в качестве противодействия, решают покрыть тело агента слоем высокотемпературной плазмы, заключённым в мощное электромагнитное поле. Соприкоснувшись с ним, облако феи моментально испаряется и та падает на землю. Агенту 01-B0/KZi остаётся лишь наклониться и прикоснуться к её голове, чтобы она тут же испарилась. Осталось две особи.
ЗАРИСОВКА VЭтот ночной клуб вызывает у Джоя трудновыразимую смесь из смутного омерзения и сексуального возбуждения. Над танцплощадкой, где сейчас в экстатическом танце под стремительную музыку содрогается совершенно обезумевшая толпа разнообразных существ, натянута плотная паутина из колючей проволоки, в которой, лениво перебирая колючими лапами, снуют металлические пауки размером с большую собаку. В центре паутины, завывая от наслаждения, корчится трёметровое рогатое существо — счастливчик ставший сегодняшним талисманом. После короткой процедуры его кровь на время приобрела свойства почти мгновенного заживления при контакте и мощнейшего наркотического кайфа. Так что, пауки не ленятся кромсать его тут же исцеляющееся тело, поливая толпу под ними густым дождём из чёрной крови.
Джой пришёл сюда не за этим. Он следит за грузной слизнеобразной тушей, которую сопровождают две высоких тощих фигуры в мешковатых серых костюмах. Они собираются покинуть клуб и Джой следует за ними.
Они выходят на улицу района, сверкающего порой совершенно невообразимыми цветами и оттенками; звучащего оглушительной музыкой, пронзительными криками, смехом и гневными воплями; пахнущего пряностями, металлом и древесиной, гарью, жареной пищей, потом и кровью. Взгляду здесь, при всём желании, попросту негде было бы отдохнуть, разве что, если крепко-накрепко зажмуриться. Куда ни посмотри — вывески всех форм и размеров покрывают здания от земли до крыш, многие из которых уносятся настолько далеко в небеса, что теряются из виду; у дверей бесчисленных магазинов и уличных прилавков привественно машут и что-то кричат зазывалы; увеселительные заведения всех направленностей и уровней извращённости соревнуются в вульгарности названий и плакатов. Из тысяч переулков то и дело выскакивают куда-то торопящиеся люди и скрываются в многочисленных дверях, а в следующую секунду из них кто-то выбегает в противоположном направлении. Двери здесь буквально повсюду — их так много, что кажется, будто попасть тут можно откуда угодно и куда угодно. В определённой степени, это действительно так.
В стене рядом с Джоем распахивается миниатюрная дверка и из неё вереща вылетает яркая птичка, держащая в лапах сверток с каким-то товаром — служба доставки. Подобные ей — среди них также встречаются ловкие обезьяноподобные существа, роботы, насекомые и пауки, эфемерные призрачные создания и армада куда более немыслимых форм жизни — буквально роятся в воздухе. Они снуют по сложной вязи труб и лестниц, увивающих стены домов вокруг, скользят по натянутым поперёк улиц тросам и проводам, прыгают по карнизам.
Здесь можно потеряться и исчезнуть в мгновение ока — каждый поворот, закоулок, дверь, люк, лестница или даже небольшое окошко может вести в некое совершенно неожиданное место, где просто повернуть назад уже не получится — так что Джой внимательно следит за своей целью и старается не отставать.
Они покидают пёстрое, сверкающее столпотворение и идут через менее оживлённые районы. Здесь Джою приходится увеличить дистанцию, чтобы не оказаться замеченным. Дома становятся ниже и большинство из них выглядит так, словно возникли в результате сминания вместе нескольких домов поменьше. Улицы здесь освещаются простыми газовыми фонарями, торчащими то тут, то там. Неверные, смутные тени заполняют подобные районы испокон веков.
Преследуемая Джоем цель сворачивает в узкий переулок между двумя зданиями, похожими на поставленные друг на друга несколько мокрых картонных коробок, утыканных кривыми корягами. Он выжидает какое-то время и следует за ними. По пути он едва не натыкается на небольшое существо, похожее на бобра, одетое в жилет со множеством корманов, откуда торчат разнообразные инструменты, и с фонарём висящим на длинной жерди, прикреплённой к поясу за спиной. Оно недовольно бурчит что-то себе под нос и ковыляет прочь.
Джой едва не теряет цель в лабиринте переулков и внутренних двориков, но каждый раз ему всё же удаётся их нагнать. В каждом переулке существует отдельная экосистема и идёт своим чередом собственная обособленная жизнь. Где-то, в вырубленной в стене нише, приютился маленький домишко, на крыльце у него отдыхает в кресле-качалке похожая на ежа толстая курящая трубку зверушка; где-то стены по обе стороны переулка пестрят беспорядочной россыпью миниатюрных окошек, а за ними видна почти бесконечная библиотека, где между маленьких, кажущихся игрушечными книжными стеллажами важно прохаживаются одетые в строгие костюмы создания, похожие на крошечных грызунов; в одном из дворов Джой встречает маленькую девочку, сидящую на покрытой пеплом земле, под сожжённым дотла деревом, и держащую за длинную нить зелёный воздушный шарик — когда он поравнялся с ней, она исчезла рассыпавшись пеплом, а шарик унёсся ввысь.
