Под потолком харчевни висела люстра с масляными лампами, дававшими больше копоти, нежели света. Пол покрывал слой грязи и объедков. Запах пота, мочи и дешевого пива смешивался с идущей с кухонь вонью от протухших и прокисших припасов. В углу на колченогом табурете сидел пьяный бард с расстроенной лютней и пел некогда прекрасным, а ныне осипшим голосом какую-то длинную неприличную балладу, смысл которой заключался в том, что нормальная женщина должна давать мужчине, а нормальный мужчина – спать с нормальными женщинами.
За дальним столом сидели трое: Ганил, Энцо и Скальдик.
– …Дела у Монте идут скверно, – рассказывал Скальдик, – боевой дух армии крайне низок, среди рейтаров-«потато» обычным делом стало дезертирство. Ты слышал, что произошло этой ночью?
– Канонада?
– Да, сторонники Эвролы обстреливали замок Академии. Честно говоря, Энцо опасался, что ты отправился туда; если бы это было так, ты бы погиб… как и прочие защитники замка. Монте отправил на помощь осажденным две роты «потато»; однако рейтары попали в окружение и были частью перебиты, а частью взяты в плен. Если бы повстанцы не были такими же помешанными, как и их противники – думаю, Монте пришлось бы вообще убираться прочь.
– Бедный Чикконда… – прошептал Ганил.
скрытый текст
Солнце заходило за неровную кромку гор, выделив их, словно вырезанный из черной бумаги силуэт. Осенний лес сиял оттенками изумруда, золота и меди. Где-то чирикали птицы, беззаботные, бесконечно далекие от земных бед и распрей. Может быть, если сейчас лечь на эту пахнущую грибами, сыростью, прелой листвой землю и уставиться в синеющее небо в обрамлении тысячелетних сосен – можно со временем стать таким же беззаботным, с душою легкой, словно перо из их крыла. Словно и не было никогда и нигде инквизитора Палинчино, безумного пророка Джулио Эвролы, принца Монте…
Однако когда Ганил лег на землю и поглядел ввысь – покой не пришел к нему. Картины недавнего прошлого снова вставали перед его мысленным взором.
…Грохот взрывов и клубы черного дыма над площадью, где только что танцевали беззаботные горожане. Люди в карнавальных костюмах стояли оцепеневшие, сжимая в руках только что сорванные маски, словно не желая верить, что происходящее – вовсе не чей-то дурной розыгрыш. А с соседних улиц уже раздавались крики «божьих воинов».
– Бей их!
– Убивайте всех, Господь разберется!
– Поджигай! Пусть ведьмы сгорят!
Пришедшие на праздник горожане были разодеты в бархаты и шелка; быстро сбросить свои наряды они не могли даже при очень сильном желании. «Божьи воины» поджигали платья на дамах, и те бежали, словно живые костры, истошно вопя и разнося пламя дальше.
Ганил и Веслана оказались разделены толпой. Какое-то время юноша пытался глазами искать Веслану в царящей вокруг суматохе, но быстро понял, что это бесполезно. Толпа напирала, сбивала с ног; Ганил хорошо понимал, что если он упадет – это будет верная смерть. Его затопчут, даже не заметив.
Куда бежать? Куда?! Жива ли Веслана? Жив ли Энцо? Что делать, когда мир, такой прекрасный и уютный минуту назад, вдруг оборачивается адом, где дьяволы цепами и люцернами насмерть забивают людей, чей главный грех состоит в их существовании?!
скрытый текст
Квадрат света действительно оказался входом в коридор, освещенный закрепленными в потолочных нишах стержнеобразными лампами, неприятно мерцающими мертвенно-сиреневым цветом. Путешественники миновали его и оказались в ярко освещенном просторном зале, напоминающем амфитеатр. У входа стояли две человекоподобные статуи из золотистого металла; одна простирала руку вниз, как бы обращаясь к аудитории, а другая, напротив, вздевала ее к куполу, украшенному изображением многолучевой звезды.
Зал буквально кишел гулями. Завидев путешественников, гули заурчали и двинулись им навстречу.
– Гули! – вскричал Ганил. – Уходим!
– Нет! – Энцо схватил шест обеими руками. – «Пугачи» к бою! Если Скальдик здесь – возможно, мы еще сможем его спасти!
Размахнувшись, он отшвырнул прочь группу гулей, уже было готовых броситься на него. Затрещали «пугачи»; ближайшие гули тотчас попадали ничком, но по их телам лезли новые и новые полчища полуживых.