Путешествие через переулки заканчивается на "Улице Распятых Паломников". Цель — его имя Жирный Жоб — в сопровождении охранников останавливается в парке на противоположной стороне улицы, а Джой остаётся неподалёку от переулка, наблюдая за ними из тени. Рядом с ним несколько существ, похожих одновременно на котов и богомолов, роются во внутренностях мёртвого бездомного.
Проходит какое-то время, Джой неподвижно стоит в темноте и только случайные блики на обсидиановых очках, отброшенные фарами проезжающих мимо машин, выдают его присутствие. Два гладких овала из вулканического стекла крепятся прямо к черепу цинковыми болтами, а под ними холодной мертвенной белизной сверкают костяные глаза.
Наконец, цель встречается с неизвестным техномантом, который, взамен на толстый конверт, передаёт гладкую опалесцирующую шкатулку — Джою нужна именно она.
Он следует за новым обладателем шкатулки ещё немного, пока не оказывается в относительно безлюдном районе, и начинает действовать. Он не чувствует ни предвкушения, ни волнения, ни страха, всё это осталось в далёкой прошлой жизни. В новой жизни нелюдя всему этому места нет, словно бы не только глаза его окостенели. Он смотрит на телохранителей Жирного Жоба не как на смертельно опасных противников, а как на сложную, но разрешимую задачу. Их часто называют Стручками, за вытянутые, тощие, бледные тела, даже не пытающиеся казаться живыми. В момент опасности, не успеешь ты и глазом моргнуть, как, вроде бы, нелепое и неуклюжее тело расплетётся на десять тысяч раскалённых стальных лент. Такова их подлинная природа — смертельный ураган из множества многометровых разумных клинков. Обычно к ним избегают даже приближаться, но Джою придётся убить обоих.
Он достаёт из чехла на поясе спиритуальную маску и прилаживает к лицу. Она выглядит, как простой фарфоровый овал, условно похожий на человеческое лицо, со сложными цветными узорами. В ней покоится дух древнего убийцы, покровителя хищников и гневного вдохновителя дикости. Его злоба обжигает серую грубую кожу Джоя, несмотря даже на почти полную нечувствительность. Жилы Джоя заполняются лавой, его сердце вспыхивает сверхновой, сознание ослеплено пламенными зарницами первобытной ярости. Он пошёл на огромный риск ради шкатулки и в следующую секунду может просто сгореть, даже если сумеет уничтожить стручков и заполучить желаемое, но все прочие доступные варианты обещали значительно меньший процент успеха. Простой расчёт.
Вокруг Джоя возникает призрачное сияние, быстро концентрирующееся в форму высокой человеческой фигуры с ярко выраженными звериными чертами — длинными мускулистыми руками и острыми хищными когтями, шипами на загривке и вдоль позвоночника, стоящей на полусогнутых коротких ногах с массивными бёдрами. Джой чувствует себя прекрасно.
Из ниоткуда в его руках появляются два огромных револьвера и он, не раздумывая, открывает огонь по ближайшему Стручку. Эти пистолеты стреляют сверхплотными сгустками металлического водорода. При попадании они на исчезающе малую долю мгновения разогреваются до температуры начала термоядерной реакции. Первые три выстрела мгновенно испаряют всю нижнюю половину Стручка, но верхняя тут же взрывается облаком лезвий с визгом рассекающих воздух. Выстрелы оставляют в нём заметные прорехи, но не останавливают противника.
Пока Джой занят первым из них, второй Стручок тоже избавляется от человеческого облика, оборачивает Жирного Жоба тугим коконом и уносит прочь. Джой разберётся с ним чуть позднее.
Когда последний заряд выжигает ещё кусок несущегося к нему Стручка, Джой отбрасывает оружие и кидается вперёд, выставив перед собой когтистые лапы. Он впивается в до бела раскалённый металл и рвёт его на куски зубами и когтями, пока тот, в свою очередь, кромсает плоть Джоя. Пускай, дух и защищает его, как может, долго он бы таким образом всё равно не продержался. Как бы то ни было, ему хватает времени и сил на то, чтобы разорвать металлического демона на клочки, оставив его вяло извиваться на земле, будто груду плоских червей. Однако, цена победы оказалась велика — дух почти обессилел, отчего маска стала полупрозрачной, а звероподобные эфемерные формы окружающие Джоя, заметно истончились и подёрнулись дымкой. Так или иначе, он всё ещё силён и преследует цель.
В пару рывков, вонзая когти прямо в кирпичную кладку, он взбирается на ближайшую крышу, перепрыгивает на соседнюю, ищет свою добычу. Джой находит её почти сразу — пока дух ещё не уснул, он чувствует её столь ясно, будто они соединены цепью. Джой прыгает сверху на второго стручка, внутри которого скрывается Жоб со шкатулкой, намереваясь покончить с ним так же, как и с первым.
Это роковая ошибка. Первый из стручков был ранен, что и позволило Джою добить его голыми руками — второй же полон сил и застаёт нападающего врасплох. Пока Джой ещё в воздухе, он выстреливает в него сразу дюжиной клинков, пронзает его насквозь и с размаху пришпиливает к земле.
Джой не может пошевелить даже пальцем, он парализован и умирает. Меркнущим зрением он успевает увидеть, как жирная туша Жоба нависает над ним и опускает ему на голову тяжёлый ботинок.
Пустыня серебряного песка вновь расстилается перед ним. Джой хотел бы отправиться через неё на поиски Сюзанны, хотел бы остаться здесь навсегда, но ему ещё рано умирать — у него до сих пор полно работы. Он станет сильнее и попробует снова.