Ганил жал и жал на рычаг, и «пугач» в его руках откликался треском, заставляя полуживых замирать неподвижно. Он уже повторял это движение автоматически, не раздумывая, как вдруг сердце его замерло – «пугач» затих. Юноша нажал на рычаг один раз, другой – никакого результата!
Почуяв неладное, гули тотчас ринулись на Ганила, отшвыривая тела парализованных собратьев. Юноша отбивался от них, используя «пугач» как дубинку, свободной рукой пытаясь достать кинжал. Один из гулей бросился ему под ноги; Ганил замахал руками, пытаясь удержать равновесие.
Тем временем гуль прыгнул на Бамару, уцепившись когтями за висящую на спине котомку. Сбросив котомку вместе с гулем, Бамара развернулся и увидел, что гули сбили Ганила с ног.
– Ма-ас-та! – закричал он, наводя на гулей свой «пугач». – Твой держись, моя уже идти!..
скрытый текст
Когда-то здесь был коридор, ведущий в глубину подземного города, скрытого под песками и скальным основанием. Однако «побеги», похожие на древесные стволы, проросли сквозь его стены, своротив плиты облицовки.
– Письмена! – воскликнул Энцо, рассматривая одну из плит. – По всей видимости, они выцарапаны тем самым алмазом.
– Маста мочь это читать? – глянул через плечо Бамара.
– Да, могу. Это древнедравинский диалект, я его немного знаю… Хм… «Мы, спутники достославного Шарандала, владыки Сернандиаба… сошли туда, где асур не решится ступить…»
– Асур?
– Да, так на Востоке называют высших демонов. Впрочем, под этим словом там понимают не совсем то, что и мы. Демоны Запада непременно злы – просто потому что они демоны, и это их предназначение. Если демон творит добро, значит, это ангел.
– А если ангел творит зло, значит, это замаскированный демон?
– Именно. Получается, что одно и то же существо может считаться ангелом и демоном, причем одновременно… Но вернемся к письменам. Так… мм… В сражении с… нечитаемо… погибли шестеро… в том числе… снова нечитаемо… Припасы на исходе; чтобы не умереть от голода… принуждены… Длинная нечитаемая фраза; могу разобрать слова «пожирать» и «разрушитель», но контекст неясен. Далее написано: «Нас осталось немного; мы почти превратились в ракшасов. Я… (опять нечитаемо) пишу это в назидание… тем, кто повторит наш путь». Хм… – Энцо замолчал.
скрытый текст
– …Ганил, Ганил! Ты слышишь нас?
– Слышу… – Открыв глаза, юноша увидел склонившегося над ним Энцо.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Нет ощущения, хм, посторонних предметов в теле?
– Нет…
– Хорошо… Тебе повезло, пожалуй!.. Еще немного, и нам бы пришлось упокаивать не только гуля.
Ганил встал. Только теперь он заметил, что гуль превратился в тающую на глазах кучу белесой пыли, в которой лежали какие-то обломки, похожие на изъеденные неведомой болезнью кости. Порывшись в пыли, Энцо извлек из нее небольшой предмет – тот самый перстень.
– Любопытная штука, – промолвил он, разглядывая перстень. – Подобную вещицу я видел два года назад; однако она была явной подделкой, репликой подлинного перстня. А этот… этот, похоже, настоящий.
Он протянул перстень Ганилу. Юноша увидел странный рисунок: пять маленьких треугольников образуют внешний круг; пять точек – внутренний; в центре – пятилучевая звезда-свастон, с лучами, изогнутыми посолонь. Рисунок казался ему знакомым; он даже помнил, где видел его.
…Огненные клинки погасли; человек в чалме стоял над побежденной тварью, сжимая в руке неактивное оружие. На пальце руки, что сжимала рукоять, красовался перстень с характерным рисунком…
– Я видел такой перстень! Там… в видениях…
скрытый текст
Тревожные раздумья Ганила были прерваны внезапно. Из катакомб раздался грохот взрыва.
– Что это?! – Ганил резко поднял голову. – С нашими что-то…
– Думаю, все в порядке. Должно быть, это взорвалась пущенная аркбаллистой граната.
– На них напали?
– Если даже и так – Энцо с Бамарой отобьются. А если не отобьются… Помнишь, что Энцо сказал? Не надо геройствовать.
– Что же нам делать?
– Подождать. И кстати, раз уж ты заговорил со мной откровенно… я тоже буду… откровенен. Я догадываюсь, кто из нас агент Инквизиции.
«Вот оно!» Горячая кровь загудела в ушах Ганила; он едва удержался от того, чтобы броситься на Скальдика.
– Кто?.. – произнес юноша, стараясь выглядеть спокойным. – Говори, не тяни!..
– А почему это так тебя взволновало?.. Ладно… Я почти уверен – это Мардуф.
– Мардуф? С чего ты… ох, прости… Почему ты решил, что это он, ведь его даже не было с нами в ту ночь, когда Энцо убил ассасина с письмом?
– Вот кстати, тебе не показалось странным, что ассасин умудрился так нелепо облажаться? Может быть, он был новичком; но тогда возникает новый вопрос: как так вышло, что новичка отправили на такое важное задание? А что, если он должен был потерпеть неудачу? Мы бы искали шпиона среди своих товарищей, мучились бы от подозрений, теряли друг к другу доверие…
– Тогда возможно, что никакого шпиона среди нас нет.
– Я именно так и думал поначалу. Но потом…
скрытый текст
В стене колоссальной башни зиял широкий проем. Ганил вглядывался в открывшуюся его взгляду мешанину перекрытий, лестниц, пандусов и переходов. Ветрами в проем нанесло песка; юноша обратил внимание на многочисленные следы, похожие на человеческие. Но ведь людей же здесь давно не было, тем более в таком количестве?..
– Следы гулей… – с задумчивым видом произнес Энцо. – Что-то их здесь многовато!
Словно в ответ на его слова, в глубине Черной иглы что-то шевельнулось. В полосе слабого света, пробивающегося сквозь проем, появилось бледное существо. Даже внешне оно мало напоминало человека. Ступни его были необычайно длинными, а голени – короткими, из-за чего ноги гуля приняли зигзагообразную форму. Наросты вдоль позвоночника превратились в широкий зубчатый гребень. Вдобавок ко всему, у гуля отсутствовал левый глаз; на его месте зияла аккуратная круглая дыра.
Завидев гуля, Ганил схватился за кинжал.
– Энцо… – произнес он вполголоса. – Вы… видите его?..
Энцо слегка улыбнулся.
– Конечно, вижу. Не стоит его бояться. Вряд ли он решится напасть на нас.
Постояв немного напротив путешественников, гуль издал серию щелкающих звуков, затем развернулся и скрылся в темноте.
– Сейчас-то, днем, они, конечно, не нападут… – протянул Мардуф, как бы говоря сам с собой. – Когда мы были здесь, эти твари лезли отсюда большими группами. Прыгали сверху, выбирались из песка… Словно сама пустыня пыталась дать понять нам, что мы зашли слишком далеко…
– В этот раз не полезут. – Голос Энцо был полон уверенности. – Я намерен испытать здесь одну штуку…
скрытый текст
…Солнце повисло над горизонтом, словно раскаленный чугунный шар. Небо на западе окрасилось в оттенки красного; покинутый безымянный город выделялся на фоне заката черным силуэтом. Ганил ковылял к ближайшему из домов – тому самому, где экспедиция Энцо совсем недавно разбивала лагерь. Горло пересохло и горело огнем, но когда юноша достал флягу и опрокинул ее содержимое в рот – на язык упали только две капли.
«Когда я успел выпить всю воду? – думал Ганил. – Вроде же я взял полную; или… Ай, черт, не помню! Что с моей памятью… Я не могу понять, что было, что не было! Неужели… джинны?..» Ему показалось, что он слышит – совсем рядом, почти у себя за спиной – неразборчивый, сбивчивый шепот. Медленно, несмело Ганил обернулся…
Позади никого не было. Только пустыня и наступающая с востока тьма. Что с ним происходит, неужели это и есть безумие?.. Ноги вязли в песке; Ганил чувствовал себя ползущей по поверхности патоки букашкой. Казалось, здания безымянного города даже не думали приближаться – пока Ганил не понял вдруг, что они совсем рядом. Нет ничего обманчивее расстояний в ночной пустыне.
Из последних сил Ганил шагнул вперед и сполз на песок, упершись в стену дома – того самого, где располагался лагерь экспедиции Энцо. Шепот вновь вернулся; юноше даже казалось, что он разбирает отдельные слова.
«Остановись…»
«Проиграли…»
«Ничего не вернешь…»
«Слишком большая…»
«Не дойти…»
– Не смейте! – вскричал юноша. – Прочь от меня! Вам не похитить мой рассудок! Вам не сделать меня безмозглым упырем-гулем! О-вай-ля-ля-ля-а! Ай-вай-ля-ля-ля-ля-а!
скрытый текст
На следующий день экспедиция покинула безымянный город. Ганил к тому времени уже пришел в себя, хоть и был довольно слаб. Его посадили на одного из верблюдов; заботу о юноше взял на себя Мардуф.
Прижавшись к крупу верблюда, Ганил пытался понять, что же на самом деле произошло в покинутом городе. Было ли совершенное им убийство ложным воспоминанием? С одной стороны, царапины от когтей гуля как будто свидетельствовали против этого; с другой стороны, Ганил знал о таких вещах, как стигматы. Говорят, у фанатично верующих людей на теле сами собой появляются раны, повторяющие следы мучений святых.
А если ложных воспоминаний не было? Если Ганил и вправду убил Веслану? Пускай даже сейчас он сам не мог понять, как такая идея вообще пришла ему в голову – но ведь пришла же!.. Почему Веслана в итоге оказалась жива? Может быть, какие-то силы – да хотя бы те же пустынные джинны – услышали его полубезумные мольбы и откликнулись на них. Это было не очень-то хорошо – юноша слышал, что джинны ничего не делают просто так, и что цена, которую они могут взять, скорее всего, окажется слишком высокой.
Но была и еще одна вероятность – страшнее даже, чем возможная плата пустынным демонам. Ганил настолько боялся ее, что старался даже не допускать мысли о таком…
…Полуденное солнце горело на изразцовых куполах мечетей. Со стороны базара доносился аромат зелени и пряностей, с легкой ноткой человеческого и воловьего пота. Возле арыка, где журчала вода, сидел слепой сказитель-музыкант, держаший в руках необычный трехструнный музыкальный инструмент – Ганил еще никогда не видел такого. Резонатор его состоял как бы из двух соединенных полусфер; к нему крепились три небольших барабана-саттелита, обтянутых кожей, как и дека диковинного инструмента. Время от времени исполнитель постукивал по барабанам кончиками пальцев, тем самым внося дополнительное разнообразие в исполняемую мелодию.
скрытый текст
Руины латрисского храма поражали воображение даже теперь, спустя больше тысячи лет. На сложенной из циклопических блоков платформе стояли каменные колонны высотой с колокольню собора святой Гернессы. Когда-то на них лежали каменные блоки, служившие опорой храмовой крыше. Теперь от крыши уже ничего не осталось, часть колонн оказалась повалена – но даже на этих покинутых руинах все еще чувствовалась атмосфера величественности.
Трудно было поверить,что это сооружение создали простые смертные своим изнурительным трудом. Многие всерьез утверждали, что при строительстве храма латриситы использовали магию Древних, позволявшую им поднимать и обрабатывать колоссальных размеров глыбы мрамора. Или даже еще хлеще – что храм построили Древние, а латриситы только откопали его.
Чтобы сократить путь в заброшенную рыбацкую деревню, Ганил пошел через пустошь, в давние времена служившую местом обитания латрисской знати. Тут и там из зарослей одичавшей оливы выглядывали колонны, остатки разрушенных стен, постаменты для статуй – сами статуи были давно разрушены. Те, кто когда-то здесь жил,старались селиться поближе к храму, дабы урвать хоть немножко благоволения богов. Потом пришли адепты святого Голеана; храм был разрушен, а его окрестности превратились в трущобы – пристанище изгоев и разбойников. Впоследствии люди полностью покинули эту местность; к тому времени на развалинах старого города уже вырос город новый, известный всем как Арконцца. Руины ветшали, зарастали травой и диким виноградом…
Выйдя на древнюю улицу, когда-то вымощенную брусчаткой (часть которой уцелела до сих пор), Ганил подошел к руинам храма. Взойдя по обколотым ступеням, он оказался в своего рода коридоре, с двух сторон ограниченном колоннадой. От восхищения увиденным юноша даже забыл на какое-то время, куда и зачем шел. Ему представилось, как когда-то жрецы шли этой дорогой, чтобы воздать хвалу сидящему на золотом троне богу, в одежде из серебра, с кожей из пластин слоновой кости. А потом пришли варвары, к тому времени уже принявшие веру в Голеана, и разрушили статую…
Вспомнив, куда ему надо, Ганил повернулся и, пройдя меж колонн, спрыгнул с цоколя.
скрытый текст
Лучшее
Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)